войди же в дверь, как нить идет в ушко.
как метит чемпион не в молоко,
а в яблочко. так ты войди вовнутрь,
пока горчит последствие минут.
войди. руками шею обними,
чтоб ветр влетал протяжно нотой "ми"
и говорил, что ты есть, монамур,
единство всех проклятий и культур.
схвати предмет какой-то со стола,
тем обозначив, что ты здесь была
когда-то раньше, помня до сих пор,
что ты хозяйка этих синих штор.
так, комнаты небрежно обойди:
мол, здесь висел христос (господь, прости),
а здесь обилье книг в углу слыло
намеком, что хозяин - не фуфло.
так, изучи все то, что раньше вдруг
ты бросила, оставила, мой друг.
и выбирай - то ль плакать, то ль идти
напором, что с тобой нам по пути.
ведь все равно под этим я сломлюсь:
не выгоню, скажу, что я сдаюсь.
скажу: любовь удушливей, чем ты,
что мою шею держишь у черты.
скажу: "приляг". скажу: "я так устал.
но где же ты была, пока я спал?".
ты скажешь, улыбнувшись: "суть ли в том?
теперь я здесь. и выпорхну с трудом".
"спасибо, что была ты раньше здесь.
спасибо, что теперь ты снова есть".
ни слова больше. с лётом мотылька
моя безвольно падает рука.
и сверху ты сидишь, смотря на все.
и начинаешь ход. меня трясет,
трясет квартиру и наш тленный мир.
а дом - как будто выворот квартир.
и я кричу - ты тихо кроешь рот.
движение еще - и поворот.
и вот лежим мы, скинув два крыла...
"скажи, родная, - где же ты была?".