Аннотация: Один попросит о жизни, полной боли и страдания, другой же согласится на легкую смерть...
Неприятные слухи поползли по 34-му пункту. Радость от щедрот коменданта и богатых обозов, отправленных в последнее время к морю, обернулась коренными переменами для всех ссыльных и свободных жителей поселка. В 44-м, который являлся ближайшим портом и самым крупным поселением в восточной части Истары, крайне заинтересовались вестями коменданта о новооткрытых залежах руды, и Квинту был отправлен в помощь свой человек, который заодно должен был оценить обстановку.
Домас, новый помощник коменданта, держался тихо и почти незаметно для окружающих. Он был тощ, бледен, с опадавшими волосами на костистой вытянутой голове. Родом он происходил из Алмаага, что подтверждалось его презрением к прочим морийцам и возвышением самого себя. Квинт приютил служащего в бывшей комнате Дугласа, однако на следующий день предоставил писцу отдельный заброшенный дом, ссылаясь на то, что не хочет стеснять его своим присутствием. Хотя дело обстояло в точности наоборот, и коменданту не пришелся по вкусу алмаагец, отказавшийся выпить с ним по чарке вина после совместного ужина.
В первый же день Дуглас передал все бумаги, записи и журналы Домасу, который одобрительно посмотрел на сложенные по порядку папки со всеми текущими делами, необходимыми для отражения в письмах к председательствующему в Каро Первому Судье. Более этого Дуглас не имел необходимости и желания общаться с писцом. Рудокоп ожидал дальнейшего распоряжения коменданта относительно своего занятия и был крайне удивлен, когда Квинт вызвал его к себе в комендатуру на ужин.
- Я совсем не видал тебя в последние дни, думал, может ты уже сбежал, - усмехнулся Квинт за богато накрытым столом. Дуглас был единственным гостем в покоях коменданта.
- Куда я денусь без коня, денег и еды, - ответил рудокоп. С появлением в пункте алмаагца возобновилось постоянное наблюдение за ним, солдаты повсюду следовали по пятам.
- Верно-верно. Я подумал об этом накануне. Чем тебе заняться? Этот писец настоял, чтобы тебя не допускали более к бумагам. Видишь ли, он в курсе твоей истории и заявляет мне, что надобно тебя в темницу посадить, а не размещать в отдельном доме, - комендант был явно недоволен. - Но пока в 34-м распоряжаюсь я, а он пусть роется и копается в своих делах. Я кстати буду наведываться к тебе порой, чтобы ты прочитал особо важные для меня письма, ибо доверия к алмаагцам у меня нет совсем, - Квинт подмигнул Дугу и продолжил. - Я, значит, подумал о твоей судьбе и вот что решил. Ты у меня около месяца обязанности писца исполнял - за это положено тебе жалование. Выдаю тебе десять серебренников, что хватит на пропитание в грядущие дни. Пусть Море пошлет их побольше, но пора уж ждать вестей о твоей участи из Лемаха.
Дуглас поблагодарил Квинта. Он совсем не рассчитывал от того подобной щедрости. Видно, что богатство приумножалось в комендантской казне большими грудами.
- Ох, чувствует мое старое сердце, что настанут скоро тяжелые времена для нас, - пожаловался Квинт. Он поделился с Дугласом новостями на шахте и в поселке. - Этот Домас сегодня побывал в горах без моего ведома и разрешения. Мои работники пришли: у всех головы опущены ниже плеч. Этот пес остался недовольным, как они трудятся. Мол, нет надсмотра, в кузницах огонь разводят часами, в шахтах больше болтают, чем кирками машут. Обещал, что скоро заработают они у него под ударами плетей, вмиг станут шустрыми и угодливыми.
- У нас теперь как на каторге в 30-м будет? - спросил Дуглас. У самых гор располагались большие территории занятые рудниками, куда отправляли молодых здоровых парней, которые в цепях таскали огромные камни, добываемые в недрах гор. Там за полгода они теряли все силы и умирали от кровавых ран на спинах, наносимых длинными плетьми, или от удушья в пыльном воздухе.
- Домас осмотрел наш поселок и сказал, что здесь довольно старых изб, которые давно пора разобрать и из полусгнивших дров построить просторные бараки для ссыльных. Пункт наш вскоре разрастется. Добыча руды пойдет постоянным потоком и принесет богатство как коменданту, так и морийскому государю. А то, что мои люди не выдержат на этой работе и неделю, его не волнует. Всех семейных переведут в другие поселения. Здесь же устроится каторга для тех, кто нарушил морийские законы и божьи заветы.
- Пункту придадут статус каторги? - удивился Дуглас. На каторге срок для заключенных уменьшался вдвое, но протекал он обычно очень скоро и заканчивался погребальным сожжением.
- Возможно и такое. На старости лет я лишусь спокойствия, сынок, - кручинился Квинт. - Неужели боги совсем позабыли меня и лишили единственной отрады - этой тихой пристани, где мне знаком каждый квадрат земли, где воздух наполнен свежестью, приносимой с вершин гор. Вскоре здесь будет скопище неизвестных людей: одни из них будут с кнутами подгонять других, одетых в жалкие лохмотья, а ветер будет развевать их прах по пустыне. Уж, лучше бы и не натолкнулись мы на эту жилу, жили бы дальше в нищете да без лемаков и алмаагцев.
Дуглас сочувствовал коменданту. Однако его занимали совершенно другие мысли. Он ждал возвращения друзей с известиями о Лиссе. Их задержка крайне тревожила рудокопа: подходил назначенный Алкаром срок, когда капитан должен был привести в 34-й приговор, вынесенный рудокопу Судьей Каро. Надежда на то, что решение будет милостивым и оправдательным, давно угасла. Дуглас знал о приближавшейся каре за убийства, совершенные в пустыне Межгорья, и считал её справедливой. Он уже смирился с мыслями о смерти, и, единственное, что еще волновало его ум, была участь Лиссы.
Но навийцы опаздывали. Неделя, положенная на путь к 19-му пункту и возвращение назад, давно прошла. Отсутствие вольных беспокоило ещё одного человека в 34-м.
- Эй, рудокоп, - послышалось возле порога. В ту же минуту в дом бывшего помощника коменданта вошел легалиец. Дуглас только вернулся от соседки Крилы, где присматривал за детьми, пока она убиралась по хозяйству.
- Проходи уж, раз пожаловал, - ответил рудокоп, ставя на стол бутылку разбавленного вина, купленного за пару медных грошей. Он не умел отказывать продавцам, тем более мальчишкам, которые бегали по поселку с товаром по поручению матерей и отцов.
- Не откажусь, - ответил Дрива, присаживаясь на скамью и взяв в руки полную кружку. - Дело одно надо нам с тобой обсудить. Ты уж не заведуешь почтой в 34-м, и как же теперь я узнаю новости на счет своего интереса? Алмаагец этот, чувствую, приберет всю награду и почести себе, когда придет ответ на наше послание.
Дуглас не сразу сообразил, о чем шла речь. С пиратом он не встречался с самого разговора в кабинете коменданта.
- Послание, небось, ещё не дошло, - задумчиво ответил он легалийцу.
- Надо предусмотреть все заранее. Я вот что думаю: надо бы рассказать все коменданту. Теперь это, во-первых, никак мимо него не пройдет, а, во-вторых, пускай он арестует Одноглазого, когда тот вновь появится в 34-м. Под замком он будет у нас залогом того, что мы его сразу же отдадим на расправу. Едва Одноглазый вернется с ответами на послания, которые должен был отвезти в соседские пункты, тут и хватать его надо.
- А ты не боишься, что комендант тебе голову свернет за то, что сразу ему ничего не сказал? - спросил Дуглас.
- Так я ведь тебя послушал!
- Нет, ты от жадности делиться с комендантом не захотел. За это переведет тебя Квинт в 30-й на каторгу! А мне что?! Сегодня-завтра поживу, а скоро только пепел останется. Имел я надежду на твои данные, да видно ложные они оказались. В Алмааге их ведь ещё проверять станут.
- И что же мне делать?
- Помалкивать, - Дуглас гадал, на сколько ещё дней хватит человека, который уже одержим задумкой погубить чужую жизнь взамен свободы и богатства. - Придет ответ из Алмаага - там точно тебя отметят, как заявителя. А пока нет никакого письма, с твоей жизнью может всякое случится, если кто-то прознает, что тебя ожидает награда. Квинт и Домас первыми захотят присвоить себе твои заслуги, к ним они и перейдут, если тебя уж не будет к тому времени в живых.
Разговор затянулся до полуночи. Легалиец высказывал подозрения и беспокойства, и Дугласу приходилось повторять ещё немало раз фразу о том, что чем меньше болтаешь языком, тем вернее продлишь свою жизнь.
- Дрива, доверься богам. Будь подобно морским безголосым рыбам и подобно незаметному охотнику в темной ночи, - Дуглас удивлялся своей речи, которая более походила на поучительную манеру сестры.
Боги и, вправду, решили участь тех, кто к ним обращался. Спустя несколько дней в шахте случился обвал, и под каменными глыбами сгинуло четверо рабочих, задержавшихся в пещерах. Завал разгребали все жители поселка. Женщины устроили небольшой лагерь прямо у входа в шахту под склонами гор. Дуглас посменно с другими ссыльными таскал камни. Троих шахтеров нашли ослабшими и изнывавшими от жажды за грудами обломков, тело четвертого лежало в одном из ответвлений от главного прохода. Беднягу придавило острым камнем, рухнувшим со свода пещеры. Дуглас прослышал, что им оказался легалиец, сосланный за содействие пиратам.
- Я знавал бедолагу, - говорил рудокопу конюший Лай. - Дрива не отличался добрым нравом. Оказывается, этот ворюга ещё сохранил привычку с прежних времен - рядом с его трупом нашли сумку, в которой хранились краденые вещи. Он, похоже, прятал их в горах. Уже много смельчаков поговаривает, что где-то легалиец закопал пиратский клад, и они намереваются расчистить весь проход, чтобы отыскать тайник.
Обвал нарушил грандиозные планы обустройства 34-го. Жители поселка погоревали о несчастье, а после вздохнули свободнее, радуясь, что нависшая угроза перемен прошла мимо. Первый мастер вынес решение о невозможности дальнейшей разработки заваленной шахты, поддержанное комендантом, который пока ещё распоряжался на своей земле. Лишь для Дугласа дни последовавших раскопок, взбудоражившие местный люд, прошли незамеченными. Иные события произошли в жизни рудокопа.
Алкар приехал в 34-й на рассвете во главе большого вооруженного отряда. Рядом с ним на высоком черном жеребце устало сидела ещё одна важная персона, пожаловавшая в Истару. Человек был закутан в длинный пыльный плащ, из-под которого виднелась черная одежда, его голову покрывала маленькая красная шапочка. Дугласа вызвали в прохл к коменданту для обязательного разговора с Квинтом, и, увидев незнакомый отряд, расположившийся возле каменного дома, парень предугадал, что его ожидания подошли к концу.
Беседа проходила, как обычно, наверху в просторном кабинете старика. За тремя скрещенными столами сидели комендант, капитан и незнакомец. Их лица были осуждающе суровы и решительны. Лишь во взгляде седого друга Дуглас разглядел жалость и сожаление.
- Итак, Дуглас Росси, - начал Алкар, - нами был проделан тяжелый путь, в котором ни люди, ни животные не знали отдыха и пощады. Но участь твоя будет решена сегодня, ибо Судья передал нам свои полномочия на вершение божеской воли по твоему делу. Я, Алкар Кавин Восьмой, комендант господин Квинт Вассан и таг Тригор готовы к слушанию.
Только после слов лемака Дуглас обратил внимание на осунувшуюся черную фигуру, сидевшую напротив. Это был таг, которого Лисса огрела по спине по пути в Тагру. Рудокоп не сдержал улыбки: было заметно, что удар немного подкосил высокомерие и вздернутый нос служителя Тайры, хотя скорее всего сказывалась усталость сотен лиг, оставленных позади за долгие дни пути.
- Вы обвиняетесь в убийстве, похищении, обмане и клевете, - продолжил Алкар. Речь он произносил спокойным голосом, как будто вел будничный разговор. - Признаете ли вы свою вину?
- Я признаюсь лишь в убийстве, которое свершилось по воле всемогущих богов Тайры и Море, - ответил Дуглас.
- Не смей даже упоминать имя Дарительницы, - высоким голосом закричал таг.
- Теперь же от имени богов будет говорить достопочтенный таг, - Алкар сделал жест в его сторону, передавая ему право голоса.
- Перед лицом Тайры, да прольется моя кровь и заалеет весь пол, если я не прав, - Тригор поднялся и произносил слова нараспев, - признаю в этом юноше Дугласа Росси, сбежавшего в середине лета этого года из поселка Сколад, обесчестившего свою семью и похитившего единственную сестру-тайю, готовившуюся исполнить свой долг перед богиней.
- Этого достаточно для подтверждения обвинений во лжи, похищении и клевете, - Алкар заговорил повелительным тоном, прекратив готовую политься из уст тага речь о святотатстве и греховности свершенных рудокопом поступков. - Обвинения в убийстве подтверждаются показаниями, изложенными на бумаге и подписанными собственноручно следующими лицами: капитаном Алкаром, его подчиненным пограничником Барием Авве, самим обвиняемым Дугласом Росси. Комендант, у вас есть, что добавить?
Квинт отрицательно махнул головой.
- Тогда мы можем вынести вердикт. Ваше слово, таг.
- Я проехал сотни лиг, чтобы взглянуть на человека, которого возможно арестовали ошибочно, но Тайра являлась мне во снах, и ликовал мой дух, ибо дано было мне видение, что заслуженный гнев падет на голову изменника и язычника. Какое же наказание следует ему назначить? Тайра карает жестоко за предательство веры и страны. В великие бои с гарунами таких преступников разрывали на куски резвыми скакунами, чтобы кровь пролилась в землю, и Тайра помиловала пусть не тело, так дух врага. Но сейчас не война, и подобные решения не искупают всех прегрешений этого раба ...
- Таг, - перебил его Алкар, - нам понятен ваш приговор - казнить. А как - это воля смертника, дарованная ему великим Морем. Квинт, что вы скажете?
- Я могу выступить в защиту этого молодца, - произнес после долгой паузы старик. - Пусть боги простят мне рассеянность и глупость, но я не до конца понял доказательства его вины. Зачем к нам пожаловал таг? Редко в наш захолустный край ступает нога слуги Тайры.
- Господин комендант, - вздохнул Алкар, - по делу рудокопа и его сестры были сразу разосланы обращения в места, указанные в полученных посланиях. Комендант Варис направил запрос и в Тайраг, учитывая, что девушка очень напоминала тайю. Только благодаря этому, дело разрешилось так скоро. За это лето из Тайрага пропали десять тай. Одна из них сбежала с братом, другие с матросами и чужими женихами.
- Я и не знал, что тайи так часто нарушают свои обеты, - изумился комендант.
- Женское сердце подобно воде изменчиво, - вступил в разговор таг. - Тайи бегут, но как и все воды текут в море, так и они возвращаются в лоно матери своей Тайры, добровольно принимая уединенный образ жизни в стенах храма в Тайграде.
- Так вот как становятся служительницами Тайры! - захохотал Квинт. - Хорошо, что я ни разу в жизни не купился на эту кровавую оргию в середине зимы, что разыгрывают таги с беглянками.
- Вы оскорбляете, - Тригор не мог выговорить слова от накатившего на него гнева, - не тагов, а са-а-аму Тайру своими гнусными речами. Да ниспошлет она мор на этот богохульный люд.
- Боги не ведают, что мы говорим, ибо таги не желают служить на истарской земле, - ответил Квинт
- Хватит, - Алкар стукнул кулаком по столу. - Таг Тригор мог письменно подтвердить данные о тайрагце Дугласе и его сестре тайе Лиссе, но он решил лично опознать преступника, чтобы не случилось непоправимой ошибки. За это я его благодарю. Сразу же после исчезновения брата и сестры в результате дерзкого нападения на Тригора, который сопровождал их в столицу, - Алкар внимательно поглядел на Дугласа, который молча взирал на трех судей, - были опрошены многие люди на побережье, ибо чаще всего морем удается скрыться от глаз Тайры. Свидетели показали, что Дуглас имел разговоры с гарунами в одном из приморских кабаков. Далее он затащил похищенную сестру на корабль и продал её в рабство гарунам. Но, будучи похожим на рудокопа, сам попал на рабовладельческий рынок, хотя морийцы не могут быть обречены на столь низкие дела, и рабом их сделать никто не имеет право в пределах Мории, а также других земель от Великого Моря до Гор Солнца.
- Так значит, - поинтересовался Квинт, - похищение произошло под носом достопочтенного тага, и его богиня позволила этому деянию свершиться? А сейчас, видимо, уважаемый Тригор решил лично насладиться казнью преступника, который в Межгорье хотел отбить родную сестру у пограничников, чтобы вернуть её назад в плен!
- Квинт, - Алкар, наконец, повысил голос, - речи твои дерзки. Будь осторожен, так как за хулу богини положено десять лет ссылки.
- Я уже отсидел тридцать лет в ссылке, - продолжил Квинт, - а о таких необычайных историях, совершаемых на морийской земле, слышу в первый раз?!
- Думаю, пора заканчивать заседание, - капитан встал со стула. За ним поднялся и комендант. Перед неподвижным Дугласом возвышались три могучих фигуры. - Именем государя морийского и Первого Судьи, председательствующего в Каро, выносится смертный приговор. Казнь совершится завтра публично. До этого заключенный должен провести ночь в темнице.
- В моем подвале сейчас нет места, - пробурчал Квинт.
- Я и так очень удивился, что тебе удалось выполнить мое приказание и не потерять парня из виду, Квинт, - ответил на замечание капитан. - Я бы снес тебе голову, не окажись его на месте! - Далее он продолжил опять спокойно, обращаясь к Дугласу. - Каким образом ты бы хотел уйти в мир теней, ибо убийцам нет входа в пучины бога Моря?
- С таких преступников положено всенародно снять кожу, а уж затем закопать в сырую землю, дабы прах их не был развеян ветром, - злобно произнес таг.
- В моем пункте разрешены две казни: повешение и отрубание головы, - поучительно заметил комендант. - Но воины мои рубить голову не согласятся, поэтому нужно приказать строить виселицу. А для этого нет дерева...
- Господин комендант, - прервал его Алкар, - я уважаю ваши седые волосы, но дайте сказать хоть слово рудокопу. Ваша перепалка с достопочтенным тагом делает наше заседание базарным представлением. Что скажешь, Дуг?
- Я прошу о помиловании, - тихо ответил рудокоп.
- Вот судебное решение Первого Судьи, - Алкар протянул парню грамоту с красным оттиском и сломленной печатью в виде трех волн. - О помиловании не может быть и речи!
Дуглас мельком взглянул на бумагу. В голове мелькнула мысль, что смертный приговор был вынесен давно, а приезд тага - личное пожелание, или тому было поручено вдобавок заехать за Лиссой.
- А что с Барием, вашим пограничником? Он убил мою подругу и также заслуживает наказания.
- Барий был отозван в Лемах, - вздохнул Алкар. - Его вина не была доказана. Не было найдено тела убитой девушки...
- Но я ведь писал, - хотел возразить Дуглас.
- А если бы и было, - подчеркнул Алкар, - то скорее всего это бы отнесли на твой счет. За спасение тайи Барию были пожалованы земли в Лемахе и новый чин. Теперь он сотник в регулярной армии государя. Пока военных действий на земле морийской нет, его удел получать монеты за прежние заслуги. А теперь тебя проводят в камеру. Как завтра свершится всенародная казнь, мы ещё обсудим с заседателями, - капитан поглядел на своих соратников, - учитывая, что условия в пункте коменданта Квинта не позволяют исполнить любое твое пожелание в принятии смерти.
К Дугласу приблизились двое стражей, приехавших с отрядом. Они охраняли вход в кабинет, нынче же намеревались проводить Дугласа в темницу, которой в прохле служил один из чуланов в подвале.
Рудокоп молча двинулся к двери, однако резко обернулся через пару шагов:
- Может я неправильно выразился, - обратился он к Алкару, - но я еще раз прошу о помиловании. Я выбираю участь тех, кто отправляется за священной водой в обмен на жизнь.
В маленький сырой чулан Ванна принесла горячий суп, прохладный квас и теплое одеяло. Она жалостливо поглядела на узника и произнесла на прощание слова поддержки. Когда Дуглас устроился на ночлег на холодной земле, в подвал пожаловал новый посетитель. Он прикрепил факел на стене и внимательно поглядел на парня.
- Мне жаль, что все вышло не совсем так, как я тебе обещал, - сказал Алкар.
- Разве вы мне что-то обещали? - усмехнулся Дуглас. Он нехотя поднялся на ноги. Мысли роились в хаосе и беспорядке. Он уже не надеялся на возвращение навийцев, ибо это не помогло бы делу. Голову занимало освобождение сестры. Неужели её ожидала такая же участь? Лишь он мог попытаться спасти её, хотя Дуглас знал, что у Лиссы был более надежный и верный помощник - Ланс. Продлить свою жизнь и обрести свободу хоть на несколько дней, чтобы повидаться с сестрой - а его собственное будущее представлялось уже никому ненужным и темным.
- Ты обманул меня, парень, сказав, что родом из Легалии, - продолжил пограничник. - Я и подумать не мог, что рудокоп был воспитан в Тайраге, где к чужеземцам относятся с двойным подозрением в грехах против богини.
- Что будет с моей сестрой? Она ведь ни в чем не виновата.
- Ей предстоит вернуться назад в Тайраг с тагом Тригором и вооруженным отрядом. А там её судьбу, видимо, решит Великий Таг Гарет. Как только мы разберемся с делами в 34-м, будет свершится правосудие над Лиссой, так кажется её настоящее имя? - Алкар сделал небольшую паузу и затем заговорил вновь: - Что за бредовая идея возникла у тебя в голове просить о милости смертника? Уже давно отъявленные мерзавцы и убийцы убедились на чужом опыте, что лучше сразу обрести тишину и спокойствие в смерти, чем испытывать жуткие муки и страдания в последние дни жизни. Таг, когда Квинт описал ему твое желание, остался крайне доволен.
- Хорошо, что комендант и вы все-таки вспомнили об этом праве обреченного на казнь, - ответил Дуглас. - Я слышал, что если отправлюсь за живой водой, то стану свободным.
- Никто не посмеет задерживать проклятого человека, - усмехнулся Алкар. - Но давай, парень, я подробно опишу, что тебя ожидает. Вижу, что изучил ты жизнь поселения, его обычаи, устои и законы в роли писца, да в жизни не всегда, как на бумаге и в книгах. Корень каверелии содержит страшный яд. Люди давно изучили его смертельные для человека свойства и использовали даже это растение как лечебное в малых дозах. Иногда его впрыскивали в кровь послам с наиважнейшими поручениями, которые в давние времена отправлялись в Алмааг. Делалось это, дабы их путь до столицы Мории к неисчерпаемым чанам живой воды был скорым и прямым. Там они могли обрести долгожданное исцеление. Только живая вода может уничтожить смертельные последствия этого яда для жизни человека. После гибели принцессы-наследницы Мории, как известно каждому морийцу, живая вода исчезла: люди стали погибать от болезней, косивших целые деревни и города, от Минора отделилась область Ведан, погруженная во тьму, а земля утратила свое былое плодородие, высохли колодцы, обмельчали реки. Многих людей тогда отравили каверелием, отправляя на добровольные поиски живой воды в Тайранские степи, воды Великого и Южного морей, за Пелесские горы и другие края. Позже эта участь распространилась в кругах ссыльных и каторжников, преступников, которым в обмен на казнь предлагали помилование. В былые годы каждый смертник радовался скорому освобождению, благодаря приносимой клятве, и даже люди за менее тяжелые проступки желали послужить Мории, чтобы отыскать священную жидкость. Но никому пока не удалось этого совершить, хотя по Истаре ходят слухи, что были смельчаки, исцелившиеся от страшной болезни, захватившей их тело и мысли. Но это лишь сказки, бытующие среди ссыльных. Истина же в том, что я сам видел, как человек умирал от смертельного яда, и такой смерти я бы не пожелал даже своему врагу. Я не хочу тебе зла, Дуглас, поэтому и пришел с тобой поговорить об этом.
- Конец у всех один - это разложение смертного тела, - проговорил Дуглас. - И я встречу смерть по своей воле или по воле богов, но только не сейчас. Поэтому я не поменяю своего решения.
- У тебя ещё будет время на раздумье до утра, - сказал капитан на прощание и вышел из камеры.
Маленькая площадь перед домом коменданта заполнилась жителями поселка. Все они уже были оповещены стражами об обязательном присутствии на месте, где свершался человеческий и божий суд над преступником. На деревянный помост, установленный перед домом, взошел в богатых одеждах Квинт. Громким голосом он зачитал приговор Дугласу, подписанный Первым Судьей в Каро. Комендант был краток и немногословен. Затем он обратился к рудокопу с вопросом о том, как бы тот пожелал спуститься в подземный мир теней, в царство Теи. Заключенный, стоявший в окружении четырех стражей, вооруженных острыми мечами, тихо повторил свое непреклонное решение. Люди, толпившиеся за его спиной, старались получше рассмотреть смертника. Его речи не достигли слуха многих зевак и любопытных, поэтому по рядам поползли шумные кривотолки.
- Перед лицом всех жителей 34-го, которые будут свидетельствовать об этом нашему государю, - громко произнес Квинт, - повторяю волю Дугласа Росси, обвиняемого гражданами Мории. Он желает искупить свои проступки делом опасным, но долгожданным для всех нас - отыскать священную живую воду, дающую жизнь и благодать.
Толпа взволновалась, раздались одобряющие крики.
- Его клятва в этом деле будет закреплена каплями каверелийского нектара. Боги покарают его сами, если он не исполнит её, - прокричал Квинт, стараясь подавить поднявшийся шум и гам. - Клятва будет принесена на этом же самом месте в присутствии всех вас через несколько дней. А пока, мои граждане, возвращайтесь к своим занятиям! Не забудьте, наступает срок подати. Кто сам принесет её в комендантскую казну, будет избавлен от четвертой части!
Люди стали расходиться по домам. Они оживленно обсуждали оглашенные известия. Слова коменданта о налогах в этот раз совершенно не взволновали бедных жителей, которые гадали, почему же клятву смертника перенесли на несколько дней. Лишь самые прозорливые высказывали правильные догадки:
- Видно, у коменданта не нашлось даже листьев каверелия, - говорили они. - А рецепт приготовления каверелийского нектара и подавно никто уже не помнит. Остается только посылать людей в 30-й, где каторжане нередко выбирают эту милость, чтобы прожить не полгода, а год.
Дугласа возвратили в мрачный подвал. Долгими темными часами парень терялся в мыслях, с какой стати его не лишают жизни или не совершают таинственный обряд, чтобы отпустить на свободу. Лишь через четыре дня он опять под охраной был представлен на всенародное обозрение.
Осунувшегося, исхудавшего рудокопа подвели к небольшому котлу, в котором на огне в железной печке подогревалась смесь. От неё исходил острый неприятный запах. Дуглас не смотрел по сторонам. Он не обращал внимания ни на хмурых стражников, окруживших его, ни на надменного тага, стоявшего на помосте возле котла, ни на людей, столпившихся внизу в ожидании невиданного до этого зрелища. Он был погружен в себя. Лишь горестные и безрадостные размышления кружились в голове смертника. Одиночество, убийства, потери, предательство и несвершенная месть лишили молодого человека, полного сил и энергии, самого желания жить. Только крики птиц - дворовых воробьев и голодных воронов, были им расслышаны и поняты.
Он послушно исполнял приказания, подойдя к тагу и засучив рукава. Взору зевак, стоявших вблизи помоста, предстала на меда рудокопа. Тригор торжественно произнес молитвы Тайре, помешивая содержимое котла длинным ножом. Ведение обряда тагом было встречено в толпе недовольными криками. Данная церемония предполагала служение и поминание бога Моря, но ссыльные в Истаре давно были лишены общества жрецов, поэтому были рады любому богослужителю, и роптавшим быстро закрыли рты.
- Кто бы ещё кроме этого полоумного тага осмелился совершать казнь? - спрашивали себя жители 34-го. - Главное, чтобы он не переборщил с ядом.
Тригор вознес к небу нож, показывая его чистоту народу, а затем обмакнул лезвие в зеленую жижу. Он взял правую руку рудокопа и острым концом начертил на чистой коже волнистую линию. Из образовавшихся ран хлынула кровь, на которую капал яд с отравленного клинка. То же самое он проделал с другой рукой Дугласа. В это время вся толпа замерла. Люди уставились на парня, чьи руки от плеч до ладоней обагрились кровью, и который при этом не издал даже крика от боли или страдания.
- Теперь этот человек свободен, - громко произнес Алкар, взошедший на помост. - Через год его разум окончательно потемнеет, а тело покроется язвой и будет источать зловоние и смрад. Только живая вода исцелит этого изгнанника, который отныне не считается гражданином Мории. Любой, кто пожелает, может его убить или обидеть, государь не покарает этого человека. Но помните, что боги видят всё, и горе тому, кто нарушит их волю и помешает возвращению в Алмааг священной воды. Шрамы, которые останутся на руках смертника свидетельствуют о милости к его преступлениям и клятве, которую он сегодня принес перед народом.
Толпа издала громкие одобряющие возгласы, когда Дуглас, взиравший кругом стеклянными невидящими глазами, сделал несколько шагов. На его руках уже высохла кровь, окрасившая кисти черными пятнами. Он прошел мимо расступившихся стражников и спустился на площадь. Люди вмиг отшатнулись от рудокопа, как будто отныне он был заразным и прокаженным. Дуглас двинулся прочь от толпы, шептавшейся за его спиной. Его путь лежал к дому, где остались немногочисленные пожитки и вещи. Следом за рудокопом поспешили два высоких человека в черных плащах.
- Дуглас! Дуглас! - раздался громкий крик позади, когда он уже приблизился к дому. Парень медленно оглянулся. Острая боль и жжение в руках прогнали все мрачные мысли, в голове лишь пульсировали две огневые точки, одновременно наполнявшие все тело жаром и холодом.
Его догоняли навийцы, возвращения которых он так и не дождался до приговора.
- Мы собрали твои вещи, Дуг, - обратился к нему Оквинде. - За домом нас ждут быстрые жеребцы. Теперь тебе точно с нами по пути.
- Вы вернулись как раз вовремя, - сухо отозвался рудокоп. - Меня уже должны были казнить, и ваши известия услышал бы мой темный дух, изгнанный из морских пределов.
- Прости нас за опоздание, - ответил Вин. - В поисках твоей сестры мы забрели в самую глубь Истары, и время в дороге пролетело быстро и незаметно.
Он ничего не сказал в ответ. Рудокоп обошел дом. Около сгнившего столба были привязаны три лошади. Дуглас уже знал этих животных. Два скакуна принадлежали вольным, на них они приехали и ускакали из 34-го, а третий - молодой конь - стоял в конюшне Квинта как товар, за который можно было выручить звонкую монету. Дуглас погладил животных по пышным гривам, они заржали ему в ответ. Он услышал усталость долгой дороги и радость от встречи.
- Нам предстоит долгая скачка, - сказал Вин. - Сумы полны еды, а фляги холодной воды. До 13-го пункта добираться неделю, если ехать напрямик.
У вольных уже не было оружия. Видно, за добрый меч в Истаре можно купить коня, да ещё останется на надежную сбрую. Он рассуждал совсем недолго - отныне он стал по-настоящему свободным, никто не осмелился задерживать его, никто не хотел приблизиться к нему. Но эти двое парней все-таки сдержали слово и возвратились назад, и даже теперь они готовы предложить руку помощи. Дуглас никогда не умел доверять людям, но уже не боялся измены и предательства. А если тебе с кем-то по пути, то зачем задумываться, как долго продлится эта совместная дорога, ведь её окончание отныне точно будет у каждого свое...
Парень вскочил в седло. Его манил свежий ветер и дальняя дорога с друзьями, которой он ему давно недоставало. Он погнал лошадь прочь от заброшенного горного поселения, прочь от людей и их судей.
Всадники переходили с быстрого галопа на рысь или шаг. Спешились они лишь к вечеру возле невысоких деревьев в сухой степи, с которых уже облетела листва. Беглецы развели костер, а после накормили и напоили лошадей из струившегося неподалеку узкого ручья.
- Значит, Лиссе ничего не угрожает в пункте? - спросил Дуглас. В дороге Вин краткими словами успокоил брата и передал ему известия о девушке.
- С твоей сестрой все будет в порядке, - ответил младший спутник. На его голове, по-прежнему, был повязан черный платок. - Для начала нам надо осмотреть тебя, да и порасспросить кое о чем.
Ортек промыл руки рудокопа водой, в которой заварил мелкие зеленые листочки, сорванные им по дороге.
- Это успокаивающий настой. Он расслабляет и залечивает раны, - сказал черноморец.
- Я знал одну девушку, которая тоже отлично разбиралась в травах, - печально проговорил Дуглас, принимая помощь вольного.
- Та девушка и обучила меня некоторым вещам, - Ортек внимательно поглядел на попутчика. - Может, ты расскажешь мне о ней? Что с ней сталось?
Дуглас молчал. Тогда Ортек снял повязку с лица и оборотил на рудокопа пронзительный взор. При свете костра его черные глаза казались горящими угольками.
- Твоя сестра исцелила меня, - сказал царевич. - Но своим рассказом она ранила мне сердце. Если ты подтвердишь её слова, я сполна исполню данное тайе обещание. Если же я заподозрю хоть каплю лжи в твоем рассказе, ты будешь доказывать его правоту в бою, когда за пределами Истары я предложу тебе меч.
Он не понимал, чего от него хотел собеседник, но, видимо, Лисса была искренна с вольными, раз им было известно об её служении Тайре.
- Ты похож на черноморца, - неуверенно проговорил смертник, после чего опять замолчал.
- Перед тобой царевич Черноморья Ортензий, сын Релия, - громко произнес Вин. - Преклони колени!
Дуглас удивленно встал на одно колено и поклонился Ортеку.
- Я слышал о вас и о смерти вашего отца, Веллинг, - ответил рудокоп, совсем не представляя, как надлежало себя вести. - Одна черноморская девушка рассказывала о вас. Простите, что не сразу оказал вам почтение.
- Я совсем не Веллинг, а лишь изгнанник, лишенный рода и уделов, - усмехнулся черноморец. - Зови меня Ортеком. А теперь подымись и расскажи мне о девушке, помня при этом мои слова!
Похоже, им было уже многое известно, подумал про себя Дуглас, раз Лисса действительно исцелила черноморца. Парень не стал в этот раз скрывать истину. Рассказ затянулся до глубокой ночи, однако его ни разу никто не прервал. Лишь когда речь пошла о схватке с морийскими пограничниками и смерти Двины, из горла Ортека вырвался горестный крик.
- Она говорила тебе, что её привело в Межгорье? - спросил он Дуга.
- Нет, я не привык лезть в чужую жизнь и планы, если человек не хочет их раскрывать. В плену я совсем не видел ни Двину, ни Лиссу. Но они организовали наше бегство от степняков. Девушки вдвоем, наконец, сговорились о будущих замыслах. Мы бежали к Пелессам, и я не спрашивал, почему обе они решили вернуться в Морию.
- Значит, ты понятия не имеешь, о каком черноморце она говорила перед смертью? - вновь задал вопрос Ортек.
Дуглас согласно кивнул головой.
- Двина спасла мне жизнь, и я должен был отплатить ей тем же, - печально произнес он. - Но все случилось наоборот, и своей спиной она прикрывала мое тело, своей рукой заколола моего врага.
- Двина, дочь Менея, будущий маг в Башне, была моей давней знакомой и близкой подругой, - горестно заметил Ортек. - Она и мне не раз спасала жизнь. Вместе с ней я прошел многие версты от родной страны к западному побережью. Я верю твоему рассказу, Дуглас, и я вознесу молитвы Таидосу, чтобы её душа обрела в его царстве заслуженную участь.
Дуглас изумленно уставился на черноморца. Через мгновение он опять опустился на колени.
- Ваше Высочество, я виноват, что не уберег девушку на земле, - проговорил он. - Но я обещаю, что отомщу за её погибель. Я приношу тебе клятву верности, дабы выполнить её последнее желание.
Ортек опять поднял рудокопа с земли:
- Это ты прости меня, что я не слушал сердце и разум, а пошел на поводу у своих чувств. Не подобает так себя вести царю, а точнее царевичу, хотя я навсегда лишен титула Веллинга. В ответ я обещаю тебе свою дружбу и поддержку. Я пойду с тобой до самого источника с живой водой, где бы он ни находился.
- Разрешите и мне повторить свои обещания, - усмехнулся Вин. - Свернул я на эту призрачную дорогу несколько месяцев назад, но и дальше последую во исполнение своих клятв.
- К чему эти слова? - горестно спросил рудокоп. - Живой воды не сыскать. Я обрек себя на ещё один год жизни, пускай и наполненной страданиями. Вы же не давайте перед богами клятв, которые трудно будет исполнить.
- Позже я расскажу тебе свою историю, Дуглас, - усмехнулся молодой царевич. - На поиски живой воды я отправился из Черноморья, и я поклялся на родной земле, что не ступит моя нога более на неё, если не вернусь со святыней, способной исцелить и спасти от проклятия мой народ.
- Двина просила передать свой прах Лиссе, но я думаю, что он по праву принадлежит тебе, - еще не совсем понимая намерения царевича, произнес Дуглас.
- Теперь у нас одна дорога, - Ортек протянул парню свою руку. - А обещание, данное Двине, исполни в точности - отдай прах сестре. Я смирюсь с её колдовством, раз и Двина смирилась с ним. А для магов и других чародеев прах черноморского волка обладает огромной целительной силой.
- Ночь скоро закончится, и нам придется опять тронуться в путь, - предупредил Оквинде. - Историй ещё хватит не на один вечер, а надо хоть немного выспаться.
Утром всадники вновь помчались на запад верхом на резвых скакунах, оставляя позади холмы и равнины. Дуглас совсем забыл о своих ранах, и лишь черные рубцы на руках напоминали о страшном, мучительном будущем. Он расспрашивал друзей о Лиссе, но ответы были немногословны, и рудокоп ожидал, когда у него появится возможность узнать обо всем у самой сестры. В его глазах вновь зародилась надежда. Дуглас возносил хвалу Тайре и Морю, что Лисса оказалась в другом пункте. Это, несомненно, задержит Алкара, который вместе с Тригором уже отправился к Варису, и таким образом сделает крюк по дороге к 13-му, где ожидала спасения одинокая тайя.