Это был первый день после месячного заточения в темной спальне, когда Ортензию, внуку Дарвина II, государя морийского, позволили выйти на свежий воздух и прогуляться по зимнему парку. Молодой человек с изумлением и радостью оглядывал незнакомые пейзажи, залитые ярким солнцем, широкие тропинки, вдоль которых росли невысокие хвойные кустарники, а иногда попадались каменные скамейки, занесенные мокрым снегом. Высокие толстые стволы свидетельствовали о возрасте возвышавшихся словно исполины дубов и ясеней, зеленых елей и сосен. Ортек остановился около низкого фонтана, из которого лилась теплая вода, уходившая в землю. У подножия этого изящного сооружения, окруженного дюжиной рыбок из голубого мрамора, зеленела молодая трава. До начала весны было ещё далеко, но в этом тихом теплом месте черноморец уже чувствовал её дуновение.
Его кожа была бледно-серой, лицо осунулось, во впалых глазах виднелись лишь большие зрачки. Утром Элбет навестил, как обычно, царевича и объявил ему столь долгожданную весть:
- Наш высокоуважаемый Найл велел заменить строгий постельный режим прогулками на чистом воздухе в сопровождении видиев, благодаря молитвам которых ты все ещё жив. Я не могу перечить его распоряжению. Этот мудрый целитель своими настоями вернул тебя к жизни, царевич. Поэтому я, наконец, внемлю всем твоим просьбам и разрешу тебе выйти во двор. Но Ристо не спустит с тебя глаз и не отстанет от тебя ни на шаг. Поэтому даже не надейся сбежать от него в укромный уголок. Тебе должно было наскучить одиночество за долгие дни, проведенные в постели.
- Спасибо и на этом. Ристо, безусловно, лучший собеседник, чем видии. Он хоть будет молчать, а нескончаемые молитвы Морю у моей кровати уже преследуют меня во снах, - ответил Ортек, рассматривая одежду, принесенную советником государя. Ему предстояло облачиться в узкие панталоны и длинный сюртук, какие были в моде в высших салонах столицы в этом сезоне. Одежда была из гладкого атласа. Портные снимали мерки с царевича несколько дней назад, когда он только начал вставать с кровати. Они учли его пожелания: наряд сидел на теле удобно и свободно и был любимого цвета царевича - черного, если бы не вышитые алыми нитками воротник и рукава.
- Лишь благодаря тому, что Море услышало и приняло эти мольбы, ты до сих пор просыпаешься после крепкого сна. В твоих глазах вновь полыхает уголек, Ортек. Я благодарю богов за это чудо. Когда ты целую неделю метался в бреду, никто уже не верил в твое возвращение из морских пучин. Все целители, которых собрал государь во дворце, беспомощно разводили руками, и лишь Найл не отходил от тебя ни днем, ни ночью.
- Правда, что говорят, будто он был при дворе самого Ал-Гаруна, правителя Ал-Мира? - спросил Ортек. Невысокий мужчина в длинному седом парике, который ежедневно осматривал своего больного, понравился черноморцу. Беседы их были обычно короткими, так как Найл не разрешал посторонним и самому себе утомлять царевича историями и волновать пустыми расспросами. Он показался царевичу человеком мудрым, опытным, повидавшим многое за свои не столь уж седые годы. Он отлично разбирался в травах, химических веществах, объяснял своему пациенту причины его болезни и описывал рецепты порошков, которые приходилось проглатывать больному каждый день. Вид Найла при всей его учености был простым, лишенным дворянского лоска, высокомерия и честолюбия.
- Да, он прожил в Ал-Мира много лет. Там он и обучился знанию. А теперь, Ваше Высочество, - Элбет перешел на официальный тон, собираясь уже покинуть обширные, роскошно убранные покои Ортензия, - я возвращаюсь к нашему государю. Он уже спрашивал о вашем здоровье и желает увидеть вас к обеду.
- Как самочувствие моего деда? Вчера он жаловался на боль во всех суставах старческого тела.
- После моего визита Дарвин ощутил прилив сил и как обычно обедает в кругу своих подданных в нижнем зале. Так как тебе уже позволено покидать свою комнату, нынче за столом возле государя будет восседать его внук.
- Знаю я, зачем нужны твои визиты. Уж лучше бы государь чаще встречался с видиями, чем подавался колдовским чарам. Твое колдовство лишь вредит его разуму и душе.
- Я рад, что, несмотря на неприязнь к моей особе, которую воспитали в тебе с колыбели маги, ты все ещё прислушиваешься к моим словам и не раскрываешь все ведомые тайны, царевич. Но колдовство творит зло, лишь когда используется неопытным умом.
Оставив позади фонтан, Ортек двинулся по тропе к широкой лужайке, выложенной глиняными горшками, в которых цвели яркими красками разнообразные растения. Лишь присмотревшись к цветам, которым была не страшна зимняя непогода, черноморец различил, что перед ним стеклянные копии удивительных ландышей, маргиток, тюльпанов и роз, от которых исходил сладковатый аромат.
- Мой хозяин сам украсил эту клумбу. Стекольщик до сих пор изумляется, как ему удалось так выразительно выдуть эти изделия, - заговорил Ристо. Он держался позади своего молодого подопечного, смиренно склонив голову к земле. Но от его взора и слуха не скрывалось ничто, встречаемое по дороге. Ристо был одет в коричневый старый камзол, на голове он всегда носил узкую повязку, которая показывала, что этот уже пожилой высокий человек принадлежал к светлякам, восточным пришельцам, населявшим Минор. - Каждое полнолуние я окропляю горшки специальными духами. Благоуханье привлекает в эти места самых красивых юных барышень государства, - слуга лукаво поглядел в сторону двух дам, застывших в увлеченной беседе по ту сторону цветника. В руках они держали изящные зонтики под ткани нарядов, за которыми скрывали усмешки и веселые переглядывания в ответ на замечания своего собеседника.
Общество дам поддерживал граф Оквинде де Терро. Он широко улыбался своим спутницам, но, завидев бледного царевича, склонился над их нежными чистыми лбами в прощальном поцелуе и двинулся в сторону друга. Его лицо вновь было чисто выбрито, а черные кудри подстрижены, так что остался лишь единственный завиток на затылке.
- Добрый день, Ваше Высочество, - Вин дружески обнял царевича за плечи. - При солнечном свете я вижу, что ты совсем отсырел в своем дворце. - Как обычно релиец обращался к другу то как к настоящему царевичу, то как к младшему брату и ученику. - Тебе уже назначили верного слугу или Элбет одолжил лишь на время своего сурового пса? - Вин склонил голову в сторону Ристо, приветствуя таким поклоном светляка. Графу де Терро не раз пришлось за прошедшее время столкнуться с непоколебимой широкой грудью слуги советника, который по приказу Найла и Элбета не впускал его к больному.
- Графиня ла Лорре не сводит с тебя пылкого взора, - Ортек отошел с релийцем под сень высоких елей, чтобы поговорить с ним сглазу на глаз. Вин навещал друга в течение его болезни. Но их встречи всегда проходили в присутствии Элбета или придворных, которые, после того как юноша пришел в себя и стал с каждым днем набирать сил и восстанавливать здоровье, стекались в его комнату толпами, чтобы поглядеть и быть представленными внуку государя. Вести о больном черноморском царевиче, которого Дарвин принял под свою опеку, долгие недели была главным событием в Алмааге да и во всей Мории. Внешность, состояние и намерения иноземца обрастали досужими слухами, вымыслами: так маленькая девочка, которую отец, алмаагский граф, привел с собой, чтобы представить будущему принцу Ортензию, упиралась и кричала в дверном проеме, боясь зайти в комнату, где в огромной постели, по её представлению, таился страшный черный волк. Среди красивых дам, несомненно, обсуждавших шепотом встречу черноморца с графом де Терро, которого, несмотря на все преступления, допустили во дворец, Ортеку была знакома лишь одна молодая сударыня, чью маленькую голову венчала высокая прическа из завитых локонов. Именно на неё по-дружески намекнул черноморец пирату, хотя тут же перешел к более серьезным делам. - Ты уже встречался с Элбетом?
- Граф ла Ронэт предупредил меня, что я отыщу тебя в парке. Я очень рад видеть, что к тебе возвращается румянец, и совсем скоро юного царевича уже не загонишь в дом и не застанешь на одном месте. О, прошу прощения, Ваше Высочество, вы ведь уже не царевич, а принц... алмаагский принц, а может... принц-наследник?
- Тебе совсем ни к чему иронизировать, Вин. У тебя это всегда отменно получалось. Вскоре состоится прием во дворце, где мой дед всенародно признает меня и присвоит мне титул принца. Я получу богатые земли в истоках реки Аллиин и смогу щедро отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. И государь тоже ... Он очень тебе благоволит, он снимет все обвинения с имени Оквинде де Терро, потому как прежде тебе было запрещено появляться в пределах Алмаага. Ты будешь удостоен звания советника в Релии и награжден тысячей золотых. И поверь, Вин, на это была воля государя, я даже не смел просить о чем-либо... Ведь по сути я ни на что не претендую и не имею права, пока не исполню данную клятву, - Ортек считал, что слухи о предстоящем приеме во дворце уже дошли до Вина, но ему хотелось самому объясниться с другом. Он ожидал ответных слов графа де Терро: речь должна была быть гневной и не приемлющей подобного поворота событий, ведь Вин никогда ничего не просил, ни от кого не принимал и ни в чем не нуждался. Но воля государя должны была быть для него законом.
- Это именно то, к чему ты стремился, Ортек? - спокойно спросил релийский граф. - Вернуть себе утраченное родство, титулы, богатство, знатное окружение?
- Нет, мне ничего этого не нужно. Но теперь я во всяком случае не буду вне закона в этой стране, которая мне всегда была дорога. Я смогу сделать то, к чему всегда стремился мой отец - установить между нашими странами мирные отношения, наши народы имеют очень много общего...
- Ты уже мыслишь и рассуждаешь как принц-наследник. Но, по-моему, раньше ты стремился вернуть себе трон в Черноморье, а теперь уже грезишь о государстве морийском?! - надменно перебил его Вин. Его голос был сух и резок. - Я на днях покидаю остров, и в память нашей былой дружбы решил сообщить тебе об этом.
- Как же так? - изумился черноморец. - Вин, я знаю, что время не ждет, но после приема мы бы вместе отплыли к берегам Минора. К чему твои слова, спешка? Мои планы никак не изменились! - Ортек в запале кричал на графа, но лицо товарища по-прежнему оставалось холодным и бесстрастным. Пират молчал. - Я готов хоть завтра отправиться в дорогу! - На бледном лице царевича выступил пот от раздражения и гнева, глаза горели яростным огнем. - Что произошло, Вин? Ты мой единственный друг, я сделаю все, что ты попросишь и скажешь, но может ты будешь говорить со мной не как все знатные моряне - одними лишь намеками да многозначительными взглядами и ухмылками. Какой трон? Какой наследник? Я был и остаюсь скитальцем, проклятым до конца жизни, если не отыщу живую воду. Каждый дворянин, появлявшийся в моей спальне, тыкал в меня, валявшегося в простынях в изнеможении от жара, как в невиданное до этого заморское животное, чудище. Они справляются о самочувствие царевича, а, едва отступив от кровати, уже перешептываются о моих волчьих глазах, острых клыках и хвосте, который несомненно прячется под одеялом!
- Не стоит кричать на всю округу, Ваше Высочество! - отрезал его Вин. - Ристо умеет хранить чужие секреты, но дамы... рассказы о вашем несдержанном нраве обрастут такими подробностями, что в умах жителей Мории вы предстанете настоящим зверем в человеческом обличье.
Ортек сурово поглядел на релийца. Вин был для него олицетворением настоящего морийского дворянина, воина и мужа. Он никогда с ним не спорил, хотя ... Ортек с горечью подумал, что до сегодняшнего дня у них просто не находилось повода для разногласий. Их желания, цели и действия были направлены в одну сторону. Неужели пришло время для расставания?! Если раньше Вин безоговорочно следовал за черноморцем, которому дал слово в Межгорье верно служить, хотя Ортек никогда не воспринимал это обещание всерьез, не настала ли очередь царевича молчаливо выполнять волю человека, спасшего ему не один раз жизнь?
- Вам прекрасно ведомы привычки волков, граф де Терро. В Черноморье вы были не один раз, - ответил Ортек, на его губах заиграла добрая усмешка. - Я отправляюсь с вами в путь. Если надо хоть завтра. Думаю, я смогу уже взять в руки меч и натянуть лук.
- Не стоит так торопиться, - Вин отвел спутника ещё глубже в еловые заросли, подальше от чужих глаз и ушей. В произносимых фразах уже не было насмешек и даже царственного обращения "Ваше Высочество", которое каждый раз резало слух черноморцу. Бывший пират говорил серьезно, не сомневаясь в правильности выбранного решения, над которым у него была возможность поразмыслить за время болезни товарища. - Я решил вернуться в Релию, в "Сверкающий Бор". Твоему здоровью уже ничего не угрожает, и я могу тронуться в отчий дом. Рионде не справится там один.
- Но зачем? Зачем тебе возвращаться, Вин? Ведь ты уже ничего не изменишь, никому не поможешь, - Ортек был в нерешительности. Возвращение в Релию было самой глупой идеей, которая могла прийти в голову Вина. В первое же свидание с релийцем, после того как Ортек очнулся от лихорадочного бреда, тот рассказал ему в нескольких словах, что получил сообщение от странствующего торговца Махира, который прибыл из Релии в Алмааг в гостиницу "Маленькая Принцесса", где искал графа Оквинде. Рионде де Терро писал своему старшему брату о болезни отца Унео, невысыхаемых слезах их матушки Полины, скорбные известия о пропаже сестры Веллины, молодой графини де Кор, названной невесты Вина, а также о гибели воспитанницы графа Ивалитты. Ортек был тогда ещё слишком слабым, чтобы поддержать друга в его горе и печали, но более пират не заводил разговоров о доме, и хотя Ортек предполагал, что тот решит вернуться в родное имение, сам релиец тогда заявил, что, к сожалению, ничего не в силах поделать.
- Я уже все решил. Я могу оставить тебя одного, за это время ты разберешься со своими делами: приемами, землями, подданными, дедом. На дорогу туда и обратно при попутном ветре и быстрых лошадях уйдет не более месяца.
- Нет, ты вернешься едва ли к началу весны, к очередному празднику Моря, равноденствию дня и ночи! А Дуглас?! Он не может столько ждать, Вин! Мы, наконец, на верной дороге. Теперь я уверен, что живая вода существует. Пусть и не во дворце, но она есть на самом деле. Это не выдумка, не легенды. В Северном лесу мы узнаем точный маршрут несчастного Отиха и двинемся по его пути.
- Я вернусь, и мы немедленно отплывем в Горест. Или я отправлюсь в Горест из Эллины, релийского порта. Это уж тебе решать, Ортек. Я возвращаюсь в Бор как раз из-за Дуга. Я обещал ему, что позабочусь об его сестре, - Вин говорил медленным грустным голосом, - и не могу допустить того, чтобы потерять и её. Велли, Им, Ивалитта. Как можно было за ними не доглядеть? - Только сейчас Ортек осознал, насколько сильно эти известия ранили душу его друга, вызвали глубокие переживания и угрызения совести. Релиец сокрушался и винил себя в столь поспешном бегстве, в том, что оставил родных и близких людей.
- Вин, ты ведь понимаешь, что твое возвращение может лишь доконать отца. Я помню, ты показывал мне письмо Рина. Не писал ли он об его болезни и проклятиях, что тот шлет на твою голову, обвиняя в случившемся? Но ты ведь ни в чем не виноват. Это все я, мое честолюбие! Я не должен был раскрывать свое имя. Я глупец, прости меня, Вин. И здесь в Алмааге... я сам не сразу осознал, что очнулся в государевом дворце, и отныне все незнакомцы мне низко кланяются, целуют руки, называют принцем, внуком вашего любимого государя. Но ты ведь знаешь, зачем я сюда приехал, Вин? - Ортек сокровенно взглянул в задумчивые серые глаза друга. На этот вопрос порой он сам не мог дать ответа. Он знал лишь, что Вин его поддержал и, несмотря ни на что, последовал за ним в город, где его могли схватить стражники как предателя и изменника родины.
- Ты ни в чем не виноват, - Вин потупил взор. - Махир рассказал мне об упырях, начавших охоту в релийских лесах. Их кровавый след тянется к западному побережью. Из-за этого погибла Ивалитта и сбежала Велли. Рин был очень краток в своем послании, но торговец описал мне ужасы и беспорядки, произошедшие в Сверкающем Бору. Хорошо, что Лисса была в это время в монастыре, куда её отправил отец.
- Так вот зачем ты собрался домой, - внезапная догадка озарила ум Ортека. Его друг всего лишь влюбился и теперь собирался ехать за сотни лиг, чтобы увидеть тайю.
- Я собираюсь привезти Лиссу в Алмааг. Она ведь хотела учиться рисованию и художествам в столице. Рин никогда не смел ослушаться отца, поэтому она и оказалась в заключении в этом Доме Послушания. И хотя я не имею представления, какие там порядки, я желаю ей более счастливой доли. Здесь она будет в надежных руках Мортона.
- Если бы не Дом Послушания, тайя могла бы оказаться в числе невинных жертв кровопролития в имении, - вставил Ортек. - А в Алмааге она не будет в большей безопасности. Неужели ты думаешь, что сможешь заставить Лиссу делать то, что ты хочешь? Мне кажется, она никогда не даст себя в обиду, являясь носительницей волшебного медальона. Мы давным-давно обсуждали эту тему. Ты сам настаивал, что Лиссе не место в компании мужчин, которые идут неведомо куда. Это было трезвым решением, а теперь ты теряешь голову из-за чувств к этой белокурой девице!
- На какие чувства ты намекаешь? - сердито ответил Вин, рассматривая подозрительную усмешку на губах черноморца. - Я всегда выполняю данные обещания, Ортек. И Дугласу я собираюсь передать известия о здоровом и счастливом существовании его сестры, которая кстати очень многое для нас сделала.
- Я не спорю. Лисса замечательная бесстрашная девушка. Ей уже многое пришлось пережить, и ты печешься об её благополучии. Так не кажется тебе, что она будет в безопасности в стенах монастыря, где она уж точно дождется твоего возвращения? Эта девушка ведь запала тебе в сердце, Вин. И она никогда не простит, что из-за твоего промедления она лишилась брата.
- Все совершенно не так, как ты думаешь, - слова черноморца вывели пирата из его бесстрастной позы, с которой он выслушивал речи Ортека об отъезде и домогательстве придворных. - Она не усидит на одном месте, высокими стенами и стражей её не испугаешь. Я хочу, чтобы она жила, так как желала. И она заслуживает богатства, веселья и беззаботной жизни, а не холодную келью и наставления строгих дам.
- Вин, ты просто влюбился в неё и из-за этого рушишь все наши планы. Но я не могу тебе этого позволить. После приема, на котором ты обязательно должен присутствовать, мы уедем в Горест. В Сверкающий Бор придут известия о возвращении тебе государевой милости, и это позволит господину Унео забыть проступки старшего сына.
- Ты нарываешься на грубость, царевич, - Вин прикоснулся пальцами к рукоятке шпаги, которая висела у него за поясом. - Все планы нарушает твой столь долгожданный прием, а не девушка, которой ты тоже обязан помочь.
- Я ей помогаю, отговаривая тебя возвращаться назад, после того как нам столько усилий и времени стоило попасть в Алмааг и во дворец. А неужели мои слова о любви являются ложью, что ты уже схватился за оружие? Вин, не будь глупцом!
Тонкое лезвие мгновенно оказалось у горла царевича. Тот поднял вверх руки, отступая из-за деревьев на открытое пространство. Он видел в глазах пирата южных морей, что разбудил своими речами неподдельную ярость.
- Так это правда, что если мужчины, родившиеся в знойных краях, заговаривают об одной и той же прекрасной даме, в ход мгновенно вступает острая шпага, - заговорил звонкий голос молодой женщины, которая в сопровождении своей подруги приближалась по каменной тропе к месту схватки.
- Интересно бы узнать, насколько прелестна эта дама, разгорячившая кровь столь знатных кавалеров, - засмеялась в ответ её подруга.
- Сударыни, с вашими хрупкими фигурами и легкими ножками, столь бесшумно и бесстрашно подкрадывающимися к вооруженным мужчинам, соперничать не сможет никто, - Вин галантно опустил шпагу и улыбнулся графине ла Лорре, которая жеманно прикрыла лицо зонтом.
Ортек также не заметил, как дамы приблизились к месту, где происходил их разговор. Он с сожалением подумал, что если графиня и её спутница услышали хотя бы половину их разговора, в течение которого Ортек и не думал говорить в тихом спокойном тоне, то на утро слухи о планах и страстной любви графа де Терро будет не остановить. Этого уж Вин точно не простит своему черноморскому другу.
- Ваше Высочество, - Ристо приблизился к своему хозяину, обвинительно поглядывая на шпагу в руках релийца, - Вам уже следует возвратиться в свои комнаты. Ветер крепчает, и вскоре с неба вновь польется дождь.
- А как же дуэль? Поединок? - молодая графиня вновь открыла свое красивое лицо и кокетливо взглянула на царевича и на релийского графа. - Неужели дождь помешает нам насладиться таким занятным действием? Или в Черноморье принято закрывать глаза на честь дамы?
- Честь дамы здесь совсем не при чем, сударыня, - поспешил ответить Ортек. - Скорее...
- Как не при чем?! Если от дамы скрывают истинные чувства - это задевает её честь и достоинство, - другая дворянка упрямо качнула головой, из которой донесся тонкий звон колокольчиков, вплетенных в массивную прическу.
- Я с вами абсолютно согласен, маркиза ла Нои, - любезно проговорил Вин. От его раздражения и гнева, казалось, не осталось и следа. - Но царевич ещё слишком слаб, да к тому же безоружен. Поэтому за свои слова он ответит позже. И уж поверьте, он мастер в деле поединков на шпагах. Ваши мужья убедились бы в этом, не проходили бы они в это время государственную службу. Ведь они сочли бы за оскорбление милые разговоры своих жен с черноморским зверем.
Женщины смущенно замолчали, не совсем понимая, к чему клонил их собеседник. Хотя совсем недавно при милой утренней беседе с графом де Терро они сами жаловались ему на дикость нрава и страшный вид царевича, которого он привез из далеких краев.
- Но если уж вы так настаиваете, граф, то я готов принять ваш вызов, - Ортек различил шутливые нотки в словах Вина, который уже собирался распрощаться и покинуть зимний парк. Необходимо было добиться ещё одной встречи с другом, который, похоже, так и не отделался от идеи отправиться обратно в Релию. - Завтра на этом же месте я дам вам достойный отпор.
Вин громко засмеялся, чем заставил царевича залиться алой краской от стыда перед дамами:
- Я не имею права скрещивать меч с принцами столь благородной крови, Ваше Высочество. Не уверен, что это будет честный поединок, учитывая ваше состояние...
- Ристо, дай мне свою шпагу! - громко приказал Ортек. - Мне кажется, граф желает немедленного удовлетворения своей поруганной чести. Он ведь отрицает справедливость моих слов, тем самым называет меня лжецом и выдумщиком.
Старый слуга испуганно отскочил от царевича, когда тот, не дожидаясь исполнения своего приказа, быстрым движением руки вытащил оружие у него из-за пояса. Шпага была не столь длинной как у графа, который вновь обнажил свое оружие и с насмешкой в серых глазах, приготовился принять первый удар от противника.
- В этом, Ваше Высочество, я не могу с вами не согласиться, - ответил Вин.
Дамы отступили на несколько шагов, их полуоткрытые рты и восхищенные взоры с изумлением устремились на стройные напряженные тела двух мужчин, намеревавшихся проткнуть друг друга острым оружием. Лишь Ристо тихим голосом сокрушался по поводу нелепого стечения обстоятельств, приведшего к таким ужасающим для него последствиям: он представлял, что колдун сдерет с него заживо кожу за то, что верный слуга не уследил за молодым царевичем. Старик схватился за седую голову и с ужасом глядел на начавшийся поединок.
Первым в бой вступил черноморец. Он нанес другу неуклюжие слабые удары, которые Вин отразил с усмешкой на губах, даже не сдвинувшись с места. Граф не перешел в ответное наступление, а предпочел выжидать действий царевича. Пират уверенно стоял на одном месте и легко отбивал атаки. Ортек кружился вокруг него, желая отыскать слабое место противника. Черноморец сбросил с себя толстый сюртук, оставшись в тонкой шелковой рубахе. В след сразу же раздались обеспокоенные крики Ристо об его здоровье. Слабость во всем теле давала о себе знать. Движения Ортека были медлительны, а ладонь, в которой он держал шпагу, очень быстро устала наносить никчемные удары по железной обороне соперника. Но царевич не собирался останавливаться, понимая, что Вин всего лишь изматывает его и даже не думает пока переходить в нападение. Мысленно он благодарил за это друга. Это оттягивало неминуемое поражение.
- Я предлагаю помимо вопросов чести выдвинуть ещё одно условие поединка, - сказал Ортек, медленно обходя релийца. Тот маленькими шагами поворачивался в своей позиции.
- Дополнительные условия и требования будет выдвигать тот, кто одержит вверх, - ответил Вин, отражая очередной удар клинка и быстрым движением сделав выпад в сторону плеча черноморца, от которого тот вовремя увернулся.
- Тогда извольте драться по-честному, граф, и не пляшите на одном месте. Не стоит делать мне поблажки! Я не заслуживаю такого унижения чести - слабого противника!
- Как пожелаете, Ваше Высочество!
Ортек схватился за шпагу двумя руками, это ещё более замедлило его движения, но теперь он мог удерживать сильные удары противника. Вин перешел в наступление, он выступил из тени деревьев и теснил царевича на мокрой грязной земле под яркое ослепляющее солнце. Ортек прикрыл глаза, из-под опущенных ресниц он различал лишь грязные сапоги друга. Отражать удары приходилось, ориентируясь по жужжанию шпаги, производимому яростными взмахами в воздухе. Он слушал и наблюдал за ногами релийца. Он вновь окунулся в атмосферу полутьмы, в которой находился после того, как почти потерял зрение на Одиноком озере. Ортек отскочил на несколько шагов назад и устремился в сторону, заставив Вина развернуться и оказаться под нещадными лучами солнца. Черноморец взмахнул шпагой влево, отвлекая внимание соперника, и подставил подножку, так что на скользкой земле граф не успел вовремя отодвинуться и упал на землю. Быстро подняться из грязи и лужи, в которой он оказался, было невозможно. Ортек приставил к его груди шпагу, смахивая со взмокшего лба капли пота.
- Остановитесь, сударь! - испуганно закричала графиня ла Лорре. - Не смейте утолять свои звериные страсти! Вы были нечестны, вы завели его в болото и подло сбили с ног, - женщина сошла с чистой тропы и прильнула головой к груди Вина, разлегшегося на мокрой земле. Рот пирата скривила ухмылка, когда графиня беспокойно добавила: - Он ещё дышит, необходимо срочно вызвать лекаря. Ристо, бегите за помощью!
- Со мной все в порядке, графиня! - ответил Вин, подымаясь с земли. - Ваше участие вернуло меня к жизни! Хотя вы должны уделить свое внимание победителю. Поединок был честен: будь перед вами враг, готовый отнять в любую минуту у вас жизнь, вы бы пустили в ход все виды своего оружия. И он бы не устоял перед вашей улыбкой, белоснежными зубками и зелеными глазами.
- Граф, вы были просто великолепны, - вторая дама тут же оказалась возле Вина, едва тот вышел из грязи, держа за руку графиню. Маркиза достала из-за пояса тонкий платок и отерла им пятна с лица релийца, за что получила в ответ обаятельную улыбку и нежный поцелуй в лоб.
Ортек не стал наблюдать за продолжением столь милой сцены, разворачивавшейся у него на глазах. Он очень устал, ноги дрожали и готовы были подкоситься в любую минуту. Черноморец спрятал за пояс оружие и пошел за своим слугой, который поспешил откликнуться на громкий зов графини. Верный Ристо знал, к какому лекарю следовало обратиться, и Ортек последовал за ним в сторону библиотеки, где проживал советник государя. Оквинде признал поражение, а это означало, что он не покинет страны, ведь Ортензий ясно выразил свое нежелание отправляться в бесполезный обратный путь к берегам родной страны друга. А за победителем было последнее слово.
Происшествие в дворцовом парке очень быстро получило известность. Элбет с сокрушенным видом выслушивал рассказ старого Ристо о неугомонности и безрассудности царевича, подвергшего свою жизнь опасности в первый же день после болезни. Колдун, ставший наставником Ортека, знакомивший черноморца с нравами и обычаями дворца, оставил выходку подопечного почти без внимания. Он лишь аккуратно осмотрел царевича и, убедившись, что здоровье его не повреждено, отправил молодого человека отдыхать в его покои. Зато шквал гневных речей, обвинений в ребячестве, глупости и беспечности Ортеку пришлось выслушать из уст своего деда.
Государь сидел в высоком кресле у камина. Оставшись наедине с новообретенным внуком, он не спускал с него нахмуренного взгляда.
- В свое время твой отец был точно таким же бездельником. Его никогда не заботило, что он является принцем-наследником. То есть не просто дворянином, господином, который обязан заботиться о своих слугах, а наследником всех земель Мории и будущим защитником её граждан. И вот к чему это привело! Море забрало его душу в свои покои раньше, чем мою. Если бы он вернулся в отчизну... Я бы непременно его простил. И здесь он стал бы не менее великим человеком, чем в диких краях.
- Государь, отец посылал к вам не одно посольство с пожеланиями примирения... - Ортек знал, что не имел права перечить главе государства, ставленнику богов и исполнителю их воли, но споры с дедом стали для него уже привычны. Дарвин, казалась, даже любил заводить с внуком жаркие разговоры, в которых у них были совсем противоположные мнения, чтобы полюбоваться молодецким запалом черноморского родственника, в котором он узнавал черты старшего сына.
- Он должен был явиться сам! - на этот раз государь не дал договорить внуку. - Но Море послало мне на старости лет утешение в твоем лице, Ортензий. И я в некотором роде даже очень доволен, что ты, будущий алмаагский принц, одержал вверх над релийским графом, который к тому же обладает сомнительной репутацией. Но запомни, что принцы по крови не имеют права сражаться со своими подданными. Это для нас низко, это опасно и совсем бесполезно. Посягательство на честь принца является преступлением закона, а не поводом для дуэли, мой друг.
- Это была просто игра, государь...
- После того как я объявлю тебя принцем-наследником, такое поведение будет для тебя оскорбительным. Прошу тебя запомнить свои обязанности. Видимо, в родной стране тебя учили лишь владению оружием, совсем позабыв о манерах. Понимаю, они у вас не в почете, и даже Релию не удалось привить своему сыну любовь и уважение к закону, порядку и носимому титулу.
- У нас среди дворян нет столь множества титулов, в обращении с которыми можно запутаться как в клубке ниток. И как бы вы ни старались, из меня никогда не получится настоящий алмаагец. Я черноморец и собираюсь им оставаться. Я надеюсь, что мне очень скоро удастся вернуться на родину...
- По твоим же словам, на родине ты изгнанник и преступник, которого старший брат желает кинуть в темницу. Я ещё раз повторяю, что намерен сделать тебя принцем-наследником, - в голосе государя сквозило ожидание ответа на высказанное предложение.
Ортек удивленно посмотрел на старика. В отблесках огня его черты лица отражались очень зловеще: седые волосы, впалые глаза, мягкие губы, осипший голос, все ещё обладавший силой и уверенностью. Одна из портьер в комнате подозрительно колыхнулась, послышался отдаленный топот. Ортек внимательно осмотрел просторную комнату. Государь не требовал для своего удобства много мебели и убранства. На стенах висели гобелены, пол покрывал мягкий ковер. В столь скромных покоях Ортек получил царственное предложение, точнее осознал замыслы своего деда.
- Но ведь мой дядя Гравин принц-наследник. Я обещал вам лишь, что приму во владения земли в центре страны. Я был бы очень признателен...
- Гравин уже более сорока лет принц-наследник, и думаю, ему уже давно наскучило это звание. И без него он сможет кутить все дни напролет во дворце со своими приятелями и их дамами.
- Принц-наследник?! Это означает, что я могу стать ... государем, - Ортек отошел от комода, возле которого стоял до этого, перебирая драгоценные украшения, подаренные правителю Мории его народом. - Но я не хочу...
- Ты просто повторяешь слова Релия, не подумав даже над своим ответом. А ведь, не лиши я его права на престол, он перешел бы после его смерти по очереди к его сыновьям: то есть к тебе и Орелию. Боги решили таким образом, что Релий стал великим правителем в другой стране. Если бы не его безрассудство и непослушание, он до конца жизни остался бы всего лишь наследником, возможным государем. Он никогда не познал бы любви и не родил столь красивых детей, - Дарвин говорил, грустно всматриваясь в огонь, как будто там он мог бы увидеть правоту своих слов. - Знаешь, Ортек, сегодня мне снилась твоя бабушка. Она уже зовет меня в неземные края, - на губах старика заиграла добрая усмешка. - Может быть, ради неё я бы тоже забыл о троне и своем долге наследника. Но мне повезло, она была алмаагской принцессой, брак наш лишь укрепил государеву власть, и она недолго, но очень справедливо управляла со мной страной. А второй раз мне пришлось жениться после того, как я потерял твоего отца. Пришлось, чтобы дать Мории нового наследника. Теперь я иногда жалею об этом.
- Государыня, мать Гравина была тоже принцессой?
- Нет, она была прекрасным юным созданием, выросшим в оживленной Лине. Релийская маркиза. Думаю, будущую жену тебе стоит подыскать в тех же краях. Ведь надо хоть чем-то угодить нашим дворянам на материке. Я даже не буду против семейства де Терро. Ты ведь дорожишь дружбой со своим графом Оквинде? Или слухи о вашей ссоре верны?
В последующие дни Ортек уяснил, что этими слухами полон дворец. Придворные дамы расспрашивали его о той красавице, за любовь и благосклонность которой сражался царевич, их мужья и кавалеры прославляли его юношескую храбрость и мастерство, с которым он посадил в лужу не только высокомерного графа, но и всех релийцев и далийцев.
Дни проходили в скуке и одиночестве, хотя принц Гравин ежедневно устраивал собачьи забеги, охоты, пиры и всевозможные увеселения. Ортек предпочитал не задерживаться на этих вечерах. Он обсудил замыслы государя, взволновавшие его разум, с Элбетом. Колдун был в курсе намерений Дарвина сменить наследника, но свое отношение к этому он предпочел скрыть за безразличными речами:
- Воля Государя Морийского никогда не оспаривалась. Вот уже сколько десятков лет морийцы ожидают восшествия на престол следующего государя - Гравина... Чтобы они свыклись с новым решением, тебе необходимо завоевать их расположение. И стоит начать с покорения Алмаага.
Слова Ортека, что ему это ни к чему, что он не желал становиться наследником, ибо это лишь смутит народ, на который в последние годы свалилось и так много несчастий, казалось, не достигли ушей советника.
О появлении графа де Терро во дворце черноморцу доложили бы в тот же миг, но после дуэли Вин не ступал туда ногой, несмотря на записки, которые Ортек отправлял ему с просьбами о беседе. Ристо, исполнявший обязанности посыльного, каждый день передавал черноморцу поклоны, который якобы шлет ему в ответ граф, и более ничего. Ортек был рад и этому. Во всяком случае, Вин ещё не покинул острова. В конце концов, Ортек решил самостоятельно отправиться к другу, чтобы выслушать его совет и обговорить дальнейшие действия. Он надеялся улизнуть на городских улочках от неторопливого слуги, а также избавиться от постоянного взора любопытных глаз придворных, которые увязывались за ним, стоило Ортеку выйти из своей комнаты.
Но прогулка в городе за чертой государева дворца была пресечена парой длинных копей у ворот. Капитан государевой стражи предъявил царевичу приказ, скрепленный печатью Дарвина, о запрете его внуку покидать дворец. Юноше оставалось лишь развернуться и двинуться обратно, выслушивая нудное бормотание Ристо, что начинался дождь, а царевич был совсем ненадлежаще одет. У входа в парадные залы государевых покоев Ортек встретил знакомое лицо своего названного дядюшки. Перед ним склонил голову в уважительном приветствии принц Эннет ла Фонти.
- Добрый день, Ваше Высочество! Рад видеть вас во здравии, полным сил и желания послужить родимой стране, - при этих словах в хитрых глазах принца заискрились смешливые огоньки. Ортек и сам улыбнулся в ответ. Он был искренне рад видеть человека, от которого знал, что ожидать и что ему было нужно. А толстяку ла Фонти, который ещё более разжирел за время болезни царевича, всегда не хватало золотых монет.
- Как поживаете, дорогой дядюшка? Помнится, моей родиной вы называли Рустанад, а теперь желаете меня туда отослать? Кстати государь говорил мне, что пожалует вам дополнительную пенсию за то, что вы представили меня перед его очами. Вы уже слышали об этой милости?
- Да, благодарю вас, Ваше Высочество. Господин Раглей, хранитель казны, уже передал мне список документов, которые я должен ему предъявить. И вы представляете - он захотел взглянуть на свидетельства, которые доказывали бы, что вы сын сестры моей жены, как я это заявил в первый ваш визит во дворец! - принц шел рядом с Ортеком по галерее, освещаемой солнечными лучами сквозь разноцветные стекла в узких высоких окнах.
- Бумажная волокита особенно процветает в Алмааге, как бы на неё ни жаловались в других морийских странах, - заметил царевич.
- А ещё здесь крепко проросла человеческая глупость, лень и распущенность. Алмаагцы теряют деловую хватку, все больше предаваясь изнеженной жизни. В городе объявили музыкальную неделю, и теперь мне, чтобы укрыться от этих ужасных звуков придется отправляться в свое имение на севере. Везде развешены эти яркие ленты, менестрели с каждого угла распевают любовные баллады, а несчастные дамы, проливая горькие слезы над печальным концом, тут же шлют поцелуи проезжающим мимо кавалерам. Кстати, это верно, что даже в вашей жизни любовь уже принесла горе и страдания? Вы прогнали своих релийских друзей и отныне не отводите взгляда от алмаагских барышень?
Ортек устало кивнул головой под внимательным взором принца. Тот остановился и встал напротив своего собеседника, намереваясь произнести очень серьезные вещи:
- Ваше Высочество, вам давно следовало разорвать все связи с этими южными разбойниками, с которыми вам довелось добираться до нашей столицы. Не спорю, они вам оказали очень ценные услуги, но вы не обязаны быть им благодарны всю жизнь. Забудьте о своем прошлом. Государь принял вас с распростертыми объятиями, так и мы, алмаагцы, готовы последовать его примеру. И этот ваш решительный шаг, в котором вы поставили на место релийцев с их постоянными заговорами, интригами, приближает вас к родному народу, ведь в ваших жилах течет кровь потомков Орфилона. С первой нашей встречи я понял, что передо мной великий человек, и лишь Тайра заставила связаться его с такими проходимцами. Нынче же с ними покончено, и я заверяю вас, что это пойдет на пользу вам, Ваше Высочество, и всему нашему государству.
Ла Фонти положил ладони на плечи юноши, желая покрепче сжать его в своих объятиях в знак своей верности и поддержки:
- Я готов всегда следовать за вами, Ваше Высочество.
- Я не всегда буду к вам столь щедр, мой друг, - улыбнулся Ортек. Он с удивлением слушал пылкие речи человека, которого интересовала лишь собственная особа. - Прошлые долги вам были прощены, за что вы сдержали свое слово и с честью исполнили свою роль. Надолго ли хватит грядущей награды? Вы будете мне верны, пока не получите пенсию?
- Вы ещё очень проницательны, Ваше Высочество. Но даже для меня деньги порой не значат так уж много. Я думаю, главное, чтобы мы с вами стали друзьями. И для этого я уже дал вам мой первый совет: будьте человеком открытым, наши графы и маркизы не знают, что скрывается под вашими холодными взглядами и строгим лицом, но никогда не теряйте осторожность. Во дворце уже немало людей, которые смотрят на вас как на врага и соперника. Ведь вы имеете все права на престол, мой друг! Берегитесь слежки и ядов! В Алмааге живут лучшие в стране аптекари, лекари и отравители.
Из-за поворота в галерее появилась группа молодых дам, сопровождавших одетую в длинное белоснежное платье принцессу-наследницу Мории Авиа, супругу Гравина. В руках морийка держала длинную палку, покрытую гладкой краской с небольшим крюком на конце. Она громко объясняла своим спутницам, как быстро выловит с помощью этого нового изобретения самую большую рыбу в пруду. Женщины остановились возле поджидавших их в молчании дворян. Принц ла Фонти учтиво кивнул в сторону придворных дам и поцеловал в лоб принцессу, которая приходилась ему дальней родственницей. Ортек удосужился лишь вежливыми поклонами.
- А вы, племянничек, не соизволите поприветствовать меня в такой приятный солнечный день? - Авиа вздернула вверх свою красивую голову, на которой закачалась высокая прическа. - Или на востоке вы не приучены к уважению к дамам? А может вы вообще к женщинам не приучены и не привычны, - засмеялась она.
- Мои охотничьи псы никогда не ухаживали за шавками, - вставила ближайшая к наследнице придворная дама, чьи пышные формы почти вываливались из корсета. - Расскажите нам о привычках волчьей стаи, Ваше Высочество! Ведь это дикие нравы и повадки!
- Зато принц не знает равных в бою, Фарина, - ответила молодая светловолосая девушка. Скорее всего она происходила из минорских дворян и являлась фрейлиной наследницы. - А твой муж даже на турнирах надевает именные доспехи на своих слуг, чтобы они украдкой представляли своего господина.
- Мама, мама, мама! - донеслись звонкие детские голоса. По каменным плитам бежали двое мальчуганов. Младший принц, сын Авиа и Гравина, Норин, мчался впереди. К его спине был прикреплен длинный волчий хвост. Старший брат с деревянной длинной саблей следовал по пятам. - Мама, он нацепил на меня меха, а теперь хочет убить, - кричал Норин. Он добежал до Авиа и со всего размаха врезался в её пышные юбки.
- Он с тобой всего лишь играет, сынок, - успокаивала мать мальчика, который не отпускал её подола.
- Ты примешь мой бой, волчонок, - кричал старший брат Дарвин. Но едва он поравнялся со взрослыми и увидел строгое лицо Ортека, то тут же развернулся и помчался в обратном направлении. - Это он, Норин! Спасайся, он съест тебя! - кричал принц Дарвин своего младшему брату. Норин ещё крепче вцепился в мать и заревел.
- Что вы делаете с малыми детьми? - Авиа злобно поглядела на черноморца. - Государя окутали сладкими речами, а детям являетесь в кошмарах.
- Ваши замечательные сыновья, кузина, вероятно, наслушались тех страшных сказок, которые нынче болтает каждая служанка во дворце. А им бы следовало проводить побольше времени со своим двоюродным братом, - заметил ла Фонти. - Дарвин уже совсем повзрослел и вскоре отправится на материк в Малую Морию, чтобы быть освещенным видориями в благодатной земле Моря. А у Его Высочества очень большой опыт в путешествиях.
- Мои мальчики ни на шаг не приблизятся к чужакам, которых прозорливый Элбет желает выдать за родных государя, - презренно скривившись и закинув голову, Авиа зашагала дальше по галерее, уводя за собой свиту. Некоторые из молодых дам загадочно и кокетливо глядели на Ортека, но он не возлагал большие надежды на женские заигрывания.
- Моя кузина очень подозрительный человек, - ла Фонти вновь продолжил разговор, когда остался наедине с царевичем. - С ней вы сможете найти общий язык лишь, когда она станет государыней. К этому она стремится всей душой уже не один год. Как я говорил, не все радуются многолетию нашего государя Дарвина II.
- Любезный ла Фонти, не поможете ли вы мне в одном деле, - Ортек, не проронивший при дамах ни одного слова, решил, что пора извлекать выгоду из столь горячих признаний алмаагца. - Мне срочно необходимо выйти в город, но я не желаю просить на это разрешения государя. Мое дело деликатного свойства. Можно пройти каким-то путем в город, минуя дворцовую стражу?
- Неужели у вас уже появились секреты от государя, который спас вас от недуга?
- В свое время государю станет все известно. Нынче же мне нужно разобраться во всем самому, - улыбнулся Ортек. - Дальнейшее промедление заставит страдать очень доброе и нежное сердце.
- Опять женщина, - вздохнул ла Фонти. - Что ж, в вашем возрасте мысли заняты лишь этими делами.
- И не просите меня открыть её имени, - вставил заговорщическим тоном Ортек, подмигивая принцу. - Но я обязан её вновь увидеть.
- Ваше Высочество, буду очень рад помочь вам в этом сердечном деле. У меня уже есть подходящее решение. Многочисленные любовники наших придворных дам имеют свободный вход во дворец благодаря своему облачению и известному им паролю, которые их возлюбленные сообщают им в любовных записках. Выход же из дворца не требует от них ничего - лишь бы кавалеры не забыли вовремя одеться и не попасть на глаза обманутых мужей, - захохотал принц. - Так вот у меня сохранился наряд, в котором вас под покровом ночи без лишних расспросов выпустят из дворца как пылкого ловеласа, утолившего свою страсть. Это короткая накидка из оранжевого шелка, на которой груди вышит алый тюльпан, а на лицо оденете черную маску. Сто лет назад ярко-желтые накидки были обязательной формой гвардейцев в Алмааге. Именно эти воины были и остаются поныне главными похитителями женских сердец. Они же в честь своих дам вышивали на груди прекрасные цветы. В таком виде они вступали под своды дворца, чтобы встретиться с красавицами-дворянками. С тех пор это стало маскировкой всех несчастных влюбленных, которые не имели возможности при белом свете у всех на виду обнимать любимую женщину. Как я и говорил вам, мой друг, у меня есть такой наряд и этим вечером я пришлю вам его со своим слугой.
- А как же я вернусь во дворец?
- На следующее утро вам будет ни к чему скрывать лицо и прятаться под масками. Увидев вас возле ворот, стражники сами затащат вас во дворец, да ещё будут ломать голову, как вы прошмыгнули мимо них. Правда, не могу уберечь вас от возможного наказания.
План ла Фонти сработал блестяще. В ярком наряде, который светился в темноте, Ортек без проблем прошел мимо ночных охранников, бросивших ему вслед пару сочувственных слов: юный кавалер, по их мнению, слишком скоро покинул спальню возлюбленной да при этом был на вид мрачнее тучи. Оказавшись на дворцовой площади, Ортек стянул с себя накидку и закутался в меховую куртку. Он поспешил по пустынным улицам. Царевич вновь почувствовал себя одиноким и чужим в этом огромной городе. Он совсем позабыл дорогу к дому маркиза Мортона и блуждал по узким переулкам Алмаага, не отваживаясь донимать расспросами караульных или редких прохожих.
Наконец, взор остановился на знакомой вывеске таверны, в которой пару раз Вин угощал черноморца и своих друзей терпким вином. Ещё несколько вымощенных улиц, и Ортек оказался около толстой входной двери. На его барабанный стук выглянул испуганный Боб с кочергой в руке. Слуга сообщил, что господа ещё не ложились и занимаются в фехтовальном зале. Черноморец прошел гостиную, кабинет Мортона и распахнул дверь в прямоугольную комнату, одна из стен которой зеркально отражала великолепную выставку оружия, прикрепленную к противоположной стене. В углах стояли масляные светильники. Их тусклый свет озарял две фигуры. Вин умело парировал удары Мортона, который после каждого выпада перебрасывал шпагу в другую руку. Маркиз мельком глянул в зеркало и остановился, недоуменно глядя на вступившего в комнату черноморца.
- А вот здесь я вынужден буду отступить, - вымолвил алмаагец, ловко забросив шпагу на подставку для оружия.
- То есть ты сдаешься? - спросил его Вин, вытирая рубахой вспотевшее лицо. Он также заметил появление царевича, но ни видом, ни словом не выказывал удивления.
- Не дождетесь, граф. Я всего лишь даю вам передышку для разговора. И еще раз повторяю: ты прекрасно владеешь оружием для купца, пирата, капитана, но не настоящего дворянина. Я последний год не выпускал шпагу из рук. Но делал это лишь из праздной необходимости занять себя, - с этими словами Мортон направился к выходу. Он кивнул в сторону Ортека: - Заждались вас, Ваше Высочество! Уж разрабатываем план вашего похищения из дворца. Вин меня уверяет, что вы там самый настоящий пленник.
- Мортон, оставь нас наедине, - крикнул ему вслед Вин. Маркиз вышел из комнаты и захлопнул за собой тяжелую дверь.
Ортек прошелся в молчании по пустой комнате. Он всматривался в диковинное оружие, прикрепленное к стене. Он надеялся, что старый друг заговорит первым.
- Как поживаешь? - раздался голос Вина.
Ортек развернулся. Пират смотрел на его отражение в зеркале и дружески улыбался.
- Я пришел обсудить наш отъезд. Найл уже редко показывается в моей комнате. Он сказал, что моему здоровью отныне угрожает разве что собственное упрямство и глупость.
- И чем из этого ты руководствуешься на этот раз, если вновь собираешься лишить себя спокойной жизни в роскоши и богатствах алмаагского дворца?
- Всего лишь честью и разумом. Почему ты не отвечал на мои записки?
- Знаешь ли, явиться во дворец и развеять все те легенды, которые уже сложились вокруг твоей персоны?! Мне не хотелось подводить твою репутацию. К тому же у меня пока нет для тебя важных новостей. Как видишь, я ещё на берегу и жду возвращения "Филии". Об её прибытии ты был бы незамедлительно оповещен. - Ортек знал, что за время своей болезни Вин с Мортоном купили торговый корабль у местного купца, который решил покончить с морскими грузами, подозревая всех капитанов в мошенничестве и воровстве. Небольшая каравелла, названная в честь супруги Орфилона, отправилась в первое плавание под управлением новой команды, которая пока была небольшой. Курс судна лежал в порт Навии Ильм, где следовало залатать старые раны. А после Партер должен был зайти в Бастар, чтобы принять на борт груз руской слюды и шушу, а также новых членов команды. Старый приятель Вина Юджин уже давно ожидал крепкой палубы, на которой отныне ему следовало быть капитаном.
- Благодарю за заботу. Но ведь корабль возвратится не раньше весны. А ты хотел немедленно отправляться в путь.
- Конечно, хотел. Но ни один корабль в столице Алмаага с недавних пор не принимает на борт графа де Терро, не говоря уже о принце Ортензии, внуке государя Дарвина II. Да к тому же стоят тут лишь военные парусники. Так что ещё несколько недель тебе придется осваивать дворцовый этикет. В Алмааге, в отличие от Асоли, он с каждым годом все усложняется. При должном внимании и желании ты быстро освоишься.
- Я не освоюсь. Ты ничего не знаешь, - Ортек закричал, также глядя на друга в зеркале. - Там совсем другая, несладкая жизнь!
- Я знаю. А ты хотел легкой и сладкой? Сам ведь царевич, и должен был запомнить, что жизнь Веллинга проходит в трудах и заботах о народе и подвластных территориях. Но если тебе уж так тяжело, хотя мои люди во дворце говорят, что принц разгуливает все дни по дворцу, осматривая наметанным глазом будущие свои владения... как вожак в стае... можешь оставаться в этом доме.
- Не желаю, чтобы вы проснулись в государевых подземельях за укрывательство будущего принца, - Ортек усмехнулся. Релиец повторял слова, которые были у всех на устах, и которые быть может не были лишены правдивости. Порой царевича соблазняла мысль стать наследником морийского трона, великой державы, о которой с детства рассказывал ему отец. - Мне запрещено покидать дворец без ведома государя и без его разрешения. Что ж, придется все-таки дожидаться приема, получить во владения поместье, окруженное горами и чистыми озерами, а тебе тогда не избежать присяги верности государю.
Вин обреченно склонил голову на грудь, подтверждая слова черноморца.
- Но я совсем не верю в это, Вин. В нашу прошлую встречу ты готов был лететь в Релию, если бы имел крылья, чтобы привезти Лиссу в Алмааг. Сегодня ты вновь спокоен и, кажется, с радостью застрянешь здесь ещё на месяц.
- Ты ведь сумел меня разубедить. Я оказался повержен под натиском твоих доводов, - иронизировал граф. Их беседа уже проходила с глазу на глаз. Вин развернулся и приблизился к другу. - Но это оказалось убедительней всего, - он протянул Ортеку сложенную на груди небольшую записку.
Царевич быстро развернул письмо и стал читать аккуратные строчки, исписанные мелким почерком.
- Это послание пришло с голубями, что я отправил в Сверкающий Бор, едва мы прибыли в Алмааг.
"Дорогой Оквинде, с радостью сообщаю тебе о приятных событиях, что, наконец, произошли в родном для тебя доме в Сверкающем Бору. Твой любимый отец, граф Унео, уже окончательно поправился, теперь он вновь каждое утро отправляется на верховые прогулки, а к полной луне опять возвращается к делам и отправляется в Эллину. Рионде решил уехать из Релии и продолжить службу в Лемахе. Он очень тяжело переживает потерю сестры и Ивалитты, скрывает свои чувства и совсем от меня отдалился. Армейская жизнь поможет забыть ему пережитые несчастья и вернет его к прежней жизни в окружении друзей. Я же до сих пор живу лишь надеждой на милость богов, и они быть может услышат мои ежедневные молитвы. Граф де Кор, который совсем поседел в последние недели, получил долгожданные известия о своей дочери Имиры. Оказывается, графиня несколько дней гостила у графа Равенского на севере Далии. Он прислал письмо семейству де Кор с приглашением поохотиться в предгорных лесах и желанием познакомиться с родителями прекрасной девушки. Де Кор лично помчался на север расспросить о своей дочери. Слава Морю, что Имира жива и здорова и всего лишь отправилась в путешествие со слугой, нанятым по дороге. Её следы обнаружились и в Легалии, и граф уповает на то, чтобы его дитя поскорее одумалось и само возвратилось домой. Анте де Кор успокаивает мою больную душу добрыми словами, что Веллина в поисках приключений последовала примеру своей подруги и всего лишь сбежала из дома. Она непременно вернется, едва закончатся её сбережения. Видимо, в этом возрасте вольный и чистый ветер лесов вскружил голову нашим девочкам. А подтверждает мое предположение письмо от матушки Ани, которое я получила на днях. Юная Лисса, девушка, которую ты столь неосмотрительно оставил в нашем доме, бесследно исчезла из Дома Послушания. Что станет с этой бедняжкой? Я молюсь, чтобы она поскорее вернулась в Сверкающий Бор, ведь ей более некуда идти. Пусть Море услышит эти просьбы!
С любовью, твоя матушка, Полина де Терро"
Ортек возвратился к воротам во дворец, когда серое небо уже озарялось первыми солнечными лучами. Совсем юное лицо стражника, отворившего боковую калитку, служившую проходом за высокие ограды в ночное время, исказилось страхом и удивлением:
- Ваше Высочество?!
- Пропусти скорее меня внутрь, - скомандовал Ортек. Он совсем не скрывал своего лица, а также тяжелой серебряной цепи, на которой висел украшенный драгоценными камнями медальон. Это был подарок государя по поводу выздоровления царевича. Он носил его на груди поверх дорогих камзолов, привлекая к себе внимание и зависть придворных глаз. Излишнее проявление скромности в отношении этого атрибута свидетельствовало бы лишь, что внук совсем не ценил и не уважал пожелания своего деда, государя морийского.
- Что-то случилось? Что вы делаете в одиночестве в городе? - перед Ортеком предстал начальник стражи, с которым он встречался прошлым утром у открытых ворот. - Ваше Высочество, государь запретил...
- Я во сне выпал из своего окна и оказался на городской улице, - серьезным тоном заявил царевич, уверенным шагом продвинувшись вперед. - Разрешите же вернуться мне в свою мягкую постель. - Ортек закутался в куртку и, миновав стражников, которые раздумывали над его ответом, быстро направился к зданию дворца.
Залы и коридоры были освещены всю ночь, но в предрассветные часы их ещё не оглушали несмолкаемая беготня и суета слуг и придворных. Ортек завернул в проход, выводивший на открытую террасу, откуда к его покоям вела арочная галерея, по бокам которой возвышались колонны. Царевич легко отворил резные двустворчатые двери и оказался в своей спальне. С первого взгляда на контуры мебели, слабо мерцавшие в темноте помещения, царевич почувствовал опасность. Он сам затушил лампы перед тем, как покинул комнату, но смущала его не царившая кругом темнота, а непривычные запахи.
Ортек сделал пару шагов вдоль боковой стены к камину, в котором все ещё тлели дрова. В лицо подул холодный ветер. Он глянул на широкие окна, задернутые шторами. Одна из занавесок колыхнулась в серой дымке предрассветного часа. Окно было открыто. Царевич осознал, что отсутствие гари и дыма от огня и затушенных свеч, насторожило его, едва он вступил в спальню.
В дальнем углу, за балдахином, навешенном над кроватью, мелькнула тень. Черноморец мгновенно потянулся к шпаге, которая заменила ему в государевой обители меч. Но оружия не было на месте. Только тогда он спохватился, что оставил шпагу в этой комнате перед ночной вылазкой: стражники пропускали во дворец лишь невооруженных любовников, стремившихся попасть в объятия милых дам, следовательно, и покидали дворец пылкие кавалеры неотягощенными острой сталью.
Черноморец бросился к входной двери. Он с силой распахнул её и побежал назад по галерее к террасе. С неё можно было спрыгнуть и оказаться на открытом пространстве, откуда быстро добраться до библиотеки или ближайшей стражи. Ортек сделал несколько шагов и распластался на каменном полу. Он понял, что произошло, лишь через несколько мгновений. На языке почувствовался вкус крови от удара о холодные камни. Между двумя колонами была натянута тонкая крепкая нить, которую он даже не заметил, спеша в свою спальню. Позади уже гремели чужие шаги. Он успел откатиться в сторону, и первый удар длинного меча пришелся рядом с его спиной.
Парень вскочил на ноги, укрываясь за толстой колонной. Ему удалось разглядеть высокую широкую фигуру, закутанную в черный длинный плащ. Лицо нападавшего скрывала тугая маска. Противник нанес сильный удар обеими руками, даже не удосужившись приблизиться к Ортеку. Металл громко заскрежетал по камню колонны. Черноморец выскочил из укрытия и перебежал к противоположной стене.
- Не уйдешь от меня, звериный ублюдок! - ненавистно закричал незнакомец. - Я подстригу тебе когти и вырву клыки!
Царевич верно рассудил, что его убийца заждался в эту ночь свою жертву, отчего выглядел сонным и усталым. Его движения были порывисты и в то же время рассеяны, походка изящна и легка, но медлительна. Удары не успевали за жертвой, которая оказалась запертой у стены и уворачивалась, то пригибаясь к земле, то подпрыгивая под колкими выпадами противника. Ортек несколько раз хотел закричать, чтобы призвать на помощь, но слова застревали в сухом горле. Самолюбие не позволяло признавать себя беспомощным перед противником, который был к тому же отнюдь не мастером в фехтовальном деле. И, слава морю, он был один. Уж лучше погибнуть от орудия, пускай и в бою, лишенном оружия, чем испытать позор и слышать за спиной обвинения в трусости, рассудил царевич.
Незнакомец уже не различал перед собой ни предметов, ни человека, который метался от одной стены к другой. Он закрыл своей широкой спиной выход на свободу и с силой размахивал мечом, рассекая воздух перед собой. Ортек чувствовал себя загнанным в угол. Можно было попробовать пробежать позади колонн... Но царевич не отрывал глаз от яростного взгляда в прорезях маски. А в бегстве он должен был повернуться к нему спиной.
Испуганный крик огласил галерею. Убийца быстро обернулся назад. В конце коридора стояла служанка. Она выпустила из рук чистое белье и что есть мочи завопила от страха. Увидев обращенный на неё взгляд черного незнакомца, служанка закричала ещё громче и кинулась наутек. Ортек надеялся, что она побежала за помощью. Он кинулся под ноги неприятелю, повалив того на пол. Меч отлетел на несколько шагов. Черноморец уже почти дотянулся до оружия, когда заметил, что его враг и не думал продолжать борьбу. Незнакомец бежал в сторону дверей в спальню. Он уже захлопнул за собой створки, когда обнаружил, что пола плаща застряла в дверной щели. Ортек, кинувшийся в погоню, схватился за черную ткань и ручку двери. Но в спальне на дверь был водружен тяжелый засов, а затем раздался треск порванного плаща.
- Во двор! Во двор! - закричал Ортек, завидев стражников, бегущих к нему с длинными алебардами.
***
Город продолжал свою несмолкаемую жизнь. В торговые лавки заглядывали любопытные зеваки и богатые покупатели, бродячие певцы и музыканты демонстрировали народу свои таланты, дворяне и землевладельцы стекались со всех государств Мории, чтобы прогуляться по широким аллеям Алмаага и осмотреть его высокие старые строения, в которых нынче располагались государственная казна, тюрьма и академия наук.
Лишь продавцы продуктов гадали, куда девались их постоянные клиенты - служанки с дворцовой кухни: не уж то государю не угодила их провизия, и управитель дворца приказал сменить поставщиков. Три дня спустя их опасения рассеялись, и отныне умы рабочего люда занимали другие государственные тайны. Кто посмел нарушить волю богов и государя и поднять руку на внука Дарвина, будущего принца алмаагского? Несколько дней дворцовые ворота были наглухо заперты, стража обыскала все комнаты и закоулки во дворце и его пристройках, были опрошены все слуги и придворные. Командор алмаагский к утру привел во дворец десятки гвардейцев, важный и озабоченный вид которых наводил на мысль, что в стране началась война и введено военное положение. Командор поклялся государю немедленно схватить и наказать преступника, и, как говорили в народе, его внимания не были лишены даже самые знатные дворяне столицы.
Известия о нападении на царевича Оквинде получил, когда к нему пожаловал Ристо с запиской от Ортека. До этого слухи об ужасных ночных происшествиях, обсуждавшихся в каждой лавке и на каждом перекрестке, уже достигли ушей графа де Терро и его алмаагского приятеля маркиза, и Вин с опаской гадал, насколько они были правдивы. Ристо, ставший связным в переписке между старыми друзьями, был немногословен, а сообщения Ортека оказывались краткими и, как и было условлено заранее, отвлеченными. Ортек использовал раннее обговоренные слова и фразы для того, чтобы о его мыслях и планах не стало известно чужим людям. Ведь старый Ристо был передан в услужение молодому царевичу, но он совсем не забыл о приказах своего прежнего хозяина, долголетнего Элбета.
Командор очень быстро исполнил обещание, данное государю. Уже через неделю молодой художник, которому по показаниям свидетелей принадлежали плащ и меч, отобранные Ортеком в неравном бою, признал свою вину в мрачных подземельях, где узника не переставали пытать ни днем, ни ночью. Пьетри был родом из Минора и десять лет как проживал в Алмааге, где сыскал себе славу талантливого портретиста. В последнее время он часто бывал во дворце, где делал наброски с принцессы-наследницы Авиа. В обвинениях, которые были предъявлены неумелому художнику, а именно так его прозвали лавочники, бывшие главным источником городских сплетен, Пьетри вменялась одержимость бредовыми идеями и сошествие с ума, в результате которого он посмел подняться с оружием на знатную особу, которую охраняли Государь, Море и Тайра. Спустя две недели на дворцовой площади была возведена виселица, и в присутствии самого Дарвина II забитого исхудалого преступника, вид которого вызывал одновременно жалость и ненависть в многолюдной толпе вздернули после приношения видиями молитв всемогущему Морю.
Время в ожидании тянулось мучительно долго. Вин проводил дни напролет в обществе Мортона и его столичных приятелей. Прогулки верхом, выезды на охоту, посещение светских приемов чередовались с деловыми беседами о грядущих поставках черноморского камня и эрлинских пряностей. Регулярные послания от Ортека сводились к описаниям новых знакомств, прогулок в сопровождении охраны по городу, а также своему последнему увлечению - изучению руско-тонского конфликта по летописям колдуна. Царевич отныне был окружен тройкой постоянных телохранителей, не спускавших с него глаз. Об его тайной вылазке в город для свидания с другом не могло быть и речи, а сам Вин появляться во дворце не хотел, так как это привело бы лишь к новым пересудам вокруг черноморца, к которому уже начали привыкать придворные, признавшие, что будущему принцу присущи острый ум и сильный удар. Во время его поездки в Аллиин, в которой Ортек выкинул в толпу груду золотых монет, а после, остановившись на постоялом дворе на окраине города и взобравшись ногами на седло, заявил проезжему люду, что у него нет и отродясь не было хвоста, любовь к взбалмошному молодцу стала распространяться среди простого народа. Молодые поэты разбрасывали на городских площадях веселые сочинения, в которых черноморец поначалу был страшным оборотнем, но вскоре их слова перестали быть столь колкими и обидными:
Предка коль подвиги он повторит -
Гарунов империю в прах обратит -
Признает его народная власть,
Ведь из принцесс у нас некого красть!
Прием, на котором государь обещал своему внуку присвоение ему титула принца алмаагского в последнее полнолуние перед приходом весны и началом нового года, был отменен из-за болезни Дарвина II. Государь вновь почувствовал слабость и слег в постель, окруженный постоянными заботами своего советника графа ла Ронэт. Злые языки в городе шептались, что государь был отравлен, так как сдохла его любимая гончая, которая не раз питалась остатками с государева стола.
Ортек писал другу лишь, что и сам потерял аппетит в последнее время, намекал на постоянную слежку и подслушивание разговоров в его комнате. О новом покушении на свою жизнь, когда в его кровати оказалась молодая морянка с острым кинжалом, черноморец упомянул в нескольких словах. Подробные сведения о происшествии рассказал Ристо: юная девушка принадлежала к свите принцессы-наследницы, она сумела обмануть стражу у дверей и укрылась в спальне черноморца, который затем оставил ей жизнь и велел вывезли из страны, несмотря на то, что её кинжал едва не перерезал его горло. Ристо с ужасом представлял, что бы ожидало неудачного посягателя на жизнь царевича, если бы эта история получила широкую огласку и дошла до самого государя, которого Элбет пока старался не беспокоить напрасными переживаниями. После этого случая наследник престола принц Гравин со своей семьей покинул столицу и отправился в Эллину выслушивать споры релийских дворян и их новые требования о дополнительных привилегиях. Истинная причина столь скорого и незапланированного отъезда стала известной совсем немногим лицам в государстве: царевич намекнул в очередном письме Вину, что Гравин имел очень серьезный разговор с Элбетом, в котором колдун представил немало доказательств причастности принца к покушениям во дворце.
За десять дней до равноденствия дня и ночи, означавшего в Мории начало нового года, в алмаагский порт возвратился груженный корабль, принадлежавший маркизу Мортону и графу де Терро. "Филия" пробыла в гавани лишь два дня и, опустошив свой трюм, покинула морской горизонт. На её борт в Алмааге поднялся Мортон. Вин, который приехал проводить своего товарища и оглядеть высокую каравеллу, гордо красовавшуюся на рейде, был остановлен в порту государевыми гвардейцами. Начальник портовой стражи ещё раз предъявил графу распоряжение государя о запрете отъезда релийца из столицы на любом судне, означавшее, что появление графа де Терро на берегу вообще нежелательно. Вину пришлось возвратиться в пустой особняк друга, который остался на попечении верного слуги Боба. За графом последовали две незнакомые фигуры, закутанные в темные плащи, которые не спускали с него глаз с тех пор, как "Филия" пристала к скалам Алмаага. Вин лишь усмехался настойчивости шпионов государя, выполнявших задания самого Дарвина или его советника. Подобные приказы должны были давно устареть: ведь граф не видел черноморского царевича уже более месяца, его имя позабыли в дворцовых интригах и об Ортеке как о релийском ставленнике никто не помышлял.
Для Элбета царевич находился под надежной охраной во дворце, окруженном высокими стенами и неусыпными взглядами многочисленных доносчиков. Его переписка с бывшим товарищем казалась лишь перечислением светских новостей, о которых очень скоро узнавали купцы, ремесленники и банкиры. Но очевидно, что колдун не доверял уверениям самого Ортека в том, что ему надлежит стать опорой старого правителя, окружить его любовью и заботой, тем самым, исполнив свой долг перед Морией и всеми её гражданами. Он догадывался, что едва из поля его внимания скроется релийский пират стоило ожидать исчезновения юного наследника, о великом будущем которого пока было известно лишь государю и его верному советнику. Граф ла Ронэт свободно вздохнул, когда корабль Вина, единственное судно, на котором он мог ускользнуть с острова, покинул столичный порт, а царевич остался во дворце в его цепких руках, которые редко выпускали добычи. Но опытному колдуну было неведомо, что это всего лишь начало побега, о котором заговорщики успели условиться ещё несколько недель назад.
Приглашение на государеву охоту, знаменовавшую окончание зимнего сезона, принес в дом к графу Оквинде де Терро молодой незнакомый дворянин, минорский барон, удосужившийся чести быть в числе личных телохранителей будущего принца Ортензия. Вин скромно попросил передать Его Высочеству в ответ благодарность за столь высокую честь как участие в заключительной охоте: предстоявший засев пахотных полей ограничивал территории для гона животного, так что весной и летом дворяне предпочитали скакать по своим лесам в поисках дичи, а не резвиться на полях и лугах, топча урожаи пшеницы и овощей.
Для предстоявшего развлечения граф приобрел на соседней с городом ферме резвого скакуна, новую сбрую и вышитое дорогими тканями седло. Молодая дочь хозяина не спускала с богатого статного дворянина глаз, и пират оказался непротив остаться в гостеприимном доме на ночь, хотя провести её ему пришлось не в одиночку да ещё на сеновале. Ранним утром, еле держась в седле от усталости, граф де Терро прибыл к северным воротам города, недалеко от которых были установлены палатки и суетились слуги и егеря, одетые в праздничные наряды. Дамы в дорожных платьях и кавалеры, проверявшие остроту своих орудий и подбадривавшие своих коней, перекидывались обычными фразами. Вин держался вдалеке от алмаагских дворян, обсуждавших прекрасную солнечную погоду и героя, которому повезет заколоть зверя в этот день, избавив его от острых зубов собак. Возле одной из палаток появился одетый в белое черноморский царевич в окружении своих охранников, которые носили наряды того же цвета, так что привлекали к себе внимание всех окружавших. Царевич громко поприветствовал своих подданных, как будто он уже был назначен наследником морийских земель, и, громко затрубив в рог, возвестил о начале охоты.
Дворяне обогнули редкие деревья, в тени которых был расставлен небольшой лагерь и выехали на открытую равнину, покрытую черной высохшей землей, в некоторых местах которой уже появлялась первая зелень травы, а егеря спустили с цепей гончих, помчавшихся по направлению к далекому лесу. Вин неспешно выпил полный кубок игристого вина, привезенного из Далии, которое поднес мальчик-подросток, с восхищением глядевший на его бодрого коня и длинный меч, более подходивший для схватки с врагом, а не для охоты на зверя. Собачий лай огласил окрестности, гончие взяли след лисы, и резвые лошади погнали к лесу, понукаемые своими наездниками. Оквинде заметил, что белый наряд царевича виднелся в самом изголовье толпы охотников. Но точно определить фигуру черноморца было невозможно, его молодые телохранители и ростом, и статью походили на своего хозяина.
- Не ожидал тебя здесь увидеть, граф, - релиец вынужден был опустить натянутые поводья, заслышав обращенные к нему слова. Его окликнул Элбет, уверенно державшийся в седле серой лошади. Видимо, колдун не собирался участвовать в дикой скачке по зарослям и равнинам Алмаага в погоне за рыжей плутовкой. Старец лишь наблюдал за своим подопечным и отправил немало зорких глаз ему во след.
- Одиночество мне уже порядком наскучило, - ответил Вин. - А охота лучшая забава для дворянина, хотя лесов на вашем острове не сыскать. Так говорится у нас в Релии!
- Зачем же являться сюда и привлекать любопытные взгляды, коль ты не получишь удовольствия от охоты по редким пролескам?! По-моему, ты желаешь добра своему другу, а для него твое общество принесет лишь хлопоты и новые подозрения со стороны наших алмаагских придворных. К чему менять ваш уговор и видеться у всех на виду?
- А я действительно соскучился по царевичу, господин Элбет, - громко ответил Вин, упрямо глядя на седовласого советника государя. - У него были совершенно иные цели по приезду в столицу, и, надеюсь, он вспомнит их и исполнит задуманное до конца.
- Ортензий, наконец, нашел то место, которое принадлежит ему по праву рождения и по желанию богов. Его ребячество уступило здравому смыслу.
- А разве не ты, Элбет, уверял царевича, что его желание отыскать живую воду вполне осуществимо? А теперь ты нашел ему иное предназначение, позабыв, что кровь его проклята, и именно колдовские чары лежат на всех потомках черноморских Веллингов да и всего народа.
- На поиски живой воды можно отправить и обычных смертных, смельчаков, имена которых после этого прославятся в легендах. Ортензий сам, коли пожелает, организует экспедицию на восток после восшествия на престол... Но я не могу себе позволить рисковать будущим наследником трона.
- Для тебя, колдуна, живая вода хуже яда. Я уже не верю в искренность твоих намерений! - Вин тронул лошадь и помчался вслед за охотниками, которые почти скрылись с глаз. Животное под ним внезапно встало на дыбы, попытавшись скинуть наездника, но релиец удержался в седле. Он развернулся и взглянул на колдуна, который не отрывал глаз от удалявшегося всадника.
- Не суди меня строго, Элбет. Я благодарю тебя за помощь, но отныне Ортек выбирает свой путь! - Вин похлопал животное по голове, успокаивая внезапную раздражительность и испуг. Быстрым галопом граф помчался к лесу, пока ещё непокрытому листвой. В воздухе раздавался собачий лай, но граф не слушал погони. Он скакал на север, и путь его должен был затянуться на несколько дней.
Местом договоренной встречи с царевичем была мельница во владениях провинциального дворянина. Вин прибыл первым и с беспокойством всматривался в лес, надеясь разглядеть фигуру своего товарища. Ближе к вечеру с южной стороны показался одинокий всадник. С его головы слетела меховая шапка, а белые одежды были забрызганы грязью и порваны о ветви и сучья. Резвый скакун, на котором с утра гарцевал черноморец, устало ступал по земле. Ортек спрыгнул с седла и подвел животное к Вину. Друзья радостно обнялись, а после продолжили путь. Их дорога свернула на запад в сторону второго торгового порта в государстве - Аллиина.
На третий день бегства Вин и Ортек достигли высоких крепостных стен города. Они вошли в него под покровом ночи, всунув в ладонь стражников две золотые монеты. Друзья были пешими и походили на одиноких странников, бредших в поисках подрядного заработка и милостыни добропорядочных граждан. Узкими боковыми улочками они спустились к морю. Отыскать "Филию" в ряду высоких военных фрегатов, торговых парусников Рустанада и Минора не составило труда. Тайком пробравшись на борт судна, остерегаясь света фонарей и окриков стражников, переговаривавшихся друг с другом возле ближайшей таверны, все еще готовой напоить крепким ромом любого желающего, путники оказались в окружении дежурных матросов, выступивших против незваных ночных гостей с обнаженными кинжалами. Разоблачение было скорым и полным радостных восторженных криков. Вин крепко обнял старых друзей. Здесь были и Мортон, и Темин, и Партер, и Юджин, который носил на голове отныне капитанскую шляпу. Беглецов спрятали на ночь в темном трюме, а на утро "Филия" покинула место недолгой стоянки.
Товарищи были в курсе планов Одноглазого отправиться в Великий лес, чтобы встретиться со страшными колдунами, населявшими те земли, но отговаривать Вина от этого замысла никто даже не пробовал. Его решения всегда были беспрекословны и необсуждаемы. Команда любила своего прежнего капитана, уважала его смелость и отвагу, верность своему слову и преданность друзьям. Все на корабле знали, что граф любил риск, быстрый ветер и открытое море, он был любезен с женщинами, которые никогда не отказывали ему ни в чем, щедр с партнерами и милостив к врагам. Но больше всего капитан, который нынче на "Филии" наказывал каждого матроса за подобное обращение к себе, любил и ценил свободу. А где можно было чувствовать себя более свободным, чем в морских просторах, где над тобой властно лишь Великое Море.
Дул попутный южный ветер, и уже через неделю каравелла оставила позади воды Королинского пролива, течения между островом и материком, которое получило свое название по имени далийской принцессы, заплатившей за это право тысячу золотых монет. Корабль подошел к берегам Малой Мории. В бухте одного из главных городов морийской провинции, названного в честь старшего сына Орфилона, Арее, был брошен якорь, и от борта судна отошла шлюпка, заполненная матросами, сходившими на берег. Среди них был и Оквинде, по решению которого "Филия" зашла в этот порт, где торговать разрешалось лишь алмаагским кораблям. И хотя судно Мортона и графа де Терро ходило под алмаагским флагом, сюда Вина привели совсем не торговые дела.
Партер остался на берегу охранять лодку, матросы под главенством Темина направились в ближайшую таверну, чтобы пополнить запасы вина и воды на корабле, а Вин с Мортоном двинулись через портовые постройки в путь по широким городским улицам. Город Арей располагался на юге Малой Мории в устье реки Орфилон на границе с Веданом. Река впадала в Великое море по многочисленным широким рукавам, на южном берегу стоял небольшой город, окруженный полуразрушенными стенами - Годен, столица заброшенной и опустошенной страны. Арей лежал напротив, на островах среди текучих вод реки и славился своими широкими мостами.
Вин и Мортон шли по каменной дороге, огражденной узорчатыми решетками от быстрых вод. В это время года, когда начиналось полноводье, река подошла к высоким берегам, стремясь лизнуть подошвы любопытных гуляк, засмотревшихся на её быстрое течение.
- Вот этот второй мост от берега, - уверенно выговорил маркиз, останавливаясь возле широкого моста, соединявшего северный берег реки с большим островом, на котором возвышался храм Морю.
- Нет, это совсем другое место, - Вин двинулся дальше по дороге, всматриваясь в красивые богатые особняки, выстроившиеся сбоку. - В ту ночь я ещё успел повидаться с госпожой Лавией, вдовой самого богатого скотовода в Мории. Хотя прошло уже более пяти лет, мне кажется, разведение мулов по-прежнему приносит ей хороший навар, учитывая, что Малую Морию никогда не сотрясают бунты и восстания крестьян.
Именно в Арее капитан Одноглазый зарыл свои первые сокровища. Сделано это было под покровом ночи из-за боязни ареста видиями гарунского золота, снятого с первого потопленного судна в водах Южного моря. Вин зашел в маломорийский порт, чтобы пополнить запасы продовольствия, большая часть которого испортилась под беспощадным зноем, царившим в то лето в государстве. В первый же день на корабль поднялись лемакские воины, наблюдавшие за тем, чтобы с борта не был спущен ни короб товара на земли города. Также служащим государя надлежало сделать полную опись груза, чтобы рассчитать пошлину за вход в порт. Тогда то и пришлось незаметно спускать шлюпку с гарунским золотом, за которое корабль и команда подлежали аресту. Спустя два года золотые монеты, отчеканенные в Ал-Мира, были разрешены к обращению в морийских портах для развития торговых отношений с южной империей, а сундук, схороненный в арейской земле, превратился в запас, который Вин собирался истратить в самые черные дни существования своего дела и команды. В Алмааге релийцу пришлось признаться самому себе, что он уже давно пользуется гостеприимством своего друга и пора заплатить последним имуществом за его верность и доброту.
- Помниться, я самостоятельно закапывал тяжеленный сундук под этим мостом, пока ты развлекался с молодой вдовушкой, - стоял на своем Мортон.
- Но я из окон её спальни отлично видел, как ты копошился на берегу, а здесь дома стоят слишком далеко от реки. Арей обустраивается каждый год, а мосты здесь растут быстрее через грибы после дождя.
- Да, за ту единственную ночь, что я провел в Арее пять лет назад, я совсем не успел осмотреть город и его достопримечательности.
- Не думаю, что тебе удастся это исправить сегодня, - усмехнулся Вин.
Друзья прошли далее по пристани и у следующего моста в жарких спорах решили спуститься к течению Орфилона. Полноводная река залила почти все берега, но Мортон уверенно заявил, что будет копать даже по колено в воде. Под мостом берег был покрыт песком и галькой. Вин зажег небольшую лампу, осветив округу. Мортон отсчитал два шага от первого столба, на котором стоял мост, затем еще несколько шагов вправо и остановился у самого края воды. Под длинными плащами у ночных путников были припрятаны лопаты, которыми они стали врезаться в сыпучую землю. Копать пришлось глубоко, яму заливало холодной водой, но искатели не складывали свои инструменты. Лампа уже слабо мерцала и могла потухнуть в ближайшие мгновения, когда Мортон уткнулся острием лопаты о железную крышку сундука.
- Вот и оно, - вместе с Вином маркиз извлек на поверхность земли тяжелый деревянный ящик, обитый железом. - Земля надежно хранила ваши сокровища, капитан.
- Как ты помнишь, эти монеты принадлежат всей нашей команде, хотя за прошедшие годы в ней сменилось немало головорезов.
- Этот сундук принадлежит тебе по праву, Вин. И люди, которые сейчас находятся на твоем корабле и которые знают тебя и ходили с тобой по морям не один год, помнят, скольким ты пожертвовал ради их выкупа из плена. На это золото можно набрать товара и вновь отправиться к эрлинским берегам...
- Мортон, я доверяю тебе все эти богатства. Ты ведь понимаешь, что это плавание может быть последним в моей жизни. Ты сможешь распорядиться достойно этим золотом. Я возьму лишь пару сотен с собой в предстоящую дорогу.
- А если я решу отправиться вместе с тобой в далекие земли за этой... легендарной живой водой? Я устал от легкой жизни в Алмааге, Винде.
- Ты вновь вступил на палубу и отныне сможешь опять покорить немало волн, пережить бури и невыносимые штили. Спокойствию пришел конец! Но с собой я тебя не возьму, Мортон. Тебе есть, что терять, значит, ты всегда будешь сомневаться и оглядываться назад в предстоящем пути.
- Я уже потерял самое дорогое, что имел - жену, ради которой оставил службу в твоей команде. А теперь я не хочу потерять тебя, Вин, лучшего друга.
- У тебя есть верная команда, отличный корабль и новое дело. А ты хочешь променять это на долгую дорогу по сырой земле?!
- А тебе зачем эта дорога, Вин? - друзья шли обратно по пристани, таща в руках сундук. Тяжелая ноша заставляла их останавливаться в тени домов и деревьев. Вскоре они уже отдыхали около портового склада, откуда можно было разглядеть приставшие к берегу суда. Далеко в море мерцали огни на борту "Филии".
- Ты привязался к царевичу, который мечтает лишь о власти? - вновь начал жаркий разговор маркиз. - Он мог бы взойти вскоре на престол, так зачем же вы устроили этот побег, если цель Ортека трон? По-моему, наследство в Алмааге ничем не хуже черноморской короны в Асоле. Или ты волнуешься о том несчастном парне, с которым вы должны встретиться в Горесте? Прокаженному уже ничем не поможешь, Вин.
- А если бы ты был на его месте, Мортон. Я тоже должен был смириться и ждать, когда язва съест твое тело и душу? - возмутился Вин. - Я не знаю, зачем я вступил на это путь, но кто поможет этим людям, если не я? А они мне стали дороги, и я не оставлю их в беде. Сейчас они для меня команда.
- А может здесь замешана женщина?! - Мортон пытливо взглянул на друга. - Ты ведь собирался отправляться домой, чтобы помочь давней знакомой. Я никогда не расспрашивал о ней, но странно, что ты так внезапно переменил свои планы после нескольких недель сборов в дорогу. Ведь когда царевич поправился, у тебя уже было заказано место на рустанадском корабле.
- Эту женщину я уже потерял, - печально ответил Вин.
- Ты говоришь это каждый раз, как корабль покидает очередной порт. В твоем сердце нет места для женщины, оно принадлежит морю. А местные красотки лишь опустошают твой кошелек и задерживают тебя в порту, из-за чего мы не раз срывали заключенные контракты. Мой совет - если уж ты решил пожить немного на земле, так женись на своей Имире, а не пускайся из-за неверных дамских сердец в опасную дорогу. Помнится, что свое родовое кольцо ты уже подарил графине де Кор.
- Она сбежала из дома, - безразлично ответил Вин, при этом взглянув на свою ладонь, на пальце которой сверкал дорогой перстень.
Мортон замолчал. Друзья вновь взялись за ношу и направились в сторону кораблей, где их должна была поджидать шлюпка. Вин был погружен в невеселые мысли. Расспросы Мортона вновь пробудили воспоминания о зеленых глазах Имиры де Кор, которые с юных лет будоражили его душу, и в которых он всегда видел и слышал рокот волн, притягивавших мальчика в далекие странствия по бескрайним морям. Любил ли он Имиру? Вин всегда вспоминал её прекрасные губы и глаза, но любовь к ней стерлась за годы разлуки, под тяжестью предательства её замужеств. Хотя вина за это лежала и на нем самом. Он сбежал юнцом на корабле. Любовь к свободе была сильнее нежной страсти к красавице-дворянке. А теперь разве Имира снится ему по ночам? Он даже забыл, что сам, вероятно, был виновен в её скором исчезновении из дома, так как оттолкнул от себя давнюю подругу. Нет, голова была заполнена лишь беспокойными мыслями о несчастной девушке, которой он хотел добра, а сам обрек на скитание по незнакомой стране. Ведь он поддержал Ортека во мнении, что Лиссу лучше всего оставить в безопасном месте, и бросил беспомощную девушку в родном доме, в котором сам не бывал годами. Оставил на попечение брату, хотя предполагал, что родной отец совсем не одобрит решение старшего сына. Он нарушил свое обещание, данное Дугласу, а теперь может не сдержать и слова о встрече в Горесте. Весна уже наступила, а до столицы Минора были ещё недели пути.
- Тише, - Мортон остановился возле трапа навийского судна. Они притаились за деревянным помостом, вглядываясь в окружавшую темноту. Впереди мерцал одинокий факел, прикрепленный к лодке, возле которой стояли четверо вооруженных людей. В одном из них Вин узнал Партера, который оставался сторожить шлюпку на берегу и дожидался возвращения товарищей. В тишине, нарушаемой звуками прибоя, до слуха Вина долетел ведущийся между людьми разговор.
- Уже перевалило за полночь, господин Затерий, - говорил Партер. - Разве осмотр судно не может быть отложен до утра? Сейчас я должен дождаться матросов, отправившихся в город за пресной водой, и не могу переправить вас на корабль.
- Но у меня есть приказ о досмотре вашего судна, и я требую, чтобы вы немедленно пришвартовали его к берегу, чтобы мои солдаты обыскали трюм и палубу, - громко заявил мужчина, на плечах которого висел ярко-красный плащ.
- Господин смотритель, мы не спускали на берег никакого груза, хотя корабль принадлежит Алмаагу, и мы имеем полное право вставать в маломорийском порту на якорь ... - оправдывался Партер.
- Я ещё раз повторяю у меня приказ о немедленном аресте "Филии" и досмотре этого корабля.
Мортон шепнул Вину, чтобы он дожидался его возвращения в укрытии, а сам направился по берегу в сторону шлюпки:
- Приветствую вас, господа. Я маркиз Мортон ла Тримон, владелец этого судна, - алмаагец почтительно склонил голову. - Разрешите узнать, в чем причина этого ночного собрания?
- Очень рад с вами познакомиться, маркиз. Я начальник арейского порта, назначен государем и правителем Малой Мории Морием Белым для осмотра кораблей, прибывающих в порт, чтобы соблюсти законы государства. У меня есть приказ об аресте вашего судна под названием "Филия". По-моему, именно этот корабль стоит на горизонте, и я вынужден буду наложить на вас штраф за то, что вы не прошли записи...
- Господин начальник, мы не нарушали никаких законов, и вы не можете лишить нас корабля, - громко заявил Мортон.
- Но у меня есть приказ...
- Покажите его. Не думаю, что на нем есть подпись нашего государя Дарвина II.
- Это послание пришло из Алмаага от ... - Затерий запинался под строгим взглядом маркиза. - Советник государя граф ла Ронэт.... Очень скоро я получу копию этого приказа, но я не сомневаюсь, что в государской канцелярии...
- Без приказа, подписанного государем, вы не можете подняться на борт корабля, так как мы не нарушили ни одного закона. Или у вас должен быть приказ Мория Белого, главы Малой Мории?! - Мортон знал, что Морий XXXI совсем не одобрял влияния, которое Элбет ла Ронэт оказывал на государя. Видимо, глава видиев и видориев подозревал о колдовских чарах советника.
- Я приказываю подвести корабль к берегу, - нервно возразил смотритель. - Вы совершили преступление, похитив человека государственной важности...
- Мы никого и ничего не похищали. А чтобы вы убедились в этом, господин Затерий, я лично препровожу вас на борт корабля, хотя у вас нет на это необходимых полномочий. Но я не буду от вас ничего скрывать, - заявил Мортон. - Партер, мы отчаливаем от берега.
- А Темин и матросы? - удивленно произнес Партер.
- Господин Затерий очень скоро возвратится на берег, и мы заберем наших людей, - Мортон подозрительно улыбнулся. Он зажег еще два факела, чтобы осветить широкую лодку, и три раза помахал ими в разные стороны. Это был знак, чтобы команда готовилась к бою.
Вин внимательно следил за шлюпкой, медленно отходившей от берега по направлению к судну. Он одобрял находчивость маркиза, предупредившего капитна и матросов о приближавшейся угрозе. Элбет очень скоро предпринял все меры, чтобы отыскать пропавшего царевича. Колдун, очевидно, разослал послания во все порты Мории, чтобы задержать беглецов. Ведь покинуть остров можно было только по воде.
Вскоре к берегу подошли веселые матросы "Филии". Вин окликнул Темина, во всю глотку распевавшего кабацкие песни, несмотря на то, что он был гаруном, и лишь за свое происхождение мог быть посажен в Малой Мории в темницу. Матросы были оповещены о прибытии незваных гостей на борт судна и по указанию бывшего капитана Одноглазого остались у берега дожидаться возвращения лодки, проверив при этом остроту своих кинжалов. Люди на берегу совсем продрогли: теплое весеннее солнце уже давно растопило остатки снега на земле, но ночью начинало подмораживать, и почва покрывалась белым инеем. Наконец, от судна, которое освещалось множеством факелов, отстала яркая маленькая точка. Солдаты во главе со своим начальником и капитаном "Филии" приближались к берегу. Юджин был коренастым мужчиной, самым старшим по возрасту на корабле. Он родился на берегах реки Агр в руском городе Русагр. Это был один из самых опытных моряков в команде Одноглазого, штурман, которому Вин всегда доверял судно и с мнением которого не позволял себе не считаться.
- Благодарю Вас, господин Затерий, что постарались не нарушать порядка в трюме. За поврежденный товар многого не выручишь. Возьмите это за свои труды, - капитан протянул смотрителю кошелек, набитый монетами.
- Мне не нужны ваши грязные деньги, - надменно ответил маломориец. - Мои люди исполняли свой долг. Они осмотрели каждую бочку в вашем трюме, но никто не намеревался выбрасывать их за борт или разбирать на мелкие кусочки. Очень жаль, что мы не нашли то, что искали. Но ваши добровольные признания были бы вознаграждены богами и государем. Вы знаете, где находится Ортензий, внук государя Дарвина II, и граф де Терро?
- Я еще раз вам повторяю, что Ортензия я даже не имел чести встречать за время стоянки в Алмааге, а граф де Терро остался в столице заниматься торговыми делами. Может до вас доходили слухи, что государь обещал пожаловать ему дополнительные милости? Это позволило бы нам взять ссуды у ростовщиков, которые нынче совсем не желают вкладывать деньги в морские перевозки. Наши корабли слишком часто становятся добычей гарунских пиратов.
Затерий внимательно оглядел матросов, которые поджидали на берегу шлюпку. Рядом с ними стояли полные бочонки воды, что подтверждало прежние объяснения маркиза. Он бросил на прощание ещё несколько официальных слов и заверений и в сопровождении стражи удалился в сторону города. Оставшиеся на берегу люди быстро погрузили запасы и сундук Вина в лодку. Факелы были затушены, и полная лодка отплыла к освещенному кораблю.
- Интересно, как тебе удалось провести этого проныру, если он даже денег не берет? - спросил Вин своего капитана, когда они отплыли достаточно далеко от берега.
- Пришлось спрятать царевича в такое место, куда эти сухопутные крысы не сунули носа. А они, Одноглазый, обыскали весь корабль, начиная с высокой мачты до сырого трюма.
- И где же он был?
- Этот молодец повисел несколько часов на якорной цепи. Искупался он хорошо, и теперь Мортон отпаивает его ромом и горячим вином.
- Что? - закричал разъяренный граф. - Вы окунули его в холодное море?! Неужели, у вас не хватило мозгов на более приличное укрытие! Да если он опять сляжет в поте и бреду, я вас всех сброшу на съедение рыб!
- Во всяком случае, пока ещё он не схвачен ищейками государя, а вместе с ним не арестованы все наши ребята, Вин, - спокойно ответил Юджин.
Графу Оквинде де Терро пришлось признать правоту слов своего товарища. Ему оставалось лишь молить Море, чтобы в предстоящих стоянках в Олвионе, Весте и Горесте, его каравелла не была взята на абордаж военными фрегатами и препровождена немедленно в Алмааг. А с двумя беглецами на борту участь её не была особо привлекательной.