Щеглова Ольга Викторовна
Мой американский дебют

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  
  
  
  
  Мой американский дебют. Серия. # 1
  Щеглова Ольга Викторовна
  (Борис Бидяга)
  
  Детективный роман
  
  
  Б59 Мой американский дебют/ Борис Бидяга. - Издатель Щеглова Ольга Викторовна, 2024.
  
  ISBN 978-5-9903439-3-1
  
  
  Первая книга серии детективных романов о частном сыщике Иване Холоднове.
  
  
  
  
  
  
  Пролог
  
  Когда я ввалился в нашу занюханную хрущобу и небрежно метнул на некогда полированный столик толстую пачку зелененьких, Ленка от удивления разинула рот и уронила ребенка. Сенька заорал как резаный, и его дикий рев довольно быстро вернул мою благоверную к действительности.
  
  - Сколько? - едва слышно выдохнула она.
  
  Я надулся как индюк и выгнул грудь колесом.
  
  - Десять тысяч долларов США, - торжественно провозгласил я.
  
  Сенька сидел на полу в куче грязного постельного белья и громко всхлипывал, в надежде привлечь наконец мамочкино внимание, но Ленка напрочь забыла о его существовании. Толстозадая овчарка Дэнди тыкалась своим мокрым носом пацаненку в грудь, пытаясь утешить его на свой лад, но тот, по всей видимости считая замену неадекватной, продолжал заходиться в плаче. Громадный черный кот Васька, вальяжно раскинувшись на спинке дивана, наблюдал "спектакль" с видом Ельцина, восседающего в Царской ложе.
  
  - Украл? - поинтересовалась супруга, глядя на меня странным, полубрезгливым взглядом.
  
  - Обижаете, мадам, - возмутился я. - Зачем же красть? Заработал.
  
  Ленка мгновенно оценила ситуацию. Новый, с иголочки костюм, сытая, лоснящаяся физиономия, довольная торжествующая ухмылка... Ни минуты немедля, супруга рухнула в кресло, уткнулась лицом в свои миниатюрные ладошки и зарыдала в голос.
  
  - Кобель проклятый! - голосила она. - Молоденьких трахать надоело - на старушек переключился? Бюджет поддержать решил? Нет, дорогуша, нам твоих грязных денег не надо! Уж лучше картошечкой перебьемся да в дырявых ботиночках походим!
  
  Услыхав истерические крики со стороны существа, от которого сам ждал защиты и сочувствия, Сенька неожиданно замолчал, шлепнулся на живот и оторопело воззрился на родительницу. Дэнди осел на задние лапы и тихонько завыл в такт "мамочке". Васька уселся поудобнее и суетливыми, нервическими движениями принялся умывать свою и без того чистую черно-белую мордочку.
  
  Ленка между тем продолжала. Трижды помянув священное имя всуе, она принялась осыпать творца незаслуженными упреками:
  - И зачем ты навязал на мою шею этого маньяка? Чем я провинилась? Где согрешила? Вон, у Катьки мужик - нормальный, три разика всего и изменил! И это - за целых шесть лет! А этот - тьфу! Кобель! Только отвернись...
  
  Ленка поливала меня грязью никак не меньше десяти минут. Когда она исчерпала свой нехилый словарный запас и в ее речи начали проскальзывать повторы, я посчитал необходимым вмешаться.
  
  - Дура. Эти деньги я заработал честным путем.
  
  - Что? - Она подняла на меня свое зареванное личико; в ее глазах блеснул маленький лучик надежды.
  
  - К Милке я, действительно, подкатывал, - нехотя признался я, - но совершенно бесплатно.
  
  Лучик погас, и женушка снова заголосила.
  
  - Кобель, кобель! Я же говорю, кобель!
  
  - Да замолчишь ты наконец или нет? - прикрикнул я. - Милка, между прочим, меня продинамила. Сара тоже. С Маршей тоже ничего не вышло. Так что все твои упреки совершенно беспочвенны.
  
  Ленка аж с кресла привстала. Выпучив на меня свои огромные черные глазищи, она пролепетала:
  - Но... откуда же тогда деньги?
  
  - Ну, - протянул я, - это целая история...
  
  - Рассказывай, - непререкаемым тоном повелела женушка, и взгляд ее посуровел.
  
  Полой застиранного халатика она принялась вытирать свое влажное от слез лицо. При этом моему взору открылась такая ошеломляюще соблазнительная панорама, что у меня перехватило дыхание и помутилось в мозгах. Заметив мой горящий взгляд, Ленка решительно "задернула" мизансцену и мстительно процедила:
  - Ну уж нет! Сначала ты расскажешь мне все как есть, а там посмотрим.
  
  И я рассказал.
  
  
  Глава 1
  
  В то утро я проснулся оттого, что у меня озябла спина. Проклятые поезда! Ненавижу спать в поезде! И почему они не раздают пассажирам спальные мешки? Было бы так удобно! А с этими дурацкими одеялами одно мученье: вечно оно или в комок скатается, или в узел завяжется, или вообще на пол слетит.
  
  Мысленно заклеймив МПС самыми непечатными словами из тех, что я знал, я пошарил вокруг себя полусонной рукой. Одеяла не было. Значит, упало. А может, сперли. Нынче в поездах прут все что ни попадется. Придется вставать, холера им всем в бок!
  
  Я сел на полке и разлепил глаза. Что за чертовщина! Я сидел не на полке. И вообще я был не в поезде! Я сидел на диване, полностью одетый и обутый. Я глянул на себя и выпал в осадок. На мне были явно чужие шмотки, и притом абсолютно новые! Темно-синий с иголочки костюм, белая рубашечка в темную полоску и черные лакированные ботинки, сверкавшие так, что рябило в глазах. О таком костюмчике Ваня Холоднов (то есть я) не мог и мечтать!
  
  Вдоволь наглядевшись на себя самого, я приступил к осмотру помещения, в котором мне выпал случай провести ночь. Это была очень просторная светлая комната с высокими потолками и двумя громадными окнами, в которые сквозь опущенные жалюзи напористо пробивался яркий солнечный свет. Комната была вся такая свеженькая, как будто только что вышла из-под умелой руки декоратора. Мебель тоже была вся новая, хотя и несколько старомодная. У одного из окон стоял внушительных размеров стол, на котором в безукоризненном порядке размещалась целая куча всякого барахла: пара телефонов, стопки бумаг, конверты, стояки с папками, авторучки, степлеры и прочая канцелярская дребедень. Еще в комнате был кожаный диван (тот самый, на котором я спал), три вертящихся кресла и стеллажи от пола до потолка, занимавшие всю противоположную стену. На одной из свободных стен висела какая-то репродукция, явно импрессионистского толка, на другой - громадные круглые часы с позолоченными стрелками. Часы показывали ровно восемь. Строго под часами размещались две небольшие дверцы. Я открыл дверцы - за ними скрывался бар, до отказа набитый бутылками.
  
  В общем и целом комната, в которой я находился, сильно смахивала на чей-то кабинет. Я присел на диван и задумался. Все это очень и очень благородно, только вот чей это кабинет и как я в нем оказался? И куда делся мой чемодан, в котором, между прочим, находятся мои документы, командировочные, план работ на ближайшие две недели, ценнейшие дискеты да и вообще все мои вещи? И потом, зачем на мне этот фасонистый прикид и где милые моему сердцу старенькие затертые джинсы?
  
  Я решил рассуждать логически. Прежде всего надо восстановить цепочку событий. Не далее как вчера вечером, ровно в шесть часов, я погрузился в поезд Москва - Краснопетровск, имея на руках средних размеров чемодан из черного кожезаменителя. Место мое было нижнее, поэтому чемодан я без всяких опасений запихнул под себя, предварительно засунув в него все, что было у меня ценного, включая деньги, документы и ключи от квартиры.
  
  Около семи я уничтожил нехитрый Ленкин ужин, состоявший из пяти вареных картошек, двух ломтей колбасы и краюхи черного хлеба. Запив все это чаем (чаем, не водкой!), я перелистал свой любимый "Смертельный гамбит", глухо, по-черному, позавидовал Ниро Вульфу, с чувством выругал свою незадачливую судьбу и завалился спать. Джинсы и свитер я снял и повесил в изголовье.
  
  Это было все, что мне удалось откопать в своей памяти. Сколько я в ней ни рылся, больше не нашел ничего - ни одной мелочи, которая помогла бы ответить на те вопросы, которые, как потревоженный улей, роились в моей недоумевающей голове.
  
  Пораскинув мозгами, я сразу же выделил три возможных версии.
  Первая. Сильный удар по голове, отключка на несколько часов, в течение которых меня обирают, переодевают и приносят сюда.
  
  Я ощупал голову. Никаких шишек или повреждений я там не нашел. Голова не болела, в мозгах - полный порядок. А ведь чтобы выключить человека даже на десять минут, нужен ударчик очень и очень неслабый. От таких ударов, как правило, остаются следы. И после таких ударов, опять же, бывает отходняк - в виде головной боли, тошноты и тому подобных прелестей. Помню, года два назад, на Сходне, я ввязался в пьяную драку. Точнее, это даже была не драка, просто трое мерзавцев пытались изнасиловать женщину. Естественно, я, возомнив себя благородным рыцарем, влез в самую гущу и в мгновенье ока получил по кумполу. Уж не знаю, что там стало с этой дамочкой, но вот я потом целую неделю ходил со здоровенным "помпоном" на макушке.
  
  Версия вторая. Я выпил невероятное количество спиртного и отключился. Пока я был в отключке, меня обобрали, раздели, ну и так далее.
  
  Я с сомнением покачал головой: тоже не катит. Нет похмелья. И потом, я не то что не алкаш - я самый настоящий абстинент. Я спиртного в рот вообще не беру. Последние шесть лет. После того как с моим лучшим другом, Сашей Черепковым, случилось несчастье, на "зеленого змия" без содрогания просто не могу смотреть.
  
  А с Шуриком мы дружили чуть ли не с пеленок. Вместе в игрушки играли, вместе ходили в школу, вместе поступили в университет. Жили, как говорится, душа в душу, водой не разольешь. В конце первого курса, как я его ни отговаривал, Шурик женился. И такую взял себе в жены стерву - ни в сказке сказать, ни пером описать. Ко всему прочему бабенка оказалась себе на уме: чтобы привязать мужика, забеременела в первую же брачную ночь. Одним словом, когда туман рассеялся и Шурик наконец-то прозрел, Клавка была уже на солидном сроке, и разводиться он не посмел. Через месяц парень запил, запил по-черному. Еле-еле, на троечки, дотянул учебу, и то только благодаря тому, что в математике был настоящим гением. Впрочем, ханка довольно скоро превратила гения в законченного дебила. Видеть, как твой лучший друг у тебя на глазах превращается в безмозглую мартышку, было мучительно, почти невыносимо. Но, как оказалось, это были еще цветочки. Ровно шесть лет назад, в марте 89-го, приняв очередную дозу, Шурик, против обыкновения, не отрубился, а почему-то полез с кулаками на жену. Во всяком случае, так она заявила потом участковому, когда милиция приперлась в квартиру по ее же вызову. Ну так вот, эта толстозадая гнида, в порядке самозащиты, так приложила Шурика о чугунную раковину, что у того случилось кровоизлияние в мозг и бедняга умер, не приходя в сознание.
  
  С тех самых пор водку я на дух не переношу, равно как и другие спиртные напитки. Поэтому версия сильного алкогольного опьянения казалась мне маловероятной. Против этой версии свидетельствовал еще и тот факт, что я совершенно не помнил, "как пил". Даже если я выпил очень много - столько, что отрубился на час-другой - даже в этом случае я непременно должен был помнить сам процесс переливания жидкости в свой желудок. Но как раз эту картинку память почему-то упорно отказывалась показывать.
  
  Третья версия - сверхдоза снотворного. Я уж было собрался поразмышлять и на эту тему, но потом подумал: а чего я, собственно, тут сижу? Не лучше ли спуститься вниз и поискать каких-нибудь аборигенов да порасспросить что к чему? А может, даже сходить в милицию и написать заявление? Да, и кстати, а что я буду делать, если сюда заявится хозяин кабинета? Как бы самому в ментовку не загреметь!
  
  От этой последней мысли мне стало нехорошо. Скорым шагом я двинулся прямо к двери. Я дернул ручку раз и другой, но дверь почему-то не открывалась.
  
  - Разве Вы не видите, что дверь заперта? - донеслось откуда-то из-за моей спины. Голос был тихий, бархатистый, мелодичный.
  
  От неожиданности меня подбросило. Вот и хозяин, с тоской подумал я. Медленно, неохотно я повернулся и посмотрел. Возле стола стоял мужчина лет тридцати, одетый элегантно, но не броско: светло-серый костюм, ослепительно белая сорочка, галстук бордо с серым орнаментом, скромные серые туфли. Мужчина был необыкновенно хорош собой: его холеное классическое лицо - с тонким носом, высокими скулами и глубоко посаженными серыми глазами, - обрамленное пышными каштановыми волосами, было подобно драгоценному камню, сверкающему в золотой оправе кольца. Мягкие, пушистые бакенбарды придавали ему еще более изящный и утонченный вид. Мужчина смотрел на меня без злобы, и моя тревога несколько поутихла.
  
  - Не волнуйтесь, Иван, - успокоил меня хозяин. - Никто не потащит Вас в милицию.
  
  - Мы разве знакомы? - удивился я.
  
  - Меня зовут Андрей. - Красавчик протянул мне руку, я подошел и пожал ее. Рука была мягкая, совсем не мужская.
  
  - Вы извините меня, Андрей, - смущенно забормотал я, - но я совершенно не знаю, как меня угораздило очутиться в Вашем кабинете...
  
  Властным жестом красавчик остановил мои излияния.
  
  - Вам незачем извиняться, - с улыбкой сказал он. - Это Ваш кабинет.
  
  - Мой?!
  
  - Совершенно верно.
  
  - Но...
  
  - Минутку. Мебель, телефоны, бар и так далее - все это Ваше. В столе Вы найдете Ваши визитные карточки, немного денег и документы.
  
  Андрей остановился и выжидающе посмотрел на меня. Я опрометью кинулся к столу и выдвинул верхний ящик. Так, пачка долларов, лицензия на вождение, лицензия частного детектива, страховка, визитные карточки - все на английском языке. Вообще-то английский для меня - непроходимые джунгли, но, странное дело, все документы почему-то прочитал легко. Каждое словечко - прямо как родное. Да, и между прочим, все эти бумажки были выписаны на мое имя - Ванья Холоднофф.
  
  "Они все путают - и имя, и названье, И ты бы, Ваня, у них был "Ванья", - вспомнил я Высоцкого и рассмеялся.
  
  Я пребывал в каком-то возбужденном, лихорадочном состоянии - впереди маячило нечто неведомое и, судя по всему, интересное. И все-таки... все-таки... все-таки... хотел бы я знать...
  
  - Хотел бы я знать, - обратился я к Андрею, - что все это значит? Как я получил лицензию сыщика? Ведь я же всю жизнь был программистом.
  
  - Послушайте, Иван! Разве Вы не мечтали о собственном сыскном агентстве?
  
  - Мечтал, - со вздохом признался я. - Мечтал всю жизнь.
  
  - И не Вы ли вчера вечером, - неторопливо и спокойно
  продолжал Андрей, - кляли Творца...
  
  - Я клял Творца? - возмущенно перебил я. - Никого я не клял!
  
  - Ну хорошо, - уступил Андрей, - пусть не кляли, но ведь сетовали?
  
  - Сетовал, - неохотно признался я, - но не на Творца же - на судьбу!
  
  - Это одно и то же, - ровным, бесстрастным голосом проинформировал Андрей. - Вы обвиняли Создателя в том, что он не хочет дать Вам шанс...
  
  - Но это действительно так! - вспылил я.
  
  - Ну так вот, - как будто не заметив моей реплики, продолжал вещать Андрей, - там, - он возвел очи к потолку и выдержал почтительную паузу, - там решили дать Вам Ваш шанс.
  
  - Но это же здорово! - в самом искреннем восторге вскричал я. - Значит, теперь я частный детектив? Но это же здорово, просто здорово! - Не в силах сдержать эмоции я запрыгал, как школьник. Потом вдруг остановился и с любопытством спросил:
  
  - А почему все документы на английском языке?
  
  - Мы с Вами находимся в Соединенных Штатах Америки.
  
  Я присвистнул. Что за чушь? Я же ехал в поезде Москва - Краснопетровск! Как я мог очутиться в Штатах? Я с подозрением посмотрел на Андрея. Глядя на мою оторопелую физиономию, тот весело рассмеялся.
  
  - Думаю, нам следует расставить точки над i, - медленно проговорил он. - Вы находитесь здесь и сейчас в нарушение законов не только пространственного, но также и временного перемещения.
  
  Я похолодел.
  
  - И какой же сейчас год?
  
  - 1960.
  
  - Но как же Ленка, Семен? Ведь они остались там?
  
  Андрей кивнул.
  
  - И что же, я больше никогда не увижу свою семью? - Я почти рыдал.
  
  - Да нет, отчего же? Вы ведь в командировке, не так ли?
  
  Я кивнул.
  
  - Когда Вы должны вернуться в Москву?
  
  - Ровно через две недели.
  
  - Вот и отлично. Через две недели вернетесь. Только сначала Вам надо расследовать одно преступление.
  
  - Только одно?
  
  - Только одно.
  
  - А что будет, если я не успею?
  
  - Упустите свой шанс, только и всего.
  
  - А если раскрою, что тогда?
  
  - Прежде всего, получите очень приличный гонорар. Вернетесь в Москву - купите машину, откроете собственное детективное бюро. Неплохая перспектива, не так ли?
  
  Перспектива была не просто хороша - она была ослепительна! Я стоял, как последний идиот, с улыбкой законченного дебила на лице и смаковал картины, одна другой краше, которые вихрем проносились в моем возбужденном воображении. Потом я подумал: "А как же работа, та, которую я должен был сделать в Краснопетровске?"
  
  - Об этом можете не беспокоиться, - будто прочитав мои мысли, заверил меня Андрей. - Там вместо Вас работает Ваш двойник. Приедете в Москву - получите готовый отчет.
  
  - А этот двойник, - забеспокоился я, - он случаем не заявится ко мне домой? Жена-то ведь не разберется, где я настоящий, а где - поддельный.
  
  Андрюша ухмыльнулся во весь рот и хитро подмигнул.
  
  - Это исключено. Как только работа будет закончена, Ваш двойник тут же исчезнет. В Москве он даже не появится.
  
  Я задумался. Звучит это все, конечно, заманчиво, но есть одно "но". Как в одиночку в чужой стране, не зная ни обычаев, ни традиций, ни особенностей быта, раскрыть преступление?
  
  - На этот счет можете не беспокоиться, - снова прочитал мои мысли Андрей. - В Вашем распоряжении будет первоклассная секретарша и, кроме того, весьма расторопный помощник. И имейте в виду: любые Ваши расходы будут оплачены, а в случае успешного завершения дела Вы получите гонорар в несколько тысяч долларов.
  
  Я кивнул.
  
  - Все предельно ясно. - На минуту-другую я замялся. Потом все-таки решился. - Скажите, Андрей, могу я задать Вам пару щекотливых вопросов?
  
  - Разумеется.
  
  - Если я что-то изменю в прошлом, не станет ли это причиной нежелательных последствий в будущем? Например, женщина не выйдет замуж. Как следствие, не родится ребенок. А в будущем он, допустим, уже есть. Что тогда?
  
  - Я понял Ваш вопрос, - безмятежно ответствовал Андрей. - Все дело в том, что это-то, собственно, и требуется.
  
  Я обалдел.
  
  - Что требуется? Переписать историю?
  
  - Не надо громких слов, - поморщился мой собеседник. - Никто не собирается переписывать историю. Просто будет еще один дубль. У хорошего режиссера должно быть много дублей, - пояснил он.
  
  - Это что же? - изумился я. - "Отмотал" до нужного места, вставил парочку новых "персонажей" и пошла-поехала история в новое русло? Так что ли?
  
  - Да, что-то в этом роде.
  
  Неожиданно меня прошиб пот.
  
  - Послушайте, но это же подло! - заорал я. - А вдруг я что-нибудь такое сделаю, что моя Ленка в 68-ом не родится на свет? Или мы с ней не встретимся? А?
  
  - Да успокойтесь Вы, честное слово. - Андрюша поморщился. - Вы с Вашей Ленкой обретаетесь в другом дубле. Так что никакого вреда ни ей, ни себе, при всем желании причинить не сможете. Еще вопросы есть?
  
  - Нет.
  
  - Прекрасно. В таком случае я ухожу, тем более что сюда направляется Ваша секретарша, которая поможет Вам и с жильем, и с работой, и со всем остальным. Прощайте.
  
  С этими словами Андрей изобразил на лице широчайшую улыбку и медленно растаял в воздухе. В ту же минуту дверь отворилась, и на пороге показалась молодая девушка.
  
  
  Глава 2
  
  Ну, доложу я вам, это была штучка! Пушистая копна огненно-рыжих волос, огромные зеленые глаза, белый мраморный лоб, точеный, ювелирный носик и пухленькие ярко-красные губки. А уж фигурка - пальчики оближешь, лучше всякой модели.
  
  Я, как увидел ее - все, ноги ватные, даже сесть пришлось. Ну, думаю, и чего я, как дурак, истерику давеча устроил? Дескать, домой не попаду и без Ленки останусь. Да с такой обалденной телкой - хоть на край света, хоть в конец летоисчисления!
  
  Девчонка подошла.
  
  - Здравствуйте мистер Иван. Меня зовут Милли.
  
  - Милли? - говорю, а сам просто глаз оторвать не могу. - Хорошо. Значит, Милка.
  
  Сели мы с ней, поговорили. Город, в котором я очутился, носил наименование "Гринтаун". Город довольно большой: несколько колледжей, университет, театры, парки, клубы, магазины, куча предприятий... Жить мне полагалось в двухэтажном особняке в сорока минутах езды от конторы. Милка сказала, что в доме есть девица, которая делает все: убирает, стирает, готовит. Еще Милка обещала съездить со мной в торговый центр, чтобы я мог подкупить себе кое-какую одежку, часы, зонтик и так далее.
  
  В общем поболтали мы с ней очень даже мило. Потом в контору ввалился мужик. Уж и не знаю, как его назвать - коротышка или толстяк, потому что он был и то и другое одновременно. Очень смешной человечек, к тому же почти полностью лысый. Но вид у него был до того самодовольный, будто он только вчера завоевал приз "Мистер Вселенная".
  
  - Это Винченцо, Ваш помощник, - пояснила Милка.
  
  - Привет, Винни, - вежливо сказал я.
  
  Толстячок поклонился.
  
  - Ваша машина, сэр, серый "БМВ", припаркована у самого входа в контору, - поведал он, бросая мне брелок с ключами.
  
  Моя машина! От радости у меня чуть сердце из груди не выскочило. Водить машину я мечтал с малолетства. И с первой же зарплаты начал копить деньги. Восемь лет копил - в лохмотьях ходил и солому жрал. К прошлому сентябрю деньжат набралось в самый раз. Я все лето проходил сам не свой. Уж и права получил, и машину присмотрел - "пятерочку" ядовито-зеленого цвета. И тут, как назло, у Ленкиной матери какую-то мерзкую болезнь откопали. Ну, натурально, нужна операция, дорогостоящие препараты и все такое прочее. А мать у нее одна-одинешенька, живет на пенсию, да еще на инвалидности. Ленка, конечно, в истерику: вся рыдает, на коленях передо мной ползает. Ну что ты будешь делать? Пришлось отдать деньги. Обидно, конечно, да ничего не попишешь. Уж такая она, эта жизнь - сволочная стерва. Ну а Винни со своими ключиками меня ну просто утешил. Целых две недели буду на машине гонять, и не на каком-нибудь паршивом жигуленке, а на настоящей бээмвешке! Это вам не фунт изюму скушать!
  
  - Винни, - проблеял я, расплываясь в самой что ни на есть искренней и благодарной улыбке, - я тебя обожаю!
  
  Винченцо вскинул на меня удивленно-насмешливые глаза и довольно сухо обронил:
  
  - Мне льстит Ваше внимание, сэр, но между нами возможны только деловые отношения.
  
  Господи, ну и козел - принял меня за голубого! Я, конечно, тоже хорош - душу распахнул перед первым встречным. Совсем, дурак, забыл, где нахожусь. Перепутал Нижегородскую губернию с кучкой доисторических американских штатов.
  
  Винни между тем продолжал вещать:
  
  - С восьми утра до восьми вечера я и мисс Милли в Вашем полном распоряжении, сэр. После восьми вечера Вы можете найти меня вот по этому телефону. - Он протянул мне свою визитную карточку. И прошу Вас - не стесняйтесь звонить, это моя работа.
  
  Окончив речь, Винченцо плюхнулся в кресло, достал из кармана симпатичную вишневую трубку и, выколотив ее о каблук башмака, начал набивать. Движения его рук были неторопливыми и отточенными, а большие пухлые губы мурлыкали какой-то до боли знакомый шлягер.
  
  Прошло еще двадцать минут. За это время я успел досконально обследовать свой рабочий стол, вдоволь налюбовался на тисненые буковки аккуратненьких визитных карточек с моим именем, рассовал по карманам документы и деньги. Не зная, чем заняться еще, я самым тщательным образом осмотрел кабинет, впрочем не найдя в нем ничего любопытного.
  
  Я засунул руки в карманы и принялся вышагивать из угла в угол. Не обращая на меня ни малейшего внимания, Винни сидел в кресле и безмятежно покуривал трубочку. Милка болталась где-то в приемной. Я недоумевал. Я должен раскрыть преступление в невероятно короткий срок - за две недели. Время пошло. Каждая минута на счету. Я должен бегать, опрашивать свидетелей, осматривать трупы, изучать оставленные преступником следы, строить гипотезы и так далее. А вместо этого я сижу тут, как последний болван, и веду никому не нужные светские беседы. Нет, господа присяжные заседатели, так дело не пойдет, нет, не пойдет.
  
  - Послушай, Винни, - сказал я как можно более небрежным тоном, - тебе известно, что это за заведение?
  
  - Разумеется, - выпустив изо рта густой клуб дыма, отозвался толстяк. - Сыскное агентство "Пентиум".
  
  - "Пентиум"? - удивился я. - Почему "Пентиум"?
  
  - Не знаю. У Вас надо спросить. Это ведь Ваше агентство.
  
  Странно, подумал я. "Пентиум" - это ж моя кликуха. Сослуживцы наградили меня этим милым прозвищем, так как они думают, будто в моей в голове сидит самый настоящий процессор. Но это они, конечно, загнули - извилин у меня столько же, сколько и у них, просто они не умеют ими пользоваться.
  
  - Хорошо, Винни, - продолжал я вкрадчиво. - "Пентиум" так "Пентиум" - пес с ним. Но спрашивается, какого лешего мы тут сидим и груши околачиваем? Минуты капают, а они ведь считаны. Где обещанное преступление? Где обещанный труп, мирно плавающий в луже крови? Милый, прелестный, вожделенный труп...
  
  Услышав столь необычные метафоры, Винни выразил глубочайшее удивление: косматые брови улетели куда-то вверх и его обыкновенно круглое личико стало похожим на яйцо.
  
  - Ты ничего не понимаешь, Винни, - сказал я запальчиво. - Для меня этот труп важнее всего на свете. Ведь это мой шанс, мои деньги, моя карьера. Да мне этот труп дороже матери родной.
  
  Я говорил с необыкновенным пафосом. Когда я замолчал, Винни ответил мне, лениво растягивая слова и попыхивая трубочкой.
  
  - Видите ли, сэр, - сказал он, - разумеется, мы были бы рады всячески споспешествовать Вам как в раскрытии преступлений, так и в достижении Ваших благородных идеалов. Но поймите нас правильно: не можем же мы сунуть в руки убийце нож и сказать: "Мистер, просьба не затягивать. Кончайте Вашу жертву поскорее, а то у нашего детектива проблемы со временем!" Нет, сэр, давайте не будем торопить события. Всему свое время, сэр.
  
  Не успел он закончить эту сакраментальную фразу, как в кабинет вошла Милка.
  
  - Винченцо, тебя спрашивает какой-то полицейский.
  
  Коротышка вышел. Через минуту он вернулся и сунул мне под нос небольшую стопку бумаг.
  
  - Что это?
  
  - Полиция в этом деле чуть больше суток, сэр, - попыхивая трубочкой, медленно проговорил он. - Расследование, как Вы понимаете, только-только началось. Но кое-какая информация у них уже есть. Мой старый приятель сержант Коум любезно предоставил нам копии нескольких документов. Не желаете ли взглянуть?
  
  Вот крокодил - еще издевается! Да я эти документы без соли съем!
  
  Ни слова не говоря, я схватил бумаги и наскоро просмотрел. Так, фотографии трупа и места преступления, заключение медэксперта, заключение криминалистов, протоколы допросов... Нет, конечно, не оригиналы - фотокопии. Разложив документы на столе, я изучил их самым внимательным образом.
  
  
  Глава 3
  
  Картина складывалась довольно ясная. В пятницу 15 марта (то есть вчера), в одиннадцать часов утра, в многоквартирном доме по Стьюарт стрит, в квартире 176, был обнаружен труп мужчины. Труп нашла уборщица, которая, как обычно, пришла делать свою работу. Мужчина был убит обыкновенным кухонным ножом, которым хозяйки разделывают мясо.
  
  Личность убитого установлена: некий Эдвард Томпсон, 32-х лет, не женат, без определенных занятий. Квартиру на Стьюарт стрит снимал около года.
  
  Орудие убийства - кухонный нож с круглой деревянной ручкой и длинным заостренным лезвием. Отпечатков пальцев на ручке ножа не обнаружено. Кое-какие отпечатки - на посуде, дверях и мебели - полиция таки нашла, однако идентифицировать их не удалось. Кроме отпечатков самого хозяина, разумеется.
  
  Бедного Эдди-боя кокнули в его собственной кухне. Он довольно картинно лежал на полу, лицом вниз, с раскинутыми в стороны руками. Нож был воткнут сзади, аккурат между лопаток. Согласно заключению медиков, смерть наступила 14 марта, в четверг (то есть позавчера), в промежутке от 7.25 до 8.25 вечера. Никаких других следов насилия, кроме ножа в спине, на теле Томпсона обнаружено не было.
  
  Мотив преступления был не столь очевиден, как хотелось бы. Полиция склонялась к тому, что убийство было совершено не с целью ограбления. Во всяком случае, бумажник мистера Томпсона, в котором болтались два новеньких стольника, преспокойно лежал в кармане его кожаной куртки.
  
  По подозрению в убийстве полиция арестовала некоего мистера Салливана Томпсона, сводного брата убитого. Салливану 46 лет, он женат и является единоличным владельцем торгового центра "Томпсон".
  
  На допросе сей господин показал, что в день убийства, ровно в 7.20 вечера, он подъехал к дому Эда на своем новеньком лимузине. Салли позвонил консьержке, и та открыла ему дверь. Отчитавшись перед привратницей, куда и к кому, прошел к лифту и поднялся на пятый этаж. О цели своего визита выразился довольно туманно: дескать, Эдди-братец потерял всякий стыд и надо было вправить ему мозги. Подробности о недостойном поведении брата мистер Салливан давать отказался: здесь, мол, затронута честь семьи, а ему это дороже всего на свете. Однако в продолжение всего допроса неоднократно подчеркивал, что убивать Эда ни в коем случае не собирался. Да и, к слову сказать, не убивал.
  
  Салли нарочно не предупредил брата о своем визите, потому что боялся, что тот начнет хитрить и увиливать. Разумеется, был риск, что братец где-нибудь шляется, но, к счастью, Эдди оказался дома.
  
  Конечно же, гостя он не ждал, но, увидев брата, не столько удивился, сколько разгневался. Салли тоже был не в лучшем расположении духа. Началась разборка. Салли вправлял своему зарвавшемуся братцу мозги, а тот клял его на чем свет стоит и обвинял во всех смертных грехах. Разговор продолжался примерно десять минут. Салли утверждает, что вся эта сцена, от начала и до конца, происходила в прихожей и что, несмотря на то что он был страшно зол, он не прикоснулся к Эдварду даже пальцем. Где-то в 7.35 Салливан вышел из дома, сел в машину и покатил к себе домой, на Грин Хиллз.
  
  По настоящему делу были допрошены супруга Салливана и двое свидетелей.
  
  Миссис Салливан Томпсон не сообщила полиции ничего существенного. Да, она знала, что муж после работы собирался заехать к брату. Об этом они говорили накануне вечером. Попытки разговорить дамочку на предмет возникших между братьями разногласий результата не дали. Похоже, что при аресте мистер Томпсон успел таки изречь пару патетических слов насчет "чести семьи", поскольку его супруга категорически заявила, что, выполняя волю мужа, не собирается "перетряхивать на публике грязное белье".
  
  Консьержка, миссис Каннимед, опознала Томпсона по фотографии и подтвердила, что именно этому господину она открыла дверь в четверг вечером. Это было где-то в начале восьмого, точное время она не помнит. На вопрос "Вы к кому?" мужчина весьма охотно объяснил, что направляется в 176 квартиру, к мистеру Эдварду Томпсону. Минут через пятнадцать визитер спустился. Миссис Каннимед припомнила, что тогда ее поразил его внешний вид: лицо искажено ненавистью, губы дрожат, руки сжаты в кулаки. Женщине даже любопытно стало, с чего это он вдруг так взбесился - просто рвет и мечет. Разумеется, посетителя она очень хорошо запомнила. Почему запомнила? Во-первых, он вел себя странно. Во-вторых - в эти часы посетителей было крайне мало. По словам миссис Каннимед, кроме Томпсона, из посторонних до восьми тридцати прошли еще двое мужчин и одна женщина. Все они вошли в дом после Томпсона.
  
  Миссис Виллис, жиличка из соседней, 175-й, квартиры, рассказала полиции, что в четверг она возвратилась с работы около 7.30. Она стояла перед дверью своей квартиры довольно долго - сунула ключи в сумку, а сверху навалила кучу продуктов, пояснила она, вот и стояла - ключи выковыривала. Так вот, эта миссис Виллис слышала, как в соседней квартире ругались мужчины, ругались по-черному. К их "беседе" она особо не прислушивалась, но одна фраза все же запомнилась: "Если ты не оставишь ее в покое, подонок, я тебя убью!". Это было сказано с такой яростной злобой, что миссис Виллис даже перепугалась. Она поспешила укрыться в своей квартире и больше уже ничего не слышала.
  
  Помимо ареста Томпсона, полиции удалось сделать кое-что еще. Они разработали тех троих, о которых говорила миссис Каннимед - которые, как и Томпсон, вошли в дом от семи до половины девятого.
  
  Женщину и одного из мужчин удалось проследить практически сразу. След другого мужчины, высокого блондина в темных очках, потерялся. Получалось, что либо он заходил к Эдди, либо в квартиру 190. И, что самое хреновое, не было никакой возможности прояснить этот вопрос, поскольку хозяин 190-й квартиры не далее как сегодня утром слинял на две недели в Европу. Но в день убийства этот невовремя слинявший гражданин находился дома - миссис Каннимед готова была это подтвердить.
  
  Вот все, что мне удалось извлечь из полицейских документов. Впрочем, были еще фотокопии страничек записной книжки убитого. С ними мне еще предстояло ознакомиться.
  
  
  Глава 4
  
  Я отложил бумаги и на минуту задумался. На первый взгляд все предельно просто. Братья крепко поссорились. Салли потерял контроль, под руку попался нож - все, оттаскивайте труп. Все улики и показания свидетелей однозначно свидетельствовали против Салливана. Никакой другой ниточки полиция не нашла да и искать не будет - судя по всему, кандидатура Салли ее вполне устраивает.
  
  Мне же почему-то казалось, сам не знаю почему, что дело это не так чисто, как представляется на первый взгляд.
  
  Уж слишком хорошо разложились все карты. Это меня смущало. Картина чересчур проста, подозрительно проста.
  
  Но даже в этой простой картине есть парочка неувязок, которые просто бросаются в глаза. Если ты убил, тем более брата, тем более - случайно, что ты должен чувствовать в первые минуты после убийства? Ненависть? Гнев? Злобу? Не думаю. Скорее - растерянность, раскаяние, потрясение, страх, наконец. Почему же тогда, проходя мимо консьержки, Томпсон "рвал и метал"? Далее. Бизнесмен, деловой человек, владелец огромного предприятия, к тому же в почтенном возрасте - неужели он настолько безрассуден, чтобы убивать, зная, что полиция тут же сядет ему на хвост? Если человек до такой степени не умеет просчитывать свои действия, навряд ли он сумел бы руководить таким сложным и многоплановым предприятием, как торговый центр. Сомнительно, очень сомнительно. Гораздо больше, как мне казалось, на роль убийцы подходил тот загадочный "высокий блондин в темных очках", которого полиция так и не сумела "проследить".
  
  Я встал из-за стола, заложил руки за спину и начал расхаживать из угла в угол. Что мне нужно, так это факты, у меня их слишком мало - не за что ухватиться. Есть, конечно, записная книжка и я буду ее разрабатывать, но прежде я должен: а) осмотреть место преступления и б) побеседовать с Салли, его женой и двумя свидетельницами.
  
  - Послушай, Винни, - подступил я к Винченцо, который в полной расслабухе полувалялся в кресле, лениво посасывая свою потухшую трубчонку. - Мне просто позарез надо осмотреть апартаменты Эдди-боя. Нельзя ли это как-нибудь устроить, а?
  
  Винни с важностью кивнул и раскрыл было рот, чтобы сопроводить свой жест словами, но тут в кабинет впорхнула Милка.
  
  - Вас спрашивает дама, сэр. Миссис Салливан Томпсон.
  
  Я обомлел.
  
  - Ты шутишь?
  
  - Нисколько, сэр.
  
  - В таком разе зови немедленно!
  
  Приосанившись и для пущей важности слегка насупив брови, я вперил взгляд в дверной проем. Вскоре там показалась женщина.
  
  Увидев ее, я не только потерял всю свою важность - я потерял дар речи и способность соображать. Про таких дам не говорят: "это была штучка" или "ягодка" или "пальчики оближешь". О таких отзываются почтительно и благоговейно: "Богиня", с большой буквы.
  
  Безупречные черты лица, идеальная прическа, изящная фигура, благородство осанки, царственность жестов - казалось, в ней не было ни малейшего изъяна. Таких женщин мужчины боготворят. Таким женщинам мужчины поклоняются и приносят себя в жертву.
  
  Я стоял как дурак, не в силах отвести взгляд.
  
  - Сэр, - вкрадчивый голос Винни вывел меня наконец из оцепенения. - Дама ждет.
  
  - Миссис Томпсон? - спохватился я. - Прошу Вас.
  
  "Богиня" величественно прошествовала к креслу. Я развернул свое кресло так, чтобы видеть ее лицо. Ах, что это было за лицо! Нежно-розовый румянец заливал гладенькие, нежные щечки. Большие миндалевидные глаза были словно карельские озера - голубые и бездонные. Губы - пухлые, яркие, живые - не оставили бы равнодушным ни одного мужчину.
  
  - Итак, мэм, я слушаю Вас.
  
  - Моего мужа арестовали по подозрению в убийстве его сводного брата, - с тихой печалью в голосе начала миссис Томпсон. - Я пришла просить Вас взяться за расследование этого дела.
  
  Дама тяжело вздохнула и низко опустила голову. Было видно, что судьба нанесла ей жестокий удар и что она старается изо всех сил, чтобы не выдать своего отчаяния.
  
  - Я Вам сочувствую, мадам, - сказал я, стараясь подавить захлестнувшее меня чувство жалости. - Я, скорее всего, возьмусь за Ваше дело, однако позвольте сначала задать Вам несколько вопросов.
  
  Резко выпрямившись, женщина посмотрела мне в глаза решительно и твердо.
  
  - Да, сэр. Я готова ответить на любые Ваши вопросы.
  
  - Спасибо. - Я замялся. В роли Шерлока Холмса было так непривычно! Робко и неуверенно я задал свой первый вопрос:
  
  - Вы, стало быть, считаете, что Ваш муж не убивал брата?
  
  Клиентка утвердительно кивнула.
  
  - Иначе я бы сюда не пришла.
  
  - Тоже верно. - Я задумчиво почесал затылок.
  
  - Не хочу быть бестактным, мадам... - Я снова замялся и почему-то покраснел. - О чем Салливан собирался говорить с Эдди?
  
  Миссис Томпсон беспомощно развела руками.
  
  - Салли не хочет, чтобы это выплыло наружу, сэр. - Она испустила тяжкий вздох. - Он так дорожит семейной репутацией!
  
  - Я очень хорошо понимаю Вашего мужа, мэм, - мягко сказал я. - Разумеется, он должен оберегать репутацию своей семьи. Но когда речь идет о жизни и смерти, мадам, - я сделал многозначительную паузу, - такие мелочи, как репутация, отступают на второй план. Вы согласны?
  
  Дама покорно кивнула.
  
  - Вы ведь хотите, чтобы я вытащил Вашего мужа? - Я посмотрел ей прямо в глаза.
  
  - Да.
  
  - Тогда выкладывайте все, - твердо сказал я. - Насчет прессы можете не беспокоиться, - заверил я ее. - Газетчиков на дух не переношу.
  
  - А полиция?
  
  - А что полиция? Я провожу частное расследование и в интересах своего клиента могу скрыть от полиции любую информацию.
  
  - Хорошо, хорошо, я скажу. - Посетительница вздохнула и отвела взгляд. - Салли собирался сделать Эду внушение, чтобы тот оставил меня в покое.
  
  - Эдди искал Вашей... гм... благосклонности?
  
  - Я не знаю, чего он искал, - сверкнула глазами клиентка, - но вел он себя непозволительно.
  
  - В чем это выражалось?
  
  - В среду, за день до убийства, Эдди заявился к нам в дом и начал делать мне гнусные предложения.
  
  - Так... И Вы пожаловались мужу?
  
  - Естественно.
  
  - И как отреагировал Салливан?
  
  - Разумеется, он был взбешен.
  
  - Что он сказал?
  
  - Что завтра же поедет к Эдди и сделает ему внушение.
  
  - Когда он вернулся домой от Эдди, он что-нибудь сказал?
  
  - Нет.
  
  - Когда это было, кстати?
  
  - В начале девятого.
  
  - Что он делал после возвращения?
  
  - Около половины девятого мы сели обедать.
  
  - А после обеда?
  
  - После обеда? - Она запнулась. - Кажется, читал газеты.
  
  - Чем занимается Ваш муж?
  
  - Владеет торговым центром.
  
  - И как идут дела? Успешно?
  
  - О, вполне.
  
  - Как он проводит свой день?
  
  - С одиннадцати до трех он обычно бывает в клубе, а с четырех до семи сидит на работе. Обедаем, как правило, дома, в восемь.
  
  - А что, собственно, Салли делает на работе?
  
  - Управляет предприятием.
  
  - Да? У него разве нет управляющего?
  
  - Управляющий есть, но муж предпочитает все держать под контролем.
  
  Я удовлетворенно кивнул: так я и думал, мужик головастый. Такой не станет втыкать в человека нож, после того как засветился перед консьержкой.
  
  - А чем занимаетесь Вы сами?
  
  - Я? - удивленно переспросила миссис Томпсон и заморгала ресницами. - Разве это так важно?
  
  - Не знаю, - неуверенно сказал я. - Вдруг пригодится? Но если это такой уж секрет, тогда не надо, вопрос снимается.
  
  - Да нет, почему секрет? - Миссис Томпсон даже как будто немного испугалась. - Никакого секрета здесь нет: женский клуб, парикмахер, портниха, массаж, бассейн и так далее и тому подобное.
  
  Ну ни фига себе жизнь, подумал я с завистью. У моей Ленки расписание немножко другое: садик, работа, магазин, снова садик, готовка, кормление, уборка, стирка, сон. На который, кстати сказать, остается не более шести-семи часов.
  
  Немудрено, что эта миссис Томпсон вся такая навороченная. Мою бы Ленку в такие условия - тоже небось бы расцвела.
  
  - Ну хорошо, - продолжал я, - а чем занимался покойный Эдвард?
  
  - Этого я не знаю.
  
  - Полиции тоже не удалось это выяснить. Интересно, на что он жил?
  
  - Меня это ни в малейшей степени не касается.
  
  - Конечно. Но может, Вы знаете?
  
  - Нет.
  
  - А скажите: в каких отношениях вы были с Эдди?
  
  - Вы имеете в виду меня лично? - В ее взгляде мелькнула насмешка.
  
  - Ну да. Вас и Вашего мужа.
  
  - Это был человек не нашего круга, и общение с ним не доставляло мне ни малейшего удовольствия.
  
  - Но все же вы встречались?
  
  - Раньше он был довольно частым гостем в нашем доме, но где-то месяц назад Салли прекратил эти визиты.
  
  - Что-то случилось?
  
  - Да. Братец отличился.
  
  - Что, опять вел себя непристойно?
  
  - Именно.
  - Что же он натворил?
  
  - Это было в день рождения Салли. Мы собрались у Кортни, было много гостей. Эдди пригласил меня танцевать и во время танца позволил себе непристойный жест.
  
  Интересно, какой, подумал я. Небось за задницу ухватил. Эка невидаль!
  
  - И что дальше?
  
  - Дальше подошел Салли и расквасил нахалу нос.
  
  - В самом деле? У Вас такой ревнивый муж?
  
  - Речь не об этом, мистер Холоднофф. Дело в приличиях. В тех кругах, где мы вращаемся, подобные вещи осуждаются. В каком-то смысле он сделал из меня посмешище. Салли не мог с этим смириться.
  
  - И Салли не велел ему больше приходить в Ваш дом?
  
  - Да.
  
  - Зачем же его пустили в среду?
  
  - По сути дела, он вошел без разрешения.
  
  - Как это?
  
  - Да так - оттолкнул горничную и вошел в дом.
  
  - Почему Вы не вызвали полицию?
  
  - Господь с Вами! Полиция - это огласка, а огласка нам совершенно ни к чему.
  
  - Как же Вам удалось выдворить его?
  
  Миссис Томпсон смерила меня долгим взглядом.
  
  - Если Вы думаете, что я тряпка и не могу осадить зарвавшегося негодяя, то, смею Вас уверить, Вы глубоко заблуждаетесь.
  
  Я понимающе кивнул. Нет, я не думал, что миссис Томпсон тряпка. Напротив, я был убежден на все сто, что у моей клиентки прекрасная выдержка и твердый характер.
  
  Я смотрел на ее холеное, ухоженное лицо и думал: сколько же ей лет? На вид не больше двадцати трех. Салливану - сорок шесть. Разница в возрасте неслабая - двадцать лет, однако. Типичный брак по расчету. Только вот на что она рассчитывает, хотелось бы знать.
  
  - Что-нибудь еще, сэр? - Миссис Томпсон смотрела на меня выжидательно.
  
  - Эдди когда-нибудь говорил о своих врагах? О том, что ему угрожают, преследуют?
  
  - Что-то не припомню.
  
  - Вы никогда не видели его в обществе высокого блондина в темных очках?
  
  - Нет.
  
  - А в Вашем кругу нет такого мужчины?
  
  - Как будто бы нет.
  
  - Ну что же, тогда вопросов больше не имею, - сказал я. - По крайней мере, на сегодня. Да, кстати, Ваш муж в тюрьме?
  
  - Да.
  
  - В какой?
  
  - В этом городе только одна тюрьма, сэр, - удивленно сказала дама.
  
  - Прекрасно, - невозмутимо парировал я. - Где она находится?
  
  - Угол пятой авеню и Корк стрит.
  
  - Отлично. Я берусь за Ваше дело, мэм, - сказал я, вставая. - Мой гонорар - две тысячи долларов плюс накладные расходы. Надеюсь, эта цифра Вас устраивает?
  
  - Да-да, конечно, - равнодушно проронила миссис Томпсон и поднялась. - Вот задаток. - Покопавшись в сумочке, дама выложила на стол пачку долларов и визитную карточку, потом повернулась и величаво поплыла к выходу.
  
  Я плюхнулся обратно в кресло и задумался. Я прокручивал наш разговор снова и снова, повторяя свои вопросы и ее ответы, стараясь закрепить в памяти мельчайшие подробности недавней беседы. На первый взгляд разговор с миссис Томпсон не дал мне никаких ключиков и ниточек, но это только пока. В будущем, когда у меня будет в десять раз больше информации, ее ответы могут приобрести совершенно иной смысл. Сейчас же надо просто все хорошенько запомнить.
  
  Из размышлений меня, как всегда, вывел мой неутомимый помощник.
  
  - Время два часа, сэр. Не хотите ли перекусить?
  
  Два часа! Черт возьми! Время летит непозволительно быстро. Но есть все-таки надо. Я вдруг почувствовал совершенно жуткий голод, как будто не ел двое суток.
  
  - Едем. Только быстро.
  
  Схватив ключи от машины, я выбежал в приемную. При моем появлении Милка, мирно дремавшая за секретарским столом, подняла свою прелестную рыжую головку и одарила меня полусонной улыбкой.
  
  - Мы на ланч. Если ты с нами, то шевели копытами.
  
  - Ваша лексика, сэр...- секретарша недовольно поморщилась.
  
  Глядя на ее брезгливую рыжую мордочку, я громко расхохотался.
  
  - Ну, Милка, ты даешь! В моей стране это самое что ни на есть светское выражение.
  
  - Куда катится мир?! - Девушка тяжело вздохнула.
  
  - Не бери в голову. Лучше скажи: идешь ты с нами или нет?
  
  - Это приглашение?
  
  Ах, вон что. Извечный вопрос: кто будет платить?
  
  - Не беспокойся, - усмехнулся я. - Проведем как накладные расходы. Только ради Бога - быстрее. Каждая минута на счету.
  
  
  Глава 5
  
  Я выскочил на улицу. Яркое весеннее солнышко ослепило меня. Я осмотрелся. Широкая улица, безликие коробки из стекла и бетона, пестрые витрины магазинов, нескончаемый поток автомобилей. Типично американский пейзаж. Неподалеку от входа в мою контору я заметил новенький серый "БМВ". С радостным криком кинулся я к машине и принялся нежно оглаживать ее гладенькие блестящие бока.
  
  - Ух ты, мой хороший, ух ты, мой славный, - ласково пробормотал я и кончиками пальцев легонько провел по серебристому капоту. Ни к одной женщине не прикасался я с такой нежностью и с таким благоговением. А их у меня было - вагон и маленькая тележка.
  
  Вскоре из конторы вышел мой "трудовой коллектив", и через минуту в полном экстазе я уже давил на педаль газа. Винни командовал.
  
  Однако радость моя была недолгой - через пару перекрестков мы остановились. Помощник велел всем вылезать и потащил нас в заведение с ничего не значащим названием "У Мэрдока".
  
  Ресторанчик оказался ничего себе, вполне приличный. Правда, эти двое на моих глазах пожирали какую-то явную нечисть - не то лягушачьи лапки, не то крысиные хвостики, - чем слегка подпортили мой аппетит. И все же мне удалось проглотить пару жареных цыплят, солидный кусок телятины, тарелочку картошки фри и мисочку какого-то заморского салата.
  
  После ланча мы зашвырнули Милку обратно в контору, а сами рванули на Стьюарт стрит. Нет, все-таки, что ни говори, а Винни, при всей своей медлительности и флегматичности, совершенно незаменимый помощник. Пока я там болтал с миссис Томпсон, толстячок все уладил с полицией. И вот мы снова мчимся, судя по солнцу, куда-то на восток. Светофоры так и мелькают. Винни, как всегда, командует.
  
  - В правый ряд. Поворот. На перекрестке прямо... - изрекает он с видом заслуженного дирижера и любимца публики.
  
  Я послушно выполняю команды, и минут через двадцать мы останавливаемся у розового многоэтажного дома. Я нетерпеливо жму на кнопку "консьерж", и вязкий, ленивый голос вопрошает: "Вы к кому?"
  
  - Детективное бюро "Пентиум", - по-солдатски отчеканиваю я. - Расследуем убийство мистера Томпсона.
  
  Жалобно пискнув, дверь открывается. Холл довольно длинный и узкий. Слева за столом сидит седовласая дама с отвисшими, как сосульки, щеками и маленькими цепкими глазками.
  
  Помахав у дамочки под носом лицензией, я бегу к лифту. Винни, тяжело дыша, тащится следом.
  
  В квартире 176 в ожидании нас томится полицейский - длинный тощий юнец с дурным цветом лица.
  
  - Как дела, Мэтт? - Винни приветственно машет рукой.
  
  - Да так... - вяло отмахивается явно скучающий страж порядка. - Можете осмотреть квартиру, сэр, - обращается он ко мне.
  
  Квартирка очень симпатичная, хотя и небольшая. Просторный холл. Коридорчик налево ведет в довольно большую кухню. Спальня и гостиная смежные, каждая имеет отдельный вход из холла. Первым делом иду в кухню. Труп, о котором я так пламенно мечтал на протяжении двух последних часов, конечно же, уже убрали, о разыгравшейся здесь трагедии напоминают лишь застывшая лужица крови да очерченный мелом силуэт. Мебели не густо - холодильник, плита, колонка, пара навесных полок и стол. Раскрываю подряд все дверцы и заглядываю туда и сюда, стараясь не упустить какую-нибудь важную деталь. Ничего интересного, к сожалению.
  
  Ладно, пошли в гостиную. Гостиная, как и кухня, мебелью не изобилует. У окна квадратный стол типа обеденного, у стены диван и пара кресел, напротив шкаф для одежды и нечто, очень напоминающее сервант.
  
  Осмотр я начал с серванта. Выдвинул один из ящиков. Ящик был наполовину пуст. Сертификат о рождении, медицинская страховка, еще несколько документов, куча каких-то квитанций, пара сломанных часов с браслетами, три ручки, сломанный карандаш, две половинки лезвия, перочинный ножик, брелок, связка миниатюрных ключиков... Словом, всякий канцелярский хлам. Во втором ящике обнаружился карманный фонарик, несколько батареек, четыре магнитофонных кассеты, маникюрный набор, фотоэкспонометр, электробритва, три пары темных очков, пластмассовая баночка с монетами, три разнокалиберных отвертки, небольшие пассатижи, катушка белых ниток, пластмассовый ежик с дырками для игл и несколько мелких, рубашечных пуговиц.
  
  Я раскрыл створки серванта. Почти пусто. Так, пара бульварных книжонок, с виду нечитанных, да несколько разлетевшихся по полке фотографий. Я внимательно рассмотрел снимки. На двух фотках был изображен Эдди. Улыбающийся, плечистый - красавец-мужчина. На остальных снимках красовались какие-то девицы, все очень симпатичные и все разные. Не долго думая я сунул фотографии в карман пиджака - авось пригодятся.
  
  Я наклонился и раскрыл нижние дверцы. На полке одиноко стояла, даже не стояла, а валялась на боку, простенькая деревянная шкатулка. Я поднял вещицу и осмотрел ее. Шкатулка была с миниатюрным замком. Замочки такого рода мне известны - служат они, в основном, для красоты, а не для защиты. Такие замки легко открываются обыкновенной отверткой, и, судя по всему, именно этим способом была открыта данная коробочка, во всяком случае, так я подумал, когда увидел на крышке и на верхнем крае две неглубокие бороздки.
  
  - Эй, Винни! - закричал я. - Подгребай-ка сюда!
  
  В ту же секунду дверь отворилась и Винни, с неизменной трубкой во рту, медленно переваливаясь с ноги на ногу, подкатился ко мне.
  
  - Посмотри-ка на эту штучку. - Я протянул помощнику шкатулку. - Что ты об этом думаешь?
  
  - В таких коробочках, сэр, дамы со средним достатком любят держать драгоценности. Во всяком случае, у моей Клары именно такой сундучок. - Винни затянулся и выпустил огромное облако дыма. - Где Вы ее нашли, сэр?
  
  - Валялась в серванте.
  
  Я наклонился, чтобы поставить шкатулку на место, и тут мне в голову пришла шальная идейка. Опустившись на колени, я засунул под сервант руку и принялся шарить по полу. Признаться, я ничуть не удивился, когда через минуту в моих руках оказалась тоненькая отвертка с красной ручкой!
  
  Итак, шкатулку открыли отверткой. Но кто это сделал? Убийца? Или, может быть, сам хозяин? Ну да, возможно, он потерял ключ. Но, с другой стороны, зачем ему открывать шкатулку, если она пуста?
  
  Я напрягся. Что-то я только что видел... Что-то, что могло бы мне помочь... В кухне? Нет, здесь. Я выдвинул ящик с кассетами. Нет, не то. Вытащил другой ящик и тупо уставился на разбросанный по его днищу хлам. Ага, вот оно! Пара миниатюрных ключиков. Уж не от шкатулки ли? А ну-ка, проверим. Я вставил ключ. Плавно провернувшись в скважине, ключик оттянул защелку замка.
  
  Ура! Я установил свой первый "факт"! От радости я подпрыгнул высоко вверх и захлопал в ладоши. Вот он, мой первый факт: зарезав хозяина, убийца прошел в гостиную, вскрыл отверткой шкатулку и унес ее содержимое, предположительно - драгоценности. Поздравляю, господин сыщик! - ухмыльнулся я сам себе. - Валяйте дальше.
  
  Дальше я занялся платяным шкафом. В отличие от серванта, где наблюдался относительный порядок, в шкафу царил бардак. Белье в ящиках было скомкано, трусы лежали вперемежку с майками и футболками. Рубашки почему-то не висели на вешалках, а в полном беспорядке валялись на полках.
  
  - Нет, ты только погляди, друг! - обратился я к Винни. - Это же надо быть такой свиньей!
  
  Помощник послушно заглянул в шкаф.
  
  - Что Вас так удивило, сэр? - Толстяк недоуменно пожал плечами. - Элементарный холостяцкий бардак. Такое бывает сплошь и рядом, сами знаете, сэр.
  
  Я согласно кивнул. У меня самого на полках творилось то же самое, когда Ленке было недосуг навести там порядок.
  
  Я был почти уверен в том, что платяной шкаф не таит в себе сюрпризов. Тем не менее я внимательнейшим образом пересмотрел все белье. Потом вытащил с полки каждую рубашку и хорошенько потряс над полом. Ничего.
  
  Раскрыв створки шкафа, я принялся осматривать шмотки, которые висели на вешалках. Главным образом, меня интересовали карманы. Я самым тщательным образом обшарил все до единого, но, кроме горсти монет, не нашел ничего. Далее я принялся за хлам, который скромной горкой возвышался в самом низу шкафа, на днище. Я вывалил на пол кучу носков, спортивные брюки и прочую дребедень. Хорошенько переворошив все это тряпье, я начал запихивать его обратно, и тут моя рука наткнулась на некий твердый предмет. Я нырнул в шкаф с головой, а когда я оттуда выбрался, в моих руках, сверкая и переливаясь множеством миниатюрных камушков, лежали бриллиантовые сережки. Скорее всего, серьги выпали из кармана брюк, когда Эдди-бой вешал их на место.
  
  Я подошел к окну и принялся разглядывать свою находку. Серьги были совершенно потрясающие. Довольно увесистая золотая оправа в форме шестиконечной звезды была сплошь усеяна мелкими "слезинками" брильянтов. Я так думаю, что это были брильянты, но может, я и ошибаюсь. Во всяком случае, на свету камушки переливались и сверкали, как самые настоящие брильянты. Неслабые подвески, - подумал я, одобрительно поцокав языком. - Интересно, на сколько тысяч такие потянут?
  
  - Эй, Винни, где ты там шляешься? - крикнул я помощнику. - Ты мне нужен.
  
  Словно растолстевший колобок, Винченцо выкатился из прихожей. Приблизившись ко мне, он застыл в почтительном внимании.
  
  Увидев серьги, толстяк аж рот разинул от удивления.
  
  - Ну, что скажешь?
  
  - Замечательные серьги, сэр. Украсят любую головку.
  
  - Как думаешь, камни настоящие? Или подделка?
  
  - Кто его знает, сэр, - задумчиво протянул толстяк. - Я ведь не специалист.
  
  - Сверкают, как настоящие.
  
  - Ну, искусственные тоже хорошо сверкают, сэр. Если хотите, сэр, - услужливо предложил Винни, - я Вам устрою экспертизу. Строго конфиденциально.
  
  Я с сомнением покачал головой.
  
  - Пожалуй, с экспертизой пока повременим.
  
  - Как Вам будет угодно, сэр.
  
  - Хорошо, Винни, ступай.
  
  Помощник послушно ретировался в прихожую. Дипломатично отвернувшись к окну, я достал носовой платок, аккуратно завернул в него сережки и сунул в нагрудный карман. Не знаю, может, я чего-то там такое и нарушал, таская вещдоки с места преступления, но в конце-то концов полиция сама виновата: надо было лучше искать.
  
  Я оглядел комнату внимательным взглядом. Все ли я осмотрел? Да вроде бы все. Больше ничего нигде нет, если не считать полуразвалившейся стопки газет на обеденном столе, да только что с нее возьмешь?
  
  Выудив из пиджака свой "детективный" блокнот, я принялся документировать свои наблюдения. Настрочив почти три страницы текста, я захлопнул книжицу и прошел в спальню.
  
  Спальня была просторная и светлая, с окном почти во всю стену. Из мебели там присутствовали только кровать и ночная тумбочка. Кровать не таила в себе никаких секретов, кроме разве того, что время от времени в ней занимались любовью, тумбочка, напротив, была девственно чиста.
  
  Я вышел в прихожую. Долговязый Мэтт и Винни, развалясь на стульях, мирно посасывали потухшие трубки и вполголоса о чем-то беседовали. Я сказал:
  - Похоже, я высосал эту фатеру до самого дна. Пошли поболтаем с консьержкой - и домой.
  
  Когда мы приблизились к консьержкиному столу, дамочка, позевывая, перелистывала какой-то журнальчик.
  
  - Миссис Каннимед? - вежливо-официальным тоном обратился я к ней. - Я частный детектив, расследую убийство мистера Томпсона.
  
  - Вы ошибаетесь, молодой человек, - с достоинством ответила старушенция. - Мое имя - миссис Торо. Миссис Каннимед заступит на дежурство чуть позже. В девять вечера.
  
  Я глянул на часы - семь. Ждать не хотелось. Подскочу попозже или же завтра, решил я и двинулся к выходу. Винни поплелся следом.
  
  
  Глава 6
  
  Милку мы застали за накрашиванием ногтей. Женщины всегда найдут, чем заняться в рабочее время. У нас в институте, например, ремонт и отделка ногтей, бровей, губ и ресниц - занятие абсолютно дежурное. Наряду с этим довольно часто встречаются вязанье, вышиванье и штопка носок, а некоторым особо одаренным дамочкам удается даже делать педикюр и резать подпольные салаты. Только не подумайте, что я работаю в институте благородных девиц или на курсах домоводства - вовсе нет. Наше учреждение весьма солидное, академическое, и занимаемся мы базами данных, сетями, информационными системами и тому подобной ерундой.
  
  Увидев меня, секретарша смутилась и спрятала руки под стол.
  
  - Ладно, - махнул я рукой. - так уж и быть, докрашивай. А то будешь ходить, как попугай, людей стращать. Кстати, знаешь, Мил, у нас, ну там, откуда я приехал, как раз наоборот, модно красить все в разные цвета. У меня на работе, например, одна телка ходит с зелено-фиолетовой башкой. Представляешь?
  
  От удивления у Милки отвисла челюсть.
  
  - Так значит, Вы ветеринар, - запинаясь, пробормотала она. - А раскрашенные коровы... они что, лучше доятся?
  
  Я расхохотался.
  
  - Телка - это не корова, а молодая женщина.
  
  Милка совсем растерялась.
  
  - А как же тогда вы называете коров?
  
  - Да так же.
  
  - Не понимаю. Вы что, не видите разницы между коровой и женщиной? - обиделась секретарша.
  
  Я лукаво усмехнулся. Иной раз, - ехидно подумал я, - разницу действительно трудно заметить. Невооруженным глазом. Вслух же сказал:
  - Ну чего ты к словам цепляешься? Просто жаргонное словечко. И между прочим, к твоему сведению, я вовсе не ветеринар.
  
  - Да? А где Вы работаете?
  
  - Институт проблем кибернетики и информации. - Заметив, что Милка непонимающе вытаращила на меня глаза, я пояснил: - Это наука такая, ты не знаешь.
  
  - О! И какие же там у вас проблемы?
  
  - Ты будешь смеяться, но главная проблема - где взять денег, чтобы заплатить сотрудникам зарплату.
  
  - Неужели?
  
  - Именно так.
  
  - Поразительно.
  
  - Не столько поразительно, сколько унизительно. Для сотрудников, разумеется. - Я вздохнул. - Ну ладно, ты давай, марафет доканчивай, а я, пожалуй, пойду к себе.
  
  Я прошел в кабинет и бросился в кресло. Боже! Как же я устал за сегодняшний день! Как будто пахал от зари до зари. Хотел провести вечерок в каком-нибудь злачном местечке, но сил нету никаких. Ладно, отложим на завтра. А сейчас поеду-ка я лучше домой и завалюсь спать. Тем более, обещали, что прислуга накормит.
  
  - Милка! - позвал я.
  
  - Да, сэр? - пушистая головка просунулась в дверь.
  
  - Ты, случаем, не знаешь, где я живу? Где тот дворец с прислугой и всеми удобствами, который мне давеча обещали?
  
  - Ваш дом, сэр, находится на Ривер Сайд, это в сорока минутах езды. Винченцо покажет Вам дорогу.
  
  - Опять этот Винченцо, - поморщился я. - Шел бы он в баню, честное слово. - Я подошел к девушке и посмотрел ей в глаза своим коронным, проникновенным взглядом. - Может, лучше ты меня проводишь, а? - Я осторожно взял ее нежную ручку и легонько пожал ее. - А чего, Мил, давай - поужинаем вместе, бутылочку раздавим. Музон врубим, свечи запалим... Повеселимся!
  
  - Благодарю за приглашение, сэр, - холодно ответила Милка, высвобождая конечность. - Сегодня вечером я занята. Так что к дому Вас проводит Винченцо.
  
  - Ну не будь такой букой, - заныл я, с вожделением разглядывая ее изумительную фигуру, ласкавшую взгляд своими аппетитными округлостями. - Ты только подумай: я ж тут один, как перст, жена, ребенок, семья - все там остались. Чужая страна, чужие люди, чужой дом... Ты даже не представляешь, как мне грустно и одиноко...
  
  Для пущей убедительности я изобразил на лице скорбную мину, но Милка даже слушать не стала.
  
  - Винченцо! - нетерпеливо крикнула она, топнув стройной ножкой, обутой в изящную туфельку. - Шефа надо проводить домой. Собирайся.
  
  - Я готов. - Винни, лоснящийся, как свежеперевернутый блин, появился в проеме двери. - Поехали, сэр.
  
  - Ладно, сейчас поедем, - недовольно проворчал я. - И учти - завтра я должен переговорить с Салли Томпсоном. Организация посещения - за тобой.
  
  Винни кивнул. - Что-нибудь еще, сэр?
  
  - Пока все, - буркнул я и, прихватив ключи от машины, двинулся к выходу.
  
  
  Глава 7
  
  До дома домчали за тридцать восемь минут с хвостиком. Это оказался довольно большой оштукатуренный двухэтажный особняк, без особых изысков - ну, типа наших коттеджей, которые в последние лет десять во множестве расплодились по всему Подмосковью. Дом был огорожен чисто символическим заборчиком; на переднем плане была небольшая стоянка, остальное пространство занимала лужайка, кое-где пестревшая желтыми и красными цветами. За домом виднелось несколько апельсиновых деревьев.
  
  Замечательный дом, - удовлетворенно подумал я, обойдя особняк со всех сторон. - Но чего-то в нем явно не хватает. А, понял! Не хватает стальных решеток и массивной двери с крабовым замком и амбарным засовом. В таком доме, должно быть, чувствуешь себя мишенью на военном полигоне. И почему они не поставят на окна решетки? Это ведь так просто! И совсем не дорого.
  
  Я взошел на крыльцо и позвонил в дверь. В доме послышалось слабое шевеление. Через пару минут дверь отворилась и на пороге показалась девушка - очень приятная, милая, с короткими темными волосами и большими серо-зелеными глазами.
  
  Я, по обыкновению, оглядел девчонку с головы до ног. Фигура у нее, конечно, была рыхловатая, да и особенной красотой малышка не блистала, но обаятельная улыбка и доброжелательная манера делали ее чертовски привлекательной. Я даже подумал, что напрасно я так расстроился из-за Милки. В конце-то концов, ей же хуже. Останется без сладкого.
  
  Спокойно выдержав мой бесцеремонный взгляд, девушка слегка отступила в сторону.
  
  - Рада Вас видеть, сэр. Добро пожаловать.
  
  Я шагнул через порог и остановился.
  
  - Как тебя звать? - спросил я, с любопытством озираясь по сторонам.
  
  - Сара. Я убираю в доме, стираю и готовлю. Давайте я покажу Вам дом, если Вы, конечно, не против.
  
  Из большого холла, в котором мы находились, двери вели в кухню, соединявшуюся со столовой, в большую гостиную, санузел и комнату для прислуги. На второй этаж вела широченная лестница, застеленная яркой ковровой дорожкой. Наверху, как и следовало ожидать, располагались несколько спален и мой кабинет.
  
  Обстановка в доме была вполне приличная: обои свежие, мебель новая и добротная. В общем и целом, вполне респектабельный холостяцкий барак.
  
  - Послушай, Сара, - обратился я к девушке по окончании экскурсии. - Все это, конечно, очень благородно, но как там насчет ужина? Или как там это у вас называется?
  
  - Обед, сэр. - Сара улыбнулась. - Все готово, сэр. Пожалуйте в столовую.
  
  Столовая поражала своими размерами. За громадный дубовый стол вполне можно было бы усадить целый взвод. Нам бы с Ленкой такую кухню - скандалов было бы на порядок меньше. От стены до стены метров пятнадцать, не меньше. В такой громадной кухне отношения выяснять просто бессмысленно: тарелку швырнешь - не долетит, а если и долетит, все равно промажешь. То ли дело в нашей кухоньке-пятиметровке. Там все под рукой: сидя за столом хватаешь с полки скалку и, даже не привстав со стула, лупишь этой штукой мужа по голове. А тут... Чтобы такое простое действие совершить, надо самый настоящий кросс пробежать: пятнадцать метров до скалки, потом столько же до мужа. Пока до цели доскачешь, вся злость на хрен улетучится. Да и забудешь, зачем бежал. Да, от такой кухоньки я бы не отказался.
  
  Я плюхнулся на мягкий стул с высоченной спинкой и принялся глазеть по сторонам. Стены столовой, отделанные горчичного цвета панелями, были украшены множеством расписных фарфоровых тарелок и тарелочек. Люстры под потолком, как таковой, не было. Комната освещалась двумя настенными брашками, что выглядело вовсе не так уж плохо.
  
  Не прошло и двух минут, как на столе уже дымилось внушительных размеров блюдо, до краев заполненное разной снедью. Там были куски жареного мяса, ломтики картофеля, какая-то смесь из тушеных овощей, листики зеленого салата... В общем чего там только не было!
  
  С жадностью, достойной неудовлетворенного кадавра, я накинулся на еду. Остановился я только тогда, когда посудина была объедена как минимум на семьдесят процентов. Увы! Было слишком поздно. Все мои планы насчет пышнотелой Сары летели ко всем чертям. С таким брюхом мне оставалось только одно - тихо доползти до спальни, водрузить сей чувствительный предмет на койку и по возможности не шевелиться до утра.
  
  Представляю, как моя верная служанка зажимала ладошкой рот, глядя, как я, поднимаясь по лестнице, пинаю коленками свой собственный живот.
  
  
  Глава 8
  
  На другое утро я явился в контору свежим, сытым и отдохнувшим. Вопреки ожиданиям, спалось мне преотлично, о вчерашней тяжести в желудке не осталось даже воспоминания.
  
  К моему удивлению, мои гаврики уже торчали на своих рабочих местах: Милка с новой прической, Винни - со старой трубкой в зубах. Как мило наблюдать в своих подчиненных столь явно демонстрируемое служебное рвение, - с чувством законной гордости подумал я.
  
  Ну что ж, продолжим наши игры. Я повернулся к Винни.
  
  - Тюрьма нам сегодня светит?
  
  - Не приведи Бог, сэр! - испуганно закрестился толстячок. - Живите на свободе.
  
  - Не валяй дурака! - строго сказал я. - Разрешение добыл?
  
  - Да, сэр. - Винни подхватил со стола бумажку и небрежно помахал ею в воздухе.
  
  - Едем.
  
  
  Городская тюрьма, мрачное трехэтажное здание, окруженное высоким забором, встретила нас, как и положено, не слишком приветливо.
  
  Миновав несколько пунктов контроля и длинный-предлинный коридор, мы оказались в довольно просторной чистенькой комнате с зарешеченным окошком. Из мебели тут наблюдался лишь простенький канцелярский стол, большой кожаный диван да несколько мягких стульев.
  
  Расположив два стула по разные стороны стола, я уселся на один из них и приготовился ждать.
  
  Вскоре в комнату ввели невысокого пожилого человека с болезненным, отечным лицом.
  
  - Мистер Салливан Томпсон? - Я поднялся навстречу. - Садитесь, пожалуйста.
  
  Сопровождавший Салли тюремщик вышел. Узник вопросительно посмотрел в сторону Винни. Тот кивнул и поднялся.
  
  - Пожалуй, я оставлю вас одних, если не возражаете.
  
  Ну до чего понятливый малый!
  
  - Итак. - Пытливым взглядом я осмотрел лицо сидящего передо мной человека. Похоже, в молодости он был красив. Пышная шевелюра, высокий лоб, тонкий прямой нос, волевой подбородок. Однако сейчас его лицо было не слишком привлекательно - болезненная худоба и набухшие под глазами мешки ощутимо портили его. Но взгляд его внимательных серых глаз был по-прежнему ясен и тверд. Еще не перекинувшись с Томпсоном ни единым словом, а всего лишь заглянув в его спокойные, проницательные глаза, я сразу почувствовал к нему глубокое уважение.
  
  - Мистер Томпсон, меня зовут Иван Холоднофф. По просьбе Вашей супруги я расследую убийство Эдварда Томпсона. Это Вы его убили?
  
  - Нет. - Его глаза встретили мой взгляд спокойно и уверенно.
  
  Не знаю, почему, но почему-то я ему поверил. Поверил сразу и безоговорочно. Ну что ж, - удовлетворенно подумал я, - из этой аксиомы и будем исходить.
  
  - Должен Вам сказать, Салли, что Вы находитесь в чрезвычайно сложном положении: все улики неопровержимо свидетельствуют против Вас.
  
  - Я знаю, - мягко сказал Салливан.
  
  - Я приложу все возможные усилия к тому, чтобы вытащить Вас из этой дыры. - Я помедлил. - Однако я не могу гарантировать, что это мне удастся.
  
  - Хорошо. Действуйте, - бесстрастно сказал Салли. - В расходах не стесняйтесь, я все оплачу.
  
  - О"кей, Салли. Расскажите, пожалуйста, о себе.
  
  - Я родился и вырос в благополучной семье, - начал свой рассказ Салливан. - Мой отец был хорошо оплачиваемым банковским служащим, мать - учительницей.
  
  Когда Салливану стукнуло тринадцать, мать попала в автомобильную катастрофу и отец остался вдовцом. Отец был сильно привязан к матери. Тем не менее через год он женился вторично. А еще через год у Салли появился маленький братик.
  
  Салли был юношей трудолюбивым и целеустремленным. Получив университетское образование, он уехал в Гринтаун и поступил консультантом в самый крупный универсальный магазин. Благодаря острому уму, деловой хватке и феноменальной трудоспособности, Салливан начал быстро карабкаться по служебной лестнице. С женитьбой он не спешил, потихоньку откладывал деньги и скупал акции магазина. Через семь лет, когда он дослужился до должности управляющего, Салливан держал в своих руках почти половину акций, то есть фактически был совладельцем магазина. Еще через пять лет его партнер скоропостижно скончался. К тому моменту Томпсон был уже состоятельным человеком: он имел дорогую машину, роскошный особняк и счет в банке. Салли заложил все свое имущество, выгреб со счета все до единого цента и выкупил у вдовы остатки акций, став единоличным владельцем предприятия. Теперь у Салливана появилась возможность развернуться в полную силу. Буквально через год обыкновенный универсальный магазин превратился в крупнейший торговый центр. Деньги потекли рекой. Пришло время подумать о наследнике. Салли начал присматриваться к девушкам.
  
  Со своей супругой, Кейт Понс, он познакомился случайно. Как-то по весне, прогуливаясь в центральном парке, Салливан увидел совершенно прелестное создание, кормившее птичек хлебными крошками. Девушка оказалась не только красивой, но и необыкновенно чуткой: понимала Салливана с полуслова, исполняла малейшие его желания. Через два месяца состоялась свадьба.
  
  В браке они прожили почти два года. Детей завести пока не удалось.
  
  Я выслушал историю Салли с огромным интересом. И еще раз подумал: "Человек, который с таким трудом сделал карьеру, нажил богатство, добился положения в обществе, - не станет такой человек одним неразумным движением перечеркивать достижения всей своей жизни". Я спросил:
  - Ну, а как же устроился в жизни Ваш братец Эдди?
  
  - О, Эдди - паршивая овца. Да простит меня Бог за эти слова.
  
  В отличие от Салливана, Эдди был ленив и к тому же не слишком умен. Единственным его достоинством была патологическая страсть к порядку. В его комнате всегда был идеальный порядок, и в этом плане Эда даже ставили брату в пример. Но в остальном Эдди-бой выступал весьма посредственно: учился плохо, спортом не занимался, книги не читал. Отец готов был оплачивать его учебу в колледже, но, как и следовало ожидать, Эдди сбежал оттуда в первый же год. Домой он, естественно, не вернулся. Чем он пробавлялся и как жил - известно одному только Богу. Правда, ходили слухи, что он впутался в какое-то грязное дело - кажется, работал сутенером в каком-то провинциальном городишке. Салли встречался с братом крайне редко, а с тех пор как обосновался в Гринтауне, вообще не виделся ни разу. Но совершенно неожиданно, примерно год назад, Эдди всплыл, и не где-нибудь, а в Гринтауне. Источники своих доходов парень тщательно скрывал, но, судя по тому, что жил он в очень приличной меблирашке, деньжата у него водились.
  
  Первое время Эдди-бой частенько наведывался к ним в дом, и у Салливана не было причин отказывать тому в гостеприимстве. Но с некоторых пор Эдди начал вести себя непристойно по отношению к Кэйт - позволял себе неприличные жесты, делал миссис скабрезные предложения. И Салливан счел себя вправе разорвать отношения с наглецом.
  
  Так они прожили пару месяцев. Все было тихо-спокойно, и Салливан, грешным делом, решил, что братец угомонился окончательно, но тут вдруг Эдди отмочил номер. Это случилось в минувшую среду, за день до убийства. Парень силой ворвался в дом и, пользуясь отсутствием хозяина, начал склонять Кэйт к адюльтеру.
  
  Разумеется, за ужином Кэйт рассказала мужу о бесчинствах Эдди-боя. И, разумеется, на следующий же вечер Салли отправился на квартиру к Эдварду выяснять отношения.
  
  - Остальное Вы, наверное, знаете, - тихо закончил Салливан. - На следующее утро в квартире нашли остывший труп.
  
  - Да, - сочувственно сказал я. - Остальное я знаю. Но мне бы хотелось уточнить кое-какие детали.
  
  - Да, пожалуйста.
  
  - Расскажите мне, что Вы делали в день убийства, с самого утра.
  
  - Это был самый обычный день моей жизни, и вплоть до семи часов вечера он проходил по заведенному распорядку.
  
  - Вы строите свою жизнь по распорядку? - удивился я.
  
  - Иначе нельзя. Каков ты в жизни, таков и в бизнесе - это закон. Так вот, - продолжал Салливан, - с одиннадцати до трех я был в клубе. Потом ланч, потом, с четырех до семи, как обычно, я занимался делами в "Томпсоне". Ровно в семь я оттуда вышел и поехал на Стьюарт стрит. К дому подъехал в 7.20, вышел обратно в 7.35. В 8.10 был у себя на Грин Хиллз. Дальше обед, вечерняя газета и в десять тридцать я лег спать.
  
  - Соседка утверждает, что в квартире 176 происходил грандиозный скандал. О чем вы ругались с Эдди-боем?
  
  Салливан тяжело вздохнул.
  
  - Я сказал, что запрещаю ему приближаться к Кэйт на пучешный выстрел. Я потребовал, чтобы он прекратил свои грязные домогательства и оставил женщину в покое.
  
  - А он?
  
  - Он с места в карьер начал грязно ругаться и оскорблять мою жену.
  
  - Что он говорил?
  
  - Господи, Иван, я не могу это повторить.
  
  - Салли, - я посмотрел на него с жалостью и тихо сказал: - Мне нужно знать все.
  
  - Он заорал, - Салли закрыл лицо руками и еле слышно выдавил: - "Да кому она нужна, твоя грязная шлюха!"
  
  - Дальше.
  
  - Дальше я просто взбесился. Я прорычал: "Заруби себе на носу, юнец: если ты не оставишь ее в покое, я тебя убью!"
  
  - Вы говорили серьезно?
  
  - Нет. Конечно, нет. Просто я вышел из себя.
  
  - Оттого что он оскорбил Вашу жену?
  
  - Да. Но я ни в коем случае не собирался убивать его.
  
  - Несомненно. Люди часто говорят "Я тебя убью", не имея ни малейшего намерения привести в исполнение свою угрозу.
  
  Я задумался. Молодая красивая женщина. Муж - почти старик, к тому же целый день занят делами. Неужели ей не хочется развлечься?
  
  - Скажите, Салли, а Вы не допускаете мысли, что Ваша жена сама провоцировала Эдди на ухаживания?
  
  - Я в это не верю. Кэйт - очень порядочная женщина.
  
  Я с сомнением покачал головой. Как это там говорится? Баба не захочет - у мужика не вскочит.
  
  Знавал я, между прочим, одну такую порядочную. У моей первой жены была подруга - Светочка. Вместе учились. В финансовом институте. Так вот, эта Светочка, еще в бытность свою студенточкой, выскочила замуж за препода, весьма известного в своих кругах профессора. Светочку профессор просто боготворил, а уж как она с ним носилась! Кормила чуть не с ложечки, в постельку укладывала и пылинки сдувала. Целыми днями по Москве моталась: все продукты покупала. И главное, такая экономная - на Ленинградскую оптовку ездила за дешевой печенкой, на Белорусский вокзал - за творогом, на Киевский - за обрезками для собаки. Моя Люська, глядя на нее, прямо до слез умилялась. Это, говорит, не женщина, а просто ангел во плоти. До того порядочная - просто нет слов. Муж - и без лупы видно - импотент законченный, а она ну хоть бы любовника завела! Куда там! Все только Кирюша на уме. Кирюше надо курагу, у него сердце пошаливает, подсолнечное масло Кирюша не любит - только оливковое, сметану употребляет только Лианозовскую, молоко - полуторапроцентное и так далее и так далее. Финансовое светило просто слюной захлебывалось, на все лады расхваливая свою неподражаемую женушку. Доверчивому профессору и в голову не могло прийти, что на Киевской у Светочки был один любовник, на Белорусской - другой, а на Речном - третий. Шлюха оказалась невероятная - пробу ставить негде. А с виду посмотришь - ну такая порядочная, куда деваться!
  
  Я сказал:
  - Давайте говорить откровенно, Салли. Вы старше ее на двадцать лет. Обычно при таком раскладе молодая жена напропалую крутит романы, а муж смотрит на это сквозь пальцы.
  
  Салли медленно покачал головой.
  
  - Кэйт не крутит романов, - убежденно сказал он.
  
  - Уверены?
  
  - Да.
  
  - На все сто?
  
  - На все сто.
  
  - Хорошо, - резюмировал я. - Оставим эту тему. Скажите мне вот что: был ли у Эдди какой-нибудь приятель, по виду - высокий блондин в темных очках?
  
  - Я не видел его в обществе приятелей.
  
  - Ну а в Вашем окружении есть такой человек?
  
  - Высокий блондин? Есть такой, но только без очков.
  
  - Кто он?
  
  - Мистер Колби, директор Гринтаунского Банка, мой хороший знакомый.
  
  - Мог ли он иметь какие-то отношения с Эдди?
  
  - Исключено.
  
  - Вы совсем не знали друзей Эдди?
  
  - Нет.
  
  - А подруг?
  
  - Нет.
  
  - Эти фотографии Вам ни о чем не говорят? - Я достал из кармана реквизированные в квартире Эдди фотки и разложил на столе.
  
  - Это Эдди. - Салли отложил в сторону две мужские фотографии. - А этих не знаю.
  
  Он достал из кармана пузырек, выкатил на ладонь несколько шариков и отправил в рот.
  
  - Сердце, - пояснил он, встретив мой недоуменный взгляд. - Живу на лекарствах.
  
  Я сочувственно покивал головой. Бедняга, - подумал я. - В тюрьме ему явно не место.
  
  - Последний вопрос, Салли. Ваши родители живы?
  
  - Отец жив.
  
  - Где он сейчас?
  
  - Хаммервилль, Карнеги стрит, дом 22.
  
  - Где это? Далеко отсюда?
  
  - Двести километров на запад.
  
  - Отлично. - Я захлопнул блокнот и встал. - Все, на сегодня хватит. Отдыхайте.
  
  Салли поднялся.
  
  - Да. До встречи.
  
  Слегка поклонившись, он повернулся и медленно пошел к выходу.
  
  
  Глава 9
  
  - Вы к кому?
  
  - Сыскное агентство "Пентиум". Расследуем убийство.
  
  Прибор запищал, приглашая войти. Я открыл дверь и в считанные секунды пересек пространство холла.
  
  Остановившись у стола, я вперил свой взгляд в сидевшую за ним пожилую даму, которая вывязывала крючком что-то вроде салфеточки и при этом умудрялась все время улыбаться. Старушка отложила работу в сторону и вопросительно посмотрела на меня.
  
  - Миссис Каннимед?
  
  - Да.
  
  - Я расследую убийство Эдварда Томпсона, 176-я квартира.
  
  - О, это убийство! Какой ужас!
  
  - Вы дежурили здесь в тот день с семи до девяти вечера, не так ли?
  
  - Да.
  
  - Вы видели, как этот господин, - я вынул из кармана и показал ей фотографию Салли, - вошел в дом?
  
  - Да.
  
  - Когда это было?
  
  - Точно не помню. Ближе к половине восьмого.
  
  - Долго ли он пробыл наверху?
  
  - Минут десять-пятнадцать.
  
  - Он сказал, куда идет?
  
  - Да. Сначала он позвонил по домофону и сказал, что идет в квартиру 176. Я открыла ему дверь, он очень приветливо поздоровался и прошел к лифту.
  
  - Когда он спустился обратно, он был столь же спокоен и приветлив?
  
  - Куда там! Просто рвал и метал.
  
  - После него кто-нибудь заходил в дом?
  
  - Из посторонних?
  
  - Да.
  
  - Заходили.
  
  - Кто?
  
  - Двое мужчин и одна женщина.
  
  - Опишите мне того, который был в темных очках.
  
  - Лет тридцати - тридцати пяти, высокий, блондин, черты лица
  довольно приятные, стрижется коротко. Темный деловой костюм, в руке - небольшой чемоданчик.
  
  - Когда он вошел?
  
  - Сразу после того, как вышел тот, на фотографии.
  
  - Когда блондин вышел?
  
  - К тому моменту я уже ушла.
  
  - Когда вас сменили?
  
  - Ровно в девять.
  
  - Вы не знали, в какую квартиру идет блондин?
  
  - Нет.
  
  - Разве Вы не обязаны были его об этом спросить?
  
  - Нет. Он вошел сам, значит, либо открыл дверь своим ключом, либо созвонился с хозяином и тот сам ему открыл. В таких случаях посетителя не принято "пытать".
  
  - В доме есть черный ход?
  
  - Да, вон там, сразу за лифтом. - Консьержка неопределенно махнула рукой. - Только он заколочен. - Заметив на моем лице недоверчивую гримасу, старушка добавила: - Не беспокойтесь, сэр. Если бы кто-то вошел с черного, я бы его заметила, непременно заметила.
  
  - Отлично. Спасибо, мэм.
  
  Я прошел к лифту и завернул за угол. Дверь черного хода находилась буквально в двух шагах. Я с силой дернул ручку - дверь даже не дрогнула. Заколочено намертво. Ладно, - подумал я, - больше мне тут делать нечего. Отряхнув руки, я деловито зашагал к выходу.
  
  После ланча, съеденного у Мэрдока, я двинул свои стопы, точнее колеса, назад в контору. Винни и Милка, по своему обыкновению, бездельничали.
  
  - Милка, ты мне нужна, - бросил я на ходу. - Зайди.
  
  Раскрыв скоросшиватель с моим первым "делом", я отыскал копии листиков записной книжки убиенного Эдди-боя.
  
  - Это - записная книжка убитого, - пояснил я секретарше, внимательно наблюдавшей за моими телодвижениями. - Я хочу, чтобы ты выписала из нее все частные телефоны - отдельно телефоны мужчин, отдельно - женщин. Адреса тоже выписывай. Но учти: мне нужны только гринтаунские номера. Поняла?
  
  - Да, сэр.
  
  - И не затягивай, - предупредил я. - Время - на вес золота.
  
  Милка взяла документы и отчалила. Я уронил себя в кресло и с головой ушел в размышления.
  
  Итак, что мы знаем об убийце? Первое: это не Салли. Второе: возможно, это некий высокий блондин в темных очках, темном костюме и с чемоданчиком. Так, стоп, маленькое уточнение. Если убийца - блондин, то Эдди очень хорошо его знал, если открыл ему дверь или, тем более, дал ключ от дома. Значит, блондин может запросто оказаться в записной книжке, а если его там нет, то кто-нибудь из близких друзей Эдди должен знать его наверняка.
  
  Дальше, третье: очень вероятно, что Эдди-бой был убит из-за драгоценностей, которые хранились во взломанной шкатулке. Судя по тем висюлькам, которые я нашел на дне шкафа, та шкатулочка таила в себе очень недурные вещицы. Интересно, зачем он держал драгоценности? Коллекционировал? Или просто скупал краденое? Второе более вероятно, если учитывать, что парень бездельничал и не имел официальных доходов.
  
  Впрочем, с чего это я решил, что в шкатулке были именно драгоценности? Есть ли у меня какие-либо факты, которые указывают на это достаточно ясно? Пара серег, найденных мною на дне шкафа? Слабовато. Тот факт, что жена моего помощника хранит свои драгоценности именно в такой шкатулке? Слабовато. Да, - вынужден был признаться я, - версия драгоценностей ненадежна и слаба. Но пока что это единственная ниточка, альтернативная "убийству из ревности", которое полиция пришила Салли Томпсону. Кстати сказать, версия "драгоценностей" давала мне твердое свидетельство в пользу невиновности Салливана. И действительно: чтобы процветающий коммерсант, один из самых богатых людей в городе, убил своего брата с целью ограбления?! Нонсенс. Чепуха. Ерунда. Туфта.
  
  Теперь дальше. Четвертое. Четвертое - это женщины. Никогда не следует сбрасывать со счетов женщин. Классики детективного жанра учат нас, что самые хитрые, самые изворотливые и самые жестокие убийцы - это женщины. Да, - резонно заметил я, - но в нашем случае посторонние женщины в интервале от семи до восьми тридцати в дом не входили. Точнее, одна дамочка была, но ту полиция "проследила" в квартиру 140.
  
  Ну что ж, - подумал я, - заложимся пока что на "высокого блондина" как на возможного убийцу и попытаемся разработать версию "драгоценностей".
  
  Я встал и прошел в приемную. Милка неистово строчила на машинке.
  
  - Не готово еще?
  
  - Заканчиваю, сэр.
  
  Девчонка выстрелила последнюю обойму ударов, ловко вывернула из машинки лист и с обворожительной улыбкой подала его мне.
  
  Оценив ее работу еле заметным кивком головы, я подхватил документ и ретировался в кабинет.
  
  Я глянул на листок. Длиннющий список телефонов, как я и просил, был разбит на две группы - мужские и женские. В самом низу странички сиротливо притулился коротенький адресок.
  
  Я пересчитал абонентов. Семь женщин и восемь мужчин. Салли Томпсона, по вполне понятным причинам, надо вычеркнуть. А вот миссис Томпсон, наоборот, в список следует внести. Схватив со стола ручку, я присовокупил к "дамам" еще одну строчку:
  
  Миссис Салливан Томпсон (Кейт Понс).
  
  Уж если я составляю полный список Эддиных знакомств, значит, он должен быть исчерпывающим!
  
  Итак, восемь женщин, семь мужчин. Ну что ж, приступим.
  В списке мужских имен первым стоял некто Денни Юдин.
  Я устроился в кресле поудобнее, закинул ноги на стол и набрал номер.
  
  - Алло.
  
  - Привет. Мне нужен Денни Юдин.
  
  - Это я. Что Вам нужно?
  
  - Меня зовут Иван Холоднофф. Я частный детектив. Расследую убийство Вашего друга - Эдди Томпсона. Мы не могли бы встретиться и поговорить?
  
  На другом конце провода отреагировали мгновенно:
  
  - Легавый? Да пошел ты к черту!
  
  И бросили трубку.
  
  Вот сволочь, а! Ну просто отморозок какой-то! Неудача разозлила меня страшно. И ведь главное, к этому гаду теперь не подъедешь. Нет, надо попробовать другую тактику.
  
  Я бросил взгляд на листок с именами. Норма, Лидия, Сесили, Энн, Патрисия... Отлично, пусть будет Патрисия. Красивое имя.
  
  - Милка! - заорал я. - Живо сюда!
  
  Секретарша с шумом сорвалась с места и влетела в кабинет как ошпаренная.
  
  - Что случилось, сэр? - спросила она, испуганно хлопая ресницами.
  
  - Значит так, - распорядился я. - Звонишь вот по этому телефону. - Я отчеркнул в списке строчку. - Подзываешь Аллана Керка...
  
  Минут пять я втолковывал девчонке, что от нее требуется.
  
  - Поняла?
  
  - Да.
  
  - Действуй.
  
  Милка набрала номер и плюхнулась в кресло. Я взял отводную трубку и приготовился слушать. На другом конце провода грубый мужской голос сказал:
  - Алло.
  
  - Аллан? Привет, зайчик.
  
  - Привет, киска. Мы знакомы?
  
  - Это Патрисия, подружка Эдди.
  
  - Патрисия? - Мужчина был явно ошарашен. - Откуда ты взялась? Он ведь с Нормой.
  
  - Норма - пройденный этап, - небрежно-презрительным тоном заметила Милка. - Со вчерашнего дня я его подружка.
  
  - Ну и ладно. Мне-то что?
  
  - Не кипятись, Алланчик. У Эдди к тебе крупное дело.
  
  - Ну?! А сам-то он где?
  
  - Парнишка заболел: простудил связки. Говорить не может, ходит весь в шарфе, глотает таблетки.
  
  - Дальше.
  
  - Он хочет завтра с тобой увидеться.
  
  - Ну и отлично. Пусть приходит.
  
  - Куда?
  
  - Что значит куда? Он что, с нами больше не играет?
  
  - Играет, играет, - испуганно затараторила Милка.
  
  - Ну так пусть приходит. Как обычно, в шесть вечера.
  
  - Хорошо, хорошо, солнышко, - засуетилась Милка, - я так и скажу. А куда приходить-то?
  
  - У него что, память отшибло? - взвился мужик. - В "Нарцисс", куда же еще.
  
  Милка швырнула трубку на рычаг и перевела дух. По ее лицу катились мелкие капельки пота. Я смотрел на нее в полном восхищении.
  
  - Молодец! Здорово сыграла.
  
  - Позвонить кому-нибудь еще, сэр?
  
  - Возможно. Дай подумать. Кстати, что такое "Нарцисс"?
  
  - Не знаю. Надо спросить у Винченцо.
  
  - Винни, поди сюда! - нетерпеливо крикнул я. В считанные секунды толстяк вкатился в комнату. - Что такое "Нарцисс"?
  
  - Клуб, сэр. Весьма сомнительный. Излюбленное место картежников.
  
  - Ага. Значит, Эдди поигрывал в картишки. Отлично. - Я довольно потер руки. - Звоним следующему. Только чуть-чуть подкорректируем роль.
  
  Я дал Милке необходимые указания, и она завертела телефонный диск.
  
  - Алло. - Тягучий, приятный мужской баритон.
  
  - Сэм? Здравствуй, дорогуша!
  
  - Мелани, ты, что ли?
  
  - Попал пальцем в небо, мой котик. Это Норма, подружка Эдди.
  
  - А-а. Голос какой-то странный.
  
  - Эдди спрашивает, ты завтра в "Нарциссе" будешь, Сэм?
  
  - Да куда ж я денусь, лапочка моя?
  
  - Чудно! Увидимся!
  
  Милка дала отбой и вопросительно посмотрела на меня.
  
  - Песня! Это просто песня! - восторженно воскликнул я. - В тебе умерла великая актриса!
  
  Однако со следующим абонентом - Питером Брауном - номер не удался. Норму он не признал и о клубе "Нарцисс" имел самое смутное представление. Звонить Денни Юдину было бессмысленно, так как в первый свой звонок я имел неосторожность обмолвиться, что Эдди мертв. Остальные трое мужчин из списка на звонок не ответили.
  
  Ну что же - на сегодняшний день, похоже, я исчерпал свои возможности. Остается ждать завтрашнего вечера. Я посмотрел на часы - половина седьмого. Самое время развлечься.
  
  Я вышел в приемную.
  
  - Послушай, друг, - обратился я к Винни, кайфующему в кресле с трубкой в зубах, - у меня сегодня относительно свободный вечер. Не хочешь сходить со мной в стриптиз?
  
  Толстяк отрицательно покачал головой.
  
  - Не получится, сэр. Моя жена не одобряет подобного рода развлечений. Почему бы Вам не сходить одному? Это не опасно.
  
  - Знаю, что не опасно, - огрызнулся я. - Просто хотелось провести вечер в компании. - Я вздохнул. - Ладно, присоветуй мне какое-нибудь заведение.
  
  
  Глава 10
  
  Заведение впечатляло. Небольшой полукруглый зал, нашпигованный столиками. В глубине - довольно высокая сцена со ступеньками. Сцена хорошо освещена, все остальное пространство зала погружено в полумрак. Стены зала увешаны какими-то экзотическими предметами: рогами животных, кубками, чем-то еще - в темноте не разберешь. По потолку расползаются причудливые тени, создавая какую-то особенную атмосферу, когда ждешь чего-то необычного и удивительного.
  
  За столиками едят и пьют коктейли, весело болтают и смеются во всю глотку.
  
  Немного освоившись и изучив меню, я подозвал официанта и назаказывал себе всяких блюд. Что-что, а жратва для меня всегда была на первом месте. Женщин люблю - признаюсь - до потери пульса. Но только после хорошей еды.
  
  Гремит оркестр, на сцене пляшет стая полуголых девиц, в такт музыке задирая высоко вверх свои пухленькие ножки. Я пожираю куриное филе с осетриной, причмокиваю губами и плотоядно облизываюсь. Но варьете - это, конечно, только прелюдия. Главное действо впереди. В ожидании предстоящего стриптиза присутствующие в зале мужчины возбуждаются все больше и больше. Атмосфера потихоньку накаляется.
  
  И вот наконец - гвоздь программы. Танцовшицы упорхнули за кулисы, и на сцене появилась девушка. Высокая, стройная, с блестящими черными волосами, собранными сзади в увесистый пучок, она была эффектна! Надето на ней было нечто полупрозрачное, состоявшее из огромного количества складок. И когда девица двигалась, складки волнами колыхались вокруг ее стройного тела, то заманчиво открывая, то вновь закрывая весьма соблазнительные выпуклости и ложбинки.
  
  Девушка исполнила какой-то весьма эротичный танец. Движения ее тела были полны чувственности и грации. Публика была в восторге. Я смотрел на девчонку не в силах оторвать взгляд и чувствовал, как меня захлестывает волна неодолимого желания. Вся эта складчатая катавасия и мелькание заветных прелестей буквально сразили меня наповал. Я потерял способность соображать, я забыл о том, что вокруг меня сидят несколько десятков людей; тяжело и прерывисто дыша, я пожирал стриптизершу жадным, горящим взглядом.
  
  Когда воздушный пеньюар плавно упал на сцену, я охнул и вцепился руками в край стола. На изумительной, точеной фигурке остались лишь три треугольничка: парочка маленьких вверху и один, побольше, внизу. Танец продолжался.
  
  Вскоре верхние треугольнички, как по мановению волшебной палочки, разом отвалились, и в тот же момент массивный пучок распустился и густые длинные волосы рассыпались по плечам, наполовину скрыв прелестные маленькие бугорки Венеры. Публика взвыла.
  
  Дальше была просто песня. Умело вращая бедрами и коленками, девчонка заставила нижний треугольничек безо всякой посторонней помощи сползти вниз до самых пяток! Однако лишь только сей последний оплот девичьего целомудрия коснулся сцены, стриптизерша тут же повернулась к публике спиной и, профессионально виляя задом, скрылась за кулисами.
  
  Зал взорвался ревом и аплодисментами. Мужики вытирали платками красные, потные физиономии, шумно сморкались и отдувались.
  
  Вскоре стриптизерша, уже одетая, выкатилась на сцену, поклонилась публике и легко сбежала по ступенькам в зал. Мужики так и впились в нее глазами.
  
  Не было ничего удивительного в том, что девчонка подсела именно ко мне. На фоне этих жирных, обрюзгших, потасканных американцев я, со своей молодцеватой внешностью, смотрелся, как молодой побег на засохшем дереве.
  
  - Привет! - сказала она без тени фамильярности, только почему-то немножко грустно.
  
  В первую минуту я обалдел. В следующую уже махал рукой официанту.
  
  - Что Вам заказать?
  
  - Сухой мартини со льдом.
  
  Я кивнул служителю:
  - Принесите.
  
  - Вам понравилось представление? - Девушка смотрела на меня испытующим взглядом.
  
  - Вы были просто великолепны! - с чувством сказал я.
  
  - Можем продолжить, - тихо обронила девица и опустила глаза. - У меня дома.
  
  - Чудесно! - Я ликовал. Такая потрясная кадра - и сама плывет в руки! - Допивайте поскорее Ваш дурацкий коктейль, - нетерпеливо сказал я, - переодевайтесь и - я жду Вас в машине. Светло-серый новенький "БМВ".
  
  Стриптизерша поднялась и, сопровождаемая восхищенными взглядами, устремилась за кулисы. Я бросил на стол пару зелененьких и поспешил к выходу.
  
  Стриптизершу звали Марша. В своей обшарпанной двухкомнатной квартирке, на фоне потертых, засаленных обоев и изрядно потрепанной мебели Марша смотрелась далеко не так эффектно, как на сцене. Лицо ее осунулось, помрачнело, и теперь она выглядела на добрый десяток лет старше.
  
  Мы сидели на стареньком диване с бокалами в руках. Я пил содовую, Марша тянула свой любимый мартини. Я сказал:
  
  - Такое впечатление, что твоя работа тебе не слишком по душе.
  
  - Моя работа! - с горечью прошептала девушка. - Да я ее ненавижу!
  
  Ни с того ни с сего девчонка разрыдалась. Я растерялся. Терпеть не могу женские слезы.
  
  Выждав минуты две и видя, что истерика и не думает прекращаться, я осторожно придвинулся и обнял девочку за плечи.
  
  - Ну... что ты так расстроилась, в самом-то деле? - Я погладил ее по голове. - Не нравится работа - найди другую. Что за проблема?
  
  - Мне нужны деньги... много денег, - сквозь слезы простонала Марша. - Моя мать тяжело больна.
  
  Я крепко притянул девчонку к себе и начал шептать ей что-то нежное и бессмысленное, шептал до тех пор, пока она не успокоилась. Потом она умылась в ванной, и я попросил ее приготовить что-нибудь поесть.
  
  Через двадцать минут мы сидели за столом в кухне, поедая гренки с омлетом, и Марша рассказывала мне свою печальную историю.
  Отец, пустоголовый и безответственный красавчик, бросил семью, когда девочке было пять лет. Матери пришлось туго. Работая продавщицей в цветочном магазине, она едва сводила концы с концами. Каким образом ей удалось скопить деньги на дочкино образование, навсегда останется для Марши непостижимой загадкой. Но факт остается фактом: исключительно благодаря матери Марша окончила колледж и пошла на медицинский факультет Гринтаунского университета. Разумеется, при первой же возможности она стала подрабатывать. Официанткой в вечернее время. Все было прекрасно. У Марши был ухажер. Они любили друг друга до умопомрачения. Через год собирались пожениться. И тут судьба подложила ей самую настоящую свинью. У матери обнаружили рак. Потребовались деньги на обследование. Продали все, что только можно было продать. Этого оказалось мало. Пришлось бросить университетский курс и искать денежную работу. Слава создателю, Марша обладала хорошей фигурой и совершенно потрясающей артистичностью. С третьей попытки ей обломилась работа стриптизерши. Работа оплачивалась хорошо, плюс халтурка с клиентами по ночам - в сумме деньги получались немалые. Но все, как в песок, уходило на лечение матери. Даже на приличную квартиру, и то не хватало.
  
  Разумеется, женишок тут же слинял, лишь только узнал о перемене невестиной профессии. Ну и друзья, конечно, тоже морды свои поотворачивали. В общем, осталась бедняжка совсем одна.
  
  Выслушав эту почти трагическую историю, я был потрясен. Я вспомнил свою собственную тещу и как я отдал на ее лечение деньги, которые целых восемь лет копил на машину. Я подумал: а если б не эти деньги, как бы Ленка вышла из положения? Тоже пошла бы на панель? Просто кошмар, какие жизнь выкидывает иной раз коленца.
  
  - Ну а мать-то как? - сочувственно спросил я. - Выздоравливает?
  
  - Не знаю. Врачи не говорят ничего определенного. Но все равно я буду бороться до конца. У меня теперь, кроме матери, никого нет. - Она снова расплакалась. - Я теперь конченный человек.
  
  - Тихо, тихо. - Я обнял ее покрепче. - Вовсе не конченный. Поднимешь мать, найдешь другую работу.
  
  - Ага, ты думаешь это так просто - найти работу в городе, где все тебя презирают? А друзья? Да они просто отворачиваются, когда встречают меня на улице.
  
  - Ну и что? Уедешь в другой город, где никто тебя не знает. Начнешь жизнь сначала. Все образуется, вот увидишь. Надо только набраться терпения. А сейчас иди спать. Время - третий час ночи. Мне ведь тоже надо поспать хоть чуть-чуть, - виновато прибавил я. - Завтра на работу с самого утра.
  
  Я поднялся, незаметно сунул стодолларовую бумажку в вазочку для варенья и поспешил на улицу. Ночь была лунная, прохладная, потрясающая. Я вдохнул полной грудью, восторженно поглазел на звезды и почему-то решил, что не такая уж она и стерва - моя жистянка. А что? Родители, слава Богу, живы и здоровы, да и сам я хоть куда. Работа, квартира, кошка, собака - все есть. Семья, опять же. Деньжонок, правда, маловато, живем худо, машину купить не можем, не говоря уже о даче... Но, право же, после беседы с Маршей, наша пресловутая "бедность" показалась мне таким незначительным пустяком, о котором не стоит и вспоминать. Да, икру ложками не лопаем и котлеты Ленка делает преимущественно из минтая. Ну и что с того? Зато оба занимаемся любимым делом: я программки на Паскале пописываю, а супруга у меня врач-гинеколог, в женской консультации трудится. Отпуск проводим тоже в свое удовольствие - в компании веселых туристов плаваем по Карельским рекам и озерам. Так чего ж еще желать? - весело подумал я. И, глядя в бездонную черноту обсыпанного звездами неба, я проорал:
  - Жизнь прекрасна и удивительна! Так-то, господа присяжные заседатели!
  
  
  Глава 11
  
  Наутро, как и следовало ожидать, я чувствовал себя квелым и невыспавшимся.
  
  До рандеву в "Нарциссе" у меня была целая куча времени, и я решил провести его с пользой для дела.
  
  Для начала я позвонил Питеру Брауну и назначил ему встречу на десять утра. Разумеется, я прикинулся Эдди Томпсоном. Проделав точно такой же трюк, я условился еще о трех свиданках: с Рэксом Пэлтроу, с Гаем Моссом и с Чарльзом Боннетом. Это были те трое, до которых мы с Милкой не смогли дозвониться накануне вечером.
  
  Таким образом, время до ланча я провел в разъездах.
  
  Питер Браун оказался низеньким тщедушным человечком с жиденькими волосами цвета сопревшей соломы и ощипанной бородкой чуть более темного оттенка. Я нашел его в заведении с загадочным названием "Пандус". Я немало подивился, обнаружив, что на столике, за которым он сидел, отсутствует столь милый сердцу среднего американца стакан. Не отвлекаясь на прелюдии, я подступил к делу вплотную.
  
  - Питер Браун? Поджидаете Эдди Томпсона, не так ли?
  
  - Да.
  
  - Напрасный труд. Эдди мертв.
  
  - Что?! - Парень вытаращил глаза. Через минуту он оправился и, глядя на меня с нескрываемым подозрением, спросил: - А кто Вы, собственно говоря, такой?
  
  - Иван Холоднофф. Сыскное агентство "Пентиум". - Я сунул ему под нос свою визитку. - Соблаговолите ответить на несколько вопросов.
  
  - Пожалуйста. - Мужичонка сник, в глазах появились покорность и страх.
  
  - Какие отношения связывали Вас с убитым?
  
  - Я покупал у него вещи.
  
  - Какого рода вещи?
  
  - Ну... всякие...
  
  - Дамские драгоценности, не так ли? - жестко спросил я, впившись в собеседника цепким взглядом.
  
  Мужичонка вздрогнул и отвел глаза.
  
  - Отвечай! - Я навалился на стол и вплотную приблизил к нему свое лицо.
  
  Браун молча кусал губы.
  
  - Хочешь отвечать на вопросы в полиции? - Я хищно оскалился и процедил: - Это я тебе мигом устрою.
  
  Мужик весь сжался и задрожал.
  
  - Ты покупал у него драгоценности? Отвечай! - наседал я.
  
  - Да.
  
  Я облегченно вздохнул и откинулся на спинку стула. Значит, все-таки драгоценности. Чудесно. Замечательно. Просто потрясающе. Я ликовал. Я так обрадовался, что даже подобрел. Посмотрев на поникшего свидетеля ласковым взглядом, я спросил его почти с нежностью:
  - И как часто он к Вам обращался?
  
  - Раз в два-три месяца.
  
  - Когда он продал Вам последнюю вещь?
  
  - Давно.
  
  - Что Вы делали в минувший четверг от семи до половины девятого вечера?
  
  - Сидел дома: обедал и смотрел телевизор.
  
  - Кто может это подтвердить?
  
  - Моя жена.
  
  - Ваш адрес?
  
  - Джастин стрит, 15.
  
  - Когда Вы беседовали с Эдди в последний раз?
  
  - В среду.
  
  - О чем шел разговор?
  
  - Он хотел продать вещь.
  
  - Вы договорились о встрече?
  
  - Да, на субботу. Но он не пришел.
  
  - Вы позвонили ему?
  
  - Звонил, но трубку никто не брал.
  
  - И что Вы сделали?
  
  - Ничего.
  
  - Не припомните ли Вы среди знакомых Эдди высокого блондина с приятным лицом?
  
  - Я не встречался с его знакомыми.
  
  - О"кей.
  
  Больше из Брауна я не вытянул ничего. Три другие встречи вообще не дали мне никакой полезной информации. Но, между нами, девочками, говоря, во всех этих мероприятиях меня прежде всего интересовала внешность моего собеседника - я искал высокого блондина в темных очках. Но тут я, как говорится, обломался. Питер оказался соломенно-желтым, Рэкс был как смоль черный, остальные двое - стопроцентные шатены. Так что в контору я вернулся не солоно хлебавши.
  
  Однако расстраиваться по этому поводу я особенно не стал. Круг сужается, - решил я, - и это не так уж плохо.
  
  Сидя после ланча в конторе и переваривая уже ставшую традицией стряпню Мэрдока, я, по обыкновению, начал перебирать в уме все события, так или иначе связанные с убийством Эдди-боя. Неожиданно мне пришло на ум, что мое сегодняшнее "хождение по приятелям" было не таким уж бесполезным. Браун перекупал у Эдди драгоценности. Причем, делал это регулярно. Значит, Эдди продавал очередную вещицу, как только возникала нужда в деньгах. В субботу он собирался продать Брауну "вещь". Значит, драгоценности в доме были! Ну хотя бы несколько. Тем не менее в квартире ничего такого не нашли, зато очень кстати обнаружилась взломанная шкатулка. Все эти обстоятельства совершенно ясно свидетельствовали в пользу выдвинутой мною версии "драгоценностей". Стало быть, теперь я мог с полной уверенностью сказать, что Эдди-боя умертвили с целью ограбления и что Салливан Томпсон здесь ни при чем.
  
  Дело оставалось за малым - найти убийцу, предположительно - высокого блондина в темных очках.
  
  Я посмотрел на часы: без двадцати пять. Самое время двигать в "Нарцисс".
  
  
  Глава 12
  
  Я забрался в машину и завел мотор. Времени у меня было предостаточно, и перед "Нарциссом" я решил проверить тот адресок, который Милка откопала в записной книжке покойного Эдди. Выудив из кармана список, я пробежал строчку глазами: 20-я стрит, дом 8. И точка. Ни тебе названия учреждения, ни человеческого имени - ничего. Кого и чего я должен искать на этой дурацкой стрит, было совершенно непонятно.
  
  Ладно, - успокоил я себя, - поеду и разберусь на месте.
  
  Пошарив глазами по новенькой разноцветной карте, которой меня снабдил мой заботливый "Винни-Пух", я довольно быстро отыскал нужную улицу.
  
  Дом номер восемь произвел на меня крайне неприятное впечатление. Обшарпанный двухэтажный барак с покосившейся крышей и наглухо заколоченными окнами. Зажатый между промтоварным магазином и веселеньким светло-розовым особнячком, нумер восьмой абсолютно не вписывался в общий безмятежно-патриархальный пейзаж.
  
  Я подошел к парадному и подергал дверь. Ноль эмоций. Ладно, поищем черный, решил я и двинулся вдоль фасада. Просочившись в узенькую щелку между домами, я очутился в небольшом запущенном дворике. Во дворе тут и там штабелями громоздились пустые ящики, валялись протертые до дыр циновки; посреди двора, выставив на всеобщее обозрение свои малоаппетитные внутренности, валялся раздолбанный транзисторный приемник.
  
  Дверь черного хода была распахнута настежь. Я вошел. Узкий темный коридорчик вывел меня к лестнице. Темень в доме была кромешная, поэтому поднимался я медленно и осторожно, ощупывая ногой каждую ступеньку. На площадке я обнаружил еще одну дверь. Я открыл ее и осторожно шагнул внутрь. Краем глаза я заметил, как в левом дальнем углу метнулось и тут же погасло желтоватое пятно света; комната погрузилась в густой, непроницаемый, душный мрак. Мне сделалось как-то не по себе. По спине пробежал холодок, ладони покрылись отвратительным липким потом.
  
  - Кто здесь? - глухо спросил я, стараясь унять дрожь в коленях. Мне вдруг пришло в голову, что перед возможным нападением я абсолютно беззащитен. Был бы у меня с собой ну хотя бы зонтик, я бы чувствовал себя намного спокойнее.
  
  Я стоял в нерешительности, не зная, что предпринять. Может, поискать что-нибудь увесистое? Я присел и начал судорожно шарить вокруг себя в поисках доски или кирпича или, на худой конец, табуретки.
  
  Краем уха я уловил какой-то шорох. Звук доносился из-за моей спины. Я почел за лучшее встать, но не успел: на мою голову обрушился жестокий удар, перед глазами вспыхнуло зарево, и я отключился.
  
  Очнулся я от дикой головной боли. На темени, словно гнилое яблоко, перекатывалась здоровенная мягкая шишка. Я пошевелил руками и ногами - конечности отреагировали адекватно. Наугад потыкавшись туда и сюда и довольно скоро обнаружив дверь, я спустился по ступенькам и вышел на свет. Я произвел небольшую ревизию и пришел к выводу, что меня даже не обыскивали. Деньги, лицензии, ключи от машины - все было на месте.
  
  Сквозь узенький проходик я выскользнул обратно на 20-ю стрит и осмотрелся. Весеннее солнышко ласково светило, неторопливо склоняя к закату свой нежно-золотой лик; весело щебетали птички, беззаботно перелетая с ветки на ветку. Легкомысленный мартовский ветерок забавлялся от всей души: с поразительным бесстыдством забирался он под женские юбки, заставляя девушек краснеть и досадливо похлопывать себя по бедрам; как нарочно, разметывал в разные стороны тщательно уложенные дамские прически; потом вдруг оглушительно хлопал незакрепленной створкой раскрытого окошка и тут же принимался грохотать по крыше наполовину оторвавшимся кровельным листом. 20-я стрит жила тихой и спокойной, размеренной, мирной жизнью. Глядя на эту идиллическую, почти патриархальную картинку, я просто не мог поверить, что буквально в двух шагах отсюда прячутся по углам хладнокровные бандиты, готовые убить всякого, кто по глупости или по неосторожности попадется под их горячую, безжалостную руку.
  
  Я зашел в промтоварный магазинчик, очень кстати расположившийся по соседству, и купил карманный фонарик и увесистую джентльменскую трость с массивным набалдашником. После этого я вернулся и тщательно осмотрел помещение, оказавшее мне столь непочтительный прием.
  
  Комната была большая, грязная и абсолютно пустая. Там не было ни мебели, ни вещей - одни голые стены, густо затянутые паутиной. Никаких следов человеческого присутствия в помещении я не обнаружил, кроме маленькой черной металлической шпильки. Это была самая обыкновенная дамская шпилька для волос. В точности такими шпильками моя благоверная цементирует на затылке свой рыжий рассыпающийся крендель. В ценности своего трофея я очень сильно сомневался, но на всякий пожарный случай сунул его в карман, после чего с величайшим облегчением покинул этот негостеприимный барак, который лишь по чистой случайности не стал моим последним пристанищем.
  
  
  Глава 13
  
  Часы показывали ровно половину седьмого, когда я вошел в шумное, обшарпанное, дурно пахнущее заведение, совершенно незаслуженно носившее название "Нарцисс". Незаметно проскользнув в самый дальний угол, я уселся за свободный столик и принялся разглядывать посетителей.
  
  Блондина в темных очках я увидел сразу. Он стоял, небрежно облокотившись на стойку бара, и, по всей вероятности, ждал, когда ему поднесут стопку. Одет он был, правда, не в костюм, а в темные джинсы и ковбойку, но во всем остальном идеально вписывался в портрет, нарисованный миссис Каннимед: лет тридцати пяти, высокого роста, с короткой стрижкой и приятными чертами лица.
  
  Получив бокал, блондин вразвалочку продефилировал в середину зала и уселся за столик, за которым, развалясь и потягивая выпивку, сидели двое отвязного вида мужчин.
  
  Я не спеша подошел к стойке. Наклонившись к бармену, я доверительно сообщил:
  
  - Вон тот тип в прошлый раз проиграл мне сотню и не заплатил.
  
  - Который? - не прекращая протирать бокалы, вяло поинтересовался бармен.
  
  - Вон тот блондин в темных очках.
  
  - А, Денни. С него станется. Только мне-то что?
  
  - Денни Орвелл - так его, кажется, зовут?
  
  - Денни Юдин, - ворчливо поправил меня бармен. - Вот что, мистер, - добавил он жестко, - или Вы заказываете, или отчаливайте, не мешайте работать.
  
  - Стаканчик виски, - небрежно бросил я и полез в карман за деньгами.
  
  - Со льдом?
  
  - Без.
  
  Бармен грохнул стакан о стойку и возобновил процесс протирания посуды. Я так понял, что эта работа служила ему отличным седативным средством.
  
  Я пригубил мерзкое пойло, которое колыхалось у меня в стакане, и тихо спросил:
  - Где я могу найти Аллана Корка и Сэма Бойла?
  
  - Не слишком ли много вопросов, для первого знакомства?
  
  Слазив в карман, я осторожно положил на стойку две долларовых бумажки. Бармен отставил в сторону недополированный бокал и ловко смахнул купюры в здоровенный карман своего засаленного фартука.
  
  - Оба сидят рядом с Денни, за тем же столом.
  
  Я кивнул и начал пробираться к цели, протискиваясь между слишком плотно сдвинутыми стульями, задевая за чьи-то колени, плечи и затылки.
  
  - Добрый вечер, джентльмены. Поджидаете Эдди?
  
  Три пары глаз уставились на меня холодно и вопросительно.
  
  - Вам что-нибудь нужно? - с презрительной насмешкой спросил черноволосый, крепко сложенный малый.
  
  - Да. Прежде всего, мне нужно вам сообщить, что Эдди сюда больше не придет - он мертв.
  
  Ни один из троих, казалось, не выразил удивления - мужчины смотрели на меня по-прежнему холодно и выжидательно.
  
  - Кто Вы такой? - резко спросил рыхловатый вихрастый парень с круглым и очень некрасивым лицом.
  
  - Частный детектив. - Я выложил на столик визитку. Мужчины по очереди повертели ее в руках.
  
  - Что Вам надо? - поинтересовался блондин.
  
  - Вы ведь друзья Эдди, не так ли? - вежливо спросил я.
  
  - Ну?
  
  - Мне хотелось бы задать вам по парочке вопросов.
  
  Троица молчала. Я достал блокнот.
  
  - Начнем с Вас. - Я кивнул вихрастому. - Имя?
  
  - Сэм Бойл.
  
  - Какие отношения связывали Вас с Эдди?
  
  - Мы вместе играли.
  
  - Здесь?
  
  - Да.
  
  - Что Вы делали в минувший четверг от шести до девяти вечера?
  
  - Торчал здесь.
  
  - Кто-нибудь может это подтвердить?
  
  - Все могут это подтвердить. Из-за этого чертова дурня мы весь вечер проторчали в баре.
  
  - Из-за какого, простите, дурня?
  
  - Из-за Эдди.
  
  - А что он сделал?
  
  - Видите ли, - вмешался черноволосый, который, судя по всему, был Алланом Керком, - по понедельникам и четвергам мы играем вчетвером: Денни, я, Сэм и Эдди. Обычно мы собираемся в шесть и сидим до полуночи.
  
  Однако в тот роковой четверг Эдди продинамил своих дружков. Они как раз сидели с Сэмом и потихоньку наливались пивом. И тут Эдди заявил, что на вечер у него назначена весьма важная встреча и что сегодня играть он не будет. Быстренько допил пиво и улизнул. Сорвал игру, холера ему в бок. Из-за этого они и просидели весь вечер в баре.
  
  - То есть Вы утверждаете, что вы, все трое, от шести до девяти вечера сидели за этим столом?
  
  - Именно так.
  
  - И никто из Вас никуда не отлучался?
  
  - Ну разве что отлить, начальник, - грубо засмеялся Сэм.
  
  - Кто-то еще, кроме вас самих, может это подтвердить?
  
  - Стив, думаю, помнит. - Аллан кивнул в сторону бармена.
  
  - Ладно, - сказал я. - В котором часу Эдди ушел домой?
  
  - Минут этак за десять до шести, - задумчиво поведал Сэм. - До того как пришли Денни и Аллан, я успел опрокинуть еще пару кружек, а они обычно приходят в шесть.
  
  - Это так, джентльмены?
  
  Аллан кивнул.
  
  - А Вы? - обратился я к Денни-блондину. - Вы тоже пришли в шесть?
  
  - Что-то около того, точно не помню.
  
  - Они с Алланом пришли почти одновременно, - вмешался Сэм.
  
  - И Вы не отлучались из бара больше, чем на пятнадцать минут? - резко спросил я, не сводя с Денни глаз.
  
  Блондин равнодушно пожал плечами.
  
  - Парни могут это подтвердить.
  
  Я помолчал.
  
  - А скажите, ребята, часто он так манкировал?
  
  - Кто? - спросил Сэм.
  
  - Эдди. Часто пропускал игру?
  
  - Ну что Вы! - усмехнулся Аллан. - Эдди был заядлый игрок. Не знаю, какая шлея ему в тот день под хвост попала.
  
  - Может, женщина?
  
  - Женщина!- презрительно фыркнул Аллан. - Спору нет, бабник он был, конечно, страшный. Но чтобы из-за женщины отменить игру?! Провалиться мне на этом месте, если Эд мог такое отмочить!
  
  Я кивнул.
  
  - Благодарю вас, джентльмены, - сказал я, вставая. - На случай если вы мне понадобитесь, - я обвел всех троих внимательным взглядом, - где я смогу вас найти?
  
  - Здесь, - ответил Аллан. - После шести вечера мы почти каждый день тут торчим.
  
  Я кивнул и пошел к стойке. Посовещавшись несколько минут с барменом, я окончательно уверился в том, что в тот четверг, когда в Эдди воткнули нож, все трое его дружочков - Аллан, Денни и Сэм - весь вечер просидели в баре. Разумеется, если вся эта шайка-лейка не морочила мне голову.
  
  Проходя мимо столика, за которым восседала милая троица, я остановился и напоследок спросил:
  
  - Послушайте, парни, не можете ли вы припомнить среди знакомых Эдди-боя какого-нибудь высокого блондина с симпатичным лицом?
  
  Все трое вылупились на меня в немом изумлении.
  
  - Чем Вас не устраивает Денни, детектив? - ткнув пальцем в соседа, поинтересовался Аллан.
  
  - Денни? - усмехнулся я. - Тем, что у него железное алиби. Ну так что, ребята, - настаивал я, - был у Эдди знакомый блондин или нет?
  
  Троица, как трехголовая гидра, в унисон качнула всеми своими головами.
  
  - Не-а, - лениво протянул Аллан, - не было у Эда такого кореша.
  
  Я удрученно кивнул и начал пробираться к выходу.
  
  
  Глава 14
  
  На улице было гнусно. Погода самым неожиданным образом испортилась: откуда ни возьмись поднялся противный ветер, из мрачной серой тучи посыпались мелкие капли.
  
  Я спасся от непогоды в машину, задраил окно и задумался. В тот злополучный четверг Эдди кого-то ждал. Причем, встреча была настолько важной, что парень даже пропустил игру, что совсем на него не похоже. Я тут же отметил про себя, что это обстоятельство проясняет один момент, который все это время сильно меня беспокоил, хотя всеми правдами и неправдами я пытался закрыть на него глаза.
  
  Почему я решил, что Эдди был убит человеком посторонним, не проживающим в том же самом доме? Разве это не мог сделать сосед, живущий двумя этажами выше? Легко! Я как мог отмахивался от этой идеи, потому что, прими я ее за рабочую гипотезу, мне пришлось бы прорабатывать всех жильцов, а на это, как вы понимаете, нужна масса времени, которым я просто не располагал.
  
  И вот теперь, после беседы в "Нарциссе", я наконец-то вздохнул свободно. Из-за соседа Эдди не стал бы забивать столь милую его сердцу игру. И действительно, если хорошенько подумать: зачем же отказываться от игры, если каждый божий день они могут преспокойно встретиться? Тут ни планов не надо строить, ни машину гонять, ни фраки с галстуками надевать. Все исключительно по-домашнему. Из одной двери вышел, в другую вошел. На худой конец трубочку снял: "Алло, я заскочу? Ты как?" Нет, версия "живущего в доме" отвалилась, как засохший чирей от задницы.
  
  И точно так же, как еще один чирей от той же задницы, отвалилась версия "высокого блондина". Не было у покойного Эдди приятелей-блондинов, хоть стой, хоть падай - за исключением смазливого Денни Юдина. Но у того, как это ни прискорбно, было стопудовое алиби.
  
  - Но этого просто не может быть! - в легкой экзальтации вскричал я.
  
  Получалась какая-то ерунда. От семи до половины девятого в дом вошли четверо посторонних. Ни один из них Эдди-боя не убивал. Кто же тогда убил? Кто-то из жильцов?
  
  - А вот это не надо, - раздраженно сказал я. - Я же только что доказал, что соседи тут не замешаны. Но тогда кто?
  
  - Кто, кто... Хрен в пальто! - взвизгнул я не своим голосом. Потом, несколько более спокойно, прибавил: - Многоуважаемый херр Холоднофф! Вы безмозглый болван! - Покрутив пальцем у собственного виска, я продолжал: - И с чего это Вы взяли, хотелось бы знать, что убийца вошел в дом непременно от семи до половины девятого? Да может, он там с раннего утра задницу просиживал, Вы почем знаете? Да может, он там всю последнюю неделю жил!
  
  Ладно, кроме шуток, убийца, действительно, мог прийти заблаговременно. Нет, не так. Убийца пришел заблаговременно; слава Богу, теперь я знал это совершенно точно. Более того, мне было доподлинно известно, что убийца пришел в интервале от шести до семи вечера. Почему? Да очень просто. Эдди вышел из "Нарцисса" без десяти минут шесть. От "Нарцисса" до Стьюарт стрит десять минут езды. Значит, раньше шести убийца прийти не мог. А после семи - не приходил.
  
  Отлично. Но в таком случае у меня теперь целых пятнадцать подозреваемых - восемь женщин и семь мужчин. Из них трое - картежники - имеют на тот вечер прочное алиби. Алиби остальных мужиков проверить я не успел. Придется сделать это завтра.
  
  Я глянул на часы - почти восемь. Ну и ну, - подумал я, - сижу в машине, как бездомный бомж, а между тем на далекой Ривер Сайд меня поджидает моя премиленькая служанка - с роскошным обедом и куда более роскошным бюстом. В прошлую ночь я явился домой слишком поздно и был не в форме - этот стриптиз с продолжениями выпотрошил меня до дна. Морально, разумеется. Ну а сегодня... Сегодня я активен, бодр и полон этой... как ее... а, черт, забыл, как называется... Ну, одним словом, я ее хочу!
  
  Я вставил ключ зажигания, мотор взревел, и, подгоняемый вожделением, я помчался вперед со скоростью самого страшного урагана.
  
  Сара встретила меня милой улыбкой и обильным ужином. Но, зная ее хитрые уловки, я был начеку. Не зря коллеги прозвали меня "Пентиум" - на одни и те же грабли я никогда не наступал дважды. Так что на этот раз я вынес из-за стола лишь самое легкое чувство тяжести. В желудке, разумеется.
  
  Я направил свои стопы в гостиную, на ходу крикнув:
  - Принеси чего-нибудь выпить и две емкости!
  
  Когда девчонка пришла, я наполнил ее бокал, если не ошибаюсь, это было скотч виски, и усадил на мягкий диванчик рядом с собой.
  
  - Ну, Сара, - начал я, - расскажи-ка мне о себе. Кто ты? Откуда? Что поделываешь?
  
  - Я? - растерялась девушка. - Не знаю, что Вам и рассказать, сэр.
  
  - Да все подряд, - милостиво разрешил я. - Начни с цифр. Сколько тебе лет?
  
  - Девятнадцать, сэр.
  
  - Ты одна в этом городе?
  
  - Да, сэр. Родители остались в Солт-Лейк-Сити, а я уехала.
  
  - Отчего?
  
  - Ну, там случилась одна некрасивая история, которую мне хотелось поскорее забыть, сэр.
  
  - А-а, понятно. Ты такая красивая, девочка моя!
  
  Сара слегка покраснела.
  
  - Спасибо, сэр.
  
  - Знаешь, я подумал: в кино ты выглядела бы очень эффектно.
  
  - В кино? Кто же станет снимать меня в кино, сэр?
  
  - Почему бы и нет?
  
  - Ну что вы, сэр! Там этих кинозвезд - как собак нерезанных, и все такие красотки! Куда мне до них!
  
  - Ну, здесь, в Голливуде - да, конкуренция, конечно, слишком большая, - рассудительно заметил я. - Но знаешь, там, откуда я приехал, там популярен как раз твой тип.
  
  - Правда? - От удовольствия девушка прямо расцвела. - Но это, наверное, далеко. Навряд ли я смогу туда поехать?
  
  - Ну, это я устрою, - с видом доброго дядюшки пообещал я.
  
  - Правда? - Сара смотрела на меня почти с обожанием. - А когда мы поедем?
  
  - Чуть позже. - Я неопределенно махнул рукой. - Сейчас я немного занят.
  
  - О, сэр! Я Вам так благодарна!
  
  - Ну так поцелуй меня!
  
  Сара вскочила, встала на колени рядом со мной и принялась звучно чмокать меня то в одну щеку, то в другую. Я поймал ее личико в свои ладони и с жадностью впился в пухлые, сочные, влажные губы.
  
  Девчонка вырвалась, отскочила на несколько шагов и, кинув на меня полувозмущенный, полурастерянный взгляд, выбежала вон из гостиной.
  
  Я нашел ее в комнате для прислуги: она лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку и громко рыдая. Я присел рядом.
  
  - Сара.
  
  Молчание.
  
  - Ну прости меня.
  
  Молчание.
  
  - Ну я скотина, признаюсь.
  
  Девушка обратила ко мне свое заплаканное, жалкое личико, и мне действительно стало очень стыдно.
  
  - Вы ведь все это придумали, да? - сквозь слезы проговорила она. - Только чтобы соблазнить меня?
  
  Я кивнул и понуро опустил голову.
  
  - Прости.
  
  - Зачем Вы это сделали? - продолжала рыдать Сара. - Я Вам поверила. Я была на седьмом небе от счастья. А теперь...
  
  Бедняжка источала потоки слез. Я пощупал - подушка была насквозь мокрая.
  
  - Послушай, - вкрадчиво сказал я, - я, в общем, тоже не виноват. Просто я так тебя хотел, что готов был пообещать все что угодно. Ведь за просто так ты бы не легла со мной в постель. Верно?
  
  - Я не легла бы с Вами в постель ни так ни эдак.
  
  - Да? - обиделся я. - Я что - такой урод?
  
  - Нет, сэр, Вы вовсе не урод, - примирительно сказала девушка. Она успокоилась и говорила в своей обычной манере, то и дело вставляя свое дурацкое "сэр". - Просто у меня есть жених, сэр.
  
  - Ну и что? - ляпнул я.
  
  - Как это что? - возмутилась Сара. Посмотрев на меня строгим взглядом, она отчеканила: - Сэр, я собираюсь стать его женой. По-вашему, я могу путаться с другими мужчинами?
  
  Я не нашелся, что ответить. Совершенно идиотская эпоха, - тяжело вздохнув, подумал я. - Абсолютно непрактичные, глупые, ханжеские нравы. К тому же - вредные для здоровья. То, что они сами себя лишают удовольствия, - это, безусловно, их личное дело. Но, спрашивается, почему по их милости должны страдать другие люди?
  
  Я посмотрел на Сару. Девушка что-то притихла. Заснула, наверное, подумал я. Ленку мою после истерики всегда в сон кидает.
  
  Стащив с кресла плед, я укрыл девчонку поплотнее и тихонько выбрался из комнаты.
  
  В самом паршивом настроении поднялся я в свою спальню и бросился на постель. Никогда, никогда в жизни Ваня Холоднов не обламывался так жестоко! Подумать только: отказала из-за какого-то жениха, который, может, еще и не женится! И очень даже запросто! Один мой приятель, Миша Переход, послал свою невесту к чертовой бабушке, после того как застукал ее в постели с каким-то ханыриком.
  
  Что же касается женского внимания, то в этом плане я никогда не знал отказа. Помолвленные, непомолвленные, замужние, разведенные - все они падали в мою койку без лишних слов и препирательств. И, между прочим, никогда не жалели. Иногда даже до смешного доходило. Помню, Катька Пирогова - в первую брачную ночь отдалась! И не мужу, а мне, Ванечке Холоднову! Муженек-то метров пять до кровати не дотянул: как на пороге споткнулся, так и не поднимался до самого полудня. Ну что тут прикажете делать - бросать друзей в беде? Оставлять невесту без первой брачной ночи? Нет, нет и еще раз нет! Чтобы Ваня Холоднов отвернул свою морду от страдающей женщины? Да ни за что на свете!
  
  И представьте, какая отважная попалась бабонька: в пяти метрах от койки законный супруг расположился, а она как ни в чем не бывало исполняет свой супружеский долг! Причем, на совесть и со всей ответственностью! Вот это я понимаю! Вот это действительно! А эта... с позволения сказать, служаночка!.. Вроде и не муж он ей, и над душой не стоит, и свидетелей никаких - а все равно не дала, холера ей в одно место!
  
  В ярости я вскочил, подбросил подушку вверх и принялся с остервенением лупить по ней кулаками. Во все стороны брызнули прелестные легкие перышки. Подушка взлетала снова и снова, и очень скоро я оказался в центре огромного нежно-белого кружащегося облака. Я довольно ухмыльнулся. "Пускай поработает, - злорадно подумал я. - Надо же ей куда-то лишнюю энергию девать".
  
  С отвращением я сбросил с себя одежду и забрался под одеяло. В плане личной жизни эта дурацкая командировка не сулила мне абсолютно никаких радостей.
  
  
  Глава 15
  
  Наутро я встал угрюмый и злой. За завтраком, который был подан мне с веселой доброжелательной улыбкой, будто и не было ничего накануне вечером, - я принял историческое решение.
  
  Я сказал: "Хватит. Я только понапрасну теряю время и расстраиваю свои и без того расшатанные нервы. Бабы здесь все какие-то совершенно нечеловеческие, и чего им надо, пес их знает. Не бабы, а куклы резиновые. И на фига они мне сдались? Пусть катятся. И не мешают работать. А мне надо делом заниматься, у меня пятнадцать штук подозреваемых! И каждого изволь распотрошить и наизнанку вывернуть, и к стенке припереть, и алиби проверить.
  
  Пододвинув к себе тарелку с творожной запеканкой, я принялся демонстративно думать о деле.
  
  Итак, между шестью и семью часами убийца был впущен хозяином в квартиру. В 7.25, когда явился братец Салли, Эдди был еще жив. Неожиданно меня будто током ударило: выходит, в то время когда между братьями шла разборка, убийца находился в квартире! Но в таком случае, - я чуть не подавился запеканкой, - Салливан мог услышать или увидеть что-нибудь важное!
  
  Выплюнув на тарелку недожеванный кусок, я вскочил из-за стола и, опрокидывая мебель, понесся к телефону.
  
  - Винни! - заорал я в трубку. - Немедленно поезжай в полицию.
  
  - Что-то случилось, сэр? - участливо поинтересовался мой помощник.
  
  - Я должен поговорить с Салли, - непререкаемым тоном заявил я. - Через тридцать минут я жду тебя около тюрьмы.
  
  - За такое время и кошка не разродится, - недовольно проворчал "Винни-Пух", - накинули бы полчасика на пробки.
  
  - Пятьдесят минут и ни секундой больше! - рявкнул я и швырнул трубку.
  
  Когда я прибыл в комнату свиданий, Салливан уже был на месте. Вежливо кивнув клиенту, я бросился на диван.
  
  - Что-нибудь раскопали? - устало поинтересовался тот.
  
  - Процесс идет полным ходом, - заверил я его. - Но, как водится, появились новые вопросы.
  
  - Я слушаю.
  
  - У меня есть очень серьезное подозрение, что в то время как Вы с Вашим братом базарили в прихожей, в квартире кто-то находился. Не можете ли Вы припомнить какие-нибудь факты, подтверждающие это предположение?
  
  - О! - Салли закрыл глаза и задумался.
  
  - Двери в гостиную и спальню были открыты? - задал я наводящий вопрос.
  
  - Закрыты.
  
  - Точно?
  - Абсолютно. Я совершенно отчетливо помню, что в прихожей было темновато, - пояснил Салливан. - Так бывает, когда обе двери плотно прикрыты.
  
  - Вы не заметили в прихожей каких-нибудь "гостевых" вещей: зонтик, сумку, перчатки?
  
  - Да, честно говоря, я ведь не и приглядывался.
  
  - Постарайтесь припомнить.
  
  Салли напрягся.
  
  - Нет, ничего.
  
  - Может, Вы слышали какие-нибудь звуки? Шорохи?
  
  - Ну что Вы! - улыбнулся Салли. - Мы с Эдди так орали, что слышали только самих себя.
  
  - Ну хорошо. Давайте еще раз восстановим цепочку событий. Вы позвонили в дверь. Дальше.
  
  - Эдди открыл.
  
  - Сразу?
  
  Салли задумался.
  
  - Нет, не сразу. Помню, я даже испугался, что его нет дома и я напрасно приехал.
  
  - Так-так. - Я воодушевился. В голове проклюнулась прелюбопытная идейка. - Как он выглядел? Попробуйте вспомнить какой-нибудь нюанс, какую-нибудь деталь.
  
  - Мне кажется, он был крайне недоволен тем, что я пришел.
  
  - Отчего Вы так подумали?
  
  - Понимаете, не успел я и рта раскрыть, как он накинулся на меня чуть не с кулаками.
  
  - Что он сказал?
  
  - "Какого дьявола ты сюда приперся?" Или что-то в этом роде.
  
  - Хорошо. Как он был одет?
  
  - Что Вы имеете в виду?
  
  - Строгий костюм, рубашка с галстуком или что?
  
  - Ну что Вы, какой там галстук! Рубашку застегнуть и то не удосужился!
  
  Я довольно ухмыльнулся: все один к одному.
  
  - Он что - всегда так ходит?
  
  - Вы знаете, никогда до этого не видел его в домашней обстановке. К нам в дом он приходил, естественно, в застегнутой рубашке. А как он привык у себя дома ходить, я не знаю.
  
  - Больше Вы ничего не заметили?
  
  - Нет.
  
  - А волосы, - спросил я, стараясь подавить лукавую улыбку, - были ли его волосы тщательно уложены?
  
  - Точно не помню, но кажется, нет. Он вообще весь был какой-то... как бы это сказать... неприбранный, что ли. Как будто только что встал с постели.
  
  В самую точку, - подумал я, - именно оттуда он и встал. Я представил себе эту милую сценку и, да простит меня Бог, чуть не расхохотался. Значит, так. Эдди-бой развлекается в постели со своей подружкой, и тут, в самый, можно сказать, разгар, в квартиру вламывается братец Салли. Ничего удивительного, что Эдди взбесился. Но самое забавное впереди. Попользовавшись в свое удовольствие любовником, дама ведет дружка на кухню и, выбрав подходящий момент, втыкает нож в услужливо подставленную приятелем спину.
  
  Пришла. Потрахалась. Убила. Довольно странная схема. Скорее характерная для сексуального маньяка. Но, быть может, таким странным способом дамочка хотела усыпить бдительность своей будущей жертвы, заставить его забыть об осторожности? Да, такое вполне возможно.
  
  Мысленно восстанавливая картину преступления, я был крайне удивлен и даже поражен одним обстоятельством.
  
  Карты легли невероятно, потрясающе удачно! Для убийцы, разумеется. Салливан, который появляется в квартире буквально за несколько минут до убийства; громкая ссора между братьями; крики "Я тебя убью!", которые слышат соседи; консьержка, которая прекрасно запомнила и как он входил и как выходил, кипя и негодуя. Как красиво легли все улики против невинного человека!
  
  Легкое покашливание, которое я уловил краем уха, прервало мои размышления.
  
  - О, пардон, - спохватился я, - что-то я задумался. - Я поднялся. - Все, Салли. Спасибо. Я узнал все, что хотел.
  
  Я вышел из комнаты и отправился на поиски Винни. Толстяк совершенно открыто наслаждался в своем стареньком "форде", картинно развалясь и попыхивая трубочкой. Наблюдать, как другие отдыхают, когда ты сам пашешь как вол, - согласитесь, довольно грустно. Однако, чтобы не расстроить себя окончательно, муссировать эту тему я не стал. Завидев меня, Винни растворил окно пошире и высунул на улицу свой мясистый нос.
  
  - Значит, так, - жестко сказал я. - Через час ты должен мне устроить посещение Эддиных апартаментов.
  
  Винни округлил свои маленькие хитрые глазки.
  
  - Опять?
  
  - Да, опять. Вопросы есть?
  
  - Нет, сэр.
  
  - Тогда вперед.
  
  
  Глава 16
  
  "Винни-Пух" укатил на своей лошадке-потаскушке (потаскушка в том смысле, что она его таскает), а я, ни минуты не медля, двинулся на Стьюарт стрит.
  
  Радости моей не было предела, когда я услышал по домофону мелодичный голосок старушки Каннимед.
  
  - Ах, это опять Вы? - вежливо-настороженно приветствовала она меня. - Еще вопросы?
  
  - Вот именно.
  
  Лицо почтенной дамы осветилось вниманием.
  
  - Миссис Каннимед, Вы здесь давно работаете?
  
  - Скоро будет два года. А что?
  
  - Вы хорошо знаете жильцов?
  
  - Разумеется.
  
  - А вот, скажем, посетители. Наверное, есть такие, которые приходят довольно часто. Ведь так?
  
  - Разумеется, есть.
  
  - И Вы их, конечно, знаете, не так ли?
  
  - Да.
  
  - Не приходила ли такая посетительница в дом где-нибудь от шести до семи вечера?
  
  - Трудно сказать. - Консьержка виновато развела руками. - Прошло уже столько времени... Вы говорите, Вас интересует женщина?
  
  - Да, женщина, которая ходит сюда довольно часто.
  
  - И вошла в дом между шестью и семью вечера?
  
  - Да, в минувший четверг.
  
  Дама в задумчивости провела рукой по своим седеющим волосам.
  
  - Мне трудно вспомнить так сразу. Возможно, через несколько дней я смогу Вам что-нибудь сказать. Не могли бы Вы зайти, ну, скажем, в субботу?
  
  - Хорошо. Буду весьма признателен, если Вы вспомните эту женщину.
  
  Слегка раздосадованный неудачей, я вышел на улицу и залез в машину. Ладно, попробуем копнуть в другом месте. Только бы Винни добыл разрешение на повторный осмотр квартиры.
  
  Не успел я об этом подумать, как потрепанный форд ядовито-желтого цвета затормозил перед самым моим носом.
  
  Я моментально выскочил из машины, мысленно выставив своему помощнику максимальный балл по всем возможным оценочным шкалам.
  
  В сопровождении все того же Мэтта, который приехал вместе с Винни, мы поднялись на пятый этаж и вошли в квартиру. С места в карьер я бросился в спальню, ибо с некоторых пор меня интересовала только она. Сантиметр за сантиметром я тщательно осмотрел постель, в результате чего в моем распоряжении оказалась небольшая коллекция волос. Я сложил свои находки в конверт, кивнул "Винни-Пуху" и вышел вон.
  
  В конторе я внимательнейшим образом осмотрел каждый волосок и обнаружил, что собранные мною экспонаты принадлежат двум разным людям. Короткие прямые жесткие волосы, по-видимому, принадлежали самому хозяину. Тоже черные, но только длинные и волнистые - судя по всему, упали с женской головки.
  
  Удивительно, что я не нашел в постели других женских волос. Если он такой бабник, как о нем говорили, то у него должна быть не кровать, а конвейер. Впрочем, все объясняется предельно просто: Эдди совсем недавно поменял белье.
  
  Итак, первый штрих к портрету убийцы найден: черные, длинные, волнистые волосы.
  
  
  Глава 17
  
  Следующие два дня я занимался проработкой женских знакомств Эдди Томпсона. В моем списке, услужливо составленном Милкой, значилось восемь женских имен. Сначала я собирался пойти к Аллану и с его помощью маленько подсократить мой список, оставив в нем исключительно черноволосых девушек. Но потом я подумал, что мое предположение о том, что свои предсмертные минуты Эдди провел в постели, развлекаясь со своей будущей убийцей, - не более чем гипотеза. Конечно, весьма вероятная, но всего лишь гипотеза. Может, как раз наоборот, Эдди с убийцей не трахались, а пили чай с булками. Или же тихо и мирно беседовали. О политике. Поэтому я решил на черных волосах особо не зацикливаться и тщательно проверить каждую девицу из списка.
  
  Я быстро составил план действий. Слава Богу, искусством завлекать женщин и морочить им голову я владел в совершенстве.
  
  Лишь только я протянул руку к телефонной трубке, как аппарат заверещал.
  
  - Алло.
  
  - Добрый день. Это миссис Томпсон.
  
  - Миссис Томпсон! - Я весь расплылся в улыбке. - Очень, очень рад слышать Вас. Как поживаете?
  
  - Благодарю Вас, - пропела Кейт. Голос у нее был мягкий и ласковый, он радовал душу и нежил слух. - Простите мне мою назойливость, - продолжала она, - но я хотела бы узнать, как продвигается расследование.
  
  - О, не беспокойтесь, мэм, - не слишком уверенно отрапортовал я, - процесс пошел. Кстати, - оживился я. - Очень хорошо, что Вы позвонили. Мне бы хотелось с Вами увидеться. Могу я подъехать прямо сейчас?
  
  - Разумеется, мистер Холоднофф. Я немедленно отменю все свои встречи.
  
  - Я буду минут через тридцать. Ждите, - сказал я и дал отбой.
  
  Район Грин Хиллз находился в западной части города. Здесь жили сливки гринтаунского общества. Красивейшие дома, скорее даже особняки, были один другого замечательнее. Как будто состязались - в великолепии отделки, изяществе форм и неповторимости стиля.
  
  Архитектор, строивший No 25, с неповторимостью явно перестарался. По крайней мере, лично я ничего подобного не видывал отродясь. Сомневаюсь, что в истории мировой архитектуры когда-либо существовал подобный стиль. Это было поистине странное сооружение - конгломерат из уступов, выступов, арочек, башенок, колонночек и крылечек. Фасад, как мозаикой, был облицован разноцветной плиткой. Однако в оригинальности нумеру двадцать пятому отказать было трудно. Я бы даже рискнул назвать его уникальным.
  
  Владения Томпсонов были огорожены веселенькой оградкой, состоявшей из черных металлических завитушек. Ворота оказались не заперты, и, со свойственной мне бесцеремонностью, я въехал на участок.
  
  По подъездной аллее, обсаженной аккуратными подстриженными кустами, я докатился до большого кирпичного гаража, вышел из машины и огляделся. Перед домом был разбит потрясающей красоты цветник. Поражал воображение также и его дизайн: клумбы располагались не непосредственно на земле, а были заключены в здоровенные бетонные чаши полуметровой глубины. Эти чаши были самых разных размеров и форм и в совокупности составляли весьма причудливый узор.
  
  Наверное, я еще долго бродил бы по цветнику, наслаждаясь великолепием форм и красок, но неожиданно парадная дверь распахнулась и на пороге показалась пожилая женщина, судя по одежде - служанка.
  
  - Сэ-эр, - полувопросительно протянула она.
  
  Я поспешил к парадному крыльцу.
  
  - Проводите меня к Кейт, - сказал я, поднимаясь по ступенькам из розового мрамора.
  
  Служанка кивнула.
  
  - Как о Вас доложить, сэр?
  
  Я сунул ей свою визитку и, не дожидаясь приглашения, вошел в дом. Просторный холл был отделан совершенно потрясающе: стены покрыты каким-то набивным материалом с нежно-голубым рисунком, потолок - весь в лепнине, пол устлан громадным ковром. Я плюхнулся в первое попавшееся кресло. Прямо передо мной была широченная мраморная лестница, ведущая на второй этаж; направо и налево в глубь дома уходили коридоры.
  
  Не успел я как следует осмотреть интерьер, как в холле появилась Кейт.
  
  - Как доехали? - она одарила меня своей очаровательной, немного грустной улыбкой.
  
  - Миссис Томпсон! - Я вскочил и галантно приложился к ее нежной ручке. - Какой у Вас изумительный сад! - Минут пять, не переставая, я рассыпался в восторгах.
  
  - А дом? - лукаво усмехнулась хозяйка. - Дом Вам разве не понравился?
  
  - Очень понравился. - Мне было до чрезвычайности приятно делать ей комплименты.
  
  - Не хотите ли осмотреть его изнутри?
  
  - С большим удовольствием.
  
  Мы двинулись по левому коридору. В этом крыле по правую руку располагались столовая и кухня, по левую - "красная" гостиная. В самом конце находились две комнаты для прислуги. Совершенно неожиданно коридор загнулся коленом вправо, и там оказалась еще одна лестница, скромная и изящная. В конце коридора виднелась дверь черного хода.
  
  Правое крыло было устроено в точности так же, только там была "голубая" гостиная, а из других помещений - бильярдная, кладовка, кабинет и библиотека.
  
  Поднявшись по боковой лестнице на второй этаж, я увидел довольно длинный коридор, по обе стороны которого белели аккуратные прямоугольники дверей. Здесь размещались спальни. На втором этаже, понятное дело, тоже был холл, который соединялся с нижним холлом уже знакомой мне широкой мраморной лестницей.
  
  По окончании экскурсии меня провели в "красную" гостиную. Хозяйка усадила меня в мягкое кресло и велела служанке подать кофе с ромом.
  
  "Красная" гостиная и в самом деле была насквозь красной: красные стены, красный потолок, красная мебель. Даже безделушки, которыми были уставлены многочисленные полочки и подставки, были все как на подбор красные.
  
  Не знаю, почему, но красный цвет выводит меня из себя, а тут этой красноты было столько, что очень скоро у меня перед глазами поплыли круги. Тогда я решил на стены не смотреть, а целиком и полностью сосредоточиться на хозяйке. В качестве объекта для наблюдения я выбрал ее прелестную полуобнаженную грудь.
  
  - Итак, Вы хотели меня видеть? - Грациозным движением погрузив в кресло свой очаровательный задик, Кейт улыбнулась мне ласково и понимающе.
  
  - Да, мэм, небольшая формальность. - Я небрежно махнул рукой. - Видите ли, я должен установить Ваше алиби.
  
  - Алиби? - удивленно переспросила Кейт.
  
  - Да, мадам, - подтвердил я.
  
  - Вы подозреваете меня в убийстве? - Она звонко рассмеялась.
  
  - Ни в коем случае, - с жаром возразил я. - Уверяю Вас, это чистая формальность.
  
  - Хорошо, - сказала миссис Томпсон, ситуация явно забавляла ее. - Какое время Вас интересует?
  
  - От шести до половины девятого.
  
  - В эти часы я находилась здесь, дома.
  
  - Кто-нибудь может это подтвердить?
  
  Кейт безразлично пожала плечами.
  
  - Вероятно, слуги.
  
  - Кто из слуг находился дома в тот вечер?
  
  - Постоянных слуг у нас двое: Марта - ее Вы видели, она впустила Вас в дом, и Рона, эта сейчас, наверное, на кухне. Рона покупает продукты и готовит еду, Марта следит за порядком в доме.
  
  - А кто убирает этот громадный особняк?
  
  - Приходящие уборщицы.
  
  - Сколько их?
  
  - Двое.
  
  - Они были в доме в тот четверг?
  
  - Они были весь день, но в пять часов вечера, как всегда, ушли.
  
  - А что садовник?
  
  - Садовник тоже приходящий и тоже уходит примерно в это же время.
  
  - Значит, в доме были только горничная и кухарка?
  
  Миссис Томпсон едва заметно поморщилась.
  
  - Ну да, если Вы предпочитаете именно это слово.
  
  - Могу я поговорить с прислугой?
  
  - Разумеется. Позвать их сюда?
  
  - Нет-нет, не стоит. Рона на кухне?
  
  - Да.
  
  Я поднялся. На выходе из гостиной я на минуту задержался: слева от косяка, на стене, я увидел портрет, точнее даже не портрет, а большую застекленную цветную фотографию. Это была миссис Томпсон. То ли перед фотографом она положила чуть больше грима, то ли была помоложе и посвежее - не знаю, но на фотографии она была потрясающе, невероятно красива! Я как воткнулся в нее взглядом, так и застыл, как заколдованный.
  
  - Чуть больше года назад, - тихо сказала Кейт за моей спиной. - Эта фотография была сделана 15 февраля, в день моего двадцатипятилетия.
  
  Ее мелодичный голосок вывел меня из ступора. Я молча кивнул и вышел в коридор.
  
  Рону я нашел в кухне. Это была высокая пышнотелая блондинка лет сорока пяти. Она весело суетилась возле разделочного стола, мурлыча себе под нос какую-то нехитрую мелодийку.
  
  На меня она не обратила ни малейшего внимания и только когда я ее окликнул, кухарка отложила нож, вытерла руки о цветастый фартук и вопросительно уставилась на мой нос.
  
  - Миссис Томпсон, - начал я, гипнотизируя ее своим взглядом, - разрешила мне задать Вам парочку вопросов.
  
  Кухарка стояла не двигаясь, уперев в меня свой немигающий взгляд.
  
  - Что Вы обычно делаете от шести до половины девятого вечера?
  
  - Готовлю ужин.
  
  - Когда начинаете?
  
  - В пять.
  
  - Когда кончаете?
  
  - В восемь обычно подаю.
  
  - Припомните четверг, 14 марта. В тот день хозяин вернулся позже, и с ужином получилась задержка. Помните?
  
  Кухарка кивнула.
  
  - Да. Нечасто такое бывает.
  
  - В тот день, пока Вы готовили ужин, хозяйка была дома?
  
  - Ну да.
  
  - Вы видели ее?
  
  - Как я могла ее видеть? Я ведь ужин готовила.
  
  - Ну, может, она заходила на кухню?
  
  Рона помотала головой.
  
  - Она сюда никогда не заходит.
  
  - Ну, может, Вы выходили в коридор, и она там прогуливалась?
  
  - Я никуда не выходила.
  
  - Хорошо.
  
  Оставив кухарку разделывать мясо, я вышел в коридор и прислушался. Из комнаты для прислуги послышался резкий звук - как будто на пол уронили что-то тяжелое. Я подошел и тихонько поскребся в дверь.
  
  - Входите, входите, - сказала Марта.
  
  Я вошел. Небольших размеров комната была обставлена предельно просто: шкаф, кровать, комод, пара массивных табуреток. Больше в комнате ничего не было. Марта сидела на постели и вязала носок. С морщинистым лицом, запавшими глазами и тонкой шеей - старуха производила довольно жалкое впечатление. Прямо перед ней, на полу, валялась опрокинутая табуретка. Я перевернул табуретку и сел на нее.
  
  Старуха окинула меня быстрым взглядом и снова уткнулась в вязанье.
  
  - Марта, - сказал я громко, опасаясь, что горничная туговата на ухо. - Вы помните тот день, когда Эдди Томпсон ворвался в дом и учинил тут скандал?
  
  Старуха кивнула.
  
  - Негодяй! - прошипела она. - Толканул меня так, что я повалилась на пол. Наутро насилу с постели поднялась.
  
  Я сочувственно покивал головой.
  
  - А что было на следующий день, Вы помните?
  
  - Помню, сэр. Очень хорошо помню тот день.
  
  - Что в этот день делала Ваша хозяйка? Она выходила из дома?
  
  Марта на минуту задумалась.
  
  - С утра куда-то уезжала, но к обеду вернулась. И больше уже никуда не ездила.
  
  - Что она делала после шести вечера?
  
  - Спала.
  
  - Спала?
  
  - Да, сэр. У себя наверху.
  
  - С чего Вы взяли, что она спала?
  
  - Она сказала мне, что неважно себя чувствует и хочет перед обедом немножко поспать.
  
  - Понятно, - сказал я. - Стало быть, она поднялась к себе в спальню и до самого ужина Вы ее не видели?
  
  - Вовсе нет, сэр. Я ее видела.
  
  - Вы поднимались наверх?
  
  - Видите ли, сэр, я приводила в порядок "красную" гостиную, и мне надо было снять большую китайскую вазу, ну, знаете, которая стоит на полочке в углу.
  
  - Так, так.
  
  - Эта ваза, сэр, она большая и тяжелая, и я побоялась, что одна не сумею ее снять. И я хотела, чтобы миссис Томпсон помогла мне снять эту вазу, сэр. Конечно, я знала, что она пошла отдыхать. Но я подумала: а вдруг ей не спится? Я поднялась наверх и заглянула в комнату.
  
  - И что же?
  
  - Она спала. В своей постели, сэр.
  
  - В котором часу это было?
  
  - Часов в семь.
  
  - Спасибо, Марта. Вы мне очень помогли.
  
  - Будьте здоровы, сэр.
  
  Я откланялся и пошел искать хозяйку. Кейт по-прежнему сидела в "красной" гостиной. Увидев меня, она улыбнулась и жестом пригласила садиться.
  
  - Все в порядке?
  
  - Да, - ответил я, присаживаясь на краешек кресла. - Я рад, что покончил с этим делом. Простите, что побеспокоил.
  
  - Глупости, - досадливо отмахнулась Кейт. - Делайте все, что хотите, только бы Салли поскорее выпустили.
  
  - Поверьте: я делаю все, что в моих силах, - с чувством сказал я.
  
  - Я виделась с ним вчера, - задумчиво продолжала Кейт. - Он очень скверно себя чувствует. - Ее голос дрогнул, но она тут же овладела собой. - У него ведь больное сердце, Вы знаете?
  
  - Да, - сочувственно отозвался я. - Он говорил мне. Бедняга.
  - Боюсь, что долго в тюрьме ему не выдержать, - сказала Кейт и на этот раз не сдержалась: ее прекрасное лицо исказила судорога, по щекам покатились крупные слезы.
  
  Я беспокойно заерзал в кресле. Этого мне только не хватало. И чего они, спрашивается, все ревут? Сперва Марша, потом Сара, теперь вот Кейт. Биополе, что ль, у меня такое ядовитое, что все местные дамочки дружно рыдают мне в колени?
  
  - Успокойтесь, мэм, прошу Вас, - вступил я со своей сольной партией. - Все обойдется, вот увидите. Найдем убийцу, и Салли выпустят. Потерпите немного.
  
  - Когда? - Кейт подняла на меня свои печальные, заплаканные глаза.
  
  - Скоро.
  
  - Простите.
  
  Она вышла из комнаты и через минуту вернулась - умытая, спокойная, немного грустная. Я поднялся.
  
  - Извините, мадам, я должен идти.
  
  Я поцеловал ее бледную, безжизненную руку и поспешно зашагал к выходу.
  
  
  Глава 18
  
  Обернув телефонную трубку носовым платком, я сипел, хрипел и кашлял, изображая из себя Эдди Томпсона, у которого самым невероятным образом простужено горло. Передо мной лежал список, в котором значилось семь женских имен. Стало быть, я должен был назначить семь свиданок.
  
  - Алло, Патрисия! Это Эдди.
  
  - О, привет! Что это с тобой?
  
  - Охрип. Извини, говорю с трудом.
  
  - Бедняжка.
  
  - Патрисия, нам надо срочно встретиться. Какая забегаловка там у тебя поблизости?
  
  - "Корона".
  
  - Отлично. Займи столик в самом дальнем углу и жди. Через час буду.
  
  Я обзвонил всех остальных дам и забил еще четыре стрелки, с интервалом в полтора часа. Я подумал, что часа на допрос одной свидетельницы вполне достаточно, ну а полчаса я отводил на дорогу.
  
  Две дамочки, к моему великому сожалению, на мой звонок не ответили.
  
  Точно в назначенное время я вошел в ресторан "Корона" и зорко осмотрел зал. Посетителей было мало, и Патрисию я вычислил сразу. Она сидела, как я и просил, в самом дальнем углу и с нескрываемым интересом разглядывала свои ногти. Перед ней стоял полупустой стакан. Лицо девушки показалось мне смутно знакомым. Однако копаться в памяти я не стал. Улыбаясь во весь рот, я подошел к столику.
  
  - Поджидаете Эдди?
  
  - Что Вам нужно? - всполошилась девушка.
  
  - Вас ведь зовут Патрисия Симпсон, не так ли?
  
  - Допустим. Что Вы хотите?
  
  - Эдди мертв, и я хочу задать Вам несколько вопросов. - Положив перед ней свою визитную карточку, я вежливо спросил: - Вы позволите мне присесть?
  
  Девушка кивнула. Известие о смерти бывшего дружка, очевидно, поразило ее: она побледнела и судорожно вцепилась пальцами в край стола.
  
  - Кто его убил? - еле слышно выдохнула она.
  
  - Мадам, - вызывающе заметил я, - задавать вопросы буду я.
  
  Патрисия безразлично пожала плечами и уставилась на свой стакан.
  
  - Какие отношения связывали Вас с Эдди Томпсоном?
  
  - Месяца два он был моим любовником. - Она вздохнула и с сожалением добавила:- Но это было давно.
  
  - Как давно вы расстались?
  
  - Месяц назад.
  
  - Вы виделись с Эдди после этого?
  
  - Пару раз случайно встречались в "Питейном".
  
  - Что это за заведение?
  
  - Бар. Эдди часто туда захаживал.
  
  - Вы знаете, кто занял Ваше место? - Я внимательно посмотрел на Патрисию.
  
  - Я ее видела, но близко не знакома. Даже не знаю, как ее зовут.
  
  Пока девушка отвечала на вопрос, я не сводил с нее глаз. В ее тоне, в выражении ее лица не было ни капли ненависти - одна только горечь да легкий налет грусти. Если она и ненавидела свою соперницу, то скрывать свои чувства умела в совершенстве.
  
  - Что Вы делали в минувший четверг от шести до девяти вечера?
  
  - Работала.
  
  - Где?
  
  - Я работаю официанткой в ресторане "У Мэрдока".
  
  От удивления мои брови взлетели вверх. Вот, оказывается, где я ее видел! "У Мэрдока"! Ну да, точно: она обслуживала меня в мой первый визит в этот ресторан. Ну что ж, - подумал я, - тем лучше. За обедом проверю заодно ее алиби.
  
  Записав в блокнот все, что мне удалось выяснить, я распрощался с девушкой и поспешил на очередную свиданку. Надо сказать, что я уже довольно неплохо ориентировался в городе, к тому же в моем распоряжении был подробнейший план, который раздобыл для меня Винни. Так что я без особого труда нашел и "Корону", и все прочие злачные и незлачные места, в которых меня поджидали мои милые свидетельницы.
  
  Но в тот день, очевидно, меня преследовал злой рок: со всеми четырьмя я попусту потратил время. Прежде всего, среди них не оказалось ни одной черненькой, все как на подбор были стопроцентными блондинками. Все девочки в свое время были любовницами убиенного Эдди, отношений с "бывшим" не поддерживали и на вечер прошедшего четверга имели солидное алиби. Сесили Браун, продавщица универмага, провела вечер у подруги; Энн Дорсет, временно безработная, культурно развлекалась со своим возлюбленным, реквизиты которого я не преминул записать в свой блокнотик; Лора Лоусон, официантка в баре, в компании собственного мужа совершала обход магазинов и, наконец, Элизабет Перти весь вечер, как она выразилась, "пахала, как лошадь", обслуживая покупателей в торговом центре "Томпсон".
  
  За обедом, который я съел, как обычно, в заведении Мэрдока, я проверил алиби Патрисии. Как я и ожидал, девушка сказала чистую правду - в тот злополучный четверг между шестью и девятью вечера она сновала между столиками в поте лица и других частей тела, исполняя свои нехитрые служебные обязанности.
  
  Остаток дня я потратил на проверку алиби прочих дамочек, хотя, честно говоря, в этом не было ровно никакой необходимости: ведь я искал женщину с черными волосами, а те четверо были сплошь блондинки. Тем не менее я это сделал, хотя бы для того, чтобы вычеркнуть их из списка окончательно.
  
  Из дам у меня остались: действующая любовница Норма Линдсей и некая Лидия Харви. На этих двоих, как это ни печально, я угрохал весь следующий день.
  
  С Лидией я расправился довольно оперативно, правда не поимел с нее ни на грош. Как только я увидал ее волосы, я отпал: длинные, черные, волнистые - именно такие я и искал. Однако волосы волосами, а девчонку пришлось отбраковать: у нее было такое алиби - мечта уголовника! Всю вторую половину четверга она провела в госпитале, где ей удаляли какую-то болячку с верхнего века. После я проверил: все было в точности так, как она рассказала.
  
  Итак, дамочки отпадали, как перезревшие желуди. Оставалась последняя - Норма Линдсей. Эта была неуловима. Я названивал ей каждые полчаса, и только под вечер она соблаговолила подойти к телефону. Не удосужившись лишний раз пошевелить извилиной, я с места в карьер бросился в бой.
  
  - Норма, салют! Это Эдди.
  
  На другом конце провода повисло напряженное молчание. Затем, вкрадчиво и осторожно, глуховатый женский голос произнес:
  
  - Кто бы Вы ни были, я не хочу иметь с Вами дела. К Вашему сведению, Эдди мертв.
  
  Дамочка тут же дала отбой, а я схватился за голову и заскрежетал зубами. Идиот! Стопроцентный, законченный, закоренелый дебил! Двое суток сидеть на телефоне и одним махом все испортить. Надо же было думать! Ведь эта девчонка - последняя подружка Эдди. Разумеется, она знает. Было бы смертельно удивительно, если бы Норма оказалась в неведении. Она могла спросить у консьержки, она могла спросить у соседей, в конце-то концов, она могла спросить у Аллана и компании.
  
  Неожиданно мой мозг ослепила мысль, от которой я, как подкошенный, рухнул в кресло и разразился гомерическим хохотом. Господи, ну какой же я дурак! Я вычеркнул из списка всех, кроме Нормы. Значит, скорее всего, она и есть убийца. А я-то, дурак безмозглый, лапшу ей навешиваю - я, дескать, Эдди, давайте встретимся... Да она этого Эдди собственноручно на тот свет отправила! Господи, ну и дурак!
  
  Я выпрямился в кресле и вытер выступившие на глаза слезы. Вот-вот! Плакать надо, а не смеяться. Упустил девчонку, что теперь делать?
  
  Недолго думая, я вскочил, сгреб со стола ключи от машины и пулей вылетел на улицу.
  
  
  Глава 19
  
  Не прошло и пятнадцати минут, как я ворвался в "Нарцисс". Вид мой, по всей вероятности, был несколько странен, ибо взоры всех присутствующих немедленно обратились в мою сторону. Нимало не смутившись всеобщим вниманием, я устремил свой взгляд на центральный столик. Слава всевышнему, компания была в полном сборе. Решительным шагом я подошел к столику и, не тратя понапрасну слов, приступил к делу:
  
  - Мне нужна Норма. Где я могу ее найти?
  
  Три пары холодных насмешливых глаз с поразительной бесцеремонностью ощупали мое пылающее, возбужденное лицо. Их, видимо, страшно забавляло, что мужик до такой степени не владеет собой. Сами-то они никогда не теряют над собой контроль - даже когда узнают о смерти своего близкого друга. Нехотя разжав губы, Аллан обронил:
  - Поищите в "Питейном". Скорее всего, она там.
  
  - А где она живет, не знаете? - с надеждой спросил я.
  
  - На Гамильтон сквер.
  
  - На Гамильтон сквер? - переспросил я. - А где там?
  
  - Если поедете из центра, то на правой стороне площади увидите такой высоченный барак. - Он отхлебнул из стакана и прочистил горло. - Квартиру я не знаю, спросите у консьержки.
  
  - Отлично. А как мне найти "Питейное"?
  
  - А, это тут, рядом. По девятой чешите вниз, на третьем перекрестке направо. А там недалеко, сами увидите.
  
  Я выкатился из "Нарцисса" и рванул по указанному маршруту. Когда я был уже почти у цели, я вдруг подумал, что в жизни не видел большего идиота, чем я сам. Не спросил у ребят, как она выглядит! Сам себе работу создаю, - подумал я и обругал себя самыми последними словами.
  
  В баре было оживленно. Столики почти все были заняты, у стойки топталась целая толпа отвязного вида парней, оркестр надрывался изо всех сил, безуспешно стараясь перекрыть царивший в помещении гвалт.
  
  Шаркающей, небрежной походкой я подошел к стойке.
  
  - Виски со льдом. - Я бросил на стол банкноту.
  
  Бармен, скользнув по мне равнодушным взглядом, без видимой спешки выполнил заказ. Наклонившись поближе, я негромко спросил:
  
  - Девушка по имени Норма Линдсей здесь?
  
  Бармен и ухом не повел. Спокойно и методично он полировал свои гребаные стаканы дырявым полотенцем. Как будто ничего и не слышал. Я вытащил два доллара и выразительно помахал у него перед носом. Молниеносным движением руки парень выхватил у меня купюры и переправил в кассовый ящик.
  
  - Первый ряд от двери, направо третий столик, - равнодушно процедил он.
  
  Стараясь не делать чересчур резких движений, я поспешил в указанном направлении.
  
  Норма томилась в одиночестве перед пустым стаканом. Судя по раскрасневшемуся лицу и глазкам, блестевшим, как антрацит на весеннем солнышке, она была уже тепленькая. Тем лучше, - недобро усмехнувшись, подумал я, - быстрее расколется.
  
  Я подошел к столику и без церемоний уселся напротив девушки. Мой наглый поступок нисколько ее не взволновал. Я вгляделся в ее лицо. Лет двадцать пять - тридцать, в пьяном виде не разберешь. Вьющиеся черные волосы вполне подходящей длины. На остальное я и глядеть не стал.
  
  - Сыскное агентство "Пентиум", - уведомил я девицу и сунул ей под нос свою золоченую визитную карточку. - По делу об убийстве Эдди Томпсона.
  
  Девица отреагировала довольно вяло. Она лишь на миг подняла на меня глаза и тут же снова опустила их в стакан.
  
  - Я намерен задать Вам пару-тройку вопросов, - строго сказал я. - Ваше имя?
  
  - Норма Линдсей, - на удивление трезвым голосом ответствовала та.
  - В каких отношениях Вы были с убитым?
  
  - В близких.
  
  - Он был Вашим любовником?
  
  - Ну да.
  
  - Вы встречались у него?
  
  - Да.
  
  - Как часто?
  
  - Раз в неделю.
  
  - По четвергам?
  
  - Нет. Я приходила к нему в субботу и весь следующий день
  проводила у него.
  
  - У него были другие любовницы, кроме Вас?
  
  - Не знаю. Эту тему мы с ним не обсуждали.
  
  - Вы знали, что он перепродает драгоценности?
  
  Под моим жестким взглядом девушка съежилась.
  
  - Ну же!
  
  - Да, - выдавила она.
  
  
  - Он сам рассказал Вам о них?
  
  - Нет, он не обсуждал со мной свои дела.
  
  - Как же Вы узнали?
  
  - Однажды днем, когда он спал, я залезла за чем-то, не помню зачем, в сервант и увидела там эту шкатулку. Шкатулка была заперта, и мне стало жутко любопытно, что он там хранит.
  
  - Вы взломали ее?
  
  - Разумеется, нет. В ящике серванта я давно приметила пару маленьких ключиков и мне вдруг пришло в голову, что они могут подойти. Ключи и в самом деле подошли; я открыла шкатулку - там была целая куча женских украшений - серьги, кольца, браслеты...
  
  - Что Вы сделали дальше?
  
  - Ничего. Закрыла шкатулку и поставила на место.
  
  - Эдди Вы ничего не сказали?
  
  - Нет.
  
  - Что Вы делали в минувший четверг между шестью и девятью вечера?
  
  - Сидела дома.
  
  - Весь вечер просидели дома?
  
  - Да.
  
  - Одна?
  
  - Да.
  
  - И чем Вы занимались, если не секрет?
  
  - Сначала готовила еду, потом обедала, потом смотрела телевизор.
  
  - Кто-нибудь может подтвердить Ваши слова?
  
  - Не знаю, навряд ли.
  
  - В Вашем доме есть консьержка?
  
  - Ах да, - оживилась Норма, - Привратник должен меня помнить: в тот вечер я как раз расплатилась с ним за март.
  
  - В котором часу Вы пришли домой?
  
  - За несколько минут до шести.
  
  - На каком этаже Вы живете?
  
  - На третьем.
  
  - Какая квартира?
  
  - Семьдесят семь.
  
  - Благодарю, мисс, Вы мне очень помогли. А теперь соблаговолите подписать вот это. - Я вырвал из блокнота страничку и, нацарапав несколько слов, сунул Норме под нос.
  
  - Не понимаю, - озабоченно пробормотала та, ознакомившись с документом. - Что это такое?
  
  - Подписка о невыезде, - небрежно пояснил я. - На случай если Вы мне понадобитесь.
  
  - Не понимаю, - заупрямилась Норма. - Почему я должна подписывать Ваш идиотский невыезд?
  
  - Во-первых, это Ваш невыезд, а не мой, - парировал я. - А во-вторых, у полиции могут возникнуть к Вам кое-какие вопросы.
  
  - Да мне-то что за дело? - криво усмехнулась девица. - Если у полиции достаточно улик, пускай тогда меня арестуют...
  
  - Сию минуту, - с необыкновенной живостью я вскочил и махнул рукой в сторону висевшего на стене таксофона. - Сейчас только позвоню, куда следует, и Ваше желание будет немедленно исполнено.
  
  С этими словами я решительным шагом двинулся к телефону.
  
  - Эй, постойте, - слабо окликнула меня Норма. - Не надо звонить, я подпишу Ваш дурацкий невыезд.
  
  - Ваш невыезд, - мягко поправил я, засовывая документ в карман пиджака.
  
  Очутившись наконец на улице, я вздохнул с облегчением. Шумная, душная, пошловатая атмосфера этого бара, честно говоря, немного действовала мне на нервы. Наверное, я просто устал от ресторанов и баров, подумал я. Шутка ли - за два дня обойти такую кучу всяких забегаловок! Хочу домашнего уюта и женской ласки, подумал я мечтательно. Я забрался в машину и направил свою лошадку к дому, с удовольствием предвкушая тихий ужин, романтическую прогулку под луной и мягкую, теплую постель.
  
  
  Глава 20
  
  Наутро я встал больной в доску. После ужина я уговорил-таки Сару прогуляться под луной; до глубокой ночи бродили мы по дорожкам, аккуратно выложенным мраморными плитами. Мы болтали с ней обо всем на свете. Впрочем, говорил больше я один - о "стране чудес" с нежным и звучным названием "Россия". Под конец девушка замерзла, и я, как истинный джентльмен, отдал ей свою вельветовую куртку. И вот результат: наутро свалился с температурой.
  
  Это был самый настоящий облом. Из отпущенных мне четырнадцати дней у меня оставалось всего только восемь. Между тем дело продвигается еле-еле; результатов нет - одни гипотезы; убийца не уличен и даже не вычислен. И в такой плачевной ситуации я должен лежать в постели, глотать таблетки и потеть! И я решил: никогда! Оденусь потеплее, обмотаюсь шарфом и поеду.
  
  Я промочил саднящее горло горячим чаем, закутался в шерстяное по самые брови, забрался в тачку и потихонечку покатился на Гамильтон сквер.
  
  Дом, в котором проживала Норма, оказался рангом пониже, чем тот барак, где кокнули Эдди. Судя по всему, и публика тут обитала попроще.
  
  В дом я попал без малейшего труда - просто открыл дверь и вошел. Тут же, у входа, по левую руку, помещалась небольшая комнатка, из которой неслась танцевальная мелодия. Я заглянул в открытую дверь и увидал тщедушного, но еще не старого мужичонку, сидевшего за столом и рассеянно листавшего какую-то абмарную книгу.
  
  - Частный детектив, расследую убийство, - представился я и протянул привратнику визитную карточку.
  
  Скользнув по визитке мимолетным взглядом, мужик уставил на меня свои холодные, недоверчивые глаза.
  
  - Я слышал, тут обретается некая Норма Линдсей, - осторожно начал я.
  
  Привратник кивнул.
  
  - Мисс Линдсей. Третий этаж. Номер 77.
  
  - Припомните прошлый четверг, время - около шести вечера. - Я полминутки помолчал, чтобы он мог получше сосредоточиться. - Эта девица Линдсей утверждает, что вошла в дом около шести и тут же завернула в Вашу берлогу - оплатить аренду за март. Припомните: было такое или нет?
  
  Дядька ухмыльнулся от уха до уха.
  
  - Это легко проверить.
  
  Полистав свой священный талмуд и отыскав нужную страницу, он гордо ткнул грязный палец в самую середину.
  
  - Действительно, мисс Линдсей заплатила за аренду четырнадцатого марта, в моей книге это отмечено.
  
  - В котором часу это было?
  
  - Где-то около шести. Помню, я был немного раздосадован, потому что мисс Линдсей помешала мне дослушать мой любимый хит-парад, а эта программа в шесть часов как раз заканчивается. Значит, когда она вошла, было что-нибудь без десяти - без пяти шесть.
  
  - Куда она пошла после Вас? Не заметили?
  
  - Она вошла в лифт и поднялась на третий этаж.
  
  - Так-таки на третий? С чего Вы это взяли?
  
  - Я слышал, как она поднималась. Это был третий этаж, совершенно точно.
  
  - Хорошо, я понял. В доме есть черный ход? - спросил я, озираясь по сторонам.
  
  - Да. За лифтом.
  
  - Им пользуются?
  
  - Я не знаю, пользуется им кто-нибудь или нет, но при желании это можно сделать.
  
  - Ладно, спасибо, - небрежно бросил я и вышел в холл.
  
  Холл был довольно таки большой, заканчивался он внушительного вида аркой, за которой виднелся лифт и, слева от него, ведущие наверх ступеньки.
  
  За лифтом начинался узенький коридорчик, который очень скоро привел меня к двери черного хода. Дверь была плотно прикрыта, но не заперта.
  
  Возвратившись к лифту, я тихонько поднялся по лестнице на один пролет и затаился. Внимание, - скомандовал я, - проводим эксперимент. Задача - незаметно проскользнуть к черному ходу.
  
  Я осторожно спустился по ступенькам к лифту. Если бы привратник находился в холле, он бы непременно заметил, как я огибаю лифт, чтобы попасть в коридорчик, ведущий к черному ходу. Но, сидя в своей комнатушке, увидеть меня он никак не мог, разве что, подобно барону Мюнхгаузену, умел "загибать взгляд за угол".
  
  Я вышел обратно в холл и остановился перед изумленным консьержем.
  
  - Я думал, Вы давно ушли, - тупо промямлил он.
  
  Я широко улыбнулся и вышел на улицу.
  
  И тут случилось нечто невероятное: то ли от яркого солнца, то ли от избытка кислорода, то ли от беготни по лестницам - не знаю от чего, но у меня вдруг потемнело в глазах, и я плавно, по стеночке, сполз на землю.
  
  Очнулся я оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Молодая симпатичная женщина, весьма неумело, пыталась привести в чувство мое бездыханное тело.
  
  - Вам нехорошо, сэр? - спросила она, с тревогой заглядывая в мои помутневшие глаза? - Нужен врач?
  
  - Нет, - твердо ответил я. - Обойдемся без медицины. Мне просто-напросто надо немного полежать. Помогите мне дойти до машины.
  
  Мне стоило огромных трудов убедить свою спасительницу в том, что я в полном порядке и сумею добраться до дома, не пересчитав по дороге все фонарные столбы. Когда она наконец-то меня покинула, я досадливо поморщился. Назойливый человек - хуже врага, - неприязненно подумал я и завел мотор.
  
  
  
  Глава 21
  
  Домой я приехал полуживой. Сара моя, натурально, сразу раскудахталась и вообще устроила жуткую суету. Она дотащила меня до постели, раздела (ах, до чего же это было приятно!) и уложила в койку. Я моментально провалился в сон. Разбудил меня какой-то незнакомый дядька - лоснящийся, хорошо откормленный, с дежурной улыбочкой на лице и со стетоскопом на шее. Он долго мял мое квелое тело, все чего-то прослушивал и простукивал, потом сказал, что жить буду и велел делать уколы.
  
  Насчет уколов я было заартачился, но эскулап, давя авторитетом, заявил, что с уколами встану на ноги завтра, а с таблетками - одному Богу известно, когда. Я молча кивнул и подставил ему свою тощую задницу.
  
  После укола мне резко полегчало; спать я больше не хотел, а потому, напившись чаю с медом, я погрузился в размышления.
  
  Итак - Норма. Единственная девушка, не имеющая алиби. Точнее, алиби-то у нее есть, да только грош ему цена, этому алиби. Я ведь не зря топтался там у нее по лестницам, даром что больной; я все просчитал и понял, как было дело.
  
  Посветившись для алиби у привратника, Норма поднимается на лифте на третий этаж, затем тихонько спускается по лестнице вниз и через черный ход выходит на улицу. Привратник, находясь в глубине своей каморки и притом еще слушая радио, натурально, ничего не видит и не слышит. Вот вам и все алиби!
  
  Все остальное подходит просто идеально. Волосы черные, длинные, волнистые. Про драгоценности знала, знала также, где они хранятся. Правда, возникает вопрос: зачем взломала замок, зачем не открыла шкатулку ключом? Скорее всего, я так думаю, это была хитрость. Знала ведь, что будут допрашивать. И вот вам пожалуйста: про ключ-то я, дескать, знала, так зачем бы я стала взламывать шкатулку? Хитро придумано - ничего не скажешь!
  
  Были, конечно, и другие вопросы. Парочка встречалась по субботам. Еженедельно. Тогда почему потребовалось убивать Эдди в четверг? К чему такая спешка? Зачем устраивать скандал и оставлять парня без игры? Неужели так трудно было подождать до субботы?
  
  Я подумал и решил, что, будь я на месте Нормы, именно так, наверное, я бы и поступил - чтобы, опять-таки, внести в свои действия элемент нелогичности и тем самым запутать следствие. Впрочем, есть еще одно соображение. В субботу Эдди собирался к перекупщику, значит, в субботу драгоценностей стало бы меньше. По всей вероятности, Норма была в курсе, потому и решила слегка поторопить события.
  
  Вообще эта девица не дура, далеко не дура. И эта ее байка про то, как она наткнулась на шкатулку случайно и открыла ее тайком, - смотрится очень мило. Только сдается мне, все это враки. Уверен, что про драгоценности Эдди ей рассказал. Какой смысл скрывать, если и шкатулка, и ключи болтаются в серванте? Если бы он хотел сделать из этого тайну - не сомневаюсь, припрятал бы хорошенько и то и другое.
  
  В общем, с девицей все было ясно как божий день. Но вот Эдди! С Эдди получалась небольшая закавыка. Игрок. Азартный игрок. Игрок до мозга костей. Чтобы такой человек забил игру, нужны очень веские причины. Отказаться от игры, только чтобы лишний раз трахнуть эту ощипанную Норму?! Идея показалась мне абсурдной, просто невероятной. Впрочем, наверняка наврала парню с три короба. Придумала какую-нибудь душещипательную историйку, одним словом - заморочила человеку голову. Что я, не знаю женщин?
  
  Но самый интересный вопрос заключался в следующем. Почему Норма не убила Эдди сразу? Зачем предварительно потащила парня в койку? Я усмехнулся. Наверное, Эдди-бой был секс-гигантом, и девчонка решила напоследок попользоваться. Что ж, весьма разумно. Не пропадать же добру.
  
  Итак, Норма "укладывалась" в мою гипотезу довольно хорошо, во всяком случае, все факты и фактики интерпретировались если не идеально, то вполне сносно. Прекрасно. И что же дальше? Может ли полиция арестовать ее за убийство? Разумеется, не может - за отсутствием улик. Улики, нужны улики. Постой, а если консьержка опознает ее и укажет точный интервал ее пребывания в доме - что тогда? Хватит ли этого, чтобы арестовать ее? Не думаю. С точки зрения полиции, у Нормы нет мотива. Ну да, они же не знают про драгоценности. Значит, надо им сказать. И как можно скорее, пока хитрая бестия не улизнула из города. Завтра же с утра пойду в полицию, решил я. Расскажу им все: о драгоценностях, о шкатулке, о своем разговоре с Нормой, о перекупщике Питере Брауне... Только о серьгах говорить не буду, а то как бы дело не пришили - за кражу вещественных доказательств с места преступления.
  
  Да, так я и сделаю. Пускай в полиции ее хорошенько раскрутят. Уверен, что девчонка расколется на первом же допросе. Да, но сначала надо раздобыть ее фотографию и показать миссис Каннимед, консьержке. Не дай Бог, если у старушки откажет память. Вот это был бы облом!
  
  Я до того испугался, что бабка действительно могла все забыть, что, кажется, у меня подскочила температура.
  
  - Что же делать? Что делать? - в ужасе вскричал я.
  
  В ту же секунду дверь отворилась, и в комнату вбежала обеспокоенная моим воплем служанка.
  
  - О, сэр! Вам плохо?
  
  Она опустилась на краешек кровати и взяла мою руку в свои крохотные лапки. Я уткнулся головой в ее мягкий живот и, сбивчиво и сумбурно, поведал ей о своих опасениях. Сара посмотрела на меня изумленно, как смотрят на человека, не знающего прописных истин.
  
  - Если ничего не помогает, надо помолиться Богу, сэр.
  
  Помолиться Богу?! Ну, не знаю - никогда не молился и понятия не имею, как это делается. Но Сара выдала свой рецепт с таким умным видом, а меня бил такой дикий мандраж, что ничего другого мне просто не оставалось.
  
  - Ладно, ты иди... Я уж как-нибудь сам.
  
  Девушка вышла. Я сел на постели. Нащупав на груди маленький крестик, я долго собирался с мыслями. Потом, стыдясь своих слов и краснея, быстро зашептал:
  - Господи! Ты меня знаешь - я человек не гордый. Я понимаю, люди просят у тебя серьезных вещей: богатства, славы, власти и так далее. Наверное, я дурак, но мне глубоко наплевать на всю эту мишуру. Между прочим, как ты мог заметить, я не прошу у тебя даже машину! Но есть одно маленькое дельце, совсем пустячок, о котором я, действительно, хотел бы тебя попросить. Будь так любезен: освежи память бедной миссис Каннимед! Помоги следствию! Аминь!
  
  Я шумно вздохнул и с чувством исполненного долга откинулся на подушки. Наверное, вам это покажется странным, но мне действительно полегчало.
  
  Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Сара. В руках она держала какую-то подозрительную склянку.
  
  - Сэр, - девушка хитро подмигнула, - хотите выздороветь за одну ночь?
  
  - Что за вопрос? Конечно, хочу.
  
  - Тогда Вам надо натереться этой мазью. Она сунула мне под нос банку, от которой жутко воняло - уксусом, камфорой и еще какой-то мерзостью. Я недовольно поморщился.
  
  - Что это?
  
  - Этой мазью моя матушка лечила меня от всех болезней.
  
  - А, панацея от всех бед, - недовольно проворчал я. - Не думаю, что это поможет мне.
  
  - Давайте попробуем, - с улыбкой сказала Сара. - Хотите, я Вас сама разотру?
  
  - Все тело? - с надеждой спросил я.
  
  Сара засмеялась и покачала головой.
  
  - Нет, только грудь и спину.
  
  Я прикинул. Мазь, конечно, жутко противная, но с другой стороны... Я так истосковался по женской ласке, а Сарины ручки были такие нежные и мягкие...
  
  - Я согласен.
  
  Я заставил ее втереть в меня все. Я не отпускал ее, наверное, около часа. Она растирала мое могучее тело, а я нежился и постанывал (от болезни, разумеется). То ли руки у нее от этой мазилки стали такие сверхчувствительные, то ли я перепостился - не знаю, но только такого блаженства я не испытывал ни с одной женщиной, а их у меня было - пальцев не хватит на руках и ногах, чтобы всех пересчитать.
  
  
  Глава 22
  
  Наутро я был, как свежесорванный огурчик. Разумеется, Сара узрела в этом чудодействие своей мазюкалки, но по-моему, мазь здесь была ни при чем. Я уверен на все сто, что к жизни меня вернули ее маленькие, добрые, ласковые, чуткие пальчики.
  
  Ровно в девять я был в конторе. Удивительное дело: я отсутствовал на работе весь вчерашний день, а эти поскребыши даже не озаботились. Где шеф? Что с ним? Может, оборони создатель, заболел? А может, не дай Бог, влетел в аварию? Лежит себе полумертвый под забором и ждет, когда какая-нибудь добрая душа протянет ему руку помощи. А этим хоть бы хны: целый день пробездельничали в конторе и даже домой начальнику не звякнули. И что за люди такие?! Не люди, а каины ветхозаветные!
  
  - Поувольняю всех к чертовой бабушке! - Я бушевал, как невовремя разбуженный Везувий.
  
  - Но сэр, - виновато развела руками Милка, - мы думали, Вы работаете на натуре - допрашиваете свидетелей, ищете улики и все такое прочее. Мы и подумать не могли, что Вы заболели. Это так ужасно, сэр! - Сердобольная секретарша налилась сочувствием по самую макушку.
  
  - Ладно, проехали. - Я остыл, едва успев разогреться. - В другой раз звоните. Мне может потребоваться ваша помощь.
  
  Конечно, положа руку на сердце, я и сам мог бы позвонить в контору. Но спрашивается: за каким тогда дьяволом люди придумали субординацию?! Раз они - мои подчиненные, пускай суетятся и бегают и к ручке прикладываются.
  
  Я вышел из конторы, сел в машину и крутанул колеса на Гамильтон сквер. Мне нужна была фотография Нормы Линдсей.
  
  Подъезжая к дому, я заметил небольшую толпу зевак, тесным полукругом стоявших перед парадной дверью. Я оставил машину на стоянке и врубился в самую гущу людей, пытаясь подобраться поближе к оцепившим подъезд полицейским. Когда я добрался наконец до одного из них, мой стильный костюмчик потерял свой товарный вид, а по лицу градом катился пот.
  
  - Мне надо пройти, сержант, - наугад сказал я, так как не разбирался в знаках отличия гринтаунской полиции.
  
  Страж порядка зарделся - как видно, я ему польстил.
  
  - Вы здесь живете, сэр?
  
  - Нет. А что, собственно, случилось?
  
  - Убийство, сэр.
  
  Я похолодел.
  
  - Надеюсь, не в 77-ом номере? - выпалил я и впился глазами в своего собеседника.
  
  - Вы угадали, сэр, - печально улыбнулся полисмен. - Именно там. Убита девушка.
  
  Чудовищная новость сразила меня наповал. В буквальном смысле слова. В глазах у меня потемнело, колени сами собой подогнулись, и, вне всякого сомнения, я рухнул бы на тротуар, если бы услужливый полицейский весьма кстати не ухватил меня за ворот пиджака.
  
  Только не подумайте, что я слабак и размазня - вовсе нет, просто надо учитывать, что еще вчера я валялся в койке с температурой 39. Все-таки, как ни крути, а такие вещи не проходят бесследно.
  
  Оправившись от шока, я коротко спросил:
  - Как звали девушку?
  
  - Норма Линдсей.
  
  Я кивнул и стал выбираться из толпы.
  
  До ближайшей забегаловки я домчался за пару-тройку секунд.
  
  Я ураганом ворвался в закусочную, нос к носу столкнувшись с симпатичной рыжеволосой девушкой, которая, как мне показалось, хотела выйти на улицу. Как я ухитрился не сбить ее с ног, навсегда останется для меня загадкой.
  
  Окинув помещение очумелым взглядом, справа по курсу я заметил пару новеньких таксофонов. Не прошло и минуты, как я уже надрывался в трубку:
  - Винни, облом! Норму Линдсей укокошили.
  
  - Какую Норму?
  
  - Неважно. Записывай адрес: Гамильтон сквер, дом 14. Убита Норма Линдсей, из 77-го номера. Я должен попасть в квартиру, слышишь?
  
  - Да, сэр, я немедленно еду в полицию.
  
  - Когда ты будешь здесь?
  
  - Как только получу разрешение, сэр.
  
  - Винни, умоляю: поторопись! Это важно, очень важно.
  
  - Хорошо, сэр, - ласково и успокаивающе ответил Винченцо; таким тоном, я думаю, врачи разговаривают с буйными психами.
  
  Швырнув трубку на рычаг, я бросился на улицу.
  
  Толпа перед домом No 14 стала гуще. И чего им всем здесь надо, - злобно подумал я. - Нет бы каким-нибудь делом занялись. Только полицию понапрасну отвлекают. Я смачно выругался и в ожидании Винни принялся мерить шагами тротуар.
  
  Убийство Нормы меня не то что потрясло - оно меня просто подкосило. Я был разбит, раздавлен, нокаутирован. Норма была моей единственной надеждой. Только она могла рассказать полиции истинную историю убийства Эдди Томпсона. Только Норма своими признаниями могла реабилитировать ни в чем не повинного Салливана. Ее неожиданная смерть сожгла все мосты. На деле можно смело ставить крест, подумал я с горечью. Мне было до такой степени тошно - впору биться головой о стенку. В бессильном отчаянии я метался по тротуару, вызывая сочувственные улыбки у случайных прохожих.
  
  Когда на своей мерзкой желтой таратайке к дому подкатил Винни, я немного успокоился. Я дал себе труд пошевелить мозгами и решил, что закатить истерику я всегда успею. А пока что с гораздо большим успехом я мог бы осмотреть место преступления. Я вовсе не исключал, что в квартире Нормы могут обнаружиться какие-нибудь улики, доказывающие ее причастность к убийству Эдди-боя. А если к этому всему Норму еще опознает консьержка, - этого будет вполне достаточно, чтобы снять обвинение с Салли.
  
  Винни выскочил из своего тошнотворного авто и, неуклюже подпрыгивая, припустился в мою сторону.
  
  Через минуту мы были в самой гуще зевак, прокладывая себе путь локтями, коленками и головой.
  
  На ходу уладив проблемы с полицией, мы поднялись на третий этаж. У полуприкрытой двери стоял уже знакомый мне долговязый Мэтт. Я на минутку остановился, чтобы задать ему парочку вопросов.
  
  - Кто обнаружил труп?
  
  - Дама из 76-го номера заметила, что соседская дверь приоткрыта, и заподозрила неладное. Она сообщила об этом привратнику, и вместе они зашли к квартиру.
  
  - Когда обнаружили труп?
  
  - Сегодня в девять утра.
  
  - Эксперты уже осмотрели тело?
  
  - Они сейчас там.
  
  - О"кей.
  
  Я кивнул Мэтту и шагнул через порог. Квартирка была совсем небольшая. Налево коридорчик загибался коленом в кухню, а прямо по курсу был вход в единственную комнату. В комнате копошилась небольшая стайка полицейских. Винни подошел к высокому копу с широкоскулым волевым лицом и несколько минут о чем-то с ним беседовал.
  
  - Сэр, инспектор Бакст просит немного подождать, - сказал он, возвратившись в прихожую. - Сейчас работают эксперты, и не хотелось бы им мешать.
  
  - Отлично. Тогда я пошел на кухню. Осмотрю для начала ее.
  
  Мебель в кухне была самая простая и в небольших количествах. В одном углу плита, в другом - раковина, в третьем - холодильник. Над раковиной и дальше по стене - полки. У другой стены - стол и несколько простых стульев. Я заглянул в холодильник, пооткрывал шкафчики. Ничего интересного - какая-то жратва, какая-то посуда. В мойке - пара грязных тарелок, на столе - недопитый чай.
  
  Вернувшись в прихожую, я застал там невзрачного молодого человека. Парень был абсолютно лыс, на его большом, мясистом носу сидели аляповатые очки в роговой оправе, почти полностью скрывавшие жиденькие белесоватые брови.
  
  - Медик, - шепнул мне Винченцо.
  
  Достав из кармана пачку "Кэмел", лысый засунул в рот сигарету и принялся похлопывать себя по карманам в поисках зажигалки. Я отреагировал мгновенно: залез к "Винни-Пуху" в нагрудный карман и выудил коробок спичек.
  
  - Позвольте! - Чиркнув спичкой, я поджег лысому сигаретку. - Что показал осмотр тела?
  
  Док посмотрел на меня изучающим взглядом. В его глазах читалось легкое недоумение.
  
  - Иван Холоднофф, - представился я. - Сыскное агентство "Пентиум".
  
  Врач удовлетворенно кивнул.
  
  - Девчонку ударили по голове массивным предметом. Рана на темени показывает, что орудие убийства имело довольно острый край. Удар был нанесен сзади.
  
  - Когда наступила смерть?
  
  - Вчера от семи до восьми вечера.
  
  В проеме двери появились двое полицейских с большим непрозрачным мешком в руках. Норму понесли, - догадался я. Не останавливаясь, полицейские прошли на лестницу. Док последовал за ними.
  
  Вскоре в прихожую вышли все остальные копы. Я подошел к Баксту и торопливо проговорил:
  
  - Инспектор, один вопрос.
  
  Тот поднял на меня свои невыразительные, рыбьи глаза.
  
  - Да?
  
  - Это ограбление?
  
  - Ни малейших признаков.
  
  Бакст повернулся на каблуках и деловито вышел вон из квартиры. Я прошел в комнату и осмотрелся. Судя по всему, помещение одновременно выполняло функции и гостиной, и спальни. У одной стены помещался двуспальный диван-книжка, по бокам окруженный креслами. У другой - аккуратным рядочком стояли шкаф, буфет и комод. У окна располагался большой письменный стол. В уголке притулилось небольших размеров трюмо. На полу, у самого входа, жирной меловой линией был очерчен силуэт - именно в такой позе лежала убитая, когда ее обнаружила полиция. Под левой рукой у "Нормы" валялась хрустальная ваза с окровавленным донышком. Вне всякого сомнения, девушка была убита именно этим предметом. Для орудия убийства ваза подходила просто идеально: горлышко тонкое, держать удобно; низ пузатый и достаточно массивный для того, чтобы удар оказался смертельным.
  
  С первого взгляда было совершенно очевидно, что в комнате что-то искали: дверцы шкафов были раскрыты, на полу валялось белье, одежда, какие-то бумаги, фотографии. На столе лежали пять или шесть пустых конвертов; вероятнее всего, в них хранились рассыпанные по полу фотки. Я тщательно осмотрел содержимое шкафов - и то, что валялось на полу, и то, что оставалось на полках и в ящиках. Ничего, заслуживающего внимания, я не нашел. На фотографиях, кроме Эдди и самой Нормы, знакомых лиц я тоже не увидел. Я отобрал несколько наиболее колоритных снимков Нормы и положил в нагрудный карман.
  
  - Все, Винни, - кивнул я помощнику, с задумчивым видом сидевшему на подоконнике, - уходим.
  
  Толстяк очнулся, сполз с подоконника и поплелся следом за мной в прихожую. Я не стал его ждать - кубарем скатился по лестнице, сел в машину и покатил на Стьюарт стрит.
  
  
  Глава 23
  
  Слава Богу, сегодня суббота, - удовлетворенно думал я, накручивая мили. - Бабка должна быть на месте.
  
  Миссис Каннимед встретила меня, как старого доброго друга. Выложив на стол фотографии Нормы, я сказал:
  
  - В четверг 14-го эта девушка здесь была. Припомните поточнее, когда она вошла и когда вышла.
  
  Старушка не спеша оглядела снимки, один за другим.
  
  - Эту девушку я очень хорошо знаю, - спокойно сказала она. - В четверг 14-го ее здесь не было.
  
  - Этого не может быть! - выпалил я.
  
  - Сэ-эр, - укоризненно покачала головой старушка, - в тот четверг девушка в дом не заходила - ни утром, ни днем, ни вечером.
  
  - Вы уверены? - я смотрел на бабку недоверчиво; может, забыла - возраст все-таки.
  
  - Абсолютно. - Старуха была непреклонна.
  
  Я подумал: "Интересно, она целый день так сидит, как приклеенная? Даже в туалет не ходит?" Я сказал:
  - Припомните, может, Вы отлучались куда-нибудь?
  
  - От шести до восьми тридцати я сидела на месте, - отрезала консьержка.
  
  Ну что ж, еще один облом. Я сгреб фотографии и, низко опустив голову, поплелся к выходу.
  
  Настроение было мерзопакостное. Первый раз в жизни неудержимо хотелось напиться. Напиться и провалиться куда-нибудь в небытие. Но я сдержался. Войдя в приемную своей конторы, я велел Милке сварить кофе покрепче и прошел к себе.
  
  Я упал в кресло и погрузился в размышления. Я думал о Норме. Странное дело: теперь, когда я знал, что девушка не убивала Эдди, мои вчерашние умозаключения казались мне бредом сумасшедшего. Теперь мне было совершенно очевидно, что Норма никак не вписывалась в мою гипотезу. И как я мог быть таким идиотом? Ведь я же видел, что "навешивая" на Норму убийство Эдди, я получал целую кучу нестыковок, и тем не менее продолжал упорствовать, выворачивая факты наизнанку, лишь бы только они вписались в общую картину убийства. В результате из Нормы получилась хитрая и изворотливая преступница, которая нарочно вела себя предельно нелогично - для того, якобы, чтобы замести следы и запутать следствие.
  
  Итак, Норма умерла, а вместе с ней умерла и моя надежда на скорейшую разгадку этого загадочного убийства.
  
  Я вспомнил, как в детстве мы с ребятами играли в "Барона Мюнхгаузена" - это такая настольная игра, прыгаешь фишкой по клеточкам. На некоторых клеточках получаешь бонусы, на некоторых - в морду. Например, когда ты попадаешь на черную клетку, тебя отбрасывает назад, в самое начало игровой дорожки. И такое возникает обидное чувство: работал, как вол, полдела сделал, и все насмарку - начинай все с начала. В точности так я чувствовал себя теперь. Ну что ж, - тяжко вздохнул я, - сначала так сначала.
  
  Пролистав свой "детективный" блокнот, я принялся подбивать бабки. Семь женщин и столько же мужчин. У женщин алиби, в принципе, проверены. У троих мужчин - тех, что резались с Эдди в картишки, - тоже. Непроверенными остались четверо. Браун, перекупщик драгоценностей, по его словам, просидел весь вечер дома с женой; Рэкс Пэлтроу был в ночном клубе с подружкой; Гай Мосс, повар в ресторане, в тот вечер работал; Чарльз Боннет летал по делам в Нью-Йорк.
  
  Проверить их алиби не составляло большого труда, поскольку у меня было записано абсолютно все: телефоны, адреса, номер рейса, которым Боннет летал в Нью-Йорк, отель, в котором он там проживал, и т.д. и т.п. К восьми часам с этим делом я покончил: алиби всех четверых мужчин были подтверждены.
  
  Я сидел в конторе и тупо разглядывал список подозреваемых. Семеро женщин, столько же мужчин. Каждый имеет стопроцентное алиби. Этого просто не может быть!
  
  Но быть может, Эдварда убил какой-нибудь малознакомый человек, человек, чьи координаты парень даже не посчитал необходимым занести в записную книжку?
  
  А вот это не надо, - подумал я сердито. Убийцу Эдди-бой очень хорошо знал. Он назначил ей встречу, он впустил ее в дом, да в конце-то концов, он с ней в койке валялся! Или чаи на кухне гонял. Так что не надо ля-ля. Просто кто-то из подозреваемых нагло врет и алиби у него - дутое. И моя задача - выяснить, кто же из этих четырнадцати втирает мне очки.
  
  Я прошел в приемную. Милка и Винни, утомленные бездельем, лениво передвигали по шахматной доске черные и белые кругляшки. Увидев меня, Милка смутилась и непроизвольным движением попыталась сокрыть от моих глаз свой дисциплинарный грешок. В результате доска полетела на пол, а шашки раскатились по всей комнате.
  
  - Уж если играть в рабочее время, - назидательно сказал я, - так не в шашки, а в морской бой.
  
  Морской бой - игра совершенно замечательная. Во-первых, клевая и не приедается. А во-вторых, чрезвычайно удобная: играй себе на уроке, на лекции, на собрании, на рабочем месте - где хочешь. Поймать с поличным практически невозможно. Чуть что - бумажку в карман пихнул и сидишь, посвистываешь.
  
  Я спросил, умеют ли они играть в морской бой. Они не умели. Я обалдел: ну и придурки! У нас в морской бой каждый первоклашка режется, а к моменту получения аттестата ребята становятся настоящими асами. А тут - такое непроходимое невежество. Остаться равнодушным к несчастью этих двоих я, конечно же, не мог.
  
  Я вырвал из блокнота парочку листочков и вкратце обрисовал придуркам правила игры. "Коллеги" пришли в неописуемый восторг. Я сказал:
  - Играть будете завтра. А сейчас - за работу. Зайди-ка в кабинет, - обратился я к Винни. - Дело есть.
  
  - Мне нужен фотоаппарат со скрытым объективом, - поведал я своему помощнику, после того как мы удобно устроились в креслах. - В портсигаре, авторучке, зажигалке или брелоке для ключей - все равно где, лишь бы штука была удобной и не вызывала подозрений. Сечешь?
  
  Толстяк согласно кивнул.
  
  - Да, сэр.
  
  - К утру достанешь?
  
  - Непременно, сэр.
  
  
  Глава 24
  
  Миссис Каннимед сидела на диване в своей собственной гостиной и внимательно разглядывала разложенные на трехногом столике фотографии. Снимков было ровно четырнадцать - семеро мужчин и столько же женщин.
  
  Сегодня у старушки выходной, и мне пришлось буквально вывернуться наизнанку, чтобы добыть ее домашний телефон. Слава Богу, дальше все пошло как по маслу: консьержка оказалась дома и охотно согласилась меня принять. И вот я, как последний пай-мальчик, тихонько сижу в сторонке и жду, когда миссис Каннимед вынесет свой вердикт.
  
  Весь вчерашний день я названивал по телефону и устраивал встречи. К вечеру я почти издох, однако все четырнадцать подозреваемых прочно сидели у меня в портсигаре. Небольшой такой портсигарчик, позолоченный, по внешнему виду ни за что не скажешь, что это фотик! И, между прочим, очень удобный. Открываешь крышку, предлагая собеседнику сигаретку, и просто нажимаешь большим пальцем на кнопочку. Все, кадр снят. А подозреваемый тебя же еще и благодарит: покурил на халяву, дай Бог здоровьичка.
  
  К утру фотографии были готовы. Винни постарался - проявил и отпечатал. Небось, всю ночь под лампой сидел. Я же говорю: у меня не помощник, а просто золото. Надо будет парню благодарность объявить. Или грамотой наградить - "За самоотверженный труд в неурочное время".
  
  - Так Вы говорите, один из этих людей вошел в дом от шести до половины девятого? - рассеянно спросила миссис Каннимед.
  
  Я подошел и осторожно примостился на диван рядом со старушкой.
  
  - Вошел от шести до семи, - уточнил я. - А когда вышел - неизвестно.
  
  Консьержка внимательно вгляделась в лицо Денни Юдина и покачала головой.
  
  - Нет, тот блондин был совсем другой.
  
  - Женщин Вы уже просмотрели?
  
  - Да, сэр.
  
  - И что?
  
  - Эти дамы в дом не входили, сэр.
  
  - Вы уверены?
  
  Консьержка кивнула. Она взяла стопку "дамских" фотографий и разложила снимки на столике.
  
  - Вот этих девиц, - она ткнула пальцем в бывших любовниц Эдди-боя, - я знаю, в свое время они частенько к нам захаживали. Но только не в тот четверг, сэр. В тот четверг их там не было, сэр, за это я могу поручиться. - Собрав фотографии в стопку, она отложила их в сторону. - А вот эту женщину, - она указала на Кейт, - я не знаю. Но в четверг ее тоже не было - такую красавицу я бы непременно запомнила.
  
  По поводу мужчин старушка была столь же категорична. По словам миссис Каннимед, ни один из них в тот злополучный вечер мимо нее не проходил. Старуха клялась, божилась и даже готова была присягнуть на Библии, что дело обстояло именно так, как она говорила.
  
  Выслушав заключение миссис Каннимед, я просто сник. Совершенно подавленный, я сидел на диване и тупо смотрел в одну точку. В голове, как заведенная, вертелась только одна мысль: "Этого не может быть!"
  
  Консьержка собрала фотографии и, аккуратно уложив в конверт, подала мне. Совершенно машинально я принял из ее рук пакет и положил к себе на колени. Вероятно, я должен был встать и откланяться. Мне это и в голову не пришло. Я как будто выпал из действительности. Я забыл, что сижу в чужой квартире, я не видел, что хозяйка в нетерпении ждет, когда же я наконец уйду и предоставлю ее самой себе.
  
  Совершенно не помню, как я очутился на улице - вероятно, миссис Каннимед кликнула соседку и вдвоем они вынесли меня на руках.
  
  Я сидел перед подъездом на корточках, пакет с фотографиями мирно покоился на моих коленях. Я встал и, шатаясь, побрел к своему "БМВ".
  
  Контора встретила меня мерными возгласами:
  - Мимо. А 4.
  - Мимо. Г 7.
  - Мимо. И 10.
  - Ранен.
  - И 9.
  - Ранен.
  - И 8.
  - Убит.
  
  Бросив на меня быстрый взгляд, Милка тут же вскочила и всплеснула руками.
  
  - Сэр! Да на Вас лица нет!
  
  Вдвоем с Винни они донесли меня до моего рабочего места и долго потом Милка утешала меня и отпаивала крепчайшим кофе.
  
  К вечеру, однако, я оклемался, по крайней мере, шарики в моей голове закрутились, а извилины начали подавать признаки жизни, хотя и слабые. Короче говоря, я начал думать.
  
  В том, что Эдди убил кто-то из его знакомых, я ни минуты не сомневался. Весь круг его гринтаунских знакомств - в этом я был твердо уверен - был обозначен в моем списке, содержавшем семь женских имен и столько же мужских. В свой последний раунд по подозреваемым я не поленился и буквально выпотрошил каждого на предмет, с кем общался покойный Эдди-бой. Ни одного дополнительного имени я не получил! Значит, убийца был одним из четырнадцати. Почему же миссис Каннимед не опознала его? Или ее? Ответ напрашивался сам собой: убийца мог изменить свою внешность. Да, - устало подумал я, - в лоб тебя не возьмешь, приятель! Что же мне в таком разе делать? Вдруг меня осенило. А не поговорить ли мне с Томпсоном-старшим? - подумал я. - Покопаюсь в Эддином прошлом, глядишь, и потянется ниточка к кому-нибудь из моих подозреваемых. Мысль показалась мне интересной, и я решил ехать в Хаммервилль на следующее же утро.
  
  Кликнув помощника, я уведомил его, что завтра мы едем в "командировку" и велел позаботиться о технической части в виде карты, компаса или другого какого барахла, которое может нам с ним понадобиться.
  
  
  Глава 25
  
   Хаммервилль произвел на меня довольно приятное впечатление, по крайней мере та его часть, которую мы посетили. Аккуратные, ухоженные улочки, утыканные премиленькими двухэтажными коттеджами. Все так чинно-благородно: кругом заборчики, клумбочки, газончики и все такое прочее.
  
  Ровно в таком коттеджике, за ослепительно белым штакетником, мы и нашли мистера Патрика Томпсона. Точнее, я нашел, потому что Винни я оставил в машине.
  
  Патрику было под семьдесят. Несмотря на то что он был весь седой и сморщенный, энергия била из него ключом. Взгляд его серых глаз был ясен, речь остроумна, движения порывисты.
  
  Как ни жаль мне было огорчать старика, но пришлось рассказать ему все: и про убийство Эдди, и про арест Салливана. Смертью младшего сына, как мне показалось, Патрик не слишком опечалился, но вот новость об аресте Салли просто вывела его из себя.
  
  - Салли не убийца, - воскликнул он, гневно сверкнув глазами. - Можете мне поверить, уж я-то знаю своего сына.
  
  Я терпеливо объяснил старику, что полностью с ним согласен и что бьюсь уже вторую неделю, пытаясь распутать это дело и снять обвинение с его любимого отпрыска.
  
  Папаша сразу начал хлопотать, потащил меня на кухню и принялся потчевать чаем. За чаем мы и разговорились. Я сказал:
  
  - Расскажите мне все, что Вы знаете об Эдди Томпсоне. Школьные годы можете опустить.
  
  - Эдди - паршивая овца, - начал Патрик. - Он покрыл позором мое доброе имя. Неблагодарная тварь. Чего я только для него не делал! Я отдал его в лучшую частную школу, я заплатил за его обучение в колледже, я всегда был готов помогать ему и советом, и деньгами. - Старик тяжело вздохнул и подергал себя за подбородок. - Гнилой корень, - сказал он с горечью. - Сколько ни поливай, плодов не будет. Такие надо рубить без сожаления.
  
  Я малость прибалдел: он что, рад, что сыночка прикончили?!
  
  Старик между тем продолжал:
  - Он отучился в колледже всего три месяца. Потом сбежал. Его искали полгода. Все это время он прожил на правах альфонса у одной богатой вдовы. В Бэрриморе. Полиция вернула блудного сына домой. Однако долго он здесь не задержался. Прихватив из дома все деньги, которые смог найти, негодяй скрылся. На этот раз он прятался более искусно - вообще из дому не выходил. Его обнаружили чисто случайно. Тоже у вдовы, на этот раз - в Элстауне.
  
  Вскоре, однако, Эду исполнилось восемнадцать, и парень мог больше не опасаться преследований со стороны родителей и полиции. Вернувшись в Элстаун, он начал промышлять сутенерством.
  
  Патрику трудно было смириться с тем, что его собственный сын своим поведением "пачкает" его, Патрика, безупречную репутацию. Пару раз он ездил в Элстаун, разговаривал с Эдом, просил и умолял вернуться домой или хотя бы сменить профессию. Напрасный труд - Эдди выставил отца за дверь да еще и обругал впридачу. Больше с сыном Патрик не встречался. Время от времени жена рассказывала про сыночка очередную сплетню, но два года назад супруга умерла, и с тех самых пор об Эдди не было ни слуху ни духу.
  
  Закончив рассказ, старик пригладил свою пышную шевелюру и откинулся на спинку стула.
  
  - Где он обретался в Элстауне, не знаете?
  
  - Он околачивался в стриптиз-клубе и поставлял тамошних девочек постояльцам городских отелей.
  
  - Как назывался этот клуб, не помните?
  
  - "Золотое руно".
  
  Я удовлетворенно кивнул. Записав информацию в "детективный" блокнот, я распрощался со стариком и вышел на улицу.
  
  В Элстаун мы попали ближе к вечеру. Клуб "Золотое руно" вальяжно расположился на центральной площади города, в одном ряду с банком, трехзвездочным отелем и большим универмагом.
  
  В клубе было людно, шумно и душно. Официанты сновали между столиками, отоваривая клиентов выпивкой и закуской. В ожидании представления публика ела, пила и галдела.
  
  Я поймал одного официанта, нежно обнял его за талию и сунул ему за манишку доллар.
  
  - Мне нужен хозяин этого заведения.
  
  Служитель кивнул и моментально испарился.
  
  Минутой позже ко мне подошел нагловатый субъект, расфуфыренный и расфранченный, что твой павлин.
  
  - Томас Гарди, - представился он.
  
  Я сунул ему свою визитку.
  
  - Давно ли Вы владеете этим милым заведением? - спросил я.
  
  - Пять лет.
  
  - Вы помните такого Эдди Томпсона? - Я протянул Тому фотографию.
  
  Парень ухмыльнулся во весь рот.
  
  - Еще бы. Он приносил мне порядочный доход.
  
  - Насколько я понял, Эдди имел здесь довольно широкий круг женских знакомств.
  
  - Девчонки-то? - снова ухмыльнулся Томас. - Да они все были у него на крючке.
  
  Я достал фотографии подозреваемых и отобрал из них "дамские".
  
  - Посмотрите, пожалуйста, - я протянул парню снимки. - Не водил ли Эдди знакомство с какой-нибудь из этих девушек?
  
  Внимательно изучив каждое фото, Томас вернул стопку мне.
  
  - Ни одна из этих девиц никогда не работала в моем клубе, - решительно сказал он.
  
  Я упал духом.
  
  - Быть может, Эдди сутенерствовал еще в каком-нибудь заведении? - с надеждой спросил я.
  
  Хозяин стриптиза отрицательно покачал головой.
  
  - Нет, в чужие дела мы не лезли. С этим у нас был полный порядок.
  
  Чисто машинально, безо всякой надежды, я протянул собеседнику фотографии мужчин - приятелей Эдди.
  
  - Может, Вы припомните кого-нибудь из этих ребят?
  
  - Нет, - Томас протянул снимки обратно. - Никогда не встречал этих людей.
  
  В полном недоумении я вышел на улицу. Опять фиаско! А так хорошо все начиналось! Ниточка, которую дал мне папаша Томпсон, казалась весьма многообещающей. Однако не успел я за эту ниточку потянуть, как она тут же оборвалась.
  
  Домой мы ехали в полном молчании. Я пребывал в самом мрачном расположении духа. Все, финита ля комедиа. Я исчерпал все свои возможности, абсолютно все. Четырнадцать подозреваемых: семеро женщин, столько же мужчин. Я досконально проверил каждого, я их всех просто выпотрошил и разложил на составляющие. У каждого из четырнадцати - солидное алиби. Ясное дело, кто-то из них врет. Но кто? Как я могу это определить? Мотив? Но мотив был у каждого, кроме, разве что, миссис Томпсон, которая никаким боком не вписывалась в убийство с целью ограбления.
  
  В бессильной ярости я сжал кулаки. Ни единой зацепки! Ни в настоящем, ни в прошлом. Прошлое! Прошлое здорово меня подвело, а я так на него надеялся! Но, судя по всему, ни один из подозреваемых не корешился с Томпсоном, когда тот занимался своим грязным бизнесом. Не осталось ни единой ниточки, за которую я мог бы попытаться потянуть. Не осталось ни малейшей надежды распутать это коварное убийство.
  
  
  Глава 26
  
  Домой я вернулся что-то около полуночи. Мне не хотелось ни есть, ни спать. Все было гадко, просто отвратительно. Мерзким казался воздух, который я вдыхал, гнусным казался диван, на котором я сидел, да и сам себе я казался мелким, никчемным, отвратительным существом, ни на что не годным и ни к чему не способным.
  
  Я прошел в гостиную, выгреб из бара две бутылки виски и с холодной ненавистью перелил их содержимое себе в глотку.
  
  Очнулся я в луже собственной блевотины. Сказать, что мне было плохо - значит, не сказать ничего. Мне было так гадко, что я не могу выразить этого известными мне словами. Мой желудок безжалостно скручивало и выворачивало наизнанку, моя голова с каким-то диким упорством норовила расколоться на две половинки, мои руки и ноги нещадно ломило, а во рту было такое ощущение, будто я разжевал дохлую лягушку, но почему-то забыл выплюнуть.
  
  Агония продолжалась несколько часов. Я на полном серьезе думал, что умру. Более того, я этого страстно желал - так мне было плохо. Потом меня отпустило и я провалился в пустоту.
  
  Очнулся я в собственной постели. Сара сидела у изголовья кровати и украдкой утирала слезы.
  
  Я вытер свои и попросил принести мне воды и лимон. Служанка с такой скоростью бросилась исполнять мое желание, как будто оно было предсмертным. Она носилась со мной как курица с яйцом - поила с ложечки и гладила по голове. К ночи я оклемался окончательно. В голове моей прояснилось, и я начал думать.
  
  Я начал с самого начала. Я перебрал в своей памяти все, даже самые незначительные события, которые произошли с той памятной субботы, когда я обнаружил себя лежащим в чужой одежде, на чужом диване и в чужом кабинете. Я вспомнил до мельчайших подробностей все те беседы, которые я вел с Салливаном, со свидетелями, с подозреваемыми, с полицией - словом, со всеми, кто мог иметь хоть малейшее отношение к делу. Я тщательнейшим образом проанализировал колоссальный массив информации, и сделал это не один раз.
  
  В какой-то момент у меня возникло ощущение, что ключ к разгадке убийства - у меня в руках, точнее - в голове. Какая-то мелкая деталь, какой-то незначительный штрих, который засел глубоко в подсознании. Что-то такое было - может, интонация, может, неосторожно сказанное слово, может, деталь одежды... В который раз, кропотливо и досконально, я выстраивал в голове длиннющую цепочку событий, разговоров, визитов, встреч... Но искомая деталь упорно от меня ускользала.
  
  К утру мои мозги были на грани кипения, а голова снова раскалывалась от боли. Целая ночь напряженных размышлений не принесла ни малейших плодов.
  
  Я встал с постели и, с трудом передвигая свои "ватные" конечности, поплелся в кухню. Завтрак, поджидавший меня на столе, источал какой-то совершенно непереносимый, тошнотворный аромат, и я велел немедленно унести его обратно взад. Выпив три стакана сока и сожрав неочищенный лимон, я прошел в гостиную и напялил на себя черную рубашку и черный костюм.
  
  Сегодня у меня был день траура. Детектив Ванья Холоднофф приказал долго жить. Или, говоря по-научному, откинул копыта. А может, просто сыграл в ящик, кто его знает. Моя блестящая карьера сыщика благополучно завершилась, так и не успев начаться. Жалко, конечно, но что поделаешь? Выше головы ведь не прыгнешь. Ну не по зубам оказалось мне это убийство, что ж теперь - кровью блевать? Надо смириться. Смириться, отдать долги и - возвращаться домой.
  
  Как мне вернуться домой из этой паршивой Америки 1960-го года, я совершенно не представлял. Что же касается долгов, то здесь все было предельно ясно. Тысячу долларов задатка, которую я получил от миссис Томпсон, следовало вернуть владелице.
  
  С бьющимся сердцем я поднял телефонную трубку и позвонил Кейт. К счастью, моя клиентка (теперь уже бывшая, с горечью подумал я) оказалась дома.
  
  
  Глава 27
  
  Через полчаса я поднимался по парадным ступеням томпсоновского вычурного особняка. Я шел сгорбившись, низко опустив голову и безвольно свесив свои длинные руки.
  
  Увидев мою жалкую фигуру, хозяйка отшатнулась и всплеснула руками.
  
  - Господи, что случилось?
  
  Я молча пожал плечами. Кейт засуетилась. Она провела меня в "красную" гостиную, усадила в кресло и велела подать бренди. Понурый и мрачный сидел я в кресле, уперев глаза в пол и думая, с чего начать и как мне сказать ей то, что я должен был сказать. Кейт молча сидела напротив, глядя на меня с недоумением и жалостью.
  
  Так, не двигаясь и не говоря ни слова, мы просидели с ней несколько минут. Молчание становилось тягостным. Я чувствовал, что должен что-то сказать. Но я не мог сказать ей это. Я не стыдился признаться в своем поражении, вовсе нет. Но мысль о том, что я бросаю ее в беде, что я убиваю в ней последнюю надежду, что я подписываю смертный приговор ее мужу - эта мысль была мне просто невыносима. И тем не менее атмосферу следовало разрядить. Иначе в комнате могла полыхнуть молния.
  
  - Я... - залепетал я сам не зная что, - я хотел спросить... - на секунду я замолчал, судорожно придумывая, что бы такое спросить. - Вы родом откуда? - вдруг ни с того ни с сего выпалил я.
  
  Кейт широко раскрыла глаза.
  
  - Я? - тихо переспросила она. - Почему Вы спрашиваете? Это так важно?
  
  - Нет, нет, что Вы! - забормотал я. - Это совершенно неважно. Зачем мне Ваши секреты, скажите на милость?
  
  - Ну что Вы, какие секреты, - мягко возразила Кейт. - Никаких секретов нет. Родом я из Кордейла, если Вам это так интересно.
  
  - Да? - тупо промямлил я. - А где это?
  
  - Далеко, - улыбнулась Кейт. - Отсюда километров двести - двести пятьдесят.
  
  Я еще раз подумал: "Бедная девочка! Скоро останется одна-одинешенька".
  
  - Родители-то хоть живы? - сочувственно спросил я.
  
  - Нет, - нехотя призналась Кейт. - Оба умерли, к сожалению.
  
  В комнате снова повисло молчание. Я встал. От жалости к этой одинокой, несчастной женщине мое сердце буквально разрывалось на части. Это было невыносимо. Надо было кончать эту пытку.
  
  Достав из кармана пачку долларов, я осторожно положил деньги на кресло.
  
  - Это задаток, - сказал я, трусливо отведя взгляд. - Расследование зашло в тупик. Больше ничем не могу Вам помочь. Прощайте.
  
  Я повернулся и пошел к выходу. Мои глаза рассеянно скользнули по большой застекленной фотографии, висевшей слева от косяка. Изумительная фотография. На секунду я остановился, чтобы в последний раз полюбоваться пленительной красотой миссис Томпсон. Я посмотрел на запечатленную красавицу и вдруг почувствовал, что у меня напрочь отвалилась челюсть, а по спине потоками хлынул пот. Сделав над собой невероятное усилие, я захлопнул варежку и, стараясь унять противную дрожь в коленках, поспешно заковылял к выходу.
  
  Дальше было такое - не увидишь и в кино. Я как впечатал газ до отказа, так и не отпускал до самой конторы. Разумеется, полиция тут же села мне на хвост. Но эти полудурки так и не смогли меня догнать. Куда там!
  
  Я вихрем ворвался в контору и доверительно сообщил:
  - Сейчас прибудет мой почетный эскорт. Надо оказать им достойный прием.
  
  Винни понимающе кивнул.
  
  - Сильно превысили, сэр?
  
  - Не знаю, друг. Прибор зашкалило.
  
  Я прошел в кабинет и швырнул себя в кресло.
  
  - Объявляется торжественная порка! - громко провозгласил я.
  
  Засим последовал прелюбопытнейший монолог.
  
  "Ну и болван же ты, братец! Другого такого, наверное, на всем белом свете не сыскать. А кликуху-то, погляди, какую себе взял - "Пентиум". Да какой ты "Пентиум"? Пентюх ты самый натуральный, а не "Пентиум"! И такому идиоту поручили расследование! Это ж надо подумать! Видно, умные люди совсем на свете перевелись, одни дебилы остались.
  
  А все похоть твоя проклятая. Одни девки на уме. То одна, то другая, то третья. Вот и думаешь - головой, да не той.
  
  Ну, что ты скажешь в свое оправдание? Молчишь? Правильно молчишь. Говорить-то нечего. То-то и оно.
  
  А припомни-ка, в ту среду, когда ты первый раз приперся в эту гребаную резиденцию, сколько ты тогда стоял и на портрет пялился? А? Молчишь? А я скажу. Минут пять, а то и больше. Только вот интересно, куда ты, кобель паскудный, смотрел? Это ж только подумать: целых пять минут на одну харю глазел, а серег в ушах не заметил! Висят в ушах звезды золотые, брильянтами сверкают, а он глядит, как баран на новые ворота, и ни хрена не замечает. Слона не приметил, детектив недоделанный! Все больше глазками да носиком восторгался. Вот она тебе своими глазками голову и заморочила. Ох, ну и детектив! Умора! Ему улику крупным планом дают, а он варежку разинул, слюни пускает: "Какие перышки, какой носок!..."
  
  Целую неделю с уликой в голове ходил и хоть бы хны. Сто лет бы еще проходил и на дух не вспомнил. Да, спасибо, гонорар возвращать поехал. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
  
  Эх, горе луковое! Тьфу!"
  
  Я выдвинул ящик стола и достал подвески. В ярком солнечном свете серьги засверкали мириадами ослепительных "слезинок". Я смотрел на них с такой невыразимой нежностью, с какой любвеобильная мать смотрит на долгожданного первенца.
  
  Я был почти полностью уверен, что серьги принадлежат миссис Томпсон. Впрочем, проверить это не составляло большого труда.
  
  - Винни!
  
  - Да, сэр.
  
  - Мне нужно в тюрьму. Немедленно.
  
  - Попробую устроить, сэр.
  
  
  Глава 28
  
  Через час я демонстрировал свою находку Салливану. Тот не сомневался ни минуты.
  
  - Эти серьги я подарил Кейт на двадцатипятилетие, - поведал он. - 15 февраля прошлого года. - Видите, - пояснил он, перевернув сережки застежками кверху, - у одной серьги отломана дужка.
  
  Неожиданно его глаза округлились.
  
  - Но позвольте, - удивленно воскликнул он. - Как эти серьги попали к Вам? Ведь Кейт отдала их в ремонт.
  
  - Эти милые вещицы, - спокойно сообщил я, - были найдены в квартире покойного Эдди.
  
  - Что?! - Салливан в изнеможении откинулся на спинку стула, его лицо пошло нездоровыми фиолетовыми пятнами.
  
  Я сказал:
  - Салли, я даю Вам честное слово, что я вытащу Вас из этой дыры. Но только при одном условии: Вы не будете мне мешать.
  
  - Что я должен делать? - покорно спросил он.
  
  - Прежде всего, сохранить в тайне наш сегодняшний разговор.
  
  Томпсон кивнул.
  
  - Далее. Сегодня утром я вернул задаток Вашей супруге. На нее я больше не работаю. Отныне я работаю на Вас, и по завершении дела Вы заплатите мне столько, сколько сочтете нужным. Согласны?
  
  Салливан кивнул.
  
  - И последнее. Ваша жена не должна знать о нашей договоренности и о наших встречах.
  
  - Хорошо.
  
  Мы распрощались, и я помчался обратно в контору.
  
  Итак, серьги принадлежали Кейт. Ну и что с того? Может, Эдди-бой их просто украл? Украл?! Зачем тогда говорить мужу, что серьги отданы в ремонт? Нет, серьги Эдди не крал.
  
  Картина складывалась предельно простая. Эдди шантажирует Кейт, та откупается драгоценностями. В какой-то момент парень переходит границы (возможно, он и в самом деле покушался на ее честь), Кейт убивает его и забирает назад свои сокровища.
  
  Прекрасно, но ведь у Кейт железное алиби - с шести до восьми она мирно спала в своей постели. Кстати об алиби: не уточнить ли нам кое-какие детали?
  
  Я сорвался с места и выскочил на улицу. Ровно через пятнадцать минут я был на Грин Хиллз. Припарковав автомобиль в сторонке, я спрятался на заднем сиденье и приготовился ждать.
  
  Не прошло и двух часов, как широкие ворота усадьбы Томпсонов отворились, и на улицу выкатился черный блестящий лимузин.
  
  Подождав минут десять для мелкобуржуазного приличия, я вышел из машины, перемахнул через ограду и быстро зашагал к парадному.
  
  Марта моему приходу нисколько не удивилась. Я затащил горничную в "голубую" гостиную и усадил в кресло.
  
  - Марта, Вы любите своего хозяина?
  
  Лицо старой служанки растеклось в умильно-печальную гримасу.
  
  - Ах, сэр, я служу мистеру Салли почти пятнадцать лет. Бедный, бедный хозяин, мне так жаль его.
  
  Старушка испустила тягчайший вздох и смахнула со щеки прозрачную слезинку.
  
  - Вы верите в то, что он убил своего брата?
  
  - Господь с Вами, сэр! Мистер Салли и мухи не обидит.
  
  - Вы хотите, чтобы его выпустили из тюрьмы?
  
  Марта вскинула на меня свои добрые, глупые, какие-то щенячьи глаза.
  
  - Я молюсь об этом каждую ночь, сэр, - с чувством сказала она.
  
  - Тогда Вы должны мне помочь.
  
  - Что надо делать, сэр?
  
  - Во-первых, ни в коем случае не рассказывать хозяйке, что я здесь был.
  
  - Хорошо.
  
  Я впился в служанку цепким взглядом и медленно проговорил:
  
  - Помните, мы обсуждали с Вами тот день, когда убили Эдварда? - Марта кивнула. - Это был четверг, 14 марта. Вы сказали, что в семь часов поднялись в спальню миссис Кейт и увидели, что она спит в своей постели. Так?
  
  - Да, сэр, - согласно закивала старуха.
  
  - Вы уверены, что это была именно миссис Кейт?
  
  - Разумеется, сэр, - сказала она уверенно.
  
  - Вы готовы в этом поклясться?
  
  - Да, сэр.
  
  - Вы видели ее лицо?
  
  - Нет, сэр, хозяйка лежала на боку. Видать, замерзла, бедняжка: накрылась одеялом с головой, так что лица ее я, конечно, не видела.
  
  Я отпал. Вот так фенька: лица не видела, но поклясться готова! Да мало ли кто там лежал! Ох, уж эти мне доверчивые преданные слуги! Я продолжал допрос:
  
  - Вы не подошли к ней?
  
  - Зачем? - удивилась Марта. - Я тихонько позвала, миссис Кейт не ответила. А подходить? Зачем мне было подходить? - пожала плечами служанка. - Она ведь сказала, чтобы я ее не будила. Ну вот, я прикрыла дверь и спустилась вниз.
  
  Я кивнул. Все гениальное просто. Как три копейки.
  
  - У миссис Кейт, разумеется, есть своя машина? - обратился я к Марте.
  
  - Да, сэр, черный лимузин.
  
  - После шести она, случаем, не отъезжала?
  - Нет, сэр, это исключено. Все это время я была в "красной" гостиной, а она смотрит прямо на гараж. Нет, сэр, машина весь вечер простояла в гараже, сэр.
  
  - А почему, собственно, Вы убирались в "красной" гостиной? - подступил я к Марте. - Ведь, насколько я понял, уборка не входит в Ваши обязанности?
  
  - Вообще говоря, нет, сэр. Но в тот день миссис Кейт так расчихалась... Пыли, говорит, слишком много. Вот и попросила меня протереть безделушки. Ведь уборщицы к тому времени уже ушли.
  
  Я удовлетворенно кивнул. Картина проясняется. Загнала Марту в "красную" гостиную, откуда не виден задний двор, по боковой лесенке тихонько спустилась вниз и через черный ход выскользнула в сад.
  
  - На улицу можно выйти только через ворота? - спросил я служанку.
  
  - Еще есть калитка, сэр. Она выходит на параллельную улицу.
  
  Так я и думал. Ускользнула через калиточку, взяла такси и рванула на Стьюарт стрит.
  
  Оригинальная комбинация. Но не слишком надежная. А если бы горничная подошла к кровати? Однако Марта не подошла - значит, расчет был правильным.
  
  Погруженный в свои мысли, я не заметил, что Марта продолжает бормотать себе под нос. Я прислушался.
  
  - Эта "красная" гостиная, сэр, миссис Кейт просто не может в ней находиться - все время чихает. По-моему, у нее просто аллергия на красный цвет. Пыль тут совсем ни при чем, сэр. Там и пыли-то никакой нет. В пятницу она снова заставила меня протирать безделушки, так вот...
  
  Я навострил уши.
  
  - В пятницу 22-го числа?
  
  - Да, сэр.
  
  В пятницу убили Норму Линдсей, от семи до восьми вечера. Полиция до сих пор в недоумении: абсолютно никаких концов. Неужели Кейт?
  
  - Так-так, - подбодрил я старушку, - а сама миссис Томпсон, вероятно, отправилась спать?
  
  - Совершенно верно, сэр.
  
  - Когда это было?
  
  - В половине седьмого, сэр.
  
  - И Вы, конечно, поднимались наверх, когда Вам потребовалась помощь?
  
  - Нет, сэр, не поднималась. Я не стала снимать эту большую вазу, сэр. Зачем снимать вазу, если она чистая?
  
  - И когда миссис Кейт вернулась?
  
  - Вернулась? Что Вы имеете в виду, сэр? - удивленно переспросила Марта. - Хозяйка спустилась к ужину, как обычно, в восемь.
  
  Я распрощался с Мартой, напоследок напомнив ей еще раз, чтобы держала рот на замке.
  
  - Иначе, - зловеще сказал я, - Ваш хозяин никогда не вернется домой.
  
  Услышав мои слова, Марта побледнела как полотно и перекрестилась.
  
  - Буду молчать как рыба, сэр, - пролепетала она помертвевшими от страха губами.
  
  
  
  
  Глава 29
  
  Было еще не поздно, и я вернулся в контору.
  
  Итак, совершенно очевидно, что Эдди-боя убила Кейт. Во всяком случае, алиби у нее нет. Я вспомнил простодушную Марту и рассмеялся. "Видать, замерзла, бедняжка!"
  
  Да эта бедняжка - та еще штучка! Расчетливая, хладнокровная, безжалостная тварь! Двоих укокошила, третьего засадила в каталажку. А ведь Салли в тюрьме и года бы не выдержал, со своим больным сердцем. И она прекрасно об этом знала - сама мне пожаловалась. Да еще и слезу пустила для спектаклю, паскудная душонка! Нет, ну до чего же натурально играет - просто актриса голливудская! Мурлин Мурло! Вспомнив, как искусно Кейт навешивала мне лапшу на уши и водила за нос, я матюгнулся, причем так смачно и грубо, что даже сам удивился. Никогда не думал, что сумею завернуть такое, пятиэтажное.
  
  Ладно, - зло подумал я, - эмоции оставим на потом. Займемся делом.
  
  Я попытался восстановить картину преступления. Итак, Эдди шантажирует Кейт, дамочка откупается драгоценностями. В какой-то момент Кейт решает покончить с шантажистом, а заодно и избавиться от мужа. Старый, больной, вечно поглощенный делами - да он ей на хрен был не нужен. А тут представьте: молодая красивая женщина становится богатой вдовой. Да весь этот паршивый Гринтаун валялся бы у ее ног штабелями!
  
  И дамочка придумывает весьма хитроумный план. Спровоцировав Эдди на ухаживания, она сеет между братьями раздор. Держу пари, в ту памятную среду Эдди приехал на Грин Хиллз по приглашению самой миссис Томпсон. А та разыграла перед слугами тщательно подготовленный спектакль. Заставить Салливана поехать к Эдди выяснять отношения было совсем несложно. Достаточно было наговорить на братца гадостей покруче. Разумеется, за ужином они все обсудили и Кейт знала, что муж поедет к брату после работы, то есть ровно в семь. Знала она также, что братья поднимут грандиозный скандал, что у Салли будет великолепный мотив и что супруг непременно засветится перед консьержкой. Одним словом, злодейка подстроила мужу такую страшную ловушку, из которой тому навряд ли удалось бы выбраться.
  
  Консьержка не опознала миссис Томпсон, когда я показывал ей фотографии подозреваемых. Надо думать, не такая она дура, чтобы светиться - как пить дать, нацепила парик и темные очки.
  
  Чем эти двое занимались до прихода Салливана, я не знаю. Полагаю, что кувыркались в Эддиной койке. Это было бы разумно: ведь бдительность жертвы следовало усыпить. Кстати, - я стукнул себя кулаком по лбу. - Кейт ведь черненькая, а я ни разу и не подумал о ней как о возможной убийце; вроде и в койке с ней не валялся, и все же мою бдительность она усыпила капитально!
  
  Итак, в 7.25 заявляется братец Салли. Эдди взбешен. Ну еще бы - оторвали от сладкого. Пока братья препираются в прихожей, Кейт заправляет постель и вскрывает шкатулку с драгоценностями. Как только за мужем захлопывается дверь, мадам делает свое черное дело, надевает парик и очки и скоренько сматывает удочки.
  
  Представив себе эту милую картинку, я восхищенно присвистнул. Судя по всему, дамочка действовала решительно и быстро. Ведь она должна была вернуться домой раньше Салли. Задворками прокрасться к черному ходу и незаметно подняться к себе в спальню. Да, для такого номера надо иметь железную волю и стальные канаты вместо нервов.
  
  Представляю, как она, должно быть, погоняла таксиста, который, скорее всего, весь вечер ждал ее где-нибудь на углу. Я раскрыл карту и прикинул: от Грин Хиллз до Эдди расстояние примерно такое же, как до моей конторы. А я добрался оттуда за 20 минут. Почему же Салливан приехал домой только в 8.10? Выходит, он тащился до дома целых 35 минут!
  
  Я пулей вылетел на улицу и вскочил в авто. Машина рванулась вперед, как взбесившаяся лошадь. Следующие полтора часа я курсировал между "братьями", то и дело поглядывая на часы. Получалось, что в принципе от Эдди до Салли можно домчаться за 15 минут, разумеется если жизнь не особенно дорога. Если ехать просто быстро, дорога занимает 20 минут. Ну а Салли, надо полагать, - медленный ездок, если тащился до дома целых тридцать пять минут.
  
  Что ж, - подумал я. - Это вполне возможно. Некоторые люди патологически не выносят быстрой езды. Например, директор нашего ИПКИ, где я работаю, - полный и законченный "черепах". Мне нередко приходится ездить с ним на презентации, это просто мрак! Однажды я наблюдал, как водитель трамвая ввязался с нами наперегонки. Догадайтесь, кто выиграл. Разумеется, гроб с прицепом! Не понимаю, зачем такие люди вообще за руль садятся?
  
  Судя по всему, к никчемной породе "черепахов" принадлежал и мой незадачливый клиент.
  
  В контору я примчался усталый, но весьма довольный. Капризные факты и фактики мало-помалу складывались в разумную картину. Гадом буду, если Кейт не знала, что муж не выносит быстрой езды! На это и рассчитывала, хитрая лиса.
  
  Итак, с этим убийством все ясно. Теперь - Норма. Зачем понадобилось убивать девчонку? Ответ пришел без труда. В квартире явно что-то искали. Похоже, что фотографии. А Норма, скорее всего, подвернулась случайно, вот и получила вазой по кумполу. Значит, у Нормы искали фотографии. Но почему у Нормы? Почему не у Эдди?
  
  Я живо представил себе Эддину гостиную и в тот же момент мой железный кулак с силой обрушился на мою собственную голову.
  
  - Идиот, - ядоточивым голосом прошипел я. - Бабе цветы. Детям мороженое.
  
  Память услужливо выплюнула мой первый разговор с Салли Томпсоном. "Единственным его достоинством, - размеренным голосом вещал братец Салли, - была патологическая страсть к порядку..."
  
  Ну да, и при этом в шкафу у него наблюдался самый беспардонный свинарник! Парадокс! Я снова треснул себя по башке.
  
  - Факты надо не в кучу сваливать, - нравоучительным тоном поведал я, - а анализировать, сопоставлять и раскладывать по полочкам.
  
  Тонкое замечание, однако!
  
  Но вернемся к нашим баранам. Норма была убита, потому что у Эдди Кейт не нашла того, что искала, - одну или несколько фотографий. Предусмотрительный Эдди-бой отдал компромат на хранение своей возлюбленной. Идея хорошая, но девчонку жалко, - подумал я. - Пропала ни за понюшку табаку.
  
  Я подумал: а вдруг убийца ушла от Нормы не солоно хлебавши? Что тогда?
  
  Как безумный, я бросился к телефону и принялся с остервенением накручивать диск.
  
  - Алло! Патрисия?
  
  - Да. Кто это?
  
  - Детектив Холоднофф. Эдди не давал Вам, случаем, на хранение какие-нибудь фотографии или другие документы?
  
  - Нет. После того как он меня бросил, мы почти не общались.
  
  - Отлично. Молодец.
  
  Обзвонив всех Эддиных "бывших", я выяснил, что никому из них Эдди не давал на хранение ни фотографий, ни чего-либо другого. Я перекрестился. Значит, нашла. И убивать больше не будет. И на том спасибо.
  
  Я откинулся в кресле и закрыл глаза. Все-таки я молодец. Полдела сделал - вычислил убийцу. Теперь уже без дураков. Все фактики легли тютелька в тютельку, комар носа не подточит. Но это, конечно, цветочки. До ягодок еще пахать и пахать.
  
  Ни одной солидной улики против Кейт у меня не было. Следовательно, доказать, что она совершила два убийства, я не мог. Единственное, что я мог сделать, - это спровоцировать дамочку на третье.
  
  Самое поганое заключалось в том, что у меня не было ровно никакой информации. Какой компромат она искала у Эдди и его любовницы? Какие такие грешки и прегрешения она скрывает от добропорядочных американских граждан?
  
  "Да кому она нужна, твоя грязная шлюха!" - так, кажется, выразился Эдди-бой о жене своего брата. Не исключено, что это была не метафора. Возможно, в прошлом Эдди знавал ее именно в этом качестве. Вот только где и когда? В "Золотом руне", если верить его хозяину, Кейт никогда не работала. Где же тогда искать концы?
  
  Неожиданно я подскочил как ужаленный и издал малоизвестный боевой клич. Она ведь назвала мне свой родной город - Кордейл. Правда, родители ее давно почили, но как знать - могут быть братья и сестры, могут быть другие родственники. Отыщем школу, найдем училку. В общем, попробуем копнуть в Кордейле.
  
  
  Глава 30
  
  Солнце едва успело подняться над верхушками деревьев, а мы с моим "Винни-Пухом" уже тусовались в Кордейле. Городишко как две капли был похож на Элстаун. Можно было подумать, что оба-два строились по типовому проекту.
  
  Взяв помощника за отворот пиджака, я четко и ясно обозначил ближайшие цели.
  
  - Значит, так, - жестко сказал я. - Мне нужны адреса ближайших родственников Кейт Понс. Девица родилась в этом городе и наверняка тут есть учреждение, в котором зафиксирован этот замечательный факт. У нас такие заведения называются ЗАГСами, как это делается в твоей стране, я не имею ни малейшего понятия. Ты должен раскопать имена и, по возможности, адреса всех ее родственников. Имей в виду, что родилась она 15 февраля 1934 года.
  
  Итак, Винни отправился на поиски таинственной Книги Рождений, а я взялся инспектировать школы. В первых двух, куда я обратился, о Кейт Понс и слыхом не слыхивали. А вот в третьей удача наконец-то мне улыбнулась.
  
  - Да, - кивая седыми кудряшками, подтвердила старенькая очкастенькая директриса. - Девочка с таким именем у нас действительно училась. Девчонка была умная, но взбалмошная. И, я слышала, - старуха презрительно поджала губы, - что девочка плохо кончила. Безотцовщина, сэр, - со вздохом сказала она, - во всем виновата безотцовщина.
  
  - Разве у Кейт не было отца? - удивился я. - Насколько я слышал, он умер совсем недавно.
  
  - Да нет, - равнодушно возразила директриса, - нет у нее отца и никогда не было. А если не верите, - сердито прибавила она, - так спросите у самой миссис Понс...
  
  Я так и подпрыгнул.
  
  - Да разве ее мать жива? - потрясенно выдавил я.
  
  - А что в этом удивительного? - директриса смерила меня неодобрительным взглядом. - Молодая женщина, лет пятьдесят, не больше, с чего ей умирать-то?
  
  Я повеселел.
  
  - Где она живет, не знаете? - спросил я, глядя на старуху умильным взглядом.
  
  Директириса раскрыла адресную книгу.
  
  - Понсов у нас в городе двое, - с важностью поведала она, листая справочник. - Но эти, как сейчас помню, жили где-то здесь, поблизости. Да, вот, нашла, - продолжала она, ткнув пальцем в раскрытый талмуд. - Уэст авеню - нет, это не те. Ага, вот: Пиллоу стрит, дом 20. Это здесь, рядом. Как от нас выйдете, - пустилась объяснять она, - езжайте вниз до ближайшего перекрестка. Там повернете налево; через два светофора будет Пиллоу стрит.
  
  Я сидел на стуле и тихо млел. Не припомню, чтобы когда-нибудь я с таким удовольствием слушал женскую болтовню. Ее речь стекала бальзамом на мои душевные раны, и у меня было дикое желание вскочить и расцеловать это морщинистое, скукоженное, обезображенное временем личико.
  
  Однако на этот раз я сдержался. Я поднялся, приложил левую руку к груди и поклонился. Поклонился низко, почти до самого полу - "в землю", как говаривали встарь на моей исторической родине. Старуха глядела на меня со смешанным чувством удивления и страха: наверно, подумала, что я сбежал из психушки. Ее морщинистая рука, чисто инстинктивно, потянулась к телефонной трубке. Не дожидаясь, когда рассудительная дамочка вызовет перевозку с санитарами, я взял ноги в руки и поскорее дернул на улицу.
  
  Пиллоу стрит я нашел без труда. Миссис Понс оказалась маленькой болтливой толстушкой, которой явно не хватало общения. Выглядела она изумительно, и я подумал, что Кейт "похоронила" свою матушку явно преждевременно.
  
  - Я хотел бы задать Вам пару-тройку вопросов о Вашей дочери, - сказал я, ознакомив миссис Понс со своей визитной карточкой.
  
  - Вы ее разыскиваете? - Пухлое хозяйкино личико засияло неподдельной радостью.
  
  - М-м, - на секунду я замялся. - В каком-то смысле да, мадам.
  
  - О, - пропела дамочка своими пухлыми, ярко накрашенными губами. - Было бы так чудесно, если бы Вы ее нашли!
  
  Я согласно кивнул и приступил к допросу. На мои вопросы "матушка" отвечала более чем охотно. Да, Кейт росла настоящей красавицей. Во всей школе, да что там в школе - во всем городе другой такой было не сыскать. К тому же девочка была умна, чрезвычайно умна. Училась прекрасно, но была немного замкнута. Совершенно непонятно, как она умудрилась скатиться на самое дно. Работала стриптизершей в ночном клубе, подумать только! Такой позор на ее бедную седую голову!
  
  Я бросил взгляд на "маменькин" волосяной покров - ни единого седого волоса! Как видно, Понсиха была из тех, кто с удовольствием плачется в жилетку, но никогда ничего не принимает близко к сердцу.
  
  Между тем дама продолжала причитать. Бедняжка Кейт! Такая была способная, по математике задачки щелкала лучше всех. И память у девочки была отличная: любое слово могла без ошибок "прописать". И вот поди ж ты, такое несчастье. Наверное, девчонка попала в дурную компанию, не иначе. В одно прекрасное утро молча собрала вещички и была такова. Разумеется, миссис Понс страшно переживала по этому поводу. Но что она могла поделать? Кейт была взрослой девушкой и сама отвечала за свои поступки. Потом по городу поползли слухи, что Кейт работает стриптизершей в соседнем городе. Поговаривали даже, что она... ходит в элстаунские отели... Но это, конечно, наглая ложь. Просто девочке завидовали, потому и оговаривали. Зависть с людьми еще не такое делает! Что касается лично ее, то она в эти байки никогда не верила. Не верила тогда, не верит и сейчас. Да, сейчас... где-то она сейчас, ее бедная доченька? Как уехала из этого паршивого городишки, так будто в воду канула. Не звонит, не пишет, не навещает... Целых два года ни слуху ни духу.
  
  - Я даже не знаю, жива она или нет, - с грустью поведала толстушка, и ее ясные глазки наполнились слезами. - Было бы просто чудесно, если бы Вы ее нашли, сэр.
  
  Я посмотрел на тетку с жалостью и подумал: "Нет, не скажу. Пусть лучше страдает от тоски, чем от стыда". Впрочем, как знать, быть может, миссис Понс захочет сказать своей дочурке последнее прости, когда ту будут сажать на электрический стул? Ладно, на эту тему я еще подумаю.
  
  Мы сидели в просторной гостиной, обставленной просто, но со вкусом. Прямо передо мной, на каминной полке, стояла фотография в простенькой деревянной рамке. Потрясающей красоты блондинка с огромными голубыми глазами улыбалась мне нежной и застенчивой улыбкой.
  
  - Это ее сестра? - спросил я из чистого любопытства.
  
  - Сестра? - удивленно переспросила "матушка". - У Кейт нет ни братьев, ни сестер.
  
  - Кто же это?
  
  - Это Кейт.
  
  "Вы уверены?" - чуть было не выпалил я, но вовремя спохватился. Разумеется, она уверена - она же мать.
  
  Я задумчиво почесал затылок. Эта блондинка на камине не Кейт, во всяком случае, не моя Кейт - в этом не было никаких сомнений. У моей Кейт глаза миндалевидные и волосы как смоль черные, а эта, наоборот, блондинка, и глаза у нее - круглые, как блюдца. Интересно... Может, это не те Понсы? Помнится, директриса говорила еще про каких-то Понсов.
  
  - Вы не могли бы дать мне телефонный справочник? - вежливо попросил я.
  
  Я отлично понимал, что это наглость, но другого выхода у меня просто не было. Я подсел к телефону и набрал номер. Хозяйка смотрела на меня во все глаза.
  
  - Алло! У меня срочное сообщение для Кейт Понс, - с необыкновенной важностью заявил я. - Как я могу с ней связаться?
  
  На другом конце провода были терпеливы и благожелательны. По всей вероятности, произошла ошибка. В семье нет и никогда не было женщин, носящих имя "Кейт". К моему сведению, в городе есть еще одна семья Понс. Мне следует позвонить туда и попытать счастья с тем семейством.
  
  Я опустил трубку на рычаг и задумался.
  
  - Ваша дочь родилась 15 февраля 1934 года, не так ли?
  
  Миссис Понс согласно кивнула.
  
  Я взял с камина фотографию и положил на стол. Рядом я положил фотографию моей Кейт. Листочком бумаги я закрыл на обеих фотографиях верхнюю часть. У девушек остались видны только носы, губы и подбородки. И эти носы, губы и подбородки были абсолютно одинаковы!
  
  - Ваша дочь - натуральная блондинка? - поинтересовался я.
  
  - Нет, Кейт красилась. Тогда это было ужасно модно.
  
  - Вы не могли бы дать мне эту фотографию? Ненадолго - всего лишь на пару часов?
  
  Немного поколебавшись, толстушка кивнула.
  
  - Не беспокойтесь, - заверил я ее, - я верну ее сегодня же. Буквально через час или два.
  
  - Смотрите не потеряйте, - предостерегла меня "матушка", вынимая снимок из рамки. - Другой такой у меня нету.
  
  Винни я нашел в открытом кафе на центральной площади города. Он сидел на плетеном стульчике и с безучастным видом пережевывал гамбургер.
  
  - Пиллоу стрит, дом 20, - с набитым ртом проворчал толстяк. - Я жду Вас уже два часа, сэр.
  
  - Спасибо, друг, - весело отозвался я. - Садись-ка в машину, едем в Элстаун.
  
  - А как же Пиллоу стрит, сэр?
  
  - Представь себе, я только что оттуда.
  
  Винни разинул свой объемистый рот и тут же закрыл его, по всей видимости не найдя подходящих к случаю слов.
  
  
  Глава 31
  
  В Элстауне мы задержались совсем ненадолго. Я даже мотор выключать не хотел, когда мы остановились перед клубом "Золотое руно". Но Винни все-таки его вырубил - то ли из экономии, то ли для мелкобуржуазного приличия, я так и не понял.
  
  Круглоглазую блондинку Томас Гарди признал сразу.
  - Разумеется, знаю, - лениво протянул он. - Кейт была лучшей моей стриптизершей. В ее дни в клубе был полный аншлаг.
  
  Я кивнул.
  
  - Она тоже подрабатывала проституцией?
  
  - Разумеется. Все мои девочки прочно сидели у Эдди на крючке.
  
  - Чем он их взял? - заинтересовался я.
  
  Томас весело рассмеялся.
  
  - У него в "Парме" был один номерок со скрытой камерой. Он приглашал туда девчонку и снимал ее за "работой". После этого она и пикнуть не смела.
  
  Я присвистнул. Круто, ничего не скажешь!
  
  - А что стало с Кейт?
  
  - Два года назад Кейт исчезла. Просто как в воду канула. Испарилась. Мать ничего не знает, подруги тоже. Полиция прочесывала штат около полугода, но девчонку так и не нашли.
  
  Я понимающе кивнул. Картина потихоньку прояснялась. Накопив кругленькую сумму, Кейт бежит из Элстауна. Решив начать новую жизнь, девушка делает пластическую операцию и изменяет цвет волос. Должно быть, она полагала, что этого достаточно, для того чтобы проститутка Кейт Понс навсегда исчезла с лица земли. Однако вышло немножко иначе. Обосновавшись в Гринтауне, подальше от Эдди, Кейт очень скоро устроила свою личную жизнь, выйдя замуж за Салливана Томпсона.
  
  К несчастью, Эдди оказался сводным братом ее мужа, и новоиспеченной миссис Томпсон, воленс-неволенс, пришлось с этим подонком общаться.
  
  Как же Эдди опознал бывшую проститутку? Об этом можно было только догадываться. Например, Салли мог проговориться, что в девичестве Кейт носила фамилию "Понс". С другой стороны, надо учитывать, что Эдди-бой знал Кейт как облупленную. Ведь дамочка изменила только глаза и цвет волос. Голос, интонации, жесты, манера держаться, походка - все это осталось прежним. И если они общались достаточно много, не мудрено, что Эдди-бой раскусил ее.
  
  "Ну и что? - резонно возразил я. - Раскусить-то он ее раскусил, да что с того? Разоблачить ее он все равно не мог".
  
  Ну, допустим, была у него фотография, на которой некая круглоглазая блондинка занимается любовью с каким-то мужиком. Ну и что? Где доказательства, что миссис Томпсон и та блондинистая шлюха - одно и то же лицо? Сходство носика и ротика? Чушь. Во-первых, нынешняя миссис Томпсон настолько не похожа на свой девичий образ, что носик с ротиком вполне можно было бы списать на случайное совпадение. Во-вторых, на фотографии девушка, насколько я понял, занимается любовью, а значит находится во власти сильных эмоций. Разве эмоции не искажают линии лица? Еще как искажают, иногда - до неузнаваемости.
  
  Нет, здесь кроется что-то другое. Раз Кейт охотилась за фотографией, значит, там был действительно серьезный компромат. Какая-нибудь отличительная черта, какая-нибудь характерная деталь, которая абсолютно однозначно указывала на то, что на фотографии запечатлена миссис Салливан Томпсон.
  
  Я задумался. Что же это за деталь? Может, шесть пальцев на левой ноге? Или четыре груди вместо положенных двух? Или бородавка размером с кулак в самом интересном месте? А может, какая-нибудь очень оригинальная татуировка?
  
  "Чего гадать? - здраво рассудил я. - Поеду к миссис Понс и получу информацию из первых рук".
  
  Я тряхнул кудрями и осмотрелся. Я все еще был в "Золотом руне". Господи, твоя воля! И чего я тут стою, стену подпираю? Кинув рассеянный взгляд на эстраду, где в эротическом танце бесновалась полуголая девица, я повернулся и быстро пошел к выходу.
  
  Миссис Понс была в своем репертуаре: мила, беззаботна и очаровательна.
  
  Возвращая хозяйке фотографию, я невзначай обронил:
  
  - Неделю назад был найден труп девушки...
  
  "Мамочка" ахнула и тяжело осела в кресло. Я устыдился и поспешил внести ясность:
  
  - У Кейт была такая здоровенная бородавка между грудей, да?
  
  - Нет, - облегченно вздохнула толстушка. - У Кейт не было бородавок. На левой ягодице у нее было такое большущее родимое пятно, размером с кулак. Кейт почему-то его стеснялась, а мне, так наоборот, эта блямба казалась очень даже милой. Знаете, своими очертаниями эта штука была невероятно похожа на Австралию. Помню, подружки над Кейт все посмеивались: "У тебя такая попа, что на ней вся Австралия может уместиться!"
  
  "Наверное, поэтому она так неохотно заводила друзей, - подумал я и невольно улыбнулся. Кое-кто рождается с ложкой во рту, а кое-кто - с Австралией в заднице. Да, - со смехом подумал я, - Салли перед Австралией в неоплатном долгу. Я бы на его месте, после того как все закончится, стал гражданином этой прекрасной страны и, как истинный патриот, платил бы налоги в австралийскую казну, вместо того чтобы отдавать их хапуге "дядюшке Сэму".
  
  Когда я вышел на улицу, солнце как раз садилось за горизонт. Блаженно прикрыв глаза, мой помощник кайфовал в объятиях Морфея.
  
  - Вставайте, граф! - радостно заорал я, открывая дверцу машины. - Рассвет уже полощется...
  
  - А? Что? - испуганно забормотал толстяк, хлопая направо и налево своими блеклыми ресницами.
  
  - Едем домой, - коротко сообщил я, до отказа выжимая педаль газа.
  
  Я гнал машину, обгоняя ветер. Времени было в обрез. Фактически, на поимку убийцы у меня оставалась одна ночь и один день.
  
  
  Глава 32
  
  В Гринтаун мы вернулись поздно вечером. В конторе было пусто, Милка давно слиняла. Винни я тоже отпустил, сам же уселся за телефон.
  
  Трубку не брали довольно долго. Неожиданно гудки оборвались, и томный голосок Патрисии проворковал:
  
  - Алло.
  
  - Привет. Это детектив Холоднофф.
  
  - О! - Девица была явно раздосадована. - Я полагаю, у Вас остановились часы и Вы звоните, чтобы узнать, который час? - Сарказма в ее голосе было столько, что я побоялся, как бы не расплавилась линия. - Извольте: двадцать минут первого!
  
  - Патрисия, нам надо поговорить.
  
  - Дожить до завтра Вы, разумеется, не надеетесь?
  
  - Патрисия, не сердитесь, Бога ради. Это очень важно.
  
  - Для Вас - может быть. Но не для меня.
  
  - Патрисия! - взмолился я. - Речь идет о жизни и смерти!
  
  - Вашей, что ли?
  
  - Да нет же, не моей! - рассердился я. - Погибает ни в чем не повинный человек, - продолжал я с каким-то неистовым жаром. - Только Вы можете ему помочь. Неужели в Вас нет ни капли жалости?
  
  Трубка подавленно молчала. Я ждал. Через минуту девчонка буркнула:
  
  - Ладно. Что Вам от меня надо? Говорите.
  
  - Только не по телефону, - сказал я как можно более решительным тоном. - Давайте я приеду к Вам домой, и мы все обсудим.
  
  - Да Вы рехнулись! - взорвалась Патрисия. - Полпервого ночи, я уже легла спать. Мне завтра утром на работу, если хотите знать.
  
  - Патрисия! Я Вас умоляю! Поймите! - возопил я. - Ни в чем не повинного человека посадят на электрический стул, если мы с Вами ему не поможем.
  
  - Завтра мы не можем ему помочь?
  
  - Нет, - устало сказал я. - Завтра будет поздно. Или я еду к Вам сию же минуту, или Салли Томпсон будет казнен. И виноваты в его смерти будете Вы одна! - потеряв всякое терпение, заорал я. - И всю оставшуюся жизнь Вы будете мучиться и не спать ночами. Устраивает Вас такая перспектива?
  
  - Нет, - сдавленным голосом ответила девчонка. - Пишите адрес.
  
  Патрисия встретила меня крайне неприязненно.
  - Из-за Вас я поссорилась со своим парнем, - мрачно заявила она. - И если он меня бросит, - ее огромные карие глаза сверкнули гневом, - виноваты в этом будете Вы один! И всю оставшуюся жизнь Вы будете мучиться и не спать ночами!
  
  Я еле сдержал улыбку. Положительно, эта девочка начинала мне нравиться!
  
  Хозяйка провела меня в гостиную, и мы уселись в кресла. Я коротко изложил суть дела.
  
  - Так значит, Эдди Томпсона убила она? - завелась Патрисия.
  
  - И не только его, - подлил я масла в огонь. - Она и Норму пристукнула. А на электрический стул, между прочим, посадят Салли, потому что против нее нет ни одной, даже самой малюсенькой улики. А Салли в дерьме по самые уши. И все благодаря этой гадюке.
  
  - Ну и что мы будем делать? - вяло поинтересовалась девушка.
  
  - Напишем ей письмо.
  
  - Письмо? - изумленно отозвалась девчонка. - Думаешь, поможет?
  
  - Поможет, поможет, - заверил я ее. - Возьми лист бумаги, садись пиши.
  
  Патрисия послушно села за стол, вырвала из какой-то тетрадки страничку и приготовилась писать.
  
  Я встал и в задумчивости прошелся по комнате.
  
  - Здравствуйте, миссис Кейт Понс! - театрально сказал я. - Вы, верно, удивляетесь, откуда я знаю Ваше настоящее имя, да? Я Вам расскажу. Меня зовут Патрисия Симпсон. Про Вас мне рассказал Эдди Томпсон. Он ведь был моим любовником, и у нас не было друг от друга секретов. Он много чего про Вас рассказывал, и он показывал мне кое-какие фотографии. Вы, верно, думали, что Эдди хранит их у себя, но тут Вы, как говорится, просчитались. Снимки хранились у меня и у Нормы. Кстати сказать, если Ваш муженек увидит Вас с этой вашей "Австралией" на жопе, как Вы отовариваете других мужиков, да еще таким извращенным способом... Как Вы думаете, что он с Вами сделает?
  
  В общем, так. Сегодня вечером, ровно в семь, Вы приходите ко мне домой и приносите десять тысяч баксов. Взамен получаете две пикантные фотографии с Вашими обнаженными "полушариями". Представляю, с каким удовольствием мужики изучают по Вашей заднице географию!
  
  И имейте в виду: если Вы не придете, я отдаю одну фотографию Вашему мужу, а вторую - копам. А еще я расскажу полицейским, зачем Вам понадобилось убивать Эдди и Норму.
  
  Кстати, Ваши прелестные бриллиантовые сережки в виде золотой звезды тоже у меня. За отдельную плату сможете получить и их.
  
  Итак, до скорой встречи. Жду Вас в семь часов вечера.
  Искренне Ваша Патрисия Линдсей.
  
  Да, чуть не забыла, вот адрес:
  Сиркус авеню, дом 30, квартира 55.
  
  И будьте так любезны, выезжайте пораньше: сегодня пятница, на дорогах могут быть пробки.
  
  Закончив диктовку, я плюхнулся на диван и довольно засмеялся.
  
  - Неплохое получилось письмишко, а? Как думаешь?
  
  Патрисия посмотрела на меня с улыбкой.
  
  - Что это за "Австралия" у нее на заднице? - с любопытством спросила она.
  
  Я рассмеялся.
  
  - Родимое пятно. Здоровенное, размером с кулак.
  
  - Покажи.
  
  - Что?
  
  - "Австралию".
  
  - Как я тебе ее покажу?
  
  - Ты же говоришь, у тебя есть фотографии, - не унималась девчонка.
  
  - Да нет у меня никаких фотографий, - отмахнулся я.
  
  - Да? - Патрисия окинула меня недоверчивым взглядом. - В таком случае откуда ты знаешь про пятно?
  
  Я напыжился.
  
  - Нам, детективам, - с пафосом изрек я, - иногда приходится докапываться до таких глубин...
  
  Патрисия понимающе кивнула.
  
  - Ну и как тебе ее глубины? - насмешливо поинтересовалась она. - Понравились?
  
  Я оторопел.
  
  - Да ты опухла! - разразился я гневом. - Да чтобы я... с этой сучкой! - От возмущения меня аж затрясло. - Как ты могла такое подумать?
  
  - Прости, но ты сам упомянул про "глубины", - виновато оправдывалась Патрисия.
  
  - Между прочим, - не без ехидства заметил я, - чтобы ты знала: есть куча куда более простых способов выведать все ваши сокровенные интимности.
  
  - Да-да, разумеется, - согласилась Патрисия и поспешила поменять тему: - А откуда ты знаешь, что она предпочитала извращенный секс?
  
  - Ну, это только предположение. И потом, - ехидно прибавил я, - она же не знает, что ты имеешь в виду. Ведь это ты ей толкуешь про извращения.
  
  Патрисия ошеломленно примолкла.
  
  Я взял у нее листок и бегло пробежал глазами. Пишет не слишком грамотно, - отметил я. - Но это даже к лучшему. Так натуральнее.
  
  Мы запечатали письмо в конверт, и девчонка надписала адрес.
  
  - Завтра с утра пораньше, перед работой, отвезешь это послание на Стьюарт стрит, - распорядился я. - Дверь откроет служанка. Отдашь ей письмо и устроишь небольшой спектакль: "Ах, пожалуйста, не забудьте, для меня это так важно, от этого зависит моя жизнь, передайте как можно скорее..." ну и так далее. Поняла?
  
  - Да.
  
  - Для убедительности можешь даже пустить слезу.
  
  Патрисия засмеялась.
  
  - Хорошо.
  
  - Вот и чудесно.
  
  Я взял девчонку за плечи и жестким взглядом, исподлобья посмотрел ей прямо в глаза.
  
  - Учти, Патрисия, с этой дамочкой шутки плохи. Убьет и глазом не моргнет. Улавливаешь? Ты должна быть начеку.
  
  - Я? - девчонка слегка опешила. - А ты?
  
  - Ну, я - это само собой, я ведь профессионал, - небрежно бросил я. - А ты будь поаккуратнее.
  
  - Хорошо.
  
  - Ладно, детка, я пошел. - Я двинулся к выходу. - Завтра часиков в шесть я подскочу, тогда и распределим роли.
  
  
  Глава 33
  
  Ровно в шесть мы с Винни стояли перед дверью квартиры Патрисии. Увидев толстяка, хозяйка недоуменно повела бровью.
  
  - Это мой помощник, - пояснил я. - Чем больше свидетелей мы представим суду, тем надежнее будет выглядеть обвинение.
  
  Удобно устроившись в гостиной, мы принялись обсуждать детали предстоящей операции. Я собирался маячить в комнате и всеми правдами и неправдами провоцировать гостью на разговор; Патрисии предписывалось валять дурочку, а Винни должен был сидеть в укромном месте и "стенографировать беседу".
  
  Приблизительно без четверти семь, за неимением лучшего укрытия, мы запихнули Винченцо в платяной шкаф, заперли дверцы и спрятали ключ на полочку.
  
  Ровно в семь в дверь позвонили. Патрисия бросилась открывать. Я остался сидеть в кресле.
  
  Минутой позже в гостиную вошла Кейт. При виде моей ухмыляющейся физиономии ее прелестное личико исказила злобная гримаса.
  
  Увидев ее перекошенное ненавистью лицо, я был потрясен до самых глубин своей чуткой души. Когда я беседовал с миссис Томпсон последний раз, она представлялась мне милым, добрым, нежным, хрупким, отзывчивым существом, одним словом - то была не женщина, а воплощенный ангел. Теперь же передо мной стояла отвратительная, злобная, источающая яд мегера. Какая невероятная, чудовищная, ужасающая метаморфоза!
  
  В то время как я переваривал ее новый имидж, миссис Томпсон времени даром не теряла. Выхватив из сумочки револьвер, она направила его прямо в мою широкую грудь. Улыбка мигом сползла с моего лица, и мне вдруг пришло на ум, что эту дамочку я, мягко говоря, недооценил.
  
  - Сожалею, что не убила Вас при первой встрече, - злобно прошипела она. Ее глаза горели такой неукротимой ненавистью, что я невольно поежился.
  
  Признаться, заявлением гостьи я был слегка обескуражен.
  
  - А что, была такая возможность? - простодушно поинтересовался я.
  
  - Еще какая! - отрезала дама. - Жаль, упустила случай, - посетовала она. - Ну да ничего, ошибку исправить еще не поздно.
  
  Пока миссис Томпсон произносила свой жалостный монолог, я лихорадочно шевелил извилинами. Когда же это я был у нее на мушке? Уж не в бараке ли на 20-ой стрит? Не она ли тюкнула меня тогда рукояткой по темени? Я постарался изобразить улыбку:
  - Так это были Вы?! То-то я удивился, когда нашел на полу дамскую шпильку. Не желаете ли получить обратно свое имущество?
  
  С этими словами я потянулся рукой в карман.
  
  - Руки! - Грубый окрик заставил меня вздрогнуть. Я поспешно вернул руки на колени.
  
  - Хорошо, хорошо, - покорно залопотал я, - не надо волноваться, у меня нет оружия. Я ведь в этом деле новичок, Вы же знаете.
  
  Кейт презрительно кивнула. Я продолжал:
  - Однако Вы пробудили мое любопытство, мадам. - Я смотрел на гостью с нескрываемым интересом. - Что Вы делали в том заброшенном бараке? Неужто поджидали меня? Или все-таки искали фотографии, которых не оказалось в квартире Эдди?
  
  - Этот подонок вполне мог устроить там тайник, - мрачно заявила Кейт.
  
  Я засмеялся.
  
  - Мадам! - весело сказал я. - Я Вам глубоко сочувствую, но тут Вы просто попали пальцем в небо. Тайник действительно существовал, однако он был у Эдди в квартире! К сожалению, у Вас было слишком мало времени для того, чтобы его обнаружить. Ведь Вам надо было успеть домой до возвращения мужа. На то чтобы убить Эдди и обыскать его хату, у Вас было не более десяти минут. За такое время и кошка не разродится, как говорит мой доблестный помощник Винни. Где уж тут найти тайник! Тем более что он был очень искусно замаскирован, - пояснил я. - Под подоконником в спальне.
  
  Услышав мои слова, Кейт побледнела и, слегка покачнувшись, прислонилась к косяку.
  
  - Этого не может быть, - сказала она упавшим голосом. - Фотографии были у Нормы Линдсей.
  
  - Совершенно верно, - охотно согласился я. - Несколько фотографий, действительно, были у Нормы. Так, на случай если Вам придет в голову обыскать его квартиру. - Я помолчал. - Кстати, зачем Вы убили Норму? - резко спросил я. - Неужели нельзя было взять фотографии и тихонько уйти?
  
  - Сама нарвалась, - огрызнулась Кейт и тут же прикусила губу. - Злобно сверкнув глазами, она отрубила: - Довольно! Где фотографии? - Резко повернувшись к Патрисии, она уставилась на девушку злобным взглядом.
  
  Патрисия кивнула и дрожащими руками подала налетчице пакет.
  
  - Вытащи снимки, - последовал жесткий приказ.
  
  Кинув на меня умоляющий взгляд, Патрисия достала из конверта два снимка и показала Кейт. Та осатанела. Двинув девчонку в зубы дулом пистолета, миссис Томпсон повернулась ко мне и пролаяла:
  
  - Где фотографии?
  
  Я посмотрел на Патрисию: девушка сидела в углу и тихонько рыдала, по ее подбородку стекали две тонкие алые струйки.
  
  - Какие фотографии, мэм? - Я театрально пожал плечами. - А, понял! - радостно закричал я. - Вы ищете снимки, на которых Вы совокупляетесь с клиентами в приснопамятном отеле "Парма", не так ли? Как же, помню, в одном номерочке там была установлена скрытая камера, и Эдди-бой никогда не упускал случая ей воспользоваться.
  
  Кейт не отвечала. Я продолжал:
  - На тех снимках Вы, конечно, блондинка и глаза у Вас круглые, тем не менее узнать Вас можно без труда: на Вашей левой ягодице уютно раскинулся целый материк, уверен, он и посейчас там красуется.
  
  Кейт чисто машинально ощупала левой рукой свою попу.
  
  - Да, да, - согласно закивал я. - Именно там, на левой булочке.
  
  - Негодяй! - Миссис Томпсон буквально пронзила меня своим испепеляющим взглядом. Ее губы мелко дрожали, лицо искривилось в злобной гримасе. - Где фотографии?
  
  Я смиренно потупился.
  
  - Давайте все-таки уточним, - ненавязчиво предложил я. - Вам нужны именно те фотографии, о которых я только что говорил?
  
  - Да. Где они?
  
  - Здесь.
  
  - Давайте их сюда.
  
  - Всему свое время, мэм, - засмеялся я. - Вы принесли деньги?
  
  - Немедленно отдайте фотографии, - потребовала Кейт. - Иначе я разряжу в Вашу голову эту штуку. - Она погрозила мне пистолетом.
  
  Я грубо расхохотался в ответ.
  
  - Убить? Убить меня Вы, конечно, можете. Только это Вам не поможет. Мадам, - проникновенно сказал я, - Вы тут столько наговорили, что газовая камера, считайте, у Вас в кармане. - Заметив на ее губах ядовитую усмешку, я продолжал: - Вы напрасно думаете, что, разделавшись с нами, Вы решите проблему. У меня тут в каждом шкафу сидит по полицейскому.
  
  В подтверждение моих слов из глубин платяного шкафа послышалась возня и раздалось громкое "Апчхи!" Кейт медленно повернулась лицом к шкафу. Оказавшись у миссис Томпсон за спиной, Патрисия недолго думая вцепилась той в руку, пытаясь завладеть оружием. Прогремел выстрел. Пистолет упал на пол. Ни минуты не медля я прыгнул и накрыл оружие своей мощной грудью. Кейт бросилась на меня, Патрисия бросилась на Кейт. Началась некрасивая потасовка. Громко визжа и время от времени пронзительно вскрикивая, дамы тузили друг друга кулаками, кусались, царапались, пучками выдирали друг у дружки волосы и отпихивались коленками. Я мирно полеживал на полу, бдительно охраняя револьвер и дипломатично сохраняя нейтралитет. Через некоторое время дверцы шкафа распахнулись и оттуда, отдуваясь и кряхтя, выкатился Винни. Опасливо обойдя кучу-малу, Винченцо высунулся в окно и оглушительно свистнул. Через минуту квартиру наводнили полицейские и все было кончено.
  
  Изрядно потрепанный, я поднялся с пола и бросился на диван. Голова кружилась, к горлу подступила тошнота, левая рука нестерпимо болела.
  
  - Ты ранен! - Патрисия схватила меня за руку, и я скривился от пронзившей меня боли.
  
  Она потащила меня на кухню и не меньше получаса колдовала над моей конечностью, поливая мою бедную рану то тем, то этим.
  
  - Ты, раненый, полез в драку! - восхищенно сказала она, заклеивая мою руку полоской пластыря.
  
  - А, - устало отмахнулся я, - я эту пулю даже не почувствовал.
  
  - Не почувствовал пулю? - растерянно переспросила Патрисия. - Чем же ты был так поглощен?
  
  - Тобой, - улыбнулся я.
  
  - Мной? - изумилась Патрисия. - В каком смысле ты был поглощен мной?
  
  - Да нет, - ухмыльнулся я. - совсем не то, что ты думаешь. Просто я знал, что если она еще и тебя убьет, этого я себе никогда не прощу.
  
  
  Эпилог
  
  - Вот и вся история, - сказал я и откинулся на спинку кресла.
  
  Мы с Ленкой сидели в большой комнате, Сенька мирно посапывал, уткнувшись заплаканным личиком в кучу постельного белья, тут же, нос к носу, дрых Дэнди, мерно вздымая и опуская свое упитанное брюхо. Васька, наподобие буферной зоны, втиснул свою солидную задницу между теми двумя.
  
  Ленка, которая в продолжение всего моего рассказа сидела неподвижно, как статуя, и сверлила меня своими блестящими черными глазищами, вдруг встрепенулась и безаппеляционно заявила:
  
  - Не верю ни единому слову. Ты все это выдумал, от начала и до конца.
  
  Я безразлично пожал плечами.
  
  - Не веришь - не надо. Мне-то что.
  
  Внезапно супружница подскочила, как будто ей шило воткнули в зад, и хитро подмигнула:
  - Ведь эта миссис Томпсон, если не ошибаюсь, в тебя стреляла? - Грозно уперев руки в боки, женушка скомандовала: - Раздевайся!
  
  Я схватился за ширинку и потянул молнию вниз.
  
  - Штаны оставьте трогать, гражданин, небось не в бане! - строго прикрикнула Ленка и в нетерпении начала стаскивать с меня рубаху.
  
  Резво обойдя меня справа, благоверная удовлетворенно хмыкнула, увидав на моем левом предплечье полоску пластыря. Ни слова не говоря, она отлепила кончик и со всей силы дернула пластырь вниз. Я взревел и дико вытаращил глаза. Из потревоженной раны струйкой потекла кровь.
  
  - Дура набитая, как подушка, - завопил я, размахивая здоровой рукой. - Убийца живых существ! Что ты делаешь? Ой, не могу! - причитал я. - Одна стерва стреляет, другая сыплет на раны соль. Да что же это такое, в самом-то деле?! Да лучше бы я остался в этой паршивой Америке, все-таки Патрисия была со мной чуточку поласковее.
  
  Ленка стояла, раскрывши рот, и с виноватым видом глазела на мою кровоточащую конечность. Спящая троица, разбуженная моими воплями, разом подняла головы и с тупым недоумением уставилась на почти лунный пейзаж.
  
  - Что вылупилась? - накинулся я на свою дражайшую половину. - Теперь поверила? Или, может, тебе еще пулю показать?
  
  - Пулю? - ошарашенно переспросила женушка. - Какую пулю?
  
  - Ту самую, которая чуть было меня не укокошила, - пояснил я, доставая из кармана смертоносный кусок свинца. - На, держи. - Я протянул руку, Ленка отшатнулась и побледнела.
  
  - Нет, нет, - замахала она руками. - Не надо.
  
  - Не надо? - сердито переспросил я. - А то могу и пистолет показать.
  
  - Какой пистолет? - Ленка зашаталась и, не удержавшись, рухнула в кресло.
  
  Но я уже завелся. Расстегнув чемодан, я выудил из его глубин настоящий, гладенький и блестящий, револьвер. Ленка закрыла лицо руками.
  
  - Не надо. Прошу тебя. Убери эту гадость.
  
  Наблюдая в щелочку между пальцами, как я небрежно поигрываю оружием, она осторожно спросила:
  
  - Надеюсь, он не заряжен?
  
  - Полная обойма, - радостно сообщил я.
  
  Я пихнул пистолет обратно в чемодан и миролюбиво спросил:
  - Ну что, теперь поверила?
  
  Супруга истово закивала головой и подняла руки вверх, в знак своей полной капитуляции. Помолчав минуту-другую, она принялась меня расспрашивать.
  
  - Все-таки я не поняла, - с любопытством спросила она, - как миссис Томпсон удалось обхитрить служанку? У нее что, была сообщница, которую она клала в постель вместо себя?
  
  Я помотал головой.
  
  - Первое время я тоже так думал, - сказал я. - Но как только меня провели к ней в спальню, все сразу встало на свои места.
  
  - И что же? - оживилась Ленка.
  
  - У окна стояла ее кровать, а ближе к двери - диванчик. Так вот, на этом диване лежал здоровенный плюшевый медведь. Уверен, что именно эту игрушку миссис Томпсон "укладывала" в свою постель, прежде чем отправиться на очередное убийство.
  
  - Отчаянная женщина! - восхитилась Ленка. - Я бы не рискнула. Ведь Марта могла подойти и посмотреть.
  
  - В общем, да, - согласился я. - Но если хорошенько подумать, зачем ей было подходить? Разок окликнула - та не ответила, значит, спит. Чего подходить? Другое дело, если бы надо было разбудить. Но хозяйка не велела ее будить, в этом-то все и дело. Понимаешь? Расчет тонкий, но очень верный.
  
  Ленка кивнула.
  
  - Да, ты прав. А скажи, - продолжала она меня пытать. - Я что-то не поняла - когда ты успел обнаружить у Эдди в квартире тайник?
  
  - Никогда, - засмеялся я. - Не было никакого тайника.
  
  - Так ты все выдумал? - удивилась Ленка. - Зачем?
  
  - Во-первых, мне хотелось немножко ее позлить, - сказал я. - Показать ей, что она дура: допустила серьезный просчет. Кстати сказать, это и по нервам ей ударило: она почувствовала свою уязвимость. Но самое главное, - прибавил я, - увидев меня, она сразу поняла, что письмо - блеф, туфта, приманка; что за всем этим делом стою я. Но откуда я мог взять фотографии? Конечно, из тайника. Во всяком случае, эта байка смотрелась куда более правдоподобно, чем та, которую мы с Патрисией изложили в письме. Сечешь?
  
  - Ну да, - радостно согласилась Ленка. - Все логично: ты будто бы находишь у Эдди тайник и с помощью Патрисии подстраиваешь ей ловушку. Очень убедительно.
  
  - Да. Она ни минуты не сомневалась в том, что я сказал ей правду. Потому и не отпиралась - раскололась на первом же допросе.
  
  Ленка восхищенно покачала головой.
  
  - Интересно, - продолжала пытать Ленка, - а какую роль в этой истории играл тот заброшенный барак? Почему у Эдди был записан его адрес?
  
  - В этом бараке происходила передача ценностей, - пояснил я. - Кейт ни за что не рискнула бы делать это на людях. Встречаться с Эдди у себя или же у него на квартире тоже считала неразумным. Надо отдать ей должное: она была предельно осторожной и благоразумной.
  
  - Знаешь что? - вдруг закричала Ленка. - Ей надо было убить Эдди в этом бараке! Голову даю на отсечение, никто бы ее не заподозрил.
  
  - Разумеется. Но ведь она хотела одним выстрелом убить двух зайцев, - пояснил я. - Точнее, двух братьев.
  
  - Да, да, да, - затараторила Ленка. - И фотографии тоже. Ей ведь нужно было уничтожить фотографии. А они были у Эдди на квартире, правильно?
  
  Я согласно кивнул.
  
  - Да. Так она думала.
  
  Ленка довольно потерла ручки и хитро прищурила один глаз.
  
  - А могу ли я полюбопытствовать, сэр, - не без ехидства спросила она, - как Вам удалось вернуться обратно - в Москву 1995 года?
  
  - Проще простого, - улыбнулся я. - В воскресенье вечером лег в свою постельку на Ривер Сайд, наутро проснулся в поезде "Краснопетровск - Москва".
  
  Ленка выкатила на меня свои недоверчивые глазищи.
  
  - При костюмчике, при деньгах и при пистолете? - еле слышно выдохнула она.
  
  - Именно так, - радостно подтвердил я.
  
  Женушка подавленно замолчала, переваривая полученную информацию. Однако не прошло и двух минут, как допрос с пристрастием возобновился.
  
  - Послушай, а почему, собственно, ты привез десять штук? - поинтересовалась она. - Тебе ведь как будто обещали всего лишь две?
  
  - Салли оценил мою работу именно в эту сумму, - с гордостью поведал я. - Когда я рассказал ему всю эту грязную историю, он был потрясен до глубины души. Он был благодарен мне безмерно, не столько за то, что я вытащил его из тюрьмы, сколько за то, что избавил от этой шлюхи и убийцы.
  
  - Ну а Патрисия, - полюбопытствовала Ленка, - она ведь тоже здорово ему помогла.
  
  - О да, - с чувством сказал я, - Патрисия сыграла свою роль блестяще. Без нее я бы ничего не смог сделать.
  
  - Ну, а Салли об этом догадывается?
  
  - Еще как догадывается, - заверил я супругу. - Я ему об этом все уши прожужжал.
  - Интересно, сколько он ей заплатил?
  
  - Ну, - рассмеялся я, - здесь трудно делать оценки...
  
  - То есть?
  
  - Единиц измерения нету... подходящих.
  
  - Ты хочешь сказать, что он...
  
  - Ну да.
  
  - Неужели женился?!
  
  - Ну, пока не женился, только сделал предложение...
  
  - Вот это да! - восхитилась Ленка. - Ну повезло же бабе!
  
  - А что тут удивительного? - резонно заметил я. - Патрисия спасла Салливана от газовой камеры. По-твоему, это так, пустячок? А по-моему, нет. И ты знаешь, я считаю, - прибавил я с чувством, - что на этот раз Салливан не ошибся - девчонка она просто чудесная - умная, добрая и вообще... очень человеческая. И я так рад, что сумел помочь и ей, и ему.
  
  Разговор иссяк. Я в который раз поразился, вспомнив удивительные перипетии, соединившие судьбы Патрисии и Салливана. Ленка, по всей вероятности, думала о том же. Внезапно она резко вскинула голову, как будто очнулась от сна.
  
  - Знаешь, - медленно проговорила она, - чего я совсем не понимаю, так это зачем миссис Томпсон обратилась к тебе за помощью.
  
  Я засмеялся и любовно погладил свою могучую грудь.
  
  - Да, - злорадно заметил я, - представляю, как она кусала себе локти. Потом, когда я ее расколол.
  
  Ленка кивнула.
  
  - И все же, - не унималась она. - Зачем она приперлась тогда в твое агентство?
  
  - Не знаю, - пожал я плечами. - Вероятно, муж попросил ее нанять частного сыщика. Не могла же она отказать мужу!
  
  - А почему она выбрала именно тебя?
  
  - Ну, - протянул я. - Это как раз очевидно. Искала чего похуже и решила, что иностранец, к тому же новичок, навряд ли сумеет разобраться в хитросплетениях, которые она там нагородила.
  
  - Да ведь так оно и вышло, - не преминула поддеть супруга.
  
  - Ничего не вышло! - окрысился я. - Дело раскрыто, деньги на столе.
  
  - Да, конечно, - размазывала меня по стенке женушка, - но если бы не те сережки...
  
  - Если бы да кабы... - взвился я. - Все, хватит! - заорал я и треснул кулаком по ручке кресла. - Аудиенция окончена.
  
  Я встал и решительным движением скинул с себя брюки.
  
  - Что ты делаешь? - полюбопытствовала Ленка.
  
  - Что я делаю? - сердито переспросил я. - Раздеваюсь, не видишь, что ли?
  
  - Мыться, что ль собрался?
  
  - Мыться? - задумчиво переспросил я. - Нет, нам мыться ни к чему. Мы люди маленькие, университетов не кончали...
  
  - Чего тогда раздеваешься?
  
  - Как чего? Буду загонять в стойло лошадь Переживальского.
  
  - Что? - обалдела супруга. - Ты еще и лошадь с собой привез?
  
  - Omnia mea mecum porto (1),- торжественно откликнулся я в стиле лучших традиций русской интеллигенции.
  ====================================
  (1) Все мое ношу с собой (лат).
  ====================================
  
  Ленка уставилась на меня непонимающим взглядом.
  
  - Что означает сия загадочная сентенция? - с наигранным безразличием поинтересовалась она.
  
  - И-эх ты! - попенял я подруге. - А еще латынь изучала, темнота некультурная!
  
  - Латынь я изучала, чтобы рецепты выписывать, - огрызнулась супруга. - А не Цицерона с Аристотелем в подлиннике читать.
  
  - Вот и дура, - заключил я. - Аристотель, между прочим, греческий философ, а не римский.
  
  - Ну и пес с ними со всеми, - рассердилась Ленка. Кинув на меня неприязненный взгляд, она повторила свой вопрос: - Так что означает та загадочная сентенция, которую ты прокукарекал на латыни?
  
  - Объясняю для дебилов, - тихо сказал я, стараясь по возможности не выказывать своего превосходства над аудиторией. - Та загадочная сентенция означает, что моя лошадь всегда со мной. - Я гордо похлопал себя по туго набитым плавочкам.
  
  - А, - весело рассмеялась благоверная. - А почему она у тебя - лошадь Переживальского?
  
  - Потому что переживала целых две недели. Испереживалась вся.
  
  - Ясненько. И где же стойло? - спросила супруга и осеклась.
  
  Внезапно ее лицо покрылось безобразными пятнами, глаза расширились от гнева и она завопила:
  - А, так значит, я для тебя - только стойло для твоей паршивой клячи? И больше ничего? - надрывалась Ленка. - Ах ты, кобель проклятый! Мерзавец! Ненавижу!
  
  Нет, разумеется, я мог бы сказать ей пару ласковых, в особенности по поводу клячи, однако на этот раз я предпочел не вступать в дискуссию. Я покрепче ухватил ее поперек живота и, не обращая внимания на дергающиеся во все стороны конечности, потащил свою добычу в спальню. Черт побери, я две недели пахал как вол; я заработал невероятную, астрономическую кучу баксов; да в конце-то концов, я целых две недели постился, как последний сукин сын! И она еще смеет толковать мне о возвышенных материях?!
  
  Супружница по инерции продолжала изрыгать проклятия, но я был слишком занят и особо не вникал в ее словесный понос.
  
  Впрочем, не прошло и пяти минут, как она запела совсем другую песню.
  
  - Вот и ладненько, - сказал я ласково. - Вот и давно бы так.
  
   - Милый, - проворковала она в ответ. - Ты самый лучший из всех мужиков. Я люблю тебя.
  
  Ну, слава Богу, дождался, - удовлетворенно подумал я.
  Именно это я и хотел от нее услышать. Но, Боже ж ты мой, как же долго она к этому шла!
  
  
   Москва, 2010 год
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"