Вторая мировая война. Бомбардировщик ВВС, неважно какой страны, возвращался на аэродром после выполнения задания. Бомбардировщик обслуживали пять человек, два пилота, радист, два стрелка, один в верхней части самолёта, пулемёт направлен в противоположную сторону движения самолёта, и стрелок в нижней части машины, под брюхом, в выступающей кабине. Экипаж выполнил задание, сбросил бомбы в заданном месте, причём весьма удачно, и вот теперь возвращался на базу. Казалось, уже вырвались, но, всё-таки нарвались. Их обстрелял летающий фашист. Вроде все живы, самолёт на плаву, да вот беда, от выстрелов заклинило шасси. Лампочка загорелась, сообщающая о неисправности системы, попытка выпустить шасси, оказалась неудачной. Да ещё одна беда, заклинило люк, связывающий салон самолёта с нижним стрелком. То, что шасси не выпускается, не страшно, лётчики опытные, посадят самолёт на брюхо, без передних колёс. Посадка конечно грубоватая будет, но выжить можно. Просто многотонная машина прокатится на своём брюхе, и остановится. Но есть одно но. Внизу сидит человек, солдат, молодой парень, которому вылезти из нижней кабины никак не получается. Пытались, и отжать, и открыть, всё напрасно. Всё-таки люк бронированный, просто так его не открыть. Вот и получается, что самолёт будет садиться на голову этого молодого парня. Многотонная машина, на бешеной скорости приземлится на бедного солдатика, проедет на нём несколько десятков метров, продерёт свой нижний фюзеляж, хорошо, если не развалится во время приземления. Бедный нижний стрелок прекрасно понимал свою незавидную участь. Жить ему оставалось считанные мгновения, выжить в его кабинке при таком приземлении невозможно. Только при выпущенных шасси, у него есть шанс на жизнь. А так, своим телом принять падающую многотонную машину? Незавидная участь быть раздавленным и размазанным по аэродромной полосе. А ему так хочется жить. Вообще он художник. Молодой человек, но, как говорили, с большим будущим. Так говорили на его выставках, пока он не ушёл на войну. Теперь вместо мирных картин, он делает военные зарисовки, воюющих и умирающих людей в военной форме, портреты и солдатский быт. Буквально перед вылетом ему пришёл новый альбом для рисования. Весьма дефицитный товар в военное время. Он ещё ничего не успел нарисовать, как его экипаж послали на вылет, альбом художник взял с собой. Он уже мечтал, что по прилёте на базу, он будет рисовать, и портреты сослуживцев, и военные картины, и многое-многое другое. Но надо же такому случиться, теперь ему осталось жить считанные мгновения. Не выжить ему после такого приземления. Не откроется шасси, не выйдут колеса из фюзеляжа, не рисовать ему больше никогда и ничего. Как страшно ощущать себя узником в этой маленькой кабинке, как хочется жить. Скоро посадка, и ребята прощаются с ним. В узкую щель заклинившего люка протягивают свои руки. Молча пожимают его руку, не зная как даже подбодрить обречённого стрелка. Скоро аэродром, окончание полёта для его ребят, и его смерть. Молод он ещё, как не хочется умирать.
И вот руки сами отрывают альбом, и начинают рисовать. Начинают рисовать его самолёт, и выпущенное шасси, с двумя колёсами. Он тщательно вырисовывает шасси, со всеми подробностями. Никак не хочется мириться с неизбежной смертью. Хочется жить. И вот уже он рисует эти самые шасси на третьем альбомном листке. Они не могут не открыться. Они обязательно откроются, и он обязательно останется жить. Ведь они вон какие, солдат тщательно вырисовывает все детали выпущенного шасси, все колёса. Через несколько минут аэродром, через несколько минут его смерть, и он рисуют. Рисует неистово, нервы обнажены, он забыл про всё, не слышит ребят, говорящие ему слова на прощание. Он ничего не видит и не слышит. Только колёса, только шасси, вот что занимает его ум. Ему жарко, лицо горит, да и сам он, похоже, пылает. Шасси обязательно вылезут, они не могут не открыться. Художник уже нарисовал больше десятка картинок с этими выпущенными шасси. Они должны выйти, они должны просто быть. Как ему хочется жить. Как он ещё мало успел в этой жизни. А часы тикают. Аэродром приближается. А Смерть уже косу готовит по его душу. Уже изрисовано половина альбома, и там одна картинка, самолёт и выпущенные шасси. Как хочется жить, но ведь вот шасси, есть шасси у его самолёта, не может их не быть.
Вот и аэродром. Самолёт пошёл на посадку. На последнюю посадку в его жизни. "НЕТ!" Это обычная посадка самолёта. "ВОТ ОНИ ШАССИ!!!" Они открылись. Они есть. Они не могут не быть. Бедный художник не знает, шасси не выходят, принято решение садиться на брюхо самолёта. А художник этого ничего не знает. Потому, что он рисует. Он рисует свой самолёт с выпущенными колёсами. Вот они. Сколько раз он наблюдал их во время полёта. Они всегда были перед его глазами. Он мог нарисовать по памяти самую маленькую деталь, этих выпущенных передних шасси. Но сейчас солдат меняет их внешний вид. Ему начинает казаться, что колёса слишком маленькие, их надо увеличить, да и саму конструкцию сделать более мощную. С каждым рисунком колёса всё больше и больше. С каждым рисунком, он всё больше вырисовывает подробности нового шасси самолёта. Как там много деталей, на которые он раньше не обращал внимание. Вот и последний листок. Самолёт идёт на посадку. Ещё секунды. А художник рисует. Он весь горит. Лицо пылает. В его нижний люк прекрасно видно и приближающуюся бетонную полосу, и фюзеляж самолёты. Ему прекрасно видно и места выхода шасси. Шасси не выходят, а бетонная полоса приближается с необычайной скоростью. Не на чем больше рисовать. Весь альбом заполнен. Самолет и шасси. Глаза воспалены. Художник в необычайном напряжении смотрит на места выхода шасси, на места выхода колёс. Они есть! Они должны быть! Вот они! Он видит эти колёса, вот они, которые он так долго рисовал весь обратный путь. Стрелок кричит экипажу: "ОНИ ЕСТЬ!!! Я ВИЖУ ИХ!!!" А бетонная полоса приближается. Вот она. И вот колёса. "ОНИ ВЫШЛИ!!! ОНИ ЕСТЬ!!!" Они не могут не быть. Он уже не замечает, что его ум рисует шасси не в альбоме, а на самом самолёте. Разум помутился, он видит только нижнюю часть самолёта, бетонную полосу, и ВЫПУЩЕННОЕ ШАССИ!!!
Самолет приземлился без происшествий. Приземлился не на брюхо, а на колёса, на шасси. Правда, шасси было необычайного вида, необычайно больших размеров с огромными колёсами. Стрелка вытащили снизу из люка, оттащили в сторону, и самолёт, упал на брюхо. Колёса, шасси самолёта необычайного вида и размеров исчезли, как будто их и не было вовсе. Солдат остался жив.