Аннотация: Прода к роману о противостоянии двух попаданцев в ВОВ. Комментарии - в основной файл.
Накануне
Со всей очевидностью я понимал, что битва за Сталинград проиграна. Полководец интуитивно понимает такие вещи, он должен даже скорее чувствовать обстановку, чем просто сравнивать наличие сил или проводить другие чисто арифметические действия... горький привкус поражения чувствовался даже в прохладном кабинете Генштаба, над рабочим столом, где расстеленная карта как шахматная доска не оставляла сомнений.
Более того, за немцев я видел такие ходы, которые обернулись бы катастрофой для Сталинградского фронта в течение буквально пары дней. Но немцы выберут самые надежные и безболезненные (с наименьшими потерями) продолжения, и это позволяло затянуть борьбу в безнадежный, но глубокий многоходовый эндшпиль ...
Падение Сталинграда со дня на день высвободит энергию сжатых пружин 1-й танковой и 17-й полевой армий с плацдармов за Доном, а также затаившейся перед прыжком через пролив 11-й из Крыма. Удар на Кавказ неизбежен, а усиление войск Южного и Северо-Кавказского фронта катастрофически запаздывало.
- Все что можно сделать, ты сделал - убеждал я сам себя, покусывая губы.
Ростов приготовлен к круговой обороне и должен стать фестунгом. Остановить немецкий паровой каток он, конечно, не остановит, но задержит...
Приказ на возведение оборонительных рубежей по Тереку и Кубани отдан и выполняется под контролем НКВД.
Судорожно формируется 3-й мехкорпус из бронетанковых частей фронта и присланных через Иран ленд-лизовских танков, пополняются матчастью, людьми и лошадьми кавкорпуса. Подвижные соединения очень важны будут.
Заранее заняли перевалы большого Кавказского хребта гарнизоны из Уров, пограничников и началось формирование партизанских отрядов из местных жителей.
Но беспокойные мысли стучали изнутри в черепную коробку... мало, мало, мало... не успеем...
* * *
Ждать и догонять - два самых неблагодарных занятия в этом несовершенном мире. В этом я успел убедиться неоднократно, как на чужих примерах, так и на собственном, не всегда приятном, опыте. Зато, если уж удалось догнать преследуемого, или пересидеть оппонента в засаде, то можно считать себя сполна вознагражденным за все предыдущие неудобства и переживания. Вот так примерно я себя и чувствовал, когда отправлялся с инспекторским визитом в корпус Хауссера.
Словами не описать: сколько сил и нервов было мною потрачено, чтобы сперва создать это соединение, а затем не дать растащить его по частям или преждевременно бросить в бой для ликвидации одного из многочисленных локальных кризисов, периодически возникавших на фронте в период летне-осенних боев.
Поскольку я с самого начала развеял иллюзии по поводу легкости победы над Советским Союзом в 42-м году, то добиться оставления эсэсовских дивизий на востоке оказалось сравнительно нетрудно. Гонять войска через всю Европу сперва туда, а затем обратно, посчитали слишком накладным. Хотя переформирование основательно потрепанных за истекший год соединений в спокойной и обжитой Франции, безусловно, имело свои преимущества. Но ничего, справились и без лягушатников.
В начале лета, когда германские войска, оправившись от зимних боев, готовились перейти в наступление на Воронеж, под Харьковом появились первые части "Дас Райх" и "Тотенкопф". За ними последовал только что сформированный штаб танкового корпуса СС, прибывший прямиком из Германии, и работа закипела.
Обергруппенфюреру Хауссеру предстояло за ближайшие несколько месяцев создать из уцелевших ветеранов и прибывающих пополнений сверхэлитное соединение, не имевшее себе равных в недавней военной истории. Именно так выразился фюрер, напутствуя командующего корпусом при вступлении в новую должность.
Выполнение поставленной задачи облегчалось тем, что своевременно выведенные с фронта дивизии сохранили достаточно мощный костяк закаленных в битвах головорезов. Прибывающие пополнения состояли из первоклассных рекрутов, уже прошедших предварительный отбор и получивших в учебных частях на территории Германии начальную четырехмесячную военную подготовку. Горючее, боеприпасы и прочие расходные материалы предоставлялись по первому требованию. Техника и вооружение прибывали прямиком с заводов. Для гвардейцев фюрера командование не жалело ничего. И именно в этом притаилась скрытая опасность.
Слишком уж велик оказался соблазн решить сиюминутные проблемы за счет жирующих в непосредственной близости от фронта эсэсовцев. Фюреру не раз и не два приходилось лично вмешиваться в разборки генералов, отбивая настойчивые поползновения командующих групп армий и представителей ОКХ восполнить потери наступающих на Сталинград дивизий за счет "бездельников Хауссера". А по мере того, как корпус обретал все большую боеспособность, всё чаще стали возникать идеи направить его на фронт. Особенно плотоядно на эсэсовцев смотрел Клюге, вынужденный сравнительно скромными силами сдерживать натиск Красной армии под Ржевом. Тут уже и мне приходилось быть на чеку, так как Гитлер вполне мог повестись на красивое обещание разбить русских в пух и прах одним ударом. Любит он такие эффектные предложения, особенно если они отвечают его представлениям о том, как надо вести войну. Но вроде обошлось. Не без моего участия, надо сказать. Так что в значительной мере этот корпус и мое детище тоже. Что ж, пришла пора своими глазами посмотреть: что же там такого наворотил папаша Хауссер? Ему и его парням в моих планах отводилось далеко не последнее место.
Элита
Чем серьезней становилось положение на фронте и тревожней обстановка в Ставке, тем все более красивые и пышные названия получали наши соединения и объединения. Это была некая сверхкомпенсация, напомнившая мне жалкие потуги немцев из моей реальности поднять хоть как-то дух в трагичном 1945-м.
Массовое производство танкистов в гвардейцы произошло на рубеже осени. Чтобы не нарушать традицию, я слегка вмешался и 1-м гвардейским танковым корпусом стали катуковцы. Армиям давали названия Ударных, стрелковые корпуса получали неофициальные наименования "сталинские" и "особые", кавалеристы все чаще получали приставки "казачьи" и "добровольческие". Тогда же начала формироваться на Кубани особая пластунская дивизия. Помимо "казенных" названий, распространились и неофициальные. "Катуковцы", "панфиловцы"...
Особняком стояли два корпуса.
18-й стрелковый, стал основой для 5-й Ударной армии. За ним с тяжелой руки и острого языка Хозяина закрепилось название "гренадерский". История символическая, и достаточно любопытная.
На заседание Ставки для получения направления на фронт прибыл новоназначенный комкор - генерал Смородников. Фигура - во!.. Под два метра ростом, лапища - две руки обычного человека. Слово за слово с обсуждения текущих дел разговор перескочил на Первую Мировую...
- А ви где служили в германскую, товарищ Смородников? - задал как всегда неожиданный вопрос Сталин.
- Сражался с 14-го года, - добавил комкор, на вопросительные взгляды присутствующих , - награжден двумя солдатскими Егориями.
Оглядев его могучую, но и ладную фигуру Сталин произнес:
- Пожелаю вам так же смело идти в бой и на этой войне, бейте фашистов по-гренадерски.
В результате такой симпатии Сталина к боевому прошлому генерала Смородникова его корпус по личному приказу Верховного получил дополнительно два дивизиона тяжелых реактивных систем М-31. Получить пусть неофициальное, но почетное наименование становилось престижным делом.
Вторым особенным стал 12-й стрелковый корпус 20-й армии. Корпус сформирован был из дивизий и частей уже бывших долгое время на фронте; обычное дело - к лету 42-го, преодолев кадровый голод, Красная Армия постепенно возвращала корпусную организацию.
Корпус, как и вся армия, штурмовал Ржевский плацдарм, понес потери, и в сентябре в качестве пополнения получил инженерно-штурмовую бригаду. Новый тогда вид частей из РВГК. Упор в подготовке "штурмовиков" делался на действия штурмовыми группами, а также использование всяческих технических средств преодоления вражеской обороны. В ход шли дымовые завесы, специальные средства разминирования, огнеметы и просто - очень много взрывчатки. Изюминкой стало массовое использование бойцами бригады бронежилетов-кирас. За несколько дней боев бригада прорвала две линии обороны немцев, освободила несколько деревень и продвинулась на три-пять километров, потащив за собой и основные силы всей армии...
Успех этот был кратковременным, немцы энергичными контратаками и все тем же воздушным террором остановили 20-ю у второй линии обороны; продвижение вроде и небольшое, но для той тяжкой поры это было довольно оптимистичным результатом. Эффект применения кирас тоже произвел благоприятное впечатление, и даже слегка испугал немцев. В одной из траншей, штурмовикам сдалось целое подразделение во главе с офицером - такого раньше за фрицами не водилось. Немецкий обер-лейтенант до глубины души был шокирован тем, что на него вышли "солдаты из железа" - двигались на пистолет-пулемет не пригибаясь и не падая при явных попаданиях пуль... вот он в ужасе и поднял руки, когда разрядил рожок МП и тот сухо щелкнул вхолостую. Следом сдались и остатки взвода из его роты, отрезанные от своих нашим прорывом. Слава об этом тактическом эпизоде широко разошлась по армии, большинство участников штурмовой бригады наградили орденамии и медалями, а название "штурмовой" закрепилось за всем 12-м корпусом. Его даже хотели перебросить под Сталинград, Жукову.
* * *
- А если что-то пойдет не так?
Эта мысль неотступно преследовала меня в последнее время. Именно тогда, когда всё, казалось бы, пошло на лад. Мнительным становлюсь - общая нервозность давит, наверное. Или это постоянный груз ответственности так сказывается? Хотя чего теперь гадать - спасать свою психику надо. А какое лучшее средство от неуверенности? Правильно - наличие страховки от всяких непредвиденных обстоятельств. В моем случае - таким страховым полисом являются надежные резервы. Именно они позволяют выкрутиться в тех неприятных ситуациях, когда полководец что-то недодумал и позволил противнику себя переиграть. Инспекционная поездка в Харьков развеяла мои опасения и вернула спокойный сон, но обо всём по порядку.
Идея посмотреть, как идет формирование резервов для предстоящей зимней кампании возникла спонтанно. Фюрер как-то в разговоре поднял этот вопрос, а я взял да и вызвался прояснить вопрос лично. Гитлер не возражал. Так что уже через пару дней я собрал дорожный чемоданчик и сел в Виннице на поезд до Харькова. Эшелон, кстати, был санитарным, а я ехал в прицепном вагоне, вместе со старшими офицерами, возвращавшимися на фронт из отпусков. Моими соседями по купе оказались пожилой оберст-лейтенант из службы снабжения, какой-то чиновник из администрации рейхскомиссариата и майор Люфтваффе, лечившийся в Германии от последствий ранения, полученного еще зимой. Ничего так посидели. Допили начатую еще до моего появления бутылку коньяка, потом, во время стоянки в Полтаве, я сгонял в буфет и тоже проставился перед честной компанией. Так и доехали.
Уже перед самым Харьковом, в Люботине, видел любопытную картину: во время стоянки наш поезд обогнал эшелон с бронетехникой. Новейшие, только что запущенные в производство (не без моего наущения) штурмгаубицы в заводской окраске, даже камуфляж и кресты еще не нанесены. Было у меня подозрение - кому эти красавицы предназначены, но просвещать попутчиков не стал, незачем им это знать.
Ну, а дальше была поездка по городу (практически не пострадавшему в ходе боевых действий, а потому довольно симпатичному) и далее до Чугуева, где располагался штаб Хауссера. Вот тут-то и началось самое интересное.
Встретили меня, прямо скажем, прохладно. Нет, слова через губу не цедили и под ноги не плевали, но... этакий легкий налет презрения присутствовал. Я не обижался. Фронтовики недолюбливают штабных и тем более тыловиков. Всегда и везде. Так было, есть и будет, и ничего тут не поделаешь. Так стоит ли зацикливаться на таких мелочах? Вот я и не стал. Тем более, что по моему личному мнению фронтовики имеют право на такую маленькую привилегию. Так что я не обижался, но и своего друга Баумана, сбежавшего из Ставки на фронт, стал понимать лучше.
Однако это всё лирика. Прибыл же я с вполне конкретной целью - провести инспекцию корпуса и о результатах доложить фюреру лично. Так что сразу после визита к Хауссеру, героически отказавшись от завтрака, я отправился в расположение дивизий. Боевое ядро корпуса - "Дас Райх", "Тотенкопф" и части усиления расположились в летних лагерях за Чугуевом в районе деревень Малиновка и Башкировка. Местные полигоны, оставшиеся нам в наследство от Красной армии, позволяли организовать полноценную боевую подготовку, вплоть до проведения полномасштабных дивизионных учений. Впрочем, когда места не хватало, эсэсовцы без стеснения расширяли свою тренировочную базу за счет окрестных колхозных угодий.
Сами гренадеры производили прекрасное впечатление. Здоровые, рослые парни. Солдаты очень молоды - 18-20 лет. Унтера и офицеры постарше, но не намного - почти все до 30. Смотрят волками. Уверенность в победе и желание сражаться просто зашкаливают. Вооружение, техника, транспорт, экипировка и обмундирование - в отличном состоянии. Практически всё - новьё. Кормят как на убой - проверил самолично, напросившись на обед к произвольно выбранной саперной роте.
Ближе к вечеру поприсутствовал на учениях у танкистов. Второй батальон танкового полка "Тотенкопф" отрабатывал атаку "пак-фронта" - заранее подготовленной противотанковой позиции. Роль противника исполняли артиллеристы "Дас Райх". На мой скромный взгляд получилось весьма реалистично.
После этого решил разбавить яркие личные впечатления сухой статистикой, для чего вернулся в штаб корпуса и зарылся в бумажки. По документам выходило, что две панцер-гренадерские дивизии (как с недавнего времени стали именоваться моторизованные дивизии СС) и части корпусного подчинения закончили переформирование и теперь практически полностью укомплектованы и готовы к боевым действиям. Недостающая техника должна прибыть к середине октября.
Несколько хуже обстояли дела с третьей дивизией. Первоначально на эту роль предназначался "Лейбштандарт", но война внесла свои коррективы. Дивизия имени Адольфа Гитлера усвистала слишком далеко на восток, и командованию 1-й танковой армии оказалось легче выделить в резерв ОКВ не ее, а "Викинг". Собственно, Гудериан, как и Манштейн, в преддверии решающего рывка на Кавказ вообще не хотел ничего отдавать, но под давлением высших сфер вынужден был все же пожертвовать одним из мобильных соединений. Так что третью дивизию для корпуса Хауссера вырвали у армейского генералитета с мясом и кровью.
Вырвать-то вырвали, но под Харьков "викинги" прибыли только к началу августа - на пару месяцев позже "имперцев" и "мертвоглавцев". Поэтому в настоящий момент "скандинавы" все еще находились в стадии реорганизации, попутно интенсивно обучая многочисленные пополнения. В этом я убедился на следующий день, посетив расположение дивизии у села Большая Даниловка.
Под командованием группенфюрера Штайнера оказались солдаты, чуть ли не со всей Европы. Так, например, в середине августа дивизия получила в качестве пополнения датский добровольческий легион "Данмарк", который вошел в состав панцер-гренадерского полка "Нордланд" в качестве первого батальона. Вдобавок к этому в ряды "викингов" влились части, изначально предназначавшиеся для переформирования "Лейбштандарта" - дивизион штурмовых орудий, штаб танкового полка и второй танковый батальон. "Викинг" тоже не остался в долгу - убывая под Харьков, дивизия оставила преторианцам Гитлера все свои танки и "Мардеры". Так что теперь противотанковый дивизион и батальон Мюленкампа, ставший с недавнего времени первым батальоном танкового полка "Викинг", получают новую технику. Собственно, виденные мною по дороге штурмгаубицы тоже предназначены "викингам".
В общем, процесс идет. Хауссер и Штайнер в один голос утверждают: несмотря ни на что, к концу октября дивизия будет полностью боеспособна, но для гарантии хорошо бы дать корпусу провести дополнительный цикл маневров в ноябре. Что ж, надеюсь, русские предоставят нам это время.