Аннотация: Мне в коментах не раз пришлось читать"Не верим" и "так не бывает".Гм. ну вот - зарисовка с натуры,никакой мистики, фантазии, суровый реализм - как она (жизнь т.е.) есть, без ретуши. Скорей всего, цикл будет продолжен - этакое "На дне" наших дней. Как то так.
НИЩИЙ
Я бреду по проходу электрички. Раннее утро, первый состав на Москву... поезд еще полупустой -даже те, кто ездит каждый день на работу в столицу, еще не продрали глаза - первый поезд из Подмосковья будет в городе уже в половину пятого, а уйдет со станции, где удается переночевать на теплых трубах котельной, - почти постоянное место жительства, какой я после этого бомж, в начале четвертого часа пополуночи. Так что состав почти пуст и просить не у кого... Разве что повезет найти в тамбурах десяток - другой не замеченных уборщиками пивных банок... или - бутылок под сдачу, и то - добыча... на приемном пункте, в закоулках у вокзала хмурый с ночи Абдулгамид выдаст за них пару рублей... Копеечка к копеечке, но - курочка по зернышку клюет.... Я с трудом волочу свое тело по проходу, тяжело опираясь на поломанный костыль, и больше по привычке глухо говорю, почти шепчу - "На пропитание... Кто сколько сможет... Подайте ради Христа..." Какого хрена! Я давно не верую ни в Бога, ни в сатану, ни во что не верю- ибо знаю, если они и есть на свете то я им ни к чему - жалкий, оборванный и грязный, вонючий кусок человечины... от менянесет как от выгребной ямы, но я привык... И те, с кем я ночую, тоже привыкли, но весной надо помыться - а то из поезда гонят уже не проводники, а сами пассажиры, вот, фанаты как то выкинули на полустанке в приоткрытую дверь, когда состав замедлял ход, обошлось тогда... да... А Ваське- не повезло и не обошлось - я видел, как поздним вечером, пятерка веселых бритоголовых молодцов вышвырнула его, несмотря на сопротивление, из дверей. Ну, да какое сопротивление может оказать полупьяный голодный огрызок человека пятерым накачанным молодцам? То-то и оно...
Сейчас - еще тихо... ближе к девяти часам пойдут цыганки с кучей ребятишек, гармонисты... те же цыгане, музыканты, "афганцы"... Конкуренты, мать их ети- попадешься, тоже могут или выкинуть, или перо в бок вставить... Они друг за друга - стеной, и у них поезда поделены и время распределено... с утра они - беженцы, к обеду - погорельцы, к вечеру - от поезда отстали... гармонистам и прочи музыкантам подают наверно, только лишь для того, что бы не выли - не мешали ехать... нда... а мое время - это то самое раннее утро и совсем поздний вечер, когда в вагонах почти никого нет. С утра - иногда кто нибудь кинет монету - другую, вечером - всяко бывает, припозднившиеся работяги могут и стакан поднести- я не отказываюсь, но и не выпрашиваю - можно нарваться запросто... днем же Москва накормит и напоит - мусорные баки - тоже, кстати, распределенные жестко между кланами нищих и бродяг, - стол и дом для бездомных... банки, бутылки, медь и аллюминий - все годится на сдачу, и голодным никто не остается - столичные жители щедро вываливают в отходы груды годных продуктов. Там же можно и приодется при нужде - это если то, что на тебе, ужесовсем вразнос пошло, да...
Что, позавидовали, или пожалели? Не надо... я уже вряд ли приму ни то, ни другое - мозг, опустошенный алкоголем до дна, работает тольков одном направлении - где достать очередную дозу выпивки... Кто там про наркош чего говорил? Что они опускаются, что заживо дохнут? Херня. Наркоши - есть среди нас и они, даже не успевают понять, что они - дохнут. А вот так, заживо с растяжкой на годы - такого врагу не пожелаю. Когда иногда в башке всколыхнутся воспоминания о том, каким и кем ты был... на самом дне памяти...
Вот ты бежишь навстречу матери вечером первого школьного дня... Или - дрожа отпредвкушения, топаешь на самое первое свидание, и она -самая - самая... А, не было у вас такого - все равно - х-ня, каждый в балде хранит что-то, такое воспоминание, что не доверит никому, что бы грязными грабками не замарали, и бережет, бережет, как единственный якорь, связывающий его с миром нормальных людей. У меня тоже такое есть... Но - ага, ждаличто поделюсь? А нет, вот вам - это - моё. Подыхать буду - мелькнет перед глазами единственным светлым пятном - будет за что поблагодарить всевышнего, за жизнь, которую прожил наперекосяк, но все равно - жил... Ах да. Я же в него не верю...
Я олзу, ползу дальше между бесконечными рядами кресел, и они кажутся мне лестницей на мою Голгофу - чем дальше - тем тяжелей... Откуда-то всплывает смутно знакомое слово - абстинентный синдром и строфа из песни - кажется, Машина Времени - Я вчера еще чуть - и помер...Да похмелили кореша... мать их... Кто б меня похмелил...
В тамбуре рослый парень стоит спиной ко мне и держит в руке бытылку, изредка прикладываясь к ней. Я не верю в чудеса и людскую благотворительность, но может... я прошу обладателя бутылки, рассчитывая хотя бы высосать капли, неминуемо остающиеся на дне:
- Браток.. Браток... Бутылочку... не выбрасывай... сдам я...
Парень оборачивается, и увидев меня, брезгливо кривится. Потом, что то решив, видимо, для себя, протягивает мне сосуд с остатками жидкости на дне, и только что зажженую сигарету.
- На, поправься. Убогий.
Я униженно кланяясь, стараюсь просочиться в приоткрытую дверь сцепки между вагонами - там можно быстро выпить доставшуюся добычу и сразуотлить излишки жидкости. Уже прикрывая дверь слышу слова спутника моего благодетеля:
- Зачем баловать такое дерьмо? Их давить как гнид надо, расплодились...
И ответ:
- Ванька, брось. Кто знает, кем и чем это жалкое существо было в прошлом.... И что в будущем ждет нас?
Да ты, малый, философ, как я погляжу и не лишен чувства сострадания... Только если ты думаешь, что я буду испытывать к тебе благодарность - тут тыне угадал. Я забываю о доброхоте уже выйдя из тамбура, только постепенно расплывающаяся по жилам теплота уносит боль в суставах и несет с собой малую долю привычной алкогольной эйфории. Мне теперь немного надо, тем более, на стары дрожжи - в двенадцать ночи, если верить станционным часам, прежде чем окончательно улечься на теплых трубах, мы поделили на двоих со случайным знакомым - таким же как я, разведенный пузырек настойки боярышника. Не помню, как его звали, лицо примелькавшееся, кажется знакомились - да нет мне до него дела, как и ему до меня наверно. Прошлой зимой я заночевал в Москве в теплоцентрали с таким вот попутчиком - точней, мы даже прожили с неделю в удобном подземном склепе узла отопительных труб, располагавшихся в глухом сквере - есть в белокаменной и такие. Больше я туда не ходок. У моего знакомого были деньги - мне не интересно, откуда они появились, но неделю мы пили на его гроши, выбираясь только за очередной порцией. Щедрый был. А спустя семь дней он тихо помер под утро, я не знаю отчего. Оставшиеся пару сотен рублей я забрал - они ему ни к чему, а адреса наследников он не оставил. Люк заварили, жаль. Такое фартовое место было - нечасто встретишь. Теперь вот приходится по конечным станциям ютиться. На всех направлениях уже побывал.
Я иду и иду дальше - малая толика пива взбодрила, но не восстановила силы. Их - силы - уже не восстановишь ничем. Разве только добавить хорошо. Этак стакан портвешку или стопку - и провалиться снова в черное беспамятство, на сколько хватит действия алкоголя. А лучше - так и сдохнуть, как тот случайный знакомый - в тепле и без мук.мечта любого бродяги. Раз - и нет тебя. Кто сказал, что мы уходим на перерождение? В рай? В ад? Шиш вам. Я знаю - каждый свой ад носит в себе и проходит его при жизни. А потом - пустота, и это хуже ада и рая - наказание нам за идиотски потраченные годы. Сколько угодно можно винить обстоятельства и посторонних - нет такого человека, что не оправдал бы себя, любимого. Оправдывайте. Ищите причины в развале страны, в перестройке, в беспределе... Да х...й вам, в обе руки - х...й! Ты сам себе - и судья и палач, и ангелхранитель...
Что то меня тож на философию потянуло...а философией сыт не будешь, тело волочится по прежнему по долбанному составу, и телу надожрать... и пить...Нет, вначале - пить, конечно... есть еще пассажиры?Может кто и подаст... на пропитание... Ха! Понятно - на опохмел!
Я бреду, бреду, бреду - перед глазами раплываются желтые лампы потолочных плафонов, они сегодня светят что то слишком ярко - резь в глазах, или это я не умылся и режет глаза стеклянная пыль от стекловаты, что набросали в теплоцентраль вездесущие менты? У, с-суки, лишь бы людям западло сделать... А умыватся... такя не умывался... с лета, наверно - в нашей жизни это ни к чему и подавать чистенькому перестанут, чего доброго...
В середине отапливаемого вагона несколько человек. Народ выбирает потеплее. Ясно дело - чё зад морозить в холодном - места пока хватает. Я завожу свое:
-Подайте.... На пропитание... Три дня голодный...
Эффект портит разящий от меня перегар, понятно что кто там поверит, что "на пропитание", ясно, - на пропой, но мож, кто из мужиков, как тот парень в тамбуре сжалится... мне бы рублей двадцать пять, и это - два часа того самого блаженного забытья под платформой - я знаю место на Вокзале, куда едем, там никого и тепло, только ползком надо забираться... два рубля можно считать уже есть - в сумке повякивают полтора десятка банок... Как вдруг:
- Коля! Коля? Коля Перин, это - ты?
Эффектная женщина на сиденье - ей бы на кресле шикарного авто развалившись отдыхать, или на диване в роскошном особняке - смотрит на меня расширенными от ужаса глазами...
Наталья. Наталья Сурова - моя одноклассница. Откуда она тут? Я не знаток дамских нарядов, но одета она явно не с Черкизовского рынка - роскошный полушубок, небрежно распахнутый и открывающий шикарный деловой костюм, подобранные со вкусом аксессуары.когда то я разбирался вовсем этом, шевелятся остатки памяти в глубине сознания. Сейчас только чутье подсказывает о том, что надетые на Наталью шмотки стоят немалых денег.
- Резковатые волевые черты лица - слишком резкие для женщины, но мягкие для мужчины, правильный овал лица. Огромные карие глаза - те самые, в которых я тонул когда-то...смотрят на меня с изумлением и ужасом... Да это она - Наталья Семеновна Сурова,с которой мы просидели за одной партой десять лет, клялись в вечной любви,и разбежались в разные стороны, едва закончив школу.
- Я вот... - говорит моя школьная любовь- А я с дачи... машина... машина... поломалась... я на электричке... завтра... нет - сегодня...совещание...важное... она говорит все тише и тише и замолкает наконец, как приемник, у которого медленно поворачивают регулятор громкости в сторону уменьшения - вот он переходит наполутона, и вот - его совсем не слышно. В руках женщина нервно мнет перчатки - из явно дорогой, опять же, кожи- кажется, эта кожа называется лайкой.
- Как ты... И откуда ты... вот так... есть же... есть же... друзья наконец... почему ты - тут!!! Ты нашел бы меня... я помогла бы я - помогу... Её губы дрожат, видно она хочет много сказать, но встреча со мною в таком виде - сбила ее с привычного ритма жизни, где она - всегда права и всегда все знает наперед - как говорить, как жить, и прочая, и прочая, и прочая - царица жизни, бизнес - вумен сидит передо мной, едва сдерживаясь - то ли перейти на крик, негодующий крик:"Как же ты так,один из лучших в классе, и - вот...!" То ли она сейчас разревется - вон уже закшена губа, а слезы в уголках глаз набухают, набухают.... Кто их женщин знает - что будет в следующую минуту, они впрочем, орать и плакать одновременно могут.
Я смотрю в лицо Натальи - смотрю,что бы запомнить его навсегда и сохранить ради тех моментов, о которых можно будет вспомнитьв последний час, сохранить рядом с лицом матери и единственногодруга, оставившего меня под жарким афганским небом - больше ни о ком памяти у меня нет... Смотрю, и говорю:
- Не нужно... Так похож... И, обратившись к подруге, сидящей напротив, говорит:
- Коля Перин...Он убежал с выпускного - я танцевала с парнишкой из класса, а он... глупый... приревновал - и исчез... я даже домой к нему бегала... ну, потом, только его как пошептал кто -не слуху, ни духу...
Я нагло прерываю их разговор, кашлянув, обращаюсь к дамам:
- Дамочки, помогите инвалиду по общему заболеванию - подайте, кто сколько сможет...
Соседка Натальи - женщина попроще, но то же весьма и весьма неплохо одетая, пренебрежительно хмыкает, а Наталья лезет в дамскую сумочку, и не глядя достает несколько купюр, нервно сминая их в руке, протягивает, и говорит, снова впиваясь в меня взглядом:
- Если...Если Вы вдруг встретите Колю... Вы передайте ему, что я жду его каким бы они кем бы он не был.... пусть позвонит в любое время... да... пусть... вот моя визитная карточка... Если увидите - передайте...
- Обязательно... Отвечаю я, и понимаю, что мне не удалось обмануть мою школьную подругу.
В тамбуре я некоторое время смотрю на деньги - три красных пятитысячных купюры, у меня таких денег не было ... я не помню, сколько лет у меня не было таких денег.... смотрю и на карточку - на ней написано: Наталья Семеновна Ростовцева, ВостокИнвест банк, председатель правления... и телефон Н-да. Я запускаю карточку по ветру в переходе между вагонами и спрыгиваю на перон подвернувшейся станции. Теперь можно по крайней мере месяц а то и больше, не мотаться по опостылевшим поездам. На теплоцентрали всегда найдется место и собутыльник...
***
- Труп мужчины, на вид - пятьдесят - шестьдесят лет, множественные синяки и ссадины на теле. Причину смерти уточню после вскрытия... медицинский эксперт размеренно диктовал протокол осмотра места происшествия - обнаружения трупа бомжа в коллекторе теплоцентрали.
- Надовообще эти коллекторы на бронедвери закрывать - что ни неделя - трупешник за трупешником. Бомжары как специально дохнуть сюда сползаются, - выразил свое мнение молоденькийучастковый.
- Предварительно причину смерти, прикидочно, так сказать, не можете назвать Виктор Сергеевич? - обратился к эксперту следователь прокуратуры.
- А вам-то что?
- Как что? Если насильственная - надо открывать уголовное дело, хотя это - висяк - стопудовый. А так, если, скажем "падение с высоты собственного роста" - сразу спишем околоточному, пусть потренируется отказные отписывать.
- Угу. И синяков как у леопарда - все падал и падал с этой высоты собственного роста, ворчливо отозвался эксперт.
- Да это Перин Колька - из поселка тут рядом. Последние годы, как с контрактной службы вернулся, забомжевал, мать похоронил - совсем с катушек съехал. А так всю жизнь по горячим и не очень точкам мотался... Вот - и домотался, -вступил в разговор патрульно-постовой полицейский.
- А враги там у него, недоброжелатели, были? Или может, деньги какие серьезные? - это уже подключился к беседе опер из отдела уголовного розыска.
- Да ну, товарищ старший лейтенант, какие враги, какие деньги - я через два дома живу, все - ну, почти, о нем знаю. Он тихий был. Денег отроду не водилось -пока служил, дом у него сгорел. Вот он пил, и все тосковал. По какой-то Наталье. Ходил, как нажрется, и скулил:"Эх, Ната-Ната, за че так, и че так." А так -тихий бомж-алкаш.
- Понятно. Значит особых причин отправить его на тот свет ни у кого не было?
- Да нет, Вы что говорите.
- Понятно. Тогда - сразу дежурному скажу, что бы списал это дело участковым. Ребята, вы там долго еще?
- Да сейчас. Труповозка подъедет - пусть уже забирает. Мы уже все.
- Ну, и о"кей.
Полицейские споро собрались, залезли в видавший виды уазик, за которым пристроилась "труповозка" - то же изрядно потрепанная "Газель" с открытым кузовом, и уехали от коллектора, где утром было найдено тело гражданина Николая Сергеевича Перина, сорока девяти лет от роду, безработного, без определенного места жительства. Немного времени спустя из кустов, расположенных метрах в пятистах от места происшествия - выбрались, чертыхаясь и отряхиваясь от снега двое личностей, у которых не попадал зуб на зуб.
- Ну, едва успели свалить, слышь, Каря?
- А то! Будешь теперь меня слушать - хорошо хоть бабло подняли, успели,- пятнадцать штук - неслабо. Интересно, где этот петух гамбургский их надыбал?
- Где надыбал - там уже нема - загоготал тот, что обращался к "Каре".
- И х...й с ним! Пошли, хлопнем за упокой души раба божьего, обшитого кожею - Петьки Пердина!
И хохоча,подталкивая друг друга, парочка пошла пр укатанной дороге к станционному магазину.