СОДЕРЖАНИЕ
В душе накопилась усталость
"Пахра"
Отброшен на обочину
Больничные стены
Медсестра
Ты от меня спаси меня
Мертвый сезон
Я вновь с тобою тезка
Путь Небытия
Настроение дрянь
На приколе
В террариуме
Дождинки стучат
Осенняя грусть
Под дождем
Я гляжу октябрем
В межсезонье завис
Все на свете бесконечно
Как с возрастом смириться
Балтика осенью
Привычное больничное
В ДУШЕ НАКОПИЛАСЬ УСТАЛОСТЬ
Когда же ты, старость, подкралась,
Войдя в одночасье и враз?
Умелой рукой расписалась
Штрихами морщинок у глаз.
Слегка поубавила прыти,
Скривив молодецкую стать,
Жемчужного люрекса нити
Вплела в поредевшую прядь.
И чтоб доживать интересней,
Составила фирменный, свой
Букет благородных болезней -
Подагру, склероз, геморрой.
В душе накопилась усталость
Слезливою памятью дат.
Когда же ты, старость, подкралась,
Одетой в вечерний закат?
"ПАХРА"
Неспешной поступью весна
Шагает скромно Подмосковьем,
Синиц считает поголовье,
Смывает мусор половодьем
И пробуждает лес от сна.
Асфальта лента в тупике
Котеджных супер-ограждений,
Тупик надежд и устремлений,
Тупик везений-невезений,
Тупик всему - транзит реке.
Лежу пришпиленным к штативу
За часом час и день за днем,
За каплей капля. Обречен
На шланг с иглою и лишен,
Увы, лишен альтернативы.
Стенать не стоит по-пустому -
С судьбою нам не совладать.
Она сказала: - Марш в кровать! -
Вот и придется привыкать
К 'Пахре', как ко второму дому.
Мой ненавязчивый приют,
Где символ здешних мест - триада:
Пахры весенняя прохлада,
Пес разноухий 'Хакамада',
Хронически болезный люд.
Пахра, ты вовсе не река,
Скорее пруд, но протяженный,
Теченьем не обремененный.
Водичка с буростью зеленой
Рябит по воле ветерка.
Гигантских ив могучий строй -
Такие лешие-миляги,
Веков минувших доходяги,
Сплетая ветви, как коряги,
Пришли гурьбой на водопой.
Лягушек акапелльный хор,
Своя у селезня забота
Да рев турбинный самолета
Прервут ненадолго дремоту.
А ночью токарит бобер.
Весна вошла в свой полный сок
И мне домой открылись двери ...
Судьбой побывке срок измерен.
Опять мне с капельницей в вене
Мотать в 'Пахре' за сроком срок.
ОТБРОШЕН НА ОБОЧИНУ ...
Отброшен на обочину
Сверхвыслуженных лет,
Взираю озабоченно
На суету сует.
Струит поток ошпаренный
Огнем мирских забот,
А я сижу отставленный
На милость госщедрот.
Накормлен обещанием
Защиты от мытарств,
Представлен к вымиранию
Отсутствием лекарств.
Полечат и в "историю"
Ногами наперед,
Согреют в крематории,
И все за мой же счет...
Довольствуюсь подачками
Зурабовских доброт,
Любуюсь инотачками
Сегодняшних господ.
Зализываю ссадины.
Сирены режут слух -
Летят "Геландевагены",
Везя "народных слуг".
На "Брабусе" банкир спешит,
Ценя уют-покой.
И тут же "Бумер" мельтешит,
В нем шлюхи со шпаной.
С эскортом "Хамер" - броневик
"Законного" вора,
"Четверка"-ВАЗ везет барыг
С "Каширского двора"...
Сижу я на обочине,
Рукой подать - кювет.
В поток вернуться мочи нет,
Да и желанья нет.
Февраль 2007
БОЛЬНИЧНЫЕ СТЕНЫ
Больничные стены - не лучшее место свидания с Музой.
Здесь многим понятной становится существования суть
в тот миг, когда душеприказчица вечною гипотенузой
спрямляет судьбою изломанный путь.
Здесь все коридоры пропитаны болью, палаты страданьем.
Фигуры согбенные бродят слепцами,
за стены держась.
Здесь слух привыкает к зубовному скрежету, стону, стенаньям.
И это - людской суеты ипостась.
МЕДСЕСТРА
Называют их средним звеном -
Медсестер в медицинской цепочке,
Пациенты с особым теплом
Называют их: сестры, сестренки и дочки.
Ворожит светлоокая фея,
Инъекцирует твердой рукой,
В то же время по-бабьи жалея
Старых, хворых, умытых слезой.
Вереницу больных из палат
Процедурная тянет, как манна,
Потирая исколотый зад,
Они шепчут: - Спасибо, Оксана!
Раем кажется ад,
Когда ангелом рядом Оксана.
ТЫ ОТ МЕНЯ СПАСИ МЕНЯ
Соленый ветер разыгрался
На дюнах желтою листвой
И зло песчинками кусался.
Глядит пронзительной тоской
Сквозь изумруд сосновой кроны
Берез янтарное колье.
Шумит прибой - как эшелоны
Летят по лунной колее.
И раны летних вакханалий
Бинтует пены пелена,
Но только ран воспоминаний
Не лечит время и волна.
Спаси, враждебная стихия,
Ты от меня спаси меня
За эти бдения ночные
Под звездным небом октября.
За то, что в эротичном хоре
Мой диссонанс людей смешил,
Надеюсь, ты согласно, море,
Что я спасенье заслужил?
МЕРТВЫЙ СЕЗОН
Мокрые клены
зябко дрожат,
в соснах зеленых
скрыться хотят.
Мелкою сеткой
дождь спеленал
ветку за веткою.
Клен бы порвал
путы постыльи -
нет моготы,
плачет в бессильи
желчью листвы.
Листьев останки
выплакал клен...
Дремлет в Паланге
мертвый сезон.
Я ВНОВЬ С ТОБОЮ, ТЕЗКА
Ночное море, здравствуй,
Прости, пожалуйста, меня
И, если можешь, не злорадствуй,
Что беспросветные три дня,
Укрывшись дымными клубами,
Смотрел на волны сквозь бокал,
Не воздух Балтики вдыхал,
Объятый винными парами.
Я вновь с тобою, тезка.
Как ты, встревожен и угрюм.
Стегает ветер зло и хлестко
И замирает среди дюн.
Взбивая пенные обмылки,
Вздыхает море тяжело,
Волною мрака залило
На небе светлые прожилки.
ПУТЬ НЕБЫТИЯ
Стих написан по впечатлениям от первой в жизни операции под общим наркозом.
Рифмовать было лень (а не результат операции). Если лень будет и дальше прогрессировать,
то скоро перестану соблюдать ритмику и размерность, т.е. докачусь до верлибра.
На меже. Жизнь и смерть по бокам,
В головах же анестезиолог.
В вене шприц.
- Ты уснешь под наркозом.
Ну-ка вслух посчитай.
- Раз ... два ... т-три ...
Под безоблачной синью небесной,
В свете солнечных ярких лучей
Я стою обнаженной натурой,
Безучастен, как сфинкс, одинок.
Под ногами бескрайность газона,
Нежный ворс изумрудной травы.
Только нет здесь дыхания жизни,
Давит на уши гнет тишины.
Здесь не слышно ни шелеста листьев,
Ни привычного гомона птиц.
Нет тепла от Земли и от Солнца.
Акварелью рисованный рай.
Вдруг резкий и сильный рывок -
Газон из-под ног словно коврик.
Я навзничь упал и застыл,
Подкошен неведомой силой.
Та сила меня понесла
Туда, в синеву, ближе к солнцу.
И вижу я тело свое -
Лежит на газоне недвижно,
А вкруг его скорбно стоят
Родные и близкие люди.
Бесстрастно на это гляжу
С холодным тупым безразличьем.
Черты все земные во мгле,
Как в буро-зеленом болоте.
И прошлое скрыл ржавый смог.
Все чище и звонче прозрачность,
Все ярче мерцание звезд
В густой синеве небосвода
И солнечный огненный шар
В дымящихся протуберанцах.
Путь в беспредельный простор
Прерван гигантской воронкой -
Входом, как в метротоннель,
Кварцевым светом слепящий.
Тут я впервые познал
Взглядом сторонним свой облик:
Молнии шар, как арбуз,
Сыплет бенгальские искры.
Шар - мое Эго, Душа,
Шар - это Я, что осталось.
Мчится он, свет обогнав,
Весь в ореоле искристом.
Матовый, мертвенный свет
Яркой утробы тоннеля.
Нет закоулков, теней.
Мельком летят серпантины.
Грохот и гул - словно стан
Листопрокатного цеха.
Этот тоннель как сосуд
Молоха миротворенья.
Роком начертанный путь,
Путь небытийности торя,
Тает в размере мой шар,
Брызгами искр исходит.
Вот он уже с апельсин,
Тает шагреневой кожей.
Тает Душа на глазах,
Я же смотрю отстраненно.
Скоро окончится. Все
Кончится вместе со мною.
Сразу закончится путь
Этого небытия.
Вдруг исчез этот яркий тоннель,
Нет ни искр, ни мощного гула.
Снова черный и звездный простор,
Снова в нем раскаленный диск Солнца.
Но теперь я не к Солнцу лечу,
От него совершаю паденье
В бездну, вниз, в беспроглядную мглу,
В сгусток ржаво-коричневой слизи.
Вот все ближе космический шлам.
Мчусь к нему. Мгла редеет, светлея,
Словно жиже становится слизь,
И цвета проступают иные.
В свете яркого солнца лучей
Голубеют края бурой массы,
Стала зелень пейзаж оживлять,
Добавляя все новые краски.
Вижу рек подсиненную чернь,
Облаков вереницы лебяжьи,
С желтизною песчаных пустынь
Контрастируют буйные джунгли.
Вот знакомый бескрайностью луг
С одинокой лежащей фигурой.
Я к нему устремлен, прямо к телу.
И два Я слились сразу в одно.
Просыпайся, милок. Ты в палате, -
Слышу, чуя шлепки по щекам.
Все в порядке, ты снова в кровати.
Небытийности путь завершен.
НАСТРОЕНИЕ ДРЯНЬ
В глушь хочу,в такую глушь,
чтобы лиц не видеть человечьих,
чтобы жечь лучину иль свечу,
чтоб не слышать офисных чинуш,
чтоб у храма не было кликуш,
не царапать взгляд о маски встречных.
Мне б в тайгу, где сосны, кедр,
ветер выбрал в зарослях оседлость.
Смога нет, я там дышать смогу,
и душой воспринимать шедевр.
До людей - сто первый километр,
там же с ними мрачная враждебность.
НА ПРИКОЛЕ
Можешь в дорогу рвануть с утра ты.
Только в заторах завязнув всерьез,
Ты осознаешь масштаб утраты -
Времени жалко до слез.
Врезались, как пароходом в риф, мы.
Прямо из "пробки" попали в затор.
К мату в сердцах подбираю рифмы.
Власти берут на измор.
МКАДой столицу решил объять я,
Но присосался бензиновый спрут,
Да и любимой ГАИ объятья
Просто дышать не дают.
Множит коллекцию взяток - вор он!
Нефтемагнат до сверхприбыли зол.
Ворону глаз не выклюет ворон.
Ставят народ на прикол.
В ТЕРРАРИУМЕ
Опять змеиным завоняло,
Ее отравленной слюной.
Змея останется змеей,
Хоть сколько б шкуру не меняла.
Мой путь тернист, согласен - долог,
Ценить умею доброту,
Но я, отнюдь не герпетолог,
Чтоб в змеях видеть красоту.
Их вид вселяет омерзенье
(не важно с ядом или без).
Какое, к черту умиленье,
Когда от их шипенья стресс!
Ужалит, не моргнувши веком.
Ее добром не приручить.
Змее совместно с человеком
(не с герпетологом) не жить.
Смешна подобная наивность,
И зло добром не одолеть.
Уж коль натурою - змеиность,
Ее давить или ... терпеть.
***
Не пытайтесь согревать
Змей на собственной груди.
Яда их не избежать,
Сколько дружбу не крути.
ДОЖДИНКИ СТУЧАТ
Упрямо по крыше дождь барабанит
и печка дымит.
Не слышит никто моей ночной брани
на мой 'общепит'.
Колбаска с горчичкой - лучшая закусь,
черняшки кусок
и рюмка 'Смирновъ'. Нет, нет, я не квасю.
бьет вена в висок.
Дождливая ночь изгаляется мраком,
и ссылка гнетет.
Часы не летят, а шествуют шагом,
блюдя свой черед.
Ложатся на лист ненастные строчки -
одна за другой.
Быть может пора поставить бы точку?
Еще по одной?
Дождинки стучат по-прежнему дробью.
Ночь липнет к стеклу.
В раздумье чешу я кость свою лобью:
добавить одну?
Сентябрь 2010.
ОСЕННЯЯ ГРУСТЬ
Грусть-тоска за окном,
безысходность щемит.
Небо - лейка вверх дном.
Запустения вид.
Солнцу не совладать
с плотной хмурью небес.
Умиранья печать
обезлиствела лес.
Он на юг проводил
всех певучих жильцов.
Сразу стал мне не мил,
не хочу на крыльцо.
Не хочу за порог.
Раздражает меня
даже шустрость сорок,
трусость их, суетня.
Наблюдать не хочу
серость голых кустов.
На Природу ворчу:
я к зиме не готов.
Запустенья печать,
желто-бурый газон.
Только туи свеча,
как зеленый неон.
В непогодье навзрыд
изливается стих,
но вопрос не закрыт:
я - поэт или псих?
Тишина и уют.
Морось тучек скупых.
Мой осенний приют
для душевнобольных.
Октябрь 2010.
ПОД ДОЖДЕМ
Под дождем гуляю,
небо тучами клубится.
Мне б сейчас вернуться к маю -
там улыбчивые лица.
Но промочен сентябрем,
осень душу пропитала.
Я гуляю под дождем,
время весен миновало.
Даже лето промелькнуло,
след оставив свой ожогом.
Под дождем бреду сутуло
в аромате смога.
Небо каплями дождя
ударяясь оземь,
словно шепчет для меня:
'Это, братец, осень.
Далеко остался май.
Август позапрошлый
С ностальгией вспоминай -
Верь в возврат возможный.
Я ГЛЯЖУ ОКТЯБРЕМ
Разговоры мои -
с шелестом ветра,
думы стреляют
из обоймы одной.
Беспокойны души
скрытые недра.
Штормом их треплет,
словно сейсмоволной.
Неотступно томит
гнет ожиданий.
Сердце сжимает
неизвестности ад.
Просмотрю нашу жизнь,
как на экране.
Что происходит?
В чем же я виноват?
Я гляжу октябрем
через прозрачность
крон поредевших
полусонных берез.
Долбит дятел в висок,
будто дурачась,
сыплет морзянкой
мне печальный прогноз.
Октябрь 2010
В МЕЖСЕЗОНЬЕ ЗАВИС
Печь тянет с задористым треском,
утробно басит дымоход.
По всем закоулкам гротеском
вдруг отблеск во тьме полыхнет.
Тянет печь, но дымит
пеленой по глазам.
Тяготит дров лимит.
Но здесь лучше, чем там.
В печальном свободном паденье
кружится с шуршанием лист,
и в этом шуршанье осенний
прощальный звучит компромисс.
Тишина - тяжкий гнет.
Слышу я по ночам,
кровь по венам течет.
Но здесь лучше, чем там.
Дымит печь - дрова отсырели.
Натужно звенит тишина.
Зима еще спит в колыбели,
а летняя спАла волна.
В межсезонье завис
этой жизни бедлам.
Где ж искать компромисс:
лучше здесь или там?
Впереди холода.
Однако мне лучше туда.
Октябрь 2010
ВСЕ НА СВЕТЕ БЕСКОНЕЧНО
В душу стих ползет несмело -
Ощущаю фибрами.
С вдохновеньем "Изабеллу"
Поглощаю литрами.
Грусть-тоска в стишатах квелых.
Что же тут поделаешь,
Если ты не из веселых?
Значит, мало каши ешь.
Нечего искать виновных
И пенять на зеркало.
Не везет в делах любовных?
Знать, судьбина бекова.
В мыслях бегают мурашки,
Над судьбою злобствуя.
Раз грешу делами тяжко,
Буду, как философ, я.
Все на свете бесконечно.
Есть два исключения:
Всем известное колечко
И пора везения.
Привыкай - Природы шалость,
Так уж в жизни водится:
Что началом начиналось,
То концом закончится.
И гнетет меня порою
Эта диалектика.
Только что-то много ною?!
Стих мой - антисептика.
Октябрь 2010
КАК С ВОЗРАСТОМ СМИРИТЬСЯ?
Я слыхал про старость. Страшны
прорицанья! Б.Пастернак
Ну как мне с возрастом смириться
И жить, сообразуясь с ним?
И жить теперь не в темпе блица -
Стелясь по ветру, словно дым.
Мудры, кто "возрасту покорны".
Ушла желаний пустота,
Звучит мелодия валторны,
Гобоем вторят ей лета.
Пыл страсти мудростью стреножен,
Коль не изжит уже совсем.
У них, скажу я вам, похоже,
Что в жизни не осталось тем.
А мне как с возрастом смириться,
Уняв негаснущий азарт
И пух отряхивая с рыльца,
Совсем как сорок лет назад?
И жизнь идет, как и дотоле,
Листая многотомье лет.
"Я Вам пишу. Чего же боле?".
Мне очень важен Ваш ответ.
Нет, я годами не стреножен,
Но стал от возраста раним.
Я буду во сто крат моложе,
В ответ услышав, что любим.
Года морщинами резвятся,
"мешками" блеск пригашен глаз,
Но темы новые родятся -
Все ради Вас и все для Вас!
Ноябрь 2010
БАЛТИКА ОСЕНЬЮ ...
Балтика осенью - это мечта!
Здесь позабыта сует суета.
Шелест прибоя, дюны, янтарь,
солнце закрыла дождливая хмарь...
Всё объяснимо: я не чудак,
Раком сподобил меня зодиак.
ПРИВЫЧНОЕ БОЛЬНИЧНОЕ
Здесь день размеренно струится,
четырёхчасьем поделён.
Пенициллином в ягодИцу
шприцует время метроном.
Как в Бога, верят эскулапу,
свои вверяя телеса.
А если сунуть ещё в лапу,
то сотворит он чудеса.