Мне казалось, красоты такой  - не бывает.
Шейка тонкая, хрупкость пальчиков...  А глаза
Избегают, соскальзывают, ускользают...
Что ж ты делаешь? Я вроде бы завязал!

Зарекался связываться вот с такими -
В свитерах растянутых шерстяных.
Мальчик мой кареглазый... Скажи имя.
Сколько было уже вас... Вот таких?

Длинноногих, худеньких, сидящих в барах,
Попивающих Куба Либре и сок со льдом.
Выбирающих жертв - чтобы не очень старых,
И затягивающих в свои сети вишневым ртом.

Говоришь, Данелио? Значит, Дэнни.
Как бы ни назвал себя - это ложь.
На бокале с рубиновым пляшут тени...
Ну, пошли уже, кареглазый. Чего ты ждешь?

Жмешься к талии доверчиво, будто первый
Я, с которым ты...  Ну, хватит врать.
Запах кожи твоей щекочет нервы,
Что я там обещал себе? Да насрать.

Никаких продажных, бросающих ночью, 
Равнодушно деньги берущих за трах на раз.
Обещаю тебе, хороший мой, ты захочешь
До утра сбежать еще. Но - не сейчас.

Каждый третий из вас - с душевной гнилью, 
Каждый пятый считает себя умнее всех.
Хм, а поцелуй с тобой, оказывается, не ванильный.
За такой и душу продать - не грех.

Губы бархатные. Ну же, мальчик, нежнее,
Сердца стук под свитером  - как набат.
Слишком тоненький - плечики, руки, шея...
Вот такими и выложена дорога в ад.

Бьется жилка во впадинке над ключицей, 
В венах пульс давно зашкаливает за сто.
Невозможно ни съехать уже, ни остановиться.
Да и кто попробовал бы? А никто.

Протяни сюда свою руку. Ниже.
То, что там горячее и твердое - все твое.
Да, хороший мой, свитер лишний,
К черту джинсы твои драные и белье!

К черту обещания быть разумным, 
Не впускать ни в сердце свое, ни в свой же дом.
Опускаю тебя в шелк простыней бездумно,
Выцеловываю имя твое жадным ртом.

Не пытайся спрятаться, мальчик. Поздно.
Кожа пахнет сиренево, горчит на вкус.
Головокружение. Всплываю. Глотаю воздух.
Смотришь взглядом доверчивым. Держусь.

Прикасаюсь к ямочкам на щеках пальцем.
Языком провожу дорожку от ребер - вниз.
Ты ведь мог уйти. Но раз захотел остаться -
Так  держись теперь, мой шелковый. Держись.

Выгибайся теперь от каждого поцелуя,
Комкай простыни, рви стонами тишину.
Как бы ни просил уже - не отпущу я,
Не могу остановиться. Идем ко дну. 

Пересчитываю позвонки под тонкой кожей, 
Опускаясь все ниже. Вот он,  самый предел.
Как же узко в тебе! Я... правда, первый? Боже...
Ты ведь сам со мной всего этого захотел?

Ты пошел со мной, точно еще не зная,
Что я сделаю с твоим телом?  Мой Бог...
Вновь притягиваю к себе... Двигаюсь... Отпускаю...
Дрожь. Ты выкрикиваешь имя мое. Изнемог.
***
Предрассветные сумерки. Нет никого. Верно.
Ты ушел, естественно... В добрый путь.
Позабыта на тумбочке пачка купюр в евро.
Хочешь, чтобы я нашел тебя - их вернуть?

Тянет издали запахом принятой ванны.
Шорох ног босых.  Свитер твой шерстяной
Продолжает в углу валяться... Странно.
Ты не смылся?  Решил остаться со мной?

Сквозь зашторенные окна рвется солнце.
Два "эспрессо", а ты по-прежнему - есть.
Знаешь, я тату тебе сделаю. "Не продается".
Ты ведь мой теперь. 
Я нашел тебя.
Здесь.