Горы Домбая красивы совершенно нереально, словно приглашение в сказку. Я лежу на снегу, глубоко вдыхая чудесный, свежий, душистый воздух (ароматы горных вершин, звонкой речки Аманауз, вековых еловых лесов), мечтательно глядя в ярко-синее небо, наблюдая сквозь мохнатые зелёные ветки движение по нему золотой капли - слепяще-переливающейся, быстро скользящей к вершинам. Это солнце осветило подъёмник, на миг сделав его волшебной игрушкой между небом и землёй... Вокруг так красиво, что мне хочется плакать...
Мы уже три дня в этом раю. "Мы" -- это моя подруга Лялька и я. Мы вместе приехали, вместе поселились в отеле "Крокус", вместе в первое утро хлопали глазами на невероятные ледяные вершины, лысые просеки на их лесистых склонах ( Следы лавины?! Что же ещё?), вместе не могли надышаться воздухом-сказкой ( В коробочку его! И домой!). Но Лялька - счастливица! - уже занималась когда-то горными лыжами, и инструктор Саша взял её в престижную группу "бывалых лыжников". Да, здесь существует "табель о рангах"! "Асы", "дворняжки", "чайники". Лялька, получается, уже "дворняжка". А я?
Нехотя вылезаю из сугроба.
Лялька второй день покоряет снежные вершины, а нас, неумех, другой инструктор, Костя, привёл в "лягушатник". Это невысокая пологая горка прямо за "Крокусом", и мы, бедолаги, пока что покоряем её. Прежде всего мы учимся падать - и я ухитряюсь каждый раз упасть так неловко, что просто не в состоянии подняться без посторонней помощи. А мои грандиозные попытки спуститься вниз! Моё тело делается словно не моим, перестаёт слушаться приказов мозга и, неуправляемое, с возрастающей скоростью летит в неизвестность. Похоже, я недостойна даже нелестного звания "чайник"! Вот я и не спешу подниматься из очередного сугроба. "Но зачем"? - как в анекдоте про философскую любовь. Я катастрофически быстро теряю веру в себя...
-- Агата, солнышко, -- Костя просительно заглядывает мне в лицо. - Ну, постарайся ещё разок! У тебя всё получится, обязательно!
Глаза у него голубые, чистые.
Совершенно разочаровывать его не хочется. К концу дня я кое-как покоряю "лягушатник". Костиными молитвами. Правда, спускаюсь я с черепашьей скоростью и в таком жутком напряжении, что не испытываю от этого ни малейшего удовольствия. Спорт скучающих джентльменов? Блин-блин!
Вечером всё моё тело словно распадается на тысячу кусочков. Чувство такое, что меня только что слепил доктор Франкенштейн, причём из вторсырья. Но у неумолимой Ляльки уже готов вечерний план - мы идём в отель "Домбай" на дискотеку. Лялька похожа на ртутный шарик, но спорить с ней - всё равно, что спорить с цунами, и я покоряюсь неизбежности. Напялив на себя нечто, причиняющее моему изученному телу поменьше боли, я, вслед за этой злодейкой, выхожу из "Крокуса". Темнота вокруг, словно чернила. К этому воздуху, свежему и душистому, как мечта, я, жительница Черниковки, никогда не привыкну. Слышен шум речки. Гул еловых лесов. И звёзды! Огромные, пушистые южные звёзды внимательно наблюдают за нами с чернильного неба, слушают Лялькин весёлый трёп.
-- Там, наверху, лыжники-асы - просто супермены, вот увидишь! Они - словно загорелые боги. - Лялька искоса взглядывает на меня, нерешительно добавляет: -- Даже тебе понравятся...
У Ляльки - куча поклонников. Я их понимаю. Она похожа на маленький фейерверк: яркая, живая, всегда весёлая. Очень симпатичная, кстати. Очень контактная. Блеск! Обычно её друзья никак не могут понять, что же связывает нас, таких разных. "Ах, эта! - следует многозначительный жест рукой вокруг головы, обозначающий то ли нимб, то ли скафандр, а, возможно, что-нибудь похуже, скажем, клинику. - Инопланетянка"...
А мне всё равно! Иногда мне хочется быть такой, как Лялька - везде чувствовать себя, как дома, принимать людей такими, какие они есть и в каждом находить что-то хорошее. И я даже пытаюсь, правда! А потом меня что-то отталкивает: грубость, глупость, тысяча причин и я возвращаюсь в свой мир. Когда я была совсем крошкой, я придумала игру: в какой-то момент (я выбирала конкретный) я уснула, и всё, что произошло после - сон, только сон! Потом я, конечно, проснусь, и вот тогда начнётся настоящая жизнь, а пока... Ну, просто, мечта. Не слишком обычная игра для пятилетнего ребёнка? Вероятно, я уже тогда знала, что этот наш реальный мир - не единственный, есть другие, совершеннее. И я путешествовала по ним, а реальность отложила "на потом". Предпочитаю идеал, и ничего тут не поделать! Несовершенство людей отталкивает, злобность больно ранит, пошлость просто раздражает, а мелочность - ужасает. В них так мало истинной, глубокой, душевной красоты, которая бесконечно восхищает меня, соприкасаясь с которой, я только и чувствую себя по-настоящему счастливой. Может быть, я заблудилась в собственных снах? И так и не выбралась из них? Ах, если бы никогда не просыпаться!
Так у нас и идёт: Лялька - хозяйка жизни, шествует солнечной широкой дорогой, срывая цветы, даря улыбки и поцелуи, а я, позёвывая, бреду за ней по обочине, погружённая в мечты, как в транс, всем чужая, чужая себе самой. Возможно, я просто перепутала планету?
* * *
В дискотечном зале темно, душно, сильно накурено, весело - не слишком. Дымный туман мгновенно выплюнул кого-то из новых Лялькиных поклонников. На "загорелого бога" он никак не тянул.
Ко мне тоже подошел кто-то. Неожиданно близко возникло костистое лицо, очки в тонкой оправе, бесцветные глаза
--Можно Вас пригласить?
Мы покачивались в полумраке, в сигаретном дыму, точно водоросли на дне морском. Оказалось, что его зовут Игорь, ему 28 лет, он приехал из Таганрога, заметил меня еще в столовой, хотел подойти и не решился.
--Мне жаль таких девушек, как ты. Ты - слишком тонкой душевной организации для этого мира.
Фраза меня растрогала, я согласилась погулять с ним. Чудесная ночь встретила нас на пороге, взяла в плен. Игорь держал мою руку выше локтя. Мне было скучно, нудновато, хотелось просто гулять - одной.
--Не нужно меня щипать...
Обида:
--Я тебя не щипаю, я тебя нежно поглаживаю.
--Не нужно меня "нежно поглаживать". Я этого не люблю!
Все эти щипки, "нежные поглаживания" - как-то нелепо, недостойно настоящего мужчины.
Словом, еще один пустой, мрачный, убитый вечер.
Наш номер встретил меня гомоном голосов, звоном, треском - за Лялькой притащилась в гости целая куча "детей гор". Гости на церемонии не разменивались и уходить явно не спешили. У Ляльки - испуганные глаза. Я беру ситуацию под контроль. Удалив Лялю на балкон, приступаю к делу. Выделив лидера, прошу аудиенции наедине. Это срабатывает. Полдела сделано! Проникновенным тоном (совершенно по Дмитрию Верищагину!), умильно глядя в его глаза, запеваю:
--Лялечка - совсем юная девочка, а мне, с высоты моих тридцати трех лет (прибавила себе одиннадцать, но в полумраке "дитя гор", не разобравшись, принял за чистую монету)...
У меня есть опыт профилактических бесед с Лялиными "надоедами", мне это удается, возможно, у меня талант. Конечно, случай был особый, "дитя гор" сдался минут через пятнадцать моего занудства. Корректно простился, только что не извинившись. Лялька, нервно хихикая, клялась, что никогда больше...
* * *
А назавтра было счастье. Инструктор Костя объявил, что мы, наконец, готовы к покорению настоящих вершин, и мы с Лялей, визжа от радости, кинулись к подъемнику...
Домбайский поселок - это три отеля: "Домбай", "Горные вершины" и наш маленький "Крокус", домики обслуги - стандартные пятиэтажки, слегка в стороне, в лесу, несколько магазинов, кафе...
Всё это находится в долине, между горами, поросшими огромными необхватными елями, словно в глубоком узком бокале. Я смотрю сверху, из того самого подъемника, который в печальном вчера казался мне золотой каплей на замечательно ярком Домбайском небе... Я поднимаюсь вверх!
-- Вот увидишь, там даже ветер особенный, -- щебечет Лялька у моего плеча. - Ветер вечности...
А наверху я обнаружила "Летающую тарелку" - крошечную гостиницу (для инопланетян), снежные вершины, такие же загадочные и недоступные, что и из долины, но... Что изменилось? Иллюзия близости? В этих горах, величественно красивых, вечных, невозмутимо равнодушных, есть нечто... зловещее?! Души погибших? И это насыщенно-синее, близкое, жестокое небо...
К бугелю я, по-прежнему, отношусь с опаской. Снег такой белый, а на нем - пестрые яркие цветы - человечки. Ляля права: надменные асы в своих роскошных костюмах, действительно, напоминают загорелых богов. Здесь я падаю меньше - обстановка обязывает? Или просто научилась? Время летит, блистают голубые льды на вершинах, хохочет Лялька... Скоро вниз, в обычную жизнь... Нет, нет!
Это случилось перед обедом. Я спустилась до половины склона, остановилась отдышаться и понаблюдать. Вокруг были люди, чуть выше по склону, рядом и ниже, но когда я подняла голову и увидела его, я сразу поняла, что налетит он именно на меня. Здоровенный, как слон, мужик, с круглыми от ужаса глазами, несся вниз со скоростью торпеды, даже не -пытаясь затормозить, и перед ним катила волна страха. Я поняла всю верность "чайник". Словно заколдованная, я замерла на месте, не пытаясь спастись, уклониться, и только следила за приближающимся монстром глазами. Это была моя "пуля". Жуткий удар! Мне показалось, что у меня отрывается голова. А потом всё исчезло.
* * *
Он давно наблюдал за этой девушкой в голубом комбинезоне, сразу выделив ее из шумной кучки начинающих мурзилок. Тоненькая, высокая, волна прямых русых волос, забавная крошечная шапочка, глаза - огромные, в пол-лица, мечтательные, отсутствующие. Она существовала словно бы отдельно, автономно, не имея никакого отношения ни к окружающим людям, ни к этой снежной горе. "Параллельный мир" - подумал он. Откуда-то из глубин памяти, из детства, из далекого далека, появилось, вспомнилось странное имя - Аэлита...Свет звезды, видимый в последний раз...Девушка каталась плохо, часто падала, но была в ее движениях какая-то своеобразная, медленная грация. "У нее в жестах музыка"! А потом этот здоровенный дебил на одной лыже, сверху.
* * *
...Сначала возвращаются звуки. Дребезжит, вибрирует Лялькин голос, что-то неразборчиво кричит Костя. Затем - холод, снег на моей щеке, это я лежу, уткнувшись лицом в снег! Кто-то осторожно поднимает меня.
- Ты ушиблась? Тебе больно?
У него золотая "мушкетерская" бородка, серые глаза, выразительный, мягкий голос. Лицо обычное, пожалуй, приятное, но ничего от "карамельного" красавца. Но обаяние! Его обаяние в момент прошибет любую, самую толстую стену. Весь облик - светлый, пронизанный солнцем. Солнечный человек! Я думаю сразу: "Какая забавная у него борода"! и "Как бы в него не влюбиться"! Почему-то я знаю: я буду очень несчастна, если это случится. Впрочем, уже поздно!
Тут я замечаю, наконец, бледного до синевы Костю, Ляльку с совершенно круглыми глазами, толпу вокруг. Чуть сбоку собирает амуницию испуганный "слон".
- У тебя болит голова? Руки? Ноги? Знаете, у него слетела лыжа...
У меня тоже слетели лыжи, и палки отлетели далеко, и шапка, и перчатки...
- Ты подлетела вверх, как будто тебя сбила машина, а потом упала плашмя, как труп!
Я помню только, что у меня было чувство, словно отрывается голова и говорю об этом. Но голова как раз осталась при мне, а вот сердце...Где мое сердце?
"После ветра и мороза было
Любо мне погреться у огня.
Там за сердцем я не уследила,
И его украли у меня"...
Постепенно все успокаиваются, убедившись, что со мной все в порядке. Мой "солнечный" незнакомец отводит меня в сторону. Я внимательно наблюдаю за ним. В нем чувствуется истинное, врожденное благородство: фигура, походка, откинутая назад голова, легкость движений и непринужденность жестов. Спокойствие и надежность. И красота - совершенно особая - красота Духа. Она несравненно важнее для меня, нежели красота смазливого, пустого лица. Значит, такие мужчины существуют, их не выдумал Дюма-отец?! Чувствую, что обретаю что-то близкое, настолько "мое", что мне становится больно. Аура его неуловимого обаяния притягивает меня, берет в плен, я горю заживо на этом светлом костре... Я внутренне цепенею...
- Как тебя зовут?
- Агата.
- А я думал - Аэлита ... - он улыбается. Улыбка тоже "солнечная", теплая.
Просто невозможно не улыбнуться в ответ...
- А Вас?
- Андрей. Хочешь, будем на "ты"?
- Да.
- Тебе лучше не кататься сегодня. Спустимся вниз.
Андрей собирает мои вещи, и мы покидаем Поднебесье. Медленно бредем меж елей-великанов к "Крокусу".
- Ты знаешь, в Домбае есть альпинистское кладбище. Их всего два в мире. Вечером я приглашаю вас с подругой на экскурсию.
У себя в номере я снимаю костюм, встаю под душ, кипячу воду для кофе...
Что-то случилось, что-то...
И все изменилось...
Но как я устала, как лень думать, анализировать...Я засыпаю, засыпаю...
Лялькин тихий смех:
- Она спит, спит! Спящая красавица!
Шорохи, скрип половицы, звон ложки в бокале...
Открываю глаза. Прямо надо мной - серые глаза Андрея, внимательные, ласковые. Счастье...
...Альпинистское кладбище расположено на склоне, на ровной площадке, свободной от деревьев. Это - уже второе место. Первое кладбище попало под лавину. Несколько могил - символические. Просто - людей вообще не нашли: горы! Я смотрю на фотографию на памятнике - совсем юная девушка, очень красивая. Хотела бы я также? Умереть неожиданно, в расцвете красоты? Лежать здесь, в окружении вершин, так близко к Богу?
Солнце садится. Его огромный, нежно-малиновый диск запутался в черных еловых лапах, осветил лица на обелисках, кучку потерянных маленьких человечков среди могил. Быстро темнеет. Мы возвращаемся уже в сумраке, по белой дороге, мимо частных дач. Внизу призывно светятся теплые огоньки отелей. Андрей держит меня за руку. Я вглядываюсь сбоку в его светлый профиль, восхитительно легкий, летящий. С ним я могу говорить обо всем, чувствую - он поймет. И молчать с ним тоже хорошо, никакой неловкости! Я больше не чувствую себя нелепой, неестественной, всем чужой. Что за чушь я придумала - это не мой мир?! Конечно, мой, раз здесь Андрей! Мой мир - там, где он. Андрей подарил мне - меня, вернул мне душу, потерянную в бесконечных блужданиях по снам... Это и есть - любовь?
** * **
Счастье трудно описать. Это утро, морозный воздух, сердце трепещет где-то в горле: сейчас я его увижу! Он ожидает нас с Лялькой на крыльце, нетерпеливо постукивая ботинком о ступеньки. Улыбается мне, делает шаг навстречу - и весь мир вдруг заливается ослепительным счастьем, все приобретает глубокий, истинный смысл. Я все понимаю, все принимаю, я прощаю миру его несовершенство за то, что в нем есть Андрей. Долгий-долгий день, белый снег, лыжи, очередной сугроб, искрящиеся льды на вершинах. И чудесный, длинный, волшебный вечер...
Вероятно, у него есть недостатки. Ведь не ангел же он, на самом деле! Но моя проницательность исчезла, испарилась, улетела куда-то со страшной скоростью. Для меня он - Андрей, "совершенный в безупречности и благородстве". Я ничего не хочу видеть, знать, думать о будущем! Мне все равно, что будет дальше, будет со мной... Каждое мгновенье полно такой силы, такой красоты, что совсем не страшно даже... умереть. Ни капельки! Так бывает один раз в жизни.
Приближается Новый Год.
* * *
...Он каждый день хотел поговорить с Агатой, понимал - дальше так продолжаться не может. У них и билеты оказались на один рейс, бывают же в жизни совпадения! Но когда видел огромные сияющие глаза своей марсианской принцессы, решимость развеивалась дымом. "Завтра"! Она захватила его, запутала, закружила в водовороте своей любви. И он дарил себе и ей еще один день Поднебесья - снега, солнца, ветра вечности... "Завтра"!
* * *
Мы хотели встретить Новый Год на вершине, у "Летающей тарелки", высоко-высоко над землей. Но пошел густой, липкий, противный снег. Горы внесли свои коррективы - они встречают Новый Год своей компанией, без непрошенных визитеров! Пришлось выбрать стандартный вариант.
Итак, ресторан отеля "Домбай".
Звон хрусталя, запах елки и апельсинов, загорелые, смеющиеся, счастливые лица. У меня чудесное платье: восхитительное, очень необычное - светло-светло серое, почти белое, высокий воротник из серебряных кружев.
Я похожа на даму со старинных портретов. Я чувствую себя Снежной Королевой. Только в моем сердце больше нет кусочка льда...
- С Новым Годом!
- С новым счастьем!
- Не скажете, как пройти в библиотеку?
- Только самолетом!
- Знаешь, шепчет мне Андрей, - здесь на 8 Марта мужчины отправляются в горы, находят под снегом цветок рододендрон, выкапывают его и дарят своим любимым. Он похож на белую лилию, он расцветает в тепле... Жаль, что он не цветет в декабре. Я нашел бы его - для тебя...
Звон бокалов, танец теней. Близко-близко его серые глаза, его губы. Эти
Чужие, глупые люди - зачем они здесь?
А потом была длинная-длинная, нереальная ночь, ночь между небом и землей, поцелуи Андрея, слова Андрея; для меня они - словно бутоны рододендрона, сказочного цветка, растущего под снегом...
- Девочка моя... Девочка синеглазая...
Я не спала ни секунды. Мне казалось, что в такие ночи нельзя спать, это
Страшный, неискупимый грех - упустить, проспать хотя бы одно мгновенье, выпасть из жизни хоть на миг, НЕ БЫТЬ. Предательство души.
Рассвет, сборы, отъезд.
До автобуса у нас оставалось время, и мы, держась за руки, прошлись вдоль речки Аманауз, мимо деревьев, мимо кафе и магазинов... До свидания, Домбай, звонкая речка, ели-исполины, не вырытые рододендроны, непокоренные вершины!
В самолете мы все время хохотали: Лялька выступала в роли клоуна, а когда это делает она, сохранить серьезность невозможно. Этот полет закончился быстро. Слишком быстро, пожалуй - огни родного города, недомбайский холод, смог... Мы с Лялькой кинулись вылавливать наши чемоданы, а потом я повернулась и.. увидела ее.
Очень высокого роста (выше Андрея сантиментов на пять), раскосые зеленые глаза, сексуальная складка губ, уверенность в каждом жесте, нескрываемая агрессивность. Подошла к нему, по-хозяйски поцеловала.
Я смирилась сразу. Просто поняла: это - хозяйка жизни, его жизни, жизни вообще. А меня ждет мое место на обочине, пустота, бесплодные, мертвые мечты. Вот они уходят. Он не оборачивается.
* * *
Судьба даровала нам еще одну встречу - после череды пустых лет - вязких, безрадостных, наполненных нудным перезвоном космических часов, отмеривающих уходящее время. Оно не приносило перемен, только новые морщинки в уголках глаз, бессонницу пустых ночей с бесконечными чашками кофе на кухне, череду одинаковых, опостылевших, летаргических дней. В конце концов, можно почувствовать себя уютно даже в безнадежности...
В наш "стальной" коллектив приехала комиссия. Андрей был в ее составе, и - совершенно случайно! - шеф попросил меня посидеть в спортзале - охранять карты. Андрей шел ко мне через весь зал, стремительно перечеркивая время - легкий, подтянутый, изящный...Я узнавала его походку, откинутые назад плечи, серые льдистые глаза, волшебную теплоту улыбки... Не разгадать выражения его лица. Подошел, неловко обнял.
- Здравствуй. Как ты живешь?
- Хорошо.
Февральский, холодный, солнечно-ветреный день. Мы одни в большом
Зале. Очень тихо. На полу разложены зеленые карты. По ним несутся зыбкие, неуловимые, изменчивые облачные тети, и каждое мгновенье мир становится другим. Свет - тень - мгла. Я смотрю на его склоненную к картам голову, думаю о пустяках. "К"к нелепо, что охраняю его карты именно Я! На моем месте должна быть другая женщина, чужая, посторонняя. Она, отчаянно скучая, могла бы с нетерпением ждать конца этого нудного рабочего дня, чтобы вернуться в свой мир, в свой дом, в свою жизнь. Но - мне некуда возвращаться! - у меня нет своего мира, да и жизни, в общем-то, тоже нет. Медленно-медленно утекают бесценные, невозвратимые мгновенья самого счастливого дня моей оставшейся жизни; и летят, летят по полу косые, легкие, фантастические тени. Полумрак-полусвет. Зыбкий, нереальный мир. Такое уж это время - февраль.