Действующие лица: БАРБИ - женщина вне определённого возраста и занятий,
до и после 50-ти.
ДЖЕК - её муж, хотя он в этом и не очень уверен.
БАЛЕРИНА - эмигрантка, но вопрос о её гражданстве
решается.
СОВЕТНИК - мужчина, от которого многое и везде
зависит, возможно - "тайный", хотя это тоже
тайна, без определённого имени и всяких
намёков.
МУЧИТЕЛИ БАЛЕРИНЫ - двое обычных молодых людей,
один постарше с опытом работы, оба хорошо воспитаны.
НАТАША - подруга Барби с детских лет, знающая чего
хотеть от жизни и мужа.
КЕН. - муж Наташи, представитель очень крупного
бизнеса опасного для жизни, фигура
трагическая.
Действие первое.
--------------------------
( Домик Барби. Посреди комнаты большая кровать. Чуть в стороне стоят Барби и Джек. Барби обнимает Джека, прижав свою голову к его груди.)
БАРБИ. Ты мой. ... Моё сокровище. ... Моя любовь. ... Весь-весь. ... Всегда-всегда. ... Я слушаю, как бьётся твоё сердце. ... Приятно так. Стучит, стучит, стучит себе. Дай слово, Джек, что никогда меня не бросишь, и сердце это будет только мне стучать. ... Давай забьём все двери, окна и будем, сколько нам осталось - любить, любить, любить, ... любить друг друга. ... Конечно, знаю, что это невозможно, но ты соври мне. Пусть так. ... Пусть так кругом, но всё равно приятно.
ДЖЕК. Знаешь. .... Последнее время меня преследует одна мысль. Глупо конечно, но .... Почему-то мне постоянно кажется, что все ... и всё против нас. Такая тупая ноющая тревога. ... Но без страха. Страха нет. Я понимаю, что это как бы и не изменить. Оно есть и всё. ... Даже, наверное, если напрячься, захотеть, то можно будет и увидеть это. Почувствовать, потрогать рукой даже, если захотеть. Оно рядом. ... Но не хочется. Такая апатия. Бессилие просто. Брезгливость ... и, прежде всего к себе. Такая неотвратимая брезгливость. Ничего не хочется. Хочется размякнуть, растаять, ... превратиться в какую-нибудь кучку мусора, чтобы тебя никто не замечал даже, чтобы до тебя действительно никому не было дела.
БАРБИ. Джек, так нельзя. Так думать даже не нужно.
ДЖЕК. Ты ничего не понимаешь. Они всё равно никогда не дадут нам заниматься любовь. Не дадут.
БАРБИ. Почему? Почему ты так решил?
ДЖЕК. Это не я так решил. Да сейчас бы я, наверное, уже ... уже-уже ... и не хотел бы я ничего решать. ... Решать! Мне кажется, что это очень противно, решать за других. ... Хотя, может быть, приятно, ... но и противно. Я от этого не отступлюсь. Есть, конечно, миллион объяснений и оправданий этому, но что все они значат, по сравнению с одной минутой нашей жизни.
БАРБИ. Ты думаешь, что они серьёзно вот так вот сидят и думают, как бы нам не дать заниматься любовью?
ДЖЕК. Нет, конечно. Я думаю, что они как раз сидят и думают, как бы нас наоборот заставить заниматься любовью. Да ещё почаще, ... побольше. И я бы так, наверное, думал, если бы я решал. Но есть какая-то грань, которая всё меняет. Всё почему-то получается наоборот. ...
БАРБИ. А кто они, Джек?
ДЖЕК. Да все! Все вокруг!
(Пауза.)
БАРБИ. Ох, Джек, давай не будем о таком сложном и грустном сейчас. Вот наша кровать. Большая, мягкая. А как она пахнет. М-м-м! Такой пахнет свежестью. М-м-м! Как луг весенний. Как сама весна.(Начинает расстегивать Джеку рубашку и подталкивать его к кровати.) ... А давай упадём в эту траву и превратимся в двух маленьких муравьёв. В таких маленьких муравьишек. Совсем маленьких. И будем любить друг друга, как муравьи.
ДЖЕК. Хм. (Улыбается.) Ха-ха. Муравьём не хочу. Они очень маленькие и быстрые. Хм!
БАРБИ. (Стягивает рубашку с Джека и отбрасывает её. Толкает Джека на кровать.) Хорошо-хорошо, сам выбирай, кем мы будем. Я на всё согласна.
ДЖЕК. (Садится на кровать, потом отбрасывается на спину, разбросив руки.) ... Хочу быть лягушкой, такой зелёной, слизкой с таким длинным-длинным языком. И пусть у меня будут вылизать глаза из орбит, когда я буду любить свою царевну. (Показывает Барби.)
БАРБИ. (Пытается стянуть с него брюки.) Ой, как страшно! Я так боюсь! Какие страшные у тебя глаза. Можешь ещё больше?
ДЖЕК. Смотри! (Таращит глаза ещё больше.)
(Очень осторожный стук в дверь. Барби и Джек замирают. Стук в дверь становится тихим и монотонным, как удары сердца.)
(Пауза.)
БАРБИ. (Оставляет Джека и молча идёт открывать дверь. Джек так и лежит, разбросив руки. Барби слушает какое-то время, приложив ухо к двери, затем открывает дверь. В комнату входят двое молодых людей. Один постарше. Они под руки вводят Балерину. Балерина измучена, с отсутствующим взглядом, голова набок.)
(Немая сцена.)
ПЕРВЫЙ (Постарше.) Прошу простить нас за такой поздний визит, но мы были вынуждены так поступить. Извините, вы эту девушку знаете?
БАРБИ. Да, знаем. Это Балерина. Она у нас жила какое-то время. А потом мы с ней ушли на войну, и она там пропала. Я даже думала, что она погибла. Последний раз я видела, как она совершала такие затяжные прыжки над нашим окопом, когда наши враги пошли в атаку на нас. Я ещё ей кричала, пыталась стянуть её за ногу в окоп, но она такая упрямая, она всё время ускользала от меня.
БАЛЕРИНА. (С отсутствующим взглядом.) Вот видите, я не врала вам.
ВТОРОЙ. ( Одёргивает её за руку.) Молчи лучше!
ПЕРВЫЙ. (Второму.) Успокойся, мы всё-таки в гостях. ... (Барби.) Прошу ещё раз нас простить, мы ваши враги, но дело превыше всего.
БАРБИ. Наверное. А какое у вас дело?
ПЕРВЫЙ. Вы понимаете, какое дело. Всё дело в том, что ваша Балерина попала к нам в плен в предпоследней войне.
БАРБИ. (Внимательно рассматривает Первого.) И вовсе она не наша. Она эмигрантка и у неё ещё нет нашего гражданства.
ПЕРВЫЙ. Возможно это и так, но она нам точно назвала ваш адрес.
БАЛЕРИНА. Вот видите, я же вам не соврала.
БАРБИ. (Первому.) Мне так знакомо ваше лицо. Я только не могу вспомнить, где я вас видела. Мы с вами случайно никогда любовью не занимались?
ВТОРОЙ. Ничего себе.
ДЖЕК. (Не меняя позу.) Барби, я этого не хочу слышать!
ПЕРВЫЙ. (Смущённо.) Извините, я думаю, что вы ошиблись. У меня семья, жена и ... трое детей, которых я очень люблю. И потом я специалист совсем в другой области.
БАРБИ. (Продолжает его рассматривать.) Это в какой же области?
ПЕРВЫЙ. Я хороший специалист в области пыток. Я этому всю свою жизнь посвятил. И .... И очень люблю свою работу.
БАЛЕРИНА. Вот видите, я же вам не соврала.
БАРБИ. А мне вот кажется, что мы всё-таки занимались с вами любовью.
ПЕРВЫЙ.(Смущается ещё больше.) Этого просто не могло быть. Вам. ... Вам не удастся скомпрометировать меня и моё честное имя.
ДЖЕК. Барби, я не хочу слышать это!
БАРБИ. Джек, успокойся, я могу, конечно, и ошибаться, но если я права, то в этом случае горькая правда лучше, чем сладкая ложь. Главное чтобы ты был всегда уверен во мне. Уверен, что я никогда тебе не солгала и не солгу. Ты же сам этого всегда добивался от меня, чтобы я была честна перед тобой, чтобы я не копила в себе ложь, если вдруг наша любовь умрёт. ... В чём я неправа? Я не хочу, чтобы любой мужчина вызывал в тебе ревность и подозрения, поэтому я и начала этот, может быть, и пустой разговор. Да, Джек, мы женщины устроены по другому, но это не даёт тебе никакого права затыкать мне рот. Я всё делаю для того, чтобы сохранить чистыми наши чувства. Ты, может, этого и не замечаешь, но даже малейшая искра подозрения с твоей стороны вызывает у меня приливы бешенства. Как?! За что?! Почему ты всегда сомневаешься во мне? Какой я тебе давала повод? Да, я нравлюсь многим мужчинам. Многие мужчины от меня без ума, многие готовы на всё ради меня, но это ровным счётом ничего для меня не значит. Это всё пустота для меня, Джек! Пустота! И кто бы и что бы тебе, Джек, не сказал обо мне за моей спиной, не верь этому. Никогда не верь. Я сама найду в себе силы признаться в этом. А знаешь почему? Потому что я никогда не допущу этого. Я отлично понимаю, что всё начинается с маленькой трещинки, а потом всё катится и катится, как снежный ком, собирая в себя всю грязь, перемешивая с чистым и белым. И потом уже не разберёшь, почему малейшие раздражения накапливаются в нас и ждут своего часа. Мы сами, Джек, притягиваем их. Мы сами начинаем искать повод, который, в конечном счёте, всё расставит на свои места, и тогда уже ничего не исправишь, Джек. К большому нашему сожалению мы уже ничего не исправим. Из маленькой ничтожной трещинки разольётся целый поток ненависти и злобы. Мы будем так ненавидеть друг друга, Джек, что ты себе даже не можешь этого представить, как мы будем ненавидеть. Мне страшно даже подумать, Джек, до какой низости ты сможешь тогда дойти, до какого животного состояния себя низведёшь. И всё только с одной мыслью, сделать как можно больнее той, которую ещё совсем недавно боготворил. Унизить её. Оскорбить. О себе я и говорить не хочу, потому что я и сейчас буду с тобой честна, Джек, я ещё сама этого не знаю, как я отвечу на все твои беспочвенные обвинения. Что мне может прийти тогда в голову? ... Не знаю, Джек. Не знаю. Я даже боюсь думать сейчас об этом. ...
( Немая пауза.)
ПЕРВЫЙ. Я восхищаюсь вами, но позвольте нам где-нибудь присесть. У нас уже просто нет сил, держать её под руки.
БАРБИ. Ой! Прошу меня простить, сегодня просто такой сумасшедший день. Всё вверх тормашками. Мы сейчас будем пить чай. Присаживайтесь за стол, пожалуйста.
ДЖЕК. Я буду спать. Я больше не могу. (Забирается под одеяло.)
( Садятся за стол. Балерина откинула голову назад, руки её безвольно болтаются. Она что-то шепчет и пытается красиво поднять руки над головой. Первый мучитель напряжён. Второй расслаблен. Барби ставит на стол чашки, большой красивый фарфоровый чайник для заварки, печенье, конфеты, варенье. Разливает чай. ...)
БАРБИ. Нет, ну всё-таки мне очень знакомо ваше лицо.(Первому.) ...(Всем.) Пожалуйста, прошу вас, угощайтесь. Конфеты, варенье. ... Это печенье мой муж испёк. Но он сейчас отдыхает. Это нам женщинам, всё нипочём. (Барби разворачивает конфету и вставляет её в рот балерины, та выплёвывает её с отвращением.)
ПЕРВЫЙ. Не нужно её сейчас трогать, она после пыток ещё не пришла в себя. Дайте ей какое-то время, она поправится. ... Какое вкусное у вас варенье.
БАРБИ. Это из крыжовника, я его ещё до войны варила.
ПЕРВЫЙ. Просто объедение!
БАРБИ. Очень простой рецепт. Из всех ягод нужно достать сердцевину, смешать её с сахаром из расчёта килограмм на килограмм. Нагреть этот сироп. Потом добавить туда ягоду и два раза довести до кипения, наблюдая, чтобы ягода не треснула. Моя мама ещё добавляла смородиновый лист, но я слишком ленивая и делаю так, без смородины.
ПЕРВЫЙ. Нужно обязательно будет записать этот рецепт для жены. Она у меня большая любительница заниматься всякими запасами. Она сама такие закрутки ставит, пока я на работе, можно пальцы свои проглотить. Если бы вы попробовали её зелёные сладкие маринованные помидоры с луком. М-м-м!
ВТОРОЙ. Мне повезло, я пробовал, действительно очень вкусно. Немножко пикантно. Цвет как бы противоречит вкусу. Но закуска просто превосходная. А мне вот печенье очень ваше понравилось, его рецепт мне не скажете?
БАРБИ. А вы тоже сами печёте?
ВТОРОЙ. (Смущается, краснеет.) ... Нет. Я сам, нет. Это мама. Я для неё хотел записать. Но такого у неё ещё не было, хотя она очень много печёт всякого разного. И песочное, и слоёное. Мне так больше всего нравятся её шарлотки, только не сразу, когда они ещё горячие, а когда они остынут и немного полежат. Мама поэтому всегда очень много делает, сразу на целую неделю. Я если не в командировке, то прихожу домой поздно. Работы сейчас просто невпроворот. Мама ложится рано, у неё что-то с сердцем плохо в последнее время. Возраст. Но шарлотка меня обязательно всегда дожидается на кухне. Мама её льняной салфеткой накрывает и записочку сверху кладёт. ...
БАЛЕРИНА. (В потолок.) Я помню варенье. ... Помню маму.
ПЕРВЫЙ. Ей лучше становится. ... Скоро всё пройдёт.
БАЛЕРИНА. (В потолок.) Варенье стояло в розетке далеко на столе. Я всё никак не могла до него дотянуться. Помню, я очень долго стояла у стола. Я ещё совсем маленькая. Если я вставала на носки, то я могла видеть розетку с вареньем. Рукой её было не достать. Я долго стояла. Очень долго. Помню, у меня тогда были такие жёсткие жёлтые сандалии. Они ещё очень врезались мне в ножки. Больно было, но я стояла, тянулась. ... (Её руки вверху, над головой, очень пластично танцуют.) ... Может, поэтому я и стала балериной. ... Потом я догадалась и подвинула стул. Со стула я забралась на стол. ... Я была очень аккуратной девочкой, я ничего на столе не перевернула, а там стояло много всего: любимая мамина чашка, ... она была тонкая, если посмотреть на свет через неё, то белая чашка становилась жёлтой. ... Как маленькое солнышко. ... Я своими пальчиками ела варенье. ... Очень вкусно. ... Я вся-вся перемазалась. Но было так вкусно. ... Так вкусно больше никогда не было. Никогда-никогда. ... Потом я очень сильно плакала и говорила, что это не я. Не я-а-а!!!
ДЖЕК. (Начинает очень сильно храпеть.)
БАЛЕРИНА. ... Мама сказала, что самое плохое в жизни это ложь. Я это запомнила на всю жизнь. Я больше никогда в жизни не врала. ... Они очень сильно меня били и пытали. Мне было так больно. Больно-больно. Так больно мне не было никогда. Но я не плакала. Я хорошая девочка. Я им всё время говорила только правду, как учила меня мама. ... А они мне не верили и продолжали меня бить. Они меня били по моим пальчикам, которыми я ела варенье. Но мама же меня не била за это. ... У меня была очень строгая мама, но она никогда меня не била. Никогда-никогда. ...
(Пауза. Джек продолжает храпеть, ворочаться и что-то бурчать во сне.)
ПЕРВЫЙ. Можно мне ещё чаю?
БАРБИ. Да-да, конечно. (Подливает.)
ПЕРВЫЙ. Ну вот, видите, ей уже гораздо лучше.
БАРБИ. Так что же всё-таки произошло? О чём она говорит?
ПЕРВЫЙ. Понимаете, ... можно мне печенье попробовать?
БАРБИ. Прошу, вот, пожалуйста.
ПЕРВЫЙ. Она нас просто измучила. Это вообще первый раз такое я видел.
ВТОРОЙ. Это был какой-то кошмар, что-то запредельное.
ПЕРВЫЙ. А через мои руки прошло очень много людей. Я хороший специалист в этом деле, можете мне поверить.
ВТОРОЙ. Лучше поверьте, ... я вам советую.
ПЕРВЫЙ. Дело-то это только на первый взгляд может показаться простым. Казалось бы, что такого. Берёшь любого человека, пол, и возраст не имеют значения, и вышибаешь из него дух. Терзаешь его и мучаешь в своё удовольствие, казалось бы, большого ума в этом и не надо. А нет, в этом деле тоже много всяких секретов. Много, я бы сказал, творчества. ...
БАРБИ. Подождите, пожалуйста, одну минуточку. Я сейчас. (Встаёт и очень долго что-то ищет: выдвигает, открывает, поднимает. Возвращается за стол с листом бумаги и ручкой. Всё время что-то записывает.) ... Извините, я вас перебила.
ПЕРВЫЙ. Главное я считаю - дело делать нужно. И делать его творчески. Вот, к примеру - если вы обрабатываете женщину, то здесь нужен свой особый подход. Знание её физиологии, психологии. Даже, если уж углубиться в святая-святых, то нужно следить и за модой, и за всеми последними веяниями в других областях. Здесь мелочей быть не может. А в мелочах может и кроется самый близкий путь к намеченной цели. К детям свой подход нужен. ... Я вот своим каждый день одно и то же по сто раз на день повторяю. А им хоть бы что, всё мимо ушей, - Будьте людьми! Будьте людьми! Будьте людьми! ...(Чайная пауза.) ... Мужчину пытать - это уже другой подход нужен. И я бы не сказал, что он более грубый, что ли должен быть. Нет. Совсем нет. Мужчины ведь тоже разные бывают. Некоторые даже пяти минут не выдерживают, скисают. Начинают ныть, упрашивать. Слюни распустит, а я таких, честно признаюсь вам, даже если они мне уже всё выложили всё равно не отпускаю. Брезгливость у меня к ним, что ли какая-то возникает. Скорее, отвращение даже какое-то. Не могу я спокойно смотреть на эту низость. Ползает, копошится там, за ноги хватает, ботинки целует. Да будь ты мужиком настоящим. Если уже попал, так держись - не вой, как иуда продажная. ...
(Пауза - Барби быстро-быстро что-то записывает, меняя листы, некоторые не выдерживают, рвутся под истеричным натиском Барби. Она их отбрасывает и берёт чистые. Получается большая пачка исписанной бумаги. Барби - "Так. ... Нет. Вот так будет точнее. Нельзя ничего упустить. ... Я себе этого никогда не прощу. Так будет правильнее. ... Именно так. ... Так, и ни как иначе". ... Джек периодически похрапывает. Балерина потихоньку приходит в себя и пытается встать со стула. ВТОРОЙ - клюёт носом за столом и тихо стонет во сне.)
ПЕРВЫЙ. (Смотрит на второго и переходит на шёпот.) ... Так вот, я буду уже заканчивать, время позднее. Что поделаешь, все устали и хотят отдыхать. Не будем людям мешать.
БАРБИ. Вы мне совсем не мешаете
ПЕРВЫЙ. (Кладёт свою руку на руку Барби.) ... Мне это приятно слышать.
БАРБИ. (Кокетливо.) Вы что-то хотели мне рассказать о Балерине.
ПЕРВЫЙ. (Страстно.) Она довела меня до точки кипения. Я думал, что я просто взорвусь от бешенства. ... Вам знакомо такое состояние?
БАРБИ. Это моё любимое состояние.
ПЕРВЫЙ. И моё тоже. ... Но при определённых обстоятельствах.
БАРБИ. И что же такое она смогла сделать, чтобы так вас завести? Я сама уже сгораю от любопытства.
ПЕРВЫЙ. Она сломала привычный ход событий. Не нужно ей было так себя вести. Коли уж попала в плен, то и веди себя соответственно. Зачем менять устои? Есть же международные конвенции, в которых всё предельно ясно разъяснено. Пленный в плену должен страдать и мучаться. На то он и плен. Как вы считаете?
БАРБИ. Я согласна, если плен - это вы. В таком плену я готова мучаться ... и безмерно страдать.
ПЕРВЫЙ. ..... Мы её пытали, били, а она танцует себе. ... Вы это можете себе представить? Такая юродивая на пуантах. ... Она просто убивала меня своим неприятием пыток. Она на них не обращала внимания. Ни какого. Есть же предел всему. ... Зачем вторгаться в процесс эволюции? Нужно просто принять правила игры и подчиняться им. Раз тебя мучают, значит это кому-то нужно. Раз выдумали плен, значит должны быть и пленные. Раз есть страдания, должны быть и страдающие. ... Вас это возбуждает?
БАРБИ. Не знаю почему, но да. Очень.
БАЛЕРИНА. (Встаёт, принимает одну из позиций. Говорит громко.) ... К чему весь этот шёпот? Всем наплевать на ваши тайны. Скажите громко, хоть кричите - им всё равно. Все спят.
ПЕРВЫЙ. Вот, я же говорил. Сплошное самомненье. И главное, что, сука, пыток не боится.
БАРБИ. Я обещаю вам, что с ней поговорю серьёзно.
БАЛЕРИНА. (Двигается.) ... Так получается, что, наконец, вернулась я из плена. ... Но там ещё хуже, чем здесь. ... Была в плену мечтаний я и грёз, в томительном предчувствии свободы. ... Не только для себя, для всех мечтала я. Хоть плен и сладок был, но нужно возвращаться. Своими пытками вы в этом помогли. Спасибо вам большое. Спасибо вам от всей измученной души, что вырвали меня из наваждений несущих смерть и боль всему живому. Так проще и надёжней и в этом весь секрет.
ПЕРВЫЙ. Ну вот, совсем другое дело. А что ж ты, сука, раньше так не пела? ...
Мой разум хочешь помутить? ... Всё, нет больше сил моих. Берите. Забирайте с глаз моих.
БАРБИ. (Встаёт.) Вы уже уходите?
ПЕРВЫЙ. (Встаёт.) Да пора уже. Засиделись мы что-то у вас, нужно и честь знать. Мои, наверное, уже тоже все спят. Пока дойду ещё.
БАРБИ. А вы далеко живёте?
ПЕРВЫЙ. Нет. Здесь, буквально, пару улиц пройти.
БАРБИ. А-а-а! Ну конечно, я вполне могла вас где-то встретить. А я всё переживала, почему мне так знакомо ваше лицо.
ПЕРВЫЙ. Не такой уж и большой наш мир. Все мы, возможно, когда-то встречались. Ещё раз прошу нас простить. Возможно, мы ещё увидимся. (Целует Барби руку.)