Наромарт поёжился под порывом ветра. Возвращаться в харчевню или ещё подождать? Наблюдательный пункт полуэльф себе оборудовал на верхней кромке окружавших тренировочную арену трибун. Отсюда он мог наблюдать стены, переходы и внутренние дворы гладиаторской школы, не рискуя, что его кто-нибудь заметит. Можно было подождать ещё и час, и два, и больше - почти до самого рассвета. А вот нужно ли?
Всё, о чём говорили днём на встрече с отрядом Льют, он выполнил. Выяснил, как охраняли дракона. По правде сказать, не особо сильно. Во дворе - никого, если не считать пары големов в состоянии ожидания, годных лишь на то, чтобы пугать особо озабоченных своей безопасностью. Тех, кому под каждым кустом мерещится засада, а за каждой дверью - ловушка. На самом деле, в таком виде волшебные создания были не опаснее старых воинских доспехов. Конечно, очень опытный маг мог бы прикрыть ожиданием режим охраны, но, судя по тому, что рассказывал Йеми, здешним чародеям такие фокусы не по зубам. Мелковаты тутошние волшебники.
Да и дракон, откровенно говоря, не впечатлял. Грозный диктатор на проверку оказался не крупнее драконьего подростка из родного мира Наромарта. Взрослые синие там превышали Ская размерами раза в полтора, а старики - так и в два. Похоже, легенды о том, что после Катастрофы драконы измельчали, не врали. Это было непонятно и интересно, чёрный эльф твёрдо намеревался при случае расспросить Йеми и новых знакомых об этом древнем катаклизме: вдруг что ещё занятного выяснится. Но это - потом. Сначала - неотложные дела.
Значит, Ская никто толком не охраняет. Если освободить его от цепей и разомкнуть сдерживающее крылья кольцо, дракон просто улетит. К сожалению, одному Наромарту этого не сделать: открыть все замки при помощи магии ему не под силу, а сделать это обычным путём... Задача не для однорукого калеки. Значит, Олху и его друзьям проникнуть внутрь школы всё же необходимо.
Что ж, ничего невозможного в этом тёмный эльф не видел. Караульщики по стене ходили довольно редко, больше отсиживались в башнях. По внутренним коридорам патруль прошел и вовсе всего один раз. Конечно, на стене стояли жаровни с углями, освещавшие пространство вокруг себя неровным мерцающим светом, но их было не так уж и много. Зато между ними тьма как будто сгущалась и казалась особенно непроницаемой. Если наблюдатель смотрит из освещённой башни, то привыкшие к свету глаза не должны заметить, как кто-то прошмыгнёт в темноте. Особенно, если наблюдатель - человек, в зоркости, как в прочем и по многим другим физическим способностям, уступающий большинству других рас. Сам Наромарт, пожалуй, сумел бы проскользнуть внутрь гладиаторской школы незамеченным и без волшебного плаща, и без использования присущего драу умения окружать себя облаком непроницаемой темноты. А уж мастера искусства маскировки, какими представил Олх себя и одного из своих спутников, должны были делать это так же легко, как иной пьянчуга выпивает кувшин вина. Так что, освобождать диктатора можно было бы хоть завтра, только одно но: Серёжка.
Полетав в обличье летучей мыши над школой, полудракон почуял мальчишку в одном из помещений. Проникнуть туда было не сложно, вот только кроме Серёжки там спало ещё больше десятка ребят. Неподходящая компания для секретных бесед. Выходит, ночью к мальчишке не подступишься. А днём - тем более. Волшебный плащ Наромарта отводил глаза только в тенях, а днём, пусть и пасмурным, тени слишком слабы, чтобы волшебство обрело силу. Похоже, хоть мальчишка и рядом, но чёрному эльфу до него не добраться. Нужно придумывать какой-то другой способ передать Серёжке весточку.
Да, определённо, этой ночью Наромарту в гладиаторской школе Ксантия делать было нечего. Рассудив таким образом, эльф обернулся нетопырём и полетел обратно в харчевню Дедекена.
У человека, которому среди ночи или рано утром предстоит важное дело две проблемы: суметь заснуть и суметь проснуться. Попробуй-ка, засни, когда в голове все время крутится недалёкое, но очень важное будущее. Ворочаешься с бока на бок, пытаешься себя успокоить, а сон всё не идёт и не идёт. И вот так и болтаешься между утром и сном, не приходит ни то, ни другое. А время тянется почище иностранной жвачки, не знаешь, куда себя деть. Ужас. Главное, в конце концов. сон всё-таки всегда приходит, по крайней мере, всегда приходил к Серёжке. Но тут - новая беда. Только глаза слиплись - уже пора вставать. А так не хочется...
Серёжке вспомнилось, как в Андреевке, у тёти Гали, они с приятелем Вовкой собрались порыбачить на Волге. Тогда Серёжка тоже долго не мог заснуть, а потом как будто в яму провалился. Вовка трясёт его за плечо:
- Серый, вставай! Пора!
А Серёжка ему в ответ таким сонным голосом:
- Отстань, я занят!
- Чем занят? - удивился Вовка.
- Важным делом.
- Каким делом?
- Я сплю!
Приятель настолько ошалел от такого ответа, что даже будить Серёжку бросил. Так они в тот день не порыбачили. Впрочем, это не беда: на Волгу пошли на следующее утро, никуда она не убежала.
А вот задуманную операцию по спасению дракона необходимо было провести непременно этой ночью. За целый день растяпа-маг может и обнаружить, что волшебная дубинка перестала работать. Припрётся в бестиарий искать потерю, и тогда плакал Серёжкин замысел.
По правде говоря, мальчишка уже давно понял, что план у него получился не слишком хорошим. Очень легко было попасть под подозрение. Кто во дворе крутился, когда колдун каменными статуями командовал? Он, Серёжка. И возьмут его, тёпленького... брр...
Серёжка поёжился. Нечего о плохом думать. Не так всё просто. Дракона надо подучить, чтобы палку с собой унёс. Трудно ему, что ли? Ночью о волшебной метле никто и не подумает: не до того стражникам будет. А маг, наверняка, не дурак. Сообразит, что если выяснится, как мальчишка-раб у него из-под носа волшебную палку увёл, то инквизиторы его по головке не погладят. Скорее наоборот, вломят так, что мало не покажется. Поэтому он скорее промолчит. Сколько Серёжка прожил в этом мире, борцов за справедливость не встречал. Скорее наоборот, тут каждый исповедовал принцип: "Моя хата с краю". С какой стати этот самовлюблённый чародей должен оказаться исключением?
Настроение у Серёжки сразу улучшилось, он довольно хмыкнул и перевернулся на другой бок. Попробовал думать о том, как его скоро освободят, но получилось как хуже: мысли всё время сбивались на дом, на родителей, от этого на душе становилось горько и начинало щипать в горле.
Наконец, мальчишка решил, что выждал он уже достаточно и пора начинать действовать. Он тихонько откинул плащ, обернул набёдренную повязку, поднялся на ноги и, стараясь не шуметь, на цыпочках прокрался к двери. Вроде никто ничего не заметил. Синие, изнурённые дневными занятиями, спали, как бы сказал отец, без задних ног. Серёжка приоткрыл дверь и выскользнул во двор. Холодный ночной воздух сразу унёс лёгкую сонливость. Мальчишка зябко поёжился, аккуратно притворил за собой дверь и начал тихонько красться вдоль стены, постоянно оглядываясь на стену внешнюю, по которой должны были ходить часовые. Должны были - да не ходили, отсиживались в башне. Конечно, расслабляться не стоило: заметить его могли и оттуда, но только когда он будет перелезать через стенку. А во дворах и в проулке - попробуй, разгляди в такой темноте. Ночка выдалась пасмурная, лишь из редких прорех между тучами доходил рассеянный свет звёзд и лун. Очень кстати, только холодно.
Серёжка снова поёжился. Вот бы ланисту в эту ночку на улицу выгнать в одной набедренной повязке, да босиком. Наверняка бы после этого ученикам нормальную одежду выдал. Если летом у них называется такая холодрыга, то и одеваться люди должны соответственно. Странно даже, что никто из учеников гладиаторской школы не чихает и не кашляет. Хотя, конечно, днём не так уж и холодно, а ночью они спят, а не шастают по двору... "И не лазают по стенам", - усмехнулся мальчишка, начиная подъем. Лезть было не трудно: грубо обработанные камни образовывали массу выступов, годных, чтобы уцепиться рукой или поставить ногу. Правда, эти выступы ещё и царапали кожу, но на такую мелочь Серёжка внимания не обращал.
Стену парнишка одолел без всяких приключений, незаметно и тихо добрался до бестиария. А вот когда стал перебираться внутрь, начались трудности. В тот момент, когда мальчишка уже начал спускаться вниз, из башни вышел патруль: двое стражников. Оба держали в руках причудливые топоры на длинных древках, словно карточные валеты, один нёс факел. От внешней стены до Серёжки было довольно далеко, но всё равно у мальчугана душа ушла в пятки. Вечно ему не везёт. И чего надо этим стражникам? Сидели бы себе в тёплой караулке и пили пиво. Нет же, понесла их нелёгкая на стены.
Серёжка всем телом вжался в шершавые острые камни. Только бы не заметили, только бы не заметили. Быстрее бы прошли. Как назло, стражники никуда не торопились, двигались медленно, как сонные мухи. Мальчишка почувствовал, как пальцы начинают соскальзывать. Если он грохнется, то уж точно привлечёт к себе внимание. Парнишка напряг последние силы, чтобы хоть ещё немного провисеть неподвижно. К счастью, воины, наконец, покинули тот участок стены, с которого могли заметь движение в бестиарии. Серёжка быстро соскользнул на землю и перевёл дыхание. Кажется, пронесло. Быстрой тенью он метнулся к домику Леендерса - метла всё так же стояла в уголке, где он и оставил её днём. Теперь нужно было подобраться к дракону.
Мальчишка осторожно выглянул из-за угла: в ярко освещённых бойницах сторожевой башни никого не было видно. Либо там никого не осталось, либо остальные были заняты своими делами и за происходящим внутри школы не следили. Он хотел уже перебежать двор, как вдруг сильно посветлело. В лохматый разрыв между тучами медленно и важно вплывала мертвенно-синяя луна. Сразу обозначились резкие тени.
Серёжка отступил назад. Перебегать двор при таком освещении было слишком рискованно. Лучше подождать, когда луна спрячется. За лишние пять минут с ним ничего не случится... Если только он не превратится в сосульку.
Холод, о котором мальчуган совсем забыл, пока висел на стене, напомнил о себе с новой силой. Особенно мёрзли ноги - можно сказать, совсем окоченели. Серёжка пожалел, что не обул сандалии, но тут же одёрнул себя: в этих деревянных стукалках и шума больше, и по стене лазить труднее. Жалеть не о чем, погреться надо. Положив рядом метлу, Серёжка старательно растёр ноги. Вроде стало легче, а тут и луна спряталась. Мальчишка осторожно посмотрел на башню - никого. Тогда он схватил метлу и, пригнувшись, быстро перебежал через двор, к дракону.
Добежав, прижался к холодной чешуйчатой туше. Сердце билось так, словно вот-вот выскочит из груди. Руки дрожали от волнения и холода. Но вокруг было тихо, значит, его никто не заметил. Медленно и осторожно мальчик потянулся к огромному драконьему уху и зашептал:
- Дракон! Драко-он!
- Опять ты, маленький человек, - донеслось в ответ тихое шипение.
Дракон не сделал ни одного движения, не разомкнул глаз, не открывал пасти. Со стороны было невозможно заметить, что в нём что-то изменилось. И всё же он говорил, ясно и разборчиво, но очень тихо, так, что в пяти шагах уже никто бы ничего не расслышал. Зато Серёжка всё слышал и всё понимал.
У Серёжки от удивления чуть челюсть не отвисла. Он что же, пыхтит на весь двор, как загнанная лошадь? Да нет, гонит дракошка...
- Зачем ты пришел, маленький человек? - продолжал Скай.
- Чтобы освободить тебя, - буркнул мальчишка.
- Что?
Надо отдать дракону должное: кричать на весь двор он не стал. И даже не подпрыгнул на месте. А вот глазами хлопнул почище Иринки.
- Я. Пришел. Тебя. Освободить, - медленно и чётко прошептал Серёжка, стараясь унять в голосе дрожь. Толи от холода, то ли от волнения, но его опять трясло.
- Глупый маленький человек, - прошипел рассерженный диктатор. - Чтобы отомкнуть мои цепи надо быть волшебником.
В дополнение к ознобу Серёжку пробил смех.
- А я и есть великий волшебник. Я - непревзойдённый Властелин Мётел, маленький мальчик, которого боится даже Тёмный Владыка, имя которого прочие маги от страха не смеют произнести.
В завершении возвышенной речи мальчишка не удержался и дурашливо хихикнул. Но чувство юмора у дракона оказалось крайне своеобразным: под стать понятию о достоинстве.
- Тёмные Владыки - просто выдумки для трусов. А драконы никого и никогда не боятся, - раздраженно прошипел ящер.
Серёжка фыркнул и, еле сдерживая смех, уткнулся в мощную чешуйчатую шею. Одиннадцатилетний мальчишка с метлой, с которым не может справиться самый сильный, самый злой и самый страшный волшебник в мире - конечно выдумка. Классная выдумка. Хорошо как-нибудь было бы послушать её от начала до конца. Но сейчас было не до этого.
- Вытяни переднюю лапу, - потребовал мальчишка от дракона.
- Кто ты такой, чтобы мне приказывать?! - Скай испытывал огромное желание хорошенько встряхнуть надоедливого малыша. Конечно, Шустрёнок сделал доброе дело, напоив страждущего дракона, но это же не значит, что теперь нужно позволять ему прерывать сладкий драконий сон ради каких-то больных фантазий. Освободить... Ха! Если бы Скай мог, он бы уж давно освободился. А если сам диктатор не способен освободится от цепей, то разве может разомкнуть их какой-то человеческий детёныш? Да, встряхнуть бы его хорошенько не мешало, чтобы вся дурь вылетела. И останавливало Ская только одно: уж больно маленьким и хрупким был Шустрёнок. Даже самый слабый по драконьим меркам удар мог его убить или покалечить. А причинить вред малышу для Ская Синего было поступком не допустимым. Он бы скорее откусил себе лапу, чем поднял бы её на детёныша.
- Вытяни, пожалуйста. Ну, что тебе стоит, - ласково попросил Серёжка. Так он уговаривал не дёргаться Пушка, когда кот умудрился подавится рыбьей костью и папа вытаскивал её у него изо рта пинцетом. Тогда помогло, подействовало и сейчас. Издав недовольное шипение, дракон всё же вытянул вперёд лапу.
Серёжка направил на неё метлу, зажмурился и прошептал:
- Шалман!
Раздался глухой стук. Мальчишка открыл глаза - оковы лежали на земле. У него получилось!
Хотелось прыгать, кувыркаться и кричать во всё горло. Он, Серёжка Яшкин, колдовал как самый настоящий чародей. Или хотя бы как девчонка из фильма "Чародеи". Всё равно - классно.
Но, конечно, ни прыгать, ни кричать парнишка не стал. Ведь вокруг были стражники, которые его успех бы не оценили. Точнее, оценили бы, но вовсе не так, как бы этого хотелось самому Серёжке. Так что, ради своей же безопасности, приходилось молчать.
К счастью не подвёл и дракон. Когда Скай почувствовал, что оковы спали, и его лапа оказалась свободной, в душе поднялась волна ликования, которая тут же уступила место холодному анализу ситуации. Скай Синий не зря был вожаком, диктатором. В минуту опасности его разум всегда брал верх над чувствами. Свобода была близка, как никогда, но пока не будет разомкнута последняя цепь, он остаётся пленником. И вместо бурных изъявлений восторга дракон, стараясь не шуметь, протянул Шустрёнку вторую лапу.
Волшебная метла работала исправно. Серёжка щёлкал оковы, словно орешки. Пара минут, и дракона уже ничто не удерживало.
- Теперь ты сможешь улететь, правда? - с надеждой спросил мальчишка. Вообще-то об этом надо было спрашивать с самого начала, но тогда это как-то не пришло Серёжке в голову. А сейчас вот пришло...
- Теперь мы с тобой сможем улететь, - прошипел Скай. - Я унесу тебя туда, где ты станешь свободным.
Диктатор чувствовал себя неловко: уж слишком большой дар он сейчас предлагал человеку. И дело здесь не в том, достоин был человек этого или не достоин, важнее было другое: способен ли вообще человек понять, что именно ему предлагалось. Ведь под свободой люди почему-то понимали возможность безнаказанно врать, грабить, продаваться, убивать, а диктатор намеревался предложить человеческому малышу совсем не это. Он говорил о свободе драконов: свободе жить по велению своего разума и своих чувств, не нуждаясь в господине над собой и в рабах ниже себя. В стае все равны между собой, а диктатор - не более, чем первый среди равных. Его власть зиждется не на страхе, а на мудрости и авторитете. Его силу все уважают, но она направлена только вовне, на защиту драконов, а не вовнутрь. Под силу ли рождённому бескрылым осознать гордое величие такой жизни?
Но и не предложить награду было нельзя. Недостойно дракона не воздать должное благородному поступку, даже если его совершил человек. Это ведь для них, людей, внешний облик существа важнее сути. Они, люди, ненавидят тех, кто рождён в чешуе, а не в коже, за само только рождение. Ему ли, Скаю Синему, всю жизнь презиравшему узколобую ненависть и преклонявшемуся перед честью и достоинством, уподобляться мстительным пигмеям. Нет, он обязан быть выше этого. По его поступку будут судить обо всех драконах, пусть же никто не посмеет назвать драконов неблагодарными, помнящими причинённое им зло крепче, чем оказанное им добро.
- Я останусь, - прошептал Серёжка в самое ухо Ская. - Мне нельзя улетать...
- Тебе нравится быть рабом? - удивлённо прошипел Скай. Его разочарованию не было предела. Если быть совсем честным, то диктатор опасался, что малыш будет требовать от драконов помощи с тем, чтобы стать царьком какого-нибудь маленького дикого племени. Это ведь так по-человечески - стремиться властвовать над себе подобными. Хотя бы над немногим, хотя бы над самыми ничтожными и жалкими - но властвовать.
А его спаситель оказался неспособным даже и на это. Какая насмешка судьбы: получить свободу из рук жалкого червяка...
- Ещё чего, - фыркнул мальчишка. - Я что, больной, чтобы мне это нравилось?
- Так ты хочешь на свободу?
- Конечно, да, - возмутился Серёжка. До чего же тупым оказался дракон. Такая туша, и мозгов, наверное, на десять человек хватит. А соображает, честное слово, хуже Иришки. Хорошо хоть ума хватает не орать на весь бестиарий. - Я же нормальный.
Скай выдохнул через ноздри. Как же трудно иметь дело с людьми. Сколько нужно терпения и времени, чтобы разобрать, чего они хотят. Полное впечатление, что Шустрёнок искренне не понимал, что же ему предложили. Причём не из-за испорченности, а просто по глупости. Наверное, он слишком маленький детёныш и просто плохо соображает. Может, надо просто взять его в лапу и улететь, не тратя времени на пустые разговоры? Скай бы так и сделал, если бы был твёрдо уверен, что малыш не умрёт от страха. Всё-таки, рисковать жизнью своего спасителя негоже.
- Если ты не хочешь быть рабом, то почему не желаешь, чтобы я унёс тебя туда, где свобода?
- Потому что здесь, в городе, мои друзья. Они ищут меня, чтобы освободить. Поэтому я никуда не должен отсюда исчезнуть. А иначе, - Серёжка усмехнулся, - иначе я бы давно махнул через стенку и был бы свободен.
- А кто твои друзья? Тоже малыши или взрослые? Они люди?
- Взрослые, - не раздумывая, ответил Серёжка. Сашку, Анну-Селену и Женьку он, разумеется, тоже считал друзьями, но, понятное дело, вытаскивать его из гладиаторской школы будут не столько они, сколько Балис Валдисович, Мирон Павлинович и Наромарт. - Конечно, люди. А ещё один - эльф.
"Бедный детёныш!" - жалостливо подумал Скай. Какая несправедливость. Почему смелая, гордая и доверчивая душа драконёнка поселилась в человеческом теле? Если бы боги, о которых толкуют жирные немытые клирики, действительно существовали, то за одно только такое издевательство следовало бы их разорвать на кусочки. Впрочем, что толку сваливать вину на тех, кого на самом деле нет. И всё же природа обошлась с Шустрёнком до жути несправедливо. Он должен был родиться Крылатым, а пришел в этот мир человеком. Он верит в выручку и дружбу, но разве бывает такое в мире людей? Люди всегда ценят только свои интересы, даже если говорят обратное. О, они иногда умеют говорить очень красиво, умеют облачать свои поступки в блистающие коконы высоких побуждений, но поскреби когтем, и под драгоценной мишурой окажется лишь вонючий шкурный интерес. Человек может пойти на риск ради власти, богатства, могущества. Но подвергать себя опасности только лишь из-за дружбы. Нет, люди на это не способны. Так могут поступить лишь только драконы.
А уж если рядом с людьми эльф... Вот уж кого Скай презирал больше людей, так это Перворождённых. Люди, при всех своих недостатках, не утруждали себя лицемерием. Ну, разве что священники несуществующих богов, да некоторые "герои". В массе же своей они были довольно откровенны и циничны и охотно признавали, что движет ими лишь желание вкусно есть, мягко спать, иметь много женщин и тому подобные интересы. Но эльфы... Каждый, абсолютно каждый из них, был лжив, будто три людских жреца вместе взятых. Он мог часами говорить о свете и добре, о красоте и гармонии, о мире и радости, но при этом без малейшего колебания убивать тех, кого полагал творениями зла и тьмы. Убивать, не зная ни сомнения, ни жалости, не останавливаясь ни перед какой жестокостью. Они даже ненависти к своим врагам не испытывали: убеждённые в собственном первородстве и превосходстве, эльфы ни с кем не воевали, а всего лишь очищали мир от низших существ, вредных для высшей расы.
Разве существо из этого рода может быть другом человеческого детёныша? Скорее Ралиос остановит свой бег по небесному своду. В глазах эльфа человек всегда будет не более, чем ничтожным рабом. Презрение, которое Шустрёнок терпит здесь от ланисты ничто по сравнению с тем, что придётся ему испытать в общении с эльфом.
И пусть Ланта, Дак и Т'Холот рассказывают сказки о том, что эльфы вовсе не такие. Скай Синий когда-то сам сражался с эльфами, видел дела их рук. До сих пор он не мог вспоминать без содрогания те кровавые войны. Да, диктатору приходилось видеть и ещё более страшные и отталкивающие зрелища, но охотники за драконами и инквизиторы по меркам людей всё-таки были выродками, а у эльфов таким выродком был каждый.
Одна беда: объяснить всё это малышу Скай не умел. Надо, надо было схватить его в охапку и лететь отсюда, куда глаза глядят. Ничего, что лететь придётся низко, чтобы детёныш не замёрз. В конце концов, здесь на Крайнем Востоке, противодраконья оборона в городах всегда не готова к бою, а, выбравшись из Толы, можно долететь до Белых Гор, минуя другие поселения людей. Нет, трудности перелёта с попутчиком Ская остановить не могли. Но ни один дракон не смеет посягать на свободу другого дракона самому решать свою судьбу. Признав, что в теле человека живёт душа Крылатого, диктатор лишал себя возможности помочь Шустрёнку против его воли. Отныне он мог лишь предлагать и убеждать, но не заставлять насильно.
- Ты уверен, что твои друзья здесь и хотят тебя освободить?
- Не успели. Думаешь, так легко устроить отсюда побег?
- А хочешь, я унесу тебя отсюда и оставлю недалеко от города?
Серёжка задумался. Предложение дракона казалось очень заманчивым. Одно дело улетать чёрти куда, это ему, конечно, не подходило ни при каких обстоятельствах. Только-только его догнали, а теперь Балису Валдисовичу и его друзьям опять придётся идти за ним неизвестно куда. Нет, так не годится.
А вот выбраться из школы на свободу и попробовать самому найти своих. Было бы очень здорово, но... Мальчишка задумчиво почесал лохматую голову. Нет, не годится. Куда он пойдёт босиком и в одной набедренной повязке? Сразу понятно, что раб. Когда ребят вели в порт и обратно, Серёжка не видел на улицах города ни одного такого раздетого мальчишки. Конечно, одежду можно попробовать спереть. Но всё равно. На входе в город стоят караульные, всех проверяют - это он ещё в караване запомнил. Если дракон унесёт его отсюда, то наверняка инквизиторы и стражники будут его искать. А городская стена - это не стена гладиаторской школы, на неё без верёвки не залезешь.
- Нет, мне лучше остаться здесь. А ты улетай один.
- Я не могу бросить тебя одного, - прошипел Скай. - За моё освобождение тебя жестоко накажут.
- Пусть сначала найдут, - как можно беззаботнее ответил Серёжка. - Ты унесешь с собой вот эту метлу и выкинешь её как можно дальше от города, чтобы никто не нашел. А без неё никто не догадается, как были открыты твои оковы. И на меня никто даже не подумает: я ведь не волшебник.
В глубине души мальчишка побаивался, что не учёл какую-нибудь важную деталь, и дракон одним ударом превратит его прекрасный план в объект для жестоких насмешек. Но Скай некоторое время молчал, а потом изрёк:
- Мудро придумано. Это может сработать.
- Это же я, - улыбнулся Серёжка. И тут же скривился: прозвучало хвастливо, а хвастаться ему вовсе не хотелось. Просто, была у парнишки такая присказка, которую он любил повторять, когда его за что-то хвалили. А ещё больше любил говорить: "Это же мы", когда хвалили не только его одного, а команду, звено, класс или хотя бы их вдвоём с Тошкой. Серёжка Яшкин всегда охотно делил радость и успех, а сейчас дракон мог подумать, что он - хвастун. Обидно.
Но ничего такого дракон, похоже, не подумал. Он только сказал:
- Если ты твёрдо решил остаться, то я улечу один. Но помни: отныне любой дракон и любой ящер помогут тебе в любой твоей просьбе. Скажи им лишь, что ты друг диктатора Ская Синего.
- Запомню, - кивнул парнишка. Помощь никогда не бывает лишней, вот только настоящая она тогда, когда тебе помогают, потому что надо помочь, не из-за того, что ты чей-то там друг. А если бы не был другом, так и прошли бы мимо, ничего не сделав? Неправильно это.
- Я сейчас перелезу обратно через забор и вернусь к себе в казарму. А ты подожди несколько минут и взлетай.
- Хорошо.
- Не забудь про метлу.
- Я дракон, а не безмозглая курица. Мне не нужно два раза объяснять, что и как нужно делать!
- Извини, - смутился Серёжка. Обидеть Ская он никак не хотел. - Ладно, я побежал, пока меня никто не заметил. Счастливо тебе долететь.
Мальчишка окончательно смешался. Наверное, с точки зрения взрослого он говорит глупость. Дракон ведь, хоть и не человек, но всё равно - взрослый. А взрослые очень не любят, когда дети глупости говорят. Даже родители иногда рукой махали: "Что ты, Серёжка, ерунду городишь". Редко, конечно, но бывало. Когда заняты были или настроение плохое. А вообще и папа, и мама понимали, что не так-то легко подобрать к мыслям слова. Оно как-то само получается: думаешь одно, а говоришь совсем другое.
Но дракон серьёзно ответил:
- А тебе дождаться друзей.
И мальчишка как-то сразу почувствовал себя спокойно и уверенно. Всё уже почти закончилось и закончилось хорошо. Оставалось только тихо и незаметно вернуться назад, в казарму. Серёжка осмотрелся: на стенах никого, в бойницах тоже. Мальчишка рывком, преодолел двор бестиария, быстро взобрался на стену. Бросил последний взгляд на дракона. Тот по-прежнему лежал у стены, свернувшись калачиком. Парнишка уважительно позавидовал выдержке пленника. Сам бы Серёжка на его месте, наверное, землю бы рыл от нетерпения. А дракон лежит, словно дома на диване. То есть не на диване, а... Ну, в общем, словно ничего не происходит. Вот это самообладание!
Мальчишка соскользнул по стене вниз. Нечего засиживаться, надо скорее возвращаться. Сейчас в казарму, под плащ, свернуться клубком, согреться и заснуть. Хотя, наверное, когда дракон взлетит, начнётся тревога, заснуть не дадут. Тогда, хотя бы согреться, ноги, наверное, холодные как ледышки.
Стражники появились из-за угла настолько неожиданно, что Серёжка чуть не врезался в живот первому патрульному. В последнее мгновение мальчишка затормозил и застыл на месте от удивления. А прежде чем пришел в себя, воины крепко схватили его за плечи.
- Ты что тут делаешь? - выдохнул стражник.
- Я... это... - промямлил мальчишка. Ноги вдруг стали ватными, защипало в горле. Попался и как глупо попался.
Воин грубо тряхнул парнишку за плечо.
- Что - это? Как ты посмел выйти со двора, скотина. Плетей захотелось?
Серёжка убито молчал.
- Совсем мелкота страх потеряла, - вступил в разговор второй стражник, в котором мальчишка узнал одного из тех, кто охранял ребят в порту. - Ты кем считаешь, малёк? Кто ты есть? Первогодок, да и для первогодка-то сопляк.
- Так это тот уродец, что дракона поил? - хмыкнул первый. - То-то смотрю, больно мелкий. Чего шастал? Опять ему какое облегчение удумал?
Он снова тряхнул Серёжку, на этот раз не просто грубо, а зло.
- Ишь, драконий защитник. В костёр бы вас всех, изонистов недобитых, вместе с нечками проклятыми. Вот тогда поскулишь. Говори, зачем ты здесь, ну?
Страха у Серёжки уже не было. Всё равно, ничего уже не изменишь. Как бы он себя теперь не вёл, всё равно, один конец. Но раз так - значит нужно вести себя достойно.
- Дракона освобождал.
- Что?
Даже в темноте было видно, как от удивления вытянулись лица стражников. Оба недоумённо уставились на Серёжку, будто мальчишка прямо у них на глазах превратился в невиданное чудовище.
- Плохо слышите, да? - с невинным видом поинтересовался парнишка. - Может вам уши надо лечить?
К Серёжкиному удивлению даже откровенная насмешка не привела патрульных в чувство. Вместо того, чтобы дать дерзкому рабу по шее так, чтобы надолго прикусил язык, воины продолжали тупо пялиться на него круглыми от изумления глазами. Тот, что охранял в порту, и вовсе выпустил Серёжкино плечо.
- Дракона... освободил... - наконец, выдавил из себя первый стражник.
- Ага, сообразили, наконец, - с издевательской улыбкой кивнул Серёжка. Впрочем, тут же понял, что поторопился. Это птица-говорун отличалась умом и сообразительностью. Местным стражникам до неё было далековато.
- Слышь, малый, ты так не шути, - заговорил вдруг второй охранник. - Надо соображать, что говоришь. Понятно, что за ночные прогулки тебе плетей всыплют, но за такие шутки... За такие шутки ланиста с тебя всю шкуру спустит.
- А я не шучу, - нарочито безмятежным голосом ответил Серёжка. И тут же, словно подтверждая его слова, из бестиария шумно взлетел дракон.
- Я услышу внятное объяснение: что именно произошло?
Мирон украдкой вздохнул. Кажется, крушить сгоряча всё, что попадётся под руку Балис не станет. Конечно, профессионал высокого класса, да ещё и литовец - просто обязан быть хладнокровным. Только вот кому он обязан - тот ещё вопрос, а Серёжка для него - почти родной. Тут голову потерять не стыдно никому. Но старый друг пока что не обнаруживал желания решить проблему методом Терминатора.
- Разве Саша вам не сказал? - удивился Олус. - Ночью Сережа освободил дракона.
- Это точно?
- Инквизиторы мне не докладывают, - Мирон чуть не выматерился от досады на неуместно прорезавшуюся иронию. Привычка - вторая натура, но, зараза, претендует на то, чтобы стать первой. Единственным способом хоть как-то смягчить ситуацию, было сделать вид, что ничего не произошло. - Но в то, что в школе Луция найдётся ещё один ученик, способный выпустить дракона я не поверю.
- А может, у наших новых союзников там был свой агент, про которого они нам не сказали?
- Они здесь не при чём, - твёрдо ответил благородный сет. - Бараса уже приносил вести от Олха. Они не имеют никакого отношения к произошедшему и удивлены больше нашего.
- Понятно...
Гаяускас опустился на табурет. Как обычно, ни черта толком неизвестно, только какое-то чутьё подсказывало капитану, что ошибки нет: дракона освободил именно Серёжка. Как только он не испугался подобраться к эдакой зверюге...
- И как ему вообще это удалось?
- Этого мы не знаем.
- Такого просто не могло быть, - вступил в разговор молчавший Йеми. - Дракон наверняка был заключен в магические оковы. Так положено. А отомкнуть их может только маг. Причём, довольно сильный маг.
Взгляды всех собравшихся обратились на Наромарта.
- Оковы, которые держали дракона, действительно содержали магию, - признался эльф. - Как мальчик мог их отомкнуть - ума не приложу. Ну, не волшебник же он на самом деле.
- Никакой он не волшебник, - уверенно заявила Анна-Селена. - Волшебник бы освободил из каравана меня и себя.
- Тогда - как? Не понимаю.
- Единственное объяснение: мальчик просто не подозревал, что это невозможно. Поэтому у него всё получилось, - предположил Наромарт.
Женька хохотнул, но его никто не поддержал. Подавившись смехом, подросток сконфужено пробормотал:
- Очередное совпадение, прекрасно, - мрачно констатировал Балис. - Что нам ещё известно?
- Только то, что мальчик был схвачен на месте и помещён в подвал Вальдского замка, резиденции Ордена Инквизиции в этом городе.
- И что его ожидает?
- То же, что и нас, если бы мы попали в лапы инквизиторов при попытке освободить дракона, - грустно ответил Йеми. - Если помнишь, за такие проступки сжигают заживо в просмоленной одежде.
- Что у вас за мир такой, - досадливо скривился отставной капитан. - Как что - сразу сжечь.
- Инквизиция использует морритские наказания, - пояснил кагманец, то ли не заметив сарказма, то ли ревшив не обращать на него внимания. - В других землях свои традиции. Здесь, в Толе, принято варить в кипятке. В Кагмане сажают на кол. В Нахате - заживо сдирают кожу.
- Йеми, мы тебя поняли, - перебил Нижниченко. - Но давай избавим детей от таких подробностей. В столь кровавые игры им играть рановато.
Женька тупо уставился в окно. Взрослые - они и в другом мире взрослые. Могли бы поинтересоваться мнением "детей". Он, например, ещё во втором классе в Doom играл со включенными спецэффектами, когда режешь демона бензопилой, а он визжит, и кровь по всему экрану летит красными ошмётками. Или в Mortal Combat играешь с fatality - тоже зрелище не для слабеньких. Но всё равно, они с Анной-Селеной для него - дети.
- Тогда, может быть, им лучше подождать в другой комнате? - хмуро предложил Йеми. - Я не получаю удовольствия от рассказов про жестокие казни, но мы должны смотреть правде в глаза.
- Серёжа - мой друг, - к удивлению Женьки решительно заявила Анна-Селена. - И я хочу ему помочь, чем возможно.
- Девочка моя, ты ему ни чем не сможешь помочь, - ласково произнёс благородный сет. Маленькая вампирочка ничего не сказала, только легонько улыбнулась. Женька поёжился: подруга по несчастью улыбнулась с таким видом, словно была Зеной - королевой воинов, которой только что пообещал защиту от уличных хулиганов очкастый студент-ботан.
"А ведь малышка взрослеет", - отметил про себя подметивший улыбку Наромарт. Тем лучше. Хорошо, когда можно полагаться не только на добрые побуждения ребёнка, но и на его здравомыслие. Больше шансов на то, что своими способностями девочка распорядится на общую пользу.
- Когда его будут казнить? - с ледяным спокойствием продолжал расспрос Гаяускас. Вот уж кто оставался внешне невозмутимым. И только Мирон догадывался, чего стоит другу это спокойствие.
- Точно это может сказать только Верховный Инквизитор. Но обычно принято приурочивать казнь к концу додекады. До ладильских календ остаётся семь дней, включая сегодняшний.
- Хочешь сказать, что у нас есть целых семь дней и кусок сегодняшнего в придачу? - сощурился Балис, явно что-то прикидывая.
- К сожалению, меньше, - грустно вздохнул Йеми. - От него будут добиваться, чтобы он назвал сообщников. Два-три дня - и дело дойдёт до пыток.
- Каких сообщников? - ужаснулась Анна-Селена. - Разве у него были сообщники?
- Не было, - согласился кагманец. - Но в это трудно поверить даже мне, знающему правду. А уж инквизиторы не поверят никогда. Маленький мальчишка в одиночку по собственному желанию освобождает дракона. Да проще принять за правду рассказы о том, как гномы умеют конструировать самодвижущиеся паровые машины, тянущие за собой цепочки из нескольких железных повозок.
- А что в этом невероятного? - изумился Наромарт. - Паровые локомотивы в моих краях известны в любом гномьем поселении. Вот использовать силу молнии для тех же целей умели только в столице.
Йеми уставился на тёмного эльфа круглыми от изумления глазами. Сашка и Олус - тоже.
- Ты это серьёзно? - переспросил кагманец.
- Совершенно. Только, пожалуйста, не спрашивай меня, как это работает. Я понятия не имею. Наставники несколько раз пытались обучить меня точным наукам, но, в конце концов, поняли, что у меня нет ни способности, ни особого желания. Но об этом лучше поговорить в другой раз, сейчас есть дела поважнее.
- Просто, я всегда считал это сказками.
- Первые шестьдесят лет своей жизни я считал сказками цветы и звёзды. Но я согласен с тобой в главном: инквизиторы действительно не поверят, что мальчик действовал один и по своей воле. Правда, я не думал, что у них хватит жестокости пытать ребёнка.
- Не только хватит, а ещё и останется, - хмуро вставил Олус. - Ты судишь о них явно лучше, чем они того заслуживают.
- А может, его уже пытают? - Балис был по-прежнему спокоен, только еле заметно подрагивали пальцы. - Вот мы тут разговариваем, а его уже пытают.
- Ты преувеличиваешь, - уверенно ответил Йеми. - Ни один дознаватель не начинает с пыток, сначала используются менее хлопотные методы. Цепи, колодки, лишение пищи, воды и сна.
- Карцер, - эхом откликнулся Сашка.
Мирон непроизвольно поёжился, будто за шиворот попала вода. В Бутырской тюрьме ему разок довелось побывать. И на человека, точно знающего, что через несколько часов он сможет покинуть это заведение, оно оказывало жуткое давление, а уж на заключенных. Можно представить, каково было в камере четырнадцатилетнему Сашке. И каково сейчас в темнице инквизиторов маленькому Серёжке.
- А это что, не пытки? - удивился Балис.
- Ну и нравы у вас, ольмарцев, - с грубоватой прямотой изумился благородный сет. - Пытки - это дыба, кнут, огонь, железо и тому подобное. А колодки - просто наказание. Я рабов часто приказывал сажать в колодки. Хочешь сказать, я их пытал?
- Я хочу понять, что происходит с Серёжкой, - без выражения ответил Гаяускас.
- Скорее всего, его допросили и заперли в камеру, - предположил Йеми.
- Подумать, - добавил Сашка.
- Тебе-то откуда знать? - фыркнул Женька.
- А это тебя не касается, - по-русски ответил казачонок.
- Очень надо, - скривил губы маленький вампир.
- Парни, мне надо объяснять, что сейчас не время ссориться по пустякам? Или сами понимаете? - поинтересовался Нижниченко.
- Понимаю. Только Серёжку не станут пытать сразу. Не должны... Мирон Павлинович, подтвердите, что я знаю...
Давненько Саша его ни о чём так не просил. Нижниченко понимал, что стоит за этой просьбой: искреннее намерение помочь Серёже и нежелание выворачивать душу при посторонних. Что ж, парнишку можно было понять.
- Подтверждаю. Думаю, вам с Балисом Валдисовичем стоит поговорить наедине... чуть позже.
Сашка молча кивнул.
- Так что будем делать? - поинтересовался Наромарт, поняв, что продолжение разговора на неизвестном языке не последует.
- Можно попробовать обратиться к наместнику, - неуверенно предложил благородный сет. - Если благородный Порций расскажет ему правду, то, возможно, он вступится за мальчика. Сережа обращен в рабство незаконно, да и к тому же он принадлежит иноземному вельможе.
- Ты действительно веришь, что наместник поможет? - переспросил Йеми.
- Честно говоря, не очень. Но лучше делать хоть что-то, чем смотреть, как эти злодеи замучат ребёнка. А что мы можем, кроме этого? Не штурмовать же нам Вальдский замок.
- Не просто штурмовать, а разнести это гнездо вдребезги, - убеждённо ответил Нижниченко. - И даже обсуждать нечего: другого выхода господа инквизиторы нам просто не оставили.
- Ты это серьёзно? - второй раз за утро Паук Господаря был удивлён до глубины души. Это ещё не считая поступка Сережи, который уж удивил, так удивил.
- Разве я похож на уличного комедианта? Посуди сам: добровольно нам Сережу никто не отдаст, выкрасть его незаметно у нас не получится. Мы и Риону-то никак не можем освободить, а замок инквизиторов наверняка защищен намного лучше, чем жилище одинокого мага.
- Это точно, - угрюмо согласился Йеми.
- А время не терпит, - продолжал Мирон. - Значит, остается только освободить его силой.
- Точно! - азартно поддержал Сашка. Рия испуганно хлопала огромными золотистыми глазами. Новые хозяева не раз удивляли её своим поведением, но напасть на инквизиторов... Это было за пределами понимания ящерки. Это был поступок не людей - богов. Но никто из них богами не был. Как объяснить такое противоречие, вейта не знала, но всей душой переживала за незнакомого маленького раба и была готова сделать всё, что угодно для его освобождения - пусть её только попросят.
- Йеми, ты с нами? - всё тем же будничным спросил Балис. Со стороны могло показаться, что он заранее знал, что предложит Мирон. На самом же деле, конечно, не знал. Но с самого начала верил, что именно так и будет: друзья не предают.
- Я должен позаботиться о Рионе, - глухо ответил кагманец.
- Разумеется, это учтено. Её мы освободим заранее. Надо же нам отрепетировать штурм замка, вот и попробуем на башне мага.
- Как ты себе это представляешь? На шум битвы сбежится стража, инквизиторы. Как мы уйдём?
- Тихо и спокойно. У меня есть план, в любом случае я его изложу. Но сначала мне хотелось бы узнать, сможем ли мы потом рассчитывать на тебя?
- Если Риона будет на свободе и в безопасности...
Йеми задумался, потом вдруг нервно рассмеялся.
- А почему бы и нет? Я никогда бы не осмелился напасть на оплот инквизиторов... Но вместе с вами... Если у нас получится... Можно будет сказать, что жизнь удалась. Такой шанс выпадает один раз, его грешно упускать. Но, только если будет свободна Риона. Вы должны меня понять...
- Мы тебя отлично понимаем, - заверил Нижниченко. - Олус?
- Преступления перед Императором мальчик не совершил. Конечно, он нанёс ущерб хозяину... Но в рабство ребёнка обратили незаконно... Я думаю, что будет правильно освободить Сережу сейчас, а впоследствии обсудить с ланистой вопрос о возмещении убытка. Надеюсь, что благородному Порцию по средствам выплатить компенсацию, ибо я тут ничем помочь не смогу.
- Я готов взять это на себя, - коротко кивнул Йеми. - Разумеется, после того, как дети будут в безопасности.
- Что касается инквизиторов, то я поднял против них свой меч ещё в Оксене, в чём никогда не раскаивался. Так что, можете на меня рассчитывать.
Балис повернулся к эльфу, но задать вопрос не успел: Наромарт спросил первым.
- Наши новые знакомые предложили свою помощь. Мы её примем?
- Какую именно помощь?
- Решать тебе. Олх просил передать, что, если нужно, они будут сражаться рядом с нами.
- Хорошая новость. В таком деле каждый хороший воин - весомая поддержка.
- Тогда - командуй. Как я понимаю, в таких делах самый большой опыт у тебя. Или - у Мирона?
- Нет, ты понял правильно - у него, - поправил Нижниченко. - Так что, ждём приказа...
И закончил на русском.
- Командуй, Балис. Сейчас вся надежда - на тебя.
Гаяускас вздохнул. Сейчас он снова ощущал себя офицером Военно-Морского Флота Советского Союза.
- Значит так. Сегодня проводим подготовку. Йеми, я, Мирон и Саша идём сейчас смотреть башню и замок.
Женька скосил глаза на казачонка, тот приосанился и словно засветился изнутри тщательно скрываемой радостью.
- Подходы, организация охраны, пути отступления. Потом возвращаемся сюда, разрабатываем план операции. Нар, сможешь ночью пробраться к Серёже?
- Рискованно, - цыкнул кагманец. - Вальдский замок - это не тюрьма в окраинном городке и даже не башня волшебника.
- Рискованно, - согласился чёрный эльф. - Но попробовать можно. Сигнальную магию можно заметить и своевременно принять меры.
- Не забывай, инквизиторам дано чувствовать нелюдей. И священников тех вер, что поставлены вне закона тоже.
- Я помню это с того самого момента, как ступил на землю Империи. Но попытаться добраться до Сережи необходимо. Если не смогу проникнуть в его камеру, то, по крайней мере, хоть точно определю, где именно он находится. Уж это-то у меня должно получиться.
- Хорошо, - кивнул Балис. - Так и решаем. Вопросы есть?
- Может, от союзников кого-нибудь в разведку взять? - предложил Нижниченко.
- Смысл? Думаешь, подметят то, что не увидим мы?
- Сильно сомневаюсь. Зато лишний раз убедятся в нашем доверии и серьёзности намерений.
Балис нахмурился.
- И тут политика... Ладно, одного можно взять, обузой не станет. Ещё вопросы? Тогда, начинаем.
- Ну!?
Сильные пальцы ухватили Серёжку за подбородок и задрали лицо вверх.
- Будешь говорить?
Короткая пауза. И короткий, хлёсткий удар по лицу.
- Будешь отвечать?
Ещё пауза. Ещё один удар. Солёный вкус крови во рту.
Именно так в фильме допрашивали Мальчиша-Кибальчиша. Только в фильме всё понарошку. Там мальчишка-актёр просто стоял у стены и смеялся над проклятыми буржуинами. А Серёжку уже, наверное, полчаса тянули на дыбе, как струнку. В запястья впивались кожаные ремни, за которые его тянули вверх, а в щиколотки - металлические оковы, которые не давали оторваться от земли. Оковы уже давно содрали с косточек кожу, кровь запеклась противными бурыми пятнами. Плечи нестерпимо болели и, казалось, вот-вот выскочат из суставов, с треском разрывая кожу, мышцы и связки.
И смеяться над мучителями сил у Серёжки не было... Точнее, почти не было.
Слабая, еле заметная улыбка на разбитых губах. Инквизиторы наверняка даже не поняли, что их пленник улыбается. Ничего, скоро поймут. Улыбка - это только начало.
- Буду... говорить...
- Ну, говори!
- Воды... дайте...
Отец Бодак нерешительно посмотрел на Верховного Инквизитора. Тот милостиво кивнул. Сейчас самое важное - дракон. По отношению к мальчишке можно и мягкость проявить, всё равно никуда не денется.
- Флип, дай ему воды, - распорядился палач.
Один из подмастерьев, кряжистый молодой парень с чуть раскосыми глазами, зачерпнул глиняной плошкой из стоящей в углу бочки и поднёс посудину к лицу Серёжки.
- Ну, пей.
Первый глоток мутным тёплым комом прокатился в желудок. За ним второй, третий. Затхлая подвальная вода была для Серёжки сейчас слаще компота. Из мальчишки непроизвольно выдался облегчённый выдох.
- Теперь говори! - потребовал Бодак, когда Флип с пустой плошкой отошел в сторону.
- Говорю, - согласно кивнул головой Серёжка. - А дракошка-то - улетел!
И теперь улыбнулся широко, во весь рот, словно получал почётную грамоту за победу в турнире по самбо.
- Щенок!
Удар в живот пробил бы пресс, наверное, и взрослому мужику, что уж говорить о мальчишке. Несколько мгновений Серёжка беспомощно хватал ртом воздух. Потом закашлялся. А, отдышавшись, прохрипел: