Телефон зазвонил как раз когда Галка проходила мимо. Девочка сняла трубку и услышала бодрый Серёжкин голос:
- Здравствуйте! А можно Галю?
- Привет! Это я.
- Привет. Слушай, мы собрались в центр, посмотреть на праздничную Москву и на салют. Давай с нами?
- Мы - это кто? - на всякий случай уточнила Галка.
- Мы с Юрисом и наши папы.
- Понятно... Сейчас спрошу. Мам, Серёжка и Юрис в центр едут, на салют смотреть. Можно мне с ними?
- Одни?
- Конечно нет, с родителями, - Галка на всякий случай прикрыла трубку ладошкой.
- Можно. Но вместе с папой.
- Таня, не говори глупости...
Папе покидать уютное кресло абсолютно не хотелось.
- Что мне там делать?
- За дочерью проследить. Вечер на дворе.
- Таня, там двое взрослых мужчин. Военных. Уж наверняка они Галю проводят до подъезда.
- Игорь! Мало того, что девочка целыми днями отца не видит, ты ещё и вечером в праздник ребёнку время уделить не способен?
Папа тяжело вздохнул, понимая, что от поездки в центр не отвертеться. Папа в доме, конечно, главный... если мамы случайно нет.
- Серёжка ты слушаешь? - на всякий случай переспросила Галка.
- Конечно.
- Мы поедем. Встречаемся на "Планерной", у ближнего выхода. Хорошо?
- Ладно. Через сколько?
- Через двадцать минут. Успеете?
- Успеем! - уверенно заверил Серёжка.
Ну да, им чего собираться. А вот Галке надо было ещё определиться с одеждой. Пожалуй, джинсы и кроссовки. И светло-синяя футболка, а сверху - пёстрый желто-голубой джемпер. А ещё надо переплести метёлочки-косички.
То, что мальчишки пришли первыми, девочку не удивило: иногда её папа бывает очень медлительным. То, что их родители были в обычной гражданской одежде - тоже: Галка уже не маленькая и отлично знала, что военные не всегда в форме ходят. Озадачил её Серёжка, одетый в кремовую рубашку с короткими рукавами и укороченные брюки, заканчивающиеся примерно посредине между коленями и щиколотками. Вообще-то в Латвии многие так одеваются, у них это модно. Только вот именно Серёжка их страшно не любил, говорил, что бегать в них неудобно. А тут вдруг... Наверное за компанию с Юрисом, у которого были такие же брюки, только рубашка другого цвета - голубая.
- Привет! А вот и мы! - радостно сообщила Галка. - А это мой папа.
- Игорь! - представился отец и, как показалось девочке, немного неуверенно протянул руку ближайшему незнакомцу.
- Янис!
- Пётр!
- Ну что, поехали, а то ещё опоздаем, - нетерпеливо предложил Серёжка.
- У нас ещё вагон времени, - беспечно парировала Галка и добавила: - А ты сегодня прикольно выглядишь.
Мальчишка очень смешно нахмурился, искоса бросил обиженный взгляд на родителя и проворчал:
- Говорил же, нужно было шорты одеть. Или уж брюки... А то получилось...
- Да нормально получилось, - расстраивать Серёжку в Галкины планы совсем не входило. Только ведь раньше и он не был таким обидчивым. - Ладно, пошли.
Она ухватила обоих мальчишек за руки и потянула их ко входу в метро.
- Не прижилась у нас пока такая мода, - сказал Галкин папа просто чтобы хоть что-то сказать. - Жена вот Гале такие тоже купила, а она осенью пару раз надела - и всё.
- Точно, - поддержал Пётр. - Им не угодишь. Ботинки парню осенью купили - ему не понравились. Ладно бы велики были или жали, а то ведь в пору. Просто не понравились и всё. Так ведь и надел за всю зиму раз пять, не больше. В старых пробегал.
- Мальчишки за модой не следят, - произнёс Игорь Владимирович и понял, что сказал откровенно невпопад. Этого и следовало ожидать: в жизни своей Зорькин ни разу не общался с иностранцами, поэтому ужасно волновался. И тот факт, что иностранцы эти каких-то пару лет назад были соотечественниками, ничего не менял: вчера было вчера, а сегодня они - иностранцы и всё тут. А то, что один из них русский, может, ещё хуже. Сегодня на это смотрят спокойно, а завтра скажут - эмигрант. Объясняй потом в КГБ...
Вообще-то с КГБ Игорь Владимирович Зорькин в жизни не имел дела, если не считать институтского первого отдела, про который среди сотрудников НИИ втихаря ходила в общем-то справедливая частушка:
Там сидит, тупой как стенка,
Подполковник Усатенко.
Но всё равно - опасался, как бы чего не вышло. Даже не только за себя - за дочку. А она идёт впереди между двух иностранных мальчишек и болтает с ними, словно с одноклассниками... Да они и есть одноклассники... Тьфу, совсем голова идёт кругом...
- Это сейчас не следят, - усмехнулся Серёжкин отец, - а когда вырастают - ещё как следят. У меня старший - модник тот ещё.
- Да, Галя рассказывала, - героическим усилием преодолевая внутренний мандраж, кивнул Игорь. - У вас старший мальчик в этом году школу оканчивает.
- Точно.
- А у вас, - Зорькин повернулся к другому офицеру, - ещё дочка младшая. Правильно?
- Да, Яна.
- А вот у нас Галочка одна...
К счастью для Игоря они были уже на платформе, перед дверями вагона метро. И хотя, по случаю праздника, на станции скопилось довольно много людей, сидячих мест в вагоне хватило всем - и детям, и родителям.
- Так как поедем? - на всякий случай спросил старший Кеньгис.
- До "Пушкинской", а там выйдем на улицу Горького и до Красной площади пешком пройдём, - предложила Галка.
Мальчишки, очевидно уже посвященные в план, одобрительно кивнули.
- Вы местные, вам виднее, - утвердил план старший Шкотов.
Если совсем честно, то Галка немного тревожилась, как Серёжке покажется вечерняя Москва. Юрис - ладно. Не удивится, так не удивится. А вот если Серёжка скорчит скучающую физиономию и скажет: "Да так, ничего особенного", то ей наверняка станет обидно. Потому что - несправедливо. Когда в прошлом году он водил её на Даугаву, и в лес, и на озеро - она была в восторге.
Но переживала девочка напрасно. Серёжке, как, впрочем, и Юрису, центр Москвы очень даже понравился. От самой Пушкинской площади мальчишки только и делали, что восхищённо глазели на все четыре стороны. Жаль только, что ответить на все Серёжкины вопросы ( Юрис любопытство проявлял примерно раз в десять реже ) Галка никак не могла. При том, что все трое пап принимали посильное участие в удовлетворении Серёжкиного любопытства, большинство вопросов всё-таки осталось без ответа. Да окажись рядом с ними Николай Николаевич - и ему бы не справиться с такой любознательностью.
С другой стороны, Галка узнала для себя много нового. Конечно, девочка была уверена, что большинство из этого в памяти долго не удержится. Например, зачем помнить, что Страстной бульвар назван так в честь находившегося когда-то на месте кинотеатра "Россия" Страстного монастыря, а памятник Пушкину в те далёкие времена стоял на другой стороне площади? Пусть помнят краеведы, вроде Кешки. Можно ему рассказать и со спокойной душой забыть. А вот то, что дом рядом с редакцией газеты "Известия" когда-то стоял прямо на углу площади, а потом его перевезли вглубь - это интересно, это стоило запомнить. Или историю облицовки домов по улице Горького гранитом. Оказывается, этот гранит везли с собой фашисты - чтобы поставить огромный памятник в честь взятия Москвы. Но Москву они не взяли, а когда наши начали контрнаступление, то фашисты, бросив гранит, бежали. Вот трофейным гранитом дома на главной улице столицы и украсили. Здорово!
Для полного счастья Галка поинтересовалось у Серёжки:
- Ну что, в Москве не так как у вас?
- Конечно не так.
- Лучше? Или, может, хуже?
Серёжка досадливо дёрнул плечом.
- Не лучше и не хуже. Просто - иначе.
Ну, как это объяснить.
- У нас столько народу не бывает. Даже в Риге, - пришел на помощь Юрис. Серёжка благодарно кивнул другу.
Да, народу было много. Очень много. Словно живая лента змеилась по улице Горького, словно людская текла по ней к центру, к Кремлю. И - никакой давки. А иначе - нельзя. Ладно Галка с мальчишками, всё-таки уже большие, взрослые. Но в толпе было очень много малышей, лет по пять-шесть, а может - и меньше. Некоторых папы сажали себе на плечи, но большинство сосредоточенно топало в общем потоке, крепко держась одной рукой за руку папы или мамы, а в другой сжимая маленький красный флажок или воздушный шарик. Идёт такая кроха и радуется. А взрослые очень внимательно смотрят перед собой, чтобы ненароком малышу праздник не испортить.
Возле Моссовета и памятника Юрию Долгорукому Галка предложила ненадолго остановиться и прозрачно намекнула, что детям неплохо было бы в честь праздника выпить газировки. Папы, ещё в метро нашедшие общий язык, охотно согласились, но при этом заняли сразу две очереди: подрастающему поколению за газировкой, а себе - за пивом. Не смотря на огромное количество народу, очередь двигалась очень быстро, да и передвижных лотков вдоль улицы стаяло просто огромное количество. Интересно, где они в обычные дни прячутся? Или на праздник их со всей Москвы сюда свезли?
Едва они вернулись обратно на улицу, как внимательный Юрис, глянув вперёд, спросил:
- А это впереди уже Кремль?
- Кремль, - кивнул Игорь Владимирович.
- И не так уж и долго идти.
Тем более, что улица как-то сразу резко пошла под горку.
- Говорят, Москва стоит на семи холмах, - вспомнил школьный урок Серёжка.
- Наверное, - согласился Галкин папа. - Вот только сейчас их уже не найдёшь. Всё застроено, да и рельеф изменился. Где овраги засыпали, где, наоборот, холмы срыли.
Слово "засыпали" напомнило мальчишке мамины рассказы и сподвигло на новый вопрос.
- А правда, что около Кремля целая река под землёй течёт?
- Правда. Называется она Неглинка. Мы как раз сейчас к ней спускаемся.
- Классно...
- А у вас такого нет? - на всякий случай поинтересовалась Галка.
Серёжка только вздохнул.
- В Риге есть, - сообщил Юрис. - Речка называлась Ридзене и впадала в Даугаву.
- А где? - немедленно полюбопытствовал Серёжка.
- Где-то около железнодорожного моста.
- А ты откуда знаешь? - ревниво поинтересовалась Галка.
- Мне Райтис рассказывал, мой двоюродный брат. Он в Риге живёт.
Девочка вспомнила, что даже раньше про этого двоюродного брата что-то слышала. Раз или два.
А Серёжка хотел спросить что-то ещё, но вместо этого только вымолвил:
- Ух, красотища.
- Это Центральный Телеграф, - пояснила Галка, довольная тем, что и сама может что-то рассказать о Москве. Это здание запомнилось ей с раннего детства. Действительно красиво: над главным входом - половинка глобуса расположенная как раз так, чтобы в её центре был расположен СССР и большие электронные часы, которые ещё и температуру показывают. Вообще-то таких часов везде понатыкано, да и изображений страны Советов на улицах хватает, но обычно идёшь - и не замечаешь. А здесь - красиво, мимо просто так не пройдёшь.
После телеграфа всё Серёжке было уже знакомо - по фильмам и телепередачам. И площадь Двадцатипятилетия Октября, и Манеж, и гостиница "Москва", и Александровский сад, и Исторический музей... Но одно дело - видеть на экране телевизора, и совсем другое - своими глазами. Сейчас всё выглядело иначе. И мальчишке очень хотелось рассмотреть самые известные места Москвы как можно лучше - чтобы хорошенько всё запомнить, а потом дома рассказать. Всё-таки, не так уж и много ребят из Ницгале побывало в Москве, внимательные слушатели им с Юрисом обеспечены.
А на Красной площади мальчишке больше всего понравился Собор Василия Блаженного. Серёжка всегда думал, что Красная площадь ровная, а она оказалась горбатой. От Исторического музея поднимаешься вверх, как бы на вершину холма, а дальше - снова спуск к Москва-реке и вот из-за гребня этого холма собор поднимался словно сказочный корабль. Или - космический корабль, устремлённый к небу. Главный купол - это ракета, а восемь куполов вокруг ( и нет среди них двух одинаковых, каждый разукрашен по-своему ) - двигатели-сателлиты. И ничего, что они разные: четыре побольше, остальные четыре - поменьше. Просто, эта ракета из будющего.
Вообще-то похожий храм Серёжка видел: в Ленинграде, на набережной канала Грибоедова. Назывался он Храм Спаса на крови. Мама потом объяснила Серёжке, что построен он на том месте, где народовольцы царя убили. Вроде как в память. И мальчишка долго потом голову ломал: как же это всё совместить. С одной стороны, царь - плохой, он вместе с помещиками и капиталистами трудовой народ угнетал. А с другой так вот бомбы кидать - всё-таки неправильно. Он же всё-таки свой царь, а не фашист-оккупант. Жалко его. Вот если бы эти народовольцы революцию устроили. Но в учебнике было написано, что народовольцы не понимали необходимость революции. Это только большевики и Ленин поняли.
Кстати, а вот и Мавзолей Ленина - справа, возле кремлёвской стены. Один из самых больших Серёжкиных секретов - ему совсем не хочется в Мавзолей. Потому что Ленин там - мёртвый, неподвижный. А рядом с мертвыми Серёжке всегда становилось не по себе. Стыдно, конечно, и не по-пионерски, но такая вот печальная правда.
- Без пяти девять, - сказал папа, глядя куда-то наверх. - Ну что, сейчас праздничный салют посмотрим.
Серёжка проследил его взгляд. Да это же кремлёвские куранты. Что ж он такой рассеянный-то? Ведь знал же, где их надо искать, и как раз хотел на них посмотреть, но совершенно забыл. Хорошо хоть, что папа вовремя напомнил.
- Тебе наверное, тоже интересно. Или ты сюда на салют уже ходила? - спросил Серёжка у Галки.
- Пфе, - язвительно усмехнулась девочка. - Не ходила, потому что незачем. Если хочешь знать, то у нас салют стреляют прямо в парке, на берегу канала. И ещё несколько батарей с берега видно: около Останкинской башни и ещё... В общем, на День Победы посмотришь.
- Здорово, - обрадовался Серёжка. Почему-то он думал, что праздничный салют в Москве можно смотреть только в центре. А оказалось, что везде.
- А у вас разве салюта нет? - в свою очередь полюбопытствовала Галка.
- В Ницгале - нет конечно. В Риге - есть, я пару раз смотрел. А в Даугавпилсе - даже не знаю.
Как-то так получались, что праздничными вечерами в Даугавпилсе Серёжка и не бывал. Мальчик растерянно обернулся на Юриса, но тот только плечами пожал.
Возникшую паузу прервала мелодия курантов. Сначала, как и положено, перезвон, а потом - девять ударом. И с первым ударом небо разорвалось вспышками салюта. Прямо над площадью загорелись сотни разноцветных огоньков: золотых, пунцовых, лиловых, сиреневых и ещё всяких разных... Казалось, они летели прямо в стоящих внизу людей, но, не успев долететь, оставляя в небе дорожки светлого дыма, а их уже сменяли огни второго залпа, потом - третьего. Каждый залп был непохож на предыдущий.
То из-за кремлёвской стены появлялись, точно намеченные пунктиром, траектории взлетающих снарядов ( мальчишкам, конечно, сразу вспомнились трассирующие пули ), они исчезали, а через мгновение немного выше окончания траектории возникал букет огней. То в абсолютно чистом небе вспыхивали несколько огоньков, которые затем вдруг начинали с треском рваться на пять шесть отдельных огонёчков, разлетающихся в разные стороны. То над площадью повисало большое облако, огоньки в котором долго перемигивались, словно искры над костром или далёкие звёзды.
И каждый залп на площади встречали многоголосым криком:
- Ура!
Довольные ребята тоже кричали во всю силу лёгких. И папы тоже кричали, пусть и не так старательно. А чего стесняться-то? И вообще, ради этого они сюда и пришли.
Но вот залпы салюта отгремели и пришло время уходить. Правда, интересности на этот вечер ещё не закончились, даже для Галки. Вместо того, чтобы возвращаться обратно, Игорь Владимирович предложил пройти к станции метро "Площадь Ногина", откуда до "Сходненской" - прямая линия. Идея встретила единодушное одобрение, а потому они прошли немного вперёд, полюбовались видом на Москва-реку и свернули налево, на улицу Степана Разина.
- А почему тут так много церквей? - сразу поинтересовался Серёжка.
- Это остатки Китай-города, - пояснил Галкин папа. - В нём церквей было очень много.
- Да, мы же про него по истории проходили, - вспомнил мальчишка.
- А на схеме в учебнике он стеной обнесён, - вклинился в разговор Юрис. - Не сохранилась, да?
- Немного сохранилось. Как раз в конце этой улицы, мы увидим.
И действительно, когда они дошли до конца и вышли на ту самую площадь Ногина, в сторону реки уходил узкий переулок, вдоль которого шла невысокая стена из тёмно-красного кирпича. Намного ниже кремлёвской и без зубцов.
Галка хотела предложить прогуляться до реки, но прикинула, что шансов нет. Время уже позднее, стемнело. Ладно, всё равно хорошо получилось. И вообще, здорово, что есть такой праздник, который объединяет и радует всех. Как бы скучно было жить, если бы его не было. Даже представить себе невозможно.