Щербаков Сергей Анатольевич : другие произведения.

Сокровища капитана Малисиозо

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман "Сокровища капитана Малисиозо" - первая книга трилогии "Приключения Торбеллино". Это захватывающая история о приключениях юноши, который живет в стране, где правит жестокий диктатор. Торбеллино - связной отряда повстанцев. Сыщики шефа тайной полиции Рабиозо постоянно охотятся за ним. На долю нашего героя выпадает много приключений и испытаний. Он и в плену у диких кочевников, и галерный раб у пиратов, и пленник разбойника Бласфемо, и узник крепости Мейз, и воздухоплаватель... Любимая девушка Джой и верные друзья всегда придут на помощь. Мужество и ловкость помогают ему избежать множества опасностей и хитрых ловушек, расставленных врагами...Книгу с последней версией можно читать и купить на Литрес https://www.litres.ru/sergey-aksu/sokrovischa-kapitana-malisiozo/
[]
  Сокровища капитана Малисиозо
  
  Глава 1. Рассказ старого моряка
  
  В кабачке "У Веселого Джастина", что недалеко от Мрачной Башни на Улице Оружейников, как всегда, было людно и шумно. Почти все длинные дубовые столы были заняты посетителями. Кого только здесь не было. Простой люд: ремесленники, каменщики, молочники, торговцы, поэты, художники, бродячие музыканты любили посидеть здесь за кружкой пива или вина и скоротать вечерок, поболтать о жизни, о женщинах, о своих житейских проблемах или просто излить кому-нибудь душу.
  Ловко лавируя меж столами, в белых фартуках с глиняными кружками и блюдами бегала четверка шустрых помощников хозяина, который, вооружившись длинной вилкой и огромным острым ножом, колдовал на своем почетном месте, у раскаленной жаровни. Хозяин кабачка, толстый, никогда не унывающий балагур Джастин, пользовался у горожан всеобщей любовью и уважением. Он никогда ни на кого не повышал голос, никогда никто от него не услышал грубого слова. Тех, у кого не было денег, он угощал и кормил в долг. И никто из должников, надо отметить, его ни разу не обманул.
  В дальнем углу кабачка за небольшим столом, похоже, надолго обосновались седой пожилой моряк и молодой крепкий юноша с открытым лицом и непослушной копной темных волос. Юношу звали Торбеллино. Читатели, запомните его имя. Это наш главный герой. Да, да, именно этот молодой парень лет восемнадцати, наш герой. Несмотря на молодость, он - активный член одной из пятерок подпольной организации, которая ведет упорную борьбу с ненавистным режимом диктатора Трайдора.
  Торбеллино почти полдня проторчал в гостеприимном заведении добряка Джастина в ожидании связного из отряда южных повстанцев, который, как назло, неизвестно куда запропастился. Он должен был еще сегодня утром доставить в столицу свежие сведения от Криса, командира отряда.
  Собеседник юноши, судя по полосатой тельняшке и бушлату, а также кирпичному обветренному лицу и крепким мозолистым рукам, принадлежал к когорте моряков. Он был уже навеселе, когда "причалил" к столику, за которым со скучающим видом сидел Торбеллино. Морскому волку не терпелось кому-нибудь излить наболевшую душу, и он в лице Тробеллино нашел благодарного внимательного слушателя.
  Подвыпивший моряк, отхлебнув из кружки терпкого вина и затянувшись трубкой, продолжил прерванный рассказ.
  - Слушай, паренек, и запоминай. Когда мятежники ворвались в разгромленный пушечными залпами дворец, наш правитель, мудрейший Синсеро, был уже мертв. Он погиб, как настоящий герой, с оружием в руках, защищая нас, простых людей. А мы его не поддержали, не пришли в трудную минуту на помощь.
  - Почему не поддержали?
  - Потому что это случилось неожиданно, никто в начале ничего не понял, а потом уже было поздно браться за оружие и выходить на улицы. Жалкие остатки уцелевших гвардейцев бежали в дикие горы, лишь там можно было найти спасение от кровавых рук предателя Трайдора. Они до сих пор там скрываются, изредка делая вылазки против правительственных войск. То же самое произошло и на боевых кораблях, что стояли на рейде напротив Ноузгея. Как только из столицы прискакали тайные гонцы с вестью о путче, адмирал Гавилан, один из организаторов подлого заговора, приказал тотчас же поднять на флагмане мятежный стяг, а со всеми непокорными офицерами и матросами жестоко расправиться.
  Юноша заворожено слушал бывалого собеседника, потягивая из бокала ароматный чай.
  - Эй, малый! Еще вина! - стукнув кружкой по столу, крикнул пожилой моряк, подзывая одного из молодых людей, обслуживающих посетителей.
  - Лишь шесть кораблей не подчинились приказу Черного Адмирала, и только одному из них удалось невредимым вырваться из пламени сражения. Это был бриг "Звездный", бриг капитана Дью, который воспользовавшись, дымовой завесой, сумел незаметно проскользнуть сквозь заслон из кораблей мятежной эскадры в Триумфальное Море.
  Вдруг лицо старика прямо на глазах постарело, он рукавом бушлата стал вытирать слезы, которые потекли по обветренным щекам. Он вновь раскурил погасшую трубку и вернулся к воспоминаниям:
  - В этом заливе и нашел последний приют мой сын Скифф со своим "Ослепительным". Он был капитаном. Не было лучше и быстроходнее судна, чем его бриг. Из всего экипажа спаслись только молодой моряк Вела и штурман Валеросо, они и поведали мне о последних минутах жизни моего единственного сына, моей опоры, моей гордости. А бедняжка Джой, моя внучка, стала сиротой!
  Горестно вздохнув, старик потянулся к оловянной кружке с вином.
  Тут на ступенях лестницы, ведущей в зал, появился высокий грузный мужчина лет сорока, судя по одежде и матросской шапочке, бывший моряк. Он внимательно окинул присутствующих зорким взглядом и, заметив старика, направился прямиком к нашим собеседникам. Мужественное открытое лицо его приветливо озарилось улыбкой.
  - Вот ты, оказывается, где пришвартовался, морской волчище! Отличная тихая гавань! - громовым голосом возвестил он о своем присутствии.
  - А, это ты, дружище Анкоро. Похоже, я тут слегка заговорился.
  - Вставай, старина, нам пора сниматься с якоря!
  - Ох, и достанется мне от Джой на орехи, ведь мы собирались вечерним дилижансом выехать в Ноузгей, где на рейде ждет наш добрый шлюп.
  - Джой уже места себе не находит, волнуется! Я обещал тебя доставить в целости и сохранности к "родному причалу". Ты, парнишка, извини, что я похищаю твоего приятеля.
  Мужчина помог старому моряку подняться из-за стола и, бережно поддерживая, повел его к выходу, по пути ловко бросив монету трактирщику, который ее также ловко поймал.
  
  Торбеллино вновь остался в одиночестве, в душе сожалея, что потерял такого интересного собеседника. Юноша хорошо знал эту отнюдь не лучшую часть истории своей страны, о которой поведал старик, так как состоял в одной из повстанческих организаций, которые направлял Комитет Четырех. Более зрелые и опытные товарищи рассказывали ему о печальных событиях, что произошли пятнадцать лет назад в Бельканто, очевидцами и участниками которых они были.
  
  Организовав подлый заговор и захватив власть в свои руки, генерал Трайдор провозгласил себя правителем страны. Всех неугодных новому режиму и недовольных согнали на Поле Искусств, которым так славилась столица. Поле Искусств, где в праздники устраивались состязания художников, певцов, музыкантов, поэтов, ремесленников, превратилось в гигантскую тюрьму под открытым небом. Всех убитых и замученных прислужники предателя, чтобы замести следы своих злодеяний, сбрасывали в мутные воды реки Браво. Часть верных присяге гвардейцев была заключена в неприступную мрачную крепость Мэйз, другая часть пленников отправлена на каторгу, на остров Зеленый Ад, расположенный на востоке страны за Проливом Туманов.
  Остров на юго-востоке представлял собой на самом деле сущий ад. С одной стороны он был окружен отвесными, безжизненными скалами, где даже птицы не гнездились, а с другой стороны раскинулись зловонные болота и непроходимые джунгли. В этом малярийном краю, где свирепствовали болотная лихорадка, мириады ядовитых москитов и мух и прочая всякая нечисть, Трайдор устроил каторгу, куда ссылал непокорных и сторонников свергнутого правителя Синсеро. Вот сюда в этот мерзкий уголок и был отправлен храбрый лейтенант Дуэло и его товарищи. А командира гвардейцев полковника Осадо пожизненно заточили в крепость Мэйз, где он томится и по сей день. Но гордый дух его не сломлен, он и из темницы продолжает руководить отрядами повстанцев, которые укрываются в горах и не дают спокойно спать диктатору и его придворной клике. Над страной нависла мрачная тень генерала Трайдора. Народные праздники были запрещены, все свободомыслящие люди арестованы и брошены в темные застенки.
  
  Глава 2. Западня
  
  Торбеллино еще раз напоследок окинул внимательным взглядом гудящий, словно пчелиный улей, кабачок, расплатился и вышел на Улицу Оружейников. Связной из отряда повстанцев так и не появился. Постояв в раздумье под ярко намалеванной вывеской заведения, он решил заглянуть на одну из явочных квартир, к своему давнему другу, учителю Тиче, который был автором почти всех революционных воззваний Комитета Четырех. Идти на явочную квартиру среди бела дня было рискованно, потому что уже довольно продолжительное время учитель не давал о себе знать. Вполне возможно, что его арестовали диктаторские ищейки. Но выхода не было, отряду необходима была надежная связь с комитетом, как жаждущему в знойной пустыне глоток воды. Побродив несколько часов по набережной, ближе к вечеру наш герой отправился на явочную квартиру. По пути юноша заглянул в небольшую кондитерскую, что располагалась на углу пересечения улиц Цветочной и Жемчужной, где купил для отвода глаз большой торт. Понаблюдав какое-то время за домом и не заметив ничего подозрительного, Торбеллино, бережно держа перед собой коробку с тортом, начал подниматься по скрипучей лестнице на второй этаж, где обитал друг.
  Вдруг мимо него сверху скатилась вниз со свистом и улюлюканьем ватага раскрасневшихся взлохмаченных сорванцов, лихо размахивающих луками со стрелами и деревянными саблями. Молодой человек со своим "драгоценным грузом" чудом увернулся от шайки озорников. Очутившись у заветных дверей, он уже без волнения привычно дернул несколько раз знакомый шнурок звоночка. За дверью послышались шлепающие тяжелые шаги, дверь широко распахнулась. Перед ним возникла знакомая дородная фигура служанки учителя, вечно чем-то озабоченной Анджеллины.
  - Вас уже заждались, - недовольно пробурчала она в ответ на приветствие, окинув гостя злыми черными глазками. Сунув ей в руки шляпу, Торбеллино через маленькую уютную гостиную направился в кабинет хозяина. Очутившись в знакомом кабинете, заставленном книжными шкафами, он остолбенел... Перед ним за массивным письменным столом восседал, развалившись в кожаном кресле и поигрывая изящной тростью... Кто? Как вы думаете? Известный на всю столицу - агент тайной полиции Восто! На его вытянутом гиеноподобном лице торжествующе сияла ехидная улыбка.
  - Аа...! Попалась наконец-то, долгожданная рыбка! Давненько мы вас ждем, дражайший господин Акробат! - начал он изгаляться над пойманным подпольщиком. - Ну-с, поведайте нам, простым обывателям, как вам живется там, высоко в горах? Не скучаете по городскому шуму, по прекрасным паркам и фонтанам, по столичным развлечениям?
  Торбеллино растеряно оглянулся, за спиной неподвижно, как каменные истуканы, маячили две здоровенные фигуры в черном. Их крепкие ладони одновременно опустились ему на плечи, без слов давая понять, что его песенка спета. В руке одного из жандармов жалобно поблескивали наручники, приготовленные для его скромной персоны. Он в полном отчаянии бросил взор на открытое окно, где на высоком подоконнике мирно стоял цветочный терракотовый горшок с распустившимися желтыми розами, который невольно ввел его в заблуждение.
  Обычно, когда не грозила опасность, учитель Тиче выставлял его на окно, это был условный знак для подпольщиков, который означал, что все в порядке, опасности нет, можно входить. Неожиданно бедному юноше пришла спасительная мысль. Состроив несчастную физиономию, он плаксивым тонким голосом заголосил на весь кабинет:
  - Господин полицейский, я тут не причем! Меня заставили! Я вам все расскажу! Только не сажайте меня в тюрьму! Клянусь мамочкой и папой, я не виноват! Это все они!
  - Отпустите его! - довольный Восто сделал королевский знак рукой подручным. Он торжествовал, упиваясь своим могуществом и гениально проведенной операцией. Тщательно спланированная им засада увенчалась грандиозным успехом: схвачен еще один подпольщик, один из связных повстанческого отряда.
  - Я тебя внимательно слушаю, сопливый мальчишка! Ну-ка, быстренько выкладывай все, как на духу! Где скрывается проклятый Крис и его люди?! Я же вижу по твоей физиономии, ты знаешь, где они! Смотреть! Смотреть мне в глаза! И не смей ничего утаивать, жалкий слизняк!
  - Я все расскажу без утайки, господин полицейский! - продолжал "плакаться в жилетку" пойманный юноша. - Я отвечу на все ваши вопросы! Я не хочу в тюрьму! Моя бедная мамочка не переживет!
  Торбеллино, усыпив бдительность врагов своим убитым несчастным видом и жалобным нытьем, стремительно сделал шаг к столу, заваленному бумагами, как бы в порыве раскаяния. Оказавшись напротив сыщика, он с силой швырнул коробку с кремовым тортом в ухмыляющуюся рожу жандарма. В следующий миг он уже был на высоком подоконнике и, смахнув ногой злосчастный цветочный горшок, прыгнул вниз на булыжную мостовую.
  - Аа-а! Проклятие! - вопил в бешенстве Восто, бегая по кабинету кругами, будто слепой таракан, натыкаясь на мебель, размазывая по лицу липкий шоколадный крем с нежными розочками, пытаясь разлепить глаза.
  - Поймать мерзавца!! Сгною!! Запорю!!
  
  Торбеллино мчался по узким извилистым улочкам и переулкам, не разбирая перед собой дороги. Редкие прохожие в испуге шарахались от него. Где-то далеко за спиной слышались топот, крики, полицейские свистки... Свернув в один из переулков, он через несколько десятков метров уткнулся в непреодолимую преграду, которая представляла собой высокую кирпичную стену, высотой около четырех метров, увитую сверху плющом.
  "Черт возьми! Это же тупик! Я, похоже, здорово влип!" - мелькнуло у него в голове.
  Громкий топот преследователей неумолимо приближался. Торбеллино, сжимая кулаки, обернулся к врагам лицом, чтобы вступить с ними в решительную схватку.
  Уже вечерело. Полумрак опустился на и без того мрачноватый темный тупик. Юношу окружали шестеро, одетых в черные сюртуки, дюжих полицейских из тайной охранки Рабиозо.
  Перед юношей был только один выход: во что бы то ни стало изловчиться и прорваться через плотный вражеский заслон и бежать во все лопатки, пока не станет совсем темно. Тогда будет легче где-нибудь затеряться и укрыться в укромном месте от ищеек Трайдора.
  Вооруженная до зубов свора жандармов подступала к нашему герою все ближе и ближе. Один из них, ухмыляясь, демонстративно позвякивал извлеченными из кармана наручниками, другой насвистывал популярную городскую песенку.
  - Попался! - бросил, еле переводя дух, высокий с бегающими черными глазками.
  - От нас не уйдешь! - добавил тот, что был с наручниками. - Ишь, нашел от кого убегать! Ну-ка, показывай свои белые ручонки, мы их украсим симпатичными браслетиками!
  Переодетые полицейские, переглянувшись, дружно засмеялись шутке товарища.
  Молодой фрид метнулся было в сторону, но тут произошло непредвиденное...
  Один из агентов, среагировав на резкое движение юноши, выстрелил в беглеца из пистолета. Торбеллино не слышал звука выстрела, так как был в состоянии шока от страшного удара в живот. На какое-то время отключился, потеряв сознание. Его неведомой силой отбросило к кирпичной стене, и он от адской боли, пронзившей все тело, переломился пополам и рухнул на землю.
  - Силбато! Какого черта ты стрелял?! - с бранью накинулся на стрелявшего старший группы. - Мы же его, можно сказать, уже взяли!
  - Идиот, ты убил его! У тебя мозги заклинило, что ли?!
  - Ты совсем с ума спятил? - покрутил пальцем у виска агент с наручниками.
   - Силбато, у тебя все дома? Мы несколько дней просидели в засаде, а ты все наши усилия в раз перечеркнул!
  - Ну и что? Одним революционером на свете только меньше стало, - невозмутимо отозвался виновник, пряча оружие в карман.
  - Теперь Восто точно с нас три шкуры сдерет, ему этот парень нужен был для допросов живой и невредимый!
  - Скажу, что преступник оказал яростное сопротивление, - огрызнулся молодой Силбато, которого достали упреки товарищей, - что набросился на меня и стал душить, что у меня не оставалось другого выхода, пришлось его застрелить.
  - Хорошо, так и скажем шефу, что проклятый бунтовщик чуть не задушил тебя, но с тебя, приятель, причитается.
  - Сегодня надо будет отметить в кабачке "Последний приют" твой героический подвиг, Силбато!
  - Какие могут быть разговоры, друзья? Конечно, отметим! Я не против! - отозвался погрустневший полицейский, представив, на какую кругленькую сумму ему придется раскошелиться, угощая вином сослуживцев. И все из-за необдуманного поступка. И черт его дернул нажать на курок...
  Преследователи подошли к неподвижно лежавшему беглецу.
  - Готов! - один из агентов, тронул ногой тело юноши. - Наповал!
  - Отличный выстрел, Силбато!
  - Кто б сомневался? - отозвался с ноткой гордости стрелок.
  - Погоди, погоди, наш подопечный, кажется, шевелится! Ты всего лишь ранил его!
  Торбеллино застонал и попытался поднять голову.
  - Это замечательно! Братцы, считай премия шефа у нас в кармане!
  Полицейские склонились над ожившим беглецом. Они подняли и, приведя в чувство, усадили юношу, прислонив спиной к стене.
  Неожиданно на гребне стены раздался шорох, и прямо на их головы свалилось что-то большое, черное... Одновременно ошеломив и чуть живого юношу, и его грозных противников. Никто ничего не понял, никто ничего не разобрал в вечернем сумраке. Посыпались направо-налево глухие быстрые удары... Полицейские, охая, отлетали в стороны, словно сбитые кегли, и падали без чувств. Силбато выхватил пистолет, но выстрелить в нападавшего не успел, потому что получил такой удар в лоб, что из глаз посыпались звездочки. Через несколько секунд все было кончено, агенты валялись на мостовой, еле подавая признаки жизни.
  Насколько полумрак позволил Торбеллино рассмотреть своего спасителя, это был невысокий молодой человек, одетый в черный просторный балахон с капюшоном, с бледным лицом и узким разрезом глаз.
  - Беги! Пока они не очухались! - бросил странный незнакомец и, стремительно метнувшись к стене, в одно мгновение вскарабкался по ней, как испуганная кошка, и исчез в темной кроне высокого тополя, растущего за стеной.
  Торбеллино не заставил себя долго упрашивать, он со стоном поднялся и, следуя совету спасителя, побежал, насколько позволяла пронизывающая боль. Подальше от коварного тупика и своих еще не пришедших в себя преследователей. Юноша позволил себе передохнуть только лишь через несколько кварталов, перебравшись по ярко освещенному фонарями Мосту Влюбленных на другой берег реки. На крохотной площади Трех Героев, недалеко от своего дома, он, отдышавшись, ополоснул лицо в прохладной воде из журчащего фонтанчика. Присел на гранитный парапет у памятника и задумался о случившемся.
  "Выходит, учителя Тиче арестовали. А его, Торбеллино, теперь знают в лицо и уже разыскивают ищейки Рабиозо, раз он попался на глаза самому Восто, одному из самых опытных жандармов сыска. Теперь надо быть предельно осторожным. Возможно, даже придется загримироваться или носить парик, чтобы его не узнали. Если бы они его схватили, ему бы точно светило местечко на проклятой каторге, ведь под рубашкой у него была спрятана пачка листовок. Одной такой листовки вполне достаточно, чтобы отправиться навсегда на Остров Зеленый Ад. А тут - целая пачка! Пачка, которая сохранила ему жизнь. Пуля, выпущенная из пистолета полицейского Силбато, не смогла ее пробить и застряла в середине. Потом он вспомнил странные обстоятельства своего чудесного спасения. Интересно, кто же он, его спаситель? Кто этот молодой человек в черном балахоне, который так запросто разделался с шестью здоровыми полицейскими? Откуда он взялся? Не с неба же, в конце-то концов, свалился им на головы?"
  
  Глава 3. История Торбеллино
  
  Торбеллино родился и вырос в городе фридов - Брио. Фриды - гордый и мужественный народ, они были прекрасными корабелами и отважными моряками. Наш герой очень рано лишился родителей. Ему было всего три года, когда страшная эпидемия многих осиротила в портовом городе Брио. На долю маленького мальчика, жившего на Улице Отважных Штурманов, выпали нелегкие испытания. Кем он только не работал, чтобы поддержать себя и старенькую больную бабушку. Был чистильщиком обуви, продавцом газет, посудомойщиком, официантом, сапожником, рыбаком, грузчиком, юнгой на военном судне... После смерти бабушки подросток решил отправиться за счастьем в столицу страны, в Бельканто. По дороге ему повстречался бродячий цирк. Хозяину цирковой труппы, старому хромому Бемсу, чем-то приглянулся этот ловкий смышленый мальчишка. И он решил всерьез заняться им и сделать из него настоящего артиста шапито.
  Первые уроки Торбеллино не мог вспоминать без содрогания. Бемсу пришла гениальная идея: сделать из него классного шпагоглотателя. Он, не откладывая в долгий ящик эту затею, тут же приступил к обучению мальчика. Профессионал брал маленький кусочек сала, привязывал к нему тонкую веревочку и заставлял ученика глотать, а потом тихонько за веревочку начинал вытягивать сало обратно наружу. Затем, когда его упражнения с салом стали для паренька привычным делом, в ход пошла гладкая тонкая длинная палочка, которая играла роль шпаги... Старый циркач пропихивал ее через глотку в желудок юному ученику. Со временем, когда Торбеллино стал достаточно натренирован, они перешли к настоящим шпагам. Он великолепно жонглировал, знал множество увлекательных фокусов, был превосходным канатоходцем и ловким воздушным акробатом. Мальчик стал сыном и душой небольшого веселого коллектива шапито. Днем он ходил в школу, а вечером выступал на манеже вместе со своими друзьями. С бродячим цирком Торбеллино исколесил вдоль и поперек всю страну, люди во всех уголках ее были свидетелями его головокружительных акробатических трюков под куполом цирка. Частенько танцуя на натянутом, как струна, канате с веером или зонтиком в руках, юный канатоходец исполнял сатирические куплеты про жестокого правителя Трайдора и его приспешников.
  - Ой, сынок, смотри, доиграешься! Когда-нибудь тебя арестуют за твои колкие стишки и посадят надолго в темницу, помяни мои слова, - неоднократно предупреждал любимого ученика старый мудрый Бемс.
  - Не беспокойтесь, дядюшка Бемс! Все будет хорошо! - отвечал, улыбаясь, подросток.
  - Торбеллино, эти твои невинные шалости добром не кончатся, - говорил ему друг, цирковой жонглер Тибальдо.
  - Я горжусь тобой, братишка, - как-то сказала, обнимая его, жена жонглера, красавица Франческа. - Только прошу тебя, будь осторожен.
  Хрупкая Франческа была наездницей. Девушка на полном скаку запрыгивала на скачущую лошадь, танцевала на ней и проделывала головокружительные сальто. Она обожала своего мужа и баловала Торбеллино, которого называла своим младшим братом.
  
  Жизнь ведь состоит не только из белых полос. Несчастье не заставило себя долго ждать. Два года тому назад в шестнадцатилетнего циркача, находившегося высоко под куполом цирка, во время представления выстрелил из пистолета один из сторонников диктатора. Офицер пришел в ярость от едкой песенки, прозвучавшей из уст воздушного акробата.
  Раненый Торбеллино, как подстреленная птица, упал с трапеции вниз. Под крики перепуганной публики его бесчувственное тело унесли с манежа. Друзья, как на бога, с надеждой смотрели на доктора, который пытался облегчить страдания разбившегося юноши. Но тот с унылым видом только развел безнадежно руками.
  При падении с большой высоты юный акробат серьезно повредил позвоночник. По заключению доктора Торбеллино был обречен до конца своих дней на неподвижность. Но не таков оказался наш Торбеллино. Полгода он пролежал на кровати, глядя в белый потолок, окончательно смирясь с незавидным положением. Но однажды, когда в комнату снаружи донеслись непередаваемые дурманящие запахи пробуждающейся весны, птичье звонкое щебетанье, веселые детские голоса, ему захотелось приподняться и выглянуть в окно. Но он смог только слегка пошевелить пальцами рук, и это его сильно удивило. Окрыленный этим неожиданным для себя открытием, он начал усилием воли пытаться шевелить пальцами, рукой. Спустя некоторое время ему это удалось. Благодаря систематическим и настойчивым тренировкам, юноша быстро добился удивительных результатов. Через полгода упорных изнуряющих занятий гимнастикой он смог уже понемногу самостоятельно передвигаться по маленькой комнатке. Торбеллино занимался до седьмого пота, не жалея себя, не давая себе никаких поблажек, испытывая при этом страшные боли в спине и конечностях. И наконец, наступил тот счастливый день, когда он вернулся к своим друзьям в цирковую труппу и снова вышел на манеж под бурные аплодисменты восторженной публики.
  Но вскоре их дороги разошлись. Он покинул шапито доброго дядюшки Бемса. Судьбе угодно было свести Торбеллино с подпольщиками, патриотами страны, непримиримыми борцами за свободу, которые посвятили свою жизнь борьбе с проклятым диктатором Трайдором и его режимом. Вначале он выполнял в подпольной организации всякие мелкие поручения, помогал печатать и распространять листовки, потом ему стали доверять более серьезные важные задания. Он стал связным между повстанческими отрядами и подпольным центром в Бельканто.
  В этот раз ему поручили важное задание: добраться до вольного города Силенто. Там выйти на связь с легендарным капитаном Дью, командовавшим кораблем "Звездный", и осуществить доставку оружия, боеприпасов, медикаментов на горную базу повстанцев, находящуюся в горах в заброшенном замке Ариозо. Комитетом Четырех было решено, что Торбеллино с торговым караваном пересечет Великую Пустыню и в Силенто свяжется с надежными людьми.
  
  Глава 4. Через Великую Пустыню
  
  В караван-сарае, что расположился у южных городских ворот Бельканто, среди шумной пестрой толпы торговцев, гор огромных тюков с товарами, горластых погонщиков и вечно жующих верблюдов, Торбеллино без труда разыскал Скупого Юсуфа, хозяина каравана, отправлявшегося в города Силенто и Веер-Блу.
  Сморщенный, как сушенная груша, поджарый Юсуф восседал на ковре, поджав под себя свои худые ноги, и с задумчивым видом курил кальян. На нем был ватный полосатый халат, перетянутый широким поясом. В народе поговаривали, что в его поясе спрятано целое состояние, что он набит золотыми монетами. На голове купца красовалась, несмотря на его богатство, замурзанная, видавшая виды чалма. О его скупости в столице ходили легенды.
  - Хорошо, уважаемый, так и быть, возьму тебя младшим погонщиком, - внимательно окидывая своими хитрыми маленькими глазками крепкую статную фигуру юноши, проворчал скрипучим голосом купец. - Но только рассчитывай на двадцать монеро, больше я тебе заплатить не могу.
  - Я согласен, - ответил Торбеллино, с трудом скрывая нахлынувшую радость, хотя прекрасно знал, что настоящий погонщик получает не меньше восьмидесяти монеро за тяжелый переход через знойную пустыню.
  - Эй, Саид! Саид! Чертенок!
  - Я здесь, хозяин! - живо откликнулся почерневший от загара паренек, неожиданно появившийся невесть откуда под навесом.
  - Саид, этот юноша - наш новый погонщик, покажи ему верблюдов покойного Мустафы, научи управляться с ними да приодень его подобающим образом, а то он в своей городской одежонке ноги протянет в первый же день пути.
  - Хорошо, хозяин!
  Маленький юркий Саид, похожий на чертенка, отвел нашего героя к верблюдам, которые, уже навьюченные огромными тюками, мирно лежали у высокой стены караван-сарая. Подробно объяснив юноше его обязанности и показав, как управляться с животными, он помог ему приобрести в одной из лавок просторную белую одежду погонщиков, предохранявшую от лучей палящего солнца.
  - А почему мы до сих пор не трогаемся в дорогу, пока стоит прохлада? - расположившись у костра, поинтересовался Торбеллино у своего соседа, который радушно предложил ему фарфоровую пиалу с ароматным чаем.
  - Дело в том, приятель, что наш путь лежит мимо заброшенного форта Адиос, где обосновалась шайка безжалостного разбойника Бласфемо. Сейчас ждем известий от своих разведчиков, следящих внимательно за фортом. Если они сообщат, что злодеи только что вернулись в свое логово после очередного разбоя, можно будет каравану смело трогаться в путь, так как уставшие разбойники после ночного набега лягут отдыхать и уже не станут охотиться за нашим караваном.
  
  На рассвете на светлеющем небе стали меркнуть редкие звезды. Караван-сарай в один миг ожил и стал похож на растревоженный большой муравейник. Забегали, засуетились люди, округа огласилась ржанием лошадей, громким щелканьем бичей, резкими окриками погонщиков, разноголосым лаем бродячих собак...
  Когда первые лучи солнца выглянули из-за далеких холмов, погруженных в туманную дымку, караван уже приближался к полуразрушенному форту Адиос. Неожиданно раздался пронзительный разбойничий свист, далеко разнесшийся в неподвижном чистом утреннем воздухе. Это один из дозорных на крепостной стене заметил цепочку медленно бредущих верблюдов, груженных тюками с товарами и бурдюками с водой. Но никто из дерзкой шайки даже ухом не повел, так как все страшно притомились после ночной вылазки на большую дорогу. Разбойники во главе с лысым Бласфемо после сытного позднего ужина и большой чарки крепкого вина беспробудно спали в Мраморном зале, расположившись у ярко пылающего камина.
  Караван, благополучно миновав опасное место, углубился в бескрайнюю безжизненную Великую Пустыню, которая раскинулась перед ним словно светло-желтый ковер. Впереди на резвом вороном коне в белой чалме ехал Скупой Юсуф, рядом с ним на крепких мулах Старый Рахмат и Карим, богатые купцы шелками и пряностями. Торбеллино, покачиваясь из стороны в сторону на верблюде, с интересом смотрел вокруг. Он впервые очутился в настоящей пустыне, ему все было в диковинку: и стада пугливых антилоп, и высокие песчаные барханы, и сухие одинокие деревца у заброшенных редких колодцев, и пересохшие русла ручьев и рек, и наблюдавшие за караваном неподвижные вараны, выползшие на охоту из своих нор...
  Нестерпимо палило знойное солнце, мучила жажда, на зубах поскрипывали песчинки. На второй день караван вышел на брошенный Мертвый Город. Когда-то это был большой город с красивыми дворцами и храмами, в котором процветали различные ремесла и торговля. Потом он пришел в упадок, и люди ушли из него навсегда. Теперь в нем хозяйничали солнце и обжигающий ветер. Ходили легенды о том, что жители города потревожили духов пустыни. И те разгневались на них. Частые песчаные бури и постоянные проблемы с питьевой водой вынудили жителей навсегда покинуть красивый богатый город. Колодцы высохли, растительность и живность погибла. Вскоре он опустел, и барханы похоронили его под толстым слоем песка.
  Маленький Саид на привале за чаем рассказал Торбеллино, что раньше сюда часто наведывались искатели сокровищ и даже многие из них находили что-то ценное в развалинах, то ли драгоценности, то ли древние книги... Но после того, как неизвестно куда пропало несколько групп таких "копателей", желание искать приключения в Мертвом Городе у многих любителей старины улетучилось.
  
  К вечеру третьего дня пути поднялся сильный ветер. Заходящее красное солнце скрылось за желтым облаком пыли. Верблюды испуганно сбились в кучу. Погонщики уложили животных на песок и закутали свои лица чалмами. Приближалась песчаная буря. Мгновенно стемнело, будто наступила ночь. Дышать становилось с каждой минутой все труднее и труднее. Сильные порывы ветра налетели неожиданно, с пронзительным оглушающим свистом рвали с людей одежду, валили с ног. Неумолимые песчинки секли лицо, забиваясь в глаза, уши, нос... Торбеллино, закутавшись в накидку с головой, прижался к лежащему на песке верблюду. Спустя час бешеные завывания и резкие порывы безумного ветра стихли. Буря окончилась также внезапно, как и началась. Юноша, отряхнувшись, осмотрелся: в полумраке виднелись неподвижные силуэты верблюдов и скорчившихся людей, наполовину засыпанных песком.
  Наступила ночь, прохладная непроглядная мгла опустилась на безжизненную пустыню. Люди, кутаясь в теплые одежды, от холода спасались у наспех разведенных костров. После скудного ужина Торбеллино, удобно устроившись рядом с Саидом на кошме у огня, прислушивался к разговорам бывалых погонщиков и наблюдал за живой игрой язычков яркого пламени. Он не заметил, как задремал. Ему приснился родной цирк: Франческа, танцующая на лошади, Тибальдо, жонглирующий цветными кольцами и зажженными факелами, добрый дядюшка Бемс...
  
  Глава 5. В плену у номадов
  
  Очнулся юноша от грубого окрика, который заставил его вздрогнуть.
  - Вставай, бездельник! - совсем рядом визгливо орал торговец, бесцеремонно пиная спящего Саида в бок. - Немедленно седлай коней!
  Маленький погонщик вскочил как ошпаренный и стремглав бросился исполнять указания сердитого хозяина, который с утра был явно не в духе. Караван засуетился, готовясь к дальнейшему переходу. После непродолжительной молитвы погонщики расположились завтракать у костров. Вдруг, словно привидение, на вершине ближайшего бархана появилась группа вооруженных всадников. Это было так неожиданно, что все в каком-то оцепенении продолжали сидеть у костров, глядя на незваных гостей, как на мираж.
  - Номады! Номады! - встрепенувшись, завопил Саид, вскочил на ноги и швырнул пиалу с чаем в костер. - Мы погибли!
  Маленький погонщик и остальные бросились к верблюдам в поисках оружия. Всадники с громким пронзительным свистом и улюлюканьем неслись на своих лохматых низкорослых лошадях к каравану, поднимая за собой тучи песка. Торбеллино завороженно смотрел на приближающихся кочевников в лисьих шапках, размахивающих кривыми саблями. Защелкали выстрелы - это Юсуф и погонщики с пистолетами и ружьями в руках из-за лежащих верблюдов и тюков открыли огонь по незваным гостям. Двое номадов, сраженные пулями, свалились с седел и зарылись лицом в зыбучий песок, остальные вихрем продолжали неумолимо приближаться. Вот уже видны их искаженные яростью лица и злые раскосые глаза. Несколько всадников на полном скаку, вскинув небольшие изогнутые луки, выпустили с десяток оперенных стрел. Одна из них вонзилась в высунувшегося из-за тюка Саида. Торбеллино рванулся было на помощь к маленькому погонщику, с которым успел крепко сдружиться за время путешествия, но колючий аркан, сплетенный из конского волоса, со свистом захлестнул его шею. И он, задыхаясь, рухнул на землю.
  Когда юноша пришел в себя, все было кончено. У потухших костров лежали убитые: зарубленный Скупой Юсуф, до последнего защищавший свое добро, и двое погонщиков. Низкорослые кривоногие номады суетились около сваленных тюков с товарами, осматривая добычу. В стороне сгрудились перепуганные пленные в ожидании своей участи. Один из них, молодой крепкий парень, сидел на песке и горько плакал, проклиная свою несчастную судьбу.
  Купцов кочевники отпустили с миром, вернув им часть товаров и десяток верблюдов, остальной же караван с погонщиками погнали на запад. Несколько дней их гнали по раскаленной пустыне, почти не давая пить. Измученные жаждой пленники еле-еле тащились по зыбким пескам, оставляя позади цепочку следов, которые через пару часов заметет ветер. Солнце стояло почти вертикально и с адской силой давило на голову и глаза. На третий день пустыня отступила. Перед караваном раскинулась широкая степь. Идти стало намного легче. Начали попадаться ручьи и мелкие речки. Под ветерком легко стелился седой ковыль, весело щебетали птицы, посвистывали любопытные сурки, высунувшись из травы. Из-под ног часто выпархивали стайки пестреньких перепелов. Вдалеке с глухим топотом пронесся небольшой табун диких лошадей. Торбеллино с удивлением смотрел на этот живой мир: за эти дни в пустыне он успел отвыкнуть от него. Теперь он был просто влюблен в него и не мог надышаться его живительным воздухом, порой забывая, что находится в неволе.
  Следуя на северо-запад, караван пересек ряд равнин с прозрачными, как слеза, озерами и к вечеру достиг живописной долины, окруженной со всех сторон невысокими зелеными холмами. Показались белые юрты кочевья. Дым костров стелился над степью и распространял терпкий запах горящего верблюжьего помета и жареной баранины. Над кочевьем стояло громкое ржание и неистовый лай собак. С собаками кочевников шутки плохи. Эти огромные злобные псы с отрезанными ушами выглядят довольно внушительно и с врагами не церемонятся.
  Пленников, чтобы они не смогли совершить побег, поместили в глубокую сырую яму, где они и провели первую тревожную ночь. Утром им опустили вниз кувшин с водой и несколько черствых лепешек. Через некоторое время появились четверо кочевников и с помощью веревки вытащили погонщиков наверх. Подгоняя плетьми и суровыми окриками, повели пленников по кочевью. Несчастные с любопытством и затаенным страхом озирались вокруг. Около юрт у закопченных очагов хлопотали женщины, шалили босоногие ребятишки, грызлись собаки, проносились верховые, поднимая клубы удушливой пыли. Наконец их подвели к большой белой юрте, украшенной красивым красным орнаментом. Перед ней на огромном пестром ковре с кистями, поджав под себя ноги, сидело несколько человек в полосатых халатах. Номады, щуря свои раскосые глаза, не спеша потягивали из фарфоровых пиал соленый чай и вели неторопливый разговор, в упор не замечая стоящую перед ними группу измученных пленных. Чаепитие продолжалось довольно долго, Торбеллино и его товарищи по несчастью заметно устали ждать. После чаепития кочевники дымили маленькими глиняными трубками. В богатом ярком халате выделялась крупная фигура кочевника с лоснящейся физиономией, в тюбетейке на бритой голове. Самодовольно улыбаясь, толстяк поглаживал рукой свои жиденькие черные усы, свисавшие тоненькими кисточками. Он что-то сказал старому хромому номаду, который возглавлял отряд, захвативший караван. Кочевник, обернувшись, крикнул худощавому типу с длинными космами, сидевшему сзади на голой земле в грязном потрепанном халате. Оборванец вскочил на ноги и приблизился к пленным. Он совершенно не был похож на кочевника. На вид ему было лет около пятидесяти. На темном от загара худом лице выделялись большие серые печальные глаза. Он был бос, из дыр его халата клочьями торчала вата. Это был переводчик, который, в дальнейшем, оказался неплохим малым. Благодаря его советам пленникам удалось быстро освоиться в неволе.
  - Ваш новый хозяин, могучий Гуюк-Хан, желает посмотреть на своих рабов. Выходите по одному вперед и говорите: имя, сколько вам лет и что умеете делать, - обратился к несчастным толмач.
  Погонщики по одному понуро потянулись к ковру. Маленькие глазки на красном потном лице Гуюк-Хана внимательно изучали подходивших. Иногда он задавал вопросы переводчику, и тот расспрашивал о чем-нибудь пленного. Осмотрев своих рабов, кочевник выразительно щелкнул пальцами, появились три дюжих бритоголовых молодца, которые, не церемонясь, схватили Торбеллино, повалили на пыльную землю и грубо сорвали одежду. Он дико закричал от нестерпимой боли, что вдруг пронзила его мозг и заставила извиваться все его тело: к его лопатке приставили раскаленное тавро, которым клеймят лошадей. Торбеллино чуть не потерял сознание, крупные капли пота выступили у него на лице, судорожная дрожь охватила его. Спина горела, как в огне. Вокруг распространился удушливый запах горелого мяса. Через несколько минут все было кончено, все пленные были заклеймены. На их спинах на всю жизнь осталась отметина, указывающая всем кочевым племенам, чьей собственностью они являются.
  - Вы, конечно, попытаетесь бежать. Но могучий светлейший Гуюк-Хан не советует вам этого делать. Он и его верные слуги все равно вас поймают. Он обожает охотиться на беглых рабов и любит их жестоко карать. Это его любимое развлечение. Горе тому, кого притащат на аркане назад в кочевье. После этих напутственных слов погонщиков отвели обратно и опустили в сырую холодную яму. Торбеллино прислонился больным плечом к прохладной земляной стене, стало немного легче. Рядом, постанывая, лежали его товарищи, несчастные и голодные.
  Прошло около двух месяцев. Торбеллино стал уже привыкать к жизни в плену у грозного Гуюк-Хана. Привычными стали дробный топот вольных табунов, лай разъяренных собак, запах горящего кизяка, жестокое обращение кочевников с рабами, соленый с молоком чай и его несложные обязанности пастуха. С раннего утра до позднего вечера он пас огромную отару овец своего господина на зеленых холмах и равнине недалеко от кочевья. Подружился с младшим сыном хозяина, тринадцатилетним Гэрэтом, себялюбивым и гордым подростком. Он часто любовался юным кочевником, мчащимся на резвом коне впереди своих сверстников. Гэрэт, несмотря на свой возраст, был опытным лихим наездником и отличным стрелком из лука. Он неоднократно побеждал на скачках, которые устраивались по праздникам. С местной ребятней у юноши сложились добрые отношения. Торбеллино демонстрировал любопытным пацанам свои цирковые фокусы, каких знал великое множество, и акробатические трюки. Благодаря дружескому общению с ними, он быстро научился понимать и немного говорить на трудном языке номадов.
  Иногда в степь, где Торбеллино целыми днями пас овец, приезжал Гэрэт на своем низкорослом быстром коне с молодым беркутом, с которым охотился на лисиц, зайцев и пугливых косуль. И они подолгу сидели у небольшого костерка, подбрасывая в огонь сухой пахучий кизяк, беседуя на разные темы. Любознательного юного кочевника интересовало все на свете: и жизнь в больших городах, и нравы других жителей страны, и море, и корабли... Каждый раз, когда Торбеллино рассказывал другу об этом, у него сжималось от охватившей тоски сердце, ему так хотелось вырваться из неволи и вернуться обратно домой, к друзьям, в Брио, в Бельканто... А у пораженного рассказами о неведомых странах Гэрэта широко раскрывались черные глаза и появлялась на круглом загорелом лице улыбка, как у доброго маленького котенка.
  Мысль о бегстве постоянно точила Торбеллино. Он долго и тщательно обдумывал свой план, прежде чем решиться на этот отчаянный шаг. Юноша посвятил в него товарищей, но они наотрез отказались от участия в побеге, вспоминая слова переводчика о жестокой расправе и печальной участи пойманных. Бежать ночью не имело смысла, собаки могли поднять невообразимый шум и гвалт. Значит, оставался единственный вариант: бежать рано утром, когда он выгонит на пастбище отару овец. Беглец целый день будет в пути, главное, чтобы никто не попался из кочевников навстречу и чтобы в этот день к нему не наведался в гости Гэрэт.
  Последняя ночь выдалась тревожной. Торбеллино никак не мог уснуть. Так и проворочался с боку на бок до утренней зари. На рассвете, завернув в платок лепешки и спрятав его за пазуху, он простился с друзьями и погнал отару овец в степь. Мимо пронесся к водопою дикий табун, поднимая облако пыли к восходящему солнцу. Уйдя с овцами подальше от кочевья за зеленные холмы, Торбеллино оставил отару и со всех ног побежал, озираясь вокруг, в сторону синеющих вдали гор. Он бежал весь день, изредка делая короткие передышки для отдыха. На пути попадалось множество заросших тростником и камышом озер. Над тростником взмывали вверх стаи непуганых диких уток и журавлей. В высоком небе в гордом одиночестве парили степные орлы, высматривающие добычу. Поздним вечером он сделал привал у небольшого озерка, до гор было рукой подать. Он в полном изнеможении опустился у прозрачной воды на колени и пригоршнями зачерпывал воду, и не мог напиться живительной влаги. У берега колыхались стебли камыша, на воде, словно фонарики, белели в сумерках кувшинки водяных лилий. Стемнело. Ночь опустилась над степью. Слышался писк и шорох грызунов, тявканье лисиц, изредка над головой пролетали, хлопая крыльями ночные совы. Ярко сияли звезды, отражаясь золотыми каплями в черном зеркале водной глади. Торбеллино с блаженством вытянулся на мягком травяном ковре, раскинув в стороны руки, уставился в звездную пропасть. Кто-то тихо плескался в воде и шуршал в осоке.
  Торбеллино проснулся, дрожа от холода. Одежда была насквозь мокрая. Седой сырой туман окутал все вокруг. Вода в озере казалась молоком, противоположного берега не было видно. Торопливо перекусив лепешкой и зачерпнув воды, Торбеллино тронулся в дальнейший путь. Все тело болело: от вчерашнего долгого бега непривычно ныли мышцы и кости. Из-за холмов поднималось ярко-красное солнце. Клочья тумана все еще висели над равниной, когда он услышал далекое ржание. Он все понял. Это была погоня. Необходимо было где-нибудь укрыться от преследователей. Юноша бросился к густым зарослям сухого тростника, которые заполонили пространство между двумя озерками. Но его, видно, заметили, так как послышался пронзительный свист и приближающийся конский топот. Беглец забрался в самую гущу зарослей: здесь его будет нелегко найти, если только с собакой. Но, судя по всему, всадники были без нее. Торбеллино хоть и чувствовал себя в безопасности, сердце у него бешено колотилось, выпрыгивая из груди. Он слышал, как верховые медленно подъехали к берегу, о чем-то тихо переговариваясь. Ему очень хотелось высунуться и посмотреть, что замышляют враги, но оставил эту затею. Их было четверо. Вдруг один из них пустил лошадь галопом по краю зарослей, видимо, хотел заехать с другой стороны тростникового поля. Остальные спешились. Торбеллино затаился в своем убежище, боясь пошевелиться. Наступила долгая гнетущая тишина, только изредка доносились голоса номадов.
  Некоторое время спустя Торбеллино почувствовал удушливый запах дыма и услышал потрескивание тростника. Теперь он все понял. Оказывается, один из кочевников, привязав к аркану горящий факел, проскакал, волоча за собой аркан с огнем, и поджег заросли. Сухой тростник вспыхнул, как порох. Торбеллино оказался в ловушке. Кругом стоял сплошной треск, дым и огонь быстро подбирались к его надежному убежищу. Юноша стал отползать в сторону ближайшего озерка, к спасительной воде. Пламя стремительно с каждой минутой подступало все ближе и ближе, от жаркого пламени некуда было деваться. Беглец плюхнулся в воду. В этот миг рядом просвистела оперенная стрела и зарылась в осоке...
  Когда бедный юноша выбрался на берег, слуги Гуюк-Хана, смеясь, долго и больно хлестали его плетьми. Затем связанного пленника бесцеремонно перекинули через седло. Дорога показалась ему вечным адом. Голова налилась кровью, все тело затекло, сыромятные ремни безжалостно впились в него. В кочевье бедного юношу швырнули с коня перед входом в белую юрту хозяина. Тот, выйдя наружу со своей милой улыбкой на лоснящемся круглом лице, приказал:
  - Убрать эту падаль! В колодки его! Утром я им займусь сам!
  Торбеллино, захлестнув арканом, проволокли за конем по пыльной земле до сырой ямы. Очнулся он уже с колодкой на ногах. Со страхом он ждал приближения следующего дня, когда жестокий Гуюк-Хан начнет измываться над ним, изощряясь в пытках.
  
  Но ничего не произошло. Проходили дни за днями, а за ним никто не приходил, про него будто бы забыли. Появился как-то юный Гэрэт, он был очень расстроен и сердит. Мальчик считал, что Торбеллино своим проступком предал их дружбу.
  - Я тебя ненавижу. Как ты посмел убежать?
  Юноша попытался объяснить другу, что его тяготит жизнь раба, что он не может жить в неволе. Но Гэрэт его не слушал.
  - Отец прикажет содрать с тебя живого кожу. Ты не заслуживаешь лучшего, - бормотал в запале маленький гордый кочевник, устроившись на краю ямы и еле сдерживая слезы.
  - Гэрэт, пойми, я такой же человек, как и ты. Ты любишь свободу?
  - Люблю!
  - Я тоже ее люблю.
  - К тебе все хорошо относились! Почему ты убежал? - не унимался обиженный подросток.
  - Я скорее умру, чем променяю свободу на спокойное рабство.
  - За побег отец убьет тебя!
  - Помнишь, я тебе рассказывал про море, про корабли, про соленый ветер в тугих парусах, про своих верных друзей-моряков?
  - Помню...
  - Так вот, я хотел вернуться туда, где родился, к морю, к друзьям.
  Расстроенный Гэрэт горько заплакал, размазывая рукавом слезы по грязным от пыли щекам. Потом вскочил в седло и ускакал далеко в степь.
  
  Поздним вечером на краю ямы неожиданно появился Толмач в своих живописных лохмотьях. Так рабы прозвали переводчика, который постоянно помогал пленникам своими добрыми советами и часто делился с ними едой.
  - Сидишь и не знаешь, какая страшная участь тебя ожидает, несчастный! Я ведь вас всех предупреждал! Я в плену провел почти пятнадцать лет, попал сюда таким же молодым пареньком, как ты. Если б ты знал, сколько страшных страданий мне пришлось вынести, сколько я видел замученных до смерти рабов!
  - Я наслышан о жестокости нашего хозяина. И по этому поводу не питаю никаких иллюзий, - отозвался юноша.
  - Я попытаюсь помочь тебе, Торбеллино, но для тебя это будет последний и единственный шанс спастись. А может быть, даже обрести свободу, если, конечно, тебе повезет, и удача вдруг повернется к тебе лицом.
  - Интересно, каким же это образом ты можешь мне помочь, если сам такой же раб, как остальные? - полюбопытствовал наш герой, поеживаясь от холода в сырой яме.
  - Слушай, сегодня у Гуюк-Хана очень уважаемый гость. Большой Терри из Карамбы, торговец рабами, он постоянный клиент нашего хозяина. Он часто покупает у него рабов для пиратских галер. Я попробую заинтересовать его твоей особой. Ты парень молодой и крепкий, а ему как раз такие и нужны. Тем более, ты бывал в море. И если тебе повезет, и ты выберешься отсюда, и когда-нибудь, чем черт не шутит, тебе удастся попасть в город Ноузгей, найди там мою старенькую матушку, если она еще, бедняжка, жива. Расскажи ей, что я жив и здоров, что у меня все в порядке. Запомни ее адрес - Улица Кипарисов, 14.
  - Если мне вдруг повезет, я обещаю тебе, Толмач, что непременно выполню твою просьбу, - сказал Торбеллино.
  - Прощай, парень, да помогут тебе святые!
  
  Глава 6. Торбеллино продан в рабство пиратам
  
  Через несколько дней в портовый городишко Карамбу въехали на великолепных мулах Большой Терри и его помощники, за ними уныло тащились, звеня кандалами, бывшие рабы Гуюк-Хана. Среди них был и наш Торбеллино, выделяясь среди изможденных усталых узников ладной фигурой.
  Город Карамба раскинулся в живописной широкой долине у моря, ограждаемой от ветров красивыми лесистыми холмами. Город представлял собой лабиринт из узких горбатых улочек, двухэтажных домишек и торговых лавчонок под черепичными крышами. Торговцы оглашали воздух своими громкими криками, зазывая покупателей. Оживленные толпы горожан и морских разбойников заполняли площади и улицы пиратского городка. В многочисленных тавернах и винных погребках было всегда шумно и весело. Магазины и лавчонки доверху были забиты всяческим добром, когда-то захваченным пиратами во время абордажей торговых кораблей. Чего только тут не было. Здесь можно без конца любоваться редкой серебряной, фарфоровой посудой, старинным оружием, ценными художественными картинами и прочими диковинными вещами...
  
  Терри со своими рабами расположился на центральной улице, Улице Неприкаянных, прямо напротив входа в харчевню "Морской Дьявол и Веселая Хохотушка". У Торбеллино от усталости подкашивались ноги, и он, было, попытался присесть на булыжную мостовую.
  - Встань, собака! Еще успеешь на галере вдоволь насидеться! - зло рявкнул один из надсмотрщиков и больно щелкнул бичом юношу по спине.
  - Поласковее, Джеромо, поласковее! Не попорть товар! - резко одернул подчиненного работорговец, устроившись от лучей яркого солнца под выгоревшим парусиновым тентом.
  - Терри! Терри! Смотри, кто сюда движется! Сам Одноглазый Пуэрко, собственной персоной, пожаловал! - окликнул один из надсмотрщиков своего хозяина.
  Большой Терри сразу весь преобразился, поглядывая на приближавшуюся группу в пух и прах разодетых, подвыпивших пиратов. Впереди них важно шествовал высокий худощавый мужчина. Черная повязка пересекала его бледное лицо. Надменная физиономия выражала презрение. Одет он был в темно-синий камзол с золотыми позументами. На боку болталась длинная шпага с богато украшенным эфесом.
  - Как дела, дружище Терри! - приветствовал он работорговца, поигрывая тростью с золотым набалдашником.
  - Вашими молитвами, славный капитан Пуэрко! - ответил, лучезарно улыбаясь и церемонно раскланиваясь, Терри. - Не желаете ли осмотреть свеженький товарец, только что доставленный от великого сына степей Гуюк-Хана.
  - Знаю я твой паршивый товарец. Пара жалких тощих рабов, которую ты мне навязал в прошлый раз, уже давным-давно сдохла! Пришлось их скормить прожорливым акулам в Проливе Кошмаров!
  - Вы зря, дорогой капитан, сердитесь! Как сейчас помню, это были крепкие мускулистые парни. Наверное, они с непривычки отдали душу на вашей замечательной галере.
  - Не надо, не надо, Терри! - отмахнулся капитан пиратов. - Так беспардонно мне вешать лапшу на мои наивные уши! Сам посмотри на свой дохлый товар! Это разве мужчины! Разве работяги! Жалкие скелеты, да и только! Одни жилы да кости! Какие из них, к черту, гребцы! Да они у меня на следующий же день окочурятся!
  - Да вы только взгляните, дорогой мой друг, на этого крепыша! Вы только поглядите! Какая стать, какая гордая осанка! Одно слово - порода! Какие мощные бицепсы! - Терри стеком ткнул в широкую крепкую грудь Торбеллино. - Где вы такого молодца еще купите? У Плешивого Доминго или Хмурого Старки? Да у них сроду таких могучих красавцев не водилось! Одна труха да мелкота!
  - Милейший, ты предлагаешь мне купить эту грязную обезьяну?! - воскликнул Пуэрко, брезгливо морща нос и с отвращением посматривая на плачевные лохмотья нашего героя.
  - Его можно отмыть, зато как он силен. Посмотрите, как играют под кожей его могучие мышцы. Вы только взгляните!
  - Где ты тут увидел могучие мышцы? - встрял в беседу Рыжий Ридо, помощник капитана Пуэрко.
  - Ну-ка, согни руку! - торговец рабами вновь ткнул юношу в грудь.
  - Даа... природа-мать силушкой его не обидела, - восхищенно отозвался рыжий квадратный детина, голова которого, похожая на биллиардный шар, была повязана ярким цветастым платком.
  - Уж больно худ, думаю, он и месяца не протянет, - недовольно проворчал Пуэрко, оценивающе окидывая взглядом ладную фигуру Торбеллино.
  - Если, уважаемый капитан, вы не купите этого красавца, мне придется предложить этот редчайший экземплярчик господину Малисиозо. Он-то оценит по достоинству, я нисколько не сомневаюсь, сей знатный товар!
  При упоминании ненавистного имени лиловое от постоянного употребления рома лицо пирата судорожно передернулось и приняло злое выражение, а бесцветные глаза потемнели и хищно сузились.
  - Сколько же ты хочешь за эту несчастную образину?
  - Всего лишь жалких четыре тысячи семьсот монеро, милейший капитан Пуэрко!
  - Ха! Ха! - вырвалось у пораженного пирата, он чуть было не задохнулся от наглости торгаша. - Да это грабеж среди белого дня! За этого ничтожного дохляка - четыре тысячи семьсот монеро? Терри, я тебя не узнаю, ты в своем уме? Ты что, с неба свалился или башкой об угол кормы шандарахнулся? Таких и цен-то не бывает!
  - А это мы легко проверим, когда сойдет на берег капитан Малисиозо, - не унимался Терри. - Он-то понимает в этом деле толк, не упустит такой лакомый кусочек, который идет ему прямо в руки.
  - Малисиозо? - лицо у пирата вновь передернулось, как от зубной боли.
  - Где еще вы купите такого красавца, такого крепыша? - продолжал окучивать пирата хитрый торговец рабами.
  - Ладно! Черт с тобой! Акулу тебе в глотку! - выругался недовольный торгом Пуэрко. - Ридо, отсчитай этому плутоватому прохвосту три тысячи пятьсот монеро, и закончим на этом!
  - Капитан! Три тысячи девятьсот! - продолжал торговаться Терри.
  - Хорошо! Черт с тобой, прохиндей! - согласился капитан Пуэрко, отворачиваясь от назойливого торгаша.
  Давая понять, что торг закончен, одноглазый пират, припадая на левую ногу, со свитой направился к харчевне, широкие двери которой были распахнуты настежь, так как из них выбрасывали на булыжную мостовую пьяного посетителя.
  - Премного благодарен, дорогой капитан, - пропел баритоном вслед торжествующий Терри.
  - Доставишь его к вечеру на галеру "Каналья", старина, - давал указания работорговцу Ридо, сосредоточенно отсчитывая золотые монеты из большого кожаного кошелька, висевшего на широком потертом поясе.
  - Мы можем это сделать хоть сейчас!
  - Кстати, с тебя причитается, благодари меня, что я уговорил капитана Пуэрко.
  - За мной не заржавеет, Ридо. Разве я тебя когда-нибудь подводил? Сочтемся. Ты же меня знаешь: я своих верных партнеров не забываю.
  - Не сомневаюсь.
  - Прекрасную сделку совершил твой капитан. Не пожалеет: ведь парень хорошо знаком с морем, служил когда-то на военном корабле юнгой! - вслед помощнику капитана прокричал Терри, довольный собой.
  
  Глава 7. Тяжелая жизнь гребца галеры
  
  Так Торбеллино стал галерным рабом Одноглазого Пуэрко, одного из известных своим коварством и жестокостью пиратов. Галера представляла собой парусное судно. На верхней палубе располагалась орудийная батарея, а нижняя была отведена под сотню гребцов, которые, когда не было ветра, гребли что было сил, чтобы галера не теряла скорости. Поэтому-то Пуэрко не составляло никакого труда догнать любое судно и взять его на абордаж.
  Бедного юношу приковали цепью к дубовой скамье гребцов. И началась для него изнурительная, полная лишений жизнь галерного раба, если ее только можно было назвать жизнью. Скоро сетка кровавых рубцов покрыла его крепкую спину. На нижней палубе между скамьями прохаживались свирепые надсмотрщики и длинными бичами подгоняли утомленных гребцов. Кормили рабов из рук вон плохо, многие не выдерживали тяжких условий у капитана Пуэрко и умирали.
  Человек ко всему привыкает, как бы ему не было тяжело в жизни. Так и на галере в жизни восьмидесяти гребцов, полной боли, унижений и лишений, было место не только проклятиям и горьким слезам, но и шуткам, и печальным песням. Напарником Торбеллино по веслу оказался могучий Туни, чернокожий великан с Черепашьего Острова. Ловец жемчуга был захвачен пиратами в Жемчужном Проливе вместе с другими ныряльщиками из своего племени. Туни сильно тосковал по воле и никогда ни с кем не разговаривал. Целыми днями он мог негромко распевать протяжные туземные песни, легко управляясь с тяжелым веслом.
  Иногда на нижней палубе галеры появлялся пьяный, еле державшийся на ногах, одноглазый капитан, размахивающий бутылкой рома. Его неизменно сопровождал помощник Рыжий Ридо, который заливался веселым смехом от проделок хозяина. Пуэрко почти каждый вечер напивался до бесчувствия и начинал чудить. То, ни с того ни сего, палил из своих огромных двуствольных пистолетов, то лез целоваться к гребцам, то угощал всех ромом, то вдруг зверел и мог забить бичом любого, кто по какой-нибудь причине ему не понравился. Бывали случаи, когда во время плавания он пьяным вываливался за борт. К счастью, для него все кончалось благополучно. Капитана вылавливали, откачивали и сушили. Однажды, напившись рома до свинячьего визга, его понесло на "марс". Он шустрой обезьяной вскарабкался на самый верх грот-мачты и, устроившись на клотике, стал на всю гавань орать благим матом, представляя себя марсовым:
  - Земля! Земля! Вижу землю!
  Чем всполошил мирно спящую гавань Карамбы. А потом, нечаянно оступившись, сорвался вниз. Но и здесь вновь к нему оказалась благосклонна судьба: пролетев с десяток метров, он зацепился подтяжками за рею, так на ней и уснул в подвешенном состоянии, пока к обеду не протрезвел.
  Утром соседи с других пиратских судов интересовались, кого там еще вздернули на галере у Пуэрко, за какие такие проступки и грехи. Даже капитан Малисиозо во время утреннего моциона, разглядывая в подзорную трубу галеру своего давнего соперника, полюбопытствовал у боцмана:
  - Грозеро, взгляни, кто там, на "Каналье", болтается на рее?
  - А черт его знает, капитан? - ответил хмурый боцман. - Наверняка Одноглазый Пуэрко снова не в духе, вот и вздернул кого-то из своих сорвиголов.
  - Похоже, кто-то словил пеньковый галстук, - живо отозвался Бабило, телохранитель капитана, тоже с любопытством всматриваясь в нужном направлении.
  - Эх, если б это был Жульен, - мечтательно протянул Фрипоно-младший, правая рука капитана в финансовых вопросах.
  - Чем тебе Жульен не угодил? - буркнул Малисиозо.
  - Уж больно жуликоват! Все, прохиндей, тащит под себя. И в карты постоянно передергивает, за ним постоянно нужен глаз да глаз.
  - Можно подумать, ты у нас святой. Не у тебя ли я на днях видел монету с "орлами" с двух сторон и колоду с краплеными картами?
  - Был такой грех. С кем не бывает, - промямлил Фрипоно.
  - Кстати, кто вчера перстень с бриллиантом умыкнул, который я нечаянно под стол обронил? Не ты ли? Наверняка он у тебя в левом кармане камзола затаился, если ты еще вчера вечером его не спустил какому-нибудь барыге на берегу или не проиграл в карты тому же Жульену.
  Фрипоно, сконфузившись, покраснел и потупил свои наглые глаза.
  - Не мешало бы и у нас кого-нибудь за жульничество вздернуть на рее, - проворчал, брезгливо морщаясь, Малисиозо. - Воспитываешь вас, безмозглых болванов, воспитываешь. Учишь скромности, уважению, приличным манерам. И все усилия как коту под хвост!
  На борту фрегата "Пари" капитан Малисиозо всех держал в ежовых руковицах. Пираты обязаны были неукоснительно соблюдать установленное им правило: на корабле запрещалось строго-настрого выпивать и играть на деньги. Только сойдя на берег, они предавались своим слабостям: пьянству, азартным играм и разгульной жизни. Как-то кучка возмущенных строгими порядками пиратов попыталась взбунтоваться, но суровый капитан быстро охладил их пыл и поставил на место, застрелив у всех на глазах двух неугомонных зачинщиков, которые в открытую подбивали недовольный экипаж на бунт.
  
  Давайте же, дорогие друзья, вернемся к нашему герою.
  Глубокой ночью, когда галера "Каналья" стояла на рейде, когда нижняя палуба была погружена в полный мрак, в котором слышались беспокойный храп и приглушенные стоны измученных дневным переходом гребцов, Торбеллино осторожно приподнялся, напряженно прислушиваясь к звукам, доносившимся сверху. Извлек спрятанный в лохмотьях ржавый гвоздь, который накануне случайно оказался у него под ногами, когда утром раздавали жидкую баланду. Весь день он был в возбужденном состоянии, мысль о близкой свободе не давала ему покоя. Торбеллино, присев у скамьи, стал тихонько ковырять гвоздем дерево вокруг кольца, через которое была продета его цепь. Работать приходилось медленно, не делая резких движений, чтобы не загремели звенья цепи.
  Вдруг чья-то сильная рука сдавила его кисть. Торбеллино рванулся, но не тут-то было. Он поднял голову, его взгляд встретился с мелькнувшими в темноте белками глаз невидимого Туни. Торбеллино разжал от боли пальцы. Черный великан завладел его орудием и стал неистово ковырять дерево скамьи.
  Неожиданно на верхней палубе грохнул пистолетный выстрел, за ним второй, третий... Раздался звон разбитого фонаря и чье-то грязное ругательство... Потом гулкий топот и грохот упавшего тела. Никто из гребцов не шелохнулся, даже бровью не повел, все давно привыкли к подобному шуму и гвалту на верхней палубе по ночам. Похоже, одноглазый капитан опять накачался без меры спиртного и начал чудить. Чудачества были неотъемлемой частью финала любой пьянки на "Каналье".
  Через некоторое время, после продолжительной возни наверху, на нижнюю палубу по крутой лестнице кубарем скатился Одноглазый Пуэрко. Вид у него был, мягко говоря, отнюдь непрезентабельный: опухшая бледная физиономия изрядно поцарапана, редкие волосы торчали клоками во все стороны, на лбу над правым глазом красовалась здоровенная багровая шишка...
  За ним следом, цепляясь за поручни, с трудом спустились его пьяные подручные, тоже едва державшиеся на ногах, но еще способные без компаса и посторонней помощи добраться до кубрика или кают-компании.
  Помощник капитана Рыжий Ридо тщетно пытался поднять бесчувственное тело любимого шефа. Сделав три безуспешных подхода, он оставил попытки поднятия тяжести. Окончательно плюнув на свою затею, Ридо присел с остальными собутыльниками на скамью и уставился на неподвижно лежавшее перед ним существо, очень смахивавшее чем-то на их обожаемого капитана.
  Придя в себя, Пуэрко поднялся и окинул мутным взором нижнюю палубу, часть которой выхватывал из темноты тусклый свет фонаря, что был в руке одного из пиратов.
  - Пусти! Скотина! - зло выкрикнул одноглазый пират, грубо отталкивая от себя Ридо, который бросился ему на выручку. Вырвавшись из объятий своего верного помощника, Пуэрко, шарахаясь из стороны в сторону, шустро заковылял по узкому проходу. Брякнувшись со всего маха на дубовую скамью рядом с Туни, он вцепился в тяжелое весло своими длинными пальцами, унизанными дорогими перстнями.
  - Ну-ка, веселей, ребята! Дружно!! Взяли!! - громко завопил он, бестолково шлепая по воде увесистым веслом, отполированным до блеска грубыми ладонями гребцов. - Еще раз взяли!
  Намахавшись вдоволь с помощью Туни веслом и пуская слюни, пират задремал у того на могучем плече.
  - Тсс... Тихо... - подвыпивший Ридо поднял указательный палец вверх. Убедившись, что Пуэрко храпит и, похоже, обосновался на плече темнокожего великана надолго, помощник одноглазого капитана увлек за собой собутыльников на верхнюю палубу продолжать прерванную гулянку.
  
  Для Торбеллино и его товарища потянулись мучительно длинные дни, они с нетерпением ждали наступления темноты, чтобы отдаться полностью работе. Поочередно с Туни он по ночам настойчиво ковырял дубовую скамью. Твердое дерево с упорством сопротивлялось такому несовершенному орудию, как кривой гвоздь. Но их усилия не пропали даром, долгожданный конец их работе был уже близок. Ныряльщик за жемчугом весь преобразился, его когда-то печальные черные глаза теперь ожили, они засветились, в них стали вспыхивать неукротимые искорки. Торбеллино от частого недосыпания, бывало, во время гребли впадал в дрему, и бич внимательного надсмотрщика неоднократно прохаживался по его обнаженной спине. Неутомимый Туни в такие моменты выручал своего товарища и греб за двоих. Они никогда не разговаривали между собой, но с полувзгляда научились понимать друг друга и очень уважали и ценили свою дружбу.
  
  Глава 8. Пролив Кошмаров
  
  Свобода пришла неожиданно, сама собой, правда, ненадолго.
  Однажды утром "марсовый" заметил впереди по курсу небольшое торговое судно. Звонкий удар корабельного колокола поднял на ноги всех: от вечно пьяного Пуэрко до облезлого черного кота, который постоянно отирался в камбузе, воруя из-под носа кока все, что плохо лежало. Галеру огласили громкие окрики команды, заливистые свистки боцмана, щелканье бичей, топот сапог... В одно мгновение в руках отчаянных "джентльменов удачи" были наготове абордажные крючья, пистолеты и сабли.
  На капитанском мостике, нервничая, торчал с опухшей физиономией Одноглазый Пуэрко, он был без шляпы, больная всклокоченная голова была повязана мокрым полотенцем. Он вырвал у помощника из рук подзорную трубу и стал внимательно всматриваться в парусное судно, маячившее в Проливе Кошмаров на расстоянии морской мили от них.
  - Похоже на купца! Идет довольно ходко!
  - Да, капитан, скорость у него приличная. Но наши гребцы, я уверен, не подкачают! И мы рано или поздно все равно догоним торгаша!
  - Ридо, я тоже думаю, мы его не упустим! Распорядись, чтобы всыпали ленивым гребцам хорошую порцию плетей!
  Галера неслась как стрела. У пиратов не было сомнений относительно результата этих бешеных гонок. На торговом корабле заметили преследователей и добавили парусов. Легкий клипер, благодаря попутному ветру, сумел на приличное расстояние оторваться от "джентльменов удачи".
  Неожиданно со скалистого берега раздался страшный оглушающий рев, который прокатился громогласным эхом над узким проливом, заставив содрогнуться даже бывалых мореходов.
  - Фумадор! Фумадор! Проклятие! - завопили в испуге все, кто находился на верхней палубе галеры и на быстром клипере.
  Да, это был Фумадор, свирепый циклоп - заядлый курильщик. Гроза пролива, Пролива Кошмаров, его безоговорочный хозяин. Циклоп останавливал проплывавшие через пролив корабли и в качестве выкупа брал курительный табак. Набивал им свою большую глиняную трубку и, усевшись на выступе отвесной скалы, свесив волосатые, корявые ноги, с наслаждением дымил. Компанию ему часто составлял его старший брат - здоровенный циклоп Ферроз, также заросший шерстью и не менее свирепый. Вероятно, Фумадор опять разделался со своими старыми запасами табака и вновь вышел на охоту за проплывающими мимо кораблями, чтобы разжиться куревом.
  - Капитан! Необходимо остановиться! - крикнул не на шутку встревоженный Ридо, взбегая на капитанский мостик к возбужденному погоней Пуэрко. Он был похож на гончую собаку, почуявшую добычу.
  - С какой еще стати?
  - Иначе не миновать нам беды. Капитан, с Фумадором шутки плохи! Надо немедленно лечь в дрейф!
  - К черту!! Добыча ускользнет! Вперед!! Только вперед!! В гробу я видал твоего Фумадора и его братца!!! - прорычал в ярости взвинченный пират, нервно бегая по капитанскому мостику, размахивая пистолетами.
  - Пуэрко, одумайся! Шутить с ним опасно!
  - Трусливый щенок! Проклятие!! Заставь же вонючих скотов грести живее! Клянусь, я прострелю тебе глупый котелок!
  Рыжему Ридо ничего не оставалось, как спуститься на нижнюю палубу и распорядиться, чтобы надсмотрщики расшевелили своими бичами уставших гребцов.
  Видя, что суда и не думают ложиться в дрейф, Фумадор взревел так, как будто сел толстой задницей на жаровню с раскаленными докрасна углями. Ухватив огромный обломок гранитной скалы, он поднял его над головой и швырнул в сторону галеры, потому что она была намного ближе, чем клипер. Громкий всплеск раздался справа от галеры. Пиратов, столпившихся у борта с крючьями и приготовившихся к абордажу, окатило фонтаном соленых брызг и обломками весел. Следующая тяжелая глыба, метко брошенная разбушевавшимся не на шутку циклопом, проломила правый борт "Канальи", а ряд крепких весел превратила в груду щепок. Морская вода неукротимым мощным потоком хлынула в образовавшуюся пробоину... На галере началась всеобщая паника.
  Перепуганные до смерти "джентльмены удачи", с выпученными от ужаса глазами, бросились спускать шлюпки на воду и стаскивать в них награбленное добро. Несчастные гребцы, видя, какая их ждет неминуемая жуткая участь, пытались всячески освободиться от железных оков.
  Туни, вооружившись обломком весла, со всего размаху ударил по железному кольцу, через которое была пропущена цепь, и с третьего удара выбил его из дубовой скамьи. Скованные друг с другом наши герои выбрались на верхнюю палубу, по которой метались, обезумевшие пираты во главе с растерянным Одноглазым Пуэрко. Добравшись до борта, Туни и Торбеллино, бросились в морскую воду и поплыли к берегу, стараясь, как можно меньше мешать друг другу. Плыть было неудобно, общая цепь сковывала их движения. Наконец беглецам удалось достичь песчаной отмели: оба юноши прекрасно плавали. Выбравшись из воды, они в последний раз оглянулись на свою бывшую плавучую тюрьму.
  Неуправляемая галера по-прежнему болталась посреди Пролива Кошмаров и тонуть, по все видимости, не собиралась, несмотря на свою внушительную пробоину в борту. На ней копошились, как суетливые муравьи, силуэты людей, вокруг нее с громкими проклятиями сновали набитые добром и пиратами шлюпки.
  Громогласный рев рассвирепевшего Фумадора прекратился, на выступе скалы его видно не было. Наверное, разбушевавшийся циклоп вернулся в свое логово.
  - Торбеллино! Быстро! Живее! - услышал вдруг Торбеллино из уст Туни слова, которыми подгоняли надсмотрщики гребцов. Он даже от неожиданности остановился, но Туни с помощью цепи тянул его подальше от берега в густые зеленые заросли. Беглецы долго продирались сквозь колючие кусты и карабкались по скалистым уступам, в конце концов остановились, еле переводя дух. Утомленные бегством они в изнеможении повалились ничком на землю, с наслаждением вдыхая божественный аромат свежей травы и зеленых растений, которых не видели несколько месяцев.
  Торбеллино мгновенно сморил глубокий сон. Спустя час его разбудили какие-то громкие удары и звяканье. Он открыл глаза и приподнял голову. Туни сидел рядом и разбивал булыжником соединяющую их цепь. Когда ему это удалось, он выпрямился во весь свой огромный рост и сказал:
  - Туни пойдет на охота! Будет много еда!
  Как только темнокожий великан скрылся в лесу, Торбеллино снова с блаженством вытянулся на мягкой траве. Он лежал и не верил тому, что наконец-то обрел долгожданную свободу, что кончилось рабство, унижения, мучения, что теперь он вернется в Бельканто, вернется к своим верным друзьям. И не будет больше кошмара этих последних месяцев. Он не заметил, как вновь задремал под убаюкивающее стрекотание кузнечиков и беззаботное щебетание птиц.
  
  Глава 9. В плену у Малисиозо
  
  Проснулся он от противного собачьего тявканья. Вокруг него с лаем носилась маленькая лохматая собачонка, похожая на болонку, норовя вцепиться в его жалкие лохмотья. Торбеллино попытался отпихнуть надоедливую шавку ногой, но неожиданно почувствовал холодное прикосновение металла к своей шее. Он оглянулся...
  Перед ним с карабином в руках стоял капитан Малисиозо, знаменитый пират, воспитанник и соперник Одноглазого Пуэрко. Торбеллино сразу узнал его, хотя тот был одет, как простой матрос: на нем была полосатая тельняшка, заправленная в парусиновые штаны, а на голове - морская шапочка с помпоном.
  Юноше часто приходилось видеть капитана, когда корабли пиратов-соперников стояли бок о бок на рейде в гавани Карамбы. Малисиозо был красив и молод, и, судя по разговорам бывалых морских разбойников, отчаянно смел, жесток, хитер и коварен.
  - Пошевеливайся, милейший! Отдыхать будешь дома в гамаке, - лучезарно улыбаясь, приказал пират и больно ткнул Торбеллино в обнаженную спину дулом карабина. Увидев перед собой босяка с мозолистыми сильными руками, обрывки разбитых цепей, он сразу догадался, что перед ним беглый галерный раб.
  Торбеллино медленно поднялся и поплелся вперед по тропе, подгоняемый Малисиозо и его паршивой собачонкой, которая всю дорогу порывалась цапнуть его за штанину.
  "Хорошо, что Туни ушел на охоту, а то бы он тоже попал в беду", - с облегчением подумал расстроенный Торбеллино.
  К вечеру еле приметная тропинка вывела их к небольшой уютной бухточке, скрытой от посторонних глаз. Когда они вышли на песчаную косу, где покоилось несколько шлюпок, вытащенных из воды, Малисиозо три раза громко свистнул в золотой свисток, который висел у него на шее на шелковом шнурке. Мгновенно, словно из-под земли, перед ними выросли десятеро дюжих пиратов, вооруженных до зубов. Небрежно бросив одному из них карабин, который тут же был пойман налету, вожак направился к шлюпкам. В двухстах метрах от берега темнел силуэт стоящего на якоре корабля. Это был сорокавосьмипушечный фрегат "Пари".
  
  Торбеллино из галерного раба Одноглазого Пуэрко превратился в раба пиратского капитана Малисиозо. Жизнь нашего героя резко изменилась к лучшему, хотя рабство и цепи на руках так и остались. Не стало проклятого тяжелого весла, надоевшей дубовой скамьи и изнуряющей работы гребца, теперь он мог свободно перемещаться по всему кораблю. В обязанности юноши входило содержать в идеальном состоянии одежду и обувь капитана, прибирать в каюте, а также обслуживать и всюду носить за пиратом на подушке, расшитой золотом, его дрянную собачонку.
  Барабоська, так звали эту лохматую тварь, была смышленой обаченцией, но страшно капризной. Такими капризными бывают только женщины, любимые женщины. Все носились с ней, как с принцессой. Малисиозо жестоко карал всех, кто не слишком почтительно относился к его маленькой любимице. Никто не догадывался ни на корабле, ни в Карамбе, почему капитан так дорожит своей невзрачной живностью. Тайну эту, несколько позже, удалось раскрыть только Торбеллино, так как ему приходилось быть всегда рядом с животным и постоянно ухаживать: мыть ее, расчесывать аккуратно шерстку, готовить собачьи деликатесы, повязывать каждое утро ей бант. Не дай бог, если бант окажется несвежим или неотутюженным, Барабоська такой скандал устроит...
  На корабле к юноше пираты относились довольно дружелюбно, в отличие от других рабов, которым приходилось выполнять тяжелые и грязные работы по погрузке и разгрузке трюмов и поднятию якорей. Он как лицо, близкое к капитану Малисиозо, пользовался негласной неприкосновенностью. Со многими пиратами из экипажа у него сложились хорошие отношения. К ним относились: помощник капитана Чевалачо, телохранитель Бабило, добродушный увалень Трезоро, растяпа Карифано и грозный боцман Грозеро. С ними он запросто мог беседовать о чем угодно, затрагивая и обсуждая любые темы, кроме, конечно, личности самого Малисиозо.
  Чевалачо был крепкий малый лет около сорока, чуть выше среднего роста, с непослушной копной каштановых волос на голове, похожей на львиную гриву. Одевался он в отличие от франтоватого капитана, можно сказать, безобразно. У него напрочь отсутствовало понятие вкуса. На нем обычно красовались богатый камзол, одетый прямо на загорелое тело, яркий красный шарф на шее, высокие сапоги с бортфортами и прострелянная в морском сражении, потрепанная треуголка, с которой пират никогда не расставался. Несмотря на грозный вид, помощник капитана был в душе добрым малым. В схватках ему не было равных, он хорошо ориентировался в боевой обстановке. Его способность быстро соображать и умело координировать действия экипажа высоко ценилась капитаном Малисиозо. Когда-то Чевалачо учился в университете в Бельканто. Чтобы показать любимой девушке, какой у нее смелый и отчаянный кавалер, он принимал участие во всех уличных потасовках. Однажды драка случайно закончилась смертью его соперника, и студент вынужден был бежать в вольный город Карамбу, где стал пиратом.
  Боцман Грозеро отличался от помощника капитана плотным телосложением и невысоким ростом, он смахивал на огромного небритого колобка. С экипажем он был немногословен и всегда суров. За свирепым выражением лица и громовым голосом скрывалась добрейшая и отзывчивая личность, как позже узнал Торбеллино.
  На фрегате "Пари" всегда был полный порядок, чего не скажешь о кораблях флотилии Одноглазого Пуэрко, где случались настоящие катастрофы из-за беспробудных пьянок пиратов и сумасбродных выходок их капитана, постоянные стычки, драки, стрельба и поножовщина. На памяти жителей Карамбы был трагический случай, когда в гавани погиб бриг со всем экипажем: какой-то пьяный дуралей с зажженной свечой ночью забрел вместо гальюна в незапертый пороховой погреб. Произошел взрыв страшной силы!
  На фрегате же капитана Малисиозо поддерживался образцовый порядок, особенно на нижней орудийной палубе, где в специальных деревянных коробах рядом с пушками хранились пороховые заряды и ядра.
  
  Пиратский капитан родился двадцать восемь лет тому назад в Бельканто, в семье одного почтеннейшего горожанина, профессора столичного университета. Это был хорошенький, веселый, белобрысый карапуз, с маленькими веснушками на носу. Он рос самым тихим, самым послушным, самым добрым, самым примерным мальчиком в городе, а может быть и во всей стране. Он никогда не шалил, не капризничал, отлично учился в школе. Родители и вся улица гордились им, не могли нарадоваться на него. Мальчик подрос и стал целыми днями пропадать в университетской библиотеке, где погруженный в толстые научные книги, делал выписки из них в свою школьную тетрадку.
  И вот однажды случилась страшная беда. Рядом по соседству жила одна злющая-презлющая старуха, настоящая ведьма, что водятся в сказках, которой не давало покоя счастье этой милой доброй семьи. Какими-то неизвестными путями ей удалось добыть пузырек воды из священного волшебного источника Лармо. Вода из источника Лармо, затерянного где-то высоко в диких горах, обладала огромной колдовской силой: калек делала здоровыми, здоровых - калеками, жадных - добрыми, добрых - жадными, трусов - смелыми, смелых - трусами, глупых - мудрыми, мудрых - глупыми, лентяев - трудолюбивыми... И вот, эта коварная бабка зазвала робкого мальчика к себе в гости и угостила его апельсиновым соком, в который накапала воду из волшебного источника.
  На следующий день нашего славного милого мальчугана словно подменили. Домашние, друзья и знакомые не узнавали его. Он стал грубым, заносчивым, капризным, жестоким. И однажды совсем исчез из родительского дома. Родные с ног сбились, разыскивая мальчика. Через некоторое время его следы были обнаружены на другом конце страны в пиратском городишке Карамба, где его наглая веснушчатая физиономия стала мелькать в обществе всем небезызвестного пирата Одноглазого Пуэрко. Спустя несколько лет мрачная слава о коварном жестоком пирате Малисиозо облетела всю страну.
  На людях Малисиозо всегда появлялся при полном параде, во фраке и цилиндре, а на набережную Карамбы сходил только в белом фраке с изящной дорогой тростью. Его всегда сопровождали две прославленные личности на всем побережье: толсторожий телохранитель Бабило, у которого постоянно не умолкал болтливый язык, и щуплый, с маленькими хитрыми глазками на вытянутом лице, шулер и мошенник, гроза всех игорных притонов Карамбы, Фрипоно-младший. Младший, потому что Старшего, то есть его жулика-папашку, в свое время облапошенные пираты вздернули за наглое мошенничество на рее одного из кораблей эскадры.
  Благодаря своему коварству и хитрости, а также своим огромным познаниям, почерпнутым из множества научных книг, Малисиозо за короткое время сумел подчинить большинство пиратского братства. Его фрегат "Пари" был самым быстроходным, а по боевой мощи - самым вооруженным судном среди пиратской флотилии. Даже Одноглазый Пуэрко, которому принадлежало несколько прекрасных фрегатов и галера "Каналья", стал побаиваться своего бывшего ученика.
  
  Периодически, несколько раз в году у Малисиозо сносило крышу. Да-да, вот именно, иначе и не скажешь. Может, сказывались сезонные обострения, честно сказать, не знаю. Он, ни с того ни с сего, непонятно по какой причине, начинал представлять себя великим гением, научным светилом или успешным преподавателем университета, и его несло... Во время таких приступов он собирал огромную аудиторию, почти всех пиратов своей флотилии на широкой палубе фрегата "Пари" и начинал им читать долгие и нудные лекции по биологии, физике, географии, литературе, вдалбливая в их тупые головы университетские знания, а потом заставлял великовозрастных "студентов" выполнять домашние задания и сурово наказывал нерадивых учеников, не выучивших урок, подвергая их публичной порке плетьми. Особенно часто доставалось на орехи бестолковому ленивому Бабило, телохранителю капитана, у которого с памятью были довольно серьезные проблемы из-за постоянных пьянок. После таких занятий морские разбойники были готовы, сломя голову, идти в огонь и в воду, лишь бы не сидеть на занудных лекциях.
  
  Глава 10. Остров Сундуков или тайна Малисиозо
  
  Как-то в один из дней, ясным солнечным утром, когда Торбеллино, уложив на расшитую золотом подушку Барабоську, аккуратно расчесывал ей шерстку, на капитанском мостике появился Малисиозо в безупречном белом фраке. Пират был в прекрасном расположении духа. Попыхивая сигарой, он с задумчивым видом прогуливался по мостику. Подойдя к юноше, наклонился над кудрявой собачонкой и пожурил свою любимицу.
  - Бабило!
  - Да, мой капитан! - за спиной Малисиозо тут же возник верный телохранитель, у которого постоянно на жирном пузе от чрезмерного обжорства лопалась полосатая тельняшка. Здоровяк Бабило в пиратской среде слыл отчаянным малым, за своего капитана и его паршивую собачонку он мог любого, не раздумывая, порвать на куски и стереть в порошок. Его побаивались и избегали, особенно, когда он был под мухой.
  - Шампанского!
  - Слушаюсь, мой капитан! Сей секунд!
  Бабило стремглав скатился по крутому трапу, насколько позволяла его мощная комплекция, и исчез в темном трюме. Через мгновение он, запыхавшийся и довольный, стоял наверху с несколькими бутылками шампанского, из-за его спины выглядывала услужливая лоснящаяся рожа корабельного кока Гютоно. Он был в надвинутом на лоб белом колпаке, держа серебряный поднос с фруктами и хрустальным кубком. Бабило натренированным ударом ладони по донышку бутылки выбил пробку, наполнил кубок и преподнес капитану.
  - Ему тоже налей! - Малисиозо сделал рукой царственный жест в сторону Торбеллино, наводящего Барабоськину красоту. У присутствующих на капитанском мостике от удивления вытянулись лица - угощать жалкого раба шампанским! Но Бабило этим не заморачивал свои куриные мозги, он тут же среагировал на указание, дав крепкого пинка одному из пиратов, стоявших за ним, и малый в мгновение ока скатился вниз... И не прошло минуты, как Бабило уже наполнял еще один кубок игристым напитком.
  - Прекрасный выдался денек, не правда ли?!
  - Да, мой капитан! - громогласно откликнулся телохранитель, округляя могучую грудь, украшенную татуировками. Тут была представлена целая галерея произведений искусства: от фонтанирующих жирных китов до умопомрачительных обнаженных красавиц, от бородатых рогатых чертей до стреляющих ядрами пушек, от фрегатов в пороховом дыму до пузатых бутылок с ромом, от черепов с костями и картами до сундуков с драгоценностями...
  - Что-то засиделись мы в Карамбе без настоящего дела, а, Бабило?
  - Угу... - поддакнул с плотно набитым ртом Бабило, успевший втихаря утянуть с подноса банан, который второпях тут же сожрал вместе с кожурой.
  - Снимаемся с якоря, братцы! За удачу! - торжественно провозгласил Малисиозо, подняв сверкающий кубок, ослепительно играющий гранями в лучах солнца. Осушив залпом шампанское, капитан швырнул кубок в море.
  - Грозеро!
  - Слушаю, капитан! - похожий на гориллу квадратный боцман колобком подкатил к Малисиозо.
  - Я вчера вечером проходил мимо компаса и знаешь, что я там лицезрел?
  - Что, капитан? - спросил упавшим голосом Грозеро.
  - Во-первых, стекло, засиженное мухами, а во-вторых, не поверишь, внутри поселился вот такой рыжий таракан, который, судя по всему, чувствует себя там прекрасно, как у себя дома! Распорядись, чтобы всыпали штурману как следует, и пусть немедленно приведет компас в порядок.
  - Сей секунд, капитан, все исправим!
  Еще раз окинув в подзорную трубу линию горизонта, Малисиозо удалился к себе в роскошную каюту, где, завалившись на мягкий диван, предался любимому занятию - чтению. Большую часть капитанской каюты занимали книжные полки с книгами, которые он скупал десятками, когда посещал в Карамбе книжную лавчонку. Торбеллино довелось несколько раз сопровождать его в походах за книгами. Капитан пиратов на его глазах весь преображался, стоило им только переступить порог книжного магазинчика. Он подолгу копался среди груды пыльных томов в поисках подходящих книг, в основном его интересовала серьезная литература: всякие учебники, научные трактаты, доклады и статьи. Юношу, присутствующего при разборке бумажных залежей, частенько подмывало чихнуть от поднятой капитаном удушливой пыли.
  Малисиозо, увлеченный чтением какой-нибудь интересной книги, мог сутками не есть и не появляться на палубе фрегата, забывая обо всем на свете. Такие дни были для экипажа настоящим праздником, пираты вытворяли на корабле и берегу все, что хотели, предаваясь своим многочисленным слабостям и порокам.
  
  На все лады пронзительно заголосила свистулька ретивого боцмана, сонный корабль мгновенно ожил, словно огромный муравейник: забегали, засуетились заспанные пираты и перепуганные рабы, заскрипели тали и блоки, загремели в клюзах выбираемые якорные цепи, распускать паруса наверх на реи полезли самые отчаянные головы...
  Малисиозо изредка совершал вылазки на таинственный Остров Сундуков, что находился за морем, напротив Карамбы. Необитаемый мрачный остров славился тем, что с незапамятных времен пираты прятали там свои несметные сокровища. Они, изощряясь в шифровке своих карт до такой степени, что потом сами не могли порой найти закопанные заветные сундуки с драгоценностями. Некоторые из них, окончательно отчаявшись от безуспешных поисков или находясь в бедственном положении, спивались или стрелялись. Другие продавали или проигрывали свои бесценные бумаги в азартные игры в кабаках и тавернах столицы Пиратского Братства.
  На самом же деле, их сокровища похищал коварный капитан Малисиозо, поэтому пиратам никак не удавалось отыскать закопанные сокровища. Благодаря изумительному чутью "принцессы" Барабоськи, Малисиозо без особого труда отыскивал на острове запрятанные чужие сундуки, которые откапывал и переправлял на материк в пещеру недалеко от Колодца Циклопов. Надежнее убежища трудно было сыскать, так как никто не отважился бы разгуливать у свирепых циклопов под самым носом. Спрятав сокровища, он обычно недалеко от пещеры устраивал привал и угощал уставших носильщиков вином со снотворным. Утомленные длинным переходом люди мгновенно засыпали беспробудным сном у ярко пылающего костра. Подкинув в костер охапку хвороста, капитан покидал своих спутников. Никто не знал, где находится пещера с сокровищами, так как кроме Малисиозо и Барабоськи никто никогда не возвращался из этих экспедиций на берег. Спящий отряд становился добычей братьев-циклопов, которые появлялись на поляне, привлеченные отблесками костра.
  
  На следующий день фрегат "Пари" приблизился к нелюдимому Острову Сундуков и бросил якорь в небольшой уютной бухте, укрытой от ветров высокими скалистыми утесами.
  После завтрака Малисиозо решил совершить прогулку на необитаемый остров. Капитана сопровождали восемь пиратов-гребцов, телохранитель Бабило и Торбеллино с Барабоськой. Когда шлюпка, тихо шурша килем, ткнулась носом в прибрежный песок, он велел всем оставаться на отмели, а сам с Торбеллино и болонкой отправился бродить по острову. Через некоторое время они достаточно удалились от берега, и Малисиозо приказал юноше опустить собачонку с подушки на землю.
  Почувствовав свободу, Барабоська стала с радостным визгом и тявканьем носиться, описывая какие-то замысловатые круги и петли вокруг них. Вдруг она остановилась как вкопанная рядом с раскидистым дубом, и сделала стойку, которую делают обычно охотничьи собаки, почуяв дичь.
  - Стоп! Мы пришли! - сказал довольный утренним моционом Малисиозо. - Здесь, пожалуй, сделаем привал. Расстилай скатерть, пора перекусить.
  Торбеллино послушно расстелил в тени под деревом на зеленой лужайке накрахмаленную белоснежную скатерть и стал на нее выкладывать из корзинки посуду и всякую снедь.
  - Тебе тоже не мешало бы подкрепиться после утомительной прогулки. Не стесняйся, - милостиво разрешил Малисиозо, вальяжно расположившись на душистой траве и пригубив рюмку рубинового вина. - Сегодня прекрасный выдался денек, его непременно надо отметить!
  Капитан, пребывая в прекрасном настроении, извлек из походной брезентовой сумки блокнот с карандашом и стал в нем что-то рисовать, изредка посматривая по сторонам, запоминая детали окружавшего их ландшафта. Торбеллино же незаметно для себя сладко задремал в тени могучего дуба. Диких зверей и ядовитых змей на острове не водилось, так что опасаться было некого.
  Закончив прогулку по острову, они вернулись на песчаную косу к оставленной шлюпке, где, изнывая от жары, томились в ожидании капитана голодные пираты во главе с вечно зевающим Бабило.
  - Иди за мной, мешок вонючих костей! - распорядился Малисиозо, подзывая своего преданного телохранителя. Они отошли метров на пятьдесят от шлюпки, чтобы никто не слышал их секретного разговора. Капитан достал из кармана камзола свой блокнотик, вырвал оттуда листок с рисунком и долго что-то втолковывал туповатому подручному. После чего они вернулись к оставшимся в шлюпке пиратам.
  - Хватит бездельничать, остолопы! Есть достойная работенка! - рявкнул на подопечных приободрившийся Бабило. - Карифано! Альфонсо! Захватите там, на носу, пустой анкерок и бегом к роднику за пресной водой! Одна нога - здесь, другая - там! Остальные берут лопаты, кирку и за мной!
  Группа пиратов скрылась в густых прибрежных зарослях, где оголтело на все лады орала семейная парочка ссорящихся попугаев какаду, решая актуальный вопрос о воспитании подрастающего поколения. Малисиозо присел на корме, извлек из кармана золотой портсигар и закурил сигару, с наслаждением попыхивая ароматным дымом и наблюдая, как Торбеллино играет на берегу с Барабоськой.
  Солнце еще стояло в зените, когда на золотой отмели появились уставшие, но довольные прогулкой пираты. Они вернулись не с пустыми руками. Двое, обливаясь потом, с трудом тащили на длинной жерди окованный железом сундук, остальные - что-то тяжелое в мешках, за ними вышагивал довольный Бабило с шанцевым инструментом на плече.
  
  Глава 11. Полосатый разбойник
  
  На корабле, кроме кудрявой Барабоськи, обитала еще живность: полосатый жирный кот по кличке Пройдоха-Марсик, отиравшийся целыми днями у камбуза и два потрепанных жизнью попугая. Один - у боцмана Грозеро, которого тот выиграл на берегу в карты у Рыжего Ридо, а другой - у рулевого Плешивого Карапузо. Надо сказать, что Пройдоха-Марсик к пернатым был крайне не равнодушен. Попугаю боцмана, имевшему обыкновение сутками грязно ругаться, не повезло больше: он как-то, болтая, зазевался и в результате остался без шикарного хвоста.
  Пройдоху-Марсика на корабль принес с собой помощник капитана Чевалачо, заприметив как-то мурлыкавшего кота на пороге одного из портовых кабачков. Пираты фрегата давно уже жаловались на засилье крыс на корабле, которые, обнаглев, грызли все подряд, что попадалось им на пути: от снастей и продуктов до пиратской обуви. Одна из обнаглевших крыс даже умудрилась прогрызть кошелек Бабило и попробовать несколько золотых монет на зуб. Если не верите, можете сами убедиться, он вам покажет следы ее зубов. Хотя некоторые пираты утверждают, что это скорее следы от зубов Фрипоно-младшего. Чтобы как-то урезонить наглых серых грызунов, было решено завести на борту фрегата "усатого охотника". Сначала кота звали просто Барсиком. Но потом, после случая с "марсовым" Простофилей, когда у пирата кот однажды стащил обед, забравшись по грот-мачте наверх к задремавшему пирату, за ним закрепилось имя Марсик. Но ненадолго. Дурные наклонности кота стали проявляться уже через неделю после появления на корабле. У Пройдохи была вредная привычка, от которой страдал весь экипаж корабля. Он по ночам тащил в камбуз, где "снимал номер", все, что плохо лежало. Носки, носовые платки, полотенца, трусы, штаны, куртки, курительные трубки, шапки, табакерки... Каждое утром у камбуза выстраивалась длинная очередь из пострадавших, чтобы получить у кока Гютоно за некую мзду свои вещи обратно. Бизнес толстого Гютоно процветал, кок считал, что кота Марсика ему послали небеса.
  Однажды полосатый разбойник уволок у боцмана Грозеро, который на секунду отвернулся, увесистый кожаный кошель с золотыми монетами, от такой наглости боцман пришел в неописуемую ярость. И несмотря ни на какие уговоры и стенания кока, выбросил орущего котяру за борт. И каково было удивление экипажа, когда они утром увидели Пройдоху на корабле, преспокойно, с невозмутимым видом, тащившего за собой из камбуза связку молочных сосисек. Когда розовощекий кок обнаружил пропажу, было уже поздно.
  За наглость коту здорово попадало от пиратов, то кто-нибудь умышленно наступит на хвост, то пнет под зад, то даст затрещину, несколько раз его чуть не пристрелили, опалив шерсть и усы. Неоднократно наглеца отвозили на берег в Карамбу и оставляли там, десяток раз выбрасывали за борт, но он каким-то невероятным чудом все равно возвращался на пиратский корабль. Однажды, воспользовавшись случаем, Бабило бросил его "робинзоном" на Острове Сундуков. Каково было изумление пиратов, когда знакомая усатая морда через неделю вновь появилась на фрегате. После того, как Пройдоха-Марсик каким-то загадочным образом вернулся на корабль с Острова Сундуков, кок заверял пиратов, что кот им послан небом, что он своего рода - талисман. И пока он на корабле, экипажу фрегата ничего не грозит. С этих пор пираты стали к коту относиться более снисходительно, прощая ему его невинные шалости.
  Полосатый разбойник и в ус не дул, продолжал по-прежнему воровать. Однажды он умудрился стащить Барабоськину подушку и спрятать на нижней орудийной палубе. Торбеллино потребовалось полдня, чтобы разыскать пропажу, за которую он мог поплатиться головой.
  
  В тот день Торбеллино поднялся рано: необходимо было приготовить легкий завтрак для спящей Барабоськи. Стараясь не звякать цепями, он направился в камбуз. Утро было чудесным. Из-за гор поднимался ярко-красный диск солнца, водная гладь была как зеркало, воздух пьянил своей свежестью...
  Перед камбузом, загораживая посторонним вход, распластавшись, лежала упитанная тушка Пройдохи-Марсика, который и ухом не повел на шаги юноши. Забрав у кока кастрюльку с манной кашей, наш герой отправился обратно в капитанскую каюту кормить проснувшуюся Барабоську. Жирный котяра, привлеченный аппетитным запахом, сладко зевнул, вскочил, потянулся и с ленивым видом побрел следом за юношей. По пути им попался навстречу Фрипоно-Младший, которого кот боялся, как огня, потому что как-то утащил у мошенника колоду крапленых карт. Тот над ними трудился целую неделю, ставя на них секретные точечки и значки, чтобы потом на берегу в портовых кабачках обыгрывать своих партнеров по карточной игре. Тогда Фрипоно чуть не убил наглого ворюгу, около часа гоняясь за ним с пистолетом по всему кораблю.
  Увидев своего недоброжелателя, кот мигом юркнул за бухту каната. Когда пират прошел мимо, Пройдоха-Марсик покинул укрытие и побежал рысью догонять Торбеллино.
  Войдя в капитанскую каюту, юноша совершил непростительную ошибку, расплата за которую последовала незамедлительно. Он забыл плотно притворить за собой дверь, чем в дальнейшем и воспользовался полосатый воришка.
  Капитан Малисиозо тем временем крепко спал на широкой кровати под балдахином, украшенным золотыми кистями. Он обычно вставал не раньше полудня, когда солнце было в зените, так как целые ночи напролет проводил за чтением книг и научных трактатов. Торбеллино, чтобы не потревожить пирата, на цыпочках прошел в уголок, отведенный для Барабоськи. Барабоська уже проснулась и от удовольствия щурила черные блестящие глазки, похожие на маслины. Выложив перед болонкой на серебряное блюдце манную кашку, юноша занялся кроваткой собачки. После завтрака он аккуратно расчесал собачке шестку и повязал шелковый бант. Все, теперь они готовы идти на утреннюю прогулку!
  Но где расшитая золотом подушка, на которой он ее выносит на палубу? Торбеллино точно помнил, что вчера перед сном, он ее положил на стул, стоящий у входной двери. Куда же она подевалась? Не испарилась же, в конце концов?
  Юноша обыскал всю каюту, даже заглянул под кровать Малисиозо. Подушка как сквозь землю провалилась! Что же делать? Малисиозо же его в порошок сотрет или, не раздумывая, вздернет на рее!
  И тут юноша вспомнил, что когда нес кастрюльку с кашей, за ним увязался Пройдоха-Марсик.
  "Неужели это проделки полосатого разбойника? - подумал он, еще раз внимательно оглядывая каюту в надежде все-таки увидеть подушку. - Ну, конечно, это его лап дело! Кому еще взбредет в голову стащить подушку любимицы Малисиозо, можно ведь и голову потерять за такую сумасбродную выходку!"
  Торбеллино бережно подхватил болонку на руки и вышел на палубу, залитую лучами утреннего солнца. Поднявшись быстро с собачкой на капитанский мостик, он обнаружил там Чевалачо, который, сидя в капитанском шезлонге, с любопытством через подзорную трубу рассматривал, что творится на галере Одноглазого Пуэрко.
  - Чевалачо! Чевалачо, случилась беда!
  - Что за беда, парень?
  - Пропала Барабоськина подушка! Что делать? - юноша огорошил неприятной новостью помощника капитана.
  - Как пропала? - Чевалачо, выпучив глаза, испуганно уставился на юношу.
  Случись на пиратском фрегате пожар или взрыв, он и то испугался бы меньше.
  - Вчера была перед сном, а сейчас нигде ее нет. Все углы в каюте обшарил. Как в воду канула!
  - Скверный сюрпризец, Малисиозо точно нам бошки поотрывает, это как пить дать, - проворчал вконец расстроенный Чевалачо, почесывая затылок.
  - Есть у меня одно подозрение... - начал было юноша.
  - Какое? Говори, не тяни кота за хвост!
  - Вот именно кота! Когда я с камбуза возвращался с едой для Барабоськи, за мной увязался Пройдоха-Марсик.
  - Так бы сразу и сказал! - с облегчением вздохнул помощник капитана, будто сбросил с плеч мешок с песком. - Эта зараза все тащит, что плохо лежит! Наверняка это он стащил подушку! Надо срочно разыскать его! И надавать тумаков, чтобы неповадно было!
  - А как же Барабоська? Я не могу ее одну оставить.
  - Не боись, я с ней посижу, поиграю, а ты - бегом на розыски этого наглого ворюги!
  - Спасибо, Чевалачо! Выручил!
  - Давай дуй! Не стой, как истукан!
  Торбеллино первым делом помчался в камбуз. Там кота не оказалось. Поиски на огромном корабле могли затянуться на часы, если бы не появившийся из кают-компании боцман Грозеро, который сообщил, что полчаса назад видел Пройдоху-Марсика на нижней орудийной палубе.
  Торбеллино, подбежав к люку, исчез темном проеме.
  После яркого солнца глаза с трудом привыкали к полумраку орудийной палубы. Сначала он обследовал левый борт от носа до кормы, потом перешел на правый. И тут его поиски увенчались долгожданным успехом.
  На лафете одной из пушек, на Барабоськиной подушке, развалясь, дремал Пройдоха-Марсик. Ничего не подозревавший кот, получив от юноши увесистую оплеуху, подпрыгнул до потолка, фыркнул и, рыча, скрылся в темном трюме, откуда еще долго доносились страшные угрозы в адрес Торбеллино.
  - Ты где пропал? - накинулся на появившегося юношу Чевалачо. - Я тут совсем измучился с этой капризной чертовкой!
  - Весь корабль пришлось обыскивать.
  - Нашел подушку?
  - Да, еле отыскал. Пройдоха ее на нижнюю орудийную палубу утащил и дрыхнул на ней. Ее сейчас Карифано щеткой очищает от кошачей шерсти.
  - Уф! - с облегчение выдохнул помощник капитана. - Повезло нам с тобой, парень. Не знаю, чтобы с нами сделал Малисиозо, если бы узнал о пропаже.
  - Вздернул бы на рее или пристрелил, у него разговор короткий.
  - Для него маленькая капризная тварь дороже всего экипажа, - проворчал Чевалачо. - Ума не приложу, чего он с ней так носится? Золотая она, что ли?
  Торбеллино промолчал. Он-то прекрасно знал истинную цену капризной болонки.
  
  Глава 12. Малисиозо и его ученики
  
  За час до обеда вахтенный ударил несколько раз в колокол, созывая экипаж на занятия. Пираты, побросав все дела, лениво потянулись к грот-мачте, где под натянутым парусиновым тентом проходила учеба.
  - Если капитан Малисиозо при случае у тебя поинтересуется, как ты учился в школе, никогда не упоминай, что по каким-то предметам получал двойки, - предупредил нашего героя помощник капитана Чевалачо.
  - Двойки, мне кажется, все когда-нибудь получали. Я помню, однажды мне поставили за то, что я дневник дома забыл, а в другой раз, потому что опоздал на урок, - поделился с пиратом школьными воспоминаниями доверчивый Торбеллино.
  - Что ты?! Что ты?! - отчаянно замахал руками как мельница, заморгав испуганно глазами, Чевалачо. - Да ни в коем случае, не вздумай даже слово "двойка" упоминать. Малисиозо тут же придет в неистовое бешенство и заставит тебя свои лекции наизусть вызубрить, слово в слово.
  - А если у меня с памятью проблемы? - полюбопытствовал удивленный Торбеллино.
  - Какие еще проблемы?
  - Ну, например, память плохая или слабый слух, тогда что?
  - О, тогда тебе точно - каюк! - отозвался обреченным тоном телохранитель капитана Бабило, усердно раскуривая трубку. - Я тебе не завидую, парень!
  - Считай, песенка твоя спета! - вставил канонир Трезоро. - Получишь "горячих" по полной программе!
  - Можешь писать завещание! - добавил Чевалачо.
  - Он что, больной что ли? - невольно вырвалось у Торбеллино.
  - Кто больной? - угрожающе произнес Бабило, всем могучим торсом оборачиваясь к юноше. - Ты кого имеешь в виду, пацан?!
  - Все молчу, молчу... - виновато отозвался юноша, на всякий случай отодвигаясь подальше от капитанского телохранителя.
  - Единственное, что спасает, так это то, что у Малисиозо эти выкрутасы всего на неделю, не больше, - поддержал разговор улыбчивый Карифано. - Потом он успокаивается и оставляет нас на несколько месяцев в покое. Главное, в эту неделю, в "неделю открытых знаний", как он ее почтительно называет, не попадаться ему на глаза и не задавать наивных и глупых вопросов, которые могут вывести его из себя.
  
  Нашему Торбеллино повезло, ему не довелось быть "студентом" у Малисиозо, так как он постоянно был занят уходом за капризной Барабоськой и пропадал целыми днями либо в каюте, где купал ее в ванночке со всякими ароматическими средствами, либо выгуливал болонку на капитанском мостике. Но присутствовать на одной из лекций по биологии ему как-то случайно все-таки посчастливилось.
  Как обычно шел "разбор полетов", ученики бодро отчитывались за проделанную домашнюю работу. Капитан Малисиозо, величественно восседая за круглым столом посреди палубы, сосредоточенно с брезгливым видом рассматривал рисунки в домашней тетради Карифано.
  - Карифано, что-то я никак не разберусь, что ты тут нам такое изобразил, - проворчал учитель, вглядываясь через лорнет в каракули пирата. - Вот это, что за цепочка из жирных красных точек?
  - На этом рисунке, капитан, я хотел показать строение нервной системы дождевого червя.
  - Я это прекрасно понял, прочитав название домашнего задания. А вот с рисунком мне совершенно ничего не ясно. Он меня, мягко сказать, пугает. Если такое художество увидеть ненароком во сне, можно, дорогие мои, и не проснуться.
  Нерадивые "студенты" дружно захохотали и на все лады засвистели, по достоинству оценив юмор капитана.
  - Не сойти мне с места, я старался, капитан.
  - Я нисколько и не умоляю твоих стараний, Карифано. В отличие от махрового двоечника и лоботряса Бабило, ты старательный ученик, почти отличник. Мне очень нравится, как ты ответственно и конструктивно подходишь к каждой теме. Но здесь, похоже, ты явно переусердствовал, дорогой. Думаю, мне не хватит и целого дня, чтобы разобраться во всех хитросплетениях нервных цепочек дождевого червя, которые ты тут так старательно разрисовал.
  Вновь взрыв бешеного хохота и пронзительного свиста огласил палубу фрегата "Пари".
  - Тихо, тупые головы! Тишина! Выведу из класса! - Малисиозо потряс звонким колокольчиком.
  Веселье и гвалт мгновенно прекратились, наступила гробовая тишина. Слышалось только сопение прилежных учеников да почесывание Бабило, которого под лопатку укусил приблудный комар.
  - Садись, Карифано! Увы, сегодня, к моему и твоему сожалению могу поставить в журнал только тройку. Но это твердая тройка!
  Погрустневший ученик, забрав тетрадь, вернулся на свое место.
  - Запомните раз и навсегда, дорогие друзья! Нервная система у дождевого червя намного сложнее, чем у гидры. Это вам не по воробьям стрелять!
  Поднявшись из-за стола, Малисиозо подошел к небольшой школьной доске, закрепленной у основания грот-мачты, и стал цветными мелками аккуратно вырисовывать дождевого червя в разрезе.
  - Она расположена на брюшной стороне тела и похожа на длинную цепочку, - это так называемая брюшная нервная цепочка. В каждом членике тела имеется по одному двойному нервному узлу. Запомните это! Все узлы соединены между собой перемычками. На переднем конце тела в области глотки от нервной цепочки отходят две перемычки. Вот они! Видите, как они охватывают глотку справа и слева, образуя окологлоточное нервное кольцо. А вот здесь, сверху, в окологлоточном кольце есть небольшое утолщение. Это так называемый надглоточный нервный узел. От него в переднюю, часть тела червя отходит множество тончайших нервов...
  Пока капитан, прохаживаясь взад-вперед перед доской, вдохновенно говорил, пираты, высунув языки, сосредоточенно записывали лекцию в тетрадки. Наблюдавшему за всем этим Торбеллино стало смешно и он чуть было не прыснул от смеха. Ну, ладно, преподавать военное искусство, географию или навигацию еще понятно, но зачем отчаянным, пропахшим пороховым дымом сражений, морским разбойникам знать строение нервной системы дождевого червя, - совершенно не ясно?
  
  После кормления Барабоська, свернувшись клубочком и спрятав черный носик, крепко уснула. Торбеллино, прибрав после визита капитана стол, вышел на верхнюю палубу прогуляться, размять кости и подышать свежим воздухом. Обеденный перерыв закончился, пираты послушно вновь заняли свои места на палубе под натянутым над головами тентом, защищавшим от палящих лучей солнца. Многие широко зевали, после сытного обеда некоторых разморило и неудержимо клонило в сон.
  - Бабило!! Не спать!! В угол захотел?! Кому я тут, распинаясь, говорю битый час, бестолочи?! - Малисиозо сердито постучал указкой по столу, заметив, что Бабило как-то подозрительно низко склонил квадратную головушку над залапанной жирными пальцами тетрадкой.
  - Трезоро!
  - Слушаю, капитан!
  - Детская задачка на сообразительность. Допустим, от Карамбы до Острова Сундуков наш доблестный фрегат доплывает за шесть часов при скорости в восемь узлов. А если будет дуть ветер прямехонько в корму, так сказать, мы будем идти курсом фордевинд, и скорость фрегата возрастет в два раза, тогда за сколько часов он доплывет до намеченной цели?
  - Э-э-э.., - замычал увалень Трезоро, морща широкий лоб, закатывая черные глаза под густые брови и напряженно навострив уши, в тайне надеясь, что кто-нибудь из рядом сидевших товарищей подскажет верный ответ.
  - Альберти, помоги ему, а то он так намерен соображать до ужина.
  - Я думаю, капитан, что с попутным ветром наш фрегат будет плыть гораздо быстрее, значит и до острова доберется раньше.
  - Логично, логично! Молодец, верно соображаешь. Теперь осталось только сказать, за сколько часов?
  - Можно мне? Я знаю! - донеслось из задних рядов. Все удивленно подняли лица и оглянулись на "героя дня", такие "подвиги" случались во время занятий довольно редко и считались исключительным событием. Один из учеников так настойчиво тянул вверх руку, что казалось, что на корабле случилось что-то из рук вон выходящее.
  - Можно, Сардино! Слушаем тебя!
  - Мне кажется, что за три часа он доплывет до Острова Сундуков! - выпалил довольный пират, заливаясь краской от совершенного подвига.
  - Правильный ответ, молодец! Ну, а теперь, дорогие мои, мы усложним нашу задачу...
  
  Торбеллино, чтобы не привлекать внимания Малисиозо, мало ли чего взбредет в голову чудаковатому капитану, незаметно проскользнул на корму фрегата, где устроился в одном из шезлонгов, стоявших в тени бизань-мачты. Хотелось побыть одному и подумать о своем незавидном положении.
  Но оказалось, что здесь он не один. С занятий сбежала пара учеников: карточный шулер Фрипоно-младший и молодой пират Рококо. Они расположились за бухтой каната, за которой их почти не было видно. Сидя на палубе, поджав под себя ноги, пираты увлеченно играли в кости. Увидев Торбеллино, Рококо испуганно вздрогнул.
  - Сиди! Не трусь! Это же Торбеллино, - успокоил его более опытный товарищ. - Он никому не скажет, что мы играли в азартные игры. Давай, бросай кубики, сейчас твоя очередь.
  Подремывая в шезлонге, из-под опущенных ресниц наш герой изредка наблюдал за увлеченными игрой пиратами.
  Покопавшись в карманах, Рококо поставил на кон золотую монету.
  - Не фальшивая, - поинтересовался недоверчивый Фрипоно, долго рассматривая и пробуя монету с чеканным профилем Трайдора на зуб. - А то знаю вас, мошенников.
  - Обижаешь, дружище! - сделал попытку возмутиться молодой игрок.
  Когда пират снимал пробу, Торбеллино заметил, что левой рукой тот незаметно для соперника подменил игральные кубики.
  - Вроде настоящая. Так, теперь мой черед бросать. Учись, молокосос, пока я жив, как надо кидать, - Фрипоно-младший долго тряс стаканчик с кубиками, потом высыпал кости на палубу. И о чудо! На всех трех кубиках выпали шестерки!
  - Ну и везет тебе, сегодня! - пораженный увиденным Рококо в изумлении открыл рот.
  - Сам удивляюсь, - скромно ответил "искусный" игрок, поспешно пряча выигранный золотой в кожаный кошель, висевший у него на шее. - Еще сыграем? Или у тебя больше нет денег?
  - Конечно, сыграем! Ведь мне же надо отыграться.
  - Думаю, тебе тоже должно сегодня повезти. Главное - загадать заветное желание. Ты загадал желание?
  Заболтав соперника, хитрец Фрипоно прямо на глазах у Торбеллино вновь незаметным движением руки подменил игральные кубики. Невольным свидетелем такого наглого жульничества юноша оказался впервые в жизни.
  "Ну и жулик!" - подумал юноша, пораженный наглостью и филигранной ловкостью шулера.
  Игра продолжалась недолго, за каких-то пятнадцать минут содержимое карманов незадачливого Рококо перекочевало в тугой кошель хитрого Фрипоно-младшего. Закончив игру, пираты, воспользовавшись возникшей переменой, смешались с остальными членами экипажа и вернулись на школьные занятия.
  
  "Что же делать, что предпринять? Должен же быть какой-нибудь выход? - напряженно думал наш герой, изнывая в шезлонге. - Не сидеть же вот так на пиратском корабле сложа руки, так можно всю жизнь в рабстве провести".
  На фрегате "Пари" у юноши стало намного больше шансов вырваться и обрести свободу. Можно незаметно покинуть корабль и вплавь добраться до берега, но там его, наверняка, поймают пираты, находящиеся в увольнении в Карамбе. Нет, такой вариант точно не подойдет. Можно ночью угнать парусную шлюпку, но ведь далеко на ней не уплывешь, догонят. И в назидание другим могут запросто повесить на рее. Остается ждать более удобного случая, когда Малисиозо надумает посетить какой-нибудь кабачок или книжный магазинчик в Карамбе, а он будет с Барабоськой вынужден сопровождать его. Вот тогда, может и представится подходящий случай, чтобы спрятаться где-нибудь в городе или в лесистых холмах, окружающих его.
  Через пару часов Торбеллино отправился обратно в капитанскую каюту, будить после дневного сна Барабоську. Бедные пираты продолжали изнывать от духоты на прежних местах, через силу слушая Малисиозо. На этот раз он нарисовал на школьной доске трапецию и допытывался от своих подопечных, что это за геометрическая фигура.
  - Это... это... мне кажется... - бубнил, тупо уставясь в рисунок, Фрипоно-младший.
  - Фрипоно, ты в цирке бывал? - спросил Малисиозо, теряя терпение.
  - А как же, - сразу оживился пират. - Много раз. Я обожаю с детства цирк. Меня хлебом не корми, только дай на цирковое представление поглазеть.
  - Воздушных акробатов, конечно, тебе приходилось видеть?
  - Конечно, приходилось. И не только акробатов, но и клоунов, и фокусников.
  - Ну, клоунов у нас на корабле и своих хватает сверх меры. А фокусы ты и сам мастак показывать, только не с шариками, а с игральными картами. Остановимся же на воздушных акробатах и гимнастах. Так на чем они упражнения выделывают? Ну...?
  - Ах, воздушные гимнасты... Так бы сразу и сказали... Это называется... В цирке называется... - тянул время хитрый Фрипоно в надежде, что кто-нибудь из экипажа подскажет.
   - Как эта четырехугольная блестящая металлическая штуковина называется?
  - Э... э... эта штуковина называется.... Такая блестящая... Металлическая...
  - Да-да, блестящая! Как она называется? Шустрее шевели мозгами! Они тебе для чего даны?
  - Блестящая штуковина называется... Называется штуковина...
  Тут уж Торбеллино не выдержал такого издевательства над своим любимым гимнастическим предметом и решил подсказать Фрипоно-младшему, который, закатив глаза, внаглую тянул время, все еще надеясь на подсказку окружающих.
  - Трапеция, - тихо сказал юноша, делая вид, что смотрит, как резвятся над гаванью чайки.
  - Трр... тра... Трапеция! Трапеция, вот! - радостно завопил Фрипоно, с лицом счастливца, которому неожиданно выпал в лотерею миллион.
  - Верно, трапеция! Так вот, уважаемые, эта геометрическая фигура зовется трапецией, - капитан Малисиозо быстро зыркнул сердитым взглядом на юношу, потому что произнесенная сквозь зубы подсказка все равно достигла его тонкого слуха и не осталась без внимания. - У трапеции две противоположных стороны параллельны и называются...
  Торбеллино быстро юркнул в капитанскую каюту, здесь было намного комфортнее, чем на жаркой палубе, значительно прохладнее и не так душно. Ленивая Барабоська встречала его блестящими маслинами глаз, она уже давно проснулась и нежилась на подушке, сладко потягиваясь и позевывая. Ему оставалось только причесать ее непослушную шерстку, повязать яркий бант и вынести на капитанский мостик, где они совершали ежедневный моцион.
  
  Глава 13. Прогулка к пещере Малисиозо
  
  Когда Торбеллино вынес болонку на подушке из каюты, занятия уже закончились. Ученики с мыслью, что наконец-то отмучились, радостно и шумно покидали палубу и расходились по своим делам.
  Чевалачо был занят проводами большой группы "джентльменов удачи" в увольнение на берег, давал им последние отеческие наставления о морали и приличном поведении. Часть пиратов-неудачников, облепив борта фрегата, с завистью смотрела на счастливчиков, которым выпала высокая честь отправиться в Карамбу.
  Грозеро на полубаке громко распекал марсового, уснувшего на посту вместо того, чтобы смотреть внимательно по сторонам и предупредить в случае опасности.
  Бабило и несколько пиратов, вероятно, таких же двоечников, как и он, столпились у школьной доски, на которой Карифано пытался нарисовать дождевого червяка и доходчиво рассказать туповатым приятелям о его строении. Часть оставшихся пиратов улеглась под парусиновым тентом прямо на палубу и, разомлев, сладко подремывала. Среди них, то тут, то там, мелькала наглая усатая физиономия Пройдохи-Марсика, высматривавшего очередную свою жертву.
  Торбеллино с Барабоськой поднялись на капитанский мостик, где после лекции со скучающим видом, заложив руки за спину, прохаживался Малисиозо. Увидев юношу, он оживился.
  - Интересно, откуда у бывшего галерного раба такие замечательные познания в геометрии? - спросил капитан, плюхаясь в шезлонг.
  - Мои познания в данном случае скорее основываются не на геометрии, а на цирковом опыте, - ответил юноша, удивленный заданным вопросом, потому что Малисиозо почти никогда с ним не разговаривал.
  - Часто бывали в цирке, молодой человек?
  - Чаще некуда, - усмехнулся Торбеллино. - Я там работал воздушным акробатом, капитан.
  - Акробатом? Не врешь?
  - Нет, не вру. Я несколько лет был в шапито Бемса акробатом. На трапеции летал под куполом цирка. Для меня слово "трапеция" означает многое.
  - Мне приходилось бывать на представлениях цирка Бемса, он приезжал несколько раз в Карамбу. Замечательная у него труппа. А что-нибудь можешь показать из цирковых трюков?
  - Запросто, мой капитан. Могу делать сальто, ходить по натянутому канату, жонглировать, танцевать на руках.
  - Ну-ка покажи!
  Торбеллино опустил подушку с собачкой на палубу, встал на руки и пустился в пляс, насколько ему позволяла звенящая на руках цепь.
  - Браво! Брависсимо! - воскликнул появившийся на мостике Чевалачо. - Ура! У нас на борту теперь свои циркачи! Можем устраивать представления!
  - Чевалачо, парень оказывается не такой уж дурак, в отличие от наших балбесов. Я их спросил, как называется штуковина, на которой выделывают трюки воздушные гимнасты. Ни один не ответил, кроме него. А что будет, когда я им начну читать лекции по навигации, ума не приложу?
  - Простите, капитан, но вы слишком сложно объясняете. Им, неграмотным, трудно вас понять, - набрался смелости сказать юноша.
  - Сложно? Ну, ты же меня понимаешь?
  - Я другое дело, все-таки учился в школе и в навигации неплохо разбираюсь.
  - В навигации? - глаза Малисиозо округлились.
  - Откуда? - спросил ошалевший Чевалачо.
  - Я юнгой служил на военном корабле. Были хорошие учителя.
  - Значит, ты считаешь, что я плохой учитель? - с угрожающими нотками в голосе спросил Малисиозо. Зрачки у пирата сузились.
  - Нет, что вы, капитан. Я этого не говорил, - отозвался Торбеллино, пожалев, что упомянул об учителях. - Просто нашему экипажу надо объяснять попроще, так им будет легче понять.
  - Да, возможно, ты и прав! - уже примирительно заявил капитан. - Ребята у нас действительно темные, почти никто из них не учился в школе, а если и учились, то из рук вон плохо.
  - Все поголовно двоечники! - поддержал его Чевалачо. - Я в этом абсолютно уверен.
  - У меня возникла идея! А что если следующее школьное занятие проведет Торбеллино!
  - Я? - удивился пораженный юноша.
  - Ты!
  - Критиковать-то и советовать все мастаки! - поддакнул помощник капитана.
  - Ладно, проведу. Только надо выбрать подходящую тему, чтобы им было интересно.
  - Ну, раз ты тут разглагольствовал о навигации, вот и расскажи им о ней. Заодно и проверим твои богатые познания.
  - Но мне надо время, чтобы обдумать и подготовиться к уроку.
  - Думаю, недельки ему на подготовку вполне хватит. Как думаешь, Чевалачо?
  - Да, капитан, он как раз успеет и конспектик подготовить, и плакатики необходимые нарисовать.
  - Капитан, но я не смогу вести урок закованным. Вы только представьте, жалкий раб в цепях читает лекцию экипажу. Это же смешно. Меня никто не будет воспринимать всерьез, тем более слушать.
  - Не волнуйся, пусть только кто-нибудь из балбесов пикнет на этот счет, - заверил юношу Малисиозо. - Моя расправа будет короткой.
  - А цепи можно снять на время лекции, - предложил Чевалачо.
  
  Но Торбеллино так и не пришлось сыграть роль учителя на пиратском фрегате. Пока он размышлял, готовил материалы первой лекции и советовался по некоторым вопросам со штурманом судна, у Малисиозо уже пропал интерес к преподавательской и просветительской деятельности. Капитан, вернувшись из Карамбы со стопкой новых книг, с головой ушел в увлекательное чтение, забыв, к всеобщей радости экипажа, обо всем на свете, в том числе и об учебе.
  Устав от бесконечных абордажей торговых судов, от кровавых разборок на берегу с бешеной командой Одноглазого Пуэрко, от экспедиций на Остров Сундуков, от постоянных шумных пьяных оргий в кабаках Карамбы, от выматывающего курса лекций, Малисиозо решил совершить наконец-то очередную деловую прогулку к заветной пещере, где у него были спрятаны несметные сокровища.
  Ранним утром фрегат "Пари", снявшись с якоря, вышел из тихой гавани, взяв курс в сторону Пролива Кошмаров. Бледные лица "джентльменов удачи" от беспробудных пьянок оживились, просветлели, в глазах появился веселый огонек. Свежий ветер, хлопанье над головами тугих парусов, скрип пеньковых канатов, как волшебное лекарство, подействовали на экипаж, погрязший в бесконечных гулянках и азартных играх. У всех было приподнятое бодрое настроение; на капитанском мостике с подзорной трубой прогуливался Малисиозо, он был в прекрасном расположении духа. На нем были безукоризненно выглаженный черный фрак, белоснежная сорочка с кружевным жабо и высокий цилиндр, повязанный блестящей красной лентой. Позади него, изредка позвякивая кандалами, с расшитой золотом подушкой в руках, вдыхая живительный воздух моря, находился Торбеллино. На подушке сладко дремала, свернувшись калачиком, капризная Барабоська. Тут же крутились: юркий жуликоватый Фрипоно-младший и стонущий, весь позеленевший, Бабило. Он вчера славно повеселился на берегу, оставив на память трактирщику выбитый в драке зуб, дюжину сломанных стульев и несколько золотых монет. Его, пьяного вдрызг, товарищи с трудом доволокли до шлюпки, чтобы доставить на "Пари".
  Красавец фрегат под всеми парусами плавно скользил по водной глади, рассекая форштевнем журчащую зеленоватую воду. На берегу собралась, несмотря на ранний час, довольно приличная толпа пиратов и городских зевак, провожая своих собратьев по разбою. Все с восхищением наблюдали за этим захватывающим зрелищем. Громада белых парусов, изящные линии корабля - все это на фоне утреннего спокойного моря. Проплывая мимо дремавшей на рейде галеры, Малисиозо приказал дать из пушек правого борта холостой залп, разбудивший обитателей всей пиратской флотилии.
  На палубу "Канальи", в чем мать родила, изрыгая страшные проклятия, выскочил Одноглазый Пуэрко. Следом за ним из кубрика высыпала его ошалевшая от пьянки полуголая братия во главе с Рыжим Ридо, у которого под левым глазом красовался огромный "фонарь", полученный накануне в кабацкой драке от более удачливого Чевалачо. В изумлении, с разинутыми ртами, они уставились на удалявшийся фрегат.
  
  К полудню следующего дня красавец-фрегат "Пари" достиг намеченного места и бросил якорь. Малисиозо приказал спустить на воду шлюпки и снести в них уложенные в холщевые мешки сокровища, похищенные им с Острова Сундуков.
  - Остаешься за старшего! - бросил он, оборачиваясь к Чевалачо.
  - Слушаюсь, мой капитан!
  - А этого ублюдка заставь отжиматься, - пират, кивнул на своего телохранителя. - Сто раз, не меньше!
  - Будет сделано, капитан!
  - А ты, чтобы к моему возвращению был в хорошей спортивной форме, понял? - приказал Малисиозо, больно треснув тростью по лбу Бабило, которого весь день отпаивали холодным огуречным рассолом, чтобы он хоть немного пришел в себя после попойки в Карамбе.
  - Бу... сссделано! Мой кап... тан! - безостановочно икая, бубнил, пытаясь вытянуться в струнку, опухший от гулянок детина.
  - Акробат, бери Барабоську, - обращаясь к Торбеллино, Малисиозо кивнул в сторону берега. - Отправишься со мной на увеселительную прогулку!
  Шлюпки отвалили от борта судна. И весла, описав дугу, дружно опустились на водную гладь. Пока рабы гребли, сидевший на носу Малисиозо в подзорную трубу внимательно изучал очертания берега. Когда шлюпки с шуршанием уткнулись в прибрежный песок, Малисиозо с карабином в руках первым спрыгнул на отмель. Оставив шестерых пиратов сторожить лодки, отряд с драгоценным грузом по еле заметной тропинке направился вглубь материка. Впереди шел налегке капитан, за ним Торбеллино с Барабоськой на подушке, а уж потом остальные с тяжелыми мешками за плечами.
  Чем дальше они углублялись в дикий лес, тем он становился великолепнее и величественнее. Неприступной зеленой стеной высился он, перевитый лианами, украшенный пышными пальмами. Тропинка вела по краю отвесной пропасти, из глубин которой доносился грохот бурного, неукротимого потока. Навстречу им неслись целые рои ярких бабочек. Непролазный дремучий лес не позволял сворачивать с тропы. К вечеру, когда они достигли заветной пещеры, померкли краски заката, постепенно умолк дневной концерт, слагавшийся из гомона птиц и громких криков обезьян.
  Наступили сумерки. Над головой начали скользить тени летучих мышей, усилилось убаюкивающее стрекотание сверчков и кузнечиков. С помощью нескольких рабов был отвален огромный камень, закрывавший вход в заветную пещеру. Свет ярко пылающих факелов выхватил из тьмы горы золотых слитков, десятки сундуков, окованных железом, набитых доверху драгоценностями. От такого сказочного богатства у всех присутствующих захватило дух. С лица Малисиозо не сходила торжествующая улыбка, он был доволен ошеломляющим эффектом, который произвели несметные сокровища пещеры на его спутников. Высыпав содержимое мешков в сундуки, надежно завалив вход камнем, Малисиозо отдал приказ развести на поляне костер и сделать привал.
  Торбеллино, удобно устроившись с Барабоськой у приятно потрескивающего костра, сразу же крепко уснул. Сказалась, наверное, бессонная ночь, проведенная накануне. Пришлось долго повозиться с доставкой мертвецки пьяного Бабило на корабль, а потом развлекать капризную собачонку, которая, выспавшись днем, куролесила всю ночь напролет, не давая ему глаз сомкнуть. Развязав заплечный мешок одного из пиратов, Малисиозо извлек оттуда большую бутыль с вином и приличный кусок окорока.
  - Пейте, ешьте, братцы! Вы сегодня славно потрудились! Отдыхайте, а ранним утром отправимся в обратный путь, - сказал он, мило улыбаясь, уставшим рабам-носильщикам и сопровождавшим пиратам, вываливая перед ними содержимое еще одного мешка. Пока рабы и пираты с удовольствием пили и уплетали еду, капитан бродил по краю поляны, собирая сухой хворост для костра и искоса посматривая на компанию, сидевшую у огня. Через некоторое время снотворное, подмешанное в вино, начало действовать, все двенадцать носильщиков и четверо пиратов дружно и громко захрапели. Малисиозо, подождав еще немного, подбросил большую охапку сухого хвороста в костер и, наклонившись к спящему Торбеллино, взял из его рук подушку с утомленной Барабоськой. На краю поляны он еще раз оглянулся на неподвижно лежащих путников и растворился в ночной мгле.
  
  Глава 14. Торбеллино в Фараоновой Долине
  
  Торбеллино проснулся от ярко пылающего огня, громко постреливал горящий хворост. Ни Малисиозо, ни Барабоськи нигде не было видно. Торбеллино обошел поляну, у костра крепко спали вповалку только рабы-носильщики и пираты. Капитан и его любимая собачонка бесследно исчезли!
  - Очень странно, - вслух подумал озадаченный юноша. И тут вспомнил странные слова помощника капитана Чевалачо, когда он с Барабоськой спускался утром по трапу в шлюпку. Тот тогда сказал ему:
  - Ну, прощай, парень! Жалко с тобой расставаться. Видно такая уж тебе выпала судьба.
  "Почему он так сказал? Что имел в виду? Непонятно? Куда же все-таки подевался Малисиозо?" - точила мысль Торбеллино.
  Неожиданно в густых темных зарослях послышались громкий треск ломающихся сучьев и чья-то тяжелая поступь, от которой задрожала земля. Торбеллино оглянулся на странные звуки и оцепенел: из темноты на поляну, освещенную пылающим костром, вывалились два гигантских волосатых страшилища с горящими желтыми глазами и с огромными корявыми дубинами в могучих ручищах. Одна из мохнатых фигур с леденящим душу звериным ревом шагнула к спящим у костра путникам.
  Торбеллино не помнил, как оказался в кромешной тьме диких зарослей, как отчаянно продирался сквозь эту сырую колючую стену, как катился кубарем куда-то вниз, сшибая все на своем пути.
  
  Было уже светло, когда Торбеллино пришел в сознание на дне глубокого темного ущелья, где протекал журчащий ручей. Он, оказывается, падая в пропасть, застрял в густых кустах, растущих на крутом склоне ущелья. Наш герой весь исцарапанный и измочаленный лежал на спине и с удивлением смотрел на покрытую росой паутину, раскинувшуюся над ним. Теперь, он наконец-то мог привести свои путаные мысли в относительный порядок. Теперь-то он понял, что имел в виду Чевалачо, когда прощался с ним. Значит, Малисиозо умышленно бросил их, чтобы никто никогда не узнал о сокровищах и местонахождении его тайной пещеры. Освободившись из колючего плена, Торбеллино с трудом спустился к прозрачному ручью, бегущему меж камней на дне ущелья. Юноша утолил жажду и обмыл свои многочисленные ссадины и ушибы. Потом, вооружившись крупным камнем, разбил надоевшую до смерти цепь.
  "Надо срочно выбираться из этого мерзкого и опасного места", - с содроганием подумал он о печальной судьбе, постигшей носильщиков и пиратов.
  Ему пришлось буквально прорубаться обрывками цепей сквозь густой подлесок молоденьких пальм. Острые колючки то и дело цеплялись и раздирали одежду. Если не уберечься, можно получить опаснейшие рваные раны. Вконец изодрав одежду и изранив руки в зеленом полумраке трущоб, он добрался до вершины. Перед ним открылась головокружительная панорама: на северо-востоке синели далекие хребты, на юге виднелись живописные зеленые равнины Гуюк-Хана, чуть дальше Желтые пески Великой Пустыни; на западе, сквозь дымку, окутавшую Пролив Кошмаров, еле-еле просматривались очертания Острова Сундуков.
  "Куда же направить свои стопы?" - думал Торбеллино, отдыхая после утомительного восхождения на стволе поваленного бурей дерева.
  Мимо него проносились со свистом юркие стрижи, а снизу, из зеленой пропасти, доносились звуки леса: крики неугомонных обезьян и пение диковинных птиц, временами жуткий треск кустарника и деревьев, сокрушаемых чьей-то тяжелой могучей стопой.
  Юноша, изнывая от постоянно мучившей жажды, высматривал огромные листья лопуха, на них после дождя обычно скапливаются небольшие лужицы, или заросли бамбука, которые, по его расчетам, должны расти у воды. Множество прекрасных неведомых цветов украшали кустарники и лианы. Зелень леса поражала своим темно-зеленым цветом. Среди этого великолепия пальм, папоротников, орхидей, залитых ослепительным солнцем, роями носились яркие бабочки и звенели трудяги-пчелы. Торбеллино уходил все дальше и дальше на север от ужасного места, где обитали свирепые братья-циклопы, Фероз и Фумадор.
  Горный редкий лес, в который Торбеллино вступил в полдень, поразил его низкорослостью и корявостью своих деревьев. Ветви и стволы деревьев густо поросли длинной бородой серых и зеленых лишайников и оранжевых мхов. Мрачные замшелые леса высокогорья завораживали своим безмолвием. Поднимаясь на вершины отрогов гор, он уже не слышал привычного многоголосия птиц, куда-то пропали и яркие бабочки с пчелами. Безмолвие леса нарушалось здесь лишь гудением многочисленных лесных мух да звучным треньканьем невидимых сверчков. Вечерело, надо было подумать и о надежном ночлеге. Торбеллино обнаружил в скалах крохотную пещеру, где и решил обосноваться на ночь. До наступления темноты он бродил вокруг по уступам и камням, собирая сухой мох для ночлега. Благодаря его стараниям, получилось довольно уютное теплое гнездышко, где он и провел свою первую ночь на воле.
  
  На другой день, зябко поеживаясь от холода и сырости, юноша выполз из укромного убежища наружу. Скалы, покрытые инеем, словно стеклянные, сверкали на солнце. Нашему герою невыносимо хотелось есть. Побродив по голым скалам, он нашел пару десятков птичьих яиц. Растревоженные птицы с криком носились над незваным пришельцем, некоторые даже предпринимали отчаянные попытки атаковать, пикируя на него.
  Солнце уже поднялось и начало припекать. Замерзшая на скалах роса стала оттаивать, и серые камни "заплакали". Через пару часов, перевалив горный хребет, юноша оказался в живописной долине. Небольшая долина, окруженная со всех сторон отвесными неприступными скалами, была усеяна странными архитектурными сооружениями, что-то вроде пирамид.
  "Уж не Фараонова ли это долина, о которой в народе так много ходит легенд, - подумал Торбеллино, с любопытством окидывая взором раскинувшуюся перед ним, завораживающую величественную картину. - Говорят, что здесь, в этих древних пирамидах, хранятся несметные сокровища. Сюда мечтают добраться многие из золотоискателей и искателей приключений, но, похоже, никто сюда так и не проник".
  Хотя нет, кто-то все-таки добрался до таинственной Фараоновой Долины. Среди развалин одного из храмов, рядом с упавшей колонной, юноша наткнулся на валявшийся узелок, привязанный к палке. Он был покрыт толстым слоем желтой пыли. Торбеллино поднял его, стряхнул пыль, развязал... В узелке был жалкий скарб неизвестного искателя приключений: пара носков, расшитый кисет с табаком, трубка, грязное полотенце, коробок спичек, соль и сухая краюха хлеба, превратившаяся от времени в твердый камень. Интересно, кем он был, откуда родом, почему бросил свой узелок и куда подевался? Спички, соль и хлеб наш герой на всякий случай взял с собой, в надежде, что ему, если попадется родник, удастся размочить краюху и поесть.
  Торбеллино уже несколько часов бродил среди этого разнообразия пирамид и колоннад разрушенных храмов... Около полудня он оказался на небольшой ровной площади, выложенной отполированными каменными плитами. Посреди нее высилась блестящая гранитная глыба треугольной формы.
  - Ба! Да это же солнечные часы! Точно такие же изображены в школьном учебнике! И как я сразу не догадался? - хлопнув себя ладонью по лбу, воскликнул, пораженный своим открытием, Торбеллино. - Вот и падающая тень, которая указывает который час! А те высеченные из камня аккуратные столбики, расположенные по периметру, - это циферблат!
  Про солнечные часы юноша читал только в школьных учебниках. А тут, пожалуйста, можно даже рукой их потрогать! За столбиками, по окружности, на плитах были высечены какие-то диковинные значки с изображениями забавных человеческих фигурок, зверей, солнца, полумесяца...
  Юноша присел на колено и стал с любопытством рассматривать гранитные плиты, испещренные странными знаками. Вдруг он уловил за спиной какой-то еле уловимый шорох и оглянулся... И чуть не потерял сознание от ужаса.
  К нему, крадучись, подбирались какие-то свирепого вида карлики, вооруженные маленькими дротиками с острыми наконечниками. Их было человек восемь-десять... Они были смуглые с курчавыми черными волосами, из всей одежды на них были только вышитые набедренные пояса. На ногах плетенные из ремешков сандалии. Шею и пояса украшали ослепительно блестящие на солнце узкие золотые пластинки. Карлики, выставив вперед дротики, молча окружали нашего героя.
  - А-а! - дико закричал Торбеллино от нахлынувшего на него страха и стремглав бросился бежать. Пролетев стрелой площадь и нырнув налево в узкий проход между руинами двух небольших храмов, он понесся во все лопатки в сторону горной гряды, где ему удалось удачно спуститься и оказаться в долине.
  Но далеко от площади с солнечными часами нашему герою убежать не удалось. Что-то просвистело за спиной и юркой змеей обвилось вокруг его ног, он, будто подстреленная лань, рухнул на землю. Тонкий кожаный ремешок с прикрепленными к нему маленькими металлическими шарами, словно удав, крепко обвил его колени. Пока Торбеллино второпях безуспешно пытался освободиться от пут, карлики догнали его и плотным кольцом вновь окружили. Они не переговаривались между собой, не кричали, не жестикулировали, хотя лица их были искажены неукротимой злобой. Только слышно было странное цоканье языком, словно лопались маленькие надувные шарики.
  Юноша, поднявшись на колени, стал отчаянно отмахиваться от дротиков нападавших обрывками цепей, которые превратились в его руках в довольно серьезное оружие. Он решил, как можно дороже продать свою жизнь, несколько сломанных наконечников уже отлетело в сторону, что еще больше разъярило карликов.
  Неожиданно за его спиной раздался страшный громкий рык...
  Торбеллино весь похолодел, кровь застыла в жилах, в мозгу мелькнула последняя мысль: "Конец!"
  Карлики замерли и вдруг стремглав кинулись прочь.
  Торбеллино сжался в комок от страха, закрыв голову руками. Вдруг что-то мохнатое, грозно рыча, ткнулось ему в спину. Скованный страхом бедный юноша лежал, боясь пошевелиться. Неожиданно он услышал чьи-то тяжелые шаркающие шаги и хриплый злой окрик:
  - Валет! Назад!
  В эту секунду от пережитого потрясения Торбеллино потерял сознание.
  
  Очнулся наш герой оттого, что кто-то бесцеремонно поливал его ледяной водой, которая и мертвого в одну секунду подняла бы на ноги. Он встрепенулся от холодного душа, непонятно откуда взявшегося. Отфыркиваясь, открыл глаза и приподнялся на локте. Над ним, подбоченясь, стоял его спаситель. Невысокий плотный бородатый мужчина в фетровой шляпе с вороньим пером и безрукавке, с веселыми черными глазками на румяном лице. Из-за широкого кожаного пояса у него торчали рукоятки заряженных пистолетов и кривой кинжал. У ног расположились два огромных лохматых пса, которые недовольно зарычали, когда юноша зашевелился.
  - Ну, искатель приключений, отдохнул? Вставай, пора в путь! - сказал незнакомец, доставая из кармана мятый клетчатый платок и вытирая широкий потный лоб. - Много сокровищ нашел?
  Растерянный и одновременно обалдевший от счастливого избавления от свирепых карликов, Торбеллино ничего не ответил спасителю. Еле сдерживая пробиравшую его дрожь, с тревогой огляделся вокруг.
  Они находились на небольшой площадке, с трех сторон окруженной разрушенными колоннами, с четвертой стороны была высокая отвесная скала с какими-то странными письменами. Перед ее подножием располагалась большая гранитная чаша, в которую из стены через отверстие вытекала прозрачная струя воды. Из переполненной чаши вода лилась на плиты и журчащим веселым ручейком убегала по выдолбленному желобу в сторону ущелья. Посреди площадки покоилась плоская прямоугольная плита. Похоже, она использовалась обитателями Фараоновой Долины для каких-то ритуальных обрядов.
  Невольными спасителями Торбеллино оказались: страшный разбойник Малбено и его огромные преданные псы, которые беспрекословно слушались своего грозного хозяина. Малбено был главарем одной из двух соперничающих разбойничьих шаек, держащих в страхе всех жителей страны. В отличие от него, его соперник, главарь разбойников Бласфемо, был одноглазым, огромного роста, совершенно лысым. И кстати, в отличие от весельчака и балагура Малбено, у Бласфемо совершенно отсутствовало чувство юмора.
  Собаки были крупные, мохнатые, с плотной, как у медведей, шерстью и свирепым характером. Отважность, преданность и нечувствительность к боли - вот главные черты этой породы. Эту породу специально вывели в древности для охоты на бурых медведей. Воспитывать щенков этой породы было очень трудным и довольно сложным занятием: у этих собак очень независимый характер.
  Во время своей очередной вылазки на природу Малбено, поднимаясь в горы вдоль Янтарного Ручья по глубокому ущелью, случайно обнаружил узкий неприметный проход и оказался в Долине Фараонов, где и стал свидетелем схватки бедного юноши с карликами. В голову разбойника закралась мысль, что Торбеллино - один из тех многочисленных золотоискателей, ищущих счастье в сказочной долине и пропадающих там бесследно. Когда же он увидел обрывки цепей на руках нашего героя, то, присвистнув, воскликнул:
  - Ах, вон оно что... Ты у нас с браслетиками! Выходит, из беглых рабов, дорогой! Отлично! Свой приз, лишнюю тысячу монеро за твою поимку, разрази меня гром и молния, я все-таки получу!
  Услышав это, Торбеллино тут же осознал, что, еще не вкусив всей радости свободы, вновь лишился ее. Он в сердцах замахнулся цепью на своего "спасителя", но мощный удар в спину опрокинул его, сильные лапы и злобное рычание пригвоздили его намертво к земле.
  Нашего героя разбойник привел к небольшой уютной пещере, в которой у тлеющего костра находились еще трое связанных пленников. Это были двое золотоискателей и краснокожий рэдперос-охотник.
  Расположившись перед входом, недовольный Малбено, старательно пересыпая золотой песок из мешочков золотоискателей в огромный кожаный саквояж, сердито ворчал под нос, будто кому-то жалуясь:
  - Опять неудачные каникулы! В прошлый раз золота было намного больше. Похоже, совсем разленились трудяги-золотоискатели.
  Каникулами он называл время, когда несколько раз в году давал возможность своей разбойничьей шайке отдохнуть, развлечься в городе, прокутить деньги и награбленное добро. Сам же на это время уезжал на Янтарный Ручей, где устраивал охоту на золотоискателей, которые промывали здесь золото и с добытым золотым песком направлялись с прииска домой. Иногда ему особенно везло, и он возвращался в свою надежную берлогу с мешком, набитым под завязку золотыми самородками и песком, отнятыми у несчастных тружеников.
  Золотоискателей разбойник с миром отпустил, потому что ему не выгодно было уменьшать их количество, ведь они постоянно пополняли его "золотой запас". А Торбеллино и рэдпероса решил доставить в Карамбу и там продать в рабство пиратам. Прямиком через горы он не рискнул идти, так как боялся встречи со свирепыми братьями-циклопами, поэтому его крохотный отряд двигался по берегу вдоль Янтарного Ручья, делая большой крюк.
  Посматривая на бурный грохочущий поток, Торбеллино лихорадочно думал, как выпутаться из этой неприятной ситуации, в которой оказался. Неожиданно у него созрел отчаянный план. Это был единственный шанс спастись от рук жестокого Малисиозо и от рабской участи на проклятых галерах. Незаметно толкнув плечом молодого рэдпероса, он кивнул тому на горный поток. Они поняли друг друга без слов и разом прыгнули в кипящую воду...
  Их подхватило стремительным холодным течением и понесло с огромной скоростью вниз, в долину. Торбеллино и краснокожего охотника неукротимый поток нес, ударяя о подводные камни, попадавшиеся на пути, вращая их в коварных водоворотах, окуная в небольшие водопады. По берегу, выкрикивая грязные проклятия, бегал среди своих заливающихся лаем псов красный от злости Малбено. Торбеллино удалось освободиться от намокшей веревки. Он вплавь догнал уносимого вперед рэдпероса, крепко вцепился в него и с огромным трудом выволок беспомощного захлебнувшегося товарища по несчастью на отмель. Уложив его на песок, стал приводить в чувство с помощью искусственного дыхания. Через некоторое время молодой охотник зашевелился, открыл глаза и судорожно зашелся в сильном кашле.
  
  Глава 15. Форт Теруро. Краснокожие братья
  
  Несколько дней Торбеллино упорно тащил на себе израненного рэдпероса. Когда Веселого Бобра, так звали охотника, мучила жажда, юноша приносил из ручьев в ладонях ему живительную влагу. Кормил того ягодами, лесными орехами и съедобными кореньями, которые ему удавалось найти. На шестой день, когда бедняги с огромным трудом взошли на пологий холм, они увидели внизу группу вооруженных всадников.
  Надо было что-то срочно предпринять! Торбеллино спрятал раненого охотника в небольшом углублении, похожем на старую, обвалившуюся волчью нору, сверху прикрыл ворохом сухих сучьев и листьев. Сам же опять выполз на вершину холма посмотреть, где всадники и что они делают. Отряд направлялся в их сторону, медленно поднимаясь на холм. Торбеллино, пригнувшись, стремительно бросился в сторону и что было сил побежал прочь от того места, где был спрятан рэдперос. Он надеялся, что успеет достигнуть спасительного густого подлеска и укрыться там. Но верховые уже заметили его, раздались крики, пронзительный свист, улюлюканье и топот погони. Бежать было неимоверно тяжело, от усталости подкашивались ноги, обрывки мотающихся цепей больно хлестали тело, отчаянно колотилось сердце, норовя выпрыгнуть наружу. Прерывистое дыхание с хрипом вырывалось из груди. Вдруг он услышал над головой пронзительный свист и почувствовал резкую боль вдоль спины. От удара нагайкой юноша упал и потерял сознание.
  Очнулся Торбеллино крепко привязанным к седлу лошади, когда конный дозор уже миновал ворота форта Теруро. Форт был построен много лет тому назад, как пограничная крепость, охранявшая границы государства от набегов диких племен и кочевников. С тех давних пор прошло много времени. Дикие воинственные племена перевелись, а кочевники ушли далеко на юг в степные районы, ближе к Великой Пустыне. Подвыпившие офицеры частенько забавы ради устраивали хулиганские вылазки на владения мирных рэдперосов-охотников. За что снискали у них глубокую ненависть.
  Выехав на середину плаца, маленький отряд спешился. Молодого фрида отвязали и грубо, не церемонясь, бросили на землю к ногам коменданта Брицоне, который вышел совершить утренний моцион.
  Росточка комендант был относительно невысокого. Голова с большими залысинами напоминала облезлую тыковку с торчащими ушами, на которой выделялись красный нос картошкой и маленькие черные глазки, похожие на мух, облюбовавших аппетитный блин. Он почти всегда ходил без мундира, в одних галифе, при этом пощелкивая подтяжками и выставив напоказ волосатую грудь и небольшой животик. Каждое утро, просыпаясь с глубокого похмелья, он всячески клялся и давал себе зарок, больше никогда не притрагиваться к рюмке с вином, но к вечеру снова слетал с катушек и напивался. А напившись, начинал дурить и куролесить. Особенно доставалось молодым офицерам и бедным солдатам форта, которых он до посинения заставлял под барабанный бой часами маршировать по крохотному плацу внутреннего дворика крепости.
  - Это что еще за чучело привезли? - задал вопрос солдафон, взглянув на грязные лохмотья юноши и брезгливо поморщившись.
  - Господин комендант! Мы поймали беглого каторжника! - бодро доложил молоденький офицер с молодцевато закрученными усами, лихо соскакивая с вороного жеребца. - Пытался от нас дать деру и скрыться в лесу!
  - Лейтенант, интересно, как он в наших краях очутился? Каторга-то, черт знает где, аж на Острове Зеленый Ад!
  - Значит, из крепости Мейз сбежал. Наверное, к пиратам в Карамбу пробирался.
  - Что-то я сомневаюсь. Крепость тоже далековата. Хотя, может, ты и прав.
  - Я не преступник! Я был в рабстве у пиратов, - хотел разъяснить Торбеллино, делая попытку подняться на затекшие ноги.
  - Ах, негодяй! Он еще и выступает! - взвился ни с того ни сего Брицоне, сдвигая фуражку на затылок. - В камеру его! Немедленно! Там у него будет предостаточно времени подумать, кто он и откуда! Завтра я лично его допрошу.
  
  На поляну Священного Огня племени рэдперосов, на которой торчал тотемный столб с фигуркой парящего ястреба и горел костер, на взмыленном коне прискакал мальчишка. Резко осадив гнедого коня около группы воинов, "хранителей огня", он, жестикулируя руками, стал возбужденно что-то говорить. Трое рэдперосов тут же вскочили на коней и ускакали вслед за юным всадником. Через пару часов они вернулись обратно, за спиной одного из воинов сидел израненный, еле живой Веселый Бобр. Его бережно сняли с коня и уложили на траву.
  Над стойбищем прокатилась тревожная дробь боевого барабана, созывающая на поляну воинов и вождей племени.
  Когда воины собрались вокруг костра, на середину поляны двое рослых рэдперосов, поддерживая, вывели главного вождя племени - Седого Медведя. Старый немощный воин стукнул несколько раз посохом о землю, призывая к тишине рэдперосов, окруживших Священный Огонь. Приблизившись к столбу, он тяжело опустился на почетное место. Вождь внимательно выслушал рассказ подростка, которого к нему подвел один из "хранителей огня". Помолчав и выкурив трубку, старый поднял правую руку, изуродованную еще в глубокой юности, когда он один на один сошелся в схватке с разъяренным бурым медведем. В гробовой тишине прозвучал глухой тихий голос старца:
  - О, братья! Гордые сыны Красного Ястреба! Великие воины племени Красные Перья! Наш Белый Брат, спасший мужественного воина Веселого Бобра, попал в беду. Солдаты форта, мерзкие твари, проклятые трусливые псы, пролили его кровь. Значит, и нашу, ведь он отныне наш Брат. Они схватили его и держат в неволе. Мы должны освободить своего Белого Брата!
  Над поляной, заполненной воинами, прокатился ропот и раздался боевой клич. Вождь вновь поднял руку, призывая возбужденных рэдперосов к тишине.
  - Айви, тебе пришла пора становиться мужчиной, настоящим воином. Ты принес плохую весть на Поляну Священного Огня. Принеси же хорошую. Я все сказал.
  Двое из "хранителей огня" бережно помогли подняться старому вождю, и в их сопровождении он удалился в свое жилище.
  Спустя некоторое время на поляне в боевой раскраске появился колдун племени, под ритм бубна он закружился в неистовой пляске вокруг пылающего костра, выкрикивая страшным завывающим голосом древние заклинания. Воины во все глаза завороженно следили за пляской колдуна, которая становилась все быстрее и быстрее. Наконец он опустился в изнеможении на землю с выступившей пеной на губах, склонив перед огнем голову, увенчанную пучком ястребиных перьев. По его лицу, покрытому красной краской, катились ручейки пота... Зачерпнув ладонями горящие угли, он с минуту смотрел пристально на них и бормотал заклинания, потом вырвал из головного убора четыре пера и, вскочив на ноги, приблизился к притихшим воинам, окружившим Священный Огонь. Рэдперосам, которым были вручены перья, предоставлялась большая честь - освободить Белого Брата. Это были отважные воины и опытные следопыты. Первым оказался среди них подросток Айви. Вторым - высокий Зоркий Ястреб, лучший стрелок племени, он всегда носил с собой два колчана стрел. Третьим - Одинокий Волк, рэдперос уже в годах, он был одним из самых опытных следопытов и грозой степных волков. Его грудь и запястья украшали ожерелье и браслеты из волчьих клыков. Четвертым - молодой храбрый воин Отважный Барс, несмотря на молодость, ему довелось неоднократно принимать участие в битвах с врагами племени.
  
  Рано утром под прикрытием седого тумана, окутавшего пуховым одеялом всю округу, рэдперосы скрытно подобрались к стенам форта Теруро. На стенах и башнях форта маячили фигурки часовых. Укрывшись в густом кустарнике, росшем вплотную к стенам, воины после короткого совещания решили дождаться темноты и под покровом ночи осуществить свой план. Весь день они наблюдали со своих позиций за часовыми и к вечеру уже точно знали порядок их смены на постах.
  На форт и окрестности опустилась глубокая ночь, из-за темных облаков выплыла бледная луна. На стенах форта были видны только огоньки фонарей да контуры одиноких часовых, снующих взад-вперед.
  В кромешной темноте ловкий Айви проскользнул неслышно сквозь непроходимые дикие заросли орешника и прильнул к замшелым прохладным камням стены. В руках у него тускло поблескивали два охотничьих ножа. Поочередно втыкая их в расщелины меж камней, он, подтягиваясь на ножах, стал медленно взбираться по отвесной стене крепостной башни. Со стороны его тень была похожа на не спеша ползущего по стене огромного паука. Из гущи кустарника за ним неотступно следили три пары зорких глаз. Зоркий Ястреб с луком в руках настороженно наблюдал за ходящим поверху стены часовым. Он был готов в любой момент поразить эту цель. Наконец Айви достиг окна, забранного крепкой решеткой. Ухватившись за решетку, маленький рэдперос издал тихий шипящий звук.
  Бедный Торбеллино в это время лежал на деревянных нарах, обдумывая незавидное положение, в котором оказался, и ломал голову, как из него выбраться. Его ситуация представлялась до смешного нелепой: он бежал из рабства пиратов, он не преступник, а его держат в темнице, как какого-то разбойника.
  Услышав еле уловимый шорох и звук, который обычно издают растревоженные змеи, он, пораженный, встрепенулся.
  "Этих тварей еще не хватало для полного счастья, - мелькнула у него беспокойная мысль. - Ядовитых змеюк в моем холодном темном каземате".
  Он стал напряженно вслушиваться в странные шуршащие звуки. Вдруг что-то звякнуло об решетку. Юноша приподнял голову и вздрогнул: на фоне окна при лунном свете копошилось какое-то темное существо, вцепившееся в прутья.
  - Тише, Белый Брат, - раздался детский шепот. - Мы пришли за тобой, чтобы спасти тебя. Помоги мне.
  Торбеллино вкочил и бросился к окну. Он вцепился обеими руками в ржавую крепкую решетку, попробовал ее раскачать. Но тщетно, прутья не поддавались, они были крепко замурованы в стене.
  Айви снял прикрепленную к поясу веревку, сплетенную из конского волоса, и через решетку просунул ее узнику. Одним концом веревки Торбеллино крепко связал пару прутьев, а другой конец ее был тихо спущен рэдперосам, находящимся под стенами крепости. Одинокий Волк, приняв конец веревки, прикрепил его к седлу своего коня и неслышно повел жеребца прочь от крепостной башни.
  Веревка натянулась. Раздался противный скрежет: это с трудом выходили из глубоких пазов замурованные прутья решетки.
  Часовой, ходивший поверху стены, вдруг остановился, привлеченный странными звуками. Скинул с плеча карабин, приблизился к парапету и посмотрел вниз. Солдат обомлел: по отвесной стене спускались две темные фигуры, освещенные лунным светом.
  - Тревога! Тревога! - от неожиданности он потерял дар речи, только хрип вырвался из его глотки. Он судорожно вскинул карабин, чтобы выстрелить по беглецам и поднять тревогу, но не успел... Стрела с красным оперением, выпущенная меткой рукой Зоркого Ястреба, пронзила солдату кисть руки. Он выронил оружие и упал в обморок от боли.
  Тревога в форте была поднята некоторое время спустя, когда пришла караульная смена и обнаружила часового, лежавшего без сознания. Но рэдперосы с Торбеллино были уже далеко.
  
  Прошла неделя, в течение которой Торбеллино жил в гостеприимном племени рэдперосов, залечивая раны и изучая быт и язык племени охотников. Старый вождь, Седой Медведь, за спасение воина племени подарил Белому Брату свое ожерелье из медвежьих когтей. Отныне юноша мог занимать почетное место на совете вождей на Поляне Священного Огня. Наш герой очень сдружился с юным рэдперосом Айви, который еще не достиг того возраста, когда подростки должны пройти посвящение в воины. Но, благодаря его активному участию в освобождении Торбеллино, отважного мальчика досрочно посвятили в воины, он стал мужчиной, настоящим воином. Теперь он гордо носил взрослое имя - Ловкая Пантера.
  По древним обычаям каждый подросток племени проходил полный ритуал посвящения в воины. Для этого он должен был принять участие в настоящем бою с врагами племени, или уйти в дикий лес или горы и прожить в одиночестве несколько месяцев, добывая и готовя пищу себе сам. Там во время скитаний в тревожных снах и видениях испытуемым приходили образы зверей, которых они потом выбирали себе в покровители. Но, к сожалению, не всем удавалось с первого раза пройти такое суровое испытание. Кто выдерживал его, тех на Поляне Священного Огня посвящали торжественно в воины и давали им имена, связанные с их покровителями, а кто не выдерживал, те ждали еще год, чтобы вновь повторить испытание на стойкость и мужество.
  Торбеллино затосковал по друзьям, по подпольной работе, пора было возвращаться в Бельканто. Перед отъездом Торбеллино вместе с Ловкой Пантерой навестили раненого Веселого Бобра. Тот был еще слаб и не мог подняться со своего ложа навстречу дорогим гостям, спасшим ему жизнь. Гости уселись на медвежью шкуру напротив больного. Жилище Веселого Бобра представляло собой типичное жилище любого рэдпероса-охотника. В центре - очаг, вокруг одеяла, звериные шкуры. В специально отведенном месте у хозяина хранилось все его оружие. Тут было несколько луков с колчанами и стрелами, боевые топоры, пара дротиков, с десяток охотничьих ножей, два старых ружья, небольшой бочонок с порохом... Одним словом, целый арсенал. И такие личные арсеналы были у каждого воина племени Красные Перья.
  Лесная Голубка, жена Веселого Бобра, поставила перед гостями чайник с плошками и блюдо с жареной олениной и незаметно вместе с детишками покинула жилище: не место женщине и детям быть там, где беседуют воины.
  На рассвете Торбеллино, для маскировки наряженный и раскрашенный под рэдпероса, в сопровождении шестерых отважных воинов покинул гостеприимное племя. К вечеру конный отряд рэдперосов достиг Восточных городских ворот столицы, благополучно, без приключений, миновав в пути все контрольные посты полиции.
  
  Глава 16. Трайдор
  
  Диктатор Трайдор редко появлялся на людях в парадном мундире и орденах, только лишь по большим праздникам и торжествам. Он не любил парадного лоска, особенно терпеть не мог "паркетных" героев. Трайдор родился в очень бедной и многодетной семье почтальона, и его заветной мечтой было вырваться из глубокой нищеты, достичь мировой славы, богатства и вершин власти. С детства упрямый шустрый мальчишка стремился быть лидером среди местной детворы, добиваясь этого либо силой, либо хитростью. Изворотливый ум, упорство и лидерские качества очень помогли ему в военном училище завоевать заслуженный авторитет среди однокурсников и преподавателей. Трайдор, стремясь пробиться в высшее командование армии, еще совсем "зеленым" лейтенантом принимал активное участие в заговоре молодых офицеров, которые в те далекие времена так и не решились на путч. Позже эта офицерская группировка, уже возглавляемая молодым генералом Трайдором, путем военного переворота решилась прорваться к власти и повести политику завоевания и подчинения вольных городов. Две тысячи мятежников под командованием молодого, решительного генерала заняли несколько правительственных зданий в центре Бельканто и начали расстреливать неугодных членов правительства. В столицу были введены войска генерала Перфидо, поддержавшего мятежников. После гибели правителя, Мудрейшего Синсеро, и трехдневных уличных боев с преданными правительству гвардейцами заговорщики одержали уверенную победу. Захватив власть, генерал Трайдор провозгласил себя единоличным правителем государства, обладающим неограниченной властью, и требовал, чтобы к нему обращались не иначе, как "ваше сиятельство".
  
  Понедельник во дворце, как обычно, начинался с традиционного совещания. На нем обсуждались и решались срочные государственные дела, не требующие отлагательства, важные вопросы, касающиеся безопасности, и последние новости.
  На заседаниях в Зале Победителей все министры и прочие высокопоставленные чиновники постоянно что-то усердно писали, особенно, когда выступал диктатор. Трайдора иной раз разбирал неудержимый смех, когда он наблюдал за этими старательными прилежными писаками, его так и подмывало порой любопытство подсмотреть, что там за каракули пишет неотесанный солдафон генерал Перфидо или министр финансов, упитанный Тараканни, близоруко склонившись над блокнотом с золотыми застежками.
  "Чего они там так старательно выводят, скрипя перьями, будто занимаются каллиграфическим письмом, - думал Трайдор, наблюдая за подчиненными. - Директор департамента тайной полиции Рабиозо точно ничего не пишет, у того холодный и расчетливый ум, скорее, он рисует всякую дребедень или едкие шаржи на своего заклятого недруга генерала Перфидо, сидящего напротив. Кстати, не мешало бы их сегодня в очередной раз стравить на совещании, пусть погрызутся. Лучше не допускать в своем правительстве людей, спаянных крепкой дружбой и уважением. А то, чего доброго, сговорятся за его спиной и устроят какой-нибудь тайный заговор с переворотом. Недовольных-то много, многие мечтают и видят радужные сны, как его сбросить с престола. Вон, тот еще жук, жирный Тараканни, наверняка не прочь запустить свои толстые пальцы, унизанные перстнями, в сундуки с драгоценностями в сокровищнице Трайдора, что уж говорить о других... Это сейчас они сидят такие смирненькие, мальчики-паиньки, пока он в силе, а дай слабинку, ненароком оступись, эта противная свора без всяких раздумий набросится и разорвет его в клочья. Единственная надежная опора - это адмирал Гавилан, его давний товарищ по военной академии, тот хоть и хитер, и себе на уме, но старого друга ни за что не предаст. Быстрее бы Доктор Энви закончил свои научные эксперименты и изыскания. Результаты проводимых ученым над крысами опытов по созданию Эликсира Всевластия не имеют цены. Когда он станет обладателем чудесного снадобья, тогда будет покончено с повстанцами и прочими смутьянами, все у него забегают на задних лапках, как серые мышки на веревочке. Потом надо будет потихоньку отделаться от яйцеголового сумасшедшего ученого или сослать этого живодера куда-нибудь подальше с глаз долой, в тот же Фиолетовый Замок. Пусть там себе в свое удовольствие занимается экспериментами над бедными кошками да собаками".
  
  Покрутившись с минуту перед зеркалом, нахмурив сердито брови, взлохматив пятерней густую шевелюру, чтобы быть похожим на льва, Трайдор, по-военному чеканя шаг, вошел в Зал Победителей. Министры, советники, военные и шеф тайной полиции в ожидании диктатора уже заняли свои излюбленные места за огромным круглым столом, расположенном посреди зала, и перебрасывались друг с другом последними новостями и анекдотами. При виде грозного правителя все дружно вскочили и вытянулись в струнку в знак приветствия.
  - Рад вас видеть, господа! Прошу садиться!
  Трайдор, позванивая шпорами, с недовольным видом быстро прошел к своему почетному месту и тяжело плюхнулся в мягкое кресло.
  - Так, что у нас сегодня? - спросил он, обращаясь к своему секретарю, невысокому шустрому Рабаттино.
  Открыв трясущимися руками папку с бумагами, побледневший секретарь тут же подкатился к диктатору, с подобострастием глядя тому в суровое чеканное лицо.
  На этот раз начали со свежих новостей. После ознакомления и обсуждения последних известий, диктатор затронул архиважные вопросы, касающиеся безопасности государства. За промахи в обеспечении безопасности хорошую нахлобучку получил шеф тайной полиции Рабиозо. Потом переключились на финансовые дела. Тут уж досталось пузатому лоснящемуся Тараканни на полную катушку, за все его банковские махинации. Трайдор во всем любил точность и ясность. Он не терпел, когда кто-то нагло обстряпывал грязные темные делишки за его спиной.
  Багровый от гнева Трайдор к середине совещания разошелся не на шутку и ругал своих подданных, не стесняясь в выражениях.
  - Я вас спрашиваю! Да, именно вас, генерал Перфидо! Когда мы наконец-то покончим с этими смутьянами?! - задал вопрос раздраженный диктатор.
  - Ваше сиятельство... - жалобно заблеял генерал, как нашкодивший мальчишка, подбирая причины для оправдания своих неудач.
  - Немедленно! Слышите! Немедленно отправьте своих солдат в Брио, в этот рассадник смуты! Снова оттуда приходят неутешительные вести! Снова волнения среди моряков! Надо умерить пыл непокорных фридов!
  - Будет исполнено, мой повелитель!
  - А вы, дорогой адмирал, совсем расслабились! Почему до сих пор не разделались с вольным городом Веер-Блу?
  - Ваше сиятельство, мы пытались несколько раз ввести нашу эскадру в Залив Курьезов, чтобы атаковать город, но ничего из этого не вышло. Всегда внезапно начинался штиль, наши паруса обвисали, как жалкие тряпки. А когда мы попытались спустить шлюпки с десантом, начался страшный шторм, которым наши военные корабли были выброшены из Залива Курьезов. Тогда мы решили захватить город с суши, используя гарнизон форта Зефир, но внезапное нашествие из пустыни полчищ ядовитых скорпионов сорвало все наши планы. Из-за этих тварей солдаты вынуждены были покинуть форт и искать убежище на кораблях.
  - На все у вас готовы отговорки, адмирал! Я вас не узнаю!
  - Мы стараемся, Ваше сиятельство.
  - Стараемся! Вот именно! - взорвался Трайдор, грохнув по столу кулаком. - Стараетесь, вместо того, чтобы делать все как надо!
  Члены правительства притихли, боясь поднять головы и встретиться с суровым взглядом Трайдора. Только шеф тайной полиции продолжал увлеченно что-то рисовать в блокноте.
  - Рабиозо, вы чему там все время улыбаетесь? - переключился на главного полицейского страны диктатор. - Можно подумать, что в доверенном вам ведомстве все в порядке? Ответьте, где ваши хваленые ищейки и тайные агенты? Почему они так скверно работают? Под самым носом у нас уже несколько лет орудует подпольная типография, мы до сих пор ничего о ней не знаем! Крамольными листовками бунтовщиков буквально завалена вся столица, листовки уже в солдатских казармах обнаружены! Не удивлюсь, если скоро во дворце будем их читать!
  
  В то время, когда разгневанный Трайдор распекал своих министров и генералов, у ворот казармы крутился Торбеллино, пряча под курткой пачку листовок. Он ждал продовольственный фургон, который в этот час каждое утро привозил в казарму свежий хлеб и другие необходимые продукты. Наконец долгожданный фургон показался в конце улицы. Как только повозка подъехала к полосатым воротам, и заспанный ленивый караульный вышел отворять их, наш герой, проходя мимо, приподнял сзади полог и запихнул в фургон пачку революционных воззваний к солдатам.
  
  Глава 17. Город Мейби
  
  Вернувшись в Бельканто, Торбеллино несколько недель приходил в себя от пережитого, от своих злоключений. Но подпольная работа не терпела топтания на месте и требовала решительных действий. Связь повстанцев с капитаном Дью так и не была налажена. После исчезновения Торбеллино, были отправлены еще четверо связных, но они по какой-то таинственной причине угодили в ловушку и были арестованы охранкой Рабиозо. Для выполнения этого ответственного задания кого-то необходимо было срочно командировать в город Силенто. К Торбеллино с этой просьбой обращаться не хотели, у него и так впечатлений от прошлой командировки хватало с лихвой.
  Он это чувствовал и сам вызвался снова попытаться наладить связь между разрозненными повстанческими отрядами. Повторять прошлый маршрут с караваном было слишком рискованно, можно вновь угодить в руки жестоких кочевников, отправиться на попутной почтовой карете по дороге тоже не сулило ничего хорошего. На дорогах средь бела дня, никого не боясь, внаглую шалили разбойники из шаек Бласфемо и Малбено. Неожиданно Торбеллино предложил подпольщикам более интересный и относительно безопасный способ, как добраться до вольного города "ночных братьев". Он решил туда добраться вплавь. Да, да! Не удивляйтесь! Именно вплавь! Помните, столица Бельканто расположена на берегах быстрой реки Браво?
  Эта гениальная мысль пришла юноше, можно сказать, случайно. Как-то после сильного дождя он вышел из душной типографии прогуляться по городу, подышать свежим воздухом и обратил внимание на ватагу босоногих мальчуганов, которые, соревнуясь, запускали бумажные кораблики в ручье, бегущем по тротуару. Где-то с минуту юноша наблюдал за белыми корабликами, а потом, окрыленный родившейся неожиданно идеей, помчался домой готовиться к новому путешествию. Пока добирался до своей каморки, которую снимал на Улице Звездочетов, все продумал во всех тонкостях. За пару дней он соорудил из куска кожи легкое надувное бревно с двумя прочными лямками по бокам, чтобы за них держаться во время сплава по бурной реке и управлять "судном". Вовнутрь бревна упаковал свою одежду и самые необходимые для любого путешественника вещи.
  Юноша стартовал рано утром, когда часы на Башне Большого Вольдемара пробили четыре часа утра, когда над стремительными водами реки Браво еще висел седой сырой туман.
  - Доберешься до маяка на мысе Сюрприз, можешь смело обращаться к смотрителю его - Старому Галсу. Он - надежный человек, тебе всегда поможет, - напутствовал юношу, провожая, руководитель подпольщиков Ферри.
  Быстрое течение подхватило легкое суденышко и понесло на юг к устью реки, к городу Мейби. Торбеллино довольно быстро приспособился управлять своим норовистым "кораблем", по пути преодолевая без всякой боязни бурлящие, грозные пороги, небольшие водовороты, торчащие из воды коварные скалы, затяжные перекаты...
  Вечером он сделал привал на одной из галечных отмелей, большую часть пути он уже проплыл, осталось чуть-чуть, совсем немного. Развел костер, обогрелся, приготовил ужин.
  Неожиданно на берегу появилась семейка бурых медведей, которая вышла на вечерней зорьке половить рыбу. Косолапые с недовольным ворчанием уставились на непрошеного гостя, но не стали предъявлять юноше свои права, так как их отпугивал огонь и дым костра. Забравшись в воду и поймав несколько крупных рыбин, семейка удалилась восвояси. Торбеллино подбросил в костер охапку хвороста. Ночь прошла спокойно, только изредка слышались всплеск воды, чей-то писк и уханье филинов.
  Утром он упаковал вещи в плавучее бревно и снова тронулся в путь. Через четыре часа он был уже недалеко от городка Мейби. Выбравшись на песчаный пляж, он чуть не задохнулся от ужасного запаха мутной воды и замусоренного пляжа. Торбеллино с удивлением огляделся. Все побережье было усеяно грязными чумазыми свиньями, которые с хрюканьем возились в песке, усыпанном гниющими арбузными корками и прочей вонючей дрянью. Невыносимо пахло помойкой. Морщась от удушливого запаха и громкого визга дерущихся из-за банана свиней, он направился к аккуратным белым домам под красной черепичной крышей, видневшимся среди обилия буйной зелени. Улицы городка почему-то были пустынны, вдоль домов росли финиковые и кокосовые пальмы, ближе к домам персиковые, апельсиновые и банановые деревья. Булыжная мостовая была сплошь усеяна кожурой, ореховой скорлупой, шелухой, корками и прочими очистками.
  Это был необычный и самый грязный город во всей стране. Он раскинулся на побережье Бухты Свиней. В этом городе, утопающем в равной степени, как в золотом песке, так и в зелени фруктовых деревьев, жили самые настоящие чудаки и отъявленные лентяи и бездельники. Теплый климат позаботился о пропитании жителей города. Фруктовые деревья ломились под тяжестью ароматных плодов. Достаточно было, не вставая, только протянуть руку. Возможно, от постоянного ничегонеделания и знойной жары в голову чудаковатым обитателям Мейби приходили всякие нелепые мыслишки и безумные идейки. Изнывая от лучей ласкового солнца и собственной лени, они для развлечения устраивали всевозможные сногсшибательные соревнования и турниры. Кто кого переспит, переговорит, переплюнет, тараканьи бега, паучьи бои и так далее. Иногда некоторые из них проводили очень любопытные эксперименты, например, от нечего делать один житель вывел породу очень маленьких лошадей, высотой где-то около тридцати сантиметров, после чего его осенила идея вывести породу крошечных хищников. Но таких гениев было мало, в основном, все только предавались развлечениям от обуявшей скуки.
  Все побережье и вода залива были усеяны апельсиновыми, мандариновыми, лимонными, банановыми корками и прочими нечистотами. В городе кое-как, несколько раз в году, убирали улицы, весь накопившийся периодически мусор свозили к бухте и сваливали прямо в воду. В заливе никто никогда не купался, так как вода протухла до невероятной степени. Несусветная вонь стояла до небес. Все обширное побережье было истоптано вдоль и поперек скопищами грязных свиней, которые обрели здесь свой сказочный рай. Отсюда и произошло название бухты - Бухта Свиней.
  На всю страну город был знаменит не только чудачествами жителей, но и поросячьими гонками. На чемпионаты, проводимые здесь, приезжал сам диктатор Трайдор, он был большим знатоком и любителем необычных состязаний и не пропускал ни одного мало-мальски крупного турнира, даже учредил для победителя свою премию - Золотой Кубок Трайдора.
  Заставить поросенка бежать сломя голову в нужном направлении - дело непростое. Тут надо прилично потрудиться. Дрессировка длится несколько недель. Поросят приучают к тому, что на финише каждого ждет большущая миска сливок с шоколадом. После того, как условный рефлекс выработался, вожделенные миски заменяются на одну, которая достается только лидеру гонок. Соревнования проводятся на небольшом овальном треке, обильно посыпанном опилками. Дистанция небольшая, всего-навсего тридцать метров. В день бывает около 20 забегов, в каждом участвуют 5-6 бегунов. Победитель определяется по сумме всех забегов. Финальный забег дополняется барьерами в 30-40 см, но эти препятствия поросята преодолевают бесстрашно, иногда просто сшибая их на своем пути. Среди рысистых "пятачков" есть даже свои звезды.
  У диктатора была своя поросячья команда, которую он постоянно пополнял новыми спортсменами. Любимец Трайдора - Несравненный Свин, веселый поросенок, с черным пятном на левом глазу. Он умудрялся преодолевать дистанцию за четыре с половиной секунды. Тут, конечно, не обходилось без закулисных махинаций Доктора Энви. По личной просьбе Трайдора злой гений изобрел специальные витаминные пилюли для любимой хрюшки диктатора, чтобы она поражала всех своей неуемной энергией и высокими рекордами. Делая денежные ставки на Свина, Трайдор выигрывал на соревнованиях баснословные суммы денег. Но время неумолимо, оно ведь не стоит на месте, так и поросята со временем превращаются во взрослых свиней. Значит, победы Свина не вечны, и необходимо готовить для него смену. Этим усиленно занималась специальная бригада ветеринаров и тренеров, назначенная Трайдором, готовя и тренируя будущее пополнение команды. Втайне от бригады Энви проводил собственные секретные эксперименты над Свином, чтобы он не рос и не превратился со временем во взрослую свинью. Получалось, что в действительности с молоденькими поросятами соревновался не такой же как они поросенок, а взрослая сильная особь, с виду оставшаяся таким же маленьким "пятачком".
  
  Пройдя несколько безлюдных кварталов, юноша очутился на просторной городской площади, размером с два футбольных поля, где в центре, в прохладной тени, под пятью пышными зелеными пальмами, собралось почти все население города. Слышались возбужденные выкрики, улюлюканье и пронзительный свист. Торбеллино из любопытства подошел ближе и глянул через плечо толстого господина, который все время что-то жевал и умоляющим голосом кого-то просил:
  - Лунатик! Лунатик! Ну же, дорогой! Не подведи, родимый! Вся надежда только на тебя!
  Перед зрителями и Торбеллино было что-то вроде большого длинного стола, на котором размещалось несколько узких дорожек, разделенных друг от друга канавками с водой. И вот по этим дорожкам, выкрашенным в разные цвета, бежали, выбиваясь из последних сил, несколько рыжих, упитанных тараканов. Пестрая публика, окружившая плотным кольцом стол, возбужденно и азартно вопила и свистела на все лады, подбадривая бегущих к финишу "спортсменов".
  Лунатик бежал по крайней, по фиолетовой дорожке, но бежал, по мнению Торбеллино, из рук вон плохо. То ли таракан был сонный, то ли сытый. А может, оправдывал свое имя, видно, сейчас не его время. Ночью при лунном свете он, наверное, мчался бы впереди всех собратьев, не оставляя им ни малейшей надежды на победу.
  
  Глава 18. Старый Галс и Джой
  
  В полдень, когда Торбеллино вернулся на берег, где хозяйничали замурзанные свиньи, он стал свидетелем печальной картины. Наглые хрюшки уже успели обнаружить тайник и вовсю потрошили "плавучее бревно" с его содержимым. Огорченный юноша разогнал скопище "вандалов", разоривших его укромный уголок. Порванное "бревно" было уже непригодно для дальнейшего путешествия по воде. Торбеллино, связав одежду в узелок и укрепив его на спине, смело вошел в воду.
  Он быстро удалялся от негостеприимного берега. Плыть было легко. Стояла прекрасная погода. Далеко впереди, в легкой дымке, проглядывали очертания белого маяка на противоположном берегу залива. Теплая зеленоватая вода журчала под сильными гребками Торбеллино. Когда он был уже на полпути к маяку, с востока подул резкий ветерок. Сначала пловец не обратил на него никакого внимания. Но когда над морем появилась темная туча и поверхность залива покрылась белыми барашками волн, юноша забеспокоился. Ветер начал крепчать, волны быстро росли. Небо нахмурилось, навстречу шел шквал. Волны из невинных барашков превратились в огромных неукротимых чудовищ. Пловец то зависал на какое-то время на вершине гребня, то проваливался в бездонную бездну. Неугомонный ветер гнал низкие черные тучи, срывая шапки с дыбящихся гребней, осыпая храбреца водяной пылью. Увертываясь от колючих брызг, выныривая, Торбеллино пытался не потерять из виду берег с маяком. Слева что-то приближалось с жутким шипением. Волна упала с оглушительным ревом на смельчака и накрыла его страшной тяжестью. Вынырнув, судорожно ловя легкими воздух, Торбеллино обнаружил, что узелок с одеждой исчез в темной пучине. Когда его легко вздымало на крутую волну, он пытался отдышаться и привести мысли в порядок. Волны с каждой секундой становились все крупнее и крупнее. Бешеный ветер завывал, разгуливая меж крутых гребней. Полчища волн сплошными рядами то шли на него, то метались в разные стороны. Над заливом совсем стемнело, Торбеллино почувствовал себя ничтожной песчинкой в центре этой грозной стихии. Страх исчез, появилась неукротимая злость, переходящая в отчаянную ярость.
  - Нет! Нас просто так не возьмешь! - крикнул он, бросая вызов разыгравшейся буре.
  Один за другим налетали ливневые шквалы, где-то вдали мелькали отблески ярких молний. Приближалась гроза. Сквозь завывания ветра и плеск моря послышались зловещие раскаты грома. Началась настоящая свистопляска. У Торбеллино перехватило дух, руки и ноги будто сковало, они перестали повиноваться. Оглушительный рев стихии буквально закладывал уши. Среди круговерти пены и брызг юноша чувствовал себя игрушкой. Ливень хлестал немилосердно его голое тело. При свете молний, раскалывающих черное небо, волны громоздились, как вершины гор; белые гребни выступали из мрака, как гигантские чудовища. Гром гремел, будто оркестр больших барабанов...
  
  В очень давние времена на мысе Сюрприз был сооружен маяк, который помогал мореплавателям ориентироваться ночью в море, чтобы не разбиться о скалистый берег и опасные рифы.
  Бессменным смотрителем маяка многие годы был отставной военный моряк, бывший боцман, Старый Галс. Здесь он жил со своей семнадцатилетней внучкой Джой. Сын его Скифф, капитан брига "Ослепительный", погиб пятнадцать лет назад вместе с женой и своей командой, вступив в неравный бой с мятежной эскадрой, возглавляемой изменником, адмиралом Гавиланом.
  Тогда дочь Галса гостила на корабле своего мужа. Молодая счастливая чета собиралась провести очередной отпуск в Ноузгее, в Городе Цветов, оставив маленькую кроху у дедушки. И тут неожиданно произошли те печальные события в стране: разразился путч, возглавляемый Трайдором при поддержке Черного адмирала.
  Старик заменил осиротевшей девочке и отца, и мать. Несмотря на то, что Галс баловал свою единственную внучку, он воспитывал ее как мальчишку.
  Джой с раннего детства приучена была к самостоятельности. Она прекрасно готовила и шила, отлично плавала и стреляла, знала навигацию и лихо управляла парусным шлюпом...
  
  Из небольшого белого домика, прилепившегося к основанию маяка, появилась красивая девушка, за ней, жмурясь от солнца, нехотя следовал ленивый полосатый кот.
  - С добрым утром, дедушка! - сказала она, наклоняясь и нежно целуя старого моряка, который, устроившись на пороге крыльца, чинил порванные тигровой акулой сети.
  - С добрым, внучка!
  - Я иду купаться! - крикнула девушка, легко сбегая по каменным щербатым ступеням, ведущим вниз, к морю.
  - Иди, Джой! А то твой Малыш, наверное, заскучал. Вчерашний шторм не позволил вам всласть порезвиться. Хорошо, что мы предусмотрительно вытащили наш шлюп на берег, а то его вчера разнесло бы в щепы.
  Джой, пританцовывая и кружась, запрокинув лицо со счастливой улыбкой к утреннему солнцу, босиком бежала по песчаной полоске пляжа, которую лизали ласковые волны залива. Она еще издали увидела своего любимца - Веселого Малыша, который лениво плескался на золотой отмели у прибрежных скал. Он был несмышленым дельфиненком, когда его раненого нашла у берега внучка Старого Галса. Она выходила его. С тех пор он и девушка стали неразлучными друзьями.
  - Малыш! Малыш! - она помахала рукой.
  Дельфин, услышав знакомый серебристый голос и шлепанье по воде ее босых ног, от радости выпрыгнув из воды, сделал высоко в воздухе головокружительный кульбит, которому позавидовал бы самый искусный акробат в цирке, и плюхнулся в воду, подняв фонтан соленых брызг.
  Девушка, скинув легкое платьице, вошла в море. Рядом тут же возник сверкающий на солнце черный плавник Малыша. Обрадованный дельфин вертелся и неугомонно что-то "щебетал" на своем дельфиньем языке.
  - Что, Малыш? Чем ты так встревожен? - спросила Джой, ласково обхватив его скользкий плавник.
  Но дельфин устремился в сторону торчащих из воды скал и как преданный пес потащил ее за собой.
  
  - Дедушка! Дедушка! - запыхавшаяся девушка впорхнула в домик.
  - Что случилось, Джой? - обернулся обеспокоенный старый моряк. - На тебе, бедняжка, лица нет!
  - Дедушка! Там на берегу!
  - Что на берегу?
  - Там на берегу лежит юноша!
  - Какой еще юноша? - спросил старик, поднимаясь из-за стола.
  - Я не знаю!
  - Ну-ка, внученька, быстро показывай, где он!
  - Дедушка, он вон там, где начинаются Серые Скалы!
  Джой быстро побежала обратно, туда, где только что они с Малышом нашли утонувшего юношу. За ней, прихрамывая и опираясь на палку, спешил старый моряк.
  Недалеко от Серых Скал на узкой песчаной полоске пляжа, где обычно плавала девушка со своим питомцем, неподвижно лежал полуодетый молодой человек. Возможно, несчастный из последних сил выбрался на сушу и потерял сознание, или его выбросило на берег волной прибоя, или его вытолкнул из воды дельфин. Возбужденный Малыш, высунувшись из воды, без остановки что-то возбужденно по-дельфиньи "чирикал".
  Опустившись на колени перед безжизненным телом, Старый Галс перевернул его на спину и обнаружил, что незнакомец еще дышит. Очень слабо, но дышит...
  - Он живой, Джой! - обрадовано воскликнул старый моряк. - Вот только без сознания.
  - Живой! Живой, дышит, - засуетилась обрадованная девушка.
  - Наверное, наглотался соленой водицы во время шторма. - Старый Галс, кряхтя, приподнял Торбеллино. - И, судя по всему, парня помесило прилично в прибое во время шторма. Давай перенесем беднягу в наш домик.
  - Откуда он, дедушка?
  - Вероятно, потерпел кораблекрушение поблизости какой-нибудь корабль, а он один из тех немногих счастливчиков, кому удалось спастись во вчерашней разыгравшейся стихии.
  С огромным трудом они дотащили бесчувственного Торбеллино до домика и уложили на кровать.
  - Ты подежурь рядом с ним, а я по берегу пройдусь. Посмотрю, может, еще кто-нибудь уцелел после вчерашней бури.
  
  Галс, побродив по отмели, усеянной выброшенными штормом водорослями, больше никого не обнаружил и вернулся обратно. Потерпевший был по-прежнему без сознания, но уже чувствовал себя намного лучше, хотя и бредил. Лицо его порозовело, дыхание стало тихим, но ровным. Джой всю ночь, не смыкая глаз, продежурила у постели больного, она ни на шаг не отходила от несчастного юноши.
  Торбеллино очнулся только на следующий день, под утро. Первое, что он увидел, когда открыл глаза, было нежное девичье личико с огромными темно-серыми глазами, склонившееся над ним.
  - Где я?
  - Не волнуйтесь. Вы в безопасности. Что с вами случилось?
  - Я совершенно ничего не помню. В памяти только огромная волна, которая надвигается стеной, - промолвил Торбеллино, с трудом приподнявшись на локте и оглядываясь вокруг. Он находился в небольшой светлой комнатке, обстановка которой была довольно скромной. Кроме стола, швейной машинки у окна, пары стульев, небольшой этажерки с книгами и моделью парусника, сундука в углу да большого зеркала на стене ничего особенного в ней не было. Но во всем чувствовалась заботливая женская рука: на подоконнике, где дремал полосатый кот, стояла стеклянная ваза с букетом полевых колокольчиков, на столе - белоснежная скатерть с затейливой вышивкой, на стене - пара небольших картин с морскими пейзажами, украшенными цветами...
  - Дедушка! Дедушка! Он очнулся! - радостно крикнула кому-то девушка.
  Скрипнула входная дверь, и появился крепкий высокий старик с обветренным лицом, в выгоревшей на солнце полосатой тельняшке.
  - Ну, вот и прекрасно! Выходит, у нас сегодня большой праздник. Здорово повезло тебе, парень! Уцелеть в такой сильный шторм - это настоящее чудо, - сказал обрадованный моряк. - Признавайся, наверное, перепугался насмерть, оказавшись в такой передряге?
  - Да, нет. Как-то не успел, - слабо улыбнулся больной.
  - Погоди, погоди, парень! - удивленно воскликнул Старый Галс, прищурив глаза и внимательно всматриваясь в бледное лицо юноши. - Мне кажется, мы с тобой уже где-то встречались!
  Торбеллино тоже показалось, что пожилого моряка он где-то уже видел. Голос также показался очень знакомым.
  - Может, в Бельканто? - неуверенно произнес он.
  - Точно! - хлопнув себя по колену, радостно воскликнул дедушка Джой. - Помнишь кабачок в Бельканто, что на Улице Оружейников? Не помню, как он называется...
  - Кабачок "У Веселого Джастина".
  - Да, вот именно, "У Веселого Джастина"!
  - Дедушка, милый, ты же обещал! - вспыхнула от возмущения девушка.
  - Джой, я только на секунду туда зашел. Клянусь, больше этого не повторится, - стал оправдываться смутившийся старик.
  - Вы еще про "Ослепительный" рассказывали? - откликнулся молодой фрид.
  - Ну да! А потом меня увел дружище Анкоро. Тесен, однако, мир! Дорогая внученька, ну-ка, быстренько приготовь нам что-нибудь перекусить! Да вина не забудь! Друзья, как говорится, встречаются вновь! Вот так встреча, парень! Прямо чудеса какие-то!
  - На самом деле, чудеса, - улыбнулся бледными, потрескавшимися губами Торбеллино.
  
  Глава 19. Два сердца
  
  Торбеллино быстро поправлялся. Молодой сильный организм сдаваться не хотел и брал свое. Не прошло и четырех дней, как он уже твердо стоял на ногах и даже помогал старому моряку спускать шлюп на воду, приводить перепутанный такелаж в порядок и управляться с парусами.
  - Да ты, как я посмотрю, парень не промах! Все схватываешь прямо на лету, - хвалил морской волк юношу, наблюдая, как ловко и быстро тот выполняет его указания.
  - Ничего удивительного, ведь я родился в Брио, в так называемой столице моряков, и год ходил юнгой на корабле. Правда, на таких небольших суденышках, как "Ослепительный", раньше плавать не приходилось.
  - Тогда, братец, с тобой все понятно. Морского опыта, похоже, тебе не занимать. А как управлять шлюпом и парусами, я тебя мигом обучу, ты у меня оглянуться не успеешь, как чемпионом на парусной регате станешь.
  - Так уж и чемпионом, - улыбнулся юноша.
  - И не сомневайся. Старый Галс свое слово держит. Он, если хочешь знать, обучил не один десяток классных мореходов.
  - А шлюп "Ослепительным" вы назвали в честь корабля своего сына? - задал вопрос юный моряк, закрепляя шкоты.
  - Да, в честь погибшего в сражении брига сына, - отозвался, нахмурившись, старик. - Ну-ка, хватит бездельничать, оставь шкоты в покое, занимай место рулевого и бери в руку покрепче румпель, начнем осваивать первый урок! Клянусь всеми ветрами залива, мы сделаем из тебя настоящего яхтенного капитана! Ведь так, Джой?!
  - Сделаем, дедушка! Куда он от нас денется! - рассмеялась сияющая Джой, выглядывая из каюты.
  Старый Галс оказался хорошим и требовательным учителем, через несколько дней Торбеллино постиг парусную науку в совершенстве и теперь управлял шлюпом настолько профессионально, будто с рождения был заправским яхтсменом. Джой и ее дед не могли нарадоваться на смышленого ученика, наблюдая за его невероятными успехами.
  После обеда Старый Галс, как обычно, прилег на часок вздремнуть, а Джой и Торбеллино, убрав со стола и помыв посуду, отправились на пляж загорать и купаться.
  Сбежав по каменным ступенькам лестницы на песчаную полоску берега, они еще издали увидели Веселого Малыша, который в одиночестве плескался у Серых Скал.
  - Малыш! Малыш! - позвала девушка дельфина, который, скучая, плавал кругами, иногда лениво кувыркаясь через голову. Услышав знакомый зов, он радостно ударил хвостом по воде и, высоко выпрыгнув, шлепнулся на водную гладь.
  Торбеллино и Джой побежали к нему по прибрежной волне, лижущей их ноги и золотистый песок. У Серых Скал юноша с легкостью подхватил бегущую девушку на руки и, обняв ее, закружился, переполненный счастьем. У берега плескался, пытаясь их осыпать соленными брызгами, Малыш. Джой прижалась к загорелой груди любимого, уткнувшись лицом в его длинные вьющиеся волосы. Они еще долго кружились одиноко на золотистом пляже. Потом она выскользнула из его объятий и легко побежала. А когда он стал ее настигать, она, сбросив на ходу платьице, кинулась в море и быстро поплыла в сторону рифов, где монотонно рокотал прибой. Рядом с ней неотступно следовал Малыш и что-то радостно "щебетал" ей. Торбеллино догнал их уже далеко от берега.
  После купания утомленные юноша и девушка лежали на горячем песке и наблюдали, как продолжает резвиться в пенистых барашках прибоя неугомонный дельфин.
  - Мне у вас хорошо. Я ведь вырос один-одинешенек. У меня никого не было кроме старенькой бабушки. А теперь у меня есть ты, Галс и Веселый Малыш.
  - Я тоже выросла одна, меня воспитал дедушка. А теперь я воспитываю его.
  - Как воспитываешь? - спросил Торбеллино, повернув к девушке удивленное лицо. - Он же не маленький ребенок, а взрослый пожилой мужчина.
  - Ну и что, что взрослый, - рассмеялась Джой, блеснув озорными глазами. - Понимаешь, он последнее время любит выпить, посидеть со старыми приятелями в кабачке за стаканом вина, а я ему не позволяю. Ругаю, говорю, что это для его здоровья вредно и постоянно читаю ему всякие нотации.
  - Фу, какая ты зануда. Он, наверное, страшно обижается на тебя?
  - Я вовсе не зануда, а заботливая и строгая, как моя мама.
  - Твоя мама умерла, да?
  - Нет. Моя мама погибла вместе с отцом.
  - Извини, я не знал.
  - Она находилась на его корабле, когда мятежной эскадрой был потоплен "Ослепительный". Я их совсем не помню, мне было тогда всего-навсего два года. Была вот такой крохой, - погрустневшая Джой показала рукой на уровне колена, смахнув с ресниц слезинку.
  - Хватит о грустном! Пошли купаться! - сказал Торбеллино, протягивая руку Джой. - А то Веселый Малыш совсем затосковал в одиночестве.
  - Нет, сначала расскажи мне какую-нибудь коротенькую сказку! Но только, смотри, чтобы сказка была интересной и со счастливым концом.
  - Я других и не знаю, Джой! Хорошо, слушай! В одной далекой стране, за семью морями, в семье моряка родилась маленькая девочка...
  
  В гостях на маяке Торбеллино провел самые замечательные дни своей жизни, но пора и честь знать, пора отправляться выполнять задание подпольного Комитета Четырех. На следующий день с первыми лучами солнца юноша и девушка тронулись в путь. От маяка Старого Галса до Силенто было километров около двадцати пяти. Они шли, весело болтая и держась за руки, по старой пыльной дороге, по которой давно уже никто не ездил, кроме одиноких почтовых карет и курьеров. Да и те в этих краях из-за шаливших на дороге разбойничьих шаек стали большой редкостью.
  - Торбеллино, а ты любил когда-нибудь, - вдруг тихо спросила девушка и, смутившись, опустила глаза. - Я имею в виду не родителей.
  - Да, любил. Очень сильно любил. Помню, мне было лет тринадцать. Я тогда первый год работал в шапито старого Бемса. Была там красавица Франческа, танцевала на канате. Маленькая такая, тоненькая, ласковая. Ко мне относилась как к младшему брату. Я обожал ее, во время выступлений всегда торчал за занавесом и переживал за нее. А еще - страшно ревновал, ревновал ко всем подряд: к многочисленным поклонникам, к товарищам по труппе, даже к ее мужу, славному малому, жонглеру Тибальдо. Как сейчас помню, после моего первого выступления на манеже, она первая поздравила меня с успехом, обняла и крепко поцеловала. Я несколько дней после этого ходил как именинник. Даже как-то чуть не подрался с Тибальдо из-за того, что он на репетиции отругал Франческу за допущенные ошибки. Тогда почти вся труппа вынуждена была провести со мной воспитательную беседу. Вот такая у меня была любовь.
  - А где она теперь?
  - Кто? Франческа?
  - Да, твоя Франческа!
  - Не моя, а моего друга Тибальдо. Она уже два года как умерла от воспаления легких. Осень, помню, выдалась сырая и дождливая. После одного из выступлений разгоряченная Франческа простудилась и долго болела. Не знаю, как я тогда пережил это горе, да и не только я. Вся цирковая труппа тяжело переживала утрату. А бедный Тибальдо безудержно запил, а потом покинул шапито, больше никто его не видел. Исчез бесследно.
  - Грустная история.
  - Да, история печальная.
  - А ты у нас долго еще пробудешь на маяке.
  - Не знаю. Все зависит от того, когда появится "Звездный", я ведь должен буду сопровождать бриг.
  - Мне так тебя будет не доставать! - Джой повернула к юноше свое покрасневшее лицо, темно-серые глаза подернулись стеклом слез.
  - Ну-ну, милая, ну что ты. Перестань, ты же большая девочка! - обняв ее и смахивая серебристые слезинки с ее длинных ресниц, сказал Торбеллино, нежно касаясь губами влажных щек.
  
  Глава 20. Венто и Флай
  
  Они долго, наверное, еще бы стояли вот так, посреди пустынной дороги, прижавшись друг к другу и прислушиваясь к стуку юных сердец, если бы не рокот приближавшихся мотоциклов. Он все нарастал и нарастал. Наконец вдали появилась темная точка, окутанная облаком пыли. Джой и Торбеллино на всякий случай сошли с дороги на обочину. Мимо них на огромной скорости пронесся мотоциклист в кожаной куртке и черных очках и скрылся за поворотом. Через мгновение в клубах желтой пыли появился еще один ездок на ревущем мотоцикле. Он, не снижая скорости, подлетел к повороту. И тут случилось неожиданное...
  То ли ездок не справился с управлением, то ли занесло на вираже мотоцикл, то ли переднее колесо попало в выбоину на дороге...
  Мотоцикл резко крутануло и отбросило в сторону...
  Мотоциклист перелетел через изогнутый дугой руль и кувыркнулся в глубокий кювет.
  Ошеломленные влюбленные замерли в оцепенении. Первым пришел в себя Торбеллино, сунув в руки Джой корзину, он, не раздумывая, бросился к месту катастрофы. Спустившись в кювет к распростертому внизу на камнях неподвижному гонщику, он опустился на колени и осторожно снял с того треснувший шлем с очками. Из-под шлема волной хлынули каштановые локоны.
  - Девушка! - удивился пораженный Торбеллино. Он осторожно поднял бесчувственное тело на руки и поднялся с ним на дорогу. К нему подбежала взволнованная Джой.
  - Она жива? - с трудом выдавила она дрожащими губами, чуть не плача.
  - Жива! Но, похоже, сильно ударилась головой, необходимо привести ее в чувство. Достань, пожалуйста, фляжку с водой, она там, на дне корзины.
  Пока Джой искала в корзине фляжку, Торбеллино, держа бережно девушку на руках, присел на придорожный валун. Правой рукой аккуратно убрал пряди волос, застилавшие бледное лицо пострадавшей, и тихонько подул на него. Длинные ресницы девушки дрогнули, глаза открылись и сразу же судорожно сомкнулись. Сквозь полуоткрытые губы послышался слабый стон.
  - Джой! Смочи платок! - сказал, не оборачиваясь, Торбеллино. - Она, кажется, приходит в себя.
  
  Они хлопотали около бедной девушки, когда из-за крутого поворота вылетел на мотоцикле юноша в черных очках, который до этого пронесся мимо них. Подлетев ним и резко затормозив, он бросил ревущую машину на дороге, подбежал к ним и схватил безжизненную руку девушки.
  -Флай! Флай! Что с ней! - из-под черных очков по пыльному лицу юноши бежали грязные ручейки слез.
  - Не волнуйтесь, она жива. Она без сознания. Наверное, сотрясение мозга, ей сейчас необходим полный покой, - успокаивал Торбеллино растерявшегося юношу, прикладывая мокрый платок ко лбу и вискам девушки.
  - Венто, не плачь, это я во всем виновата, - послышался тихий шепот пострадавшей. - Где мои очки? Я ничего не вижу.
  - Флай! Милая! Я сейчас! - возбужденный мотоциклист бросился к лежащему в кювете мотоциклу.
  - Вот они, сестричка, - сказал он через секунду, выбираясь на дорогу со шлемом и очками. Но девушка вновь впала в беспамятство.
  - Ее необходимо доставить домой и срочно вызвать врача, - посоветовала расстроенная Джой.
  - Езжайте за доктором, а я донесу ее на руках до города, - сказал огорченному юноше Торбеллино. - Тут уже совсем близко!
  - Хорошо! Я мигом за доктором и встречу вас на въезде в город.
  Ноктафрат одним махом оказался в седле и на огромной скорости умчался в Силенто, оставив за собой шлейф удушливой пыли.
  
  Весь день наши герои провели в гостеприимном доме молодых ноктафратов, Венто и Флай. После приезда доктора Флай стало намного лучше, она пришла в себя и теперь лежала с забинтованной головой в постели, в окружении новых друзей и брата.
  - В этот раз я счастливо отделалась, ведь правда, братишка? - сказала, виновато улыбаясь, бледная Флай, слегка касаясь рукой повязки на голове. - А помнишь, в прошлый раз, я целых четыре месяца пролежала в гипсе.
  - Это я виноват, - обращаясь к Торбеллино и Джой, проговорил молодой ноктафрат. - Мы с Флай часто подряжаемся доставлять почту из Бельканто в Силенто и Веер-Блу и обычно делаем привал на половине пути. А в этот раз решили проехать весь путь без остановок, чтобы быстрее оказаться дома. И случилась на последнем километре эта история. Флай смертельно устала, ну и стала невнимательной, рассеянной, одним словом, потеряла осторожность. А за рулем мотоцикла это очень опасно.
  
  Глава 21. Вольный город Силенто
  
  Джой только что умылась и стояла на открытой веранде, залитой веселыми солнечными зайчиками, наблюдая, как в живописном саду под яблонями, на аккуратно постриженной лужайке, разминается обнаженный до пояса Торбеллино. Она с восхищением смотрела на сильную ладную фигуру любимого.
  - Джой! Полей мне, пожалуйста! - позвал ее юноша, закончив свои физичеcкие упражнения, как обычно, головокружительным сальто, которым удивлял, находясь в плену у номадов, юного Гэрэта и его друзей.
  Девушка поливала ему на голову и спину из кувшина воду и весело смеялась над тем, как он громко фыркает, будто тюлень.
  Вдруг за каменной стеной оглушительно взревел двигатель, над ними промелькнула огромная тень, и на площадку перед верандой плюхнулся откуда-то сверху мотоцикл вместе с Венто.
  Заглушив двигатель, ноктафрат подошел к ним.
  - Ну, как спалось, дорогие гости? - спросил он, поблескивая черными очками.
  - Честно сказать, дорогой Венто, очень плохо.
  - Отчего же?
  - Слишком шумно у вас в городе ночью. Уснуть практически невозможно в таком бедламе.
   - Ну, ничего, отоспитесь еще, до вечера далеко. У нас в городе принято спать днем. Поэтому его и называют Силенто. Днем стоит такая тишина, что даже слышно, как крыльями машут бабочки и жжужат пчелы.
  - Венто, а ты почему не спишь, раз у вас заведено в это время отдыхать?
  - А я ездил в аптеку за котом.
  - За каким еще котом? - молодые люди удивленно переглянулись.
  - Сейчас увидите, - улыбнулся Венто и снял с плеча большую кожаную сумку. Расстегнул молнию. Из сумки выпрыгнул...
  Кто? Как вы думаете?
  Из сумки выпрыгнул, недовольно жмурясь от солнца, взъерошенный рыжий кот. Он отряхнулся и, усевшись, стал с невозмутимым видом умываться, приводя себя в порядок.
  - А почему ты за ним ездил в аптеку-то?
  - Как почему? Доктор выписал рецепт, неделю усиленного лечения котом. Наши доктора всегда прописывают такое лечение после аварий, чтобы потерпевший быстрее пришел в себя, успокоился. При душевной травме, при самом жутком стрессе нет ничего эффективнее, чем большой ласковый кот.
  - Очень интересно! Никогда не думала, что можно лечить кошками, - сказала, смеясь, Джой.
  - Знакомьтесь, его зовут Милки, это самое лучшее лекарство в нашей ближайшей аптеке. Если бы не он, не знаю, как бы мы с Флай перенесли три года назад смерть наших родителей, погибших в аварии.
  Молодые люди с интересом разглядывали пушистого гостя. Кот наконец-то пришел в себя после бешеной езды на мотоцикле и, ласково мурлыкая, подбежал к ним. Наклонив свою лобастую голову, стал тереться о ноги Джой.
  - Вот видите, он сразу чувствует, что у кого болит. У тебя, Джой, наверное, ноги болят?
  - Да, есть немного. Гудят с непривычки после нашей вчерашней долгой прогулки. От маяка до Силенто довольно приличное расстояние. Я еще никогда так далеко не ходила.
  - Пока пациент болен, кошка буквально не отходит от него ни на шаг. Порой мы приезжаем домой усталые, разбитые, а дома встречает вот такое пушистое мурлыкающее существо. Радуется нашему появлению, прыгает на колени, на грудь. Сразу становится легко на душе, нет ничего полезнее для человеческого здоровья, чем ласковая кошка, - заключил Венто.
  - Он, наверное, голоден?
  - Сейчас все будем завтракать. Пойду обрадую нашу Флай, - и ноктафрат, подхватив на руки мурлыкающего Милки, отправился к сестре в спальню.
  После вкусного легкого завтрака, который быстро приготовил гостеприимный Венто, Торбеллино и Джой отправились на прогулку в порт, а заодно познакомиться с Силенто. Они не спеша брели по пустынным улицам дремавшего города. Кругом белокаменные красивые дома с закрытыми, ярко разрисованными ставнями, на стенах - кашпо с цветами. На площадях, на улицах, у домов стояли рядами мотоциклы всевозможных конструкций и расцветок, играющие на солнце всеми цветами радуги. У ноктафратов строение глаз отличается от глаз остальных жителей страны. Они большие и круглые, с огромными зрачками, которые привыкли к ночному образу жизни. Если кому-нибудь нужно было выйти из дома днем, то приходилось надевать черные очки, чтобы уберечь глаза от лучей солнца. Ноктафраты жили замкнуто, никого не впуская из посторонних и не посвящая в свою жизнь. У них под Горой Лидера, что высилась направо от въезда в город, был секретный подземный завод, где они производили и ремонтировали свои мотоциклы. Их город считался вольным, их никто никогда не мог подчинить своей воле. Правители страны давно смирились с этим и махнули на "ночных братьев" рукой. Недалеко от Силенто в Черной Долине обитали Чумазые (маленькие кривоногие лысые человечки), которые жили под землей в норах и делали из нефти горючее для мотоциклов, обменивая его на товары. Над долиной постоянно дымили высокие закопченные трубы и стоял удушающий ядовитый запах. Там ничего не росло. Пятна нефти, будто раны, проступали сквозь безжизненную унылую почву.
  В отличие от сонного безлюдного города в порту царило оживление. Между причалом и кораблями, стоявшими на рейде, сновали многочисленные рыбацкие лодки и катамараны. На главной пристани, у огромных корзин и ящиков со свежим уловом шел оживленный торг. Пробираясь сквозь толпу торговцев, рыбаков и моряков, Торбеллино обратил внимание на небольшую группу пиратов, которую зачем-то занесло в порт Силенто. Ему даже показалось, что он среди них увидел знакомые лица, но встречаться с ними у него не было никакого желания, поэтому молодые люди постарались добраться побыстрее до дальнего мола, где нашли приют более скромные рыбацкие суденышки. Здесь толклось много Чумазых, они покупали в основном устриц, и почему-то в огромном количестве. Торбеллино высматривал среди баркасов, пришвартованных к молу "старое корыто", так ему охарактеризовали судно под названием "Мечта". Наконец они нашли старый, потрепанный в штормах, весь латаный-перелатаный, баркас. Он покачивался одиноко в самом конце длинного причала. На корме в рваной выгоревшей рубахе, с трубкой в зубах, мужчина лет сорока, сидя на ящике из-под рыбы, разбирал высыпанные на палубу раковины. Торбелинно, остановившись с Джой напротив баркаса и увидев большую кучу диковинных раковин, громко присвистнул и крикнул мужчине:
  - А кроме раковин, что еще интересненькое вы можете предложить?
  - А что вас интересует, молодые люди? - спросил моряк, не поднимая головы, повязанной выцвевшим красным платком.
  - Акульи зубы! - сказал юноша условный пароль, на который должен был отозваться человек капитана Дью.
  - Акульи зубы? - переспросил рыбак, выпрямившись, искоса с любопытством изучая парня и девушку.
  
  В гостях у радушных Венто и Флай молодые люди пробыли несколько дней. Венто показал им все достопримечательности вольного города, даже как-то ночью пригласил их на центральную площадь Силенто на представление, куда съезжались развлекаться ноктафраты. Невообразимый шум всеобщего веселья и неукротимый рев мотоциклов оглушили наших героев. По площади кругами носились отчаянные мотоциклисты, выделывая в воздухе всевозможные и невозможные опасные кульбиты и трюки. Джой из-за боязни за их жизни зажмуривала глаза и прижималась к Торбеллино.
  - Смотрите! Сейчас наш Салтаро покажет высший класс! Тройной переворот!
  - Ой, боюсь! - воскликнула Джой, закрывая лицо ладонями.
  - Не бойся, трусиха! Ему не впервой такое выполнять! Он один из лучших наших прыгунов!
  Торбеллино во все глаза заворожено смотрел на головокружительные прыжки ноктафратов. Возможно, это напомнило ему его рисковые полеты на трапеции под куполом цирка, когда он был воздушным гимнастом.
  Под бурные нескончаемые аплодисменты ездок в красном шлеме взлетел вместе с мотоциклом высоко вверх над площадью и, перевернувшись в воздухе несколько раз, мягко приземлился неподалеку от них.
  - Уф! Здорово! Какой смельчак! - вырвалось у Торбеллино от восхищения мужеством и необыкновенной ловкостью Салтаро.
  - Не смельчак, а настоящий безумец, - поправила любимого, не выдержав, девушка.
  - Ну, почему сразу безумец? Просто отважный парень! - попытался возразить возбужденный Венто.
  - Венто, дорогой, пообещай мне, что сегодня не будешь прыгать, - потребовала Джой, настойчиво дергая того за рукав куртки. - Флай разбилась на дороге. Не хватало нам, чтобы ты еще шею свернул.
  - Ладно, обещаю, - нехотя отозвался ноктафрат, который до этого момента и не подозревал, что ему сегодня на городском представлении уготована унылая роль зрителя.
  Ночная прогулка по Силенто оставила такое сильное впечатление, что спокойно уснуть наши герои толком так и не смогли. Возможно, этому также мешал постоянный неумолкающий шум: по улицам на мотоциклах носились до самого рассвета кавалькады ноктафратов. От страшного рева в окнах дребезжали стекла и звенела посуда на полках в шкафах.
  На следующий день Торбеллино, оставив уснувшую под утро Джой дома, отправился снова в порт, где вновь встретился с хозяином баркаса "Мечта", выполнявшего роль связного. Рыбак передал Торбеллино, чтобы тот был готов к встрече, что через несколько дней у маяка Старого Галса ночью появится бриг капитана Дью, который доставит оружие и боеприпасы южному отряду повстанцев.
  Обрадованный хорошим известием, Торбеллино вернулся домой не с пустыми руками, а с неподъемным подарком: огромной картонной коробкой, полной рыбы и устриц. Венто тут же вызвался приготовить сказочный обед, проявив свои гениальные способности в кулинарном искусстве. Когда гости и Флай спустя час вышли в сад, все ахнули при виде роскошного прощального стола на зеленой лужайке, вокруг которого, облизываясь, крутился с подозрительно невинным видом кот Милки.
  Вечером Венто и его приятель Салтаро с ветерком отвезли на мотоциклах молодых людей на Маяк Старого Галса.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"