- А ты знаешь, что на чердаке нашего дома поселился художник?
Алексей повернулся на голос только что пришедшей Марфы и переспросил:
- Что? Какой ещё художник?
- Да я сейчас домой возвращалась, и в дверях подъезда столкнулась с этим типом. Выглядит он так: широкополая шляпа, из-под которой торчит длинный нос, и одежда вся какая-то мятая, с пятнами краски, и почему-то - с прилипшей во многих местах соломой. В руках он сжимал деревянный ящик. Мы немного поговорили. И он мне в порыве откровения рассказал, что действительно поселился на чердаке нашего дома, где и рисует.
- Он что же, бомж что ли? - спросил Алексей.
- Вообще-то он представился просто бедным художником. И показал один из своих рисунков. Ты знаешь - очень талантливая работа. Даже удивительно, что он неизвестен, безденежен.
- Бомж, в общем, - покачал головой Алексей. - Интересно, давно ли он на нашем чердаке живёт, и почему его до сих пор оттуда не "попросили".
По профессии Алексей был программистом, и не слишком то разбирался в живописи, поэзии и подобных вещах. Вот компьютерные игры и пиво он любил...
Тем не менее, рассказ Елены его заинтриговал, и он решил сам подняться на чердак (они жили в старом девятиэтажном доме), и посмотреть, что это за художник такой, и что он рисует.
* * *
Чердак оказался неожиданно большим, он состоял из множества отделений, разделённых тонкими перегородками и трубами. Алексей потратил немало времени на поиски, испачкался, устал, и уже прибывая в раздражённом состоянии, решил возвращаться.
И вот тогда открылся ему закуток, в котором и разместился художник. Он сидел на соломенной подстилке, и, глядя через трещину в крыше, рисовал парковый пейзаж.
Алексей осторожно прокашлялся. Тогда художник подскочил, выронил картину, и смущённо улыбнувшись, пробормотал:
- Якоб. Очень рад.
- Вы, Якоб? - уточнил Алексей.
- Да. Очень неожиданный визит... сюда редко кто-либо захаживает...
Якоб ещё что-то говорил, но Алексей, не обращая внимания на его слова, разглядывал его картины.
Да - они были исполнены с бесспорным талантом, но что поразило Алексея, так это то, что на них вновь и вновь повторялся вид парка, причём с одного и того ракурса, и с замком, которого на самом деле не было. На картинах это был призрачный, но в тоже время и ужасающий своей реальностью, своей зловещей сущностью исполин. И этот колоссальный замок с каждой новой картиной не только обретал новые детали, но и приближался к художнику, к чердаку...
Алексей даже выглянул через трещину в крыше, но, конечно увидел только высвеченные ярким июньским солнцем деревья, а никакого замка и в помине не было.
Якоб пояснил:
- Замок я вижу на рассвете, когда над деревьями плывёт туман. Но, на самом деле, замок растёт в моей душе. Одиночество его возводит.
- Но зачем вы здесь? - пожал плечами Алексей. - Если на вас так действует это место - если вам этот жуткий замок мерещится, так не лучше ли перебраться туда, где лучше - свободнее, светлее...
- Я уже пробовал. Во многих местах был, - вздохнул Якоб. - Но от замка мне не убежать, так же как не убежать от самого себя. Он придёт за мной.
- Кто придёт? - переспросил Алексей.
- Человек из замка. Он заберёт меня...
- Так, может, лучше вообще не рисовать? - предложил Алексей.
- Нет-нет, я не могу не рисовать. Творчество для меня - это то же, что дышать. Я не могу не творить, но замок растёт во мне.
- И что - вы нарисуете того человека из замка? - спросил Алексей.
- Да. И тогда он придёт и заберёт меня.
- Так, может, лучше нарисовать какую-нибудь крылатую музу, как это у вас, художников, бывает?
- У меня есть одна муза. И, если я её нарисую, то она действительно придёт и спасёт меня. Но, боюсь, обретя её, я отниму счастье у другого человека. А я так не могу...
* * *
Тем же вечером Алексей говорил Марфе:
- Сегодня я поднимался на чердак, и встречался с твоим художником. Знаешь, он безумец, но безопасный. Помешался на своём творчестве, ну и пусть. Я не буду ему мешать. Может и нарисует что-нибудь гениальное, денежек заработает...
Марфа молвила задумчиво:
- Странно, но я вспоминаю его. Мне кажется, что я уже встречалась с ним раньше... Ещё в детстве, и не в реальном мире, а во снах... Он был добрым волшебником...
- Какие странные фантазии, - отозвался, переключая канал телевизора, Алексей.
Той же ночью, Марфа вскочила с кровати, и, освещённая полной Луной, остановилась посреди комнаты. Встрепенулся и Алексей, спросил испуганно:
- Что с тобой?
- Он зовёт меня! - воскликнула Марфа, и протянула руки вверх, к чердаку.
В глазах её пылало вдохновенье и счастье, которых никогда прежде не видел Алексей. Он сел на кровати и испуганно глядел на неё, размышляя над тем, придётся ли вызывать скорую, или это пройдёт.
Прошло.
Марфа опустилась на кровать, и прошептала:
- Он отпустил меня... навсегда... почему же... ведь мы могли бы быть счастливы!
И она, уткнувшись лицом в подушку, сразу заснула, а на следующее утро, сколько её Алексей не расспрашивал, ничего не могла вспомнить о том, что было ночью.
Вскоре Марфа собралась и пошла в магазин за покупками. На улице было сумрачно, накрапывал дождь.
У подъезда стояла скорая... И никто не увидел слёз, которые покатились по щекам Марфы, когда она увидела бездыханное тело художника, которого нашли этим утром на чердаке и увозили в морг.
Никто не знал, что в это утро она прощается с добрым волшебником своих детских снов.