Над ледяными, серебристо-серыми просторами Европы висит гигантский, наполненный многими яркими красками диск Юпитера. Он никогда не уходит, никогда не садится, он занимает большую часть небосвода и в окружающем мёртвом безмолвии можно долго созерцать величественные бури ледяных, сжиженных газов в его атмосфере. Почти семьсот тысяч километров от Европы до Юпитера, но всё равно хорошо видны движение исполинских облаков на главной планете...
Сложно колонизировать Юпитер - нет у него твёрдой поверхности; зато летят, перемешиваясь, гонимые дикими бурями, сжиженные газы. Но на крупнейших спутниках Юпитера - Европе, Каллисто и Ганимеде к середине XXII века люди уже успели обжиться. Первую базу устроили на крупнейшем из них - Ганимеде. А затем - принялись за освоение Европы.
Из-за холода и порождаемой Юпитером радиации, даже самый выносливый живой организм с Земли не продержится на Европе и нескольких секунд. Бедолага, попавший туда без защиты, мгновенно промёрзнет насквозь, застынет ледяной статуей и будет стоять, пронизываемый радиацией, до скончания времён.
И всё же, несмотря на адский климат, Европа уже давно манила воображение землян. Приборы показывали, что под ледяным панцирем, который покрывал всю её поверхность, находится океан, и отнюдь не ледяной. Горячее ядро Европы должно было подогревать его, словно громадная, округлая грелка...
Но добраться до океана не легко - двадцатикилометровый слой льда отделяет от заветной цели.
Первыми на Европу спустились роботы, они и построили жилища для исследователей-колонистов. Всего было построено три, оборудованных всем необходимым домика. И зачем, право, посылать много людей, когда основную работу выполняли всё те же сильные, умелые роботы?..
Три домика были рассчитаны на шестерых колонистов. Это были три семейные пары - учёные из Штатов, Японии и России - трёх стран, основных спонсоров проекта.
Здесь я перечислю их по именам, и назову, кто чем занимался; близкое же знакомство с ними читателей ждёт на следующих страницах. Итак, от Штатов в группу попали Джонни Стэнли - биолог и его жена Джоанна Стэнли - психолог и медик; японец Аматерасу - техник, его жена Омиками - геолог, русский Николай Жданов - астрофизик, его жена Наталья Жданова - программист, пилот и техник.
К этому надо добавить, что каждый из них неплохо разбирался и в других науках, помимо основной, являющейся его профессией. Прежде чем попасть на Европу, они прошли долгую, суровую подготовку. Тренировали не только мозги, но и тела. Хлюпиков среди них не было - все были готовы к перегрузкам и к суровым испытаниям.
Конечно, никакие тренировки не могли их защитить от холода Европы и радиации Юпитера. Поэтому по поверхности им предстояло передвигаться исключительно в скафандрах; к счастью - совсем не таких громоздких, какими они были на заре космической эры, а легко облегающих тело и не стесняющих в движениях.
Стоит отметить ещё и робота названного с согласия всех участников экспедиции - Элли. Этот Элли, в отличии от многих других, прислуживавших роботов, обладал очень развитым, хоть и электронным мозгом. На многое были способны другие роботы: они выполняли команды землян, работали целыми сутками, но Элли был начальником над ними; он общался с людьми почти как равный, хотя и не был похож на людей.
Элли выглядел как метровый, гладкий металлический конус, который парил над поверхностью. Из его днища выбивалась синеватая плазменная струйка, но, когда он, по приглашению, посещал жилища, из него выдвигались железные ноги. Элли называли седьмым участником экспедиции. Элли был всеобщим любимцем...
Те события, о которых здесь пойдёт подробный рассказ, начались через три месяца после высадки шести землян-колонистов. Все эти месяцы роботы-бурильщики и роботы-погрузчики неустанно выполняли свою работу. Под занимавшим полнеба диском Юпитера погрузчики отвозили глыбы твёрдого, спрессованного льда прочь от лагеря, а в это время бурильщики, удалялись всё дальше от поверхности Европы. Там, на многокилометровой глубине не было света, но роботам этот свет и не был нужен. Они, лишённые эмоций, трудились в непроглядной тьме и в страшном холоде, приближаясь к вожделенному их хозяевами людьми, загадочному океану. А у горизонта, который на Европе был значительно ближе, чем на Земле, всё росла и росла гора выдолбленного ими льда...
Теперь, наконец, перейдём к самому повествованию; к этим волнующим и никем нежданным событиям...
* * *
Облачённый в золотистый скафандр, Николай Жданов стоял неподалёку от пробитой в толще Европианского льда воронки. Ширина этой округлой воронки была двадцать метров, ну а глубина - уже двадцать километров...
Во избежание несчастного случая, воронка была окружена вмороженной в лёд полуметровой металлической оградой. Впрочем, если бы всё-таки кто-то соскользнул вниз, то у него ещё был шанс спастись, включив вмонтированный в скафандр ракетный ранец...
Николай смотрел поверх воронки, туда где высилась гора выдолбленного льда. Как раз восходило Солнце. Конечно, Солнце было совсем не таким как на Земле, а гораздо меньшим, не способным согреть этот замёрзший мир, но всё же ярким, сияющим золотыми лучами. Лучи эти, дробясь в глыбах извлеченного из тёмных недр льда, дробились, порождая радужное сияние. Правда, радуги не было: переливчатое сияние оставалось заключённым в спрессованный лёд. А Юпитер, обратившись к Европе ещё разросшимся за последние столетия Красным пятном, нависал своей угрожающей и величественной массой. Зрелище, конечно, незабвенное и прекрасное, но всё же ставшее за последние месяцы таким же привычным, как, например, картина на стене...
В тот день Николай Жданов, равно как и другие участники экспедиции, не ожидал чего-то экстраординарного. По расчетам, роботам-бурильщикам предстояло трудиться ещё несколько дней...
В скафандре у Николая раздался мелодичный перезвон. Конечно, Николай знал, что значит этот звук, кто хочет к нему обратиться. И Николай произнёс:
- Да, Элли. Я слушаю.
Робот заговорил своим приятно-музыкальным, бесполым голосом:
- Тебе могут быть интересны последние данные от наших бурильщиков.
- Давай...
Николай вытянул перед собой руку, и из ладони (а точнее, из золотистой поверхности скафандра) поднялось объёмистое, неспешно вращающееся изображение. Это была передаваемая с двадцатикилометровой глубины съёмка спрессованного льда.
- Что необычного? - спросил Николай.
- Там микротрещины, - ответил Элли.
Николай проворчал в ответ:
- Микротрещины пронизывают всю поверхность Европы. Они то возникают, то исчезают.
- Да, Николай, но это - особенные микротрещины. Посмотри...
Изображение увеличилось, некоторые детали стали более отчётливыми. Теперь Николай видел, что трещины постепенно расширялись, но потом схлопывались. Их расширение и сжатие происходило через чур резко...
- Вижу, - произнёс Николай. - Видимо - это давление океана... Возможно, оставшийся лёд уже не может выдержать этого и скоро лопнет.
- Такая возможность не исключена, - отозвался Элли.
- А что говорит Омиками?
Из ладони, вместо съёмки глубинного льда, появилось изображение японки Омиками. Она находилась в лаборатории под защитой стен и поэтому сидела без скафандра. Её лицо, обычно улыбающееся, сейчас выражало сосредоточенность. Омиками произнесла:
- Вероятно, давление океана значительно выше, чем показывали наши предварительные расчеты.
- Предлагаешь остановить бурение? - спросил Николай (они все общались на английском, и только иногда, в семейных кругах - на родных языках).
- Да, - кивнула Омиками. - До тех пор, пока не будут получены дополнительные данные.
- Что ж, значит опять отсрочка, - вздохнул Николай и перевёл взгляд на сияющую радужным великолепием ледяную гору у горизонта...
Он уже собирался опустить ладонь, но не успел. Изображение Омиками сменилось лицом его жены - Натальи. Она была на год младшего Николая, то есть - ей было тридцать четыре. Высокая, красивая женщина с открытым славянским лицом, с большими тёмными очами, она, казалось, была создана для обложки глянцевого журнала, а не для научной лаборатории. Тем ни менее, она не была роскошным придатком к Николаю, она была видным учёным, компетентным специалистом и по технике, и по проблемам Европеанского льда. Голос Натальи был уже настолько привычен Николаю, что, ему казалось, он слышит самого себя:
- Я хочу, чтобы ты отошёл от края и вернулся домой.
Действительно странно было слышать этот как бы свой голос и не соглашаться с ним. Хотя Николай не соглашался больше из упрямства, так как считал, что в последнее время через чур часто уступал Наталье, а сам ничего не требовал. Он ответил:
- Зря волнуешься...
- Разве Омиками не сказала тебе, что есть вероятность разрыва оставшегося льда?
- Но она не сказала, какова эта вероятность. Должно быть, очень маленькая...
- Это ты ведёшь себя как маленький. Вернись немедленно!
- Капризничаешь? - усмехнулся Николай. Он чувствовал себя спокойным, так как по-прежнему был уверен, что ничего экстраординарного в этот день не произойдёт.
Но тут в его спокойствие вмешался Элли. Голос робота прозвучал, как обычно спокойно и музыкально, но нёс он тревожные вести:
- Остававшийся лёд под давлением океана лопнул.
- Ничего себе! - присвистнул Николай, и схватившись руками за ограждение, глянул вниз. Пока что ничего необычного, кроме гладко обточенных, высвеченных зеленоватыми светильниками стен не было видно. Дальше, на глубине, сгущался мрак. Этот колодец спускался на двадцатикилометровую глубину.
Элли продолжал:
- Происходит стремительное движение вверх, по нашей шахте; пока что не удаётся определить природу этого движения, так как все находившиеся там приборы сейчас поломаны.
Вновь вмешалась Наталья:
- Немедленно уходи оттуда! Возвращайся домой! Слышишь?!
Почему же Николай не убегал от опасного места?.. А дело в том, что за трёхмесячное пребывание на Европе, ему просто осточертела правильная, всегда подчинённая жёстким требованиям жизнь - жизнь без ярких событий, на недвижимом, замёрзшем мире, жизнь в ожидании...
Вмешался новый голос. Говорил Георг - негласный командир и координатор их экспедиции, который находился, однако, не на Европе, а жил, вместе с ещё двухстами землянами, на крупнейшей в системе Юпитера базе - на Ганимеде.
Он уже получил последние данные, и теперь говорил:
- В связи со сложившейся ситуацией, вы должны немедленно вернуться под укрытие стен. Это приказ.
Что ж - с приказом не поспоришь. Георг, известно - мужик строгий, недисциплинированности не потерпит. Может ведь и уволить из состава экспедиции. Тогда придётся Николаю и его жене возвращаться на Землю, а на их место поместят другую пару, благо, таких дублирующих пар - учёных, прекрасно разбирающихся в обстановке на Европе, и хорошо физически подготовленных было заготовлено достаточно.
Вот Николай развернулся и зашагал к их поселению. Три овальных, светящихся неярким золотистым светом дома - на три семьи. Они стояли рядом друг с другом, и были соединены наземными и подземными туннелями. Рядом с ними возвышался склад, где находилось и питание, и части роботов, и даже оружейный склад, которым им, к счастью, до сих пор не пришлось воспользоваться. Там же стояла и лаборатория...
Николай шагал неспешно, думал о том, что тревога всё равно ложная, что, после прорыва, вода (или другое вещество, составляющее океан Европы), мгновенно замёрзнет, и окажутся сломанными только несколько находившихся поблизости роботов, - вот и все происшествия на этот день. А хотелось, право, большего...
Неожиданно лёд под ногами Николая содрогнулся.
Николай спросил:
- Элли, в чём дело?
Робот ответил своим нежным, мелодичным голосом:
- Разрыв глубинного дна породил льдотрясение в данном регионе. Прошу вас: вернутся в жилище.
Теперь Николай уже действительно торопился. Понимал, что дело нешуточное, ведь ничего подобного за все три последних спокойных месяца не случалось...
Лёд под его ногами ещё раз содрогнулся и, на этот раз, значительно сильнее, нежели вначале. Николай упал. Тут же он, впрочем, вскочил. Элли продолжал советовать:
- Включи ракетный ранец.
Николай повиновался. Он нажал кнопку, и ранец негромко загудел (этот звук из-за отсутствия атмосферы слышен был только внутри скафандра). И Николай, поднявшись над поверхностью, полетел к домам, до которых оставалось ещё около сотни метров.
Увидел, как в одном из этих округлых сооружений раскрылась дверь и на условном пороге появилась его жена - Наталья, уже, конечно, в скафандре. Но он не мог слышать, что Элли в это время говорил Наталье:
- Тебе лучше вернуться внутрь. Нет никакой необходимости рисковать.
- Но я должна быть рядом с мужем! Должна ему помочь!!
И Наталья, тоже включив ракетный ранец, полетела к Николаю. Лёд вновь и вновь содрогался...
Николай и Наталья встретились на полпути между базой и воронкой. По внутреннему устройству связи, Николай спросил:
- Ну что ты, глупенькая, зачем полетела?
Наталья ответила:
- Я должна быть рядом с тобой.
- Испугалась? - спросил он, вглядываясь через два защитно-пластиковых, прозрачных экрана в её побледневшее лицо.
- Очень, - призналась она. - Но не за себя, а за тебя.
- Совершенно напрасно. Смотри - лёд больше не трясётся. Я сразу понял, что ничем серьёзным это не грозит. Ну сама подумай: долго ли вода Европеанского океана будет двигаться вверх? Наверняка, уже превратилась в лёд. При здешнем-то холоде...
И Николай обратился к Элли:
- Ну что, дружище, никаких сведений от бывших там, внизу, роботов по прежнему не поступает?
- Нет... Но я рекомендовал бы вам немедленно вернуться в ваш дом. Мои датчики фиксируют постоянное, правда незначительное трясение льда. Этот неожиданный катаклизм не прекратился. Он продолжается...
- Ладно, - усмехнулся Николай. - Сегодня все очень хотят, чтобы я вернулся домой. Мне уже надоело слушать ваши уговоры, и я возвращаюсь...
Но вернуться они не успели.
Вся окружавшая их ледовая поверхность передёрнулась и её рассекли несколько крупных, весьма широких трещин.
Николай и Элли увидели, как из двадцатикилометровой воронки вылетели искорёженные, погнутые роботы-бурильщики. Они понеслись прямо вверх, и ещё долго-долго должны были мчаться, так как сила притяжения на Европе значительно меньше, чем на Земле.
Роботы вылетели, как ядро из исполинской пушки, а затем вылетел и тот, кто их подтолкнул. Это был смёрзшийся стержень шириной в двадцать, и длинной в целую сотню метров. Раньше он был жидкостью, частью океана Европы, но жидкость замёрзла (что и неудивительно, при температуре минус 200).
Однако, против ожиданий, ледяной стержень не закупорил туннель, а всё это время скользил по гладким стенам вверх. Он стремительно промчался эти двадцать километров, и вот теперь вылетел. Вырвавшись из воронки, стержень помчался вслед за искорёженными роботами, словно жадный хищник за добычей, но он был уже на излёте, он уже замедлялся, и вот остановился, а затем неспешно начал падать вниз.
Он летел не обратно в воронку, а к тому месту, где висели в полуметре надо льдом Николай и Наталья.
Это было завораживающее, похожее на сон зрелище...
Всё же Николай и Наталья успели отлететь в сторону, а стержень повалился, прокатился немного и, наконец, полностью остановился.
Николай произнёс:
- Ну вот - это нам посылочка их глубины.
А Наталья молвила:
- Там что-то есть внутри... И оно - живое...
Глава 2
"Посылка из бездны"
Через пару часов все обитатели поселения (то есть, шесть человек, а также и робот Элли), собрались в лаборатории. Снаружи эта лаборатория выглядела, как сильно вытянутый овал, который, возвышался над домами колонистов. Конечно, лабораторию проектировали, ещё не зная, что из глубин Европы таким удивительным образом вырвется длиннющий промёрзший стержень, и понадобится его изучать, но всё же вытянутая форма лаборатории как нельзя лучше подходила для этого гостинца из глубин.
Всего, в результате прорыва, полностью было уничтожено пять роботов-бурильщиков и ещё - три робота-погрузчика, но оставшиеся роботы под руководством Элли, доставили ледовый стержень в лабораторию, после чего отправились на склад, собирать из запасных деталей своих собратьев.
А стержень был помещён в просторный, вытянутый бассейн, который занимал большую часть лаборатории. Сверху бассейн накрыли колпаком из того же прозрачного, твердого пластика, из которого были сделаны и шлемы в скафандрах колонистов.
И без специальных приборов было видно, что стержень внутри не равномерный, что в него вморожено нечто. Это нечто, случайно вырвавшееся из недр Европы, напоминало сероватую сферу, из которой во все стороны исходили маленькие, тонкие щупальца. Сфера была полупрозрачной, и внутри неё можно было разглядеть множество также полупрозрачных органов. Ни глаз, ни ушей, ни глотки не было видно...
Конечно, то, что происходило в лаборатории, передавалась на Ганимед. Но дальше, на Марсианские базы, и на Землю - эта передача не шла. Уже потом, в соответствии с результатами, командир их экспедиции Георг должен был решить - давать ли широкую огласку случившемуся.
Участники экспедиции сидели за столами, напротив прозрачного купола, накрывавшего бассейн. Центральный компьютер подключен был к каждому из столов и, по мере необходимости, всплывали объёмистые таблицы и изображения.
Биолог Джонни Стэнли произнёс:
- Ну, на первый взгляд, сколько-нибудь развитого мозга у этого существа нет. Так что многого не ждите. В лучшем случае, просто начнёт дрыгаться...
Японец Аматерасу проговорил на чистом, чётком английском:
- И всё же - это первая, столь развитая форма жизни встретившаяся людям во внеземелье.
Жена Аматерасу - Омиками, сейчас опять улыбающаяся, со счастливыми, пышущими энергией глазами, проговорила:
- Я так волнуюсь... Ведь уже идёт размораживание. Неужели он начнёт двигаться?
На что Джонни Стэнли ответил:
- Почему же именно ОН? С таким же успехом можно сказать, что и ОНА. Во всяком случае, никаких половых признаков этого существа пока что замечено не было... Кстати, почему вы забыли о бактериях, которые были обнаружены в пещерах Марса? Это ведь тоже формы жизни...
Его жена Джоанна Стэнли молвила:
- Всё же людям свойственно называть живым то, что они видят. Бактерии же, хоть и оказывают огромное влияние на нашу жизнь, слишком ничтожны для общего восприятия. Есть они или нет, а на форму инопланетной жизни в человеческом сознании они никак не тянут...
Между тем, стержень продолжал таять. Приборы фиксировали состав образующейся в бассейне жидкости. В общем и целом это была вода, но всё же не совсем идентичная воде земных морей или же пресной воде. Из-за наличия различных солей она всё же была ближе к морской воде, но присутствовали и другие химические соединения (весьма сложные), и пока что не удавалось определить, является ли она ядовитой для человеческого организма.
Это было неспешное, даже через чур медлительное зрелище. Минута за минутой стержень терял свою начальную чёткую форму, обращаясь в жидкость. Так минуло больше часа. Участники экспедиции обменивались не слишком значительными репликами, подобные реплики поступали и с Ганимеда...
И вот, наконец, весь стержень оказался размороженным. Температура воды составляла плюс пять градусов по Цельсию, сероватая сфера недвижимо висела между дном бассейна и прозрачной крышкой, к которой вплотную примыкала вода.
Наконец приборы определили, что эта жидкость не содержит явный яд, но всё же побочные воздействия на человеческий организм возможны. Ещё предстояло определить, что это за воздействия. Что же касается сферического существа, то датчики пока что не фиксировали никаких признаков его жизни.
Джонни Стэнли вздохнул:
- Да-а, обидно... Была надежда, что столь примитивный организм при мгновенной полной заморозке и последующем аккуратном размораживании выживет, но, видно, зря надеялись...
Никто ему ничего не ответил. Участники экспедиции, а также и те, кто находились на Ганимеде продолжали следить за бассейном. Так минуло ещё четверть часа.
* * *
...Молчание становилось тягостным, и Николай Жданов решил, что он про себя досчитает до ста и, если за это время ничего не произойдёт, то постарается разрядить обстановку шуткой (правда, предстояло ещё придумать шутку, которая не была уместной в этой обстановке).
Он досчитал до семидесяти трёх, когда произошло то, на что все надеялись. Правда, каждый представлял себе это по разному, но главным было то, что сфера должна была ожить. И она ожила - ожила прежде чем чувствительные датчики доложили, что зафиксированы признаки жизни.
На Ганимеде это видели посредством передающих аппаратов, на Европе же - своими глазами.
Тёплый и мягкий золотистый свет зародился в центре сферы, затем тонкими, живыми ниточками разбежался во все стороны, до самых кончиков отростков. Постепенно сияние становилось более ярким, но по-прежнему не резало глаз, даже и щуриться не было необходимости. И ещё, все шестеро колонистов на Европе, сразу же, с первых секунд почувствовали тепло...
Это было очень приятное, ласковое тепло; такое бывает свежим весенним утром, и ни когда-нибудь, а в детстве, когда вся жизнь лежит впереди - ясная и открытая.
И, если до этого многие из них были напряжены, то тут напряжение разом исчезло, и лёгкие, свободные улыбки появились на их лицах...
Сфера, недавно такая унылая, серая, похожая на замороженного гигантского слизняка, теперь больше всего напоминало Солнце, и казалась существом не материальным, а духовным, то есть высшим, непостижимым, но уж во всяком случае - прекрасным.
Находившийся на Ганимеде Георг издал странный хлюпающий звук, и потребовал:
- Немедленно доложите, что у вас там происходит. Как вы себя чувствуете?..
Японка Омиками, на лице которой переливалось отражённое золотистое сияние, ответила:
- Самочувствие превосходное.
Георг продолжал встревоженным, если не сказать испуганным голосом:
- Вы ведь чувствуете на себе воздействие этого организма?
- Чувствуем... - это сразу несколько голосов ответили, и голоса были счастливыми.
А в следующее мгновенье жидкость в бассейне вновь обратилась в твёрдый лёд, а сияющая золотом сфера сделалась серой и невзрачной, похожей не на Солнце, а на замороженного слизняка.
- Что такое? Что случилось?! Почему?! - голоса участников экспедиции выражали тоску.
Георг отвечал им:
- Я отдал приказ: немедленно заморозить воду, и Элли, через центральный компьютер, исполнил его. Надеюсь, мне не надо объяснять, почему я это сделал.
Николай произнёс:
- Вы не были здесь, и не понимаете...
- Я не был, но датчики показывали: изменилась работа ваших организмов. Это сияние воздействовало буквально на все ваши органы.
- Но мы чувствовали себя так хорошо..., - вздохнула Наталья.
- Вы говорите сейчас прямо как дети! - воскликнул, выражая сильное волнение Георг. - Сейчас датчики показывают, что ваши организмы в норме, но я уже начинаю беспокоиться, не повреждены ли ваши мозги... Вы, может, попросите вновь разморозить ЭТО?.. Или не понимаете...
- Да-да, он, несомненно, прав, - прерывая Георга, извиняющимся тоном произнёс Джонни Стэнли, - Мы подвергались неизученному излучению неземного организма, и ещё неизвестно, как это на нас скажется. Такое воздействие можно было предполагать, но всё же оно было маловероятным... Конечно, Георг был прав, отдав приказ заморозить существо. Впредь мы будем осторожнее, а пока что нам предстоит пройти медицинскую проверку...
Николай махнул рукой и произнёс с нескрываемым раздражением:
- Да ну - глупости говоришь!.. Это Георг, он на Ганимеде, у чёрта на куличках, ничего он не почувствовал; а нам было действительно хорошо. Я, лично, и не припомню, когда так себя чувствовал... Смеяться хотелось - вот ей богу, как дурачку, просто, без причины смеяться, от счастья, от тепла...
- Вот это и плохо, - внимательно разглядывая Николая, проговорил из объёмной проекции связи Георг. - Смеяться, как дурачку! Так ведь и действительно в безмозглого можно превратиться... Под воздействием этого излучения неизученного... Ладно. Сейчас покиньте лабораторию и пройдите в медицинский блок. Дежурить у бассейна останется Элли.
* * *
Следующие два часа были потрачены на медицинское обследование. Всего имелось две капсулы, в которые по очереди залезали колонисты; в капсулах их тела подвергались всевозможным излучениям; съёмки их внутренних органов передавались на Ганимед, где компетентные специалисты исследовали их более тщательно.
...В медицинском блоке царила странная атмосфера: смесь тоски и надежды. Теперь колонисты уже избегали говорить о случившемся, но каждый тайно надеялся, что прекрасные, тёплые и светлые чувства, которые они испытали в лаборатории.
Георг то отлучался, то снова появлялся на проекции объёмной связи. И Николай спросил у этого напряжённого изображения:
- Что решили там решили? Пока будем продолжать бурение?..
Георг ответил:
- Да. Из-за холода на дне воронки снова образовался лёд. Толщина его оценивается в сорок или пятьдесят метров...
Тут Георг отвлёкся, и Николаю пришлось ждать ещё целых полчаса, прежде чем начальник экспедиции вышел на связь. В этот раз лицо Георга было ещё более напряжённым, нежели прежде.
Предупреждая вопрос Николая, Георг проговорил усталым голосом:
- Только что был разговор с Землей. С самой верхушкой, ну ты понимаешь...
Да - Николай, что и над Георгом были начальники. Конечно, и не удивительно, что проект, в который вбабахали многие миллиарды евро, контролировали очень влиятельные люди. И Георг вынужден был им подчиняться... а колонисты подчинялись Георгу.
И теперь Георг говорил:
- Решено, что происшествие должно быть скрыто от широкой общественности. То есть, все думают, что у вас как и прежде идёт плановое бурение. Возможна задержка...
- Что значит эта ваша "задержка"? - спросил Николай громко.
В это время к нему подошла Наталья и Джонни Стэнли со своей женой. Аматерасу и Омиками в это время как раз проходили обследование.
Георг молвил:
- ...Прежде чем продолжить, мы должны исследовать добытое существо со всей возможной тщательностью. Имеющегося у вас оборудования для этих целей недостаточно, поэтому через сутки прилетит капсула и заберёт его к нам, на Ганимед.
- Понятно, - вздохнула Наталья.
- Значит мы его больше не увидим и не услышим, молвила Джоанна Стэнли.
- Ладно. Что дальше? - спрашивал Николай.
- После всех проверок, когда будет выяснено, насколько это опасно или безопасно для землян, будет принято решение о дальнейшем бурении...
В голосе Георга чувствовалось сожаление. Видно, он не был согласен с теми, кто отдавал ему приказы, но идти против их воли он не смел. Николай, который неплохо изучил Георга, сразу понял, что тот что-то ещё не договаривает, и спросил:
- Чем ещё можешь нас огорчить?
- Могу, но не хочу.
- И всё же?..
- Будет также решаться вопрос о дальнейшем пребывании людей на поверхности Европы. Если подлёдный океан заселён неизвестными и, возможно, очень опасными формами жизни, то его изучение будет поручено роботам, управляемыми с орбитальной станции.
- Ну час от часу не легче! - покачал головой Николай.
- Вы должны понять... - начал было Георг, но Николай махнул рукой и произнёс:
- Ладно, не надо ничего объяснять. Ты ведь по-всякому - такая же пешка, как и мы. Решили послать людей - послали, решили убрать - уберут. И уж по-всякому, к роботам доверия больше. Они ничем не заразятся, честь крупных корпораций не измарают; будут рассказывать только то, что в них запрограммируют...
Георг ещё что-то говорил, пытался заверить, что, скорее всего их с Европы не отзовут, что ещё ничего не решено, но его уже не особо и слушали. В медицинском отсеке сложилась особо печальная атмосфера. Казалось, что пришлась к ним поздняя осень, то время года когда все листья уже увяли, потемнели и умерли. Когда кажется, что солнце никогда не вернётся. А солнцем было то существо, случайно попавшее к ним из океана Европы...
Глава 3
"Ночные похождения"
Николай щекой на мягкой подушке и вглядывался в профиль своей жены Натальи. Она спала и дышала легко, свободно, на лице её отражалось счастливое чувство, губы были сложены в мягкую улыбку. Ей снилось что-то приятное - быть может, то, как вновь оживает обитатель океана Европы, как исходит от него тёплый, золотистый свет...
А вот Николаю не спалось. Несмотря на такой напряжённый, наполненный разными событиями день, он никак не мог успокоиться. Что же делать? Просто заснуть? Нет - Николай чувствовал, что нужны некие активные действия, вот только не мог понять - какие именно...
Он бесшумно перевернулся на другой бок и теперь глядел в окно, занимавшую значительную часть стены в их спальне (окно было прозрачным только изнутри). Через окно Николай видел ставший таким знакомым и обыденный пейзаж Европы.
Ледяное плато, с небольшими, тоже, естественно, ледяными холмами и трещинами, ну а у горизонта - гора вырванного из глубин льда; над всем этим нависал исполинский диск Юпитера. Солнце же ушло за весьма близкий горизонт. Снаружи царил сумрак, самым ярким в этом царстве тьмы и холода был Юпитер.
Николай вглядывался в окно до рези в глазах, и, чем дальше глядел, тем больше уверялся в том, что должен предпринять какие-то действия...
И вдруг слабое, почти неуловимое и тут же исчезнувшее золотистое сияние привиделось ему там, где была воронка. Вот именно, что привиделось. Он не был уверен - было ли свечение на самом деле.
И всё же он поспешно поднялся с постели, подошёл к окну, вжался лбом в пластик, который защищал от внешнего лютого холода. Он глядел, ждал продолжения... пока что ничего не происходило...
Пошевелилась, слегка приоткрыла глаза Наталья. Прошептала мечтательным, сонным голосом:
- Что ты?.. Спать иди...
- Мне показалось, что там свечение...
- Ничего... Спать иди... Завтра разберёмся...
И она закрыла глаза, уверенная, что Николай вернётся. И она снова заснула...
А Николай взял обычную домашнюю одежду, быстро нацепил её на себя, и вышел... В прихожей было несколько дверей: на кухню, в ванную, в туалет, в кладовку, и в переходный шлюз. Сначала Николай зашёл в кладовую, надел свой скафандр, затем - в переходный шлюз.
После того, как дверь герметично закрылась, зашипел высасываемый воздух, и, наконец, распахнулась наружная дверь. Николай медленно, неуверенно пошёл по ледяной поверхности Европы. Что он делает и зачем? Конечно, его ночная прогулка не останется незамеченной наблюдателями с Ганимеда. И как он объяснит её? Просто захотелось пройтись? И именно после того, как они подверглись непонятному воздействию обитателя этого мира?.. А ведь прежде он на такие прогулки не выходил. Да и никто не выходил, так как они не рекомендовались... Как бы его не отстранили от работы, не направили, вместе с Натальей на дополнительное обследование...
Такие невесёлые мысли лезли к нему в голову, и всё же он продолжал двигаться к воронке.
Приятно-мелодичный голос Элли прозвучал в его шлеме, заставил вздрогнуть из-за своей неожиданности:
- Привет, Николай. Что-то это ты решил прогуляться?
- А ты сам где? - спросил, оглядываясь, Николай.
- Я здесь. Возле медицинского блока. Оставил нашего замороженного подопечного под присмотром электронных систем и недавно собранного робота-громилы.
- Что ещё за громила?
- Пришлось собрать его из запасных деталей на складе.
Николай спросил:
- Конечно, не по своей воле?
- Разве же я что-нибудь по своей воле делаю? Пришла директива с Ганимеда, вот я и постарался.
- Ну а ещё, наверное, тебе указали внимательнее за всеми нами следить?
- Точно...
- Ну и следи, я не против. Давай-ка лети сюда...
Теперь уже Николай видел синеватую плазменную струйку, которая выбивалась из конического Элли. Этот робот, а по сути, седьмой и почти равноправный участник экспедиции, подлетел к Николаю.
Николай спросил:
- Ты за воронкой следил?
- Я не следил, но многочисленные, установленные здесь датчики - следили.
- Ну и что - ничего странного за последние минут эдак двадцать замечено не было?
- Были зафиксированы весьма сильные помехи...
- И какова причина этих помех?
- Возможно, в связи с увеличение радиационного фона Юпитера. Но это временное явление...
- Ладно, Элли, пойдём-ка к воронке.
- Подобные прогулки не рекомендованы...
- Знаю, что не рекомендованы, и всё же - пойдём... Ты, кстати, передаёшь, что здесь происходит на Ганимед?
- Таковы полученные мною инструкции.
- Ну а если я тебя попрошу: не как робота, а как друга - можешь не передавать? А то у меня потом могут быть неприятности. Понимаешь?
- Понимаю. Я не могу полностью выполнить твою просьбу, Николай. Ты же знаешь: у меня есть воля, но я не могу контролировать себя полностью, отчасти - я всегда подчиняюсь чьим-либо командам.
- Понимаю тебя, Элли, дружище... Ну, ладно, ты всё же передавай по возможности меньше. Но если мы увидим там что-либо действительно, ты уж постарайся, чтобы это увидели все, кому нужно...
- Как скажешь, Николай. Я буду стараться. А ты лучше включи ранец. Здесь трещины...
Прежде всего, Николай включил свет. Синеватое, неоновое свечение опустилось из его ладони к одной из трещин, которая рассекала лёд. Ширина трещины была полметра, а дна её, естественно, не было видно.
- Спасибо, Элли. Если бы не ты, то я бы точно здесь соскользнул... Знаешь, состояние такое странное: всё жду чего-то, напряжён, и в тоже время - невнимательных. Об очевидных вещах забываю...
- Быть может, всё же лучше домой вернёшься? - осведомился Элли.
- Вернусь, но сначала всё же загляну в воронку. Просто хочу убедиться, что там ничего нет.
- В воронке установлены датчики, и они не фиксируют ничего... Только помех больше, чем обычно...
Николай включил ракетный ранец и полетел над поверхностью. Элли парил рядом с ним.
Но вот и воронка. Не долетая метра до неё, Николай выключил ранец, плавно опустился на поверхность, и затем уж, взялся за ограждение, выгнулся вперёд и глянул вниз, в бездну.
Стены воронки были высвечены фосфорно-синими светильниками, которые были установлены уже после происшествия, и кругами спускались на несколько десятков метров, дальше никаких светильников не было, но там, в черноте должны были находиться роботы.
Некоторое время Николай вглядывался вниз, в недвижимость, затем отстранился и произнёс:
- Из окна своего дома я видел золотистый свет, схожий с тем, который порождало существо...
- Возможно, тебе просто показалось. Ты перенапряжён. И, наверное, тебе просто очень хотелось вновь увидеть этот свет. Ведь свет показался вам, людям, очень приятным...
- Да. Возможно...
- Ну так что - возвращаешься?
- Да. Возвращаюсь. Постараюсь заснуть...
Николай сделал один шаг от воронки, но тут некая сила заставила его развернуться. Он каким-то внутренним, неизъяснимым, первобытным, животным чутьём почувствовал, что вот сейчас должно произойти нечто очень важное. Казалось бы, пока ничего особенного не происходило в окружающем мире: всё тот же лёд, холод, тьма, да исполин Юпитер, нависающий в чёрном, щедром на далёкие звёзды небе. И всё же Николай буквально трепетал - участилось его сердцебиение, он весь напрягся, шагнул обратно. Вцепился в ограждение, вновь выгнулся вперёд...
Золотой свет! Но уже не мягкий, успокаивающий, а неистовый, разрастающийся, наваливающийся чудовищной, нечеловеческой мощью, похожий на взрыв, на катастрофу!
Этот спрессованный в сферу свет нёсся снизу, по воронке. Нёсся из океана Европа. Только мгновенье назад он был ещё далеко, и вот уже рядом, и не сбежишь от него, не скроешь.
Николай был уверен, что этот бурный, хищный свет поглотит его, отберёт и скафандр и тело и жизнь, но свет пронёсся мимо, а Николай подлетел вверх, перевернулся в ледяном, лишённом воздуха пространстве и упал на спину.