Щербаков Алексей Юрьевич : другие произведения.

Что оставим мы после себя?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.30*45  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Четвертая часть повести "Журналисты не отдыхают". Гражданская война закончилась, но настоящее веселье только начинается. Внутри страны - полно проблем, да ещё ожидаются партийные свары, а внешние враги тоже не дремлют. И зачем было лезть в это?

Журналисты не отдыхают

Часть 4.Что оставим мы после себя?

Четвертая часть повести "Журналисты не отдыхают". Гражданская война закончилась, но настоящее веселье только начинается. Внутри страны - полно проблем, да ещё ожидаются партийные свары, а внешние враги тоже не дремлют. И зачем было лезть в это?

Журналисты не отдыхают 1

Часть 4.Что оставим мы после себя? 1

Эмиграция не даст заскучать 2

Дела большие и малые 5

Блефовать - так блефовать 8

Большой шухер 12

Поиграем в либерастов 15

Тачанки под красной Звездой Соломона 19

Хороша страна Италия 23

Изнанка Холодной войны 28

"Церкви и тюрьмы сравняем с землей" 30

Начало "свинцового года" 33

На старте большого пути 37

Для кого катастрофа, для кого - пропаганда 40

Рок-н-ролл ходил по миру 43

For those above to rock! We salute them! 46

Идет вперед СССР 49

Группы, но не музыкальные 51

Дьявол прячется в мелочах 54

Конец одной карьеры, начало другой 56

Злой город Генуя 59

Выбор террориста 64

Москва златоглавая 67

Не расстанусь с комсомолом 70

Эпилог. Приполярная полночь 74

Эмиграция не даст заскучать

Положение с антисоветскими организациями Сидней Рейли оценивал как очень хреновое. Что нужно для подпольной борьбы против власти? Люди и деньги.

С людьми, на первый взгляд, дело обстояло неплохо. На территории РСФСР и других советских республик имелось множество антибольшевистских структур. Пожалуй, даже слишком много. Они были разные - монархические, либеральные и правосоциалистические. И внешняя ориентация тоже была разная. Одни глядели в сторону Германии, другие - Франции и Англии. Третьи пытались лавировать между двумя силами. Не говоря уже о Семенове и Хорвате, которые плотно легли под Японию.

Но Рейли был очень хорошим разведчиком, он прекрасно знал, что из себя реально представляет антибольшевистское подполье. При мысли об этом, Сидней вспоминал слова, которые он, будучи ещё Соломоном Розенблюмом, слышал в Одессе из уст биндюжников.

Никто точно не мог сказать - какими силами обладают противники большевиков. Врали там все - снизу доверху. Такова уж человеческая натура. Рядовые члены часто просто заблуждались. Неопытный человек ведь судит о настроениях в обществе по кругу своего общениях. Допустим, антисоветски настроенный человек, служащий какого-то советского учреждения, общается с несколькими такими же коллегами. Так ему кажется, что все вокруг против Советов. А если кто-то из его собседников-собутыльников заявит, что готов пойти воевать против красных - то вот готов рапорт: все в данном учреждении за нас. Руководители низовых организаций множили эти мифы. С одной стороны - в надежде получить побольше финансирования, с другой - хотелось выглядеть хорошо на фоне остальных*.

(* К примеру, в РИ когда ЧК в 1919 году взяла за задницу так называемый "Национальный центр", выяснилось, что большинство первичек организации были фиктивными.)

Сидевшие в России главари этих организаций тоже врали своим заграничным друзьям. Те, в свою очередь, не отставали. И не только потому, что хотели получить побольше денег от тех, кто их способен дать и внушить оптимизм эмигрантам. Они пали жертвой самообмана. Ведь в самом деле - когда сидишь в эмиграции, очень хочется верить; в России вот-вот начнется...

А что начнется-то? Белые формирования были втоптаны в грязь. О "третьей революции", то есть, крестьянских восстаниях, лучше было вообще молчать. Большевики наиболее активным повстанцам предлагали "искупить вину" -- и посылали их к Махно. Который к этому времени подмял под себя ЗУНР, его формирования взяли Львов, подняли над ним черное знамя-и превратили Галицию в нечто вроде Тортуги. Махновцы грабили всех соседей, кроме УССР. При этом, сволочи, щедро делились с крестьянами - так что население за них горой стояло. Соваться в это осиное гнездо никто не рисковал. Тем более, что батька ловко играл на противоречиях между новообразованными странами.

Что оставалось? Разногласия внутри верхушки большевиков. Многие помнили историю Великой французской революции - и верили, что революционеров свергнет новый Бонапарт, с которым можно будет договориться. Хотя с Наполеоном уж так договорились... Но про это предпочитали не вспоминать.

Но, тем не менее, берлинские монархисты послали двух своих людей к Слащову с целью прощупать его настроения. Начальник Дальневосточного округа для начала прострелил одному колено, потом обоих сдал чекистам. Ходили слухи, что на вопрос, почему так жестоко, он ответил:

-- У стенки он и на одной ноге постоит, а я не терплю, когда меня эмигрантская сволочь принимает за идиота! В другой раз подумают!

А что касается денег - то тут тоже было плохо. Европейцы, в том числе и англичане, после войны были не слишком богаты. К тому же, все увлеклись противостоянием между Францией и Германией. Рейли-то понимал: значительная доля отпущенных на эти игры средств попадает в руки большевиков. Но разведка - это в том числе и бюрократическая структура. Где каждое подразделение блюдет свои интересы. Все были при деле. И попытки объяснить реальное положение вещей воспринимались как интриги, как стремление отнять кусок пирога. Тем более, на фоне увлекательных игр шпионских игр между двумя державами возня с русскими эмигрантами не вызывала ни у кого энтузиазма.

Американцы - у них денег больше. Но за океаном можно договариваться только на конкретной основе. Там всегда интересуются: "а что мы с этого будем иметь?". Рассказы про "Россию, свободную от большевиков", там никого особо не впечатляют. Тем более, что они вовсю сотрудничают и с большевиками.

Вот с такими размышлениями Рейли направлялся на очередную посиделку Русского монархического союза. Монархисты быстро прониклись немецким духом, сообразив, что самое простое и дешевое - собираться в пивных.

Пивная была так себе, средненькая. Зато в зале рябило от блеска золотых погон несуществующей армии. Монархисты сидели за кружками пива и слушали витийствующего Маркова по кличке Второй. Этот господин до революции был одним из лидеров "Союза русского народа", а более всего прославился своими скандальными речами в Государственной Думе. Речи и в самом деле были хорошие - резкие и остроумные. К сожалению, как оказалось, больше ничего, кроме как болтать, Марков не умел. Да и с мозгами у него было не очень. Казалось, как он в 1906 году усвоил несколько идей - так с тех пор их и повторял. Вот и теперь он вещал:

-- Мы должны объяснить всем здоровым консервативным силам в Европе, что большевизм - это чума. Зараза, которую выдумали евреи и масоны, стремительно распространяется по всему миру.

Рейли грустно усмехнулся. Нет, хоть и был Розенблюм, его не волновали антисемитские пассажи Маркова. Но что выходило? Три недели назад большевистские газеты напечатали серию статей о "главарях мирового империализма". Там шла речь о крупных финансистах. Среди них были и еврейские фамилии. Так вот, после этого ряд французских либеральных газет как с цепи сорвались, обвиняя большевиков в разжигании антисемитизма. Причем, статьи были глупые донельзя. Рейли был почти уверен, что всё организовал этот подонок Коньков. А ведь то же РОСТА неявно поддерживало национал-большевистские группы в Германии, которые наживали политический капитал на борьбе с евреями и масонами. Которые враги рабочего класса. Но Сидней не понимал смысла этой бурной деятельности. И только вот теперь, слушая Маркова, понял: политика РОСТА в том, чтобы приучить западного обывателя: верить нельзя никому. Все врут. Но вот зачем им это?

Впрочем, Рейли особо некогда было задумываться над этим вопросом. Он пришел в эту пивную совсем не за тем, чтобы слушать очередные выхлопы Маркова. Он ждал людей, которые должны прибыть из Маньчжурии. То есть, те, кто воевал против большевиков, а не болтал.

И вот они подошли. Эти двое были одеты во вполне цивильную одежду, но Рейли внутренне вздрогнул. Он видел разных людей - но во взгляде тех, кто присел в нему за столик, было что-то совсем запредельное. Это были не просто глаза профессиональных убийц. Его собеседники напоминали маньяка, которого он видел как-то в Скотланд-Ярде.

Ну, что делать. Сидней даже не представлял, что им пришлось повидать. Эти бескрайние сибирские просторы, где взять у мужиков хлеб можно было только перевешав половину деревни. А потом люди из другой деревни будут по тебе стрелять из всех кустов. И те, кто попадал в плен, завидовали погибшим. А что рассказать про два драпа, когда офицеры остро чувствовали своё бессилие перед армией "мужепесов". Про черные береты "броневого десанта", про зеленые береты пластунов, от которых не было спасения.

После того, как оставшиеся части добрались до Харбина, белые разделились. Кто-то просто ушел, куда глаза глядят. Кто-то реши вернуться в Россию. А вот они хотели просто мстить. Всем им. Поганому быдлу, которое посмело их победить.

Между тем вокруг собралось некоторое количество людей, которые явно тоже были не их тех, кто ценит чужую, да и свою жизнь. Так, люди подобрались соответствующие.

-- Господа, давайте пройдем в отдельный кабинет.

Там Рейли развил свою давно вынашиваемую мысль:

-- Террор, направляемый из центра, но осуществляемый маленькими, независимыми группами или личностями против отдельных выдающихся представителей власти. Цель террора всегда двояка. Первая, менее существенная - устранение вредной личности; вторая, самая важная - всколыхнуть болото, прекратить спячку, разрушить легенду о неуязвимости власти, бросить искру

Нет террора, - значит, нет пафоса в движении, значит, жизнь с той властью еще не сделалась физически невозможной, значит, это движение преждевременно или мертворожденно"*.

(* В РИ Рейли эти слова сказал на четыре года позже.)

-- Но это же типичная савинковщина! Возмутился кто-то.

-- А вы можете предложить что-нибудь иное? Речами господина Маркова большевиков не победишь! - Отрезал Рейли.

Присутствовавшие согласились. А присутствовали те, кто явно умел не только болтать. Что ж, под это дело можно получить финансирование.

Дела большие и малые

В мае 1920 года в высших кругах большевиков наметилось большое оживление, связанное с объединением Советских республик. Давно пора. Потому что ситуация складывалась сюрреалистическая. Ведь формально все республики являлись полностью самостоятельными государствами, связанные только военным союзом. На деле же рулила Москва, а приводным ремнем являлась РОССИЙСКАЯ коммунистическая партия (большевиков). И это доставляло массу проблем. Так, например, в Закавказье одни военные части подчинялись Москве, другие - республиканским властям. Надо было что-то решать - и в кулуарах началась большая драчка.

Способов объединения союз было два. Первый - это тот, который и осуществили в моей реальности. Его сторонником являлся Ленин. Я всегда не мог понять - на фига был вообще этот цирк - множество республик, каждая из которых имела все атрибуты государственности? Мнение местных товарищей? Да кого оно волновало - и в Киеве, и в Закавказье, и в Туркестане Советскую власть устанавливали ребята из Центра. Мнение международной общественности, хотя бы левой? Так ведь мы были первым в мире социалистическим государством - и могли провозгласить что угодно. Друзья бы приняли, а враги не принимали большевиков ни в каком виде.

И только теперь, пообщавшись с коммунистами, я кое-что понял. Всё дело в мировой революции, в которую всё-таки большинство товарищей верило. Выступать против этой светлой идеи не рисковал никто.

Да, не вышло всеобщего пожара. Но считалось: возможно, всё будет происходить постепенно - в одной стране, потом ещё в одной... В конце концов, что такое для Истории двадцать-тридцать лет? Меньше, чем мгновение. Буржуазные революции начались в XVI веке, и до сих пор далеко не всюду произошли*.

(* В марксистской традиции первой буржуазной революцией считается Нидерландская, которая длилась аж 80 лет-с 1568 года по 1648.)

А при чем тут СССР? Так всё просто. Вот, допустим, случилась где-нибудь революция, и коммунисты взяли власть. А как они будут подсоединяться к "братской социалистической семье"? Да так же, как в XIX веке к САСШ "подстегивались" новые штаты! А тут будут присоединяться новые советские республики. Идея Парвуса о Соединенных Штатах Европы, оказывается, пустила очень глубокие корни.

Другая идея была у Сталина. По большому счету, это было расширение РСФСР, понятно, под другим именем. То есть, даже формально особых прав у республик не предполагалось. Виссарионовича, понятное дело, обвиняли в "великорусском шовинизме" и имперских замашках.

Но мы - товарищ Дзержинский и я подсуетились. Каждый по своими каналам стал собирать разную интересную информацию. Прежде всего дело касалось Финляндии и Армении. Там активнее всего действовали англичане, жаждавшие вырвать эти республики из-под нашего влияния. Накручивали, понятное дело, прежде всего интеллигенцию. В Финляндии эту прослойку, собственно шведы и создали, пользуясь, тем, что Александр II от большого ума дал финнам такую Конституцию, что русское влияние там было минимальным, а шведское - наоборот.

Армянам пудрили мозги про великое историческое прошлое, про древнюю Великую Армению. Благо территория республики была куда побольше, чем в моей истории. Правда, в последнем случае игру англам попортил Кемаль, который-таки начал революцию в Турции - и она шла весьма успешно. Умным армянам стало понятно - без русских братьев они долго не протянут. Но у большинства интеллигентов вместо мозгов - "великие" идеи.

В Грузии же среди большевиков имелось множество националистов. В моей истории в двадцатых они стали пытаться создать "Грузию для грузин". Разбираться с ними пришлось тогда ещё никому не известному товарищу Берия. Да и на Украине множество националов, сообразив, что с незалежностью прямо завтра не выйдет, полезли в большевики.

К счастью вся эта публика не умела держать язык за зубами. Так что информации мы получили множество. И всё это предоставили Ленину. Дескать, глядите, Владимир Ильич, какой геморрой нас ожидает. Разумеется, в РОСТовских изданиях тоже пошли материалы на ту же тему.

Вот уж кем Ленин не был - так это упертым человеком. Он был способен корректировать свои взгляды. Так что скорее всего, СССР у нас будет несколько иным.

А 17 мая меня вызвал Ленин по поводу одного моего проекта. Его разрабатывали люди из РОСТА вместе с привлеченными чекистами.

Я явился со всеми материалами. Но Ильич по своему обыкновению, решил послушать меня лично.

-- Сергей Алексеевич, вы предлагаете не расформировывать продотряды, а создать на их основе Народный комиссариат по чрезвычайным ситуациям?

-- Именно так. Главная чрезвычайная ситуация - это неурожай, который влечет за собой голод. И ведь, например, в Поволжье это регулярное явление.

Ленин кивнул. Он-то прекрасно помнил голод 1891-1892 годов в Среднем Поволжье. Тот самый, от которого умер миллион человек, а Алексанр III повелел именовать его "недородом".

-- А ведь сейчас, в разоренной войной стране случись где-нибудь неурожай... А продотряды имеют опыт. Если они могли достаточно успешно собирать хлеб, то смогут и оказывать помощь голодающим. А кроме голода ведь есть и другие беды: эпидемии, наводнения, пожары...

-- В рамках НКЧС вы предлагаете подготовить возможность создания "трудовых отрядов".

Эту идею я частично позаимствовал из опыта Рузвельта времен "великой депрессии", частично - от Троцкого с его "трудовыми армиями".

-- Как известно, голодающим имеет смысл раздавать не рыбу, а удочки. Тем более, в стране есть много мест, где требуется неквалифицированная рабочая сила и куда крестьян можно в случае чего привлечь. Например, для осуществления плана ГОЭЛРО. Как известно, общественные работы для голодающих пытались устраивать и в царской России, но всё проваливалось из-за бездарной работы бюрократической машины. У нас управленцы на местах тоже, честно говоря, не самые лучшие. А вот если механизм будет создан - запустить его в случае необходимости будет куда проще. Возможно, за время работы многие научатся чему-нибудь большему, чем катание тачки. И пополнят ряды рабочего класса.

Тут Ленин внимательно поглядел на меня.

-- Только вы говорите о грядущем голоде с такой уверенностью, будто наперед знаете...

-- Что-то типа предчувствия. Штука ненаучная, но...

-- Интересно. А ведь товарищ Сталин настойчиво предлагал прислушиваться к вашим предчувствиям... Я думаю, в СНК ваши предложения не встретят возражений. Но есть ещё одно дело. Нам вас снова жалуется товарищ Луначарский.

-- Наверное, речь идет о Высшем литературно-художественном институте?

-- Да, о нем. Он говорит, что вы занимаете резко отрицательную позицию.

Дело было вот в чем. Луначарский стал носиться с идеей образования литературного института. В моей истории этот вуз и создали в 1921 году. Просуществовал он, правда, недолго, всего четыре года. Но дело не пропало - и в 1933 году создали знаменитый Литинститут.

-- Я резко против этой идеи. Зачем он нужен? Анатолий Васильевич полагает, что институт будет готовить профессиональных писателей. А я считаю - оттуда будут выходить профессиональные халтурщики. О чем может писать человек, который ничего в жизни не видел? А ведь ринутся туда именно такие. Два года рабочего ценза тут ничего не изменят. Я против даже специального журналистского образования, хотя журналистика - занятие куда более ремесленное, чем литература. К тому же - мы в этом литературном заведении сами станем плодить врагов Советской власти.

-- Почему? - Недоуменно спросил Ленин.

-- Рабочий, командир или журналист среднего уровня - это нормально. Писатель среднего уровня - это чаще всего озлобленный неудачник. И винить в своих неудачах он станет Советскую власть. За время учебы он привыкнет считать себя гением. А потом почему нет успеха? Потому что, дескать, Советская власть мешает ему творчески самовыражаться. И без того толпы творческих личностей бродят между Анатолием Васильевичем и мной. И хотят одного - чтобы их государство кормило, а они делали бы что хотели. Почитайте, что говорят футуристы. "Вы нас не понимаете - учитесь!"

-- Не любите вы интеллигенцию, -- усмехнулся Ленин.

Я чуть не брякнул: так вы же сами говорили, что интеллигенция не мозг нации, а её говно. Но вовремя вспомнил, что Ленин писал это в частном письме Горькому, которое тот, может, никому не показывал. Да, может и не писал он это письмо в данной истории...

Кстати, когда Ильич упоминал об известном веществе, это было отнюдь не ругательство, а четкая оценка. То есть если нация - организм, то интели - отходы его жизнедеятельности*.

(* Точная фраза Ленина:

"Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно.")

-- Интеллигенты переняли худшие черты дворянства - сознание своей исключительности и презрение к "быдлу". Любимая их фраза - "интеллигент в третьем поколении" -- это просто переделанное "настоящим дворянином можно стать только в третьем поколении". Насмотрелся я на фронте пленных офицеров из интеллигентов... И ведь это заразно. Попадая с такую среду даже молодые люди из рабочих и крестьян быстро заражаются снобизмои. А литераторы - это интеллигенты в квадрате.

-- Вы зря так горячитесь, Сергей Алексеевич. Вашу точку зрения я во многом разделяю. А товарищ Луначарский человек увлекающийся...

Блефовать - так блефовать

В моё время было распространено мнение, что чуть ли не все чекисты послереволюционного были если не евреями, то уж точно поляками или латышами.

Однако у товарища, с которым я постоянно работал в последнее время, происхождение было куда веселее. Он являлся сыном итальянца швейцарского происхождения, переехавшего в Российскую империю. Звали его Артуром Христиановичем Артузовым. Товарищ был из "новых" большевиков, он вступил в партию лишь в декабре семнадцатого, а до того не был замечен в интересе к политике. И вообще, он являлся типичным интеллектуалом-технократом. Так что всяких марксистских тараканов у него в голове не бегало. В моей истории он кончил плохо - потому что от большого ума стал играть в очень непонятные игры. Но, впрочем, неизвестно, как я кончу. Шансов дожить до старости у меня явно было немного.

Но что будет - то будет. Или не будет. А пока мы достаточно продуктивно общались. Поскольку он был всего на четыре года старше меня, нынешнего, то мы общались без лишних политесов.

Вот и сегодня он вошел в мой кабинет и заявил вместо приветствия.

-- Зашел пообедать в вашу столовую. Хорошо живете.

-- Можно подумать, у вас хуже.

-- Конечно, хуже. Куда нам против журналистов.

И это верно. Дзержинский был очень щепетилен насчет "чистых рук". Мы, конечно, тоже взяток не брали. Но... Директором столовой у наш был товарищ Абрам Гринберг, который "умел договариваться с хорошими людьми". Журналистам это, как ни покажется странным, делать проще, чем чекистам.

Артузов уселся и приступил к делу.

-- Про заявление Рейли, ты, конечно, знаешь?

-- Это никакой не секрет. Эмигрантские газеты бурно его обсуждают. Обе монархистские команды за, либералы раскололись, Савинков обиделся, что к нему не обратились. Только я смысла не понимаю. Эсеровщина какая-то. Он ведь в комментариях призвал заняться террором и тех контрреволюционеров, кто сидят у нас. Рейли и в самом деле думает, что кто-то тут зашевелится?

-- Что он думает, мы, к сожалению, не знаем. Но резон в этом есть. Потому там у них никто уже не понимает - кто чего стоит. Вот знаешь, что в марте было в Коломне? Мы вам пришлем материалы, это тема прямо-таки для вашего Зощенко. Дело было так. Жил в Коломне один тип, из "бывших", работал на какой-то маленькой должности в местном исполкоме. И вдруг тамошние наши ребята узнали - он пытается окольными путями письмо за кордон. Письмо прочитали. А там этот гражданин пишет о наличии мощной контрреволюционной организации.

-- Прямо так?

-- Ну, не прямо... Но и не слишком скрываясь. Эти коломенские деятели его почти сразу прихватили. И нашли у него кучу всяких документов. Из них выходило, что тип-то стоит во главе мощной организации, которая чуть ли не всему будущему Союзу щупальца запустила. Тип этот, Макаров по фамилии, и не отпирался. Да, дескать, глава. Назвал кое-какие имена. А ты представляешь, что такое Коломна? Глухомань. Чекисты забегали. Да только все, кого он назвал, тоже из "бывших", отпираются. Да и не похожи они на подпольщиков. Запросили помощи из Москвы. У наших-то опыта побольше. Разобрались.

-- А что там было?

-- Так мы его докторам столичным показали. Знаешь, что такое шизофрения?

-- Приходилось слыхать.

-- Вот она и оказалась. Не такой уж редкий случай. Про "диспозицию Љ1" не слыхал? Тоже, кстати, можете упомянуть.

-- Про это не знаю.

-- В пятнадцатом году дело было. Охранка получила документ, составленный каким-то околомасонским "Комитетом народного спасения". Из него выходило, что в Комитет входят Гучков и Кренеский, им инструкции давались как валить власть. Жандармы обрадовались. Императрица Гучккова смертельно ненавидела.

-- Да и сейчас ненавидит.

-- Вот именно. Так решили, что награды им будут. Но только потом подумали и решили, что автором явно должны в желтом доме заниматься...

-- То есть, ты полагаешь: Рейли решил поглядеть, кто зашевелится? А кто является вот такими психами или просто болтунами?

-- Думаю, да. Что делать будем?

-- Надо помочь мистеру Рейли.

-- Фиктивная организация?

-- Рано. Для начала надо и в самом деле расшевелить контрреволюционное подполье. Почему бы к примеру товарищу Дзержинскому или кому-то из его заместителей не сказать корреспонденту РОСТА: дескать, мы долго терпели, но теперь вы, господа, у нас попляшете. А одновременно снизу пойдет инициатива о введении чего-нибудь типа французского "закона о подозрительных". Тем более, что в комсомольской среде такие идеи и в самом деле бродят.

-- Ты за такой закон?

-- Категорически против. Начнете хватать кого попало, на реальных врагов времени не останется. Но многих такой шум в прессе заставит задергаться. Особенно если заявить - лучше идите каяться, пока мы ещё добрые. А то потом будет поздно. Ты ведь лучше меня знаешь, сколько среди этого подполья случайных людей. Кто-то ввязался по дурости, кто-то побоялся показаться трусом, кто-то захотел немного денег от заграницы поиметь... Одни сознаваться прибегут, другие затаятся как мышь под веником.

-- Мысль интересная. Я доложу кому следует.

А вскоре ко мне нагрянул известный в определенных кругах товарищ Александр Барченко. Он во все кабинеты ломился, выбивая экспедицию на Кольский полуостров. Об этой затее я хорошо знал. В моей истории она и состоялась вроде бы примерно в это время или немногим позже. Я ещё удивлялся - кругом разруха и бардак, а они на Кольский шлялись*.

(* В РИ экспедиция Барченко состоялась в 1921 году.)

Так вот, товарищ обнаружил на Севере скалы, которые якобы изображали какие-то фигуры и доказывали, что там в древности существовала мощная цивилизация. Я эту историю хорошо знал, потому что эти скалы потом "открывали" раз десять - и каждый раз пытались сделать из этого сенсацию. Я видел их своими глазами - обычная эрозия. Хотя если сделать снимки с определенных ракурсов - в самом деле впечатляет. Но Природа и не то создала.

Я решил направить энергию Барченко в более конструктивное русло.

...Таких людей видал всякий работавший в газете журналист. Барченко выглядел вполне вменяемым ученым, пока речь не заходила о любимой теме. Тут его глаза загорались нехорошим огнем и он начинал вещать. Вот и мне он начла продвигать тему о древней арийской цивилизации, существовавшей на Кольском полуострове. Типа это были как раз те гипербореи, о которых писали древние греки. В данное время подобные вещи являлись ещё оригинальными. Это потом они сделались уже общим местом. Причем ученый вполне владел высоким искусством демагогии - он поведал о реакционных и косных дореволюционных академиках, которые душили передовую науку... А что вы думали? Такие как Фоменко только в моё время появились? Они всегда были.

Я благожелательно слушал всю эту гонку. Потом, когда посетитель иссяк, начал.

-- Товарищ Барченко, это очень интересно. Причем, буквально на днях я получил весьма ценную информацию, которая вас должна заинтересовать. Её мне предоставил один красный командир, он формировал отряды добровольцев в Северной Карелии. Товарищ надежный. И что ценно для свидетеля - начисто лишенный фантазии. Это место находится в семидесяти километрах на северо-запад от станции Медвежья Гора, что по железной дороге на Мурманск. Называется оно Воттоваара. В переводе с языка лопарей* это означает "мертвая гора". Гора очень интересная. На ней расположены какие-то каменные сооружения. Судя по описанию очевидца-явно культового характера. К тому же на горе стоит мертвый лес очень характерного вида. Среди местных жителей гора считается "нехорошим местом", её предпочитают обходить стороной. Какие-то мистические легенды с ней связаны.

(* Традиционное русское название саамов)

Барченко сделал стойку.

-- Итак, вы говорите... От Медвежьей Горы...

-- Местные должны знать дорогу.

-- Большое спасибо...

Так, кажется дяденьку я зарядил, подумал глядя на закрывающуюся дверь. Конечно, в это время к Воттовааре добраться куда труднее, чем в моё время, там сейчас глухомань. Но всяко легче, чем пилить на Кольский. А в человеческом авторстве тамошних сооружений сомневаться трудно.

А гора даже на такого циника как я произвела сильное впечатление. Тем более, что полно было в моём времени телег о каком-то тамошнем навороченном энергетическом фоне и всём таком прочем. Может, Барченко понравится.

На фига это мне? А так, на всякий случай. В Германии зашевелились всякие сторонники "арийской цивилизации". Общество "Туле" цветет и пахнет. Появляются разные интересные политические группы, многие их которых называют себя национал-большевиками. Так Отто Штрассер стал создавать "пролетарские сотни".

С коммунистами им делить пока что нечего. Главный враг этих ребят - либералы и "традиционные" монархисты. Вот и пусть ищут истоки арийской цивилизации в нужном направлении.

Большой шухер

Пуля ударила в угол трубы, в воздух взлетели кусочки штукаруки.

-- Пять, -- отметил про себя Анатолий Головин, укрывшийся за этой самой трубой. У того гада наган, перезарядиться он не успеет. Чекист же имел в руках маузер. Но хотелось взять врага живым.

Черт бы побрал питерские крыши. Бегай теперь по ним за этой сволочью!

Хотя, честно говоря, чекисты сами были виноваты. Расслабились. Три оперативника поехали на Измайловский проспект брать очередного контрика, профессора Технологического института. И всё был ничего, да на квартире у этого самого профессора находился какой-то очень шустрый гость. Когда чекисты стали ломиться в квартиру, он открыл огонь, ранил одного товарища и ломанулся в сторону черного хода. И ведь, опытный гад, побежал по лестнице не во двор. Как знал, что по приказу чекистов дворник запер ворота. Беглец рванул вверх и через чердак выскочил на крышу. А крыши домов вытянулись как по линеечке. На их покатых скатах торчат прямоугольники труб, за которыми так удобно укрываться. Так что Анатолий преследовал врага уже на третьем доме.

Впереди загрохотала жесть. Анатолий выскочил из-за своего укрытия. Беглец, рослый человек во френче, обернулся и выстрелил. Но пуля прошла далеко.

Гад укрылся за новой трубой, а Головин - за той, которая ранее служила укрытием его противнику.

-- Шесть.

Ничего, я его дожму, -- подумал чекист.

Снова грохот жести. Анатолий высунулся из-за своего укрытия и два раза выстрелил, целя по ногам. После второго выстрела враг дернулся. Попал! Но, видимо, не совсем точно. Тип захромал, но продолжал бежать по ржавому скату. Анатолий прицелился ещё раз и тут беглец исчез. Чекист не успел понять, что произошло. Раздал очень громкий жестяной грохот, а вслед за ним отчаянный крик...

Головин рванул следом и вскоре достиг края крыши. Следующая кровля была метра на полтора ниже. Хилый металлический барьерчик на краю ската болтался одним концом в воздухе. Всё ясно.

Беглец прыгнул, но в запарке не сообразил, что с раненой ногой такие трюки чреваты. Не удержался, покатился по скату. Хлипкая проржавевшая оградка его не удержала. И отправился гражданин в полет с высоты пяти питерских этажей.

И всё. Побегали.

Головин со злостью поглядел на торчащий невдалеке огромный купол Измайловского собора, матерно выругался и пошел искать ход на чердак.

Как оказалось впоследствии, убитый был связником, нелегально прибывшим из Берлина. Он нелегально пересек шведско-советскую границу и обитал по подложным документам. Цель визита-установление контактов с антисоветским подпольем.

Профессор, к которому первоначально и шли, уверял, что он тут совсем ни при чем, не разделяет политических взглядов берлинских монархистов, ни тем более, не сочувствует призывам Рейли к террору. И, скорее всего, он говорил правду. Но этого типа всё-таки у себя приютил! И вот все они так!

В середине июня Дзержинский дал отмашку - и началось то, что эмигрантские газеты впоследствии назвали "Варфоломеевской ночью российской интеллигенции". Хотя мероприятия шли не одну ночь и даже не одну неделю. Да и вообще, чекисты предпочитали приходить днем. Ни от кого скрываться они не собирались. Скорее, наоборот.

Тем не менее, эта не слишком удачная метафора была подхвачена и начала распространяться. Разумеется, мои журналисты хорошо на ней потоптались. Товарищ Геббельс очень доходчиво объяснил в печати, что гугеноты, которых в Варфоломеевскую ночь немножко перерезали, совсем не являлись невинными страдальцами за веру. Они откровенно разжигали во Франции гражданскую войну. Тем более, что гугеноты и не скрывали - их целью был развал страны*.

(* Политической целью лидера гугенотов Гаспара де Колиньи было образование на месте Франции своеобразной феодальной конфедерации, где центральная власть была бы чисто номинальной. Штамп "гугеноты хорошие, католики плохие" внедрили в XVIII веке французские просветители, в точнее - стоявшие за ними масоны.)

А что же происходило на самом деле? Ребята товарища Дзержинского стали подметать известных им членов контрреволюционных организаций. Как оказалось, знали они многих. Эти господа особой опасности не представляли, так что за ними присматривали - мало ли, может, кто посерьезнее нарисуется. Но теперь была дана команда "фас!".

Арестованные, в основном, интеллигенты, как только оказывались в "подвалах ЧК", тут же начинали сдавать всех, кого знали. Так что работы чекистам хватило. Всё это происходило с большим шумом. Я подключил к делу Демьяна Бедного, который стал клепать стишки в духе "так их, гадов".

Большинство этих деятелей в кулуарах подполья маялось дурью. Разумеется, нам предоставляли не все материалы, но из того, что я видел было понятно - большинство подпольщиков занималось составлением прожектов на тему "как нам обустроить Россию". Все мечтали о демократии в разных её формах. Мой давний коллега Витя Королев был допущен на несколько допросов. Оттуда он вернулся совершенно обалдевшим и заявлял всем, кто хотел послушать.

-- Я могу понять, людей, которые считают демократию самой лучшей формой государственного устройства. Но ведь для них демократия - это фетиш! Они её хотят установить не для того, чтобы решать проблемы страны. А просто вот потому, что она должна быть! А там - хоть трава не расти. Теперь я по-настоящему понимаю, почему Сергей называет их либерастами.

Вообще-то никто не собирался их арестованных расстреливать. Да и сажать, в общем-то, тоже. Так - подержать какое-то время за решеткой, чтобы прониклись сознанием, что шутки закончились. Но среди этой публики попадались и более серьезные люди. Так что иногда чекистов встречали стрельбой.

Особенно в этом деле отличился Питер. Хотя Таганцев уже болтался где-то за границей. Тем не менее, раскрытая организация была очень похожей. Возможно, и в моей истории за Таганцевым стояли совсем иные люди.

Боевая организация ещё только начала создаваться и не получила распространения в широких кругах питерской интеллигенции. Так что Гумилева в это дело не вляпался. Однако всплыли куда более мрачные вещи - контрреволюционерами создавались подпольные банки. В свете наступавшего нэпа это было очень неприятным сюрпризом. Ведь допускать к банковскому делу частников никто не собирался. Так что ЧК спешно наращивала свой экономический отдел. Надо было разобраться, что тут первично. То ли банки, как это говорили арестованные, создавались для финансирования подпольных структур. То ли эти самые структуры служили прикрытием для каких-то дельцов.

Интересно, что информацию про банковские дела довольно быстро давать перестали. Видимо, ниточки шли куда-то очень высоко. Зато в октябре был убит член коллегии Народного комиссариата внешней торговли и одновременно и управляющий делами Особого отдела ЧК Генрих Ягода. Террористы расстреляли его машину и сами все погибли в перестрелке с охраной. Они оказались членами Высшего монархического союза. Вроде бы. Сомнения вызывало то, что акция была очень хорошо организована.

Что было для это тусовки необычно. Члены ВМС не отличались мастерством. За лето они совершили три акции в Гельсинфорсе. Два раза тупо кидали гранаты - в исполком и в матросский клуб. Один раз попытались взорвать отделение милиции - но неудачно, взрывное устройство не сработало. Уйти удалось только одной группе. Так что класс исполнения наводил на интересные мысли. Как и то, что информацию убийству Ягоды полностью закрыли. В моё время о Генрихе Григорьевиче разное писали. В том числе - о его темных коммерческих операциях за границей.

Так что может чекисты что-то на него накопали. И немного помогли ребятам из ВМС...

Ну, а про остальные дела мы писали всюду, где только можно. Как про теракты, так и про отловленных контриков. Собственно, в этом-то и был смысл. Антисоветски настроенные интеллигенты, брюзжащие по квартирам, сами по себе особой опасности не представляли. Но они являлись хорошей "базой" для террористических групп, засылаемых из-за бугра. Так что данных "профессоров Преображенских" стоило хорошо напугать. Ибо нефиг.

Разумеется, либеральные эмигранты истошно кричали, что все организации мы выдумали. Дескать, большевики ночей не спят, всё думают - как бы извести соль земли русской - интеллигенцию. По этом же поводу начался очередной раунд свары с монархистами. Мол, они своими бессмысленными акциями провоцируют чекистов на массовые репрессии. Те отвечали: мы хоть что-то делаем, а вы только языком метете...

* * *

В время этой возни, в середине сентября вернулся из Карелии Барченко. Он убыл туда ещё летом, снабженный кучей всяких мандатов. С ним я отправил пару своих репортеров. Я уже упоминал, что корреспондентов РОСТА мы старались набирать из фронтовиков. Так что эти ребята умели не только писать, но и стрелять. Места-то глухие. В это время не существовало ни железнодорожной ветки Петрозаводск-Костмукша, ни большинства тамошних поселков - так что вокруг Воттваары простиралась лишь тайга.

Однако, оказалось, что на запад от Медвежьей Горы главной опасностью являлись комары. В 18-19 годах сюда забредали отряды белофиннов с целью пограбить. По той причине, что финские хуторяне не слишком понимали - почему они должны кормить борцов за независимую Финляндию. Чтобы не портить отношений с местными, националисты ходили к соседям, на предмет разжиться продовольствием. В конце концов местные карелы организовались, вытребовали из Петрозаводска командиров... И хотя финских партизанских отрядов на территории Суоми оставалось много-в округе Медвежьей Горы был полный порядок.

Так вот, Барченко был в восторге. Причем, подозрительно быстро нарисовались какие-то немцы, которые были готовы вложить немалые деньги в проект.

Я уж стал задумываться - а не пора ли их сориентировать на поиски Аркаима? Беда только в том, что я там никогда не был, и расположение городища представлял с точностью "плюс-минус сто километров". К тому же обстановка в тамошних степях напоминала Дикий Запад. Так что это дело будущего. Пусть пока тренируются на кошках. В смысле - на Воттвааре.

Поиграем в либерастов

Между тем в Европе творились свои дела.

14 сентября ресторан "Трокадеро" был по вечернему оживлен. На сцене музыканты наяривали завезенный американскими военными регтайм, который заставлял морщиться парижских эстетов. Впрочем, как говорили многие, "старый Париж остался в окопах Великой войны". Значительную часть посетителей составляли нувориши, сделавшие себе состояния во время войны.

Мужчины, сидевшие за столиком в углу, к таковым не относились. Два одетых со вкусом мьсе вели неспешный деловой разговор.

Один из них, Борис Савинков, плохо скрывал злорадство. Он был весьма самолюбивым человеком, и его очень задело то, что Рейли в последнее время имел дело не с ним, а с этими клоунами из Берлина. Их Борис Викторович откровенно презирал. Монархисты непонятно с чего были искренне уверены, что в России их ждут не дождутся. К тому же они имели странный вывих в сознании - полагали, что как только они вернутся в Россию, наследие революционных лет исчезнет как страшный сон. И всё станет так же, как до Войны. А ведь такого не случится в любом случае.

А ещё берлинские деятели имели привычку пускать по ветру любые выделенные им деньги. Нет, их не разворовали. Они уходили как в песок - на разные пышные мероприятия, банкеты, аренду дорогих помещений... А для дела оставались крохи. И получалась не борьба с большевиками, а сплошной позор.

И Рейли вынужден снова обратиться к нему, к Савинкову.

Английский разведчик прекрасно понимал настроение своего собеседника. В какой-то мере Савинков был прав. Попытка опереться на ВМС оказалась не самой лучшей идеей. По словам тех, кому удалось вырваться из Советской России, на них там смотрели как на живых ископаемых. Члены антибольшевистских организаций принимали прибывших из-за рубежа людей, но относились к ним как к незваным гостям. То есть - терпели, а вот помогать делом решительно не желали. А уж когда пошли аресты...

Но Савинков сам виноват. У Бориса Викторовича тоже были свои причуды. Вообще-то он был чрезвычайно энергичным человеком, полагавшим, что волевая личность может добиться всего, чего хочет. Однако время от времени он впадал в иное настроение. В один их таких периодов, ещё до войны, Савинков написал свой знаменитый роман "То, чего не было". Это произведение часто ругали как подражание "Войне и миру". Про литературные вопросы Сидней судить не брался, но идея-то в романе была чисто толстовская - что людей несет поток событий - и ход истории от отдельного человека никак не зависит. Вот и в последний раз, когда они виделись, Савинков излагал нечто похожее. Но, похоже, теперь он снова был полон энергии.

-- Борис Викторович, я умею признавать свои ошибки. Моя попытка работать с Берлином с Берлином оказалась бесперспективной. Да, там либо болтуны, либо люди, одержимые слепой жаждой мести.

-- Озлобленные дилетанты. - Скривился Савинков. - Кто станет рисковать свободой и жизнью ради политических клоунов?

Рейли вздохнул. Да уж, если бы большевики уничтожили царскую семью - это было бы куда лучше для дела. В виде "жертв большевиков" они смотрелись бы куда лучше. А теперь Александра Федоровна сидит в Лондоне, окружив себя какими-то мистически настроенными типами и вещает такое, что все смеются. И эти лондонские сидельцы сделали чуть ли не икону из штабс-капитана Соколовского, который в восемнадцатом попытался освободить Николая, погиб сам и подставил под пулю экс-императора. Хотя очевидно, что это была провокация чекистов. А эти, из ВМС, зачем-то с Александров Федоровной переругиваются.

Рейли отхлебнул вина и продолжал:

-- Но с другой стороны... Пускай чекисты гоняются за людьми из ВМС. У вас ведь есть в России свои люди, стоящие в стороне от этих дилетантских организаций?

-- Разумеется.

-- Вот и надо разворачивать свою деятельность вокруг них. При этом - отмежеваться от монархистов, провозгласив демократическую платформу.

Савинков кивнул.

-- Да, это самый лучший выход.

В самом деле. В Париже и Варшаве сидело достаточно людей, готовых за пойти за Савинковым. Особенно, если им объяснить: демократия-то может быть разной. И совсем не исключает сильную и жесткую власть. В конце концов Наполеон тоже первоначально был Первым консулом, а не императором.

Дело пошло. Во французских газетах появились материалы о возрождении "Народного союза защиты Родины и свободы". Под это Савинков получил кое-какие деньги о французов и англичан. Но для нормальной работы были необходимы структуры в Советской России, которая 7 октября превратилась в СССР. А вот с этим было худо. Людей на советской стороне имелась немного, связь с ними была отвратительной. И что самое главное - Борис Викторович совершенно не понимал - как исправлять положение? В начале века он вербовал членов своей организации среди экзальтированной молодежи из революционной среды. После большевистского переворота - среди демобилизованных офицеров, большинство из которых было уверено - стоит только поднажать - и эта власть рухнет. А что сейчас происходит в СССР, он представлял очень плохо. В приходящих оттуда немногочисленных донесениях говорилось, что большевики дышат на ладан, но... Активную работу проводить невозможно. Чекисты не дают. Савинков полагал, что люди в его структурах не те. Нужны новые. Но где же их взять?

* * *

Меня пригласил к себе Дзержинский. В кабинете, кроме главного чекиста, находился и Артузов.

-- Товарищ Сергей, к нас к вам очень ответственное и совершенно секретное задание. Вот ознакомьтесь с этим документом.

Я стал читать и про себя присвистнул. История повторяется! Передо мной лежал черновик программного документа партии "Либеральные демократы"! Значит, Артузов и тут решил поиграть в "Синдикат-2".

В документе более всего мне понравились строки:

"Проста и каждому ясна программа "ЛД": интеллигенция - это известно всем - соль и ум своего народа. Коммунисты этого не признают. В ответ интеллигенты не признают коммунистов и объявляют им непримиримую борьбу.*"

(* Реальная цитата из "программного документа", составленного чекистом А.П.Федоровым.)

-- Я так понимаю - это фиктивная организация?

-- Правильно понимаете, -- отозвался Дзержинский. Вам необходимо изготовить агитационные материалы, якобы изданные этой структурой. Привлекать вы можете только совершенно надежных сотрудников. А требования к этим документа следующие...

Вернувшись на Большую Никитскую, я вызвал к себе Светлану и Михаила.

-- Товарищи, нам поручили важное дело. Причем, весьма интересное. Миша, вот ты умеешь плохо писать?

-- Не знаю, не пробовал.

-- А придется! Ознакомьтесь с этим документом.

Мои друзья прочитали бумагу и вопросительно уставились на меня.

-- Так вот, нам нужно изготовить штук тридцать листовок, прокламаций и прочих воззваний от имени этих самых "Либеральных демократов". Требования. Они должны производить впечатление, что их писали разные люди из разных регионов. Что их писали интеллигенты. И самое веселое - материалы должны быть написаны плохо!

-- То есть? - Не поняла Светлана.

-- Светочка, ты как маленькая, -- подал голос Миша. - Всё же ясно. Вряд ли Сергей решил подзаработать, составляя материалы для контрреволюционеров. Задание наверняка с Лубянки. Чекистам нужны беспомощные и политически наивные писания. Правильно?

-- В точку.

Я-то, зная примерный ход операции, понимал, зачем нужно делать именно так. Савинков и его подельщики должны врубиться - есть мощная организация, а вот с идейно-политическим руководством у неё неважно. Чтобы было понятнее, зачем они зовут Бориса Викторовича в руководители. Да и психологически верно - увидев плохую работу, хочется показать салагам, как надо дела делать.

-- Ничего себе задание... -- Протянула Светлана.

-- Да уж не самое легкое. - Согласился Миша. - Но артистические способности у тебя есть. И либеральной интеллигентской сволочи ты насмотрелась. Вот и попытайся представить себя кем-то из них. Да, противно, но, как известно, революцию не делают в белых перчатках.

Ребята пошли работать, я тоже взялся за это дело. Очень нелегкое, между прочим. Если что-нибудь умеешь делать на высоком профессиональном уровне, то изображать беспомощного дилетанта не так-то просто. И ведь как-нибудь искусственно поглупеть не получится. Например, напиться. В пьяном виде я пишу вполне на уровне. В той жизни не раз случалось, что я приходил домой после веселых гулянок, а утром надо было сдавать статью. Так, продрав глаза, я обнаруживал её на компе написанной. Хотя решительно не помнил, как писал...

Но тут я вспомнил славную организацию "Демократический Союз", существовавшую в конце восьмидесятых. Большинство россиян моего времени знают лидера этой тусовки - Валерию Новодворскую. Я лично знал многих её тогдашних сподвижников. Они были немногим лучше Московской Девсвтенницы. Общественно-политическая позиция ДС - это была либерастия в химически чистом виде. Что, собственно, от нас и требуется. И если чекистам требуется такой подход, то для этого есть основания. Недаром "Грядущий хам" дружка Савинкова, Дмитрия Мережковского написан в подобном духе.

Поломав голову, я начал.

"Политика большевиков проявилась со всей очевидностью. Они намерены полностью уничтожить российскую интеллигенцию. Единственных людей в России, кто умеет критически мыслить. Они хотят выкинуть из общественной жизни тех, кто способен думать. Отрицая демократию, они провозглашают торжество серой бездумной массы. Можно вспомнить, что лучшие умы были высланы из страны. Теперь же оставшимся предстоит исчезнуть в подвалах ЧК. Мы должны предотвратить это..."

Со временем я разошелся. Что-то я исполнял в стиле Новодворской, что-то - в стиле Алексеевой. Потом вспомнил ещё про одну звезду российского либерализма - Васисуалия Лоханкина. Правда, писать белым стихом я не стал, но из тем героя Ильфа и Петрова можно было кое-что почерпнуть.

Светлана и Миша тоже даром времени не теряли. Забавно, что у моей подруги местами выходил корявый вариант Политковской.

Наши писания заказчикам понравились. Как стало известно гораздо позже, эти материалы были напечатаны с очень высоким качеством. Ведь согласно легенде, люди из "ЛД" обладали очень большими возможностями.

Сдав работу, мы устроили хорошую пьянку, дабы придти в себя. А как иначе?

Теперь оставалось надеяться, что всё пойдет так же, как и в моей истории.

Тачанки под красной Звездой Соломона

В декабре в Москву пожаловал сам батька Махно. Он ехал на переговоры с Советским правительством, но по телеграфу он отбил, что прежде всего хочет встретиться со мной. Так что на Брянском вокзале Нестора Ивановича встречал именно я.

Подъехал он со всем понтом - в поезде с салон-вагоном. Едва паровоз, остановился, из вагонов стали выпрыгивать серьезные ребята из "черной сотни", вооруженные карабинами. На и поясах у них имелись Маузеры, гранаты и прочий необходимый в хозяйстве инвентарь. Одеты были эти парни в одинаковые бекеши и кубанки. На рукавах у всех имелась нашивка - красная звезда в черном ромбе. Действовали они очень грамотно - тут же быстро и без суеты оцепили перрон. И вот тут вышел Махно с сопровождающими его лицами.

Даже по сравнению с тем, когда я видел батьку в последний раз, это было как-то очень далеко от анархии. Тем более, что и люди у него были не те. Мария Никифорова и Семен Каретников погибли. Льва Задова расстреляли по приказу Махно. А вот товарищ Гроссман-Рощин в свите Махно имелся. Я-то помнил, что в моей истории он после разгрома Махно примкнул к большевикам. Правда, в политику не лез, но являлся в двадцатых одним из самых крутых литературных критиков. А ведь критик - это был боец идеологического фронта.

Ну, в общем, погрузили мы наших гостей на машины и отправились на Большую Никитскую, где, разумеется, был накрыт стол. В этом мире так и не вышло постановление СНК, подтверждающее "сухой закон". Ленин вообще-то не одобрял пьянство. И в моей истории этот закон продавил. Хотя тогда он выглядел чистым лицемерием. Запои товарища Орджоникидзе были партийной легендой.

Но сейчас мы могли пить, ни на кого не оглядываясь.

Махно поднял первый тост.

-- Ну, что Сергей, давай за то, как мы тогда вместе воевали в восемнадцатом.

И в глазах батьки была тоска. Он явно маялся ностальгией по тем временам. В самом деле - тогда было всё просто и весело. Как пел Высоцкий о наших временах:

Удача впереди и исцеление больным,

Впервые скачет Время напрямую - не по кругу,

Обещанное "завтра" будет горьким и хмельным.

Легко скакать, врага видать,

И друга тоже - благодать!

Судьба летит по лугу!

Да, тогда весело было. Но теперь наступило горькое и хмельное "завтра". Махно был честный человек, пожалуй, самый честный среди фигурантов этой эпохи. И он видел, что дело катится куда-то не туда. В Галиции, где он командовал, не было никакого "анархического общества". Имелась нормальная военная диктатура. А иначе никак. "Хочешь победить дракона - сам стань драконом".

За разговором выяснились разные интересные дела. Кое-что я знал, корреспондентов РОСТА на Западной Украине хватало.

Но всё-таки слышать от Махно - это было иное. Жизнь пошла совсем не так, как хотелось бы. Льва Задова батька шлепнул за "буржуазное перерождение". Оно понятно. Лёва всегда был скользким типом. Вот, видимо, и решил поиграть в черно-красного барина. Другие сторонники Махно тоже взбрыкивали. Ладно там Маша Никифорова, она не признавала никакой порядок в принципе. А вот Каретник был из иного теста. Но он тоже обвинил батьку: "ты стал большевиком". В общем, это напоминало историю с Че Геварой. Товарищ Эрнесто ведь так и не понял политических маневров Фиделя, из-за чего они и поссорились. Как и в случае с команданте, Каретник ушел в совершенно безнадежный рейд. Где и погиб.

В общем, до Махно дошло - его анархизм как-то не работает. В той истории ему проверить не дали. Тогда осенью девятнадцатого анархисты продержались в Екатеринославе три месяца, пытаясь организовать в городе и его окрестностях "вольную жизнь", но потом подошел генерал Слащов, который "черных" раздолбил, оказавшись единственным из белых генералов, кто смог победить махновцев. Забавно, что в той истории летом 1919 года Махно наголову разгромил Слащова. Что тоже больше никому не удалось. Эти двое стоили друг друга.

Теперь-то у Слащова иные задачи, а вот у Нестора Ивановича наметились проблемы. Я видел перед собой усталого человека, который осознал: то, во что он верил, оказалось полным фуфлом. Теперь оставалось - либо идти под большевиков, либо в полный разнос с понятным итогом.

Но сдаваться батька не собирался. Не тот человек. В Галиции он провозгласил создание Западно-Украинской трудовой федерации. И вот теперь приехал на переговоры в Москву. Идти под большевиков ему явно не хотелось.

-- Сергей, я понимаю, что меня одного рано или поздно сомнут. Но создавать в Галиции новую советскую республику... Мои люди не поймут. Многие мутят воду - дескать, батька стал не тот.

-- С тобой, насколько я знаю, хотят заключить договор о союзе. Как с союзным государством. Конечно, ты будешь в этом свеете выглядеть не совсем как анархист. Но, как я понимаю, у вас там теоретиков уже нет. А на мнение международной анархисткой общественности тебе плевать. Так?

-- Оно так. Мои умники-книжники все разбежались. Остались только те, кто готов к союзу с вами.

-- Твоим людям мои ребята помогут всё правильно объяснить. А анархистам всех стран надо просто сказать: сперва хоть чего-то добейтесь, потом судите других. А то очень удобная позиция - сидеть в теплой квартире на мягком диване и всех осуждать за то, что они не соответствуют идеалу.

-- Хорошо сказал. Я запомню.

Вообще-то ничего особенного в таком решении партии по отношению к Махно не было. В моей истории Тувинская народная республика являлась формально независимой аж до 1944 года. Черт его знает, зачем это было надо, но так вот вышло. Вот и с Галицией решили играть по этому варианту. Единственно, что напрягало многих, так это странное название территории, не лезущее в привычную политическую практику. Но я вспомнил, что много позже в Ливии была Джамахирия. Полковник Каддафи утверждал: это, дескать, принципиально новая форма государственного устройства. Такую тему я и продвинул Сталину незадолго до приезда батьки.

-- Иосиф Виссарионович, революция рождает новые формы государств. Мы в силу обстоятельств использовали старый термин "республика". Хотя лично я предпочел бы что-нибудь иное. Так что никто не мешает нам их признать. Мы можем критиковать махновцев за анархистские закидоны, но в то же время отмечать - они, тем не менее, искренние революционеры, которые в силу объективных условий Галиции, где сильно мелкобуржуазное влияние*, ПОКА являются анархистами. И мудро говорить, что через пару-тройку лет их анархизм пройдет. Тем более, что люди Махно очистят край от контрреволюционных элементов. И мы тут будем ни при чём.

(* С точки зрения марксизма, анархизм является "мелкобуржуазной" идеологией.)

-- Уж они очистят... - Усмехнулся Сталин. - Но идея мне нравится.

Так что переговоры с Махно закончились к всеобщему удовольствию. Внешне СССР в дела ЗУТФ никак не лез. Хотя наших людей было среди махновцев полно. Единственное радикальное изменение - махновцы приняли новый флаг - разделенное по диагонали красно-черное полотнище. Забегая вперед. К Махно потянулись анархисты из Испании. Там среди левых учений анархизм всегда был вне конкуренции. А уж это были такие ребята, что туши свет.

Но самое веселье началось дальше. Вместе с Махно прибыл парень, известный в Польше как Черный Семен. А вообще-то его звали Самуил Шеперович. Я рассказывал про польских евреев, которые сколотили отряд, рассекавший под черным флагом с красной звездой Давида. Вот Сёма как раз был его командиром. В конце концов, они избрали своей базой Галицию. Махно-то было без разницы. Он являлся убежденным интернационалистом.

Забавно, что русский язык товарища Самуила имел характерные восточноукраинские особенности. Местами анархист вообще сбивался на суржик. Это понятно - до начала веселья он трудился рабочим в какой мастерской в глухом местечке. В таких населенных пунктах, даже расположенных на территории Российской империи, русский мало кто знал. Великому и могучему он обучался у махновцев.

Во время приватного разговора с Семеном выяснились интересные дела. Оказалось, что он является ультралевым сионистом. Вообще-то в это время сионистов социалистической ориентации в мире имелось до фига и больше. Их позиция была такая: мы поедем в Палестину и станем строить там социализм. Причем, именно они-то и ехали активнее всего, остальные предпочитали болтать. Семен и не скрывал, что намеревался податься в сторону Земли обетованной, а свой отряд попросту "обкатывал". И ведь он даже не понимал, насколько прав. В Палестине сейчас такое творилось... Там для выживания поселенцев махновская тактика - это как раз то, что доктор прописал. Мало никому не покажется. Так вот, товарищ Шеперович стал исподволь интересоваться - а нельзя ли начать агитацию среди советской еврейской молодежи?

Ни фига себе, раскатал губу. Впрочем, после декларации Бальфура сионисты всех мастей очень оживились.

Чтобы потянуть время, я сказал:

-- Яков, ты пойми, я ничего не решаю.

-- Но мне интересно знать твою позицию.

Мда. Сионисты являлись очень мутной компанией. Так, они на всех европейских углах кричали об этой самой декларации Бальфура, "забывая" упомянуть о том, что она не имеет никакой юридической силы. Но с другой стороны... Я решил не вилять.

-- Давай честно. Ты - наш товарищ и честный революционер. Но, к сожалению, далеко не все сионисты такие.

-- Да уж, буржуев, гешефтмахеров и прочей сволочи среди сионистов полно, -- не стал спорить Сёма. - Но потому-то мы и должны привлекать людей левых взглядов.

-- Пускать сионистские организации в СССР никто не разрешит. Но если ты лично станешь выступать с рассказами о своей деятельности и излагать свои взгляды... Ну, и в прессе будут отклики. Я думаю, эту проблему мы решим.

Дело-то в чём? Революция подняла множество молодых людей из черты оседлости. В том числе - и полных отморозков. Вопреки мифам, далеко не все из них рвались на теплые и спокойные места. Как это у поэта:

Я бежал из продотряда

От КогАна-жИда*.

(* Э.Багрицкий, поэма "Дума об Опанасе".)

Так вот, комиссар продотряда - это была весьма опасная работа. Продармейцам попавшим к восставшим крестьянам, очень везло, если их просто убивали без затей. В моей истории многие из таких горячих еврейских парней полегли на фронтах Гражданской и в тех самых продотрядах. Впрочем, и там оставшихся хватило для того, чтобы поддерживать троцкистов. Здесь их осталось гораздо больше. И явно было, что многих переориентировать на мирную деятельность не выйдет. Так может, пусть осваивают Палестину? Заодно кинем подлянку англичанам. Они-то думают, что самые хитрые. Сами раскачали арабов во время войны, теперь надеются противопоставить им евреев. В моей истории бритты, как известно, перехитрили сами себя. Евреев приехало столько, что именно они стали причинять главную головную боль. Надо помочь обеспечить в Палестине мину замедленного действия... И для сторонников мировой революции есть хороший аргумент. Если в Палестине заведется достаточное количество леваков, то в случае чего не так уж трудно будет перекрыть Суэцкий канал. То есть, взять Британскую империю за горло.

А ведь забавно получится. Сейчас множество евреев потянулись в Палестину из Польши, устав от тамошнего бардака. И вот представьте - приезжают они на Землю обетованную - и видят там авторов этого бардака - махновских ребят на тачанках. Гарантию, что скучно точно не будет.

Хороша страна Италия

Никола Парини, корреспондент французской умеренно-либеральной газеты, оглядел пересечение двух узких улиц, на которой должен был состояться митинг, и усмехнулся. Иностранцы в подавляющем большинстве воспринимали Италию как страну певцов, музеев, гидов и художников. Где под синим итальянским небом располагаются замечательные соборы и палаццо, набитые под завязку великолепными произведениями искусства, рядом стоят величественные развалины эпохи античного Рима. А веселые итальянцы постоянно поют и всегда готовы услужить за небольшое вознаграждение.

В рабочие районы Турина иностранцы не заходили. А эти районы немногим отличались от таких же мест где-нибудь в Манчестере. Яркое солнце только подчеркивало мрачный вид облупленных и закопченных стен однообразных домов. Собравшиеся на перекресток люди тоже не походили на стереотипных "веселых и беззаботных итальянцев". Здоровенные парни в темных пиджаках и кепках имели очень мрачный и решительный вид. Там и тут виднелись красные и черно-красные флаги.

Парини являлся не только корреспондентом французской газеты, но и негласным сотрудником РОСТА. Таких было много. Ведь понятно, что какой-нибудь член правительства или буржуй не станет откровенничать перед сотрудником "красной" газеты. А вот корреспонденту буржуазного издания он много чего может сказать. Конечно, многие журналисты кричали, что большевики используют подлые приемы. Однако Пирини понравилась фраза товарища Конькова, которую левые перевели на все европейские языки.

"Разнообразные попы - православные, католические, протестантские - говорят, что мы будем гореть в аду. Хорошо, пусть так. Но если в аду окажутся коммунисты всего мира - то мы и там устроим революцию!"

И где-то главный советский пропагандист был прав. Северную Италию лихорадило с самого окончания войны, когда ушли немцы и австрийцы. Забастовки были обычным явлением. Красные набирали силу, рабочие советы уже примеривались к власти. Предприниматели объявляли локауты, в ответ рабочие захватывали заводы. Главной бедой долгое время было то, что среди рабочих не наблюдалось единства. Одни хотели выбить у буржуев побольше уступок, другие предлагали идти дальше, как в России. Да и ярких лидеров долгое время не наблюдалось. Пока не появился этот человек...

Парини поглядел на перекресток, в центре которого имелась небольшая площадь. Сейчас там стоял грузовик "Фиат", окруженный крепкими парнями в черных рубашках. Никола во время войны служил в боевых скалолазах - так что он-то понимал: чернорубашечники были фронтовиками, к тому же они явно имели при себе оружие.

А народа собралось много - несколько тысяч человек. Причина была серьезной. Позавчера был объявлен локаут на одном из головных предприятий "Фиата". Оставить это без ответа красные не могли.

А... Вот в кузове появился лидер. Красивым его было назвать никак нельзя. Более всего Бенито Муссолини походил на изображения древних людей в книжках по истории - только одетый не в шкуры, а в черную рубашку. Но его энергия просто выплескивалась на собравшихся.

-- Товарищи! Мои предки не знатные аристократы. Они были крестьяне и работали в поле. Отец мой был кузнец, ковавший красное железо. Случалось, мальчиком я помогал отцу в его работе. Теперь мне предстоит более трудная работа. Я должен выковывать и закалять человеческие души. Я обращаюсь к вам...*

(*Слегка дополненная реальная цитата из речи Муссолини.)

Речь оратора завораживала даже Николу. Хотя он-то знал об извилистом пути этого человека, журналиста всегда раздражала самовлюбленность Бенито, его стремление к дешевым эффектам. И вообще левацкие закидоны нового вождя ему не очень нравились. Но тем не менее. А что уж говорить о собравшихся тут рабочих.

-- Буржуазия объявила локаут на "Фиате". Это дело не только рабочих этого завода. Это наше общее дело! И я вам говорю - мы должны все вместе подняться и отбить у капиталистов этот завод. Но это только начало. Я призываю вас: мы должны не слушать предателей и взять под контроль банки, а после и всю власть в Турине, потом в Милане, а потом и во всей Италии!

Толпа взорвалась шквалом оваций.

И тут откуда-то от трибуны послышался хор. Несколько десятков человек слаженно завели песню "Bandiera rossa"*

(* Bandiera rossa - красное знамя. Песня написана в 1908 году, являлась гимном итальянского социалистического движения и вошла в "золотой фонд" мировых революционных песен. А тогдашние революционные песни по драйву могут посоперничать с "металлом".)

Итальянцы - музыкальный народ, недаром до распространения фотографии в итальянских паспортах в графе "приметы" указывался тембр голоса. Песню тут же подхватили. А чернорубашечники очень грамотно направляли толпу в сторону завода "Фиат".

Разумеется, завод захватывать будут не они. Муссолини был фронтовиком и, конечно же, на "массовую стихию" не рассчитывал. Завод захватят специальные группы, которые наверняка уже проникли внутрь территории. А толпа нужна во-первых для эффекта, а во-вторых - на случай, если карабинерам сдуру попытаются вмешаться. Стрелять в народ они не станут. Потому что уже были случаи. Пару недель назад трое карабинеров зачем-то стали стрелять в стихийный рабочий митинг. (Хотя по другим сведениям - в полицейских стали кидать камни). Итог -- пятеро раненых рабочих.

Вскоре вся троица была найдена убитыми. Виновных, понятно, не нашли. Убийства случились в рабочем районе - тамошние жители ненавидели любых представителей власти, свидетелей не было. По городу пошли слухи, что "отряды пролетарского гнева*" станут так расправляться со всеми, кто пойдет против рабочих.

(* В АИ - название чернорубашечников.)

Так что завод был захвачен очень даже скучно. Ворота оказались открытыми, вскоре над предприятием гордо развивался красный флаг. Власти не вмешивались. Наверняка карабинеры сидели по казармам, а их начальство отправляло в Рим телеграммы с просьбами прислать подкрепление. Хотя все знали, что никакого подкрепления не будет. Железнодорожники просто тормозили составы с войсками. Да и не очень рвались власти эти войска направлять. Потому что никто не знал, как они будут себя вести.

Николе оставалось обить телеграммы о произошедшем в газету, где он работал. И на "почтовый ящик" РОСТА, конечно.

* * *

Развитие событий в Италии показало мне, что в обладании послезнанием есть и не слишком хорошие черты. Тем более, что ценность этого самого послезнания была уже не слишком велика. История пошла совсем по иному пути. А вот штампы в мозгу остались. В самом деле - вот существовал в памяти "флажок", что должен появиться фашизм во главе с Муссолини. Последний-то и в самом деле никуда не делся. А вот взгляды у него были совсем иными.

Дело-то в чем? Италия как единое государство возникло только в XIX веке. А потому там до войны процветал агрессивный национализм. Дескать, мы тоже хотим колоний! Поэтому вступление в войну поддерживали многие итальянцы. Именно из-за этого Муссолини, редактор флагмана социалистической прессы, газеты "Avanti!", насмерть разругался с партайгеноссе. Бенито был за войну, а социалисты против.

А вот дальше всё пошло совсем не так. В моей истории Италия оказалась в стане победителей. Но им дали "пряников" куда меньше, чем хотелось бы. Честно говоря, это было справедливо - как воевали, то и получили. Но в народе стала пользоваться популярностью тема "нас эти падлы кинули при дележе добычи". Оттуда-то и вырос итальянский фашизм.

Но в этой истории участие итальянской армии в войне обернулось полным позором. Особенно это хорошо помнили в Северной Италии, через которую итальянские солдаты доблестно драпали.

Так что всё недовольство вылилось в поддержку красных. В той истории у социалистов наблюдался полный раздрай и отсутствие вождей. И вот тут вылез Муссолини. Все его заморочки по поводу ссоры с социалистами благополучно забыли. Тем более, что Бенито вылез как крайне левый. Он критиковал СССР за "сползание в капитализм". Да и вообще, многое он почерпнул из писаний Троцкого. Тот даже попытался перебраться в Турин, где был центр итальянских радикальных левых. Но Давыдович в очередной раз сильно обломился. Муссолини сам являлся отличным оратором, тоже был склонен к дешевому позерству и что самое главное - собирался руководить. На фига ему был нужен Троцкий? Тем более, Бенито являлся итальянцем - и менталитет своего народа понимал лучше, чем Лев Давидович.

В итоге Муссолини взял из идей Троцкого то, что ему было нужно, а самого послал. Тот снова засел в Вене.

А взял Муссолини у Троцкого прежде всего оголтелый "пролетаризм". То есть, рабочие - это соль земли, а до остальных нам дела нет.

Итальянский вопрос мне пришлось прорабатывать всерьез. Меня попросил в этом разобраться Сталин. Видимо, у него имелся какой-то собственный политический интерес. Вообще, он нередко обращался к нам за советом. Ведь мы имели не только большое количество информации, но и создали аналитические центры. В которых, я надеялся, мы преодолевали главную "болезнь" интеллектуалов этого времени. Нельзя сказать, что нынешние люди были глупее потомков. Скорее, наоборот. Людям из моего времени средства массовой информации и Интернет так загадили мозги, что большинство уже не понимали, что такое "думать". Тут с этим было лучше. Зато имелись другие заморочки. Из XIX века интеллектуалы вынесли убежденность, что существует некая "правильная" идея, которую стоит только твердо провести в жизнь - и всё пойдет хорошо. Неважно, какая эта идея - коммунистическая, либерал-демократическая или монархическая.

Ленин, при всей своей гениальности и тактической беспринципности, был идейно упертый человек. Некоторые очевидные мне вещи ему объяснять я бы не рискнул. И даже нынешний Сталин, скажи я ему, что он в итоге построит Российскую империю в новом варианте, решит, что я слегка надорвался на работе и меня следует показать доктору.

Мне повезло (или так подстроил тот, кто меня сюда перебросил), что я чуть ли не сразу встретил двух людей, у которых мозги крутились по нынешнему времени "неправильно". А уж дальше подбирать таких людей было проще. Сотрудники РОСТА в идеале должны были руководствоваться принципом знаменитого русского адвоката Фёдора Никифоровича Плевако. Который говорил своим подзащитным: "Я постараюсь доказать, что вы не виноваты. Но для этого я должен знать, как всё обстояло на самом деле."

Сталина интересовало именно то, что на самом деле происходит в Италии. Я докладывал.

-- Пьемонт стоит на пороге того, что власть там захватят радикальные социалисты*. У них долгое время не было вождя. Теперь он есть. Правда, человек достаточно мутный и мало предсказуемый.

(* В РИ Коммунистическая партия Италии образовалась в 1921 году. В АИ дело обстоит куда сложнее.)

-- Вы имеете в виду скандал Муссолини с социалистами в пятнадцатом году?

-- Не только и не столько. Муссолини в чем-то похож на Савинкова или Троцкого. Его прежде всего интересует не революция, а собственная роль в этой революции. В этом главная причина того, что он критикует нас. Он не скрывает своего уважения к товарищу Ленину, но не хочет идти под Коминтерн. Но как сказал товарищ Ленин, "Самое верное средство дискредитировать новую политическую идею и повредить ей состоит в том, чтобы, во имя защиты ее, довести ее до абсурда." Неважно, зачем Муссолини это делает. Возможно, он хочет говорить с нами уже с иных позиций - как тот, кто взял власть в Италии. У него иногда проскакивают мысли, что европейская культура пошла из Италии, дескать, теперь мы снова покажем пример.

Сталин закурил и задумался. Вряд ли он не прокручивал такую ситуацию, но мнение квалифицированного эксперта вроде меня тоже много значило. Ведь пока что Москва в Коминтерне была главной по факту: мы победили, вы - нет. Так что мы лучше знаем.

А если выйдет в Италии? Она, конечно, куда поменьше, чем Россия. Но ни для кого не было секретом, что европейцы считают нас "варварами" и "азиатами". А итальянцы - дело иное. Весь так называемый "европоцентризм" основан на том, что Европа - наследница античной цивилизации. И тут Италия - ключевое звено. Неважно, что на самом деле дело обстояло совсем не так. Италия, разоренная нашествиями и войнами, в VI веке вымерла практически полностью от эпидемии чумы. И никому никакой культуры передать не могла. Нынешние итальянцы к древним римлянам никакого отношения не имеют.

А знания европейцы получили через Византию и арабов. Но тут важнее миф, который прописан во всех европейских (да дореволюционных русских) школьных учебниках. Кстати, надо проследить, чтобы он не перекочевал в новые.

-- Сергей, какие реальные шансы у Муссолини взять власть? - Спросил Сталин.

-- В Северной Италии - очень высокие. А вот в целом по стране... Италия - разная. Юг - в основном, агарный. Причем, как сказал один итальянский журналист, "в Италии нет аграрного вопроса. В Италии есть 8 или 10 разных аграрных вопросов." Там не получится с помощью одного "Декрета о земле" привязать крестьян к левым. Плюс к этому - церковь. Попы до 1913 года находились в оппозиции государству. Они призывали католиков не участвовать в политической жизни. Потом спохватились Но важно, что теперь там оформляется католическая партия. Которая берет на вооружение многие социалистические идеи. Если она победит на юге, то в Италии возможна гражданская война. Последствия я предсказывать не берусь.

-- Спасибо, Сергей. Тут надо хорошо подумать...

Изнанка Холодной войны

Мир продолжал сходить с ума. Впрочем, моя история представлялась современникам не менее безумной. 7 мая был убит командующий Западным фронтом Эрих Людендорф. Какой такой фронт? А вот какой. Между Германией и Францией продолжалась холодная война. Данный термин был в ходу, кто его запустил? Все посмотрели на Сережу Конькова.

И этот термин полностью соответствовал реальности. Дипломатические отношения страны друг с другом так и не восстановили. При этом граждане имели возможность перемещаться из Германии во Францию и наоборот. Хотя, тех, кто не говорил на языке "предполагаемого противника", в чужой стране могли ждать всякие неприятности - от хамства чиновников и персонала отелей и ресторанов до уличного мордобоя. В последнем случае для заводки хватало "что ты, сука, говоришь по-французски/немецки?" Полиция всегда была на стороне своих.

Вот и в Германии продолжал существовать Западный фронт, хотя война, вроде как, не шла.

Итак генерал-полковник Людендорф прибыл по каким-то делам в город Мец, столицу Лотарингии и мощнейший укрепрайон. В это время большинство даже политиков, не говоря уже о генералах, совершенно наплевательски относилась к вопросам безопасности. Возможно, они боялись, что их посчитают трусами. Вот Николай II предпринимал серьезные, и с моей точки зрения совершенно разумные меры по охране себя и своей семьи. А его за это прозвали "царскосельским сусликом". По крайней мере, террористы его не грохнули. Хотя, когда он переехал в Петергоф...*

Если бы я оказался среди революционеров в 1907 году... Дорожки, где гулял император, были открыты огню снайперов. Там метров двести от хороших позиций, промахнуться трудно.

(* Николай II жил не в главном дворце Петергофа, который видит любой турист, а в довольно скромном строении в парке Александрия, это немного в стороне. Этот дворец был полностью разрушен во время Великой отечественной войны, сейчас питерские власти долго и нудно решают вопрос о его восстановлении. Соответственно, гулял Николай II по парку Александрия, а не по знаменитому регулярному парку Петергофа. А возле Александрии точек для снайперов полно. )

Но это так, лирика. Людендорф охраной пренебрегал. За его авто, правда, следовала машина с охранниками, да толку-то них... К тому же Мец являлся закрытым городом, попасть в который без специального пропуска было невозможно. Так что генерал тут чувствовал себя в полной безопасности. А зря.

Методы ликвидации Людендорфа заставили меня снова вспомнить о других возможных попаданцах. Потому что дело обстояло так. Дорогу генералу перегородил открытый "Даймлер", из которого начал садить ручной пулемет. Террористы выпустили всю ленту на 200 патронов. Машина Людендорфа, как и машина с охраной были превращены в решето. Не выжил никто. А террористы бросили своё авто и благополучно скрылись.

Это мне очень напомнило тактику "Красных бригад", до создания которых ещё полвека. Но я снова решил, что может быть обошлось и без попаданцев. Ведь в моей истории между двумя великими войнами террористов, конечно, хватало. Но они всё-таки они были на обочине. Главными были массовые движения. И, соответственно, креативные люди были там. А вот тут история идёт сложнее. И кто-то додумался до простой идеи, которая лежит на поверхности. Перегородить дорогу и врезать из пулемета. В моем времени додумались до этого позже? А тут раньше.

Расследование убийства вылилось в скандал, который утаить не сумели. Дело в том, что ручной пулемет MG 08/18 сперли из арсенала в Меце. Конечно, не просто сперли, кто-то служивших там помог.

А вот тут и всплыла изнанка холодной войны. Я уже упоминал, что армии Германия и Франция демобилизовали лишь частично. И это было большой ошибкой. Я-то получал об этом сведения, но, дурак моя фамилия, не обратил на них внимания. А инфу нам прислал человек по имени Эрих Мария Ремарк. Мы даже его корреспонденции напечатали. Разумеется, под псевдонимом, чтобы не палить человека.

И ведь эти писания что-то мне напоминали. Нет, не произведения того же Ремарка. Он вроде, как романист вылез куда позже*.

(* В РИ Ремарк роман, который его прославил, "На западном фронте без перемен", опубликовал в 1929 году. До этого он написал два других романа, которые ГГ не читал.)

Но, пораскинув мозгами, я понял, что они мне напоминают одновременно воспоминания белых, сидевших в Галиополийских лагерях и... мою собственную службу! С белогвардейцами что было? Люди, навоевавшиеся по самое не могу, сидели в Турции невесть с какой целью. И ведь предлагаемый выход был подлый донельзя - идти на Россию в обозе интервентов. А ведь не все белые были такой вот мразью. Так что в этих лагерях творилась такая веселуха...

Ну, а теперь о моей службе. Честно говоря, мы не верили, что нам придется воевать. Точнее, полагали: если уж полетят ядрен-батоны, то какая разница, сколько минут нам останется жить? Но... Как-то в это не верили. Да, мы знали про Афганскую войну, но это было от нас далеко, да мы тогда и не представляли масштабов той войны. Так что мы служили... Анекдотов про нашу службу я могу рассказывать до бесконечности.

А вот что происходило в рейхсвере? Сидели смертельно уставшие от войны солдаты невесть с какой целью. И, понятное дело, армия начала разлагаться. Пьянки, гулянки, воровство казенного имущества и всё такое прочее. А французов было не лучше.

* * *

Но дальше началось самое веселье. Убийство Людендофра взяла на себя еврейская группа "Моссад". О которой до сих пор никто ничего не знал. Основания были те, что генерал являлся отмороженным антисемитом. Так оно и было. Он считал, что во всём виноваты "христиане, евреи и масоны".

Но мало ли кто и что говорил. Если убивать за сказанные когда-то слова... То тогда в Европе вовсе политиков не останется. Правда, после убийства Людендофра озверевшие немецкие власти стали шерстить все еврейские организации. Да и баланс между красными и "красно-коричневыми" стал склоняться с сторону вторых.

Кстати, коричневый цвет вряд ли станет символом германских националистов. Ведь что вышло в моей истории? Лидерам НСДАП хотелось одеть своих ребят в военизированную униформу. Вот только партия тогда была очень бедной. Но кто ищет, тот всегда найдет. И нашли. На складах рейхсвера лежала светло-коричневая форма для колониальных войск. Но после Версальского договора ни о каких колониях речь уже не шла. Так что эту форму спихнули нацистам за смешные деньги.

Сейчас с колониями тоже было не слишком - их во время Войны захватили англичане. Но имелась надежда их отвоевать.

Но что там всё-таки с убийством Людендорфа?

Оно было выгодно сионистам, потому как евреев стали в Германии преследовать, а значит - у евреев появилось больше стимулов ехать в Палестину.

Оно было выгодно французам. Людендорф их ненавидел чуть ли не больше, чем евреев. Он был за скорейшее развязывание новой войны.

Смерть генерала была выгодна и нашим. Людендорф являлся сторонником "похода на восток" с целью отхватить всё, что только можно. Другие влиятельные лица в Германии придерживались более умеренной позиции.


Через два дня после опубликования первых результатов расследования я пришел на прием к Ленину - и убедил его выступить с заявлением, что большевики отказываются от террористических методов и призывают всех последовать их примеру. Ленин вообще-то и так не являлся сторонником терроризма. Но ведь иногда приходится... Но у нас-то в запасе были анархисты и многие иные... А большевики за них не отвечают.

"Церкви и тюрьмы сравняем с землей"

Шаг за шагом, сам черт не брат,

Солнцу время, Луне часы,

Словно в оттепель снегопад,

По земле проходили мы.

Нас величали черной чумой,

Нечистой силой честили нас,

Когда мы шли, как по передовой,

Под прицелом пристальных глаз.

Будь что будет! Что было, ЕСТЬ!

Смех да слезы, а чем еще жить?

И если песню не суждено допеть,

Так хотя бы успеть сложить.

(К.Кинчев)

- А, вы думаете, что думаете, мы вот так и будем до конца века околачиваться у ворот этого поганого монастыря? Ну, все отойдите! - Заорал здоровенный тип, одетый с ног до головы в кожу.

Чернорубашечники стали оттеснять собравшуюся публику. Несколько их ребят возились возле монастырских ворот. Но вот и они опрометью бросились оттуда. А там грохнул взрыв, в воздухе поднялись клубы дыма.

Динамитные шашки своё дело сделали. Массивные монастырские ворота, которые, возможно, защищали святых отцов от средневековых грабителей, не смогли противостоять современной технике.

-- Вперед! Бей папистов! - Заорал командир чернорубашечников.

В ворота ринулись вооруженные винтовками боевые отряды революционеров, а за ними и пролетарские массы из Турина, у которых на вооружении имелись лишь разные тяжелые бытовые предметы.

Во дворе монастыря несколько монахов, подняв кресты, пытались остановить вторжение. Их просто отшвырнули. Чернорубашечники и пролетарские массы растеклись по монастырю.

Вскоре во двор, где обосновался главарь революционеров, выволокли настоятеля монастыря.

-- Где оружие? - Спросил литейщик Марко Люцини, за свой огромный рост, не менее огромные кулаки и бешеный характер получивший от товарищей незатейливую кличку Торо, что значит "бык". Прозвище несколько двусмысленное - бык ведь не самое умное животное, но Марко не обижался. Тем более, что ребята его уважали. Сейчас он являлся командиром одного из "Отрядов пролетарского гнева".

-- У нас нет оружия! - Ответил настоятель.

-- Так уж и нет. А если мы хорошо поищем?

-- У нас нет оружия!

Но тут из какого-то монастырского выхода вылезли двое рабочих. Они тащили пачки каких-то бумаг.

-- Командир! Глядите, что мы нашли в келье настоятеля!

Торо проглядел бумаги. Он был не шибко грамотный, но читать-то умел. Разобравшись в том, что там написано, Торо поглядел на попов с высоты своего огромного роста.

-- Это листовки папистов. Так? Ну, что ж. Вы сами выбрали свою судьбу. Ребята, вон там стенка.

-- Вы не посмеете! - Крикнул настоятель.

-- Ещё как посмею. - Торо вытащил из кобуры Мазузер. - Я сам в вас, паразитов, буду стрелять.

Вскоре во дворе начались выстрелы. А ведь в главное в таком деле - начать. Расстреляли двадцать двух монахов. До остальных как-то руки не дошли. Ну, а дальше вышло как всегда. Следом за революционерами в монастырь подтянулась разнообразная сволочь. Так что разграблен он был полностью. Утащили всё, что было не прибито гвоздями. А что было прибито - отодрали и тоже утащили. Революция в Северной Италии набирала обороты.

Ещё один стереотип в отношении в Италии - то, что люди там сильно религиозные. Как оказалось, это не совсем так. Впрочем, меня просветил один итальянец ещё во время сборища наших иностранных корреспондентов. Я разговорился с ним по этому поводу. Меня-то всегда интересовали национальные различия. А человек до войны долго жил в России, он и нас более-менее понимал. И хотя в этом времени пока не имелось термина "менталитет", но суть-то умные люди секли. Так вот, итальянец мне сказал.

-- Сержио, про нашу религиозность надо говорить с осторожностью. Как и про вашу. Да, кто спорит, у нас в стране много убежденных католиков. Но не меньше, чем у вас безбожников. Но только ненависть к попам у наших безбожников куда сильнее. У нас церковь омерзительно богата*.

(* Вот что писал в 1868 году Марк Твен про кафедральный собор в Милане:

"Пресвятые девы и епископы больше натуральной величины, отлитые из серебра, ценой от восьмисот тысяч до миллиона франков штука, держащие усыпанные драгоценностями евангелия, стоимостью в восемьдесят тысяч франков каждое; серебряные барельефы в шестьсот фунтов весом; кресты, распятия, подсвечники в шесть - восемь футов высотой - все из чистого золота, осыпанные драгоценными каменьями, не говоря уже о всевозможных чашах и сосудах, тоже богато украшенных. Настоящая пещера Аладина! Чистый вес этих сокровищ, не считая работы, оценивается в пятьдесят миллионов франков! Если бы мне на время поручили их охрану, боюсь, что рыночная цена серебряных епископов резко подскочила бы, - такой редкостью они стали бы в Миланском соборе." Марк Твен, "Простаки за границей")

-- Даже теперь? Я слышал, что немцы и австрийцы вывозили церковное имущество эшелонами.

-- Да, и что? Вывозили. Да только что они могли награбить за полтора года? Италию, знаете ли, много кто грабил. Один Наполеон чего стоит... И другие были. Так никто после их грабежей особого убытка поповского имущества и не заметил. И ведь попы откровенно легли под оккупантов. Так что на Севере очень многие священников ненавидят. Хотя, на Юге, там более традиционное общество, там позиции католиков очень сильны...

Религиозный вопрос в Италии оказался очень серьезным. Муссолини пошел вразнос. Впрочем, у него и выхода иного не имелось. Он ведь был популистом. В моей истории его "Доктрина фашизма" -- это популизм в чистом виде. "Всем всего и побольше". Недаром он закончил жизнь так бесславно. Дело не в том, что его убили. Но ведь среди германских нацистов было много людей, которые до последнего патрона сражались за то, во что верили, даже после капитуляции. А Муссолини бросили все. Это главная беда популизма. Когда люди, поверившие обещаниям, убеждаются - обещанного рая нет! На этом в моей истории пролетели и коммунисты, благодаря недоумку Хрущёву.

Так что и этой истории товарищ Бенито был популистом. И он был быть таким красным, что дальше некуда. 26 мая образовалась Итальянская народная республика с центром в Милане. Центр и юг эту светлую идею не поддержали. Там стремительно набирала популярность католическая партия Partito Popolare. Её называли популярами, а левые - папистами. Особенность ситуации была в том, что католический официоз всегда находился в оппозиции к государству. Тем более, что католики, не будь дураки, запузырили в свою программу многие социалистические идеи. Прежде всего - земельного вопроса, который популяры обещали разрулить. Врали, конечно. Там были такие заморочки, что мирным путем их было решить невозможно. Но на Юге народ популярам верил.

А эти ребята решили для своих целей использовать Церковь. С амвонов стали произносить проповеди политического содержания. Муссолини отреагировал на это очень резко, священников стали прессовать. И тогда папа отлучил коммунистов от церкви.

Теперь все красные считались слугами Сатаны. Вспомнили черные рубашки боевиков Муссолини.

Это папа зря так выпендрился. Муссолини был, конечно, своеобразный парень, но он был боец. И на такой вызов он ответил просто: объявил попов врагами народа. Тем более, что и без него пошли слухи, что в монастырях накапливаются боевики и оружие. Вообще-то такие слухи во время крутых перемен всегда имеют место. Тем более - монастыри по определению - закрытые структуры, за стенами которых можно много чего укрыть.

И вот теперь в Северной Италии увлеченно громили храмы и монастыри...

А вообще-то там началась гражданская война. И мы тут круто попали. Потому что не поддержать товарищей мы просто не могли. Но вот так честно - а на фиг было поддерживать этих отморозков?

Начало "свинцового года"

А в Великобритании уже год как шла война в Ирландии. Она началась годом позже, чем в моей истории, и некоторое время разворачивалась примерно так же. Британцам, представленными Резервными силами королевской полиции - местному ОМОНу, укомплектованному офицерами-фронтовиками, противостояла Ирландская республиканская армия. Поначалу она была не террористической организацией. Скорее - повстанческо-партизанской. Правда, Ирландия - не Белоруссия. Тут особо по лесам не побегаешь. Так что так тактика у ИРА была такой. Повстанцы сидели по домам, когда из соответствующих структур приходил сигнал, быстро собирались в условленных местах наносили удар, затем разбегались и ныкали оружие. Хотя постепенно ребята они начали переходить и к террористическим методам. Но как-то это было -- много шума из ничего. Так - постреляли из кустов и разбежались. Но летом 1921 года события понеслись галопом. Руководитель ИРА Майкл Коллинз опубликовал манифест в котором были слова:

"Британское Правительство не имеет никаких прав в Ирландии, и никогда не имело, и не будет иметь, любое поколение Ирландцев готово идти на смерть, чтобы утвердить эту истину, против правительства узурпаторов, осуществляющего преступление против прогресса. Мы объявляем британским властям войну на уничтожение."

Инспектор Скотланд-Ярда Майкл Найс растерянно смотрел на дымящуюся груду железа на углу Уайтхолла и Дваунинг-стрит. Совсем недавно это было автомобилем Уинстона Черчилля. Окрестности тоже не радовали. Вокруг виднелись тела, алели пятна крови, раздавались стоны раненых. И ведь это случилось в самом центре Лондона! Свидетелей оказалось много. Согласно их показаниям некий пожилой тучный джентльмен почтенного вида, опиравшийся на тросточку с резвостью, которой от него уж никто не ожидал выскочил наперерез приближавшейся машине Черчилля и бросился под колеса... И тут грохнуло. Врыв был страшен. Обломки машины отшвырнуло на несколько метров не спасся никто. Убило и ранило нескольких дежуривших полицейских, зацепило и десяток прохожих. От террориста не осталось вообще ничего.

Найс выругался про себя. А ведь Черчилля предупреждали о возможности терактов, но он с презрением отверг предложение об усилении мер безопасности. Хотя, если честно... Против ТАКОГО у британской полиции просто не было методов! Ведь руки и него были пустыми. Значит, взрывчатка находилась под пальто*? Тогда понятно, почему он выглядел полным. И сколько туда можно было навешать? Инспектор никогда не был трусом, но его пробрал озноб, когда он понял, что теперь придется вести войну со смертниками...

(* Впервые подобный "шахидский" метод попыталась применить 15 октября 1907 года эсерка Евлампия Рогозникова. Она намеревалась таким образом взорвать питерское Охранное отделение. Правда, взрыв осуществить ей не удалось.)

Элегантно одетый молодой человек в мягкой шляпе зашел в небольшую бакалейную лавку на 14 авеню славного города Нью-Йорка. Места вокруг были не слишком фешенебельные - по сторонам улицы громоздились унылые кирпичные дома. Лавка была тоже не особо процветающей.

Хозяин, светло-рыжий человек с пивным брюшком изобразил радушие:

-- Добрый день, мистер Торни.

-- Здравствуйте, мистер Галахер. У меня к вам такое дело. Мы собираем пожертвования в поддержку борьбы наших братьев на родине...

Хозяин сказал про себя много разных слов. Он приехал из Ирландии четверть века назад - и своей родиной считал Америку. Так что никакого особенного сочувствия к тамошним фениям -- или как они теперь называются - он не испытывал. Но ссориться с лидерами ирландского землячества было себе дороже. Разное может случиться. К тому же теперь, когда многие с ума сошли на этих ирландских событиях. Пойдет по округе слава, что ты пожалел денег для помощи землякам - так ведь завтра и на улицу не выйдешь и в паб не зайдешь. Так что Галахер с готовностью ответил.

-- Разумеется, мистер Торни. Я всегда готов помочь борьбе за святое дело. Подавив вздох, он вытащил из кассы десять долларов.

-- Благодарю вас. Я знал, что вы настоящий ирландец. Если будут какие проблемы, обращайтесь.

За всеми этими событиями стояли немцы. К ним ещё во время войны обратились радикальные националисты с просьбой подкинуть винтовок, патронов, пулеметов и прислать специалистов. Немцы как-то без особого энтузиазма отнеслись к этой просьбе. Послали всего один пароход с каким-то хламом, да и тот по дороге перехватили англичане*.

(* Весной 1916 года судно "Ауд" везло в Ирландию 20 000 винтовок и 10 пулемётов. Специалистов немцы не дали. Но военный груз по назначению не попал.)

После войны в Германии поняли, что зря пожадничали. А ведь и теперь тевтонам было выгодно, чтобы у бриттов было как можно больше разных проблем.

Я подозревал об этом давно. Ещё в конце прошлого года в Москву приезжали из Германии два историка в штатском, которые живо интересовались историей революционного движения, прежде всего эсеров и максималистов. Они просили дать возможность ознакомиться с соответствующими документами. Чекисты токую возможность дали. Со мной они тоже консультировались по поводу особенностей эсеровской пропаганды. Встречались они и с ветеранами партии. Я, кстати тогда задумался - а не получим ли мы это и себе не голову? Но потом понял: не получим. Для терроризма типа эсеровского нужна мощнейшая социальная база. В начале века конкурс в боевые эсеровские организации был, как в моё время - во ВГИК. У контрреволюционеров такой социальной базы не имелось. То есть, недовольных Советской властью в стране было более, чем достаточно, а вот готовых идти ради борьбы с ней на почти гарантированную смерть - не слишком. А Ирландии ненависть к англичанам воспитывали с пеленок. Да и многие восстание, что том числе и последнее, Пасхальное, случившееся в Дублине в шестнадцатом году, проходило без всякой надежды на успех. Девиз был: "лучше умереть стоя, чем жить на коленях". Я без особых моральных терзаний подкинул им инфу про Евлампию Рогозникову. А то вдруг они сами не выкопали. А уж до кучи идею религиозной отмазки для террористов-смертников. Типа это не самоубийство, а самопожертвование на войне ради общей победы. Потом уже я узнал, что ирландские богословы это дело обосновали с учетом католической веры и местного менталитета.

Убийство Черчилля было только началом. Следом Ирландию и Англию накрыла волна террористических акций, проводившихся в лучших эсеровских традициях. К примеру, заходит в полицейский участок "дама под вуалью" (реально, конечно, не дама) - и кидает в людный кабинет взрывающуюся сумочку. Или просто боевик выпускает обойму в какого-нибудь депутата - из тех, кто призывал к беспощадному подавлению восстания. Применили бойцы ИРА и ноу-хау, которое эсеры не применяли ввиду дефицита взрывчатых веществ: влетающие на воздух фургоны возле разных государственных учреждений. Использовали и тактику "шахидов".

Особенность этой тактики в том, что боевики прекрасно сознают, что они идут в один конец. Даже если не погибнешь при самой акции, так повесят. В желающих недостатка не было.

Такая тактика явилась для англичан ударом кирпича по голове. Ну не была рассчитана их система безопасности на отморозков, которые абсолютно не ценят своей жизни. Они были шокированы так же, как и российская охранка в 1905-1907 годах. Одних вешали, приходили другие...

Но ещё более англичан донимал вопрос: откуда у ИРА столько оружия и снаряжения? В контрразведке и Скотланд-Ярде не дураки работали. Они довольно быстро выяснили: весь этот товар прибывает из САСШ. На самом-то деле было так. Английской морской блокады Германии давно уже не существовало. Так что германские суда привозили оружие в американские порты, там его перегружали... Делов-то.

А, кроме того, выяснилось: в английских портах массово высаживаются новые рекруты ИРА с американскими паспортами. И удивляться тут нечего. Немцы имели в Америке обширную агентуру. Бороться с ней было просто некому. Знаменитое Бюро расследований мало чего из себя представляло*. Как и другие американские спецслужбы.

(* Прибавку "Федеральное" ФБР получило лишь в 1935 году.)

Ну, а наладить связь с ирландской диаспорой...

Интересно, что многие ирландцы подались на войну на из идейных соображений, а из-за введенного в 1920 году в САСШ "сухого закона". В первые годы, пока не наладилось алкогольное подполье, жить пьющим людям было непросто. Видимо, ребята и решили: да на фига нам такая жизнь?

И что было делать англам? Объем торговли с Америкой был огромен - так что шерстить все грузы просто физически невозможно. Тоже самое с подозрительными гостями. Брать их на цугундер? У них были американские паспорта. К тому английские опера справедливо подозревали - их на такие действия и провоцируют. Уж больно демонстративно многие себя вели. А ведь наверняка прибывали и иные - в которых не было заметно ничего ирландского.

Попытались решить вопрос дипломатическим путем. Но отношения САСШ и Великобритании были непростыми. К тому же американцам это было надо? Лишний раз трогать многочисленную и буйную ирландскую диаспору смысла не имело. Да и по большому счету положение было американцам выгодно. Кто уезжал-то? Горячие и рисковые парни. Которые в ином случае пошли бы либо в революционеры, либо в бандиты. Благо и тех, и других в Америке хватало. Так что скатертью дорога.

Попытки же задействовать разведку в Америке, чтобы выяснить тамошние центры ИРА привели к чудовищным потерям агентов. Сухой закон привел к тому, что в САСШ стремительно формировалась организованная преступность. Ирландцы были там не на последних ролях. И кто сказал, что у бандитов не может быть патриотизма? Особенно - если на нём можно заработать. А перспектива имелась. Впервые за много лет появился реальный шанс, что независимость Ирландии удастся вырвать. А вот кто там займет места в деловой сфере - это вопрос.

Так что околачивающихся возле портов агентов валили пачками. И на просто валили, но и вытрясали из них информацию. И валили дальше по цепочке. Власти против этого тоже не возражали.

В общем, в Англии начался период, который впоследствии назвали "свинцовым годом".

На старте большого пути

Честно говоря, я не всегда до конца понимал зачем я делаю некоторые вещи. Нет, ясно для чего я создавал медиа-копорацию. В информационной войне без этого никак. А то ведь в моей истории в СССР двадцатых никаких внятных подобных структур просто не было. Точнее, они имелись во время Гражданской войны, но потом наступил полный бардак. Заново всё создавать пришлось уже Сталину. А на кой хрен я продолжал сохранять сеть своих негласных информаторов - я до конца не понимал. И ведь это было чревато. На наших людей и на меня лично и так доносы писали пачками всюду, куда только можно. А раскрути это дело кто-нибудь из моих недругов - и я нарвусь на о-очень серьезные трендюли. Вплоть до "высшей меры социальной защиты". Но вот почему-то я понимал, что так надо. И вот тут...

В августе 1921 года Сталина назначили Генеральным секретарем ВКП(б). Чтобы было понятно. Это уже впоследствии должность генсека была самой главной в партии. Но таковой она стала вместе со Сталиным. А это время генсек - являлся чисто техническим работником. Кто такой секретарь? Тот, кто помогает начальнику организовывать рабочий процесс. А генсек - это секретарь-референт ВКП(б) в целом.

Потому-то никого это и не насторожило. Даже наоборот - все радовались, что кто-то взял на себя эту головную боль. Между тем Сталин с 1920 года начальствовал и над РАБКРИНом - органом, который должен контролировать действия разных государственных структур. Впрочем, возможно, находись на этих должностях кто-нибудь иной - никаких плюсов этому "иному" они бы не дали. А вот Виссарионовичу...

Вскоре после своего назначения на должность генсека, Сталин пригласил меня. Начал он разговор без предисловий.

-- Сергей, насколько я знаю, у вас имеется сеть негласных информаторов, работающих в нашей стране.

-- Именно так, Иосиф Виссарионович.

-- А так же у вас имеется, как это вы называете, "аналитический центр", который эти сведения обрабатывает.

-- Это тоже есть. Причем, те, кто работает с негласными источниками, выделены в особый отдел. Как вы знаете, многие материалы мы предоставляем товарищу Дзержинскому.

-- И ваши люди умеют вести негласные расследования...

-- Далеко не все. Но кое-кто - может.

Сталин усмехнулся.

-- Почти подпольная организация. У меня к вам предложение - несколько расширить область деятельности данных товарищей. И если надо, увеличить их число...

И тут у меня в башке как молния сверкнула! В моей истории Сталин, став генсеком, как раз и начал создавать нечто подобное! Видимо, я об этом читал - и инфа отложилась где-то в памяти. Теперь же Виссарионович решил не увеличивать сущностей, а воспользоваться тем, что уже есть. Благо причин не доверять мне у него не было. Тем более, что я не являлся самостоятельной политической фигурой. А наша структура, которая назвалась теперь ТАСС-РОСТА (бренд терять не хотелось) являлась отличным прикрытием. Было у неё один "уровень сумрака", станет два.

-- Это вполне возможно.

-- Вот и хорошо. Подумайте над конкретными деталями.

Ну, всё, припыли. Теперь у меня было два варианта будущего. Либо я пройду со Сталиным весь его путь, либо он меня рано или поздно шлепнет как человека, который слишком много знает. Но дело того стоило. Ведь по большому счету, именно сейчас начинался путь СТАЛИНА. Того самого, Великого и Ужасного. Ведь в чем дело-то? Генеральный секретарь занимался в том числе подбором и расстановкой кадров. Сталин очень хорошо понимал то, что он впоследствии сформулировал в железной формуле: "кадры решают всё!". С другой стороны, РАБКРИН позволял контролировать ситуацию в народном хозяйстве. А если при этом имеешь ещё и нормальную информацию о том, что происходит - а значит, кто там на местах чего стоит... Вот тут-то и пойдет потеха. Да уж, хочется дожить и поглядеть, чем всё это закончится.

* * *

Между тем в сентябре началась очередная партийная свара. Она касалась Италии. Там творилось такое... Муссолини и возглавляемую им Революционную социалистическую партию несло в каком-то мало понятном направлении.

Бенито сформулировал свою позицию:

"Есть две Италии. Старая, аграрная, косная и консервативная и новая - индустриальная. Между ними идет борьба не на жизнь, а на смерть."

Веселья добавляло то, что в Италию массово потянулись испанские анархисты. Их там было полным-полно ещё с XIX века. В это время среди них процветал анархо-синдикализм, что было близко к провозглашаемым РСПИ лозунгам. Но главное-то иное. Испанские черно-красные люто ненавидели Католическую церковь, которая в Испании прочно срослась с государством и воспринималась левыми как паразитическая структура. Так что им очень нравились антиклерикальные закидоны чернорубашечников.

Под новой Италией понимался север, который практически полностью контролировался РСПИ. Под второй - остальная часть страны, в которой набирали всё большую силу популяры, которую поддерживали крестьяне. Но там было не всё просто.

В Италии треть из аграриев были батраками, треть - половинщиками, то есть арендаторами, отдававшими половину урожая в качестве платы. Остальные - мелкими фермерами. Безземельные мечтали сами стать фермерами.

На юге Италии имелись и крупные латифундии, на которые облизывались безземельные. Кроме того крестьян дико раздражало, что землю можно было взять в аренду только через посредников, которые, понятно, имели на этом свой жирный гешефт. Обойти их не получалось никак. Посредники являлись мафией в самом прямом смысле слова - и свои интересы отстаивали очень конкретно. Правительственные чиновники, простимулированные материально, посредников всячески поддерживали.

Популяры являлись типичной мелкобуржуазной партией - то есть, объединяющей мелких хозяйчиков и тех, кто хотел ими стать. Одним из ключевых тезисов было: "север нас объедает". И в чём-то это было верно. Как всегда и всюду, индустриализация в Италии проходила за счет крестьян. Перед войной государство вбухивало огромные деньги для поддержки тяжелой промышленности. Но пока что популяры занимались организацией своих структур, хотя кое-где уже с энтузиазмом громили латифундии.

Что же касается правительства, то его дела были неважные. Армия во время войны практически перестала существовать. Возрождалась она медленно и мало чего из себя представляла. Привести к порядку мятежный север правительство не решалось. Благо с оружием у чернорубашечников было всё хорошо. Австрийцы много чего побросали в конце войны. Да и подкидывали они же из своих запасов. Видимо, надеялись: когда свара разгорится, прихватить кое-какие приграничные территории...

Так что правительство начало с последними переговоры.

Муссолини осознал, что слегка зарвался - и обратился к Коминтерну.

Вот на таком фоне и разгорелся конфликт в Москве. Зиновьев стал громко агитировать за то, что, дескать, надо помочь товарищу Муссолини всем, чем только можно. Он кричал о "итальянской Вандее", которая, дескать, погубит пролетарскую революцию.

Это было чистой воды политиканство. Усиление Коминтерна усиливало и его позиции. Тем более, что к Зиновьеву присоединился Каменев. Подтянулась и молодая поросль в лице Бухарина. Это был явный накат на Сталина. Тот совсем не рвался поддерживать Муссолини. Хотя бы потому что понимал - уж больно союзничек-то ненадежный. Конечно, Сталин не мог вот так заявить: а не пошли бы эти макаронники лесом. Но он упирал на то, что в Поволжье начался голод. Дескать, давайте спасать своих, а не лезть за границу. Кстати, НКЧС был создан, как и трудовые отряды. Они делали что могли. Но становилось понятно: последствия будут очень тяжелыми.

Дело было за Лениным. И Ильич ответил. Он выпустил работу "Детская болезнь левизны". (Знакомой мне работы, которую я изучал ещё в институте, в этой истории не появилось.) Там была только лишь теоретическая критика левацких загибов РСПИ. Но стало ясно - бросаться, сломя голову, на помощь Ленин не рвется.

Я долго думал, почему, но потом сообразил. Ильич, возможно, был романтиком-утопистом, так сказать, в глобальном смысле. Но конкретный политический расклад просекал хорошо. Он-то достаточно много провел времени в Италии, и тамошние дела понимал.

Перспективы у Бенито были сомнительные. Лезть в центральную Италию у леваков явно не было сил. Да, он мог попытаться закрепиться на севере. А дальше-то что? Если даже не вмешается Франция, то что жрать-то рабочие будут?

Так что в Италию направили лишь некоторое количество "специалистов" -- из анархистов и левых эсеров. Ну, и пресса писала о героических борцах за рабочее дело...

Зато Сталин увидел, так сказать, врагов в лицо...

Для кого катастрофа, для кого - пропаганда

"Голод в Поволжье - это наказание, посланное Господом неблагодарному русскому народу за то, что он предал своего Государя".

Во как! Экс-императрица Александра Федоровна была в своем репертуаре. А что с неё взять? Она совершенно искренне считала, что русский народ совершил чудовищную неблагодарность, отвернувшись от царственной семьи. Хотя, если так подумать - а за что люди должны их благодарить? А за то, что Николай II болел душой за судьбу России. Александра Федоровна, как нормальный доктор философии, решительно не понимала разницы между душевными порывами и реальными делами.

Что же касается голода - то Советская власть делал всё возможное и даже несколько больше, чтобы минимализировать его последствия. Там справлялись и без меня. Я успел подсуетиться, и структуры, осуществлявшие продразверстку, не разогнали. А они работали эффективно. В Шатуре началось строительство торфяной ЭС, на Волхове -- строительство ГЭС. Рабочей силой были главным образом мужички из голодающих регионов.

А меня же было иное дело. В той истории большевики в смысле пропаганды действовали в вопросе о голоде очень грамотно. Мне оставалось делать лучше.

Я изучил все материалы, связанные с головками 1891-1892, 1897-98 годов, а также всех остальных. Список впечатлял: 1901, 1905, 1906, 1907, 1908, 1911...

Более всего меня интересовал грандиозный голод 1891-1892 годов - тот самый, который Алексанр III изволил объявить "недородом". С точки зрения информационной войны - ход совершенно провальный. Что такое недород? В России - дело житейское. Значит, масштабы надо всячески занижать, а лучше вообще - делать вид, что ничего особенного не происходит.

Но оппозицию-то заткнуть было непросто. Тем более, что флагманом там шел Лев Толстой. А западные издания, разумеется, с энтузиазмом перепечатывали опусы наших либералов. Картина была нарисована невеселая. Из многочисленных публикаций следовало:

-- Власти были неспособны ничего сделать ввиду собственной бездарности, к тому же они воровали и покрывали спекулянтов. Не забесплатно, конечно.

-- Те же самые власти всячески мешали "общественности" сами наладить помощь голодающим.

Насчет воровства всё было верно, куда ж без этого. При Александре III, которого в моё время некоторые считали чуть ли не идеалом царя, тоже очень не любили привлекать крупных начальников за злоупотребления. Хотя такого беспредела как при его сынке всё-таки не наблюдалось. А раз никто ничего не боялся - то и воровали.

Хотя более всего бросалась в глаза именно беспомощность властей. Все их мероприятия безнадёжно запаздывали. Потому что круговорот бумаг в природе ускорить не мог ни Бог, ни царь и не герой. Большевикам в этом деле было проще. Гражданская война закончилась недавно. И такой мощный аргумент как стучание рукояткой маузера по столу был ещё не забыт. Как и ну очень упрощенное судопроизводство, которое стало применяться для пойманных хапуг.

А вот что касается визгов дореволюционной интеллигенции, что им самим не дали... Уж они б организовали. Как удалось узнать, все самодеятельные комитеты помощи голодающим занимали тем, что бесконечно заседали.

При Николае II никаких мер против голода вообще не предпринимали. Его величество не верил, что в России такое может быть. А раз не верил - значит, этого и не было. Соответственно, царский официоз о голоде не писал вообще, а другим всячески мешала цензура. А ведь до революции журналисты тоже умели писать эзоповым языком. А публика умела этот язык читать. Да и слухи куда денешь?

Мы же и не скрывали масштабов катастрофы. В конце концов, в чём были виноваты большевики? В том, что за четыре года не смогли обеспечить всем райскую жизнь? Наша пропагандистская машина всячески раскручивала тему помощи голодающим. И ведь действовали не только наши работники и те, кто с нами постоянно сотрудничал. Так, многие издания перепечатали хит Велимира Хлебникова.

Вы, поставившие ваше брюхо на пару

толстых свай,

Вышедшие, шатаясь, из столовой советской,

Знаете ли, что целый великий край,

Может быть, станет мертвецкой?

Я знаю, кожа ушей ваших, точно у буйволов

мощных, туга,

И ее можно лишь палкой растрогать.

Но неужели от "Голодной недели" вы

ударитесь рысаками в бега,

Когда над целой страной

Повис смерти коготь?

Это будут трупы, трупы и трупики

Смотреть на звездное небо,

А вы пойдете и купите

На вечер - кусище белого хлеба.

Вы думаете, что голод - докучливая муха

И ее можно легко отогнать,

Но знайте - на Волге засуха:

Единственный повод, чтобы не взять, а - дать!

Несите большие караваи

На сборы "Голодной недели",

Ломоть еды отдавая,

Спасайте тех, кто поседели!

Волга всегда была вашей кормилицей,

Теперь она в полугробу.

Что бедствие грозно и может усилиться -

Кричите, кричите, к устам взяв трубу*!

(* В РИ это стихотворение было напечатано в сентябре 1921 года)

Что меня поразило. Я поэзией Хлебникова никогда особо не увлекался. Лично я встречался с ним в двадцатом году. И сделал вывод -- он был из тех поэтов, которые пишут только то, что хотят. Работать в качестве агитатора и пропагандиста Хлебников не мог просто в силу своей душевной организации. А вот тут... Стихотворение было не совсем в его стиле. Но вот человека пробило...

Честно говоря, я не слишком верил в реальную эффективность массовой кампании по сбору средств в помощь голодающим. Особо много таким образом не соберешь. Так что, цинично говоря, это была в значительной степени пропаганда. Пропаганда чего? А того, что как у нас в стране рабочих и крестьян. Когда кому-то плохо - то мы все вместе приходим на помощь.

С западной помощью вышло куда хуже, чем в той истории. Лиги наций-то не было, и не могло быть. Впрочем, и тогда западники больше шумели, чем реально помогали. Хотя вот американцы посуетились. "Американская администрация помощи" реально работала. Они сумели завезти 35 миллионов пудов продовольствия*. У американцев явно имелись далеко идущие планы в отношении СССР.

(*В РИ - 29 миллионов).

Но самое главное - в этой истории был не настолько развален транспорт. В тот раз главные проблемы были как раз в этом. Ведь продовольствие надо не только добыть - но и доставить до деревень.

За бугром же кроме всего прочего мы очень внимательно следили за реакцией наших врагов. А она была разная. Александра Федоровна - с ней понятно, от этой стервы никто ничего иного и не ожидал. Но примерно таким же образом повели себя многие. В эмигрантских и правых газетах появились многочисленные публикации, авторы которых откровенно злорадствовали. Дескать, вот хорошо-то - большевички дохнут. То, что умирали крестьяне, среди которых партийных было очень мало, таких господ не волновало. Логика была та же, что и у экс-царицы. Если нас выпихнули коленом под зад из страны - так и пусть она горит огнем.

Кроме того, наши люди, не засвеченные в сотрудничестве с левыми, брали интервью у западных политиков насчет голода. Фритьоф Нансен старался организовать кампанию помощи. Он говорил:

"Положение таково: в Канаде нынче такой хороший урожай, что она могла бы выделить зерна втрое больше, чем необходимо для предотвращения страшного голода в России. В США пшеница гниёт у фермеров, которые не могут найти покупателей для излишков зерна. В Аргентине скопилось такое количество кукурузы, что её некуда девать и ею уже начинают топить паровозы. Во всех портах Европы и Америки простаивают целые флотилии судов. Мы не знаем, чем их загрузить. А между тем рядом с нами на Востоке голодают миллионы людей."

Так что вполне можно было задавать вопрос: а как вы относитесь к инициативам Нанесена?

И очень многие проговаривались. "Пусть эти русские передохнут", -- сказал один из депутатов британского парламента.

В нашу же задачу входило, чтобы все эти милые мнения не остались незамеченными. Тем более, что параллели были очевидны. В прошлом веке в Ирландии был страшный голод, который, как были уверены ирландцы, англичане сознательно организовали. А теперь на островах действовала ИРА. Так что данное высказывание ирландские бойцы восприняли очень близко к сердцу. Депутат получил заряд картечи из обреза. В листовке ИРА было сказано:

"Они хотели уморить голодом ирландцев, теперь они хотят это же сделать с русскими. Значит - у нас общий враг."

Рок-н-ролл ходил по миру

Как всегда бывает, у кого голод - а у кого неплохая жизнь. Объявили нэп - так он стал разворачиваться на полную катушку. Первым делом, разумеется, открылись кабаки. Возле нас на Большой Никитской тоже нарисовалось заведение. Держали его армяне. Откуда они брали ингредиенты для изготовления блюд кавказкой кухни -- было не очень понятно. Ну возьмем, к примеру, барана. А много ли было баранов в окрестностях Москвы? Вот именно. Их там крестьяне не разводили. Почему не разводили - как мне объясняли, это тонкости сельского хозяйства, а я лично в этом деле полный ноль. В той жизни я разве что ездил "на картошку". А в этой когда попытался разобраться, то там такое нарисовалось... К примеру, можно, если деньги есть, купить лошадку или корову. Не так уж дороги они были.

Но! Животные, сволочи такие, каждый день просят жрать. Это вам не автомобиль, который можно запихать в гараж, он там стоит и ничего не требует. И вот откуда вы возьмете жранину для своих животных? Травку косить? Так практически вся земля, была распахана. Когда крестьяне захватили землю у помещиков, её тоже распахали. Негде было косить! А бараны, говорят, ещё и не всякую травку жрут.

В общем, в сельском хозяйстве сам черт ногу сломит. Но кормили нас в этом кабаке хорошей кавказской кухней - и армянской, и грузинской и кулинарными изысками северокавказских народов. Я это мог оценить - бывал я на Кавказе и в той жизни, и в этой.

Цены были в этом кабаке... Даже квалифицированному рабочему и зайти-то страшно. Члену партии, казалось бы, тоже. Существовал закон о партмаксимуме - согласно ему члены ВКП(б) не могли получать зарплату больше квалифицированного рабочего. Но имелись и обходные пути. Гонорары за разные публикации под пармаксимум не попадали. А мы-то все были журналистами!

Так что если хочешь хорошо посидеть - напиши заранее статью. К тому же всем ребятам из РОСТА там делали большую скидку.

А вообще-то я понял многие вещи, которые раньше... ну осознавал умом, но по-настоящему не врубался. Это была бешеная ненависть к нэпманам. Данные типы и в самом деле являлись отвратительными персонажами. Для сравнения. Бандюки начала девяностых были своеобразными ребятами. Но трусами они точно не были. Их было за что уважать. Это были серьезные парни, готовые убивать и умирать. В данном времени большинство таких ребят было среди наших или околачивались у Махно. А кто не понял политическую ситуацию, так вечная им память.

А тут вылезла какая-то мерзкая мразь. После общения с которой хочется вымыть руки. Ну, в самом деле. Как рассказывали, в том самом кабаке на Большой Никитской Сергей Есенин возил одного такого буржуя мордой по салату - а его трое спутников сидели на ж... ровно и ничего не сделали.

А вот о Есенине. Имелся в Москве кабак на Тверском бульваре. Там располагалась Российская и Московская ассоциации пролетарских писателей. Этот дом описан Булгаковым под именем "Грибоедов". Так вот, при этом заведении имелся и кабак. Он ничем не напоминал то, что описано в знаменитом произведении. Туда пускали всех - и выглядел он как обычный привокзальный шалман. В небольшом зале имелось столько столиков, что не повернуться. Оно ясно - налог-то с данных мест брали исходя из площади помещения, так что владельцы старались максимально использовать доступное пространство. Подавали тут пиво, водку и самую немудреную закуску.

Вокруг столиков кучковались кампании, которые чуть ли облепляли столики. Время от времени тот или иной человек перемещался от одной кампании другой. Это была своя тусовка. И ведь там пьянствовали ТАКИЕ люди...

К примеру, в это кабаке Есенин утверждался в имидже пьяного скандалиста. На самом-то деле пил он в это время не слишком много. И никогда не докапывался до тех, кто может ему всерьез навалять. И для тех, кто может ему испортить карьеру - тоже.

Вот мы зашли со Светланой в данный кабак. Есенин был в своем репертуаре. Он наезжал Осипа Мандельштама.

-- Это кто тут поэт? Я поэт! А ты вообще не знаю кто!

Есенин явно держался в определенных рамках. Он-то был здоровенным парнем - и, если бы захотел, хлипкого Мандельштама мог бы смести одним ударом. Но Сергей просто "бычил", демонстрируя, кто в этом кабаке главный. А будущая "жертва сталинского режима" выглядел полным чмошником. Он откровенно ссал. Глядел, как вокруг его морды машут кулаками и не пытался защищаться. Хотя бы словесно.

-- А вот я сейчас тебе объясню, кто такой настоящий поэт, -- продолжал орать Есенин.

Я бы не вмешивался. Я испытывал рефлекторное отвращение к Осипу Мандельштаму. И поэт не виноват. Меня его стихи вообще не трогали. Ну, сочинял чтой-то человек. Мне-то какое дело? Тем более, кто он по сравнению не только с Маяковским, Блоком, Брюсовым, Хлебниковым -- так даже с Асеевым или Тихоновым? Или если уж зашла речь о евреях - так Багрицкий, который пока что не проявился - но будет покруче него. В эту эпоху на такую мелочь как Мандельштам просто внимания не обращали. Но вот визг, который подняли по поводу Мандельштама в моё время всякие либерасты... Я очень хорошо знал по именам этих тварей.

Так что я собирался попить пивка и поглядеть, что случится дальше. Если даже Есенин выбьет Мандельштаму пару зубов - мировая культура от этого ничего не потеряет.

Но вмешалась Светлана. Она Мандельштама не уважала, но Есенин ей тоже не очень нравился. Именно за то, что раскручивал свою популярность на богемных скандалах. "Богема - это мелкобуржуазная мерзость" -- говорила моя подруга. А ведь в данное время слово "мелкобуржуазный" среди коммунистов означало примерно то же, что в моём времени "пидор".

-- Сергей, вы что тут хулиганите? - Обратилась она к Есенину.

Тот обернулся, увидел нас и сразу как-то потух. Мы, разумеется, не были его начальниками. Но в наших структурах его печатали. Так что ссориться Есенину с нами было совсем ни к чему.

Он, до этого выглядевший абсолютно пьяным, мигом протрезвел.

-- Светлана, Михаил. Как я рад вас тут видеть! Идите к нашему столу.

Как по волшебству, оказался свободный столик. Возле него сидели только Есенин и Мариенгоф. Нам быстро принесли пиво и закуску - порезанную соленую рыбу и какие-то изделия из муки типа крекеров. Впрочем, Сергей снова отвалил - он присоединился к компании его поклонников, среди которых имелись девушки. Он начал увиваться возле одной из них, явной еврейкой. Что у него, судьба такая*?

(* В РИ Есенину нравились еврейские девушки.)

Ну, это ладно, не мне ведь Есенина учить, с кем спать. А вот Мариенгоф, хлебнув из кружки, завел интересный базар.

-- Товарищ Коньков...

-- Давайте уж Сергей, раз мы тут пиво пьем.

-- Сергей, я говорю о нашей группе...

Вопрос был интересный. Дело даже не в том, что среди имажинистов был Есенин. Ведь их метод уже в моё время вполне пришелся ко двору в текстах русских рок-групп. Ведь в самом деле - а что такое тексты Кинчева, Шевчука или Цоя? Именно то, о чем говорили имажинисты. Набор крутых образов. На бумаге читать эти произведения невозможно. Но под музыку они звучат. А если... До рока пока далеко. Но...

А тут вдруг у меня всплыла дикая мысль. Рок-н-ролл! Ведь метод имажинистов - это как раз нагромождение "крутых" образов, которое вполне работало в русском роке. А что... Нет электрогитар и прочей аппаратуры? Фигня война. Ведь в пору моей юности у Гребенщикова, Кинчева и многих иных ребят имелись акустические концерты. В которых музыканты играли на обычных гитарах и всякой ритмической хрени. Значит, рок - это не гитарные риффы, и не обвал киловатт. Это нечто... А вот у футуристов и имажинтстов это "нечто" есть. А нет электрогитар -- так саксофоны имеются. А вместо бас-гитары сойдет и бас-балалайка. Если даже её нет - создадим! Большевики и не то создавали! А ударные установки - если их и нет, то скоро будут. А в чем дело-то. Главное в роке - не стучать по барабанам, а лупить. И не петь, а орать*.

(* Специально для любителей уличать автора в ошибках. ГГ - не музыкант, он в музыке не слишком разбирается. Он любит хард-рок 70-х.)

-- Анатолий, а вы знаете, что такое регтайм?

-- Я музыку терпеть не могу. Я просто не понимаю её смысла.

-- А насчет музыки это вы зря. Поговорите с друзьями. Музыка - это великая сила. Нужно только грамотно её использовать. Давайте попробуем. Я не о том, чтобы положить ваши стихи на музыку. Я о новом виде искусства. В котором будет сочетаться музыка и поэзия.

Мариенгоф задумался. И сделал правильные выводы. Это был шанс обойти Маяковского и его дружков. Все представители левых направлений хотели пробраться поближе к власти. А вот тут такое предложение.

Я добавил:

-- Анатолий, я знаю, что вам по ушам стадо слонов прошло, поэтому вы музыку не воспринимаете.

-- А вы поэт! Нет, какой образ. Но вы правильно сказали. Для меня музыка просто шум. Но вот для Сережи... Погодите, я его позову...

Вскоре к нам подошел Есенин. У него-то с музыкальным слухом было всё в порядке. Недаром говорили: "Есенина в России не читают, Есенина в России поют". И в моем времени группа "Альфа" неплохо запузырила песню Есенина. А найти музыкантов и сформировать группу - это уж вопросы чисто технические. Если получится - и сотню групп сформируем.

For those above to rock! We salute them!

Итак, я запарился идеей внедрить в это время рок-н-ролл. Дело тут даже не в моих личных пристрастиях. Хотя и в них тоже. Революционные песни по драйву были покруче рока. Но вот хотелось к ним добавить басов и барабанов... Что мне нравилось в роке, кроме собственно музыки? А то, что группы собирали не профессионалы. Ребята с нашего двора. Я дико ненавидел "творческую интеллигенцию". Которая продала мою страну за грошовые подачки. Так что пусть будет им альтернатива.

Но с реализацией моей светлой идеи оказалось много проблем. Я знал рок как слушатель. Я в той жизни слушал, в основном, "харду" семидесятых. Ну, там Deep Purple, Led Zeppelin, Black Sabbath, Rainbow, Nazareth и прочую подобную ботву. Из русского рока мне нравились "Алиса", "Кино", и архангельская группа "Облачный край".

А как там они играли - я не очень представлял. Ну, понятно, знал, что рок-музыка развилась из блюза. Так ведь сейчас мало кто знал, что такое блюз. Светлана умела играть на фоно, но как она честно признавалась, всего лишь "блямкала". То есть, умела изображать то, чему её учили. А больше никак.

А гитары в этом времени вообще не котировались. Они считались мещанским инструментом, на котором можно исполнять лишь душещипательные баллады. Так что к гитарам относились так же, как в моё время - к Филиппу Киркорову или Донцовой. Их презирали все - и коммунисты, и разные там эстеты. А как объяснить, что гитара способна на большее? Если я её держать в руках не умею.

В общем, моя идея прогорела и стала чадить. Но вот тут... Мы сидели со Светланой на кухне своей огромной квартиры и тихо-мирно пили чай из самовара. Квартира, кстати, производила мрачное впечатление - она выглядела полностью запущенной. А что вы хотите от парочки журналистов? У настоящего журналиста ведь нет ничего, кроме его работы. Вот и у нас не было. Так что кухня являлась для нас (кроме постели) более-менее обитаемым местом.

А тут раздался дверной звонок. Мы отреагировали грамотно - встали по обе сторону двери. Ну, и понятно, достали оружие. Светлана открыла дверь. И вдруг завопила.

-- Андрей! Это ты!

Она сунула в карман наган и бросилась гостю на шею.

Да, это был наш товарищ Андрей Савельев, командир бронепоезда, с которым мы проехали сотни километров. Он был весь в коже, на лацканах его тужурки виднелись на черных петлицах красные ромбы комбрига. За его спиной стоял огромный бородатый мужик в шинели. На шинели этого товарища имелись черные петлицы с четырьмя "шпалами". На голове у него был черный берет с красной звездой.

У гостей с собой было. Сибирская самогонка - это дело серьезное. Так что после второй мы разговорились. Андрей на Дальнем Востоке очень преуспел. Он командовал бригадой бронепоездов. Его спутника звали Никифор Воскресенский. Он был из старообрядцев, но водочку-то пил как православный. А занимался он формированием "десантных" подразделений. Как я понял, это был спецназ. Да, товарищ Слащов очень опередил своё время.

Парни приехали в Москву для того, чтобы решить какие-то там темы.

А водки было много, к тому же говорить о том, зачем приехали товарищи, не стоило. Так что разговор сполз на мои проблемы. В том числе и о музыке. И тут Никифор изрек:

-- Товарищ Сергей, ты вообще не тем концом думаешь. Я понимаю - ты жил в Америке. Но у нас не Америка! А мы тоже кое-что можем. Есть инструмент?

Инструмента у нас не имелось. Но Светлана вспомнила, что у дворника, дяди Паши, была гармонь. Она сбегала и одолжила.

Воскресенский опробовал инструмент.

-- Вы знаете, как я играть научился? Был у нас на германской парень. Хорошо играл. Да потом его убили. Гармонь мне досталась. А что делать? Вот научился.

Итак, инструмент прибыл. Никифор развернул меха. И заорал хриплым голосом.

Эх яблочко, да на тарелочке

Погибает беляк в перестрелочке.

Эх яблочко, да оловянное

Колчаковская власть окаянная.

А пароход идет, дымит кольцами.

Будем рыб кормить мы японцами.

Эх, яблочко, да корни цепкие

А Советская власть очень крепкая*.

(* Это подлинные частушки времен Гражданской войны.)

Я стал выбивать ритм по столу. А Светлана подхватила припев.

Эх, яблочко, куда ты котишься.

К партизанам попадешь - не воротишься!

А ведь это и был рок! Самый настоящий. Том Вейтс и Ник Кейв отдыхают. И на фига этот самый блюз? Вот тут ну, чуть баса поддать, чуть ударных...

Никифор поддался мои уговоры и сделал пару концертов. А дальше уже подоспели леваки.

Традиционный русский строй, который очень отличался от всяких ямбов и хореев, многим понравился. Как и идея исполнять стихи под музыку. Как и возможность использовать ритм-секцию. Тут разобрались и без меня. Наша страна богата талантами. В итоге появились многочисленные молодежные группы. Они были все очень бедные. К примеру, ударные установки они делали из того, что имелось под рукой. Кастрюли, сковородки и всё такое прочее. И их музыка построена была совсем не на блюзе, а на русской песне. Настоящей. Люди моего времени за "русскую народную песню" считали то, что сочинили в XIX веке профессиональные композиторы. Ну, а потом уже был полный позор вроде великого казачьего певца Александра Розенбаума. А реальная русская песня была совсем иной. Большевики были виноваты, что русскую культуру забыли? Ну, где-то виноваты и большевики. Но вот я знаю по фамилиям товарищей, из-за которых это произошло. И почему-то у них совсем не русские фамилии. Кроме Бухарина. Но я так и не понял, почему этот товарищ настолько ненавидел свой народ.

А мы раскручивали свою тему. А тема-то поперла. Это в моём времени Федя Чистяков выглядел офигенно крутым*. Прости меня, Федя, что ты уже первым не будешь. Но революционная целесообразность...

(* Федор Чистяков, лидер рок-группы "Ноль". Главной "изюминкой" этой группы было то, что лидирующим инструментом был баян, на котором играл Федор.)

А сейчас люди быстро просекли, что гармошка плюс ударные - это сильно. Так что появилось множество групп. В большинстве они исполняли революционные тексты. А тексты-то были такими, что продирали до костей.

Слушай, товарищ. Война началася.

Бросай своё дело, в поход собирайся.

Смело мы в бой пойдем за власть Советов

И как один умрем в борьбе за это.

Рвутся снаряды, трещат пулемёты.

Но их не боятся красные роты*.

(* Для тех, кто хочет сказать, что примерно такая же песня была у Дроздовцев - можете идти лесом. Я это знаю.)

Песня и так сильная. А вот когда она исполняется в "тяжелом" варианте... Ребятки-комсомольцы быстро сообразили. Соло - баян, вторая гармошка, если есть, подыгрывает. А ритм-секция - уж что придется. Кто лабал на бас-балалайке, кто на контрабасе. Ну, а ударные установки ребята собрали быстро. Всё-таки основная масса большевиков - это рабочие, а не брехливые интеллигенты. К сожалению, пока не было особых возможностей тиражировать эти группы. Пластинки... Ну, да. Но вот качество записи меня вводило в ступор. Это был просто ужас, помноженный на кошмар.

Но лучше хоть что-то, чем ничего. Пластинки пошли, их покупали. В том числе - они стали продаваться и за рубежом. И там тоже стали создаваться подобные группы. В каждой стране есть народная музыка. Вот её просто сделали немного жестче... Тут нам очень помогли наши противники. Они стали кричать, что эта музыка "вульгарная" и "плебейская". Ну, вы поняли? Да плебейская! Значит - пролетарская.

Значит - наша.

Идет вперед СССР

В феврале 1922 года случилась международная встреча в Цюрихе. Как я понимал, она замещала Генуэзскую конференцию в моей истории. Только в Генуе встречаться было уж точно нельзя. Там бегали по улицам отряды леваков и папистов -- и палили друг в друга. Правительственные войска предпочитали сидеть и казармах и не высовываться - потому что рисковали получить люлей с двух сторон сразу...

А в Швейцарии было пока что тихо. Хотя намеченная конференция обещала быть веселой. Ведь никакой Лиги наций не имелось. Франция и Германия продолжали стоять друг против друга как два готовых в схватке кота. Положение Великобритании было странным. Германия требовала вернуть ей колонии, которые англы прихватили во время Великой войны. Гордым сынам Альбиона не то чтобы были особо нужны Камерун и пустыня Намиб. Но в свете того, творилось в Ирландии - отдать что-то полагали неправильным. Тем более, что и в Афганистане, и в Персии были свои повстанцы, которые англов гоняли только в путь. Так что выполнить германские требования -- получалась полная утрата престижа. А вот САСШ ослабление Великобритании явно нравилось. Там ребята были менее зашоренные - они понимали: колониализм в классическом виде отжил своё. А для грабежа и угнетения имеются более прогрессивные способы...

И уж для того, чтобы точно никому скучно не было, на конференцию прибыла делегация СССР во главе с Лениным. Это было бомбой. Речь пока что не шла об официальном признании нашей страны, то, что её пригласили на тусовку международного политического бомонда говорил о многом. А куда было деваться? Рушиться СССР пока не собирался, и невозможно уже стало делать вид, что такой страны не существует. Тем более, что многие деловые круги хотели тут подзаработать.

К примеру, незадолго до конференции мы сидели в Москве в кабаке на Большой Никитской с одним американцем. Разговор был неофициальный и достаточно откровенный.

-- Сергей, что бы вы там не говорили, но людей не переделать. Вот как было во время Великой французской революции. Начинали с разговоров про свободу, равенство и братство, а потом пришли к власти деловые люди.

-- Но там закончилось всё Наполеоном.

-- Потому что противники революционеров были идиотами. Они хотели вернуть старый порядок. А вот для американских деловых людей нет никакой разницы, какой у вас флаг. Это закон жизни. Был слабый правитель, его убрали, пришли сильные. И почему бы нам не сотрудничать?

В общем, представителям европейских стран пришлось воспринимать появление делегации СССР как данность. А вот представители эмигрантов взвыли диким воем. Ведь они оказывались на обочине. Кое-кто даже решил послать в Женеву боевиков-террористов. Но тут выяснилось, что швейцарская власть совсем не такая "игрушечная", как мне всегда казалось. Большинство из было выловлено именно швейцарскими службами безопасности. А мы послали руководителям эмигрантов очень толстый намек, что в случае чего мы жалеть никого не станем. И ведь мы бы ответили за базар. Товарищу Дзержинскому я уже подсказал идею, про использование крупнокалиберных английских "слонобоев" с разрывными пулями в качестве снайперок. Штука надежная - при попадании в любую часть тела летальный исход гарантирован. Пока что это ноу-хау не применяли. Ждали подходящего случая.

Но, видимо, главари эмигрантов пятой точкой почувствовали: мы шутить не намерены. А это ведь большая разница - посылать кого-то за кордон на смерть - или ждать, что и тебе может в любой момент прилететь.

Так что эмигрантские организации ограничились воем в прессе.

Правда, появились новые противники. Это были попы. Нет, не наши. Патриарх Тихон относился к Советской власти куда лояльнее, чем в моей истории. Белых Церковь не поддерживала - просто потому что не успела. К тому же, Церковь добровольно выдала достаточно крупные средства на помощь голодающим в Поволжье. Здесь была и некоторая моя заслуга. Я, если помните, намекнул патриарху, что мы в случае чего станем раскручивать старообрядцев. А чтобы попам было не скучно - время от времени мы поднимали дискуссию на тему возрождения язычества. Бред, конечно, в это время язычеством баловались лишь редкие представители интеллигенции. Но у большевиков уже сложилась репутация: они могут всё и кое-что сверх того.

Но самое главное было в другом. Патриарх Тихон видел то, что происходило в Италии. И он прекрасно понимал - у нас тоже имеется достаточно отморозков, которым надо только дать команду "фас!" А потом разбираться большевикам будет уже не с кем.

Тем более, что Его святейшество в людях-то разбирался. Он видел: я не открытый конфликт идти не хочу. Так что время от времени его люди мне даже жаловались на разные выходки наиболее радикально настроенных атеистов.

Но это были настроения в СССР. А вот за рубежом - совсем иные. И дело даже не в том, что идейную девственность куда легче хранить, когда ты сидишь в безопасности, а не ожидаешь, что к тебе могут заявиться чекисты с наганами или какие-нибудь воинствующие безбожники с тяжелыми предметами. Дело-то в ином. В моей истории разные невнятные представители "православной общественности" много вопили про "возвращение церковной собственности". А вот попы помалкивали. Потому что они-то знали: никакой собственности в Российской империи у Церкви в 1917 году не было! Вся она находилась на балансе Священного синода - то есть, государственного учреждения. Исключением являлись только храмы, построенные кем-то за собственный счет.

А вот за рубежом дело обстояло не так. По чисто прагматической причине. Законодательство большинства стран отнюдь не приветствовало наличие на своей территории собственности чужого государства, тем более, не всегда дружественного. Как, например, в Палестине, где до Войны рулили турки.

И кому это принадлежало сейчас - было не очень понятно. А раз так - так и нашлись желающие прибрать данное хозяйство к рукам. Как и в моей истории, антисоветски настроенные попы собрались в Карловых Варах и вынесли настолько резкое решение, что Тихону просто не оставалось ничего иного, кроме как от него откреститься. Так что в это истории тоже нашлось место РПЦЗ. Той самой мрази в рясах, которые благословляли эсесовцев.

Я тоже приехал в Швейцарию в составе советской делегации. Однако в официальных переговорах участия не принимал. Зато по-тихому из Женевы я смотался в Берн. В одном из отелей средней руки я встретился с Бенито Муссолини. Он типа "нелегально" проник в Швейцарию. Хотя, как я догадывался, всем, кому надо, об этом было известно. Но ведь никто не понимал, что с Италией делать. Там имелось фактически три власти - в Турине, Риме и Неаполе. И лезть в это дело никому особо не хотелось. Тем более, что во Франции и Австрии имелось множество ребят, сочувствующим туринским левакам.

...Товарищ Бенито "вживую" производил гораздо более сильное, чем его фотографии. В чем-то он мне напоминал своего соотечественника, Адриано Челентано. Тот ведь тоже был не писаный красавец - но это не мешало ему иметь множество поклонников (а уж куда больше поклонниц) во всём мире. Вот и у Бенито имелось некое обаяние. Что ещё обращало внимание - так это явная его "театральность". Он постоянно принимал красивые позы и изрекал громкие фразы. Словом, вел себя как актер уже отжившей театральной школы.

Начал Муссолини с "наездов". Оно понятно. Он-то явно видел себя, как минимум, равным Ленину. А тут с ним встречается какой-то не очень понятный человек. Но выбора не было. Попытки наступления чернорубашечников не юг провалились. А на территории, находившейся под их контролем, уже ощущался недостаток продовольствия.

-- Товарищ Муссолини, давайте уж честно. Или вы за нас, или нет.

-- Но многие люди из Коминтерна поддерживают мою позицию. Они за то, чтобы бороться как против правительства, так и против популяров.

-- Так им судьба Италии безразлична. Им идеи важнее. А любите свою страну? Так вот, придется идти на соглашение с папистами. А уж когда вы окажетесь в Риме - тогда поглядим...

Группы, но не музыкальные

Так уж случается, что некоторые вопросы ходят стаей. Вот так с случилось с литературой. Началось с того, что Светлана ворвалась в мой кабинет, держа в руках пачку листов с машинописным текстом.

-- Почитай! Из самотека! Ставим в следующий номер.

-- Так ставь.

-- Ты почитай! Это ведь находка!

Такое поведение было для моей подруги не характерно. Ей, как редактору популярного журнала, где печатают стихи и прозу, приходилось постоянно отбиваться от авторов. Графоманов в это время было гораздо больше, чем нужно - несмотря на все недавние потрясения. Авторы перли косяком. Одного я даже я чуть не пристрелил. А что - в подъезде дома вдруг выскакивает какой-то тип. В самый последний момент сообразил, что террористы не выскакивают навстречу с рукописью в руках.

Так что в "Красном журналисте" к самотеку во всех видах относились плохо. А вот тут момент моя подруга мало что неумеренно восторгалась, так и ещё отвлекала от работы начальника. Но вообще-то чутьё на литературу у Светланы было что надо. Я не из тех людей, кто ставят на ответственные должности людей только по... дружбе. Так что рукопись я прихватил. Работа большого начальника нервная - всем от тебя что-то нужно, так что к тексту я обратился, только когда мы оказались дома.

Сразу бросилось с глаза имя: "Исаак Бабель".

-- Света, ты об это авторе что-нибудь знаешь?

-- Наводила справки. Он наш внештатный корреспондент. Направлял заметки из Первой конной во время их боев с поляками. Правда, под псевдонимом.

Надо же! И тут Бабеля занесло в Первую конную.

А текст, большой рассказ или маленькая повесть, назывался "Разгром". В отличие от "Разгрома" Фадеева, в котором покрошили красных, тут шла речь о том, как наваляли полякам. Типа шли вот такие гордые шляхтичи - да огребли хорошо по хлебалу. Бабель явно был в теме - судя по всему, он участвовал в допросах пленных.

По уровню это была ещё не "Конармия" моего времени, но тем не менее... Автор ничуть не скрывал всякие мрачные стороны той войны. А с поляками, поглядев на то, что они вытворяли в белорусских деревнях, порой расправлялись без всякого гуманизма.

Впрочем и я в своем недавно опубликованном цикле рассказов "Комиссарами не рождаются" тоже не приукрашивал реальность. Это не имело смысла. Настроения были такие... Ну, постреляли там кого-то. Может, сгоряча кого и лишнего. Так ведь война. Что ж, как говорилось в моём времени, "автор, пищи ещё".

С нэпом стали возникать многочисленные литературные группировки. И ладно бы просто возникали, создавали бы свои журналы... Благо, теперь проблем не было. Так ведь нет, они все шли ко мне. Это ведь в моей истории, в "перестройку", письменникам казалось - вот создадим собственный журнал/издательство - и сразу

Все поймут, какие мы талантливые. Тут капитализм мину недавно -- так что люди понимали: мало создать издание, его надо раскрутить, чтобы оно хотя бы вышло на самоокупаемость. Так что помощь могущественного РОСТА была не лишней. Тем более, продолжались проблемы с бумагой. Вообще-то её можно было купить у спекулянтов, но дорого. А у меня были фонды. Да и типографские мощности тоже имелись. Так что пошли просители.

Мне это всё не нравилось. Я хорошо знал историю литературы двадцатых. Все эти группировки действовали по принципу "хвали своих, мочи чужих". Уровень таланта значения не имел. Такой подход хорош для банды, но для литературы это как-то не очень. Первым ко мне заявился Осип Брик. Тип тот ещё. Именно он, его жена Лиля и Маяковский жили дружной шведской семьёй. При том, что знаменитый поэт на самом-то деле был крайне инфантильным человеком. И супружники на нём откровенно паразитировали. А потом Осип, как известно, в моей истории сколотил группу ЛЕФ. Благо у него имелись кое-какие связи в ЧК.

Но тут ситуация была иная. Маяковский, Ассев, Дзига Вертов и Родченко работали с нами. А Брик оставался как-то сбоку. Как я узнал, он пробовал закидывать свои статьи к нам в "КЖ", но Светлана их доводила до мусорной корзины. Он-то налегал на теорию литературы, а тут я был согласен с мессиром Воландом: "все теории стоят одна другой".

Так вот, Осип не придумал ничего умнее, чем развернуть передо мной теорию "литературы факта".

-- Товарищ Брик, а вот чем занимается "Красный журналист"? Он как раз пропагандирует такую литературу. И для чего нам нужна особая группа и журнал?

Осип как-то увял. Но в принципе - можно и его припахать.

-- У меня к вам есть деловое предложение. Разработать теорию социального оптимизма.

-- То есть?

-- Есть такой жанр как трагедия. В котором герой, а порой и все герои погибают. Зрители или читатели, если произведение талантливое, вытирают слезы. Все мы знаем, что во время революционной борьбы и Гражданской войны погибло много наших товарищей. И мы должны рассказать об их славной жизни и славной смерти. Но читатель должен понимать, что погибли они не напрасно. И примитивные приемы, вроде штурма Мариинского дворца в эпилоге не всегда годятся. Вот и разработайте эту тему.

Осип несколько оживился. Ничего, пусть потрудится. Меньше времени останется на сочинение всякого филологического бреда.

А вот второй тип был куда гнуснее. Его звали Илья Авербах. Он являлся племянником Свердлова. Успел он стать шурином Ягоды или нет, я не интересовался, потому как последний уже лежал на кладбище. Сам Авербах трудился в Коммунистическом интернационале молодежи. В том мире он стал суетиться вокруг литературы куда позже*. Именно его описал Булгаков под именем критика Латунского.

(* В 1923 году)

Но тут связей-то особых, видимо, у Авербаха , да и КИМ тоже являлся не самой могучей организацией. Так что он (или его дружки) созрел раньше. Идея Авербаха была связана с "пролетарской литературой". С тем, что новую литературу должны создавать исключительно пролетарии по происхождению. Дескать, у них классовое чутьё, они фигни не напишут.

Ну, и разговор шел о создании подобной группировки. Вот таких как Авербах я сильно не любил. Так что я очень нехорошо на него поглядел и изрек:

-- Такую идею я слышал. Её исповедуют в "Пролеткульте". Но, насколько я знаю, эта организация резко отрицательно относятся к писательству как к профессии. Ладно, такую позицию можно понять. Вы же говорите о чисто профессиональной организации. И вот что интересно. Лично вы, товарищ Авербах, сколько времени проработали на заводе?

Авербах замялся, потому как никакой работой рук себе никогда не пачкал.

Он забормотал что-то о правильной марксистской теории.

Ну, да. Такие вот гниды, не подходившие к заводу будут вещать о том, как должен выглядеть советский рабочий. А те, кто не приближались к фронту - какими должны быть красноармейцы. В моей истории Авербаха и его подельщиков и РАПП в тридцать седьмом шлепнули. Но процесс они уже запустили, его было не остановить. Нет уж, паровозы надо давить пока они чайники.

Но просто его послать - это было не стильно. Я решил показать, что демагогией владеет не только он.

-- Вы тут сказали о марксистской теории. То есть, я так понимаю, вы сомневаетесь в том, что я, которого партия и лично товарищ Ленин поставили на этот пост, марксисткой теорией не владею. Так? То есть, получается - вы у нас самый правильный марксист? А ведь так и меньшевики говорили... Мы уж как-нибудь с пролетарскими писателями разберемся без вашей помощи.

Авербах удалился, получив очень толстый намек - будешь шибко вякать, мы ещё поговорим об идейной девственности некоторых товарищей. А у нас ведь для особых случаев есть и товарищ Геббельс... Он, кстати, марксистскую феню освоил влёт - некоторыми его статьями даже Сталин восхищался. А уж Виссарионович в деле демагогии -- спец экстра-класса. Он с точки зрения марксизма может обосновать всё, что угодно.

Дьявол прячется в мелочах

-- Товарищ Сталин? Мне нужна ваша консультация...

-- Я понял, о чём вы. Приезжайте как только сможете.

-- Я выезжаю прямо сейчас.

-- Хорошо.

Такая вот спешка происходила по, казалось бы малозначащему вопросу. Я, к примеру, понятия не имел - а был ли он в той истории? Хотя, скорее всего - был. Именно потому что так волновался Сталин.

А ведь в самом деле - ну что тут такого? Мы получили сведения, что в партийных газетах должна была подняться пропагандистская кампания. Она касалась поправки в партийном уставе. А суть заключалась в том, что бывшим членам левых партий, вступившим в ВКП(б), партийный стаж начислялся бы с момента вступления в эти самые партии. Ну, вроде - и в чём причина суеты?

Между тем партийный стаж в коммунистической среде значил достаточно много. Формально никакого значения срок пребывания в партии не играл, но ведь в России все и всегда живут не по Уставу. Дело было в авторитете. Собственно, в среде коммунистов четко разделялись такие категории.

-- Те, кто вступил до 1905 года. Таких людей было очень мало. И к их мнению очень прислушивались, независимо от положения в партийной иерархии.

-- Вступившие с 1905 по февраль 1917.

-- С февраля по октябрь 1917.

-- Вступившие после победы большевиков.

Психологически это вполне понятно. Одно дело - когда человек вступил в организацию, которая если и победит - то черт его знает когда. Зато имелась реальная перспектива хорошо изучить российские тюрьмы и сибирские просторы. Из большевиков "первого поколения" редкие люди не насмотрелись вдоволь на небо в клеточку. Другое дело - когда ты присоединился к победившей партии.

Меньшевиков же после 1906 года никто не преследовал. Да и эсеры... Не все из них кидали бомбы. После Манифеста 17 октября многие действовали вполне легально. Тот же Чернов вернулся из эмиграции и с комфортом заседал в Государственной Думе. А получались - многие такие люди сразу попадали в "аксакалы". Кто там будет разбираться в тонкостях политической биографии? И так... Член партии с 1904 года. Круто, да?

-- Что вы об этом думаете, товарищ Сергей? - Спросил Сталин.

-- По нашим сведениям, это инициатива оппозиции. Они собирают недовольных. Не секрет, что многие бывшие меньшевики и эсеры присоединились к нам из тактических соображений. К тому же, это изменение Устава спровоцирует то, что начнут вступать и другие, кто пока не вступил. И ведь этому вполне можно противодействовать. Рассказать, что эсеры - отнюдь не наши браться по борьбе за социализм. Что их лидеры рассчитывали террором запугать царское правительство, вынудить его ввести демократию - а там эти лидеры сядут в парламентские кресла.

Сталин добродушно усмехнулся.

-- Это безусловно так. Но стоит поглядеть на дело и с иной стороны. Разве это дело, когда пролетарская партия является статусной организацией? Допустим, пошли в революцию в начале века. И я был в их числе. Но сколько было потом совершено ошибок... А товарищи из иных партий, возможно заблуждались, но потом сделали правильные выводы. И ведь это поправка в Уставе совсем не означает забвения истории, верно? Тем более, это чисто партийное дело...

-- Я вас понял, Иосиф Виссарионович.

Да уж, товарищ Сталин в очередной раз показал, кто тут самый умный. Я-то что видел? То, что оппозиция собирает под свои знамена всех недовольных и всячески укрепляет позиции. Что мне очень не нравилось в этой шобле - то, что там были, в основном, болтуны. Любители теоретизировать и дискутировать. А меньшевики таковыми являлись в подавляющем большинстве. К тому же, данные товарищи с легкостью продадут страну кому угодно. Даже не продадут, а проболтают. И сами не заметят, как это получилось. Я вот лично никогда не считал Горбачева сознательным предателем. Но он был по психологии типичным меньшевиком. Это я понял уже в этом времени. Нагляделся на таких.

Оппозиция, недовольная ростом влияния Сталина-Дзержинского их подпевалы Конькова, явно набирала под свои знамена всех, кого только можно. Сведения-то имелись. Главный козырь был старый - "нарушение партийной демократии". И вот тут липовые "старые большевики" были очень к месту. И ведь интересно, а сколько вот таких в моей истории были причислены к "уничтоженной Сталиным ленинской гвардии"?

И Сталин это явно понимал. Он давал противнику возможность развернуться. Видимо, на такие демарши у него методы имелись. Да и то сказать - базары о демократии в это время воспринимались примерно так же, как и в моё. То есть, могли в ответ и в морду дать.

Но Виссарионович явно смотрел дальше. Ему-то кастовая структура партии ни на фиг не встала. Уж про такой гениальный ход как "ленинский призыв" знает любой, кто вообще-то интересовался политологией. То есть, кто не понял - позиция Сталина была как раз в том, чтобы размыть кристально чистый образ "старых большевиков". Когда будет надо, мы с хорошо поставленным изумлением скажем: да какой же он ленинский гвардеец, как заявлял, он всегда Ильича критиковал! Значит, и о настоящих старых большевиках можно будет поговорить. А там есть о чём...

А потом создать заново миф о Великой Партии, которая всех победила -- как это было сделано в моей истории в "Кратком курсе" -- дело нехитрое.

Конец одной карьеры, начало другой

По Черному морю мотает шаланду

Три грека в Одессу везут контрабанду

(Эдуард Багрицкий)

Кабинет, в который ввели Савинкова, не отличался изысканностью обстановки. Простой стол, над которым на стене висел плакат с Лениным, подметающим Земной шар, несгораемый сейф в углу, стул для допрашиваемого. За столом сидел интеллигентный молодой человек в поношенном френче.

-- Гражданин Мишанин? Я оперуполномоченный Одесского уголовного розыска Евгений Петрович Катаев. Я буду вести ваше дело.

В этом деле Савинкову не везли с самого начала. И ведь какое-то предчувствие ему нашептывало: не стоит ехать! Нет, он не сомневался, что представители "Либеральных демократов" те, за кого они себя выдают. Но вот какая-то заноза имелась. Опыт подполья не пропьешь.

Да только вот деваться было некуда. Эмигрантская организация, не имеющая связи со своей страной - это ноль без палочки. Кучка болтунов. Об этом Савинкову уже открытым текстом говорили англичане и французы. И ладно был говорили - так денег не давали! Правда, финансирование предлагали американцы, но они в качестве ответной любезности требовали поставки сведений экономического характера. Борис Викторович понимал, что прими он такое предложение - станет просто-напросто наемным шпионом. И станет работать даже не на американское государство - а на финансовых воротил. А амбиции Савинкову этого не позволяли. Да и в любом случае - агентура нужда.

А люди из ЛД настойчиво требовали прибытия Вождя. Последнее письмо, доставленное в Париж, являлось, по сути, ультиматумом. Либо он приезжает, либо они поищут кого-нибудь иного. Так что ехать пришлось.

Самым быстрым и безопасным способом нелегально проникнуть в СССР - приплыть из Румынии на судне контрабандистов. Благо этих ребят с началом нэпа развелось как собак нерезаных. Морская пограничная служба большевиков работала отвратительно. Как, впрочем, и до войны - царская. Так что риск был минимален.

17 апреля 1922 года Савинков в компании двух преданных людей, умевших хорошо стрелять и не боявшихся ни бога, ни черта, ни чекистов, погрузился в Сулине на парусную посудину - и двинулись в сторону Одессы.

Идти-то было всего ничего. Примерно 90 миль, как сказал старший из контрабандистов. Но в пути их застал шторм - и они чуть было не отправились ко дну. Так что несколько часов их мотало по волнам. Савинков и его люди были кем угодно, но не моряками, Так что впечатлений они получили гораздо больше, чем хотелось бы.

Но всё в конце концов заканчивается. Рано утром их выгрузили где-то на окраине города. Пейзаж вокруг не радовал - сплошь узкие немощеные улочки и покосившиеся домишки. И тут выяснилось, что города никто не знал. Конспиративная квартира была в центре, на Греческой улице. А пойми, как туда добраться...

Блуждания по переулкам закончились тем, что на них выскочило с десяток красноармейцев с винтовками, которые сразу дали команду "руки в гору!". Спутники Савинкова тут же открыли огонь из наганов, сам же Борис Викторович метнулся в какой-то проулок, оказавшийся тупиком. Он перепрыгнул через забор - но там был атакован каким-то очень злым барбосом, без всяких предисловий вцепившегося ему в ногу.

Собаку удалось пристрелить, после чего Савинков уже совсем не так резво перескочил ещё один забор и... оказался под прицелом двух красноармейцев. Они-то, видимо, окрестности знали куда лучше.

Как уже потом оказалось, всё вышло чисто случайно. Назначенный три месяца назад новый начальник Одесской милиции повел решительную борьбу с преступным элементом, которого в Одессе было куда больше, чем нужно. Для этой цели привлекались как армейские части, так и чоновцы. Зачистка велась жестко, в методах не стеснялись. Вот эта группа и шла, чтобы накрыть очередную "малину". Но искомый объект оказался пустым. Ребята возвращались обратно в скверном настроении - а тут увидели этих троих.... Не такой это был район, где на рассвете трое здоровых мужичин мирно дышали бы воздухом. А дальше понятно. Представители власти потеряли одного убитым и двоих ранеными, а вот обоим спутникам Савинкова уже самое место было в морге.

Что касается Бориса Викторовича, то ему перевязали ногу и пихнули в какую-то битком набитую камеру. Народ был в ней настроен, в общем, дружелюбно, но тут же все навалились с расспросами - откуда, да за что. Вопросы-то были не праздные - при массовых арестах всем хотелось знать, что в городе творится.

Савинкову же эта суета помешала собраться. К тому моменту, когда его вызвали на допрос, он оказался в странном положении. Что у него было? Фальшивый паспорт на имя Дмитрия Ивановича Мишанина и одежда, в которой обычно ходят рыбаки. А вот никакой легенды не имелось! Разумеется, Савинков, отправляясь в СССР, допускал, что его могут изловить. Но почему-то он полагал - если попадется, то в руки чекистов. А те уж разберутся. А вот то, что он окажется в руках обычной милиции - ему даже в голову не приходило. И даже подумать не дали. Что ж, придется импровизировать.

-- Мишанин Дмитрий Иванович? - Спросил опер.

-- Именно так.

-- И какие вы можете дать объяснения?

-- Так я по вашим сотрудникам не стрелял. А мои спутники... Я не знал, что они такие вот бандиты. Только вчера с ними познакомились.

-- Где?

-- Я города не знаю, я приехал по коммерческим делам...

Допрос длился долго. Савинков всячески темнил. Он отлично понимал, что выдать себя за мирного обывателя не удастся. Но, вроде, тут уже прямо во дворе не расстреливают. Значит - пусть считают залетным уголовником. По крайней мере, это был шанс потянуть время. Можно попытаться что-то придумать. А то вдруг и бежать случай представится. Если его взяла милиция - то, может, явочная квартира и не засвечена... Тем более, что работник милиции не производил впечатление особо опытного человека. Так что Савинков старательно путался в показаниях. Сначала сказал, что приехал из Ростова, потом - что из Киева. И старался создать впечатление, что он мелкий спекулянт, который хотел кое-что закупить у контрабандистов. Плохо было то, что Савинков совершенно не знал ни советских, ни, тем более, специфических одесских реалий. Так что он единственный выход он видел в том, чтобы заболтать следователя, вывалить ему как можно больше всяких сведений. Пусть проверяет.

Наконец, милиционер устало откинулся на стуле.

-- Хорошо. Мы ещё продолжим наш разговор.

Савинкова не вернули в общую камеру, а сунули в одиночку. Это ему не понравилось сразу...

Евгений Катаев был и в самом деле не слишком опытным работником. А если точнее - то совсем неопытным. Но вот был у него талант с рождения - разбираться в людях. Тем более, что он родился и вырос в Одессе. Где было много всяких разных личностей - в том числе и иностранцев. Так вот, в этом типе было что-то иностранное. Даже, скорее, он напоминал тех, кто до революции по делам много времени проводил за границей. А то, что перед ним сидел очень опасный человек -- это Евгений понял сразу. Несмотря на свой небольшой опыт, ему уже приходилось участвовать в захвате бандитов. Но это был не бандит. А ведь взяли-то его недалеко от моря! Некоторое время Катаев сомневался. Но как говорил один из героев повести Конькова, которая Евгению очень нравилась, "лучше перебдеть, чем недобдеть". Он взял трубку телефона.

-- Соедините меня с ЧК. Аллё, это говорит оперумолномоченный уголовного розыска Катаев. К нам попал очень подозрительный человек...

* * *

Ну, это ведь надо такому случиться! Мало того, что Савинков вляпася глупейшим образом. Так он к кому попал! К самому Евгению Петрову*! Это можно, сказать, повезло.

(* Классик советской литературы Евгений Петров являлся младшим братом писателя Валентина Катаева, очень популярного в двадцатых годах. Поэтому он и взял себе псевдоним. В РИ Петров работал в уголовном розыске не в самой Одессе, а "в районе", в 40 километрах от города. Кстати, очень даже неплохо работал.)

Я уже отбил ему телеграмму с настоятельной просьбой написать об этом материал, причем, желательно с тем юмором, которая эта ситуация заслуживала. В самом деле. Чекисты на ушах стояли. Они имели сведения о том, кто контрабандисты с Савинковым на борту отбыла из Сулины. А на "конспиративную квартиру", где их ждали чекисты, он не прибыл. И ведь был шторм... Чекисты не для того крутили такую заковыристую комбинацию, чтобы Савинков тупо потонул. Он был нужен живым. Конечно, с Нептуном не поспоришь, но от глобальных люлей это бы никого не спасло. А тут великого террориста ловят, искусанного собакой, с мордой, ободранной во время прыжков через заборы...

Катаев хорошо понял, что от него надо. Он оставил за скобками убитых и раненых, а Савинков выглядел как персонаж кинокомедии. Так и надо. Не нужны нам герои с той стороны.

А товарищ Катаев получил приглашение перебираться в Москву. Уж для него-то работа фельетониста точно найдется. Теперь интересно - встретится ли он с Ильфом самостоятельно, или придется их знакомить?* Тем более, что пока что товарищ Файнзильберг в столице не проявлялся.

(* Ильф и Петров оба были одесситами, но познакомились они только в Москве.)

Злой город Генуя

Взвод французских солдат осторожно перемещался по улице Генуи. Аджюдану* Симону Моруа здесь очень не нравилось. В этом городе были узкие, как ущелья улицы, по сторонам которых стояли многоэтажные каменные дома.

(*Аджюдан. Третье по рангу унтер-офицерское звание во французской армии, после сержанта и старшего сержанта.)

Каждый дом можно было превратить в крепость. И кое-где и превратили. Недалеко шел бой с какими-то инсургентами, засевшими в одном из зданий с ручными пулеметами. Взвод послали в обход, да вот они слегка заблудились. По пути французов уже два раза обстреливали из окон, бойцы потеряли трех человек. Нет, ранен был только один. Но ведь его не бросишь - двоих отрядили доставить раненого к своим. Так что Моруа, опытный солдат, воевавший с пятнадцатого года, тут же вспомнил фронтовые навыки. Он двигался впереди взвода, настороженно оглядывал окрестности, будучи готов в любой момент залечь и открыть огонь.

А вот остальные во взводе его подготовки не имели. Тыловики, мать их. В эту часть Моруа попал после ранения - и теперь чувствовал себя неуютно в такой компании. А обстановка вокруг была вполне боевая. А ведь когда их сюда перебрасывали, говорили: надо просто помочь королевской власти навести законный порядок и разогнать бандитов. Да только вот этих самых бандитов оказалось очень много...

И тут за спиной грохнули выстрелы. Моруа тут же упал на землю и повернул винтовку в сторону вспыхнувший перестрелки. На его глазах один из бойцов упал, остальные стреляли куда-то в переулок. Моруа уж понял, что случилось. Слышал он о таком...

Выстрелы прекратились. Потом раздался крик.

-- Мой аджюдан! Лейтенанта убили!

-- Олоне, следи за улицей! - бросил Моруа капралу, который хоть и с опозданием, но улегся неподалеку от него. Затем он бросился к месту перестрелки.

Так, случилось то, что он и предполагал. Растерянный солдатик докладывал:

-- Из этого переулка выскочили трое. Открыли огонь. Потом бросились бежать. Одного мы подстрелили. В самом деле, метрах в двадцати по переулке лежал человек и слабо шевелился.

-- Ланье, Жиро, со мной! Остальные прикрывают. Они добрались до человека, лежащего в узком как щель переулке. Рядом с ним валялась как лупара*. Другие двое, как успел узнать аджюдан, стреляли их пистолетов Маузера.

(* Обрез охотничьего ружья.)

...На губах у нападавшего выступила кровавая пена. Явно были пробиты легкие. Моруа, видевший на войне множество раненых, сразу понял: не жилец. Но пока боевик был в сознании. Он что-то хрипло бормотал. Но это был... немецкий язык! Моруа им не владел, но слышать-то на войне приходилось. Немецкий с итальянским никак не спутаешь. Вскоре раненый затих.

Так, что у нас? Двое убитых, в том числе и лейтенант. Двое раненых. Моруа оказался самым старшим по званию. Дело привычное. Скольких его лейтенантов убили на Великой войне - он и не помнил.

Так что ветеран быстро выдели ещё четырех человек для доставки раненых.

-- А... эти? - Спросил кто-то, явно подразумевая убитых.

-- Что эти? Сколько во взводе людей останется!? Это война! Взвод двинулся дальше.

Такие дела творились в Генуе уже неделю. Французские части высадились в конце мая, чтобы "способствовать законной власти в наведении порядка". Никто не думал, что возникнут какие-то проблемы - потому-то и отправили тыловые части. И эти самые части столкнулись, как это были сказано в официальных рапортах, с бессистемным, но ожесточенным сопротивлением. Хотя на самом-то деле некоторая система имелась. В некоторые районы французы проникнуть так и не смогли. Все улицы ведущие туда, оказались перегороженными многочисленными баррикадами, выстроенными одна за другой. Их никто не защищал. Оборона баррикады красиво смотрится на картинах. На самом-то деле, против солдат, имеющих преимущество в вооружении - это дохлый номер. Половина атакующих прижимает защитников, остальные подходят вдоль стен домов и ударяют в штыки...

А повстанцы действовали грамотно. Сами баррикады никто не защищал, но когда французы начинали через них перебираться, тут же начиналась стрельба из окон каменных средневековых домов. Попытки соваться внутрь зданий особого толка не давали. Там были те ещё лабиринты. В лучшем случае защитники просто исчезали. В худшем - французы так в этих домах и оставались. Маузер или лупара в помещении куда эффективнее винтовки. Порой натыкались на удобно расположенные здания, из которых садили и ручные пулеметы. Несколько раз против таких "узлов обороны" пытались применять даже артиллерию. Без особого толка. Полевой трехдюймовой пушкой генуэзские дома было не взять. К тому же орудия надо доставить по этим чертовым улицам. А повстанцы стреляли в лошадей и отстреливали расчеты. Пару раз из окон просто выкидывали под копыта упряжек мощные бомбы. Но самое главное - если пушки удавалось доставить и развернуть - они всегда били в пустоту.

На самым главной неприятностью для французов оказались маленькие группы, действовавшие по принципу "бей и беги". Они отлично знали город - и постоянно выскакивали из разных закоулков, открывали огонь и исчезали. Конечно, им тоже доставалось. Среди захваченных раненых оказалось много испанцев. Это ввергло французское начальство в сильное уныние. Все, кто знал историю, хорошо помнили, что такое испанская герилья, с которой не смог ничего поделать сам Наполеон. А тут ещё, если верить некоторым рапортам, стали появляться немцы... Кто они такие - выяснить так и не удалось. Ни одного немца, пригодного для допроса, по начальству доставлено не было.

Генералы уже стали подумывать о том, чтобы перебросить в Геную штурмовые части. Но - опасались. Солдаты и так не слишком церемонились с местным населением во время зачисток домов. А штурмовики по определению были полными отморозками.

Французское начальство находилось в очень сложном положении - по причине крайне слабого тыла. Широкие массы французов, мягко говоря, без всякого одобрения относились к операции в Генуе. К премьер-министру Аристиду Бриану, который это дело и начал, уже плотно приклеилась кличка "убийца детей".

* * *

Если вы думаете, что чекисты или наши структуры причастны к тому, что творилось в Генуе, вы ошибаетесь. Повстанцы разобрались и сами. Ничего особо хитрого в этом нет. В конце концов, боевые действия в средневековом городе во многом похоже на войну в горах. А бывшие бойцы горнострелковых частей пополнили ряды чернорубашечников и популяров. Они-то не испытывали никакой любви к правительству, поскольку считали: начальство их предало, кинулось драпать, бросив горных стрелков на фронте. А фронтовики, которые остались живы во время той войны, головой думать умели.

Да и вообще... Тактику "бей и беги" пытались применить ещё большевики во время московского Декабрьского восстания 1905 года. У них это вышло не особо удачно, но дело не пропало. Материалов о том восстании было к 1922 году опубликовано множество.

Мне вообще было непонятно - на кой черт Бриана понесло в Италию? Международная обстановка не слишком располагала к таким авантюрам. Ответ мне дала поездка в Университет. Там я встретился с Евгением Викторовичем Тарле. Он прочел мне замечательную лекцию, я тут же предложил ему оформить изложенные мысли в виде статьи и отдать нам для публикации. А мысли были интересные...

Любой, кто хоть немного интересуется историей, знает: с 1870 года у французов был национальный бзик: они мечтали вернуть Эльзас и Лотарингию. Но у французской политической элиты имелась и ещё одна пламенная страсть. Менее заметная, но зато более старая. Она носила имя "Италия". Туда французы лезли на протяжении веков - как только появлялась такая возможность. С некоторой натяжкой это можно сравнить с русской мечтой о Проливах. Общественный строй на желание прибрать Италию к рукам никак не влиял. Туда лезли при королях, после Великой французской революции тоже ринулись. Как известно, Наполеон по-настоящему прославился именно завоеванием Италии. На территории той же самой генуэзской республики он сначала основал марионеточную Лигурийская республика - а потом без затей включил её в состав Франции. Потом лягушатникам стало не до того, но вдруг вот представился случай... Вряд ли, конечно, Бриан собирался просто отхватить кусочек итальянских земель. Но ведь имеются и иные методы для распространения своего влияния.

Не очень было понятно, почему француз высадились в Генуе, а не просто ломанулись через Альпы. Возможно, не хотели выглядеть откровенными интервентами. Дело-то в том, что левое движение в Европе было куда сильнее, чем в моей истории. Тогда многих французов примирял с властью лозунг "немцы за всё заплатят" -- они понимался в чисто материальном смысле. Германия выплатить репарации - и жизнь станет веселей. А у немцев после краха Второй империи коммунистов уравновешивал реваншизм. Нацисты-то первоначально были только одними из многих.

Но тут было иначе. Причем, ударным идейным оружием левых был антимилитаризм. А что угроза возобновления войны всё так же висела над головой.

Левые действовали грамотно. Так, во Франции было создано Независимое агентство рабочей печати, API, в меру возможностей перенявшее методы РОСТА. Оно декларировала полную независимость от ФКП и Социалистической партии. Это была идея, которую я продвигал уже давно - создание за кордоном структур, которые формально самостоятельны. Если власти захотят запретить Компартию (а ведь такое было во Франции в моей истории) - так при чем тут эти структуры? А если и их запретят - то они назавтра возникнут снова под другими именами.

Так вот, API и разные подобные конторы во всех странах вовсю компостировали мозги народу по поводу "буржуев, раздувающих новую войну".

Огромная помощь пришла с самой неожиданной стороны. Ещё в двадцатом году Москву посетил Герберт Уэллс. Как и моей истории, он не слишком поверил в то, что большевики смогут реализовать свои планы по возрождению России. Во время визита мы в честь писателя устроили пьянку в Дубовом зале редакции "Рабочей окраины*". Да-да. Как оказалось, этот самый зал, известный по бесчисленным воспоминаниям и байкам существовал в особняке с самой его постройки. Мы его не тронули, оставив для разных торжественных случаев. Кто бывал, знает - помещение очень красивое.

(* Напоминаю, что редакция "Рабочей окраины" находится в здании, где в РИ располагается Центральный дом литераторов.)

Так вот, во время дружеской беседы я понял причину недоверия Уэллса к громадью большевистских планов. Дело было в направленности таланта писателя. Ему нравилось писать мрачняк. Всё плохо, а будет ещё хуже.

Ну, а раз так, но за светской беседой я ненавязчиво подкидывал фантасту кое-какие идеи из антиутопий, которые ещё не написаны.

И вот недавно вы Англии вышла книга Уэллса "Новые времена". Будущее там было такое. СССР погиб под совместными ударами империалистов, а Россию поделили. Потом до кучи великие державы прибрали и все небольшие страны. В итоге мир оказался поделен между Германией, Англией, Францией и САСШ. Отношения этих стран примерно такие же, как в романе Оруэлла "1984". То есть, они в разных комбинациях ведут друг с другом постоянную войну. Цель - снятие внутреннего напряжения. А заодно - на фронте выбивают самых деятельных и активных рабочих. Причем, лидеры этих стран постоянно общаются друг с другом, планируя очередную войну. Имелись в этом мире и заградотряды с особистами, описанные в лучших либералистических традициях. Кстати, выражение "мир - это война", там тоже присутствовало.

Мне, прочитавшему в своём времени бездну фантастических книг, такой расклад показался не слишком убедительным. Но на самом-то деле талант автора позволяет не замечать нестыковок. Например, рассказы Конан-Дойля о Шерлоке Холмсе абсолютно неправдоподобны. А замечают это очень немногие.

Произведение Уэллса имело бешеный успех, и в темпе вальса было переведено на все основные языки. На русском книга вышла с моим предисловием. Я там писал. "Автор не верить в созидательную силу русского народа. Но эта книга является серьезным предупреждением. Наши враги не дремлют. И если мы расслабимся, то вполне можем получить мир, описанный Уэллсом".

И тут же началось её обсуждение, которое очень быстро ушло от литературы. Началось "узнавание". Часто стало звучать: ребята, а ведь так и есть! Теория о том, что Великую войну развязали именно с целью истребить "авангард рабочего класса" стала набирать популярность.

И ведь что интересно - в Германии эту идею поддерживали и "национал-большевики". Они считали, что правительство кайзера предает интересы немецкого народа, а война была проиграна специально, в рамках договоренности империалистов. Масоны, понятно, тоже никуда не делись. Предполагалось, что именно они стояли за всей этой фигней. Кстати, именно германские нацболы посылали боевиков в Италию. Причина проста и банально - они просто-напросто "обкатывали" кадры в условиях реальной городской герильи. прижился в этом мире. Кто его подкинул, я думаю, понятно. А теорию задолго до Маригеллы разработал национал-большевик, баварец Клаус Функ. А он был покруче, чем знаменитый в моём времени бразилец. Функ имел в прошлом чин фельдфебеля, воевал штурмовиком, брал Аррас, потом оборонял его же, имел два "Железных креста" и два ранения. Так что он был в теме. В Германии и Франции его книжка была запрещена, но тем, не менее, она массово читалась.

Вот в такой обстановке Бриан полез в Италию. Где французские войска нарвались на ту самую городскую герилью. Разумеется, API и РОСТА давали подробную информацию о том, что там происходило. Благо я хорошо знал, что писали американские левые во время Вьетнамской войны и наши либерасты - во время Чеченских войн. Дурное дело нехитрое. Солдаты гибнут, они же убивают мирных жителей. И воюют они со свободолюбивым итальянским народом. Примечательно, что "буржуазные" газеты попали в яму, которую сами себе выкопали. Во время Гражданской войны в России они увлеченно писали о "зверствах большевиков". Причем, не имея реальных источников информации. Поэтому мы их постоянно ловили на вранье. Так что теперь, когда те же газеты писали о разных веселых делах, которые творили ребята Муссолини (причем, во многом они писали правду), им не верили. Дескать, снова вы сказки рассказываете. Тем более, Муссолини понимал, как работать с прессой. Он декларировал полную открытость. Хотите - присылайте своих корреспондентов, пишите, что хотите. Но... В Северной Италии были убиты корреспонденты "Фигаро", "Монд" и ещё ряда "буржуазных" газет. А что делать? Гражданская война - штука такая... Так что искать сенсации никто из журналистов не рвался.

Что удивляться, что во Франции начались массовые забастовки под лозунгом "Руки прочь от Италии!"

Выбор террориста

Лубянская площадь выглядела в это время совсем по иному, чем в моё. Большинство домов - невысокие, в два-три этажа, среди которых торчало громадное здание бывшего страхового общества "Россия", построенное в наворочено-эклектическом стиле. Такие в обеих столицах строили во время экономического бума конца XIX века.

Сейчас это здание пользовалось мрачной репутацией - в нём располагался НКВД. В том числе - и внутренняя тюрьма. Куда я сегодня и направлялся.

Ранее Савинкова я никогда не видел. Сейчас знаменитый террорист выглядел неважно. Не в физическом смысле. К нему не применяли никаких методов физического воздействия, да кормили нормально. Но - человек проиграл. Хотя на меня Борис Викторович глянул с любопытством. Его уже успели приговорить к расстрелу - но приговор так и не расстреляли. А в эту, лишенную сантиментов эпоху, время от вынесения приговора до приведения его в исполнение составляло от пятнадцати минут до суток. Так что если не шлепнули сразу - значит, Советской власти от него что-то было нужно.

-- Здравствуйте. Меня зовут Сергей Алексеевич Коньков.

-- Да уж наслышан. Как интересно получилось. Вы ведь начинали примерно с того же, что и я. А потом занялись совсем иными делами.

Я не стал уточнять, что мой реципиент занимался не совсем тем же, что Савинков. Он, по крайней мере, сам стрелял, а не посылал других на смерть. Но в мои планы не входили дискуссии на морально-этические темы.

-- Так это логика революции. Вы всегда пренебрегали идеологией. Кто-то из ваших партийцев рассказывал, в вашу бытность эсером, вы говорили: "расскажите мне, что партия думает про аграрный вопрос, я запомню и буду повторять".

-- Было такое, -- усмехнулся мой собеседник.

-- Вот и закономерный финал. Впрочем, другие эмигранты страдают тем же. У вас всех нет идеи. А у нас - есть. Против идеи револьверы и бомбы бессильны. В итоге - вы все оказались наемниками на службе западных разведок.

-- Я наемником не был! - Вскинулся Савинков.

-- Ну, так стали бы. Какой у вас выход. В СССР ведь вас поддерживают только те, что надеется: заграница нам поможет. Других просто нет.

-- Да, я не понимал, что история - за вас. - Кивнул Савинков. Он явно говорил искренне, его глазах была полная безнадёга.

И тут я понял одну вещь, которая всегда меня занимала. Я говорю о полном несоответствии действий Савинкова и идей, изложенных в его художественных произведениях. А ведь это был и в самом деле повод для размышления. Ведь часто бывает как? Что писатель, слабак по жизни, в своих произведениях славит героизм и крутизну. Таков был, к примеру, Маяковский. Не говоря уже о множестве произведений жанре АИ моего времени. Дело обычное.

Но с Савинковым была совсем иная ситуация. Он был уж точно не слабак и не трус. А в своих произведениях Борис Викторович утверждал: всё то, чем он занимался - не имеет смысла. История двигается по своим законам - и отдельный человек никак не может на неё повлиять. Лучше всего это видно в его романе "То, чем не было". Там герои поступают так или иначе просто потому, что так жизнь сложилась.

Я всегда полагал, что у Савинкова такая особенность характера. Встречаются подобные люди. То они активны до невозможности, кажется, могут горы свернуть, а то вдруг впадают в депрессию. Но тут, видимо, было иное. Савинков в глубине души признавал -- история движется по собственным законам. И вся его деятельность - это стремление доказать, что отдельный сильный человек что-то может изменить.

Я усмехнулся. А ведь самое смешное, что историю изменили мы с Мишей, причем, действуя исключительно из мелких эгоистических интересов.

Так что я начал сразу:

-- Борис Викторович, а вы в самом деле рассчитывали своей волей изменить ход событий?

Я не знал, как работали чекисты с Савинковым в моей истории. Советские источники об этом молчали, а с другой стороны писали интеллигенты, которые мерили всех по себе. То есть те, на которых достаточно прикрикнуть - и они "поплывут".

Тут работу с "террористом Љ1" поручили мне. Но мне-то было легче. Я знал, к чему конкретно я должен Савинкова подвести. Именно подвести, а не заставить.

Так что грубые методы - "мы тебе сохраним жизнь, а ты сделай то-то" -- были противопоказаны. Тем более, что требовалось не примитивное раскаяние. Ведь в моей истории Савинков мало того, что заявил о том, что принимает Советскую власть. Он очень конкретно обосновал: любая борьба против неё является предательством интересов России. Вот в этом ключе я и работал.

В ходе бесед я довольно быстро понял, что запугать Савинкова и в самом деле непросто. Однако я обнаружил одну особенность характера Бориса Викторовича. Он был жутко тщеславен. И мысль о том, какая останется о нём память, заботила Савинкова куда больше, чем то, расстреляют его завтра - или нет. А вот это на 99% зависело от нас, и в частности - от некоего Сергея Алексеевича Конькова.

Я показал ему уже напечатанный очерк Евгения Катаева. Будущий великий сатирик кое-что и сейчас умел. В его произведении Савинков выглядел как герой фильмов с Максом Линдером*.

(* Знаменитый комический актер эпохи немого кино. Юмор в фильмах с участием Линдера "грубее", чем у его современника Чарли Чаплина.)

Я намекнул Борисы Викторовичу, что мы так можем и дальше продолжать. "Серьезные" фильмы наши ребята снимать учатся, а остальное мы уже умеем неплохо. Вот и создадим мы образ жалкого неудачника, который проваливал всё, за что брался. А если ему что и удавалось - то только потому что его втемную использовала охранка через Азефа.

Но возможен и иной вариант. Мы его раскрутим как крутого и сильного врага. Который вызывает уважение. Мне-то это было интереснее. Победить слабого и глупого противника -невелика честь. А серьезного - иное дело. Кстати, в моей истории так ведь и поступили. В советских фильмах и книгах Савинков выглядит куда более опасным человеком, чем он был на самом деле. Ну, а то, что ему сохранят жизнь, проходило как бонус. Я упоминал об этом подчеркнуто небрежно. Дескать, нам ли, террористам, бояться смерти? О преимуществах советского строя я даже не упоминал. Савинкову было, по большому счету, на это наплевать. Он решительно не разбирался ни в социальных, ни в экономических вопросах. Да и не имел никакого желания разбираться. Самое смешное, что я в своем времени был знаком с карикатурой на Савинкова - с писателем Эдуардом Лимоновым. Тот тоже всю жизнь хотел выглядеть Великим Героем. Калибр, конечно у "товарища Баклажанова*", был куда как помельче, но в этом времени люди вообще крупнее.

(* Прозвище Лимонова в журналисткой тусовке)

В общем, Савинков повелся. Формально ему смертную казнь заменили "десяткой". Но все знали, что в данном времени размер срока - величина очень условная. Закон в СССР был что дышло. В любой момент могли как снова назначить вышку, так и вообще амнистировать. В конце августа как партийные газеты, так и издания РОСТА опубликовали материал Савинкова "Почему я признал Советскую власть". Он был примерно тот же, что и моей истории. Разве что, более резким по отношению к эмиграции.

А дальше начались откровения. Савинков рассказывал не только о своих контактах с западными разведками, он выкладывал и то, что знал об иных эмигрантских тусовках. А знал он очень много. Так что эмигранты оказались в дерьме м головы до ног.

За кордоном откровения Бориса Викторовича вызвали панику. И, как видится, люди стали делать глупости. Для начала раздались голоса, что Савинков и раньше был сотрудником ЧК и теперь провернул этот спектакль. Обвинение, конечно, совершенно вздорное, но оно имело очень серьезные последствия. Потому что по логике - если Савинков являлся агентом чекистов, что кто ещё?

В том мире я знавал немало людей, которые при Советской власти были связаны с диссидентами. Так вот, как мне рассказывали, время от времени в той среде начинали играть в увлекательную игру "ищем стукача". Результат таких забав был всегда одинаков. Все пересирались друг с другом. Ну, а чтобы скучно не было... Западные газеты время от времени подкидывали разные интересные сведения про их или иных эмигрантов. В общем, дело шло, как надо. Ведь по большому счету главной опасностью от эмигрантов был терроризм. "Граница на замке" -- это для СССР пока было далекой мечтой. Так что пускай лучше разбираются там у себя за кордоном, кто стукач.

Интересно, а что делать с Савинковым? В моей истории он выбросился в лестничной пролет в тюрьме на Лубянке. Конечно, брехун Солженицын утверждает, что его выкинули чекисты. Но как всегда у этого персонажа, ему кто-то рассказал, что тому рассказали... Тем более, что убить человека во внутренней тюрьме было можно куда проще. Скорее всего, Савинков просто понял, что жизнь для него закончилась. Впереди только существование. А жалко ведь. Человек-то он всё-таки незаурядный. Надо подумать.

Москва златоглавая

-- Ну, вот, хоть наконец, вылезли, как простые люди, на прогулку в город. А то ведь и с нами случится то, о чем ты постоянно пишешь в своих статьях - переродимся мы в буржуев. Хорошо, что друг приехал.

Такую тему Светлана задвинула в самом начале нашей прогулки по Москве. А ведь в самом деле. С одной стороны, мы были очень занятыми людьми. Принцип большевика в это время был: отдохнем в могиле. С другой стороны - разные бытовые заморочки нас не касались. И вот так, просто погулять по Москве, нам редко доводилось. Но тут был повод. С Дальнего Востока приехал наш боевой товарищ, комбриг Андрей Савельев. Так это и стало поводом просто пройтись по улицам Москвы.

Вроде с объявления нэпа прошло совсем немного времени. Но центральные улицы столицы выглядели совсем не так, как пару лет назад. Куда ни глянь - всюду взгляд натыкался на различные магазинчики и разные точки общепита. Пивные, закусочные, кондитерские и так далее. Правда, заведений, подобного тому, что показывали в хитовом советском фильме "Трактир на Пятницкой", почти не было. Точнее, как раз на Пятницкой такие места имелись. Там до революции был торговый центр купеческого Замоскворечья. Сейчас это возродилось. Но в основном как лавки, так и кабаки были маленькими и очень тесными. Об отдельных кабинетах, обычных для любого приличного трактира в дореволюционные времена - и речь не шла. Причина была проста и понятна. Большевики дали определенную свободу частному предпринимательству, но совсем не собирались включать ему зеленый свет. С частников драли очень серьезные налоги. Причем, в сфере торговли и общепита размер налога прямо зависел от величины помещения. Но дело было даже не в налогах.

Когда мы прогуливались по Москве нашей старой боевой компанией, я по-настоящему понял причину ненависти большинства населения к нэпманам. Основа тут отнюдь не в том, что "вернулись буржуи". Хотя и в это тоже. Но главное-то было: а КТО вернулся? В дорогих кабаках сорило деньгами тупое жлобьё. Умные люди из числа возродившихся предпринимателей предпочитали не высовываться. На то они и умные, чтобы понимать - мало ли как дело обернётся. Чекисты никуда не делись. У них имелся экономический отдел, работники которого совсем не бездействовали.

А быдло - оно и есть быдло. Как писал Саша Чёрный,

Когда свинью рисуешь у сарая --

На полотне не выйдет belle Helene*

(* фр. Прекрасная Елена. Для совсем тупых: это персонаж "Илиады" Гомера. В кино тоже показывали.)

Эти люди, в основном, воровали. Так же, как и в "лихие девяностые". С государственным предприятием заключался договор, по которому оно переводило деньги на счет фирмы-однодневки. Разумеется, директор госпредприятия тоже был финансово простимулирован. Затем фирма испарялась. Именно такие вот "финансовые гении" и гуляли по кабакам. Им надо было спешить. Потому, что повторюсь, на дворе стояли не девяностые. Товарищ Дзержинский был суров. Так чьл воров охотно сажали, а иногда и расстреливали. С моей подачи особо борзым ворам стали шить контрреволюцию, а за такие дела светила вышка.

На самом-то деле весь смыл нэпа был в том, чтобы привлечь иностранные, прежде всего американские, инвестиции. А потом их кинуть. Остальное являлось камуфляжем.

Самое смешное, что это придумали люди, которые не знали о таком грандиозном трендеце, которым станет "Великая депрессия". Но, видимо, не зря победили именно большевики. Может, они и не знали, но явно догадывались о том, что так случится.

Ещё одним плюсом было то, что американцы дали понять всем остальным: они не поймут, если кто-то полезет на СССР. Янкесы явно хотели прибрать страну к рукам "мирным и цивилизованным" путем. Ну-ну.

Европейцы под америкосов пока что не совсем прогнулись, но они находились в таком положении, что ссориться с САСШ им было ни к чему.

Между тем мы гуляли по Москве, набитой приметами чуждой нам буржуазной жизни. Впрочем, мы этим бытом не брезговали. Пару раз заходили в заведения, где из-за тесно наставленных столиков люди сидели чуть ли не на головах друг у друга - и слегка выпивали, чтобы веселее было нам идти.

-- Да, изменилась Москва, -- вынес суждение Андрей.

-- То даже не представляешь, как она изменилась, -- подала Светлана. - В восемнадцатом это был полупустой город. Мы особняки и квартиры занимали такие, какие нам хотелось. А сейчас? Приехали из провинции толпы народа. Теперь в городе яблоку упасть некуда.

Да уж. Всего за два года город стал невероятно людным. Уже возникли повсюду коммуналки с шипящими примусами и конфликтами соседей. А конфликты-то были серьезные. Кроме обычных бытовых разборок, которые неизбежны в подобной скученности, имели и другие. Органы самоуправления, домовые комитеты, имели куда больше прав, чем ТСЖ или даже ЖСК моего времени. Ведь никакой собственности на недвижимость в городах не имелось в принципе. Так что домком решал вопрос о перераспределении квадратных метров в доме. Конечно, имелись "неприкасаемые" вроде нас. Или вроде булгаковского профессора Преображенского. Но, в общем и целом, под крышами московских домов обстановочка была та ещё. Её уже начал отражать в своих рассказах Зощенко, а скоро подтянутся и другие.

Вот так, за разговорами мы добрели до Пречистенки, где обосновались в пивной. Заведение было более-менее чистеньким, хотя халдеи явно не дотягивали до дореволюционного стандарта. Да и на скатертях, покрывавших массивные деревянные столы, виднелись не слишком тщательно застиранные пятна.

Народ тут сидел не самый приличный, всё больше местные гопники, щеголявшие в дешевых пиджаках и брюках, заправленных в хромовые сапоги. Вели они себя шумно. Но при виде нас публика слегка притихла. Ну, понятно. Андрей был в форме комбрига, с черным беретом, а об этих ребятах много чего знали. Да ещё и Красное Знамя на груди... Мы, впрочем, тоже не сменили свои полевые прикиды на приличные костюмы. Светлану вообще местами шибало в феминизм. Возможно, потому, что её нравилась мужская одежда, под которой в это время понимались прежде всего штаны - и она не желала их ни на что менять. Так что редактор журнала "Красный журналист" продолжала ходить в штанах цвета хаки, в высоких "американских" ботинках и в кожанке. Видимо, такова моя судьба. К примеру, в той жизни, у меня была одна подружка, с которой я три года общался - и никогда её не видел ни в платье, ни в юбке. Она носила только джинсы, косуху и (зимой) черный танкистский полушубок. И другие тоже почти такие же... Да и я вроде того. В той жизни я придерживался имиджа "Rock-n-roll forever!", несмотря на свой достаточно серьезный возраст. А тут это был революционный стиль.

Для начала мы спросили пиво, но подбежал хозяин и заявил, что у него есть медовуха. Дело хорошее.

-- Андрей, что там у вас на Дальнем Востоке происходит?

-- Да всё идет более-менее нормально. "красный генерал" товарищ Слащов с большим энтузиазмом проводит в жизнь идеи товарища Фрунзе. Дело идет. Там ведь местных казаков привлекали к борьбе с хунхузами. Там что опыт они имеют. А сибирские охотники... Это вообще сказка. Они, особенно, которые из коренных нардов, были бедными. Винтовки старенькие, на порох и свинец* денег мало. Так что стреляют они... Теперь хунхузы и недобитая белая сволочь к нам советсься не рискует.

(* В то время сибирские охотники отливали дробь самостоятельно.)

В этой истории Красная Армия развивалась совсем не так. Тогда создали аж пятимиллионную армию. Белых-то расколбасили, но но после этого РККА оказалась совершенно небоеспособной. В данном времени во время Гражданской войны армия была немногочисленной и теперь продолжала создаваться без особых потрясений. Кроме того, здесь в ней было гораздо больше офицеров.
Но главная-то проблема оставалась. С промышленностью было очень гнило. Вот товарищ Фрунзе и сделал упор на партизанскую войну. А Слащов очень чутко относился к разным нововведениям. Он своим умом дошел до идеи спецназа. Конечно, до подобных частей моего времени нынешним было как до Луны раком - но сама идея была революционной. Хотя на Западе и имелись штурмовики. Но ведь это совсем иное...

Так что части "зеленых беретов" и "черных беретов" формировались во множестве. А если учесть, что Слащов был совсем не гуманистом... Как рассказал Андрей, спецотряды мстили китайцам за нападения на нашу территорию так, что небу было жарко.

-- Вообще-то товарищ Слащов носится с идеей массового применения бронеходов. То есть, арморов.

-- Пока что мы не в состоянии их производить. И не скоро будем. Да и в Европе к арморам относятся пренебрежительно. Они теперь носятся с идеей армад тяжелых бомбардировщиков, которые всех разгромят*.

(* В РИ эту доктрину разработал итальянский генерал Джулио Дуэ. Но на самом-то деле она носилась в воздухе.)

-- А... Ну-ну. Но воевать мы сейчас не готовы.

-- Я думаю, у империалистов в ближайшее время хватит своих проблем.

Не расстанусь с комсомолом

Войдя в университетскую аудиторию, я ощутил ещё одно преимущество нэпа - люди стали курить более-менее приличные папиросы. До этого с восемнадцатого года употребляли махру. А когда пару часов в помещении дымит этим зельем более десяти человек... Запах махорочного дыма весьма специфический, какой-то "портяночный".

А курили в это время много и всюду. Что уж говорить о комсомольской дискуссии.

Дискутировали сейчас тоже много. По любому поводу. От проблем литературы и нового быта до политики. Последнему, кстати, никто не мешал. Нэп очень многим не нравился. И уж пусть дискутируют, чем лезут в оппозицию и начинают "спасать революцию". А такое наверняка будет.

Впрочем, литературные дискуссии тоже не являлись пустым сотрясением воздуха. Как известно, большевики поставили цель ликвидацию неграмотности. Но в этом имелось и второе дно - приучить людей к чтению. Шанс-то был уникальный - воспитать миллионы читателей на той литературе, которая нужна нам.

Впрочем, в задымленной аудитории речь шла именно о нэпе.

Крупный парень, я явно из рабочих, толкал речь:

-- Ведь это что получается! Возвращается буржуазия. Мало того. Все воруют. Однодневные кооперативы берут кредиты у государства и растворяются. И ведь деньги и дают наверняка не просто так. С кем-то из государственных служащих нэпманы делятся. Мой старший брат уже вышел из партии*.

(* В начале двадцатых годы это было нередким явлением.)

-- А ты тоже собираешься выйти из комсомола? - подала голоса рыжая девица в ставшей уже знаменитой "комсомольской" кожанке.

-- Я... Нет. Но ведь многие выходят! И не только из-за идейных причин. Красивой жизни захотелось. Носить галстук и модные штиблеты и ходить в танцевальные залы.

-- И черт с ними! Баба с возу - кобыле легче! Гнать надо этих... с буржуазной гнильцой, -- продолжала рыжая девица.

-- Всех выгоните, ты одна останешься, -- ехидно бросил кто-то из зала.

-- Не останусь! Но как сказал товарищ Ленин, -- лучше меньше, да лучше.

-- Сергей, а вы что скажете?

Все повернулись ко мне, устроившемуся со Светланой в уголке. Я как раз забивал трубку (приучился в этом мире к данному агрегату). Блин, покурить спокойно не дадут. Я поднялся.

-- А я согласен. Вокруг нас много врагов. Но главный враг - внутри нас. Не дай увлечь себя в плен ресторанным мечтам и модным штанам. Буржуазное сознание та же заразительно как "испанка". И не менее опасно. Например, в САСШ многие рабочие тоже мечтают стать миллионерами.

-- То-то вы постоянно пишете всякое хорошее о царских офицерах.

-- А офицер - это не буржуй. Как это не покажется странным - бывшие царские офицеры нам ближе. Они готовы умереть за Родину. А что готов умереть буржуй? За свою собственность? А потому буржуи не пройдут.

Формально РОСТА-ТАСС к комсомолу не имело никакого отношения. Но так уж вышло, что мы с комсомольцами активно дружили. Например, в "Комсомольской правде" сидели почти полностью наши люди. И попытки ЦК РКСМ* изменить ситуацию с треском проваливались. К тому же, там быстро оказалось очень много людей Сталина. Виссарионович-то понимал, что будущее - за молодежью.

(* Несмотря на образование СССР комсомол продолжал носить это название.)

В этой истории на местах комсомольцы очень мало зависели от местных партийных начальников. По большому счету, мы пытались превратить комсомол в элитную структуру. Благо, возможности имелись. Товарищу Дзержинскому очень понравилась моя идея о создании комсомольских оперотрядов. Они не только помогали милиции в деле борьбы с уличной преступностью. В результате голода в Поволжье в стране расцвела детская беспризорность. Комсомольцы боролись и, с ней. Им был это делать проще, чем милиции. Хотя, результаты были не очень.

Разумеется, для комсомольцев по мере сил создавали условия для военной подготовки. Благо стрелять и обучить основам тактики сейчас могли многие. Да и единоборствами был не так плохо. Например, джиу-джитсу было весьма популярно на флоте. Говорят, это пошло от моряков, оказавшихся в 1905 году в японском плену.

Но на этом я не успокоился. В моём времени я много общался с разными "неформалами" -- от хиппи и панков до скинхедов. И кое что из опыта тех ребят стоило использовать. Тем более, в перспективе - для работы за границей. Главное - это, конечно, специфическое мировоззрение - есть мы, а есть "цивилы". Ну, к тому же, молодежь во все времена одинакова. Она любит атрибутику. Так народники шестидесятых годов XIX века были теми же самыми "неформалами". Включая сленг и очень характерные "прикиды". Это потом они ушли в подполье...

А РОСТА со свойственной большевикам беспринципностью стало создавать собственные кооперативы. В которых мы, в числе прочего, начали производить изделия с застежками-молниями. Благо это не компьютеры, ничего особо хитрого в "молниях" нет. Вот тут-то и я порезвился...

У комсомольцев этого времени в моде были кожанки. Причем, они не обращали внимания, если куртки были сильно "побиты" жизнью. Этим, как и панки моего времени, даже гордились. Кожанки выбрали не только из-за их практичности. В моём времени ученые выяснили: черная кожаная, особенно в сочетании с металлом, вызывает у окружающих подсознательное ощущение: этот чел агрессивен.

Вы, наверное, поняли, что я учинил. Именно. Наши кооперативы стали выпускать небольшими партиями кожаные куртки, эстетически доведенные до логического конца. То есть, косухи. На левом рукаве пришивалось изображение нынешнего комсомольского значка - развевающегося красного знамени с черными буквами КИМ (Коммунистический интернационал молодежи.) В свободную продажу косухи не поступали, комсомольцам же мы продавали их почти по себестоимости, а кое-то количество покупали у нас комитеты, чтобы дарить своим ребятам. Этои куртки стали называть "комсомольскими" или "комсомолками".

А дальше уже пошло молодежное творчество. У комсомольцев вошло в моду брить головы. Вообще-то в это время такой обычай был не таким уж шокирующим, тогда так многие ходили. Пошло это из армии. Несмотря на все усилия, санитарно-гигиеническая обстановка на фронтах Гражданской войны была не слишком хорошей. А какой лучший способ не профилактики от головных вшей? Правильно - лишить их потенциальной "жилплощади"*.

(* Вши, обитающие в одежде, никогда не "переселяются" на голову и наоборот. Кстати, избавиться от головных вшей, просто вымыв голову - невозможно. Народные способы - керосин или бритье наголо.)

А среди комсомольцев было немало служивших в РККА.

В общем, комсомольские оперотряды выглядели достаточно мрачно. А ведь почему-то именно после Гражданской войны стала в входить в обиход привычка ходить по улице с непокрытой головой.

Причем, за прикид приходилось отвечать. В городах не только имелось множество шпаны. С введением нэпа появились очень специфические гопники. Они состояли из разных буржуйских "шестерок". Примерно тех же типажей, которых в дореволюционной Москве называли "охотнорядцами". Эти парни ненавидели комсомольцев на уровне инстинкта. Ведь к чему сводились все мечты буржуйского прихлебателя? К тому, чтобы самому стать буржуем. Комсомольцы же своего отношения к таким жизненным установкам никогда не скрывали. Так что драки с этой публикой были обычным явлением. Ну, это нормально. Ребята находились в тонусе. Тому же меньше находилось желающих "закосить под комсомольца".

Тенденция довольно быстро перешла в Европу. Особенно во Францию с её богемными традициями. Но более всего выпендрились немцы. Точнее - ребята Штрассера. Его структуры были организованы по-военному. Так вот, чтобы отличаться от коммунистов, штрассеровцы добавили к косухе один свойственный ей элемент, который я по понятным причинам исключил - кожаные погончики. И стали размещать на них лычки и четырехугольные звездочки, показывающие положение в организации. Ну, немцы же...

И пошло-поехало на Западе разгуляево. Во Франции имелось множество буржуазных молодежных организаций. В том числе и спортивных клубов. В Германии - полно монархистов. Их называли "белыми". Эти ребята к парням в косухах относились очень плохо. Так что пошли драки - с применением кастетов, ножей, а иногда и короткостволов. Самое интересное было на родине Шиллера и Гёте, где порой дрались "белые" и "красные" националисты.

* * *

А раз уж зашла речь о коммерческих структурах. Большевики вообще отличались исключительной тактической беспринципностью. А тут вдобавок среди их вождей болтался журналист из XXI века, который время от времени давал разные советы...

В Канаду был переброшен Иван Никитич Смирнов. Это был матерый человечище, прозванный во время Гражданской войны "Сибирским Лениным". Именно он создал по всей Сибири антиколчаковское подполье и "таежный обком" под Читой, объединивший партизанские отряды. Взгляды у Смирнова были, как говорится, левее только стенка. Своего отношения к нэпу он не скрывал, называя новый курс предательством революции.

В моей истории Смирнов в конце двадцатых "поставил" троцкистское подполье, с которым так до конца и не разобрались*. Таланты этого товарища лучше было использовать как можно дальше от СССР.

(*Есть основания полагать, что Хрущев был недобитым троцкистом.)

Так вот, Смирнов с помощью товарищей из ИРА начал создавать спиртзаводы. Продукцию начали бодро гнать в САСШ. Товарищ нужен был в Америке по понятной причине - чтобы занять достоянное место среди местных ОПГ. Как оказалось, против "Сибирского Ленина" тамошние ребята были слабоваты. Как слабоваты были и правоохранительные органы. Разумеется, никакого "красного следа" за бандитами, простите, подпольщиками Смирнова не прослеживалось.

Это не только вывело всю работу в Новом свете на самоокупаемость, но стало приносить очень хорошую прибыль. На которую через подставные фирмы закупал, необходимое СССР оборудование. Имелся и дальний прицел. Я довел до руководства страны свои "соображения" о возможном грандиозном кризисе. "Великая депрессия" была вполне вероятна. Даже возобновись в Европе война - это бы не помогло. Европейским странам просто нечем было платить. А в САСШ началась эпоха "просперити"*. Дела там шли точно так же, как я знал из книг.

(*Prosperity (англ.) - процветание.)

А если это случится... В американских коммунистов я ни на грош не верил. Слишком уж американцы индивидуалисты, коллективистские идеи им чужды. Ведь даже популярный в САСШ анархо-синдикализм, это, по сути, "групповой эгоизм". А вот ОПГ смогут весьма сильно влиять на ситуацию. Как - это вопрос не сегодняшнего дня.

Эпилог. Приполярная полночь

Вы не бывали летом в горах на границе Полярного круга? Там интересно. Солнце садится за горизонт - полчаса сумерек -- и светило встает снова. Вот так и было в это время. Нам было главное - пережить эти полчаса.

В мире творилась полная фигня. В Великобритании шли под выстрелы и взрыв бомб ирландских террористов шли дискуссии: что делать? Некоторые особо упертые предлагали держаться до конца. Не уступать ни пяди родной британщины. Нет, уважаю я представителей английской элиты. Воспитанники Итона* - ребята не слабые. Только вот они не понимали, что их время прошло.

(* Итон. Самая престижная частная школа в Великобритании. В описываемое время для того, чтобы туда отдать ребенка, денег было мало, требовалось соответствующее происхождение. Обучение в Итоне было суровым. Ученики жестко спали и мало ели. Кроме того, там была официально принята "дедовщина", в очень жестком варианте. Но "итонский галстук", синий в тонкую белую полоску, был гарантией карьеры. Именно эти люди и создали Британскую империю.)

Но количество таких упертых консерваторов сокращалось за счет деятельности ИРА. Начианпло преобладать иное мнение. Дескать, черт с ними, с этими ирландцами. Давайте дадим им статус доминиона, только вот графство Ольстер оставим за собой. Последнее уже было делом чести. Потому, что, в ином случае, как шутили иностранные журналисты, Британии пришлось бы менять флаг*.

(* Флаг Великобритании является сочетанием английского, шотландского и ирландского флагов.)

В моей истории на этом и сошлись. Но теперь-то Майкл Коллинз и его ребята декларировали принцип: "полностью независимая Ирландия, а кому это не нравится..."

Сторонников компромисса тоже начали мочить. Кроме того, ИРА стала скатываться в местный вариант национал-социализма. Нет, к идеям Гитлера, который, кстати, мирно рисовал картины, это не имело никакого отношения. Тут было всё проще. В Ирландии протестанты (англичане), являющиеся юнионистами, то есть сторонниками Империи, были более богатыми, чем католики (ирландцы). Так что социализм Коллинза очень напоминал известный тезис Шарикова: "Всё отнять (у протестантов) и поделить (между католиками)". Особенно эта идея нравилась в Ольстере, где протестанты составляли большинство. Значит - много тех, кого можно грабить.

Коллинз писал:

"Веками англичане эксплуатировали ирландский народ. Так что экспроприация их собственности является справедливой."

С разошедшимися ирландцами англы ничего поделать не могли. Зато они нанесли ответный удар их покровителям. Ведь то, что ИРА спонсировали немцы, ни для кого тайной не являлось. Так вот, в Баварии вдруг бурно расцвел сепаратизм. Вообще-то, из всех германских земель, входивших во Второй Рейх, Бавария была самой проблемной. Там очень многие не любили "пруссаков". По большому счету, Бавария пошла в объединенную Германию только потому, что у неё иного выхода не было. А во время разборок между Пруссией и Австрией, кто будет в немецком мире самым, главным, Бавария держалась последней.

И вот сепаратисты зашевелись. Ладно бы Густав фон Кар, который был, так сказать, легальным оппозиционером. Но стали бурно расти совсем нелегальные структуры. И ведь в Австрии тоже начали бурно множиться сторонники "Южногерманского союза". Эти идеи стали распространяться и в Эльзасе. Идеологической основой этих деятелей оказались "общечеловеческие ценности". Дескать, ну их, ваши империи, давайте все жить дружно. Вильгельм при всей своей крутизне не решился решительно наводить порядок. В Баварии имелись массовые организации: коммунистов, национал-большевиков, сепаратистов. И во всех имелись фронтовики. Пример Италии заставлял очень хорошо подумать.

И в Италии французы тоже отличились. Мало того, что они завязли в Генуе, так получили в тылу мощное движение под лозунгом "Руки прочь от Италии". Понятно, что протестантов возмущали не сам факт вторжения в чужую страну, а то, что французы не хотели больше получать похоронки в войне невесть за что. Так всегда бывает. Люди поднимаются не за светлые идеалы, а за свои интересы. Ведь в шестидесятые годы ХХ века в США мощное движение протеста против войны во Вьетнаме началось, когда американское правительство отменило призывные отсрочки для студентов.

Французское правительство просекло фишку - и в Геную бросили Иностранный легион. Это вроде как иное дело. Легионеры - наёмники. А такие люди для того и созданы, чтобы воевать и помирать.

И всё бы хорошо. Но только вот Геную так до конца поставить под контроль не удалось. Зато ребята из Легиона растеклись по окрестностям. Командиры внушали им, что надо бороться с "красными" -- и за это им ничего не будет. Главными врагами оказались крестьянские кооперативы. Их после Войны в Италии возникло множество. Это было нечто вроде советских ТОЗов. То есть, товариществ по совместной обработке земли. Так, сказать, колхозы-лайт. Земля объединялась, на ней работали вместе - но все оставались самостоятельными хозяевами*.

(*До поворота на сплошную коллективизацию ТОЗы в СССР рассматривались как переходной вариант.)

Вот эти кооперативы французы увлеченно громили. Да вот беда. В Италии их создавали не только социалисты, но и популяры. Легионеры в таких тонкостях не разбирались. В итоге против них поднялись все.

* * *

А у нас тоже случилось ЧП. У Ленина случился инсульт. Как и в той истории. И ведь странно. Сейчас события развивались куда лучше. Гражданская война свелась к разборкам на окраинах страны. Деникин не брал Орел, Юденич не стоял не Пулковских высотках, Кронштадт не восставал. К тому же не случилось и покушения на заводе Михельсона. Но вот так.

Хотя... Никто не знает - а что вообще хотел иметь Ленин "на выходе" в последние годы? Классическая теория социалистического общества показала свою полную несостоятельность в 1918 году. А дальше товарищи Сталин и Дзержинский начали строить Империю. И помешать им в этом не мог уже и Ленин. Точнее, наверное, мог бы - но тогда он провалил бы всё. А он-то был не Троцкий, готовый ради личных амбиций загубить всё. Ленин направил историю России в иное русло - но дальше она развивалась уже по-своему. Может, это его и прибило.

Врачи сказали - Ильич будет жить. Некоторое время. Но вот работать он уже никогда не сможет. Солнце великой эпохи зашло. Но - начинался новый рассвет. Сталин.


Оценка: 6.30*45  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"