Аннотация: "Общеизвестные" исторические события - реальность, выдумка, или же просто факты, полностью искаженные, перевранные очевидцами? Взгляд на одну из таких "легенд" - в этом тексте.
Ловушка на ловцов.
Вражеские корабли стояли в городской гавани уже немало месяцев. Не только стояли на якоре, разумеется - они еще перемещались, некоторые уходили в море, иногда возвращаясь обратно, а иногда и нет. Еще прибывали новые корабли, и вражеская эскадра постепенно усиливалась.
И это еще полбеды. Хуже, что с самого начала, с первого же дня Город был окружен с суши вражескими войсками, которые на этих кораблях и прибыли. Осада была полной, и весьма изнурительной для Города, несмотря на немалые запасы. А шансов разбить врагов в открытом сражении - не было, слишком силы не равны...
- Что скажешь, мой ученый друг, - Царь был внешне спокоен, как всегда. - Чем твоя наука может помочь Городу?
- Мой владыка, наука, будучи примененной правильно, способна на многое! Хотя и не на все, разумеется - все не под силу даже могучим богам Олимпа. Со времен первого вражеского приступа мы значительно усовершенствовали крепостные орудия, и теперь они гораздо дальнобойнее. Но неприятель к нашим стенам с моря не подходит, а атакует лишь на суше, и то изредка. Видимо, стремится нас взять измором, - почтительно, но без подобострастия ответил Ученый.
- Ну, полководческая наука мне то же самое подсказывает! - Царь улыбнулся, но глаза его оставались серьезными. - А могут ли твои орудия достать до кораблей на рейде, если их еще усилить?
- Увы, все, что можно было сделать, уже сделано, и большего не добиться никому из смертных. Корабли должны подойти хотя бы в два раза ближе к городским стенам...
- После того, как мы их хорошенько потрепали при первой атаке, сами они вовсе не горят таким желанием.
- Значит, надо их заманить как-то!
- Значит, будем заманивать! Твои орудия, и мои воины вместе... Хотя погоди-ка!
Несколько дней спустя, в предполуденное время, из Города на берег вышли примерно две с половиной сотни воинов. Солнце весело играло на их шлемах, и яркими зайчиками отражалось от больших прямоугольных щитов. Растянувшись цепочкой почти у самого прибоя, напротив вражеских кораблей, они на несколько минут, казалось, замерли, словно пытаясь что-то высмотреть там. А затем...
А затем, все разом воткнув копья в песок, прислонили к ним свои щиты, и повесив сверху шлемы, на удивление врагу показались не воины, а молодые девушки, с развеваемыми слабым ветерком волосами и в коротких туниках.
Слова же, которые они начали кричать врагу, были совсем не так привлекательны, как их вид. Более того, они были грубы и крайне оскорбительны. Ибо какому воину понравится, когда его сравнивают с трусливым шакалом, который бежит от любой опасности, и может быть побежден даже женщиной. И это были еще самые приличные сравнения!
Пусть на кораблях расслышали далеко не все их высказывания, и далеко не полностью, но сам вид "воительниц", их позы и жесты не оставляли никаких сомнений в смысле оскорблений. И радостные и даже приветственные крики, которыми моряки встретили сначала девушек, очень быстро превратились в вопли ненависти и ярости.
И недолгое время спустя корабли, подняв якоря, направились к берегу, подталкиваемые слабым ветерком и могучими взмахами весел. На их палубах выстраивались воины в полном вооружении, готовясь к бою. Легкому и недолгому, как казалось.
А девушек на берегу эта атакующая армада лишь раззадорила, похоже. Никак не обращая внимания на то, что вражеские корабли все ближе, они продолжали оскорблять и унижать противника. Но не успели корабли приблизиться к берегу на полет стрелы, как сверху, со стены, прозвучал негромкий сигнал трубы. Повинуясь ему, воительницы немедленно надели шлемы, и укрылись за щитами. И принялись этими щитами - вопреки обыкновению, совершенно плоскими, и вдобавок тщательно отполированными - пускать "солнечных зайчиков" на довольно близкие уже вражеские корабли, словно пытаясь сорвать атаку, просто их ослепив. И не успел противник понять такого поворота событий, как над заливом снова прозвучала, но на сей раз очень громко, буквально взревев, сигнальная труба. И тут же с городских стен ударили мощные баллисты, швыряя в близкие и такие беззащитные против них корабли огромные камни, и кувшины с греческим огнем. Ослепленные полуденным солнцем и вдобавок нестерпимо яркими бликами со щитов девушек на берегу, нападающие поняли, что сами влезли в засаду лишь тогда, когда тяжелые булыжники начали крушить борта дирем и трирем, калеча и раскидывая стоящих там воинов, рвать паруса, с легкостью ломать не лишь весла, но и толстые мачты. А греческий огонь превращал израненные и тонущие корабли в огромные поминальные костры не только сидящим на веслах, но и всем воинам, бывшим на них. А тех, кто был выброшен или сам прыгнул за борт, доспехи немедленно тянули на дно, во владения Посейдона.
Ловушка на ловцов сработала.