Аннотация: Без жещин,что ни говори, огонь в душе не тот, нет, не тот...
Пьянство с моими товарищами по армии, с которыми служил на самой южной точке Союза, я выдержал только в течение шестнадцати дней по возвращении домой.. И, с сознанием своего геройского поступка - остальные продолжали гулять, я единственный такой был, началась моя работа на заводе. Опытный цех. Я - слесарь-радиомонтажник. В цеху делают новые образцы телевизоров, приборов, которые потом запускают в массовое производство. Разумеется имеется: сборочный участок, конвейер небольшой, люди в белых халатах, среди этих людей большинство девушки, женщины. В цеху крепкий, испытанный годами, спетый и спитый в монолит традициями коллектив. Среди этих традиций: выезды на природу на выходные.
Мой первый подобный выезд. В автобусе рядом со мной оказалась девушка. Кра-а-си-и-вая. Фигурная. Талия тонкая, попка кругла-а-а-я, обкатанная и отточенная, крутая попка, грудка не маленькая, но не гипергрудь, а самое то, и без ухищрений и обмана, ибо без лифа, а в чёрном тонком свитерке в обтяжку. Юбка мини, а над кроссовками - в лес ведь едем, белые носочки. Волосы прямые, каштановые, длинные, волнами спадают до пояса. Глаза тёмные, глубокие, как пропасть. Смотрит чуть насмешливо. И с вызовом, дерзко. В нужный ( кому? - ей разумеется ) момент, выражение сменяется и появляется хныкающая маленькая девочка, или строгая и надменная пани.
А как с ней разговаривать? Ну помог я ей рюкзак в автобус забросить, другие почему-то не решались. Ну и что?
Познакомились. Зовут её Зоя Сташинская. Полька. Замужем. ( Позже узнал - муж из парней, не признающих госзаконы. Мне на это везло с самого начала пути в женских джунглях.) За пару месяцев моей работы в цеху, конечно же, глаз на неё лёг, но я молодой пацан, а она такая, такая что не моего полёта птица. Ясно и нечего тут дёргаться. А тут вроде вот и случай. Ладно, едем. На сидении впереди ребята с моего участка. Я толкнул одного в плечо:
-- Дима, сколько дорога займёт?
-- Часа три, смотря какой поедем.
Зоя, до этого смотревшая в окно, повернулась к нам, и, глядя в глаза Димы, сказала:
-- Думаю часа четыре. --- И тут Дима та-а-к ответил, что я офонарел.
-- А тебя спрашивают? - и при этом так снисходительно ей улыбнулся. Зоя резко отвернулась к окну. Дима подмигнул мне: Не обращай внимание. Через полчаса остынет.
В автобусе с нами едут несколько мастеров начальники участков. И, хотя кроме основного запаса - нескольких больших баков спирта, у каждого есть ещё и своя заначка, по дороге сильно не пили. Однако при въезде в лес песни рвались из машины наружу довольно не слабо.
Выгрузились. Маркелов, старший мастер, вышел вперёд:
-- Ребята, сначала палатки, костёр, потом уж всё остальное, договорились?
--Конечно!!!!!!!!
Я, как истый джельтенмен, якобы, первым делом занялся Зоиной палаткой, под её руководством. Потому что армейский опыт для туристских палаток не годился.
Уже при сборе веток для костра, началось медленное, но неуклонное уничтожение спиртных запасов.
Помню, спирт пили из металлических кружек. Потом провал, ничего!!!
Я открыл глаза оттого, что кто-то тряс меня за плечо. В темноте леса в разных местах мигали фонарики. Я лежал на мягком мху под деревом, рядом стоял Маркелов с фонарём в руке, с ним ещё двое. Оказывается, они, как более крепкие и тренированные, обходили лес возле нашей стоянки. Отыскивали и собирали свалившихся под деревьями да под кусты ребят, и отправляли их в палатки - дабы не заболели, проведя ночь на земле. Производство пострадает от отсутствующих по болезни людей.
Я помнил ещё, что пил с Зоей, потом она ушла пить с Димой, с Маркеловым, вернулась, опять мы вместе пили. Наверное она ушла спать в палатку. А ведь по пьяни поди бардак и не все в своих палатках. Как только это дошло до моей головы, я, при помощи ребят поднялся с земли, качнулся, устоял:
---Я пошёл спать. Сам!!! Сам дойду. 200 процентов! не хватало ещё светить, с кем я намерен спать в палатке.
А она, Зоя, сказала ведь мне, когда устанавливали палатку эта НАША!. Намёк понятен. Он прям, как мои извилины. И я двинулся вперёд. Добрёл до палатки - нашёл, хотя фонарика не было, а свет костра слаб, да и глаз промыт спиртным до растворения. Нюхом, что ли? А она спит. Залезла в спальный мешок и спит. А я что, лысый? Нет!. Ладно, умаялась, пусть спит, а я мужчина, потерплю. Лёг рядом на хвойные ветки. Натасканные ранее в палатку. Вроде отключился на мгновение. Очнулся от холода. И.... Желания. Стоит мой дружок столбом из нержавеющей стали. Ну всё, больше нечего терпеть. Мне холодно. (Как молоды мы были : теперь при холоде неуверен что у меня встал бы. Хотя, конечно, всё зависит от того, в чьих руках или в каком другом месте он окажется). Всё, я лезу к ней в спальник. Хм, подвинулась, я думал будет возражать.
Я, сейчас, по прошествии лет, не помню раздетая она была или нет. И я? Зато хорошо помню, ох-хо-хо, что случилось. Как только оказался на ней, я кончил. Боже, как мне было стыдно!!!!! А она, с сожалением в голосе, сказала:
--- Не огорчайся, бывает такое. Это ты ПЕРЕГОРЕЛ.
Так я впервые услышал это слово не по отношению к лампочке.
Проснулся я и услышал, услышал - жив значит, шум крон деревьев, пение птиц, голоса у костра. И одновременно с этим звенящая тишина. Ну конечно, чай не город. Звуки звенящих кружек и моё одиночество внутри палатки - две движущие силы жизни - заставили меня вылезти наружу. Я подошёл к костру. Две женщины что-то варили в большом котле. Подошёл Маркелов-Ну ты молодец, чувствуется армейская закалка. Других до палаток тащить на себе приходилось. А ты сам дошёл.
В его глазах я увидел что-то скользкое. ( Позже Зоя мне рассказала, что он к ней, было дело, подкатывался, да она не захотела с ним "иметь какие-либо, кроме служебных, отношения.) В это время подошёл и Дима. Он слышал последние слова, толкнул меня в плечо и ухмыльнувшись блудливо, прогудел : Так стимул какой был! Держи, и он протянул мне кружку с " живительной водой". Б-р-р-р!
--Да я не похмеляюсь.
-- А это и не похмелка. А так, для бодрости, для чувства жизни, вообще это завтрак.
Я оглянулся. У костра было мало людей. Солнце пробивалось сквозь ветки, покой, день родился, я живой.
--А где.....?
Шура, женщина немолодая, но много знающая, многими любимая, и как человек тоже, с норовом - ибо занимает ве-е-есьма важный пост в цеховой иерархии. Она - КЛАДОВЩИЦА. ( Сколько их потом мне встречалось в жизни, все - ВАЖНЫЕ ПТИЦЫ. Как говориться, каждая килька из себя селёдку строит. И их ни объехать ни обойти.) Характер у Шуры добрый. Даже можно сказать добродушный и она хорошая с теми, кто с ней не врагствует, то бишь не враждует. А таких нет - не живут такие долго. Вот она и ко мне хорошо относится, а что, молодой, только после армии - сынок. Шура рукой показала в сторону реки - Она там загорает.
Ясно. Я допил то, что опять мне успел долить Дима и пошёл к реке.
За обрывом, у кромки воды шло обсуждение, морально ли устраивать днём купание нагишом, подобное ночному - какое, похоже, имело место своё в прошедшей ночи. Я повернул налево (любопытно, почему делают ЭТО, говорят " сходить налево"?).
Пройдя редкий лесок, вышел на полянку, окружённую деревьями. Посреди зелённой травы на красном одеяле в нежно-синем купальнике лежала на спине Она - Зоя.
--Можно?
-- Конечно!
Я опустился на одеяло рядом с ней, но не прикасаясь. " Как я вежлив! Ка-а-а-кая она, о-х-х-х!". Взгляд мой переползал с её лица на вздымающуюся к солнцу грудь, ложбинка меж грудей, плоский животик, бугорком самое заветное место, а сколь притягательны внутренние части бёдер, как хочется провести рукой от места, где её норка, до колена и обратно, ощутить гладкость кожи, её бархатистость. Раньше я читал об этом в книжках, слышал с экрана телевизора и в кинотеатрах, в рассказах армейских ребят, и так явственно представлял себе всё это, что и теперь, имея перед глазами объект своих желаний, я нисколько не сомневался, что всё так и есть, как представляется мне. Только как же начать, как повести себя, что б это было хорошо? Как не опозориться и не попасть в смешное положение?
Руки Зои расслаблено лежат вдоль тела, одна нога вытянута прямо, другая чуть согнута. Красиво. Похоже, она и сама это знает. Я лежу на боку возле неё, оперевшись на локоть, а пальцами свободной руки касаюсь её плеч, шеи, рук, животика. А вот мест "святых" ни-ни. Глаза её закрыты, чтоб меня не смущать и дать большей свободы действий? Что ж делать, как перейти к следующей стадии знакомства с её телом? Зоя села, поправила плечико купальника. Я приобнял её - всё-таки в одном спальнике ночь были, имею право. Чуть приспустил купальник с её плеча и стал рукой, умирая от удовольствия, с замершей душой, остановившимся сердцем, ползать по её грудинке, ложбинке меж грудей, обегая рукой по округлости, наполняя свою ладонь тяжестью неземной приятности этой чудесной сливы груди. Легко касаюсь губами её шеи, щёк, губ - но тут же от губ перемещаюсь. Мне известно, что целоваться я не умею, ибо все, кто целуются, утверждают, что это целая наука. Предложения по проведению курса обучения этому делу поступали мне не раз, но в своей молодой глупости и гордыне, я полагал, что главное в поцелуе это творить его от души, от сердца. С удовольствием, радостью, самозабвенно. Имитировать всё вышесказанное я научился, дурак, ибо лучше бы учился испытывать чувства, слышать их в себе и быть искренним, больше было б удовольствия. Но всё это хорошо с младыми девочками. А с настоящей женщиной как быть? Не демонстрировать же ей это детский сад.
Я продолжал свои движения губами возле ушка Зои, когда на дальнем конце поляны, за спиной сидящей девушки, раздвинулись кусты. Из них выдвинулась физиономия Анатолия, слесаря с соседнего со мной участка, в руках у него у него была удочка, ведро-рыболов! От увиденного его голова совершила движение, подобное движению индийских танцовщиц: плечи на месте, голова не меняя положения по горизонтали, за счёт удлинения шеи перемещается вперёд. Он уже начал открывать рот, с одновременным округлением глаз, в которых удивление сменялось восторгом и смехом, но тут уж я округлил свои глаза и, глядя на Анатолия,
не прекращая правой половиной лица касаться щеки Зои, раздвинул свои губы слева, показав обнаженные в оскале зубы. При этом я сделал всё, что мог, что бы Зоя ничего не поняла и не почувствовала. Ибо тогда бы сказка закончилась. Анатолий всё понял и, ухмыляясь, бесшумно исчез в кустах, я ещё проследил за удочкой, которая поверх кустов перещаясь исчезла в лесу в сторону реки. Рыбак!!! И мужик понятливый, толковый, короче говоря мужик.
Через какое время Зоя поправила купальник и опять легла на спину-загорать-отдыхать (отчего?).
Я продолжал свои опыты по топотанию рукой по её телу. Но в пределах приличия - как я его понимал. Правда, область груди уже стала также открытой для визитов зоной. А что же дальше? Как?
И в этот момент рука Зои, лежащая возле меня, шевельнулась, а мизинец её прошелестел по кончику моего члена. Я, не ожидая подобного, как лежал в горизонтальном положении, так и не меняя его, подскочил в воздух и опустился обратно:
-- Ты чего? -- вопросил молодой идиот, который есть Я.
-- Ничего, интересно. ---Ответила, не открывая глаза, она.
--- Так и мне же интересно.
-- Ну так чего же ты?
Не верящий в реальность своего счастья, я положил руку на её ближнее колено и начал, двигаясь и ощущая каждую клеточку её кожи именно ноги, ибо плавки мои уже с трудом выдерживали изменение размера содержимого, перемещаться к заветной мечте того, что было у меня в плавках, ибо я сейчас был не я, а то, что было там. И ВОТ МОЯ РУКА ЛЕЖИТ НА ЕЁ ...... сказать просто по - народному, язык не поворачивается, а романтично или прилично - нечестно. В общем, рука моя лежит там. Где надо. Всем.
И тут.....это был момент, когда я подумал, что Бог есть на белом свете, но что ОН тут НЕ ПРАВ!!!.
Представьте: её ноги вытянуты и слегка раздвинуты. Напомню - она лежит на спине с закрытыми глазами, то ли прислушивается к себе, то ли ко мне - маловероятно, то ли к нам, вернее первый вариант. Я - на боку возле неё, рука моя у неё между ног в самом туда где туда..
И тут, без звука (??????) предупреждения, между её ножек со стороны пяточек влетает сволочь шмель, он, скотина, ровно как по ниточке, пролетает посередине ущелья её ног и впивается мне в кисть чуть ниже ладони. Я видел его полет, но не мог же я всё бросить и гнать его. Это выше моих сил. Но я же муж-ж-и-и-ик, сцепив зубы, я сумел не издать ни звука в момент поражения цели этим ....этим... не хватает слов кем. Героически пережив мгновение, переведя, опять-таки беззвучно и бездвижно дыхание, только тогда смог ответить Зое на вопрос :
-- Ты что? - она всё ж почувствовала легкий толчок моей рукой - ведь рефлексы от природы, рука хотела уйти с линии опасности, хотела среагировать на поражении цели. Но я её-руку-превозмог!
-- Да ничего, так!!
Рука лежала на Зоиной ...гм, гм, и я с ужасом наблюдал, как она - не Зоина......гм, гм, а моя рука, прямо на глазах увеличивается и становиться большой, как бревно. Зоя села и увидела всё.
-- Ой, а что это?
-- Да, наверное, Бог есть, говорит вот, чтоб не лазил куда не надо. Шмеля подослал, он меня и ужалил.
" надеюсь там..... у неё ничего не кусается и не жалит"
--Ну так уж и куда не надо. Он ведь тоже понимает, что к чему, ведь Он тоже мужчина.
Наши отношения с ней продлились недолго. Месяц, два.
Как-то мы с ней пришли домой ко мне. Дома был мой отец. Быстро сообразил суп и позвал нас кушать. Я потом его спросил, а как это ты решил так поступить-в то время он был из-за чего не помню, сердит на меня. Ответом были слова - Одно другого не касается. Гостеприимство, еда и наши с тобой отношения.
Мы с Зоей были в малой комнате. Комната эта от второй отделялась дверью с матовым стеклом. В нашей семье непривычно было, что б я кого привёл в дом, о девушках-женщинах речь. Но после армии я вёл себя иначе, чем было принято. Вечер. Во второй комнате мама с папой у телевизора. Бабушка на кухне. Брат в институте. И в один момент Зоя говорит: а давай сейчас займёмся Этим, понятно чем. У меня чуть шарики за ролики в голове не поехали: С ума сошла? Слышно всё там!
-- ну и что?
Шел год 1975-ый. Так я впервые столкнулся с миром со-о-овсем других понятий в человеческих отношениях. Муж Зои был из тех людей, которые живут не по госзаконам, бандитом был или ещё кем-то в том же роде. Надо было наши отношения если и продолжать, то тайно. А на заводе, да и по жизни в одном микрорайоне это не очень то просто делать. Да ещё тогда я познал, что мужчина-любовник становиться зачастую сейфом для домашних тайн женщины, роль его сводиться не только к постели, а ещё он становиться ВЫСЛУШИВАТЕЛЕМ обид и проблем. И ещё скажу под занавес этого рассказа. А до постели, да даже до просто близости с Зоей у нас так и не дошло. Но я страдал долго, после нашего расставания видеть её на расстоянии, такую всю из себя, какой бы мне хотелось видеть МОЮ ЖЕНЩИНУ, было тяжело. Мне тогда помогло то, что началась моя эпопея с поступлениями на психологию то в Ленинград, то в Саратов, куда я и попал всё-таки.
А Зоя? Что ж, как образ, она осталась у меня внутри тем огоньком, который не затухает долгие годы, пока жива душа.
Думаю, счастливы те мужчины, у которых такие огоньки есть.
Это ведь замкнутый круг. Есть огоньки - живёт душа. Душа живая - есть огоньки.