Шерман Елена Михайловна : другие произведения.

Ночь чудес. Трагикомическая повесть про Старый Новый год

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все начиналось так романтично: всеми любимый праздник, приличное общество, привлекательный мужчина, внезапное рандеву... А потом пошло черт-те что, как и бывает в новогоднюю ночь. Даже если Новый год - старый.

Елена Шерман

НОЧЬ ЧУДЕС

Трагикомическая повесть про Старый Новый год

  

То хорошо, что хорошо кончается.

Народная мудрость

1

  
   Все начиналось совершенно невинно: после долгих уговоров своей подруги Ириши Люба все же решилась встречать Старый Новый год в незнакомой компании, к тому же состоящей из людей другого социального круга. Иру с мужем пригласил на Старый Новый год в свой особняк один богатый человек, решивший устроить вечеринку в американском стиле - то есть когда гости приводят своих друзей и собирается куча народу.
   - Публика собирается приличная, - рассказывала Ира, уже бывавшая в этом доме, - никто не матюкается и пальцы веером не растопыривает, стол изумительный, музыка живая. И, между прочим, в прошлый раз там было несколько о-очень симпатичных преуспевающих холостяков. Во всяком случае, мужики пришли одни, без спутниц. Намек ясен?
   Люба вяло улыбнулась.
  -- Хочешь сыграть роль доброй феи? "Золушка пришла на бал и встретила прекрасного принца". Только вот Золушка старовата.
   - Да, я фея, а ты занудная старая училка, - засмеялась Ириша. - Но я когда я тебя одену и причешу - все принцы выстроятся в очередь.
   Ириша действительно одолжила подруге (в чьем скромном гардеробе не было подходящих нарядов) не только очень элегантный и ни разу не надеванный черный итальянский брючный костюм, но и модное пальто, и даже шляпу. Посещение парикмахерской, где Любу из светлой шатенки с неопределенной прической превратили в платиновую блондинку со стрижкой "каре", и добросовестно наведенный перед выходом из дому с помощью всей наличной косметики марафет завершили преображение Золушки.
   Перемена оказалась на редкость удачной: об этом Любе сказали мама, и восторженные возгласы Ириши, и одобрительно поднятый вверх большой палец ее мужа Виталика. Да и сама она, глядя на отражавшуюся в зеркале высокую блондинку в хорошо сшитом черном костюме, внезапно ощутила прилив давно забытых эмоций - охотничий азарт и желание встряхнуться. "Почему бы и нет?" - спросила она у зеркала, и зеркало ответило: "Давно пора!"
   Уже сидя на заднем сиденье Виталиковой "Шкоды", Люба подумала, что правильно не назвала матери точного времени возвращения, туманно определив продолжительность веселья: "может, и до утра...". Пусть не волнуется, если вдруг окажется, что нет смысла уходить пораньше. Вдруг и впрямь что-то выгорит.
   Внезапную надежду подкрепило удачное начало праздничного вечера: они быстро и без приключений доехали до особняка, сиявшего ярко освещенными окнами, в котором на Любу просто хлынуло обилие новых впечатлений. С неожиданной для самой себя жадностью ("точно из деревни приехала, в самом деле!") она рассматривала богатый интерьер дома - большой холл с разноцветным мраморным или как бы мраморным полом, покрытую ковром широкую лестницу на второй этаж, огромный зал, украшенный высоченной трехметровой елкой в парадном убранстве. В центре зала буквой "П" стоял ломившийся от закусок стол. Прием был а-ля фуршет, гости толпились вокруг стола, но для желающих присесть по углам зала стояли синие кожаные кресла и низенькие диванчики.
   Общее приятное впечатление подкрепляло то обстоятельство, что среди блиставших драгоценностями и голыми плечами дам (отчего-то многие явились встречать Старый Новый год в явно летних платьях на бретельках) подавляющее большинство были не моложе и не симпатичнее Любы. Присутствовали, правда, на вечеринке и несколько молодых и очень красивых девушек, которым Люба была явно не конкурентка, но они явились не одни, стало быть, не были и ей соперницами. Мужчины же, как видно было с первого взгляда, составляли больше половины гостей. Само по себе, конечно, это обстоятельство ничего не гарантировало, но внушало известный оптимизм.
   После первоначальных наблюдений и знакомства с богатым миром закусок и напиток градус Любиного настроения медленно пополз вниз: утолив первоначальный голод и отчасти жажду, прежние и вновь прибывшие гости разбились на группки и принялись оживленно беседовать, стоя на месте или блуждая по залу. В центре самой большой группки стоял хозяин, к ней же присоединились и Ириша с Виталиком, до того находившиеся рядом с Любой. Она осталась стоять одна у стола, допивая шампанское и оглядываясь по сторонам уже несколько растерянно. Конечно, можно было присоединиться к какой-нибудь компании, техника известна: подойти с приятной улыбкой, постоять, послушать и в подходящий момент вставить свою реплику - глядишь, и плавно войдешь в незнакомый круг. Но это немудреное действие почему-то никогда не удавалось Любе, и четверть часа кружения по залу не принесли ничего, кроме случайного столкновения с какой-то полной женщиной в белом, причем обе одновременно механически извинились. Никто ни то что не заговорил с Любой, но даже не обратил на нее внимания.
   "Все правильно, - сказала она себе. - А чего ты ожидала? Поскучаешь еще немного и попросишь Иришу отвезти тебя домой".
   Устав от бессмысленного хождения, Люба присела на одно из кресел,
   "Вот сяду и буду сидеть, - с удовольствием проводя рукой по чуть-чуть шероховатой, упругой поверхности кожи. - И пусть прекрасный принц сам ко мне подходит".
  

2

   Как только Люба села, по телу немедленно разлилась легкая истома. Шампанское наконец подействовало, не развеселив ее, как обычно, но немного затормозив сознание, так что она не сразу заметила, что на соседнем кресле сидит и смотрит на нее какой-то мужчина. Люба слегка встревожилась. Чего он смотрит? Просто так? Или хочет познакомиться? От последней мысли сердце учащенно забилось. "Спокойно, дура, - прикрикнула на себя Люба. - Спокойно. Не дергайся. Улыбнись ему и жди. Захочет познакомиться - сам подойдет".
   Поймав взгляд мужчины, Люба коротко улыбнулась, не обнажая зубов. Незнакомец понял намек, довольно проворно поднялся с кресла и подошел к ней, широко улыбаясь. Пока он шел, Люба невольно оценила его фигуру, тут же подметив, что и лицом, и фигурой он здорово смахивает на Николая Расторгуева, солиста группы "Любэ" - тот же тип мужика, вроде простого, с маленькими голубоватыми глазками, основательно, по-крестьянски, сложенного, но в то же время чем-то очень симпатичного и по-мужски привлекательного. Такой тип мужчин, в принципе, нравился Любе; к тому же незнакомец был тщательно выбрит (она ненавидела бородатых и даже небритых), от него доносился свежий, бодрящий аромат дорогого дезодоранта, и, главное, на безымянном пальце правой руки ничего не было. На безымянном пальце левой руки красовался массивный перстень из белого металла, вероятно, платины.
   "Только б не сказал какую-нибудь пошлость", - успела подумать Люба, когда он подошел вплотную, и услышала:
   - Я все думаю, откуда мне знакомо ваше лицо! Вы - Наташа.
   Люба ощутила, как у нее непроизвольно вытягивается лицо. Вот и познакомилась с интересным мужчиной. Ну почему ей всегда не везет?! Мужик явно не играет и не кокетничает, он действительно принял ее за другую.
   - А вы меня не узнаете? Я Алексей Николаевич. Помните, я у вас был в ноябре? Вы мне еще кофе сварили.
   - Я не Наташа, - грустно пробормотала Люба ("прощай, последняя мечта"!"). - Я Люба.
   - Ну да, конечно же, Люба, - охотно подхватил Алексей Николаевич. Видно, он был не из тех, кого смущают мелкие оплошности в общении. - Рад вас видеть, Любочка, и извините, что принял вас за другую. Как там Аркадий? Все хохмит? Я вообще-то слышал краем уха, что у "Цептера" теперь проблемы.
   - Я не работаю в "Цептере", - пролепетала Люба, не зная, что отвечать, как выйти из ситуации. Проще всего, конечно, объяснить этому человеку его ошибку, сказав, что он принял ее за другую и она его видит первый раз в жизни. Но тогда он извинится и уйдет, а между тем этот Алексей Николаевич Любе понравился.
   - Уже уволились? А давно? - по-своему понял ее ответ Алексей.
   - Э... Давно, - ответила наобум Люба, и, испугавшись, что он спросит, где она теперь работает и придется сказать про свою, увы, не престижную теперь профессию, спросила его:
   - А вы как?
   - Не жалуюсь! - с довольным видом хохотнул Алексей. - Помните, я говорил, что собираюсь машину купить? Так я уже купил. Джип. Бронированный. 1999-го года выпуска.
   - Дорогой, наверно, - попыталась подстроиться под его тон Люба.
   - Все хорошее стоит дорого, - с умным видом изрек банальность Алексей и, вдруг склонившись над ней, сказал интимным тоном:
   - Не сердитесь на меня, что я тогда не позвонил, ладно? Честное слово, потерял телефон. Не сердитесь?
   Он так ласково посмотрел на нее и скорчил такую забавную физиономию, прося прощения, что Люба, как всякая одинокая баба, растаяла от внезапной ласки и твердо ответила:
   - Нет.
   И то правда - сердиться на этого человека ей было решительно не за что.
   У Алексея, видимо, отлегло от сердца.
   - Вот и ладненько. Так, а где ваш бокал? За возобновление знакомства надо выпить.
   - Я не знаю, поставила его куда-то на стол, - пожала плечами Люба. - Теперь и не отличишь от других.
   - Ничего, я достану новый. Ждите меня, я сейчас вернусь.
   С этими словам Алексей проворно устремился к столу, а Люба нервно задумалась. Несомненно, она попала в глупую ситуацию: ее принимают за другую, за какую-то женщину, работавшую в "Цептере". Но, с другой стороны, ту Наташу (или как там ее звали) он практически не помнит, все, что, вероятно, уцелело его памяти - это смутные очертания некоей блондинки лет тридцати. Все равно, чепуха какая-то, и...
   Тут сумбур Любиных мыслей прервало появление Алексея не просто с двумя бокалами, но с бокалами на маленьком подносе, на котором еще красовалась маленькая тарелочка с маслинами.
   - Это не шампанское, а белое вино, оттого маслины, - пояснил Алексей, протягивая ей бокал и усаживаясь в соседнее кресло. - Ну что, за возобновление знакомства?
   Люба покорно кивнула, они чокнулись, выпили, взяли по блестящей черной маслине
   - Хорошо сидим, - заметил Алексей, и она согласилась. - Вы здесь какими путями?
   - Я с друзьями, а вы?
  -- Меня Гриша позвал (Люба вспомнила, что так звали хозяина дома). Я вообще-то не хотел идти, настроения нет, но все-таки пошел и не жалею: вас встретил. Тут еще осталось, - он тряхнул бокалом, в котором заплескались остатки вина.
   Давайте выпьем на брудершафт, а? Если хотите, без поцелуя, просто перейдем на "ты".
   - Давайте.
   "В сущности, - подумала Люба, допивая вино, - не все ли ему равно, Наташа я из "Цептера" или Люба из средней школы N 85? Как и им всем. Между ним и той женщиной ничего не было, кроме самого мимолетного флирта, она ему никто. Правда, обманывать нехорошо, но я ведь честно призналась, что не работаю в "Цептере" и что я - Люба. Так что не из-за чего разводить трагедию. Все равно потреплемся немного и разойдемся".
   От этой мысли и от вина внутреннее напряжение у Любы исчезло, она успокоилась, снова повеселела, и даже рассказала старый анекдот, над которым Алеша долго и искренне смеялся. Беседа потекла непринужденно, Алексей казался Любе все более привлекательным человеком, и, углядев в какой-то миг Иришу, она с довольным видом подмигнула улыбнувшейся подруге.
   - А не кажется ли тебе, Любочка, что здесь становится нудновато? - сказал вдруг Алексей после пятнадцатиминутной беседы.
   - Мне кажется, что в твоих словах есть простая сермяжная истина, - смеясь собственному остроумию, ответила Люба, незаметно для себя здорово захмелевшая. Она не привыкла много пить, и трех полных бокалов, пусть даже шампанского или легкого белого вина, для нее было вполне достаточно.
   - Слушай, а давай убежим? Как Золушка, до полуночи? - предложил Алексей.
   - Куда?
   - Посидим где-то в ресторане, спокойно, чтоб никто не мельтешил перед глазами.
   Будь Люба вполне трезвой, то, конечно, идея идти в ресторан из гостей, да еще с малознакомым мужчиной не показалась бы ей привлекательной, но сейчас ее способность к трезвому суждению значительно ослабела, и она только хохотнула:
   - А почему бы и нет?
   - Значит, согласна? Тогда я сейчас вызываю такси.
  -- Э... Погоди, мне надо предупредить друзей.
  
  

3

   Впоследствии Люба не могла понять, каким образом она, обычно такая осторожная и недоверчивая, пошла на эту авантюру: ехать неизвестно куда неизвестно с кем, да еще ночью. Но тогда, на волне охватившего ее дурашливого настроения - надо же, как интересно все получается, вот она и познакомилась, вот она и не хуже других - Люба сочла свое поведение вполне разумным, да и Ириша ее поддержала:
   - Конечно, поезжай, пока зовут. Тем более, говоришь, что он друг хозяина, значит, явно положительный персонаж.
   - Очень положительный, -- подтвердила Люба. - И, по-моему, не женат.
   - Ну так в чем заминка, не упускай ...ик! .. свой шанс. Ох. Ик! - тут на Иришу напала икота, прервавшая дальнейший разговор, и Люба, пообещав позвонить ей, легкой летящей походкой (как ей казалось) поспешила к Алексею.
   Справедливости ради следует заметить, что, когда через час Ириша вместе с другими гостями вышла во двор особняка посмотреть на фейерверк и несколько протрезвела от морозного воздуха, ее охватило запоздалое раскаяние: несомненно, следовало узнать хотя бы имя мужчины, с которым подруга уехала в ночь, не говоря уже о фамилии, роде занятий и проч. Впрочем, Ириша утешила себя тем, что неплохо запомнила его внешность.
   В ресторане Алексей заказал сто грамм водки "Абсолют" для себя и какой-то коктейль со сложным названием для Любы и занялся тем, к чему, видимо, его тянуло весь вечер: начал изливать душу.
   - Я женился рано, по залету, - с предельной искренностью рассказывал
   Алексей, хотя Люба ни о чем его не спрашивала. - Ну, что такое для мужика двадцать лет! Я ничего не понимал, ни себя, ни жизни, ни ее. Это был не брак, а кошмар. Вчетвером - я, она, Сашка и ее бабушка - в одной комнате, денег нет, да и откуда? - я еще учился, Сашка вечно болел, как вспомню, мороз идет по коже. Как сейчас помню - я сижу ночью, черчу дипломный проект, а у Сашки температура, он начинает реветь, меряем температуру - 38, вызываем "скорую", та чего-то не едет, опять я бегу к соседке, опять звоню... - видимо подавленный тяжелыми воспоминаниями, Алеша вздохнул и покачал головой. - Бабушка - она была сильно верующая - вопит, что надо было ребенка окрестить, тогда б он не болел, у Машки истерика - почему скорая не едет, Сашка ревет, я кричу, словом, кошмар. Кошмар. Оказалось, у него был аппендицит. Прооперировали, конечно... А бабка таки покрестила малого. Тоже правильно. Я знаю, ты, конечно, скажешь, что я сам виноват, не выдержал трудностей и все такое. Может быть. Не спорю. Но я не был готов, понимаешь? А это очень важно - готов мужчина к браку или нет, разве нет?
   Люба охотно согласилась, что готовность мужчины к браку - важный фактор счастливой семейной жизни. В благодарность за поддержку Алексей вслед за историей кошмарного брака рассказал историю не менее кошмарного развода.
   Когда за рассказом о неудачном первом браке последовал рассказ о неудачном втором браке, Любу начали терзать муки совести: имеет ли моральное право она, учитель, отвечать ложью на такую исповедь? Заметив наконец, что его спутница что-то уж очень долго молчит и не улыбается, Алексей заметил:
   - Я тебя заболтал, похоже. Расскажи о себе. Я ведь ничего о тебе не знаю.
   Тут Люба поняла, что настал момент истины.
   - Леша, - решилась она, - я должна тебе что-то сказать.
   - Что? Ну конечно, ты замужем.
   - Нет. Я не замужем. Понимаешь, я не та девушка, с которой ты познакомился в "Цептере". Я там никогда не работала, я вообще в школе работаю.
   - Не понял... При чем здесь школа?
   Минуты три Люба объясняла Алексею, что к чему, а когда до него наконец дошло, он только засмеялся.
   - Что ж ты сразу не сказала?
   Люба развела руками.
   - Я, если честно, ту девушку почти не помню... Так, подошел наобум: вроде знакомое лицо... Слушай, а где я мог тебя видеть?
   - Нигде. Это наша первая встреча.
   - Главное - чтоб не последняя. Люба, скажи мне, только честно: что ты обо мне думаешь?
   - А ты обо мне?
   - Ты мне сразу понравилась.
   - Серьезно? - переспросила Люба, чувствуя, как изнутри ее заливает теплая волна.
   - Все серьезно. А ты?
   - Ты мне тоже понравился, - прошептала она.
   - Знаешь, я ищу женщину, которой можно верить.
   - Считай, что уже нашел, - сказала Люба и сама удивилась собственной смелости.
   - Я это чувствую.
   - Поехали ко мне, а? - вдруг проникновенно сказал Алексей и накрыл своей большой рукой ее руку, лежавшую на столе.
   Как часто бывает, первое прикосновение оказалось решающим, и, махнув рукой на принципы и комплексы, Люба согласилась. Предвкушая с тайным трепетом море запретных наслаждений, она молча смотрела на пустынные улицы, проносившиеся за окном машины. Алексей тоже молчал - видно, управление машиной под хмельком требовало от него слишком много усилий, и он не мог отвлекаться на разговоры. Наконец машина затормозила перед шикарным двухэтажным особняком.
   - Приехали, - сказал Алексей. - Вот моя скромная обитель.
   "Ой, девочки, что сейчас будет!" - подумала Люба, с бьющимся сердцем входя в "скромную обитель" - "Завтра Иришке расскажу - не поверит".
  

4

   Действительность, однако, быстро опровергла легкомысленные мечты. Хотя решительно ничего не изобличало в здоровенном и крепком на вид мужике импотента, никаких покушений на честь Любы со стороны Алексея не последовало. Вместо того, чтобы включить музыку и выключить свет, создав подходящую обстановку для перехода к интиму, Алексей потащил Любу на кухню, где, достав из бара несколько бутылок - на выбор - продолжил исповедальный монолог, время от времени подкрепляя себя рюмкой текилы.
   Вскоре Люба узнала в мельчайших подробностях историю Алексеева детства, отрочества и юности.
   - А хочешь, - резко сказал Алексей, наклоняясь к ней, - я расскажу тебе то, что никому никогда не рассказывал?
   Люба, не зная, как отреагировать, поощрительно улыбнулась.
   Алексей снова налил и залпом выпил.
   - Знаешь, когда я только начинал бизнес, был у меня друг. Мы начинали вместе - мои связи, его деньги. Потом мы разошлись, но остались друзьями. С каждым годом, правда, все реже звонили друг другу, но оставались друзьями. И когда с ним стряслась беда, он пришел ко мне. Понимаешь, он взял кредит у очень серьезных людей, закупил в Польше продукты, а на границе товар задержали. Прикинь, фуры стояли трое суток на жаре - все к черту испортилось... Короче, он попал на сто тысяч. Таких денег у него не было. И он пришел ко мне...
   - За деньгами?
   - Нет. Он знал, что у меня на руках тоже таких денег нет. Но я... как тебе сказать... я был в хороших отношениях с одним... авторитетом... От этого человека зависело очень многое. Если бы он сказал тем... кредиторам... подождать с долгом - они бы ждали до второго пришествия. А его уже поставили на счетчик...- речь Алексея стала сбивчивой и нервной. - Он кричал "Прошу тебя, пойди к нему! Меня убьют, если я не отдам денег!" А я... Я не пошел. Я не пошел, понимаешь? Потому что это страшный человек. Если бы он выполнил мою просьбу, я был бы ему должен. А я не хочу быть ему должен. Я не хочу быть от него в зависимости! И почему я должен был просить за Игоря? Он что, спрашивал моего совета, когда затевал эту фигню с продуктами? Почему я должен решать его проблемы? Он мне не дочь, не жена и не любовница! Знаешь, в этой жизни каждый умирает в одиночку! Пойти просить за него - значило подставить себя. Ты "Крестного отца" смотрела? Помнишь, как там? Услуга за услугу. И я не пошел... - Алексей замолк и уставился в пространство невидящим взглядом. Его возбуждение странно передалось Любе, и она, запинаясь, спросила:
   - А что случилось с другом?
   - Его убили, - коротко ответил Алексей и, внезапно побледнев, вскочил и выбежал из кухни - видно, выпивка подкатила к горлу.
   В начале рассказа Любой владело лишь сдержанное любопытство, но по мере того, как Алексей углублялся в свое прошлое, ей все более становилось не по себе; а к концу ее только что не начала бить дрожь. После бегства Алексея, пытаясь совладать с эмоциями, она принялась рассматривать чужую просторную кухню, однако страшная история упорно не шла из головы. Самое жуткое, что сомневаться в искренности слов Алексея не приходилось: он явно поведал чистую правду. Но в каком же зловещем светом эта правда представила его жизнь, до того казавшуюся столь привлекательной и заманчивой!
   "Нет, - сказала она себе. - Не хочу я такого богатства такой ценой". Внезапно вспыхнувшая симпатия к Алексею также мгновенно улетучилась. Ей уже не хотелось ничего, только выбраться отсюда. Меж тем время шло, а Алексей не возвращался. Прошло 15 минут, еще 5, еще 5... Проведя в нервном ожидании полчаса, Люба, взвинченная до крайности всем предшествующим, отправилась искать Алексея, окликая его дрожащим голосом и заглядывая в темные комнаты. Наконец Люба нашла ванную, из-под двери которой выбивался луч света. Увидев эту полоску, Люба напряженно перевела дух: несомненно, Алексей находился здесь. Она нерешительно постучала, позвала его, и, не дождавшись реакции, распахнула белую дверь.
   Ванная была такая огромная, что Люба не сразу заметила стоявшее у джакузи белое плетеное кресло, в котором сидел, свесив голову на грудь и тихонько похрапывая, Алексей. Сейчас этот обаятельный мужчина больше всего напоминал мешок с удобрениями, и последние следы мимолетного увлечения исчезли из сердца учительницы. Он был уже не привлекателен и не страшен, а только жалок.
   - Просыпайся, дон-жуан, - легонько потрепала Люба его по плечу, - я хочу домой.
   Алексей не отреагировал, и Люба потрясла его довольно сильно. Безрезультатно. Первый сон во хмелю крепок, как у младенца. Любу охватила злоба. Ну что за скотина: весь вечер компостировать бабе мозги, грузить ее своими проблемами, а потом привезти ее домой, напиться и уснуть!
   - Ты! Сволочь! - истерически закричала она. - Ты хоть понимаешь, на кого ты похож!
   Алексей не понимал, потому что не проснулся, а наоборот, захрапел сильнее. Ну и черт с ним. Охваченная яростью и досадой, чуть не плача, Люба схватила чужое пальто и шляпу и, не подумав, бросилась опрометью к двери - прочь, прочь из этого дома! Шмыгая носом и проклиная все на свете, Люба хлопнула дверью и выбежала во двор, на холодный январский воздух.
  

5

   И тут начались приключения. От входных дверей до калитки пролегала тщательно расчищенная от снега дорожка, всего-то дюжина шагов, но тут из будки выскочила, позвякивая цепью, собака и перегородила Любе путь. Люба сперва остановилась, потом смело шагнула вперед, но псина - огромный злой ротвейлер - подскочила слишком близко и попыталась цапнуть. Длинной цепи как раз хватало, чтоб перегородить все подступы к калитке. Люба ретировалась к дому и огляделась по сторонам. Результаты осмотра были неутешительными: дом окружал высокий бетонный забор - как ни старайся, не перелезешь.
   Ротвейлер, полаяв вволю на незваную гостью, замер в настороженной позе, пристально глядя на Любу. Вступать в схватку с собакой было бессмысленно. Оставалось одно: вернуться в дом, растолкать этого кретина и потребовать, чтобы он забрал собаку. Люба вернулась к двери и взялась за ледяную металлическую ручку, уверенная, что дверь откроется - ведь она ее не запирала. Но дверь не открылась. Люба подергала ручку, сперва недоуменно, потом все более нервно - что еще за фокус? Но дверь оказалась заперта. Неужели этот мерзавец проснулся и закрыл? В ярости Люба заколотила в двери, закричала так, что ротвейлер снова залаял, но все было бесполезно. Охрипшая, измученная, вспотевшая, несмотря на мороз, она прислонилась спиной к двери, тяжело переводя дыхание и не зная, что делать. И тут в сознании всплыл звук, зафиксированный слухом, но не осознанный до конца - звук щелчка, когда она отпустила дверь. Дверь захлопнулась автоматически. Он не запирал дверь изнутри, он ничего не знает и ничего не слышит, потому что по-прежнему спит.
   Теперь Люба ругала последними словами уже себя. Приключений ей захотелось, острых ощущений! Праздника ей не хватало! Постепенно холод начал пробираться под не слишком теплое пальто и легкую фетровую шляпу. Люба машинально потянулась за капюшоном и, не найдя его, вспомнила, что на ней не родная, пусть неновая и немодная, но теплая и удобная куртка, а модная тряпка с чужого плеча. Тут Люба вспомнила, чье пальто на ней надето и кто подговорил ее ехать на эту идиотскую вечеринку, и бранные эпитеты полетели уже по адресу Ириши. Разобрав подругу по косточкам и истощив свой не слишком обширный запас ругательств, Люба помрачнела. Вдруг всплыло в памяти, как она суетилась и готовилась к этому вечеру, с каким настроением ехала в чужой особняк, всего лишь каких-нибудь пару часов назад - и стало безумно жаль себя. Господи, за что это ей? Почему ей всегда во всем не везет? Почему она всегда влипает в глупейшие ситуации? Не сдержавшись, Люба заплакала, горько, навзрыд. Боже милосердный, хоть ты помоги! Люба невольно подняла мокрые глаза к небу, еще полчаса тому сиявшее тысячью звезд, но и тут ее ждало разочарование: звезды исчезли, небо заволоклось тяжелыми снежными тучами.
   При виде нахмурившегося неба разочарование перешло в отчаяние: неужели выхода нет? Неужели ей не выбраться отсюда? В поисках выхода Люба заметалась по довольно обширному двору. Ротвейлер, услышав шум, снова зазвенел цепью и вылез из будки. Справа от дома в глубине двора возле бетонной стены стоял гараж, и в сознании Любы мелькнула почти безумная надежда: залезть на крышу гаража, перебраться с нее на забор и там сигануть с забора в сугроб. Но, приблизившись, она рассмотрела, что, во-первых, ей никогда не влезть без посторонней помощи на крышу гаража, а во-вторых, что гараж расположен примерно в полутора метрах от забора. С энергией отчаяния Люба кинулась в противоположную сторону, но тут нога запуталась в каком-то проводе (как выяснилось потом, это была новогодняя гирлянда с лампочками, лежавшая на земле), и она почти с размаху влетела в сугроб. Колкий снег моментально набился под пальто, шляпа слетела с головы и приземлилась довольно далеко. Увидев шляпу, ротвейлер засуетился и начал прыгать к темному фетровому кругу на белом снегу, заливаясь нервным лаем.
   Как ни странно, полет в сугроб принес Любе некоторую пользу. Она поднялась, задыхаясь и судорожно втягивая воздух, но при этом почти успокоенная. Также спокойно, не обращая внимания на собаку, она подняла шляпу, стряхнула ее, надела на голову и снова встала под дверью, размышляя уже по-другому.
   Хватит истерик, Люба. Надо включать логику. Итак, очевидно, что ей самой не выбраться, но даже если выберется, что толку? Общественный транспорт не ходит, на такси денег нет, да она и не знает, где она. Что остается? Только ждать пробуждения хозяина дома. Какой самый худший вариант? Что он не проснется до утра. Но "завтра" уже настало, а 14-е - рабочий день, значит, самое позднее в девять он выйдет из особняка. Сейчас полчетвертого ночи, осталось ждать каких-то 4,5 часа. У нее только 4 урок, она все равно успеет, возможно, даже заедет домой. Замерзнуть она не может. На улице максимум 5 градусов мороза. Правда, человек замерзает и при нулевой температуре, но это если спит, а ей не до сна.
   Как назло, пошел снег, ветер усилился, швыряя колючие снежинки Любе в лицо, по которому давно размазалась с таким тщанием наведенная косметика. Ротвейлер влез обратно в будку, а Люба встала лицом к стене; но, постояв так полчаса, она почувствовала, что промочила ноги и начинает медленно замерзать.
   Около половины пятого снег наконец прекратился, ротвейлер в будке не подавал признаков жизни, и Люба решилась проскочить к выходу. Неровной от усталости походкой она поплелась к калитке, опасливо глядя на будку - но собака спала. Увы, калитка оказалась запертой на ключ. Выхода нет. Тупик. Со страшной, никогда доселе не испытанной безнадежностью Люба обвела глазами свою ловушку, и вдруг обратила внимание, что в особняке что-то изменилось. А-а-а, зажглось еще окно на фасаде, он очнулся! Из последних сил Люба ринулась к двери, заорав и застучав что есть силы. К ней мигом присоединилась собака, уже не залаявшая, а завывшая.
   Радость оказалась преждевременной: Люба орала и стучала минут пять, но заветные двери не распахнулись. Очевидно, Алексей или не слышал ее, или не хотел услышать. Господи, да будет ли этому конец? Не выдержав напряжения, Люба бессильно опустилась на корточки на крыльце - и тут дверь внезапно открылась, чуть не задев ее.
  

6

   В дверном проеме показалась мощная фигура в семейных трусах и носках, настороженно спросившая Любу:
   - Эй, кто тут буянит?
   - Это я, Люба! - закричала она и, оттолкнув растерявшегося Алексея, вбежала в спасительное тепло.
   - Э-э, погоди, - захлопнул дверь Алеша. - Ты... эта... кто такая?
   - Люба я! Люба! - повторяла девушка, охваченная безумной радостью: ура, она спасена!
   - Стоп, давай разбираться, - с упорством алкоголика долдонил Алексей, нависавший над ней, как глыба.
   - Ка-акая-т-а-кая Люба? Я не знаю никакой Любы!
   - Ты меня сюда привез! Мы познакомились сегодня у Гриши!
   - А я был сегодня у Гриши? - почесал затылок Алексей.
   - Ты что, издеваешься? - чуть не заплакала Люба.
   - Ладно, ладно, не плачь, я просто ни фига не соображаю, спать хочу. Ты вообще, чё хочешь?
   - Домой!
   - Ну так иди! В чем пра-аблема?
   - Я не могу идти, во-первых, калитка заперта, во-вторых, общественный транспорт не ходит...
   - Ка-ароче, ты не на трибуне. Чё те надо?
   - Мне нужна машина!
   - Я с у-у-довольствием, но сейчас не могу. Много выпил.
   - Так такси вызови! - захныкала Люба.
   - Слушай, ты меня заманала. Вызови себе сама, не маленькая.
   - А деньги? У меня ничего нет!
   Скучное препирательство с не до конца протрезвевшим мужиком закончилось тем, что он, нашарив в кармане висевшего на вешалке пальто десятку, сунул ее Любе и удалился спать с видом невинности, обиженной в собственном доме. Шмыгая носом, Люба скинула пальто и шляпу, подошла к стоящему на журнальном столике посреди холла телефону. К ее радости, рядом с телефоном лежал толстый телефонный справочник. Найдя в справочнике номер такси по вызову и поспешно набрав нужные цифры, Люба споткнулась на самом простом вопросе оператора:
   - По какому адресу присылать машину?
   "Как это я упустила! Я ж не знаю даже, где он живет!" Люба нажала на рычаг и, тихонько ругаясь, отправилась на поиски хозяина дома - во второй раз за бесконечную сегодняшнюю ночь, которая начинала казаться кошмаром.
   На сей раз хозяин храпел громко, и Люба довольно быстро нашла его по характерному звуку. Бросив грустный взгляд на богато обставленную, но неряшливую спальню, так и не ставшую храмом любви, она принялась будить Алексея. Удалось ей это с большим трудом, причем, проснувшись, Алексей тут же начал ругаться трехэтажным матом.
   - Не ори! Скажи мне только адрес!
   - Чей? ......!!!
   - Твой!!!!
   - ....!!!!
   - Адрес!!!
   - Воздушная, 1, - лениво пробормотал Алексей и закрыл глаза. Через секунду спальня вновь наполнилась богатырским храпом.
   Люба никогда не слышала про такую улицу, но, сопоставив смутные воспоминания об одноэтажных домах, мелькавших за окном машины, когда они подъезжали сюда, и название улицы, пришла к выводу, что особняк Алексея находится где-то на окраине города. Ладно, черт с ним. Пусть живет, где хочет, лишь бы ее ноги здесь больше не было. Вызвав такси, Люба опустилась в кресло в ожидании звонка и задумалась об Алексее. Похоже, в довершение к прочим достоинствам он еще и алкоголик с провалами в памяти. Да уж, нашла принца. В тепле Любу потихоньку начинало знобить - несомненно, она простыла, стоя на морозе. Не хватало еще заболеть серьезно. Постепенно мысли ее начали путаться, а глаза закрываться сами собой. Из полусонного оцепенения ее вывел звонок диспетчера такси:
   - Машина приехала, выходите.
   Люба вскочила, быстро надела пальто и шляпу и вдруг замерла: она опять забыла, забыла про калитку!
   На этот раз разбудить Алексея не удалось. То есть, может, и удалось бы, решись Люба на радикальные методы, наподобие удара бутылкой по голове, но она не решилась, да и сил уже не было. Озноб охватывал ее все сильнее, ей хотелось теперь лишь одного - лечь и закрыть глаза.
   У Любы еще хватило соображения перезвонить и попросить такси подождать минут 10. На что она рассчитывала - Люба и сама не знала. Разве на то, что Алексей сам проснется? Было уже без четверти шесть. С трудом, как старуха, Люба поднялась по лестнице на второй этаж особняка - посмотреть из окна, не уехала ли машина и вообще посмотреть, где она находится.
   Со второго этажа пространство перед домом было видно как на ладони. Вот двор со снова вылезшим из будки черным псом, вот забор, вот дорога, на которой нет никакого такси, вот такой же особняк напротив. За соседним особняком смутно чернеет лес. Да, глушь, похоже, страшная. И такси уехало, правильно, водитель тоже человек и просто испугался.
   Не успела Люба спуститься в холл, как телефон снова пронзительно зазвонил. Она машинально взяла трубку и, к своему удивлению, услышала усталый голос уже знакомой женщины-диспетчера:
   - Машина стоит уже 15 минут. Почему не выходите?
   - Да вы что, машина уехала!
   - Как уехала? Женщина, машина стоит перед вашим подъездом!
   - Ничего не стоит. Погодите, - последние остатки здравого смысла зашевелились в тяжелеющей голове Любы, - какой подъезд? Здесь особняк и бетонный забор...
   - Какой особняк, женщина, - чуть не зарыдала от возмущения диспетчер, -Воздушная, 1 - многоэтажный дом! Вы что, напились?
   - Тебе б так напиться, - ответила Люба и швырнула трубку.
   Все ясно - этот .... назвал не тот адрес. Ну и плевать. Слабость и сонливость окончательно овладели Любой, но что-то помешало ей прилечь тут же, на кресле в холле. Она еще сумела найти какую-то комнату, в которой стоял диван, и стащить с себя ставшее неимоверно тяжелым пальто и мокрые сапоги, но раздеться сил уже не хватило, и Люба прямо в костюме повалилась на мягкие подушки, чувствуя, что заболевает. Через минуту она уже спала мертвым, тяжелым, беспробудным сном.
  

7

   Около десяти утра Алексей окончательно проснулся. Голова раскалывалась, во рту стоял отвратительный привкус, и, что хуже всего, он опять не помнил, что делал вчера вечером. Отгоняя от себя мрачные мысли о страшном диагнозе на букву "а", он кое-как поднялся и потопал в ванную, где душ принес, как всегда, некоторое облегчение страдающему телу. Рюмка коньяка, выпитая вслед за душем и бритьем, взбодрила его настолько, что Алексей даже смог приготовить себе завтрак в виде кофе и бутербродов с ветчиной. Допивая кофе, он подумал, что надо бы позвонить и предупредить сотрудников о том, что он будет, но попозже, а то дармоеды решат, что шеф запил, и можно весь день валять дурака; но, к его удивлению, в телефоне не было гудка. "Ладно, перезвоню по дороге с мобилы", -сказал он себе и тяжело потопал к вешалке. Смотреть в зеркало, висевшее возле нее, почему-то совсем не хотелось.
   В то время, когда Алексей приходил в себя и начинал трудовой день, в доме Ириши и Виталика уже успело все смешаться. В девять утра вернувшихся перед рассветом супругов разбудил истерический звонок телефона: звонила Любина мама, встревоженная чрезмерно затянувшимся отсутствием дочери.
   Трубку взяла Ириша, которая, зевая, объяснив нервной пожилой женщине, что Люба поехала с новым знакомым.
   - А почему она мне не позвонила? И кто этот знакомый?
   Ириша только переминалась босыми ногами на холодному полу, совершенно не знала, что отвечать. Не говорить же "я сама не знаю, как его зовут!"
   - ... Не переживайте, Светлана Петровна. Люба еще позвонит. Может, она уже звонит вам, пока вы говорите со мной.
   Последний аргумент оказался удачным - Светлана Петровна повесила трубку, обещав позвонить еще и поднять на ноги весь город, если Люба через час не объявится.
   Не успела Ириша положить трубку, как между супругами разгорелся очередной скандал. Взъерошенный, как воробей после драки, и облаченный в одни трусы, Виталик наступал на нервно огрызавшуюся супругу:
   - Нет, ты скажи, тебе это надо было? Тебе нужны были лишние проблемы?
   - Я хотела ей помочь! Ты даже не представляешь, как мне ее жалко! Она впервые поцеловалась в 25 лет!
   - Да мне плевать, когда она поцеловалась! Мне вообще на нее плевать! Но я не хочу иметь проблемы! И так из-за тебя одни неприятности!
   - Из-за меня? Из-за меня? А кто занял деньги Супруну, которые он не отдал?
   - Я раз сделал глупость, а ты их ежедневно делаешь! Вот теперь будешь отвечать, если эта старая дева пропадет! Ты хоть знаешь, как зовут мужика, с которым она уехала?
   - Нет! - Ириша опустилась на стул и заплакала. - Ты меня совсем не любишь, ты меня никогда не любил...
   Обоими внезапно овладели дурные предчувствия, оправдавшиеся очень быстро. Через час Любина мама позвонила снова. Она уже не говорила, она кричала так, что трубку невозможно было держать возле уха:
   - Я чувствую, что-то случилось!!! У Любы 4-й урок, она давно должна быть дома!!! Где моя дочь???!!! Я вас посажу!!! Я вас прокляну!!! Что вы сделали с моим ребенком, садисты???!!! А может, - Светлана Петровна задохнулась от негодования, - вы продали ее в заграничный бордель???!!!
   На этих словах Виталик нажал на рычаг и рявкнул застывшей Ирише:
   - Немедленно звони в справочную, узнавай телефон школы, где она работает. Может, она поехала в школу, не заезжая домой?
   - Да, да, сейчас, - засуетилась Ириша, сразу поняв, что это последняя надежда. Но в школе Любы не оказалось, и у нее потемнело в глазах. Как ни крути, а человек действительно пропал.
   Тут истерика началась у Ириши:
   - Звони этому Грише, это его гости были!!! Он должен знать этого мужика: квадратный, здоровый, маленькие свиные глазки, на затылке лысина, серый костюм, лет сорок!!! С ним Люба уехала!!!
   - Сама звони!!!
   - Нет, ты звони!!!
   - Дура!!!
- Козел!!!
   Телефон снова затрезвонил, и оба замолчали, как по команде. Оба знали, что это звонит Светлана Петровна с очередной порцией угроз. Телефон звонил долго, раз 25, но даже когда он затих, Виталик взял трубку с некоторой опаской, словно Светлана Петровна затаилась в ней и могла укусить его за ухо.
   Как на зло, Гриша долго не брал трубку, а когда наконец взял, на часах стоял уже полдень. Еще минут 15 ушло на разжевывание просьбы:
   - Какой мужик? Да у меня вчера полгорода было!
   - Квадратный, здоровый, маленькие свиные глазки, на затылке лысина, серый костюм, лет сорок, - повторял вслед за женой Виталик приметы Алексея.
   - Романчук, что ли? Из горсовета? Или Гоша Северный?
   - Да нет, он не походил ни на чиновника, ни на братка, - надрывался Виталик.
   - Погоди, может, Алешка? Он с телкой уехал??
- Да! Да!
   - Так бы и сказал, а то бубнишь, как индюшка в ожидании любви. Счас найду его телефон...
   Домашний телефон Алексея не отвечал, зато рабочий откликнулся сразу.
   - Алло, Алексей Николаевич слушает!
   Изящным движением трубку перехватила Ириша:
   - Здравствуйте, Алексей Николаевич! Вы вчера украли нашу подругу, нехорошо! Где теперь Любочка, у вас?
   "Что за бред?" - едва сдержался, чтобы не послать назойливую дамочку Алексей.
   - Я не понял, говорите яснее.
   - Вы были вчера у Гриши на праздновании Старого Нового года?
   - А разве он не сегодня? - удивился Алексей и вдруг вспомнил, где напился вчера. Это принесло ему такое облегчение, что он почувствовал нечто вроде благодарности к дамочке, которую только что собирался послать, и охотно продолжил светскую беседу.
   - Да, конечно, я пошутил. Был я у Гриши, а что?
   - Вы увезли оттуда нашу подругу, Любочку.
   В памяти начали всплывать смутные черты блондинки в униформе стильных блондинок - черном брючном костюме. Вроде баба была, это точно. Да, точно была, он ее пригласил в ресторан, а потом привез домой...
   - Да, да, мы с Любочкой продолжили программу в индивидуальном порядке...
   - Мы не против, но где она теперь? У вас дома?
   Алексей почесал репу. С утра никакой бабы в доме он не обнаружил, но вечером привозил. Значит, она убралась восвояси ночью. Элементарно, Ватсон!
   - Да, она была у меня, но она ушла. Когда? Не помню. Наверно, около двух. Если честно, я уснул, проснулся - ее уже нет. А что, еще не пришла? Да вы что? На всякий случай, держите меня в курсе! Пока!
   И еще долго Алексей задумчиво покачивал головой, пытаясь вспомнить, было у него что-то с этой Любой или нет, и не опозорился ли он как мужчина (опять!), а меж тем Ириша и Виталик пребывали на грани нервного срыва. В уютной квартире запахло валерьянкой и спиртным.
   - Боже мой, - бормотала в прострации Ириша, - она наверно села в какую-то машину, и...
   - Хм, а ты уверена, что этот Алексей - не сексуальный маньяк? - вносил свою долю в семейное веселье Виталик. - Он так подозрительно отвечал...
   - Боже мой, это опять звонит ее мать! Что мы ей скажем? Виталииик! Отключи телефон! Мне страшно!
  

8

   После звонка Ириши Алексей, так и не сумевший припомнить, при каких обстоятельствах Люба покинула его дом, но твердо вспомнивший, что девушка в нем была, снова загрустил. Однозначно, это был не его день. Работа с похмелья не шла, как всегда, и Алексей, желая хоть что-то полезное сделать за день, позвонил на телефонную станцию, желая выяснить, почему молчат аппараты в особняке. После нервного разговора оказалось, что телефон отключили утром за неуплату.
   - Какая неуплата, козлы! Я три дня тому все проплатил! - обрадовался возможности отвести душу Алексей. - Я сейчас к вам приеду, сделаю вам такую неуплату, что мама три года будет плакать по грешному сыну.
   Он действительно поехал на АТС, где выяснилось, что Алексей прав, а "компьютер ошибся".
   - Мы сейчас же подключим, - извиняясь, проводил его к двери клерк, и, "как ни ничтожна была победа над таким существом, одну минуту Ришелье"... т.е. Алексей наслаждался ею. Но в машине его снова догнали заботы. По мобильному звонил Виталик, нервно расспрашивавший, не помнит ли Алексей, на какой машине уехала Люба. Кое-как отбрехавшись, Алексей расстроился. Что за жизнь, твою мать! Друга угробили, свата убили, а теперь он еще будет виноват в гибели какой-то девушки. И чего эта Люба сорвалась домой среди ночи? А может, он ее обидел?
   "Сука ты, Алексей", - сказал он себе и вдруг вспомнил, что три года не видел сына и даже не говорил с ним. Стало так горько, что дальнейшая программа сложилась сама собой: срочно надо было выпить.
   Алексей притормозил джип у ближайшего кафе, возле которого имелась стоянка. Швырнув охраннику смятую купюру и пробормотав "Смотри мне!", он вошел в двери под неоновой надписью "Шанс" с привычным чувством тоски. "Как страшно, когда не тянет домой", - подумал он, пристраиваясь у стойки и оглядываясь по сторонам - нет ли интересных баб?
   Вскоре он уже говорил симпатичной стройной блондинке, которую портили лишь неестественно большие и пухлые губы:
   - Давайте сразу выпьем на брудершафт, а? Если хотите, без поцелуя, просто перейдем на "ты".
  -- Давайте, - кокетничала блондинка, бросая быстрые взгляды на массивный перстень на правой руке мужчины.
   - Я женился рано, по залету, - начал привычную песню Алексей. - Ну, что такое для мужика двадцать лет! Я ничего не понимал, ни себя, ни жизни, ни ее. Это был не брак, а кошмар. <См. полный текст выше> И теперь я так одинок... Знаешь, я ищу женщину, которой можно верить.
  -- Так ты не женат? - наморщила лобик блондинка.
  -- Да нет, разведен. Поехали ко мне, а?
  -- Конечно, поехали.
  

9

  
   С какой тяжелой головой не проснулся Алексей, но Люба, с трудом разлепившая глаза около 11-ти, чувствовала себя еще хуже. Горло болело, нос был заложен, пылающий лоб говорил о высокой температуре - полный набор симптомов начавшегося ОРЗ. Только усилием воли она заставила себя подняться с чужого дивана. Правда, в отличие от хозяина дома, она помнила прошедшую ночь до мельчайших подробностей, но легче ей от этого не становилось.
   Умывшись, точнее, смыв вялыми движениями с себя остатки вчерашней косметики, Люба ощутила такую усталость, словно провела семь уроков подряд. Поблуждав несколько минут по дому и позвав слабым голосом Алексея (разумеется, тщетно), Люба махнула на все рукой и подошла к телефону - позвонить матери и по возможности солгать так, чтобы не слишком ее напугать. Не скажешь же маме, что ее дочь простыла, что у нее температура, и при этом дитя находится в чужом пустом доме. Но кошмарам прошлой ночи суждено было продолжиться: телефон молчал.
   Подавленная, или, точнее, додавленная этим обстоятельством, Люба подошла к окну. Ротвейлер резвился во дворе, купаясь в сверкающих сугробах. Впрочем, это не имело никакого значения: входная дверь, разумеется, была заперта, и на три замка сразу.
   "Я в ловушке", - поняла Люба, бессильно опускаясь в кресло и надрывно кашляя. Без сомнения, надо было что-то делать: можно себе представить, что сейчас творится с матерью, не говоря уже о том, что у нее 4-й урок... но отуманенная жаром голова смогла придумать лишь одно: найти аптечку и взять в ней что-то жаропонижающее.
   Аптечка хранилась в ванной, но набор лекарств в ней был небогат и выдавал отменное здоровье владельца: бинт, лейкопластырь, йод, початая упаковка ваты, антипохмельные средства, а также валидол и аспирин. Даже термометра не было - или Алексей хранил его в другом месте? Впрочем, меньше всего Любе хотелось решать эту загадку - выпив таблетку аспирина, Люба снова легла и очень быстро задремала.
   Проснулась она вся в поту, с чувством слабости, но уже без лихорадки. Взгляд в зеркало окончательно убедил Любу в том, что температура спала: лицо приобрело нормальный цвет и исчез болезненный блеск глаз. Пусть ненадолго, но болезнь отступила; об этом свидетельствовали и чувство голода, напомнившее, что желудок не получал пищи почти сутки, и полная ясность мысли, так что в процессе готовки и поедания немудреного обеда (три яйца вкрутую, бутерброды с сыром, чай) Люба смогла проанализировать сложившуюся ситуацию с самых разных сторон.
   Итак, она совершила глупость, поехав домой к совершенно неизвестному ей мужчине (она ведь даже его фамилии не знает). Мужчина сперва напился, а потом зачем-то запер ее, отключив телефон. Теперь она сидит в чужом доме неизвестно где, простуженная, испуганная и нуждающаяся в медицинской помощи, причем родные и друзья не знают, что с ней. М-да, дела обстоят довольно паршиво, но в любой ситуации можно отыскать плюсы. Здесь их аж два: во-первых, простояв полночи на морозе, она заработала ОРЗ, а не воспаление легких; во-вторых, она жива. Пока.
   Короткий зимний день догорал за окнами, в доме царила мертвая тишина, но Люба, наевшись и напившись чаю, ощутила себя бодрее. Более того, собственные приключения перестали казаться ей чем-то уникальным и из ряда вон выходящим. С кем-то нечто подобное уже было, кто-то ей рассказывал о похожей истории... Люба судорожно перебирала в памяти знакомых, пока ее не осенило: да это ж фильм "Ножницы" с Шэрон Стоун! Девушка в запертом доме с отключенным телефоном! "Но в кино сюжет был закручен лихо, психиатру нужно было довести героиню Стоун до безумия, а чего хочет Алексей? Зачем я ему? Может, он маньяк? Хм, не похоже, я б давно была трупом. Или ему нравится издеваться над полуживыми жертвами? - Люба вспомнила пьяную исповедь Алексея, и по спине ее прошел холодок. - А может, он связан с мафией? Я даже не знаю, чем он занимается, какой у него "бизнес". Может, торговля органами? Или наркотики?".
   Напуганная собственными мыслями Люба, несмотря на слабость, обошла весь дом, осматривая каждую комнату и поминутно опасаясь наткнуться на запертую дверь заветной 13-й комнаты замка Синей Бороды. Но таинственных запертых комнат в доме Алексея не оказалось, и вообще поверхностный осмотр не обнаружил никаких следов преступной деятельности - ни ящиков с взрывчаткой, ни мешков с героином. "Не такой он дурак, - грустно подумала Люба, возвращаясь в кухню, где было так тепло и уютно. - Но куда же он делся? Ведь в конце концов я могу здесь все поломать и попортить. Или вообще сжечь все к чертовой матери" Лежавший возле пепельницы коробок спичек с петухом на этикетке подкреплял уверенность в своих возможностях. "Вот спалю этот гнусный вертеп - будет тогда знать", - Люба закрыла глаза и прислонилась к спинке, снова ощущая прилив дремоты, но тут неожиданная мысль заставила ее вздрогнуть. "А если это не его дом?"
   Страх заставил Любу вскочить и зашагать по кухне, но, к собственному удивлению, она ощущала, как с каждой минутой страх переходит в злобу. Хватит издеваться над ней, она не игрушка и не безвольная жертва! Она не позволит безнаказанно глумиться над собой никому. В памяти вдруг всплыла история 20-летней давности: тогда оторвы из 8-Б подставили ей подножку, и она с размаху шлепнулась в новой светлой куртке в огромную мартовскую лужу. Грязные капли попали и на лицо, и даже на губы, а они хохотали, уверенные, что она утрется и пойдет дальше - ведь их было три, а она - одна. Может, так и было бы, но в Любе внезапно проснулся безумный, неистовый гнев, она с криком накинулась на обидчиц, и через несколько секунд три расфуфыренные сучки барахтались в той же луже. И когда доведенная до крайней степени нервного возбуждения Люба наконец-то услышала шум подъезжающей машины, ею овладела та же бесшабашная ярость существа, которому нечего терять. Схватив большую металлическую швабру, скромно стоявшую в углу кухни, она, как валькирия, ринулась к открывающейся двери. Она не сомневалась, что это Алексей. И сейчас он получит за все.
   Действительно, в холл ввалился радостно хохочущий Алексей, в обнимку с какой-то белобрысой девицей в короткой зеленой дубленке в обтяжку. Девица в планы Любы не входила, и она замерла на миг со шваброй наперевес, но тут Алексей на свою беду открыл рот:
   - А ты почему здесь?
   Вопрос мигом восстановил в душе Любы прежние чувства, и с хриплым криком "Вот тебе за все, скотина!" она с размаху ударила Алексея шваброй по голове - из последних сил. Сил оказалось столько, что не ожидавший нападения мужчина свалился у ног девицы, закричавшей с искренней досадой:
   - Блин, а мне говорил, что не женат! Козел!
   - Она мне не жена! - прохрипел Алексей, держась за голову обеими руками и пытаясь подняться.
   - Да, - подтвердила Люба, пытаясь ткнуть Алексея шваброй в бок, - я ему не жена, а он мне не муж! Знаешь, кто он? Маньяк!
   - Дура, - зашипел Алексей, но новый удар швабры пригвоздил его к полу. - Идиотка, не бей по почкам...
   - Да, - заметила девица, судя по всему, не слишком напуганная потасовкой, - опять я попала... Чё случилось-то?
   - Он привез меня сюда и запер! - тут Любу внезапно начала бить крупная дрожь, ослабевшие пальцы сами разжались и выпустили швабру. - Я здесь уже сутки, телефон отключил, собака выйти не дает, ворота запер! Он псих!
   - Тогда надо бежать! - сообразила девица. - Счас он встанет - всех порвет.
   Дальнейшие события произошли с быстротой молнии: Люба схватила пальто и шляпу, девица подхватила валявшуюся на полу связку ключей, и уже через мгновение обе выскочили из дверей негостеприимного дома и как ошпаренные понеслись к калитке, так что не только пес, но и даже его хозяин не успели опомниться.
   Оказавшись на улице, девушки еще минут пять бежали на каблуках по заснеженной улице, чудом не упав и не поломав себе ноги, а потом спасительница Любы остановила случайную машину и обе беглянки, задыхаясь от быстрого бега, ввалились на заднее сиденье.
  

10

   - В центр! - скомандовала девица и, повернувшись к закашлявшейся Любе, весело спросила:
   - Тебя как зовут, подруга?
   Откашлявшись наконец, та ответила.
   - А меня Карина. Ты как на этого козла попала?
   - Случайно... Такая глупость... - начала растерянно объясняться Люба. И в самом деле, как объяснить за три минуты случайному человеку то, что самой себе не можешь объяснить вторые сутки! - Мы познакомились на встрече Старого Нового года, потом он предложил поехать в ресторан, я смотрю - вроде мужчина приличный, отчего нет?
   - А потом он предложил поехать домой, ты согласилась, и тут он показал свое подлинное лицо! - закончила Любин рассказ Карина.
   - Вот именно.
   - Слушай, - глаза Карины блеснули, - а чё он с тобой делал? Ну, понимаешь, о чем я.
   - Ничего.
   - Как, совсем ничего?
   - Совсем.
   - Точно маньяк. Может, он как это... слово забыла... ну, которые возбуждаются, поедая женщину? А, каннибал?
   Люба вздрогнула и перекрестилась.
   - Это счастье, что ты вырвалась! А я, прикинь, знакомлюсь с ним в кафе, муси-пуси, все нормально, едем на хату, думаю, наконец подфартило - и тут ты... Надо же, какая невезуха! Третий раз мне так не везет за зиму. Эй, шеф, - Карина коснулась плеча водителя, - у тебя закурить нельзя?
   - Низзя, - ответил водитель, - но хочешь, ко мне заедем, там покурим.
   - Нет, на сегодня с меня хватит приключений, - отрезала Карина. - Вот что, - обратилась она уже к Любе, - мы счас поедем ко мне на хазу...
   - А оттуда позвонить можно? - поинтересовалась Люба, больше всего на свете желавшая теперь успокоить мать и близких.
   - Звони с моей мобилы, - предложила Карина и начала рыться в сумочке. - Блин, мобилу забыла... Что за засада! Ладно, позвонишь с хазы. Да не переживай ты, - толкнула она в бок Любу, - главное - что все позади.
   Конечно, совершенно не обязательно было ехать к новой знакомой, но за сутки, проведенные в заточении, Люба так одичала, что смотрела на свою спасительницу как на икону и боялась с ней расстаться; точнее, боялась снова остаться одна.
   Машина наконец остановилась у старого трехэтажного дома на тихой безлюдной улице. Из ярко освещенного, крайнего справа окна на третьем этаже доносилась музыка, и Карина, выбравшись из машины, сразу указала на него:
   - Вон моя обитель. Пошли, не бойся, у нас маньяков нет!
   Люба покорно последовала за Кариной в темный мрачный подъезд, задыхаясь, поднялась по широкой лестнице с деревянными перилами на третий этаж. К ее удивлению, звонить в квартиру Карины не пришлось: девушка лишь толкнула массивную металлическую дверь, и та отворилась.
   - Народ, это мы! - радостно известила кого-то Карина и втянула Любу в тепло чужого коридора. - Раздевайся.
   Спустя минуту несколько ошалевшая Люба вошла, подталкиваемая Кариной, в большую комнату, вроде зала. Посреди комнаты стоял богато накрытый стол, со множеством тарелок и батареей бутылок, за которым сидели несколько человек; в углу возвышалась до потолка разряженная красавица-елка. В комнате было очень жарко, распахнутая форточка не помогала; пахло мандаринами и спиртным. Запах мандарин сразу напомнил Любе детство, и она успокоилась, внезапно ощутив: все приключения закончились и больше ее никто не обидит.
   -Это Люба, - просто представила ее Карина. - Вика, - обратилась она к хозяйке, - ей срочно позвонить надо.
   - Пусть звонит, - равнодушно отозвалась сидевшая во главе стола хозяйка, полная дама лет 35-40, с медным лицом и красными начесанными волосами, - вон телефон. Саша, сделай тише.
   Пока Люба дрожащими пальцами набирала свой номер, Карина скороговоркой рассказывала хозяйке и двум гостям - крупным, атлетически сложенным и коротко стриженным мужчинам в черном историю их знакомства.
   - Короче, если б не я - ей кранты, - гордо закончила она свой рассказ.
   - Все время занято, - пожаловалась Люба, которая никак не могла дозвониться домой.
   - Да ладно, потом еще позвонишь, - более приветливо сказала хозяйка. - Садись за стол, выпей, расслабься.
  

11

   Любу усадили за стол, налили ей водки, наложили на тарелку салатов и винегрета, пододвинули блюдо с бутербродами с икрой. Пока Люба под аккомпанемент веселой музыки подкрепляла силы, исподтишка разглядывая окружающих, те, в свою очередь, рассматривали ее. Особенно внимательно смотрел на нее мужчина постарше, со шрамом на виске и массивным брильянтовым перстнем на правой руке. В конце концов Любе стало неприятно и она уже хотела в шутку спросить мужчину, отчего он так на нее уставился, но тот опередил события:
   - Вы Любовь Сергеевна, да? 85-я школа?
   У Любы открылся от изумления рот. Впрочем, если бы в этот момент она взглянула на лица Карины, хозяйки и второго гостя, то увидела бы на их лицах то же выражение.
   - Да... А откуда... вы.... меня знаете???
   Мужчина усмехнулся.
   - Я отец Куроедова. Вы ведь знаете такого, не так ли?
   Маринованный грибок сорвался с Любиной вилки и плюхнулся в тарелку. Когда Куроедов, из 8-Б, где она имела счастье быть классным руководителем, не приходил в школу, в учительской начинался маленький праздник.
   - Ваш сын, - не удержавшись, сказала она, - это чудо природы. А я его классный руководитель.
   - Да, я знаю, он обормот, - засмеялся мужчина. - Пороть надо и пороть... Правда, я не живу с его матерью...
   - Очень приятно, - автоматически ответила Люба и тоже засмеялась.
   - Кстати, он о вас очень хорошо отзывается.
   - Да что вы?
   - Да, он вас очень уважает. Вы не думайте, Любовь Сергеевна, он, конечно, обормот, но сердце у него доброе.
   - Правильный пацан растет, - подтвердил второй мужчина, опрокидывая стопку.
   - И потому давайте так, Любовь Сергеевна, - перешел на серьезный тон мужчина, - вы с ним помягче, а я того маньяка беру на себя. Вы, конечно, его фамилию не знаете?
   - Я запомнила, где эта сволочь живет, - вставила Карина, с интересом следившая за разговором.
   - Отлично. Завтра он уже там жить не будет, это я вам обещаю.
   - Вы... серьезно? - протянула Люба, но, взглянув в глаза куроедовского отца, осеклась. Глаза были ледяные и твердые, как застывшее горное озеро.
   На миг воцарилось молчание, и только Катя Лель в бодром темпе признавалась мармеладному, что она не права.
   Люба поняла, что должна вмешаться.
   - Послушайте, не надо... Да ну его к черту. Я с вашим обормотом и так буду... помягче...
   - Ага, - встряла Карина, - а завтра он другую дуру завезет...
   - Вот именно, - мрачно подхватил куроедовский отец. - Так оставлять не стоит.
   - Ну, просто поговорите с ним... - попросила Люба. - По-хорошему.
   - Ладно, поговорим по-хорошему, - пообещал неожиданный заступник. - Но чтоб запомнил.
   Немного успокоенная обещанием, Люба снова позвонила домой, и на сей раз успешнее: трубку взяла Ириша. Около шести вечера супруги вынуждены были приехать к Светлане Петровне, движимые чувством вины и страхом перед несчастной женщиной, угрожавшей написать заявление в милицию, сообщить об аморальном поведении Иры и Виталика их начальству и выброситься из окна.
   - Где ты?!! - сразу заверещала она. - У матери был гипертонический приступ, она уснула под снотворным. Что с тобой случилось?
   - Долго рассказывать, - отмахнулась Люба. - Я скоро буду.
   - Дозвонились? - спросил куроедовский отец.
   - Да, мне надо ехать.
   - Давайте я вас отвезу, - предложил он, и, несмотря на протесты Любы, добился своего: домой Люба ехала со всем комфортом, который может предоставить "Мерседес-600". По дороге - сквозь медленно падающий снег и ночной город - как водится, разговаривали; или, точнее, говорил отец Куроедова, почему-то упорно желавший улучшить репутацию своего семейства в глазах Любы.
   - М-да, я, конечно, все понимаю - 14 лет, сложный возраст... Сам в 15 первый раз сел... Да вы не шарахайтесь, - невесело усмехнулся он, хотя Люба сидела неподвижно и тихо, как мышка, - та судимость давно погашена. И сел я по глупости. Просто некому было поддержать, удержать на краю. Никого не было. Отца я не помню, мать болела, все время в больницах, меня бабка восьмидесятилетняя воспитывала - ну что она могла... А Ромка на меня и похож, и не похож. С одной стороны, бузит, школу на уши ставит - это да, есть, с этим надо бороться, но это из него дурь так выходит, понимаете? Подурит и повзрослеет, он еще мальчишка. А я вот не умел расслабляться, всегда все воспринимал серьезно, не бузил, не куролесил, а злость во мне копилась, копилась, и однажды прорвалась.
   - За что вы... в первый раз? - тихо спросила Люба, понимая, что спрашивать ни в коем случае нельзя.
   - За убийство.
   На некоторое время воцарилось молчание. "Мерседес" уверенно мчал вперед, за тонированным стеклом смутно мелькали дома, окна которых светились желтоватым уютным светом.
   - Так что Ромку надо понять. Я что могу, делаю, но, случается, месяцами не видимся - жизнь такая... Одно время думал его за границу отправить, к швицерам, но раздумал. Не хочу потерять сына. Вернется оттуда чужой человек, который будет презирать отца... Нет, не хочу, - с нажимом сказал он. - Обойдемся без швейцарий.
   Вновь помолчали.
   - Знаете, считается, что правильный пацан должен отсидеть. А вот я так не думаю. Незачем Ромке сидеть.
   - Господи, - не удержалась Люба, - конечно, незачем!
   - Рад, что вы меня понимаете. Как человек, имеющий три ходки за плечами, скажу: эту школу жизни лучше проходить заочно. Все меняется, и понятия тоже... Ничего, перебесится Ромка, закончит школу, я его в Москву отправлю, в МИМО. Есть у меня такая мечта...
   - Но, - робко заметила Люба, - туда, насколько я знаю, со стороны очень сложно поступить...
   - А кто вам сказал, что я со стороны? - хохотнул отец Куроедова. Меж тем машина уже приближалась к Любиному подъезду, где в квартире N45 горели все окна.
   Уснув после сердечного приступа, Любина мама проснулась и, выслушав последние новости от Ириши, попыталась встать и одеться, чтобы выйти встречать дочку. Ириша, уже усталым голосом, принялась отговаривать пожилую женщину, говоря, что нет никакой необходимости идти на улицу, раз Люба едет сюда. Одновременно Ириша успокаивала голодного и злого, как черт, Виталика, проклинавшего и Любу, и ее маму, и собственную жену с ее идиотскими понятиями о дружбе. Таким образом, все трое говорили одновременно, так что в квартире было довольно шумно, и звонок телефона услышали не сразу.
   - Алло, - схватила трубку Ириша, - Люба?
   - Да, это я. Я говорю по мобильному, я уже подъезжаю. Со мной все в порядке. Спасибо, - нажала она на кнопку и передала телефон отцу Куроедова.
   -Вам спасибо, - ответил он, затормозив перед подъездом. - Спасибо, что выслушали.
   После звонка Любы Светлана Петровна, Ириша и Виталик, движимые естественным любопытством, встали у окон, как почетный караул. Перед их напряженными взорами предстала следующая картина. Из остановившегося "Мерседеса" вышел рослый мужчина в черной короткой дубленке, по-джентльменски обошел машину и открыл дверцу, выпустив неловко вылезшую Любу. Люба, задрав голову, увидела темные фигуры на фоне своих окон, помахала им рукой. Вслед за ней поднял голову и мужчина, и тут Виталик внезапно начал матюкаться.
   - Ты что, офонарел? - толкнула его под локоть Ириша.
   - Это у тебя несчастная старая дева? Школьная училка? - прошипел Виталик.
   - А что?
   - Знаешь, кто это? Кто ее привез? Это известный авторитет. Он полгорода держит. Она, блин, гуляет, а я, как идиот, звоню туда-сюда, переживаю, нервы свои трачу.
   - Можете не тратить! - рявкнула Светлана Павловна, моментально успокоившаяся при виде Любы в полной целости и сохранности. - Можете убираться!
   - И уберемся, - ответила Ириша. - Пошли, Виталик, с нас на сегодня хватит!
   На лестничной площадке они столкнулись с Любой, вышедшей из лифта.
   - Ну, как повеселилась? - процедила Ириша, увидев подругу.
   - Уникально. Большое спасибо.
   Не оглядываясь, Люба прошла мимо застывшей четы в свою квартиру, захлопнула двери и через минуту уже сидела у кровати матери, припав лицом к ее руке, просила прощения, а та гладила ее по голове.

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"