Шерстякова Ирина Петровна : другие произведения.

Чаша смерти продолжение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
   ГЛАВА 6
  
  
  
   На следующий день Захаров с самого утра отправился не в отделение, а прямиком к медэкспертам. Лизочка только что пришла и (Вот это да! От такого все успели уже отвыкнуть!) прихорашивалась перед зеркалом, мазюкая губы какой-то немыслимой золотой помадой. На ней вместо потертых джинсов и слегка полинялого куцего акрилового свитерка красовался брючный костюм, тоже джинсовый, но новехонький, и весь сияющий от блесток, стразов, бисера и замысловатой вышивки шелком. Вместо серенького хвостика, украшенного только черной аптечной резинкой, голову Лизочки венчало пушистое сооружение из разноцветных прядок, блестящие глазки выгодно подчеркивали мерцающие тени, а ресницы вдруг стали доставать до середины щеки. В ушках сережки, на пальчиках разные интересные колечки и маникюр в цвет помады. В общем, Юра, невольно разбирающийся во всех этих симпатичных мелочах, поскольку его Светка пробовала силы в новой профессии визажиста, хоть без особых пока материальных результатов, от нового облика Лизочки обалдел. Прикинув стоимость наряда и макияжа, Юра прямо заявил товарищу по работе, что получение взяток должностным лицом является преступлением и карается по статье 290 Уголовного Кодекса сроком от 8 до 15 лет лишения свободы. Лизочка фыркнула.
  -- Во-во. Жмурики мои так и бегут с пачками зеленых, в двери ломятся, никакого покоя не дают, торопятся взятку сунуть. Ты лучше дело говори: где мой торт?
   Юра виновато вздохнул.
  -- Не ездил я еще в Москву. Как поеду, так сразу... Ты какие любишь?
  -- Ну если так, то из "Будапешта", только не "Киевский", я его не очень люблю, кисловатый он какой-то. А кроме него, любой.
  -- Вообще-то, за такие результаты не тортами тебя кормить надо, а убивать, что ли?! У всех жмуров смерть от естественных причин!
   Лизочка, довольная произведенным эффектом, кокетливо захихикала.
  -- А тебе какие причины нужны? Ты скажи, и я сразу... Но это будет уже не в тортах, а в баксах!
  -- Какие причины?.. Лучше уж какие-нибудь более правдоподобные. А то что за дела? Все фигуранты мрут, как я не знаю что, да хоть бы интересно как-нибудь, а то сами собой!.. Да за такие результаты экспертизы мне... Я ведь дела уголовные завел! И, что еще хуже, раскрыл по горячим следам! И баксов нет в ощутимых количествах, чтобы тебе платить за нужные результаты, вот беда! Открутят мне голову сегодня на оперативке, живым не уйду, жди, сегодня к тебе принесут.
   Лизочка снова захихикала.
  -- Ну, здесь у тебя блат. Даже торт тебе прощу. Кстати, можешь сразу на стол ложиться, вон на тот, он сегодня свободный весь день. У новенького нашего, антиквара, тоже смерть от естественной причины: обширнейший инфаркт. Я, помня твою просьбу, вчера его освидетельствовала.
   Юра схватился за голову.
  -- Да что же это такое?! Все, выпрут на фиг. Я ведь его племянника задержал по подозрению, а он того...
  -- Чего того?
  -- Повесился, вот чего! Все, пошел к тебе на стол. Лиз, я вот все думаю, и Женьке уже говорил, а он не верит. Может это быть какая-нибудь зараза? Тропическая, к примеру, а? Незнакомая? Или вирус какой? Все ведь по цепочке умирают. Пообщаются и умирают от разных естественных причин.
   Савина задумалась, потом энергично мотнула разноцветными прядками:
  -- Да нет, вряд ли, уж больно все как-то по-разному. А последний, ты говоришь, и вовсе самоубийца. Хотя с самоубийством надо внимательно смотреть, теперь все киллеры грамотные, детективы читают, большинство спецподготовку прошли. Очень толково имитируют самоубийства. Ты еще жару прими во внимание. Хроника вся обостряется, смертность подскочила до небес, и картина получается часто нетипичная, особенно, если труп полежит денек-другой. Да и реактивов нужных нет. Попробуй у прокурора добиться повторной экспертизы в Москве, там все же и оборудование, и новейшие разработки, и опыт разнообразный. У нас-то все больше: вместо крови - алкоголь, причина смерти - черепно-мозговая травма от удара по голове тяжелым твердым предметом, предположительно поленом, по старинке. Или утюгом. Сделаю еще образцы для баклаборатории. Ну что ты весь позеленел? Обойдется все. Дать водички?
  -- Тут не водички надо, а водочки. Как говориться, без пол-литра не разберешься!
  -- Тогда подожди, счас спирту тебе разведу.
  -- Не, не надо спирта, и так голова все время болит невероятно. Нет ли у тебя успокоительного какого хорошего, чтобы мне оперативку можно было выдержать, и Бобаря ненароком не пристрелить, и самому от инсульто-инфаркта не сдохнуть?
   Лизочка кивнула и полезла в сумочку.
  -- Только для тебя, Захаров. Возьми, от себя, между прочим, отрываю! Французский транк, у нас не продается, подруга подарила. Вот три таблетки, пей по одной утром, не больше. На, глотай! Сразу должен подействовать. Но больше не проси, не дам, самой мало. Так что у тебя на разруливание ситуации получается аж три дня.
  
   Захаров шел к себе в отделение, чувствуя, как в душе разливается восхитительное спокойствие. Его переставали волновать семейные неурядицы, перестал жечь стыд за то, что он так облажался в последних делах. Стал глубоко безразличен Бобарь и предстоящий разнос на оперативке, безденежье и будущие перспективы поиска работы. Голова при всем при этом работала как швейцарские часы, или, что точнее, японский компьютер.
  
   Носорог на совещании превзошел самого себя. Он орал, топал ногами, потрясал кулаками перед носом Захарова, крыл матом и плевался. Юрий совершенно отстраненно анализировал цветовые переходы окраски кожных покровов майора и записывал для памяти наиболее заковыристые выражения. Когда Бобарь, надсаживаясь от ора, оплевал его щеку, Захаров достал платок, вытер лицо и аккуратно забросил мятую тряпочку в корзину для бумаг. Он наслаждался незнакомым ему до этого дня полным спокойствием.
   Носорог глянул на Захарова, на платок в корзине, снова на Захарова, осекся на полуслове и плюхнулся в свое необъятное начальническое кресло, с которым вместе появился во время оно в отделении.
   Юра поблагодарил высокое начальство за конструктивные замечания, в оторопелой тишине изложил свои сомнения в естественности смертей потерпевших и спокойно, не дожидаясь разрешения, уселся, предложив задавать ему вопросы.
   Носорог, чье лицо приобрело свекольно-красный оттенок, вдруг хрипло сказал:
  -- Совещание окончено. Свободны.
   Все, радостно переговариваясь, потянулись к выходу.
   Захаров подошел к Бобарю и участливо спросил:
  -- Как себя чувствуете? Видок у вас неважный. Может, врача вызвать?
   Начальник глянул на Захарова налившимися кровью глазами, махнул рукой и просипел:
  -- С вами никакой врач не поможет. Свободен. Иди пока работай. Остальное все потом, завтра!
   Юра ласково ему улыбнулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. В коридоре его дожидался Женя. Он только что не подпрыгивал.
  -- Ну, Юрка, ты даешь! Ты чего сегодня такой... как неродной? Здоров?
   Захаров отмахнулся и потопал к кабинету. Женя последовал за ним, суетливо стараясь заглянуть в лицо.
  -- Тебе, может, Лизочку позвать?
  -- Лучше Семенова с бутылкой. Да здоров я, и родной, и только что от Лизочки. Она мне уже такое классное лекарство выдала, что мне все пофиг.
  -- Здорово. Мне подкинь таблеточку, если это, конечно, не совсем уж дурь.
  -- Хрен тебе. Самому мало. Слушай, какие у меня версии возникли по поводу последних жмуров. Такая петрушка получается...
   Рогов схватил Захарова за плечо и слегка встряхнул.
  -- Ты чего, Захаров, совсем обалдел? Какие версии? Если те, которые ты мне еще вчера впаривал, то вот мое мнение: это полный бред. Кроме того, повторяю еще раз для особо тупых: последние дела закрыты за отсутствием состава преступления. По шее мы за них получим, но несильно. Мы же не преступление проморгали, а наоборот, бдительность проявили. И ладушки! У тебя сколько дел нераскрытых? У меня пять.
   Юрий стряхнул с плеча руку Жени и отпер дверь их общего кабинета. Почти втолкнув Рогова внутрь, повозившись с замком, вошел следом, бросил связку ключей на свой стол.
  -- Ну, если тебе так интересно, то у меня их шесть! Но ты же представляешь, что это за дела! Нанесение легких телесных повреждений в виде фингала под глазом гражданке Трофимовой И. В. гражданином Трофимовым Е. С. За то, что денег на опохмел не дала. Но это дело уже благополучно раскрыто, отчет только осталось накропать. Злодейская кража бутылки водки с закусью из запертой на зиму дачи. У следствия есть версия, что это циничное преступление совершил местный сторож, но доказательств, сам понимаешь, никаких. Так что дело глухое, и мне за него еще обломится выговор. Пенсионер Зотов залез на балкон пенсионерки Фофановой. Угрожая хозяйке заточкой и осыпая ее грубой бранью, забрал оттуда двадцать пустых бутылок из-под пива и водки, собственноручно собранных потерпевшей на помойке и в местах общественного пользования, и пачку пельменей. Сие характеризуется как особо опасное преступление - разбой. Преступник уже две недели в бегах. Следствие в моем лице полагает, что он отсиживается на фазенде племянницы, в пяти остановках электрички отсюда. Надо посылать туда группу захвата, но машина занята, а командир группы вообще послал меня, сам знаешь куда. Так что сумасшедшего деда, который, по данным предварительного следствия, может быть вооружен прадедовской берданкой, будем брать мы с тобой на пару. И не дай бог, старинушка пожалуется на злых, жестоких и продажных ментов. К пущей радости, он у нас ветеран войны. Дальше продолжать?
  -- Да ладно, можешь не продолжать. Я в общих чертах знаком.
  -- Сам понимаешь, что даже если все эти дела останутся нераскрытыми, общество пострадает не так уж сильно.
   Женя ехидно ухмыляясь, спросил:
  -- А как же торжество закона?!
   Захаров досадливо отмахнулся.
  -- При Воробце всем таким этим спокойно занимался участковый и не жаловался: он знал контингент, занимался профилактикой подобных преступлений, и вообще... А вот если мои подозрения небеспочвенны, то, сам понимаешь, получается что-то... интересное...
   Друзья уселись каждый за свой стол. Рогов подпер голову руками, внимательно уставился на Захарова и торжественно возгласил:
  -- Друг мой, да ты карьерист!
   Захаров досадливо поморщился.
  -- Ну при чем тут... Надоело просто все: рутина эта, хулиганье, бытовуха, пьянчуги все эти. В кои-то веки попадается что-то стоящее, значительное...
   Женя хмыкнул.
  -- Думаю, избиратели с тобой не согласятся. Им-то на фиг не надо преступления века.
  -- Так ты мою версию хочешь узнать?
  -- Говорю тебе, уже слышал!
  -- Подробную версию?
  -- Ну, излагай!
  -- Тут даже две версии. Первая - банальная. Действует какая-то инфекция. Против этой версии то, что смерть потерпевших происходит от разных на вид причин. За версию - сроки гибели фигурантов - примерно сутки после контакта друг с другом.
   Рогов устало вздохнул. Захаров вдохновенно продолжал:
  -- Первая смерть - Силина - произошла через сутки после того, как он проник в квартиру, находящуюся по адресу улица Победы, дом 7, квартира 3, о факте проникновения имеется заявление соседки, гражданки Маковской. Кстати, от потерпевших, съемщиков квартиры, заявления нет. Хозяева квартиры, супруги Зельдовичи, переехали на ПМЖ в Израиль. До отъезда оба работали на 9-м заводе. Возможно, в их квартире хранилось что-то секретное, например, изделие оборонной промышленности, или засекреченные документы, Силин этим завладел и отнес Сычеву и Зимних, чтобы продать. Предположим, что некая разведка, охотясь именно за этим предметом, наблюдала за квартирой Зельдовичей и просекла, что именно Силин вынес. Агенты разведки устранили Силина, Сычева и Зимних, но поздно: парни перепродали предмет антиквару, гражданину Шаповалу. Кстати, мы давно подозревали его в скупке краденого, но прищучить никак не получалось. Коллекционеры просто ненормальные: покупают вещь, причем за бешеные деньги, и им плевать, откуда она взялась, даже если за эту фиговину старушку зарезали. Продолжу. Агентура неизвестной организации убирает и антиквара, но предмет уже перешел в руки племянника. Кузин умирает в камере. Секретным спецслужбам ничего не стоит придать смертям своих жертв естественный вид...
   По мере излияний Захарова рот Рогова понемногу приоткрывался. Наконец Женька сбросил наваждение, непроизвольно клацнув зубами, рот захлопнул и сочувственно вздохнул.
  -- Эти подробные версии твои я еще вчера выслушал, ты просто забыл. Боевиков ты, брат, начитался, вот что я тебе скажу! Секретная агентура, как же! Версия у него... Переутомился ты, ей-Богу. Бери-ка очередной отпуск и вали на дачу, веранду строить. Светка обрадуется!
   Захаров разочарованно глянул на Рогова, махнул рукой и открыл было рот, чтобы возразить, но Рогов придвинулся к нему и заговорил напористым тоном:
  -- Ну рассуди, что там секретное могло храниться на квартире у Зельдовичей? У Зель-до-ви-чей!!! Да кто бы их допустил до секретных разработок? А если бы даже и допустили, то кто б их после этого выпустил из страны?! И они тогда бы в лепешку разбились, но забрали заначку с собой и продали, а иначе на что им жить в Израиловке?! Кроме того, на 9-м заводе по плану конверсии давно уже, лет десять, кастрюли ваяют по космической технологии. Страшно секретные кастрюли! Или там, утюги, не помню уже точно, что. Так что, друг мой, плюнь-ка ты на свою версию и расслабься. Даже если ты и прав хоть в чем-то, единственное, чего ты добьешься, это того, что станешь очередным трупом. Кроме того, сейчас подходи к любому оборонному заводу, к любой воинской части с сотней баксов в руке, и к тебе немедленно выстроится очередь желающих продать военную тайну или секретное оружие. Так что иностранной разведке незачем привлекать к себе внимание, валя людей налево и направо. И вообще, пусть об этом голова болит у ФСБ, круче них только яйца, а тебе-то зачем все эти неприятности?! Медаль, опять же, не тебе дадут, а Носорогу.
   Захаров зло глянул на Рогова.
  -- Умный ты, Женька, парень. Прям-таки кладезь житейской премудрости. Но я так не могу, извини.
   Рогов фыркнул:
  -- Так может, ты еще и патриот?
  -- Может быть.
  -- Ладно, патриот, можешь в свободное время разрабатывать свою умную версию. Не знаю только, как. Ты не американский шпион, и свободных ста баксов у тебя нет и не будет, так что к 9-му заводу тебя и близко не подпустят. К информации ФСБ у нас тоже доступа нет - так что мы не узнаем, какие секретные агенты появлялись на территории Н., и с кем вступали в контакты. А так копайся, пока не надоест, может, что и откопаешь. И имей в виду, что с Кузиным в последний раз ты общался, так что по истечении суток смело имеешь шанс тоже тапки откинуть.
   Тут в дверь кабинета постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошли трое мужчин. Один из них с кавказским акцентом спросил:
   - Кто будет следователь Захаров?
   Ничего не подозревающий Юрий поднял голову.
   - Я Захаров. Чем могу по...
   Кавказский мужчина взревел и через стол бросился на Захарова, волосатыми руками стиснул ему горло с жутким воплем:
   - Собака поганый, убийца!!!
   Двое вошедших вместе с ним бестолково засуетились и с криками, мешая друг другу, то ли начали оттаскивать кавказца от Захарова, то ли помогали ему Захарова бить.
   Рогов пару секунд оторопело смотрел на свалку, потом опомнился, схватил трубку внутреннего телефона, и крикнул в нее:
   - Дежурный! Группу в двенадцатую, срочно! Нападение!
   Швырнул трубку на рычаг и бросился на помощь Захарову.
   К тому времени как появился дежурный наряд, лица всех заинтересованных украсились синяками и ссадинами. Дежурные по быстрому насовали всем, в том числе Захарову и Рогову, но потом все-таки разобрались и уложили в коридоре на пол в наручниках именно троих нападавших.
   Рогов, дрожащей рукой прижимая к рассеченной губе какую-то помятую бумажку с грифом "Для служебного пользования", снова позвонил дежурному по отделению и сиплым от злости голосом осведомился:
   - Машутин, твою мать! Ты кого к нам впустил?!
   Молодой дежурный отвечал, запинаясь:
   - Ну, как же, им Захаров сам пропуск выписал, он их вызвал по делу антиквара...
   Рогов повернулся к поверженным и буркнул:
   - Ну, молодцы, уметь надо - за пять минут заработали пять лет в колонии строгого режима.
   - А то и все десять. - Вставил Захаров, расслабленно сидящий на стуле и подсчитывающий раны. Пиджак его лишился рукавов, и Юрий был страшно зол. Морда-то заживет, не привыкать, а вот пиджак жалко, новый придется покупать. Разве что Светка сжалится и зашьет, но орать будет!.. Да уж...
   Кавказец приподнял голову и, злобно глядя на Захарова, прохрипел:
   - Сволочь поганый! Убил мальчика! Мать несчастный, не переживет, ты, гнида!
   Рогов подошел и пнул кавказца ногой в зад. Тот заматерился и схлопотал еще раз. Двое других нападавших лежали смирно, один тихо поскуливал.
   В кабинет вбежала Лизочка, с охами и ахами, помощь оказывать. В общем, Захарова по настоянию медицины отпустили домой лечиться. Пока он собирался, укладывал в сейф дела и прочее, боевые товарищи скинулись, сбегали и сунули ему в карман бутылку, надо полагать, для более успешного лечения. С этой бутылкой Юра отправился домой, чувствуя в груди странную пустоту. Слабоват оказался Лизочкин транк, годится для французских домохозяек, которых муж не понимает, а не для ментовских будней.
  
   Родной дом встретил Юрия пустотой и неуютом. Дверцы шкафов распахнуты, на полу и на кровати валяется барахло, всякие там трусы-майки-лифчики, все старое. На холодильнике магнитом пришпилена записка, в спешке накорябанная Светкой. Мол, устала, все надоело, жара эта еще, и вообще им с Юрой лучше какое-то время пожить отдельно. Так что она взяла отпуск за свой счет и с Ванькой к мамочке отбыла на лето, а там видно будет. Мол, целую, пока.
   Юрий побродил по квартире, заглянул в шкаф, в холодильник. Пустовато. В шкафу - две рубашки, форма и парадный костюм пятилетней давности, уже слегка узковатый в поясе и плечах. В холодильнике - полбулки хлеба, початая пачка "Богатырских" пельменей и два яйца, одно из них треснувшее. Светка в последнюю неделю хозяйством не отягощалась. Захаров сунул в морозилку подаренную сослуживцами водку. Постоял, потирая лицо ладонями. Светка, зараза, записочку пришпандырила... Нет бы поговорить, выслушать, посочувствовать. Все бы обсудили... Разве он против ее мамы когда чего говорил?! Сам же собирался пристроить семейство куда-нибудь отдохнуть на лето. Так нет, здрасьте-пожалуйста: отдельно пожить, видите ли, хочет!
   Юрий подумал, вытащил бутылку из морозилки, откупорил и набулькал себе стакан. Глотнул, задохнулся и бросился к раковине. Не пошла... Теплая, мерзкая какая-то... Небось из той партии, что конфисковали недавно у "Израни" и уничтожили... По бумагам-то уничтожили, а реально... Реально месячишку, а то и два водку лучше не покупать. А то отравишься на фиг.
   Что ж это такое?! Погано-то как! И есть совсем не хочется. Шея болит чертовски, чтоб этого абхаза... А уж настроение...
   Правильно тот кавказец, Гогия, кажется, его зовут, убить его хотел. Правильно! Сгубили парня ни за что...
   Захаров посмотрел на недопитый стакан, взялся было за граненые бока, но тошнота вновь подступила к горлу. На фиг.
   Юрий вернулся из кухни в гостиную, она же их со Светкой спальня, покидал кое-как в шкаф неубранное шмотье, задернул занавески поплотнее, плюхнулся на нераздвинутый диван и мгновенно заснул.
   Заснуть-то заснул, да очень скоро захотелось проснуться. Все время, как начались неприятности, Юрий спал плохо. Снилась какая-то мерзость, но совершенно не запоминалась. А тут... Юрий почему-то ясно понимал, что спит и видит сон. Но до чего же все ярко и живо! Раньше такого с ним не было.
   Какое-то темное место. Лесная поляна, кажется... Или нет, вроде, старое кладбище. Вон плита надгробная и подальше, в каких-то кустах обелиск из нержавейки - в городе сталелитейный завод, стали навалом. Крестов нет. Действительно, старое кладбище, при коммунистах крестов на могилах почти не ставили. Похоже, зря не ставили.
   На поляне синим огнем горит пятиконечная звезда. Канавки, что ли, прокопаны, в них налили спирт и подожгли. А может, не спирт. Может, ту самую "Изранскую" водку, якобы уничтоженную. Вот сейчас и уничтожат окончательно. И славненько.
   Горящий спирт темноте почти не мешал, но, тем не менее, Захаров все отлично видел.
   В середине звезды большой валун с плоской вершиной. Рядом с камнем торчит какой-то тип в черном балахоне, с жуткой мордой и рогами. Присмотревшись, Захаров понял, что на типа надета козлиная маска. На концах звезды тоже стоят типы в черных балахонах и разнообразных карнавальных масках. Каждый тип удерживает перед собой за локти по человеку.
   Юрий посмотрел внимательнее на пленников. Вид у них был какой-то обалдевший. Бородатый дед в потертом костюме, украшенном орденскими планками. Бабка в коричневом трикотажном платье и сбившемся набок беленьком платочке. Рыжий парень в расстегнутой до пупа джинсовой рубашке. Круглолицая крашеная блондинка со смазанной косметикой, в чем-то коротком и блестящем. И девчонка лет двенадцати с двумя тощими рыжими косичками, одетая в пышное китайское розовое платье с оборками и поясом-бантом. В ее круглых серых глазах стыл ужас, она слабо трепыхалась в руках держащего ее типа. Остальные стояли безучастно.
   Юрий открыл было рот, собираясь по ментовской привычке призвать присутствующих к порядку, сон там или не сон, но изо рта не вышло ни слова, одно слабое сипение. Захаров прокашлялся и попробовал еще раз. То же самое. Вдобавок Захаров почувствовал, что крепко привязан к дереву.
   В темноте между могилами кто-то ударил в гонг. В унисон с длящимся протяжным звуком тип в центре горящей звезды махнул рукой. Другой тип, стоящий на конце луча, подтолкнул к центру деда. Со всех сторон раздались голоса, мерно повторяющие:
   - Иди, иди, иди, иди...
   Дед шел, косолапо подволакивая ноги и глядя перед собой неподвижными остекленевшими глазами. Из полуоткрытого рта на морщинистый подбородок сбегала струйка слюны и терялась в седоватой нечистой бороде. Споткнувшись пару раз, доплелся до камня, облегченно вздохнул и улегся. Повозился, пристраиваясь поудобнее. Замер. Тип в козлиной маске поднял двумя руками высоко над головой нож странной треугольной формы и вонзил деду в грудь. Тот и не пикнул.
   Юрий ахнул, хотел заорать, но из горла вновь вышло лишь сипение. Забился, пытаясь порвать веревки, но из этого и подавно ничего не вышло.
   Снова прозвучал гонг, и в центр звезды толкнули бабку. Она тоже покорно подошла к камню и легла. Козлиный тип убил и ее.
   Юрий беззвучно орал и бился, а на центральный камень со звуком гонга по очереди ложились парень, блондинка, и, напоследок, девчонка. Все шли сами, кроме девчонки. Когда дело дошло до нее, она забилась, начала брыкаться, царапаться и кусать держащие руки. Ее к камню подтащил тот, кто держал. Тела убитых куда-то девались, и Захаров с облегчением вспомнил, что все это просто сон.
   Сон же продолжался. Козлоголовый тип вдруг оказался напротив Захарова. Даже в темноте, освещаемой лишь горящим спиртом, Юрий ясно видел окровавленные руки типа, отяжелевший, намокший от крови черный балахон и какие-то нечеловеческие глаза в прорезях маски.
   Тип приблизил закрытое маской лицо к лицу Юрия, так что тот почувствовал брызги слюны, и прошипел:
   - Не лезь не в свое дело! Служи спокойно, тихо, слушайся начальства. Тогда имеешь шанс дожить до пенсии!
   Пятиконечная звезда полыхнула синим конфорочным огнем особенно ярко, и Захарову удалось проснуться. Он сел на кровати тяжело дыша, мокрый насквозь. Прижал руку к колотящемуся сердцу. Какое-то время не мог понять, где он. В комнате было уже совсем темно. Немного очухавшись, Юрий нащупал выключатель над головой и включил бра. Поискал часы, нашел их на тумбочке. Надо же, снял часы, перед тем, как улечься спать! Он совершенно этого не помнил! Почти одиннадцать вечера! Но Лизочке позвонить еще не поздно, она по жизни сова.
   Лизочка взяла трубку сразу, оживленно-кокетливо пропела: "Алло-у!". Выслушала рассказ, хмыкнула. Юрий попенял ей:
   - Транк твой, небось, не ахти. Кошмары всякие, видишь, сниться начинают!
   Савина фыркнула.
   - Брось, отличный транк! На побочные эффекты еще никто не жаловался. Наверное, ты так ухайдакался, что он для тебя слабоват. Но ничего, слабоватый транквилизатор лучше, чем слишком сильный. Ты завтра утром еще одну таблеточку обязательно прими. И все в порядке будет!
   Захаров слегка рассердился на Лизочкину безответственность.
   - Слушай, раньше у меня кошмаров не было. Уж в какие передряги попадал, и то... Помнишь маньяка Локтева?! Который меня в подвале без света запер, а потом в темноте на ощупь со скальпелем...
   И никаких кошмаров! Может быть, французские лекарства русскому человеку не годятся?!
   Савина хохотнула и постучала по трубке.
   - Ну ты чего?! У русских и французов физиология одинаковая, не боись. К тому же французские врачи своих пациентов берегут, а то те по судам затаскают!
   - Как же, вот я фильм смотрел...
   - Сценаристы всякие глупости придумывают, им за это деньги платят, а ты веришь! Не дрейфь! Погоди-ка, а ты водку случайно не пил?
   - Да глоток один, и тот в раковину стравил.
   - Да ты сдурел! Транки со спиртным не монтируются! Ненормальный, ей-Богу! Я-то думала, все знают, а ты...
   - Да только глоток один!
   - Все равно нельзя ни в коем случае! Ну да ладно, обойдется! Считай, дешево отделался. Ты в отпуск сходи, поезжай к теще. Свежим воздухом подышишь, тяпкой, грабельками на огороде помашешь - и все проблемы как рукой снимет. Слушай, тут мужу телефон резко понадобился, так что извини. Спиртного ни в коем разе больше не пей и ложись спать.
   Юрий вздохнул и сказал:
   - Погоди минутку, Лиз. Я не спросил, у тебя-то дела как? Муж, ребенок, свекровь - все такое...
   Лизочка жизнерадостно защебетала:
   - У меня все хорошо, просто отлично! Муж высокооплачиваемую работу нашел на фирме, даже по специальности. С дочкой все благополучно. В детскую поликлинику новая врачиха пришла, на наш участок, и сразу сказала, что у Машки аденоиды, дышать ей трудно, вот она и плачет. Лечение назначила консервативное, без операции. Дочка теперь спокойно всю ночь спит. А свекровушка отбыла в Ижевск, у ее младшей дочечки денег нет, так она работать пошла, а мамочку вызвала с внуками сидеть. Я, понятное дело, не возражала.
   - А кто же теперь с Машкой днем сидит?
   - А я с новой соседкой познакомилась. Одинокая старушка, муж с дочкой в автокатастрофе погибли, давно уже, бывшая учительница, переехала в наш подъезд в результате какого-то сложного обмена. Очень мою Машку полюбила и забесплатно забирает на целый день, пока мы с мужем на работе. Ей так веселее. Ну, мы, понятно, продуктов ей подбрасываем, помогаем, все такое...
   Савина счастливо засмеялась.
   - Так что у меня теперь все отлично, чего и тебе желаю. Ты, главное, на работе так не гори, служи тихо, спокойно. На рожон не лезь, береги здоровье. В отпуск тебе надо обязательно, и поскорее. Это я как врач тебе советую. Ну все, пока!
   В трубке запикало.
   Захаров задумчиво посмотрел на трубку, подержал ее в руке, потом осторожно положил на рычаг. Не понравился ему этот разговор. Все-таки он сыскарь, профессионал, допросов провел кучу. Напряженным был голос Лизочки. И советы она дала те же, что и козлиный тип.
   Юрий тряхнул головой. Да нет же, что за чушь! Бред какой-то! Сон есть сон, и к делу его не подошьешь. Наверняка дело в Лизочкином транке пополам с паленой израньской водкой. Действительно пора в отпуск. Да отпустит ли еще Носорог в отпуск?! Вот из вредности откажет, ей-же-ей.
  
  
  
   ГЛАВА 7
  
  
   Утром Захаров катастрофически проспал. То ли полная тишина в квартире повлияла, то ли плотно задернутые с вечера двойные тяжелые шторы, то ли виденный во сне кошмар.
   Проснувшись, и по солнцу, нашедшему щелочку в шторах, понимая, что опоздал, Юрий полежал немного с закрытыми глазами, не понимая, чего ему не хватает. Понял. Не хватало громкого тиканья огромного будильника, подаренного еще родителям на свадьбу. Будильник он привык аккуратно заводить с вечера и ни разу не забыл произвести это нехитрое действие. Конец, видать, пришел верному механическому петуху. Такой никто уже не починит.
   Захаров по давней привычке протянул руку, но вместо Светки нащупал поднятую спинку дивана. Перевернулся на спину и остался лежать. Сегодня он не боялся заснуть снова. Ему было все равно. Точняк, пора в отпуск. Сколько лет он уже нормального отпуска не брал? Года три или четыре. Так, перехватывал по два, по три дня, а чтобы нормально, с семьей на дачу, или вообще к морю, так этого давненько не было.
   Юрий минут пятнадцать через полуприкрытые веки разглядывал слегка облупившийся и потрескавшийся потолок, за который Светка его уже давно шпыняла и грозилась ремонтом. Не послать ли эту работу?.. Потом все же поднялся.
   Побрызгал на себя жиденькой холодной струйкой из душа. Посмотрелся в зеркало: побриться или так сойдет? Подумал и решил побриться. Но тут тонкая струйка воды превратилась в капель, сначала частую, а потом все более редкую, и иссякла. Юрий пощупал подбородок, заглянул в кастрюлю, куда Светка для таких случаев заливала резервный запас. На дне кастрюли подозрительно пузырилась густая темно-коричневая жижа.
   На ходу вытираясь завалявшимся на табуретке грязноватым вафельным полотенцем, Захаров поплелся на кухню. Хоть яичницу себе пожарить. Поставил на огонь сковородку, но тут его снова замутило. Нет уж, попьет на работе чайку, и хватит.
   Надел брюки и последнюю чистую рубашку. Из кармана вчерашней рубашки достал Лизочкино лекарство. Покрутил в пальцах. Подбросил, поймал. Подумал и положил на кухонный стол. Ну их в баню. Колеса всякие подозрительные глотать. Жил до сего дня без таблеток, и дальше без них обойдется.
   В прихожей Юрий постоял. Почти всегда он выходил из дому вместе с Ванькой. Ну, кроме тех дней, когда дежурил. Мальчишка вечно до последней минуты дрых, а потом они не могли поделить ванную и сталкивались лбами, надевая ботинки в прихожей. Зато Ванька делал небольшой крюк, провожал отца до остановки автобуса и по дороге рассказывал ему разные школьные байки, правдоподобные и не очень, а Захаров походя осуществлял воспитательный процесс. Месяцами эта короткая ежеутренняя прогулка оставалась единственным временем, посвященным ребенку. Юрий проглотил горький комок, вдруг застрявший в горле, вышел на лестницу и захлопнул дверь.
   Ничего. Погостят Светка с Ванькой у тещи, отдохнут и вернутся. Действительно, пора немного пожить отдельно. Для разнообразия.
   Тут Захаров понял, что уже сыт этим разнообразием. Одного вечера хватило.
   Так поздно на работу Юрий еще никогда не ездил. Поток спешащих на работу служащих схлынул, и автобус подошел к остановке полупустым. Для Захарова даже нашлось местечко у окна, хоть и на солнечной стороне. Он ехал, глядя на проплывающие мимо дома, жмурился на солнце и старался ни о чем не думать. Получалось плохо. В результате чуть не пропустил свою остановку.
   Захаров вяло помахал раскрытым удостоверением перед лицом дежурного. Романюк, зараза, отлично знает всех в лицо, так нет же, заставляет предъявлять, достал совсем! Машинально кивая попадающимся навстречу сослуживцам, проследовал к себе. Бобарю, шествовавшему в направлении отдела кадров, кивнул так же рассеянно. Носорог вылупил на него налитые кровью глазки, открыл было рот и тут же его закрыл. Ничего не сказал. Кто-кто, а Носорог всегда находил, что сказать подчиненному, как в смысле замечаний, так и в смысле инструкций. Без руководства не оставлял. А тут такое!.. Промолчал! Но чтобы поразить Захарова, сегодня нужно было что-то более удивительное.
   Удивительное не заставило себя ждать. Возле кабинета, который Захаров делил с Роговым, на одном из колченогих металлических стульчиков, поставленных специально для ожидающих допроса свидетелей и прочих разных посетителей, сидела женщина. Увидев Захарова, она с радостной улыбкой вскочила с ободранного дерматинового сиденья. Юрий слегка ошалел. Не часто в этих стенах его встречали так приветливо. Посмотрев на посетительницу внимательнее, Захаров ошалел еще больше: перед ним стояла блондинка из сна.
   Женщина, не обращая внимания на выражение лица следователя, оживленно затарахтела:
   - Господин Захаров, не так ли? Или я должна говорить "гражданин"? А я вас все жду, жду!.. Вы же назначили на девять, ну я и пришла! Я не опоздала?!
   Захаров выдавил:
   - Здравствуйте... Извините... Не припомню... Разве я вызывал?..
   - Ну как же! Вы вызвали моего мужа повесткой, но он не смог, по очень уважительной причине, честное слово! Это из-за налоговиков... Вечно они с проверками! И я подумала, не могу ли я ...
   Захаров смотрел на посетительницу в упор, пока она, смутившись, не умолкла. Произнес скороговоркой:
   - Извините, подождите еще немного, - и проскользнул мимо нее в кабинет.
   В кабинете его ждала знакомая картина, радующая душу и, в перспективе, тело: Женя Рогов, возящийся с электрическим чайником, заварными пакетиками, чашками и прочими атрибутами чаепития. Женя приветливо отсалютовал чайником и поставил дымящуюся чашку на стол к Захарову. Юрий выкинул из головы всякую чушь про сны, совершил необходимое преодоление препятствий, плюхнулся на свое место и с наслаждением уткнул нос в ароматный пар. Женя подсунул ему еще и тарелку с двумя бутербродами. У Юрия сразу потекли слюнки. Он ухватил бутерброд, отхлебнул обжигающий глоток чая и сказал невнятно:
   - Спасибо огромное. Утром кусок в горло не лез, а пока доехал - проголодался.
   Женя откусил сразу полбутерброда и пробурчал тоже невнятно:
   - Вот и славно. Ешь давай. А чего на оперативке не был? Носорог о тебе печалился.
   - Чего, чего... Проспал, вот чего. Светка с пацаном к теще умотали, а без них все как-то не так. Будильник еще, зараза, сломался. Вот и...
   - Понятненько. А что за баба тебя с утра дожидается?
   - Сам не пойму.
   - А я уж было подумал, что это в связи со Светкиным отъездом.
   Юра посмотрел на Женю волком и процедил:
   - Ты чего, сдурел? Щас как дам раза!
   Рогов замахал на него обеими руками. Поскольку в одной был бутерброд, а в другой - чашка с горячим чаем, это действие чуть не привело обоих в ожоговое отделение Центральной больницы.
   - Шутю, шутю! Не бей меня ногами!
   Захаров погасил взгляд, отставил еду в сторону и полистал ежедневник.
   - Ага, на сегодня я вызывал Анатолия Ержина, владельца магазина "Продукты" на Победе, по делу антиквара.
   Рогов поморщился.
   - Зачем? Дело же закрыто! Все носишься со своими фантазиями?! Лучше романы на досуге пиши!
   Юрий вздохнул.
   - Какой такой досуг, какие такие романы? Я и словей таких не слыхивал! А между прочим, когда я вызвал Ержина, дело еще не закрыли. И Кузин был жив, и медицинского заключения о смерти Шаповала не было. Так что не знаю я, что там за баба. Ах, да, она что-то о муже говорила. А я сегодня такой кошмар видел во сне - в кино на ужастики ходить не надо!
   - Ну, расскажи!
   - Долго. Потом как-нибудь. А то еще дама пойдет и пожалуется начальству, что истомилась в ожидании, а опера все нет.
   Захаров допил чай, дожевал бутерброды, и расслабленно откинулся на спинку стула, в который раз жалея, что все новые компьютерные кресла размело высокое начальство. Подниматься так не хотелось, что Юрий попросил Рогова:
   - Будь другом, позови.
   Женя, против обыкновения воздержавшись от язвительных замечаний, легко обогнул свой стол и выглянул в коридор.
   - Гражданка, заходите.
   В кабинете сразу стало тесно. Полноватая блондинка, казалось, заполнила все свободное место громким голосом, блеском стразов на китайском трикотажном костюме и силой эмоций. Она строила глазки Захарову и Рогову одновременно. Руки ее непрерывно двигались. Они то натягивали на круглые колени постоянно высоко задирающийся подол, то кокетливо поправляли прическу, перекладывали на то на соседний стул, то на колени пухлую парчевую сумку, расстегивали и застегивали на сумке молнию. А из ярко накрашенных губок как горох сыпались слова.
   - Знаете, так трудно заниматься бизнесом! И налоговая, и санэпидстанция, и пожарные, штрафуют все время ни за что, ни про что! Доходов почти что и нет!
   Рогов уставился масленым взглядом на декольте посетительницы и чарующим голосом промурлыкал:
   - Да что вы говорите?! В самом деле? Тут надо разобраться!
   Захаров со злостью пнул приятеля под столом ногой. Нашел время, и главное, место, кадриться! Женя зашипел от боли и тайком покрутил пальцем у виска. Блондинка ничего не заметила и, воодушевленная вниманием, продолжала рассказ:
   - А если вдруг что непредвиденное случится, машина, например, сломается, или свет отключат, или на складе в Москве товара нет, то получается чистый убыток. А продавцы, продавцы! За ними нужен глаз да глаз! Чуть отвернешься - или покупателям хамить начинают, или испортят товар, не свое ведь, душа не болит! Вот сейчас нам пришлось всех уволить, и я сама за прилавок встала! А что делать?! Представляете, товар коробками воровали и по выходным сбывали на рынке всем семейством! А последняя продавщица всю выручку за день забрала и ушла! А казалась такой порядочной! Мы к ней, а она заявляет спокойно так: "Мне жить не на что! Я потом вам отдам!" Ну что с ней делать? Не нанимать же братков?! Уволили дуру, а работать кому?! Приходится мне... Дочка помогает, и в магазине же, в подсобке уроки делает. А что делать?! Сегодня вот еще налоговая приехала, Толик с ними разбирается, а магазин пришлось временно закрыть. Значит, опять не будет дневной выручки...
   Захаров кашлянул. Блондинка продолжала тарахтеть. Захаров кашлянул еще раз, громче. Посетительница заохала:
   - Да вы, никак, простудились?! Наверное, пива из холодильника попили? Ни в коем случае нельзя в жару ничего холодного! Но ничего, я вас вылечу! Мне бабушка рецепт оставила, отличное средство от простуды! Вылечивает ну прямо за один день!
   Женщина приостановилась, чтобы вздохнуть, и Юрий вклинился в паузу.
   - Погодите, гражданка, с рецептом. Спасибо, конечно, но это потом. А сейчас у нас есть к вам ряд вопросов. Кстати, ведь на сегодняшнее утро я вызывал не вас, а Анатолия Ержина. Вы, как я понял, вместо него явились? А кем ему приходитесь?
   Блондинка удивленно захлопала накрашенными ресницами.
   - Так жена я его, - и поинтересовалась наконец:
   - А зачем вам Толик? Он ничего не делал такого, чтоб его в милицию!
   Захаров вздохнул и потеребил уголок блокнота.
   - Да, конечно. Мы хотели побеседовать с ним о Валерии Кузине. Ладно. Если так, я приглашу вашего мужа на другой день. А сегодня опрошу вас, раз уж пришли. Назовите ваше полное имя, отчество, фамилию, дату и год рождения.
   - Это еще зачем?! - кокетливо стрельнула глазками блондинка. - Зачем это вам мой год рождения?
   Захаров обреченно вздохнул. Похожую реплику выдавала чуть не каждая вторая допрашиваемая. А некоторые еще и упорствовали, не желали сообщать анкетные данные. Скандалить начинали. Что хочешь с ними, то и делай. Лизочка Савина, которой он излил душу, жалуясь на глупых баб, посоветовала прикидывать возраст на глаз, а в протокол записывать на десять лет больше. О чем и уведомлять официально Она утверждала, что если такую практику ввести во всех органах, то за пару поколений дурацкое кокетство свидетельниц и подозреваемых можно будет свести на нет.
   - Обязательно. Для протокола нужно.
   - Ну ладно, так и быть, пишите. Юлия Павловна Ержина, 1970 года рождения.
   - И число, пожалуйста.
   - 12 мая.
   Захаров сделал пометки в блокноте, на всякий случай переписал паспортные данные Ержиной и попросил:
   - Расскажите нам, пожалуйста, что вы знаете о Кузине.
   Женщина нахмурила гладкий лоб и, помолчав минуту, сказала:
   - Да вроде ничего такого особенного я не знаю. Молодой парень, веселый такой, заводной, вроде бы с Толей в одной школе учился, ну, понятно, в младшем классе. Иногда привозил мелкие партии разных продуктов. Толя с ним сразу расплачивался. Никаких проблем с ним вроде никогда не было. Не наезжал, не понтовался.
   - А в последний раз когда вы его видели, и при каких обстоятельствах? Не припомните?
   Ержина задумалась.
   - Точную дату не помню, на днях, вечером. Можно будет потом посмотреть по накладным. С утра Толик за товаром поехал, а вечером... Ах, нет! Они только собирались вечером встретиться... Или, наоборот, на утро договаривались... Нет, кажется, все же встретились.
   Захаров, которого свидетельница успела достать, рявкнул:
   - Так встретились, или нет?!
   Ержина вздрогнула, сжалась и испуганно захлопала глазками. Захаров застыдился. В конце концов, она же не подозреваемая, и даже не свидетельница, учитывая, что дела закрыты. Так, занятой человек, согласившийся обсудить вопрос, интересующий лично его, Захарова, в частном порядке. Он сказал:
   - Простите, виноват, нервы, бессонная ночь. - И куда более ласковым тоном повторил:
   - Припомните получше, виделся ваш супруг с Кузиным в тот день, или нет?
   Испуг оказал доброе влияние на память свидетельницы. Она снова заулыбалась и затараторила:
   - Встретились, точно, встретились! Как Толя из Москвы вернулся, так и Валерик прибежал. Зеленый был какой-то, расстроенный. Сказал, дядя у него, похоже, заболел. Ящик водки обещал принести, но не принес. Извинялся. Деньги совал, отступные. Толя не взял. Подумаешь, что ему, водку в магазин неоткуда завезти?! Без проблем ведь! Но Валера такой смешной: все у него по понятиям. Так он вместо денег серебряный бокал Толе подарил. Толя отказывался, но Валера так надулся, что пришлось взять.
   Захаров насторожился. Все время в деле появляется какой-то серебряный бокал и тут же исчезает.
   - Бокал, говорите? А не знаете, откуда у Кузина этот бокал?
   - Да как-то не спросила. Я вообще-то занята тогда была, инвентаризацию проводила, так что слушала их краем уха. А вообще-то у Валерия вроде дядя антиквариат собирает. Может, ему для коллекции не подошло, ну и...
   - А сейчас где этот бокал?
   - Не знаю, надо дома посмотреть. Вы хотите его забрать? Это что, вещественное доказательство?
   Захаров повертел исписанный и исчерканный блокнот. Блокнот этот вообще-то принадлежал Ваньке, но был им отвергнут после того, как его приятелю подарили шикарный ежедневник с обложкой под тисненую кожу с золотой надписью и разноцветными съемными блоками. Иван устроил родителям скандал, требуя такой же, но где ж взять... Тащится в выходной в Москву, и где та Москва, и где тот выходной... Тогда Ванька заявил, что лучше совсем без записной книжки, чем с такой невзрачной, как у него. В конце учебного года Захарова уже вызывала Ванькина классная руководительница. Именно она требовала, чтобы у учеников обязательно была какая-нибудь тетрадь для заметок. Но никакие увещевания и угрозы не помогли. Светка смоталась в столицу в Олимпийский комплекс за таким же, как у приятеля, ежедневником, а блокнот достался Захарову и помогал ему в борьбе с преступностью. Надо же где-то писать, если официальный протокол заводить неохота. А сегодня и подавно: дела-то закрыты. Захаров и сам не мог понять, почему не отправил эту самовольно явившуюся женщину домой, для чего ведет допрос, зачем записывает всю эту галиматью. Только ради того, чтобы оправдаться перед самим собой за смерть Кузина?!
   Юрий еще раз внимательно посмотрел на полную жизни, бойкую веселую бабенку и мысленно пожал плечами. С чего он решил, что где-то уже ее видел?
   - Ладно. Вот ваш пропуск. Ни о чем не беспокойтесь сами и не волнуйте мужа. Все в порядке. Скорее всего, мы вас больше вызывать не будем. Следствие почти закончено. Так что спасибо за содействие и всего хорошего.
   Блондинка, слегка разочарованная, еще раз кокетливо постреляла глазками, сгребла в охапку свою блестящую сумку и удалилась, покачивая попой.
   Рогов покрутил пальцем у виска.
   - Ну и на фига ты ее опрашивал? Чего ценного вызнал? Я понимаю, если бы прикадриться хотел, а то... Маразм крепчал!
   Захаров не удостоил приятеля ответом. С официальным видом достал из сейфа пачку папок с делами и подчеркнуто сосредоточенно взялся их перелистывать. И то: давно пора привести все в порядок. А то все дела, бумагами заниматься задору нет.
   Со страниц дел на руки оседала пыль. От казенных оборотов начало клонить в сон. "Гражданин Митякин со своей сожительницей гражданкой Тиминой и гражданином Сергеевым, опознанным в дальнейшем как труп, занимаясь распитием спиртных напитков, подтверждаемых свидетелями..." Господи помилуй, неужели эту чушь написал он сам?! А ведь в школе за сочинения ниже четверки никогда не получал! Что бы сказала милейшая Вера Юрьевна, прочившая его на филологический, если бы прочла сей опус?! Юрий с тоской посмотрел на страницы очередного дела об ограблении ночного магазинчика компанией подвыпивших подростков. Парни решили добавить, а денег не было. Пошли в магазин, где работала продавщицей старшая сестра одного из компании, постучались. Дурочка их впустила, вместо того, чтобы общаться через специально для ночной торговли проделанное в двери магазина окошечко. Угрожая продавщице бейсбольной битой, преступники забрали пять бутылок водки и вечернюю выручку. Девчонка проходит как соучастница. Прокурор и хозяин магазина настояли. На хорошего адвоката у нее денег нет.
   Захаров сложил пыльные папки обратно в сейф, щелкнул замком. Бросил Рогову:
   - Пойду еще раз опрошу свидетелей.
   Женька заинтересованно поднял голову от такой же стопки папок:
   - Стой, погоди! Каких еще свидетелей? По какому делу? Я с тобой!..
   Но Захаров хлопнул дверью.
   Злосчастные дела с умершими от естественных причин людьми, , закрытые "в связи с отсутствием состава преступления" не давали ему покоя. Беспокойство не было вызвано уязвленной гордостью: чего только не случалось на службе, какая уж там гордость! Просто было все это неправильно. Ну не бывает таких совпадений, и все тут! Кто-то тут подсуетился! Кто-то умный и хитрый. Да ерунда, какой там умный! И где тут хитрость, если все смотрится так неестественно. Если бы сам Захаров захотел кого-то замочить, он ни за что не допустил бы таких подозрительных совпадений. Впрочем, опыта у него нет, и зарекаться нечего. Неизвестный преступник, возможно, смог добиться лишь того, что нет никаких улик, и понадеялся, что следствие ни до чего не докопается. И так оно и вышло.
   В конце концов, кто запретит ему продолжить расследование частным образом?! Вообще-то, конечно, найдутся люди, которые с легкостью смогут запретить что угодно. Взять того же Носорога. Но откуда Носорог узнает? Если только коллеги заложат. Да сам он тоже хорош: пошел звонить по всему отделению. Распустил язык, как последний дурак. Теперь все знакомые смотрят жалостливо и советуют немедленно взять отпуск. Поэтому с сегодняшнего дня он - ревностный, немного занудный и недалекий служака. А рот на замок. Даже друг Женька болтлив не в меру, а ему он уже много чего наговорил. Завтра надо будет пообщаться с приятелем где-нибудь за пивом, пожаловаться на Светку и утрату интереса к расследованиям.
   Но чутье, чутье сыскаря, которое до сих пор его не подводило! Чутье велит бросить всех распускающих руки алкоголиков, чокнутых дедов с берданками, малолетних хулиганов, и рыть, рыть дальше, до победного! Вот что удастся вырыть? Хорошо, если не собственную могилу! Чутье сочувственно покивало.
   С чего же начать собственное расследование?
   Квартира! Квартира, с которой все началось! Которую подломил злополучный Сила! Раньше в ней проживали некие Зельдовичи, умотавшие на ПМЖ, как раньше выражались, "за бугор". А что, собственно, известно об этих Зельдовичах? Только то, что они оба, муж и жена, работали на известном всем горожанам суперсекретном 9 заводе? Родственники Зельдовичей скорее всего тоже покинули страну, а вот знакомые, соседи наверняка найдутся.
   Ага, соседи. Бабуся, которая заявила об ограблении квартиры. Въедливая такая бабка, из тех, кто все обо всех знает. Надо было посмотреть дело, в заявлении бабки должны быть указаны ее фамилия и адрес. Но не возвращаться же из-за этого в отделение! Ничего, на месте разберется, не впервой. Никуда бабка не денется, хоть замашки у нее как у секретного агента ЦРУ.
   Квартиру Юрий вычислил сразу, не сверяя адрес с записями. Да и мудрено было ошибиться. В доме она была такая одна. С грязными окнами, зарешеченными снаружи и наглухо задрапированными тяжелыми черными шторами изнутри. Звонок на двери отсутствовал. Вернее, когда-то он был, но было это давно. На месте звонка остался треснувший деревянный кружок и настороженно выглядывающий из трещины единственный синий проводочек. Юрий хмыкнул. Ничего себе, придумал: "настороженно выглядывающий"! Скоро он взаправду, как и пророчил друг Женька, примется кропать какие-нибудь многотомные "Будни убойного отдела"! В свободное время. Когда Носорог его из отделения выпрет.
   Захаров внимательно осмотрел тяжелую бронированную дверь, замочную скважину. Следов взлома не видно. Постучал. Подождал, прислушался. Никакого шевеления. Постучал еще раз. Тишина. Тогда Юра позвонил в квартиру напротив. За тонкой, даже не обитой утеплителем, а потому полностью звукопроницаемой дверью зашаркали, щелкнул выключатель, дверной глазок осветился и тут же потемнел, загороженный бдительным глазом. Захаров поднес к глазку раскрытое удостоверение. Хлипкая дверь приотворилась на длину цепочки, в щелку выглянул бледно-голубой глаз, обрамленный сморщенными красноватыми веками без ресниц, и предъявленное удостоверение еще раз подверглось тщательной экспертизе. Дверь снова захлопнулась. Юрий скривился, представив, как бабка звонит в отделение и выясняет у Носорога, имеется ли у них такой оперуполномоченный Захаров, и что ему от нее надо. Но то ли недоверчивость пожилой гражданки так далеко не шла, то ли, что в Н не редкость, телефона у нее не было вовсе. Цепочка загремела, и дверь широко распахнулась.
   Юрия встретила худая бойкая старушка в заношенном байковом халате поверх шерстяного свитера, с аккуратными заплатками на локтях. Из халата трогательно высовывались сморщенные тоненькие ручки и ножки, упакованные в чулки, толстые вязаные носки и обрезанные валенки. Кроме теплого халата и свитера, бабушка завернулась еще в толстую вязаную шаль.
   - Это летом, в жару она так кутается! А как же зимой!? - подумал Захаров.
   Но спину бабуся держала прямо, поблекшие голубые глаза смотрели решительно, а синеватые сморщенные губы были твердо сжаты.
   Захаров вымучил приветливую улыбку.
   - Здравствуйте, оперуполномоченный Захаров, прибыл по вашему заявлению...
   Старушка еще плотнее поджала губы и слегка насупилась. Заворчала:
   - По заявлению прибыли... Вы б еще через год зашебуршились! Распустили бандюков! Жить страшно стало!
   Юрий вздохнул и сказал:
   - Да уж, имеется недоработочка. Но мы, как это, в общем, силы приложим, и вообще... А куда можно пройти? Не на пороге же разговаривать!
   Бабка оглядела Захарова с сомнением, но, видимо, осмотром осталась довольна и посторонилась, пропуская Юрия в квартиру. Захаров, как правило, пожилым людям нравился. Они прошли в чистенькую кухоньку, тесную, но уютную, с цветастыми полотенечками, прихваточками, геранью и столетником на подоконнике и расписным под хохлому электросамоваром семидесятых годов на почетном месте, на середине стола, на вязаной кружевной салфеточке. Стены украшали приколотые канцелярскими кнопками крышки от конфетных коробок, открытки с цветами и многочисленные цветные и черно-белые фотографии. Старушка важно указала Захарову на табуретку, покрытую вязаной из остатков шерстяных ниток накидкой.
   - Чаю?
   Захаров с сожалением отказался.
   - Спасибо, после, если можно, вначале следствие. Расскажите, пожалуйста, что вы знаете об ограблении соседней квартиры и об ее прежних хозяевах, Зельдовичах. По возможности все, что помните.
   Глазки бабушки засверкали.
   - Я ж его, бандюка этого, как вас видала! Сидел тут, во дворе на лавочке, пивом накачивался, а глазами - зырк, зырк в разные стороны! Высматривал, видать, когда кого дома не бывает! Страшный такой, рожа - не дай Бог во сне увидеть! Майка с черепом, трусы - все черное. Ноги голые, руки голые, волосатый весь, тьфу! И не стыдно же молодым! Девчонки тоже полуголые ходят, живот, титьки - все наружу! Срамота! Этот ворюга еще меня обматерил. Если б участковый был дельный, давно б такого молодчика на заметку взял. И то: будний день, а молодой парень в чужом дворе с пивом прохлаждается! Почему не на работе?
   - Теперь у нас свобода, - вяло возразил Захаров.
   Зря он это сказал. Бабка взъярилась.
   - Вот и беда-то, что воли много взяли! Вот при Сталине...
   Захаров вздохнул. При Сталине бабусе было, скорее всего, лет десять, что она там может помнить?! Он привычно отключился, благо, опыт был, большой, разнообразный, печальный опыт... Он вернулся к реальности, услышав фамилию "Зельдович". Вслушался: ну, конечно, старушка костерила проклятых изменщиков Родины, которые, нет бы радоваться русским березкам и гордиться принадлежностью к великой державе, так нет! Удрали в свой поганый Израиль! Нет, чтобы помочь Родине в трудное время ударным трудом, отблагодарить за счастливое детство...
   Захаров решил, что бабкин патриотизм к делу не пришьешь, внушительно откашлялся и встрял:
   - Гражданка Поливанова?! Дарья Андреевна?!
   Бабка прервала свою тираду и раздраженно уставилась на Захарова.
   - Правильно, я Поливанова Дарья Андревна. Так и в заявлении указала. Я не анонимщица какая, а ветеран труда, сорок лет на производстве проработала, - мне бояться нечего.
   Захаров торопливо, пока говорливая Дарья Андреевна не начала высказываться еще на какую-нибудь наболевшую тему, заявил:
   - За это вам отдельная благодарность от органов безопасности. Но хотелось бы уточнить детали, важные для следствия.
   Старушка, пренебрегая отказом Захарова от чая, налила в самовар воды из фильтра-кувшина и достала из навесного шкафчика в мелких розочках две большие чашки с изображениями собачек. Налила из заварочного чайничка по чайной ложке заварки. Захаров машинально рассмотрел картинку на чашке. Ему досталась чашка с портретом симпатичного пуделька. Старушка, проследив за взглядом следователя, расплылась в улыбке:
   - Любите животных?
   Захаров неопределенно хмыкнул и пригубил напиток. Прозрачная бледно-желтая жидкость сильно отдавала веником. До животных ли тут?! С людьми бы разобраться! Хотя Ванька давно просит собаку...
   Дарья Андреевна продолжала:
   - Я обожаю животных! Они такие ласковые и преданные! Не то, что люди! Мы с покойным Иваном Дмитриевичем всегда держали собаку и кошку. Жаль, я старая уже, случись что со мной - бедное животное на улицу выгонят!
   Захаров снова издал неопределенный звук. Свидетельница всыпала в свою чашку ложек пять сахара, размешала, отпила глоток и блаженно зажмурилась.
   - Павел Артемьич не велит мне много сахару ложить, а я люблю. Раньше-то сахару в обрез было. Мамочка моя много не давала, копила для лета, на варенье. А потом сахар и вовсе по талонам начали отпускать. Пенсия у меня небольшая, но уж на сахар хватает. Вот и лакомлюсь. А Павел Артемьич все меня бранит.
   Юрий слабо заинтересовался.
   - А кто такой Павел Артемьевич?
   - Как, неужели не знаете?! Ну, да, вы молодой, здоровый, вам, даст Бог, еще не скоро понадобится! А для нас, старых и больных, Павел Артемьич благодетель, каждый день Бога за него молю.
   Юрий приподнял брови. В добрых благодетелей отчего-то слабо верилось. Какая-то новая афера с отнятием денег у старушек? Ну-ка, ну-ка!
   - Как же он помогает? Денег дает, или что?
   Пенсионерка оскорблено поджала губы.
   - Вот вы милицейский начальник, грамотный стало быть, а не знаете, что не в деньгах счастье!
   Юрий про себя хихикнул и спросил с серьезным видом:
   - А в чем же счастье, если не в деньгах? Наверное, в их количестве?
   Старушка ткнула в него пальцем с такой экспрессией, что Захаров от неожиданности аж подпрыгнул.
   - Не шутите над таким! В здоровье счастье, неуж не ясно?! Да вы молодой, не понимаете сейчас, а как состаритесь, так поймете! Павел Артемьич здоровье людям возвращает!
   - Значит, Павел Артемьевич врач? Хирург? Или геронтолог?
   Дарья Семеновна махнула сухонькой лапкой.
   - Павел Артемьич волшебник, настоящий волшебник! Он, этот, как его, экстрасенс, вот!
   Старушка выговорила сложное слово важно, без запинки.
   - Он все болезни лечит. А для бедных и вовсе бесплатно. У меня язва на ноге была, трофическая, три года не заживала, врачи лечили- лечили, ничего не помогало. А Павел Артемьич руками поводил, пошептал, и через неделю все зажило. И шрам от аппендицита исчез, как не было. Волшебник! И денег не взял! Дай ему Бог здоровья и всего самого доброго! А ведь вам к нему надо!
   Захаров удивился.
   - Зачем мне к нему? Сами же сказали, что я человек молодой, здоровый!
   Дарья Андреевна опять замахала на него руками.
   - Да не лечиться! Павел Артемьич ту квартиру снимает, это его ограбили! Благородный человек, не захотел заявление в милицию подавать. Говорит: "Бог им судья. Я человек небедный, не последнее украли. Может, людям очень нужно было". А я все-таки отнесла заявление! Нечего бандитов жалеть! И Зельдовичей, о которых вы спрашивали, Павел Артемьич прекрасно знает, дружит с ними, даже гостил у них в ихнем поганом Израиле! Учебу там проводил для тамошних молодых экстрасенсов, опыт свой передавал. А останавливался у Зельдовичей. Со мной-то они почти и не разговаривали, здоровались при встрече, и все. А Павел Артемьич с ними много общался.
   Захаров порылся в кармане, достал на всякий случай блокнот и ручку, пусть под рукой будут. А болтливая старушка продолжала раскрывать секреты любимого доктора. Она рассказала, что Павел Артемьич в квартире не живет, а принимает гостей, примерно раз в месяц, иногда реже, иногда чаще.
   - Такие приличные люди! - восторгалась старушка. - Хоть и сидят заполночь, но никакого шума, никакой выпивки! Расходятся иногда под утро, так даже и дверью никогда не хлопнут! У меня бессонница, так я слышу, как они расходятся. А если б спала, то не проснулась бы! И вежливые такие, всегда кланяются!
   Захаров непроизвольно пожал плечами. В ангелов он не верил, так же, как и в благодетелей. Подозрительно все это. Зачем, спрашивается, снимать для вечеринок квартиру?! Ну, разве что, жены стервозные. И что, прямо у всех?! К тому же для этих целей есть рестораны, клубы там разные. Дорого конечно, но Павел Артемьевич, судя по всему, вполне обеспеченный. Квартиру вот снимает для собраний. Непонятно все это и подозрительно!
   Через минуту Захаров уже записывал адрес оздоровительного центра, в котором трудился благодетель человечества Павел Артемьевич Успенский. Центр располагался недалеко, в двух остановках автобуса, рядом с кинотеатром.
   - Уж так удобно! - восторгалась Дарья Андреевна, - Напротив дома не автобус сажусь, напротив центра выхожу. Всей дороги пять минут, автобус для пенсионеров бесплатно. Очереди в оздоровительном центре никакой. Привет там передавайте от меня Павлу Артемьевичу.
  
  
   ГЛАВА 8
  
  
  
  
  
   Оздоровительный центр смотрелся внушительно. Двери целители поставили себе из темного дуба, подчеркивающего блеск начищенных медных ручек. У входа, обжигая глаза отраженным солнцем, большая бронзовая табличка извещала всех, что здесь помещается именно центр восточной мудрости "Пять храмов и пять лотосов", а не что-нибудь иное. Недостатка в клиентах, причем богатых клиентах, явно не было.
   Приемная оказалась под стать входной двери: вся в мраморе, дубовых панелях и зеркалах. Роскошное панно, выполненное в китайском стиле на красном шелке объявляло, что в центре не только лечат всевозможные болезни, но и предсказывают судьбу, избавляют от порчи и сглаза, ищут потерянное, а также обучают вышеперечисленному всех желающих. Отдельно значилось: "Особые услуги оказываются по согласованию с руководителем центра". Пахло восточными благовониями. У Захарова сразу засвербило в носу. Последний раздел прейскуранта ему очень не понравился. За годы работы в уголовном розыске всякие особые услуги встречались частенько и в подробностях описывались в многотомных уголовных делах.
   Холеная брюнетка, сидевшая за массивным, увенчанным компьютером и табличкой с надписью "регистратура", столом в глубине приемной попыталась записать Захарова на прием к профессору Успенскому аж на конец следующего месяца, но милицейское удостоверение все упростило, причем на лице брюнетки мелькнул испуг. Она пробарабанила дробь на клавиатуре и заявила, что профессор как раз минут через пятнадцать-двадцать закончит с последним на сегодня клиентом и тогда, скорее всего, сможет ответить на вопросы правоохранительных органов, хотя сама она не может взять в толк, какие претензии могут быть у милиции к их замечательному профессору, блестящему ученому и прекрасному человеку.
   Заверив перепуганную женщину, что хочет лишь проконсультироваться с профессором по некоторым специфическим вопросам следствия, Захаров проследовал в указанном направлении, глубокомысленно сказав сам себе:
   - Не все чисто в этом респектабельном оздоровительном центре. Потому и деньжата водятся, хватает и на дуб и мрамор, и на приличные зарплаты персоналу. Потому и благотворительностью занимаются, прикрывают темные делишки. Если тут у них колдуны, то наверняка и наркотики. Светкина закадычная подруга Люська одно время фанатела от всякой чертовщины и доставала знакомых каким-то Карлосом Каста-чего-то-там, который ядовитые кактусы жрал и глюками любовался, а потом написал об этом чуть ли не двадцать книжек. И ведь печатают такое! И читают ведь! Неужели интересно, чего какому-то наркоше под дозой померещилось?!
   Точно, наркотики! Что еще может быть?! На порчу и сглаз дело не заведешь, к сожалению, нет соответствующей статьи в УК, а за распространение наркотиков - всегда пожалуйста! Еще тут может практиковаться незаконное занятие медициной и, понятное дело, уклонение от налогов.
   Но все это не его, Захарова, печаль. Он пойдет в отпуск и будет совершать подвиги на тещином огороде. Со Светкой помирится... С Ванькой на рыбалку,.. по грибы, или еще куда... В поход, например. С одним ножом и коробкой спичек, на выживание...
   Успенский наконец закончил прием. Проводив последнего клиента, полного лысеющего господина в дорогом костюме, он с неудовольствием глянул на утонувшего в уголке кожаного диванчика для посетителей Захарова.
   - Вы записаны на сегодня?
   Пришлось снова лезть за волшебным удостоверением. Успенский еле заметно вздрогнул и торопливо сделал приветливое лицо. Что у них тут, в самом деле, притон?! Или даже торговля человеческими органами? Что это они все такие пугливые?
   Захаров удобно устроился в предложенном роскошном кожаном кресле, необыкновенно мягком и удобном, и даже глаза прикрыл от удовольствия. Успенский сел в кресло напротив, совсем не такое комфортное, скорее напоминающее компьютерный стул, вытащил из кармана металлические звенящие шарики для медитации "Дракон и феникс" и заставил их быстро кружиться на ладони. Шарики поблескивали, а их звон сливался в приятную мелодию. На Захарова навалилась сонливость. Откуда-то издали до него донесся бархатный баритон целителя:
   - Отдыхайте. Вам просто необходимо сейчас хорошо отдохнуть. Вам спокойно, вы в полной безопасности. Я ваш друг. Расскажите, какое дело может быть до меня милиции?
   Захаров незаметно больно ущипнул себя за бедро сквозь брюки. Докатился! Задремал во время допроса возможного свидетеля! Пора на отдых, пора! Он встряхнулся и вытащил из нагрудного кармана ручку и бывший Ванькин блокнот.
   - Мне хотелось поговорить об ограблении вашей квартиры. Почему не заявили в милицию по факту?
   Успенский выглядел обескуражено.
   - Мою квартиру? Ограбили? Сегодня?
   Он привстал, словно хотел немедленно мчаться домой. Захаров успокаивающе поднял ладонь.
   - Не сегодня. Ограблена та квартира, что вы снимаете у Зельдовичей. К нам поступило заявление от вашей соседки напротив, гражданки Поливановой.
   - Ах, этой квартиры! Милейшая Дарья Андреевна все мне рассказала, но, к сожалению, уже после того, как заявление очутилось в милиции. Если бы я узнал раньше, то отговорил бы ее от этого шага. Зачем по пустякам отнимать время у занятых людей?! Тот мальчик, кажется, его фамилия Силин, украл у меня комплект постельного белья, полотенце и две бутылки спиртного. Неужели из-за такой ерунды я отправлю беднягу в тюрьму?! Он, припоминаю, из бедной семьи? Ну так пусть пользуются. Считайте, что я дарю ему эти вещи.
   Экстрасенс продолжал вертеть в руке свои шарики. А Юрия одолевала сонливость. Он с усилием оторвал взгляд от движущихся пальцев Успенского, тряхнул головой, потер лицо ладонью и спросил:
   - Вы точно уверены, что Силин не украл ничего сверх перечисленного вами? Быть может, мы посетим квартиру, и вы проверите все еще раз? Может, не заметили исчезновения каких-нибудь вещей?
   - Нет-нет, я точно уверен! Дело в том, что я давно собираюсь сделать там евроремонт, разумеется, с полного согласия хозяев. А пока квартира стоит практически пустой. Так что там нечему пропадать.
   - А все-таки! Может быть, в квартире оставались какие-нибудь вещи или документы Зельдовичей? Они оба работали на секретном военном заводе. Возможно, какие-то секретные разработки?... Возможно, в квартире имеется тайник... Почему квартира была ограблена?! Должна быть какая-то причина для наводки.
   Павел Артемьевич бархатисто расхохотался.
   - У Зельдовичей?! Секретные разработки?! Тайник?! Ну что вы! Я с ними близко знаком, дружили даже. Секретные разработки не имеют к ним никакого отношения. Милейшие люди. Да, оба работали на всем известном 9-м заводе, он в отделе кадров, она - в бухгалтерии. Оба экономисты по образованию. Я слышал, конечно, что спецслужбы и из открытых данных умеют выуживать полезную для них информацию, но не в данном случае. В квартире не оставалось никаких вещей. Я снял голые стены и пол. Зельдовичи все имущество вывезли в эмиграцию, вплоть до туалетной бумаги. Знаете ведь, первые год-два там очень трудно. И никаких тайников не было, я бы заметил. Можете проверить, пожалуйста! Кроме того, у меня имеются координаты Зельдовичей в Израиле. Я гостил у них. Их теперешняя работа никак не связана с секретностью и вооружением. Ефрем Моисеевич служит в синагоге, а Луиза Рувимовна - в департаменте абсобции, другими словами, службе адаптации переселенцев. Хотя действительно, как знать... Я ничего не понимаю в тайниках и делах спецслужб. Давайте вместе посетим квартиру, и вы как специалист осмотрите ее.
   Захаров скопировал из предложенной целителем записной книжки в блокнот и обвел фигурной рамочкой латинские буквы израильского адреса Зельдовичей, поднял глаза на Успенского.
   - Вы знаете, что Силин скоропостижно скончался буквально на следующий день, а вместе с ним его друзья, которые и навели его на вашу квартиру?
   Успенский удивленно приподнял брови и вздохнул.
   - Очень жаль, такие молодые ребята. Но вы лучше меня знаете, что в криминальных кругах средняя продолжительность жизни куда меньше, чем у добропорядочных граждан. Это наша общая боль. Мы с единомышленниками регулярно устраиваем, как бы выразиться правильно и понятно для непосвященных, всеобщие молитвы о стабилизации общества. Несем, так сказать, умиротворение в сердца. Но всего сразу добиться трудно, так что и нам, и вам еще работать и работать.
   Успенский встал, подошел к Захарову и мягкими движениями начал разминать ему плечи, делать пассы над головой, приговаривая:
   - Успокойтесь, расслабьтесь. Вам надо отдохнуть. Я вижу на вас порчу. Вижу разлад в вашей семье... У вас разногласия с супругой, трудности в воспитании ребенка... Но не беспокойтесь, ничего фатального. За несколько сеансов я уничтожу эту негативную энергетику и заряжу вас на удачу. Конечно, желательно привести к нам в центр супругу и ребенка. Для сотрудников правоохранительных органов и членов их семей мы можем устроить некоторую скидку. Послезавтра я провожу лекцию об оздоровлении и правильном образе жизни. Приглашаю вас посетить это мероприятие. Осмелюсь предположить, что будет интересно и полезно.
   Захаров хотел сказать, что ни в каком лечении не нуждается и привык сам улаживать свои дела, но в который раз за этот день им овладело странное благодушие и сонливость. Успенский выпроводил его из кабинета, пожав у выхода руку, и поблагодарил за участие. Юрий пробормотал в ответ что-то невнятное и удалился, блаженно улыбаясь. Лишь в автобусе ему удалось сбросить наваждение.
   - Гипнотизер чертов! Шарики блестящие крутил перед мордой, морок наводил! Ох, и химичат у них там в оздоровительном центре!
   Опыт следователя говорил Захарову, что Успенский ему по наглому врет и чего-то боится. Кроме того, целитель ничего не сказал об украденном серебряном бокале. А конце беседы явно пожалел, что выгораживал Зельдовичей. Возможно, что при обещанном на будущее посещении квартиры действительно сыщется пустой тайник, но ниоткуда не следует, что его не соорудит сегодня вечером сам господин гипнотизер, дабы переадресовать все возникающие у следствия вопросы в далекий Израиль.
   Что же это за бокал такой странный? Радиоактивный, что ли? Или еще какой? Секретные технологии? Обожающая чертовщину Люська после пятой рюмки частенько бормотала о закрытых научных разработках злонамеренного КГБ. Якобы полный улет.
   За оздоровительный центр надо браться всерьез.
   Юрий вышел на ближайшей остановке. Ждать обратного автобуса показалось долго, и он вернулся в "Пять лотосов и пять храмов" пешком. Потянул на себя тяжеленную дверь. И как только бабки тут справляются?! Впрочем, по многочисленным наблюдениям Захарова, старшее поколение, хоть и ныло, жалуясь на тяготы прожитых лет и многочисленные болячки, но было еще ого-го, и давало молодым не сто, а все триста очков вперед. Старикам, за тарелку картошки с постным маслом и черным хлебом вкалывавшим всю жизнь на стройках пятилеток, тяжелая дверь оздоровительного центра была, скорее всего, нипочем. Особенно если учесть, что потребляемую всю жизнь картошку, а порой и перерабатываемый в постное масло подсолнечник старики выращивали в свободное от работы время на собственном огороде, заодно дыша при этом целебным свежим воздухом и занимаясь полезной физкультурой.
   Захаров постоял в вестибюле центра, с подозрением изучая красно-золотое панно перечня услуг, наслаждаясь прохладой, пока его встревожено не окликнула девица из регистратуры. Тогда Юрий протопал к массивному столу, пересчитал бумажки и монеты в обоих карманах и записался на послезавтрашнюю лекцию профессора медицины и народного целителя Успенского. Тот дорого ценил свое общество и знания. Денег хватило едва-едва. Осталось только на дорогу. На выбор: на работу или домой. До конца безразмерного рабочего дня отделения милиции теоретически еще сколько-то времени оставалось, и Захаров решил вернуться на работу, перехватить у кого-нибудь в долг деньжат до получки.
   Совсем обалдел: на последние деньги идти на совершенно ненужную ему лекцию с сеансом оздоровления. Светки нет, она б его за такой фортель оздоровила в шесть секунд! Наверняка этот, блин, целитель Успенский дал ему гипнотическую установку, убедив, что посетить лекцию необходимо для успешного расследования. Так они в своем центре и работают: обманывают и обирают несчастных больных людей. А те рады, цепляются за призрачные надежды и выкладывают денежки. Щаз-з-з, оздоровят всех тут!
   Нет, пора этот клоповник, этих, блин, экстрасенсов брать за ауру и наматывать ихние биополя на протокол, наверняка на целое судебное дело намотается, на десять лет с конфискацией имущества! И налоговиков подключим. На такие дверь и вестибюль наверняка левые денежки пошли, неучтенные!
   Идея! Может, злополучный Силин нашел в квартире целителя компрометирующие документы на их духовный центр и решил чудотворцев малость пошантажировать? Ну, а они его биополем того... И смерть Силина от естественных причин в эту версию укладывается! Знаем про этих экстрасенсов, грамотные, научно-популярную литературу читаем!.. Время от времени...
   Захаров вздохнул. Что вечный второгодник и недоучка Силин может понять в каких бы то ни было, а тем более, компрометирующих документах?! Финансовая комиссия не сразу разбирается, это специалисты с высшим экономическим образованием и офигенным опытом работы, а Силин с поллитрой в два счета разобрался!
   Ну ничего, найдем компромат и поймем, что он там понял! Жаль, что на злоумышление против чужого биополя в УК статья не заведена. Да найдется, за что колдунов прищучить!
   В белых одеждах! С хоругвями и крестами! Всем отделением милиции! Нет, не всем отделением, других преступников полно. Мы новый отдел организуем! Инквизицию, мать их так! Эх, прижмем чортознаев! На костер!
   Развеселившийся Захаров за этими мыслями не заметил, как добрался до отделения. Никто из начальства навстречу не попался, и отсутствия Захарова на рабочем месте не заметили. Похоже, Успенский действительно как-то зарядил его на удачу.
   Юрий побродил по кабинетам, потрепался с теми немногочисленными сотрудниками, которых не сорвали на место преступления или еще куда, и бедолаги с тоскливым видом корпели над отчетами. Потому встречали они Захарова радостно. Проблема заключалась лишь в том, что денег одолжить никто не смог. Сами на нуле.
   Переходя из одной комнаты в другую, Захаров забрел к медэкспертам. Там Лизочка Савина с двумя незнакомыми девчушками и мрачным парнем, тоже незнакомым, наверное, практикантами, которых в последнее время все обещали прислать, громоздили на накрытый скатертью прозекторский стол снедь. Трезвый, побритый и чисто вымытый Семенов сидел тут же на подоконнике и научно рассуждал о сравнительных потребительских свойствах коньячных спиртов, водки и обычного медицинского спирта, особенно если последний настоять на лимонных корках. Лизочка, бегающая от холодильника с образцами к накрывающемуся столу и обратно, в ответ хмыкала и Семеновы намеки старательно не понимала.
   Здесь Захарова тоже встретили ласково, познакомили с практикантами, усадили, сделав снисхождение непрофессионалу, не приученному к местной экзотике, не за прозекторский, а за письменный стол в уголке, вручили чашку кофе с закусками и большой кусок торта. Порадовали последними сплетнями и анекдотами. Из сплетен главной была весть, что Носорог запал на молоденькую девочку-инспектора, недавно появившуюся в отделе по делам несовершеннолетних. Активно за ней ухлестывает, прям проходу не дает. Но девочка пока тверда. Кто-то в отделении, кажется, Валерка Обухов, ставки начал принимать на точный прогноз и сроки развития этого романа.
   Захаров похихикал в кулак и привычно пожаловался на безденежье, уже ни на что не надеясь. Но Лизочка вмиг отшуршала ему несколько бумажек, а на клятвенное обещание вернуть долг с получки, ну, в крайнем случае до Нового Года, лишь махнула наманикюренной ручкой.
   - Не бери в голову! Отдашь, когда сможешь. У меня появился отличный приработок, по медицинской части. Могла бы с этой неблагодарной работы уйти, но практика! Практику терять жалко!
   Захаров, смущенно благодаря, распихал бумажки по карманам и запоздало поинтересовался:
   - По какому такому случаю банкет?
   Лизочка кокетливо тряхнула разноцветными прядками новой прически и прищурилась.
   - День рождения у меня!
   Юрий огорчился.
   - Ну вот, день рождения, а я даже обещанного торта тебе не нарыл! Все дела проклятущие!
   Савина фыркнула.
   - Да прощаю я тебе этот торт. Не так уж я и напрягалась с этими заключениями. А тебе от них так вообще одни неприятности! Так что расслабься!
   Юрий уперся.
   - Нет уж, мое слово железно. Сказал - привезу - значит, привезу. Только чуть погодя, ладно?!
   Савина засмеялась.
   - Да ладно, ладно, не переживай ты так!
   Она все-таки, тайком от Семенова, развела Юрию в чашке чуток медицинского спирта с дистиллированной водой. Выпили за именинницу, потом за здоровье и за все хорошее. После второй чашки Захаров уже рассказывал Савиной о зловредной Светке и о не менее зловредных экстрасенсах, пообещавших помощь и выманивших последние деньги. Савина сочувственно кивала и обещала содействие.
   Еще через короткое, прям-таки нечувствительно пролетевшее время Захаров оказался дома в неслабом подпитии, с запасом всяких салатиков, мясистой, с золотистой корочкой ножкой куры гриль, несколькими кусками торта, сильно помявшимися в пластиковом пакете, и полбутылкой вполне приличного красного вина незнакомой марки. И с отгулом на три дня.
   Как Савиной удалось выбить у Носорога эти отгулы, осталось для Захарова страшной тайной. Если только Бобарь болен какой-то неприличной болезнью и имел глупость обратиться к Лизочке за медицинской помощью. А теперь Савина его шантажирует, обещает, например, рассказать обо всем новой Носороговой симпатии.
   Остаток дня и весь следующий Захаров с наслаждением провалялся на диване, подремывая под негромкий голос работающего телевизора. Благо есть теперь программы, игнорирующие криминальную хронику и боевики с крутыми ребятами, которые палят из интересных пистолетов с бездонными магазинами. А когда этих крутых ребят бьют арматурой по морде, им это все по хрен и "о-кей".
   Захарову раз въехали арматуриной, да не по морде, а всего лишь по ноге, и то месяц в больнице с переломом провалялся, а эти супермены как ни в чем не бывало. Раздражает.
   Сериалы Захарову тоже не нравились, поэтому в отсутствие Светки и отпрыска он настроил телевизор на спортивный канал и теперь с удовольствием то жмурился, проваливаясь в дрему, то поглядывал на кучу симпатичных девчонок в ну очень открытых купальниках, демонстрирующих ну очень синхронное плавание.
   Отоспавшись за два дня, Захаров уже без внутреннего протеста отправился к назначенному времени в оздоровительный центр "Пять лотосов и пять храмов". Перед центром толпился народ, в основном пенсионеры. Какая-то бабуся ухватила Юрия за рукав и радостно объявила, после того, как придут и рассядутся те, кто заплатил за сеанс, на оставшиеся места целитель Успенский распорядился бесплатно посадить ветеранов войны и труда, а всех прочих пустят постоять в проходах. "Так что не волнуйтесь, на лекцию все попадем!" - радостно заключила старушка.
   Захаров сочувственно покивал, постоял рядом, и, воспользовавшись тем, что бабушка принялась осчастливливать благой вестью вновь прибывшую пожилую супружескую пару, улизнул и просочился ко входу. Почему-то ему стыдно показалось признаться в наличии оплаченного билета.
   Показав квиток об оплате воздвигающемуся у дверей мрачному охраннику в черном со сложной эзотерической символикой на рукаве, прошел в лекционный зал, по дороге думая, где он видел подобную символику. Нарукавный знак включал в себя с детства примелькавшуюся пятиконечную звезду, но какую-то не такую, вроде бы неправильную. Там были глаза, змеи, цветы, еще какая-то фигня... Ладно, не до мистической символики тут...
   Вожделенных свободных мест для ветеранов войны и труда оставалось немного, в основном в задних рядах, но Юрий углядел одно местечко во втором ряду рядом с бабулей, чье лицо показалось ему смутно знакомым. Захаров спросил, свободно ли место. Переспросил. Бабуля скользнула по нему невидящим взглядом, пробормотала что-то неразборчивое и снова жадно уставилась на кафедру, установленную на невысокой сцене. Захаров осторожно пристроился на краешке кресла, опасливо глянув на бабку. Вдруг место все же занято. Тогда скандала не избежать. Но бабка вроде никак не отреагировала. Тогда Захаров уселся поудобнее и огляделся. Сидящие в зале тоже почти все были пенсионного и предпенсионного возраста. Многие знали друг друга, оживленно переговаривались, махали кому-то на другом конце зала, обменивались записями, ксерокопиями рецептов и статей, пакетами снадобий и диетических продуктов.
   Через десять минут после объявленного времени начала лекции в зал запустили сначала, по счету на свободные места, ветеранов, потом всех остальных, постоять в проходах. Еще через десять минут на сцене появился целитель Успенский. Его встретили радостными криками и аплодисментами. Целитель вывесил на специальных подставках кучу плакатов с графиками невесть чего, начерченными в непонятных масштабах, и воодушевленно заговорил, тыкая в эти графики лазерной указкой. Старики старательно конспектировали.
   Захаров с трудом сдерживал зевоту. Все, что говорил лектор, он уже много раз слышал в разных местах; что-то по телевизору, что-то от Светки, что-то от Лизочки Савиной. Даже Семенов и Женька Рогов за стаканом водки с закуской, накурившись до синевы в глазах и в кабинете, иногда выдавали тирады о вреде чая, кофе и курения и о пользе сырых продуктов. Когда Успенский заговорил о необходимости наличия в повседневной жизни доброты и всепрощения, Захаров окончательно отключился и начал думать о Светке, как он поедет к ней и ее маме, как они помирятся. И будут походы с Ванькой на рыбалку на рассвете. А может, и Светка присоединится, как когда-то, когда они только познакомились...
   Захаров вспомнил горячие от утренних лучей деревянные мостки над медленной неширокой, заросшей ивняком и водорослями рекой, удочки, брошенные без присмотра, солнечные капли воды на плечах и груди Светки, мокрая желтая кувшинка в темном беспорядке волос, хрипловатый смех...
   Ладно, так и быть, отстроит он теще веранду.
   Наконец лекция закончилась и начался сеанс целительства. Успенский объявил, от каких напастей он станет избавлять страждущих сегодня. Оглашение списка заняло некоторое время. Кроме всего прочего, были заявлены эпилепсия, болезнь Паркинсона, язва желудка, диабет. В конце значились, так, между прочим, сглаз, порча и родовые проклятия.
   На Юрия вновь напала зевота. Он хотел уйти, уговаривая себя, что явной пользы для следствия в этом мероприятии нет, но к выходу было не пробиться: старушки стояли плотной, сияющей от восторга стеной. Успенский на кафедре включил заунывную мелодию и со значительным лицом начал помахивать на толпу воздетыми руками с растопыренными пальцами. Толпа, тоже подняв руки вверх, раскачивалась и тихонько подвывала в такт музыке. Соседка Захарова, на секунду оторвавшись от действа, повернула к нему восторженное лицо и воскликнула:
   - Смотрите, он сияет! Весь сияет, и лицо, и руки! Он святой!
   Захаров стесненно улыбнулся и кивнул, невольно слегка пожав при этом плечами. Старушка, не заметив этого движения, снова обратила горящие глаза на сцену, продолжая размахивать руками над головой.
   Наконец и помахивание руками подошло к концу. Юрий обрадовался было, но тут из первого ряда поднялся крепкий человек лет пятидесяти в сером мешковатом костюме и при галстуке поверх клетчатой рубашки. Он объявил, что сегодня у уважаемого целителя юбилей, и коллектив оздоровительного центра поздравляет и желает, и все такое прочее.
   Толпа взревела и зааплодировала. К кафедре со всех рядов и проходов начали проталкиваться почитатели, вернее, в основном, почитательницы с пышными букетами и нарядными свертками. Восторженная соседка Захарова, вытащив из объемистой сумки нечто округлое, неаккуратно упакованное в раз уже использованную подарочную бумагу и украшенное растрепанными бумажными бантиками, рванула к Успенскому. Целитель благосклонно принял дар и осчастливил дарительницу двухминутной доверительной беседой. Потом развернул яркую бумагу. Взглянув на подарок, качнулся, позеленел и судорожно ухватился за кафедру.
   В этот момент бабушка, вручившая странный дар, уже повернулась к целителю спиной и проталкивалась к своему месту. Остальные почитатели талантливого экстрасенса более всего были озабочены поскорее и с наименьшими потерями пуговиц пробиться к кафедре. Состояние лектора заметил лишь Захаров. Что же такое страшное преподнесли целителю? Юрий успел заметить лишь металлический отблеск.
   Впрочем, Успенский необычайно быстро справился с собой и продолжил общение с почитателями. Но Юрию с его места во втором ряду видно было, как дрожали руки целителя. В проходах толкался народ, поэтому Захаров предпочел остаться пока на своем месте, тем более, что случившееся его заинтересовало. И не мешало бы потом, когда все разойдутся, потолковать с лектором еще раз, вдруг чего прояснится, тем более что состояние у свидетеля нужное, подходит для откровений.
   Рядом с Юрием плюхнулась раскрасневшаяся и страшно довольная соседка. Она приняла дозу научных знаний и целебных биотоков, а теперь жаждала поделиться впечатлениями хоть с кем-нибудь. Захаров показался бабушке подходящим собеседником. Она немедленно заявила, что никогда Захарова здесь раньше не видела, а у нее ведь абсолютная память и ошибиться она не может ну просто никак! И как это Захаров посмел раньше пренебрегать ценными лекциями профессора Успенского?! Наверное, Захаров просто тупой и ограниченный! Но ничего! Ведь экстрасенс Успенский настоящий кудесник и избавил лично ее от множества заболеваний! И тупость Захарова ему тоже ничего не стоит вылечить! Захаров не успеет охнуть, как поумнеет и немедленно станет самым горячим ценителем профессорских талантов. И они будут часто встречаться в этом зале на ценных лекциях и практических занятиях! Старушка продолжала живописать физиологические подробности перенесенных заболеваний и особенности целительской практики. Захаров кивал. Старушка заливалась соловьем:
   - Успенский не только болезни лечит! Он и карму чистит, и судьбу меняет, и на удачу кодирует! Вот у моей подруги сына с работы сократили, жена забрала ребенка и ушла, собака подохла, пособие по безработице не дали. Он пошел к Успенскому, и что?!
   - Что? - машинально переспросил Юрий.
   - На "Мерседесе" теперь разъезжает, вот что! - гордо объявила бабуля.
   Юрий опять старательно покивал. Глянул на окруженного поклонницами лектора. Тот бодрился, но был бледен. Почему никто не замечает его состояния? Тут впору "скорую" вызывать!
   Захаров перевел взгляд на разговорчивую соседку.
   - Скажите пожалуйста, если не секрет, а что вы такое ему преподнесли?
   Старушка улыбнулась и слегка покраснела.
   - Это красивая антикварная вещь. Мне подруга подарила... Вернее, мы с ней поменялись... Да! Профессор такой замечательный человек, так мне помог! Мне захотелось сделать ему приятное, преподнести хороший подарок, а пенсия-то такая маленькая! А тут захожу в гости к своей хорошей подруге, мы с ней вместе еще в школе учились. Смотрю, у нее в серванте стоит этот бокал, серебряный, видно, что старинный. Раньше этого бокала не было. Ее сыну приятель в счет долга принес. Подруге бокал не понравился, сказала, что на днях отнесет его в скупку. Ну, я и предложила меняться. Варечка всегда восхищалась моей театральной сумочкой, знаете, такая серебряная, с вышитыми бисером вставками. Тоже старинная, досталась мне от бабушки, и в отличном состоянии. Конечно, Варечка никогда бы не попросила, не так она была воспитана, но я видела, как она на нее всегда глядела. Я и подумала... Профессору ни к чему дамская сумочка, пусть даже старинная. А бокал в подарок мужчине отлично подходит! Варечка с удовольствием поменялась. Конечно, немного жаль бабушкиного наследства, но оно мне ни к чему: одна я, в наследство оставить некому. По театрам давно уже не хожу. Можно было, конечно, продать ее, да антиквары посмотрят на меня, бабку старую, и дадут за дорогую вещь рублей сто. Не стоит и затеваться. А так радость Вареньке моей и доктору подарок!
   Захаров покосился на одАренного доктора. С лица Успенского бледность не сошла. Вот так. Опять серебряный бокал. Похоже, он вернулся к хозяину, и тот совсем не рад этому возвращению.
   Старушка продолжала щебетать. Поговорить, кроме как с любезной Варенькой и с волшебником-профессором Успенским, не с кем, а тут попался терпеливый слушатель.
   Пока толпа не освободила дорогу к выходу, Захаров узнал, что бабушку-соседку по креслу зовут Зоя Константиновна, что подруга ее Варенька подрабатывает помощницей по хозяйству.
   До пенсии они вместе работали программистами в вычислительном центре на небезызвестном 9 заводе. Потом, когда завод начал производить конверсионную продукцию, их сократили. Теперь, когда завод снова заработал, пожилых специалистов обратно не приняли. Тем более, какие они теперь специалисты: вся техника поменялась так, что и не узнать. Навороченные вычислительные машины БЭСМ-6 и ЕС-10-10 давно отправились на свалку, языки программирования АЛГОЛ и ФОРТРАН даже не вчерашний день, а лохматая древность. На курсы повышения квалификации тоже не берут, на платные курсы денег нет. Получается, что нужная специальность у них отсутствует. А тут пенсионный возраст подошел.
   Здоровье у Вареньки уже не то, постоянно работать трудно, поэтому она берется за разовые задания: уборку общую сделать, окна перемыть, праздничный обед приготовить. Она отлично готовит. Сын ее, Толик, держит продуктовый магазин, вполне прилично зарабатывает и мать не забывает, ругается, что мать прислугой работает, велит бросать и сидеть дома с внучкой, но Вареньке хочется свои денежки иметь и ни от кого не зависеть.
   Выслушав все о муже подруги Вареньки, сыне, невестке и внучке, о болячках Зои Константиновны, которые вылечил добрый профессор, а так же об инопланетянах из соседней галактики на летающих тарелках, которые спасут нашу планету от экологического кризиса и ядерной войны, если, конечно, все люди как один раскаются в грехах и начнут творить добро, Захаров без труда получил от доверчивой бабушки адрес и телефон Вареньки. Якобы захотел воспользоваться ее профессиональными услугами. Не пришлось даже прибегать к помощи милицейского удостоверения. Но Юрий почему-то был почти уверен в том, что с Варенькой, Варварой Михайловной, повидаться не получится, так же, как не удастся более побеседовать с обаятельной Зоей Константиновной.
   Захаров незаметно потряс головой. Глупости, не может такого быть! Но предчувствие настаивало на своем. Более того, на какой-то миг ему почудилось, что лицо беззаботно болтающей Зои Константиновны превратилось в устрашающую маску мумии. Бред! Бред и галлюцинации! Это из-за того, что в зале слишком душно, вентиляционная система при таком скоплении народа захлебывается. А тут еще жара...
   Необходимо быстрее найти эту Вареньку! И с профессором поговорить по душам. След все горячее и горячее! Необходимо пресечь безнаказанную деятельность преступников и защитить законопослушных граждан!
   Слушатели профессора Успенского почти все разошлись. Сам профессор расслабленно присел на стул, появившийся возле кафедры; раньше его там не было. Наверное, кто-то заметил болезненное состояние лектора. Целитель нехотя, через силу беседовал с давешним представителем духовного центра, тем, в галстуке поверх клетчатой рубашки.
   Захаров постоял, поглядел на дверь с надписью "выход", к которой шустро устремилась его новая знакомая, взяв с Юрия обещание непременно посещать лекции в оздоровительном центре. Повернулся к целителю. Собеседник Успенского уже отбыл, и чародей сидел один, неловко пакуя в объемистый кожаный портфель какие-то брошюры и пачки исписанной бумаги. Неряшливый подарочный пакет стоял на кафедре очень далеко от профессора.
   Захаров подумал и решительно подошел к Успенскому. Тот поднял на Юрия измученные, враз обведенные темными кругами глаза.
   - Эк его скрутило за какие-то двадцать минут! - подумал Захаров и сказал:
   - Как я понимаю, похищенная из квартиры вещь к вам вернулась? Счастливое совпадение! Но вы плохо выглядите. Вызвать вам врача?
   Успенский сглотнул, кашлянул, прочищая горло и выдохнул хрипло:
   - Не надо... врача... Не поможет. Скажите, сколько человек... Впрочем, откуда вам знать...
   Целитель махнул рукой и продолжил укладывание бумаг в портфель. Но увесистая пачка не подчинялась дрожащим рукам и норовила рассыпаться.
   Захаров подхватил разлетающиеся листы, сбил их ровной стопкой и ловко засунул в положенное место. Уж с пачками бумаг обращаться он на работе приноровился! Посчитал про себя, сбился, начал считать снова, загибая пальцы. Сосчитал наконец:
   - Десять. Десять человек. Это те, о ком я точно знаю.
   Успенский со всхлипом втянул в себя воздух.
   Захаров продолжал:
   - Вообще-то вы должны все-таки написать заявление о пропаже, пусть даже задним числом, и передать предмет на оценку. Временно, само собой. Под расписку.
   В глазах Успенского загорелась сумасшедшая надежда. Он пробормотал: "Конечно, конечно, забирайте!" Не дожидаясь обещанной расписки, схватил расстегнутый портфель и, забыв попрощаться, бросился к выходу.
   Захаров попытался притормозить профессора, но какое там... Тогда Юрий подтянул к себе подарочный пакет и зажал его под мышкой. Неудобно так. Вроде бы, напротив оздоровительного центра есть какой-то ларек, надо там пакет с ручками прикупить, а то кто ж так вещдоки носит?! И скорее к экспертам. Но вначале нужно заглянуть к милейшей Варваре Михайловне и выяснить, как у нее дела. Повлиял ли на нее и ее семейство злополучный бокал? Может быть, все происшедшее просто череда невероятных совпадений? Захаров очень хотел в это верить. Но верилось все хуже и хуже.
   Юрий прошел через прохладный вестибюль, особенно прохладный после духоты переполненного людьми зала, вежливо попрощавшись с темноволосой регистраторшей, сразился с многотонной дверью и выпал в одуряющий жар улицы. Обжигающий воздух вонял бензином и разогретым асфальтом. Голова отяжелела, ставшие ватными ноги отказывались служить, а звон в ушах решил заменить отсутствующий у Захарова плейер.
   Таинственный бокал, плотно прижатый к боку, зловеще шуршал подарочной упаковкой. Юрию вспомнилось, что так же шуршала, ползя по сухой прошлогодней траве и листьям проснувшаяся весной гадюка, которую он видел в детстве за городом.
   Юрий совершенно не представлял, с какого испугу он очутился тогда на природе. У родителей дачи не было. Кроме того, они оба являлись убежденными горожанами. Панически боялись грязи, микробов, простуды, насекомых, диких зверей и ядовитых грибов. Потому Юрия даже в пионерский лагерь не отправляли. Лето он коротал в лучшем случае во дворе и городском саду. Раз ездил к двоюродной тете в Днепропетровск и там тоже бегал во дворе, играл с приятелями в войнушку.. Непонятно, откуда всплыло воспоминание.
   Чешуйчатое тело гадюки блеснуло рядом с ногой Юрия. Змея замерла, шевельнув маленькой головкой с немигающими глазами, равнодушно оглядела мальчика и устремилась в кусты. Бр-р-р.
   От воспоминания Захарову даже в жару на миг стало холодно. Он передернулся и рванул к ближайшему ларьку за пакетом. Вещдок не желал залезать в пакет, запутался в ручках, прилип подарочной упаковкой к полиэтилену и шуршал, шуршал... Вот черт! Ну просто с ума сойти!
   Справившись, наконец, с капризным свертком, Юрий тяжело перевел дух. Пришлось даже лезть за платком и вытирать со лба пот. Кстати троллейбус подошел, полупустой. До улицы, где жила Варвара Михайловна, ехать было минут двадцать. Захаров с наслаждением плюхнулся на свободный диванчик и уставился в окно. В троллейбус все подсаживались пассажиры, но место рядом с Захаровым почему-то никто не занял, хотя многие стояли в проходе. Захаров подумал, снял вещдок с колен и положил рядом на сиденье. Все равно никто не садится. А держать полиэтиленовый пакет неприятно, в такую жару он как горячий компресс.
   Следователь легко нашел нужный дом: панельную пятиэтажку без лифта. Такие дома составляли львиную долю городской застройки. По номеру квартиры определил нужный подъезд, поднялся на пятый этаж и замер: дверь квартиры была опечатана.
   Захаров постоял немного, тупо глядя на белую бумажную ленту с двумя печатями, вздохнул, махнул рукой и начал было спускаться вниз, но тут из двери напротив высунулась голова в бигудях.
   - Вы к Ержиным?
   Захаров притормозил и снова вздохнул. Второй раз за этот день на него навалилась тяжелая усталость. К чему всякие разговоры, когда все понятно и ничего изменить нельзя. И сделать в данном конкретном случае ничего нельзя. Наверняка тут следствие классифицировало несчастный случай. Если бы было возбуждено уголовное дело, то Захарову стало бы о нем по меньшей мере известно. А скорее всего, это дело легло бы к нему на стол. Он представил, как подает Носорогу рапорт о смертоносном бокале...
   Но, с другой стороны, если информация сама идет в руки... В душе Юрия снова вспыхнула надежда прищучить все-таки зарвавшихся преступников.
   Дама в бигудях запахнула поплотнее ярко-красный в зеленых розах синтетический халат и пригласила следователя в самую большую комнату хрущевской трехкомнатной "распашонки", разгороженной по совету популярной телепередачи "Квартирный вопрос" на гостиную и кабинет. Гостиная в результате получилась такая крошечная, что в ней помещались лишь два кресла и малюсенький журнальный столик, заваленный красочными изданиями в глянцевых обложках. Захаров задумался, как станут устраиваться хозяева, если к ним в гости пожалует больше одного человека. Он вспомнил свои семейные праздники, многолюдные и шумные. Даже если приглашать только самых близких друзей и родственников, все равно получалось никак не меньше пятнадцати человек. Часто приходилось устраивать два приема, группируя гостей по принципу психологической совместимости, попросту говоря, тех, кто между собой не поцапается.
   Пока Захаров пробирался к предложенному креслу, половина стопки журналов сползла и веером рассыпалась по полу. Юрий смутился и полез подбирать. Дама заохала, выхватила у него собранную пачку, сунула, не глядя, в общую кучу, и в результате рассыпала весь бумажный Монблан, столкнулась лбом с Захаровым, покраснела и попросту задвинула все под кресла и столик ногой. Халат из скользкой синтетики широко распахнулся. Дама раскраснелась еще сильнее, и, лихорадочно поправляя одежду, слегка подтолкнула Захарова к креслу.
   - Оставьте, оставьте, я потом все подберу. Усаживайтесь! Чай, Кофе?
   Юрий, про себя одобрив формы дамы, попросил кофе. Кофе немедленно появилось, и даже вместе с печеньем. Дама, за какие-то пару минут успевшая избавиться от бигудей, уложить волосы, подкраситься и переодеться в облегающее блестящее платье, поставила поднос в неустойчивом равновесии на стопку журналов и уселась во второе кресло, при этом тесно прижавшись коленями к ноге Захарова.
   Захаров попытался сесть так, чтобы не касаться хозяйки, но та, подавая чашку, придвинулась ближе. Тогда Захаров достал милицейское удостоверение. Дама казалась разочарованной, но не слишком.
   - А я думала, вы друг Ержиных, - потянула она.
   Захаров неопределенно хмыкнул. Дама кокетливо поправила волосы. Ее подведенные глазки жадно заблестели.
   - А почему Ержиными заинтересовалась милиция? Они что, нарушали правила торговли? Или налоги не платили?
   - Да нет, - махнул рукой Захаров. - Никаких претензий к их бизнесу нет. Они свидетелями проходили по одному делу.
   Хозяйка квартиры придвинулась еще ближе к Юрию и воскликнула, всплеснув округлыми ручками в кольцах и браслетах и потрясая массивными золотыми серьгами.
   - Вот-вот! Я так и сказала нашему участковому, что никакой это не несчастный случай! Что, Юля, дура, что ли, газ не закрывать? Это бандиты их убрали, чтобы те против них в суде не свидетельствовали!
   - Газ? - переспросил Захаров.
   - Ну да, конечно, у них вся семья газом отравилась. Разве вы не знаете? Из милиции приходил наш участковый, мы ему все рассказали. А может, вы не из милиции?!
   Пришлось в который раз показывать удостоверение и клясться самым дорогим, что он, Захаров, таки из милиции. Дама при всем своем боевом виде и раскрасе оказалась особой доверчивой и в отделение звонить для проверки не стала, удовлетворилась страшными клятвами. А то как бы Захаров перед Носорогом объяснялся?! Юрий достал исчерканный заметками Ванькин блокнот, ручку, и предложил:
   - Рассказывайте все!
   Дама слегка поломалась и начала откровенничать, не забывая всплескивать руками, хлопать глазками и то и дело поправлять прическу.
   Как и предполагал Захаров, бандиты, коварно отравившие семью Ержиных газом, скорее всего, явились из мира грез и фантазий кокетливой соседки. А о хорошей, и, главное, в определенном направлении развитой фантазии, говорили книжные полочки на стенах гостиной, заставленные разноцветными томиками Дарьи Донцовой, Татьяны Поляковой и других писателей-детективщиков.
   Дама, проследив взгляд Захарова, энергично закивала.
   - Да, да, я обожаю криминалистику! Если бы не семья, дети, хозяйство, из меня получился бы отличный частный детектив! Но ради близких так часто приходится приносить в жертву свои таланты и мечты!
   Дама томно вздохнула и закатила глаза.
   - Так о чем я говорила? Ах, да! Верите ли, я почти всегда, только начав читать детектив, угадываю, кто убийца!
   Захаров покивал и подумал, что дама заслуживает искреннего сочувствия. Грустно, наверное, отвалив сотню непосильным трудом заработанных рублей за книжицу в яркой обложке, с первых страниц знать, кто преступник!
   Обольстительница хитро улыбнулась и жестом, достойным Дэвида Копперфильда вытащила откуда-то увесистую связку ключей с брелоком - пластмассовым розовым слоником.
   - Я не призналась участковому, что Юля хранила у меня на всякий случай запасной комплект ключей. Он такой... Такой недоброжелательный! Конечно, я понимаю, что люди вашей профессии постоянно сталкиваются с изнанкой общества, но нельзя же экстаполировать свой отрицательный опыт на всех людей!
   Захаров подумал и спросил:
   - Что значит "экстраполировать"? Это что, патологоанатомический термин?
   Дама захихикала и, не ответив на вопрос, продолжила:
   - Когда я рассказала ему о последнем романе Луганцевой и о том, что я сразу угадала, что дело вовсе не в той девице, он так грубо меня прервал!
   Захаров кашлянул и вступился за коллегу:
   - Вы просто обязаны извинить его! У каждого из нас так много нагрузки, что просто невозможно отвлекаться еще на какие-то другие преступления! Особенно если они совершены не в нашем районе! Это дело должно распутывать местное отделение милиции.
   - Да, да, конечно, я все понимаю, я давно уже его простила! Но все равно мне кажется, что наш участковый наверняка пропустил самые важные улики! А вы такой милый! И такой умный! Я это сразу поняла по вашему лицу! Вам надо осмотреть место преступления еще раз. Вы непременно найдете убийц!
   Захаров открыл было рот, чтобы прочитать даме лекцию по основам процессуального кодекса, но передумал и вместо длинной обличительной речи произнес:
   - Конечно, вы правы! - уцепил ключи со слоником и устремился к дверям, бросив даме на ходу: - Пойдемте, будете понятой!
   Дама тихо взвизгнула от восторга и засеменила следом.
   - Расскажу Сонечке, она не поверит!
   Юрий, мысленно попросив прощения у участкового, сорвал украшенную печатями бумажную ленту, сунул ее в карман, отпер двери и зашел в квартиру.
   Обычная трешка-распашонка, такая же, как у добровольной помощницы, только без новомодных переделок. Самая обычная обстановка: стенка, диван, два кресла и журнальный столик. Сервант с парадным сервизом и хрустальными рюмками. Ковер на стене, палас на полу. Слабенький компьютер. Детская комната с коллекцией китайских мягких игрушек и куклой Барби в игрушечном домике. Еще одна комната, совсем маленькая, в ней поместились только платяной шкаф и старенькая двуспальная тахта, накрытая таким же стареньким клетчатым пледом. Захаров открыл дверцу шкафа и еле-еле успел поймать свалившуюся с верхней полки маленькую театральную сумочку. Серебряную, с вышитыми вставками. Повертел, заглянул внутрь. Пустая. Не успела Варенька попользоваться долгожданным подарком.
   Захаров пристроил сумочку на свободное место, прикрыл шкаф и продолжил обход квартиры. Соседка нетерпеливо подпрыгивала сзади и увлеченно предлагала различные схемы поимки преступников. От волнения ее голос стал пронзительным до звона в ушах. Захаров пожалел, что не приобрел мини-плеер. Наушники могли бы приглушить звуки. Он старался не прислушиваться к речи добровольной помощницы. Казалось, сейчас все станет ясно. Вот, сейчас! Еще немного...
   Следы торопливых следственных действий. Толстый коричневый альбом для фотографий на журнальном столике в гостиной. Солидный, с золотым тиснением и обрезом. Захаров присел в низкое кресло и отвернул тяжелую кожаную обложку. Соседка устроилась рядом в качестве звукового путеводителя по семейной истории Ержиныых.
   Сперва Захаров внимательно слушал и запоминал в надежде наткнуться на какую-нибудь зацепку. Но Ержины имели множество знакомых и родственников и любили фотографироваться. Постепенно улыбающиеся на фотографиях лица слились в одно, а голос детектива-любительницы превратился в комариный писк. Юрий пролистывал альбом все быстрее, пока в самом конце не наткнулся на большую, в целый альбомный лист, семейную фотографию. Судя по записи в уголке, сделанную совсем недавно.
   Дед с бородой. Бабка в платочке. Рыжий парень в джинсовой рубашке. Пухлая круглолицая крашеная блондинка в коротком парчовом наряде. Рыжая девчонка с косичками в пышном розовом платье с оборками и бантами.
   Захаров зажмурился. Он вновь услышал длинно звучащий гонг. Увидел ночное кладбище, горящую синим спиртовым пламенем пентаграмму на земле и типа в балахоне, волокущего к залитому кровью камню в центре пентаграммы упирающуюся, растрепанную девчонку в розовом платье
   Юрий несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Тряхнул головой. Покосился на свою понятую. Та ровным счетом ничего не заметила, продолжая выстраивать планы операции по поимке преступников.
   Захаров вытащил из альбома групповой снимок и сунул в пакет к бокалу. Вырвал листок из Ванькиного блокнота, изобразил на нем нечто, похожее на протокол осмотра места преступления и дал подписать разговорчивой соседке.
   Заявив, что дама очень помогла следствию, а фотография и ключи изъяты, как вещественные доказательства, Юрий почти вытолкнул изнывающую от любопытства соседку на лестницу, запер дверь выморочной квартиры и, как мог, аккуратно приладил на место бумажную ленту с фиолетовыми печатями.
   Вежливо поблагодарив даму за содействие милиции и уверив, что в самом скором времени вызовет ее для опознания преступников, Захаров вылетел на улицу и остановился в недоумении.
   Ну за каким хреном он разыгрывал комедию перед недалекой теткой, украл у нее запасные ключи и семейную фотографию из опечатанной квартиры?! Конечно, чтобы отравиться газом, нужно плотно закрыть окна. Маловероятно, чтобы в такую жару... С другой стороны, участковый вполне толковый мужик и вряд ли упустил бы это несоответствие. Может, Ержины боялись сквозняков. Сам Захаров по работе видел кучу народу с самыми разными прибабахами, в том числе индивидуумов, все лето сидящих с закупоренными форточками и уверенных, что от малейшего дуновения воздуха немедленно заболеют пневмонией.
   В отпуск надо ехать, а не лезть в чужие дела. Участковый мужик хороший, вряд ли будет наезжать. Но, конечно, у него, Захарова, совсем крыша съехала через эту проклятую жару! Неудобно прям. За такие нарушения Носорог влепит дисциплинарное взыскание и будет прав. Нашел, блин, вещественные доказательства!
   А вот бокал нужно срочно тащить экспертам!
  
  
  
  
   ГЛАВА 9
  
  
  
  
   Захаров ввалился к медэкспертам довольный, как стадо бегемотов в дождливый сезон, брякнул на прозекторский стол потрепанный подарочный пакет с единственным уцелевшим бантиком, пришпиленным к нижнему углу, и радостно завопил:
   - Савина, принимай улов!
   Лизочка с кислым выражением лица сидела за столом в углу, обрабатывала кипу каких-то бланков и Захаровым счастьем не прониклась.
   - Это что еще такое? Только я стол продезинфицировала, как ты кидаешь на него какую-то гадость! Вот сам теперь мой все заново!
   Захаров, не обращая внимания на Лизочкино ворчанье, подошел, убрал в сторону бланки и уселся на край стола.
   - Ладно тебе вредничать, подруга! И с какой стати ты сама столы намываешь? Практикантов тебе дали? Дали. Вот они пусть моют. Надо уметь руководить: все дела, которые могут делать подчиненные, должны делать подчиненные. Те дела, которые подчиненные делать не в состоянии, тоже необходимо поручить им же, дабы обеспечить их профессиональный рост. А самой сидеть в кресле и осуществлять общее руководство, а именно: дрючить и шпынять бедолаг. И бумажки твои пусть практиканты заполняют.
   Лизочка, не отрываясь от писанины, фыркнула.
   - Ну, Юрка, ты и сказанул! Да разве практикантам можно доверить хоть что-нибудь?! Отчеты заполнят так, что не разберешься, да еще все потеряют. Даже мыть доверить нельзя: все будет в стафилококках и синегнойных палочках. Плавали, знаем! Самой все приходится делать.
   - Брось! Отчеты никто не читает. А у клиентов твоих заражения крови не будет, им все равно.
   Савина, продолжая строчить, рассеянно нахмурила светленькие прямые бровки.
   - Скажешь тоже, все равно! А микробиологические пробы?! Нет уж, все должно быть но инструкции. Так что ты притащил?
   - Вещдок. Помнишь дело, где народ от естественных причин перемер? Вот этот бокал они друг другу передавали. Единственное, что объединяет все эти смерти. Надо бы исследовать. На радиацию там, на микробов, еще на что... Ну, ты же у нас спец! И Семенов что-нибудь, может, присоветует...
   Лизочка подняла глаза от своей писанины, посмотрела на Захарова со странным выражением и совершенно официальным тоном заявила, что данный предмет не входит в сферу ее деятельности. Дела закрыты. Где постановление прокурора о возобновлении расследования? И прочие необходимые бумажки? Ах, нет?! Ну, тогда извини. Ах, дружба?! Ну, ради этого абстрактного понятия, если Захаров немедленно заберет эту дрянь с ее глаз долой, то она, пожалуй, согласится, что все это невероятное нарушение инструкций ей просто померещилось с устатку.
   И вообще, рабочий день окончен, так что валил бы Захаров домой со своими глупостями и не мешал бы чертовски занятым, серьезным людям доделать дела и со спокойной совестью отдохнуть хоть немного.
   Захаров в ярости подхватил свой пакет и бросился к выходу. Перед дверью притормозил, оглянулся, желая высказать Савиной свою обиду и возмущение, и замер. Лизочка смотрела на него с несказанной жалостью, даже слезинка в углу глаза блеснула. Сказала дрогнувшим голосом:
   - Ну почему ты, Юра, в отпуск не пошел? Я же тебя просила, чтобы ты не связывался с этой историей... А ты...
   Она махнула рукой и отвернулась к окну. Захаров постоял на пороге, как дурак. Хотел сказать Лизочке что-нибудь убийственное, но не нашел литературных слов и вышел, изо всех сил хлопнув дверью. Совсем Савина трехнулась. На почве семейных неурядиц, видать. Говорила, что дела наладились, но, видать, наврала. Трудно ей, что ли, по дружбе посмотреть? И среди экспертов у нее знакомые есть, могла бы порекомендовать кого... А за Захарова она чего боится? Что Бобарь его выгонит? Так не выгонит же. Ну, выговор влепит, еще там чего. Беспокоится, что с ним, Захаровым, как с очередным владельцем бокала, что-нибудь случится? Так эту зависимость еще доказать надо. Кроме того, нашего мента ни одна зараза не возьмет!
   Но, вопреки бодрым мыслям, по спине Захарова заскользил холодный ветерок.
   А что, если все-таки возьмет? Зараза?! Вечером надо обязательно позвонить милейшей Зое Константиновне, новоприобретенной соратнице по духовному развитию. Как она там? Не захворала ли? И Успенскому тоже позвонить. Очень уж он плохо на лекции выглядел. Вот позвонит, и узнает, что там за закономерности с владельцами бокала.
   Проходя по коридорам отделения, Захаров не встретил ни души. Поздно уже, что ли. В начале лета солнце садится чуть не в полночь, ни фига не поймешь, сколько времени. Юра взглянул на часы. Они показывали десять, но секундная стрелка замерла возле цифры шесть. Черт, опять завести забыл. И будильник дома сломанный! Китайские будильники на батарейках продаются на каждом шагу, и стоят копейки. Ну что стоило прикупить? Ну и что, что одноразовые?! Этой одноразовости на целый год хватает! Черт, черт, черт!
   Юра подергал дверь своего кабинета: заперто. Наверное, Женька уже домой смотался. Надо полагать, действительно очень поздно. Захаров постоял, позвенел в кармане своими ключами от кабинета. Решил не заходить: чего там делать, домой пора. Прошел к выходу, потрепался с дежурным Русланом Епифановым о погоде и видах на премию. Постановили с помощью мозгового штурма, что жара до конца недели вряд ли спадет и премий в этом квартале ожидать не приходится. Всяких гадостей ожидать можно, а уж чего хорошего, так это вряд ли. Вдохновленные таким единодушием, коллеги дружески распрощались до завтра.
   Уже дома Захаров вспомнил, что так и забыл завести часы и узнать точное время. Набрал номер телефона Зои Константиновны, послушал долгие гудки и повесил трубку. Может, в гости к кому поехала. Поискал в телефонной книге номер целителя и не нашел.
   Спать-то как хочется, прям сил нет. Захаров как был, одетый, повалился на не застеленную с утра кровать, уткнулся носом в подушку, еще слабо пахнущую Светкиными духами и натянул на голову простыню. Завтра. Все дела - завтра.
  
   Стоило закрыть глаза, как Юрий оказался на незабвенном ночном кладбище.
   Так же горела синим пламенем пятиконечная звезда. Блин, сколько же у них этой водки?! Тот же алтарь в центре и тип в козлиной маске рядом с ним. Так же толпились, тихонько разговаривая, зрители в балахонах и черных масках. В этот раз Захаров отметил, что безликая черная толпа теснится чуть поодаль, а непосредственно рядом с пентаграммой, образуя окружность, стоят типы в черных же балахонах, опять в масках различных зверей. Захаров отметил маски тигра, волка, орла, остальные терялись в неверном свете горящего спирта. Устроили карнавал, блин! Ей-Богу, детский сад какой-то!
   В этот раз Захарова не привязали к дереву, а поставили внутри пентаграммы, на конце луча, и кто-то крепко держал его сзади за руки. На концах трех других лучей Юрий увидел Зою Константиновну, Успенского и еще одного мужика. Вроде, этого мужика Захаров видел, но где, вот так, сразу, вспомнить не смог. Старушка стояла спокойно, глаза ее мечтательно устремлялись куда-то ввысь, а по губам блуждала блаженная улыбка. Успенский трепыхался, и его держали сзади двое. Слабознакомый мужик казался в сосиску пьяным: глаза его блуждали, губы кривились, из угла рта тянулась ниточка слюны. Если бы его, как и Успенского, не держали двое, он бы на ногах не устоял.
   Юрий расслабился и, дождавшись, когда хватка ослабела, не оглядываясь, ударил назад ногой и локтем. Сзади коротко вякнули, но вырваться не удалось. Сразу еще несколько рук сдавили ему нерв на бицепсе, шею, больно вцепились в волосы. Злобный голос прошипел:
   - Вот подергайся мне, подергайся, живо огребешь по полной!..
   Тип, стоящий возле алтаря, прикрикнул:
   - Эй, не нарушать торжественность ритуала! Что там у вас?
   - Да вот, лейтенант беспокоится, недоволен, значит!
   - Крепче держите! Вколите ему коктейль, что ли! И лейтенанту, и знахарю нашему! Ученица Ламия! Организуй-ка по быстрому.
   Успенский отчаянно забился и закричал. Тип в козлиной маске подошел к нему вплотную и с ласковой улыбкой негромко, но так, что услышали все, сказал:
   - А не надо было наезжать! Тебя ведь никто не трогал? Вот и сидел бы тихо. И заметь, мы тебе ничего не подбрасывали. Судьба все решила за нас. Справедливо Колесо Сансары и не отклоняется и на рисовое зернышко. Так, что ли, у Киплинга? Знаю, знаю, что цитата не точна, но суть от этого не меняется.
   Целитель рванулся вперед и плюнул в типа с криком:
   - Сдохни, проклятый сатанист!
   Плевок до Козломордого не долетел и бессильно стек по подбородку Успенского. Козломордый противно захохотал.
   Из толпы выскользнула невысокая фигура, как все, в черном балахоне и в черной маске, со шприцем в руке. Захарову показалось, что это женщина. Впрочем, какая разница: мужчина, женщина, ребенок? Нет, для буквы закона конечно, не все равно. Но для него, Захарова... Нужно скоренько просыпаться, а то будет, как в песне Высоцкого про упырей.
   Она воткнула иглу в шею Успенского. Целитель обмяк. Козломордый еще раз зло засмеялся и вернулся к алтарю.
   Женщина подошла к Захарову, и тут капюшон с ее головы соскользнул, открыв знакомое облачко разноцветных прядок. Захаров потрясенно вытаращился.
   - Савина?! Ты что здесь, блин, делаешь?! Совсем рехнулась? Это же маньяки! Быстро беги, вызывай наряд! Только незаметно! А я тут как-нибудь протяну время.
   Лизочка почему-то никуда не побежала. Захаров видел, как дрожали ее руки со шприцем, но она осталась на месте.
   - Савина! Лиза! Да что с тобой?!
   Савина вздохнула и громко, скороговоркой, зашептала:
   - Правильный ты чересчур, Захаров, и лиха не видал. Вам, мужикам, легко, вы хозяева жизни! А мне что делать было?! Дома ребенок больной, муж совсем сбрендил, гением непризнанным себя вообразил, хоть в психушку сдавай, денег нет ни фига, свекровушка еще тут такая же, на всю голову больная. Представляешь, мы с мужем и ребенком втроем в семиметровке теснились, а свекровушка на двадцати метрах нежилась! Да на кухню, когда она дома, не заходи, мешаю я ей, видите ли! Унитаз после себя с хлоркой каждый раз мой, стиральной машиной пользоваться нельзя! Хотя эту стиральную машину вместе покупали, я больше половины денег дала! И деваться мне было некуда, квартиру не поделить, а муж за маменьку горой стоит, слова против не скажи!
   А они решили все мои проблемы. И страшного ни с кем ничего не случилось. И ничего преступного от меня никто не хочет. На собраниях присутствовать, да образцы тканей. Рука там висельника, сердце отцеубийцы, нерожденного младенца, и прочую ерунду, которую у нас просто в печке сжигают. Родственники умерших печенки-селезенки не пересчитывают, не до того им... Конечно, если объявляют, что вот, забираем у вашего дорогого покойного сердце, почки, печень для пересадки, образцы тканей для студентов, тогда обязательно разворачивается скандал. Надо же скорбящим душу отвести да показать кузькину мать этим придуркам-врачам, которые нарочно не спасли любимого дядю. А если не докладываться, никто ничего не заметит.
   Захаров выслушал некстати излившую ему душу Савину, кашлянул, облизал пересохшие губы и просипел, внезапно охрипнув:
   - Дура, они ничего не требуют, пока ты не увязла покрепче. Стоит только раз нарушить закон, и все! Все, что ты перечислила - статьи УК. Вот, уже уколы делаешь непонятные!
   Лизочка срывающимся голосом, уже гораздо тише зашептала:
   - Ты что, в шприце просто реланиум, не бойся, ничего смертельного. И вообще, весь обряд проходит на ментальном плане. Мы просто визуализируем картинку, все вместе. Это как сновидение, но мы видим его одновременно.
   - Опять же ты идиотка. Вы проснетесь, а мы - нет.
   - Не говори глупости! И не смей разговаривать со мной таким тоном! Все это - просто символ. Я точно знаю, я читала литературу!
   Захаров неприлично заржал.
   - Ну ты даешь, Савина! Написать можно хоть что, бумага все стерпит! Ну ты и дура, аж стремно!
   Козломордый тип, услышав хохот Захарова, резко повернулся в их сторону и рявкнул:
   - Какие проблемы, Ламия? Тебе что, помочь?
   Савина тоненько пискнула:
   - Все в порядке, учитель! Заканчиваю! - и воткнула иглу в руку Захарова. Захаров посмотрел ей в глаза и жалобно попросил:
   - Не надо! Пожалуйста!
   Савина вся задрожала.
   В этот момент к алтарю решительно подошли двое - в масках волка и тигра. Тигр начал возникать:
   - Слышь, магистр, а чего один луч пентаграммы пустой?! Так нельзя! Ритуал будет неполноценный.
   Магистр окрысился:
   - Вот и становись туда сам, раз такой умный! Где я вам сейчас еще жертву найду?! Достали, блин! Как все организовать, так нет никого, а критиковать - полно желающих!
   - Нет, так не пойдет!
   - Да пошел ты!
   - Да сам вали!
   - Кто здесь магистр - я или ты?!
   - Ты магистр, никто не спорит, но если все из-за тебя пойдет через жопу, мы расхлебывать не будем. Сам тогда жри дерьмо полной ложкой!
   - ...! - вне себя от ярости выдохнул Козломордый, минуту пытался прожечь взглядом Волка и Тигра, но не преуспел. Топнул ногой, жестом подозвал к себе двоих одетых в черное и шепотом отдал распоряжение. Черные куда-то шустро побежали, а магистр уселся на алтарь, скрестил руки на груди и перекинул ногу на ногу. Собравшиеся зашевелились, зашептались. Козломордый гневно повернулся к ним. Охранник, удерживавший Захарова за локти, отвлекся, желая насладиться расправой магистра с нарушителями дисциплины.
   Захаров очень тихим шепотом, одними губами повторил:
   - Лиз! Пожалуйста, не надо, не коли!
   Савина воровато огляделась по сторонам и выдернула иглу, не нажав на поршень. Захаров старательно обмяк и навалился на охранника. Лизочка скользнула в толпу.
   Посланные шестерки довольно быстро вернулись, притащив на палке с петлей бездомную дворнягу. Серую, с белым ухом, сильно хромающую на правую переднюю лапу. Собака то визжала, виляя поджатым хвостом, то злобно рычала и пыталась тяпнуть мучителей. Тигр и Волк начали было орать на шестерок, что мол, животное неполноценное, хромое и паршивое какое-то, что есть оскорбление темных сил, коим приносится жертва, но магистр нахмурился, топнул ногой и без слов указал на пентаграмму. Выражение его лица было таким, что оппозиция быстренько заткнулась, а шестерки бегом бросились исполнять безмолвный приказ.
   Животное поместили в свободный луч пентаграммы. Козломордый повелительно поднял руку, и наступила почти полная тишина. Потом ударил гонг.
   Захарова охватило оцепенение. Казалось, что пошевелиться невозможно. Двигались только глаза. Но отвести взгляд от алтаря Юрий не мог.
   Сначала принесли в жертву воющего и визжащего пса. Потом к алтарю с радостной улыбкой, вприпрыжку, как маленькая девочка на прогулке, двинулась Зоя Константиновна. После старушки двое в балахонах под руки повели Успенского. Профессор слабо сопротивлялся, но ноги его заплетались, голова падала на грудь, и все кончилось очень быстро. С неузнанным мужиком закончили еще быстрее. Он совсем не сопротивлялся.
   Вновь ударил гонг. Захарова подтолкнули в спину. Со всех сторон раздались голоса:
   - Иди, иди, иди...
   Юрий пошел. Никаких чувств и мыслей не было. Ноги двигались в такт ударам гонга, в такт голосам, приказывающим идти. Было хорошо и радостно, будто он нашел, наконец, цель своей жизни, главное свое предназначение. Только внутри, возле сердца кто-то, ломая весь кайф, отчаянно выл и скребся. Захаров попытался остановиться. Еще раз. Еще... Все усилия смывало ощущение счастья и долгожданного освобождения от всех забот. Отстраненно Юрий припомнил, что в кармане джинсов завалялся любимый Ванькин значок. Собирался отдать в мастерскую починить, да все забывал. У значка сломался крючок, но булавка сохранилась. Захаров сунул руку в карман, нашарил металический кругляш и изо всех сил сжал кулак. Булавка воткнулась в ладонь. От острой боли реальность сна поблекла, совсем чуть-чуть, лишь на миг. Но этого хватило, чтобы ноги остановились, не дойдя до каменного алтаря какие-то пол метра. Козломордый магистр сделал знак, Захарова подхватили под руки и поволокли, но он уперся ногами в край алтаря и завопил, брызгая слюной в козлиную морду:
   - Ты, собственно, по какому праву меня в жертву приносишь? Я тебе не принадлежу, ничего тебе не должен! И вообще я при исполнении! Слуга закона! Не имеешь права! Пошел на ...!
   Сатанисты растерялись. Руки, держащие Захарова, ослабли. Козломордый картинно воздетую руку с ритуальным ножом опустил. Ряды черных зашевелились и зашептались. Захаров продолжал:
   - Не верю я ни хрена в ваши заморочки! И вообще, вас нет! Вы - просто кошмарный сон!
   Тип в маске хмыкнул, пожал плечами и сказал:
   - Ну и хрен с тобой. Грамотные все стали! Но это тебе урок: не лезь в чужие дела. Считай сегодняший сон последним предупреждением. Действительно последним! Знай свой уголовный кодекс и не трогай то, что кодексом не рассматривается.
   Называемый Магистром отвернулся от Захарова и повелительно махнул рукой. Руки, державшие Юрия, исчезли. Захаров, кипя злостью и желая оставить за собой последнее слово, крикнул в черную спину:
   - Ты тоже про Уголовный Кодекс не забывай! А я буду за тобой следить!
   Магистр не обернулся. Кладбище, алтарь и горящая пентаграмма, толпа людей в черном - все утратило глубину и яркость, превратилось в нарисованную картинку. Картинка медленно потеряла цвет и исчезла. Перед глазами появилось какое-то странно знакомое дерево. Почему дерево?!
   Захаров пошевелился, поморгал и сообразил, что дерево это изображено на гобеленовой декоративной подушке. Кладбище и козломордый тип остались в нереальности сновидения. И Лизочка Савина со шприцем...
   А вот Савина все-таки осталась в этой реальности. Рука здорово болела. Захаров осторожно потрогал правый бицепс, помял. Чуть не свернул шею, но все же поглядел на больное место. Красная точка, похожая на след укола. Слишком похожая... Может, пока он спал, кто-то зашел и сделал этот укол? Но тогда он бы обязательно проснулся!
   Захаров на всякий случай поднялся и прошел в прихожую. Нет, дверь заперта на ключ и цепочку. Вряд ли кто-нибудь приходил.
   Ну не фига себе!
   Впрочем, он о чем-то таком читал. Или фильм смотрел... Якобы гипнотизер может сказать подопытному, что руки того касается раскаленное железо, и на указанном месте вскакивает вполне натуральный волдырь.
   Захаров в такие штуки никогда особенно не верил. Скорее всего, он просто во сне чем-то укололся. Иголка какая на диване завалялась, или там булавка. Юрий осмотрел постель и нашел под подушкой сломанный Ванькин значок. Повертел и бросил в стоящую на подоконнике расписанную под хохлому миску, в которую они со Светкой складывали всяческую нужную мелочевку типа деталек Ванькиного конструктора "Лего", винтиков, гаечек и оторвавшихся пуговиц. Теперь и значок поселился там. Скорее всего, на долгие годы. Может быть, когда-нибудь Юрины внуки присоединят его к своей коллекции древностей. Эта мысль неприятно напомнила о погибшем антикваре. Ну их, эти коллекции. Не нужно разрешать детям всякий хлам копить.
   Все правильно. Укололся значком, вот рука и болит.
   Захаров на всякий случай, снова чуть не свернув шею, намазал больное место йодом, а то сколько этот значок валялся, и где, грязный, небось, заражения только не хватало. Поправил покрывало и декоративные подушки на диване, бесцельно побродил по квартире. Потом включил телевизор и, пощелкав дистанционным пультом, разыскал новости. Послушал последние известия о планах правительства, чем бы еще осчастливить уцелевший до сего дня народ. Прогноз погоды тоже не порадовал: жара спадать не собиралась. На этом канале внизу экрана мигали циферки точного времени. Юрий завел часы и перевел стрелки. Выяснилось, что проснулся он по привычке вовремя. Как раз успеет ополоснуться, позавтракать и доехать до работы.
   Вода опять текла тоненькой коричневой струйкой, время от времени сбиваясь на частую капель. Юрий кое-как облился из кувшина. Когда только наполнил?! Вчера, что ли? Наверное, вчера, как пришел. На автомате наполнил.
   В чайнике вода тоже еще оставалась, и Захаров попил чаю с завалявшимися окаменевшими баранками. Чай пил перед телевизором, нагло пользуясь отсутствием Светки. Та педантично заставляла принимать пищу исключительно на кухне, дабы домочадцы, поросята эдакие, не крошили еду на новый палас. Юрий, догрызая последнюю баранку, покосился на серенький ворс, повозил босой ногой - вроде не накрошил. Все равно Светка вернется, визг поднимет, мол, развел грязюку, и все такое прочее. Юрий еще раз пощупал ногой ковер и решил, что вечером обязательно пропылесосит всю квартиру. И посуду скопившуюся помоет.
   По дороге к автобусу Захаров подумал, что надо запереть бокал в сейф в кабинете. Не забыть только категорически запретить Женьке трогать пакет. Но что ему сказать? Не про сон же сегодняшний?! На смех ведь поднимет и нарочно, из принципа цапнет бокал и, чего доброго, утащит к себе домой. Или в пепельницу превратит. Оно, конечно, чепуха это все, но все же... Надо поосторожней. Дело так и не раскрыто, хоть и сдали его в архив якобы за отсутствием состава преступления. И версий других пока нет.
   С разнообразными версиями у Захарова всегда были проблемы. Не получалось у него выдумать сразу десяток, а потом отбрасывать неудачные по мере осуществления следственных действий. Нет, он упирался в одну и долбил ее, пока не доходил до абсурда. После этого неудачную идею отбрасывал и тяжело, мучительно сочинял новую. Понятное дело, это неважно сказывалось на раскрываемости. Вот и сейчас, уже, кажется, совершенно понятно, что пора выдвигать другую идею, так нет же... И Женька, зараза, вместо того, чтобы помочь с новой версией, уперся: "Дела закрыты, дела закрыты".
   Установление естественности смертей еще не говорило, что преступлений не было. Следственных ошибок Захаров навидался вдоволь. А не найденные сразу преступники начинают воображать, что милиции до них не дотянуться, и от безнаказанности еще пуще борзеют.
   Захаров резко остановился. Дорогу ему преградила черная фигура с козьей мордой вместо головы. Глаза сверкнули багровым огнем. Козья морда пророкотала глухим голосом:
   - Не лезь в чужие дела, добром предупреждаю! Сколько можно говорить?!
   Захаров оторопело огляделся вокруг. Многочисленные прохожие на зловещую фигуру никакого внимания не обратили. Шли себе мимо. Лишь какой-то потный, замученный дядька, пройдя насквозь Козломордого, раздраженно пихнул Юрия в плечо и проворчал что-то насчет с самого утра обдолбанных, на ходу спящих граждан, которые, блин, вконец достали, и вообще, блин, куда только милиция смотрит?!.
   Черная фигура колыхнулась, но не исчезла. Сон наяву продолжался. Мрачный голос повторил:
   - Не лезь в мои дела! Второй раз ты так легко не отделаешься. Про Ваньку со Светкой подумай! Хочешь, они сегодня домой приедут? А пакет ты ведь в прихожей забыл, на тумбочке! Думаешь, это просто так, случайно? А ну как Ванька прямо сейчас пакетик разворачивает?! Пакетик-то красивый, с бантиками!
   Захаров заледенел и, не глядя больше на черную образину, развернулся и бросился назад, спотыкаясь и расталкивая прохожих . Его преследовал потусторонний хохот.
   Чем черт не шутит, действительно... Когда там первый поезд из Владимира? Нет, не могут они первым поездом приехать! Светка поспать любит, не станет она к первому поезду бежать! Да к поезду еще доехать надо! Если только с мамочкой поссорилась?! Да нет, не с утра же они разругались... Нет, что за чепуха!
   Юрий, задыхаясь, взбежал на пятый этаж и трясущимися руками не сразу попал ключом в замочную скважину. Дома, естественно, никого не было. Красочный пакет лежал на тумбочке в прихожей, как и говорил козломордый магистр. Последний бантик оторвался и украшал теперь грязноватый линолеум возле входной двери.
   Юрий подхватил пакет и вылетел на лестницу. На площадке притормозил, вернулся, подобрал бантик и сунул в пакет, до кучи. Посмотрелся в зеркало и показал себе язык, чтобы отвести невезение, как учила в детстве мама. Захаров вспомнил, как нарочно возвращался по десять раз и предписанный ритуал не выполнял, а мама расстраивалась. Ну что ему стоило? Трудно, что ли, было в зеркало посмотреться? А язык показать - вообще сплошное удовольствие!
   Понятное дело, за всеми этими возвращениями и связанными с ними языческими обрядами Юрий опоздал и нарвался в дежурке на Носорога. Ни фига не помогло зеркало...
   Носорог в вальяжной позе почесывал знаменитую бородавку на носу, орал на дежурного, и посмотрел на Юрия как на пустое место, очень уж был занят. Захаров наладился было незаметно проскользнуть мимо, но тут начальство опомнилось, и в спину ударил властный рык.
   - Захаров, твою мать! Ты что себе позволяешь?! Где, сука, шляешься в рабочее время?! Не хочешь, б..., работать - вали склады сторожить, я живо тебя налажу!
   Захаров повернулся и встал по стойке "смирно", чувствуя, как лицо наливается кровью, аж глаза защипало. Остро тоскуя по Лизочкиному транквилизатору, выдавил через силу:
   - Так точно, виноват, проспал!
   Носорог шагнул к нему и заорал, брызгаясь слюной:
   - Вот я тебя на... в отставку, и спи, сколько влезет, сука! ... не отлежи смотри!
   Юрий стиснул зубы. Молчать, нужно терпеть и молчать... Начальство поорет и успокоится, ну там выговор влепит. Нужно терпеть. Реально, не на склад же охранником... Или, того хуже, работать на местных бугров вроде Самовара или Безбашенного Гарика. Этого он не вынесет. Это покруче будет, чем Носорогова ругань. Что это он, Юрий, так психует?! Мата, что ли, никогда не слыхал?! Теперь не то что мужики, а даже школьницы с прозрачным румянцем на щечках и светлыми наивными глазками такое загибают в милых девичьих разговорах, что Захаров краснеет, проходя мимо. Какой-то он несовременный, и с этим надо срочно что-то делать... Тренироваться как-то. Он усмехнулся. Вот тебе и случай! Тренируйся на здоровье и начинай прямо сейчас!
   Носорог перехватил Захаровскую усмешку и задохнулся, замолчав на полуслове. Пока набирал воздух для следующей тирады, углядел за спиной Захарова нарядный пакет и озверел вконец.
   - Это что еще за ...?! Вместо работы за бабами бегаешь? Презенты им таскаешь? Или от подследственных взятки берешь?
   Захаров попытался задвинуть пакет подальше за спину. Сдерживаясь уже из последних сил, процедил сквозь зубы:
   - Никак нет... Это вещдок по делу...
   - Сюда дай!
   Носорог шагнул к Захарову, приблизил лицо к его лицу, посверкал глазами, подышал перегаром. Захаров не шевельнулся. Тогда начальник толкнул Юрия в плечо, выхватил пакет и разорвал, бросив нарядную обертку на пол. Повертел в мясистых пальцах бокал.
   - Это по какому же делу вещдок? Что-то не припоминаю такого. Врешь, ... ! Взятки берешь, ...!
   - Это вещдок по делу Силина и компании, Кузина с дядей-антикваром...
   Говоря это, Захаров подумал, что надо было, пожалуй, соврать. Носорог взревел:
   - Что? За идиота меня держишь? Закрыты эти дела! Да и не дела это вовсе, а твоя дурость! Нет этих дел и никогда не было, ты, придурок!
   Юрий уже весь трясся. Хорошо, пистолет у него почти всегда в сейфе, а за заезд в начальницкую морду много не дадут, уволят если только. Светка расстроится. Хоть и доставала его в последнее время с примерами удачливых коллег, все равно расстроится - он ведь защита и опора общества, блин... Да уж, трудно бороться за справедливость без красных трусов и буквы "S" на груди, но надо стараться. Он щелкнул каблуками и выпалил:
   - В процессе следственных действий выплыли новые обстоятельства.
   - Какие еще обстоятельства?! Вали, Захаров, пиши рапорт, объяснительную, ..., где ты, ..., шляешься в рабочее время, пиши! Свободен, ...!
   Носорог с довольным видом оглядел бокал со всех сторон, поковырял ногтем камешки, пощелкал по ножке. Запихнул вещдок в карман и вразвалку удалился.
   Захаров постоял возле дежурки, подышал, посчитал до десяти, потом до двадцати. Понял, что математика тут уж никак не поможет. Дежурный Витька Чиж, сам красный, в белых пятнах, сунул Юрию стакан. Юрий хлебнул и закашлялся. В стакане оказалось универсальное народное лекарство.
   - С ума сошел! Начальство унюхает и добавит.
   Витька вздохнул и философски пожал плечами.
   - Так ведь один хрен, хуже уже некуда.
   - Не скажи. Хуже всегда есть куда.
   Дежурный снова пожал плечами и повторил:
   - Один хрен.
   - И то.
   Захаров опрокинул стакан и поплелся к себе.
   Рогов отсутствовал, очень кстати, надо сказать. Юрий сейчас был не в состоянии вести дружескую пикировку. Вообще разговаривать не хотелось. Захаров, совершив привычные акробатические трюки, уселся на свое место. Никакого рапорта и объяснительной писать не стал. Посидел, бессмысленно глядя в окно на давно надоевший пейзаж. Заварил себе чаю, выпил. Заварил еще одну чашку, но пить не стал. Некуда уже, не лезет вторая чашка.
   Тут к Юрию пришла мысль, которая уже давно должна была прийти. Совсем хватку потерял. Действительно, гнать его давно надо, поганой метлой гнать во вневедомственную охрану. Поскольку сыщик из него как из счетных палочек компьютер.
   Захаров подхватился и понесся к выходу. Дежурный кричал что-то вслед, но Юрий не обернулся: что уж теперь. Выпрет его Носорог, с соответствующей формулировкой выпрет. Может, и правда лучше работать в какой-нибудь крупной, богатой фирме, например, замом по охране. Начальником охраны берут, как правило, бывшего кегебиста, ну а замом вполне можно устроится. Начальник будет поприличнее Носорога, зарплата больше, и время свободное появится. Чем здесь ни за что пуп рвать. И Светка обрадуется, и Ваньку нужно приструнить, пока совсем от рук не отбился.
   За этими рассуждениями Захаров не заметил, как доехал до старого городского кладбища. Долго блуждал по заросшим пожухлой от жары травой аллеям между ржавыми покосившимися оградками и крестами, пока в дальнем конце погоста не набрел на место, похожее на виденное во сне.
   Найти-то нашел, но...
   Вот дерево, к которому его привязывали, вот поляна. Но на поляне нет и следа прокопанных канавок, образующих пентаграмму. Засыпали? Захаров наклонился, внимательно осмотрел почву. Никаких следов земляных работ. Везде одинаково плотный, слежавшийся суглинок, растет одинаковая низенькая подвядшая трава.
   Нет и центрального алтарного камня.
   В общем, то, да не то.
   Разочарованный Захаров уже собрался уходить, но обратил внимание на неприметный серый холмик под деревом, с другой стороны ствола. Подошел поближе, нагнулся. Мертвая собака. Серая дворняга с белым ухом. Правая передняя лапа когда-то была сломана и неправильно срослась. Захаров зачем-то нагнулся и потрогал пса. Тело было еще теплым. Перед Захаровым вновь сгустилась озаряемая неверным голубым светом тьма, а в ушах зазвучал гонг. Он потряс головой, и видение исчезло.
   Захаров вытер руки носовым платком, постоял над трупом собаки, представляя, как отнесет его к Савиной, торжественно поместит на прозекторский стол и потребует срочной экспертизы.
   Похоже, на этот раз преступники уйдут от ответа, как и обещал Козломордый. Ничего, доберемся до него в конце концов. Доберемся до всей этой гребаной компании. Преступники, уйдя от ответственности, быстро наглеют и начинают делать ошибки.
   Юрий вздохнул и отправился для очистки совести искать сторожку.
   Сторожка, одноэтажное кирпичное строеньице с забитым фанерой окном, быстро нашлась, а в ней нашелся и отдыхающий после утомительной работы и сопутствующих ей возлияний сторож. Он лежал на подобии кровати из куска сплошного забора, установленного на четыре ящика. Несмотря на жару, спящий кутался в рваную телогрейку и ватные штаны камуфляжного окраса. Когда Захаров заскрипел незапертой дверью, сторож поднял голову с кома грязного тряпья, заменявшего подушку и радостно завопил:
   - Хорониться топайте к директору, завтра с утречка, а я тута не распоряжаюсь!
   Захаров прошел в комнатку и сказал:
   - Не собираюсь я сегодня хорониться. Поговорить вот хотел.
   Сторож уселся на своем ложе, потер обеими руками небритое лицо и указал Юрию на грязную колченогую табуретку. Захаров рукавом смахнул с нее мусор, осторожно уселся и посмотрел на сторожа.
   Охранял старое кладбище шустрый доброжелательный дядька околопенсионного возраста. Он уже вполне проспался и охотно согласился побеседовать со стражем правопорядка, особенно если будет чем промочить пересохшее горло, дабы беседе ничто не мешало. Он, сторож, с понятием, и на рабочем месте ни-ни. Но, с другой стороны, дело уже к вечеру, на вверенной территории тишина и покой, похорон сегодня не намечено, да и не хоронят здеся почти, местов не осталось. Скоро, поди, кладбище это закроют и городской парк на его месте посадят, или новый микрорайон отгрохают. И то верно: живым людям местов нету, так что покойнички потесниться должны.
   А за пузырем он сбегает, конечно, Понятно, не милиции же за бутылкой бегать, западло. А он, сторож, не подумай чего, ментов страсть как уважает, не то, что другие какие отморозки. Без милиции нельзя никак, понятное дело. И, понятное дело, кто-то же должен ментом работать.
   Не шалят ли на кладбище? Да нет, тихо все. Одно, правда, время алконавты и бомжи повадились от памятников таблички из бронзы отдирать, в скупку, небось. Но таблички те быстро кончились. А кладбище-то старое, на могилы, почитай, и не ходит никто. Небось, у многих покойничков и родственников живых не осталось. В общем, никто почти и не пожаловался. И новых табличек привинчивать не стали. Так что тут тихо.
   Сборища подозрительные? Нет, никого не видал. Ни костров, ни молодежи. Костры жечь все ездят в Белорощу, сами, небось, знаете. Вот там да. В праздники, выходные шашлычки, а больше водочка, все такое... И драчки случаются, и прочие неприятности. И грязь, банки, бутылки битые. Он как-то раз поехал, пятку распорол о битое стекло мало не до кости. С тех пор не ездит: ну ее, эту Белорощу!
   А здеся все спокойно. Собачки еще очень помогают. Прикормил тут нескольких. Умные! Днем тихо сидят, и не видно их. А ночью бдят. Что не так, лай поднимают тот еще. На других кладбищах бомжи селятся в склепах, могилы оскверняют, гадят по-всякому, даже, веришь ли, кости выкапывают и выбрасывают. А у нас нет, у нас порядок. Собачки здорово помогают. Так что пусть милиция не беспокоится. А ежели что пойдет не так, или там сборища начнутся, то он, сторож, живо проинформирует! А как же! У него работа такая! Эх, хороша водочка!
   Захаров оставил кладбищенскому сторожу листок бумаги со своим телефоном, не сомневаясь, что старик сегодня же этим листком подотрется. Уходя, спросил про серого пса с больной лапой. Дед очень огорчился. Якобы пес тот был умнее человека, и теперь без него как без мобильника. Он вытащил из кучи мусора в углу грязную проржавевшую лопату и отправился хоронить верного помощника и заодно проводить гостя к выходу.
   Захаров привел старика на поляну, где нашел пса, уверил, что прекрасно сам отыщет выход, и отправился назад в отделение. Настроение нисколько не улучшилось. Пришедшая в голову идея выследить потусторонних убийц на кладбище непосредственно во время преступления оказалась никуда не годной. Наверное, Савина правду сказала, что все действие происходит во сне.
  
   Возле отделения стояла машина скорой помощи и труповозка, причем труповозка намертво перегородила узкий проезд и мешала отбыть машине скорой помощи. Врач и водитель скорой стояли возле машин, курили и крыли на все корки водителя труповозки, который, сволочь этакая, свалил неизвестно куда, поставив машину на ручной тормоз и заперев, так что откатить ее нет никакой возможности, а у скорой срочный вызов на инфаркт. Врач очень интересовался, где носит этого ...
   Захаров аккуратно обогнул возмущенного медика и заторопился в отделение. Вслед ему в два голоса приказали немедленно найти и привести этого, хм, нехорошего водителя. Захаров не оглянулся. Р-р-развелось начальников! Проредить бы через одного.
   Из дверей, оттолкнув Юрия, двое дюжих мужиков в застиранных хирургических пижамах и черных халатах сверху, злобно переругиваясь, вытащили накрытые грязной простыней носилки, запихнули в труповозку. Захаров прошел в отделение и направился прямо к дежурному.
   - Что тут у нас стряслось?
   Дежурный глянул со странным выражением.
   - Ты же вроде на месте был?!
   Захаров неопределенно пошевелил рукой.
   - Мысль тут одна пришла, ездил проверить.
   - Ну и как мысль?
   - Да туфта. Так что все-таки тут за дела?
   - Носорога нашего кондратий хватил. Скончался до приезда скорой. Тебя, кстати, звал. Вещдок какой-то от тебя хотел.
   - Да не хотел он вещдок, а забрал его у меня, ты ж видел! Он мне нужен. А кабинет опечатали?
   - Я и опечатал. Конечно, на фиг не нужно, сам же помер, но по инструкции же положено, сам знаешь. Давай поднимемся и заберем твою игрушку, если только Носорог ее в сейф не запер. Тогда только к Митрофанычу. Я код не знаю.
   Дежурный пошарил в ящике стола, выгреб печать и повел Захарова в начальственный кабинет.
   В кабинете Носорога всегда был бардак. Но сегодня все рекорды оказались побитыми. Понятное дело, хозяин в морг поехал. Но все-таки...
   В нарушение всех писаных и неписаных правил, на столе и на полу громоздились пачки папок с делами. Несколько дел рассыпались на отдельные листы по полу. Протоколы и справки таскало по ковру сквозняком из распахнутого окна. Сейф был заперт.
   Захаров мрачно глянул на дежурного и спросил:
   - Так и было? Окно открытое, дела на полу, сейф?
   Дежурный похлопал глазами.
   - Ну да! Носорог тут вот лежал, на бумагах. Я не стал контур обводить, он же сам...
   Юрий судорожно втянул в себя воздух, сосчитал до десяти и прошипел сквозь зубы:
   - Ты начальству сообщил?
   - Ну да, позвонил Митрофанычу, да он отошел куда-то. Домой ему позвонил, там тоже нету, дочка обещала передать, как только подойдет...
   - Витек, да ты, блин, сдурел! Немедленно иди, Митрофаныча хоть из-под земли откопай и доложи. Гляди, что здесь творится, к такой-то матери! Мы же еще виноватыми окажемся! Тут надо протокол составлять, опись, свидетельские показания снимать, что все, блин, так и было... Соображать же надо! Можно подумать, ты в Школе Милиции не учился!
   Дежурного как ветром сдуло. Захаров, в нарушение всех правил, остался в кабинете один. Он прочитал надписи на верхних папках, походил по кабинету. Изучил распахнутые рамы и отметил, что следов взлома нет. Видимо, Носорог сам окно распахнул, когда ему поплохело. Осмотрел запертый сейф, тоже без следов взлома, и на задней стенке обнаружил прилепленный стикер с шестизначным номером. Не любил покойный себя напрягать.
   Захаров подумал и набрал записанную комбинацию цифр. Сейф открылся. Бокал стоял на полке. Захаров наклонился ближе, посмотрел, и ему захотелось потереть глаза. Это был тот самый бокал, и в то же время не тот. Те же размеры и форма, но вместо благородного серебра - олово, вместо бирюзовых камней грубо наплавленная пластмасса, узор нацарапан иголкой. Захаров не удержался и потрогал вещдок. Две пластиковые нашлепки отвалились. Юрий попятился и захлопнул сейф. Подумал, нашел в ящике стола резиновые перчатки, снова набрал код, прихватил бокал, засунул его в валяющийся на столе большой конверт и пристроил в карман. Сейф опять захлопнул. Бегом добежал до своего кабинета, бросил конверт в ящик стола, завалил его первым попавшимся под руку мусором и так же бегом вернулся ждать начальство.
  
  
  
  
  
   Глава 10
  
  
  
  
   На стук никто не ответил, но дверь была не заперта. Захаров тихонько заглянул. Лизочка сидела за своим столиком в углу, смотрела в окно, а пальцы ее терзали какую-то бумажку. Складывали пополам, пополам, еще раз пополам. Захаров, стоя в дверях, понаблюдал за этим полезным занятием, пока бумажка не превратилась в крошечный комочек, потом негромко кашлянул. Савина вздрогнула, но не оглянулась и ничего не сказала. Тогда Захаров нахально прошел в кабинет, уселся напротив Лизочки и сказал:
   - Ну?
   Савина продолжала глядеть в окно. Захаров заметил, что косметики на ней нет, а глаза и нос подозрительно красные. Скомканная бумажка оказалась одноразовым носовым платком. Тут же, на столе сбоку, лежала початая упаковка таких платков. Плачет вот теперь. Захаров почему-то не расчувствовался. Раньше надо было соображать.
   - Давай рассказывай, что это все за хрень!
   Лизочка бесцветным голосом спросила:
   - Что тебе непонятно, Юрий?
   Захаров возмутился.
   - Как это, что непонятно?! Ничего мне не понятно! Что за бокал такой? Почему народ мрет? Что за фигня на кладбище? И вообще, имена, адреса, все такое прочее... И если ты окажешь добровольную помощь следствию, это тебе зачтется, сама знаешь!
   Савина вздохнула.
   - Ну, да, понимаю, ты, Юра, человек, далекий от всего этого... Тебе непонятно. Я-то думала, что ситуация предельно ясна.
   - Ты давай колись быстрее, нечего душевные разговоры затевать! А после протокол подпишешь!
   Савина вздохнула еще раз и впервые за сегодня посмотрела на Захарова. Посмотрела с жалостью. Выбросила скомканный носовой платок в корзину для бумаг, вытащила из пачки новый, деликатно высморкалась и, снова повернувшись к окну, попросила:
   - Ты, Юра, лучше задавай вопросы. История эта длинная. И я же не знаю, что ты сам понял, а что непонятно.
   Бог мой, ведь соучастница преступления, а какой вид на себя напустила, фу-ты ну-ты, благородная дама! Захаров готов был стукнуть кулаком по столу, но сдержался. Ну ясно, Савина не представляет, до чего он дорылся, и боится сказать лишнее. Где-то он ее понимал. Особенно когда вспоминал Козломордого. Фигура, как персонаж из детского фильма режиссера Александра Роу, можно посмеяться, а на самом деле жуть берет. Увязла детка, всеми лапами увязла. Любопытно, как этот бандит будет на зоне крутиться, с козлиной-то личиной?
   - Расскажи, зачем и каким образом погибали жертвы. По какому принципу их отбирали?
   - Ну, ты и спросил, Захаров! Получается, ты вообще ничего не понял?!
   Захаров прикрикнул:
   - Рассказывай давай!
   Савина покачала головой.
  -- Это надо с самого начала. Ладно, самую суть. Один тип одолжил у нашего ковена деньги и не хотел возвращать. Руководство долго его трясло, уговаривали, грозили, но он уперся. Тогда его поставили на счетчик. А этот тип был как-то связан с другим ковеном. У нас в городе несколько ковенов, и все, блин, белые, аж в глазах рябит! Те, его друзья, провели ритуал на смерть, на уничтожение нашего ковена. Понятно, они белые и пушистые, а мы - проклятые сатанисты, нас нужно убивать! Для этого изготовили артефакт. Как они собирались всучить его нам, я просто не представляю. Хотя, могли преподнести в дар через подставное лицо. Или по почте прислать. Тринадцать владельцев артефакта должны были умереть. Но артефакт у наших противников украли. Силин украл. Наш руководитель почувствовал опасность и магическим путем установил, в чем она заключается.
  -- Как это, интересно, он магическим способом установил?
  -- У него интуиция здорово работает. Почувствовал тревогу, сел гадать и подсмотрел в магическом шаре ритуал.
  -- Ну, и чтобы энергия даром не пропадала, наш ковен устраивал эти ритуалы, которые ты видел. На подобное колдовство много энергии затрачивается. И выделяется немало, в процессе гибели каждой очередной жертвы. Мы, как пострадавшая сторона, считали себя вправе...
   Захаров помотал головой.
   - Это все?
   Савина кивнула.
   - Да, это все, что я знаю по этому делу. Понимаешь, я в ковене недавно, имею статус ученицы, и никто не собирается рассказывать мне больше, чем необходимо для выполнения обязанностей.
   - Слушай, все это полный бред!
   Савина достала следующий бумажный платок вместо разорванного в клочки и равно-душно ответила.
   - Это не бред.
   - Правду рассказывай!
   - Другой правды у меня для тебя не припасено.
   - Чушь какую-то ты несешь! Ковен, артефакт - это что еще за фигня?
   Савина голосом учительницы начальных классов пояснила, что ковен - это собрание колдунов, европейское название, типа клуба по интересам, а артефакт - волшебная вещь, вроде скатерти-самобранки или ковра-самолета.
   Захаров сидел, гневно сопя, прожигал Савину взглядом и удивлялся ее спокойствию. Но ведь недавно он сам с пеной у рта доказывал Женьке Рогову и Носорогу, что бокал чуть ли не заколдованный, и все дело в нем. Может, Савиной кто рассказал, и она воспользовалась его же версией, чтобы запутать следствие? Никаких улик все равно нет! Он совсем запутался, но это дело так не оставит!
   - Сегодня же уходи из милиции!
   Савина вымученно засмеялась.
   - Это с какой радости?
   - Ты преступница! Работаешь на банду!
   - А ты докажи! Вот прямо сейчас вставай, иди к Митрофанычу и все ему расскажи, про колдунов и заклятые бокалы, потребуй моего увольнения и служебного расследования. Только можно, я в щелку подсматривать буду? Давно в цирке не была!
   Захаров вскочил.
   - Ты, ты!..
   Савина ласково усадила его на место, погладила по руке.
   - Хороший ты парень, Юрка! Не переживай так! Мы ведь никаких законов не нарушаем и не нарушим. В этот раз все сложилось неудачно. Понимаешь, в этом мире многое предопределено. Если человек должен умереть, то он, скорее всего, умрет от той или иной причины. Особенно уязвим грешник. Силин и его дружки Зимних и третий, не помню, как его там, если бы им не подвернулся заколдованный бокал, погибли бы, скорее всего, в тот же день в пьяной драке. Или через день-два. Антиквар так и так умер бы от сердечного приступа. Сам понимаешь, грех стяжательства. Ну, и все прочие аналогично. Хочешь посмотреть в магическом шаре? Можно еще составить гороскоп или погадать на картах Таро...
   Захаров вырвал руку и встал.
   - А вы все праведники! И колдовство вас не берет!
   - Стараемся, - улыбнулась Савина.
   - Я все понимаю про грешников, - сказал Захаров. - Но как же тогда дети?! Девчонка рыженькая, дочка Ержиных? Она-то в чем виновата?
   Лизочка отвела глаза.
   - Это сложно, Юра. Дети и за грехи родителей отвечают, и за свои грехи в прошлых жизнях...
   Юрий затосковал. Складно у Лизочки получается: люди кругом мрут, потому что сами виноваты, а колдуны эти проклятущие такие хорошие. И сделать ничего нельзя, а надо расслабиться и получать удовольствие от раскрытой ему высшей мудрости. Непонятно правда, почему грешат почти что все, а помирают лишь некоторые. Он встал.
   - Ладно, пойду я, Лиз. Не понял я ни фига, но пойду. И заявлять ни о чем не буду. Но пусть твое волшебное руководство мне не попадается. Так и передай!
   Он изо всех сил хлопнул дверью, но хлопок прозвучал глупо и жалко. Лиза крикнула ему вслед:
   - Отпуск возьми!
   Вот и поговорили! Вот и постоял за правду и справедливость! Захаров прошел к бывшему кабинету Носорога, и спросил у секретарши Ирочки, у себя ли Митрофаныч.
   Мог бы и не спрашивать: сквозь обитую стареньким дерматином дверь слышались возмущенные вопли нового начальства. Захаров, кивнув на двери, осведомился у Ирочки:
   - С кем он там?
   - Один. По телефону с кем-то с утра лается, - ответила Ирочка и, нажав кнопку селектора, быстро проговорила в микрофон. - Андрей Митрофанович, тут к вам Захаров пришел. Впустить?
   Митрофаныч рявкнул:
   - Никаких больше отговорок! Завтра проверю!
   С грохотом швырнул трубку на рычаг и крикнул:
   - Захаров?! Заходи давай!
   Юрий осторожно потянул на себя дерматиновую дверь. Чего его принесло?! Ясно же, Митрофаныч не в духе. И долго еще таким будет. Пока за Носорогом все дерьмо не подчистит, лучше к нему без крайней нужды не соваться.
   Митрофаныч одной рукой дергал веревку, пытаясь открыть фрамугу, а другой вытирал багровое лицо огромным носовым платком. Фрамуга не поддавалась. Захаров сказал:
   - Она все время сама распахивалась, и ее еще в том году гвоздями забили. Окно откройте. Давайте помогу.
   Митрофаныч обрадовался. Окно было надежно закрыто на два шпингалета с помощью молотка после несчастного случая с Носорогом и усилиям начальства не уступало. Попыхтев и помянув матерей окна и того, кто его закрывал, вдвоем с работой справились. Митрофаныч отдуваясь, плюхнулся в Носорогово знаменитое кресло. Захаров откашлялся и начал:
   - Андрей Митрофанович, тут такое дело...
   Митрофаныч доброжелательно поглядел на Захарова и пробасил:
   - Знаю, знаю. Где заявление? Давай, подпишу по-быстрому.
   - Какое заявление?!
   - Как, какое? Об отпуске! Не написал?! Давай - давай, быстро, иди к Ирочке, она напечатает, я подпишу, а то мне недосуг, еще в прокуратуру ехать! Давай, быстро шевелись, а то стал немощь зеленая, смотреть тошно! И чтоб вернулся загорелый, морда кирпичом!
   Удивленный Захаров проследовал из начальнического кабинета в отдел кадров с подписанным заявлением, так и не поговорив с Митрофанычем о наболевшем. Да и как поговоришь? Только заикнись о колдунах, сразу загремишь на медицинское освидетельствование. А вот так, по первой просьбе предоставленный отпуск?! Да и не по просьбе! Митрофаныч сам предложил! Вот где волшебство! Обычно-то начальство сразу начинает нудеть о незавершенных делах, да кто будет замещать отпускника долгие две недели. А тут - пожалте! Отпуск за три года! Да добрые напутствия! Чудеса!
   Встретившийся в коридоре Рогов недоумение слегка развеял. Он хлопнул Юрия по плечу и завопил:
   - Ну, ты и хитрец-молодец! Я тоже так попробую отпуск выбить!
   Юрий поднял брови.
   - Ты о чем?
   Женька хохотнул.
   - Я-то, дурак, все понять никак не мог, с чего это ты всех достаешь заколдованным вещдоком. А ты вон оно что, под переутомление косил, отпуск зарабатывал! Здорово, отличная идея! Небось, и за прошлый год учли?
   - И за позапрошлый.
   Рогов еще раз хлопнул Захарова по плечу.
   - Завидую! Нет, второй раз не прокатит, нечего и надеяться! Ничего, что-нибудь в другом роде придумаю. Но ты гляди, осторожнее, а то как бы тебя Митрофаныч к психиатрам на освидетельствование не отправил.
   - Да уж, - неопределенно ответил Юрий и распрощался. Он не стал переубеждать приятеля. Пусть думает так. И всех просветит. Дойдет до Митрофаныча? Плевать. Приказ подписан. Переутомление в наличии. У кого из ментов из серьезных отделов нет этого самого переутомления?! Да прямой, как автомат Калашникова Митрофаныч ни за что не поверит в такое изуверское коварство подчиненного. И в психиатрию он тоже не верит. Во времена его юности психиатрия, кажется, считалась буржуазной лженаукой. По нему, есть начальство, подчиненные и устав. А психиатрия, психология всякая - просто лень и дурь, а лень и дурь следует выколачивать. Но про переутомление Митрофаныч понимает. Переутомление - это святое, это надо в отпуск, тем более если сотрудник три года в отпуске не был. Тут прямое нарушение трудового законодательства. А нарушения закона допускать нельзя!
   Олечка, секретарша отдела кадров, живо отстучала все нужные документы, копии в бухгалтерию, с улыбочкой стрельнула глазками в Захарова и спрятала тоненькую пачку листочков за спину. Юрий, кряхтя и смущаясь, выудил из кармана припасенную шоколадку "Вдохновение" и завладел ценными бумагами. Лучше самому отнести копию приказа в бухгалтерию, а то еще потеряют, а отпускные нужны ну просто позарез.
   Все прошло удачно, деньги за отпуск обещали выдать через два дня вместе с зарплатой. Захаров почувствовал себя непривычно свободным, не зная, куда бы эту свободу применить. Совсем как в школе, когда наступали долгожданные каникулы. Как долго тянулась учебная четверть, какие сверхважные дела откладывались на каникулы! И вот наступала свобода, и заняться становилось абсолютно нечем.
   Захаров вздохнул. Заняться есть чем. К Свете, к Ваньке, на фазенду. Мириться и трудиться. Вот только мысли о Козломордом покоя не давали. Это просто какая-то навязчивая мания. Ну что ему до Козломордого?! Действительно, УК он пока не нарушал. А как только зарвется и нарушит закон, так и... А пока надо выбросить мерзкую маску из головы. Но почему-то не получается.
   Вспоминались воющие без слез в обнимку седая женщина и тощая девчонка с намечающимся животом - мать и невеста приблатненного Силина, обе невзрачные, плохо одетые.
   Вспоминались глупые голубые глаза без вины виноватого Кузина, непонятно с чего повесившегося в КПЗ, рыжая девчонка с торчащими жиденькими косичками в розовом пышном китайском платье, да и все ее несчастное семейство. Да и Носорог... Да. Он тоже жертва, хоть о нем никто не заплакал.
   Пусть не нарушена буква закона, но дух его... Вот же они: потерпевшие, убитые. Убитые, что бы там не говорила Савина о судьбе и предопределенности. Это, в конце концов, все измышления, научных экспериментов о наличии судьбы и кары за грехи никто не проводил. Да и попробуй, проведи подобный эксперимент! Сомнительно все. Один вовсю делает гадости, и ему за это ничего не делается, а другой и добрый, и порядочный, а беды так и преследуют. Так что ничего не докажешь.
   Но когда-нибудь Козломордый сорвется! Как Аль Капоне, знаменитый гангстер! Его преступления доказать не получилось - посадили за неуплату налогов. Так и тут. И к тому времени, когда Магистр зарвется и нарушит закон, на него уже должны быть материалы. Для начала имя, фамилия, место проживания, связи. И всю эту информацию надо начать собирать уже сейчас. И начальству докладывать совершенно необязательно. Захаров может разрабатывать Козломордого в свободное время. Хотя где оно, свободное время?!
   Так вот же: долгожданный законный отпуск! Вполне можно оторвать пару недель, семейство и не узнает. Они уже привыкли, что Захаров работает без выходных и отпусков.
   Савина! Вот кем надо заняться. Она - зацепка. Не может же Лизочка встречаться со своим наставником и подельниками только в сладких снах. Она-то утверждает, что может, но Юрий в это что-то слабо верил.
   Сатанистам для начала нужны были от Савиной вполне конкретные, материальные вещи. Что там она говорила? Некрещеные младенцы, сердца отцеубийц, руки воров, и прочее в том же духе, так что ли? Эти образцы надо изъять и передать сообщникам, и не на астральном, а на вполне физическом плане. Поэтому Савина наверняка имеет материальную связь с преступным, как там бишь его, ковеном.
   Блин, еще тут эта Савина!
   Лизочку было от души жаль. Они всегда симпатизировали друг другу, едва познакомились. Такая славная девчонка! Юрий тогда уже был женат, и Ванька в детский сад пошел. Да и за Савиной ее урод уже ухаживал, и успел всем показать свое паскудство, но Лизочка смотрела на урода влюбленными глазами. Поэтому Захарову пришлось относиться к ней как к младшей сестренке. Убил бы этого ублюдка Пашеньку! Ведь именно он, пусть невольно, но толкнул Лизочку на путь преступления!
   Савину хорошо бы как-нибудь отмазать. Только как? Посмотрим. Глядишь, и получится.
   Захаров прошел к себе в кабинет. Хорошо, что Рогова на месте не было. Вот, докатился: радуется отсутствию приятеля! Да что там, не приятеля, а самого настоящего друга.
   За это Козломордому будет представлен отдельный счет.
   В ящике стола Юрий хранил старую записную книжку. Когда Светка закатила дома генеральную уборку и с визгом потребовала выбросить все ненужные бумажки, он перетащил часть на работу и хранил пожелтевшую пачку в нижнем ящике стола. Замусоленная книжечка распалась на отдельные листочки и была переполнена телефонами. Захаров долго перебирал исчерканные страницы. Записи карандашом, шариковой ручкой, расплывшимися чернилами, даже губной помадой и подводкой для глаз. Полустершиеся, залезающие друг на друга. Принадлежность многих номеров давно забылась. Нужный телефон оказался записанным почему-то на имя, хотя Захаров всегда записывал телефонные номера по фамилиям.
   Он набрал номер и долго слушал длинные гудки, думая с огорчением, что вот, еще один друг ушел в неизвестность. Переехал, или номер поменялся, и все. Уже не найти. Хоть и мент, и связи имеются нужные, и базы данных на каждом углу за копейки продаются, а не найти. Раз сам не позвонил, значит, ему не надо.
   Номер ответил. Ответил знакомым хрипловатым баском. Пашка чуть запыхался, видно, отходил от телефона и прибежал на звонок.
   - Але, слушаю! Говорите, кто это?! Юрка, ты, что ли?! Ну, нашелся, пропащий! А я твой номер, представляешь, потерял!! Что "база данных"?! Ну, да, имеется база данных, но это ж в нее лезть. А вдруг тебе это не надо, я знаю?! Свин ты эдакий, сам не мог позвонить?!
   Юрий договорился о встрече.
   По указанному адресу располагалось около десятка контор, среди них - нотариус, дипломированная ведьма, риэлторское агентство, народный целитель-травник, центр занятости и частное детективное агентство. Юрий не успел толком поговорить с Пашкой, но почти не сомневался, что ему нужно именно детективное агентство. Так и вышло. На двери с указанным номером кривовато висела табличка "Ваханьков Павел Эрнестович - частный детектив. Строго конфиденциально". Юрий постучался для приличия и вошел в приемную.
   Непохоже было, что у старого приятеля богатая практика. Стол секретарши пустовал. Вряд ли длинноногая блондинка или там брюнетка отбежала на минутку в соседний ларек пополнить запас кофе: компьютер отсутствовал, на столе лежал солидный слой пыли. Обои слегка выгорели, ковролин на полу лежал старенький и самый дешевый.
   Друг Пашка с радостным возгласом вышел навстречу Юрию из начальнического кабинета с широко раскрытыми довольно-таки вместительными объятиями.
   - Привет, привет, заходи скорее! Ух, как я рад, что ты наконец нарисовался! А то, понимаешь, портфель из машины вытащили, а там все: деньги, документы, и книжка записная! Что ты будешь делать?! Давай, давай, проходи, устраивайся. А я счас кофе поставлю. Вот еще тортик вафельный припас, как только ты позвонил. Или тебе пива с кальмаром?
   Юрий с удовольствием уселся в мягкое и удобное кресло для посетителей. В другое время он точно предпочел бы пиво с кальмарами, но без Светки что-то стало голодно, и он сказал:
   - Ладно, давай свой тортик. И кофе.
   Пашка вытащил из стола тортик и чашки.
   - Извини, настоящий кофе сварить некому. Секретарша варила неплохой, да я ее на прошлой неделе уволил. Не мог уже переносить дуру, сил не было. Документы теряла, все составляла неправильно, клиентам такое выдавала, что оторопь брала. Казалось, ну, сейчас убью ее на фиг. И выгнал от греха. Ты растворимый потребляешь?
   - Только его и потребляю. Другого как-то не наливают.
   Ваханьков пошел набирать воду в электрический чайник, а Захаров умостился поудобнее в кресле для посетителей. Кресло Пашка держал удачное: и мягкое, и вместе с тем упругое, мобилизующее. В крошечном кабинете такого запустения, как в секретарской, не наблюдалось. Пыли не было, наличествовали и сейф, и относительно приличный компьютер. Комп не последней модели, но для дела вполне достаточный. Недорогая, но качественная офисная мебель - в общем, все путем.
   Павел вернулся с чайником, бочком пролез на свое место, напомнив Юрию его собственные акробатические упражнения в кабинете. Уселся было, но тут же подхватился и достал из сейфа бутылку коньяка и пару рюмок. Повернул бутылку, показал Юрию этикетку.
   - Гляди, какой коньяк! Благодарный клиент подарил.
   Продегустировали коньяк. На вкус Юрия, коньяк был как коньяк, в таких тонкостях он разбирался слабо и коньяк пил редко, но покивал с важным видом знатока. Пашка налил еще по одной.
   - Ну, рассказывай, как дела? - сказали оба одновременно и рассмеялись.
   - Рассказывай ты первый, - быстро проговорил Юрий.
   Павел пожал плечами.
   - Да не изменилось особо ничего. Наследники подрастают, в восьмом уже оба. Жена где работала, там и работает: бухгалтером в облпотребсоюзе. Теперь все это по-другому называется, но не суть... Родители вот одряхлели как-то сразу, но скрипят еще. Вот только я работу сменил, - и Пашка широко развел руки, словно обнимая пространство своего маленького кабинета.
   - И как? - заинтересовался Юрий.
   - Да ничего себе. На жизнь хватает. Машина вот, "Гольф" подержанный, тряпки там, дети в гимназии. Клиенты в основном желают проследить за супругами, не изменяют ли; за детками великовозрастными, не колется ли, да что у него за компания, ну, и все. Один раз было исчезновение, но оказалось, что чадо просто на чьей-то даче зависло, а позвонить родителям нету...
   - Нравится? - спросил Захаров, рассматривая на свет коньячную рюмку.
   - К себе примеряешь? - ответил вопросом на вопрос Павел. - Ну, нравится. Не совсем так, конечно, как мечталось, но все же... Интересно, и сам себе хозяин. Хочешь ко мне помощником? Дуру-секретаршу я уволил, сил не стало терпеть. А, я это тебе уже говорил. Давай, сработаемся!
   Захаров вздохнул. Может, действительно...
   - Ты не сомневайся, клиент идет, работы на двоих хватит. Секретаршу, ну ее, с бумажками по очереди будем возиться. И веселее вдвоем, и надежнее. Подменять друг друга можно. Я тебе доверяю, ты мне. Соглашайся!
   - Подумаю, - сказал Юрий. - Может, и в самом деле, ну ее, родную милицию. Достали. Как тебя в свое время.
   - Денег получается больше, чем в ментовке, - продолжал уговаривать Павел. - А о Бобаре вашем легенды уже по городу ходят. И анекдоты.
   - Накрылся Бобарь. Нету.
   - Что так? Неужто бандитская пуля? Да того бандита всем городом на зоне греть надо. Или это заказное?
   - Если б бандитская пуля, - вздохнул Захаров. - Тут такая история поганая.
   - Ты пей давай!
   Приятели выпили еще по рюмке коньяку, уговорили вдвоем тортик, да и было того тортика чуть, на двоих-то здоровых мужиков. Запили все кофе. Павел отодвинул на край стола чашки и раскрыл толстую кожаную тетрадь с золотым обрезом.
   - Ну, выкладывай, зачем пожаловал. Ни за что не поверю, что в наши суровые времена друг через два года молчания вспомнил друга только чтобы спросить, как дела. Такой уж я циник, извини. Колись, что у тебя за проблемы.
   Захаров подумал, да и рассказал.
   Павел долго молчал, постукивая пальцами по странице раскрытой тетради. Потом сказал:
   - Приди ко мне клиент со стороны с такими заявочками, я бы, Юра, его вежливо послал, потому как явная шиза. Но тебя я знаю и не представляю, что нужно сделать, чтобы ты до такой шизы докатился. Чем черт не шутит, всякое случается. А сатанисты у нас в городе есть, да не одна группа, а несколько. Ну, я не вникал, все они там сатанисты, или некоторые просто какие сектанты, но публика неприятная. С белыми братьями у меня было дело. Баба с двумя мальчишками семи и девяти лет от мужа к этим белым братьям ушла. Баба так и осталась там, а детей я насилу выкрал. Потом доказали, что их в секте били, в пост морили голодом и в школу не пускали. Еле-еле через суд лишили мать родительских прав и передали детей отцу. И вот же блин: он через полгода новую кралю завел, а сыновей спихнул в интернат. Я уж пожалел, что работал с этим папашкой малахольным. Не знаю, где детям лучше, с матерью у белых братьев, или в интернате. Наверное, все-таки лучше с матерью. Ладно, дело прошлое, назад не переиграть. А с сатанистами лучше не связываться: ребята ну совсем отвязные, и концы в воду хорошо умеют прятать.
   - Надо мне, - сказал Захаров. - Очень надо. И Савину жалко. Я же тебе рассказал. Помнишь Савину?
   - Ну да, ну да, - Павел перелистал блокнот. - А Савина-то вроде довольна?
   - Дура потому что. И это она только пока довольна. Потом взвоет, да поздно будет.
   Павел вздохнул.
   - Ладно. В данный момент клиентов не имею, поработаю на тебя.
   - Нет, нет! - испугался Юрий, - Понимаешь, у меня денег-то не особо, чтобы тебе заплатить, только вот отпускные. Я сам хочу порасследовать, оторву недельку-две от отпуска. А к тебе пришел, чтобы хоть кто знал, куда я лезу, хотя бы приблизительно. Ну, и проконсультироваться. И, если можно, ссуди мне каких-нибудь штучек-дрючек, ну, понимаешь, технику шпионскую. За консультацию, само собой, заплачу.
   - А консультация у меня бесплатная! - хохотнул Павел. - Так что убери свои бабки на фиг, нечего размахивать.
   Павел снова полез в сейф и достал объемистую коробку.
   - Каких тебе штучек?
   - Вот ты мне и посоветуй.
   - Имей в виду, все это доказательством в суде не является!
   - Да знаю я, знаю! Какой там пока суд?! Сам не пойму, чего добиваюсь, думаю на месте непосредственно разобраться. Хоть бы выяснить, что за личность этот Козломордый, и то хорошо. Дел - начать и кончить. Ты мне технику покажи и объясни, как пользоваться.
   - Легко!
   - Да, а с сатанистами этими ты дело имел, ходы к ним знаешь?
   Павел подумал, опять полистал блокнот.
   - Ну, есть у меня один ход, берег на всякий случай. Ладно, дарю. Но начать все же лучше с Савиной.
   От Ваханькова Захаров отправился к Лизочке, якобы помириться, убедить ее в своем примерном и здравом поведении, а также проставиться по случаю отпуска.
   Савина сделала кислую физиономию, но и не выгнала. Приняли внутрь чай с тортом и, тайком от скучающего за микроскопом Семенова, по мензурке разбавленного медицинского спирта, настоянного по новому рецепту на розовых лепестках. Потрепались о начальстве, семье и планах на будущее. После чаю решили попить кофе. Когда Лизочка отправилась набирать воду для кофе, Захаров сунул в ее торчащую из сумочки косметичку крошечного жучка - радиомаячок, совмещенный с микрофоном. Сумочку Савина может поменять на другую, например, в тон туфлям, или на спортивную сумку, или там театральную, а косметичка у баб завсегда с собой.
   Лучше бы, конечно, в паспорт. К обложке сзади, например, пришпандырить. Без паспорта нынче никуда не пойдешь, сразу нарвешься на проверку. Или в милицейское удостоверение. Но в наглую рыться в сумке Савиной Захаров не рискнул.
   После кофе Юрий промямлил, что, мол, пора валить готовиться к отъезду, чтобы завтра успеть на первую электричку, в которой посвободнее. Савина его воодушевленно поддержала и скоренько с наилучшими пожеланиями выпроводила. Но Захаров, понятное дело, далеко не пошел, а засел в припаркованной рядом с отделением машине Пашки Ваханькова. Пашка поймал сигнал жучка и, довольно развалившись на водительском сиденье, заявил:
   - Слушай, а здорово! Мне понравилось. Прям как в "Секретных материалах"! Так что пока нет клиентов - я твой.
   После короткой паузы он решительно добавил:
   - И бесплатно!
   Захаров неопределенно хмыкнул, глянул на часы и включил радио, сделав звук потише, чтобы не глушить жучка. До конца рабочего дня оставалось всего полчаса, но кто же в милиции с работы вовремя уходит?! Только бы не объявился новый покойник!
   Покойник, очевидно, не объявился. Лизочка вышла из отделения через десять минут, на двадцать минут раньше конца рабочего дня и быстро процокала каблучками мимо Пашкиного "гольфа". Захаров испуганно пригнулся, совершенно забыв про максимально затонированные стекла машины. Но Савина, даже не глянув в сторону неприметной подержанной иномарки неброского серого цвета, непринужденно уселась в подъехавший шикарный джип "Мицубиси" цвета голубой металлик, тоже с максимально тонированными стеклами и аккуратно запачканным номером. Ваханьков пристроился джипу в хвост, предупредив:
   - Сразу говорю, долго мы за ними не проездим, заметят. Сам знаешь, для нормальной слежки нужно две-три неприметные машины, и меняться все время, а так... Видишь, какая тачка крутая, наверняка владелец - тертый калач. Если только они совсем уж расслабились.
   - Расслабились, точно знаю, что расслабились, - проворчал Юрий, доставая из пачки и разминая сигарету. - Они там не просто расслабились, они там заборзели вконец, можно сказать, о...ели совсем.
   Долго преследовать джип не пришлось. Машина остановилась возле новомодного дорогущего фитнесклуба "Бархатный сезон", выпорхнула из тачки и нырнула в сверкающую стеклом и начищенной латунью дверь. Захаров растерялся. Посмотрел на свои турецкие, изрядно потертые грязноватые джинсы, мешковатую отечественную рубашку в клеточку, на которую сегодня в столовой так некстати пролил кетчуп, и возопил:
   - Ну, и как дальше? Даже если меня туда пустят, Савина сразу увидит, и...
   - Не дрейфь! - важно заявил Ваханьков, вылез из машины, одернул светлый льняной пиджак и, расправив плечи, протопал в роскошный клуб с видом завсегдатая. Захаров посмотрел на него с завистью.
   Но через некоторое время Павел вернулся тоже обескураженным. Юрий вопросительно глянул на него, тот пожал плечами.
   - Зашел, сразу к регистраторше, мол, хочу заниматься в секции с той симпатичной девушкой, что только что вошла. Мол, любовь-морковь с первого взгляда и на всю жизнь. А она: "Добро пожаловать в группу для начинающих, занятия во столько-то, тогда-то, оплата в кассу." Немаленькая, я тебе скажу, оплата! Тебе, как честному милиционеру, ни за что не потянуть! Я уперся, хочу, мол, с той девушкой, а регистраторша: "Нет, никак нельзя, она посещает группу для продвинутых, у них там с этим очень строго!" Спросил руководителя группы - руководитель группы очень занят и ни с кем не встречается, и регистраторша его никогда не видела. А как тогда проходят занятия, если руководитель ни с кем не встречается, она понятия не имеет. И мордоворот у них в углу сидел, журнал листал, так сразу журнальчик бросил и ко мне выдвинулся. И вид у мордоворота ну очень неприятный, прям совсем необаятельный! В общем, я на всякий случай записался в группу для начинающих. Какое-то духовное, блин, самосовершенствование!
   - Чего? - растерянно спросил Захаров.
   - Группа, говорю, занимается духовным самосовершенствованием! - гаркнул Ваханьков.
   - А-а-а!
   - Вот тебе и бе-е-е! Как я понимаю, эта группа тебе на фиг не нужна?
   Захаров подумал и сказал:
   - Как раз, наверное, эта группа мне и нужна, но вот как в нее попасть? Не ходить же, в самом деле, полгода или год, или даже дольше на занятия для начинающих?! А если ходить, то кто эту забаву профинансирует?! И Савина, опять же, увидит.
   Павел снова пожал плечами.
   Послушали, что там передает жучок. Услышали беседу в раздевалке:
   - А чешки совершенно не годятся: скользят!
   - Ну да, я давно уже заметила. Лучше уж в носках.
   - Нет, девочки, носки тоже скользят. И коврики все эти тоже. Лучше всего босиком на голом полу.
   - Ну, это только если дома. А здесь живо нахватаешься всяких грибков и микробов.
   - А вот интересно, у Макарова глаз черный?
   - Ну, черный. Ну и что?
   - А вот направить его на пол в зале посмотреть; может, микробы и грибки и загнутся!
   - Ага, счас, пойдет он тебе микробов морить, три ха-ха!
   Захаров с Ваханьковым переглянулись. Ваханьков почему-то шепотом сказал:
   - Секи, у них еще и глаз черный!
   Захаров кивнул и сказал:
   - А чего ж ты другого ждал от сатанистов?!
   Жучок предал скрип двери. В вольную девичью болтовню влез властный холодный голос.
   - Разговорчики!
   Болтовня тут же смолкла. В раздевалке наступила напряженная тишина. Вошедший продолжил:
   - Я слышал, здесь вслух были названы имена?! Превосходно. Ученица Розмари понесет наказание. Всеобщая медитация завтра в полночь. Чтобы все были готовы, проверю. Ученица Ламия, в твоей сумке какая-то пакость. Открывай, высыпай все.
   Раздался треск расстегиваемой молнии, шорох и стук высыпаемых вещей, невнятные восклицания. Холодный голос произнес:
   - Так. Ученица Ламия также понесет наказание.
   В наушниках раздался короткий резкий звук, и эфир умолк. Ваханьков потряс головой, потер пострадавшее от предсмертного вопля уничтоженного жучка ухо и сказал:
   - Быстро он разобрался. Сколько времени прошло? Минут пять? Интересно, это был сам Козломордый? А я еще прикидывал, как будем микрофон обратно изымать!
   - Да уж, - сказал Захаров. - А мы и не ждали, что будет легко. Голос вроде бы его, Козломордого, но не уверен. На голоса Волка и Тигра вроде не похоже. Да небось, таких там полно. И неизвестно, голоса у них такие же, как и во сне, или нет. Савина вроде точно такая же.
   - Ладно. Что думаешь дальше делать? - спросил Павел.
   - А у тебя время еще есть?
   - Ну я же тебе сказал: пока клиентов нет, я весь твой. А можно под это дело самим клиента подобрать. Уж наверное, эта приятная компания не одному тебе хвост прищемила. Вот хотя бы родственники погибших, ну, дела, которые ты расследовал!
   - Там таких обеспеченных нет.
   - А ты узнай точно. У Ержиных друзья должны быть небедные, в торговле-то. Опять же, раз Ержины торговлей занялись, значит, родственники какие-нибудь тоже в торговле, в этом деле без связей трудно.
   - Да какая там у них была торговля?!
   - И все-таки. Опять же сестра антиквара наследство получит. Наверняка захочет рассчитаться за сына и брата. А мы ей еще и поможем, чтобы с коллекцией не обдурили. Займись. Вот такой хлеб частного детектива!
   Захаров устало посмотрел на Ваханькова. Тот махнул рукой.
   - Ну, ты еще совсем не созрел. Ничего, научишься. Давай координаты, чтобы мне не пришлось возиться узнавать, я сам договорюсь. А ты мотай на ус. С Савиной-то что?
   Юрий подумал немного. Умного ничего не придумалось, и он сказал:
   - Давай еще наружку попробуем. Денька два-три. И еще хорошо бы посмотреть, кто у них такой шустрый, что сразу микрофон засек. Может, сразу на Козломордого выйдем?
   Они просидели в машине еще несколько часов. Савина ушла в компании девушек и парней примерно одного с ней возраста. Парней насчитывалось вдвое меньше, чем девчонок. Физиономии у Лизочки и еще у одной девицы выглядели безрадостно. Похоже, перспектива наказания их угнетала. Какие, интересно, в группе духовного самосовершенствования могут быть наказания? Не пустят на медитацию или запретят лицезреть гуру? Вся компания волокла спортивные сумки и направилась к остановке троллейбуса.
   Эта группа уходила из центра последней. Сразу после нее отбыла регистраторша. В здании осталось освещенным только одно окно на первом этаже, рядом с входом. Очевидно, помещение охраны. Захаров специально обошел здание кругом. Точно, все ушли. Значит, обладатель властного голоса ушел вместе с группой?! Что-то сомнительно. Захаров припомнил ребят, шедших вместе с Савиной. Все они на вид очень нуждались в самосовершенствовании, и властность в голосе с подобной внешностью никак не вязалась. Но подобные умозаключения к делу не пришьешь.
  
  
  
  
   Глава 11
  
  
  
  
  
  
   Ровно в 21.00 возле здания фитнесцентра появился парень в камуфляже, телосложением грозно напоминающий трехстворчатый шкаф с антресолью, но с румяным добродушным лицом. Позвонил в дверь. Ему открыли, и он исчез внутри. Через некоторое время из центра вышел мужик постарше, похожего телосложения и тоже в камуфляже. Только морда у него была под стать фигуре, неприятная. Вечерняя смена караула.
   Павел толкнул Юрия и прошептал.
   - Это тот охранник, который меня чуть не вышвырнул. Он, наверное, доверенное лицо, в курсе всех дел фитнесцентра. С ним говорить нельзя, все доложит руководству. А сменщик ничего, симпатичный, морда - полный наивняк, небось, вчера из спецназа демобилизовался. Давай, я с ним попробую побазарить.
   Захаров решительно потянул ручку двери.
   - Вместе пойдем побазарим. У меня удостоверение с собой. Слушай, а у тебя другой прикид есть? А то ты больно уж шикарный для оперативника. Народ не поймет.
   - А как же без прикида?! В багажнике. Сейчас достану.
   - Нет уж, давай ключи, сам достану. Не светись в своем белом смокинге.
   Захаров вытащил из багажника пластиковый пакет, в котором предусмотрительный частный детектив припас такие же, как у Захарова, потертые турецкие джинсы и белую футболку с огромной красной надписью "ОН". Ваханьков, проявив чудеса акробатики, переоделся в салоне "Гольфа". Костюм аккуратно сложили в пакет и отправили на заднее сиденье. Поношенные кроссовки Пашка держал на полу в салоне машины вместе с остальным мусором, не пришлось в багажнике искать.
   Охранник так долго не открывал, что Захаров даже слегка встревожился и вопросительно глянул на Ваханькова. Павел шепнул:
   - Небось порнушку прячет и домашние разносолы. Или сразу дрыхнуть улегся, а теперь постель убирать приходится. На посту есть, спать и отвлекаться вообще-то запрещено, сам знаешь.
   Он навил на кнопку звонка еще раз и подержал.
   - Ну, кто там еще?! - раздался недовольный голос в динамике.
   Захаров показал глазку видеокамеры свое удостоверение.
   Охранник долго, сопя, изучал в глазок удостоверение, потом слышно было, как он звонит в отделение. Неопытный парень спросил у дежурного, работает ли у них следователь Захаров, и, получив ответ, что такой имеется, нехотя пропустил посетителей в караулку. А вот если бы он расспросил дежурного подробнее, узнал бы, что упомянутый следователь в отпуске и давно должен агрокультурить на фазенде. Попросить документы Ваханькова охранник тоже не догадался. Захаров облегченно вздохнул. Весть о его самовольных похождениях до начальства не дойдет. По крайней мере, сегодня.
   Юрий отметил отличную систему видеонаблюдения и хорошие условия для персонала: удобные кресла и диванчики, современную установку для питьевой воды, электрокофеварку. И свернутый матрасик с одеялом и подушкой в углу за диваном. Охранник отследил взгляд Захарова, покраснел и спросил:
   - А участковый-то наш, Лександрыч, что? Заболел?
   Павел сказал:
   - Участковый Лександрыч? Понятное дело, на посту. А мы - город. У нас свое расследование.
   Он изучил документы молоденького охранника и попросил:
   - Расскажите нам, пожалуйста, Алексей Петрович, как тут у вас, в фитнесцентре, дела?
   Охранник покраснел еще сильнее.
   - Обыкновенные дела, вроде все как у всех. Не знаю я, что вам надо. Вы вопросы задавайте. И вообще, я, грубо говоря, недавно здесь работаю, два месяца всего. У меня только позавчера испытательный срок закончился. Да вы присядьте!
   Ваханьков садиться не стал, а принялся за осмотр караульного помещения и изучение картинок на мониторах слежения. Экраны показывали пустые комнаты и коридоры. Захаров удобно расположился и достал самодельный блокнотик. Павел громко охнул. Захаров подскочил, уронил блокнот и повернулся к Ваханькову и экранам. На мониторе, контролирующем тренажерный зал, весь вид заслонила огромная усатая серая морда. Охранник Алексей окончательно смутился.
   - Не беспокойтесь, это наша крыска-Лариска. Ребята приручили. Только вы уж, пожалуйста, в санэпидемстанцию не сообщайте. Крыска у нас тут одна, других нет. Мы ее кормим, купаем, завхоз Федор Иванович ее даже к ветеринару носил, прививки какие-то сделали. И ветпаспорт в наличии! Показать? Сейчас... Куда он же его засунул?
   Захаров подобрал блокнот, уселся и вытащил гелевую ручку, а Ваханьков прислонился к краю стола и сказал:
   - Крыска-Лариска, значит? Ну, дела! Да фиг с ним, с ветпаспортом этим! Что я тебе, санэпидемстанция?! А клиенты не жалуются?
   - Да нет, не заметили пока. Лариска жутко умная, и, пока в центре народ, прячется. Вечером только вылазит, и сразу в буфет, к миске своей бегом.
   Пашка похвалил умную крысу и продолжил опрос.
   - А не отметили ли вы, Алексей Петрович, что-либо необычное?
   - Да нет, вроде, все путем. А что вас интересует?
   Ваханьков вздохнул.
   - Если б знать. Кое-что нечисто у нас фитнесцентрах. Не могу распространяться, сам понимаешь - следствие!
   Охранник важно покивал.
   - Да уж, эти мне, блин, богатеи! У них, грубо говоря, не поймешь, что необычно, а что нормально. Нормально это - такие бабки платить, чтоб обруч повертеть, или на велотренажере позаниматься?! Дома обруч крути; лето на дворе - на велике рассекай. Пляж, солнце - все, блин, бесплатно, лежи себе, балдей! Нет - прутся сюда, в солярий. Кофе будете?
   Вскоре Захаров и Ваханьков, старательно притворяясь скучающими на рутинной работе операми, с удовольствием пили очень приличное кофе и вовремя подброшенными репликами стимулировали красноречие молодого охранника, не успевшего еще проникнуться важностью и конфиденциальностью своей миссии.
   Но вначале ничего интересного детективы не услышали. Словоохотливый Алексей Петрович Мерцалов работал в фитнесцентре недавно, к тому же в основном по ночам, днем учился в юридическом. Поэтому разочарованные Захаров и Ваханьков, допив кофе, стали прощаться, помянув сволочное начальство. Тут-то охранник оживился:
   - Да, начальство - это что-то! У нас тут директор - ух! Глаза такие - сейчас вытащит автомат и всех покрошит! Даже сменщик мой его опасается, а он сам отморозок еще тот, в Афгане был, в самом начале еще.
   Сыщики насторожились. Сатанист по определению должен быть злобным и внушать страх, так что чересчур жуткий индивид - сразу на подозрении.
   - А как зовут любимого начальника? - спросил Захаров, поигрывая ручкой.
   - Андрющенко Юрий Николаевич. Я с ним всего-то раза три пересекся, и не наезжал он на меня, только глядел... Я уж думаю уволиться на фиг, от греха. Ну, боязно мне, и все тут. Но жалко уходить, зарплата хорошая, работа спокойная, график удобный. Везде - сутки через трое, а мне надо ночью. Так что, пока начальник не шпыняет, поработаю.
   Захаров записал координаты общительного охранника и фамилию-имя-отчество страшного директора. Детективы переглянулись и распрощались.
   - Ну вот, уже что-то! - оптимистично воскликнул Ваханьков, плюхнувшись на водительское сиденье и захлопнув дверь машины.
   Захаров махнул рукой.
   - Считай, что ничего. Ниоткуда не следует, что этот Андрющенко и есть Козломордый. Мало ли сволочных начальников. Полно народа с криминальным прошлым, полно всяких отморозков с неприятными физиомордиями. Ничего не докажешь! Кроме того, совершенно необязательно фитнесцентр связан с сатанистами. Зачем дирекции рисковать - деньги и так есть, теперь ведь все помешались на правильном образе жизни, причем обязательно чтоб было дорого и престижно. Так что, скорее всего Козломордый просто у них помещение арендует.
   - Да где тут риск? - фыркнул Ваханьков. - У нас свобода вероисповедания, поклоняйся на здоровье, кому нравится!
   - Не скажи, сам говорил, что сатанисты ребята опасные и с законом сильно не в ладах.
   - Да они могли просто купить этот клуб с потрохами. И, скорее всего, так и сделали. Им нужна база. И наверняка не один этот клуб купили. Я на их месте зацапал бы всю спортивную базу города, плюс еще какие-нибудь отрасли.
   Захаров покачал головой.
   - Нет, не получится. Они же здесь не единственная группировка. И денег много нужно. И связи соответствующие. Мы бы о них давно знали.
   - Вот теперь и узнали, - сказал Ваханьков.
   - Ну что, что мы узнали?! - взорвался Захаров. - Что Савина посещает фитнесцентр, и что тренер у них не любит скрытое прослушивание?! И что охраннику неприятен сотрудник центра господин Андрющенко?!
   Юрий вздохнул.
   - Ничего не докажешь. И охранник этот, чувствую, недолго проработает. А если директором тут действительно Козломордый, то парня за наш разговор вообще, на фиг, закопают.
   - Вот и проследим! - сказал Ваханьков.
   - Так-то то оно так, а толку?! Парень будет днем ходить в институт, вечером на работу, потом мне опять сон приснится, все тот же, блин, кошмар про жертвоприношение, охранник, в натуре, помрет потом естественной смертью, доказательств никаких, зацепиться не за что! Сон к делу не подошьешь!
   - Не пойму я, чего ты дергаешься?! - сказал Павел. - Понятно же, что дело сложное, неординарное. Ты такое всегда хотел. Я же помню, как ты Адамовым и Шерлоком Холмсом зачитывался. Будем копать помалу, глядишь, до чего-нибудь и докопаемся. Тем более, что над душой никто стоять и выговоры лепить не будет. За Савиной проследим. За Алексеем Петровичем этим. За Андрющенко подержимся, вначале через налоговую, чтоб не спугнуть. В налоговой Целетин Мишка работает, помнишь Мишку?! Он поможет. Выше хвост, приятель!
   - Медитация у них какая-то в полночь! - вспомнил Захаров. - Если это то, о чем я думаю, то я тоже помедитирую.
   Павел подбросил Юрия домой и смотался. Даже пива не попил, сославшись на дела. В одиннадцать часов вечера он вновь позвонил в дверь Захарова.
   Оказалось, что шустрый Ваханьков за эти пару часов успел связаться с причастными к веренице естественных смертей, расследуемой Захаровым, и надыбал некоторую сумму на нужды следствия, беззастенчиво выпросив у матери и невесты погибшего Силина гроши, отложенные на свадьбу и на обзаведение хозяйством. Кроме того, у Толяна Ержина нашелся богатый друган, который изначально не поверил в утечку бытового газа в квартире Ержиных. Он выдал Ваханькову сто баксов на первое время и пообещал вскорости подписать договор на расследование подозрительного несчастья.
   Кроме того, Павел добыл домашний адрес и досье несимпатичного директора фитнесцентра Андрющенко. Неполное досье, но хоть что-то! Оказывается, Андрющенко два раза находился под следствием, первый раз по делу о вымогательстве, второй раз - за разбой. В обоих случаях доказать его причастность не удалось, и Андрющенко выступал в суде как свидетель. Осужденные по обоим делам вскоре погибли на зоне. От естественных причин. Копии свидетельств о смерти прилагались.
   Джипяра, давеча подвозивший Савину, принадлежал фитнесцентру. На нем по доверенности ездил некто Макаров, наверняка тот самый упомянутый в раздевалке в связи с черным глазом. На этого Макарова Ваханьков тоже успел составить досье. Однако ничего захватывающего в этом досье не было. Макаров служил в фитнесцентре охранником, на работе дружбы ни с кем не водил, семьи не имел, к уголовной ответственности не привлекался. Никаких зацепок.
   Юрий еще раз просмотрел добытые Павлом материалы и сказал:
   - Обалдеть! За один вечер - и столько информации!
   Павел самодовольно приосанился.
   - Ну! Недаром хлеб ем! Открою тебе свой секрет: компьютер - полезнейшая вещь. Рекомендую! Завтра проследим за этим гусем Андрющенко!
   - А как же Савина?
   У меня есть внештатный помощник, заочник Школы Милиции. Савина, похоже, тютя, кабинетный работник, за ней проследить будет нетрудно, он справится. А за Андрющенко в одиночку следить стремно, судя по досье, та еще птица, прям птеродактиль. К тому же дело опасное, суди сам, черная магия приплетена. Хоть в нее никто и не верит, а все-таки осторожность не лишняя, и ему, Ваханькову, без помощи Захарова не обойтись.
   Юрию обрыдло уже сидеть по вечерам одному в квартире, и он уболтал Павла переночевать у него, дабы завтра поскорее и без лишнего напряга выехать на задание. Само собой, полночи они протрепались за банкой пива, спать легли на рассвете, и в этот раз кошмары Юрия не мучили.
  
   Савина с утра, как всегда, отправилась на работу и до конца рабочего дня там и находилась, а вечером пошла прямиком домой, никуда по дороге не заходя, даже продуктовый магазин возле остановки автобуса вниманием не почтила. Так доложил вечером мобилизованный Павлом помощник.
   С господином Андрющенко получилось много сложнее.
   Андрющенко Юрий Николаевич был среднего роста и возраста мужчиной, немного склонялся к полноте. Его русые волосы сильно поредели на лбу и висках, на темени наметилась маленькая лысина, а лицо и взгляд произвели на Захарова очень неприятное впечатление.
   Юрий старательно всматривался в фигуранта: лицо как лицо. Овальное, черты довольно правильные, глаза небольшие, близко и глубоко посаженные, серые. Гладко выбрит, цвет лица здоровый. В общем, все, как у людей, но все вместе Захарову очень не понравилось.
   Захаров сказал об этом Ваханькову. Тот всмотрелся в лицо клиента, обернулся к Юрию и недоуменно пожал плечами.
   - Мужик как мужик. Самый обыкновенный. Даже неудобно для наблюдения: лицо уж больно незапоминающееся. А вот для профессии шпиона, частного детектива, сам знаешь, самое то!
   Захаров напомнил Ваханькову об аналогичном впечатлении охранника фитнесцентра, на что Ваханьков заметил, что у Захарова и у охранника чересчур богатая фантазия, качество для людей столь суровой и прозаической профессии безусловно вредное.
   Весь день Андрющенко мотался по городу на принадлежащей фитнесцентру АУДИ цвета вишневый металлик, а Ваханьков и Захаров таскались за ним, причем к вечеру оба понимали бесполезность данного занятия. Неприятность состояла в том, что поднадзорный постоянно исчезал из-под наблюдения непонятно куда и как. Выручало сыщиков единственно то, что он всегда в конце концов возвращался к своей припаркованной АУДИ. Куда он отлучался и что делал во время отлучек, установить не удалось.
   Вот он стоит возле машины, поглядывает на часы, видимо, ждет кого-то, и вот - нет его. Захаров как раз моргнул.
   Последний раз Андрющенко исчез прямо на глазах Захарова и Ваханькова из закрытого с трех сторон двора налоговой инспекции. Зашел за свою стоящую на виду, ничем не заслоненную АУДИ, и исчез. Мимо машины детективов не проходил, в двери налоговой инспекции не проходил. Через полчаса так же неожиданно появился вновь.
   При этом непохоже было, что господин Андрющенко заметил за собой слежку. Он не оглядывался, не смотрел в стекла витрин, не сворачивал в переулки и проходные дворы. Спокойно ездил себе по делам.
   А Захарову чем дальше, тем больше казалось, что они зря теряют время: ну не похож был директор фитнесцентра на Козломордого. Стать не та. Козломордый был и выше, и стройнее, и мускулистее. Но главарь преступного ковена, по сказкам и легендам, может казаться каким угодно, хотя бы для того, чтобы его не узнали, или чтобы ведьмочкам нравиться. А кроме Козломордого, на кладбище тусовались и Волк, и Тигр, и еще какие-то маски. Люди в масках, похоже, тоже имели высокий статус, и, возможно, пренеприятнейший Юрий Николаевич один из них. Скорее всего.
   Промотавшись без толку весь день и проводив фигуранта до места жительства, совершенно одуревшие от жары детективы решили на сегодня расследование заканчивать, как следует выспаться, а завтра с утра хорошенько подумать и составить план дальнейших действий. Ваханьков подбросил Захарова домой и распрощался.
  
   Прежде, чем открыть дверь, Юрий тщательно исследовал прорезь замка на предмет царапин от использования отмычки. Вошел в квартиру, тщательно запер дверь, накинул цепочку и, не снимая уличной обуви, чтобы не быть пойманным возможными злоумышленниками врасплох, обошел все комнаты, благо ходить много не пришлось. Заглянул в ящик для постельного белья, под кровати, в санузел, открыл платяной шкаф и поворошил висящую на плечиках одежду. А то мало ли... С тех пор, как Юрия осчастливили чертовым бокалом, чувство тревоги все не проходило. Так что осторожность лишней не будет.
   Бандитов, злых колдунов, взрывного устройства или подозрительных предметов, похожих на опасные артефакты, не нашлось. Зато Захаров впервые обратил внимание, какой нежилой вид приобрело родное обиталище. С этим надо что-то делать. Все равно сегодня голова уже не варит, но спать пока не хочется. Спасибо отпуску, график работы он в эти дни составлял себе сам.
   Юрий починил пылесос и почистил ковер, сделал влажную уборку, полил комнатный лимон, выращенный Ванькой из косточки и брошенный на попечение Светки. Погрозил лимону, сказав: "Чтоб у меня к Новому Году цвел, как миленький, а не то выкину!" Лимон проникся и встал по стойке "смирно". Но честь не отдал, наверное, потому, что не носил форменной фуражки.
   Захаров посмотрел на пол, оценивая результат трудов, увидел на влажном полу грязные следы, глянул себе на ноги и ругнулся. Уличную обувь снять так и забыл. Пол пришлось перемывать. Вылил грязную воду, осмотрелся и, подумав, расположил криво-косо висевшую штору в гостиной красивыми складками. Осмотрелся критическим взором еще раз. Особо лучше не стало, но все-таки...
   Глянул на часы. Полдвенадцатого. Может, все же обдумать планы на завтра и составить, как говаривал куратор в Школе Милиции, план-конспект? Хотя вряд ли на ночь глядя придумается хоть что-нибудь стоящее. Завтра! Завтра они с Ваханьковым сбегутся до кучи, все перетрут и стратегию действий какую-никакую изобразят. А сегодня? Тип в женской раздевалке фитнесцентра говорил о всеобщей медитации в полночь? Интересно, что там у них за медитация?!
   Юрий вспомнил свои сны. Савина говорила о совместном сновидении? Попробовать?
   Захаров взглянул еще раз на часы и заторопился. Интересно, как нужно правильно готовиться к медитации? В прошлые разы он никак не готовился. Просто ложился спать.
   Он улегся, поворочался с боку на бок, взбил и примостил под шею подушку для большего удобства, натянул на голову простыню, закрыл глаза и приказал себе оказаться там, где Савина. Представил себе разноцветные прядки волос, выбивающиеся из-под черного капюшона, и почти сразу увидел ночное кладбище и призрачный голубой свет вдалеке. В этот раз он оказался не на поляне с горящей пентаграммой, а где-то в стороне, ближе к центральному выходу. Это хорошо: сразу не заметят. Захаров потихоньку двинулся в сторону голубого свечения.
   Все, как в прошлые разы: пентаграмма и толпа народу в черных балахонах. Захаров занял наблюдательную позицию в удачно подвернувшихся кустах. Кусты росли на холмике, и с этой небольшой высотки сборище сатанистов неплохо просматривалось.
   Некоторое время ничего захватывающего не происходило. Собравшиеся вели себя непринужденно. Бродили небольшими компаниями. Сидели на могильных плитах, памятниках и прямо на земле с выпивкой и закуской. Трепались. Время от времени компании разражались визгами и хохотом. Обычная молодежная тусовка.
   Юрий торчал в кустах и наблюдал этот пикничок довольно долго, по наручным часам минут двадцать. Он даже отвлекся от сатанистов и задумался о том, какое время могут показывать часы во сне, но тут раздался удар гонга и повелительный возглас. Нестройная толпа зашевелилась, раздалась в стороны, снова сомкнулась, и к алтарю вышла группа в масках животных, возглавляемая Козломордым.
   Захаров внимательно всмотрелся. Нет, на Андрющенко Козломордый все-таки совсем не похож. Юрий осмотрел другие маски. Ну, вот этот, в маске лиса, похож немного. И тот, в маске совы. Но тоже все-таки не очень. Фиг их знает.
   Дальше опять долго ничего особенного не происходило. Собравшиеся встали более-менее ровными рядами вокруг пентаграммы, взялись за руки начали повторять что-то нараспев. Слов разобрать не удавалось. Типы в масках в такт размахивали поднятыми руками и время от времени выкрикивали хором непонятное слово. Толпа отвечала восторженным воплем.
   Захаров заметил, что Козломордый потихоньку отошел в сторону и, спрятавшись за высоким памятником, украдкой закурил. К нему откуда-то из глубины кладбища подошли четверо в масках грифов. Встав в кружок, прикурили от сигареты Козломордого и начали совещаться. Действо между тем шло своим чередом.
   Выкурив две или три сигареты, глава сборища жестом отослал птичек, вернулся в центр круга и, взмахнув рукой, выкрикнул еще что-то непонятное. Все замерли и заткнулись.
   - Великий Черный с нами! - провозгласил Козломордый. - Он принял жертвы! Он доволен! Он возвысит нас и исполнит наши желания! Возрадуйтесь!
   Толпа взревела и загоготала.
   Взмахом руки Козломордый вновь установил тишину.
   - Возрадуйтесь вновь! Две ученицы провинились и будут наказаны. Их страдания станут даром Великому Черному и принесут благо всем нам!
   Сборище снова заревело и заулюлюкало.
   Четверо в масках грифов подвели к алтарю двоих и сдернули с них балахоны. Балахоны оказались одеты на голое тело. Захаров тихо ахнул и подался вперед. Он не мог ошибиться. Хотел бы, но не мог. Худышка, разноцветные прядки волос. Одной из этих двоих была Савина. Второй провинившейся была фигуристая черноволосая девица. Захаров раньше ее не видел.
   Вдруг совсем рядом раздалось сопение и восхищенный возглас:
   - Какие цыпочки! Вот это попка!
   Захаров обернулся. Из-за соседнего дерева торчала знакомая мордаха. Охранник Алексей из фитнесклуба! Блин! Он-то что тут делает?! Совсем дрова, сейчас поднимет тревогу, и конец!
   Не надеясь на победу над спецназовцем, но решив биться до конца, Юрий свалил парня подножкой, заломил ему руку милицейским захватом и зажал ладонью изумленно распахнутый рот.
   Н-да... Плохо нынче готовят в десантных войсках!.. Охранник потрепыхался, но совсем слегка. Захаров затащил пленника поглубже в кусты и прошипел:
   - Молчи, если жизнь дорога!
   Парень тоже шепотом, но очень обиженно завопил:
  -- Ты чего, совсем о...л?!
   Рот у него почему-то оказался свободным, но шума охранник поднимать не стал. Захаров разглядел, что его неожиданный сосед одет не в черный балахон, как все прочие собравшиеся, а в камуфляж. Он отпустил парня, сжал его плечо и прошептал:
  -- Тихо!
  -- Чего тихо-то?! - шепотом возмутился Алексей. - Крутой сон! Совсем как в "Чернокнижнике"! А телки какие классные!
   - Молчи! - повторил Захаров. - А то не проснешься!
   - А вы-то здесь откуда? - удивился парень.
   - Сплю дома и вижу сон.
   - Здорово! - восхитился Алексей.- А разве так бывает? А вы, старший лейтенант, откуда...
   - Молчи, тихо, говорят тебе! Оба не проснемся, если нас заметят! Я потом тебе все объясню! Молчи и смотри!
   Пока Захаров с охранником тешились боевыми искусствами, фигуристую брюнетку схватили и бросили лицом вниз на алтарь. Тип в маске грифа взмахнул жуткого вида плеткой. Девица дико завизжала. Охранник охнул и рванулся вперед, на выручку. Вернее, хотел рвануться, но Захаров вновь применил самбо и прижал парня к земле, зажав ему рот.
   - Говорю тебе, тихо! Не лезь!
   - Вы что, товарищ старший лейтенант?! - сдавленно прошипел парень. - Смотрите, женщину мучают! Нельзя же!..
   - Зя, зя, - задыхаясь, прошептал Захаров. - Это сатанисты. Нас убьют. И девчонки сами виноваты, такие же преступницы... Одна банда... Молчи, если жизнь дорога!..
   Очень скоро выяснилось, что бойцов в спецназе готовят не так уж и плохо. Алексей вроде бы затих и расслабился, но когда черноволосая завопила вновь, с легкостью вывернулся из милицейского захвата. Пнув Захарова на прощание локтем под ребра так, что в глазах у того на мгновение кладбищенскую поляну сменила темнота со вспышками звезд, Алексей бросился к алтарю с воплем:
   - Что ж вы творите, суки?! Урою ... на ... !!!
   Захаров восстановил дыхание буквально усилием воли. Что делать?! Как теперь спасти дурака?!
   Но спасать Алексея не понадобилось. Вывалившегося из кустов парня встретили радостными воплями, свистом и аплодисментами. Типы в масках тоже вяло поаплодировали и через расступившуюся толпу проводили парня к Козломордому. Тот дружески хлопнул охранника по плечу и воскликнул:
   - Молодец! Сам, без подготовки и руководства сумел пройти к нам! Вот, - обратился он к собравшимся. - Достойный подражания пример! А то некоторые годами ходят в учениках, и все без толку, приходится за ручку водить! - Козломордый сверкнул на кого-то глазами из-под маски и снова повернулся к охраннику. - О, да и лицо знакомое! Мерцалов?! Поздравляю! Что ж, ты принят в наш союз со статусом ученика, минуя ступень послушника. И мы даже не накажем тебя за то, что дрыхнешь на посту! Но чтоб больше такое не повторялось! Будешь дежурить через день, я распоряжусь...
   - Спасибо, конечно, - влез в монолог Козломордого охранник. - Но с женщинами все равно так нельзя!..
   Козломордый вновь хлопнул его по плечу.
   - Не бери в голову. Они без претензий, спроси сам. У нас, как в армии, равноправие. Нашкодил - отвечай.
   - Так это что, хорошо, что я сюда попал?! - снова возник молодой тормоз. - И вы меня не убьете?
   Козломордый хохотнул.
   - Нет, конечно! Ты молодец! А почему ты решил, что мы тебя убьем?
   - Ну, там, в кустах, мент один сказал!
   - Глупость мент сказал! - опять хохотнул Козломордый. - Но менту, сам понимаешь, простительно. Сейчас мы тебе устроим посвящение. Не бойся, это не больно.
   Он одной рукой сделал незаметный жест грифоголовым, а другой приобнял охранника за плечи и увлек его к алтарю, где не лежала уже голая черноволосая провинившаяся ученица, и Савиной не было видно. Их дожидалась красотка в золотом вечернем платье. Откуда только взялась?! Красотка держала в обеих руках чашу. Алексей сиял как новенькая медаль и во все глаза пялился на красоткино декольте. Толпа в черных балахонах с радостным визгом и улюлюканьем ломанулась к алтарю. Дальнейшее действо, поименованное Козломордым посвящением, экзальтированная толпа полностью заслонила. Грифоголовые принялись тем временем шустро прочесывать кусты.
   Захаров не стал дожидаться оваций собравшегося общества и похвал Козломордого. Он рванул в темноту, туда, где по его расчетам находился выход, и сразу сильно ткнулся лицом в подушку. Учащенно дыша, с колотящимся об зубы сердцем выпутался из мокрой от пота простыни, босиком прошлепал на кухню и припал к носику чайника. Воды оказалось на самом дне, пришлось отплевываться от кусков накипи, но нет худа без добра: это маленькое приключение хоть немного отвлекло от поразительного в своей яркости сна, чересчур уж похожего на реальность. Смертельную реальность.
   Лечь спать Захаров более не рискнул и остаток ночи просидел в кресле, борясь с дремотой с помощью кофе и дистанционного телевизионного пульта, благо, местное кабельное телевидение работало всю ночь. Под утро он все-таки задремал. Во сне убегал от Козломордого и его банды и проснулся ближе к полудню, опять весь в поту и с колотящимся сердцем. Похолодел от страха при мысли о том, как легко, наверное, Козломордому достать его во сне. Что же теперь делать? Не спать вовсе? Сколько можно продержаться без сна? Сутки, двое, ну, максимум, трое суток он может не спать. А дальше? Властен ли глава сатанистов над снами? Приснившееся - просто кошмар или реальное нападение, грозящее смертью? И узнать-то не у кого. Профессор Успенский уж теперь не проконсультирует, а других знатоков вопроса Захаров и не знал. Можно бы позвонить Светкиной подружке Люське, увлекающейся всякими паранормальными явлениями, но тут Юрий представил себе ее восторженный визгливый голос и не стал звонить. Лишние расспросы ни к чему.
   Да и веры ей никакой нет. Она то блюдце на сеансах спиритизма крутит, то за летающими тарелочками наблюдает, то за снежным человеком охотится, то, начитавшись нового адепта тайных знаний Мулдашева, школьный глобус портновским сантиметром измеряет, и все это с равным энтузиазмом.
   Ваханьков не звонил. Захаров перебрался из кресла на диван, подтянул к себе за шнур телефон и набрал номер частного детектива. Послушал пару минут долгие гудки, нажал на рычаг и позвонил в отделение, в дежурку. Поболтал с дежурным. Потом перезвонил к медэкспертам и узнал, что Савина взяла больничный. Радикулит прихватил.
   Ощущая некоторое чувство вины, Захаров купил апельсины, конфеты и отправился к захворавшей коллеге.
   Савина открыла ему сама. Выглядела неважно: бледная, с серыми кругами вокруг глаз, разноцветные прядки волос как будто потускнели и лежали в беспорядке. Поясница обвязана толстым пуховым платком. В квартире резко пахло каким-то восточным целебным бальзамом.
   Савина неласково поглядела на Юрия и констатировала:
   - В отпуск ты не пошел.
   - Почему же, пошел, - вздохнул Юрий. - На фазенду вот все никак не выберусь. Дома пока отдыхаю.
   Лизочка покачала головой.
   - В курсе я, как ты отдыхаешь. Просили же тебя не лезть. Ничего ты не добьешься, только неприятности накликаешь на свою задницу. И если бы только на свою...
   Захаров неловко забормотал:
   - Ладно, Лиз, ты в курсе, как я ко всему этому отношусь. Поэтому не будем снова с этим разговором заводиться. Просто мне тебя жалко, ведь не первый день знакомы. Не ожидал я от тебя, да чего уж там... Будет возможность - отмажу, снисходя к твоим тяжелым жизненным обстоятельствам...
   Савина фыркнула. Юрий сунул ей в руку приношение. Она нехотя взяла и посторонилась, пропуская Захарова в прихожую. Юрий осмотрелся. По сравнению с прошлым его визитом, у Лизочки стало куда уютнее. Появилось дорогое зеркало, пушистый коврик, затейливая люстра, на полочке под зеркалом и на тумбочке для обуви куча безделушек. На полу валялись кукла и большая плюшевая собака. Не китайские, европейского производства, то есть раз в пять дороже. А то и в десять. Захаров вздохнул и спросил:
   - А дочка где?
   - А я ее с соседкой на дачу отправила. Нечего в городе бензином дышать, да еще в такую жару.
   - Это правильно, - сказал Захаров и замолчал. Плюшевая собака укоризненно смотрела ему в глаза, а кукла лежала навзничь и невидяще таращилась вверх стеклянными глазами, неприятно напоминая мертвого ребенка. Ночью, в голубом свете горящего спирта, на большом камне посреди кладбищенской поляны...
   Савина вздохнула и предложила попить чаю, но только на кухне, а то в комнатах не прибрано. Захаров торопливо отказался: нечего больной суетиться с чаями. Лежать надо, выздоравливать. Он коллегу болящую навестил, гостинцы принес, и пойдет себе. С приветом.
   - Так у меня все хорошо было, пока ты не влез, и зачем, спрашивается?! - упрекнула его Лизочка.
   - Ну, извини.
   - Бог простит.
   - Все у тебя хорошо будет, - сказал Захаров на пороге.
   - Да уж я постараюсь, - буркнула Лизочка, закрывая дверь. - Пока.
   Захаров, прыгая через две ступеньки, скатился вниз.
   Зачем приходил?! Вот поди ж ты! Решила свои проблемы. И эти решит. И никто ей не нужен. Кроме мужа малахольного. Да дочки еще, наверное.
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 12
  
  
  
  
  
   Дальнейшее расследование зашло в тупик, именуемый некультурными ментами "жопой" и другими, более нецензурными словами. Впрочем, от того, как именовали этот тупик культурные менты, суть дела не менялась.
   Как ни мотались Ваханьков, Захаров, а также внештатный заочный юридический студент за Савиной и директором фитнесцентра господином Андрющенко, ничего обличительного, или хотя бы просто интересного высмотреть не удалось. А через два дня случился и вовсе облом.
   Савина внезапно уволилась, умолив новое начальство отпустить ее без положенной по трудовому законодательству обязательной отработки, и с семейством и соседкой-пенсионеркой уехала из города в неизвестном направлении. Две их квартиры, Савиной и соседкина, через риэлторское агентство были выставлены на продажу.
   Неприятный во всех отношениях господин Андрющенко отбыл в заграничный вояж с целью ознакомления, как там в различных государствах обстоят дела с фитнесклубами. Ваханьков перетряхнул свою рассыпающуюся записную книжку, полдня просидел на телефоне и составил список стран, куда были оформлены визы. Список оказался таким длинным, что ждать господина Андрющенко назад можно было разве что через пару лет.
   Охранник Алексей Мерцалов уволился и, навроде Савиной, отбыл в неизвестном направлении. Неутомимый Ваханьков пообщался с родителями парня и его другом с детского сада. Опухшая от слез мать сообщила, что Лешенька вернулся в армию служить по контракту и теперь его обязательно отправят в горячую точку, а там наверняка убьют. Друг детства поюлил некоторое время, потом проникся обаянием Павла и сообщил по величайшему секрету, что Алешка подался во Францию наниматься в Иностранный Легион и велел назад не ждать.
   Группа духовного самосовершенствования в фитнесклубе заниматься перестала. Регистраторша Мариночка рассказала видному из себя Ваханькову, что в эту группу народу ходило мало, плату вносили неаккуратно, и руководителю группы накладно показалось арендовать дорогостоящее помещение. Группа куда-то переехала, а куда - неизвестно.
   - Вообще-то, - щебетала регистраторша, вовсю стреляя глазками на Пашку. - Их так мало было, что можно и на квартире у кого-нибудь заниматься. Да они совсем зал не использовали. Не прыгали, не бегали, упражнений, как йоги, например, почти не делали. В тренажерном зале на снарядах не занимались. Сядут в позу "лотос" и сидят так час. Потом в круг соберутся, возьмутся за руки и еще час сидят. Им наш клуб и не нужен был, зря снимали. Ну, конечно, у нас бассейн, душевые, фитобар, этим пользовались. Удобно и комфортно. А вы не хотите у нас позаниматься?
   - Обязательно надо, как-нибудь на днях! - ослепительно улыбнулся Ваханьков и записал Мариночкин домашний телефон.
   Ваханьков завершил отчет, помахал записанным номером перед носом Захарова и с довольным видом спрятал блокнот в карман пиджака. Захаров проводил яркую книжечку взглядом и вздохнул. Телефон Мариночки был, несомненно, ценной информацией, но Юрий предпочел бы что-то, больше относящееся к расследуемому делу.
   - Ты не расстраивайся! - говорил в это время Пашка, сам вконец расстроенный. - Что-нибудь обязательно всплывет. Сатанисты твои в норе отлежатся и вылезут в конце концов. А тут мы их цап!
   - Ну да, само собой, - сказал Юрий.
   Павел внимательно изучил лицо приятеля, хмыкнул, полез в карман пиджака и снова вытащил блокнот и мобильник.
   - Ладно, дам тебе еще наводочку. Жалко и стремно, мало ли что, но ради друга, сам понимаешь... Я, когда работал с братствами этими всякими, с девицей с одной познакомился. Танцы там разные, медитации, родство душ, все такое... М-м-м... Вот, телефончик имеется. Сейчас прямо и наберем. Единство кармы и все такое прочее... Инночка?! Привет, дорогая! Как ты?.. Я? Да нормально все... Да... Да... Ну, конечно!.. Да дела все разные, нет времени на себя любимого... Ну?! А ты что сегодня вечером?.. А!.. Ну да!.. Ну все, договорились!.. Ага... Да, записываю... Обязательно!.. Ну, до вечера! Слушай, погоди! Тут со мной друган... Да... Служили вместе... Угу... Я с собой его прихвачу, а то куда его, не бросать же одного дома, лады? Еще плакать будет, без духовных-то ценностей!.. Ну да... Надежнее некуда! Можно сказать, уже наш человек...Угу... А то!.. Ладно, тогда до вечера... Целую нежно... Пока!
   Ваханьков спрятал мобильник и подмигнул Захарову.
   - Видал?! Кармическая связь - это тебе не хухры-мухры! Вечером идем на собрание Братства Пентакля. Форма одежды - свободная, форма мыслей - возвышенная! Инночка особа ну очень восторженная, всем и каждому проповедует идеи братства. Тянет на собрания всех, до кого дотягивается. Другую давно бы придавили, братство у них суровое и буквой закона не заморачивается. Но Инночку не обижают, у нее папа отстегивает дочке, не считая. Ну, а она, соответственно, братству... Но ты все равно поосторожнее, не спали мне девочку. Смотри, слушай и помалкивай. Не нарывайся.
   - Понятное дело.
  
   Тусовка Братства Пентакля проходила в кое-как приспособленном под клуб обширном подвальном помещении кирпичной пятиэтажки на городской окраине. За пятиэтажкой начинался заболоченный пустырь, частично превращенный в свалку, а еще дальше - лес.
   В подвале кое-где стояла старая мебель с ближайшей помойки. Из проходящих по стенам и потолку многочисленных труб капало в подставленные кастрюли и банки. На полу в беспорядке валялись грязные подушки и матрасы. Середина помещения оставалась свободной. Там на бетонный пол был постелен расчерченный мелом темный линолеум. Захаров увидел большую пентаграмму, еще какие-то значки. Пентаграмма была нарисована голубым мелом, толстыми лохматыми линиями. Самодеятельный художник явно попытался изобразить пламя. С сомнительным успехом, но Юрию хватило. Сразу тошно стало.
   На матрасах и подушках лежали и сидели странные и оригинальные личности во всевозможных прикидах, от вечерних туалетов до живописных лохмотьев. Особенно поразила Юрия девица с волосами, заплетенными в множество мелких косичек, облаченная только в очень длинный черный фрак. Сзади фрака было вырезано круглое отверстие, в которое выглядывала розовая девицына попа с вытатуированной розой.
   Пока Юрий обалдело рассматривал собравшуюся компанию, Паша Ваханьков двинулся по подвалу, целенаправленно выискивая знакомых, подсаживаясь на грязные матрасы к радостно приветствующим его компаниям, особенным образом пожимал протянутые руки. Его хлопали по плечам и спине и целовали в щечку.
   В подвал собиралось все больше членов общества, громкими возгласами приветствуя знакомых. Вошла милая рыженькая веснушчатая девушка. Очаровательная девушка. Ее не портили ни веснушки, сплошь усыпавшие белую кожу, ни нелепые широкие джинсы с висящей на уровне колен мотней, ни перекошенный, небрежно, огромными петлями связанный свитер, напоминающий рыболовецкую сеть. Павел воскликнул:
   - Инночка! Сердце мое! Наконец-то!
   Он двинулся к девушке, раскрыв объятия. Они смачно расцеловались. Среди мужской и женской частей обравшихся понеслись разочарованные возгласы и стоны.
   Павел уцепил в углу два замызганных свободных матраса, втиснул их в совсем узкое место рядом с девицей во фраке с голой попой, шепнул Юрию:
   - Отсюда хорошо будет видно и слышно магистра!
   Устроил Инночку и Юрия и по всем правилам хорошего тона представил их друг другу. Инночка с удовольствием пожала протянутую Юрием руку, кокетливо улыбнулась и спросила:
   - А почему вы к нам, а, скажем, не к йогам или к рэйки?
   Юрий замялся. Павел придвинулся к девушке и таинственно приглушенным голосом произнес:
   - Мой друг взыскует истину и смысл жизни. У йогов и рэйки, а также у баптистов и адвентистов седьмого дня мы уже были. Не впечатляет. У йогов завязывай ноги узлом за спиной до одурения по три часа в день, и никаких радостей жизни. У рэйки знай отстегивай денежки, которых нет. А у баптистов и адвентистов верь да молись, и тоже никаких материальных радостей. А здесь очень концептуально и эклектично, даже на первый взгляд. Юрию пока все нравится. Правда ведь, Юр?
   Захаров выдавил:
   - Ну, все, что я пока видел... Это все так... В общем... Ну...
   Он в отчаянии поглядел на Павла. Тот подхватил радостно:
   - Мы мечтали о встрече с вами, о королева! А также жаждем прослушать дивную речь магистра! Он будет сегодня?
   Инночка хихикнула.
   - Обещал вроде. Но неважно, будет речь или нет. Я-то твердо решила сегодня остаться на оргию. И не отговаривай меня, Паша!
   Павел набычился.
   - Я и не собирался тебя отговаривать. Но что скажет Петр Семенович? И где, кстати, твоя охрана?
   - Папа ничего не узнает. И с охраной я уже разобралась, не бери в голову.
   - Подумай, здесь полно всякого отребья, и я как представлю себе, что ты с каким-то...
   Инночка снова захихикала.
   А ты оставайся, и я буду только с тобой, обещаю!
   Захаров подумал, что отношения Ваханькова и Инночки куда более серьезны, чем представил Пашка, и пожалел парочку. Дырчатый свитер девушки мало что прикрывал, и Юрий еще при знакомстве заметил на сгибах обеих ее рук красные точки и полосы - следы уколов.
   Ничего, Пашка - мужик неслабый, сам разберется. Надо работать.
   Захаров осмотрелся. Знакомых вроде не видно. Он старался запомнить лица и особые приметы хотя бы тех, кто сидел поблизости. Оценил по достоинству нескольких вполне приятных девчонок, получил от них заинтересованные взгляды. Послушал болтовню, но ничего примечательного не услышал. Треп шел вполне общий, о погоде, тряпках, злых преподах и удачных приколах. И ничего о делах общества. И ничего о Козломордом. Все виденное никак не вязалось с рассказом Пашки о суровом, беспощадном братстве, плюющем на законы.
   Наконец зазвонил гонг. Все замолчали и со своими матрасиками придвинулись как могли ближе к середине длинной стены, украшенной трубами не так густо, как другие. Там на возвышении из ящиков и подушек появился человек в черной хламиде. Вероятно, это и был магистр. Человек повернулся и посмотрел прямо на Юрия.
   Захаров сглотнул. На обладателе черного балахона красовалась козья маска.
   Духовный наставник Братства Пентакля начал проповедь. Захаров слышал лишь звук голоса, понять говорящего не получалось: слишком громко стучала в висках кровь.
   В конце концов Юрию удалось успокоиться. Козломордый вещал, что Великий Черный возвысит своих рабов над всеми прочими, когда уничтожит мир со всеми поклоняющимися тому, другому, и прочее.
   - Чепуха, - решил Захаров. - Ну на фига Великому Черному, или как там его, возвышать всю эту развеселую компашку? Ну, возможно, он и хочет разрушить мир, но этим-то дурачкам зачем надо? Жить тогда где? В аду? Так на Земле всяко приятнее! Впрочем по учению христиан, всем здесь собравшимся так и так ад светит. Поздняк метаться!
   Кроме того, магистр Братства Пентакля был похож на Козломордого, к которому у Юрия накопился счет, лишь съемной козьей личиной. Ростом ниже, коренастее. Голосок подкачал: противный и визгливый. Дикция к тому же никуда не годится. В общем, стать не та.
   Но заняться Козломордым-2 все же следует. Почему это он тоже носит козью маску? Мог бы что поантуражнее подобрать. Льва там, скажем, или дракона какого. Возможно, кому-то подражает? Например, своему наставнику?
   Надо узнать координаты магистра.
   Захаров повернулся к Инночке. Та сидела в объятиях Ваханькова, прикрыв глаза и слегка покачиваясь. У Ваханькова был блаженно-счастливый вид. Захаров позвал ее. Она не отреагировала. Тогда Юрий потряс девушку за плечо. Она открыла затуманенные глаза, не сразу поняв, что от нее хотят. Нехотя повернулась.
   - Да, конечно, она знает, где искать магистра... Нет, мало кто знает, а то будут дергать по пустякам все, кому не лень. Нечего беспокоить учителя. Но ей он доверяет, выделил ее еще при первой встрече... Телефончик?.. Ну, может быть... Если, конечно, Юрик клятвенно пообещает звонить очень редко, и только в самом крайнем случае... И не скажет магистру, где достал телефон...
   Юрий торопливо покивал и сунул в Инночкины руки Ванькин блокнотик и плохо пишущую гелевую ручку.
   Наконец Козломордый-2 бросил трепаться, принес в жертву Великому Черному черного петуха, отрубив бедолаге голову на низенькой длинной физкультурной скамейке, изображающей алтарь. Присутствующие потянулись к алтарю мазаться кровью. Захаров огляделся, увидел, что мазаться кровью бегут далеко не все и тоже решил уклониться от сомнительной чести, спрятавшись за спинами сектантов. Но Ваханьков заметил его маневры, сделал страшные глаза и сильно толкнул в спину так, что Юрий чуть не свалился прямо на алтарь. Ушиб голень в самой болезненной точке, вымучено улыбнулся козлиной маске и подставил лоб. Оказалось, что сначала надо было целовать какую-то сушеную гадость вроде лягушки. Захаров чмокнул воздух в сантиметре от гадости. Магистр макнул палец в петушиную кровь и спросил:
   - Что, новенький?
   - Ага, новенький.
   - Кто рекомендовал?
   Захаров содрогнулся, замешкался, потом все-таки выдавил хриплым голосом:
   - Инночка.
   - Порываева?
   - Да, Порываева.
   Все время Захарова пинали в бок, поэтому, получив на лоб мазок крови, он торопливо отошел в сторону, подавляя желание немедленно вытереть лоб, и смешался с толпой, уже вымазанной кровью и активно готовящейся к проведению оргии, как-то: достававшей из сумок и карманов свертки, бутылки и маленькие бумажные пакетики с белым порошком. Его снова пнули в спину с недетской злобой. Захаров оглянулся и увидел Ваханькова с красным перекошенным лицом.
   С чего это друг так разнервничался? Сушеную лягушку целовать не понравилось? Пашка снова пнул его, на этот раз в плечо.
   - Ты чего, сдурел?
   - Нет, ну ты и идиот, козел, ..., блин!!!
   - Слушай, фильтруй базар, в натуре!
   Приятель фильтровать базар почему-то не согласился и яростно ругался по-черному, пока не подошла Инночка. Инночка промурлыкала что-то умиротворяющее, погладила Павла по плечу, улыбнулась Захарову, и только тогда недовольство Ваханькова приняло цивилизованную и конструктивную форму:
   - Что ты ляпнул, идиот?! Кто тебя просил имена называть, придурок?!
   - А что такое?
   - Инночкина фамилия вовсе не Порываева а Панкратова!
   - Ну а мне откуда это было знать? Ты не сказал!
   - Идиот, магистр тебя купил и поймал!
   Захаров поежился, но сказал с надеждой:
   - Слушай, он что, все фамилии помнит?! И вообще, я новичок, лох, мог и облажаться, ничего особенного! Ну, перепутал фамилию, с кем не бывает!
   - Ну, ну, придурок, объясни это магистру! Если твои отмазки еще кто-то станет слушать!
   Ваханьков злобно махнул рукой, подхватил в охапку Инночку и подтолкнул Захарова в сторону их матрасов. Захаров пропустил парочку вперед и оглянулся. Магистр смотрел прямо на него и что-то говорил тщедушному парню с прической "ирокез", склонившемуся перед ним в почтительном полупоклоне.
   Похоже, неприятностей не избежать. Может, получится отбрехаться? С другой стороны, ну не убьют же их?! Ну, по морде настучат. Ну, вышвырнут из клуба, подумаешь. Инночку наверняка пожалеют. Собственно, не Инночку, а источник финансирования, но это без разницы.
   Тут к ним подошли. Два шкафообразных молодых человека с короткой стрижкой и в камуфляже и тщедушный парень с прической "ирокез". Ирокез вежливо пригласил молодых людей и леди пройти для приватной беседы. Оперативно тут у них.
   Инночка захлопала глазками и спросила, как же оргия. Ирокез заверил, что они все успеют. Захаров лихорадочно прикидывал, как бы слинять без боя. Желательно еще не подставить информатора, тем более, что Инночку они с Павлом использовали "в темную". Вряд ли получится. Огребет сейчас Инночка. Павел вспомнил, как наказали Савину и незнакомую брюнетку за лишнюю, на взгляд темного начальства, болтовню и микрофон в сумочке, и содрогнулся. Надо всем троим рвать когти отсюда каким угодно способом. Дверь, через которую все входили, теперь была загорожена взыскующими оргии с их матрасиками и подушками. А к озирающимся в поисках пути бегства Захарову и Ваханькову спешили еще трое стриженых парней в камуфляже. Куда ни кинь, всюду дрова. Ну, Господи! Не оставь верных тебе в когтях Сатаны! Срочно необходимо чудо!
   И чудо последовало.
   Дверь широко распахнулась от удара ноги, раздался рев:
   - А ну, лежать, суки, урою, ...! Руки вверх, оружие на пол! Приготовить документы!
   В подвал посыпались парни с автоматами, как положено, в масках и камуфляже. Они принялись хватать удобно расположившихся на матрасиках сектантов и сваливать их лицом вниз у стенки. Сектанты вопили, матерились и плакали. Еще не схваченные с воплями заметались по подвалу. Кто-то вырубил свет, и паника усилилась. В дальнем конце подвала прорезался светлый прямоугольиик двери, и холодный властный голос произнес:
   - Все сюда.
   Голос услышали. Сектанты в темноте ломанулись в запасной выход. Захарова сбили на пол, по спине пробежало несколько пар ног. Он, задохнувшись от ужаса, решил было, что сейчас затопчут. Но толпа бегущих как-то сразу поредела, и удалось встать, удалось проскочить в закрывающуюся дверь. Какой-то мужик в черной бархатной полумаске запер дверь на засов и приладил здоровенный амбарный замок. Глянул на Захарова и сказал:
   - Ну, замер-то чего?! Вали давай отсюда! Да пошустрее! И почему я с тобой панькаюсь, сам не знаю! Давай, давай, шевелись!
   Мужик показался Захарову знакомым. Содрать бы с него выпендрежную черную маску да поговорить по душам! Пока они вдвоем. Тут дверь задрожала от ударов. Объясняться со спецназовцами было неохота, да и что тут можно объяснить?! Захаров повернулся и бросился к ближайшей пятиэтажке, надеясь затеряться во дворах. За спиной слышались крики, плач, матерная ругань, завывали сирены, проехали несколько автомобилей с включенными спецсигналами, в том числе две машины скорой помощи. Но Захарова никто не преследовал.
   Юрий покружил по микрорайону, посидел в каком-то дворике на скамейке, выкурил несколько сигарет. Может, зря он удирал так шустро? Похоже, сатанистам это и было надо! Показал бы спецназовцам удостоверение, сослался бы на расследование... Да, Инночка дала телефон Магистра! Захаров сунул руку в карман и нащупал лишь атласную подкладку и несвежий носовой платок. Блокнота с телефоном Козломордого-2 и со всеми материалами самодеятельного расследования не было. Блин!!! Выронил где-то. Скорее всего, в подвале, когда ворвались спецназовцы.
   Юрий отбросил недокуренную сигарету, поднялся со скамейки и двинулся в сторону шума и мигающих огней.
   Вокруг пятиэтажки стояло оцепление. Из дверей подвала вытаскивали задержанных и споро грузили в автобус. Захаров предъявил ближайшему парню из оцепления документы и спросил:
   - Что за шум, а драки нет?
   Спецназовец хохотнул.
   - Была и драка, как же без драки-то?! Нас в такие места не направляют, чтоб без драки. Наркоши, совсем безбашенные. Притон тут. Был. Покурить есть?
   Захаров угостил бойца сигаретой, попросил показать начальство. С начальством Захаров был шапочно знаком и легко добился разрешения осмотреть подвал. Но ни в подвале, ни у задержанных блокнота не нашли. Испарился бесследно. Захаров стоил возле входа в подвал и курил, ожидая отряженного на поиски сержанта, когда его внимание привлек скандал, разгоревшийся возле последней, не уехавшей еще машины скорой помощи. Захаров подошел. Рядом с машиной красный, растрепанный Ваханьков орал на полную женщину в белом грязноватом халате. Женщина устало отругивалась. На земле стояли носилки, накрытые простыней. Захаров приподнял угол простыни. Инночка. На посеревшем лице веснушки казались особенно яркими. Ваханьков перестал орать, как будто ему звук выключили, и тяжело опустился на колени у ног Инночки.
   - Бред какой-то! Какая может быть передозировка? Я все время был с ней, потерял может быть, на пару минут, когда свет вырубили. Нашел сразу, а она уже не дышит.
   Захаров не знал, что сказать.
   Скорая с полной врачихой уехала. Ваханьков так и сидел на земле, Захаров стоял рядом, пока не подъехала другой микроавтобус, зеленый, без опознавательных знаков, и Инночку загрузили в него.
   - Поедешь с ней? - спросил Захаров у Ваханькова.
   - Теперь незачем.
   - Родителям надо сообщить.
   - Без меня сообщат.
   Захаров потянул Ваханькова за руку. Тот тяжело поднялся, постоял молча, глядя вслед зеленой машине. Потом сказал:
   - Да уж, как в "Чернокнижнике".
   Юрий промямлил:
   - Ты ее хорошо знал?
   Ваханьков долго молчал, потом сказал хрипловатым, не своим голосом:
   - Знаешь, Юр, ты поезжай к семье. Где они у тебя там, на даче? Вот и поезжай на дачу. Пока.
   Он резко повернулся и пошел к своему "гольфу". Захаров сказал ссутулившейся спине:
   - Слушай, может, поедем ко мне, накатим по маленькой?
   Павел не оглянулся.
  
  
   Студент медучилища Саня Кукеров, по кличке Полтергейст, дежурил ночью в больничном морге в первый раз. Он принял дежурство у подвыпившего плюгавенького мужичка в грязном зеленом халате. Мужичок представился Петей, предложил не тушеваться и радостно направился к выходу. На жалобные просьбы Сани об инструктаже Петя притормозил в дверях, развернулся вполоборота и заявил:
   - Да нет тут проблем! Сядь вон за стол и сиди. Попозже спать ложись на диванчик, а подушка и одеяло в столе. Ключ от зала в ящике, ну, в выдвижном, это на крайняк. А вообще-то тебе там делать нечего. Наши клиенты, они тихие. Смирно себе лежат, есть-пить не просят.
   Дверь за Петей захлопнулась, почему-то своим стуком напомнив Сане крышку гроба. Он растерянно постоял возле стола, присел на диван. Встал, убедился, что в тумбе стола имеется подушка в грязной наволочке и вытертое больничное одеяло, похоже, списанное, а в выдвижном ящике действительно лежит какой-то ключ. Сидеть за столом или спать на диване? Нет, так не годится! Если что не так, он в конечном итоге окажется виноватым. Нужно все проверить!
   Саня взял ключ и отпер дверь в главное помещение морга. Он увидел большую полуподвальную комнату. Окна в ней были густо замазаны белой масляной краской. Вряд ли от них было много пользы даже днем, поэтому помещение освещали жужжащие и мигающие лампы дневного света. Интересно, надо ли выключать свет? Сторож Петя ничего об этом не сказал. Ах, да, он же велел вообще сюда не ходить!
   Саня осмотрелся. Да уж, ничего похожего на аккуратные морги из американских детективов и боевиков. Никаких тебе выдвижных ячеек холодильника от пола до потолка. Умершие, накрытые простынями, рядами лежали на цинковых столах. Столов не хватало, поэтому ближе к входу на нескольких столах размещалось по двое бедолаг, валетом, или друг на друге. Простыней тоже не хватало, тела были накрыты не все. Взгляд студента остановился на одной из ближайших каталок. На ней лежало голое раздутое тело небритого мужчины с синим распухшим лицом. Саня сглотнул и зябко передернул плечами. Бомж какой-нибудь, наверное.
   Правильно говорил Петя. Не надо было сюда заходить.
   Саня вышел, тщательно запер дверь и даже подергал за ручку для уверенности. Хорошо, что письменный стол поставили в коридоре возле двери. Могли и в самом морге поставить. Там ведь не холодильник, а просто прохладный полуподвал.
   Но и здесь тоже жутковато.
   Саня еще раз с удовольствием содрогнулся всем телом. Он в принципе любил ужастики и всякие разные острые ощущения. Теперь будет что девчонкам рассказать.
   Тяжелый термос приятно булькнул, от пергаментного свертка с бутербродами вкусно пахло ветчиной, и книжка, аккуратно завернутая в пластиковую обложку, сама раскрылась, и...
   Вот блин!
   Вместо нового детектива Акунина Саня, оказывается, нечаянно прихватил книгу сестры Аньки. Что там ей задали по литературе? Гоголь, "Вий". Ну, вот, самое подходящее чтение для морга. И не удивительно, что он перепутал книги: пластиковые обложки мать купила на ярмарке, организованной к 1 сентября, совершенно одинаковые, десять штук.
   Саня полистал книгу и решил, что "Вий" тоже сойдет. Даже прикольно. Будучи в Анькином возрасте, он книги, заданные в школе, читал редко. Даже, признаться по совести, вовсе не читал. Обходился кратким изложением сюжета, скачанным в интернете. Вот и представился случай ознакомиться с творчеством классика. Ботаники, которые, понятное дело, читали всю муть, что ни задай, говорили, что он ничего, прикольный.
   Саня уселся поудобнее, налил из термоса кофе, закусил бутерброд и раскрыл бессмертное творение на первой странице.
   К полуночи, когда Саня дочитал до места, где панночка-ведьма приподнялась в гробу, ему почудились непонятные звуки, доносящиеся из комнаты с рядами цинковых столов. Волосы на спине поднялись и зашевелились. Перепуганный студент попытался призвать на подмогу материалистическое мировоззрение и здравый смысл. К сожалению, у любителей фантастики с этим обычно проблемы.
   Обливаясь холодным потом, Саня на цыпочках подкрался к двери и, не дыша, приник ухом к двери. Определенно, какие-то звуки доносились. Студент припомнил страницы учебника, где говорилось, что в телах умерших в процессе разложения образуются газы, из-за которых тела издают звуки и могут даже слегка шевелиться. Но ведь это происходит редко, да лишь один-два раза, а не по двадцать минут!
   Саня попытался заглянуть в замочную скважину, но в скважину английского замка ничего разглядеть не удалось. И глазок в двери мертвецкой предусмотрен не был. А, выходит, зря!
   Из-за двери явственно раздался стук, потом невнятный стон. Может, кто в окно влез? Сатанисты какие-нибудь?! Санино материалистическое мировоззрение слегка окрепло. Он ведь дежурный, он за порядок отвечает! Он должен открыть дверь и все проверить.
   Да уж, войдешь, а там отморозки какие-нибудь. Ка-а-к вмажут арматуриной по репе!
   За дверью снова раздался стон.
   Дрожащие, мокрые от пота пальцы не сразу пристроили ключ в замочную скважину, но повернулся он неожиданно легко. Саня проглотил слюну, глубоко вздохнул, задержал дыхание и открыл дверь.
   С каталки, стоящей возле самого входа, сползла простыня, и Саня увидел худенькую девушку. На синеватом личике ярко выделялись россыпи веснушек. Девушка закатывала глаза, тонкие руки со следами уколов слепо шарили вокруг.
   Живая!
   Саня ахнул и бросился звонить в приемное отделение, дежурному врачу. Долгие гудки в трубке. Саня ждал, ждал, потом нажал на рычаг. Дрыхнут все, и телефон отключили.
   Из мертвецкой раздался шум. Саня бегом рванул туда. Девушка в беспамятстве свалилась с каталки и возилась теперь на полу. Саня легко поднял истощенное голое тело, уложил обратно на каталку и примотал простыней. А то еще опять упадет.
   Просмотрел регистрационный журнал. Девушку привезли из наркоманского притона сегодня ночью с диагнозом "смерть от передозировки наркотиков до прибытия бригады скорой". Как еще согласились ее в больничном морге положить? И как это "скорая" так быстро и лихо, без вскрытия установила причину смерти?! Которая, к слову, не наступила! А студентам всегда мозг выносят состраданием и благородным врачебным долгом! Коновалы, блин!!!
   Саня еще раз набрал телефон поста дежурного. Послушал долгие гудки еще пару минут. Бесполезно. Выкатил каталку с девушкой в коридор, поставил возле стола. Здесь все же теплее. Надо ее укрыть, но ближайшие одеяла в соседнем корпусе. И, наверняка, заперты в сестринской. Саня укрыл девушку своей курткой. Та что-то неслышно шептала, а худые тонкие пальцы мелко-мелко перебирали простыню, что, насколько Саня помнил из лекций, является очень плохим признаком. Что же, так вот сидеть и смотреть, как человек умирает?!
   Бежать в приемное отделение, расталкивать дежурного врача? Но приемка далеко, придется тащиться через всю территорию больницы, а аптека рядом, в соседнем корпусе. Хорошо, что Саня захватил с собой на дежурство, кроме бессмертного творения Гоголя, еще и конспекты лекций. Знал, что наверняка поленится готовиться к зачету, но взял. Теперь, не полагаясь на отсутствующую память, быстро нашел нужное место и, переписав перечень рекомендованных препаратов, бегом смотался в соседний корпус. Блин, конечно, заперто! А, плевать! Он взломал хлипкую дверь аптеки и набил карман ампулами и одноразовыми шприцами.
  
   Наутро Саню вызвали "на ковер" к главному. В кабинете уже надувался от злости сегодняшний дежурный врач, и, похоже, валил все на Саню.
   Главврач сурово посмотрел на проштрафившегося студента.
   - Вы понимаете, что натворили?! Подумать только, взломали аптеку, похитили сильнодействующие дорогие препараты! Вы что, наркоман?! Я уже вызвал милицию и посылаю письмо в ваше училище, пусть готовят документы на отчисление!
   Ну надо же, а на ознакомительной лекции этот старикан Сене очень понравился: таким показался интеллигентным, значительным! Саня оторвал взгляд от носков ботинок и угрюмо глянул на главврача.
   - Я, между прочим, если вы не поняли, человека спас! Молодую девушку. Вот ампулы от всего, что я ей вколол. Ничего там нет шибко дорогого. А про наркотики фармацевта своего спрашивайте. Это, наверное, она сама подсуетилась, когда увидела, что дверь открыта.
   - Эту сказку вы в милиции расскажете. Вы знали, что не имеете право назначать лечение?! Почему не вызвали дежурного врача?!
   Саня посмотрел на дежурного и не отводил глаз, пока тот не запунцовел.
   - Я звонил! Как же, вызовешь его! Его на экспертизу надо, на содержание крови в спирте!
   Пунцовость дежурного врача пятнами перешла в синеву. Он взвизгнул:
   - Да как ты смеешь, щенок!
   Главный хлопнул ладонью по столу.
   - Молчать всем!
   Тут без стука отворилась дверь, и в кабинет ввалилось несколько бугаев с удостоверениями. На Саню сразу надели наручники, дежурного врача оттеснили к стенке и заблокировали с двух сторон. Главного тоже попытались заблокировать у стенки, но тот, тертый калач, не дался, а, безошибочно вычленив из кучки сотрудников в штатском милицейского начальника, притянул его за пуговицу в кресло для посетителей, взялся многословно объяснять суть дела. Милицейский начальник слабо отбивался. А Сане совсем стало кисло. Понятно, кто тут окажется крайним.
   Но древние драматурги, когда вводили в пьесы "бога из машины", видимо, руководствовались хорошим знанием жизни. Дверь снова без стука широко распахнулась, и в кабинет ввалилась новая кучка бугаев, числом поболе милицейской. Бугаи привычно рассыпались по помещению, перекрыв двери и окна. Вперед выдвинулся пожилой толстяк в дорогом прикиде. Врачи, милиция и охрана враз сделались маленькими и незаметными. Толстяк гаркнул:
   - Ну, шарлатаны, где тут моя доченька?!
  
   Саня плелся домой и думал, что народная присказка права, и никакое доброе дело не остается безнаказанным. И что ему еще повезло.
   Да, после появления девицыного папаши милицейские протоколы, разорванные в мелкие клочки, упокоились в корзине для бумаг. Какие протоколы?! Не было никаких протоколов! Состава преступления никакого нет, следовательно, и протоколов нету.
   Исчезнувшие из аптеки наркотики моментально нашлись. Да они и не исчезали никуда и никогда, что вы! И вообще, какие в больнице могут быть наркотики?! Только если витамины и минеральные добавки! И физраствор для самых тяжелых больных!
   И главврач сразу сменил тон. Саня с некоторым удивлением узнал, что является многообещающим талантливым студентом и героическим молодым человеком.
   Девицын папа со слезами жал Сане руку, обещая разовую благодарность и долгосрочное покровительство. Его расхвалили на все лады, потом мягко пожурили за то, что сразу не позвонил домой главврачу (а надо было сразу звонить ему домой!), и отправили отсыпаться после утомительного ночного дежурства.
   Но ниоткуда не следует, что все неприятности позади.
   Спасенную девушку в тяжелом состоянии отправили в реанимацию, в сознание она так и не пришла. И если интенсивная терапия не поможет, то угадайте, кого назначат виновным?! И кто помешает главврачу после отъезда влиятельного папеньки все-таки отправить в учебную часть медицинского колледжа письмо с отрицательной характеристикой студенту Александру Кукерову и рекомендацией отчислить этого студента за поступок, несовместимый с врачебной этикой.
   Но Саня ни о чем не жалел. Девушка была очень милая, ну и что, что наркоманка! Наркоманы не люди, что ли?! Понятно, что больные, следовательно, надо лечить!
   И еще грела мысль об обещанном покровительстве. Если, конечно, с девушкой будет все в порядке. Ну а если нет, то есть у него во Владивостоке знакомый, после армии в ФСБ работает. Он поможет.
  
   ГЛАВА 13
  
  
   На следующий день Захаров уже сидел во владимирской электричке, гадая, как его встретят Светка с Ванькой и любимая теща, и потому не обратил особого внимания на севшего рядом пассажира, пока тот не обратился прямо к нему:
   - Юрий Андреевич?!
   Захаров поглядел на попутчика. Обычный мужик, единственно, что в светлом летнем костюме, мало подходящем для грязноватого вагона. Да мало ли, откуда и куда человек может ехать. Но Юрию в жаркой, душной электричке, в которой все окна оказались плотно закрытыми, отчего-то стало зябко.
   Человек мило улыбнулся.
   - День добрый, Юрий Алексеевич. Извините, что отвлек. Только несколько слов. Мы очень просим вас не предпринимать что-либо против известного нам обоим руководителя. Вы разумный человек. К чему проблемы?! И еще: подумайте, не познакомиться ли поближе с нашей организацией. Вам удалось произвести на нас впечатление! Так что...
   Захаров прижался к жесткой спинке скамьи и сказал:
   - Проваливай, ты, ... !
   Попутчик сверкнул, казалось, всеми тридцатью двумя зубами.
   - Конечно-конечно! Приятного вам путешествия! Но разговор наш прошу не забывать. И если вы все же передумаете, то... Возьмите. Предупреждаю, это только для вас, и только на случай, если вы решите к нам присоединиться. Установление слежки за сотрудниками фирмы и прослушивание телефона, равно как и любые другие следственные действия, вам ничего не дадут и крайне нас огорчат.
   Он шевельнул пальцами, и в руке Захарова появился картонный прямоугольник визитки. На визитке, очень простой и неброской, значилось название фирмы, ничего Захарову не говорящее, фамилия, имя, отчество старшего менеджера и телефон. Захаров поднял глаза, но попутчик исчез. В первую минуту Юрий хотел красивым жестом выбросить визитку в окно, но закрытые окна вынудили его поступить более рационально. Ведь номер телефона - это ниточка к преступной группировке, колдуны они там, или еще кто... Что бы там ни говорил таинственный попутчик. Заинтересовал он их, видишь ли! Блин! Вербуют, сволочи, сообщников в правоохранительных органах! Захаров ничего не собирался прощать.
   За всеми этими приключениями и переживаниями Захаров сам не заметил, как доехал до Владимира. Далее надлежало пересесть на местную электричку, доехать на ней до конечной станции. От станции два раза в сутки ходил автобус. Час на автобусе, по вдрызг раздолбанному гусеницами то ли тракторов, то ли танков шоссе, потом полчаса на попутке по грунтовой дороге, а затем еще примерно три километра пешком с вещами по тропинке через лес - и вот оно, фамильное имение, состоящее из черного от времени сруба с крышей из дранки, кое-как замазанной сверху битумом, и сада с огородом соток на десять
   . Невозможно было приехать без гостинцев Светке и Ваньке, без подарка теще и хоть каких сувениров многочисленной родне. Прощай, отпускные. Еще и в долги в очередной раз пришлось залезть. И тяжесть невероятная.
   Захаров, измученный грузом рюкзака и большой спортивной сумки, потный, с головной болью добрел, наконец, до желанной изгороди. Вот когда пожалеешь, что не обзавелся машиной, хоть какой плохонькой! Подрулил бы сейчас с ветерком! Чепуху Светка говорит, что через лес машина не пройдет!. Во первых, тропинка состояла из двух полос примятой травы, значит, кто-то тут частенько ездит. Во-вторых, можно подъехать с другой стороны, через Селиваново. Ну и что, что крюк в тридцать пять километров. Не пешком же.
   Юрий снял с калитки проволочное кольцо и вошел. В огороде две женщины в платках и мужских рубашках поверх летних сарафанчиков обирали с картошки колорадского жука. Пожилая женщина с натугой распрямилась, посмотрела из-под козырька ладони на Юрия и спросила:
   - Мужчина, вам кого надо?
   Молодая женщина с радостным визгом побежала к Юрию прямо по картошке и повисла у него на шее. Тиская обгоревшую на солнце, счастливую Светку, здороваясь с тещей и набежавшей родней, по-взрослому пожимая руку загоревшему, подросшему за неполные две недели Ваньке, Захаров попутно с грустью в сердце оценил фронт предстоящих работ. Выходило, что пахать ему весь отпуск от восхода до заката, как рабыне Изауре. Но это будет завтра.
   После вечернего обстоятельного чаепития с пирогами, ягодами и медовыми сотами, когда родственники разошлись спать по домам, Ванька умотал к деревенским приятелям, а Светка с тещей побежали устраивать в мансарде семейную спальню, Захаров вытащил из рюкзака тщательно завязанный пластиковый пакет. Оглядевшись, зашел в большой, когда-то давно богатый, а к сегодняшнему дню грозящий обрушением сарай.
   Из-за этого, в то время нового, самого роскошного на деревне сарая Светкиного прадеда чуть не записали в кулаки-мироеды, но прадедовы корова и лошадь очень кстати сдохли от сибирской язвы, невесть откуда появившейся в деревне и так же загадочно исчезнувшей. Бедные животные ценой жизни спасли хозяев от раскулачивания и высылки в Сибирь. Без коровы и лошади комиссару пришлось перенести семейство из списка подлежащих репрессиям богатеев в бедняки.
   Навесной замок на щелястых сарайных дверях совсем заржавел, и его, боясь, что в следующий раз не откроется, просто зацепили за ушки. Под ногой затрещала и подломилась загнившая половица. На следующем шаге Юрий вписался щиколоткой в какую-то ржавую зубастую конструкцию, то ли в плуг, то ли в борону дореволюционного производства, и зашипел от боли.
   Буквально с риском для жизни порывшись в груде грязного и ржавого хлама, нажитого честным трудом нескольких поколений Светкиных предков, нашел саперную лопатку, оставшуюся от тестя, и, осторожно ступая по ненадежным доскам пола, выбрался из сарая. Аккуратно, чтоб, не дай Бог, не отвалилась от петель, прикрыл дверь и пошагал к ближнему лесу.
   Необходимо отойти подальше от деревни, да как бы не заблудиться! Прозрачный и приветливый смешанный лес, полный всяческих даров природы, в наступивших сумерках казался мрачным оплотом злых сил. За каждым кустом мерещились черные тени с горящими глазами, за спиной слышались крадущиеся шаги.
   С замиранием сердца, то и дело шарахаясь от темнеющих зарослей крапивы и упавших деревьев, Юрий углубился в лес по едва видной тропинке и дошел до какого-то оврага. Раньше его здесь как будто не было. Овраг уже заполнила ночная тьма, и спускаться было себе дороже. Юрий побродил по краю оврага, нашел под вывороченной корягой уже готовую яму, и углубил ее как мог. Развернул пакет. В пакет еще в Н. он запаковал пол-литровую бутылку святой воды, прикупленную в церкви, пакет соли и злополучный бокал. Бокал совсем престал смотреться: все пластиковые нашлепки отвалились, а олово потускнело, сплошь покрылось мелкими щербинками и какой-то вроде бы плесенью.
   Юрий подумал, что этот артефакт, как по- научному назвала бокал Савина, скорее всего, полностью потерял свою магическую силу, но рисковать не собирался. Он бросил бокал на дно ямы, полил сверху святой водой и высыпал кило соли. Так советовало обходиться с подозрительными предметами безымянное руководство по практической магии, без обложки, титульного листа и доброй трети страниц, завалявшееся у Светки. Жалко, что он не успел освятить соль в церкви. Но, наверное, сойдет и так.
   Захаров тщательно засыпал яму землей, набросал сверху хвороста и прошлогодних палых листьев и с чувством выполненного перед человечеством долга пошагал назад в деревню.
  
  
   После предания земле дьявольского бокала вся эта история подернулась туманом, словно воспоминание о плохом романе или фильме. Юрий старательно агрекультурствовал в фамильной усадьбе. Теща, Ариадна Владимировна, была незлой и хозяйственной, при взгляде на нее многочисленные анекдоты про тещу как-то не вспоминались. К зятю она относилась уважительно и с заботой, гоняла дочь и внука за недостаток любви и уважения к главе семейства. Ну и что, что получает мало?! Это не к нему претензия, а к правительству. А Юрочка важнейшее дело делает. Мало что бандиты говорят, а дураки за ними повторяют! Если бы не органы, от лиходеев совсем бы житья не стало!
   Невысокая, полноватая, с русыми, с проблесками седины, волосами, скрученными на затылке в типично учительский пучок, с розовым улыбчивым лицом в мелкой сеточке морщин, Ариадна Владимировна в любом месте могла создать атмосферу уютного дома.
   На огороде Юрий видел ее в вылинявшем сарафане и старой мужниной рубашке с головой, обмотанной белым платком, чтоб на солнце не обгореть. Но дома теща ходила в красивом цветастом платье и связанной крючком шали, и не лень же было каждый раз переодеваться! Она хорошо шила: по вечерам в большой комнате часто стрекотала старинная швейная машинка "Зингер".
   Ариадна Владимировна, вместе с мужем Федором Алексеевичем, десять лет как покойным, всю жизнь учительствовала в Семкино, до тех пор, как маленькую школу, обучавшую самое большее двадцать учеников всех возрастов одновременно, не закрыли. Она преподавала русский язык, литературу, биологию, историю, и музыку. А муж - математику, физику, химию, географию и физкультуру. Изредка удавалось переложить часть предметов на плечи молодых педагогов, достаточно регулярно появляющихся в Семкино по распределению. Но молодые специалисты, и так присылаемые едва не закованными в цепи, устрашившись суровых деревенских реалий, всеми правдами и неправдами из сельской школы удирали. Редко кто отрабатывал даже положенные по закону три года. Из них в школе прижилась только трудовичка Мария Степановна из Ленинграда, с которой в Семкино приключились роковая любовь и скороспелое замужество. Всего через три года она схоронила любимого тракториста, замерзшего зимой по пьяни прямо на крыльце собственного дома. А в следующие двадцать лет из тоненькой робкой девочки, не умеющей прикрикнуть на ленивых школьников, превратилась в объемистую женщину, казалось, заполняющую телом и голосом любое предоставленное помещение, даже физкультурный зал, превращающийся при необходимости в актовый зал со сценой. Мария Степановна с равным успехом обучала девчонок шить ночные рубашки, блузки и юбки и стряпать пельмени, а мальчишек - сколачивать табуретки, и еще вела уроки немецкого. Весной она страдала астмой, и тогда ее предметы сваливались на Ариадну Владимировну и Федора Алексеевича.
   После закрытия школы педагогический коллектив в райцентр переезжать не стал, хоть и звали настоятельно. Обжились в Семкино, обзавелись живностью. И жалко бросить хозяйство, и не продашь, поскольку трудоспособное население, особенно имеющее детей, потянулось в райцентр. Да и возраст уже пенсионный.
   Федор Алексеевич на пенсии совсем недолго прожил, полтора года всего. Сразу затосковал по ученикам, урокам, тетрадкам и помер от пустяковой простуды, перешедшей в двустороннее воспаление легких. А до этого никогда ничем не болел.
   Ариадна Владимировна тогда много плакала, стала прихварывать. Но дома женщину всегда найдет занятие, отвлекающее от тоски - хозяйство надо тянуть. Светка звала мать переехать в Н, тем более, что снова появился спрос на деревенские дома: горожане покупали под дачи. Можно было продать дом и с доплатой выменять их хрущевскую "двушку" на "трешку". Ариадна Владимировна приехала к дочери, пожила в городе неделю и скорее назад, на природу, к своей козе Фимке, сменившей после смерти мужа корову, к курам, к собаке Коржу и к кошке Маське. А в городе своем, мол, сами живите. И вообще, умные люди дома в деревне покупают, вот и нечего продавать. Будет ребенку на каникулы дача с речкой, парным козьим молоком и прочими прелестями. Пользуйтесь, пока ей здоровье еще позволяет.
   Был дождливый день, с грозой, потом дождь капал и капал. То прекращался, то, стоило высунуться во двор, небо начинало плакать вновь. Юрий со Светой, хоть и редко оказывались в деревне, уже научились радоваться дождю, тем более, первому дождю после долгой жары. Хорошо: поливать не надо, в огороде в дождь тоже никто не работает.
   Светка умотала к новым подругам, , как и она, приехавшим из разных городов с детьми на летний отдых в родительские загородные имения, состоящие из разваливающихся деревенских домиков и нескольких соток под садик и огород. Ванька рано утром, когда родители еще спали, удрал с мальчишками на речку, и плевать ему на дождь. Хорошо, ума хватило дождевик и резиновые сапоги надеть! По крайней мере, дождевика и сапог в сенях не наблюдается. Теща хотела бежать искать ребенка, но Юрий запретил. Нечего над парнем квохтать. Вечером сам с сыном поговорит.
   И как удрал тихо: ни дверь, ни половица не скрипнули! Небось не в школу!
   Теща возилась на кухне: затеяла печь какой-то особенный пирог. А Юрий, вместо того, чтобы встать в шесть утра, как привык, под уютный шелест дождя проспал аж до девяти. Поднялся не спеша, покурил, попил чаю, поболтал с Ариадной Владимировной о былых временах. Опять покурил на маленькой застекленной веранде, где дождь особенно громко колотил по жестяной крыше. Окурок зашипел в антикварной банке из-под кильки, Юрий прилег на продавленный, пахнущий сыростью диванчик, сосланный из гостиной на веранду. Удобно разместил затылок на диванном валике. Диванчик пах пылью и немного сыростью.
   Вроде и не спал совсем, только прилег, а часы с кукушкой в большой комнате, прозванной тещиной гостиной, прокуковали полдень. Юрий слегка озяб. Он свернулся калачиком, охватил руками плечи, но холод усилился. Придется встать. Юрий открыл глаза.
   Возле дивана стояла маленькая старушка в черном платье с мелкими белыми цветочками и в белом платке, завязанном по брови. Старушка пристально смотрела на Юрия. Тот подхватился было с дивана, но гостья замахала на него обеими руками.
   - Лежи, лежи, притомился, чай!
   Юрий все же с диванчика встал, выдвинул гостье стул и предложил чаю. Высунулся в кухню, окликнул тещу, но той что-то не было слышно. Ушла, что ли, куда? А тут гости!
   Старушка хихикнула.
   - Стул и чай твой мне без надобности. И Ариша мне без надобности. Я к тебе, мил-друг Юрочка, пришла!
   Захаров, разложил стоящий в углу складной садовый столик, приволок-таки с кухни чайник и чашки, и блюдо с солеными сухариками. Старушка уселась на придвинутый к столу стул, но на налитый чай даже не взглянула.
   - Что мне Ариша? Ариша мне не годится. И Светка твоя не годится. Бабка ее, Ленка, годилась, да не захотела. Комсомолка, вишь ли! Я все плакала да молилась, вот и сжалилась святая Ольга, милость оказала: послала мне тебя. Хоть по крови ты и не родной, а все не чужой человек. Значится, слушай. Дома сейчас нету никого, и до вечера не будет. Делать тебе все равно нечего и сегодня, и завтра: дождь будет. Полезай, голубчик, на чердак. Найди там связки книг и тетрадей старых. Найди тетрадь в синей коленкоровой обложке. Это тебе только, никому не показывай и в город с собой увези. Смотри, не выбрасывай и здесь не оставляй, не пожалеешь! А пока вареньицем к чаю меня угости, хорошее варенье Ариша варит!
   Юрий пошел на кухню за вареньем. Ряды банок стояли в старинном буфете, но Юрию показалось неудобным открывать варенье без спросу. На поиски початой банки, понятно, ушло некоторое время, и, вернувшись на веранду, старушку он уже не застал. И чаю не попила, и варенье не попробовала. И зачем приходила-то, непонятно! Тетради какие-то, книги старые!
   Но чердак Юрия заинтересовал. Делать-то нечего, детектив Рекса Стаута давно прочитан, телевизор с комнатной антенной рябит так, что смотреть невозможно. Радио сломано давно. И спать не хочется больше, выспался. Может, вправду книжка какая найдется, хоть "Фрегат "Паллада", хоть дореволюционная подшивка "Нивы". Юрий полез на чердак.
   Чердак был устроен на совесть. Окошко совсем маленькое, но с двойными рамами, которые по желанию можно открыть и чердак проветрить. Щели все заделаны, скат крыши забит изнутри фанерными щитами, вокруг трубы на полу насыпана куча песка, от пожара. Сухо, немного пахнет пылью, но запаха сырости и мышей нет. И кругом старинные вещи. И утюг на углях, и медная керосиновая лампа со стеклянным абажуром, сквозь густую пыль и паутину проблескивающим зеленью. И кресло необычной конструкции с резными подлокотниками. Чистенькое. Юрий уселся и обнаружил, что это кресло-качалка. Рядом с креслом плетеные из лозы старинная этажерка и столик для рукоделия. Этажерка и столик сломаны, но починить легко. Юрий решил заняться ими в самом скором времени и, если эти вещи теще не нужны, утащить раритеты в городскую квартиру.
   Стопки книг и тетрадей, перевязанные бечевками и рассыпавшиеся, лежали на полу рядом с этажеркой, подальше от окна. Книги оказались в основном старыми школьными учебниками и дешевыми изданиями произведений классической литературы 20 - 40 годов. Старинная тетрадь в синей коленкоровой обложке лежала сверху. Искать не пришлось.
   Весь оставшийся день Юрий с увлечением изучал музей старинного быта, сам собой организовавшийся на чердаке, и спустился, только услышав голоса Светки и тещи.
   Выслушав рассказ Юрия о дневной гостье, Ариадна Владимировна лишь плечами пожала.
   - И ума не приложу, кто это. Не знаю такую женщину. И черного платья в белый цветочек вроде бы нет ни у кого. И белый платок по брови никто не надевает. Бабки наши так носили, а теперь уже никто. Как бы не аферистка какая! Слышь, Света, двери надо затворять!
   - Ой, мам, ну чего у нас воровать?! Это, небось, тетя Паша, почтальонша наша, заходила. Видела я ее как-то раз в белом платке.
   Не иначе, как на запах блинов, нарисовался Ванька, совершенно мокрый и по уши в глине, за что получил нагоняй. Плотненько поужинав, семейство угомонилось. Светка с Ванькой отправились спать в мансарду, а к Юрию сон что-то не шел. Впрочем, ничего удивительного: сколько днем продрых! Вместо пожелания доброй ночи, настоятельно порекомендовав теще ничего с чердака не выбрасывать, Юрий уединился с тетрадкой на веранде.
   Тетрадь была довольно толстой. Фактически это несколько тетрадей, в разное время сшитых вместе суровой ниткой. Примерно половина тетради заполнена угловатым и неразборчивым почерком, другая - "бисерным" - мелкие округлые буквы украшены вычурными хвостиками и завитушками. Очень мешала непривычная старинная орфография, дешевая бумага ломалась и крошилась от времени. Записи выцвели, местами едва просвечивали сквозь пятна плесени и чего-то более зловещего, то ли копоти, то ли крови. Кое-где текст вообще не читался, Юрию с трудом удавалось понимать лишь общий смысл.
   В конце тетради, где бумага оказалась более качественной, а записи выглядели поновее, Захаров разобрал несколько примет погоды и рецептов. Самой последней записью было описание сна. Под ним отмечена дата - август 1903 года, и в скобочках - "полнолуние".
   Разбирать старые записи непросто, лампочка в старом бра то разгоралась ярко, то тускнела, то вообще выключалась - шутки местной подстанции. Хорошо, что какой-никакой свет вообще есть, и то того и гляди, отключится, как часто случается в деревне в дождливую погоду. Стояла глубокая ночь, и дождь то затихал, то снова начинал убаюкивающе стучать по крыше. За стеной тоненько всхрапывала теща, и вскоре Юрий уронил тетрадь на грудь и задремал. Последней мыслью его было, что хрупкую тетрадку надо положить на стол, а то утром от нее останется лишь бумажная труха. И свет выключить, а то утром теща заругает. Он уже совсем собрался все это проделать, но тут на веранду снова вошла давешняя бабка. Только вошла она не через дверь, как днем, а через стенку.
   - Ознакомился? Ну и славно. Тебе теперь эта тетрадочка. Книга теней называется, во как! Хочешь читать - читай, не хочешь - так ее храни. Через эту тетрадочку моя сила к тебе прейдет.
   Юрий вскинулся было рассказать, что он ни во что такое не верит, но старушка одним жестом заткнула ему рот.
   - Ну как так не веришь?! Ох уж мне эти револьюцанэры! Бокал порченый закопал, святой водой полил? Значит, веришь! А сила моя тебе оченно даже понадобится. Ратишься ты с чаровником одним, сам знаешь, с кем. И я его давно знаю. Злой он, сильный, одному-то и не справиться. Ищи братца названного, и знаешь ты его уже, да не признал. Вдвоем, глядишь, сдюжите. Засим прощевай, буду бога за вас просить.
   С этими словами старушка пропала, а Захаров еще долго сидел совершенно обалдевший. Он мог бы поклясться, что это был не сон, хотя, по логике, натуральный сон и есть. И спать опять не хотелось. Юрий попробовал еще почитать загадочную тетрадку, но быстро понял, что глаза сломает, особенно при таком освещении, а толку никакого не добьется. Тут не читатель, тут эксперт нужен. На чердаке еще книжки были...
   Юрий потихоньку, чтобы не переполошить домашних, поднялся по крутой лестнице. Свет на чердак был проведен - на потолке висел на проводе патрон с 15-свечовой лампочкой без абажура. Захаров выбрал из пачки старых книг по парочке читаных в детстве, но полузабытых сочинений Алексея Толстого и Майн Рида, зажал стопку книг под мышкой и уже собрался отправиться в кровать, как из нагромождения книг и старых бумаг к его ногам вывалился старинный фотоальбом. Тяжелый фолиант, обитый серым вытертым бархатом, с почерневшей серебряной розой на обложке. Удивительно, как можно было не заметить этого роскошного, хоть и изрядно потрепанного аристократа среди простеньких бумажных изданий для бедных?!
   Захаров поднял альбом, (кресло-качалка уютно скрипнула, альбом привычно устроился на коленях), и начал рассеянно перелистывать толстые серые страницы, заглядывал в глаза незнакомых людей, когда-то стоявших в деревянных позах перед фотоаппаратом. Давно исчезнувшие люди строго смотрели на Захарова с плотных картонок с адресами сто лет как закрытых фотоателье, да и адресов этих, скорее всего, тоже уже нет.
   Еще один строгий взгляд. Знакомое лицо, белый платок до бровей, темное платье в белых цветочках. На старинной фотографии оно было не черным, выцвело до коричневого. Захаров вытащил фото из альбома и повертел картонный прямоугольник. Кроме фамилии фотографа, повторяющейся на добром десятке фотографий, на фото не было больше ничего, ни имени, ни даты. Юрий почему-то не сомневался, что теща ничего не вспомнит. Ни об альбоме, ни о женщине, пришедшей в его сон со старинной фотографии.
   Сон сморил Захарова, когда за стеклами веранды начало светлеть. Перед рассветом влажная душная ночь сменилась осенней прохладой. Поежившись и поплотнее завернувшись в старенькое лоскутное одеяло, Юрий подумал, как коротко лето в родном краю - вот и заморозки ночные скоро придут, а совсем недавно все задыхались от жары.
  
  
   ГЛАВА 14
  
  
   Отпуск прошел в каторжном труде, но не без приятствия. Захаров, сбросивший пару килограммов, загоревший и заметно нарастивший бицепсы без всяких там соляриев и тренажеров, с легкой душевной грустью вернулся в родное отделение. Ждешь, ждешь этого отпуска, и вот он уже пролетел!
   Светка с Ванькой остались до сентября в деревне, так что Юрия ждал еще почти месяц холостяцкой жизни, что после дачной трудовой повинности казалось заманчивым. Пиво по вечерам. Может быть, в ближайшие выходные поездка с Федькой Еременко на настоящую дачу, во владения его деда-генерала, Федора Еременко-старшего, без всяких там огородов с картошкой и прочими сельскохозяйственными культурами. Со всеми удобствами в доме, банькой, уютной беседкой, шашлыками. С приятным общением за бутылкой хорошего вина, а не в процессе прополки. Но Юрий еще в электричке начал слегка скучать по домочадцам.
   Не страшно. Тем приятнее будет в сентябре, когда все соберутся дома.
   Коллеги приветственно хлопали по плечам, приглашали заскочить на рюмку чаю, но при всей душевности как-то странно отводили глаза.
   В родном кабинете на столе сидел Женька Рогов, который при виде Захарова продудел на стакане бодрый приветственный марш и радостно перебросил со своего стола к нему пачку дел.
   Захаров уселся, рассеянно пролистал первую папку, отложил в сторону и, включив чайник, спросил:
   - Ну, как жизнь?
   Рогов пожал плечами.
   - Да нормально все, как всегда. Слушай, твоя Светка чем занимается?
   - Теперь это называется "визажист".
   - Вот блин, а мне диетолога надо. Нет знакомых?
   - У Светки если только. Спрошу. Но Светка с Ванькой у маманьки на фазенде, в сентябре прибудут, числа третьего. К первому сентября толпа народу с дитями и барахлом в Москву ломанется, а ехать долго, невозможно всю дорогу простоять. Ничего страшного не случится, если наследник пару дней занятий пропустит. А тебе срочно? И на кой фиг, если не секрет?
   Рогов откинулся на ободранную спинку стула с таким видом, будто это министерское кресло из натуральной кожи и только собрался начать увлекательное повествование, как зазвонил захаровский мобильник. Пока Захаров тянулся к визитке, пока вышаривал трубу по кармашкам, телефон умолк. На дисплее высветился номер Пашки Ваханькова. Захаров набрал номер друга, но тот теперь оказался недоступен. Захаров вздохнул. Небось Пашка звонил мириться, но еще до конца не созрел.
   Да уж, скверно получилось с Ниночкой. И он, Захаров, как ни крути, во всем виноват. Дурак потому что. Нашел где языком трепать. Молчать надо было и не выделяться, изображать старательно полного идиота под дозой.
   Юрий отложил трубу на дальний край стола и начал слушать повествование Женьки о том, что работать в милиции, конечно же, неплохо и интересно, много драйва, но пора о старости позаботиться, а именно, завести дела коммерческие, и медицина - это то, что доктор прописал. Народ любит лечиться и нуждается в чем-то таком. Очереди в районной поликлинике видал? Надо только дипломированного врача найти и в долю его взять.
   Захаров очереди в районной поликлинике видал и даже в них стоял иногда. Понятно, не для себя, а для Ваньки. И для Светки один раз, когда она с температурой сорок свалилась, а по телефону фиг дозвонишься до этой сволочной регистратуры. Для себя стоять бы не стал. Лучше так сдохнуть. Поэтому он охотно обсудил с Женькой перспективы платной медицины и обещал подумать об участии в проекте, как только проект перейдет из области чисто фэнтезюшной в область практическую, хотя бы на уровне начала составления бизнес-плана и аренды помещения.
   Первый после отпуска рабочий день прошел без особенностей, так что Захаров поплелся домой с тяжелой головой. Отдыха как и не было.
   Пожалуй, есть что-то в жизни отшельников. Действительно, забиться бы в глухую тайгу, где средняя плотность населения два человека на десять квадратных километров, и те все живут в райцентре. Поставить избушку, печку сложить из необожженной глины - пока топится, обжигается. Избушка должна быть маленькая, чтобы в холодную сибирскую зиму быстро прогревалась. Светка с Ванькой ни за что не согласятся поселиться в глухом лесу без телевизора. А ему одному много ли надо?!
   Охотиться, ягоды собирать, орехи кедровые. Хорошо! Егерем, что ли, наняться, гонять браконьеров?!
   Захаров вздохнул.
   А тут сиди, перебирай бумажки, пиши всякую чушь да с отморозками общайся. Да еще дергают все время, мешают работать, как будто только ему все это надо, будто одолжение ему великое делают, позволяя за копейки в милиции вкалывать, недосыпая, и неделями без нормального обеда. Бежишь и ждешь, потом опять ждешь чего-нибудь, а потом опять бежишь, как ненормальный.
   Ненормальный и есть, судя по последним своим подвигам. Оловянную плошку побежал в землю закапывать, солью посыпал, святой водой полил! Совсем сдурел. Спасибо, отпуск мозги прочистил. И отдельное спасибо отцу-командиру Митрофанычу за то, что психиатрам не сдал. Душевно признателен.
   Да уж. Избушка, охота. Мечты, все мечты. Как он будет жить в лесу один, без Светки и Ваньки?! И без работы своей окаянной затоскует через месяц. Как вот в отпуске затосковал.
   Телефонный звонок раздался, когда Юрий отпирал дверь своей квартиры. Блин, небось обратно в отделение вызывают! Начались трудовые будни, блин...
   Пока Захаров справился с назло заклинившим замком и вошел в квартиру, телефон замолчал, но стоило снять один ботинок, завопил снова. Так и пришлось идти в комнату в одном ботинке. На другом конце линии ответила тишина. Юрий аллекнул пару раз и уже хотел трубку положить, вернее, злобно швырнуть ее на рычаг, как из динамика раздалось:
   - Ну, привет, сволочуга. Как отпуск? Как спится?
   В первый момент Захаров собеседника не узнал. Решил, что кто-то из контингента срок отмотал и звонит тому, кто его на зону пристроил, таким хриплым и незнакомым был этот голос. Да и обращение с толку сбило. Но буквально через пару секунд Захарова озарило.
   - Привет, Павел. Рад слышать тебя. Как дела?
   Пашка посопел в трубку и ответил в рифму:
   - Как сажа бела. Ты вот что... Ты занят? - и сорвался в крик. - Занят, да?! Ты мне должен, сволочь!
   Захарову захотелось бросить трубку, а еще лучше, на фиг расколошматить телефон об стенку. Какого ..., блин, он тут орет?! И вообще, день был не сахар, голова квадратная, а он тут еще орет. Но сдержался, трубку не бросил. Крепко сжал ее в сразу вспотевшей руке, но не бросил. Сосчитал до десяти, потом еще раз до десяти. Сказал:
   - Ты чего, Паш, звонишь? Помощь нужна? Так не ори, а говори толком.
   Пашка помолчал минуту, наверное, тоже считал. Потом проговорил почти спокойным голосом:
   - Посоветоваться хотел. У меня тут, того... Мысли появились.
   Захаров не удержался и фыркнул. Пашка вмиг снова взбеленился и зарычал:
   - Смеешься, гад?! А Инна там в коме! Врачи ничего не обещают! Безнадежная, мол! Папа ее устал уже счета оплачивать. Того и гляди, аппарат отключат!
   - Так она жива?!
   - ...!!!
   Захаров подумал и выдавил в лучших традициях дурацких американских боевиков:
   - Мне очень жаль.
   - Да чего толку жалеть, ты помоги!
   - Чем помочь-то? Ты скажи, а я все, что могу... Ну не знаю я, что делать! Я только что шел и думал, что вся эта история мне с устатку привиделась! Ты точно уверен, что у нас с тобой не белочка была?!
   Пашка фыркнул.
   - Ну, ты и тупой! Какая белочка?! Все реально до жути, уж ты мне поверь! Я, того, просветился тут слегонца. В общем, ставь чай, сейчас подъеду.
   Юрий вытащил из серванта парадные чашки, а то чашки, что в сушилке на кухне стоят, те, что на каждый день, все со сколами или с трещинами. Хоть Ваханьков и друг давний, а все равно неудобно. Хорошо, вчера сырные крекеры купил, как знал. Есть, чем Пашку угостить. Лучше бы, конечно, колбасы какой, но в магазин поздно бежать. И верно: только залил чайник водой из фильтра, как зачирикал дверной звонок. Захаров никогда в глазок не глядел, а тут посмотрел. Такие дела творятся, что держи ухо востро! Предосторожность его в этот раз была излишней: на лестничной площадке стоял Ваханьков и предъявлял к досмотру крупный вафельный тортик. Стало быть, твердо решил мириться.
   Кроме торта, Павел зачем-то притащил с собой древний фанерный чемоданчик. Юрий и не помнил уже, когда он в последний раз видел такие чемоданы. В далеком детстве разве что. Да, точно! У дедушки с бабушкой в кладовке стоял похожий. Павел свой раритет в коридоре возле галошницы не оставил, забрал с собой на кухню, где Захаров накрыл чайный стол. Поставил на свободный стул. Да уж, такой антик обязательно надо чаем угощать.
   Уселись. Захаров разложил по чашкам чайные пакетики, залил кипятком. Павел молча бросил торт на середину стола, уселся и начал шумно прихлебывал чай и хрустеть крекерами. Юрий так же молча распаковал и нарезал торт неправильными кусками, как нравилось Ваньке. Захотел - большой кусок взял, захотел - поменьше. Удобно! Первым начинать разговор Захаров побаивался. А ну как разозлится дорогой друг?! Такое положение, что ни скажи - все невпопад будет. Молчание затягивалось. В конце концов Захаров решился заговорить. Пашка же поговорить пришел, нет?!
   - Ты меня, Паш, прости. Ну, не подумал я. Поймал меня тогда этот гуру гребаный. Как там Ниночка?
   - Без изменений пока, - буркнул Павел, опустив глаза в недопитую чашку. - Планы у тебя какие?
   - Какие у меня могут быть планы? Нет у меня планов. Я хотел обо всей этой истории забыть. Сколько оперов служат - ни с какой нечистой силой не сталкиваются, нам только повезло.
   - Забудешь тут! И зря ты думаешь, что никто не сталкивается. Сталкиваются еще как! Только молчат в тряпочку. Неохота ведь психом прослыть. Кроме того, с таким, как Козломордый, бодаться нереально. Если он такой крутой маг, да еще глава ковена, да столько лет прожил, а ты простой мент, то что ты можешь сделать?!
   Захаров пожал плечами.
   - В церковь пойти, с батюшкой посоветоваться?
   Ваханьков в свою очередь пожал плечами.
   - Ходил я. Без толку. Батюшка тебе не поверит, тоже за психа примет. Думаешь, к ним там мало ненормальных бегает?! Уж будь уверен, больше, чем к нам в отделение. А если тебе каким-то чудом удастся батюшку убедить, все равно пользы не будет. Он тебе в любом случае посоветует поститься, молиться и уповать на Бога, и других рецептов у церкви нету.
   Павел допил чай, съел кусок торта, взял добавки, но пить уже не стал. Отодвинул чашку, вытер бумажной салфеткой губы и сказал:
   - Ну, точно будешь помогать?
   - Естественно!
   - Ну, я вот тут просветился слегка. Надо было с чего- то начать, и я начал с духовного совершенствования. Решил, что не все же гуру с Козломордым связаны. Мужика в Москве нашел. Старый уже, вроде бы йог, группа у него, и за занятия деньги берет небольшие, в основном на аренду спортзала. Ну вот, походил к ним, пообщался. Руководитель этот меня перспективным считает, на индивидуальные занятия пригласил, хожу теперь регулярно. К тому же бабка моя, оказывается, ведьмой была. Я ее хорошо помню, добрая была бабка, ласковая, всем помогала. Травы всякие хорошо знала, показывала мне, когда малой был и гостил у нее в деревне на каникулах. Поди ж ты, я о бабе Тосе и не вспоминал последние годы, а тут вспомнил, да ярко так! Съездил в деревню, где она жила. Думал, зря еду. Думал, что домика ее уже и в помине нет. А оказалось, стоит домик, и дальняя родственница там живет. Мне троюродной теткой вроде бы приходится. Она мне бабушкины записи выдала.
   Пашка похлопал ладонью по исцарапанному боку антикварного чемоданчика.
   Юрий вздохнул и вылез из-за стола.
   - Эй, ты куда?
   Захаров, не отвечая, протопал в большую комнату. Синюю тетрадку он засунул в книжный шкаф, за тома юридической литературы. С тех пор, как он оставил мечты защитить диссертацию по юриспруденции, с этих книг даже пыль не стирал. Так, пройдется символически пылесосом перед Новым годом, и то не каждый раз. И нет шансов, что Светка или Ванька туда полезут.
   Юрий шваркнул тетрадь на стол перед Павлом. Тот осмотрел со всех сторон переплет, бегло пролистал страницы, хмыкнул. Отдал тетрадь Юрию и раскрыл свой раритетный чемодан. Там аккуратной стопочкой лежали три тетради - на первый взгляд близнецы Юриной инкунабулы.
   - Так-то вот! - сказал Ваханьков. - А теперь собирайся. Поедем за бокалом твоим, заберем. В сейфе, ей-ей, сохраннее будет. Освященную землю в него засыплем.
   - На фига?! - удивился Захаров.
   - А вот нефиг артефактами бросаться! Ты тетрадочку свою изучил?
   - Ее изучишь, пожалуй! Пишут маги, как наша районная врачиха. Еще и яти эти, и как их, там, еры и фиты!
   - А я вот изучил! - гордо сказал Пашка. И ты изучишь, никуда не денешься! Ты как собираешься на Козломордого идти? С пистолетиком?!
   - Что ж теперь, чертознаем становиться?!
   - Не хочешь, не надо. Тогда служи согласно уставу и Уголовно-Процессуальному кодексу, по субботам квась помалу, на фазенду выезжай и сиди тихо, как тот баран. А власть имущие, маги разные в том числе, будут тебя и таких, как ты, баранов употреблять в свое удовольствие на шашлык, тулупы и прочие разные надобности.
  
   Юрий тоскливо попинал кучку земли возле старого выворотня на краю оврага. Лезть в багажник Пашкиного "гольфа" за саперной лопаткой смысла не было. Кто-то уже подсуетился насчет ценного артефакта. Как нашли-то?!
   Последние слова Юрий, похоже, сказал вслух. Или неслышно подошедший сзади Павел на своих курсах освоил телепатию.
   - Легко найти, было бы желание. Особенно магу. Сильный артефакт оставляет в астрале заметный след. А эта чаша очень сильная. Хоть и разрядилась, а все равно видна была. Да ее по новой зарядить - не фига делать. Трудно создать артефакт - уметь надо. А зарядить легко. Хотя, тоже, конечно, уметь надо. Ах ты, надо же! Смотри, до сих пор захоронка светится.
   Захаров ошарашено потряс головой. "Светится". "След в астрале". Обалдеть! Дурные чудеса все не кончались. А он-то надеялся, что все. Закопал, святой водой полил - и забыл. И больше никогда бы не встречать ничего такого. А здорово Пашка наблатыкался! Когда только успел?!
   Точно, Пашка телепатию освоил! Юра точно сейчас ничего не говорил, а он ответил:
   - Я же тебе объяснил - занимался на курсах. Плюс, прабабкино наследие. Тебе тоже придется позаниматься. Еще раз тебе объясняю: забудь идею справиться с Козломордым в твоей привычной манере! В посвященных кругах о нем говорят шепотом и с оглядкой. Он - руководитель самого большого и влиятельного из трех местных ковенов. Местных - это, понимай правильно, Москва и Московская область. А "ковен", чтоб ты знал, это...
   - Знаю, - отмахнулся Юрий. - Лизочка уже просветила.
   Ваханьков слегка оживился.
   - Ах, тебя уже Лизочка обучала?! Ну, ты и пострел! Везде поспел. И как тебе Лизочка?!
   - Да пошел ты!
   - Не дождешься! - Ваханьков ухватил Захарова за грудки и потряс. - Не дождешься! Мне Инночка... В общем, пока ее не выручим, из игры выходить не моги. И изволь соответствовать! А то убью. Вот так просто возьму и пришибу. Без Инны мне... В общем, понятно.
   - Да понятно, понятно. - Захаров отпихнул Ваханькова и одернул задравшуюся куртку. - а насчет соответствия - это, брат, ты уж сам. У тебя там бабка ведьма, тебе и пентакль в руки. А я чем могу, помогу, само собой.
   Ваханьков оскалился.
   - Ты, Захаров, не дрейфь. От Козломордого защититься реально. Ничего тут особо сложного нет. Во-первых, не грешить. Ну, по возможности. Еще молиться можно, причем своими словами тоже. Но тут слова правильно подбирать надо. Ну, еще посты, крест нательный. У меня батюшка знакомый есть, попросим его пистолеты освятить. А главное вот что: заповеди. Их никому нарушать нельзя - ни черным, ни белым. В смысле, магам. Наказание от высших сил будет обязательно.
   Захаров недоверчиво фыркнул. Слышал он где-то эти песни, припомнить бы, где.
   - Ну, ты сказанул про наказание. Вон сколько подонков - и все в шоколаде. Преступников половину мы не ловим. А кого поймаем - смотришь, в суде адвокаты отмазали, получил год условно.
   Ваханьков сделал серьезное лицо и покачал головой.
   - Нет, Юра, ты просто не знаешь судьбы грешников. Я теперь думаю с правоохранительной системой совсем завязать. Тем более что талант прабабкин во мне просыпается. Не нужны мы. Высший суд есть. Сказано в Писании: "Мне возмездие, и аз воздам". Так что можно не суетиться. А черные маги на хитрости пускаются. Вроде, ты сам согласился, чтобы они тебе гадость сделали. Читал в газете объяву, мол, исполняю желания абсолютно бесплатно. И тексты желаний прилагаются, а в этом списке, например, такое: "Желаю, мол, больше никогда не работать и получать постоянный доход". Кто-нибудь и подпишется. А самое простое и легкое исполнение этого желания, особенно в нашей стране - инвалидность. И вот этот колдун у денежного инвалида плату возьмет и с дурачком подписавшимся судьбами поменяет. И ничего тому колдуну не будет - лох ведь сам попросил.
   Захарова аж холодный пот пробил. Действительно, встречал он в какой-то желтой газетке подобные перечни желаний на выбор, все бесплатные. Ну надо же! А Светка, вроде посылала туда письмо с тремя выбранными желаниями. Вот ведь блин! Не забыть спросить, чего она там такое нажелала, заранее чтобы приготовиться к гадостям.
   Ваханьков продолжил.
   - Но все равно, я считаю, и такие хитрованы от воздаяния не уйдут. Козломордый точно зарвался, и не сегодня-завтра ему высшие силы по рогам настучат. И хорошо. Но мне на Козломордого, в общем и целом, наплевать, ты уж, Юра, прости. Мне надо Инну выручить. Это ей, конечно, воздаяние за грехи, и папахену ее тоже. И мне, понятное дело. Так уж для нас все сошлось. Но я отмолю. Только пусть она жива и здорова будет.
   Захаров подумал, что ему на Козломордого не плевать. И где-то он уже слышал эти песни о воздаянии. И очень ему тошно от этих рассуждений. Он - слуга закона, и бандитов всяких и беспредельщиков терпеть не намерен.
   Ваханьков задумчиво сказал:
   - Козломордому эту чашу найти - было раз плюнуть. И для чего-то она ему нужна. Небось, снова зарядить ее хочет. Понравилось ему.
   - Чего? - не понял Захаров.
   Пашка пояснил:
   - Ну, чтобы снова смерть владельцам приносила, а ему - их жизненную силу.
   - Ну, блин, нет! - взвился Захаров.
   - Тогда двигай в машину, поедем в город. Или ты своих навестить хочешь?
   Захаров подумал. Конечно, Светку с Ванькой увидеть хочется ужасно, но... Надо остановить чертовых колдунов.
   - Нет уж, если заедем на фазенду, до понедельника не выберемся. А время не терпит.
   Серый "гольф" бодро запрыгал по грунтовке, старался, давал надежду добраться до города засветло. Ваханьков придерживал одной рукой руль, а другой размахивал перед носом Юрия и повествовал о своих новых достижениях. Захаров быстро перестал его слушать. Не то, чтобы Пашка неинтересно рассказывал, нет! Но от переизбытка информации мозги начали закипать. Сколько он уже с этим делом возится, а все никак поверить не может, что его жизнь превратилась в страшную сказку.
  
   Следующий день прошел без особенностей. Уйти с работы домой удалось неожиданно строго по трудовому законодательству, и Захаров еще в троллейбусе предвкушал вечер у телевизора. Но стоило отпереть дверь, как грянул телефонный звонок. Звонил Ваханьков. Он посопел в трубку и сказал:
   - Я тут, того, Козломордого нашел.
   - Еду, - сказал Захаров.
   - Нет, стой. Ехать тебе никуда не надо. Нельзя тебе никуда ехать. За тобой, скорее всего, колдуны чертовы присматривают. У них, считай, Инна в заложниках. Тут осторожно надо. Жди. Я сам к тебе приеду.
   Захаров положил трубку и пожал плечами. Умничает друг Пашка. За ним самим могут следить с тем же успехом.
   Захаров надел кобуру с "Макаровым" и заново обулся. Тщательно вытер ноги о половичок. Счас Ваханьков приедет, и менять тапочки на ботинки будет некогда. А пока хорошо бы хоть чаю попить. А если время останется, то и на зуб положить хоть чего-нибудь.
   Чай Захаров выпил, бутерброд съел, отдохнул в кресле, положив ноги на журнальный столик. Ваханькова все не было. Пожалуй, успел бы себе пельмени сварить. Вообще-то, можно и сейчас подсуетиться, долго ли?! Ваханьков тоже пельмени уважает.
   Юрий поставил на огонь кастрюлю с водой, посолил, добавил пряностей из пакетика, на котором было написано "Для пельменей". Светка покупных пельменей не признавала и вечно усаживало семейство за художественную лепку. А по нему, так и покупные ничего себе, есть вполне можно. И очень даже вкусно, особенно после ненормированного рабочего дня.
   Вода, наконец, забулькала, Захаров засыпал в кипяток пачку "Сибирских", выловил всплывшие кусочки теста с фаршем вилкой, неудобно, конечно, но половник делся куда-то, недосуг искать. Добавил масло. Пахло умопомрачительно. Юрий аж облизнулся, хорошо, никто не видит. Пора бы и за стол, а от Ваханькова ни слуху, ни духу. Захаров набрал городской номер приятеля, послушал гудки и перезвонил на мобильник. Тот же результат.
   И тут Захарова накрыл страх. Тщетно он убеждал себя, что Ваханьков, скорее всего, едет сейчас к нему, а мобильник его либо разрядился, либо просто глючит, либо счет не оплачен. Что вот сейчас, сию минуту, друг позвонит в дверь. Но минуты шли, а Пашка в дверь не звонил. А, по расчетам Юрия, Павел за это время мог смотаться к Захарову и обратно раз пять.
   Ну, разминутся они с Ваханьковым, ну и фиг!
   Захаров вылетел из квартиры, хлопнув дверью и на ходу попадая в рукава куртки. Через двадцать минут он колотил в дверь квартиры Ваханькова. Сперва он, конечно же, звонил, но, когда Пашка ему не открыл, начал стучать в дверь ногой. А в окнах квартиры горел свет, играла музыка.
   Захаров поколотился о дверь еще какое-то время, потом рванул домой за связкой ключей и отмычек. Валялись где-то в кладовке, кажется, в ящике с инструментами. Ломать дверь - привлекать внимание, это им сейчас совсем ни к чему.
   Ящика на месте, возле тумбочки для обуви, не было. Вот блин! Где?! Юрий пометался по квартире. Нету!
   - Батюшка домовой! Поиграй ящичком и обратно отдай!
   Захаров изумился: он сам произнес эти слова. И в тот же момент понял, что ящик стоит на антресолях. Будто наяву увидел: вот Светка с подругой Нинкой собираются что-то праздновать. Похоже, Новый Год. Точно! Вот Нинкин муж елку приволок. Юрий даже почувствовал резкий свежий запах хвои. Светка и Нинка распихивают барахло по углам, с глаз долой. Вот Светка лезет по стремянке на антресоли, достает новогодние украшения, а на их место задвигает ящик с инструментами. Как только поднять его сумела?!
   Юрий потряс головой, отгоняя слишком реальное видение, и для очистки совести решил проверить. Пыльный, покрытый паутиной ящик прятался за коробкой с ватным Дедом Морозом.
   Спасибо, батюшка домовой!
   Захаров чувствовал, что времени у него осталось совсем мало. Ну, на хрена он затеялся с этими дурацкими пельменями?! Надо было не слушать Пашку, а сразу ехать к нему.
   Дверь открылась, как миленькая, на раз. А фирмачи-установщики врут, что нельзя открыть!
   Захаров вломился в комнату и застыл на пороге. Пашка в плаще и ботинках лежал на диване, откинувшись на декоративную подушку и свесив руку на пол. Спал. Так крепко, что его не разбудили звонки, стук, а тем более возня Захарова с замком. Не помогло тормошение и пощечины.
   Захаров затравленно огляделся. Что делать? Жена-то Пашкина где? И дети? Хорошо, что их нет: лишние вопли и слезы только, а помощи не дождешься. Могли бы тут спать вместе с Пашкой. Будем надеяться, что они кстати отбыли куда-нибудь в гости, а не Козломордый увез.
   Что делать? Скорую? И чем помогут врачи? Положат рядом с Инночкой, в соседнюю палату?
   Для очистки совести Юрий еще потормошил Павла, вылил на него кастрюлю с холодной водой. Никакого эффекта. Нашел в аптечке на кухне нашатырный спирт в ампулах и раздавил одну под носом друга. Сам передернулся от отвратительного запаха. Пашка даже не шевельнулся.
   Юрий столкнул Пашку на пол. Тот безвольно раскинулся, голова запрокинулась назад, довольно громко стукнувшись об пол. Захаров сочувственно поморщился и запоздало подсунул под Пашкину голову подушку. Не просыпается никак! Что делать?!
   Диванная подушка... Дома такая же, на ней выткано дерево, он видит это дерево каждый раз, как возвращается из сновидения, где орудует Козломордый. Идея, конечно, та еще. Что он сможет противопоставить Козломордому? Коленкоровую тетрадочку Светкиной пра-пра-бабки?! Бутылку со святой водой?! Но если он не попытается что-то сделать для Пашки, то жить дальше смысла не имеет.
   Юрий снял ботинки, бросил пальто в кресло и улегся на нагретое Павлом место. Закрыл глаза с мыслью, что заснуть все равно не удастся.
   Удалось.
   Перед глазами медленно проявилась картинка. На этот раз не осточертевшая кладбищенская поляна с трижды осточертевшей пентаграммой из горящего спирта. Он оказался в огромном зале. В носу защипало от резкого запаха восточных курений. Вдоль стен стояли скульптуры, изображавшие чудовищ, с чадящими факелами в когтистых лапах. Несмотря на пламя факелов, фигуры тонули во мраке. Ярко освещена была только одна статуя, раза три больше остальных, изображавшая мускулистого мужчину с головой козла. Эта скульптура стояла на возвышении в торце зала, у ее ног в вершинах нарисованной на полу пентаграммы горели пять костров. Ну как же без пентаграммы?! Без пентаграммы ну никак. В центре пентаграммы, понятное дело, алтарь. Пашка с Инночкой лежали на алтарном камне валетом.
   Вокруг алтаря Козломордый совместно с прочими масками творил какой-то ритуал. Давно не виделись! Рядовых членов ковена и учеников поблизости не наблюдалось. Только маски.
   Захаров быстро подошел к пентаграмме и босой ногой разметал ближайший костер. Боли он не почувствовал - сон ведь!
   - Ты чего затеял, козел?! - голос дал петуха.
   Маски сдержанно захихикали. Захаров прокашлялся и повторил вопрос. Козломордый молчал.
   - Ну?! Отпусти моих друзей!
   - А ты настырный.
   - Не сомневайся.
   - Ты мне надоел. И ты, наконец, зарвался.
   - Это ты зарвался, козел! С чашей ладно, так действительно распорядилась судьба. Но сейчас ты убиваешь незаконно. Да, мы посетили твое собрание. А что, нельзя было?! Мы, может, решили в ковен твой записаться!
   - Да? Интересное предложение. Ну, подходи сюда. У нас расписываются кровью!
   - Ты забыл, козел, что я - слуга закона?! Должно соблюдать не только букву закона, но и дух его. Вы не можете безнаказанно убивать! Как насчет Высшего Суда?! Поджилки не трясутся?! Отпусти моих друзей!
   Козломордый молчал. Приближенные маски шушукались, раздавались и умолкали смешки, а глава ковена молчал. Захарова будто кто-то толкнул: он бросился вперед и сорвал с мага маску.
   Горькое разочарование - под маской оказалась другая, такая же.
   Козломордый фыркнул.
   - Ты меня разочаровываешь. Мы все ж таки в сновидении.
   Захаров отпрыгнул назад и вытащил пистолет. Не было у него с собой пистолета, остался на работе, в сейфе. И вот он, тяжелый, пахнущий смазкой.
   - А так?! Давай проверим, выстрелит в сновидении, или нет?
   Маски попятились. У Козломордого и еще у двоих в руках появились черные посохи из кривых сучьев, увенчанных крупными кристаллами разных цветов. Козломордый задумчиво сказал:
   - Это зависит от твоей личной силы. Ты, я смотрю, полон сюрпризами, так что не будем проверять. Забирай друзей и проваливай. И не лезь больше в наши дела, добром прошу!
   Толпа масок торопливо раздалась в стороны. Козломордый небрежно махнул рукой, и Пашка сел на алтаре, изумленно оглядывась вокруг. Впрочем, он быстро сориентировался, подхватил на руки Инночку и бегом бросился к Захарову. Захаров загородил их, держа под прицелом Козломордого и его кодлу. Заметил, что группа накачанных парней в масках стервятников потихоньку отделились от толпы и продвигается вбок и назад, отрезая им дорогу.
   Захаров помахал пистолетом.
   - Отзови-ка своих орлов!
   Магистр махнул рукой, стервятники остановились, а Юрий с пистолетом и Пашка с Инночкой на руках, пятясь, дабы не поворачиваться к магам спиной, вышли из зала в квартиру к Пашке.
   Юрий с трудом разлепил глаза. Он лежал на диване. Голова раскалывалась от боли. Сегодня сон дорого ему обошелся. Чувство реальности возвращаться не спешило: он словно все еще был в зале со скульптурами, а Пашкина комната лишь слабо намечалась. Но дикий крик Павла здорово его взбодрил. Юра повернул голову: Пашка сидел на полу, как был, в пальто и ботинках, и орал:
   - Юра, стреляй! Инна! Инночка!
   Юрий охватил голову руками и ласково попросил:
   - Паша, не ори, прошу! Ну все достали, а тут еще ты!
   Они еще не знали, что в этот же момент в горбольнице, вотдельной палате интенсивной терапии Инночка, уже признанная врачами безнадежной, открыла глаза и попросила воды.
  
   - Захаров? Митрофаныч беспокоит. Зайди на час, дело есть.
   Ну вот, только выдалась спокойная минута, завязался душевный разговор, а начальство тут как тут. Захаров привычным акробатическим трюком выбрался из-за стола и поплелся к Митрофанычу. Грех жаловаться, Митрофаныч мужик свой, понимающий. Это тебе не Носорог, хоть и грех плохо поминать покойника. Расслабился ты, Юрочка, в деревне. Пора погружаться в работу.
   В начальничьем кабинете сидела тощая пожилая женщина в застиранном ситцевом сарафане, оставлявшем открытой морщинистую шею, и стоптанных китайских тапочках на обвитых варикозными венами ногах. Жара давно закончилась, и смотреть на по-летнему раздетую тетку было как-то зябко. Женщина орала на Митрофаныча. Ее лицо опасно покраснело, а жидкий пучок седых засаленных волос возмущенно подпрыгивал. Увидев Захарова, Митрофаныч облегченно перевел дух и вытер лоб и шею большим носовым платком.
   - Успокойтесь, гражданочка! Вот этот наш сотрудник, старший лейтенант Захаров, примет у вас заявление и займется...
   Посетительница завизжала. Из ее невнятных воплей Юрию удалось понять, что даме надоело иметь дело со всякими шестерками, и районным участковым она уже сыта, и желает, чтобы ее особой занимался только самый главный начальник, поскольку в ее квартире происками соседей открыта дыра прямо в ад, и оттуда лезут чудовища, а значит, конец света недалеко, и пусть самый главный милицейский начальник это безобразие немедленно остановит, а злокозненных соседей отправит куда следует!
   Митрофаныч ласково улыбнулся тетке и Захарову и приторно-сладким голосом пропел:
   - Не беспокойтесь, дама! Для вас только самое лучшее! Старший лейтенант Захаров в нашем отделении как раз занимается случаями, подобными вашему. Он у нас самый крупный специалист по чудовищам и дырам в ад! Лучшего вы и в Москве не найдете. К нему со всей страны звонят, консультируются! Счас он вмиг всех чертей заарестует и дыру в ад опечатает! Большой милицейской печатью, которая против нечистой силы лучшее средство. И соседей он определит, куда надо! Давай, Захаров, быстренько, забирай гражданку, прими у нее заявление и действуй!
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"