Шерус Серст. Домашний очаг

Домашний очаг

Скрипя и шкрябая ножками о пол, два добротно, но просто сколоченных стула сами собой протащились к Ветхим годами, при этом наши с Леной вещи так же самостоятельно перекочевали на кровать. Анниат и Демогоргон неторопливо присели, причём брат взглядом предложил мне последовать их примеру. Я меж тем оправился от неожиданности и худо-бедно разогнал наполнившие голову невесёлые мысли, сумев, наконец, приметить, что выходцы из Области безмолвия, сбросив загадочные балахоны, выглядели уже как типичные жители нашего универсума Гайи. На Демогоргоне был классический костюм из серого твида, выглядевший хоть и весьма недёшево, но вполне тривиально, шейный платок, который владыка Ветхих годами носил вместо галстука, был заколот серебряной булавкой в виде змеи; Анниат же облачилась в несколько старомодное, но всё равно хорошо смотревшееся на ней чернильно-синее шерстяное платье и алые лодочки на умопомрачительных каблучищах. Маникюр её тоже был кроваво-красным.

- Отличный прикид, - пробурчал я и последовал примеру гостей, опустившись на кровать.

Сестра улыбнулась в столь же бурном, сколь и притворном смущении, брат же невозмутимо и веско сказал:

- Есть два сорта людей, в присутствии которых стоит держать ухо востро - это люди без биографии и люди с вымышленной биографией. Они или мазурики и шпионы, или предназначены для чего-то большего.

Хм, неплохой, конечно, урок житейской мудрости, я сам за столом могу такие выдавать, вот только стоило ли ради этого вываливаться из стенки.

Губы Анниат снова изогнулись в улыбке.

- Что ты знаешь о себе, Ванюша? - проговорила она. - Вот, скажем, о маме с папой.

Я обхватил голову руками.

- Это так важно, владыка Демогорогон? У нас тут вообще-то война наклёвывается... Почти весь Совет полёг... Мудрейшая Флёра чудит... У меня жена пропала, наконец!

- Если ты о времени, то можешь быть спокоен, - отозвался Демогоргон. - Мы решим эту проблему, здесь, в этой комнате всё будет немного по-другому. Я бы советовал тебе ответить Анниат, ты же знаешь, что я полностью ей доверяю. Она мудрая женщина.

- Ну, хорошо. Об отце я не знаю ничего. Даже имени. Маму звали Юлия, я видел её только на фото. Она была врач, невролог... Погибла в автокатастрофе, когда я был совсем мелкий, меньше года, ехала с друзьями из гостей.

- Она была красивой, - вдруг глухо добавил я, припомнив фото невысокой улыбающейся длинноволосой женщины, которое показывала мне тётя Инна. - Меня усыновили родственники, дядя Борис и тётя Инна. Мы все жили довольно далеко отсюда, потом переехали, потом я один приехал сюда учиться... Там был слабый биофак. Интересно, что они никогда не скрывали от меня того, что я приёмный.

Демогоргон смотрел всё тем же немигающим взглядом своих птичьих глаз, а его сестра снисходительно улыбнулась. Покровительственное отношение этой загробной парочки начинало меня злить, Ветхие темнили, грубо и демонстративно, явно поддразнивая и разжигая меня.

- Да, твоя мама выбрала тогда фото самой красивой из своих университетских подруг, - сказала Анниат.

- Что-что? Какой ещё подруги? О чём ты, Анниат?

- Инна и Борис, Локи, - твои настоящие родители. Дети Феникса, кстати. Особый сорт детей Феникса, штучный товар, так сказать. Из того же теста, что и родители Светланы. Кстати, они знали друг друга.

Чего-чего? Великий Феникс, что она несёт?! Я вспомнил дядю Бориса, типичнейшего технаря made in USSR - хоть в советский фильм о шестидесятниках - относившегося к роли приёмного отца даже с несколько утрированным старанием и заботой, но так до конца и не сломившего существовавшее между нами лёгкое отчуждение. Убеждённого материалиста, в конце концов!

Я понимал, что он старается, видел искреннюю любовь за стёклами его очков в роговой оправе, но поделать с собой ничего не мог. Я слушался, не скандалил, не задирал - просто проводил между нами незримую для других, но видимую нам обоим черту.

Стол, за которым дядя Борис паял на досуге небольшие припособленьица - предтечи современных профанных гаджетов - рождал мысли об алхимической лаборатории, но, понятное дело, не имел никакого отношения ни к королевскому искусству, ни к магии. Моя полнейшая техническая безграмотность стала ещё одним огорчением для приёмного отца; он, впрочем, быстро утешился, поощряя мои зоологические экзерсисы; разделительная черта между нами в результате существенно побледнела.

Дядя Борис увлекался политикой, ругательски ругал любую власть и знал наизусть репертуар Галича, с помощью которого он довольно метко характеризовал те или иные выходки сильных мира сего. Он во всеоружии встретил начавшуюся компьютеризацию, так что беспросветная нищета девяностых обошла наш дом.

Тётя Инна - высокая, под два метра (она вполне достойно смотрелась бы рядом с вещей Юстиной), худая, длинноногая, с высокой шапкой тёмных кудрей, разноглазая, словно ангорская кошка - всегда выглядела существенно моложе своих лет. Она окончила университет в Ленинграде, навсегда сохранив любовь к этому городу (для детей Феникса - оплоту Пандемониума). "Я со второго курса снимала комнату в самом центре, в самом центровом центре и брала от этого города всё, всё, мальчик мой". Осесть на берегах Невы она, впрочем, не пыталась, получив диплом, вернулась домой и работала в школах, преподавая немецкий. "Опять концлагерь", - вздохнула как-то её пожилая коллега, проходя мимо класса, где тётя Инна звучным, хорошо поставленным голосом ("меня хватает на два физкультурных зала") посвящала учеников в тонкости данного наречия.

Хорошо и дамисто одевавшаяся (строгие тёмные платья или юбочные костюмы на работе, что-то пастельное, длинное и разлетающееся дома), она мягко, но настойчиво запрещала мне называть её "мамой" или "тётей". "Инна, мальчик, мой, Ин-на, пора бы уже и запомнить".

Тётя Инна, в отличие от мужа, политику презирала, коротко заявляя, что в любой стране наверху сидят убийцы и воры. Во многом из-за этой её позиции дом наш обошла и всеобщая восторженная постсоветская американофилия. Тётя Инна тоже неплохо зарабатывала, занимаясь репетиторством, и всегда удивлялась тем, что я не предпринял ни единой попытки сблизиться с кем-либо из её многочисленных учеников.

- Ты так не женишься никогда, мальчик мой, - вздыхая, говорила она четырнадцатилетнему мне.

Тётя Инна тоже не проявляла ни малейшего интереса к потустороннему, а религию ей полностью заменяло искусство.

Я, естественно, расспрашивал Инну и Бориса о матери, ответы их были короткими и стандартными.

- Мы мало общались с Юлей, она жила довольно замкнуто. Вот ты весь в неё! Знали только, что она прекрасный врач и хороший человек, и что с ней безобразно поступил какой-то ловелас. Нормальных людей сторонилась, а доверилась проходимцу, у одиноких людей всегда так бывает.

До нас чисто случайно дошли вести о том, что Юля, бедняжка погибла и тебе светит детдом. К тому времени уже было понятно, что своих детей у нас не будет.

Последний раз я видел дядю Бориса и тётю Инну, когда приехал домой, закончив университет.

- Мальчик мой, мы поставили тебя на ноги, теперь поживём для себя, - щебетала Инна. - Мы переезжаем на Дальний Восток. У Бориса прекрасный контракт с корейцами, а я всегда мечтала увидеть те места. Живи хорошо, женись поскорее. И детки, детки, детки... Не смотри на нас с Борей.

Она протянула мне новенький сборник австрийских экспрессионистов, а дядя Борис - конверт с деньгами. Дальнейшее наше общение ограничивалось электронной почтой, перепиской в соцсетях и редкими телефонными звонками. Когда я написал, что планирую жениться на Лене, в ответ пришли лишь стандартные поздравления, а следом ещё деньги. Страница явно была перевёрнута

Я напряг память, вызывая образы Вероники и Константина, возникшие в сознании во время плавания по Гипносу. Приёмные родители были очень общительны и гостеприимны, в нашем доме побывали многие, и мы побывали у многих, но эти люди в моих детских воспоминаниях отсутствовали напрочь! Анниат или врала, или что-то путала.

***

Насупившись, я проворчал:

- Не хочу никого обидеть, но я не пойму, к чему все эти сказки. Дядя Борис и тётя Инна - стопроцентные профаны, для которых за пределами мира Уробороса не существует ничего. У них "Справочник атеиста" на видном месте стоял!

Демогоргон беззвучно засмеялся, а Анниат проговорила приторным голосом:

- Ты ведь и Сигюн свою до того утра считал профанкой, а, Ваня? А себя вообще аж до самой свадьбы.

- Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Проведём небольшую экскурсию, - добавил повелитель Области безмолвия. - Не пугайся, Иван. Впусти нас.

Сознание моё на секунду снова подёрнулось дымкой; казалось, я снова плыву по Гипносу.

... Я подхватил грипп и уже несколько дней не учусь. Наступило то самое приятное состояние, когда ты ещё болен, но уже не настолько, чтобы валяться пластом в кровати. Дядя Борис в командировке, тётя Инна тоже собирается на работу. Я слоняюсь по квартире, тётя Инна радуется этому, треплет между делом мои волосы, объясняет, как достать и разогреть суп. В гостиной я нахожу незнакомую книжку, листаю её, странные символы и письмена мелькают перед глазами.

- Иван!

Звонкий голос тёти Инны услышал, наверно, весь подъезд. Она роняет расшитый узором в виде листочков жакет, ноги её глухо топочут по паркету, запах духов внезапно окутывает меня, а злосчастная книжка как-то сама собой ускользает из рук.

- Но тётя Инна...

- Инна, мальчик мой, просто Инна, не надо никакой ужасной "тёти", это так старит. Тебе рано читать такое, ты будешь волноваться и снова затемпературишь. Пойдём-ка...

Загадочные иероглифы сами собой стираются из моей памяти, а в руках я обнаруживаю "Собаку Баскервилей". Приёмная мама забирается в плащ, целует меня, запирает за собой дверь, и к вечеру я окончательно забываю о той странной книге.

... Тётя Инна в гостях у подруги, вернётся поздно, дядя Борис паяет у себя в комнате. Ведомый безотчётным любопытством, я засовываю нос в щёлку (дверь закрыта неплотно) и вижу, как наш умелец тихонько переговаривается с фигурками на столе, а те оживлённо жестикулируют в ответ.

- Заходи, Ванька!

Пахнет канифолью и нагретым металлом, никаких фигурок нет - просто россыпь деталек. В колонках возрождённого дядей Борисом японского магнитофона играют тягучие, вязкие аккорды "Black Sabbath". Галичем музыкальные интересы приёмного отца вовсе не ограничивались.

- Как музон?

Я одобрительно киваю. Рок-музыка была ещё одним чудодейственным средством, превращавшим разделительную черту между нами в шрих-пунктир.

- "Чёрный шабаш"! Уууу...

Дядя Борис делает страшные глаза и складывает пальцы в "козу".

- Класс, класс, - говорю я в тон ему, напуская на себя максимум солидности и взрослости.

- Эх, до сих пор жалею, что не попал на "Монстры рока" в Тушино в 91-м. "Саббаты" туда, правда, не приезжали, но всё равно атомный был концерт.

На меня обрушивается сущая лавина информации о далёком пролетарском Бирмингеме, Осборне, Уорде, Айомми, которая надёжно хоронит под собой сцену с ожившими фигурками.

...Дождливый весенний день, тётя Инна вернулась поздно, они с дядей Борисом заперлись в комнате и оживлённо переговариваются. Длинное тёмно-серое дамское пальто сохнет на вешалке, испуская несильный, но навязчивый незнакомый запах. Мокрая шерсть, да, и что-то ещё. Но что? Запах этот снова ударяет мне в ноздри, и теперь я с лёгкостью опознаю его. Ритуальные благовония и тлен.

... Следующее видение было откровенно пугающим. Передо мной возникла та самая фотография, о которой мы говорили с Анниат, вот только женское лицо на ней было живым и крепко озадаченным.

- Мама? - пролепетал я.

- Какая я Вам мама, молодой человек? - надменно проговорила женщина. - То, что я в молодости знавала Инну, не даёт Вам права так ко мне обращаться. Мы не знакомы.

- Простите... Ваше имя разве не Юлия? Вы ведь врач?

- Вы что, бредите? Идите, проспитесь, молодой человек. Я Александра, - веско и оскорблёно бросила незнакомка. - Старший следователь прокуратуры. Колумбарий Большеохтинского кладбища...

Я, наконец, замечаю, что капризная дама одета не в белый халат, как виделось мне все эти годы, а в строгую синюю форму. Фото исчезает, вместо него появляются дядя Борис и тётя Инна.

- Скажите, это всё правда?! Просто: "да" или "нет", - в отчаянии кричу я.

- Правда, Ванюша, - говорит дядя Борис. - Владыка Демогоргон и Анниат ни разу тебе не солгали.

- Да, сынок, правда (голос тёти Инны дрожит). Наконец-то я могу так тебя назвать.

- Но почему???

- Мальчик мой, помнишь, я тебе читала сказку про муми-троллей зимой?

- Да...наверно...

- Так вот, сынишка Муми-тролль там возмущается, почему Туу-тикки не сказала ему сразу, что зима однажды закончится. А та отвечает: некоторые вещи обязательно нужно узнать самому. Вот и здесь так же.

- Иногда реальность нужно ощупать собственными руками. Скоро ты всё поймёшь, сынок. Ничего не бойся, Иван, - добавляет отец. - Мы любим тебя!

...В уши врывается стук. Кто-то барабанит в дверь. Голос Никифора:

- Архистратег, воины ждут. Уже ползут нехорошие слухи. Бунт нам точно не нужен.

- Иван, открой, пожалуйста (это уже вещая Юстина). Всё очень серьёзно!

- Открой дверь, - сказал Демогоргон. - Мы синхронизировали ход времени. Ты снова в универсуме Гайи. Закончим чуть позднее.

Словно в полусне, я ковыляю к двери, поворачиваю собачку.

- Стратег прав, - с места в карьер взволновано начинает Юстина, - солдаты на пределе. Слухи ползут самые дикие: прорыв Хоронзона, смерть мудрейшей, Совет продался мятежникам, Посторонние предали, короля-мертвеца прячут... Нельзя терять ни минуты! Мало того, похоже, нашей резиденцией заинтересовались профаны. Ну, это мы с Мануилом уладим...

- Вещая Юстина, - отвечаю я. - Просто ответьте мне на один вопрос. Иначе я никуда не пойду.

- Иван, ты что?! Нашёл время! - в сердцах выпалила вещая.

- Вы с мудрейшей могли сделать это раньше, - ледяным голосом говорю я.

- Ну, говори же!

- Это правда, что мои мама и папа - это Инна и Борис, дети Феникса? Те, кого я считал приёмными родителями. "Да" или "нет", остальное позже.

- От них узнал? (Юстина кивает в сторону Ветхих годами). Говорила я Флёре... "Рано, придёт время, сейчас он не справится..." Да, Иван, да. Всё так.

- Ясно. Идёмте.

Маленький, сонный, по чёрному льду

в школу вот-вот упаду, но иду.

Мрачно идёт вдоль квартала народ.

Мрачно гудит за кварталом завод.

Песня лихая звучит надо мной.

На?чался, граждане, день трудовой.

"...личико, личико, личико, ли...

будет, мой ангел, чернее земли.

Рученьки, рученьки, рученьки, ру...

будут дрожать на холодном ветру..."

Комментарии

Мальчик мой, помнишь, я тебе читала сказку про муми-троллей зимой - имеется в виду одна из книг знаменитого цикла - "Зима Муми-тролля".

В произведении использовано стихотворение Б.Б. Рыжего.

Май 2021 г.

Оставить комментарий © Copyright Шерус Серст (jan-stanislav@yandex.ru) Размещен: 17/05/2021, изменен: 12/03/2023. 17k. Статистика. Глава: Фэнтези, Мистика Городская ведьма (часть 3 Последняя битва. Книга 1) Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: - Она была красивой, - вдруг глухо добавил я, припомнив фото невысокой улыбающейся длинноволосой женщины, которое показывала мне тётя Инна. - Меня усыновили родственники, дядя Борис и тётя Инна. Мы все жили довольно далеко отсюда, потом переехали, потом я один приехал сюда учиться... Там был слабый биофак. Интересно, что они никогда не скрывали от меня того, что я приёмный.

Шерус Серст : другие произведения.

Домашний очаг