Потерянная драгоценность.

Сказка из морских глубин.

- Приветствую тебя, великий магараджа, Друг Солнца, владыка лазоревых вод Ихтиандии, в своем скромном обиталище, - светлобородый старик, напоминающий каменную статую огромного атлета с внушительным русалочьим хвостом вместо ног, склонился в церемонном поклоне приветствия.

- Мир тебе и твоему дому, о Повелитель Семи Течений, достойнейший владыка бирюзовых вод Адриатики, - гость поклонился еще ниже.

Оба владыки прославленных держав Великого Океана были приблизительно одного роста и возраста. Но перепутать, кто какой страной правит, было невозможно. Голову магараджи венчала белоснежная чалма, у пояса красовался длинный ятаган, на каждом пальце сверкал яркий перстень - нигде не найти таких тканей, оружия и драгоценностей, кроме счастливой богатой Ихтиандии. А вот у хозяина, пожалуй, шрамов было больше, чем украшений. Последние отсутствовали вовсе - их с успехом заменял громадный трезубец, отполированный явно не дворцовыми ювелирами, а временем и бурными волнами сражений. На весь Великий Океан адриатийцы славились воинственностью и любовью к простоте.

Жестом удалив советников, церемониймейстеров, лакеев и телохранителей, владыка бирюзовых вод Адриатики пригласил гостя следовать за собой. Судя по нахмуренным бровям Друга Солнца, беседа предстояла серьезная. Да и самому хозяину было о чем потолковать с нежданным, но очень желанным гостем.

Они вплыли в Мраморный Грот, где расторопные слуги уже накрыли стол и поставили к нему два мягких губковых кресла.

- Это хорошо, что ты приехал, - обратился Повелитель Семи Течений к магарадже, наливая ему вина из большой крученой раковины. - Я как раз хотел с тобой кое-что обсудить.

- Что же? - поинтересовался Друг Солнца, в одной руке держа чашу, а другой задумчиво поглаживая бороду.

- Сначала я хочу услышать, с чем приехал ты.

- Изволь, - магараджа неторопливо отпил из бокала и одобрительно кивнул головой. - Очень хорошее вино. Где делают такое?

- Я подарю тебе целую пещеру этого вина, только не тяни по вашей ихтиандской привычке, ради Великого Океана, - нетерпеливо повел могучими плечами владыка бирюзовых вод. - Говори коротко и по существу.

- Мудрость моей страны учит, что даже спешить следует медленно, - покачал головой Друг Солнца. - Но будь по-твоему. Я приехал, чтобы обсудить с тобой последнее свидание твоего сына и моей дочери, которое, как тебе известно, произошло более месяца тому назад в Садах Беседующих Сердец.

- Представь себе, и я хотел поговорить именно об этом! - воскликнул пораженный хозяин.

- Твой сын тоже ведет себя странно после свидания?

- Кое-что в его поведении кажется мне подозрительным, - король Адриатики пожал плечами и налил себе еще вина. - Как приехал, сразу собрался устраивать состязания по всем известным видам боевых искусств. Ну, ладно бы еще посоревноваться с принцами соседних держав - это я понимаю. Но Трой задумал биться с нашей же, адриатической молодежью, причем без различия положения в обществе!

- Позволь, друг, что же в этом подозрительного? Вполне естественное желание молодости проявить свою силу и удаль.

- Вот и видно, что нет у тебя сыновей, - сокрушенно вздохнул владыка бирюзовых вод. - Кто же посмеет в чем-то превзойти принца? Нрав моего Троя, это ненормальное самолюбие, позорящее мои седины, известны по всему королевству. Если кто-то из юношей победит Троя, то на всю жизнь обретет непримиримого врага. А иметь врагом королевского сына никому не хочется, уж поверь мне.

- Понимаю, - кивнул владыка лазоревых вод. - Но неужели этого не понимает принц?

- В этом-то и странность! Я несколько раз пытался ему втолковать, какую глупость он затеял. Но сын уперся, как морской баран: буду состязаться со всеми адриатийскими юношами, и все тут! А ведь он гораздо умней своих братьев. У тех действительно в башках только колесничные бои да сражения на трезубцах.

- Да, пожалуй, поступок Троя подозрителен, - снова согласился Друг Солнца.

- А твоя Эйлинар? Что делает она?

- Когда дочь вернулась, в ее поведении не было ничего нового, - задумчиво начал магараджа. - Я только понял, что она не очень-то довольна свиданием. Ну, мало ли, размолвка, ссора - бывает, поэтому расспрашивать не стал. Решил, что плохое настроение скоро растворится в наших лазоревых водах, а если нет - Эйлинар сама придет ко мне за советом. Но проходит день, два, неделя - а моя дочь не гуляет в садах, не заплывает ко мне беседовать о понравившихся книгах, не проявляет интереса к делам страны (а раньше она так любила помогать мне разрешать всякие сложные вопросы!). К тому же избегает попадаться мне на глаза. Я обеспокоился и расспросил слуг, чем занимается принцесса. Оказывается, Эйлинар разослала своих тайных гонцов по всей Ихтиандии, чтобы они находили и доставляли к ней разных мудрецов и предсказателей, а сама все ночи напролет проводит в дворцовой библиотеке.

Магараджа сделал многозначительную паузу.

- И что ты думаешь? - нетерпеливо спросил Повелитель Семи Течений.

Державный гость снова погладил бороду.

- Все это мне очень не понравилось. Суди сам, дорогой друг, зачем моей умной и послушной Эйлинар, которая всегда считала меня мудрейшим из мудрых (хотя, конечно, это не совсем так), вдруг понадобилось скрывать от отца то, что она хочет узнать? Тайком разыскивать каких-то мудрецов, читать книги ночью, чтобы я не увидел, какие именно ее интересуют, скрываться от меня - зачем?

- А ты с ней говорил? - резонно заметил король Адриатики.

Магараджа сокрушенно покачал головой.

- Отыскав ее, я осторожно завел речь о Трое. Эйлинар сразу перевела разговор на другую тему. А если уж моя дочь не хочет о чем-то говорить... - Друг Солнца снова покачал головой.

- Дьяволы морские! - воскликнул владыка бирюзовых вод. - Что же у них там произошло в Садах Беседующих Сердец? Сейчас вызовем Троя, и пусть этот самодур только попробует не подчиниться моей воле и не рассказать!

- Подожди, - остановил его магараджа. - За прошедшие дни ты говорил с ним об Эйлинар? Или, может, Трой сам рассказывал о ней?

- Нет, - подумав, ответил король Адриатики. - Я просто так ошеломлен был этой его дурацкой затеей, что об их надвигающейся помолвке и забыл совсем.

- Между прочим, друг, эта помолвка пока входит лишь в наши с тобой планы. А меня очень волнует один вопрос.

- Какой?

- Бесспорно, нашим державам выгодна женитьба Троя на Эйлинар. Только нравятся ли они друг другу?

- Конечно, нравятся! Мой Трой - красавец, твоя Эйлинар - прекраснейшая из русалок, за чем дело стало? К тому же, до этой странной ссоры они очень даже не возражали против общества друг друга.

- Одно дело, когда юноша и русалочка друг другу симпатичны. Совсем другое - когда симпатия настолько сильна, что они готовы сплести нити своих жизней в одну. Мудрость моих предков гласит: плохо плести нить - испортить полотно.

- Вот куда ты клонишь, - хмыкнул Повелитель Семи Течений. - Думаешь, если мы скрепим их женитьбу только нашим желанием...

- ...разлад в их семье принесет несчастье всему королевству, - договорил магараджа. - И потом...я не хочу, чтобы моя дочь была несчастна.

- Что же нам делать? Согласись, все как есть оставить мы не можем. А без посторонней помощи Трой и Эйлинар не помирятся. Они оба слишком горды и упрямы.

Друг Солнца хотел что-то сказать, но не успел.

- Гонец из Ихтиандии! - грянул под мраморными сводами голос придворного оповестителя.

- Из Ихтиандии? - владыка лазоревых вод встревожено поднялся.

- Сюда!! - прогремел король Адриатики.

Запыхавшийся, с заплетающимся хвостом, пуская вокруг себя мириады пузырей, в грот вплыл чернокудрый юноша.

- О, Великий Магараджа, прости своих недостойных рабов! - горестно воскликнул русал, бросаясь в хвостовой плавник владыке. - Мы не уберегли принцессу! Ее похитил злой арабийский колдун!

Отпустив придворных и личных телохранителей (все равно сад охраняется надежно) на экзотические танцы, которые на песчаной площади перед дворцом устроили бродячие артисты, Эйлинар осталась одна. Издалека доносилась веселая музыка, там сейчас все пели, дурачились и смеялись. Придворные русалочки умоляли свою госпожу пойти потанцевать с ними, но она наотрез отказалась. Вот уже который день ничто принцессу не радовало, а притворяться веселой она не могла. И, чтобы не вызывать лишних расспросов, предпочитала проводить время в одиночестве.

Нужно было во что бы то ни стало разрешить одну задачу. Она касалась не только принцессы, но и магараджи, и судьбы всей Ихтиандии - то есть, значение имела государственное. Но к отцу за советом идти нельзя. Иначе придется рассказать правду...

Умные книги на наболевший вопрос ответа не давали. Приплывавшие чужеземцы говорили настолько разное, что Эйлинар терялась и не знала, кого слушать. Одни логичные хорошо обоснованные советы прямо противоречили другим, не менее хорошо обоснованным и логичным. Размышления над тем, кому же все-таки верить и прочитанные трактаты по философии, истории и политике перемешивались и поднимали в голове принцессы хаос. Чем больше она старалась разобраться в этом хаосе, тем больше запутывалась. А обида, нанесенная Троем, придавала путанице горький, неприятный оттенок.

- В такой прекрасный день молодая девушка может грустить только о потерянной драгоценности, - раздался рядом незнакомый голос.

Эйлинар подняла голову. И увидела лукавую улыбку и абсолютно черные глаза. Спокойный мечтательный взгляд их пробуждал в памяти рассказы о далеких странах, где русалы и русалки живут, никогда не торопясь и не беспокоясь, где каждый миг наполнен тишиной и созерцанием.

Дочь магараджи уже хотела приветливо улыбнуться в ответ и далее исполнить обычаи гостеприимства. Но вспомнила, что находится не во дворце.

- Кто ты, чужеземец? И как попал сюда, миновав стражу? - гневно спросила она, нахмурив брови.

- Полное имя слишком длинно, так что на моей родине меня зовут просто Джаффар. Я прослышал, что дочь владыки лазоревых вод нуждается в хорошем совете, и приплыл предложить свою помощь, - Джаффар поклонился: неглубоко, но очень элегантно и почтительно. - А стража у ворот и возле сада так увлечена танцами, что не заметила меня вовсе.

Нахмуренные брови принцессы дрогнули, но остались на месте. Гость казался симпатичным и интересным, но на его ответ возникало два вопроса, которые увеличивали подозрение.

- Ты говоришь неправду, чужеземец. Я отпустила на танцы только личных телохранителей. Стража у ворот и у входа в сад не имеет права отвлекаться. Значит, ты проник сюда другим способом. Кроме того, ты не мог найти меня так быстро, потому что ни у кого не спрашивал.

Назвавшийся Джаффаром улыбнулся еще шире:

- Вижу, рассказы о проницательности принцессы Эйлинар не преувеличены. Разумеется, спроси я о вас хоть кого-нибудь, мое инкогнито было бы рассекречено. Вам доложили бы обо мне по всем правилам. Однако я не люблю лишних церемоний. И, чтобы избежать их, умею, куда нужно проникать незамеченным.

- Ты колдун? - почему-то эта догадка не вызвала у нее страха.

- Не совсем. Я немного увлекаюсь наукой наших колдунов, немного поэт, немного философ, немного историк... Короче говоря, личность разносторонняя.

Брови Эйлинар вернулись на прежние места и, несмотря на плохое настроение, принцессе захотелось рассмеяться. Но пришлось сдержаться, чтобы задать очередной полагающийся вопрос:

- Откуда ты прибыл?

- Из Арабии. Весь путь до славных лазоревых вод проделал в одиночку, собственным хвостом.

- Не может быть! - воскликнула Эйлинар. - На дороге из Арабии в Ихтиандию лежит Каменный лабиринт. Там объявились Сейшельские разбойники, о жестокости которых ходят легенды! Ты или действительно колдун, или презренный лжец.

Джаффар покачал головой, обернутой фиолетовым тюрбаном.

- Ни то, ни другое, принцесса. Говорят, акула не страшна, если сыта и спит. Главное колдовство - здесь, - и он жестом указал на свою голову.

Эйлинар очень хотелось поверить арабийскому гостю. Умные вещи он говорил понятно и просто - не то, что другие мудрецы, для солидности пересыпающие свою речь длинными непонятными словами.

И все-таки...

- Значит, ты философ, поэт и историк? Я поверю, - произнесла Эйлинар, внимательно глядя на Джаффара из-под полуопущенных ресниц, - если ты правильно ответишь на несколько вопросов.

Джаффар согласно склонил голову:

- Да будет так.

- Кто написал девяносто девять трактатов о силе разума, а на склоне лет - один трактат о силе любви, который перечеркнул все предыдущие?

- Насколько я помню, этот несчастный - Рашид Абу-эль-Мекр, малоизвестный философ эпохи Первых Коралловых Войн, русал со сложной запутанной судьбой.

Принцесса кивнула: ответ был верным.

- Сколько великих победоносных войн произошло за всю историю Ихтиандии?

- Страна предков принцессы Эйлинар знала семь победоносных войн. Две малых - с Ияппо, и пять великих - с Нордией, Океанией, Тасмандией, Вулканией и Ледеанией. Если говорить о войнах, которые Ихтиандия проиграла...

- Достаточно, - остановила его Эйлинар. - Я верю, что ты знаток истории и философии. Но раз ты назвался поэтом, прочитай свои стихи.

Джаффар смущенно улыбнулся:

- Конечно, мои скромные упражнения не сравнятся по гармоничности и красоте с поэзией Аджирама или Гаямато. Но раз принцесса Эйлинар желает слушать...

Дочь магараджи жестом подтвердила свое желание. Арабиец стал к ней вполоборота и устремил взгляд вверх, где в колышущейся прозрачной вышине танцевали солнечные зайчики. Повертел в руках неизвестно откуда взявшийся цветок коралловой лилии и нараспев прочитал:

За голубые небеса,

За яркую зарю,

За все, за все, моя краса,

Тебя благодарю.

За краткий день, ушедший сон,

Мечтательность мою,

За то, что я опять влюблен,

Тебя благодарю.

И пусть ночами все сильней

Я буду тосковать,

Но за восторг любви к тебе

Я жизнь готов отдать.

И пусть ты не ответишь мне

На пыл и страсть мою,

За то, что отдан я весне,

Тебя благодарю.

Арабиец поклонился воображаемой аудитории и галантным движением протянул принцессе лилию.

Принимая цветок, Эйлинар ощутила, как остатки плохого настроения растворяются в прозрачной толще воды. Конечно, если продолжать считать Джаффара подозрительным незнакомцем, можно придраться к его знаниям и подвергнуть сомнению авторство стихов. Но Эйлинар больше не могла и не хотела играть роль дочери могущественного владыки.

- Как это красиво, когда мужчина читает стихи, - мечтательно вздохнула она, разглядывая лилию. "А Трой совсем не любит поэзию, считая стихи глупостями, а поэтов - слабаками и неудачниками".

- Когда от души и с пониманием - да, - согласился Джаффар. - Однако, если мужчина считает любовь к поэзии проявлением слабости, это не значит, что он совсем лишен достоинств.

Эйлинар вздрогнула.

- Ты читаешь мысли? - тихо спросила она.

- Не существует мысли, которую можно скрыть от хорошего наблюдателя, - полунаставительно ответил арабиец. - К тому же, мысли девушки угадать всегда легко.

Эйлинар смущенно опустила глаза.

- Однако, что же я сказал стыдного? - воскликнул Джаффар. - Принцесса влюблена, и даже прочитав вслух все стихи Аджирама, не выразить, насколько это прекрасно и замечательно.

Отхлынувшая горечь быстро вернулась. У принцессы снова вырвался вздох.

- Ты правильно сказал о потерянном сокровище, Джаффар. Я потеряла самое драгоценное, что у меня было.

Понимающее молчание философа-поэта говорило, что он готов внимательно слушать. И Эйлинар наконец-то выплеснула из себя наболевшее: рассказ о ссоре в Садах Беседующих Сердец.

Она и Трой, еще не зная друг друга, догадывались, что отцы потихоньку ведут дело к помолвке. Познакомившись, не стали возражать против встреч. Пламенное чувство появилось незаметно и в один прекрасный день начало сжигать сердце Эйлинар. Оно же толкнуло ее на необдуманный порыв, приведший к дурацкой, бессмысленной и страшно непоправимой ссоре.

В аметистовых и янтарных гротах Садов Беседующих Сердец Трой и Эйлинар любовались живыми мозаиками полупрозрачных кристаллов и солнечных пятен. Говорили о внутренних делах своих стран. Трой больше клонил к политике, а Эйлинар - к культуре. В Нефритовом Амфитеатре был обед. После отдыха в тени раскидистых королевских элодей, дурачась, как мальки, принц и принцесса устроили догонялки в Коралловом Лабиринте.

Упали на гладкий песок у входа в лабиринт и пытались отдышаться. Сын короля Адриатики развлекал свою спутницу забавными историями (для такого случая он специально выучил несколько, чем вызвал немалое удивление своего отца). Эйлинар улыбалась в ответ. Но ее не покидало некоторое неприятное удивление. Трой вел себя слишком скованно. И даже его прикосновения-пятнашки были легкими, как случайное касание плавником: словно он боялся дотронуться до принцессы всей ладонью.

Вот уже готовые упряжки морских коней дожидаются натягивания вожжей и властного крика. Сейчас Трой и Эйлинар произнесут прощальные слова и договорятся о следующей встрече.

- Трой, - сказала Эйлинар. - Может, нам стоит видеться чаще?

Она смотрела не на него, а на песок возле своего хвостового плавника.

Принц молчал. Всей кожей, каждой чешуйкой принцесса ощущала его нерешительность и беспокойство.

- Зачем? - наконец спросил Трой.

"Он не решается. Значит, я должна сказать первой..."

- Просто ты...очень нравишься мне, Трой. Я была бы рада видеть тебя чаще.

- Вот как, - голос принца Адриатики стал каким-то сухим и отчужденным. - Не беспокойся, это пройдет.

Слова были сказаны тихо, но принцесса все равно почувствовала себя оглушенной. Где-то внутри что-то начало быстро и неумолимо рушиться, как подрубленный домик из песка.

- Что пройдет? - спросила она.

- Влюбленность, - объяснил он. - Сильнее и красивее меня нет никого во всей Адриатике. Ты влюблена в мою силу, - помолчав, он добавил - И ты не первая.

Трой не сказал, что тоже скучает по Эйлинар. Всю неделю, с самого первого дня. Но второй раз он унижен отказом не будет. С него хватило одного раза. Тогда, в Нордии.

Что сказано - уплыло.

Невидимая темная волна поднялась изнутри и прошла по всему телу Эйлинар. Еще никто и никогда не оскорблял принцессу так. Ни одному смертному, пусть даже принцу, не позволено говорить ей таких слов.

- Трус, - голос принцессы напоминал ледяной гейзер Нордии. - Твоя сила - пустое хвастовство. Любой парень в Адриатике сильнее и достойнее тебя в тысячу раз.

Из глаз принца выплеснулся гнев. Но Эйлинар, уже сидя в повозке, рванула вожжи:

- В Ихтиандию! Домой! - огласил Сады Беседующих Сердец ее срывающийся крик. И сразу прогремел возглас Троя:

- Нно! В Адриатику!

- Вот так все и случилось, - закончила дочь магараджи свой рассказ. - Наши с Троем отношения важны для обоих держав и...и для меня тоже. Я хочу знать, как могу поправить ситуацию, не уронив достоинства. Книги дают слишком общие советы, мудрецы говорят чересчур заумно и путано, а рассказать обо всем отцу я просто не имею права.

- Воистину, владыка лазоревых вод мудр, но вспыльчив. Узнав, какое оскорбление нанесено его дочери, он может пойти войной на Адриатику. А та и без того ослаблена войнами - дальше некуда.

- Ты действительно умный, - Эйлинар посмотрела на него с надеждой. - Не такой, как все эти мудрецы и гадатели. Скажи, что мне делать?

- Прежде всего - решить, чего принцесса хочет достичь.

- Я хочу, чтобы мы с Троем помирились, - подумав, сказала дочь Друга Солнца. - Точнее, чтобы Трой все осознал и попросил у меня прощения. Я не смогу простить его, если он сам того не захочет.

- Иными словами, принцесса Эйлинар хочет проверить, чего стоит ее самовлюбленный жених не на словах, а на деле? Но в то же время мечтает, чтобы он прошел это испытание с честью?

Эйлинар улыбнулась:

- Я опять готова поверить, что ты колдун, читающий мысли.

Из короткой бороды Джаффара вынырнула особая улыбка - озорная. Как будто специально пряталась, ожидая подходящего момента.

- Есть у меня одна идея. Но она требует решительности и риска. Хватит ли у принцессы мужества?

- Ради благополучия Ихтиандии и Адриатики я готова сделать многое.

- А Трой? Что, если он все-таки не захочет мириться?

Дочь магараджи долго молчала. Потом сказала ровно и спокойно:

- Значит, я никогда не выйду замуж.

Повелитель Семи Течений нашел старшего сына в библиотеке. Трой читал трактат "Стратегия рукопашного боя". Беспокойные колебания воды заставили принца поднять голову и посмотреть в сторону входа.

- Приветствую тебя, отец.

- Готовишься к состязаниям? - проигнорировав приветствие, бросил владыка бирюзовых вод.

Трой поднялся с кресла и захлопнул книгу. Взглянув на несколько прямых жестких складок, собранных промеж молочно-белых бровей отца, спросил:

- Что случилось?

- Тревожные вести из Ихтиандии, - король Адриатики не продолжал, наблюдая за реакцией сына.

Трой нахмурился. В ложбинке над правильным античным носом появились складки - такие же прямые и жесткие, как у отца.

- Что там случилось?

- Принцесса Эйлинар похищена.

Лицо Троя не дрогнуло, но от короля не укрылось, что сын до белизны пальцев сжал кулаки.

- Кем похищена?

- Колдуном из Арабии.

- Когда?

- Сегодня. Принцесса вышла из сада, и со стороны ворот к ней подплыл какой-то бородач в лиловом тюрбане. Телохранители не успели: он схватил Эйлинар и выпустил чернильное облако. Всех окутала тьма. Стоит ли говорить, что когда она рассеялась...

- Ясно. Что намерен предпринять магараджа?

Повелитель Семи Течений развел руками:

- Единственное, что возможно. Объявит по всему Великому Океану: кто найдет и спасет его дочь, тот женится на ней и станет соправителем Ихтиандии.

В полной тишине книга выскользнула из рук принца и плавно опустилась на гладкий мраморный пол.

- Как...Но я думал... - Трой осекся.

- Договаривай, - суровый взгляд отца не позволял ему отвернуться. - Что ты думал? Официально женихом Эйлинар тебя пока никто не объявлял. Да и ты сам, как я посмотрю, не очень-то стремился к этому.

Трой поднял книгу с пола.

- Ты ничего не знаешь, - мрачно сказал он.

- Не знаю и знать не хочу, - отрезал король. - Адриатику ослабили войны. У владыки Ихтиандии нет наследника, значит править державой будет муж его дочери. Эйлинар была бы драгоценной находкой и для тебя, гордец, и для всей нашей страны. Но ты волен поступать, как тебе вздумается. Хочешь - продолжай подготовку к своим дурацким состязаниям. Хочешь - наравне со всеми участвуй в освобождении Эйлинар.

От слов "наравне со всеми" сын владыки бирюзовых вод презрительно скривился.

- Я занят, - резко сказал он. - И без меня найдется немало смельчаков, желающих получить престол Ихтиандии и принцессу ...в жены.

- Значит, ты выбрал, - кивнул Повелитель Семи Течений. - Теперь ищи себе достойную невесту сам, - и, развернувшись, выплыл из библиотеки.

Вечерние течения принесли с собой голубые сумерки, а за ними - густую чернильную ночь. В мраморных покоях владыки Адриатики все стихло, и вода, столько раз взбаламученная в этот день, понемногу успокоилась. Лишь иногда легкую рябь поднимали стайки мелких серебристых рыбок. В открытые окна заплывал и распространялся повсюду сладкий дурманящий аромат морских орхидей.

Повелитель Семи Течений долго не мог уснуть, думая о том, что же все-таки предпримет сын. Сказанное в библиотеке сильно отдавало желчью гордеца, задетого за самое больное место. Трой просто не мог отреагировать иначе. Но вот действия принца, возможно, будут иными. И даже - противоположными словам.

Все, конечно, зависит от чувств, которые он испытывает к принцессе, от их силы и сущности. И еще от того, как он воспринимает эти чувства. Однажды он потерпел неудачу: невеста накануне свадьбы объявила, что была польщена силой и статью принца, но замуж за него не хочет. А то, что он возомнил себя самым сильным в Адриатике - это придворные льстецы стараются. Соломку стелют себе на всякий случай - вдруг Трой королем будущим окажется. Их не заткнешь, казнить за лесть нигде не принято, а принц и уши рад развесить - славьте-величайте меня, сильнейшего из сильнейших, да побольше, побольше! Как объяснить ему, что главная сила - не в мускулах, не в быстроте мышления и даже не в прочитанных книгах, а в воле, в духе, в умении владеть собой и там, где надо, просить прощения?

Повелитель Семи Течений поднялся со своего ложа и подплыл к окну. "Понасажали везде этих орхидей, голова от запаха кружится. Надо приказать выкопать половину и посадить побольше анемонов" - машинально подумал он.

Под окном дрожало пятно лунного света. Проникающие сквозь водную толщу лучи луны окрашивали лепестки орхидей в меланхолично-голубой цвет.

Мысли короля Адриатики потекли в прежнем направлении. Все-таки, Ихтиандия - величайшая из подводных держав. Славная победоносными войнами, имеющая древнюю историю, высочайший уровень культуры...И к тому же, владеющая несметными богатствами. Неизвестно, понимает ли Трой, что выгоднее союзника для более молодой и простой Адриатики просто не найти.

В этот момент на дрожащее на клумбах лунное пятно упала чья-то тень. Некое бесформенное существо старалось неслышно проскользнуть под окнами королевских покоев.

Повелитель Семи Течений напряг зрение и ему показалось, что это слитые воедино силуэты морского коня и всадника. Хитрый лунный свет наплыл на неизвестного сверху, и в волнистом серебре стал отчетливо виден принц Трой, ведущий под узцы своего любимого коня Шторма. Мгновение - и в лунном пятне снова никого нет, только беспокойно колышутся потревоженные орхидеи.

Король Адриатики отпрянул от окна. От бессонницы и приторного запаха цветов не бывает таких отчетливых видений. Наспех затянув на теле тунику, владыка бирюзовых вод покинул спальню.

У дверей в покои Троя спали два охранника, растянувшись прямо на мраморных плитах, положив под головы свои хвостовые плавники.

- Встать! - грозно прошипел король. Кричать он не хотел, чтобы не перебудить весь дворец. - Прикажу казнить обоих!

Русалы проснулись и испуганно вытянулись по струнке.

- Где принц? - так же грозно спросил владыка.

- Уплыл, Ваше Величество! - доложил один из них. - Приказал никому не говорить, а если вы спросите - отдать вот это.

Повелитель Семи Течений развернул протянутый свиток. Там рукой Троя было выведено:

"Отправился на поиски достойной невесты".

Чтобы плыть из Адриатики в Арабию в полном одиночестве, полагаясь лишь на выносливость коня и остроту меча, надо было обладать огромной самоуверенностью и китовой долей безрассудства. Даже спеша на безотлагательные дела и дорожа каждой секундой, Повелитель Семи Течений брал с собой не менее десятка вооруженных воинов, потому что о коварстве и жестокости сейшельских разбойников было известно всему Великому Океану. Сегодня они бесчинствуют на пути из Ихтиандии в Арабию, завтра - между Арабией и Адриатикой, спустя день - между Ледеанией и Нордией. Никто не мог сказать, где они объявятся и откуда ждать опасности.

Разумеется, слышал о сейшельских разбойниках и Трой. Но, оглушенный известием о похищении Эйлинар, принц совершенно забыл про них. Кроме того, он сын короля Адриатики был зол на неизвестного арабийского негодяя, оторвавшего его от важных дел, на принцессу, слова которой глубоко задели его самолюбие, на отца, который теперь наверняка считает его трусом и, наконец, на себя, потому что в глубине души чувствовал, что во всем произошедшем виноват сам.

Далеко впереди показалось что-то большое и черное. Чтобы попасть в Арабию, надо миновать Скалистую Галарею - проход в скалах, достаточно широкий, чтобы там поместилось несколько всадников или упряжка коней. И только сейчас Трой вспомнил про разбойников.

Жалеть о своей забывчивости, а тем более поворачивать обратно, было поздно. Оставалось с большой осторожностью продолжать начатый путь и надеяться, что эту ночь сейшельские негодяи проводят далеко отсюда.

В Скалистой Галерее было темно, холодно и тихо. Изредка сверху доносились шорохи ночной живности. Среди нее не могло скрываться ничего опасного, кроме, разве что, голодных акул. Конечно, схватка с акулой в полной темноте - не очень-то приятное происшествие. Но Трой был уверен: на его теле нет ни единой свежей царапины, а значит, он в безопасности. Гигантские спруты и прочие твари, с которыми русалу (пусть даже вооруженному) лучше не встречаться, здесь никогда не водились.

Через несколько часов пути впереди замаячило мутно-голубое пятно - выход. Внезапно Шторм стал водить головой, шумно вдыхая потоки воды.

Трой напряг зрение и слух. Успевшие привыкнуть к темноте глаза различили прижавшуюся к скалистой стене скрюченную фигуру. Принц услышал сиплое жаберное дыхание: видимо, незнакомец страдал песчанкой.

Сын короля Адриатики остановил коня.

- Кто здесь? - разнесся под сводами повелительный голос.

Фигура зашевелилась, отделилась от скал и, извиваясь, подплыла ближе.

- Я - бедный калека, несчастное и обездоленное существо, - раздался жалобный голос. - Спрятался здесь от хищников. А вы кто, смельчак, путешествующий ночью в полном одиночестве?

- Я - Трой, принц Адриатики, старший сын Повелителя Семи Течений.

Тело нищего заизвивалось еще сильнее, словно его хлестнули электрическим угрем.

- Подумать только, Ваше Высочество! Какая великая честь для меня, простого смертного, встретиться с вами в такой час в таком месте. О, это несказанная радость!

Трою послышались в его голосе нотки издевательства.

- В такой час в таком месте? Что ты хочешь сказать? - рука принца на всякий случай двинулась к ножнам меча. Но дотронуться до них Трой не успел: на него набросились сзади. Спустя мгновение сын короля Адриатики оказался намертво скручен большой прочной сетью.

- Попалась рыбка на крючок! - потирая жилистые узловатые руки, к Трою приблизилось "несчастное и обездоленное существо". От него пахло планктоном и гнилью, в зеленых глазах сверкало мрачное торжество. - Я только хотел сказать, Ваше Высочество, что наш главарь Мурена будет рад, очень рад такому высокопоставленному гостю. Эй, вы! - крикнул он типам, скрутившим Троя. - Тащите нашу королевскую добычу в берлогу! - и рассмеялся, громко и противно булькая.

- Угорь, а что делать с конем? - осведомился чистый молодой голос, удивлявший самим своим присутствием в этой дыре.

- Веди куда полагается - в отдельный грот! - распорядился тот.

Шторм жалобно заржал.

- Кто вы? - крикнул Трой.

Вода пошла пузырями от громкого хохота.

- Сейшельские разбойники - вот, кто мы такие! Что, не ждал нас тут встретить?

Трой молча стиснул зубы.

После достаточно жестокого путешествия (с принцем особо не церемонились, и то, что связанная добыча на плаву ударяется о выступы скал, никого не беспокоило) пленника затолкали в безбожно узкую пещерку и, оставив караульного, уплыли сообщать Мурене радостную новость. Таким образом, у Троя оказалась масса времени, чтобы проклясть себя самыми страшными словами за самоуверенность и безрассудство. И нарисовать в воображении картину своего ближайшего будущего. Трой без труда представил, как его державный отец, король Адриатики, Повелитель Семи Течений, получает известие о том, что старший сын, самый умный из троих, попал в плен к Сейшельским разбойникам и цена его жизни ...Интересно, на какую сумму хватит наглости этим вонючим селедкам. Дальше перед внутренним взором принца во всех подробностях развернулись отвратительно правдоподобные картины. Вот по приказу отца слуги наполняют золотом и жемчугом огромные мешки из тюленьей кожи. Процессия везет выкуп к условленному месту. И, наконец, царственный родитель получает сына целым и невредимым - разумеется, когда негодяи с полученным добром будут уже далеко от Адриатики.

Правда, с Повелителем Семи Течений в подобные операции играть очень опасно. Отец Троя - опытный боец, и может спланировать дело так, что для Сейшельских пиявок оно станет последним. Но даже такой поворот событий не избавит принца от позора. Велик герой: отправился спасать невесту от колдуна, не взяв с собой никакого войска, по глупости угодил в плен к первым попавшимся негодяям - самого потребовалось вызволять. И это - принц Адриатики, ее будущий покровитель и защитник!

Трой снова захлебнулся яростью и попытался порвать ненавистную сеть. Но пещерка была слишком мала, а путы слишком прочны, и старший сын владыки бирюзовых вод только растворил в окружающей воде остатки своих сил.

Великий Океан, где твоя справедливость? Прекраснейшая из русалок, самое совершенное твое творение, сейчас находится во власти злого чародея. Всем известно, что самые ужасные колдуны живут на Востоке. А завтра, как только чернота вод уступит прозрачно-голубому рассвету, тысячи гонцов магараджи раструбят в тысяче океанских королевств: освободителю Эйдинар - слава на вечные времена, принцесса в жены и власть над половиной благополучной, богатой державы (к союзу с которой так стремился Повелитель Семи Течений). И тысячи сильных русалов, молодых и не очень, кинутся баламутить ленивые воды Арабии в надежде отыскать логово злодея, освободить принцессу и получить богатство, почет и власть. Но никто никогда не испытает и сотой доли чувства, которое рвало в клочки сердце Троя. А сам принц завтра предстанет перед отцом, навеки заклейменный позором.

Эйлинар...

Сын Повелителя Семи Течений закрыл глаза. Трою стало стыдно. Он и раньше понимал, что сам виноват в нелепой ссоре, но еще несколько минут назад скорее сунул бы голову в пасть акуле, чем признался себе в этом.

А ведь все испортил его собственный страх. И Эйлинар правильно назвала Троя трусом. Он испугался, что повторится одна неприятная история. Что Эйлинар так же разочаруется в нем и накануне свадьбы вышвырнет, как ненужный сорняк.

Конечно, если бы не колдун, родители рано или поздно нашли бы способ помирить упрямых детей. Принц был в этом уверен. Но ссора в сумме с похищением могла иметь для Адриатики роковые последствия. На руку принцессы будут претендовать тысячи. Но ни один из них никогда не почувствует к Эйлинар и сотой доли того...

Молчание темноты внезапно нарушилось. Снаружи послышался легкий плеск.

- Кто здесь? - встрепенулся разбойник, стороживший пленника.

- Свои, Медузий, - раздался в ответ молодой и чистый голос, который Трой уже где-то слышал.

- А, Вотар, - в интонациях Медузия появился намек на дружелюбие. - Что-то больно сильная тряска по воде идет. Чем братва занимается?

- Они играют в ракушки, - сообщил Вотар. - Угорь уже потерял большую часть своего жемчуга. А Полипу везет. Но, кажется, он играет нечестно.

Трой ощутил, как яростно заколыхалась вода: Медузий дрожал от азарта.

- Мешки тухлого планктона! Знают, что я всех в два взмаха хвостом сделаю, и нарочно оставили меня здесь!

- Самое интересное еще впереди, - вдохновенно продолжал Вотар. - У Рачьей Клешни есть большая голубая жемчужина. На Рынке Отрубленных Хвостов за нее дадут мешок золота. На кон ее Клешня пока не ставит, но он проигрывает, и с каждым разом все больше.

- Тысяча морских чертей! - завыл Медузий. - Я, лучший игрок в ракушки, вместо того, чтобы обдирать всех до последнего плавника, должен стеречь этого треклятого принца!

- Давай, я покараулю его за тебя, - с какой-то подозрительной готовностью предложил свои услуги Вотар.

- Идет! - обрадовался разбойник. - Ну, Рачья Клешня, прощайся со своей жемчужиной! - и умчался.

Спустя миг темнота рассеялась: кто-то осторожно осветил пещерку, где лежал принц, зеленовато-трепещущим светом. Чтобы разглядеть его источник, пришлось с большим трудом вывернуть голову назад. Сделать это было непросто. Когда голова, причиняя ужасную боль шее, все же повернулась куда нужно, Трой увидел небольшое, но острое лезвие. Оно блестело совсем рядом.

- Прошу вас, принц, не двигайтесь, - раздался шепот Вотара. - Иначе я могу вас нечаянно задеть.

Лезвие скользнуло вперед и коснулось тела Троя. Отскочило, снова коснулось - уже в другом месте. Путы сразу ослабли. Он зашевелился, преодолевая мучительные ощущения в затекших суставах...и сбросил остатки сети.

- Почему ты помогаешь мне? - тихо спросил принц.

- Бездействовать, когда сыну короля угрожает опасность - недостойно принца Темории, - быстро ответил Вотар. - Теперь поспешим.

Выбравшись из темницы, Трой разглядел своего освободителя. Перед ним был стройный узкоплечий юноша с черными раскосыми глазами. Маленький сплюснутый нос не добавлял красоты лицу, которое в неярком свете неона казалось зеленоватым.

Дав Трою несколько секунд на это разглядывание, Вотар убрал неона в мешок, висевший на поясе.

- Следуйте за мной. И, что бы ни случилось, молчите.

Ночная тьма отхлынула от Арабии, уступив прозрачно-голубому рассвету. С первыми волнами утра начал оживать Рынок Соленых Устриц - самое большое скопление торговцев и сплетен.

Разложив по прилавку побрякушки из раковин, кораллов и фальшивых жемчужин, Фатима-Шахразида-Нериман недовольно огляделась. Соседние прилавки пустовали - скоротать время за беседой до появления первого покупателя было не с кем.

Жители Арабии говорили, что имя этой высокой сухощавой русалки такое же длинное, как язык. Она знала всё, о чем говорили, что делали и даже о чем думали обитатели Арабии и ближайших границ. И, разумеется, она очень любила рассказывать об этом всем, кто не прочь послушать. Утверждала, что никогда не врет, и к тем, кто в этом сомневался, была беспощадна. За вредность и пронырливость ее прозвали Морской Змеей.

От нечего делать Фатима-Шахразида-Нериман пересчитывала свой товар, желая удостовериться, не пропало ли чего. Но тут ее слух (а он был такой же острый, как язык и любопытство Морской Змеи) уловил плеск хвостового плавника. Потенциальный собеседник явно направлялся сюда.

Фатима-Шахразида-Нериман так вытянула длинную коричневую шею, что чуть не вывихнула сустав.

- Али-Мамун! - она издали узнала хрящеватого пастуха ламантинов и дюгоней. - Куда ты собрался в такую рань?

- Тороплюсь я, Фатима, не до разговоров! - русал с бело-желтой жиденькой бороденкой попытался проплыть мимо. Но роковая оплошность уже была допущена: теперь Морской Змее во что бы то ни стало хотелось узнать, куда это торопится ламантинопас, да еще ранним утром.

- Стой, стой, Али! - она ухватила его за выпирающий спиной плавник. - Так спешишь, что жалко двух минут? Уж наверняка, не на собственную свадьбу опаздываешь. А раз так, там подождут.

- Я плыву сообщить Сингаджи-бабе, что с его коровкой Жемчужной Волной все в порядке. Она вчера отбилась от стада. Я себе чуть хвост не сломал, пока разыскивал эту прыткую ламантиниху. Забилась в скалы и слегка поранилась, а сейчас ее лечит моя жена. Но если я не успею предупредить Сингаджи, он такую бурю устроит!

- Погоди! А почему ты не предупредил его вчера вечером?

- Слишком долго искал Жемчужную Волну.

- Что, всю ночь?

- Да меня еще задержали эти двое...

- Какие двое? Кого ты видел? - тонкие пальцы Морской Змеи сильнее впились в плавник пастуха.

- Ни за что не угадаешь, кого. Джаффара, отшельника нашего. Да еще с молодой русалкой.

Фатима-Шахразида-Нериман свистнула, выпустив в воду тонкую струю пузырьков.

- Да ну? Неужели с дочкой старухи Земары?

- Бери выше. С принцессой!

- Как???

- Значит, нашел я Жемчужную Волну, - начал не без удовольствия рассказывать Али-Мамун. - Взял беднягу на руки, перевязал. Плыву обратно, а вокруг темно уже. Вдруг слышу - чьи-то голоса. Мало ли, кто шастает по ночам? Я на всякий случай за большой камень спрятался. Они проплыли в одном взмахе хвостом от меня. Джаффара я по голосу узнал. Он говорит: "Вот мы и прибыли, Ваше Высочество, в мой невежественный, забытый течениями край". А она ему грустным таким голосом отвечает: "Ты несправедлив к своей стране. Ее мудрые сказки рассказывают по всему Великому Океану, а красоту и живописность воспел не один поэт". Тогда Джаффар говорит: "Принцесса, вы снова доказываете мне, что слухи о вашей учености не преувеличены". А она вздохнула печально и сказала: "Что мне в этой учености? Будь я простой необразованной русалкой, а не принцессой, жизнь была бы намного проще. И тебе не пришлось бы воровать меня".

- И впрямь, принцесса! - ахнула Морская Змея и от удивления выпустила плавник Али. Пастух тотчас воспользовался этим: быстро попрощался - и был таков.

Холодная черная вода таила в себе множество опасностей: от отсрых выступов скалистых стен лабиринта до ножей Сейшельских головорезов. Но Вотар не доставал неона, чтобы свет не привлек внимания.

У принца Адриатики вертелось на языке множество вопросов. Что задумал Вотар? Что сделали Сейшельские пираньи с бедным Штормом, жив ли он? Сколько времени отнимет путь через эти лабиринты? Наверняка, до рассвета осталось всего пара часов. По их истечении на главной площади каждого города вострубят гонцы: "Половина Ихтиандии, половина сокровищницы магараджи и рука принцессы тому, кто..."

Трой до боли сжал зубы. Половина населения Арабии носит лиловые тюрбаны, как распознать похитителя? Хорошо еще, эта страна такая маленькая, что состоит всего из одного города. "Я сердцем почувствую, где прячут Эйлинар" - дал себе слово принц. Хотя еще неделю назад, услышав такое от кого-нибудь, не удержался бы от снисходительной улыбки.

Какой план у Вотара? Сейчас он знаком попросил не двигаться, и оба русала замерли, вжавшись в холодные скалистые стены. Трой прислушался. Откуда-то издалека доносились пьяные возгласы. Тысячу раз был прав Вотар, запретив разговаривать - вода в коридорах очень хорошо разносит звуки.

Медленно и беззвучно темориец подался вперед. Трой последовал за ним, обдумывая очередной вопрос: что делает принц Вотар среди разбойников? Хм...Темория. Что-то очень далекое и юго-восточное. Среди стран, которые платят дань Адриатике, ее нет. Среди союзников - тоже. Почему? Во-первых, далеко и хлопотно добираться. Во-вторых, государство это захудалое, ничем не выдающееся, кроме, разве что, злобных и заносчивых жителей. Единственная правящая династия разветвилась настолько, что теперь многочисленные потомки вырывают друг другу жабры за престол. Правители меняются каждые полгода: для дипломатических отношений это крайне неудобно. Вот и сторонятся сильные, уважающие себя страны бесполезного теморийского захолустья.

Вотар остановился.

- Тссс...

Трой замер и прислушался. В темноте кто-то сипло храпел. Холодная проточная вода лабиринтов стала теплой и застоявшейся - пещерной.

- Мы у Мурены, главаря, - тихий шепот Вотара мог показаться простым плеском. -Здесь ваши доспехи, принц. Но он никогда их не наденет: сейчас я верну украденное законному владельцу.

- Осторожнее. Главари спят очень чутко.

- Да. Но не те, кто пил перед сном вино с соком цинотры, - ответил Вотар. - Ждите здесь, - и растворился в черной воде.

Трой старался дышать беззвучно. "А что, если темориец лжет? И это - очередная ловушка? Впрочем, кому нужно освобождать узника, чтобы снова поймать?"

Нет, безусловно, Вотар - тот, за кого себя выдает. Его речь свидетельствует о хорошем воспитании. Видимо, его изгнали из страны за благородство и честность. Потому что по всему Великому Океану теморийцы слывут предателями.

Из темноты вынырнула тонкохвостая фигура Вотара.

- Возьмите, - он протянул Трою мешок.

- А где мой конь?

- Терпение, принц. Со скакуном ничего не сделали. Я сам привязывал его, скоро конь будет у нас.

Покинув покои Мурены, они проплыли еще несколько коридоров. Потом Вотар отправился за Штормом, а Троя снова оставил ждать.

А принц Адриатики решил облачиться в доспехи. Конечно, в такой темноте это будет сложновато, но воин Адриатики может облачаться в амуницию хоть с закрытыми глазами, хоть на полном плаву задом-наперед.

Трой сунул руку в мешок, радостно сжал рукоять меча.

Тотчас же в его обнаженную спину уперлось нечто угрожающе острое.

- Не торопись, - прозвучал позади холодный торжествующий голос. - Доспехи тебе уже не пригодятся.

В следующий момент Трой понял две вещи. Во-первых, враг не может видеть, что принц уже держит меч. Во-вторых, с остальными доспехами все-таки придется проститься. Жаль, конечно, но это дело наживное.

Сын Повелителя Семи Течений покрепче сжал рукоять меча и выпустил мешок.

- Я сразу заподозрил, что косоглазый мальчишка непрост, - сообщил тот же голос. - Больно много расспрашивал, в ракушки с братвой не играл, а все вертелся и вынюхивал. - обладатель голоса явно гордился своей проницательностью. - А такие типы всегда морскую свинью подложат при удобном случае. Значит, цинотра усыпляет? Как я правильно догадался не пить это вино и притвориться спящим!

- Так я удостоен чести говорить с самим главарем Сейшельских разбойников?

В ответ раздался ликующе-издевательский клекот, означавший смех.

- Да, сын отца-гордеца, ты говоришь с Муреной! И ты удостоишься еще большей чести - он лично проткнет тебя, как нарвал камбалу. Ни один пленник не уходил от меня живым.

Трой извернулся и сделал выпад.

В поединках на мечах принцу Адриатики не было равных. Но это - в честных сражениях на открытых пространствах, при свете дня. Трой плохо видел в темноте , к тому же сейчас со всех сторон его обступали скалистые стены.

Приходилось бить наугад - на плеск, на еле уловимое движение темноты, на хриплое дыхание.

Защита - выпад, защита - выпад.

Меч Троя ковали лучшие кузнецы подводных вулканов Хоккайдии. Повелитель Семи Течений отдал десять сундуков отборного жемчуга, чтобы преподнести этот меч сыну на совершеннолетие. Один удар клинка мог проткнуть Мурену насквозь. Но в темноте разбойник ускользал, нанося удары с разных сторон. За долю мгновения принц должен был определить, с какой стороны отражать следующее нападение.

Выпад - защита, выпад - защита.

У Мурены оружие грубое и первобытное, но именно этой первобытностью проверенное и надежное. Остро отточенный костяной вырост нарвала. Похож на длинную костяную иглу, если хорошо ухаживать - служит практически вечно, с годами становясь только лучше.

Защита - выпад, защита - выпад. Равнодушный стук кости о сталь.

Трой почувствовал, что слабеет. Игла вспорола воду в сантиметре от шеи. Принц рассек мечом темень, шатнулся в сторону - и уперся спиной в холодную иззубренную скалу. Еще мгновение - отточенный рог с тихим хлюпом воткнется в незащищенное тело. Если меч Троя не отразит удар. Но откуда будет бить Мурена?

Принц наугад выставил меч вперед.

Хриплое издевательское дыхание. Мурена видит, что жертве некуда отступать. Примеривается, хочет напоследок полюбоваться беспомощностью противника. Ударить бы. Но по правилам боя следующий выпад - разбойника. Трой может только защититься, если не успеет - сам будет виноват.

Но речь идет не просто о жизни и смерти. Эйлинар! Что будет с ней, если Трой погибнет? Мурене все равно плевать на правила, так почему Трой должен драться честно?

Вот, сейчас, взмахнуть мечом так, чтобы он описал горизонтальный полукруг. Мурена не успеет увернуться, его рассечет пополам.

Чего же ты медлишь, принц Адриатики?

Главарь Сейшельских разбойников захрипел по-другому: громко, зло и в то же время беспомощно, словно кто-то сзади схватил его за горло.

Трой отчаянно напряг зрение. Там, в темноте, что-то происходило. На Мурену напали и, судя по всему, душили. Вода ходила ходуном. По характеру движения волн принц понял, что Мурена бешено извивается, загребая хвостом - уже в предсмертной агонии. Вот взбаламученная вода начала успокаиваться, не встречая больше источника колебаний. Что-то тяжелое и уже неживое ухнуло вниз.

- Кто здесь? - встревожено спросил Трой.

- Это я, - раздался голос Вотара.

- Скажи, - тихо обратился к теморийцу Трой, когда они вместе плыли по последнему коридору, - как ты оказался среди разбойников? Принцу среди них совсем не место.

- И все же такие случаи были, - возразил Вотар. - Мой печальный пример - не первый. Другого выбора у меня просто не было.

- Что же с тобой случилось?

- Несколько лет назад мой отец и его сестра отняли престол у моего деда. Править стал отец, но вскоре родная сестра отравила его и сама стала королевой. Мне пришлось бежать, чтобы скрыться от наемных убийц. Я постарался забраться как можно дальше, чтобы быть недосягаемым. К разбойникам примкнул, рассчитывая в дальнейшем убедить их стать моей гвардией, мы бы двинулись на Теморию, собрали ополчение, и я занял бы принадлежащий мне по праву престол. Но когда ты попал в плен, я понял: честь выше всего, даже моих планов на будущее. На творящееся беззаконие я не мог смотреть сквозь пальцы. Решил: будь, что будет, останусь принцем, чего бы мне это ни стоило.

Трой хотел поблагодарить теморийца за спасение, пообещать ему свою помощь в возвращении престола и задать еще несколько вопросов. Но вместо этого воскликнул:

- О, Великий Океан! Уже почти рассвело!

Они наконец-то выбрались из Скалистой Галереи.

- Ты торопишься? - спросил Вотар.

Вместо ответа Трой вскочил на Шторма и знаком пригласил товарища сделать то же самое. Конь понес их к Арабии.

- Да, я очень тороплюсь, - сказал сын Повелителя Семи Течений. - От этого зависит судьба моего государства...и одной девушки.

- Хотелось бы знать, что за девушка заставила принца Адриатики мчаться ночью через Скалистую Галерею одного, без охраны.

- Эта девушка - принцесса, дочь магараджи Друга Солнца. Ее похитил арабийский колдун в лиловом тюрбане. Я должен ее спасти.

- Она - твоя невеста?

- Не совсем, - помрачнел Трой. - Нам оставалось до помолвки совсем немного. Но Эйлинар оскорбила меня, а потом... порвала со мной отношения. Наш союз важен для Адриатики. Я должен успеть освободить принцессу до того, как это сделают другие.

- Какие другие? - в раскосых глазах разгорался нешуточный интерес. Но Трой не видел этого, потому что смотрел только вперед.

- Сейчас гонцы из Ихтиандии объявляют во всех государствах - кто освободит Эйлинар, тот женится на ней и станет соправителем владыки лазоревых вод.

- То есть - получит власть над половиной Ихтиандии?

- Да. Но...

Договорить принц на успел: мощный удар выбил его из седла.

- Прости за грубость, - сказал Вотар, натягивая поводья. - Но теперь я знаю, как вернуть себе престол Темории. Прощай! - и умчался, обдав Троя столпом прозрачных пузырей.

Эйлинар осталась одна. Джаффар ненадолго уплыл, заверив ее, что бояться нечего.

- Не хочу мешать, когда появится принц, - ухмыльнулся он в бороду.

- Но по нашему уговору ты - коварный колдун! - воспротивилась Эйлинар. - Прибывший меня спасать должен сперва сразиться с тобой.

- Ай-ай, - укоризненно покачал головой отшельник. - Разве так говорится в арабийских сказках? Вспомните, принцесса. Сначала герой должен встретиться с красавицей тайком, а потом - победить злодея. - Помолчав, он добавил уже менее патетически - В конце концов, должен же я угостить принцессу свежими арабийскими фруктами.

Чтобы скоротать время, Эйлинар хотела заняться чтением. Книг и старинных свитков на разных языках у Джаффара было так много, что расплывалось в глазах. Остановившись перед полками, вырубленными прямо в граните и сплошь уставленными разнообразной литературой, принцесса вдруг поняла, что не сможет прочесть ни строчки.

Она поднялась вверх по лестнице и обнаружила широкий каменный балкон.

На востоке голубело солнце. Оно уже поднялось из неведомых морских глубин и всплыло к небу и скоро вынырнет по ту сторону. Как выглядит солнце, знают только великие святые, которые смогли поплыть к самому небу и заглянуть за него. Некоторые не вернулись. А те, кто вернулся, рассказывали, что солнце похоже на огромную желтую медузу, щупальца которой касаются воды и превращаются в голубой свет. Когда начинается новый день, желтая медуза проходит сквозь небо и поднимается ко второму небу, которое выше всего на свете. А на ночь медуза-солнце снова уходит глубоко под воду.

С балкона открывался вид на равнину, заросшую элодеей и ламинарией. Неподалеку виднелся просыпающийся город. Пастухи уже гнали стада ламантинов, дюгоней, тюленей и морских коней к склонам гор.

Эйлинар вздрогнула и всем телом подалась вперед. Принцесса увидела: со стороны города показалась фигура всадника, мчащегося не по-пастушески быстро. И за ним не плыло стадо.

О, сердце влюбленной девушки, кто даровал тебе такую зоркость? Пара минут напряженного наблюдения- и дочь магараджи поняла: это не Трой.

Что делать? Спрятаться или притвориться заколдованной?

Кто-то другой оказался быстрее Троя...Но как это возможно? По расчетам Эйлинар, гонцы владыки Ихтиандии только сейчас начали трубить о похищении. Лишь Трой мог узнать раньше всех.

Внезапно Эйлинар снова вздрогнула: она узнала коня. Сомнений быть не могло - белогривый Шторм, любимец Троя! Почему же он у этого незнакомца?

Значит, прятаться нельзя. Надо выяснить, кто такой этот чужак, что ему здесь нужно и почему конь принца Адриатики оказался у него.

Вотар издали увидел, что принцесса стоит прямо на балконе. Это означало, что она заколдована: иначе, колдун держал бы ее взаперти. К тому же, она явно скучает - значит, колдуна нет дома.

- Кто ты? - холодно спросила Эйлинар, когда Вотар остановил коня под балконом.

Принц Темории беззвучно откашлялся и начал нараспев:

- О, прекраснейшая дочь мудрейшего из владык! Я - принц Вотар. Из далеких вод Темории я прибыл, чтобы спасти тебя от ужасного...

- Ложь, - отозвался сверху спокойный голос. - В Темории еще не знают о моем похищении. А у тебя чужой конь.

- Твоя правда, принцесса. О похищении я узнал не в Темории, а в Адриатике.

Ответом была пауза - очень маленькая, но Вотар чутко ее уловил.

- Ты был вместе с Троем, когда пришло известие? - очередной вопрос опять состоял из холодной воды.

- Конечно! - Вотар склонил голову и прижал руку к сердцу. - Я гостил у своего друга, принца Троя. Владыка Адриатики сказал ему: "Ты должен освободить принцессу". Но Трой ответил: "Я не стану делать этого, потому что не хочу жениться на ней". От этих слов мое сердце переполнилось возмущением, и я воскликнул: "Как можно не любить Эйлинар, о красоте и доброте которой знает весь Великий Океан!". И тогда Трой сказал: "Вот достойный спаситель и муж для принцессы. Пусть на поиски отправляется он. А в знак согласия я дарю ему своего коня".

Вода в жабрах Эйлинар застыла и превратилась в лед. Стало трудно дышать и невыносимо захотелось умереть. Трой - гордец. Конечно же, он сделал так, как рассказал Вотар. "И как я могла подумать, что этот каменный осколок бросится меня спасать?"

- О, прекраснейшая из русалок! - с жаром продолжал зеленокожий принц. - Согласна ли ты стать моей обожаемой супругой, а в будущем - моей королевой?

- Что-что? Ах, да... - Эйлинар не смотрела на него - Согласна.

- Как только я отрублю голову злодею, заколдовавшему тебя...

- Не стоит,- поспешно сказала дочь магараджи. - Едем сейчас, пока его нет. Ты произнес волшебные слова, которые развеяли злые чары.

Написав на свитке короткое объяснительное послание Джаффару, Эйлинар спустилась вниз. Джаффар, наверное, будет огорчен. Но это неважно. Теперь неважно абсолютно все.

Она сделает так, как захотел Трой.

Очутившись на Рынке Соленых Устриц, Джаффар сразу почуял неладное. Уж больно многозначительные взгляды бросали на него и торговцы, и покупатели, и случайные проплывающие. Отшельник собрался немедленно выяснить причину, но его опередили.

- Эй, Джаффар! Принцесса-то твоя какой страны? - весело поинтересовался невидимый голос из разноперой толпы.

Чародей обернулся на крик, глаза его загадочно сузились.

- Да что вы пристали к нему! Подумаешь, привел к себе молодую русалку, - возмущенно заступился за Джаффара другой голос.

- Ты откуда выполз? - наперебой закричало "защитнику" сразу несколько голосов. - Принцесса, знаешь ли - это не просто молодая русалка, ее похищение даром с рук не сходит. Вся Арабия знает, что наш отшельник украл принцессу!

Кричащая толпа уже образовала вокруг чародея плотное кольцо.

- Джаффар, нам проблемы с соседями не нужны!

- Я не хочу, чтобы моих сыновей на войну забрали!

- Да уж, лучше верни ее туда, откуда взял!

Как подобает истинному философу, Джаффар остался невозмутим и спокоен. В чернильной бороде всплыла и исчезла саркастическая ухмылка.

- Добрые жители Арабии, я высочайше ценю и уважаю вашу заботу о родной стране, - обратился он к толпе, улучив паузу. - Но позвольте узнать, кто вам сказал обо мне так дурно?

- Морская Змея, кто же еще!

- Да, она сказала, что пастух Али-Мамун видел, как ты тащил ее, связанную по рукам и хвосту, а бедняжка плакала и молила о пощаде!

- Прекрасно, - кивнул Джаффар. - Покажите мне эту сплетницу, и пусть она повторит то же самое, глядя мне в глаза.

Тут же из толпы раздался гневный визг:

- Все слышали? Он назвал меня сплетницей! - Фатима-Шахразида-Нериман яростно протолкалась сквозь толпу к отшельнику. - Я еще ни разу никого не обманула, гнусный ты клеветник! Попробуй только отрицать, что бедная девушка не говорила тебе, что, мол, не будь она принцессой, ты бы и не украл ее!

- Эти слова были сказаны, - согласился Джаффар. - И все-таки Фатима-Шахразида-Нериман говорит неправду. Я - не вор, и никогда им не был. Просто принцесса Эйлинар и ее жених очарованы древними обычаями нашей страны. Поэтому свадьбу свою они решили совершить по-нашему, по-арабийски - то есть, с похищением. Надеюсь, вы не забыли, что со времен предков мы именно так создаем наши семьи? - отшельник торжествующим взглядом обвел притихшую толпу.

- Это правда! - громче прежнего закричала Морская Змея. Разумеется, она не могла позволить Джаффару насладиться произведенным эффектом в одиночку. - Только что сам принц подходил ко мне и спрашивал о похищенной принцессе. Радуйтесь, мои добрые сограждане! Обычаи Арабии в почете за границей!

- Так принц уже здесь? - быстро спросил Джаффар. - Это адриатиец?

- Во имя Великого Океана! - всплеснула руками Фатима-Шахразида-Нериман. - Что же я, по-твоему, слепая? Нет, принц был в точности темориец - с зеленой кожей и косыми глазами. Про принцессу он все знал и искал именно ее - Эйлинар, дочь правителя Ихтиандии!

- И ты сказала ему, где она?

Морская Змея опять взмахнула руками - да так, что вода вокруг заколыхалась, и товары с ближних прилавков поплыли в разные стороны.

- Конечно, я объяснила, как найти твой дом! А что, я должна была молчать, зная, что Арабия на волосок от войны? Юноша был на прекрасном коне, красиво говорил, и заплатил мне чистым золотом - сразу видно, что принц.

- О, женщина! - Джаффар воздел руки к небу. - Знаешь ли ты, что теперь по твоей милости будет не одна, три войны? Адриатика пойдет на Ихтиандию, Теморию, а заодно - и на Арабию!

Вода, взбаламученная Штормом, уже успокоилась. А Трой все смотрел туда, где за горизонтом исчез вероломный "спаситель". Принц Адриатики не мог пошевелиться от изумления и возмущения.

Как?! Вотар спас его от неминуемой смерти и ужасного позора, а теперь бросил одного на дороге, украв коня? Глубина подлости поступка на время лишила Троя способности соображать.

А когда остатки изумления растворились, принц мгновенно понял, что снова оказался в дураках. Все встало на свои места, и Трою теперь были совершенно ясны мотивации поступков Вотара - так, будто он читал мысли теморийца.

Оказавшись в изгнании, но твердо решив отобрать престол у мачехи, Вотар примкнул к шайке разбойников. Для того, кто хорошо владеет оружием и не знает совести и чести, это наиболее легкий способ быстро обогатиться. К тому же, зеленокожий изгнанник явно положил глаз на место главаря, и его не пугало, что оно занято таким коварным противником, как Мурена. И тут на Вотара свалилась неожиданная удача в виде целого принца, попавшего в плен к злодеям. Конечно, спас его темориец не из благородства, о котором так красиво говорил, а из-за возможности воспользоваться благодарностью Троя. От мысли, что ради этой благодарности Адриатика могла ввязаться в войну с Теморией, сын владыки бирюзовых вод скрипнул зубами.

Да, план Вотара удался блестяще. И Трой даже не заподозрил - чего это спаситель уверяет в своем благородстве, а сам подкрадывается к Мурене сзади, и даже не клинком пронзает, а душит, как последний подонок? Хорош принц!

А став спасителем, Вотар узнал о еще более легком способе сразиться с узурпаторшей и стать королем. Надо всего лишь первым освободить принцессу - и тогда...

О, Великий Океан!

Эйлинар.

Трой вцепился в свои длинные светлые волосы, и ему захотелось зарыдать от ярости и бессилия.

Будь проклят злополучный день ссоры в Садах Беседующих Сердец. И он, Трой, за то, что не поверил Ей, Единственной, когда она хотела сказать, что любит!

Голубое утро разливает по ковру водорослей свои светлые волны. И трубят гонцы Ихтиандии на весь Великий Океан: "Того, кто найдет и спасет принцессу, магараджа сделает своим соправителем и ее мужем!"

Но они опоздали. Потому что уже въезжает в ворота Арабии зеленолицый худой всадник с узкими змеиными глазами. Он будет спасителем принцессы. А значит, и ее...

Нет.

Одно-единственное слово прозвучало в мыслях. И сказал его не Трой, а как будто кто-то другой, сидящий в нем, невидимый и неведомый. Этот кто-то всегда говорил очень коротко. Но после его слов Трой знал, что любой ценой осуществит сказанное. И если на его пути встанут морские горы, он сравняет их с землей.

Дорога, соединяющая Арабию и Ихтиандию - одна. Вотар ее не минует: в случае победы он должен предъявить магарадже спасенную принцессу. В эту минуту темориец, должно быть, занят поисками - значит, время у Троя есть. И если сейчас выплыть на дорогу Арабия - Ихтиандия и осторожно двинуться по ней в сторону первой, то предателю не уйти.

Трой зажал нос и так громко, как только мог, издал несколько протяжных гортанных звуков. Морские твари не понимают русалочьей речи и говорят на особом языке звуков, означающих эмоции. С его помощью они могут предупредить друг друга об опасности. Или - позвать на помощь.

По воде звуки разносятся быстро. Не прошло и десяти минут - к Трою со всех сторон уже скользили: рогатое полотнище-скат, несколько веревок-угрей, пара морских черепах и даже большая медуза. Но их помощь принцу не требовалась.

Трой отчаянно вглядывался вперед. Каракатицы, лангусты и прочая мелюзга. О, Великий Океан, молю!

Свет закрыла огромная тень: к сыну владыки бирюзовых вод плавно спускался гигантский кит.

Трой знал, что необъезженный кит - дело довольно опасное. Но принца Адриатики обучали лучшие наездники королевства. И он был способным учеником.

Прикосновения зеленого принца были неприятны Эйлинар. К сожалению, приходилось мириться: его и ее нес один конь.

Мысли у принцессы были невеселые.

Ей представилось "триумфальное" возвращение в Ихтиандию, отец, пытающийся под царственным видом спрятать дурацкую счастливую улыбку, праздничное торжество в честь героя-спасителя. А потом...

Несмотря на светлые лучи, играющие в воде, в глазах у Эйлинар потемнело. По закону Ихтиандии, этот тритон с глазами морского змея действительно должен жениться на ней. А Трой...Великий Океан, да как он только мог отправить за ней кого-то другого! Трус, ничтожный трус. Как горько сознавать, что при первом же удобном случае он так легко отделался от обязанности куда-то плыть, кого-то спасать. Должно быть, очень сильно испугался злого арабийского колдуна. И даже подарил своего коня, чтобы...

И снова у Эйлинар перехватило дыхание. Как же она не догадалась раньше! Для такого опасного путешествия Трой мог подарить любого скакуна из королевской конюшни - но только не Шторма! Такой гордец скорее умрет, чем отдаст любимого коня для спасения своей оскорбительницы.

Значит, Вотар солгал.

- Останови коня, - спокойно и повелительно сказала она.

Зеленокожий встрепенулся:

- Что случилось?

- У меня кружится голова. Надо передохнуть.

- Останавливаться опасно, принцесса. Он наверняка гонится за нами.

"Хорошо бы" - подумала Эйлинар. А вслух сказала:

- В чем дело? Разве ты боишься его, благородный принц?

Темориец немедленно остановил Шторма.

В ту же секунду вода взорвалась каскадом чернил и громким торжествующим смехом. Перед всадниками предстал Джаффар. Неизменный лиловый тюрбан, необъятных размеров черный плащ (и откуда?), глаза горят грозно и злобно.

- Немедленно верни, что украл, и умри, презренный червяк! - прорычал Джаффар.

В ответ Вотар выхватил из ножен небольшой меч с очень узким клинком.

- Защищайся, злодей!

"Джаффар не говорил мне, что умеет сражаться, - с тревогой подумала Эйлинар. - Да у него и оружия нет".

Однако, вскоре принцесса догадалась, что отшельник вовсе не думает сражаться. Он напустил вокруг столько чернил, что лучи солнца померкли и все погрузилось в непроглядную темень.

Дочь магараджи почувствовала, что одно из чернильных облаков обволакивает ее и тихонько относит в сторону от места битвы. Ощущение было знакомым: точь-в-точь в таком же облаке она и Джаффар покинули Ихтиандию, пока стража пыталась прозреть.

Но Вотар тоже оказался хитер. Он не стал тратить силы на то, чтобы бестолково рубить черную завесу. Темориец устремился вниз, лег спиной на песчаное дно и сжался в комок, выставив меч вперед. Как морской скорпион с готовым к атаке жалом. Так он дождался, пока чернила растворятся, и крикнул:

- Трус!

В ответ Джаффар снова "злобно" захохотал и выпустил очередную струю чернил. Вотар увернулся от нее:

- Подлец и слабак! Сражайся честно!

- И ты еще говоришь о честности, предатель? - раздался жесткий и холодный, как северное течение, голос.

Сердце Эйлинар заколотилось. Трой!

Принц Адриатики выхватил меч и подплыл к теморийцу.

- Ты опоздал, - не менее холодно ответил тот. - С колдуном за принцессу сражаюсь я.

- Это мое право, которое ты украл обманом.

- Поединок решит, кому из нас сражаться за Эйлинар, - Вотар насмешливо поднял клинок и отбросил его. - Врукопашную!

Правый глаз принца Адриатики превратился в злую бирюзовую щелку.

- Боишься драться со мной на мечах?

- А ты - моих кулаков?

- К бою! - и меч Троя тоже воткнулся в песок. - Хоть я и знаю, как ты умеешь душить, я прижму тебя ко дну, жалкая зеленая пиявка!

- Посмотрим, - невозмутимо ответил темориец.

Чернила окончательно рассеялись. "Колдуна" видно не было.

Некоторое время соперники кружили на одном месте, примериваясь. Каждый старался заранее угадать слабое место другого. А потом...

Трой не помнил, кто ударил первым. Ревность, ярость, желание стереть в порошок зеленую тварь владели им безраздельно. И только когда силы начали иссякать, а на увертливом теморийце еще не было ни царапины, принц Адриатики понял, что его снова подвела собственная самоуверенность.

Он ткнул бы этого прохвоста лицом в песок, заставляя пережевывать и глотать попадающиеся ракушки. Но Вотар, как скользкий угорь, в последний момент увертывался, успевая ощутимо ударить Троя хвостом.

Сын Повелителя Семи Течений уставал - и уже всерьез. Он стал все чаще пропускать удары. Темориец начал теснить его к большому валуну.

Сейчас я проучу тебя, негодяй! - Трой заносит кулак. Но рука потеряла прежнюю быстроту, темориец оказывается проворнее и бьет по самому уязвимому - в жабры. Задыхаясь, Трой хватает ртом воду, раз! - получает широким хвостовым плавником наотмашь по лицу и позорно падает на песок. Пытается подняться, получает хвостом еще раз. Откатывается, вскакивает. Кулак Вотара, булькнув, врезается принцу в лоб, второй кулак тотчас же в переносицу - и Трой снова падает. Он ослеплен и побежден.

- Это был честный бой, - в голосе Вотара - явное торжество. - Право биться с колдуном - у меня.

- Не посмеешь, мерзавец!.. - прохрипел Трой, пытаясь подняться. - ...Мы еще не сразились на мечах...На смерть!

- Стойте!

Они обернулись и увидели Эйлинар.

- Никто не будет ни с кем сражаться.

Говорить вдруг стало неимоверно трудно. Словно вся вода океана вставала на пути каждого слова. Но другого выхода не было.

- Джаффар...вовсе не злой колдун. История с похищением - вымысел, его и мой. Чтобы...- принцесса опустила глаза и, превзмогая поднявшуюся волну страха и стыда, закончила - чтобы проверить твои чувства, Трой.

Вотар отплыл назад. Сын Повелителя Семи Течений медленно поднялся с песка.

- Я не верю, - тяжело произнес он.

- Джаффар, - голос Эйлинар стал совсем тихим. - Подтверди мои слова.

Отшельник возник прямо за ее плечом.

- Сию же секунду я могу вернуть принцессу в Ихтиандию, - сказал он. - Ссора в Садах Беседующих Сердец поставила ее в безвыходное положение. И я осмелился предложить единственно верный способ проверить все и всех - похищение.

- Ты прав, арабиец, - Трой расправил плечи и подплыл к Шторму. - Твой способ проверил всех. Принцессе быстро надоело ждать, и она отправилась домой с первым встречным.

- Он сказал, что ты не хочешь меня знать! - воскликнула Эйлинар, дрожа от негодования. Новое обвинение хлестнуло ее, как плеть. - Что ты подарил ему коня, что и меня тоже даришь!

Трой колюче посмотрел на теморийца.

- Мачеха правильно выгнала тебя из страны, Вотар. А я, к счастью, не успел тебе ничего пообещать. Зла тебе я не сделаю, потому что жизнь мою ты все-таки спас. Но и в Адриатике тебе лучше не появляться. А ты, - Трой повернулся в сторону Джаффара, - действительно, поскорее верни принцессу в Ихтиандию. Магараджа будет счастлив увидеть дочь живой и невредимой.

Там, где секунду назад был Вотар, тихонько колыхались водоросли. Темориец исчез - как сквозь воду провалился. А принц Адриатики уже натягивал поводья.

- Трой...- услышал он голос Эйлинар. - Ты ничего не хочешь мне сказать... на прощание?

- Конечно, хочу, - не оборачиваясь, ответил он. - Я хочу поблагодарить тебя за унижения, которые испытал. Ты хорошо отомстила мне за слова в Садах Беседующих Сердец.

- Трой! Я же люблю тебя, - прошелестела вода голосом принцессы. - Наша ссора забрала у меня самое прекрасное и драгоценное на свете. Тебя...Единственный способ все вернуть и помириться подсказал Джаффар. Я не думала, что это так обернется...Прости. Я виновата в твоем унижении...

Окружающая вода стала слишком соленой. Эйлинар плакала.

- Я не прощаю унижений, принцесса.

Он так и не обернулся.

Позади обнаружилась пауза. И снова зазвучал голос Эйлинар. Но теперь - спокойный и усталый.

- Поплыли в Ихтиандию, Джаффар. Я сделала все, что могла.

- Что же мы скажем вашему отцу? - учтиво, но не без лукавства поинтересовался отшельник.

- Что я не выйду замуж. Что никто и никогда не заменит мне...Впрочем, неважно. Я хочу домой.

Никто и никогда.

- ЭЙЛИНАР!

Что-то пронеслось по воде - и прямо перед собой принцесса увидела Троя. Он схватил ее руки.

- Никто и никогда...не будет любить тебя, как я...

- Куда вы теперь? - прощаясь, поинтересовался Джаффар.

Трой поудобнее перехватил поводья и сильней прижал к себе Эйлинар.

- В Ихтиандию, - сказал он. - Свою потерянную драгоценность мы вернули. Теперь пора думать о родителях!

Ярославль, лето 2005.