Огонь обжог лицо, дым и пыль мешали дышать, на голову сыпалась пыль и крошка кирпича. Хватаясь трясущимися руками за стены, Ростовцев подошел к окну, и жадно вдохнул морозный воздух. Пасмурное небо дважды прокрутилось вокруг воображаемой точки, к горлу из живота подступила тошнота, во рту пересохло, но вскоре стало немного легче. Моргнув несколько раз он с удивлением посмотрел на серые фигуры заполняющие площадь, и казалось полчище мышей или крыс движутся на училище и ничто не может их остановить. Откуда-то сверху, длинно загремел пулемет, и полчище мгновенно рассеялось, оставляя на мостовой бесформенные пятнышки. Вся эта панорама так захватывала и зачаровывала, что Ростовцев не сразу обратил внимание на прыгающие вокруг кусочки штукатурки. Желая знать, откуда взялись эти похожие на кузнечиков осколки он, взглянув на стену, проследил за возможной траекторией пули. На противоположенной части улицы мелькали вспышки выстрелов, и только теперь осознал, что является великолепной мишенью для стрелков. Наконец сработал инстинкт самосохранения, рывком бросившись от окна, Ростовцев направился к лестнице, где его настиг грохот нового взрыва, показалось, что окрашенные зеленой краской стены затряслись. Пулемет стих. Уже на первом этаже, его настигли, чуть не сбив с ног два рослых юнкера. Они бежали, на ходу срывая погоны и сбрасывая подсумки.
- Трусы! - вслед ним крикнул Ростовцев.
Последний из них обернулся, и как-то дико скривив лицо, с отдышкой произнес:
- Все ... все кончено, бегите. Через черный ход, а там дворами. Генерал нас сдаст. Точно сдаст.
Капитан зашел в пустующую аудиторию, последнюю перед выходом и сел на стул. В голову не вкладывалась мысль, каким образом можно сдаться и кому, толпе черни? Но пулемет молчал, из здания уже не велась стрельба. Думать не хотелось, сколько времени прошло, он не знал, состояние организма походило на ступор. В коридорах уже ходили люди, некоторые заглядывали в помещение, но не заходили, пока не появились два солдата. Один молодой, весь в веснушках, второй бородатый средних лет, погон на плечах у них не было.
Молодой весело, с издевкой, произнес:
- Офицерам и юнкерам приказано собраться во дворе. Ваше благородие, пожалуйте.
Видя, что офицер не реагирует, оба несколько смутились.
- Он небось контуженый?
Бородатый взял его за локоть и почти ласково повел за собой. Выйдя на улицу, они подвели его к высокому человеку в матросском бушлате и с непокрытой головой.
- Вот офицера контуженого привели, куда его?
- А, еще одного поймали, обыскать!
Ростовцев оставался безучастным, пока выворачивали его карманы и даже когда рвали с плеч погоны, он смотрел на пламя вырывающееся из окон училища. Ярко красное, с белым раскаленным ядром оно было почему-то без дыма. И тут произошло чудовищное, словно огненный зверь, кровавый фонтан набросился на людей поглощая их, алый цвет накрыл все вокруг и Ростовцев проснулся.
Долго и сосредоточенно смотря на огонь свечи, он не мог понять, все это когда-то происходило с ним, или мозг столь правдоподобно изобразил свою фантазию? Сон действительно спутал в один клубок воспоминания и грезы, и казалось, предвещает что-то плохое. Защемило сердце, стало себя жалко, тоска заполнила душу. Комната деревенского дома уходила в темноту, откуда слабым светом свечи вырывались ее фрагменты: стол, скамья, лик святого обрамленный рушником, белая печь и серый безразличный ко всему кот, гимнастерка защитного цвета с трехцветным шевроном и нарукавным знаком Корниловской Ударной дивизии.
Вид нарукавника еще больше огорчил капитана, белый череп в окружении двух мечей и пылающей гранатой, удручающе подействовал на него. Он не любил и не свыкся с этой униформой, хотя в Добровольческой армии служить в этой дивизии считалось за честь. Синие погоны с литерой "А" нарисованные славянской вязью были много дороже, черно-красных с буквой "К". Ведь именно в Алексеевском партизанском полке началась его служба в белом движении, вместе с десятками юнкеров Киевской школы прапорщиков. В ходе войны это стало традицией, в состав полка входили молодые офицеры, юнкера, кадеты и гимназисты, именно в память этой молодежи цветами полка стали светло-синий и белый. По возращению из первого Кубанского похода в донском селе Гуляй-Борисовка алексеевцы надели свои светло-синие погоны и фуражки, которые им шила почти вся женская половина села. Множество подвигов и храбрости повидал славный полк, в последних боях полегли многие товарищи, и все казалось зря. Отступления и разгромы следовали одно за другим, территории освобожденные с таким трудом, вновь подчиняли себе большевики.
Уставшему, разбитому человеку спать нужно, и уж скоро будет светать, а все не спиться. Одеяло мешает, подушка жмет, кошмар уселся на груди, дурные мысли волнуют душу. Капитан запрокинул голову и из горла вырвался свист. Тяжелый выдох. Так и задохнутся можно, но ведь на улице море свежего воздуха. Выйдя во двор, он долго смотрел вдаль, на бледный рассвет, и когда на горизонте появился красный диск солнца, вернулся в комнату и немедленно заснул.
Утром его разбудил денщик Пахомов, громко стуча сапогами, он зашел с тарелкой полной блинов и большой кружкой молока.
- Ваше благородие, завтрак принес, вставать пора! Вас уже заждались.
Из окна доносились звуки полноценного деревенского уклада: ржали кони, брехала собака, кудахтали глупые куры, в это многообразие врезались - команды унтера и четкий шаг караульной команды.
Резко поднявшись, Ростовцев смущенно подумал, что проспал.
- Дурак, почему раньше не разбудил. Кто там дожидается?
- Почему, разбудил, а эти казаки только приехали - сам себе противореча, пытался оправдаться денщик.
- Какие казаки?
Пахомов поставил тазик на стул и принялся сливать с ведра холодную колодезную воду.
- С полсотни, вроде донские станичники, только командир у них в песочном мундире.
Умывшись, Ростовцев, вышел во двор, где действительно встретил офицера одетого в английский френч, желтого цвета. Он был высок ростом, на левой руке носил часы, круглые очки на большом прямом носе и острые тонкие усы, придавали ему вид чопорного человека. На ремне у него висела кавказская дорогая сабля с ярко красной лентой на ручке. Сопровождал его старший унтер-офицер, с георгиевским крестом на зеленой гимнастерке. По синим галифе его действительно можно было спутать с казаком, но по белой с красным околышем фуражке, Ростовцев признал в нем служащего первого конного генерала Дроздовского полка.
- Здравия желаю, господа, - капитан поприветствовал гостей по всей форме.
Но штабс-ротмистр во френче немного насмешливо, но не обидно ответил.
- К чему условности Андрей Николаевич, а вы что позабыли? Ну же вспоминайте, Киев, угол Крещатика и Николаевской улицы, ага вижу, вспомнили!
- Шварц ... э ... Дмитрий Эдуардович?
- Точно, эх гимназистки, тихие ресторанчики, киевские яблочки, где же эти годы? Кстати, позволь представить - Петр Николаевич Мельшин, меня сопровождает в этой важной поездке. Перекусить у тебя есть что, понимаешь, еще не завтракали.
- Да конечно господа, сейчас будет готово. Пахомов! - крикнул Ростовцев уже раздувавшему самовар солдату. - Что у тебя приготовлено?
- Блины, самовар сейчас вскипит... да смалец со шкварками можно, ваше благородие, разогреть.
- Давай смалец, давай чай, блинчиков, да поскорее.
Офицеры зашли в дом и расположились за столом. Денщик поставил на стол шипящую сковородку со шкварками и не успел отойти за хлебом, как Шварц уже схватил деревянную ложку и с большим аппетитом стал поглощать еду, при этом продолжал разговор о Киеве. Можно было только позавидовать оптимизму этого человека, но его восторженные речи вскоре надоели собеседникам, и Мельшин корректно перевел линию монолога на цель их приезда. Доев последний блин и отказавшись от чая, штабс-ротмистр сделался чрезвычайно серьезным.
- Андрей Николаевич, собственно я должен довести до вашего сведения приказ штаба. По данным разведки сквозь линию фронта в наш район проникла большевистская банда. В случае проникновения ее далее в тыл, возможны крупные неприятности, под удар могут попасть склады, окружная дорога и артиллерийский дивизион.
- Какова численность отряда?
- Где-то с полтысячи.
Ростовцев даже привстал, тревожное состояние вновь охватило его. Промелькнула даже мысль: "Меня скоро убьют".
- Как? Полтысячи! Это уже не банда, немедленно, что-то необходимо делать. Подкрепления уже идут?
- Зачем подкрепление, обычная банда. Необходимо ее обнаружить и рассеять.
- Позвольте, но у меня рота пехоты, что же, гонятся за большевиками буду?
- Успокойтесь Андрей Николаевич, - заговорил Мельшин. - Подкрепление это мы. Да, полсотни кавалеристов мало, но никто не ставит перед вами задачу уничтожить весь вражеский отряд. Вам необходимо организовать заслон между Рыбинкой и Кустаревской усадьбой. Там телефон, прямая связь с полковником Жихаревом. При обнаружении отряда, сюда сразу направят две сотни казаков и броневик. Главное их обнаружить и навязать им бой.
Капитану стало стыдно за свой необъяснимый страх. "Что за позор, - думал он, - словно штафедрон, а не кадровый офицер. Стыдно, стыдно ... ничего страшного не вижу, всегда в серьезных переделках оставался спокоен и рассудителен". Но тревога не улеглась, мучительное, напряженное состояние охватило его. Требовалось чисто физическое усилие, чтобы подавить его. Собеседники не замечали внутренней борьбы Ростовцева и продолжали разговор.
- А я вам, Петр Николаевич, вполне уверенно говорю, что это обычная шайка, она разбежится при первых выстрелах.
- Вы не правы, они уже научились воевать. Обманом и угрозами заставили служить себе тысячи офицеров, среди них есть и дворяне.
- Позвольте, какие дворяне? Дрянь и чернь, просто огромные людские резервы и террор, вся составляющая временных большевистских побед. Даже слово - большевики, большинство, но все это временно, поражение Колчака нас тоже многому научило. Россия воспрянет из тьмы бунта, а этих жидов мы вздернем прямо на кремлевских башнях.
- Иван Бунин пишет, русский народ - дикий зверь, воспитывать его нужно.
- Пороть его нужно, пороть. Чтобы надолго запомнил, его предназначение хлеб растить, а не революции устраивать.
Мельшин достал папиросу из серебренного портсигара и шумно закурил, задумчиво рассматривая потолок дома. В углу плел свою паутину паук, недовольный вторжением серого дыма в только что сотворенный замысловатый узор.
- Аqua currit et debere currere ut currere solebat - вода течет и должна течь, ибо она привыкла течь.
Шварц подозрительно посмотрел на собеседника, взял предложенную папиросу и сразу сделавшись серьезным, медленно проговорил:
- Странные вещи вы говорите, я понимаю, латынь, философия и всякая наука может далеко завести, это батюшка, если нет строгого закона, традиций, которые рушатся сейчас. Вот трагедия для нашей родины, она умывается кровью, а начиналось все также с легкомысленных разговоров, призывов к подрыву устоев государства. Эти недоумки, возомнившие себя ораторами, Прометеями, несущими добро и светлое будущее для масс, еще сами не поняли какую бурю, они разбудили, она поглотит не только их, нет, эта воронка проглотит много народа, много больше, чем сейчас гибнет на полях сражений.
Ростовцев удивленно, а Мельшин несколько смущенно, выслушали столь эмоциональную речь, но Шварц уже успокоился, докурив последнюю сигарету, он выразил мнение, что пора провести рекогносцировку по местности. Выехать решили в сопровождении восьми кавалеристов, и проследовать вдоль гнилой балки, осмотреть брошенную Кустаревскую усадьбу, как наиболее пригодную для скрытного выдвижения противника.
День был по майскому ясен, погода располагала к хорошему настроению. Отряд повернул на порядком заросшую колею, когда солнце было уже в зените. Свой дом помещики покинули еще весной семнадцатого, с тех пор разворованная и опустевшая усадьба, оказалась на окраине местной жизни, изредка туда наведывались местные мужики за кирпичом или остатками паркета. По сторонам дороги разрослись дикие заросли кустарника, особенно густого в балке, еще неглубокой, но по мере продвижения она расширялась и становилась болотистой, на ее дне стали появляться даже камыши. Менее, чем через две версты показался заброшенный сад и большое здание, бывшее ранее белого цвета, а на данный момент скорее грязно-серого и развалины хозяйственных помещений. Солдаты спешились и стали осматривать постройки, офицеры расположились в тени старых яблонь.
Шварц рассеянно разжевал сорванную травинку, выплюнул ее и обратился к солдату дежурившего возле лошадей.
- Послушай, братец, а куда выводит этот овраг?
Средних лет, невысокий, но с лихими светлыми усами дроздовец, пожал плечами.
- Местные говорят о каком-то плохом месте, к болоту она выходит. Но на том болоте камень стоит, в самом центре и там леший проживает.
- Что за чушь, камень, леший. Стали бы строится Кустаревы в миле от болота, да еще с нечистой.
- Да не любили здесь барин то жить, это старшему место понравилось, сад высадил. А молодые все в городе больше, и мужики здесь не прижились, конюх да прислуга хозяйствовали, остальные в селе.
- Откуда такие подробности тебе известны?
Солдат улыбнулся и вновь пожал плечами, вероятно, это было у него привычкой.
- Я сам почти здешний, к югу в сорока верстах моя деревня.
- Деревня, странно, не по малороссийски ты говоришь.
- А у нас все переселенцы со Смоленской губернии, еще при Екатерине матушке, рядом сербы живут, черные.
Ростовцев поднялся с пня, где отдыхал, и присоединился к разговору.
- При Екатерине? Мастак ты врать братец, а что за черные, черногорские, ли.
- Они. От турецкого паши бежали. Вот у них разговор чудный.
В это время к ним подошел Мельшин, вытирая вспотевший лоб носовым платком.
- Все в порядке, на усадьбе нет никаких следов присутствия людей, уж месяц точно никого не было. Предлагаю оставить секрет и двинуться к Рыбинке.
Но Шварц хмуро смотрел в сторону болота и молчал. Солдаты вернулись к лошадям и ждали приказа.
- Значится так, сейчас мы с Андреем Николаевичем проедемся к этому болоту. Вы Мельшин, останетесь здесь и будете нас ожидать.
- Говорят болото непроходное, стоит вам пачкаться, нет там красных.
- Все же поступим по-моему, ждите нас здесь.
Ростовцеву ничего не оставалось делать, как последовать вслед за ротмистром, оставив несколько обескураженного Мельшина в окружении солдат.
К болоту они подъехали молча, миновав заросли кустарника, уперлись в непроходимое место, кони неохотно месили покрытый слоем воды ил, спотыкаясь на кочках, и люди также понимали опасность, грозившую лошадям, возможность оступиться и поломать конечность была очень велика. Но среди этой серой болотистой равнины, прекрасно виделся зеленый остров, с огромным черным валуном где-то в глубине, торчащим, как голова великана богатыря над туманом, лежащим тонким слоем над растительностью, несмотря на солнечный день.
Они спешились и попытались пройти, ведя лошадей за уздечки, но уже через несколько шагов, топь оказалась слишком глубокой. Пришлось отступить на сухое место. Шварц раздраженно вытирал грязь с мундира и выливал воду с сапог. Ростовцев, который промок меньше, удивлялся своему спутнику, который лишь час назад сдувал с себя пылинки, а теперь шел напролом, только чтобы осмотреть островок среди болота. Хотя вполне можно было вернуться в село и там найти проводника, либо послать рядовых разыскать, если он есть, путь среди топи. Теперь оставалось лишь гадать, в чем причина такого упрямства и, как будто отвечая на его немой вопрос, ротмистр заговорил.
- Попробуем пройти через балку, Андрей Николаевич, я должен попасть к этому валуну, уж очень это подходящее место для укрытия.
- Но почему мы не взяли с собой дроздовцев?
- Я не доверяю Мельшину, уж очень разговоры у него подозрительные. Кроме того, он сам вызвался меня сопровождать.
- Вы его подозреваете, на основании разговоров?
- Послушайте меня, я из контрразведки, и хотя не вправе это раскрывать, вам скажу, у нас подозрение на предательство в этом полку и Мельшин один из подозреваемых. А насколько глубоко пустил корни заговор - неизвестно, поэтому полагаться на его солдат также не могу.
Ростовцев нервно расстегнул, а затем вновь застегнул верхнюю пуговицу кителя.
- Почему вы не сказали мне об этом раньше, не взяли моих людей?
- Это было бы подозрительно, кроме того это всего лишь версия, домысел. Он может и не подтвердиться. Если там действительно тайник, и Мельшин к этому причастен, он сейчас будет нервничать и возможно выдаст себя.
- Не зря мне сегодня снился плохой сон, тяжелое предчувствие.
- Боитесь смерти, не стоит. Каждый человек бессмертен до тех пор, пока не знает точной даты своего конца. А мы его не знаем. Соответственно что? Боятся не надо.
Они подошли балке, ручей нес свои воды в болото, заросли были столь густыми, что пришлось оставить лошадей и прорубать себе дорогу сквозь камыш, шашками.
- Дмитрий Эдуардович, все же может это показаться и смешным, но мое предчувствие, предчувствие не смерти, а чего-то другого, неприятного.
- Нет, смеяться не буду, интуиция великое дело. Если бы человек больше прислушивался к своему внутреннему голосу, возможно ошибок допускал намного меньше.
Неожиданно камыш отступил, и перед ними появилась тропинка, она была словно замаскирована, и стоило отойти немного в сторону, исчезала из виду.
- Вот и меня моя интуиция не подвела. - тихо произнес Шварц. - Вперед.
Пройдя еще метров сто, они оказались среди кустарника, уже на островке, прямо возле черного камня. Но камень оказался вблизи нагромождением скальных пород, словно выросших из земли, высотой в три человеческих роста. Осматривая его, они заметили вырубленные ступени, поднимающиеся на вершину. Первым стал подниматься Ростовцев, медленно опасаясь упасть он продвигался наверх, и когда достиг цели, едва не сорвался. Неожиданно перед лицом появился череп, поднимающийся вслед Шварц подстраховал его и они оказались на небольшой площадке, где с трудом могли разместиться два человека. Кроме черепа животного с огромными козьими рогами, здесь ничего не было.
- Да, вляпались. Поймали горного козла.
Ротмистр пнул череп носком сапога и внезапно замер, посмотрев в сторону леса. Панорама открывалась с вершины обширная, и хотя мешали заросли кустарника и деревья, они увидели, как к усадьбе галопом мчится не менее сотни всадников, послышались выстрелы и появились дроздовцы, отстреливаясь, они пытались прорваться к дороге на Рыбинку.
Офицеры лихорадочно спустились на землю и побежали к тропе. Шварц схватил Ростовцева за руку, потянул в сторону и они легли за кустарником. Кто-то шел по болоту к острову, и через несколько секунд на тропе появился Мельшин с револьвером в руке, он оглядывался и что-то бормотал себе под нос. Пройдя буквально в пяти шагах от затаившихся людей, он подошел к скале и стал проделывать какие то махинации, в камне появился проход.
- Не спешите, Петр Николаевич, или как вас товарищ зовут?
Мельшину в спину уперлись два пистолета. В ответ он заговорил о непонятных вещах для окружающих.
- Опять забыл проверить фотодиодные датчики. Плохо. Очень плохо. Все же господа вы неправильно меня подозреваете, к большевикам я не имею никакого отношения.
- Меня не интересуют ваши политические убеждения, эсер вы или анархист. Измена присяге достаточный повод для вашего ареста.
Шварц подтолкнул Мельшина вперед, там оказался довольно узкий проход ведущий куда-то вниз.
- Покажите ваше лежбище, наверное, склад вооружения.
- Все же господа вы ошибаетесь, зря вы это.
Вспыхнул яркий свет, позади почти бесшумно закрылась дверь. Офицеры, ослепленные диковинными белыми лампами, замешкались, стены и пол коридора были изготовлены из странных серых панелей, потолок состоял из матового стекла, сквозь который и бил такой яркий свет. Мельшин в это время успел сделать несколько шагов вперед, стена отошла в сторону, образовался боковой проход. Но реакция военных была быстрой, они бросились вслед, между ними не успела возникнуть преграда, плечами они остановили пытавшуюся стать на место дверь, и протолкнули друг друга вовнутрь. Но рассмотреть новое помещение они не успели, раздался дикий вой сирены, и в их лица ударил поток удушливого газа. Последнее, что помнил Ростовцев теряя сознание, звуки выстрелов, но кто успел выстрелить, он уже не понял.
Он стал стратиотом, вооруженный палашом и арбалетом. Он смотрел на тысячелетний город, с тысячелетних стен. Город утопал в зелени и величественные здания, многие из которых утратили свой блеск и давно не чинились, становились материалом для укрепления стен. В главном храме проходили службы, совместно со схизматиками, правильный народ, молил о спасении. Не небесном, а земном. Он все еще верил в чудо, этот народ всегда верил в чудо. Последний город, последней империи, во главе с последним императором все еще надеялся. Но стоило посмотреть в другую сторону и становилось понятно, что, скорее всего, надежды тщетны.
Огромный лагерь варваров раскинулся до горизонта. Их было в разы больше, чем жителей города, и в десятки раз больше, чем его защитников. Никто не мог сказать точно, сколько воинов собралось под знамена Великого Завоевателя. Важно другое - то было войско, перед которым не могла устоять ни одна армия, натиску которого не могла воспротивиться ни одна держава, предки Завоевателя - покорили двадцать семь народов, ему предстояло покорить мир, а начнет он с последнего города, последней империи. Но больше всего, защитников страшил огненный бой их пушек, у варваров было очень много пушек, некоторые из которых были гигантских размеров. Они весь день беспрерывно разрушали укрепления, за ночь жители успевали их восстанавливать. Это продолжалось уже второй месяц и силы обороняющихся были уже на исходе.
История повторяется, такой город уже был, он был велик и пал, когда имя его основателя совпало с именем последнего императора. Но тем императором был мальчишка, сейчас оборону держал муж. Он каждый день объезжал позиции на своем белом жеребце и подбадривал воинов.
Император и сегодня был здесь, в самом опасном месте. Защитники не успели полностью восстановить разрушенные стены возле восточных ворот, а варвары готовились к очередному штурму. Два их было ночью, с большим трудом их отбили, но готовился третий.
Император в окружении своих телохранителей и генералов беседовал о чем-то с командиром наемников, на них возлагались особые надежды. Командор был мрачен и вскоре покинул властелина. Вновь начался обстрел, и звуки выстрелов смешались с боем барабанов и воинствующими выкриками строившихся в колонны варваров, руганью их командиров, реву верблюдов и ослов.
И штурм начался. Запели стрелы, звонко ударили о щиты, пущенные из пращи камни. Неся потери, атакующие достигли стен и приставили к ним лестницы. Оставив при себе лишь мечи и кинжалы, воины начали карабкаться наверх.
Горожане поражали их из луков и арбалетов, бросали вниз огромные глыбы, лили кипящую смолу. Даже элитные части варваров, бесстрашные и яростные, встретив такой отпор - дрогнули. Казалось и третья атака захлебнулась, но случилось непредвиденное - был ранен Командор. Подчиненные ему наемники запаниковали и бросились бежать к порту, унося своего командира. Воспользовавшись смятением, небольшой варварский отряд сумел захватить часть стены над воротами и поднять свое знамя. И хотя сразу же большинство из них были убиты, все новые толпы воинов уже проникли в город и стали теснить защитников. Император, оставив коня, вместе со своими телохранителями бросился в бой, но эта горстка лишь на время смогла сдержать полчища захватчиков. Стратиот отбросил в сторону арбалет, спустился со стены, и яростно закричав, бросился в гущу сражения. Почти сразу же его осыпало множество ударов кривыми саблями, тьма сомкнулась над яростью...
Голоса то приближались, то уходили в вечность, были они и монотонны и разнообразны одновременно. Иногда казалось, что их прерывает гул большой толпы, иногда выстрелов, гром взрывов, ругань раненых, отдаленные звуки знакомых и неизвестных песен. Все это было очень странно и непонятно. Единственное, что Ростовцев различал, то язык всего услышанного - очень походил на русский. С такой же уверенностью, можно было утверждать, что защитники Города - небыли русскими, как впрочем, и нападавшие.
Было еще одно отличие от недавней реалии, чувствовалась боль и жажда. Телесная оболочка явно была недовольна тем, как с ней поступили, и настойчиво требовала внимания.
Ростовцев собрал свою волю в кулак и попытался сосредоточиться на окружающем мире. Сознание постепенно прояснялось и стало понятно, что он находиться в лежачем положении, на чем-то твердом, глаза закрыты, чувствовался запах гари, бетонная пыль забивала дыхательные пути.
- Пить ... пить.
Даже в таком состоянии он понял, что это был скорее стон, а не крик. Реакции окружающего мира не последовало и тогда Ростовцев неимоверным усилием, раскрыл глаза и повернул голову в сторону голосов. Почти сразу рассмотрел три фигуры в полусумраке. Они находились в помещении, с улицы действительно слышались выстрелы и даже взрывы, но странная компания на это почти не реагировала, а жарко спорила. Двое из них были сугубо гражданскими личностями, одетые впрочем довольно непривычно, а третий походил на казака вооруженного обрезом, с огромным магазином. Казак принимал участие в споре периодически, каждый раз, после очередного шума за окном, осторожно пробирался к нему и выглядывал наружу, после чего возвращался и сообщал:
- Палят гады, но штурма вроде нет.
Оба штатских кивали головой и продолжали спорить, впрочем, вполне интеллигентно.
- Вы совершенно недооцениваете ценность нынешнего момента, это великая криминальная революция покончит сама с собой, этот беспредел должен быть прекращен.
- Но суд, суд постановил о незаконности данного указа, почему они нас бандитами, а? В лучшем случае мятежниками, но мятежники и воры они?
- Позвольте, это все пропаганда. Мы для них отработанный материал, Максим Сергеевич, мы для них помеха, лишние люди, нас просто уничтожат. Они обязаны уничтожить по законам жанра, вы понимаете?
- Нет, нет. Но мировое сообщество? Это же фашизм, этого не будет... демократическая пресса, они не позволят, страны демократии...
Их разговор вновь вторгся казак. Усмехаясь в усы, произнес:
- А снайпера, кажись из американского дома шмалят.
Эта новость еще больше обескуражила Максима Сергеевича и он поправив огромные очки, посмотрел в сторону Ростовцева, которому изрядно надоело его беспомощное положения и напрягая силы с трудом, но уже громче прошептал:
-Пить, пожалуйста.
Собеседники вскочили на ноги и бросились к нему.
- Кажись очнулся, дайте ему воды.
- У меня только минералка. Ему можно?
- Конечно, конечно. Поскорее.
Они приподняли Ростовцеву голову и влили в пересохшее горло, странной, соленой, шипучей воды. Казалось, что она жжет внутренности, но после нескольких глотков, состояние значительно улучшилось, голова прояснилась, Ростовцев почувствовал приток сил и даже смог самостоятельно сесть.
- Что со мной?
Собеседник Максима Сергеевича, средних лет, с темной тронутой сединой прической, в сером потертом пальто и быстрыми живыми глазами на маленьком лице, скороговоркой проговорил:
- Вас оглушило, вернее контузило, снаряд взорвался в соседней комнате, обрушился потолок. Мы смогли вас оттащить сюда.
В голове Ростовцева стремительно пронеслись воспоминания, но главного он понять не мог, не хватало целого сюжета для выстраивания логической цепочки. Погоня, пещера, коридор, потеря сознания, стратиот. Впрочем варвары и город, это понятно фантазии контуженого мозга. Но как он попал в это здание? Неужели это Киев, и двух лет как не бывало? Нет, комната не походила на аудиторию. Значит, все было, и Шварц, и Рыбинка, просто частичная потеря памяти.
- Извините, я еще не пришел в себя. Подскажите где я?
Собеседники озабоченно переглянулись. Казак удрученно покачал головой.
- Да, товарищ капитан, здорово вас ударило!
Эти слова поразили Андрея Николаевича до глубины души, в первую очередь абсолютной несуразностью. Еще раз проанализировав все увиденное и услышанное за последние десять минут, он так ничего и не смог понять. В первый и последний раз, так к нему обращались в марте семнадцатого, при выборах в батальоне, да при этих идиотских выборах. Но на румынском фронте, все это безобразие вскоре прекратилось, и долго держалась нормальная дисциплина, вплоть до полного краха армии.
Пришла мысль осмотреть себя. На нем оказался серо-зеленый плащ, форменные брюки, коричневые ботинки. Возле ног лежала фуражка, он попросил ее подать.
Гражданин в потертом пальто, поднял грязную, почти раздавленную фуражку и подал ее капитану, одновременно отвечая:
- Вы в Москве, в Белом доме ...
Он быстро осекся, взглянув в изменившееся лицо Ростовцева. Ростовцев почти вновь потерял сознание, ему не хватало воздуха и понимания происходящего. Поразили его не слова, а кокарда, в центре белого овала которой находилась, эмблема красной звезды с серпом и молотом и это была его фуражка.
Немного прейдя в себя, Ростовцев ссылаясь на частичную амнезию, узнал от собеседников много нового. Судя по всему, он попал на почти восемьдесят лет в будущее. В гражданской войне победят большевики, об их руководстве, один из рассказчиков высказывался в темных тонах, второй наоборот - восхищался, но оба ругали нынешнюю власть, называя ее воровской. Из большевистского руководства, выдвинулся диктатор, уничтожив своих конкурентов. Что напомнило Ростовцеву английскую и французскую революции, Наполеона и Кромвеля. Впрочем, даже из негатива, капитан подчеркнул много положительного для России в целом, в действиях данного диктатора, со странной фамилией - Сталин. Страна вновь воевала в мировой войне, и снова с прежними врагами и союзниками, но в этот раз победила и значительно расширила свои границы, достигнув могущества схожего с могуществом императора Александра после Венского конгресса. Вновь Европа стала противиться этому росту, и началось перманентное противостояние Запада и России. Совсем недавно пал режим большевиков и в продолжавшихся катаклизмах политических перипетий, Ростовцев попал в очередное сражение продолжавшейся гражданской войны. Новый диктатор боролся с системой советов, и что самое интересное - капитан Ростовцев, до контузии, по словам очевидцев, принимал самое активное участие в защите этих советов.
Очень сильно раздражала слух, должность нового диктатора - президент, это было совершенно неестественным для России и более подходящим для республик Нового Света. Удивлял состав защитников советов, даже среди этих трех незнакомцев, один был классическим большевиком, второй - монархистом, казак придерживался националистических взглядов. Враждебную им сторону, по утверждению собеседников, представляли собой либералы самого прозападного толка, евреи - масоны, торговцы - спекулянты и просто криминальные элементы. В данный момент, диктатор использовал карательные отряды армии, для уничтожения противников, оборону же держали около пяти тысяч безоружных и три, четыре десятка вооруженных легким стрелковым оружием, оппозиционера, блокированных в нескольких зданиях, в центре Москвы.
Узнав, что они находятся на четырнадцатом этаже Дома Советов, Ростовцеву захотелось взглянуть на окружающий пейзаж. Опираясь на руку казака, он осторожно приблизился к окну. Опасаясь огня снайперов, отодвинул плотные занавески, выглянул на улицу. Первое, что он увидел - осколки стекла и играющие на них солнечные отблески, затем взору престало незабываемое зрелище, панорама Москвы раскинутая до горизонта. Огромные красивые здания, особенно серый небоскреб, упирающийся шпилями в небо, справа находился еще один интересный дом, исполненный в виде раскрытой книги. Внизу двигались маленькие фигурки людей, ездили диковинные броневики и танки коробочки, время от времени стреляя очередями из своих башенок. Зрелище было захватывающим, но по военному прикинув, Ростовцев сразу понял, что положение осажденных, практически безнадежно, в случае если в ближайшее время не прибудет помощь извне. Огромный Дом Советов, был надежно блокирован, баррикады разрушены, вокруг лежали трупы их защитников, ответный огонь из здания практически не велся. Перейдя в другой кабинет, выходящий окнами на противоположенную сторону, они даже не смогли подойти близко к окну. В комнату несколько раз влетали пули, мебель была разбита, стена изрешечена осколками и частично разрушена, где-то выше недавно взорвался снаряд, который и контузил капитана, в теле которого находился Ростовцев.
Продвигаясь вдоль стены, они смогли найти место, откуда, как казалось, наиболее безопасно можно было наблюдать за обстановкой. Совсем рядом, протекала река, над которой нависал широкий мост, именно на нем разместилось четыре странных черепахи с огромными дулами впереди, еще несколько черепах стояли противоположенном берегу, где находился еще один небоскреб с высокими шпилями. Ростовцеву приходилось видеть английские танки, и он сразу сопоставил их с коробочками на гусеницах виденных ранее, но эти черепахи сразу вызвали в нем чувства удивления и восхищения.