--
Твою мать, - послышался возглас со стороны пилота.
--
Что случилось? - спросил радист.
--
Быстрее, связь с базой. То, что я вижу, так лучше бы я этого не видел, - и пилот добавил еще несколько выражений, смысл которых мог понять только тот, кто был, как и сам пилот, родом из Одессы, или, как минимум, русским.
--
Черт. Связи нет. По всем частотам идет помеха. Мощности передатчика не хватает для того, что бы пробиться. Да что ты там увидел? - радист начал нервничать.
Он вообще не любил никаких перемен. Родом он был из тихого городка южного штата США. Привык к сытой и спокойной жизни. Поэтому он зачастую не понимал пилота. Иногда тот его приводил в ужас. Чего стоила, например, позавчерашняя вылазка в горы. Был момент, когда машина прошла настолько низко от вершины, что пулеметчик, по обыкновению своему сидевший за пулеметом, свесив ноги из машины, чиркнул каблуками по почве. Пилот же, увидев белое лицо радиста, лишь произнес одну из своих любимых фраз.
--
Что, Макс? Очко, жим-жим? - и непонятно чему рассмеялся.
Радист уже несколько раз хотел перевестись в другую группу, но что-то ему мешало. Возможно, он тоже начал проникаться этим сумасшедшим русским духом, ведь уже второй год вместе, еще с учебки. К тому же до дембеля, еще одно из определений, введенных в обиход группы русским, оставалось всего полгода, а притираться с новым коллективом никак не хотелось.
Все это мимолетно пролетело в мыслях Макса, и он повторил свой вопрос.
--
Серж, что случилось?
--
Посмотри сквозь прицел, - передав Максу очки управления СНУР-ами, пилот, не мешкая, обратился к пулеметчику. - Ганс, приготовься. Там что-то по классу один. Возможно, будет жарко.
--
Что происходит? - вклинился голос командира десантной группы, старшего лейтенанта Жоржа Буанасье, - Отвечайте пилот!
--
Какая-то тварь вскрывает одного из наших парней. Видны очаги огня. На базе видно несколько лежащих без движения человек, - и опять последовало несколько идиом.
--
Какие будут указания? - выговорившись и высказав все, что думает о размножении твари, занимающейся подобным, и куда ей следовало бы пойти, пилот вспомнил наконец-то о субординации.
Это говорило о том, что его проняло. После того, как он стал "Дедушкой", причем того, как это случилось, остальные так и не поняли, он "на службу ложил". Попытка выяснить, как в таком молодом возрасте он успел обзавестись внуками, и что, и куда он положил, натолкнулась лишь на смех пилота. Когда командир группы как-то на одном из пикничков в приватной беседе пожаловался на поведение своего подчиненного командиру гарнизона, тот лишь развел руками и сказал, что это нормальное поведение для всех русских. Так принято у них в войсках и напомнил, что по зизюкинской объединенной конвенции командиры не имеют право на вмешательство в религиозные убеждения своих подчиненных. А становление столь молодых русских солдат дедушками, ничем иным, как верой в инкарнацию, объяснить нельзя.
--
Выходи на боевой разворот, - отдал команду Жорж пилоту.
--
Ганс, огонь только по моей команде, - добавил он.
Последнего он мог бы и не говорить. Гансу, как чистокровному арийцу, и в голову бы не пришло начать стрельбу без приказа. Он слился со своим пулеметом, который означал для него все. Вечерами после дежурства Ганс тосковал по нему, как по единственной возлюбленной. Но вот, наконец-то, есть возможность пустить его в ход, а также показать всем этим олухам, сидящим сзади, свое мастерство на деле. В учебке он был одним из первых. Он мог стрелять на звук с завязанными глазами, пулеметной очередью мог оставить роспись на стене. А зачем все это? Отгонять животных от базы? Так стоило ли тратить силы и деньги на его обучение? Полгода муштры и после этого заниматься тем, что может делать любой без всяческой подготовки. Извечная немецкая бережливость брала в нем верх над немецким же свойством слепо повиноваться приказам и недоумевала от подобной безалаберности. Но ему еще повезло. Парень, вышедший из учебки вторым после Ганса, теперь служил в роте связи. Он уже разучился стрелять, но так пока и не научился работать на телеграфе.
--
О, боже! - раздался голос командира, когда пилот развернул машину и лейтенант тоже смог осмотреть базу в полевой бинокль. - Кто это?
Лейтенант был выходцем из Гаскони. Он, третий сын владельца виноградника, надо отметить одного из самых лучших виноградников Франции, с детства мечтал о романтике. И именно поэтому, не смотря на запрет отца, поступил в офицерскую школу. Чуть позже, когда объявили о новом наборе в специальные космические войска, он записался одним из первых. Но грубая действительность никак не походила на происходящее в его любимых книгах. Не было благородных офицеров в белых перчатках и хитрых врагов, которых нужно было побеждать. Были солдаты, мечтающие только о том, как бы не получить приказ, а получив, - как бы его не выполнить. И офицеры, ссорящиеся между собой по любому поводу. Все его мечты оказались разбиты. Уже третий год он сидел на этой проклятой планете, и что дальше?
А дальше, как рассказал ему под страшным секретом комендант лагеря, была еще одна планета, подобная этой. И отмененный отпуск. И вот, наконец-то, случилось что-то, что могло изменить его жизнь. Если он хорошо покажет себя в этой акции, возможно, его заметят и отметят. "Хотя бы отпуск", - мелькнула шальная мысль.
--
Ганс, уничтожить чужих на базе. Огонь! - рявкнул старший лейтенант.
Для Ганса эта команда позвучала неземной музыкой. Он поймал в крестовину прицела двигающегося чужого и дал прицельную очередь. Странно, он был уверен, что попал. Но чужой лишь слегка дернулся. Ганс недоуменно посмотрел, что за кассета вставлена в пулемет. Усиленные разрывные. Практически мгновенно он дал еще одну очередь. Вот! Теперь стало видно, как у чужого отлетела одна конечность. Еще несколько очередей в корпус. Чужой упал без движения, теперь можно заняться и вторым.
Со вторым было все гораздо проще. На него понадобилось всего лишь две очереди. Но тут произошло нечто странное. Когда чужой был отброшен пулеметной очередью, из него вырвался небольшой факел синего цвета, и практически мгновенно произошло воспламенение чего-то горючего рядом с упавшим чужим. Пилот среагировал тут же, отводя машину подальше от базы.
Спустя очень короткий промежуток времени прошла серия мощных взрывов. Взрывная волна достигла машины, и ее закачало в воздухе.
--
Мать твою... - слышалось со стороны пилота. Он выложился на полную катушку и ему удалось удержать машину в воздухе.
--
Точно. Брошу все к чертовой матери. Уйду в штаб. Пусть платят меньше, но зато работа намного спокойней, -пронеслось в мыслях у радиста.
--
Не вижу целей. Просил же выдать противотуманные очки, - недовольно подумал безмятежный Ганс. Болтанка машины никак не повлияла на его сосредоточенность. Он сидел, все так же прильнув к прицелу.
--
Кранты отпуску, - размышлял лейтенант, - теперь все разрушение базы повесят на меня.
--
Есть признаки жизни? - поинтересовался Буанасье у пилота. - И мне срочно нужна связь с базой, - раздраженно произнес он, обращаясь к радисту.
--
Есть, сэр, - ответил Макс.
--
Какие, на хрен, признаки, - начал пилот, - ты что не видишь, что творится? Там огонь кругом. Непонятно чему и гореть-то? Скорее всего рванули бочки с солярой. А ведь говорил я старшине, не доведет тебя курение до добра, - закончил он с нервным смешком.
--
Отставить истерику, - отдал команду лейтенант. - Выбери место побезопасней и произведи посадку.
--
Сейчас. Шнурки только поглажу. Плато все в дыму. Не, я не самоубийца, - попытался отказаться пилот. Но лейтенанта достало уже все.
--
Если ты сейчас же не посадишь машину, - произнес он, доставая свой пистолет, - до моего трибунала, если он будет, ты не доживешь.
--
Есть, командир, - ответил пилот, понимая, что шутки кончились...