Правая передняя лапа. Задняя левая лапа. Хвост. Левая передняя лапа. Задняя правая лапа. Хвост. Вылизывание - процесс не только трудоемкий, но и требующий полного сосредоточения. Полосатая тварь сидела на гранитной опалубке набережной и, сощурившись, разглядывала подушечки на передней лапе, когда налетевший ветер нагло взъерошил шерсть на хвосте. Тварь сморщила нос - хвост придется вылизывать в третий раз.
- Привет. - Тварь нервно дернула шкуркой и медленно повернула назад правое ухо. Она не любила, когда кто-то подходил незаметно. Тем более - Эти. Вслед за ухом назад медленно повернулась и голова. Зрачки быстро сузились и стали похожи на две черные ниточки на изумрудно-зеленом и почему-то апельсинно-рыжем фоне. Тварь сначала решила возмущенно засопеть, но потом передумала и шумно вздохнула. Сидевший на ступеньках Этот опасным не выглядел. Впрочем, не все выглядит тем, чем оно является. Особенно четко тварь уяснила это, когда город опустел.
- Иди сюда, зверь. Я тебя почешу. - Волшебное слово было произнесено, тонкая рука медленно протянулась вперед и пошевелила узловатыми пальцами в воздухе. Тварь вздохнула еще раз, показательно пару раз лизнула бок и неторопливо, потягиваясь и театрально зевая, начала перетекать по направлению к ступеням. Пальцы легко пробежались по короткошерстной голове, загривку, спине, да-да, вот здесь, между лопаток - если можно, еще, да. И бок, конечно. Нет, пусть Этот даже не думает - тварь не собиралась падать на спину и подставлять незнакомцу брюхо в теплых шерстяных складках. Нет-нет, тварь была очень гордой. Да-да-да, вот за ухом, да, и вот еще баки, да, вот тут вот еще, да. Тварь зажмурилась и вздохнула. У Этого были правильные руки, он был тем, чем есть, двух мнений быть не может. Впрочем, странность в нем была - но странность простительная - говорил он иначе, чем Эти, которые ушли. Ну и ладно, ну и пусть. А вот баки еще раз почесать...
Все было странно и неправильно, начиная с того, как я здесь очутился. Идти по одному городу и внезапно переулком свернуть в другой - это, конечно, очень здорово. В особенности, если учитывать то, что попал я в тот город, куда хотел - и не мог попасть. Но странность была не в этом - а в том, что город, двухмиллионный город был совершенно пуст. Не то, что людей - не было ни голубей, ни собак - полная тишина да теплый летний ветер, шевелящий листья. Несколько часов я бродил - сначала бесцельно - потом вполне целенаправленно, зная, впрочем, что ничего не найду - и вот в обеденный час я сижу на набережной и машинально чешу за ухом последнего жителя этого прекрасного пустого города.
- Зверь, ты-то почему остался? И куда ушли все? - Зверь сначала вскинул уши, расширил зрачки, а потом, поняв, что вопросы мои - безусловно дурацкие, вытянул сначала правую, а затем и левую лапы, попутно вцепившись мне в штанину, отклянчил шерстяную жопу, медленно потянулся и чудовищно сладко зевнул, откинув верхнюю половину головы - так, по крайней мере, показалось мне. Мда, ответа я явно не получу. Роскошный зверь, явно не дворовый - толстый, рыже-палевый в наглую черную полоску. И морда министерская. Даром что на набережной сидит. Я вскочил со ступеней - отчего колени жалобно скрипнули - и быстро сел на корточки перед зверем - и колени возмущенно заорали во второй раз.
- Составишь мне компанию, а? Вдвоем-то всяко веселее. - Зверь посмотрел на меня снизу вверх, прищурился и вздохнул - не иначе, как соглашался после долгих и мучительных раздумий. Не почесать ему за ухом и под подбородком после этого было бы форменным свинством с моей стороны.
Мы шли - двое в совершенно пустом городе - но не заброшенном, нет, этого ощущения не было вовсе. Отсюда просто вышли на секундочку - мусор выбросить или поболтать с соседкой - и вот-вот вернутся, если, конечно, вы в состоянии представить два миллиона человек, которые одновременно - и на минутку - вышли. В какой-то момент я наконец смог сформулировать, что же было неправильным - то, что крутилось где-то совсем на заднем плане, но тем не менее, крайне мешало. Задумавшись, я немедленно задрал голову, споткнулся и остановился. Моему шерстяному спутнику на эти философствования было глубоко плевать, почему он немедленно сел и начал тщательно вылизывать бок - безусловно, запылившийся за время странствий. Так вот, господа и дамы - странность была в том, что в прекрасном ярко-синем небе плыли облака цвета сахарной ваты, или, как ее зовут в этом городе - "Папиной бороды". Мягко-розовые, закатных цветов, они плыли себе по небу и совершенно не беспокоились на предмет своей неправильности. А какой, к чорту, закат в пять часов пополудни летом?
Этот, вместо того, чтобы ходить или чесать, застыл столбом посреди улицы. Ну что за горе с Этими, что за несчастье. Тварь прекратила вылизываться, поднялась, подошла и начала обтираться о штанины. Особо приятно было то, что Этот, несмотря на жару, носил плащ - даже не плащ, а так, пыльник, зато длиною аж до щиколотки. Подобная комбинация позволяла заныривать, обтираться и потом внезапно выныривать из-под плаща. Впрочем, Твари наворачивание вензелей скоро наскучило и она уселась аккурат между ног Этого. Здорово, что мы от речки ушли - а то, как Эти исчезли - она стала неправильная. Тварь дернула шкуркой, вспомнив, как привычный мутно-свинцовый цвет вдруг изменился на темно-золотой. Да, конечно, потом старый цвет вернулся - но стало возвращаться и золото - все чаще и чаще. Тварь еще пару раз дернула шкуркой. Брр. Не люблю, когда неправильно.
- Идем, зверь. - Этот уже успел отойти на приличное расстояние, обернулся, присел и, развернув руку ладонью вверх, проделывал пальцами почесывающие движения в воздухе. Тварь не могла противостоять этой древней магии и с утробным урчанием двинулась к Этому.
...было уже совсем поздно, когда они дошли неторопливым шагом до самого сердца города - и было так странно, что горели фонари - и не было ни души. Они стояли перед мостом с прекрасными Пегасами - и их розовеющее в закатных лучах золото перетекало в розовость облаков и золото реки. Человек и кот стояли, зачарованные странным, пугающим - и вместе с тем таким притягательным зрелищем. Сказкой, которая рождалась на их глазах.
...так бывает всегда. В который раз я ловлю себя на мысли, что самое важное вспоминается в последний момент. Вот и сейчас мне была остро необходима дудочка. Не задавайте глупых вопросов - разумеется, я не умею играть. Ни на дудочках, ни на чем еще - кроме, разве что, нервов своих близких. Я начал охлопывать себя в надежде, что в момент того самого перехода из города в город нечто подобное у меня в карманах должно было появиться. Не-а. Не дождетесь. Уставший и вымотавшийся за день, я медленно подошел к мосту и прислонился спиной к парапету. Минутой позже ко мне присоединился полосатый зверь, вновь начавший обтираться о мои ноги. То ли он повернулся неловко, то ли я стал удачно - однако по ноге моей что-то стукнуло.
- Эй. - Я погрозил коту пальцем. - Ты толстый и мягкий. Негоже по мне стучать.
Зверь посмотрел на меня, возмущенно засопел и продолжил путешествие под пыльником. И тут по ноге стукнуло еще раз. Не больно, но неприятно. Приподняв полу плаща и прощупав ее, я нашел что-то, завалившееся за подкладку. Тонкое и длинное. Деревянную дудочку, как выяснилось вскорости. И зачем она была мне нужна...
Этот стоял на мосту и крутил в руках странную палочку, мурлыкая тихонько обрывки какой-то мелодии. Вдруг он присел, почесал Тварь за ухом и улыбнулся. Зрачки у твари стали круглыми, как плошки, отчего глаза стали казаться черными с цветной окантовкой - в отличие от глаз Этого, из серо-зеленой глубины которых стало подниматься яркое золото. Цвет напомнил о дне, когда Эти ушли, отчего тварь предусмотрительно отошла вбок и сделала вид, что вылизывает левую переднюю лапу, одновременно осторожно приглядывая за Этим. А он улыбался, как ни в чем ни бывало, крутил головой, вертелся на каблуке - и в одно мгновение щелкнул пальцами, поднес палочку к губам - и...
...город вздохнул и поплыл, как в летнем мареве. Золотые Пегасы теряли крылья, чернели, их уже держали под уздцы. Уродливое сооружение, похожее на воздетую к небу ногу в ажурном чулке, стоящее за спиной Этого, вдруг похудело и покрылось тонким золотом. Тяжеловесный комод песочного цвета впереди вытянулся и окрасился бирюзовым и белым. И вдруг все вернулось - но облака были белыми, а вода - мутно-свинцовой. В воздухе пахло уходящим летним днем, и где-то вдалеке слышны были голоса и гудки машин. И мелодия. А Этот - он, наверное, ушел. Тварь не успела проследить - и оттого нервно дернула шкуркой - уже который раз за сегодня. Надо вылизаться. Правая передняя лапа. Задняя левая лапа. Хвост. Левая передняя лапа. Задняя правая лапа. Хвост.