Это был неправильный херувим. Совсем неправильный. Впрочем, стоит рассказать все по порядку.
Рон не был параноиком - просто большой город имеет свои неприятные черты - и запирание квартиры на ключ избавляет вас от необходимости знакомства с этими чертами. Подыхающий за окном день был мерзок, неделя - не лучше, про месяц можно было даже и не вспоминать. Что касается года - Рон, вздохнув, поглядел на бутылку омерзительной "Белой лошади", по недоразумению называвшейся вискарем - к таким годам он привык. Если ему и попадался год, который можно было по совокупности назвать хорошим - то, вероятно, случалось это по ошибке. Из-за недосмотра какого-нибудь ангела-стажера, раздающего кусочки жизни согласно штатного расписания. Впрочем, позднее жизнь полномасштабно компенсировала "хорошесть" года, исправляя ранее допущенную ошибку - извиняясь, расшаркиваясь и отвешивая задержавшиеся, но не просроченные пинки и затрещины. С подобными печальными мыслями Рон вытряхнул остатки пойла в глотку и огляделся в поисках добавки. Нет, что вы - он не был пьяницей в общепринятом понимании этого слова - просто чужой Город медленно пытался его пережевать - а тридцатитрехлетний битый-перебитый крепыш сопротивлялся, упирался ногами и руками, сам пытался кусать - и, не выдержав напряжения, уходил в штопор, чтобы спустя неделю снова рваться в бой. Он прекрасно понимал, что долго так продолжаться не может - понимал - и продолжал, просто потому что не мог иначе жить.
Впереди была тоскливая череда официальных выходных, денег в кармане оставалось только для того, чтобы не забыть, как они вообще выглядят - в общем, беспросветный мрак. И тут в прихожей раздалось вежливое покашливание. Если быть точным - то покашливание должно было быть вежливым - но после первого "кхе" раздался вполне себе натуральный, громкий, с присвистом и всхлипами, кашель. Извещавший о своем присутствии явно болел бронхитом. Вязкая муть литра "Белой лошади" мгновенно выветрилась из головы, слегка неловким движением Рон перехватил бутылку за горло - и, крадучись, пошел в прихожую. Во-первых, он никого не ждал. Во-вторых, он абсолютно точно помнил, что закрывал дверь на два ключа. В-третьих, до покашливания он не слышал никаких звуков из прихожей. А это уже сильно напрягало.
На коврике перед дверью стоял горбатый долговязый тип в пыльно-сером габардиновом плаще и, подсвечивая себе слепеньким китайским фонариком на брелке, оглядывал пол.
- Ты бы хоть лампочку вкрутил, экономист хренов. И тапочки. Что мне - бахилы одевать? - голос незнакомца был низок, скрипуч и неприятен.
- Вы вообще кто такой будете - и что вы делаете в моей квартире?
- Херувим я, - долговязый ухмыльнулся. - Письмо тебе принес.
- Кто? - от подобной фантастической наглости Рон даже опешил.
- Херувим, - сквозь зубы с явным недовольством процедил гость.
- Почему? - более разумного вопроса у Рона не нашлось.
- Потому что у меня двадцатипятисантиметровый херувим, - ответил долговязый и гнусно заржал.
Это был неправильный херувим. Совсем неправильный.
- Нооо... Ээээ... Херувимы... Они... Такие... - Рон очертил в воздухе рукой и бутылкой некую округлую фигуру размером с детский воздушный шарик. - И еще у них... - Рон поставил бутылку на пол, прижал руки к телу и шустро замахал ладонями, изображая крылышки, после чего внезапно осознал весь идиотизм ситуации и начал наливаться багровым цветом. Херувим смотрел на него с издевательской полуулыбкой и с явственным наслаждением чесался своим громадным горбом о дверной косяк.
- Дадада, пухленькие пацанчики без памперсов и с крылышками, как у цыплят. Мужик, ты школу вообще заканчивал, а? Это же не высшая математика - ты сам пойми - с той нелепостью, которую ты сейчас показал, взлететь не сможет даже ворона. Ты мне сейчас еще про лук и стрелы расскажи. - Херувим снова заржал.
- Ладно, блин, проходи. - Ошалевший от происходящего Рон махнул в сторону кухни. - Тапок нет, иди так.
- С выпивкой у тебя туго, как я понимаю. Ну ничего, я со своим. - Долговязый запустил руку глубоко в недра плаща и, порывшись там некоторое время, выудил на свет Божий литровую бутылку добротного скотча, немедля свернул пробку и, запрокинув голову, длинными глотками начал втягивать в себя содержимое. - Стаканами твоими я брезгую, извини.
Рон, смирившись с реальностью, плюхнулся на стул. Делириум тременс приходит неожиданно, его предупреждали неоднократно. Гость, почти не отрываясь от бутылки, снова махнул рукой.
- Расслабься. Я не белочка. Я хе-ру-вим, - он поставил бутылку на стол, по-цыгански повел плечами, криво ухмыльнулся и добавил: - У белочки - хвост. У меня - крылья.
Плащ с хлопком развернулся - и оказалось, что, собственно, пыльно-серые крылья могут быть похожи на плащ. Сильно похожи. Рон успел это понять, прежде чем грохнуться в обморок.
- Ути-пуси, какие мы нервные.
Над расслабленным телом склонилось помятое лицо с трехдневной щетиной. Разгоняя застоявшийся воздух, над обморочным крепышом порхал длинный белый конверт. Рон приоткрыл один глаз.
- Мужик, я напоминаю. Я тут тебе письмо принес. Ответа ждать? У меня, - херувим постучал по запястью, - время не резиновое.
- Ээээ... Но я не жду никакого письма.
- Да нууу? - Херувим изогнул бровь, округлил глаза и бесцеремонно распечатал конверт. - Тут, знаешь ли, написано "Дорогой Рон" и прочее блаблабла...
...через полчаса Рон метался по квартире в поисках чистого клочка бумаги и пишущей ручки, потому как гость честно заявил, что подобной дребеденью не богат - ибо без надобности. Посланец небес раскачивался на стуле, потягивал виски из горла и наблюдал за суетой.
- Да не дергайся ты. Успеешь.
Он совершенно зря это сказал, потому как в следующее мгновение подлетевший Рон взял его за грудки и поднял со стула. Зрелище со стороны было, вероятно, препотешное - низкорослый квадратный мужичок поднимает в воздух долговязого, выше его на две головы, человека с крыльями.
- Я. Не. Дергаюсь. Ты вообще не понимаешь, что ты мне принес.
- Хех. Отчего же, понимаем-с. Новая жизнь, Судьба, Истинная Любовь и все такое. На пол поставь, а? В воздухе пьется хуже. Расслабься уже, Рон МакГрегор. Это письмо - просто кусок бумаги с чернилами. Мое руководство никому не выдает ни новую жизнь, ни истинную любовь, ни что-либо еще. Даже шанс не дает. Бюджетом не предусмотрено. Это все - у тебя в голове, - длинный палец глухо постучал по короткостриженой башке Рона. Мы просто доставляем почту. Ответ будет?
...когда Рон провожал своего странного гостя, написав письмо огрызком карандаша на куске бумаги, вырванном из ежедневника - он не удержался от идиотского вопроса.
- Ты... Вот сейчас из подъезда выйдешь - ты... Полетишь?
Херувим посмотрел на Рона, как на законченного идиота и покрутил пальцем у виска.
- С ума сошел? На поезде поеду. Во-первых, я выпил. Во-вторых, я не выспался. В-третьих, это просто утомительно.
- А... Когда она получит письмо?
- Ну, дня через два. Мне ж отдохнуть надо. Расслабься, мужик. Тут одно из двух - либо да, либо нет, - херувим похлопал Рона по плечу, заржал и растворился в воздухе.
А Рон сел и стал ждать. Он знал, что сходит с ума - но ничего не мог с собой поделать. Просто потому что это было прекрасно.