Ираклий Муратович и Захар Егорьевич не то что бы друзья, а просто коллеги по работе. Люди они абсолютно разные, но их объединила страсть к рыбалке. Причём, более старший Ираклий стал учеником у ещё молодого Захара, уважительно называемого Егорычем, обучившего нетерпеливого с горячей кровью Муратыча азам спиннинговой ловли - с нуля, с азов, с допотопной катушки "Дельфин" и металлического спиннинга.
Захар с Ираклием частенько ездили на Москву-реку за окунями, под деревню Беседы, за исключением тех дней, когда они прочёсывали Борисовские и Царицынские пруды, а также водоёмы ближнего Подмосковья. Если Егорыч ездил один, он привозил по тридцать - восемьдесят окуней. Если с Ираклием - значительно меньше. Случалось, что Ираклий по улову его даже обходил, но Захар не обижался - ученик учителя...
В этот раз было всё как обычно. Утречком сели у "Домодедовской" на автобус, как всегда не заплатили за проезд. С кольцевой пошли к запруде. Но Ираклию хронически не завезло... При первом же забросе пулей улетела любимая блесна. Муратыч только поскрипел зубами. Захар вытащил уже трёх горбатых. А блесну Ираклия окуни игнорировали. Муратыч накалялся. Бросок - пусто. Бросок - пусто. Бросок - зацепа...
- Япона мать! - чертыхнулся Муратыч, балансируя на трубе, нависающей над водой. - Зацепа, бляха муха! Егорыч!..
- Ась!
- Лови!
- Чего?
- Да через плечо! Русский язык не понимаешь, эфиоп твою мать! - кричал Ираклий Муратович Захару Егорьевичу.
- Русский язык я понимаю, - хладнокровно отвечал ему приятель, отцепляя очередного окушка, - но, во-первых, зачем ругаться? А, во-вторых, что конкретно ловить-то?
- Хорошо. Допустим, поймаю. А если не добросишь? - подсекая очередную рыбку, отвечал ему меланхолично товарищ, никогда не теряющий здравого смысла и выдержки. - Он же уплывёт. Вода холодная. Тебе его не будет жалко?
- Жалко, не жалко! Сука же ты мерзотная! Блесну мне отцепи!..
- А если спиннинг не долетит? Ежели сломается? Тут же камни кругом, Муратыч, - мудро наставлял своего психованного напарника Захар, одновременно высчитывая место, куда бы бросить свою уловистую блесну.
Ираклий, балансируя на мокрой и скользкой трубе, кипел не на шутку. Энергично переминаясь с ноги на ногу, он скрипел зубами, матюгался, хаотично дёргал спиннинг, безуспешно пытаясь освободить зацепившуюся приманку. Ничего не помогало. Никакого осмысленного плана освободить зацепу, кроме как бросить спиннинг напарнику и попытаться сдёрнуть с его стороны, у Муратыча не было. Лезть в холодную воду совсем не хотелось...
- Ты главное, не суетись, Муратыч. Спокойно подёргай влево, потом подёргай вправо... Глядишь, и отцепится. Тут не блесны - спиннинг жалко...
- Спиннинг, Ираша, основное орудие рыболова, - слегка перевирая классика, резонёрствовал не зря учившийся в институте Захар Егорьевич, - и это бесспорный факт.
- Да шёл бы ты со своим фактом, - яростно прокричал напарник и, неожиданно хрястнув через колено стеклопластик, бросил обломки импортного спиннинга в воды Москвы-реки.
В руках осталась с оборванной леской новёхонькая катушка, подаренная на день рождения приятелем. Ираклий повертел её в руках и недолго раздумывая с ненавистью бросил вслед спиннингу.
- И тебя туда же, зараза!..
Катушка, булькнув, ушла на каменистое дно столичной реки.
- Мне ничего не жалко! И запасную не жалко! И леску не жалко! - буйствовал на трубе неистовый Муратыч, бросая из сумки запасные шпули и лучшую отечественную катушку "Орион-102М", производства Ульяновского авиазавода, как бросал, верно, казак Степан Разин заморскую княжну в волны великой русской реки.
- И блёсен мне не жалко, - кричал, безумствуя, Ираклий и раскидывал блёсны, словно зёрна в пашню, ну прям совсем как на историческом снимке времён коллективизации сельского хозяйства в Советской России...
Захар наблюдал за происходящим, забыв про не поднятую со дна блесну, окуней, удачный клёв, неустроенность личной и общественной жизни. Нечто подобное по накалу страстей, размаху и воздействию на центральную нервную систему он видел только дважды - первый раз, когда встречали из космоса Юрия Гагарина, а второй - когда расстреливали танками Белый дом.
- И себя мне не жалко! - патетически заключил Муратыч и, гордый от сознания исполненного неизвестно перед кем долга, шагнул с трубы, тут же очутившись по яйца в промозглой сентябрьской воде.
- Во, во, Ираша, это тебя Бог наказал, - кротко заметил пришедший в себя от увиденного ошеломлённый Захар.
- А ложил я на тебя с твоими богами! - вопил выскочивший на берег Муратыч, сдёргивая сапоги и выжимая портянки. - Бога нет! Ничего нет! И рыбы здесь нет! И быть не может!..
Со скоростью космического ракетоносителя Ираклий взлетел по склону и скрылся в кустах колючей малины. Через секунду Захар заметил тело Муратыча уже на соседнем холме. В следующий миг его фигура была на расстоянии доброго получаса ходьбы, на окраине деревни Беседы. Далее очертания незадачливого рыболова мелькнули в окрестностях МКАДа и растаяли в плотных слоях выхлопных газов идущего по асфальту транспорта.