Аннотация: краткий очерк о жизни архиепископа Луки Крымского (Войно-Ясенецкого)
ПОДВИГ СВЯТИТЕЛЯ ЛУКИ
Крестный путь святителя Луки. Среди сонма святых Русской Церкви судьба святителя Луки (Войно-Ясенецкого) являет собой неповторимый образец служения Богу и миру. Это был не только выдающийся церковный деятель, архиепископ, но и признанный врач, прославленный хирург. "Жизненный опыт человека, погружённого во Христа и в то же время не чуждого подлинного научного мировоззрения, преданного Церкви, но продолжающего жить общественными интересами, трудно переоценить".
Жизнь Владыки пришлась на годы жесточайших гонений против Церкви и Бога. Ему пришлось пройти через множество испытаний, внешних и, быть может, более важных - испытаний внутренних. У него был выбор, как в принципе есть выбор всегда и у каждого человека, быть с Богом или выбрать мир, его соблазны, но отречься от служения Церкви. Его выбор поистине уникален - он совместил служение Богу и работу в миру. И отверг соблазны этого мира.
Его судьба интересна и тем, что он наш соотечественник и наш современник. Время, в которое Святитель нёс свой крест, нам хорошо известно. Мы живём с ним в одном времени. Скончался Владыка совсем недавно, в 1961 году. А в 2000 году Архиерейским Собором имя архиепископа Луки Крымского (Войно-Ясенецкого) было внесено в Собор новомучеников и исповедников Российских. Святитель Лука не совершал в своей жизни чудес и знамений. Он просто с достоинством нёс свой крест, преодолевая искушения, выпадавшие ему. Но поистине, "святость XX века - это ежедневное мученичество". И судьба архиепископа Луки Крымского (Войно-Ясенецкого) прямое тому доказательство. Каковы же вехи жизненного и духовного пути святителя, каковы особенности его служения?
Жизненные и духовные истоки святителя
Детство святителя. Родился будущий Владыка, Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, в 1877 году в Керчи. "Религиозного воспитания я в семье не получил, и, если можно говорить о наследственной религиозности, то, вероятно, я её наследовал главным образом от очень набожного отца" - писал архиепископ Лука в автобиографии. Отец его был католик, мать православная, но церковь принципиально не посещавшая. Истоки его древнего рода где-то в Польше, о чём свидетельствует фамилия и летописи. С 80-х годов семья живет в Киеве. Имея страсть к рисованию, Войно-Ясенецкий заканчивает одновременно с гимназией и Киевскую художественную школу. По окончании гимназии он даже решает поступать в Петербургскую Академию Художеств. Но в итоге понимает, что не в праве заниматься тем, что ему нравиться, "но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей". В течение года Валентин Войно-Ясенецкий учится на юридическом факультете, где изучает историю и философию права, политическую экономию и римское право. Затем недолгое время обучается в Мюнхене, в частной художественной школе.
Выбор пути. Вернувшись в Киев, будущий владыка усиленно занимается живописью. Здесь, по его словам, у него впервые проявилась религиозность. Едва ли не каждый день он посещает Киево-Печерскую Лавру, бывает в других храмах города, делая там зарисовки, наброски, эскизы паломников и прихожан. Прогуливаясь по берегу Днепра, он усиленно размышляет на трудные богословские темы, но, не имея никакой подготовки, из этих размышлений, как он позднее пишет, ничего не вышло. В это же время его увлекает этическое учение Льва Толстого. Он даже пишет Толстому письмо и просит разрешения графа пожить у него в Ясной Поляне. Но плен толстовства заканчивается с прочтением изданной за рубежом книги "В чём моя вера". Антиправославная направленность сочинения оттолкнула будущего Владыку от яснополянского мыслителя, он ясно осознал, что "Толстой - еретик, весьма далекий от подлинного христианства". Правильное представление о христианстве он выносит из усердного чтения Евангелия, которое он получил по окончании гимназии. Многие места этой святой книги произвели на юношу "глубочайшее впечатление".
Учеба в университете. Горя желанием быть полезным крестьянам, преодолев отвращение к естественным наукам, Войно-Ясенецкий поступает на медицинский факультет Киевского университета. При изучении физики, химии, минералогии, по его воспоминаниям, у него было почти физическое ощущение, что мозг должен работать над тем, что ему чуждо. Тем не менее, он учится только на одни пятёрки. На третьем курсе, он заступается за однокурсника еврея, которого ударил по щеке студент поляк. Страстная речь Войно-Ясенецкого произвела впечатление на студентов, и его избирают старостой. "Всегда чуткий к чужому страданию и боли, он вставал на сторону слабого, протестуя против насилия и несправедливости".
Начало врачебной деятельности
Работа в земских больницах. В 1904 году, с началом русско-японской войны, Валентин Войно-Ясенецкий работает в Чите в составе отряда Красного Креста, где проходит практику в качестве заведующего хирургическим отделением. Там же он женится на сестре милосердия Анне Ланской, давшей ранее Богу обет безбрачия. (За нарушение обета Господь наказывает её "невыносимой, патологической ревностью" и ранней смертью). Далее доктор Войно-Ясенецкий работает в ряде земских больниц, переезжая с семьей из одного города в другой. В 1915 году в Петрограде у него выходит книга "Регионарная анестезия", богато иллюстрированная автором. За эту работу Варшавский университет присудил Валентину Войно-Ясенецкому премию Хойнацкого, которую он так и не получил.
Защита диссертации. В 1916 году, живя в то время в Переславле, будущий Владыка защищает в Москве докторскую диссертацию о регионарной анестезии. Характерен отзыв его оппонента профессора Мартынова: "Мы привыкли к тому, что докторские диссертации пишутся обычно на заданную тему с целью получения высших назначений по службе и научная ценность их невелика. Но когда я читал вашу книгу, то получил впечатление пения птицы, которая не может не петь, и высоко оценил ее".
Необыкновенное прозрение. В Переславле к нему приходит мысль написать книгу "Очерки гнойной хирургии". "И тогда, к моему удивлению, - пишет Войно-Ясенецкий, - появилась крайне странная неотвязная мысль: "Когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа"". Самое удивительное в том, что Валентин Войно-Ясенецкий совершенно не мечтал быть ни священником, ни архиереем. Вот как он вспоминает об этом в мемуарах: "Быть священнослужителем, а тем более епископом мне и во сне не снилось, но неведомые нам пути жизни нашей вполне известны Всеведущему Богу, ещё когда мы во чреве матери. Как увидите дальше, уже через несколько лет стала полной реальностью моя неотвязная мысль: "Когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа"".
Семейная драма. С 1917 года семья Войно-Ясенецкого живёт в Ташкенте. В конце октября 1919 года у профессора умирает жена, и он остается один с четырьмя детьми на руках. "Две ночи я сам читал над гробом Псалтирь, стоя у ног покойной в полном одиночестве. Часа в три второй ночи я читал сто двенадцатый псалом, начало которого поётся при встрече архиерея в храме: От восхода солнца до запада (Пс. 112:3), и последние слова псалма поразили и потрясли меня, ибо я с совершенной несомненностью воспринял их как слова Самого Бога, обращённые ко мне: Неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях (Пс. 112:9)". Восприняв эти слова как указание Господа Бога на его операционную сестру Софию Белецкую, вдову царского офицера, погибшего на фронте, он делает ей предложение о воспитании его детей. Так София Белецкая вошла в дом Войно-Ясенецкого и стала заботиться и воспитывать детей будущего святителя. Скончалась она в глубокой старости в доме младшего сына Владыки.
Призвание на священническое служение
Призвание к священству и посвящение в диаконы. В Ташкенте Войно-Ясенецкий регулярно посещает воскресные и праздничные богослужения. Часто он бывает на богословских собраниях, организованных настоятелем вокзальной церкви протоиереем Михаилом Андреевым. Однажды, в конце 1920 года, Валентин Феликсович, присутствуя на одном из заседаний, произнёс речь о положении дел в Ташкентской епархии. "Когда кончился съезд и присутствовавшие расходились, я неожиданно столкнулся в дверях с Владыкой Иннокентием. Он взял меня под руку и повёл на перрон, окружавший собор. Мы обошли два раза вокруг собора, Преосвященный говорил, что моя речь произвела большое впечатление, и, неожиданно остановившись, сказал мне: "Доктор, вам надо быть священником!"". У будущего Владыки не было и мысли о священстве, но слова Преосвященного Иннокентия он воспринял как Божий призыв и ответил: "Хорошо, Владыко! Буду священником, если это угодно Богу! ". И вскоре Войно-Ясенецкий был посвящён в диаконы. И это посвящение в диаконы известного уже профессора стало необыкновенным событием в Ташкенте. К нему пришла большая делегация недоумевающих студентов. Они не могли понять поступка профессора. О. Валентин не мог им объяснить своего решения, ибо они, будучи далеки от Бога, просто не смогли бы его понять. Но он чувствовал, что его долг "защищать проповедью оскорбляемого Спасителя нашего и восхвалять Его безмерное милосердие к роду человеческому".
Рукоположение во иерея. Через неделю, в праздник Сретения Господня 1921 года, он был рукоположен епископом Иннокентием во иерея. Это был мужественный поступок в то страшное и тревожное время. "Мутная волна воинствующего безбожия затопила страну. Множество архиереев, священников и мирян кровью своей засвидетельствовали веру во Христа. Адская машина репрессий перемалывала судьбы большей и лучшей части православного народа. <...> И вот в это страшное время, когда некоторые священнослужители снимали с себя сан, испугавшись репрессий, профессор Войно-Ясенецкий, повинуясь призыву Божию, принимает рукоположение".
Профессор-священник. Отец Валентин совмещает священство с чтением лекций на медицинском факультете. На лекции необычного профессора приходили во множестве слушатели с других факультетов. Лекции он читал с крестом на груди. Преосвященный Иннокентий назначил его четвёртым священником и поручил дело проповеди: "Ваше дело не крестить, а благовестить" (1Кор. 1:17). Слово его было пророческим. На 36 году архиерейства Владыка Лука пишет: "моим призванием от Бога была именно проповедь и исповедание имени Христова. За долгое время своего священства я почти никаких треб не совершал, даже ни разу не крестил полным чином крещения".
Проповеди о. Валентина. Не имея богословского образования, отец Валентин каждое воскресение проводит в соборе долгие беседы на богословские темы. С Божьей помощью он легко преодолевал трудности такого общения. В течение двух лет он вел публичные диспуты с отрекшимся от Бога бывшим протоиереем, возглавлявшим антирелигиозную пропаганду в Средней Азии. Как правило, эти диспуты кончались посрамлением отступника от веры. Конец несчастного хулителя, кстати, был страшен: он заболел раком, в живом теле кишели черви, он приходил в крайнее озлобление от страданий, медицинские сёстры отказывались от ухода за ним...
Хиротония во епископа. Отец Валентин продолжает работать главным врачом больницы, проводит исследования на трупах беженцев из Поволжья. Исследования легли в основу знаменитой книги "Очерки гнойной хирургии". Во время "живоцерковного" раскола Войно-Ясенецкий остался верен Церкви и Патриарху Тихону. Преосвященным Андреем он был назначен настоятелем собора в Ташкенте и произведен в протоиереи. Вскоре в Ташкенте оказывается другой ссыльный Преосвященный Андрей Уфимский (князь Ухтомский). Он имеет от Патриарха Тихона право возведения в епископы и тайного рукоположения их. Одобрив избрание отца Валентина собором ташкентского духовенства во епископы, он тайно постригает его в монашество. Это происходит в мае 1923 года прямо в его спальне. Он желает наречь нового монаха именем целителя Пантелеймона, но, услышав проповеди о. Валентина, дает ему имя Луки, апостола-евангелиста, иконописца и врача. Он направляет его в таджикский город Пенджикент, недалеко от Самарканда, где два ссыльных епископа совершают над ним архиерейскую хиротонию. И преосвященный Лука назначается епископом Туркестанским.
Начало мытарств
Первый арест и окончание книги. В июне того же 1923 года епископа Луку арестовывают как сторонника Патриарха Тихона. Его обвиняют в сношениях с оренбургским контрреволюционным казачеством и связях с англичанами. Это был первый арест Владыки. Так было положено начало одиннадцати годам тюрем и ссылок. Его дети остались на попечении Софии Сергеевны в весьма стеснённых жизненных обстоятельствах. В тюрьме ташкентского ГПУ Владыка закончил свой знаменитый труд "Очерки гнойной медицины", которые он не переставал писать все годы работы главврачом и священства в Ташкенте. "Я скоро окончил первый выпуск своей книги. На заглавном листе я написал: "Епископ Лука. Профессор Войно-Ясенецкий. Очерки гнойной хирургии". Так удивительно сбылось таинственное и непонятное мне Божие предсказание об этой книге, которое я получил еще в Переславле-Залесском несколько лет назад: "Когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа"".
Московские тюрьмы. Из Ташкента Владыку отправляют в Москву как политического преступника. "Всю ночь перед отъездом к нему шли люди, чтобы получить благословение и наставление. Скорбь народа о любимом архипастыре была так велика, что верующие ложились на рельсы, чтобы не дать увезти своего Владыку". В столице епископ Лука неделю живёт на частной квартире, дважды встречается с патриархом Тихоном, служит с ним Литургию в церкви Воскресения Христова в Кадашах. Святейший подтверждает право епископа Туркестанского Луки продолжать заниматься врачебной деятельностью. В Москве его сначала помещают в Бутырскую тюрьму, затем в Таганскую, где он переносит тяжёлый грипп. В Таганской тюрьме с Владыкой произошёл случай, характеризующий его как человека доброго и человечного ко всем людям. Он подарил тулупчик, полученный от жены Максима Горького, одному, как он пишет, "шпанёнку". Это произвело огромное впечатление на уголовного авторитета Таганской тюрьмы и во многом повлияло на отношение к нему со стороны заключённых.
Этап в Енисейск. Из Москвы Войно-Ясенецкого вместе с о. Михаилом Андреевым, его ташкентским товарищем, отправили по этапу в город Енисейск, что в 320 километрах от Красноярска. В Енисейске он рукополагает во пресвитера диакона местной церкви, единственного из священнослужителей, сохранивших верность Православию и не уклонившегося в "живоцерковный раскол". Там же он рукополагает приехавшего к нему из Красноярска монаха Христофора в иеромонахи. Случай этот весьма знаменательный с провиденциальной точки зрения. Неведомая сила увлекла монаха Христофора из Красноярска в Енисейск, а не в Минусинск, куда он должен был следовать. Монах говорит Владыке: "Десять лет тому назад я видел сон, который как сейчас помню. Мне снилось, что я в Божием храме и неведомый мне архиерей рукополагает меня во иеромонаха. Сейчас, когда Вы вошли, я увидел этого архиерея!". Десять лет тому назад, когда он видел епископа Луку во сне, он был земским хирургом в городе Переславле-Залесском и не помышлял ни о священстве, ни об архиерействе. Но уже тогда Богом он был предопределён во епископы. Воистину, неисповедимы пути Господни, и как тут не поверить в судьбу и предопределение каждого человека в мире...
Высылка в Хаю. В Енисейске епископ Лука делает много хирургических и гинекологических операций, ведет прием больных у себя дома. В начале 1924 года, по свидетельству жительницы Енисеиска, Владыка Лука пересадил почки телёнка умирающему мужчине, после чего больному стало легче. (Но официально первой подобной операцией считается проведённая доктором И. И. Вороновым в 1934 году пересадка почки свиньи женщине, больной уремией). Он произносит проповеди, обличающие нечестие властей, разрушающих храмы, устраивающих кощунственные антирелигиозные карнавалы и представления. Он настраивает против себя власть и местных медиков, ведших частную практику, лишив их клиентуры. Его высылают в село Хая. До высылки епископ Лука постригает в монашество двух послушниц закрытого в Енисейске женского монастыря. Летом его возвращают в Енисейск, где он был заключён в одиночную камеру. Вскоре его освобождают, и он служит архиерейским чином Божественную Литургию в Преображенском храме. Там же он совершает рукоположение во иереи для одного деревенского прихода. Вскоре Владыку отправляют в Туруханск.
Туруханск. "Когда святитель прибыл в Туруханск и сошел с баржи, люди, встречавшие его, опустились на колени, испрашивая благословения". В этом северном городе Владыка Лука проповедью о великом грехе церковного раскола возвращает в лоно Православия отколовшихся в "живоцерковный" раскол местную паству и священника. На самом примитивном в то время оборудовании он делает немало операций, в том числе и глазных, возвращает здоровье множеству людей. По воспоминаниям окружавших его людей: "В операционной у Владыки Луки, как и в Ташкенте, на тумбочке стояла икона, а возле неё зажжённая лампада. Рассказывают, что перед операцией Владыка ставил йодом крест на теле больного".
За Полярным кругом. Деревня Плахино. Живёт же очень бедно, почти не имея вещей, только книги. Там же он ведёт богословские беседы с баптистским пастором, разъясняя тексты Священного Писания в православном духе. По архиерейскому долгу, никому не отказывая в благословении, Владыка наживает врага в лице власти. И ГПУ отправляет его в разгар зимы 1924-1925 годов, практически на верную смерть, за Северный полярный круг, к Ледовитому океану. Путь по замерзшему Енисею был чрезвычайно труден, однако, как позднее напишет Владыка, "именно в это трудное время я очень ясно, почти реально ощущал, что рядом со мною Сам Господь Бог Иисус Христос, поддерживающий и укрепляющий меня". Так он оказывается в деревушке, в которой до него до революции находился в ссылке И.В. Сталин. В деревне Плахино, приютившей святителя на два месяца, условия были поистине ужасные. Вот как описывает Владыка место своего проживания: "Это была довольно просторная половина избы с двумя окнами, в которых вместо вторых рам были снаружи приморожены плоские льдины. Щели в окнах не были ничем заклеены, а в наружном углу местами был виден сквозь большую щель дневной свет. На полу в углу лежала куча снега. Вторая такая же куча, никогда не таявшая, лежала внутри избы у порога входной двери. Для ночлега и дневного отдыха крестьяне соорудили широкие нары и покрыли их оленьими шкурами. Подушка была у меня с собой. Вблизи нар стояла железная печурка, которую на ночь я наполнял дровами и зажигал, а лёжа на нарах накрывался своей енотовой шубой и меховым одеялом, которое подарили мне в Селиванихе. Ночью меня пугали вспышки пламени в железной печке, а утром, когда я вставал со своего ложа, меня охватывал мороз, стоявший в избе, от которого толстым слоем льда покрывалась вода в ведре".
Крестины. В деревне Плахино у Владыки был Новый Завет и он предложил читать и объяснять жителям деревни Слово Божие. Вначале они с радостью согласились, но со временем охладели и перестали ходить на чтения. Так прекратилась проповедь Владыки в этом селе. В том же селе он крестит двух малых детей. Кстати, по словам святителя Луки, он крестил за 37 лет священства и 35 лет архиерейства "только трёх детей: одного близкого к смерти - сокращённым чином и двух других - совершенно необыкновенным образом". У святителя, по его воспоминаниям, не было ничего: ни облачения, ни требника. Молитвы пришлось сочинять самому, епитрахиль же пришлось сделать из обыкновенного полотенца. Убогое человеческое жильё, в котором проходил обряд крещения, было так низко, что всё время совершения Таинства святителю мешал телёнок, вертевшийся возле купели. Купелью же служила обыкновенная деревянная кадка...
Возвращение в Туруханск. В начале Великого Поста 1925 года епископа Луку неожиданно возвращают в Туруханск. Незадолго перед этим в туруханской больнице умирает больной крестьянин, нуждавшийся в неотложной помощи. Возмущённые люди, вооружившись топорами и вилами, решили устроить погром ГПУ и сельсовета. Напуганные власти решили вернуть профессора назад. Владыка стал работать в больнице и одновременно служить в монастыре, ездя туда на санях, покрытых ковром, как и подобает архиерею, к большому неудовольствию властей...
Искушения Владыки. Не избежал Владыка и искушений во время второго пребывания в Туруханске. "В середине лета, не помню точно, в какой форме, я имел, как мне казалось, предсказание от Бога о скором возвращении из туруханской ссылки. Я ждал с нетерпением исполнения этого обещания, но шли недели за неделями, и все оставалось по-прежнему. Я впал в уныние, и однажды в алтаре зимней церкви, которая сообщалась дверью с летней церковью, со слезами молился пред запрестольным образом Господа Иисуса Христа. В этой молитве, очевидно, был и ропот против Господа Иисуса за долгое невыполнение обещания об освобождении. И вдруг я увидел, что изображенный на иконе Иисус Христос резко отвернул Свой пречистый лик от меня. Я пришёл в ужас и отчаяние и не смел больше смотреть на икону. Как побитый пёс пошёл я из алтаря в летнюю церковь, где на клиросе увидел книгу Апостол. Я машинально открыл её и стал читать первое, что попалось мне на глаза.
К большой скорби моей, я не запомнил текста, который прочёл, но этот текст произвёл на меня прямо-таки чудесное действие. Им обличалось моё неразумие и дерзость ропота на Бога и вместе с тем подтверждалось обещание освобождения, которого я нетерпеливо ожидал.
Я вернулся в алтарь зимней церкви и с радостью увидел, глядя на запрестольный образ, что Господь Иисус опять смотрит на меня благодатным и светлым взором.
Разве же это не чудо?!". Так описывал позднее Владыка Лука это искушение.
Воля Божия. Перед окончанием ссылки, когда уходил последний пароход в Красноярск, а документов не было, епископу Луке выпало пережить еще одно нелёгкое испытание, которое он воспринял как проявление воли Божией. "Утром 20 августа я по обыкновению читал утреню, а пароход разводил пары. Первый протяжный гудок парохода... Я читаю четвертую кафизму Псалтири... Последние слова тридцать первого псалма поражают меня как гром... Я всем существом воспринимаю их как голос Божий, обращённый ко мне. Он говорит: Вразумлю тебя, наставлю тебя на путь, по которому тебе идти; буду руководить тебя, око Моё над тобою. Не будьте как конь, как лошак несмысленный, которых челюсти надо обуздывать уздою и удилами, чтобы они покорялись Тебе (Пс.31:8-9).
И внезапно наступает глубокий покой в моей смятенной душе... Пароход даёт третий гудок и медленно отчаливает. Я слежу за ним с тихой и радостной улыбкой, пока он не скрывается от взоров моих. "Иди, иди, ты мне не нужен... Господь уготовал мне другой путь, не путь в грязной барже, которую ты ведёшь, а светлый архиерейский путь!"".
И действительно, через три месяца епископ Лука отправился в закрытом возке по замёрзшему Енисею в Красноярск.
Светлый архиерейский путь. В день отъезда святителя произошло необыкновенное событие. По окончании Литургии в церкви были потушены все свечи, но когда священник, собираясь провожать святителя Луку, зашёл в церковь, внезапно загорелась одна свеча в паникадиле, с минуту померцала и потухла... Так проводила любимая его церковь, под спудом которой лежали мощи святого мученика Василия Мангазейского. Санный путь по Енисею был тем светлым архиерейским путем, о котором при отходе последнего парохода предсказал епископу Луке Сам Бог. На всех остановках, в которых были приписные церкви и действующие, Владыку встречали колокольным звоном. Он служил молебны и проповедовал. Архиерея в этих местах не видали с незапамятных времён. Отслужив рождественскую всенощную и Литургию вместе с Красноярским епископом Амфилохием, епископ Лука отправился в Ташкент. На вокзале его провожала большая толпа народа, пришедшая попрощаться с Владыкой.
Новые искушения и новая ссылка.
Церковные интриги. В конце января 1926 года епископ Лука вернулся в Ташкент, где встретился с детьми и Софией Белецкой, заменившей им мать. В университете его лишили кафедры. Нелады были и в церковной жизни. Его бывший друг и наставник о. Михаил Андреев стал его злейшим врагом. Епископ запретил его в служении, и протоиерей начал писать доносы в Москву Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Сергию, добиваясь смещения Владыки с епископской кафедры. И это ему удалось. Митрополит Сергий был настроен против епископа Луки. Сначала он хотел перевести его с Ташкентской кафедры в город Рыльск Курской области викарием. Потом - в Елец, тоже викарием Орловского епископа. Затем последовал указ о переводе в Ижевск епархиальным епископом...
Греховный совет. Владыка хотел было безропотно подчиниться этим переводам, но живший тогда в Ташкенте митрополит Арсений (Стадницкий) настойчиво посоветовал Войно-Ясенецкому никуда не ехать, а подать прошение об увольнении на покой. Авторитет митрополита Новгородского не вызывал сомнений. Маститый иерарх был одним из трёх кандидатов на Патриарший престол на историческом Соборе 1917 года. Владыка не усомнился в богоугодности поданного совета и был уволен на покой в 1927 году. Позднее Владыка оценил принятое им решение как "начало греховного пути и Божиих наказаний за него".
Жизнь в Ташкенте и второй арест. В Ташкенте Войно-Ясенецкий живёт как частное лицо. По воскресеньям и праздником он молится в храме вместе с митрополитом Арсением. Дома принимает больных, число которых доходит до четырёхсот в месяц. Местные жители узбеки очень уважали русского епископа-врача. По воспоминаниям, они обращались к нему не только за медицинской помощью, но и за разрешением семейных и бытовых конфликтов. Деятельность разжалованного профессора и отставного архиерея сильно раздражала власти, и они искали случай, чтобы избавиться от него. В апреле 1930 года последовал вторичный арест Владыки. На допросах от епископа Луки пытались добиться отречения от священного сана. И тогда он объявил голодовку протеста и голодал 7 дней. Нарастала слабость сердца, появилась рвота кровью. После обмана чекистами ГПУ, голодовка продолжалась еще две недели. Святитель Лука едва мог ходить по коридору. Через неделю Войно-Ясенецкого отправили по этапу в Котлас. Недолго поработав в Котласе, он был переведён в Архангельск. Отношение врачей больницы в Архангельске и даже епископа Архангельского, по словам Владыки, было "довольно недружелюбным".
Мистическое переживание. В Архангельске у епископа Луки обнаружилась опухоль, и он был направлен на лечение в Ленинград. Там ему была сделана операция. По выходе из больницы он отправился на службу в Новодевичий монастырь, к всенощной, где был принят митрополитом Серафимом. Там он переживает необычное состояние. Вот как вспоминает об этом сам святитель: "После того, как я, отчасти по независящим от меня обстоятельствам, оставил на несколько лет свое архиерейское служение, однажды во время всенощной, когда было должно начаться чтение Евангелия, я неожиданно почувствовал волнение от смутного предчувствия, что сейчас произойдёт нечто страшное. Раздались слова, которые я сам часто спокойно читал: Симоне Ионин, любиши ли Мя паче сих?.. Паси агнцы Моя. Этот Божий укор, призыв к возобновлению оставленного служения внезапно потряс меня так могуче, что я до конца всенощной дрожал всем телом, потом всю ночь не сомкнул глаз, и около 1,5 месяцев после того при каждом воспоминании об этом необычайном событии меня потрясали рыдания и слёзы". Епископ не мог дождаться конца всенощной, пошёл к митрополиту Серафиму и рассказал ему о случившемся. Митрополит с большим вниманием выслушал Владыку и сказал, что и в его жизни бывало подобное.
Продолжение искушений. Вскоре Войно-Ясенецкого вызвали в Москву, в ГПУ. Там ему предложили за отказ от священнослужения хирургическую кафедру в столице. Епископ Лука заявил, что находится на покое, сана никогда не снимет, но хотел бы работать по хирургии. Сурово оценивая свое тогдашнее малодушное поведение, Владыка пишет: "Не понимаю, совсем не понимаю, как мог я так скоро забыть так глубоко потрясшее меня в Ленинграде повеление Самого Господа Иисуса Христа "Паси агнцы Моя... Паси овцы Моя..." Только в том могу находить объяснение, что оторваться от хирургии мне было крайне трудно". Из Архангельской ссылки святитель Лука был освобождён только в конце 1933 года. Продолжая движение по греховному пути, он уезжает в Москву. Господь предупреждает Владыку крушением поезда, но тот не внимает посылаемому знаку. В канцелярии митрополита Сергия ему предложили занять одну из свободных кафедр. Однако предложение Владыка не принял. "Оставленный Богом и лишённый разума, я углубил свой тяжкий грех непослушанием Христову повелению: Паси овцы Моя - страшным ответом: "Нет""...
Наказание Божие. Продолжаются метания человека, оказавшегося на перепутье, свернувшего с пути предуказанного ему Богом. Он желает вернуться в Ташкент, но получает отрицательный ответ от митрополита Арсения... Желает заниматься в научно-исследовательском институте гнойной хирургии, пишет наркому, но в результате получает отказ... Один из архиереев советует Владыке поехать в Крым. "Без всякой разумной цели я последовал этому совету и поехал в Феодосию. Там я чувствовал себя сбившимся с пути и оставленным Богом, питался в грязной харчевне, ночевал в доме крестьянина и наконец принял новое бестолковое решение - вернуться в Архангельск".
Архангельск. В Архангельске епископ Лука принимает больных, но не оперирует. Отказывается от кафедры хирургии в медицинском институте, и неожиданно весной 1934 года уезжает в Ташкент. Со стыдом и раскаянием Владыка вспоминает: "Я опустился до такой степени, что надел гражданскую одежду и в Министерстве здравоохранения получил должность консультанта при андижанской больнице". Там епископ Лука неумолимо чувствует, что благодать Божия оставляет его. Его хирургические операции бывали неудачны. Он выступал в роли лектора о злокачественных образованиях. В результате редкую тропическую болезнь, сопровождавшуюся отслойкой сетчатки глаза, он воспринял как наказание Божие...
Удивительный сон. В Москве Владыке Луке делают операцию на глазах. У него вновь возникает страстное желание продолжать работу по гнойной хирургии. Но Господь, вразумляя, посылает ему необыкновенный вещий сон: "Мне снилось, что я в маленькой пустой церкви, в которой ярко освещён только алтарь. В церкви неподалёку от алтаря у стены стоит рака какого-то преподобного, закрытая тяжёлой деревянной крышкой. В алтаре на престоле положена широкая доска, и на ней лежит голый человеческий труп. По бокам и позади престола стоят студенты и врачи и курят папиросы, а я читаю им лекции по анатомии на трупе. Вдруг я вздрагиваю от тяжёлого стука и, обернувшись, вижу, что упала крышка с раки преподобного, он сел в гробу и, повернувшись, смотрит на меня с немым укором. Я с ужасом проснулся..."
Выход книги. Непостижимым образом, но и этот страшный сон не вразумляет святителя Луку. Он возвращается в Ташкент и еще два года продолжает работать в отделении гнойной хирургии. Не раз у него возникает мысль о недопустимости такой работы для епископа. "В своих покаянных молитвах я усердно просил у Бога прощения за это двухлетнее продолжение работы по хирургии, но однажды моя молитва была остановлена голосом из неземного мира: "В этом не кайся!" И я понял, что "Очерки гнойной хирургии" были угодны Богу, ибо в огромной степени увеличили силу и значение моего исповедания имени Христова в разгар антирелигиозной пропаганды". "Очерки...", на которые были потрачены десять лет жизни, выходят в свет осенью 1934 года и получают высокую оценку коллег. Вот характерная оценка монографии епископа Луки: "Пожалуй, нет другой такой книги, которая была бы написана с таким литературным мастерством, с таким знанием хирургического дела, с такой любовью к страдающему человеку".
Последний арест и работа во время войны.
Третий арест и ссылка в Сибирь. В 1936 году скоропостижно умирает митрополит Арсений, с которым Владыка Лука поддерживал самые близкие и дружеские отношения. Через год в стране начинается "ежовщина", и епископа снова арестовывают. К нему применяют допрос конвейером, он начинает голодовку протеста. У него появляются зрительные и тактильные галлюцинации. Допрос длится тринадцать суток. От святителя требуют признаний в шпионаже. Обессилевшего от побоев и издевательств, его заставляют поставить подпись под протоколом. С тяжёлыми отёками ног и ослабленным сердцем его помещают в тюремную больницу. В 1938 году, когда допросы возобновились, Владыка делает заявление, которое свидетельствует, что подпись получена обманом и под давлением следователя. Особое совещание осудило епископа Луку на пять лет ссылки в Красноярский край.
Начало войны. Работа в эвакогоспитале. Поселяют Владыку в село Большая Мурта, что в 110 километрах от Красноярска. Церкви в селе нет, и он ходит молиться в рощу. Работает в районной больнице "за бельё и питание". С началом войны святитель Лука был переведён из Большой Мурты в Красноярск и назначен главным хирургом эвакогоспиталя 15-15. В нём святитель проработал около двух лет. За работу в госпитале епископ Лука получил благодарственную грамоту Западно-Сибирского военного округа. Священный Синод приравнял лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвёл его в сан архиепископа.
Архиепископ Красноярский. В 1942 году Преосвященный Лука становится архиепископом Красноярским. В Красноярске Владыка совмещал лечение раненых с архиерейским служением. В Красноярске в то время была только одна маленькая кладбищенская церковь, да и та далеко за городом. Во все воскресные и праздничные дни святитель ходил туда. "Ходить я должен был по такой грязи, что однажды на полдороге завяз и упал в грязь и должен был вернуться". В 1943 году архиепископ Лука участвует в Поместном соборе, на котором митрополит Сергий был избран Патриархом. Еще до собора между ним и митрополитом Сергием завязывается обширная переписка по основным вопросам современной жизни. Тогда же Владыка избирается постоянным членом Священного Синода. В конце 1943 года выходит второе издание "Очерков гнойной хирургии", а в 1944 году - ещё одна книга по огнестрельным ранениям. За эти работы в 1946 году ему была присуждена Сталинская премия I степени. Большую часть денежной премии он переводит на помощь детям, пострадавшим в войне.
Тамбовская кафедра. В начале 1944 года, с переездом эвакогоспиталя, его назначают в Тамбов архиепископом Тамбовским и Мичуринским. И там он не оставляет медицинскую практику - на его попечении находятся около 150 госпиталей. В 1945 году была отмечена пастырская и врачебная деятельность Владыки: он удостаивается права ношения бриллиантового креста на клобуке и награждается медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.". В 1946 году Преосвященный Лука, несмотря на протесты тамбовской паствы, переведён в Симферополь и назначен архиепископом Крымским и Симферопольским.
Архиерейское служение в Крыму
Начало служения. Новая книга. 26 мая 1946 года архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) прибывает в Симферополь. В автобиографии Владыка пишет: "Как ни плакала моя тамбовская паства, как ни просила Патриархию оставить меня, я должен был ехать в Симферополь. Это было несомненно по воле Божией, ибо здесь я очень нужен. Мне приходится устраивать разорённую епархию". Города Крыма были разрушены, села превращены в пепелища, на месте храмов стояли руины, народ нищенствовал, священников не хватало, власть под любым предлогом старалась закрыть церкви. В 1947 году святителю исполняется 70 лет. В том же году им закончена работа над эссе "Дух, душа и тело", начатая им еще в начале 20-х годов. По замыслу автора, книга должна была религиозно просветить людей, отпавших от веры Христовой и показать, что противоречия между наукой и религией носят искусственный характер. Владыка, в противовес грубому атеистическому взгляду на человека, утверждает православное воззрение на человеческую природу. Опираясь на Священное Писание и отцов Церкви, он говорит о сердце как органе общения человека с Богом, как органе Богопознания. Взгляды Войно-Ясенецкого подкреплены новейшими для того времени научными данными. Будучи учёным и глубоко верующим человеком, Владыка утверждает гармонию между подлинной наукой и верой человека. Но, безусловно, не все выводы этой книги бесспорны.
Отношения с властями. Несмотря на уже преклонный возраст, болезни, внешние и внутрицерковные трудности, Владыка всю свою энергию и силы отдаёт пастырскому служению и наведению порядка в епархии. Архиепископ назначает, увольняет, перемещает духовенство, не согласовывая свои действия с уполномоченным по делам Церкви. Подобное поведение, естественно, вызывает ярость чиновников. И все последующие годы служения в Крыму пройдут для епископа Луки под непрекращающимся давлением государственной власти, пытавшейся сломить Владыку и поставить его в зависимость от органов государственной безопасности...
Отношения с Патриархией. В 1948 году Владыку не пригласили на юбилейные торжества по поводу 500-летия автокефалии Русской Церкви. Оскорбление со стороны Московской Патриархии было откровенное и вызывающее. Вскоре ему было отказано в переводе из Крыма в Одессу. Владыка Лука с горечью пишет, что Святейший Патриарх Алексий "не властен". По доносу секретаря Крымского обкома партии Московская Патриархия потребовала от архиепископа Луки прекратить проповеди. Это красноречиво показывает, насколько влиятелен был Комитет Государственной Безопасности во внутрицерковных делах...
Отношения с духовенством. Положение внутри епархии, как и внутри всей Русской Церкви, было очень сложным. Среди пастырей встречались люди случайные, недобросовестные, недостойные. Владыка не терпел иереев пьющих и курящих, стригущих бороды и волосы, носящих мирскую одежду, нарушающих канонические правила богослужения. "Неверный в малом, будет неверен и в большом" - цитировал он Евангелие от Луки и строго наказывал таких священников, назначая епитимьи, перемещая их в другие храмы, или запрещая в служении. Подражая святым архипастырям, Владыка Лука неустанно заботится о стаде своём. Распоряжения архиепископа Луки по епархии обличают нерадение и равнодушие, корыстолюбие и непослушание. Многие послания архиепископа проникнуты личным страданием, ревностью и болью о нестроениях в Церкви. Он с горечью пишет: "Тяжкие испытания и страдания перенесла Церковь наша за время Великой революции, и, конечно, не без вины. Давно, давно накоплялся гнев народный на священников... И с отчаянием видим мы, что многих, многих таких и революция ничему не научила. По-прежнему, и даже хуже прежнего, являют они грязное лицо наёмников - не пастырей, по-прежнему из-за них уходят люди в секты на погибель себе".
Медицинская деятельность. По приезде в Симферополь Владыка был консультантом в госпитале, помогал госпиталю инвалидов войны. Как хирург и профессор он читает доклады, лекции врачам, оперирует больных и раненых. Он посещает собрания Хирургического общества. От святителя Луки советские власти безуспешно требуют снятия архиерейской одежды, раздражавшей чиновников. Ему запрещают преподавать в Крымском мединституте. Святитель-хирург продолжает врачебную практику у себя дома. Помощь страждущим профессор Войно-Ясенецкий оказывал безвозмездно. Непосильные нагрузки сказывались на здоровье святителя.
Потеря зрения. Проблемы со зрением начались у Владыки еще в Тамбове. С 1947 года он наблюдается у профессора Филатова в Одессе. Болезнь глаз постепенно прогрессирует, и в 1958 году наступает полная слепота. Еще до потери зрения архиепископ Лука пишет: "Князь Василий Тёмный сказал ослепившему его: "Ты дал мне средство к покаянию"". После потери зрение никто не слышал от него жалоб или ропота. Владыка пишет: "Я принял как Божию волю быть мне слепым до смерти, и принял спокойно, даже с благодарностью Богу". И далее продолжает: "Свою слепоту переношу благодушно и с полной преданностью воле Божией". В одном из писем, упоминая свой недуг, архиепископ Лука отмечает: "Слепота, конечно, очень тяжела, но для меня, окружённого любящими людьми, она несравненно легче, чем для несчастных одиноких слепых, которым никто не помогает. Для моей архиерейской деятельности слепота не представляет полного препятствия, и думаю, что буду служить до смерти". По воспоминаниям окружающих, даже такой недуг не мешал Владыке совершать Божественные службы. Архиепископ Лука входил без посторонней помощи в храм, прикладывался к иконам, читал наизусть богослужебные молитвы и Евангелие, помазывал елеем, произносил проникновенные проповеди. Ослепший архипастырь также продолжал управлять Симферопольской епархией в течение трёх лет и иногда принимать больных, поражая местных врачей безошибочными диагнозами.
Проповеди Владыки. Проповедовать Владыка начал ещё в Ташкенте. Но большая часть проповедей была произнесена им в годы управления Крымской епархией. "Считаю своей главной архиерейской обязанностью везде и всюду проповедовать о Христе" - сказал он в 1952 году. За 38 лет священства святителем Лукой было произнесено 1250 проповедей, из которых не менее 750 были записаны и составляют 12 толстых томов машинописи. Часть из них издана в наше время. Труды Высокопреосвященного Луки получили высокое призвание. Совет Московской Духовной Академии назвал его проповеди "исключительным явлением в современной церковно-богословской жизни" и избрал Владыку почётным членом Академии. (С догматической точки зрения претензии высказываются только к его мыслям в книге "Дух, душа и тело"). "Последнюю свою Литургию, - писала секретарь Владыки, - совершил на Рождество, последнюю проповедь произнес в Прощёное воскресенье. Проповеднического долга не оставлял до последней минуты..."
Значение жизненного пути святителя Луки. Особенности служения.
Скончался Преосвященный Лука 11 июня 1961 года в День Всех Святых, в земле Российской просиявших. Похоронен Владыка на городском кладбище в Симферополе, где занимал кафедру в течение последних 15 лет своей жизни. Проводы усопшего архиерея превратились в грандиозную демонстрацию жителей города. Почитание святителя Луки началось еще при жизни. Не прекращается оно и по сей день. На его могиле происходят чудеса исцеления. Его канонизация в 2000 году была констатацией факта святости его земной жизни. Характерно, что его почитали и иноверцы, в частности мусульмане и евреи. Так часто бывает при жизни святых и праведных людей. Удивительным образом святитель Лука (Войно-Ясенецкий) сумел совместить служение Богу и служение миру. И это, пожалуй, уникальнейший случай в истории Церкви. На память приходит разве что имя архиепископа Макариоса, президента Кипра в недавнем прошлом. За редким исключением, он практически не исполнял треб священника, в частности, почти не крестил. "И теперь мне, архиерею, крестить не приходится, ибо крестят мои священники" - писал он в автобиографии. Главной архиерейской обязанностью Владыки была его проповедь - проповедь и словом, и делом. Жизнь святителя-хирурга Луки (Войно-Ясенецкого) пришлась на труднейший период в истории России. Похоже, что значение его подвига, несмотря на огромное почитание Святителя, недооценено в полной мере нами как его современниками. И в этом, пожалуй, главная трудность - он жил в наше время, он жил рядом с нами. "Большое видится на расстоянии". Но кажется, что величие его служения будет постигаться тем больше, чем дальше в историю будет отходить наша эпоха.
![[]](/img/s/shewnin_w_a/pro_004/img290.jpg)