Словно вихрь - порыв необъяснимый 
Тех, что в путь позвали за собой 
И времён умолкнувших теснины 
Осветили мыслью молодой. 
И прочесть сумели в древних зовах 
Не седую скорбь, а вечный свет, 
И, взыскуя далей бирюзовых, 
Мчат искать святых истоков след. 
И словам о сборах и отлёте 
Вторит пенье авиатурбин... 
А вокруг - в червонной позолоте 
Рукава у клёнов и рябин. 
А вокруг, под тишью синеокой, - 
Мир, в чьём лоне детство вспоено... 
Для того ль мне в мире два истока, 
Чтоб не знать всецело своего? 
Мне ль, юнцу, что жил без откровений, 
Вольной жизнью позднего звена, 
Быть средь тех, в ком память поколений 
Из-под мёрзлых нив пробуждена? 
Пусть бы так, коль есть чему оттаять; 
Но - забвенье то иль забытьё, - 
Я не знал, что есть у крови память, 
Мне казалось - не было её... 
Но века напрасно ль мудрость множат: 
Кровь, что тьмой веков умудрена, - 
Разным душам спутница... и, может, 
Им вещает разное она. 
И к иным взывает, пламенея, 
Про узор божественных письмён; 
Я ж, в тиши обмолвившийся с нею, 
Слышу отзвук близких мне времён. 
Я их не застал... Завесу снимет 
Отзвук тот, расскажет о войне 
И о том, что всех кровей казнимей 
Та была, чей плеск теперь во мне; 
И о том, что был бы, обречённый, 
Стёрт с земли любой её росток, 
Если б крест изогнутый и чёрный 
Полз и полз всё дальше на восток; 
Мне же - в ночь, в безадресную темень, - 
Жизнь вовек не бросила б тесьму, 
Если б враг, что шёл с крестами теми, 
Прикоснулся к граду моему. 
Мне б тогда - без имени и близких, - 
Быть бесплотней капель дождевых, 
Нерождённым, чью не вносят в списки 
Вечную неявку в край живых... 
Мне, побегу той казнимой крови, 
Что прорвала обруч чёрных дён, 
Ею ли самой не обусловить 
Связь мою с землёю, где рождён? 
Ведь решался - скрыт в её уделе, - 
Мой удел - дождусь ли бытия, 
Сможет ли из жизненной кудели 
Нить однажды выткаться моя. 
Я как будто знал ещё до срока 
И, родившись, знать не уставал, 
Что лишь здесь - пусть плод я двух истоков, - 
Быть рожденью, первым быть словам; 
Что, когда осенний лик тумана 
Будет плыть, продрогнув и склонясь, 
Только здесь сказать смогу я "мама" 
И пойму - свершилось... жизнь сбылась; 
Что лишь здесь, грозясь, отступит гибель, 
И, стыдя младенческую дрожь, 
Скажут обо мне: "Ну вот и прибыл, 
Вот и всё... не бойся - ты живёшь".