Аннотация: Рассказ на конкурс. Жду замечаний. Сердечно благодарю Алексея Сокола за оказанную помощь и консультации в технических и прочих вопросах.
Лейтенант ВВС РККА Виталий Михайлович Малинин, комсомолец, отличник боевой и политической подготовки обозревал окрестности из кабины своего И-16. Откровенно говоря, посылать в разведку современный истребитель было роскошью, но начало конфликта на Халхин-Голе выдалось неудачным. В первые же дни военно-воздушные силы СССР потеряли пятнадцать самолетов - на аэродромах и в боях. Несколько эскадрилий пришлось эвакуировать в тыл, из-за технологических недоработок. Двигатели быстро выходили из строя. Диверсия это или нет - предстояло выяснить специальной комиссии. А пока, ввиду отсутствия бипланов как раз приданных для разведки, летать за сведениями приходилось истребителям. Но какой из истребителя разведчик? Выглянуть из кабины, чтобы рассмотреть землю трудновато, да и что разглядишь внизу на такой-то скорости. Но штаб корпуса требует. Нужны сведения о переброске войск врага, о расположении позиций, артиллерийских батарей, долговременных огневых точек. Вот и летел Виталий Малинин подчиняясь приказу командира полка на истребителе в разведку, попутно мысленно благодаря конструкторов за то, что к Ишачку (так любовно называли пилоты И-16) можно привесить все, что угодно. В том числе и камеру для аэрофотосъемки. Летел в район сопки Номонхан, где, по сведениям, японцы на месте монгольской заставы создали мощный укрепрайон. Полет был неблизким, но приказ есть приказ.
Трудна задача специалиста, выполняющего не свою работу. Смотри на землю, да еще старайся небо не выпускать из вида - не летят ли японские истребители. Асы у "самураев" неплохие - драться умеют. Многие натренированы в соседнем Китае во время воздушных боев. Виталий крутил головой, стараясь не упускать из виду ничего, что могло бы пригодиться в штабе. Вот только на карте ничего не мог пометить - руки штурвалом заняты, да и не особо камерой пощелкаешь в одиночку-то. В разведывательных бипланах по два человека - один пилотирует, второй и снимки делает. Внизу расстилалась степь, дорога. Река Халхин Гол осталась на западе. По дороге по направлению к сопке Ремизова, пыля, двигалась войсковая колонна. Солдаты сидели в кузовах открытых грузовиков ровными рядами. Несколько танков шли во главе колонны. За грузовиками с пехотой двигались четыре тягача с полевыми пушками и несколько цистерн непонятно с чем - топливом или водой. С учетом жары и дальности переходов это могло оказаться и то, и другое. По обе стороны от дороги по степи параллельным курсом двигались манджурские кавалеристы - примерно до двух эскадронов с каждой стороны. Прикрывали фланги.
У Малинина возникло громадное желание сделать заход на колонну и выпустить длинную очередь из всех стволов по грузовикам и цистернам. Особого урона это не нанесло бы, а боеприпасов потратил бы прилично. Виталий пожалел, что его И-16 не вооружен ШВАКами и реактивными снарядами. Сейчас пришлось бы кстати. Японцы его заметили. Колонна остановилась. Солдаты посыпались из кузовов, как горох, и заняли оборону. Они попадали на обочину и теперь целились в истребитель из винтовок.
Но у него был другой приказ, поэтому Виталий заложил вираж, щелкнул пару раз камерой и на всякий случай поднялся повыше. Совсем не хотелось быть убитым случайной пулей. Да и подвесные баки представляли лакомую мишень. Даже если самолет не загорится, придется поворачивать обратно.
До сопки Номонхан Виталий не долетел. Грудь парня внезапно обожгло. Вслед за этим, машину качнуло. Боковым зрением Малинин увидел, как по крылу, выбивая щепы, прошла очередь. Виталий закрутил головой. Сверху на него падали два Ки-27. Японские истребители появились внезапно - словно материализовались в совершено безоблачном небе. Видимо, отвлекшись на колонну, летчик пропустил появление вражеских самолетов. Вероятно, это было запоздавшее воздушное прикрытие колонны.
"Наконец-то, настоящее дело для истребителя!" - мысленно возликовал Малинин. Оказавшись в тактическом меньшинстве, он не испугался. Прибавив газу, пилот бросил самолет в пике, спасаясь от атакующих японцев, но, снизившись до ста метров, потянул рукоять на себя, набирая высоту. Малинин был один из немногих летчиков-истребителей, оказавшихся в МНР в самом начале конфликта, которые успели повоевать в мадридском небе. Боевой опыт, хоть и небольшой, у него был. Самураи тоже оказались не лыком шиты. Они бросились вслед за Малининым, поливая его самолет из пулеметов. Вероятно, одинокий истребитель показался лакомым куском. Виталий старался не лететь по прямой - снова попасть под пули не хотелось. К тому же, возможности Ки-27 были пока неизвестны, но имела место вероятность того, что японцы были достаточно быстры. Но мудствовать лукаво Виталий не стал. Набрав высоту, он развернул машину, и атаковал противника в лоб, снова бросив самолет в пике. Не ожидавшие этого японцы растерялись. Этим и воспользовался Малинин, нажав на гашетку. Грохота четырех пулеметов Виталий не услышал. Но увидел, как задымил двигатель одного из японцев. Второй поспешно отвернул. Малинин погнался за ним, и расстрелял противника, разнеся тому в щепы хвост, убедившись, что И-16 ни чуть не медлительнее Ки-27.
Сделав победную бочку над горящими на земле врагами, Малинин продолжил полет к Номонхану. Виталий слегка расслабился, прикидывая, как доложит командованию об очередных победах, и чем подтвердит эти победы. Радио на И-16 отсутствовало. Но судьба подкинула очередной сюрприз. Внизу уже виднелись укрепления японцев, когда на горизонте показались силуэты самолетов. Истребители Ямато! Пилот насчитал двенадцать.
И тут Малинин ощутил, что грудь просто горит. Внутри у Виталия все похолодело. Если это ранение, то он может потерять сознание в любую минуту! Тогда потерявший управление самолет упадет и разобьется! Но, поспешно осмотрев себя, пилот убедился, что он цел. Что же жгло? Малини вспомнил, что на груди висел камень, который дала ему прабабка перед отъездом Виталия из родного Сыктывкара в летное училище. Старуха сказала, что камень этот из святилища, что когда-то стояло на сопке со сложнопроизносимым названием в далеких степях и передается в их семье уже не одно поколение. Этот камень оберегает носителя от болезней, гонений и бед и отдавался всегда тому члену семьи, кто уходил на войну или в странствия. Припомнил Виталий и то, что камень всегда теплел, когда Малинину что-то угрожало - от выволочки командира взвода в училище, до неравного боя с немецкими бипланами над Мадридом. Но каждый раз пилот не связывал происшествие с действием камня. Теперь все стало понятно - камень указывал на опасность, если что-то угрожало Виталию.
Радость открытия омрачалась тем, что ситуация становилась критичной. Малинин сделал круг над сопкой, сфотографировав японские укрепления, развернул самолет в сторону позиций Красной Армии. Бой с двенадцатью истребителями противника, да еще когда у тебя повреждено крыло и не полный боекомплект означало самоубийство. Вдруг зачихал двигатель. Вслед за этим упала скорость. Взглянув на топливомер, Малинин выругался. Он совсем забыл, что на форсажах, горючее быстрее расходуется. В данный момент, бензина оставалось примерно на сорок минут лета, если двигатель не подведет. Но тот, похоже, потихоньку приказывал долго жить, потому что обороты продолжали падать. В общем, ситуация не из лучших. С командованием не свяжешься, в бой не вступишь - самолет на последнем издыхании. А главное, выпрыгнуть некуда - под брюхом истребителя степь, кишащая японцами. Попасть в плен - не завидная участь не и то, при условии, что одинокого парашютиста не расстреляют еще в воздухе.
Японцы быстро догнали Малинина. Самолеты противника кружили вокруг неисправного истребителя, но не нападали. Затеплилась надежда, что можно уйти. Главное, чтобы двигатель не заглох. Но Виталий рано радовался - японцы, по всей вероятности, решили захватить пленного. Они окружили самолет Малинина, и один из них дал очередь поперек курса советского истребителя. Виталий был удивлен - их не учили захватывать пленных таким образом. Самолет врага должен быть сбит. Если летчик выживет, его захватят на земле пехотинцы.
Малинину очень хотелось жить. Но попасть живым к японцам он не собирался. Судьба Сергея Лазо Виталия не прельщала. Заложив вираж, Виталий атаковал ближайший истребитель. Самурай, получив порцию свинца, загорелся рухнул вниз. Остальные бросились в атаку на непокорного русского летчика. Сдаваться Малинин не собирался, пытаясь забрать с собой как можно больше вражеских самолетов. Но его И-16 думал иначе. Мотор, чихнув, заглох.
'Ну, все' - подумал Малинин. - 'Вот и конец'.
Захотелось выкрикнуть что-то пафосное, но в голове было пусто. По привычке он оглядывался по сторонам, уже не слыша мотора своей машины. Летчик видел заходящие вектором атаки японские истребители. Он улыбнулся. Японцы напоминали цыплят, спешащих всем гуртом клюнуть лакомое зерно. Но клевать уже не требовалось. Самолет и так падал. Прямо на сопку Номонхан. Малинин мысленно попрощался с родными, нащупал через гимнастерку горячий камень с древнего святилища, словно прощался с другом. Потом пальцы Виталия легли на гашетки и он снова пожалел, что на борту нет ракетных снарядов. Самолет тряхнуло и пилот потерял сознание.
- Эй, Малинин - голос техника Михеева привел Виталия в чувство. - Ты в рубашке родился. Добраться на последних каплях топлива, да еще с неисправным двигателем - это чистое везение.
- Ага - второй голос - комэска. - И крылья с хвостом шумовку напоминают.
Малинин открыл глаза. Он лежал на постеленной прямо на траву аэродрома плащ-палатке под матерчатым тентом. Рядом хлопотал военврач.
- Результаты фотосъемки?
- Все в порядке - успокоил комэск. - Фотоаппарат уже в лаборатории. К удивлению он не пострадал.
- Хорошо, - с облегчением улыбнулся Малинин. - Я сбил троих. Но это нигде не зафиксировано.
- Думаю, командование поверит. Два сбитых самолета лежат в степи. Как ты сбил третьего видело звено, которое мы выслали на помощь.
- Жить будет - сказал военврач отходя от Малина. - Тебе повезло, парень.
Вслед за врачом ушел техник. Предстояло понять, что делать самолетом - либо ремонтировать, либо списывать. Скорее последнее. На решете не летают.
Как только они остались одни, комэск сделал интригующую мину и спросил задушевным тоном:
- Виталик, я понимаю, сверхъестественных сил не бывает, ибо они противоречат диалектическому материализму, но скажи, что это было?
- Простите, не понял, товарищ комэск. Последнее, что я помню, это как мой самолет падал на сопку Номонхан.
- Ты правда не помнишь? - с подозрением спросил комэск.
- Честное комсомольское Василий Федорович! - привстал с лежанки Малинин.
- Ты лежи-лежи и слушай. Твой самолет падал на сопку - и вдруг из самой вершины Номонхана вырвался ослепительно белый луч. Он разогнал японские истребители. Затем подхватил твой самолет и швырнул в сторону наших позиций, как мы швыряем бумажных голубей. Твою птичку, скорее всего спишут - слишком много неустранимых повреждений. Но на тебе ни царапины. Это рассказали наши ребята, что летели за тобой.
- Однако - только смог ответить Малинин. Ему, как комсомольцу, с трудом верилось, что какие-то сверхъестественные силы спасли от смерти.
- Ты отдыхай, не волнуйся - улыбнулся комэск. - Ребята будут молчать. Кстати, скорее всего, тебя ждет повышение.
И ушел.
'Ну здравствуй, камень из святилища с Номон-Хан-Бурд-Обо' - теперь Малинин вспомнил название сопки и одноименного святилища, которое упоминала прабабка. Камень и впрямь спас ему жизнь. Вот только прабабка не говорила, насколько эффективным способом это будет сделано. Видимо, попав в святилище, камень вызвал дремавшие в нем силы, которые и помогли вырваться из передряги. Виталий сунул руку под гимнастерку и сжал камень в ладони. Семейная реликвия ответила слабой пульсацией.
Комсомолец Малинин не должен был верить в сверхъестественное, поскольку учение марксизма-ленинизма основывалось на диалектическом материализме и не предполагало наличие в мире ничего потустороннего. Но кто сказал, что семейная реликвия - это суеверие и в него обязательно надо верить?