Аннотация: И новое бегство - теперь уже почти совсем точно по поговорке - едва ли не в самом прямом смысле слова и поистине дикий выбор, чудовищный в своей формальности...
23
Мы вновь оказались в темноте и мраке ночи посреди пустынной степи. Только теперь мы сидели в броневиках, пусть даже они и пострадали в бою, да и боезапас пришлось изрядно потратить, чтобы оторваться от преследователей. Однако орудия бронемашин повреждений в бою не получили, а, значит, мы могли не опасаться неожиданных встреч и ехать куда угодно, пусть и не очень далеко, поскольку топлива в резервуарах тоже поубавилось.
Наконец, мы вновь стали свободны, и пусть перспективы наши скрывала ночная мгла, но, зато, надежды на лучшее возродились из пепла как древнесказочная птица феникс. И надежды эти казались гораздо реальнее тех, которыми мы питались, сидя взаперти в бараке и, ожидая, какую судьбу нам придумают прежние наши хозяева - главари банд - на своей сходке.
Тут он усмехнулся:
Мы даже представить себе не могли, что нас ждет в будущем...
Первоочередной задачей стал, естественно, выбор направления дальнейшего движения. Весьма нелёгкая, кстати, была задача. Во-первых, нас окружала кромешная мгла, и даже на небе нельзя было рассмотреть ни одной звёздочки, во-вторых, после множества зигзагов и поворотов, сделанных в круговерти бегства, мы не могли сколько-нибудь точно определить, где теперь находимся. Единственным ориентиром могло служить отделённое зарево пожара на месте базовой деревни нашего бывшего хозяина. Естественно, нам следовало двигаться подальше от этого места. Поэтому, не имея иных ориентиров, мы направили свои машины в противоположную от зарева сторону.
В течение всей ночи мы ехали со средней скоростью, стараясь не использовать фары. Никому не хотелось напороться на бандитов. А местные крестьяне могли известить о нашем появлении своих хозяев. Поэтому деревни также следовало избегать. Однако к утру перед нами вновь встала проблема поиска пропитания, и заезд в ближайшую деревню стал неизбежен.
Мы обнаружили её незадолго до полудня, когда уже почти у всех беглецов сводило животы от голода. Питер заявил, что единственный выход для нас - выдать себя за бандитов. К счастью, в броневиках нашлось достаточно ручного оружия, так что нам было чем подкрепить свои слова, не стирая деревню с лица земли огнём из орудий броневиков.
Как и в прошлый раз, атаковать решили внезапно. Мы подкатили к хижинам на большой скорости и с трудом затормозили. Затем мы заставили выйти на улицу всех крестьян и потребовали еды. Прежде чем есть самим, мы давали её крестьянам - на пробу. Все эти предосторожности не удивили жителей деревни, поскольку такое поведение - норма в этих местах, где никому нельзя доверять, ибо каждую секунду рискуешь получить нож в спину.
Поев и взяв запас провианта (тоже опробованный) мы отправились дальше. При этом мы проделали тот же трюк, что и в самом начале нашего пребывания в нейтральных землях. Отъехав сначала в одном направлении и удалившись с глаз обитателей деревни, мы повернули в другую сторону.
Помимо еды от крестьян мы получили и кое-какую информацию о местоположении банд. Конечно, нам приходилось вести себя крайне осторожно, а иногда - наоборот быть очень наглыми и жёсткими, чтобы не выдать себя. Ответы на все вопросы получить не удалось. Но кое-что мы всё же выяснили.
Оказалось, что за ночь мы далеко уехали не только от базы маэстро Чезарини, но и от месторасположения бывшего вольного города Шилтона, вокруг которого до сих пор концентрировалась большая часть местных банд. Таким образом, чтобы окончательно сбежать от Йонссона и прочих бандитов нам оставалось только двигаться в первоначальном направлении.
Впрочем, сбежать от них было полдела. Ведь вся нейтральная территория кишит бандами. Так что вторая и столь же жизненно важная часть нашего плана состояла в том, чтобы добраться к ближайшему 'вольному городу'. Таковым, по рассказам наших спутников из местных, являлся городок Арансабаль. Он лежал в нескольких десятках километров на юг почти прямо по избранному нами курсу. Именно к нему мы и решили ехать.
Почти весь расчётный путь до города был проделан нами без особых проблем. Нам удавалось заранее замечать деревушки и объезжать их стороной. Мы надеялись, что их жители не обращали внимания на наше передвижение или вообще не замечали его. Но один раз нам всё же пришлось остановиться - у крайне редкого в этих местах частного топливного генератора - чтобы заправить машины. Но и эта остановка вроде бы обошлась без неприятностей. Проблемы начались, когда по нашим прикидкам, до города оставалось всего несколько часов езды.
Чтобы объехать очередную гряду холмов (они появлялись здесь на каждом шагу), нам пришлось несколько уклониться от курса, взяв влево - на восток. Наш небольшой караван как раз заканчивал объезд этого естественного препятствия, когда на вершине одного из холмов показался крупный броневик. Это не предвещало ничего хорошего - до Арансабаля было ещё далеко, да и не могло быть у горожан таких боевых машин. По крайней мере, по нашим представлениям. Поэтому мы тут же повернули прочь.
И правильно сделали. Вслед за первой, уже начавшей погоню бронемашиной показалась вторая, третья, четвёртая. Вскоре выяснилось, что нас преследуют семь броневиков, причём явно превосходящих нас по мощи вооружения. Мы драпали от них на полной скорости. Они открыли огонь, и нам пришлось маневрировать, а, значит, снизить скорость.
Чтобы хоть как-то поддерживать дистанцию, нам пришлось вступить в перестрелку. Наш боезапас и количество крупных стволов, не говоря про очень малый опыт боевых действий вряд ли позволяли надеяться на более-менее равное противостояние, но иного выхода у нас не было. Перестрелка, - с их стороны достаточно интенсивная, а с нашей вялая - продолжалась около часа. За это время мы истратили почти весь остававшийся боезапас. Зато нам удалось повредить две машины противника. Одна из них прекратила погоню. Другая продолжала гнаться за нами, но то и дело тормозила своих внезапными остановками - видимо из проблем в двигательной системе. В результате нам даже удалось немного увеличить отрыв.
Однако перспективы у нас были по-прежнему далеко не радужные - гонка продолжалась. Противник продолжал обстреливать нас, наши машины получили всё новые повреждения, что в любой момент могло привести к потере скорости. То, что это произошло лишь на исходе второго часа погони иначе как чудом и не назовёшь. Дистанция сокращалась очень быстро. Броневики, в которых находились новопенсильванцы, шли впереди, третий броневик с оставшимися горожанами чуть поотстал.
Внезапно мы услышали позади сильный взрыв. Взглянув в местное подобие МВО, я увидел, что наш третий броневик, получив серьёзное повреждение, дымится и резко сбрасывает скорость. В этот момент наши машины как раз въезжали на холм, так что потеря скорости могла быть и не фатальной. Обе наши машины тут же открыли огонь по противнику. Под таким прикрытием третьему броневику удалось перевалить за его вершину.
Однако когда все три наших броневика уже спустились с холма и мчались дальше, двигатель третьей машины внезапно заглох. Поскольку наши броневики продолжали ехать на полной скорости, и мы не сразу заметили потерю третьей машины, расстояние между нами успело серьёзно вырасти. Прикрывать спутников нам уже было нечем - боезапас закончился. А к их машине уже устремились преследователи. Впрочём, нам не пришлось выбирать между продолжением бегства и самоубийственным возвращением. Один из гнавшихся за нами броневиков, видимо, тоже имевший серьёзные повреждения на спуске потерял управление и на полной скорости врезался в наш отставший броневик. Произошёл чудовищный взрыв. Обе машины разлетелись на мелкие кусочки. Проезжавшую рядом другую бронемашину бандитов перевернуло вверх тормашками. Третья загоралась от обрушившегося на неё огненного дождя, который не миновал и другие броневики погони. Так что остальные три машины тоже на какое-то время подзадержались.
В результате нам вновь удалось резко увеличить отрыв. На некоторое время. Однако наши машины имели слишком серьёзные повреждения, чтобы успеть скрыться от тушивших пожары на своих броневиках бандитов. Вскоре уцелевшие бронемашины преследователей вновь бросились за нами в погоню. Когда им удалось сократить дистанцию почти до минимума, они открыли по нам шквальный огонь. Только теперь нам стало ясно, что до сих пор бандиты хотели захватить наши машины целыми (а, возможно, и нас - живьём) и старались не слишком повредить свои будущие трофеи. Но теперь огонь был открыт на уничтожение. В результате после десятиминутного обстрела наша участь была решена. Наши машины превратились в решето, все системы вышли из строя, все члены обоих экипажей получили по нескольку ранений, а, главное, скорость упала едва ли не до черепашьей.
Пять машин двумя группами медленно ехали по небольшой низине между холмами. Мы были обречены, а наши преследователи, почти прекратив огонь, видимо уже решали нашу участь - взять нас в плен или уничтожить здесь же, в отместку за своих сотоварищей. И тут внезапно на сцене, которой в данном случае служила эта самая низина, появилось третье действующее лицо. Точнее, третья группа броневиков. На вершинах окружавших низину холмов почти одновременно появились десять броневиков выкрашенных в бело-жёлтые цвета. На полном ходу они спустились вниз, в долину.
Один из броневиков наших преследователей открыл по ним огонь. Попытка сопротивления была подавлена быстро и безжалостно: в течение двух минут под шквальным огнём 'бело-жёлтых' бронемашина бандитов превратилась в груду расплавленного металлопластика с пылающими останками человеческих тел внутри. Нам стало ясно, что сопротивление в данном случае бессмысленно. Впрочем, мы и не смогли бы его оказать.
Бело-жёлтые машины окружили нас. Затем экипажи всех оказавшихся в ловушке броневиков получили приказ вылезать. Естественно, без оружия. Что мы и сделали. И бывшие беглецы, и бывшие преследователи в одинаковой роли военнопленных выстроились у своих боевых машин. Судя по лицам бандитов, настроение у них было хуже некуда. Впрочем, и нам ожидать чего-то хорошего от нового поворота событий тоже не приходилось.
Обеим группам приказали рассказать кто мы, и что происходило между нами. Оказалось, что нас преследовали бандиты из отряда Анатолия Тана, одной из крупнейших банд в округе, по наводке владельца того самого топливного генератора, у которого мы заправлялись.
Мы сразу заявили, что являемся инопланетянами, что бежали от бандитского главаря Чезарини, и теперь ищем прибежища в каком-нибудь 'вольном городе'. Честно говоря, я был уверен, что мы напоролись на другую банду, а потому упоминание 'вольного города', могло оказаться очень не к месту. Но Питер сказал это, и делать было уже нечего.
Нам заявили, что нас всех препроводят в город Ангела (я удивился, услышав это), где наша дальнейшая судьба будет решена его мудрейшими правителями. Оба броневика беглецов были слишком сильно повреждены, а потому, разгрузив и слив остатки топлива, их тут же взорвали. Броневики бандитов с новыми экипажами пристроились в общую бело-жёлтую колонну. Пленников, то есть нас, разместили сверху на броне.
До города мы добрались за полтора часа. Но этого времени хватило, чтобы получить кое-какую информацию от наших бывших преследователей. Новости оказались просто ужасными. Мы попали в руки к обитателям одного из сектантских городов нейтральных земель, носившего претенциозное имя 'Эйнджел-сити'. По немногочисленным данным, просочившимся из этого города в степи, его обитатели поклоняются некоему Ангелу Спасения, который привёл их в эти места, открыл истину и научил жить. Бандиты, как, впрочем, и другие аборигены предпочитали обходить город и прилегающие к нему земли стороной, причём очень дальней стороной. А потому информации о внутренней жизни этой секты было очень мало. Единственное, что твёрдо знали все, - там в жертву Ангелу приносят людей. Чаще всего пленников, но бывает, что и своих.
От всего этого мороз пробирал по коже, состояние (учитывая, к тому же, раны большинства новопенсильванцев) - было отвратительным, а думать о том, что нас ждёт впереди, вообще не хотелось.
Но вот, наконец, поездка на броне под палящим солнцем подошла к концу, и мы узрели место назначения. Город Ангела по размерам не слишком отличался от Шилтона. Но даже внешний вид его был иным. За оборонительной линией, кстати, значительно более мощной, чем в первом виденном нами 'вольном городе', виднелись гораздо более презентабельные дома.
При приближении к городу первое впечатление только усиливалось. Когда же мы въехали в него, я понял, что не ошибся. Всё в этом городе свидетельствовало о том, что здесь давно, а может быть и никогда не бывали бандиты. Всё было чрезвычайно основательно. Ничего временного. Во внешнем виде всех строений и сооружений, почти ровных улиц, и даже обязательных придомных огородов чувствовались основательность, надёжность и долговременность.
Сразу за оборонительной линией нас сняли с машин и пешком отправили куда-то в центр города. На часах был полдень, мы успели забраться уже довольно далеко на юг, да и лето было в разгаре, а потому, на улицу стояла сильнейшая жара. В нашем состоянии идти в такой жаре и духоте было, конечно, тяжелым испытанием. Но ничего другого нам не оставалось - о невыполнении приказа новых хозяев никто из нас даже и подумать не мог. Мы шли по улицам в сопровождении небольшого конвоя. Он вряд ли предназначался для предотвращения побега, - ведь бежать нам здесь было бы некуда.
Кругом стояли основательно построенные дома в основном из однородных материалов, совершенно непохожие на 'временные' хижины жителей Шилтона. Гораздо более прямые, ровные и чистые улицы, по которым шествовал наш конвой, были, как мне показалось, мало приспособлены для устройства баррикад, в отличие от улиц Шилтона, хоть и немного отличались от них по ширине.
Это был совершенно другой мир. И больше всего меня в нём поразили люди, встреченные нами на улицах города. Их внешний вид и поведение. Они в корне отличались от всего виденного мной на этой планете. Более того, за всю мою жизнь я не встречал подобных людей. Прочие аборигены Салвейшн, несмотря на разницу в уровне жизни, отразившуюся в их поведении, в обычаях и традициях, за редким исключением не выстраивали непреодолимого барьера между собой и нами. Вспомнить хотя бы того офицера-диксоновца, обсуждавшего со мной наши жизненные перспективы во время заключения на военной базе кантона Диксона! Он убил бы нас, если бы ему приказали, и, наверняка сделал бы это небезболезненно, на мы для него всё же оставались непросто осязаемыми объектами, а людьми!
Но здесь всё было по-другому. С первых минут нахождения в Эйнджел-сити я почувствовал во взглядах прохожих удивительную отстранённость и холодность, отсутствие хотя бы самого малого интереса, который как мне кажется, естественным образом возникает у человека при виде незнакомца.
Разумеется, понять всё это сразу я не мог. На это потребовалось время. Но ощущение, пусть и ещё неосознанное, огромной пропасти между нами и ими появилось у меня сразу. И, судя по лицам моих спутников, они почувствовали то же самое. Позднее, когда мы обсуждали всё происшедшее и делились впечатлениями о Граде Ангела, эта моя догадка полностью подтвердились.
Никто из людей, встреченных нами в этот день на улицах, не обратил на нас никакого внимания. Изредка кто-то из прохожих перебрасывался несколькими словами с кем-то из конвоиров. Говорили они не о нас. Ибо нас, можно сказать, для них не существовало.
Мы даже не являлись каким-то неодушевленным предметом - нет, нас просто здесь не было. Подобным же образом вели себя по отношению к нам и захватившие нас солдаты. Они ограничились лишь необходимыми формальностями допроса при захвате и немногочисленными указаниями, что нам делать - в дальнейшем. Никакого дополнительного интереса они не проявляли...
Ах да, чуть не забыл сказать про одежду жителей Эйнджел-сити. Все встреченные нами люди были одеты в долгополую одежду в основном светло-серых цветов. Безусловно, такие одеяния не располагали к торопливому передвижению. А потому они почти величественно шествовали по улицам города по своим делам. Их мало волновали какие-то пленники, участь которых, очевидно, была предрешена заранее - самим фактом попадания в руки поклонников неизвестного Ангела.
24
Как ни странно, но в этом они ошибались. Нам ещё раз представилась возможность воспользоваться преимуществами нашего происхождения. Вот как это получилось. Пройдя несколько кварталов вглубь города, мы оказались перед странным круглым зданием. В нём не было окон, - их заменяли узкие прорези в стенах. Именно здесь нам предстояло провести то недолгое (как мы тогда думали) время, которое ещё осталось от нашей жизни. Такой пессимизм был вполне объясним. То, что мы успели узнать о местных традициях обращения с пленными, не давало повода даже для мизерных надежд.
Тем удивительнее было то, что произошло спустя несколько часов после водворения в здание с бойницами, где нас разместили в одном большом помещении. К нам через аудиофон обратились наши новые хозяева. Точнее, один из них.
Незадолго до того мы закончили скудную трапезу и теперь увлечённо переваривали полученные скудные порции пищи. Прежде всего, нам сообщили, что к нам обратится помощник Верховного Жреца и Главного градоуправляющего Эйнджел-сити преподобный Эмил Бонс. Затем мы услышали глас преподобного. Мы прослушали его с максимальным вниманием.
Преподобный Бонс от имени Высшего Совета Церкви и Града Ангела предложил нам пройти путь просветления, впитать догматы Великой Церкви Светлого и Непогрешимого Ангела-Спасителя и вступить в ряды верующих во спасение, обещанное Ангелом всем истинным правоверным.
Мы все были, мягко говоря, ошарашены неожиданным поворотом нашей судьбы к продолжению жизни. Бонс спросил, нет ли у нас вопросов к Высшему Совету. Мы не могли упустить такой момент и принялись выяснять причины предложения 'такого великого дара', и то, что нам надо будет делать на пути просветления.
Преподобный Бонс заявил, что в отличие от погрязших в ереси и язычестве жителей этой планеты, мы, спустившиеся с небес, оттуда, где пребывает ныне Ангел, и где находится его Преблагое Царство, можем и должны постичь догматы его святой веры. Из этого следовало, что наше инопланетное происхождение вновь подарило нам шанс. Бонс заявил также, что для просветления нам надо будет принять участие в церемонии Жертвоприношения Великому Ангелу захваченных вместе с нами бандитов, а также ознакомиться с догматами Церкви. Затем после воспитательного срока, в течение которого мы впитаем дух Церкви, произойдёт наше вступление в общину ангелитов.
Питер тут же попросил час на размышление. Кажется, преподобный был несколько удивлён, но согласился.
Мы немедленно принялись обсуждать это предложение. Тон обсуждению задал Адамс. Он сказал:
Видеозапись.
- Друзья, вы все понимаете, в каком положении мы находимся. С одной стороны почти гарантированная смерть, причём наверняка не безболезненная. С другой - возможность жить, но в условиях жестокого сектантского общества, чьи моральные и нравственные устои категорически расходятся с нашими. Живя в нем, мы вынуждены будем поступать по законам этого общества, делать чудовищные вещи. Вы сами всё слышали. Я хочу лишь спросить вас, есть ли у нас на самом деле выбор, как вы считаете?
Герои повествования, потупившись, сидели на деревянных скамьях в довольно большом помещении, плохо освёщённом тусклыми лампочками, очевидно, той же древней конструкции, что и в бараке Чезарини. Стены и потолок очередного узилища были выкрашены в серо-желтый цвет, пол, как показалось зрителям, был опять земляной. Все путешественники выглядели усталыми и осунувшимися, как впрочем, на всех последних видеозаписях, включённых в рассказ. Выбор был очень тяжёл. Точнее даже не сам выбор, а честное признание его отсутствия. Первой решила высказаться Анджелин Уокер:
- Мне кажется, бессмысленно что-то обсуждать. Предлагаемое нам существование, именно существование, а не жизнь, будут очень тяжёлыми, прежде всего, морально. Но жизнь, даже такая - это всегда шанс! Вы понимаете! - оглядела она нас - А в случае отказа нас ожидает жестокая смерть. Готов ли кто-нибудь из нас к ней? - она адресовала этот вопрос всем присутствующим.
Все знали, что она права. Но всем было тяжело признаться себе, в своем категорическом нежелании умирать. Через несколько минут, видя, что молчание затягивается, Питер решил прийти на помощь:
- Друзья, должен вам напомнить, в каком мире мы оказались, высадившись на этой планете. Мы вынуждены подчиняться его законам, обычаям и традициям. Да! Они далеки от наших, очень далеки. Но иначе нам не выжить. Нам уже много раз приходилось приспосабливаться. До сих пор нам это удавалось. И не наша... точнее не ваша, - сказал он после некоторой паузы, - вина, что нам приходиться постоянно менять местопребывание...
- И всякий раз в худшую сторону, - вставил Эдди.
- К сожалению, это так. Но теперь у нас нет выбора, мы должны принять это предложение. Ибо только оно оставляет нам шансы, как точно заметила Энджи, - он выразительно посмотрел вокруг.
Конец записи.
Все поняли, что он имел в виду. Все знали, что он прав. И, тем не менее, лишь после получаса молчаливого сидения я и мои спутники также молчаливо согласились, что иного выхода, кроме как приобщиться к Церкви Ангела, у нас нет. А потому, когда преподобный Бонс вновь вышел на связь, Питер ответил ему за всех нас - согласием. Наш собеседник выразил своё полное удовлетворение тем, что мы решили раскрыть души Божественному Свету Веры в Ангела-Спасителя.
Затем он известил нас, что церемония жертвоприношения состоится завтра. Помимо нас на ней будет присутствовать Церковный Совет в расширенном составе. В связи с большим числом пленных, а также ради соблюдения всех формальностей нашего посвящения, церемония будет проходить по полной программе.
После этого Питер обратил внимание преподобного на наши раны и попросил оказать нам медицинскую помощь. Бонс заявил, что немедленно пришлёт врачей. Что и произошло. Благодаря этому, по крайней мере, состояние наших тел улучшилось. Чего никак нельзя сказать о нашем моральном состоянии.
Время до церемонии прошло для нас в тоскливом ожидании. Даже ночью никто из нас не смог заснуть или хотя бы задремать. Мы понимали, что нас ждет нечто весьма неприятное и очень далёкое от наших представлений о человеческой этике и морали. Но изменить мы ничего не могли, а гадать, что именно нас ждёт, не имело никакого смысла.
Впрочем, как оказалось, даже самая бурная фантазия не могла бы показать нам того жуткого кошмара, в котором нам пришлось участвовать на следующий день. Я постараюсь быть максимально сдержанным и кратким в описании бесчеловечных актов 'Веры', свидетелями которых мы стали тогда.
Все началось после обеда. Он оказался весьма скуден. Куда меньше завтрака. Это показалось мне странным. Но я был слишком занят ожиданием предстоящей церемонии, чтобы обратить на это внимание. Вскоре после обеда нам принесли одежду: приобщаясь к местной вере, мы должны были принять и местную моду. Когда мы переоделись, к нам зашёл преподобный Эмил Бонс. Он сообщил, что проводит нас в Зал Жертвоприношений.
Путь туда мы прошли не по улицам, а по подземному ходу. Он начался в подвале круглого здания, и привёл нас в 'Священный Зал', оказавшийся тоже круглым. Выйдя из туннеля и поднявшись по лестнице, я очутился в обширном помещении, и принялся вертеть головой, осматриваясь вокруг. Центр зала был самой нижней его частью. От него к стенам пол поднимался широкими уступами. На них размещались сектанты.
Мы появились из входа примерно на середине возвышения. Поглядев выше, я обнаружил, что верхний ряд находится на довольно большой высоте. Судя по всему, сбор расширенного состава Совета уже завершился, - зал был полон. Помимо мест, предназначенных для нас, пустовала только небольшая площадка в самом низу, в центре помещения.
Вскоре после того, как мы заняли свои места, церемония началась. На самом верхнем ряду встал человек в чёрно-синем долгополом одеянии (остальные представители старшего состава Совета оделись только в черное). Это был сам Верховный Жрец со странным именем-титулом 'Зеус Аммон'. Он сказал:
- Братья мои, возрадуемся! Сегодня у нас двойной праздник! Мы возносим хвалу Ангелу за две великие милости, ниспосланные нам его волей. Вчера мы захватили много язычников и теперь можем принести их души в дар нашему Ангелу и приобщить их тела к таинствам Святой Веры, а затем насладиться проникшим в них божественным теплом. А, кроме того, вчера же Ангел привёл в наш город инопланетян, выказавших готовность принять нашу веру и просветиться душой. Сегодня они начнут путь в лоно нашей Церкви. Все это так прекрасно, братья мои! Душа моя трепещет в ожидании святых деяний во славу Веры. Знаю, что и ваши души, братья мои, исполнены той же священной радости. Но мы не можем начать, не вознеся семижды хвалу Ангелу-Спасителю, даровавшему нам это счастье. Восславим же Владыку Нашего Небесного и Покровителя!
Содержание его речи вполне отвечало нашим ожиданиям.
Песнопения начались тут же. А поскольку нам выдали их тексты, то нам пришлось присоединить свои нестройные и неразработанные голоса к хору, славившему Ангела. Судя по всему, это была самая безобидная часть церемонии.
Песнопения не шли сплошным потоком, а после каждого делался небольшой перерыв. Наверно из-за нехватки воды в организмах, у певших быстро пересыхали глотки, и их приходилось периодически прочищать. Одновременно внизу в центре зала постепенно разогревалась странная конструкция, которую вынесли на середину нижней площадки, перед началом церемонии. Сам момент её выноса, я пропустил. Она чем-то напоминала жаровни, какими пользовались во время пикников на Новой Пенсильвании. Увидев её, я подумал это устройство для того самого...
По окончании песнопений рядом с предполагаемым жертвенником была установлена странная рама примерно в рост человека высотой, но значительно шире.
Я не мог рассмотреть, какие приспособления были закреплены на ней, но сразу понял, что ничего хорошего от рамы ожидать не стоит. Того же мнения, видимо, придерживалась и стоявшая рядом Дороти... посмотрев на неё, я заметил, что взгляд её устремлён на раму, а по телу пробегает дрожь...
Переговариваться со своими спутниками я не решился.
Рассказчик сильно побледнел и говорил медленно, с остановками. Ему предстояло вспомнить нечто страшное, что он всегда надеялся забыть, стереть из памяти.
Вскоре после установки рамы, Великий Жрец хлопнул в ладоши и велел ввести пленных. Выглядели они просто ужасно... избитые в кровь и обезображенные до неузнаваемости тела и лица... Позднее мы узнали, что всех язычников до казни подвергали жестоким пыткам... Согласно сектантским догматам, через мучения тела просветлялись их души.
Зеус Аммон обратился к ним, и голос его был холоден и отчуждён... Теперь я начал понимать причину такого отношения жителей Града Ангела к иноземцам. Настоящими людьми для них были лишь приобщённые к их вере, а все остальные просто не существовали... только этим можно объяснить то, что все присутствующие спокойно взирали на происходившее в дальнейшем: они присутствовали... 'при рождении из ничего просветленных душ и наполненных божественным теплом тел', как сказал Зеус Аммон, а никак не при изуверском убийстве...
Великий Жрец заявил также, что сегодня пленники познают высшее блаженство, а их уже просветлённые души, освободясь от скверны языческих тел и совершённых в этой жизни грехов, вознесутся к Ангелу...
Затем началось нечто страшное... Служители в красно-черных одеждах подвели к раме первого из пленников. Его раздели и закрепили на раме. Затем ему заткнули кляпом рот. Затем ему на коже сделали несколько глубоких надрезов и... они... - рассказчик был бледен как мел и не мог говорить. В его глазах стоял ужас. Видимо, это картина навсегда запечатлелась в его мозгу. И теперь он вновь видел и слышал все, что происходило там, как будто это происходило здесь и сейчас.
Отдельные кадры, взятые из снятого тогда видео, и демонстрируемые на половине экрана, иллюстрировали произошедшее лучше всяких слов. Кровь зрителей застыла в жилах, а сердца замерли от ужаса.
Некоторое время рассказчик молчал. Наконец, кое-как справившись с волнением, он сказал:
Они лишили его кожи, Живого!.. Кажется, я слышал его стоны!.. Затем каким-то образом (не знаю, как, ибо я прикрыл глаза, как только понял, что происходит) они перетащили тело на разогретый до бела жертвенник. Я понял это, потому, что вскоре почувствовал запах горелого мяса. Его зажарили!.. И то же произошло со всеми остальными. Я ничего не видел, но слышал... и обонял... всё помещение наполняли их вопли... и потом до меня доносился запах жареного мяса! Это было безумно, чудовищно!..
Рассказчик вновь замолчал на некоторое время. Слегка успокоившись, он продолжил:
За время церемонии больше половины моих друзей оказалось в обмороке. На это, по счастью, никто не обратил внимания, и они были избавлены от созерцания этого жуткого зрелища. Зато мне, Питеру, Майку и Арнолду пришлось дослушать всё до конца. Именно дослушать, потому что, я знаю, ни один из нас не решился взглянуть хоть раз на происходящее внизу - на раме и жертвеннике.
Кроме того, нам приходилось поддерживать наших друзей, которые благополучно лишились чувств, создавая видимость того, что они, как и прочие присутствующие, наслаждаются этой мерзостью...
В течение всего этого античеловеческого действа моё сердце колотилось как бешеное, но, несмотря на это, руки и ноги стали просто ледяными, а голову, спину и грудь заливал холодный пот. До сих пор я не могу объяснить, каким образом не лишился сознания или не умер от разрыва сердца. Скорее всего, от первого меня 'уберёг' постоянно подпитываемый новыми источниками запах жареной человечины и извлечённых наружу внутренностей, поднимавшийся от жертвенника. Эти запахи были совершенно омерзительны, и моё воображение против воли рисовало чудовищные вещи, происходившие там. До сих пор мне иногда кажется, что я видел, как служители вытаскивали из тел их содержимое, хотя я точно знаю, что всё время держал глаза закрытыми.
Мне ещё повезло, что я не знал тогда, как свежуют животных. От картины свежевания людей, боюсь, я бы просто сошёл с ума. Думаю, нечто подобное испытывали и остальные мои спутники, не потерявшие сознание. Но об этом я могу лишь догадываться. Никогда после (вы понимаете почему) мы не обменивались впечатлениями о Жертвоприношении.
После того как все пленники были... убиты... во время новых благодарственных песнопений мы с Питером, Майком и Арнолдом стали приводить в чувство упавших в обморок друзей. Сделать это надо было как можно быстрее, чтобы никто не заметил их непозволительного поведения. К счастью, нам удалось справиться с этой задачей. Затем Адамс пробрался к Бонсу, и каким-то чудом уговорил его не принуждать нас к участию в трапезе Совета. На этой трапезе церковники должны были приобщиться к 'наполненным божественным теплом телам', то есть попросту съесть их. Нас же сразу отвели обратно в круглое здание с бойницами вместо окон.
Всех наших женщин пришлось вести под руки, так они были слабы. Да и остальные держались ненамного лучше. До сих пор я помню бледное лицо, испуганный взгляд и дрожащие руки и ноги Дороти. Пока мы шли, она то и дело озиралась вокруг, и смотрела на меня совершенно обезумевшими глазами, как будто спрашивая, что это было. Но ответить ей я нечего не мог, - объяснить такое невозможно!
Ночью, - а возвратились в нашу камеру мы под вечер, - опять никто из нас не спал. Стоило мне закрыть глаза и попытаться расслабиться, как я немедленно начинал слышать чудовищные звуки страшного жертвоприношения. А запах жареной человечины, мне кажется, я чувствовал всё последующее время пребывания в Граде Ангела. Думаю, у остальных было то же самое ощущение.
И вторая ночь в Эйнджел-сити прошла без сна. Зато мы поняли, как нам повезло, что нас поместили в такое обширное помещение, - если бы нас рассовали по одно или двухместным камерам наше состояние могло ухудшиться невообразимым образом... возможно, кто-то из не дожил бы до утра...
25
На следующее утро настроение у всех было просто ужасным. Мы почти не разговаривали друг с другом, лишь иногда перебрасываясь короткими фразами. Да и разговаривать-то особенно было не о чем. А о том, чём нам всем хотелось кричать, - об этом мы боялись сказать даже шёпотом. Мы понимали, что нас могут подслушивать, и каждое неосторожное слово может нам дорого стоить.
После завтрака по аудиофону к нам вновь обратился преподобный Эмил Бонс. Он сообщил, что сегодня после обеда для нас устроят первую лекцию по догматам Церкви Ангела. В ответ Адамс заявил, что после вчерашней церемонии мы все полны интереса к постулатам Веры и хотели бы их досконально изучить, но в более комфортных условиях. Бонс ответил, что нам будет предоставлено всё необходимое.
Затем Адамс сказал, что, к сожалению, из-за незнания основ церковного обряда некоторые вещи в прошедшей церемонии остались нам не вполне понятны. А потому, чтобы в дальнейшем мы по незнанию не впали в грех ереси, он попросил не привлекать нас к жертвенным церемониям до тех пор, пока мы самым тщательным образом не изучим все постулаты и догматы Церкви Ангела.
Посоветовавшись с начальством, Бонс выразил согласие с этой просьбой. Я, да и, уверен, остальные в тайне вздохнули с огромным облегчением, - мы все понимали, что второго такого представления нам не выдержать. На этом аудиопереговоры завершились. И вновь нам пришлось ждать дальнейшего развития событий и надеяться, что они изменят нашу судьбу к лучшему. Хотя на этот раз у нас, казалось, не было никаких оснований даже для самой маленькой надежды на лучшее.
В течение следующего месяца мы занимались изучением догматов Церкви Ангела. Также как на церемонию жертвоприношения, на лекцию в Доме Ангела нас водили через туннель. Нам объяснили, что мы пока не принадлежим к общине. А все непосвящённые, равно как язычники и еретики, должны как можно меньше ходить по священному городу, дабы не осквернять его.
Дом Ангела также имел округлую форму. Это была наиболее распространённая форма, в которой сооружались там общественных зданий - основатель религии ангелитов предпочитал всё круглое. В Доме Ангела хранились документальные материалы по истории общины, их 'вере', древнейшие записи её догматов. В самой религии ангелитов, как утверждала Джанет Каррье, интересовавшаяся в своё время древними культами и сектами, не было ничего особенного, - обычная чушь о богоизбранности кучки отщепенцев, забредших в эти места.
Начало истории учения заключалось в том, что чуть более ста лет назад группа беженцев из одного соседнего кантона, спасаясь от репрессий политических противников, оказалась в нейтральных землях. После долгих скитаний они добрались до этого относительно плодородного (по меркам нейтральных земель), а главное, незанятого места и решили остаться здесь.
Но в ожидании своего первого урожая они съели все имевшиеся припасы и перебили всю крайне немногочисленную живность, приведённую с собой. Они страдали от жестокого голода, - есть было абсолютно нечего. И тогда пришлось взяться за людей. Первым вынужден был принести в жертву голоду своего сына их предводитель, которого звали Эйнджел. Он зарезал и разделал своего ребенка на том самом месте, где позднее возвели главный Храм Ангела. Затем последовали еще несколько человек.
Вскоре у мистера Эйнджела (его фамилия осталась нам неизвестной) начались какие-то видения. Суть их нам пытались втолковать преподававшие нам жрецы, но я не совсем понял. Пояснения были крайнё мудрёными. Я подумал, что мистер Эйнджел просто свихнулся, во-первых, от голода, во-вторых, оттого, что ему пришлось совершить. Но вождь пользовался большим авторитетом среди остальных переселенцев, и видения лишь подкрепили его. Узнав это, я подумал, что его спутники тоже ослабли разумом после столь жестоких испытаний.
А затем произошло самое главное, из чего, собственно, и родилась 'вера' ангелитов. Однажды на лагерь переселенцев напали бандиты. В те времена они еще не были столь многочисленны как теперь, и атаку удалось отбить. Но Эйнджел был тяжело ранен в голову. Почти два месяца он провалялся в бреду и чудом выжил.
Встав с одра, он возвестил своим подчинённым, что во время болезни на него снизошло откровение Высшего Существа. И он стал излагать те самые догматы. Закончив с этим, он объявил, что отныне будет божественным покровителем и защитником всей группы переселенцев, которая образует новую общину. Правоверным членам её, разумеется, гарантировано спасение на небе.
Кроме того, он заявил, что во славу его спасения и познания истины отныне должны будут приноситься в жертву все еретики, какие попадут в руки правоверных. Ибо, таким образом, приверженцы новой веры совершат благое дело. Ведь только так заблудшие, но очищенные страданием души будут возноситься на небеса. Изжаренные тела их надо будет съедать, ибо нельзя расходовать божественное тепло.
Вскоре после этого на лагерь вновь напали бандиты. Переселенцы опять отбились и захватили пленных. Их принесли в жертву как раз тем способом, который мы могли видеть во второй день нашего пребывания в Граде Ангела.
С тех пор вера в Ангела-Спасителя владеет умами потомков тех переселенцев. Особенно она укрепилась после божественного вознесения Эйнджела на небо. В результате именно ему, а не какому-то неизвестному Высшему Существу и возносятся хвалы и посвящаются жертвы на обрядовых церемониях.
Конечно, не все и не сразу приняли эту веру. Но еретиков внутри группы было абсолютное меньшинство. И к тому же лишь немногим из них удалось избежать гнева божия, - то есть, почти все они были зажарены и съедены. В дальнейшем в жертву по большей части приносили захваченных в плен бандитов и прочих еретиков и язычников. Но в особо трудных продовольственных условиях кушали и своих. Конечно, при этом их никогда не мучили.
В течение лекций нам пришлось посмотреть много видеохроник, посвящённых важнейшим событиям в истории секты. Значительная часть их была посвящена самым крупным жертвоприношениям. Нам даже излагали теоретические основы того или иного жертвоприношения: как всё должно делаться, и в каком порядке. Это было просто омерзительно! Я не понимал, да и сейчас плохо понимаю, как люди могут творить такое!
Впрочем, у нашей инопланетной группы имелись проблемы и поважнее, чем доискиваться до глубинных причин появления секты Ангела. Необходимо было найти какой-то способ, чтобы бежать отсюда. И сделать это как можно скорее. Изучение истории и догматов секты постепенно подходило к концу.
За прошедшее время в городе состоялось ещё несколько жертвоприношений. По численности посланных на заклание они сильно уступали той церемонии, на которой мы присутствовали. Люди обходили эту местность стороной, но некоторые по своей глупости всё же оказывались на пути разъездов ангелитов. Кроме того периодически для жертвоприношений отбиралось небольшое числе крестьян проживавших в деревнях на некотором отдалении от Эйнджел-сити. Формально контроль над этими поселениями принадлежал местным бандам, фактически они делили власть с ангелитами. Конечно, вынужденно. Именно через эту цепочку и шла меновая торговля сектантов с внешним миром.
Для нас регулярность и обязательность проведения жертвоприношений означали, что по окончании теоретического курса мы в любой момент можем оказаться перед необходимостью поучаствовать в жертвоприношении. Это ещё более подхлёстывало нас в стремлении к бегству.
Проблема заключалась в том, что мы не имели свободы передвижения. Проще говоря, помимо подземного маршрута из нашего круглостенного жилища на занятия в Дом Ангела и обратно, никакого другого у нас не было. Попытки Адамса добиться большей свободы и переселения в другое место не увенчались успехом. Бонс заявил, что как только мы станем полноправными членами общины, мы получим полную свободу, но до тех пор всё будет оставаться по-прежнему.
О Граде Ангела мы почти ничего не знали. Ни о его планировке, ни о расположении важнейших объектов, включая ангары броневиков. Но кое-какой полезной информацией мы всё же обзавелись. Во-первых, туннели были прорыты недалеко от поверхности и, проходя по ним много раз, вполне можно было хотя бы примерно определить, где пролегают улицы, а где стоят дома. Во-вторых, иногда полезная информация проскальзывала в лекциях по истории секты.
В результате, напрягшись, мы составили приблизительную карту поселения. Времени у нас оставалось мало, считанные дни. Действовать нужно было быстро и решительно. Мы понимали, какова степень риска. Но другого выхода у нас просто не было.
И вот настал момент, избранный для бегства. В ту ночь тюремное здание, где нас держали, можно сказать, пустовало. Мы были его единственными обитателями. Новых еретиков пока не захватили, а охранять нас ангелиты не считали нужным. Ведь мы уже почти завершили краткий ознакомительный курс по догматам секты, и со дня на день могла пройти церемония принятия нас в равноправные члены общины. Таким образом, от свободы, вернее, от города, через который мы могли попасть на свободу, нас отделяли три закрытые двери. Одна - входная дверь здания, другая - в коридор, ведший к нашей теперь уже неплохо обустроенной 'спальне-гостиной', третья - собственно дверь нашего жилого помещения. К тому же и ночь выдалась очень тёмной и совсем беззвёздной - самое время для побега.
Замки, конечно, не отличались надёжностью, а потому, побыв минут пятнадцать доисторическими взломщиками, мы преодолели все три преграды. Двигаться по городу следовало крайне осторожно. Хотя мы уже давно носили местные одежды, а лица в темноте разглядеть непросто, но горожане вряд ли когда-нибудь ходили по городу такими большими группами, тем более, ночью.
По нашим предположениям гаражи броневиков располагались к северу от нашего жилища. По крайней мере, об этом свидетельствовали звуки движения броневиков у нас над головами, когда мы ходили по туннелю. Туда мы и отправились. Какого-либо движения на улицах города ночью не было вообще. Ангелиты, как люди (а, точнее, нелюди) законопослушные, ночи проводили у себя дома, а не шлялись, где попало.
Из лекций мы знали, что ночное патрулирование проводиться только снаружи. Зато оно чрезвычайно интенсивное. Почти половина парка боевых машин участвует в нём каждую ночь, периодически сменяя друг друга. Так что, даже захватив броневик и покинув город, мы сделали бы лишь полдела. Кроме того, на случай штурма существует специальная система оповещения горожан об опасности. Но её нам опасаться не стоило. Она реагировала лишь на внешнюю угрозу.
Не встретив никого по пути, мы вышли на широкую улицу, предназначенную для проезда бронемашин. Затем также без проблем добрались до предполагаемого места стоянки военной техники. К нашему ужасу это оказалась лишь топливная станция, где машины ангелитской стражи заправлялись. Почти час мы рыскали в её окрестностях, каждую секунду рискуя обнаружить себя, так как на станции дежурили люди. Мы ничего не нашли. Ангар находился в другом месте.
Это было ужасно, - мы даже не представляли, где нам его теперь искать. Но этим наши проблемы не исчерпывались. Ведь то, что ангар и топливная станция находились в разных местах, означало, что машины на стоянках не заправлены, и заправить сами мы их не сможем. Они получали запас топлива только при выезде на задание.
Это был полный крах всех надежд. Мы собрались на улице неподалёку от станции. Мы стояли, понурив головы и забыв об опасности обнаружения. Между тем, хотя до утра оставалось ещё много времени, но темнота уже начала рассеиваться. Нам было всё равно - наши надежды на бегство рухнули. Оставалось лишь вернуться обратно.
В этот момент мы услышали лёгкий шум. На улице стояла полная тишина, поэтому любой новый звук мы слышали издалека. Но откуда он исходит, мы понять не могли.
Видеозапись.
Несколько едва различимых фигур в длиннополой одежде сгрудились посреди погружённой в почти полную тьму улицы.
- Что такое? - оглядываясь по сторонам, прошептала одна из фигур голосом Эдди Андерсона.
- Кажется, это звук броневика! - ответил ему, кажется, Нгуен.
- Но как странно он звучит в ночной тиши! - прошептала Дороти.
- Да уж, сразу и не поймёшь, что это! - сказала Мэдлен.
- Нам, пожалуй, лучше спрятаться! - заметил голос рассказчика.
- Где тут спрячешься, Джон? - удивился Макс.
- Негде, но мы можем отойти в ближайший боковой переулок. Они наверняка едут на задание, или возвращаются. А в переулке им делать нечего, - сказал Адамс.
Фигуры в длиннополых развевающихся одеждах бросились куда-то в сторону в сторону, видимо, к ближайшему переулку.
Конец записи.
Затаившись там, мы стали ждать, что произойдёт дальше. Определить, откуда доносится звук, мы всё ещё не могли. Затем в дальнем конце улицы появился свет. Это были фары броневика, вернувшегося с задания, - он двигался от окраин к центру города. И почти тут же на улицу у нас за спиной выехал ещё один броневик. Он ехал навстречу первому.
Затаив дыхание, мы следили за происходящим. Я вдруг почувствовал, что где-то здесь, может быть, кроется наш единственный шанс на спасение. В чём он заключается, я ещё не знал, но чувствовал, что он рядом. Я посмотрел на Питера. Он очень внимательно следил за происходящим. Думаю, у него уже начал зреть план.
Тем временем, броневики поравнялись у самой топливной станции. Выехавший у нас из-за спины поехал прямо к ней, а возвращавшийся с задания проследовал дальше по улице - в нашу сторону. Пока он ехал до переулка, мы внимательно следили за первым. Машина подъехала к станции. Никаких разговоров, никаких просьб заправить. Подача топлива началась немедленно. Также без разговоров броневик отъехал.
Странно, я забыл в тот момент, что ангелиты пользуются аудиосвязью, - заметил рассказчик.
Затем, вжавшись в стену и не дыша, мы дождались, пока второй броневик миновал въезд в переулок. Адамс сделал знак подойти к нему. Первым делом он опросил всех, не видели ли мы каких-нибудь сигналов между машинами и или со станцией. Никто ничего подобного не заметил.
- Отлично! Теперь будем действовать. И быстро!
- Но что ты собираешься делать? - удивился Арнолд.
- Прежде всего, отправиться вслед за второй машиной. Кажется, она отъехала уже далеко! Как бы мы её не потеряли!
Мы бросились догонять возвращавшийся с задания броневик. Цель его выслеживания была очевидна, - таким образом, мы могли найти ангар с бронемашинами ангелитов. Сейчас было важнее всего. А что делать дальше - решим потом. Простота процедуры заправки сильно обнадёжила меня, да и других, думаю, тоже.
26
Мы не упустили броневик и проследовали за ним до самого ангара. Для этого нам пришлось немного побегать. К счастью, по пути у нас не возникло никаких проблем. Улицы по-прежнему пустовали, окна в домах, мимо которых мы бежали, оставались темны, город спал. В конце пути мы наткнулись на большое длинное тёмное здание с мощными на вид стенами, занимавшее значительную часть квартала. Броневик въехал в широкие ворота с фасадной стороны.
Итак, одну проблему мы решили: тайна месторасположения гаража броневиков раскрыта. Но у нас тут же возникла новая проблема, - как проникнуть внутрь и овладеть броневиком, не обратив на себя внимания. Адамс разделил нас на четыре группы по три человека и отправил обследовать ангар со всех сторон.
Время шло. Темнота продолжала постепенно рассеиваться. А мы ещё ничего не добились. Группа, в которую включили меня, ничего не обнаружила. Ни окон, ни дверей, ни других отверстий с нашей стороны у ангара не было. Но когда мы через пять-шесть минут собрались у главного входа, выяснилось, что группа Арнолда Росса нашла небольшую дверь в стене ангара. Мы немедленно направились к ней. Подходить близко не стали, а остановились неподалеку, в тени соседнего дома. И почти сразу дверь приоткрылась и из здания вышли несколько сектантов. Скорее всего, это был экипаж прибывшего броневика.
Через несколько минут после выхода людей Адамс сказал, что посмотрит, какой в здании пропускной режим и направился к двери.
Видеозапись.
На погружённой во тьму улице, заполнившей экран видеофона, было совершенно тихо и пустынно. Затем от одной стороны улицы к другой промелькнула тень.
Сделав несколько шагов в сторону гаража, Адамс быстро вернулся.
- Я чуть не забыл, где мы находимся! - ответил он, видимо, на недоумённые взгляды спутников. - У них рядом со входом установлен аудиофон. Допотопнейшая система контроля!
- И нам нечего опасаться? - спросил Росс.
- Конечно, надо лишь назвать себя!
- То есть? - уточнил Макс.
- То есть: 'прибыл экипаж машины для патрулирования'. Вот и всё. Может ещё номер экипажа. С этим могут быть сложности. Однако сейчас гадать не имеет смысла.
- А здесь нет, например, видеокамер? - спросила Джанет.
- Не помню, чтобы нам попадались видеокамеры на улицах и ни в первый день, ни сегодня, - ответил Адамс, - а вы припоминаете что-то такое?
Судя по молчанию, никто из его спутников ничего подобного не вспомнил.
- Что нам теперь делать? - спросил Андерсон.
- Вам - ничего, а я пойду, и ещё раз осмотрю их пропускную систему. На всякий случай. Они могли не ограничиться аудиофоном.
Через две минуты он вернулся и сообщил, что ничего кроме аудиофона нет, а дверь открывается, видимо, как только прибывший сообщит о себе дежурному.
- Всё же, мне кажется, у нас могут быть проблемы, - заметил Майк, - ведь мы не знаем, что они сообщают о себе дежурному!
- Не думаю, что ангелиты сильно мудрят. В этом городе они чувствуют себя в полной безопасности. Никакого личного опознавания, наверняка не будет. Так что нам остаётся только ждать, когда появиться экипаж следующей сменной машины, - ответил Питер. - Думаю, много времени на это не потребуется.
- И что мы будем тогда делать? - спросила Дороти.
- Попытаемся занять их место!
- Но для этого нам придётся драться врукопашную! Ты думаешь, у нас получится? - удивился Эдди.
- Но другого выхода у нас нет! А чтобы легче было драться, предлагаю вспомнить жаркое из человечины!
- Думаю, нам лучше снять нашу длиннополую одежду. Тогда мы получим хоть какое-то преимущество! - подсказал Майк.
- И к тому же её можно использовать при нападении, - чтобы запутать их, - добавила его жена.
- Верно! - отозвался Питер, сбрасывая свой балахон.
Остальные последовали его примеру.
- Вы помните, где они носят оружие? - спросил Адамс.
На нашу удачу в комплект вооружения ангелитской стражи входило холодное оружие. При планировании операции мы заранее определили, где охранники и солдаты носят кинжалы, и как до них добраться. Так что теперь все чётко помнили, что надо будет делать, - пояснил голос рассказчика.
Ждать появления сменного экипажа, действительно пришлось не слишком долго. Их было десять человек.
- Атаку надо произвести всем и сразу, когда они пойдут к ангару. Быстро выбирайте объект нападения. Атакуем по моей команде, и старайтесь не повредить их форму! Отбирайте оружие и бейте им по голове, да посильнее! - прошептал Питер.
Мы находились на противоположной стороне улицы. От противника нас отделяло несколько метров. Мы находились в полной темноте, в то время как силуэты наших будущих жертв можно было различить достаточно чётко. Снятые балахоны мы держали в руках, дабы набросить на головы своих жертв. Питер дал сигнал для атаки, и мы бросились вперёд. Первый из экипажа в это время находился в нескольких шагах от двери.
Нападение произошло невероятно быстро и прошло невероятно успешно и, что немаловажно в почти полной тишине. В течение одной или двух секунд мы оказались рядом с ангелитами и набросили на них наши рясы. Они не сопротивлялись. Наверное, они вообще ничего не поняли. Ещё бы! Чтобы на них кто-нибудь напал в их свящённом городе, где живут только правоверные ангелиты! Представить себе такое они, наверняка просто не могли! А с рефлексами самозащиты у них всё оказалось очень плохо. Впрочем, возможно, для сектантов это тоже вполне естественно.
Они ничего так и не поняли, когда на них упала темнота. Они почти не двигались, когда мы их обыскивали, ища ножи, когда потом ими же их приканчивали. Через какие-нибудь две минуты перед нами лежала куча трупов. Первым делом мы оттащили их в тень.
Теперь нужно было проникнуть внутрь. Но прежде, чем сделать это, Питер решил осмотреть ангелитов. Только тут выяснилось, что мы чуть не прокололись, совсем забыв, что местные солдаты носят некое подобие униформы. У каждой из наших жертв на рукаве была нашита цифра 'девятнадцать'.
- Срочно переодеваться! - скомандовал Адамс. - У нас нет ни секунды. Экипажи наверняка приходят в строго определённое время, чтобы успеть подготовиться к выезду. Мы уже опаздываем!.. Чёрт! Ищите, их командира, быстрее!
Конец записи.
К счастью, нам скоро удалось найти командира экипажа. Его одежду натянул Питер. Она была ему слегка мала. С одним солдатским одеянием вышла проблема - Нгуен перестарался, располосовав балахон своей жертвы на ленты и забрызгав его кровью, в то время как остальные последовали совету Адамса. Экипаж неизбежно сократился до девяти человек, но отступать было уже поздно. Нам пришлось рискнуть. Ещё через две минуты девять человек нашего отряда облачились в форму ангелитской стражи. Оставшиеся вне экипажа - Джанет, Мэдлен и Херберт должны были ждать нас снаружи, но не у самого ангара, а на пути к станции. Поэтому, когда мы направились ко входу в ангар, они пошли обратно - на улицу, по которой мы сюда прибежали.
Прежде, чем пойти к двери, Адамс придирчиво осмотрел свою 'команду'. Затем он сказал, что никто из нас не должен раскрывать рта и велел максимально глубоко натянуть на головы капюшоны. Говорить будет только он. Нам можно будет вступать в разговор лишь в самом крайнем случае. После этого мы накинули на головы капюшоны и направились к ангару.
Мы выстроились в ряд у входа. Питер, наклонившись к стене, не слишком чётко произнёс: 'Девятнадцатый экипаж'. Дверь открылась. Мы проследовали внутрь. Входя, я заметил рядом с дверью микрофон. Зайдя внутрь, мы оказались в широком коридоре. Мы двинулись по нему вглубь здания. Справа и слева по коридору находились двери разного размера. Судя по надписям, здесь располагались складские помещения.
Коридор закончился небольшими воротами. Через них мы вышли в огромный зал. Здесь стояли броневики. Возле некоторых копошились люди. Какие-то машины ремонтировали, в какие-то загружали боеприпасы. Мы медленно двинулись по залу. Единственным ориентиром в наших поисках мог быть номер нашего экипажа - девятнадцать. Но наш броневик мог и не носить соответствующего номера. По крайней мере, на тех бортах машин, которые мы краем глаз могли видеть, двигаясь по залу, номеров не было, да и когда нас захватывали в плен, никаких обозначений, вроде, я не заметил. Мы вновь оказались в очень сложном положении.
Но вот от одной из машин, стоявших впереди справа от нас, отошёл человек. Он направился в нашу сторону.
- Капитан Райли, вы сегодня припозднились. До отъезда всего пятнадцать минут, - он явно обращался к Питеру.
Ничего не говоря, наш командир направился к той же машине. Механик присоединился к нам.
- Я полностью подготовил её. Сейчас догрузят боеприпасы, и ждите сигнала к отъезду.
Оглянувшись на нас, он вдруг спросил:
- Капитан, а где Хокон?
Услышав это, шедший впереди меня Эдди оступился, и я слегка налетел на него. Мы чудом не свалились на пол. Не обратив на это никакого внимания, Питер неопределённо махнул рукой. Ремонтник, видимо, вполне понял этот жест, потому, что сказал:
- Что, опять простудился?
Адамс кивнул. Затем мы собрались у броневика и ждали несколько минут, пока закончится погрузка боеприпасов. Нам повезло, что встретившего нас ремонтника позвали к другой машине, иначе, Питеру всё же пришлось бы заговорить с ним, а чем это могло закончиться для нас - и подумать страшно. По окончании загрузки боеприпасов мы один за другим залезли в броневик. Всё происходило молча. Прежде чем мы полезли туда, Адамс показал на броневик и сделал знак 'Молчать'. Так что, забравшись внутрь, мы тоже не проронили ни слова.
Спустя ещё несколько минут капитану Райли передали приказ об отъезде. Мы уже достаточно хорошо разбирались в управлении местным транспортом, так что выезд из ангара прошёл без проблем. Миновав ворота в фасадной части здания, мы вздохнули с некоторым облегчением. Но нам ещё предстояла остановка у топливной станции и выезд из города. Так что расслабляться было не время.
По расчётам Питера трое не вошедших в экипаж наших спутников - Херберт, Мэдлен и Джанет - должны были успеть пройти два квартала, то есть примерно до середины пути от ангара к топливной станции. Именно там он и назначил встречу.
Видеозапись с комментариями рассказчика.
На экране возникла кабина броневика, тускло освещённая теми же допотопными лампочками. Их неверный свет выхватывал из полутьмы несколько знакомых зрителям лиц, края сидений, стенки кабины и какое-то оружие.
Путь до условленного места броневик проехал быстро. Улица по-прежнему была пустынна, а окна в домах - темны. Ниоткуда не доносилось ни звука. Чтобы подобрать наших спутников ситуация складывалась почти идеально. Адамс остановил машину. Он полез к выходному люку, когда Макс сказал ему:
- Питер, может нам стоит подобрать их после заправки?
- Нет, Макс. При заправке у нас могут возникнуть проблемы. К тому же угон могут в любой момент обнаружить, найдя тела настоящего экипажа. Тогда нам надо будет бежать, и мы не сможем их подобрать. Пока у нас есть такая возможность - надо ею пользоваться.
Сказав это, он вылез наружу. Затем через открытый люк мы услышали шорох шагов.
- Залезайте! - тихо сказал Питер.
Я услышал, как на броневик один за другим взбираются люди. Адамс, освобождая проход, спустился вниз. Вслед за ним появилась Мэдлен, потом - Джанет и, наконец, последним влез Херберт. Он закрыл люк.
Конец записи.
В и без того тесной кабине нам пришлось ещё потесниться, чтобы дать им место. Между тем, времени оставалось мало, - надо было не опоздать к заправке, - скорее всего, 'смена караула' у станции была обязательным ритуалом.
Питер немного увеличил скорость, когда мы двинулись дальше. Но мы всё же несколько припозднились, и возвращавшийся с патрулирования броневик минуты две ждал нас возле станции. Мы поравнялись со встречной машиной. Никакого сигнала или знака с их стороны не последовало. Адамс тоже ничего такого не предпринял. Вроде бы всё обошлось.
Наш броневик подъехал к станции. Мы сидели, напрягшись и затаив дыхание, готовые ко всему, в том числе пустить в ход оружие. Но и здесь ничего не произошло. Как оказалось, экипажи броневиков действительно не обменивались с персоналом станции ни единым словом. Заправляющая система сделала своё дело. Пит получил сигнал бортового компьютера, что резервуары заполнены на сто процентов, заправка завершена, и мы можем ехать. Нам стало ещё чуть-чуть легче - очередной барьер остался позади. Теперь от свободы нас отделяла лишь застава на окраине города, защитная полоса препятствий и пространство, патрулируемое бронемашинами ангелитов.
Дальше по городу машина двигалась в довольно быстром темпе. Но не слишком, чтобы не попасть в глупую аварию - на улице было ещё довольно темно, да и улицы в Эйнджел-сити всё же не были идеально ровными. Наконец, мы подкатили к заставе. Самое худшее, что могло нас ждать здесь - необходимость называть пароль. Питер сказал нам это, и предупредил, что, возможно, придётся прорываться.
Ничего хорошего такой вариант развития событий нам не сулил, ведь нам было жизненно важно оставаться для ангелитов своими, пока мы не минуем патрулируемую их моторизованной стражей полосу. Ведь в противном случае все находящиеся там машины стали бы нас искать и преследовать, а наши шансы на спасение сократились почти до нуля. Поэтому мы все пребывали в огромном напряжении, подъезжая к посту.
Питер получил запрос - назваться. Он ответил: капитан Райли, экипаж номер девятнадцать на патрулирование. Такой ответ вполне удовлетворил пропускную систему, и мы без проблем покинули город, а затем - и оборонительную полосу препятствий.
Теперь нам надо было лишь, не привлекая к себе внимание, преодолеть район, патрулируемый броневиками ангелитов, и мы могли бежать, куда захотим. Наш броневик двигался прямо вперёд, а Питер с помощью прибора ночного видения внимательно осматривал постепенно светлеющее пространство вокруг, дабы избежать встреч с патрульными броневиками.
В течение ближайшего получаса мы три или четыре раза слышали шум моторов, несколько раз видели в отдалении машины ангелитов и тут же поворачивали в другую сторону (разумеется, стараясь сохранить главный вектор движения - подальше от Эйнджел-сити). Нам удалось избежать близких встреч с другими броневиками, и район их патрулирования мы миновали без приключений.