Щедрая на ро́ды матушка природа всё же обделила меня чистокровно-родны́ми братишками, или же сестрёнками, зато она не поскупилась на двоюродных, сводных и даже полуро́дных. Сегодня я хочу вам поведать о своём сводном брате. Мы ведь росли с ним в одной квартире и знали друг друга, как пятью пять - сто двадцать пять.
Николай звёзд с потолка не цеплял и ничем особенным не выделялся, но что-то в нем всё-же было, наверное это и есть харизма. Он умел как-то ненавязчиво к себе расположить сверстников. И он действительно чем-то отличался, какой-то оригинальностью. Звали мы его Бобром, хотя фамилия его была... Куницын.
Лишь только они с мачехой появились у нас в квартире, как моя жизнь перевернулась - у меня завелись: и в доску друг, и какая-то вредная домонадзирательница. Другом моментально мне стал Коля. Я даже гордился: всё-таки, хотя и сводный, но старший брат. Среди его причуд например была такая: он с помощью обеденной вилки, привязанной к палке, ловил в канале бычков. Бычков в ту пору, по Дону в канал, из Азовского моря прибывало и размножалось немало. Самые солидные, что у нас водились - это были черномазики. Крупные такие и блестящие, типа черных бриллиантов. Коля, кстати, без головной боли в сердечной мышце, накалывал их на вилку и отправлял в стеклянную четверть с канальной водой, а затем на засолку. На нашем скромном, размером с кладбищенский гроб, балконе вечно вялились черномазые бычки, прям, как в Одессе на привозе.
То, что мой брат без малейшей жалости колол вилкой бычков - это не единственная его садистская забава. Ведь он ещё на тройник с леской ловил в полисаднике с нашего 3-го этажа, кого бы вы думали? Правильно, он ловил кошек. Видимо Булгаков писа́л своего Шарикова с моего сводного брата Коляна. Насаживает он на тройник кусочек любительской колбаски по два восемьдесят, и... кошки уже в лукошке. То, что несчастным кошкам он своей живодерской ловлей наносил травмы - этого ему видимо в школе не преподавали.
Но травмы Николай так-же безжалостно наносил периодически и себе. Страстный пиротехник-испытатель часто приходил домой: то с обожженным смолой лицом, то со стеклянными осколками в шее, то с рыболовным крючком в губе. Иногда Николай хромал, иногда заикался, иногда просто ныл. Но в целом это не помешало ему отслужить в Москве шифровальщиком в какой-то там секретной советской разведке. Видимо боевая юность его крепко закалила и подготовила к разведдеятельности: и в армии, да и в запасе.
Несмотря на то, что сводный брат издевался над кошками, лягушками и голубями, он мог голову сложить за своих аквариумных рыбок. Каких только красавиц у нас в доме не водилось: сомики, меченосцы, скалярии... А нежно ухаживал за питомцами наш кандидат в начальники московской очистки - Куницын Колян, то есть Бобёр.
У Бобра было плоскостопие и он несколько странно на мой взгляд передвигался именно по плоскости. Хотя, медкомиссия взяла же его в шифровальные войска? Однако, бегать было ему тяжеловато. Но это мы так думали, и ошибались. Как-то на БСГ (то есть на базе сжиженного газа) где он катал ногой баллоны с пропаном, рванула цистерна. Возможно вы помните (по газетам) такой фейерверк, так вот впереди всех от пожара бежал Бобёр, и лишь только после него директор базы...