Ширяев Сергей Павлович : другие произведения.

Шестерни Кармы. Книга вторая. Война

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   Б А Й К А N 37.
  
  
   "Шестерни Кармы".
  
   Книга вторая. Война.
  
   1.
  
   Пулемётчик выпустил длинную очередь и снова замер. Нас осыпало битой листвой и щепками. Стрелок попался ушлый, на простой обман не поддавался. Я попросил Волчка снова пошуметь в камышах, мне требовалось всего пара минут и немного свободного пространства.
   Из камышей донеслись душераздирающие крики. Я содрогнулся - "Что там с Волчком приключилось? Может усердные не в меру подводники снова решили штурмовать заводь?".
   "Эй, волк! Ты где?"
   "Всё в порядке, командир, это я твой боевой приказ исполняю, имитирую буйное человеческое веселье".
   "Тьфу, ты, Волчок. Меня до смерти напугал, и на человека твой лай похож весьма отдалённо. Попробуй на другом регистре".
   В камышах послышалась возня, плеск и грубая перебранка, как минимум четырёх человек. Пулемёт по-прежнему молчал.
   "Надо полагать, изо всех сил наблюдает за камышами. Самое время законопатить этот Дот".
   Я вынул из подсумка последнюю гранату, аккуратно сжал лепестки и выдернул кольцо. Скоба удерживалась моими внутренними усилиями. Я ещё больше сосредоточился, и граната мягко зависла в воздухе в метре от земли, покачиваясь от ветра.
   "Так, ещё полминуты без стрельбы, и я завершу дело".
   Мысленно проложил трассу до амбразуры. Посчитал расстояние.
   "Эх, ты. Оказывается, целых четыреста сорок пять метров. С предпоследней гранатой я ошибся и метнул на четыреста сорок метров. Сработала вхолостую. Недолёт. А прицел верный получается, отклонение по вертикали всего семь сантиметров. Так, не спешим, добавим ещё метр длины, чтобы наверняка влетела внутрь. Теперь, пошёл!".
   Граната сорвалась с места, звучно щёлкнув скобой. Лететь ей две секунды с четвертью, ещё полторы остаётся для смертельных эволюций внутри огневой точки.
   "Смерть идёт за тобой, ублюдок!".
   Взрыв получился тихий, почти домашний хлопок, будто скалкой по столу шлёпнули. Всё, путь свободен. Но ещё выжидаю. Давно не верю очевидным результатам. Дот молчит, только дымится слегка.
   Местность ровная, как стол. Траву подчистую пожгли ещё в прошлом году, как и большую часть тростника. И торчат по всему побережью Азова эти самые Доты, соединённые между собой траншеями. От места моей засады до подбитого Дота четыреста метров без барьеров, и, если не надо ползти, преодолеть их - раз плюнуть. Волчок у амбразуры всё равно обозначился раньше меня. Страхует. Обошёл уже точку, ближайшие окопы, сообщает, что живых нет, шевелящихся тоже. Это я и сам теперь определил.
   Внутрь долговременной точки мы заглядывать не стали. Размазанных по стенам мозгов и намотанных на пулемёты кишок мы навидались достаточно. У нас дела поважнее. Этот рубеж мы прошли. Следующий гораздо серьёзнее будет.
   Со стороны противника на самом побережье сидели дозорные, задача которых сводилась к тому, чтобы засечь нарушение и передать в штаб о неполадках во вверенном квадрате. А там начальники разберутся, что делать. О нашем визите сразу стало известно, да мы и не скрывались особенно. Главное тут под шальную пулю не попасть.
   Мы с Волчком ликвидировали-подавили пять таких Дотов, а это целых три километра по побережью. Ликвидировали за полтора часа. Теперь, через час-другой следовало ждать группу быстрого реагирования противника. Быстрота, правда, тут весьма относительная, но украинские вояки шустрее ничего не могут делать, разве что драпать. Дела таковы, что до драпа ещё далеко.
   Интригу усиливал проливной дождь и пронизывающий ветер с гнилого залива. Пахнет чем-то тухловатым, очень похожим на испарения сероводорода.
   "Действительно, такой участок можно доверить охранять только зомби. Этих никому не жалко".
   Я вбил очередной костыль в бруствер окопа. Оставалось вогнать в липкую землю ещё четырнадцать штук. Дождь, не дождь, а следовало торопиться. Техника по грязи по грязи всё равно будет ползти, медленно, но будет. Чай, американская, да французская. Воропаи прорыв без внимания не оставят. Вопрос только в том, сколько сил они сюда бросят.
   Волчок обнаружил нечто интересное и призывал меня взглянуть. Я направился к нему, по дороге вколотил ещё три костыля, прежде чем оказался рядом с находкой напарника. В воронке, наполовину залитой водой, лежали бойцы охранения, те самые зомби. Пятеро вояк в поношенной форме натовского образца. Все пятеро негры.
   Дохлые зомби (если можно так выразиться) быстро разлагаются. Да они и так наполовину трупы, поддерживаемые внешним источником энергии. Стоит этот источник отключить, как за считанные часы подобные союзники нечисти превращаются в гниющую падаль. Имелись и продвинутые варианты с автономным питанием. Но, как говориться, батарейки тяжеловаты.
   Кто только не прошёлся по Приазовью. От скифов и греков до руссов и татар. А теперь вот и нигерийцы объявились. Хорошо хоть вид на жительство не просят. Только братская могила.
   Надо было заканчивать вывешивание периметра и уходить. Единственное сухое место на много вёрст окрест - это наш плот, на котором мы прибыли на занятое врагом побережье. Плот стоял в камышах, хорошо замаскированный со всех сторон. Там, в небольшой палатке мы и расположились в ожидании грядущих событий.
   К ночи ветер разошёлся до весьма свежего. Волна теребила камыши. В шорохе и плеске мы с Волчком дремали, изредка дёргая за ловчую нить. До самого утра группа быстрого реагирования так и не объявилась. Я уже начал беспокоиться, что противник не принял наш сигнал.
   Зря я переживал, как в серьёзной рыбной ловле на солидную рыбу нужно запастись терпением. Так и в нашем случае, боевой отряд вывалился к линии окопов за полдень.
   Грязные, мокрые (дождь продолжал свою сырую работу), злые, что пришлось совершить марш-бросок в не слишком комфортных условиях, бойцы кто сидел на броне, кто ютился в кузовах тягачей.
   "Это война, милые мои, настоящая с грязью, кровью и смертью, в том числе вашей, а не только противника, коими до сих пор у вас были по большей части мирные граждане. Ценю ваше желание порвать на мелкие кусочки всех встречных и поперечных, кто попадётся на пути и зажарить на сале. Только сегодня не ваш день".
   Отряд численностью до пятисот бойцов, уснащённый тяжёлой бронетехникой, втянулся в створ, не видимой для них параметрической сети. Оказалось, что я очень удачно сделал окантовку засадной территории, не зря месил грязь и вбивал вчера серебряные костыли.
   Когда последний бронетранспортёр оказался внутри периметра, я потянул за ловчую нить (такое простое действие). Параметрическая сеть превратилась в мешок. Войско не подозревая ни о чём, ещё продолжало внутри мешка двигаться, рассредоточиваться, занимать позиции. Никто не догадывался, что песенка их уже спета.
   Первым на ограждение наткнулся танк. Машина шла к очередному Доту, и не дошла. Двигатель ревел, из-под гусениц вёдрами летела грязь, а боевая железяка не могла преодолеть ни одного сантиметра. Я мысленно похвалил себя за хорошо выполненную работу, что так густо бил костыли. Следом ещё три машины уткнулись в невидимую преграду. Рёв на берегу стал просто не выносимым, водители не жалели двигателей, выжимали из них всё, на что те были способны. Оставшиеся тягачи-самоходки, почуяв неладное, задёргались, забегали внутри периметра. Самый догадливый (или самый трусливый) водитель БТР стал отползать назад по своим же следам. Да поздно уже, ловушка захлопнулась.
   Самый первый танк увяз по самую броню и заглох. Одна за другой вязли и глохли остальные машины. Сценарий раскручивался уже не первый раз, и нам было хорошо известна следующая сцена. В наступившей тишине из танков и машин пехоты полезли бойцы. Им до рвоты не хотелось месить размокшую землю, но командиры неумолимо гнали их вперёд. Злые, ничего не понимающие солдаты брели к окопам, Дотам, натыкались на ту же невидимую стену и, пощупав её в двух-трёх местах, безнадёжно усаживались на землю.
   Из относительного тепла и сухости на свет Божий лезли командиры, крыли трёхэтажной руганью солдат и гнали вперёд. А тех неожиданно пробивала глухота и непонимание английской речи. Наиболее отважный командир открыл стрельбу из пушек по преграде. Вторая сцена перешла в самую активную свою фазу.
   Снаряды благополучно рвались на параметрической сетке, не причиняя ей ни видимого, ни невидимого вреда. Зато от невидимой сети очень удачно отскакивали осколки. Появились раненые. Их оттащили. Наступал апофеоз. Обстрелянная сеть хорошо выделялась теперь на земле следами от шрапнели. К ней подтащили несколько ящиков со взрывчаткой, минёры разматывали провода, подсоединяли взрывную машинку. Они ещё не знали, с чем имеют дело, им казалось, что стоит только увеличить напор, добавить заряд, и они овладеют ситуацией.
   Ретивому командиру показалось, что заряд недостаточен и заставил добавить ещё несколько ящиков. На мой взгляд, её там и так было больше полутонны. В последний момент перед взрывом бойцы задёргались, начали прятаться в бронетехнику. А полковник Натовских войск всё что-то кричал, путая английские слова с польскими и русскими.
   Грянул взрыв. На меня всегда производило сильное эстетическое впечатление зрелище мечущейся в параметрической сетке взрывной волны. Всполохи чёрного вперемешку с ярко жёлтым, клубы и вихри. Выглядело это, как беснующийся джин у гигантской бутылке.
   После того, как фронт ударной волны трижды прокатился по периметру, буря начала стихать. Внутри сети что-то сыпалось и сыпалось. То были останки недавно ещё бравого воинства вместе со своей продвинутой техникой. Теперь на этой земле равномерно перемешались и мирным слоем легли кусочки шведов, поляков, англичан, немцев, американцев и, конечно украинцев. Сброд со всего света. Некая сила призвала их, и они пришли. Спроси таких - "зачем?" - вразумительного ответа не получишь. Зато хорошо известно, что тут они делают - убивают. Всё равно кого.
   Однажды услышал такое - есть те, кто правит отрядами нечисти в человечьем обличье, и есть отряды этой самой нечисти. Убрать управляющего - сложно, можно. Только на место его очень быстро сядет другой и продолжит. Ведь всё уже есть - и отлаженная система и отряды оголтелых убийц и цель, которую надо поразить. Всё продолжится с короткой паузы. Что бы удалить зло, надо его удалять. Чистить те самые конюшни, истреблять нечисть, не оставлять её на этом свете. Грязная, не благодарная работа, но по-другому нельзя. Не выйдет. А вот если тщательно зачистить Землю от погани, то нарастить её снова будет очень и очень трудно. И долго.
   Локальная операция под названием "Убей себя сам" завершилась.
   Мне предстояла не самая приятная процедура - собрать инвентарь - серебряные колышки, преобразователь параметрической тяги и незаметно убыть для получения нового задания. А в этом месте уже завтра высадится общевойсковой десант и пойдёт крушить деморализованного врага вглубь и вширь. Только не тех зомби, натащенных со всего света, что охраняли побережье, и не тех придурков, что мы с Волчком только что распылили не удобрение. Они поведут бои с настоящим воинством Тьмы, что окопалось рядом с городами и посёлками. И имя им Легион.
  
   2.
  
   Зенитный ракетный дивизион "Бук - М4" попал в окружение. По глупости попал. Противник повёл мощное наступление под Смоленском, кое-где прорвал оборону. Наши части получили приказ плавно, без геройских рывков отойти на вторую линию оборонительных рубежей. Все части организованно отошли с минимальными потерями, а командир дивизиона заигрался. То ли в герои торопился выбиться, очередное звание, там, орденок на выпуклую молодецкую грудь, то ли неверно оценил оперативную обстановку и застрял. Результат - в пылу боёв с места не сдвинулся и расстрелял по наступавшему противнику весь боезапас. Его обошли, и часть оказалась на двадцать километров за линией фронта. Противник оставил их на сладкое.
   Конечно, можно было по-простому подорвать технику, и малыми группами уходить к своим. Но, во-первых, подрывать было уже нечем, а во-вторых, начальство, вдруг, тоже проявило редкостную твёрдость и отдало приказ незадачливому командиру дивизиона выходить из окружения категорически вместе с боевыми машинами. И чтоб без потерь.
   На войне так бывает. Если уж ты порешил стать всенародным героем, так будь им до конца. Суровый приказ начальства не оставлял шансов выжить и избежать плена. Фронт хоть и рядом, но плотность войск такова, что просочиться дивизиону со всеми его вспомогательными системами, как верблюду лезть в иголье ушко. Начальство суровый приказ отдало, а потом осознало, что без внешней помощи прорыв обречён на полный и сокрушительный провал. То есть погорячилось начальство. Тогда послали нас, с позывным "ПЕГАС". Группа для решения не традиционных проблем.
   Наша дружная группа опять была в полном составе. Из госпиталя вернулись Власта и верная сова. Умка, правда, раненой пока быть не сподобилась, зато опекала душевно мою помощницу. Колдовала по совиному. Пока Власту подлечивали от очередного тяжёлого огнестрельного ранения, мы с Волчком провели несколько коротких операций. В основном в Ростовской и Донецкой областях. Карта страны давно перекроилась, и не только нашей. Один раз пришлось принять участие в комплексной экспедиции к Босфору. Там тогда задействовали много наших групп ментатов.
   На Босфоре битва пронеслась очень скоротечная, зато на редкость яростная. Управились за четверо суток. Теперь пролив стал не проходим, и снабжение по этому каналу прекратилось, что тут же сказалось на оперативной ситуации всего Южного фронта.
   Сейчас противник предпринимал отчаянные попытки спасти положение любой ценой, атакуя везде, где только возможно, от Поти до Симферополя, и от Ростова до Смоленска. Иногда ему удавалось достичь успеха. А мы сосредотачивались и готовили масштабное контрнаступление. Для чего и важно было теперь каждое орудие, каждый танк, каждый пулемёт, каждая ракетная установка, тем более такая, как "Бук - 4М". Так что в приказе командиру дивизиона спасать технику резон был и не малый.
   Светлой летней ночью мы всем составом незаметно ушли за линию фронта. Обмануть посты, что свои, что чужие, а так же разведку противника, будь она хоть трижды спецназом и морским тюленем ничего не стоило. Для ментата опасен, в основном, только ментат. А ту были самые обычные люди, хоть и обученные, но не страдающие, как мы, всякими паранормальными способностями. Всё что остаётся у них после нашего прохода - это незначительный провал в памяти и лёгкое головокружение. Пока часовой решает, что это он сегодня такое съел на ужин, что ему глаза застит - мы уже далеко.
   В действующей армии, где каждый занимает определённое место и исполняет чётко очерченный круг задач, нас не забыли и оснастили дополнительной аппаратурой. Умка получила всепогодную, круглосуточного действия панорамного обзора видеокамеру с транслятором изображения до ста километров. Сова этим прибором чрезвычайно гордилась, берегла, чистила в меру своего понимания о чистоте оборудования и при каждом удобном случае совершала облёт, выдавая картинки на монитор.
   Волчку вручили специальный ошейник с вмонтированными в него темпоральными микро зарядами. Их можно было с большой пользой сбрасывать как все сразу, так и поштучно, минируя местность и подрывать как вручную, так и дистанционно. Волк к новшеству так же не остался равнодушен, но воспринимал ошейник в большей части, как эстетический, а не боевой элемент.
   Нам с Властой тоже добавили оружия. Человечество до крайности изобретательно на способы убийства себе подобных. Пожалуй, ни в одной сфере человеческой деятельности нет такого количества новаций и изобретений, как в истреблении собратьев хомо сапиенсов.
   Короткий марш-бросок по не слишком пересечённой местности должен был к утру обеспечить нам прибытие в расположение дивизиона. Наша группа со всеми предосторожностями пробиралась по дну очередного оврага, когда Волчок вдруг насторожился. Всё-таки его инстинкты были в плане обнаружения опасности посильнее и моих, и Власты, и, даже Умки. Поперёк оврага стояла хорошо замаскированная параметрическая сеть, а вверх по склону уходили множественные растяжки.
   Противник был не лыком шит, он так же имел в составе войск спецгруппы, подобные нашим. Предстояла дуэль с равным по силе противником. Дело могло затянуться, и я тут же послал сообщение в штаб. Мне ответили в том духе, что приказ не отменяется, сроки и задачи остаются прежними. Короче, вперёд, на мины.
   Умка пошла кружить над оврагом, пеленгуя всё, что может иметь хоть какое-то отношение к ловушке. Через четверть часа мы уже имели полное представление о том, что затеял здесь враг. Сеть была поставлена по всем правилам и сработать должна была автоматически. Шансов выжить под схлопнувшейся параметрической ловушкой у отряда, не знакомого с ловушками подобного типа, не было ни каких.
   Зато для нас тут всё было понятно, и я приступил к разминированию. Если быть более точным, то к переминированию. Это несколько дольше по времени, зато для хозяев тут образуется сюрприз, в который они непременно угодят. Мы просочились дальше по оврагу, оставив в своём тылу замечательную ловушку для охотников на нас.
   Местность оказалась удивительно пустынной на предмет живой силы противника, зато в каждой балке, каждом овраге стояла такая же параметрическая сеть. Наши враги не мудрствовали лукаво, ставя сети по одной самой простой схеме. Торопились взять дивизион в кольцо. Часть ловушек мы перенастроили, часть просто обошли. Обратная дорога, если всё пройдёт успешно, будет пролегать не здесь. Так, не встретив по пути ни одной живой военной души (все силы противник постарался стянуть к Смоленску), мы вышли к окруженцам. Глядя на нашу малочисленную и весьма странную группу, не скажешь, что пришло долгожданное избавление от котла и плена, а бойцы, тем не менее, радовались нашему появлению, так, как будто это освобождение уже свершилось. Авторитет диверсионно-разведывательных ментатных групп, подобных нашей, в войсках стоял высоко. Нам и чудеса приписывали, волшебство, магические фокусы. Хотя, какие это чудеса - обычная тяжёлая работа.
   Короткое совещание на месте. Перебранка со штабом и нашим и зенитчиков. Там почему-то решили, что мы уже у своих. Когда недоразумение рассеялось, дивизион выдвинулся на марш. В остатках смоленских лесов полно дорог, проложенных, натоптанных ещё со времён поляков, ведомых Иваном Сусаниным, а так же доблестными французами, драпавшими отсюда аж до Парижа, немцами, которых в Отечественную покрошили здесь немало и сегодняшними вояками, слетевшимися как вороньё поклевать ослабленное тело России. Эти куски им ещё встанут поперёк горла, ибо Историю эти крысы не учат и Россию не понимают. Всё мерещатся им молочные реки и кисельные берега на халяву.
   Сова сегодня была в ударе. Несмотря на распустившийся солнечный день, Умка без устали барражировала над перелесками, выбирая самую безопасную дорогу. Противник допустил непростительную ошибку, всецело доверившись особому виду военной техники - параметрическим сетевым ловушкам. Даже самый ленивый и разгильдяйский пикет мог засечь нашу колонну. Но его не было.
   Тут, правда, для полноты картины следует признаться, что на нашу ментатную деятельность спецгрупп, как с нашей стороны, так и в стане противника, как молились, так и опасались. Поэтому отсутствие кордонов, блок-постов и пикетов отчасти могло объясняться ещё и элементарным страхом перед неведомым, непонятным, а, значит, страшным оружием, которое убивает тихо и не заметно.
   Так мы и шли по пустынной местности в двух десятках километров от линии фронта, как по заражённому полигону. Птицы, и те пропали. Однако - бдительность, бдительность и ещё раз бдительность. Я, правда, всё равно отвлекался на всякие мысли.
   Из экскурса в недавней истории политику можно упомянуть попытку некоторых отсталых трусливых политиканов протащить через Совбез ООН запрет на деятельность ментатных подразделений подобных нашим. Договорились до того, что надо приравнять их, то есть, нас к химическому и бактериологическому оружию. Не вышло. Теперь что либо запрещать уже поздно, война в самом разгаре. Применить ни ядерное, ни какое прочее тотальное оружие никто пока так и не решился, зато паранормальные методы ведения войны использовали в полный рост.
   Дивизион "Буков" со всем своим движимым хозяйством довольно быстро продвигался к намеченной точке прорыва через линию фронта. Мы с Властой в четыре руки вели разминирование ловчих сетей, а Волчок шел впереди, как четвероногий миноискатель. Мы даже укладывались в некий график, созданный, наконец, в штабе. К сожалению реальность боевой обстановки несколько отличается от штабных умозаключений и тренировок на симуляторах и тренажёрах.
   Объявился беспилотник. Умка засекла его ещё за полкилометра от нас и тут же ринулась на перехват. Их, боевых птиц-ментатов на курсах хорошо учили, как расправляться с дронами самых разных модификаций. Умка ловко завалила аппарат, повредив заодно и очередную параметрическую ловушку противника.
   Противник, конечно, на какое-то время ослеп, только было бы наивно с нашей стороны полагать, что через короткое время над нами не появится целая стая этих зловредных механизмов. Мы, как могли, ускорились. Следовало не упустить эффект неожиданности от нашего появления в тылу вражеских позиций.
   Стая дронов настигла нас одновременно с нашим соприкосновением с противником. Из-за линии фронта открыла ураганный огонь артиллерия, прикрывая прорыв дивизиона. Мы с не меньшим энтузиазмом принялись палить во всё, что шевелится во вражеских окопах. Правда, мощь получалась в основном стрелковая, зато наглая. Удар по тылам сработал. Что уж там решил для себя противник под бешеным огнём, трудно судить, но он побежал. В образовавшуюся брешь ринулась колонна "Буков".
   Удивительное дело - мы не потеряли ни одной машины, даже вспомогательной, и ни одного бойца. Обошлось всего лишь несколькими ранениями. Следовало причислить эту операцию к одной из самых наших успешных. За такое можно и недельный отпуск получить.
   Только оказавшись на нашей стороне, я сообразил, что не вижу Умку. И волк растерянно озирался, не понимая, куда девалась сова. Я назначил Власту, как своего заместителя, отчитываться перед начальством, а сам напряг зрение и начал обшаривать горизонты. Умка пропала.
   Поиски нельзя было откладывать ни на минуту. Доложив руководству о пропаже члена группы и своём намерении отправиться на поиски, я снова изготовился пересечь линию фронта. Руководство не препятствовало - группа есть группа, где, действительно, один за всех и все за одного. "ПЕГАС" должен воссоединиться. Глянув последний раз, как Власта бодро рапортует о выполнении задания очередному начальнику, мы с Волчком скорым маршем углубились на территорию противника.
  
   3.
  
   Противник метался. Радиоэфир был полон угроз расстрелять и повесить вверх ногами всех виновных. Мы наделали шороху. На ментальном плане треск стоял не меньший, там тоже кого-то распекали на множестве языков. Мне не хотелось во всю эту вакханалию вслушиваться. Брехня солдатни противника нас с Волчком занимала в минимальной степени. Напрягая слух, мы ловили вздохи тонких материй, что могло хоть как-то подсказать, куда пропала наша сова. То, что пропажа Умки дело рук и лап таких же, как мы ментатных диверсантов-разведчиков, только воропаев, мы не сомневались ни секунды. Только вот куда они потащили нашу птичку?
   В целом нам повезло. Во-первых, мы совершенно незамеченными вышли в тылы совместной Польско-Украинской группировки, где первую скрипку с самого начала играли английские и бельгийские офицеры. А во-вторых, Волчок нашёл дрона, сбитого Умкой. В беспилотнике ещё не совсем угасли электрические токи, жизнь мелкого робота-соглядатая ещё теплилась.
   Я аккуратно подсоединился к памяти дрона и начал просматривать видеозапись. Этот беспилотник Умка сбила, скорее всего, последним, поэтому большую часть картины воздушного боя нам удалось пронаблюдать на моём портативном мониторе. Умка билась смело, ловко и безжалостно. Не смотря на многократное превосходство противника, она щёлкала эти жужжалки, как семечки. И должна была дощелкать всех, либо совершить отвлекающий манёвр и уходить (улетать) вместе с нами. Что-то помешало.
   Я несколько раз пересмотрел запись, пока не засёк на самом краю поля воздушного сражения некий беспилотник, который резко отличался от остальных. Дрон не встревал в побоище, а просто висел над верхушками деревьев и лишь слегка покачивался. Остальные вертушки вели бой не на свою электронную жизнь, а на смерть от утраты всех электронов в цепях. А этот замаскировался и только смотрел и выжидал. Уже перед самым концом записи, когда поверженный противник падал на землю, он спланировал вблизи этого странного дрона. Всего на секунду приблизился беспилотник, и качество картинки оставляло желать лучшего, но я, тем не менее, разглядел фрагмент параметрической сети у дрона. Волчок подтвердил - она самая.
   Значит, такие вот дела. Подобное оружие в нашем деле было новшеством. Не попадалось. Хотя, с другой стороны, ничего удивительного в применении новых форм ментатного оружия не было. А уж сращивание его с обычным вооружением вообще дело святое. У нас тоже кое-что имелось из такой серии. Но вот дрона с сетью я видел впервые. Связь по моим скрытым ментальным каналам ещё работала. Я доложился начальству о своих находках и подозрениях. Начальство отреагировало оперативно. Теперь наша миссия приобретала дополнительный статус. Необходимо было (так приказал генерал Шутов) добыть образец любой ценой.
   Все генералы любят добавить важности своей деятельности, надуть, так сказать, щёки. Наш не исключение, и я его понимаю. Стоит только расслабиться, посчитать, что ты противника во всём превзошёл, а он тут как тут, готовит неожиданную гадость. А подвохи на войне всегда крайне неприятны. Я живо представил себе, как подобные "пташки" ловят и душат наших парашютистов-десантников. Надо добывать.
   Я ответил - "Будет исполнено!" - и заспешил по следу. Как не маскируй темпоральные изделия, на тонком плане они всегда светятся. И следы оставляют, как рябь на воде. След отчётливый, но держится не долго. Наш ещё виднелся, и мы поскакали. Путь лежал совсем не в ту сторону, из которой мы пришли с дивизионом "Буков". Войска на пути располагались всё гуще. Противник лихорадочно готовил новый штурм.
   "И дался им этот Смоленск. Ведь опять в лоб прут на Москву. Могли бы и догадаться, что тут редут на редуте, окоп на окопе, танк на танке, самая эшелонированная оборона. Нет, идут кратчайшим путём на свою погибель. Даже мне, далеко не стратегу, ясно, что стянут наши генералы свои фланги, ударят и запрут под Смоленском всю группировку в мешок. А там уже будет новый Сталинград".
   Волчок изредка поддакивал моим невесёлым мыслям.
   "Ни хрена История никого ничему не учит. Бравые генералы гонят народ не жалея на бойню. Правда, народ тут не свой - всякие поляки-болгары. Их Натовским генералам не жалко. Наоборот, чем больше перебьют хохлов и молдаван, тем им, генералам, больше места останется после войны, хорошей жирной землицы".
   Со всех сторон тянуло гарью. Местные жители, кто мог, разбежались, кто не в силах бегать, в землю зарылись, пережидают. Звери и птицы и то разлетелись-ушли кто куда от смертоносного бардака в лесах и полях. Волчок опять первый почуял опасность. Впереди обозначилась группа вражеских ментатов-воропаев. В дозоре. Проверяют подряд на предмет лазутчиков, диверсантов, шпионов. То есть - это по наши души. Эти вполне могут нас засечь.
   Мы с Волчком переглядываемся и решаем, что тишина и скрытность - это хорошо, но для нас сейчас не это главное. Ситуация меняется и мы вместе с ней. Волк трусцой бежит вперёд, нахально следует мимо ментатного дозора, какой бы он там ни был, ночной, вечерний или полдничный. Дозорные, а их трое молодых и вполне себе разумных парней, лихорадочно пытаются решить возникшую задачу - почему волк-ментат так свободно разгуливает среди войск. Может свой? Последнее не всегда очевидно. А вдруг, генерал переодетый, напустивший личину, с проверкой нагрянул?
   Они по инструкции запрашивают старшего, запрашивают Волчка. И пока идёт несуразный обмен недоброкачественной информацией (Волчок, например, на запрос - "Ты кто?", отвечает - "Не видишь, что ли?", и прочая чепуха для отвлечения внимания), я набрасываю сеть. У меня хорошая прочная темпоральная сеть. Дозорные даже пикнуть не успевают. Вот теперь из них можно верёвки вить.
   Через две минуты я уже знал все позывные, какими пользовались дозорные и сразу отправил донесение якобы от них же, что всё "ОК". На какое-то время этого хватит, не сразу хватятся. А мы с Волчком побежали дальше. След, ещё тёплый, вёл в небольшой городок почти не тронутый войной. Умка была где-то там.
   В городке наши носимые средства обнаружения показали наличие целой базы вражеских ментатов-воропаев. Противник, правда, ставил усиленные помехи, но это ничего не меняло, факт присутствия спецконтингента помехами не скроешь, скорее наоборот, только внимание привлечёшь. Вокруг городка среди обычных мин на минных полях вкраплялись и темпоральные ловушки. Что обычные мины, что темпоральные ставились явно впопыхах. Оно и понятно, противник тут надолго задерживаться не собирался. Он, как и многие до него, рассчитывал зимовать в Кремле.
   Мы с Волчком расположились в пустом сарайчике рядом со сгоревшим кукурузным полем. Отсюда хорошо просматривалась окраина и отдельное здание, где наши приборы зафиксировали активность воропаев. Бинокль тоже хороший прибор, особенно, если он снабжён специальной стенопроникающей оптикой. Я и сам мог видеть сквозь стены, только далеко не через все. А если противник применял защиту, то тут без приборов уже не обойтись.
   Тщательное наблюдение мало что принесло. В отдельно стоящем подозрительном здании жизнь, не смотря на идущие оттуда сигналы, почти отсутствовала.
   -- Если до вечера ничего существенного не проявится, ночью пойдём штурмовать, а там уже на месте разберёмся, что к чему.
   Волчок кивнул, но как-то не уверенно.
   -- И следы ведут только туда. Всё равно надо проверять.
   Терпеливо ждали ночи, маскируясь от случайных прохожих, каковых по случаю войны шлялось не слишком много. Всего один. Ветхий дедушка прошёл мимо поля, постоял рядом с сарайчиком и зашаркал дальше. Мы облегчённо вздохнули. Только выдохнуть не успели - на сарай что-то обрушилось.
   Не сразу сообразили, что сарай трещит под напором параметрической сети, так неожиданно всё произошло. Проморгали! Прошляпили! Нас вычислили и теперь зажмут в силки, как кроликов. Разбирать, откуда именно тянут удавку, было некогда, только, похоже, не со стороны здания.
   Мы рванули вперёд. Специальный кинжал, припрятанный на такой случай, рассёк не только параметрическую сеть, но и стену сарая от крыши до земли. Обсыпанные обломками досок и соломенной трухой, мы понеслись через сгоревшее кукурузное поле. Во мраке наступающей ночи, в клубах сажи я и Волчок неслись, как два демона на последних скачках.
   На ходу я произвёл два динамических удара и вышиб стальную дверь. Сонное здание сразу ожило. Замелькали тени, послышались голоса.
   "Вот, ведь, хорошо замаскировались воропаи. Умеют, когда хотят".
   Внутри помещения опутаны растяжками, ловушками и прочими сюрпризами. Но это уже не ловчие сети, а сигнализация. Мой замечательный кинжал и волчьи клыки рвали хлипкие нити безо всяких затей.
   Вот и Умка. Тело бездыханное лежит в корзине с мусором.
   "Замучили птицу вконец, злодеи".
   Я подхватил почти остывшую тушку, попутно разрубив пополам какого-то подвернувшегося под горячую руку ментата-воропая.
   -- Волчок, давай на выход!
   Напоследок я швырнул в шкаф с документами огненный шар - пусть горит. Полыхнуло знатно. Тем временем мы устремились в посёлок. Уходить, на мой взгляд, всегда веселее. Погоня, горячие кони, пыль коромыслом, покрышки визжат на поворотах, стрельба на ходу, пули свистят рядом с головой. Но в голову не попадают. Во всяком случае, редко.
   Уходим, как положено, другой дорогой. Вот и наш будущий транспорт. Хороший американский джип, почти новый. Рядом с машиной офицер поучает выстроившихся солдат. Балбесы призывного возраста всего европейского интернационала не понимают немецкого или делают вид, что не понимают. А офицеру наплевать, что он разговаривает с почти деревьями. Ни одной из сторон беседа на пользу не идёт.
   Мы появляемся как раз вовремя, солдаты давно созрели заняться чем-то другим, например, бегом на длинные дистанции. Мы с Волчком, как два косматых чёрных чудовища после посещения кукурузного поля, выскакиваем рядом с машиной. Для пущего эффекта я произвожу принародный разряд розовой молнией по нависающей над взводом сливе.
   Среди града осыпающихся поздних слив солдаты исчезают за заборами, оставив на наш произвол джип и растерянного офицера. Для того чтобы завести любую машину я давно не пользуюсь ключами - сам себе энергетический ключ. Офицеру достаётся временный паралич, а мы срываемся с места. Мы успеваем сделать пять поворотов по пыльным улицам посёлка и выйти на большак, прежде чем за нами организуется хоть какая-то погоня. Я этих догоняющих хорошо слышу, их действия сейчас вполне предсказуемы. Интенсивно нас начнут ловить ближе к линии фронта, а мы, как водится, уйдём в тылы.
   Я давил на газ, стараясь выжать из машины всё, на что она была способна. Волчок вылизывал Умку, причём против шерсти. Мы оба за сову не сильно переживали. За последнее время она много чему научилась. Особое удовольствие Умке доставляло прикидываться мёртвой. Причём настолько мёртвой, что человек не сведущий вполне мог принять её за труп недельной давности - сова для маскировки даже трупный запах источала, не говоря уж о снижении температуры и трупном окоченении.
   Вот и сейчас её мучители, поприставав некоторое время к сове, вдруг обнаружили, что пленница- то мертва. Большое получилось разочарование. Выбросили за ненадобностью.
   Сову-то мы выходим, даже если ей что-то на самом деле успели повредить, а вот задание генерала пока остаётся не выполненным. Образец дрона с параметрической сетью не найден.
  
   4.
  
   Машину бросили рядом с какими-то обугленными развалинами. Я укрепил на ней маскирующий патрон, теперь джип составлял с развалинами одно целое. Патрона хватит на пару суток, за которые мы успеем уйти достаточно далеко.
   Стемнело. Мы, две чёрные тени с совой под мышкой, устремились в противоположную от фронта сторону. Умка, согретая нашими флюидами, постепенно начала приходить в себя. Огородами, огородами мы выбрались на свободный от любых войск участок. Относительно, конечно, свободный, шастали и здесь случайные личности. Здесь, в своё время усердно поработали с обеих сторон системы залпового огня. Бывший когда-то вишнёвый сад теперь больше напоминал лунный пейзаж после татаро-монгольского нашествия. Сплошные воронки.
   Чудом сохранились бетонные сооружения, где до войны держали воду для полива. Она, вода там ещё плескалась. Мы условно помылись, почистились, отдохнули и выслушали полный энергичных выражений рассказ совы о её злоключениях. Большая часть повествования Умки была посвящена тому, как она храбро сражалась, ловко нападала и сколько завалила врагов. Такие байки с размахиванием крыльями, щёлканьем клювом и прочими усилителями эффекта, хороши на отдыхе, в тылу, где у каждого припасена дюжина другая подобных историй. Нас же сейчас интересовал последний эпизод боя, где сову пленили. Пришлось прервать боевого товарища и сосредоточить его на менее привлекательной части боя.
   Тут Умка нехотя согласилась, что, действительно, несколько увлеклась и не заметила этого крылатого упыря с сеткой. Бросок сети производился примерно с пяти-шести метров, время полёта около секунды.
   "Ну, вот, что-то полезное о дроне мы уже знаем. Прячется, в бой не вступает до самого последнего момента, сеть кидает не далеко. Теперь бы его ещё живьём заполучить".
   Увернуться разгорячённая сова уже не успевала, зато смогла принять меры против парализующего действия параметрической сети. Поэтому, когда Умку транспортировали, она была в сознании и смогла всё хорошо рассмотреть и запомнить. Видеокамеру - гордость Умки - воропаи изъяли сразу и тут же принялись в ней копаться. Сова их интересовала в гораздо меньшей степени, чем видеозапись нашего похода, которую они надеялись заполучить.
   Пока противник безуспешно подбирал ключевые пароли к видеотранслятору, сова прикинулась дохлой. Её смахнули в корзину. Если бы не наше вторжение, её, скорее всего, так и выбросили бы на свалку, на что Умка и рассчитывала.
   Среди всей разношёрстной полученной информации самой ценной оказалась та, где Умка поведала о некоей базе, на которую, после выполнения задания направились оставшиеся беспилотники, в том числе и наш искомый с параметрической сетью. Стая железных птиц убралась строго на север, значит, и нам туда, хотя, не исключены и разнообразные манёвры.
   В самой темноте покинули мы гостеприимный пруд и углубились в местность лесистую и болотистую. Умка отказалась ехать на моём плече, заявив, что нормально себя чувствует и готова к выполнению боевой задачи. А ведь ещё совсем недавно валялась труп трупом. Видеокамеры с транслятором у неё к вящему сожалению совы теперь не было, но ментальная связь не прерывалась, и наша боевая птица кружила в небе в штатном режиме.
   На второй день вышли в странное место. Нас поджидали дикие скалы среди чёрного болота. В таких местах обожает селиться всяческая нечисть, селёдкой не корми, а дай окунуться в болотную жижу и погреться на голой скале. Это не военнообязанная нечисть, а так сказать, обычная, но места она всё равно выбирает сообразно характеру. Значит, где-то рядом с чёрными омутами засели и воропаи.
   Вышли на укромное местечко. Спрятались. Замаскировались. Едим на троих холодную оленью тушёнку. Связи с базой нет, соблюдаем эфирное молчание. Ночью над нами прошелестела стая очень подозрительных птиц. Умка чётко определила - неживые летят. Отряд дронов численностью до двадцати штук отправился на задание. Значит, верно мы рассчитали, правильно вышли. Теперь нужна более тонкая разведка. А в болотах что-то всю ночь напролёт гудело и всплёскивало. Волчок устало махнул лапой, мол, нежить болотная с виду страшна, как ночной кошмар и пугать любит. А так, помесь выродившихся русалок и пиявок переростков.
   Утром пошли в обход болота. Ловушки кругом, мины, растяжки, параметрические сети, ВЭТ-воронки, ловчие ямы вплоть до четвёртого уровня включительно. Жарко, с болота гнилью тянет. Среди дня ещё одна стая беспилотников проследовала в сторону фронта. И по периметру болота постоянно на разных высотах кружили дроны. Приходилось много времени тратить на маскировку. Серьёзный объект. И ни одного солдата, ни единого танка или зенитной батареи.
   Наткнулись на дорогу, она нас озадачила. С виду самый обычный просёлок уходил из глубины леса прямо в болотную пучину. На дороге свежие следы от тяжёлой техники, значит, живая дорога. На коротком совещании пришли к выводу, что всё самое интересное у них под водой. Оставалась совершенная малость - попасть под воду. К сожалению, свойствами ихтиандров никто из нас не обладал. Сова, так вообще воду недолюбливала.
   Ещё одна неприятность - по берегу всё-таки разгуливали скрытные патрули. Мы от них раз удачно спрятались, два, но однажды нас всё же запеленгуют. А время шло. Случай представился, когда мы совсем решили откочевать подальше от болота и поискать варианты на стороне. На дороге послышался шум мотора, к болоту приближалась странная машина, явно плавучего свойства. Решение пришлось принимать прямо на ходу.
   Я напустил на себя личину офицера вражеской армии и на плохом хохляцком языке с англо-американским акцентом потребовал остановиться. Машина встала, и из неё полезли люди то ли в скафандрах, то ли в немыслимых комбинезонах. Раздумывать было некогда. С трёх сторон навалились мы на экипаж амфибии, и через минуту были уже внутри. Обезвреженный экипаж лежал тут же под ногами.
   -- Ну, с Богом, - я потянул рычаг на себя.
   Краем глаза мне показалось, что волк перекрестился. Сова просто ухнула.
   Поехали. Чёрная вода расступилась и сомкнулась над нами. Тут же заработали многочисленные экраны, фиксирующие наше положение под водой, и где-то в недрах амфибии, под телами аморфно валяющихся бывших членов экипажа этой самой амфибии, под полом зажурчала просачивающаяся вода.
   "Мы ещё и протекаем. Может поэтому они все в гидрокостюмах?".
   Основной экран расписал нам картину подводного царства. При внешне незначительных размерах болотистое озеро имело на дне довольно разветвлённую сеть дорог и множество искусственно созданных сооружений. Машина в режиме автопилота решительно шла, придерживаясь красной пунктирной линии на экране, и собиралась через несколько минут достичь неких подводных врат.
   Ворота удачно раскрылись раньше, чем вода в машине достигла наших подошв и лап. Видимо, на то и было рассчитано. Подводный броневик взял небольшой подъём и замер. Где-то за стальными листами бурлила сливаемая вода, шипел, продуваемый под давлением воздух, гудел какой-то механизм-страдалец. Мы пока могли только слушать.
   Аккуратно, не торопясь обозрел я внутренним зрением место, куда мы попали. Людей, вроде, не видно, но могут быть камеры слежения. А, кроме того, где-то притаились ментаты-воропаи. Сколько ни сиди, а вылезать всё равно придётся. Зашевелились контуженные бывшие владельцы амфибии, пришлось их снова обездвижить. Хороший вопрос - почему просто не убить? Не знаю. Вроде перед тобой явная вражина, и при ином раскладе она, не задумываясь, пустит пулю тебе в голову. А рука не поднимается прикончить лежачего. Моральные тормоза. На противоположном берегу о них хорошо осведомлены и зачастую пользуются нашим большим добрым сердцем. Своего-то нет. А может и не было.
   Устраивать цирк с переодеванием в костюмы пленных не имело никакого смысла. Ну, натяну я на себя гидрокостюмчик. На тело ляжет, а как быть с моими многочисленными боевыми принадлежностями, кои по карманам рассованы и в нужных местах запрятаны, к ним доступ нужен. Ещё веселее - как волка одевать? Про сову я уж и не говорю. Чума полная.
   Полезли наружу, как есть, в своём национальном. Очень сырое мрачное помещение освещается несколькими чахоточными лампочками, запах плесени и гнилой воды. Под ногами шуршат-чавкают то ли маленькие крысы, то ли большие пиявки. Каменный мешок уходит вдаль, заканчивается ржавым подъёмником и винтовой лестницей. Не слишком обжитой вид.
   Даже если бы какой-то придурок поставил здесь видеокамеры, то жизни им в таких условиях от силы неделя. Так что насчёт наблюдения привычными способами можно было не беспокоиться. С другой стороны возникает резонный вопрос - зачем нужна возня с мегалитом времён Великой Отечественной. Это подземелье, видимо, ещё немцы строили. Если поискать, то и таблички с надписью "AG Krupp" найдутся. И ведь где-то прячутся ментаты-воропаи.
   Беспрепятственно взобрались по лестнице, нас никто не встретил. Верхняя площадка открывала многочисленные проходы. В одном имелись рельсы узкоколейки, в другом - направляющая балка для тельфера. А в целом открывался лабиринт, из которого выход может оказаться только один - в могилу.
  
   5.
  
   "Осенить себя крестным знамением лишний раз никогда не помешает. Ну. Православные, вперёд!".
   Из ближайшего прохода явственно тянуло нечистью. Что же, нам туда. Такая работа. Буквально в двух шагах от входа в тоннель стояла параметрическая растяжка совершенно невиданной конструкции. В переводе на современный язык то была мина, где вместо гексогена или тривиального тринитротолуола использовались в качестве взрывчатого вещества сосновые дрова. Точнее объяснить не смогу, но этому архаизму место в музее, а не на поле брани.
   Может, на то и было рассчитано, поскольку я провозился у растяжки минут десять, пока сообразил, как её обезвредить. Ловушка оказалась единственной на всём пути. Мы спустились, поднялись, повернули, опять спустились. Мне пришлось остановиться, чтобы вернуть ориентацию в пространстве. Мы были глубоко под водой, а точнее, под землёй за пределами озера.
   Да, умели фрицы прятаться. В конце пути нас ждала дверь, на удивление совершенно не ржавая. Наоборот, кто-то заботливый тщательно почистил её и даже покрыл лаком. Навёл марафет на никелированных орлах, свастиках и надписях сугубо на немецком языке. Крупно сияло - "AHTUNG!". За дверью, по всей видимости, расположились не просто любители старины.
   Как сороки, падкие на всё блестящее, мы вломились в задверное пространство. Сразу стало ясно, что нас провели, как сосунков. За дверью нас опутали не раритетные, а вполне современные параметрические тенета, прочные и надёжные. Чем больше мы в них дёргались, тем сильнее сжимались наши путы. Противник в конце даже газу какого-то напустил, чтобы совсем утихомирить. Свет померк и для меня и для моих славных бойцов.
   Вот так элементарная беспечность приводит к сокрушительным провалам. Торопливость, как говаривали древние китайцы - мать любой катастрофы от диареи, вследствие употребления не мытой и не прожаренной пищи, до Чернобыльской катастрофы, где поспешили исполнить приказы не компетентных чиновников. Теперь лежи спеленатый и жди свое незавидной участи. Может враги смилостивятся и сразу пристрелят, а не подвергнут изощрённым пыткам.
   Плен - это всегда очень неприятно. Во-первых, это проигрыш, а отсюда потеря темпа выполнения задания, удар по самолюбию, перерасход энергии, утрата штатного оружия. Во-вторых, лишние козыри появляются у противника, он ликует, что расстроил важную операцию, разгадал ходы, обвёл вокруг пальца и с минуты на минуту вообще победит.
   Однако, жизнь чаще всего оказывается гораздо сложнее простых и понятных на первый взгляд схем и шаблонов. Проигравший на первом этапе и, вроде практически побеждённый, неожиданно вырывается вперёд на последнем финишном отрезке и выигрывает всю партию. А расслабившийся противник пожинает поражение. Поэтому не будем тратить понапрасну силы на борьбу с крепкими параметрическими верёвками, а подготовим маленький гамбит из имеющихся в рукаве козырей и дамок.
   Конечно и всенепременно, пока я находился в отключке, мой мозг пытались взломать, вскрыть и там пошариться (не физически, конечно). Только бесполезное это занятие, там такие блоки стоят, что вскрыть или обойти их можно либо с согласия владельца, либо с его скоропостижной смертью. Ну, а после смерти там и смотреть не на что.
   -- Ты даже не представляешь, как больно мы тебя будем пытать. У нас припасено самое современное для этого оборудование.
   Я вздрогнул. Прежде всего, от неожиданно возникшего развесёлого голоса. Второй раз содрогнулся от вида владельца баритона. Рядом со мной откровенно ухмылялся дюжий детина, будто сошедший прямо с документального экрана, из фильма о недавней войне с фашистской Германией. Закатанные рукава чёрной униформы демонстрировали мощные гориллообразные руки, покрытые рыжими волосами. Перекошенную гнусной улыбкой рожу иначе как "фрицевской" назвать было нельзя. Он даже представился - "Ганс".
   Что-то всплыло у меня при нашей встрече с Гансом из дальней глубины подсознания. Память предков, наверное.
   "То враг перед тобой, настоящий вражина".
   Может наши предки на смоленских полях лично сошлись, и бой тот до сих пор не закончен.
   Ещё потянуло из глубин организма, ни к месту, чувство голода.
   "Ведь и в самом деле, не могу вспомнить, когда мы перекусывали в последний раз. Организм ментата работает как механизм со встроенным автоматическим включением резервного питания за счёт внутренних накоплений. В пылу сражений, когда не до приёма пищи, это, конечно, полезно. Но можно легко заиграться до обморочного состояния. Такое бывало".
   Появился ассистент, такой же рыжий громила. Он катил столик с патологоанатомическим инструментарием. Если у этих верзил и имелись какие-то способности, то исключительно в зачаточном виде и узкой направленности. Их основная функция - палаческая. Видно было, что эти двое трепетно относятся к любимому делу, по-немецки основательно. Я определил для себя, что это немцы из Казахстана первой волны миграции, уехали ещё детьми, но язык русский помнят. Помнят и накопленную многими поколениями ненависть. Вот она копилась, копилась, а теперь выплеснулась.
   "И за что нас русских так ненавидят облагодетельствованные нами же народы? Может зря расточали это благо? Может, хватит беспокоиться о других, пора и о себе подумать?".
   Казахские немцы мыли руки. Тщательно мыли, с мылом, как хирурги. О чём-то вполголоса переговаривались по-немецки, видимо уточняли план экзекуции. Мне было сейчас не до них, я искал волка и сову.
   Умка нашлась быстро, она, как всегда валялась в отключке, якобы мёртвая. Трюк на редкость старый и почти детский, а удивительным образом срабатывает. Вот и на этот раз её выбросили на помойку. Пахнуть будет теперь и жаловаться на тяжёлую совиную жизнь.
   А Волчка не слышно. Вряд ли его вывезли с базы. Значит, надо искать тщательнее. База обширная и запутанная, со множеством разнообразного назначения помещений. Народ на базе присутствует, но всё какой-то не серьёзный.
   "Тут, по всей видимости, я опять пытаюсь на свою задницу недооценить противника. Ведь лежу спеленатый этими самыми "не серьёзными" ребятами и всё ещё хорохорюсь".
   Только и в самом деле настоящих ментатов на базе не чувствуется, одна обслуга. И немыслимое количество параметрических ловушек. В какую-то из них мы бы всё равно угодили бы.
   Я слишком отвлёкся в своих виртуальных блужданиях по базе. Один из фрицев с размаху вонзил мне в бок какую-то железяку. Вот так, безо всякой предварительной подготовки клиента. Невольно я заорал благим матом.
   -- Я же говорил, что будет больно.
   Палач Ганс довольно потёр вымытые руки и ласково мне улыбнулся.
   -- А ну-ка, Курт, воткни-ка ему второй электрод.
   Я не стал дожидаться второго электрода, а шарахнул со всей мочи по спинному мозгу Ганса. Первый палач обмяк и съехал на каменный пол. До его подручного не сразу дошло, что происходит. Курт попытался привести Ганса в вертикальное положение, но тот рассыпался, как тряпичная кукла, хотя и хлопал глазами. Курту достался более экономный и локализованный пучок энергии. Его спинной мозг так же отказался работать. Курт медленно прилёг рядом со своим боссом.
   Ещё несколько минут заняло порвать параметрические путы и вынуть торчащий из бока металлический стержень. Сейчас двигаться можно, дырка не сильно кровоточит, но позднее ране придётся уделить серьёзное внимание.
   Сканирование пространства дело тонкое и не всегда надёжное. Тут легко ошибиться самому, а если кто-то пытается помешать, то почти всегда успешно. Волчок так же нигде не отсвечивал, значит, придётся искать его врукопашную.
   Сова обнаружилась быстро, там, где и предполагалось. Выглядела она вполне терпимо и после оживления, только сильно воняла после пребывания на помойке. Ничего, невелик ущерб, зато ожившая птица поведала, что волка уволокли на самый нижний этаж. Это уже кое-что.
   Медленно, почти ползком спустились мы на почерневшую от времени эстакаду. Тут суетился народ. В тесном сыром помещении стояла очень древняя машина. Вкруг неё чумазые техники стучали гаечными ключами и отвёртками, размахивали паяльниками и сосредоточенно копошились в жгутах разноцветных проводов. Заправлял всем господин в фантастически белом костюме и весьма фривольном белом же котелке с сине-жёлтой эмблемой. Не хватало только монокля. Прямо вылитый дирижёр симфонического оркестра.
   -- А вот и вы, господин разведчик. Я так и думал, что вам удастся обмануть Ганса и Курта. Ну, что ж, поделом им. Не следует быть такими заносчивыми.
   Господин во всём белом обернулся в нашу сторону и широко улыбнулся. Монокль у него всё-таки был, посверкивал. Лицом - латинос, кожа благородного оливкового оттенка, а глаза - две свежие маслины, так и поблёскивают. Его лучезарная улыбка на тонких губах никак не вязалась с тем, что просматривалось на заднем плане. А там имелся распятый и опутанный проводами Волчок.
   -- Ваш серый друг любезно согласился поучаствовать в одном чрезвычайно любопытном эксперименте. Сегодняшняя наука и грядущее человечество всенепременно оценят его благородный порыв.
   Я так не считал, как и недовольно завозившаяся на моём плече сова. Волк не мог добровольно согласиться на самую полезную для человечества экзекуцию, что подтверждалось его весьма унылым видом. Меня тоже начало охватывать уныние. И тому была веская причина. Господин во всём белом с моноклем, почти дирижёр на порядок, на две головы превосходил меня ментальной мощью. Собственно говоря, таких ментатов-воропаев я ещё не встречал. От него исходила не виданная сила, переливалась, как мускулы силача.
   Броситься спасать друга и быть раздавленным, как мелкая букашка. Или сдаться на милость победителя и попытаться придумать что-то потом.
   "Не будет никакого "потома", сей серьёзный господин не допустит промаха, не оставит лазейки. Значит, бой и смерть".
   Вся внутренняя безнадёга хорошо читалась на моём лице.
   -- Не переживайте, господин разведчик. Что стоят наши грешные жизни по сравнению с прикосновением к величайшим тайнам мироздания. Вас мы тоже не обойдём вниманием. Там, в эфирных далях ваша, как вы полагаете, бессмертная душа будет, по справедливости, собой гордится, что удостоилась такой чести.
   Оливковый господин в белом костюме издевался. Или провоцировал. Или и то и другое одновременно.
   -- Располагайтесь, это займёт некоторое время.
   Господин в белом отвернулся к древней машине дать последние указания. Я не мог без боли смотреть на бедного Волчка, сейчас он выглядел, как побитая и распятая злобными хулиганами дворняга. Только жёлтые глаза светились яростью. Разве может свободный волк умереть такой позорной смертью?
   Я решился. Даже для вида присел на бетонный блок, как советовал господин в белом. Вгляделся в древний аппарат. Сканирование машины тут же выявило её болевую точку. Весь смысл агрегата сосредоточивался в небольшом металлическом ящике, из которого змеилась большая часть кабелей и проводов, и вокруг которого больше всего увивались взмыленный техники.
   Я сосредоточился, прищурился, прикинул - удар в железный ящик, удар в белого ментата-воропая, а там видно будет, может ещё куда успею нанести удар. И я уже напрягся, скапливая энергию в кулак. Заминка вышла из-за того, что я секунду прикидывал, по кому же первому шарахнуть - по железу с проводами или по живой плоти во всём белом.
   Эта секунда всё решила. На потолке с лязгом ржавого железа открылись металлические створки, и оттуда что-то выпало. Да не одно, а во множестве. И не мешки с картошкой, а какие-то живчики.
   Всё сразу переменилось. Рабочая суета превратилась в панику, паника в дикий кошмар. Какие-то волосатые существа (в тусклом свете подземных ламп мне не разобрать было кто такие) набросились на персонал. Полдюжины атаковали господина в белом. Очень быстро всё развивалось. Мне не пришлось себя упрашивать. Я очень быстро поставил самый простой защитный блок и как мог, воспарил над полом.
   У меня над ухом кто-то громко хлопнул крыльями - Умка, затихшая до времени, сорвалась в бой. Каждый занялся своим делом. Неведомые существа, больше похожие на гигантских шерстистых слизней, активно атаковали весь наличный персонал лаборатории. Персонал громко кричал, истекал кровью и яростно отбивался отвёртками и паяльниками.
   Однако, большая часть свалившихся с верхних этажей "слизней" набросилась на господина в белом, чуя в нём главного врага, и терзала его. Господин быстро перестал сиять белизной "Vanisha", костюм порвался, почернел, и на нём проступили пятна крови, монокль исчез. Господин методично метал оранжевые молнии. Очень экономно метал, прицельно, но без видимого успеха. Оранжевые заряды очень красочно вспыхивали на богатом шелковистом мехе "слизней" и безвредно стекали к полу. Шерстяные моллюски, конечно, при этом судорожно вздрагивали, но удары им только прибавляли ярости.
   Умка спасала Волчка, целенаправленно расклёвывая верёвки и отдирая присоски с электродами от волчьего тела. Я, никем не замеченный, освобождал проход к отступлению. Мне показалось вполне логичным уйти так же, как ввалились сюда "слизни". Не искать больше приключений в подземном паноптикуме. Мешало одно - они продолжали сыпаться из открытого потолочного люка.
   Я аккуратно подплыл к дверцам и заглянул внутрь. Мимо меня, не обращая никакого внимания на мою персону, судорожно извиваясь и лязгая зубами в ротовой полости, больше похожей на присоску тривиальной, но очень большой пиявки, прополз очередной "слизняк". Путь был свободен. Не стоило задирать без нужды наших неожиданных спасителей, видимо у них свои счёты с ментатом-воропаем и его командой. Хрен знает, чем они вообще тут занимались.
   А бой внизу входил в самую кровавую фазу. На бетонном полу в лужах крови и серо-зелёной слизи корчились умирающие техники и вцепившиеся в них мёртвой хваткой волосатые "слизни". На главном ментате-воропае на спине висели три волосатика и прогрызали далеко не белый уже костюм. В глазах ментата метался ужас.
   Мы выбрались на площадку. Внизу гремело и чавкало. Мимо нас торопливой извивающейся гусеничной походкой промчался волосатый "слизень". Опоздавший. Он торопился поучаствовать в битве и нас никакого внимания не обратил. Можно было идти дальше.
  
   6.
  
   Маленький неприметный костерок грел воду для чая. Вокруг костерка живописно расположились: счастливо улыбающийся Волчок, поминутно с благодарностью поглядывающий на Умку (всё-таки это не "слизни", а она порвала путы волка), далее - сова, гордо восседающая на толстой сухой ветке и наводящая своим мощным клювом педикюр на не менее мощных когтях, и я, скромно перебирающий улов после того, как мы покинули подземно-подводный бункер.
   Потрясающе интересные материалы нам достались. Во-первых, чудом уцелевшая за столько лет часть архива одного из исследовательских отделов "Ahnenerbe", сотрудники которого вели своеобразную работу с природными ментатами. Кроме этого, дневники и научные отчёты начальника лаборатории господина Каркаведи Ганса Самуиловича (по всей видимости, это и был господин в белом костюме). И архив и отчётность нам достались в несколько разрозненном состоянии, и тому послужили вполне объективные причины. Но и то, что оказалось в наших руках даже на первый взгляд бесценно.
   Конечно, генерал Шутов снимет с меня жирную стружку за то, что задание по поимке дрона с параметрической сетью оказалось не выполненным. Зато эти материалы должны были окупить нашу неудачу с лихвой.
   Кроме того, сообразуясь с обстановкой, для недопущения появления на воле неведомых мутантов (волосатые "слизни") и нанесения противнику непоправимого ущерба подземно-подводный бункер со всем содержимым был взорван. На случай самоликвидации в подземелье держали изрядный запас взрывчатки. Им мы и воспользовались по назначению. Мутная вода поглотила остатки развалин. Там же, я надеюсь, сгинула и вся нечисть.
   Я млел у костра и размышлял о том, как вовремя появилась команда шерстистых "слизняков". Как будто кто умышленно их из клетки выпустил и направление показал, куда скакать. Теперь уже не дознаешься, что там у них за шекспировские страсти бушевали под землёй. Всё покрыла болотная жижа.
   Нам ещё предстоял долгий переход через линию фронта, но это были семечки по сравнению с пережитым. До сих пор с содроганием я вспоминал ядовитую ухмылку господина Каркаведи Г.С. В прямой схватке с таким ментатным монстром, у всей нашей команды не было шансов победить.
   Шифрованный сигнал в штаб ушёл. Нам ответили, обозначили окно для перехода. Проникнувшись важностью доставляемых материалов, обещали всемерную поддержку и полную безопасность.
   Через три дня наша группа с позывным "ПЕГАС" воссоединилась и отправилась в тыл на отдых. Нам было, что порассказать друг другу. Власта по секрету поведала о том, что в процессе отдыха нас ожидает торжественное награждение. Учитывая, что проведённая операция была не чисто нашего ведомства, а общевойсковой, нам полагаются не только устные благодарности руководства, а ещё и медали.
   Дважды умиравшая за последнее время Умка награды обожала. Ей помимо бумажных свитков с водяными знаками, печатями и подписями и блестящих металлических кружочков, которые она естественно не носила, полагался доппаёк. Сове выделяли пять килограммов какого-то особого мясного фарша специального приготовления. Я предпочитал не знать, из чего состоит наградной фарш, главное, что он сове безумно нравился.
   Волчку материальные награды были до лампочки, он предпочитал живое человеческое слово. Когда перед всем строем генерал Шутов выносил волку благодарность и, надевая очередную медаль слегка (на самом деле опасливо) трепал по холке, Волчок пребывал на седьмом небе. Но, как водится, быстро наступали боевые будни, и все эти грамоты и медали пылились в наших походных сундучках.
   Хозяйственная Власта копила медали к пенсии. Она дотошно выясняла в административно-хозяйственной части, на какую надбавку к пенсии тянет та или иная награда. Бывала всегда крайне удивлена не компетентностью сержантов и прапорщиков части, не умеющих давать ответ с точностью до рубля.
   Я же просто наслаждался коротким отдыхом. Война большая, длинная, до Победы ещё ой, как далеко. Доживём ли, нет ли, кто знает. А отдых нужен всегда.
   Шестерни провернулись ещё на один зуб. И этот зуб не был похож ни на один из предыдущих.
  
   7.
  
   Хибины закончились, дальше пошли норвежские горы. Чем отличается один голый камень от другого, понять было трудно, тем более с высоты десять тысяч метров, и ещё более, что земля там внизу была затянута плотными облаками. Но так сказал штурман, который вышел из пилотской кабины нас проведать. Жизнерадостный капитан ВВС, что-то вечно жуёт и карманы полны всякой всячины.
   -- Сколько вожу ваши группы, не перестаю удивляться разнообразию их состава. Вы по какому-то принципу подбирались, или это приказ командования прикрепить к двум людям волка и сову?
   Объяснять в полёте перед заданием долго получится, сложно и не интересно. А блеснуть юмором не получалось - меня в самолёте сегодня укачивало, что не удивительно - болтанка получилась изрядная. Вся моя группа с позывным "ПЕГАС" пребывала в не лучшем состоянии. Квёлые, сонные, а лететь ещё не меньше часа.
   В ответ я просто поднял вверх руки и туда же молча закатил глаза. Жест мог означать всё что угодно. Штурман понял его по-своему.
   -- Ну, да, ну, да. Все мы люди военные и подневольные. Куда пошлют, туда и летим. Только как это понимают сова и волк?
   В ответ я насупил брови и приложил ладонь к виску, отдавая честь невидимому командиру.
   -- Н-да, что война делает со всеми нами. Кофе не хотите?
   Я не хотел, так же как и сигарет. Мои бойцы тем более. Салон старого грузового лайнера был пропитан самыми разнообразными запахами, в том числе и кофе с табаком. Мы не часто пользовались услугами военной авиации, слишком это заметный вид транспорта. Сегодня редкое исключение, в нужный район иначе не добраться.
   Самолёт развернулся на юго-запад и полетел вдоль побережья, нами не видимого. Норвегия сейчас с нами не воевала, придерживалась настороженного нейтралитета после наших точечных бомбардировок Натовских военных баз на её территории. В зависимости от конъюнктуры наших фронтовых успехов норвежцы то впадали в полное благолепие и разрешали авиа транзит через своё воздушное пространство, то начинали задираться и пролёты запрещали. Сейчас наблюдался короткий период открытого неба, логично объяснявшийся нашими успехами на Северном и Южном фронтах.
   Ещё семьсот километров, и мы повернули строго на запад. Штурман предупредил - шторм в точке высадки в Норвежском море вошёл в максимальную фазу. Волна больше шести метров, ветер порывами до тридцати метров в секунду, температура у поверхности - плюс пять градусов по Цельсию, туман. Ну, просто идеальные, в кавычках, условия для десантирования.
   Невольно подумалось про себя, что всё чаще нашу группу отправляют на какие-то не мыслимые задания, где требуются навыки акробатов, и где шансов сгинуть во много раз больше, чем невредимыми вернуться обратно. А надо не просто вернуться, но ещё и поставленную задачу выполнить. Наверное, так думает любой командир, который беспокоится о своих бойцах.
   Задача на этот раз была простая и понятная даже ежу, как сообщил нам генерал Шутов - "Проще пареной морковки" (любил генерал морковку). Нам следовало на средстве доставки (самолёт) добраться до точки высадки (остров в Норвежском море), высадиться на эту самую точку с использованием спецсредства (всепогодная капсула по типу спускаемого космического аппарата) - "Капсула крепкая, выдержит десятибалльный шторм" - слова генерала Шутова. Дальше совсем просто - встретится с группой, выполнявшей на островах особой важности задание (это наши люди), получить от них груз особой важности (генерал не посчитал нужным уточнить характер груза), погрузиться на нашем могучем спускаемом спецсредстве в нужной точке на заданную глубину, где встретится с нашей подлодкой, на которую и передать груз особой важности. Всё. Дальше лёгкая прогулка домой.
   Всё очень просто и понятно. Всякие мелочи, типа соблюдения сроков всех стыковок в пределах десяти минут и расстояний на местности с точностью до пятидесяти метров мы должны были соблюдать самостоятельно. Ну, а уж сообразить, как отбиваться от кружащих толпами и стаями врагов - вообще наша святая обязанность. Погода здесь совсем в расчёт не принималась. Мы, по утверждению того же генерала Шутова - "всепогодные".
   Пора было загружаться в спускаемый аппарат. Хороший аппарат. Мы им уже неоднократно пользовались. Насколько мне было известно, собирали-конструировали его весьма душевно, ещё до войны, когда излишества в виде удобств ещё не считались излишествами. Наше довоенное ведомство имело изобильный бюджет.
   Аппарат носил звучное название - "КРАБ" - СПА-3". Когда начались боевые действия, первую часть названия "КРАБ" закрасили, как и весь аппарат в серо-дикий цвет с целью маскировки. Вторая часть осталась. Расшифровывалась она довольно тривиально - "спускаемо-погружаемый аппарат, трёхместный". Среди экипажей его звали - "ночной SPA-салон на три персоны".
   В этом "салоне" нам и предстояло принять SPA - процедуру в назначенной точке. Внешне лениво моя команда принялась занимать места - два человеческих и одно для "четвероногих видов членов экипажа" (так звучало в инструкции). В обозначенном месте умащивался Волчок. Для совы, к её глубокому возмущению, специального места не предусматривалось. Она проходила под термином - "вспомогательный груз животного происхождения" и для неё имелся отдельный отсек - малотравматическая клетка.
   Умка шипела и плевалась каждый раз, когда приходилось путешествовать в "СПА-3". Волчок ей сочувствовал. Он вообще после эпизода в подземном бункере относился к Умке с особым пиететом.
   Изнутри капсула была усеяна безумным количеством приборов, из которых девяносто процентов представляли техническое и навигационное излишество. "СПА-3" предназначалась для использования и управления ментатами и никем другим. А у ментата, как известно, все приборы в голове и ещё где-то внутри организма, но никак не на панели. Начальство, утверждавшее техническую документацию, в нас, ментатов не очень верило, потому перестраховалось. Оно, начальство не понимало, как можно вести почти космический аппарат одной силой воли.
   В космос мы не летали, таких в космонавты не берут, да и не те времена для прогулок в космос, зато приземляться-приводняться мы умели гораздо лучше любых посетителей космоса. Я послал в штаб кодированный сигнал об отделении от лайнера и начале свободного полёта. Операция началась. Бдительная Власта обнаружила на удалении около пятисот километров звено вражеских всепогодных истребителей. Они нас пока не замечали.
   По плану мы должны были приводниться в бухте одного из безлюдных островов, якобы там волнение тише. Чёрта лысого. Остров был, бухта тоже имелась, а вот волны там оказались выше и опаснее, чем в открытом море. Такое складывалось впечатление, что волны, как рыба на нерест, заходили в бухту и обратно уже не выходили, все толклись тут.
   От прямой посадки было мало толку, мы бы не смогли работать на пляшущей поверхности. Я пошёл на второй круг. Где-то тут, на острове скрывается группа, с которой у нас назначена встреча. Остров - сплошные скалы, трудно даже представить, что по нему могут перемещаться люди.
   На третьем круге с земли пришёл сигнал - "Вас видим". Они нас видят - это хорошо. Только вот куда садиться? Характер груза не разглашают, это может оказаться как ручная бандероль, так и неподъёмный египетский саркофаг. Ох, уж эта мне секретность!
   Сообщаю, что буду садиться, как и намечено, в бухте. Они внизу согласны. Аккуратно пикирую к горловине бухты и, срезая верхушки могучих волн, так что по ветру летят живописные фонтаны брызг, сажусь. И что дальше? Нас болтает, как щепку, того и гляди выбросит на скалы. Они, эти скалы отвесные, никакой отмели в бухте не предусмотрено.
   Хоть мы и пристёгнуты, а сова вообще заперта в железном решётчатом ящике, мы мотаемся, как тряпичные куклы - Пьеро, Мальвина и Артемон. Сообщаю, что ухожу под воду - там тише. Они на берегу опять согласны.
   Под водой действительно тихо, лишь слегка покачивает. Горизонт надёжного обзора, правда, сузился до размеров бухты, следить за дальними перемещениями противника стало не возможно. Это самый неприятный момент - мы почти слепы под водой. Но с острова передают, что всё в порядке, что наше прибытие соответствует расчётному времени, сейчас подадут груз.
   Под водой темновато, и я включаю прожекторы. С острова сразу просят их загасить. Это странно, но я подчиняюсь, им виднее. С острова просят ещё минут пятнадцать на последние приготовления. Ждём. Я опускаюсь ещё на пять метров, тут уже полный покой, стайки трески крутятся, креветки, медузы, вообще в этом слое много морской живности.
   Вдруг что-то большое и чёрное заслонило остатки света. В голове проносятся всяческие предположения о природе наступившей темноты. И тут приходит сигнал островной группы - "Принимайте груз". Я не вижу никакого груза, только темнота. Вообще темнота, и на ментальном уровне тоже. Ощущение. Что тебя опустили в глубокий колодец, закрыли бетонной крышкой и залили тягучей смолой.
   И вдруг на меня накатил сигнал. Наш сигнал, ментатский, на нашей рабочей частоте, только не кодированный. И ещё он был очень мощный. Хотя, это слабо сказано. Разница, как между чириканьем воробья и взрывом вулкана. Нас всех накрыла волна чудовищного дружелюбия и понимания, заодно пришла подсказка о состоянии войск противника в радиусе тысячи миль от острова. У противника царило оживление, там что-то почувствовали.
   Я как мог, расширил своё ментальное зрение и тут же увидел Его. Это оказалось нечто невообразимое, особенно в первый момент. То был Кракен - гигантский глубоководный кальмар. Со всеми атрибутами головоногого - щупальцами, клювом, глазищами. В ожидании нашего появления Кракен лежал на дне бухты и развлекался с волнами - такая у него маскировка. Шла жестокая война, проистекала своим чередом боевая операция, мы все находились на службе, поэтому поражаться увиденному, театрально взмахивая руками говорить - "Ах!" - было попросту некогда. А ведь было чему поразиться.
   Тем не менее, мы степенно обменялись приветствиями, получили от островной команды коды связи с Кракеном и двинулись к выходу из бухты. В условленном квадрате, за пределами норвежских территориальных вод нас поджидала наша подлодка. Мы сопровождали "груз" - гигантского кальмара Кракена. Мало того, что громадного в размерах, так ещё и глубоководного мегаментата.
   Наш "груз", засидевшийся в маленькой тесной бухте, сразу набрал крейсерскую скорость, такую, что мы за ним еле-еле поспевали. А поторопиться следовало, в нашу сторону, не смотря на разбушевавшийся шторм, летело несколько звеньев штурмовой морской авиации, и на всех парах нам наперерез шли два крейсера. Намерения врага очевидные и самые боевые. Будут бомбить, атаковать торпедами и всем, что у них есть.
   Последней моей мыслью о покидаемом острове был тихий привет остающимся (и где только они там прятались?). Кто они эти смелые люди? Доведётся ли снова встретиться? Что они делали с Кракеном? Все такие вопросы сейчас праздные, к боевой операции отношения не имеющие. Нам в ближайшие полчаса грозил бой, и следовало подумать в первую очередь именно об этом.
  
   8.
  
   Контакт с Кракеном образовался не только быстро, но и стал плодотворным и работал весьма устойчиво. Быстро, в считанные минуты после знакомства, мы с Властой и нашим новым подводным напарником создали совместную карту морской акватории, где у нас предстояла встреча с подлодкой. Причём, карта содержала все необходимые для манёвра элементы. По ней мы установили, что нашу лодку засекли. Маршруты вражеских и кораблей и самолётов и прочих средств ведения войны чётко вытягивались в её сторону. На эту тему я послал сигнал в штаб, ибо лодка пока не откликалась. Штаб ответил обещанием помочь, но пока рекомендовал разруливать ситуацию своими силами.
   Началась гонка на опережение. Кракен чуял подлодку, кое-что в ней видел, но там его тоже не слышали. Складывалось впечатление, что на подводной лодке не было ментата. Получалось, что мы должны сдать особый груз обычным военным? Которые в наших делах смыслят не больше, чем клопы в коньке, хотя им и пахнут. Это всё было странно. Я вновь обозначил своё беспокойство в штаб операции. Там мялись, тянули итак ограниченное время и отвечали что-то совершенно невразумительное. Стало понятно, что где-то что-то пошло не так. Операция, готовившаяся может быть не один месяц, могла провалиться в одночасье.
   И тут счёт, действительно пошёл даже не на часы, а на короткие минуты. На приполярный север надвигалась сумеречная штормовая ночь. Оно бы и хорошо, улизнуть не по плану в ночи под водой, сменив все позывные и курсы. Но что-то, действительно пошло не так. А потом и совсем стало плохо.
   Кракен, после тщательного сканирования, сообщил, что на подлодке совсем неладно и засветил картинку для всеобщего обозрения в узком кругу. У меня волосы под шлемом зашевелились. Власта ойкнула, Волчок зарычал, а Умка издала в качестве непроизвольной реакции совсем уж не передаваемый звук. Мы все увидели, что на лодке идёт не шуточный рукопашный бой. Разобрать при не слишком устойчивом приёме, кто за кого, было весьма сложно, да это уже и не важно. Сами подводники хорошо представляли, где друг, а где враг и бились насмерть. Не надо быть великим провидцем, что определить, почему лодка стала центом притяжения вражеских сил и местом рукопашного боя. Это - предательство. Сейчас она для нас не помощник, экипажу самому требуется помощь.
   Я передал в штаб короткое сообщение о положении дел на лодке и уведомление о том, что минуя план "Б", сразу перехожу к плану "В". Там, в штабе знали, что это такое. Наша главная, основная и единственная задача доставить "груз" до точки назначения по согласованному маршруту любой ценой. Наша гибель в данном случае, как и гибель экипажа подлодки - это и есть та самая любая цена. Всё остальное для нас не имело значения. Поэтому, ввязываться в бои, вызволять пленных или спасать раненых, рискуя всей операцией, мы не имели права. Только основная задача. И это правильно, здесь не Голливуд.
   Итак, исходим из того, что цепочка оборвалась. Естественно, что ей уже нельзя пользоваться дальше. Там предательство, вражеский агент или агенты выдали план операции и его, этот замечательный план можно выбрасывать на помойку прямо здесь. Однако, туда же придётся выбросить и запасной план, так сказать, план "В". Если гниль съела одно звено в первой цепи, то нет никаких гарантий, что она не добралась и до запасной цепочки.
   Оставалось одно - оборвать цепочки. А это уже план "Г" (кстати, в этой буквенной вакханалии плану с индексом "А" вообще предназначалось сыграть роль "дезы" для противника, что и было проделано, но что-то всё равно пошло не так). О переходе на новый вариант я просто проинформировал штаб операции. Ибо план этот таков, что он есть только у меня. Теперь даже в штабе не будут знать, какой дорогой вся наша группа будет доставлять "груз".
   Вдруг стало легко, почти безмятежно. Я, наконец, догадался, что же так терзало и мучало всё утро и день - предчувствие беды. Оказывается, именно лодка, её участие в операции не давало покоя. Но как только мы перестали от субмарины зависеть, нас тут же отпустило. Власта с Волчком тоже заметно повеселели. Даже Умка, смирившись на время с положением "живого груза", что-то жизнерадостно ухнула. Я её дополнительно обнадёжил, сообщив, что тот большой парень со щупальцами, который со скоростью курьерского поезда мчится рядом с нами, тоже проходит по ведомостям как "груз". И, ничего, плывёт себе куда надо.
   Мы ещё поболтали с Кракеном, осмотрелись и в известной теперь только нам точке, ушли на глубину. Регистраторы потом доложат весь наш маршрут на разборе полётов в штабе. Нам, конечно же, укажут на наши промахи и недочёты, объяснят, как правильнее было бы решить ту или иную возникающую по ходу проблему. Их, эти проблемы так удобно решать в тиши кабинетов, сидя в мягком кресле и имея неограниченный лимит времени.
   Нам такие поблажки в бою недоступны, поэтому мы грешим многочисленными ошибками, засекаем их, по ходу исправляем и тут же плодим новые. Пока не выполним задачу. Если бы каждый солдат взял да исполнил в точности то, что ему предписано из штаба, любая война была бы выиграна за пару месяцев и, что характерно, и с той и с другой стороны. Так думают в штабах. Но нет идеальных солдат, офицеров и даже маршалов. Только штабисты непогрешимы.
   Бог с ними. Сейчас главное, что мы нырнули. Норвежское море не глубоко, далеко не опустишься. Но скрыться от вражеских средств обнаружения здешняя глубина позволяет. На глубине мы совершили стандартный манёвр замирания и ушли самым тихим ходом дальше на запад. Над нами пролетели самолёты, прошли корабли, пуляя глубинные бомбы, проковыляла вражеская подлодка. Путь на запад был совсем открыт. Мы улизнули от облавы. Это было хорошо, просто замечательно. Но душу точил один маленький червяк. В нашем тылу осталась наша подлодка, на которой верные присяге моряки приняли бой против предателей. Исход боя на борту субмарины был не ясен до тех пор, пока до нас не докатился слабый отзвук подводного взрыва. С лодкой было покончено.
   Мы только догадывались, а Кракен твёрдо заявил, что оставшийся экипаж, верный присяге сам подорвал подлодку. Ещё одна тайна очередной морской трагедии ушла в ил морского дна на долгие годы, может быть навсегда. На поверхности тоже сообразили, что искомой субмарины больше нет, и начали расползаться по штормовому морю и небу в поисках нашей "СПА-3" и кальмара Кракена. Долго же им придётся нарезать круги, пока враг сообразит, что добыча ускользнула.
   Немного не доходя до Исландии, мы повернули окончательно на север. Кракен демонстрировал неутомимость и пренебрежение к низким температурам. Шторм над нами давно угас, там, на поверхности потянулись льды. Вначале мелкие, тонкие, разрозненные с вкраплениями одиночных айсбергов. Далее на север лёд смыкался, матерел, превращался в сплошные поля.
   Мы описали широченную дугу, пройдя вблизи Северного полюса. Дорога заняла не один день, и всё это время Кракен шёл, как на атомном двигателе без остановки. Пустынные ледяные просторы, что на поверхности, что под водой. По счастью боевые действия тут не велись. Холодно. Неуютно. И без Северного Ледовитого океана есть, где разгуляться. Небольшой порт вблизи Североморска принял нас через две недели, считая от вылета на задание с Кольского полуострова.
   Тут мы с Кракеном расстались. Кальмара окружили многочисленные "люди в чёрном", взяли, так сказать, под опеку. Глубоководному ментату отвели отдельный док с кормушкой. Кальмару новое жилище понравилось. Мы прощались как боевые товарищи. Умка переживала за морское животное больше всех. Как он тут в холодных водах на незнакомом питании утроится? Её успокоили. Во-первых, док с регулируемым подогревом, и переохлаждение кальмару не грозит. А за кормом в нейтральные воды снаряжен специальный сейнер. Да и Кракен всех уверил, что по части питания, он к твердолобым гурманам не относится, и готов питаться и местной рыбёшкой.
   Нам теперь выходил отпуск в центре реабилитации на берегу тёплого Чёрного моря, в Крыму. Мы, все четверо после двух недель пребывания под водой на жутком холоде, в невероятно стеснённом пространстве чувствовали себя неважно. Даже стойкому ко всяческим невзгодам Волчку прострелило поясницу.
   На Юг! На Юг! На Юг!
   Там, в божественном месте под названием Крым, у подножия горы, как говориться, Ай-Петри, в закрытом для посторонних санатории нам поведали романтическую историю о том, как гигантский кальмар-ментат Кракен перешёл на нашу сторону.
   Рассказывали всё и вся знающие ментаты. У нашего Кракена была подруга, тоже кальмар. Жили они в глубинах Марианской впадины среди кромешной тьмы и жуткого холода. Хорошо жили, свои ментатские способности не особенно и использовали. Подруга-кальмариха как-то постепенно сманила нашего героя выступить на стороне америкосов, мол, надо их (способности) на деле использовать. Кракен, увлечённый красавицей-кальмарихой, дал себя уговорить. Так сильно он её любил. Парочка глубоководных ментатов вступила в армию США. Какое-то время они против нас и воевали. Сильно вредили, местами даже очень. Их делами, в частности, объясняются наши прошлогодние неудачи на всём Восточном фронте.
   А потом наш герой узнал (не без помощи отечественных спецслужб), что подруга-то ему напропалую изменяет. У неё давно штатный хахаль имеется, тоже из кальмарьего племени. А Кракена она заманила, чтобы перед начальством выслужиться и детей своих в престижную школу устроить. А детей у неё накопилось много.
   Кракен, узнав о подлой измене и наглом обмане, опечалился, разозлился и расстался не только с неверной подругой, но и со своими американскими работодателями, которые таким обманом заманили его в свои сети. Убыл Кракен не с пустыми щупальцами. Бывший агент спёр у мерзких америкосов какие-то суперважные, сверхсекретные сведения и попросил у нас убежища. Конечно, политического.
   Что тут скажешь? В нашей ментатной среде тоже гуляет фольклор. Причём, среди людей одни байки, а среди ментатной живности другие. Фантазия буйная, в каждой байке среди банановой чешуи и креветочной ботвы наличествует хоть маленькое, но вполне настоящее зерно истины. Только выколупывать его из мистического мусора чаще всего лениво. Да и зачем, ведь байка сразу утратит своё неповторимое очарование почти сказки. Поэтому, валяясь на ещё тёплой гальке, под плеск тёплых, а не ледяных волн, можно послушать и такое. Главное - это лёгкий флёр романтики, чувственности и грусти. Не важно, как там на самом деле обстоят дела с любовью у гигантских кальмаров, была бы интрига и счастливая развязка. А кончаются такие истории, рассказанные между обедом и ужином чаще всего призывом-лозунгом - "Ну, теперь мы им непременно покажем!", и "За это надо обязательно выпить!".
   Под плеск волн тёплого моря, запахи готовящегося шашлыка и звон бокалов с двенадцатилетним хересом проворачивалась Шестерня, уходил в небытие её очередной зуб. И на нём так же оставался мой отпечаток.
  
   9.
  
   После волшебного Чёрного моря мы удачно "проветрились" на Чукотке, где вовсю бушевала зимняя стужа с ветрами и десантами противника. Воропаи вывели редкую породу нежити, которая не подвержена обморожениям. Мы долго бились над загадкой этих зимних зомби. Не одна группа сложила головы в борьбе с северной напастью.
   Прежде всего, новая нежить в руки не давалась. При попытке взять в плен образец северного зомби, они делали себе самоуничтожение, путём полного подрыва. А в бою дрались до полного истребления. Всё-таки пару образцов удалось раздобыть и вывезти в заторможенном состоянии в главную лабораторию. Но при повышении температуры окружающей среды до "0" Со зомби тут же таяли, растекаясь зловонной синеватой лужей.
   А ущерба от новой напасти было во множестве. Мало того, что они разогнали итак не слишком многочисленные чукотские народности, так ещё и большую часть северных оленей перебили. Пули и осколки от гранат-снарядов их не брали. Только прямые попадания из крупных калибров. Нежить хорошо горела от огнемётов, полыхала оранжевым пламенем и исходила чёрным дымом. Но у огнемёта совершенно незначительный радиус действия, почти рукопашный бой, а в рукопашном бою северная нечисть была ох, как сильна.
   Техническую сторону конструкции северного зомби удалось прояснить сразу. Вместо крови в их сосудистой системе тёк азеотроп - смесь глицерина, этиленгликоля и обычного этилового спирта с некоторыми присадками. До минус шестидесяти выдерживали нечистые безо всяких обогревателей. А вот воспроизвести нечисть, чтобы понять, как её эффективнее истреблять, не удавалось.
   Мы были направлены в этот крайний регион боевых действий испытывать новый патрон к стрелковым системам с усиленной зажигательно-разрывной пулей. Серьёзная задача. Ох, и намаялись же мы в этом холодном краю. Даже недавнее "турне" подо льдами Северного Ледовитого океана показалось нам сущим средиземноморским круизом. А ведь думали, что ничего более холодного нам больше не выпадет. Мы опять ошибались.
   Первые стрельбы новым патроном показали двойственный результат. С одной стороны от зажигательно-разрывного действия пуль нежить прекрасно воспламенялась (всё-таки в ней помещалось пять - шесть литров хорошей горючей смеси, сродни незабвенному напалму). С другой, пули хорошо срабатывали, пока сами были ещё тёплыми. После пребывания на пятидесятиградусном морозе, они переставали срабатывать. В цель летела ледяная болванка, и трение о воздух не успевало её согреть.
   Приданная группа пиротехников тут же в полевых условиях пыталась колдовать над новым патроном. Изготавливала свежую партию, улучшенную, и мы снова уходили в тундру охотиться на морозоустойчивую нежить. Поначалу зомби равнодушно воспринимали наши потуги и не пытались скрываться, наоборот, охотно шли на соприкосновение. Можно сказать, смело. Однако, по мере продвижения пиротехников на пути совершенствования патрона, нечисть начала нас сторониться. Гореть не хотелось никому.
   Однажды, при поддержке общевойскового взвода пехоты мы взяли в кольцо несколько десятков неживых единиц противника. Они чуяли опасность для себя, пытались первым делом уйти по льду через пролив. Но тщетно. Их зажали в торосах и безжалостно расстреляли. Новыми патронами. Улучшенными. Срабатывающими и на страшном морозе. Эффектно расстреляли, показательно.
   Руководство посчитало задачу успешно выполненной. Патрон пошёл в серию, поступил в войска. Нашествие морозоустойчивой чукотской нежити пошло на спад, редкие отряды бежали на Аляску. Мы же снова убыли в тёплые края.
   Вновь греясь под лучами осеннего крымского солнца, я вспоминал Чукотку. Занимал вопрос, который я так никому и не задал. На нас регулярно по всем фронтам происходили нашествия нечисти. Самой разнообразной зомбированной мертвечины. Десятки, если не сотни тысяч свежих покойников мужского пола. Откуда противник их набирал? Прекратили хоронить своих мертвецов? Сразу перерабатывали их в новые рекруты? Возможно, возможно, по ним - это вполне подходяще. Эдакая экономия и бережное отношение к человеческому материалу даже после смерти.
   В бывшем пионерском лагере в Крыму, где мы отдыхали-подлечивались, нам рассказали другую историю о происхождении вражеских зомби. Якобы, это добровольцы из числа малоимущих. За большие деньги, которые перечисляются их семьям, молодые люди подвергают себя смертельной и необратимой операции зомбирования. Такая вот трогательная жертва во имя близких.
   Любят наши ментаты побалагурить на отдыхе. Я же заметил, что в их рассказах обязательно присутствует нечто романтическо-героическое. Хочется прикрыть чем-то достойным грязь, кровь и боль войны, найти какое-то оправдание происходящему, вот и украшают всё подряд небылицами. Я оцениваю это, как признак тонкой и чувствительной натуры.
   А что касается нежити у противника (кстати, мы со своей стороны подобное никогда не практиковали), то тут всё прозаично оказалось и страшно. Специально обученные группы головорезов (вот тут как раз за большие деньги) отлавливали и в Штатах и в других странах, где есть лаборатории зомбирования, молодых здоровых людей и насильно обращали их в нежить. Никаких денег родственникам за это не платили, более того, недовольных и возмущённых из числа родственников подвергали репрессиям.
   Чаще других попадали в сети спецотрядов негры и латиносы. Правда определить расу у нежити бывает весьма затруднительно, уж больно сильно меняется при ускоренном зомбировании и фактура тела и цвет кожи. Почему женщин для этих целей не использовали - не знаю. Видать издержки технологии. Мерзкой, отвратительной технологии. Я не исключаю, что женщин могли использовать и для других военных целей. С этих станется.
   Производство нежити у америкосов вообще было поставлено на поток. Десятки разновидностей для всяческих военных целей. И всё потому, что воевать с нами напрямую, как люди с людьми, они до смерти боялись, вот и подсовывали вместо себя дурные страны вроде Албании, Польши или Украины. Либо нежить. Что хуже, не знаю.
   А на Чукотке, как впоследствии выяснилось, наши новые патроны так хорошо пошли, что их и в крупнокалиберном варианте использовали в начавшихся десантах на Аляску, которую в основном обороняла всё та же морозоустойчивая "чукотская" нежить. Но это совсем другая история.
  
   10.
  
   Пыльные дороги войны вывели нас на очередное море - Каспийское. Собственно говоря, сегодня по оперативной обстановке всё это море, оно же озеро, как и Чёрное и Азовское были теперь сугубо Российскими внутренними морями. Только спокойствия на их берегах пока не наблюдалось. Дельта Волги оставалась важным перевалочным пунктом между Востоком, Западом, Севером и Югом. Тут, на встречных курсах мы пересеклись со старым знакомым - гигантским кальмаром Кракеном.
   Кракен покидал Каспий и отдыхал и отъедался в камышах многочисленных проток, готовясь к броску на северные позиции. Встреча получилась очень тёплой. Посидели, вспомнили бурное Норвежское море, подлёдный переход. Как ловко мы надули преследователей. Вспомянули погибший экипаж подлодки, который не сдался.
   Кракен не распространялся насчёт своей личной жизни, а я спросить постеснялся. Так и осталась не прояснённой причина его появления среди нас. Пусть будут тайны.
   Зато Кракен в красках живописал, как охотился на ихтиандров. Противник, покидая прикаспийский регион, напустил в море плавучей нечисти больше, чем там водилось осетров. И такие эти ихтиандры оказались зловредные, что стали настоящим бедствием для прибрежных жителей. Нечисть сбивалась в стаи, точнее, косяки, нападала на лодки и небольшие корабли. Что не удивительно. Так оказалось, что ихтиандры выползали на берег и набрасывались на скотину, даже на людей (есть пострадавшие), губили посевы. С виду такие мирные ластоногие, чуть зеленоватые от тины и водорослей, а палец такому никуда не клади - оторвёт.
   Кракен - ловкач приманивал ихтиандров инфразвуком и по прибытии очередной стаи, перекусывал их. Есть ихтиандров нельзя - отрава жуткая, замедленного действия. Кракен на этих двоякодышащих слегка подорвал могучее глубоководное здоровье. Теперь восстанавливался на осетровых.
   Мы наугощались шашлыком из стерляди и настоящей паюсной икрой и разъехались каждый в свою сторону, куда позвал новый приказ. Кракен - вверх по Волге, через Волго-Донской канал и далее в Чёрное море, там тоже кто-то морской расшалился. Мы - на юг Каспия, в Персию, а ныне Российскую провинцию - Ирано-Персидскую автономную область на проверку зиккуратов.
   Среди нас ещё в крымском лагере провели вводный инструктаж и предупредили, что задание будет не простым. Можно подумать, что у нас когда-то были простые задания. Впрочем, территория, где предстояло работать, до сих пор продолжала бурлить национально-религиозными разборками. Основные столкновения остались в прошлом, когда исламские фундаменталисты стенка на стенку бились до последнего рядового и генерала. Так их почти и не осталось. Перебили друг друга. Да ещё три эпидемии подряд - холера и два атипичных гриппа скосили тьму народа и уменьшили воинственный пыл отрядов религиозных фанатиков.
   Поэтому, когда нас инструктировали, то имели ввиду, что регион недавно отошёл под юрисдикцию России, статус имел пока не совсем определённый, власть - промежуточную, а население колеблющееся. По сути, это был проходной двор, где шлялись все, кому не лень, в том числе и вражеские ментаты-воропаи.
   Не секрет, что Восток насыщен древней магией. Ислам лишь слегка притупил интерес к ней, но не истребил до конца. Не смотря на тотальное уничтожение боевиками-исламистами всяческих древностей, их в песках оставалось огромное количество. Раз за разом там, среди руин всплывали какие-то не мыслимые артефакты, переходили из рук в руки и, в конце концов, оказывались не там, где надо. Следовало пресечь.
   На выбор Каспийское море можно было пересечь либо самолётом авиакомпании "Может, долетим, а может, и нет", либо на крейсере с пересадкой в Баку на полу рейсовый теплоход.
   Мы выбрали крейсер и сопутствующее ему наслаждение от морского путешествия. Наслаждение получилось весьма относительное. Как только вышли в море, погода резко испортилась. Ветер, дождь, волна в борт. Помимо этого пришло сообщение, что какие-то новоявленные пираты ограбили и подожгли нефтяную буровую платформу. Следовало их поймать и покарать. Силами крейсера. Двое суток гонялись за пиратами по бурному морю. Настигли, конечно, но те без боя не сдались. Пришлось стрелять. Пираты в ответ. Мы даже пробоину получили. Слава Богу, выше ватерлинии.
   Пираты сопротивлялись яростно. Их корабль - немыслимой конструкции полувоенное судно с пушками и пулемётами, ракетами класса "поверхность-поверхность", пришлось пустить на дно. Оставшихся в живых разбойников выловили и заперли в трюме. Любопытное сборище многонационального клана мировой бандитвы.
   Среди пиратов оказался один ментат - тощий мальчишка араб лет шестнадцати. Его пираты держали в качестве живой говорящей карты. Парень мог видеть во всех подробностях на сотни миль и прокладывать курс. Крейсер они засекли давно, но не ожидали, что их так быстро настигнут. Звали арапчонка Махмудом и происходил он из сирийцев города Алеппо.
   Под свою ответственность я включил Махмуда в нашу группу, чему тот был несказанно рад. Парень больше доверял собратьям по астралу, чем единокровцам и единоверцам. Конечно, имелся риск получить "засланного казачка", но я не действовал наобум Лазаря, руководствуясь исключительно эмоциональным порывом. Пока наш крейсер зигзагами продвигался к Баку, Махмуда тщательно проверили, пошарили в сознании. Знали мы, что воропаи в части внедрения лазутчиков весьма поднаторели с давних пор.
   Не слишком церемонясь, парня, совершенно неожиданно для него, усыпили и подвергли полному сканированию в поисках замаскированных закладок, кодов, паролей на запуск вредоносных программ. Все вчетвером, каждый в своём секторе своим внутренним локатором мы обшарили самые дальние закоулки мозга Махмуда, и не только мозга. Парень оказался чист. Видимо, и в самом деле его случайно нашли, подвернулся по неосторожности. Бандиты сообразили, чем молодой человек со способностями может быть им полезен, и закабалили Махмуда. Ни о какой добровольности тут и речи быть не может.
   Само собой, что в качестве боевого ментата Махмуд представлял из себя весьма сырой и не подготовленный материал, да и не имел я права привлекать несовершеннолетних для участия в боевых операциях. Только бросать его было ещё хуже. Хрен знает, в какие руки попадёт мальчишка. Я надеялся использовать нашего арапчонка, как проводника и знатока местных условий.
   Высадились в Энзели, что рядом с Рештом. Городок не вполне восточный за счёт бывшей уже военно-морской базы США, отгроханной всего за один год на побережье Каспия. Тогда, в те не слишком весёлые времена на этом Каспийском направлении у нас очень плохо пошли дела, мы почти потеряли море. Зато америкосы, с помощью исламистов, распоясались до того, что не только воздвигли самую совершенную и самую оснащённую на то время морскую базу, но и каким-то образом перебросили туда целый военный флот.
   На Каспии состоялась большая морская битва, ареной стало всё море. Корабли при поддержке авиации гонялись друг за другом и безжалостно топили всё, что само держалось на воде. Ракет и снарядов не жалели. Даже в безбрежных океанах, на бескрайних морских просторах, где воды бороздят колоссальные флоты, таких побоищ не было. Страшное дело творилось на Востоке. Но мы победили. Помогли местные жители, да и исламисты передрались за власть и, в конечном итоге предали своих западных союзников.
   Америкосы, а с ними и принимавшие активное участие в захвате Каспия англичане и канадцы позорно бежали, бросив всё. Однако успели оставить целые стада ихтиандров, которых намеревались здесь и дальше разводить и запускать по нашим рекам для диверсий. Пресекли. С помощью того же Кракена. Но ещё много англо-саксоидной нечисти осталось на Востоке. Конечно, политики и военные разберутся, стоит ли брать этот регион под крыло Российского орла или нет. Я бы предоставил их самим себе. Но, отвлёкся.
   Расположились мы в чайхане. Жилище незатейливое, зато сытное при здешних трудностях с продовольствием, и к источнику сплетен причастное. Сплетни и слухи нас в первую очередь и интересовали. Чайханщик, одноглазый дикого вида перс мгновенно, с первых минут знакомства догадался, что имеет дело не с теми, за кого новые постояльцы себя выдают. Соответственно, плату заломил тройную. Торговались два часа с перерывами на чаепитие. С нашей стороны - я и Махмуд, со стороны чайханщика - он сам и его пышногрудая сожительница, то ли из Пакистана, то ли из Бангладеш. Каждый участник, кроме сожительницы, выпил по два литра чая, после чего сошлись на двойной цене, плюс питание, правда за наш счёт.
   Мы поразмышляли и пришли к выводу, что имеет смысл сделать чайхану нашей штаб-квартирой. На первое время. В деньгах мы отнюдь не были стеснены. Торгуясь с чайханщиком, мы просто блюли местные обычаи. На Востоке не принято покупать товар или услугу не торгуясь. Приличия были, тем самым соблюдены, мы разошлись каждый по своим делам.
   У Волчка и Умки имелись свои контакты, чайхана для них была закрыта. Им предстояло кардинально преобразиться и внедриться в местную среду. Сова должна была очень убедительно прикинуться соколом, волк - шакалом. На этой почве у них регулярно происходили мелкие стычки. При каждом удобном случае Умка непременно напоминала Волчку, под какой подлой личиной ему предстоит работать. Волк злился, но виду не подавал.
   Власте так же предстояло сыграть некую роль. Она должна была изображать бизнес-вумен откуда-то с Запада. Её бизнес интересы предполагалось обширно раскинуть от элементарной скупки краденого, в том числе и археологического материала, до торговли брошенным оружием, включая реактивные установки залпового огня. По оружию была отдельная договорённость с соседним ведомством. Почему бы и не помочь соратникам.
   Для Махмуда тоже нашлось задание, правда, без радикальной смены личины. Наоборот, ему следовало оставаться самим собой и как можно глубже нырнуть в закоулки старого города и начать извлекать полезную информацию.
   Я, как начальник группы и руководитель операции, оставался на месте. Минимум перемещений. Пил, ел, спал, сонно перечитывал Коран, изображая скучающего путешественника. Изредка отлучался, якобы, по делам, наводя на ложные следы моих возможных соглядатаев, среди которых первыми проходили чайханщик и его сожительница.
   Связь со своей разбросанной по окрестностям командой и местным резидентом я держал сугубо ментальную. Только молодой Махмуд пока не готов был к полноценному астральному общению. Я компенсировал этот временный недостаток длительными беседами с начинающим ментатом на диалектах арабского. Диалекты выбирали те, что здесь не знакомы. А смышлёный оказался мальчишка.
   От Махмуда пришла первая ниточка к торговцам ментатными артефактами. На продажу предлагался меч или сабля, в общем, что-то большое, металлическое, колюще-рубящее. Собственно говоря, по чёрному рынку гуляло много старинного холодного оружия. Источником служили разграбленные музеи и частные коллекции. Для обычных торговцев там вполне хватало материала, чтобы не утруждать себя копанием. Но те, кто предлагали меч, копали.
   Кто-то до чрезвычайности добрый снабдил чёрных археологов специальными металлоискателями, которые пеленгуют параметрические импульсы. Ментатные артефакты как раз обладают такими свойствами. Ручные модели подобных металлоискателей работают, естественно, на небольшую глубину, поэтому владельцам слабосильной техники приходится часто и много копать. Копать, что называется, по площадям. Для рытья чёрные археологи используют обычно тривиальные бульдозеры. Без гарантии что-то найти. Грязная и тяжёлая работёнка, и навар не велик.
   Зато существуют, не для всех, правда, параметрические металлоискатели на колёсном ходу, повышенной проницаемости. Они, эти модели, редки, чрезвычайно дороги, зато "видят" на очень большую глубину.
   Те, кто предлагали клинок, по слухам имели такой самоходный параметрический металлоискатель. Мы начали осторожно щупать почву со всех сторон вокруг наших клиентов. Появились новые результаты. Вторая ниточка протянулась благодаря Умкиным усилиям. Гордым одиноким "соколом" реяла она над камнем и песком, озирая пустыню не хуже любого параметрического детектора. Реяла, реяла и нашла раскоп. Укромное место в горах, скрывало древнюю крепость. Настолько древнюю и разрушенную, что развалины совсем слились с пейзажем. Но сову, даже в облике сокола, не обманешь. Два мини бульдозера-экскаватора и одна весьма странного вида машина неподалёку от деревни наводили знающего гражданина на правильные выводы. Прямо рядом с раскопом располагался лагерь чёрных археологов.
   Умка не щадя живота часами кружила на адской жаре, для совы непривычной, и засекла-таки не только все стратегические элементы лагеря, но и посты охраны. Береглись копатели, опасались. Наш трудолюбивый гордый "сокол" выяснил порядок смены постов, частоты портативных радиостанций и многое полезное другое.
   Я выдвинулся в сторону раскопок, предварительно условившись с Волчком, что он так же подтянется туда вместе со своими новыми друзьями шакалами.
   Параллельно Власта вела свою не простую работу и сделала всё возможное, чтобы клинок предложили именно ей. К сожалению, продавец успел растрезвонить о продаже и прочим охотникам за сокровищами. Тут же нарисовались и конкуренты-перекупщики. Началась охота за товаром.
   Продавцом клинка от имени чёрных археологов выступал тощий до скелетного состояния грек по имени Картафридис. Этот господин, обнаружив неожиданно для себя, не одного, а целых трёх потенциальных покупателей с большим удовольствием набивал цену. В его глазах дело принимало всё более выгодные оборот. Одним покупателем была наша Власта, преобразившаяся в бизнес-вумен, другим - реальный известный в своей сфере коллекционер из Швеции, а вот третий - загадочная личность. Именно этот третий нас и интересовал больше всего.
   Если первые двое не скрывались, были на виду и открыто вели торг, то этот третий - тёмная личность из тени никогда не выступал, вместо него на переговоры-встречи являлись всё время разные посыльные с исключительно ограниченными полномочиями - получить очередную порцию информации, передать ответ. Власта сразу определила, что эти посыльные уже давно не люди. Остальные тоже догадывались, что тут что-то не чисто. Но никто из торгующихся сторон об этом не беспокоился, в мире настоящего бизнеса на такие мелочи никто внимания не обращает.
   Слежка за зомби ничего конкретного не дала. Посыльные после выполнения задания направлялись по одному и тому же адресу, где сразу впадали в ступор и валялись на грязных подстилках, как брошенные тряпичные куклы. Хозяин не работал с ними через личный прямой контакт, а выдавал задания посредством ментатной связи. Перехватить сигнал от него к зомби не удавалось. Клиент получил кличку "Шесть", по числу находившихся в его ведении зомбарей.
   Таким образом, время шло, цена росла, дело с места не сдвигалось. Это могло стать подозрительным. Вот уже давно пройдена максимальная ценовая граница для такого рода обычных старинных клинков. Отпал удивлённый швед. Информация могла просочиться в среду страждущих коллекционеров. Надо было срочно что-то предпринимать, пока нашу немудрёную игру не разоблачили.
   Параллельно торгам в городе на раскопе чёрных археологов шёл свой процесс. Как удалось выяснить, обо всех тонкостях ремесла продолжателей дела разграбления с глубокой древности гробниц и усыпальниц был осведомлен не только Картафридис, но его помощник, управлявшийся с самоходным параметрическим металлоискателем. Картафридиса в лагере не было, он азартно вёл торг и начал уже прожигать в Энзели будущие доходы от ещё не проданного клинка и намеревался перебраться в Решт.
   В отсутствие начальника бульдозеристы поначалу дни напролёт резались в нарды. Потом им это надоело и они, при попустительстве заместителя Картафридиса, сбежали в посёлок. Водитель металлоискателя после этого исхода пару дней поковырялся в машине, затем спрятался в палатке и от туда почти не показывался. Волчок передавал, что он курит там какую-то отраву.
   К лагерю на временные работы были приписаны ещё несколько рабочих по специальности "кирка-лопата", но эти в первый же день вернулись в посёлок, откуда их наняли. По сути, лагерь оказался брошен. Одинокий водитель, накурившийся опиума, видел с каждым разом всё более отчётливые и счастливые видения. К нему гурьбой приходили добрые слоны, вынимали из палатки гибкими хоботами, скручивали водителя в кренделёк и проглатывали. Долго и сладострастно помощника Картафридиса переваривали внутри слона, потом исторгали естественным путём наружу. И ещё много-много дней он лежал на раскалённом песке, на жгучем солнце кучей благоухающего навоза. В нём трудолюбиво, со знанием дела копошились жуки, мухи, их личинки. Водитель болел, позабыл своё имя и откуда он родом. Он почувствовал, что может навсегда остаться кучей слоновьего навоза. А он больше не хотел им быть.
   К приболевшему водителю колёсного металлоискателя приходил волк и проникновенным человеческим голосом вёл долгие душеспасительные беседы о его неверно проживаемой жизни много-много дней подряд. А вокруг кучи слоновьего навоза, которым продолжал пребывать водитель, сидела свита волка и охраняла кучу от назойливых мух.
   Разразился ливень с грозой, и навоз смыло в реку, на берегу остался только маленький-маленький человечек. И это всё, что сохранилось от заместителя Картафридиса. Но и его, маленького человечка смыло в бурную воду, и понесло куда-то. Человечка спас волк. Вытащил из воды, отряхнул, поставил на ноги, облизал шершавым языком и вдохнул новую жизнь.
   Водитель металлоискателя выбрался, наконец, из палатки на свежий воздух. Вокруг неё сидела стая шакалов. Впереди вожак, огромный зверь с умными глазами. Водитель узнал его - это был давешний волк. Теперь он узнает своего спасителя в любом обличье и будет делать то, что тот прикажет.
   Волчок доложился о выполнении задания. Теперь водитель колёсного параметрического металлоискателя был наш человек. Что же касается бульдозеристов и рабочих из посёлка, то несметная стая шакалов под водительством Волчка такой ужас нагнала в посёлке и ближайших окрестностях, что из домов никто носа не казал даже в дневное время. Работы на чёрном раскопе грозили вообще прекратиться.
   Картафридис проведал о такой беде и убыл спасать положение. Причём убыл никого не поставив в известность. А его место занял я. Пора и мне было поперевоплощаться. Я занял освободившиеся апартаменты чёрного археолога на правах хозяина. Поразительное явление для европейца эти восточные гостиницы. Конкретно вот эта претендовала на четыре звезды. Расположенная на центральной улице города, внешне гостиница выглядела вполне презентабельно - много тонированного стекла, алюминия и кадок с пальмами. Зато внутри вас встречал душный воздух из еле-еле дышащих кондиционеров, запах около восточной кухни, сонные, как осенние мухи портье и запредельные цены (исключительно для европейцев).
   Однако, я был греком Картафридисом, почти своим, завсегдатаем заведения, поэтому имел некоторую скидку на льготу при оптовой продаже в базарный день. Но и мне тут не были особенно рады. Ни один лифт, естественно, не работал. Вещи за хорошую плату таскали индийские мальчики в жёлтых фирменных чалмах в половину своего итак не великого роста. Гораздо позже, подрастая и выходя в люди эти мальчики-индусы становились солидными господами и переходили в категорию водителей такси, почему-то тоже жёлтых. А в конце жизни, открутив по полной баранку, их бездыханные тела заворачивали в кусок жёлтой материи и сжигали на жёлтом огне. Такая вот жёлтая беспросветная жизнь.
   Мальчики донесли мой дополнительный багаж, деньги взяли и растворились. Апартаменты Картафридиса блистали потёртым золотом, пыльными драпировками из выцветшего атласа и битыми молью коврами. Рискуя выйти из назначенного себе образа, я вызвал горничных и заставил их произвести генеральную уборку под видом того, что у меня сегодня некий великий семейный праздник.
   Праздник сегодня и в самом деле был - день рождения Власты, которую я с утра поздравил секретным кодом. Так что пусть стараются. Я так страшно ругался на псевдо греческом и так людоедски сверкал чужими глазами, что горничные, используя весь наличный технический инвентарь, буквально вылизали апартаменты. Теперь тут можно было как-то сносно пребывать. Я ждал гонца от покупателя.
   И гонец прибыл. В известное время появился очередной зомби. Слежку за зомби вели наши штатные "топтуны", я же видел до сих пор этих существ только на фотографиях. Тут довелось познакомиться с подручными загадочного покупателя воочию. Парень выглядел очень паршиво. Открытые участки кожи имели синюшный оттенок, глаза - почти бельма, по-моему, вообще с трудом ворочались. Видел ли зомби хоть что-нибудь? Он пах. Гнусно источал смердение разлагаемой плоти, как недельной давности покойник. Собственно он им и был. Когда гонец заговорил, смрад стократ усилился. Во рту зомби, кроме чёрного языка и гнилых зубов, ещё что-то копошилось.
   Глядя на полуразложившийся объект, я засомневался, удастся ли мне использовать для наших целей столь не качественный материал. Но другого варианта не было. Общеизвестно, что на жаре зомби быстро портились, и возможно завтра ими уже не получится воспользоваться ни мне, ни хозяину.
   Процедура перекодирования заняла целый час. Пришлось по нескольку раз дублировать одни и те же процедуры, для пущей надёжности. И всё равно, результат, на мой взгляд, получился - пятьдесят на пятьдесят. Зомби ушёл, тяжело шлёпая расползающимися ступнями, а я открыл все окна и полез в душ.
   До конца отмыться не удалось, трупный запах висел и в апартаментах и преследовал меня всюду. Даже резидент, человек, казалось, ко всему привыкший, старался при встрече держаться от меня подальше и прикрывал нос, как основной орган дыхания, носовым платком, смоченным лосьоном для бритья. Мы обсудили последние детали операции, проверили ещё раз аппаратуру. Приехала Власта. Ей тоже было тяжело. Пахла она, правда, весьма достойно, её одолевали другие проблемы. Женщиной на Востоке быть вообще не просто, а тут бизнес-вумен, да ещё и с восточным уклоном. Она, не стесняясь двух мужчин, разоблачилась почти до исподнего, сбросив чёрное платье, которое оставляло снаружи только кисти рук и часть головы. Скинула опостылевшие чёрные же туфли без каблуков и набросилась на холодную минеральную воду. В промежутках между гигантскими глотками, рискуя схватить воспаление горла до самого желудка, вопрошала.
   -- Как дела у Волчка?
   -- Он уже привлёк сову. Теперь они вместе не спеша наводят морок на весь раскоп и его персонал. Скоро до деревни доберутся.
   -- А не перестараются? По такой жаре получатся какие-нибудь очередные зомби.
   -- Что ты, всё под контролем. Там сплошная Шехерезада, сказки тысячи и ещё одной ночи наяву. Народ просто счастлив. Теперь будут только на нас работать.
   -- Грек сопротивлялся?
   -- Нет, вошёл в роль сказочного визиря даже безо всякого опиума.
   -- А мне казалось, что у него какие-то задатки имеются.
   -- Жулик он прожжённый, аферист и пройдоха - вот и все его задатки. Мне с самого начала представлялось, что он вознамерился кинуть всех. Получить с каждого потенциального покупателя хороший задаток и сбежать.
   -- Теперь под надзором Волчка ему никуда не деться. Кстати, Власта, выяснили, где он хранит клинок? На последней фазе операции он бы пригодился.
   -- Да, есть адрес местного банка, шифр банковской ячейки. Но туда надо идти тебе.
   -- Тогда пошли.
   -- Подожди, вначале я в душ.
   Воды в Энзели пока хватало.
  
   11.
  
   "Шесть" пришёл вовремя, первый признак того, что наша перекодировка успешно состоялась. В номере Картафридиса я находился один. Ребята резидента страховали меня в двух соседних номерах. Заветный клинок, изъятый из банковской ячейки, покоился на стеклянном журнальном столике. Я разглядывал своего визави не без интереса. Впрочем, как и он меня. Точнее, она. "Шесть" оказалась женщиной. Ещё моложавая брюнетка испанского или латиноамериканского происхождения, очень красивая, с повадками принцессы. Царственно вплыла, величественно остановилась напротив, небрежно поправила несуществующую складку на платье. Для себя я её так и перекрестил в "Принцессу".
   Восточные одеяния "Принцессе" очень шли, в отличие от Власты (да простит мне это моя бессменная напарница). Всё-таки столетиями складывающийся стиль имеет глубокие национальные корни и должен гармонично ложиться на фенотип. А у Власты паранджа смотрелась, как седло на мычащем животном. Может статься мы все к этим корням снова когда-нибудь вернёмся.
   "Принцесса-Шесть" на первый взгляд никакой угрозы не несла - спокойствие, величавость, плавность жестов. Только вот под её слегка бесформенной одеждой постоянно что-то тихо шебуршало. Складки тёмной дорогой материи изредка, почти незаметно для не подготовленного взгляда колыхались, даже если гостья никаких движений не совершала. И запах. Он перебивал остатки трупной вони от зомби, которая до сих пор витала в апартаментах. И никак я не мог его вспомнить.
   Ментатной энергии в "Принцессе" наличествовало в достатке, это был достойный противник. Мы продолжали меряться взглядами на всех доступных нам планах бытия. Выжидали. В какой-то момент до меня дошло, что моя перекодировка сработала только частично. По сути, "Принцесса" восприняла её, как вызов на бой и приняла его.
   Бои ментатов между собой не имеют никакой внешней зрелищности. Бои эти по большей части внутренние. Трещит тонкий план, искры сыплются от напряжения по эфирным поверхностям, а сторонний наблюдатель видит только напряжённые лица и вращающиеся глаза. Изредка капля пота стечёт по щеке, вот и весь бой. Только в конце противник падает замертво. То ли дело восточные единоборства. Мелькают руки-ноги, свистят нунчаки и восточные мечи да копья. Звуки издаются всех разновидностей из животного мира. Хотя, говорят, есть уже продвинутые школы, где практикуют позы "кабриолет" и "тепловоз на полном ходу".
   Пока даёшь слабину организму, враг, не дремлющий, ловит момент и нападает. Меч прилежащий! "Принцесса" повела червлёной бровью, и клинок сорвался со столика. Я был начеку и пресёк полёт опасного предмета. Клинок завис в нескольких сантиметрах от поверхности стола. "Принцесса" напряглась и потянула заветный артефакт на себя. Я не допустил. Мы усиливали напор энергии, поединок чем-то напоминал армрестлинг или перетягивание каната.
   Клинок вскоре завибрировал, повышая частоту и увеличивая амплитуду. Лопнули один за другим хрустальные бокалы на полке, очень тонкой работы керамический кувшин, поддельная китайская ваза, унитаз и раковина. Очередь была за окнами.
   Судя по всему, "Принцесса-Шесть" не горела желанием привлекать к нашей милой встрече излишнее внимание, а продолжающиеся разрушение номера могло привлечь тьму народа, включая полицию. Из складок её одежды выпрыгнуло щупальце, настоящее с присосками. Я был готов. Щупальце получило чувствительный тепловой удар и опало.
   Тогда "Принцесса-Шесть" пустила в ход всю свою артиллерию. Она впилась мне в мозг всем, что могла предложить на астральном плане. Карма моя накренилась, чакры захрустели, энергетическое поле завернулось "Бутылкой Клейна", ячейки моей энергоинформационной матрицы закоротило. А в глазах так потемнело, будто нагрянула ядерная ночь. Тогда, разрывая богатые одежды, на теле "Принцессы" распустились все щупальца. И она предстала во всей своей не земной "красе". Существу, а иначе "Принцессу-Шесть" теперь и не назовёшь, было что скрывать под одеждой. Я даже несколько отвлёкся, любопытствуя сквозь напущенный морок.
   Каков оказался монстр! Гибрид человека, тушканчика и кальмара. Вот кальмарий запах я и почуял не всех физических и тонких планах. Сразу померещилось - может, то было незаконнорожденное дитя Кракена и его бывшей подруги? Щупальца очень целенаправленно потянулись к моим жизненно важным центрам. Одно успело обвиться вокруг горла, другое тянуло за ноги. Я не стал в подобной ситуации интересоваться тонкостями родословной монстра, а шарахнул по твари со всего ментатского размаха. Тут ввалились ребята резидента, у них в номере тоже что-то стало лопаться и крушиться.
   Тут в апартаментах мы все вместе наблюдали весьма запоминающуюся картину, как по осколкам стекла и фальшивого фарфора растекается слизь, а в ней копошатся отдельные фрагменты щупалец. Особняком лежала откатившаяся голова. Она ещё что-то беззвучно говорила, видимо ругалась или насылала проклятия. Поздно, матушка. Хотя, снова возвращаясь к теме - а есть ли пол в нашем понимании, у этих монстров.
   Я поднял клинок - яблоко раздора, подставная цель всей операции. Он удобно лёг в руку, я бы даже сказал - послушно. В клинке таилась мощь, древняя, суровая, не один бой, а на долгие битвы. В правильных руках он мог стать и становился страшным оружием, и ещё более ужасным мог быть в не правильных.
   Парни, привычные ко всяким передрягам, оперативно достали пластиковые чёрные мешки и свалили в них останки "Принцессы-шесть". Остальные мелочи мне предстояло утрясти с персоналом гостиницы самостоятельно, тем более, что кто-то уже проявлял интерес, выглядывая из двери. Версия самопроизвольного взрыва бытового газа показалась мне наиболее убедительной, дежурному администратору тоже, тем более, что подкреплена она была соразмерным количеством наличных.
   Ввиду предстоящей в апартаментах Картафридиса очень генеральной уборки (там даже обои облезли), я съехал оттуда на неопределённое время. Кроме того, персонал был поставлен в известность, что мне крайне необходимо посетить самого лучшего эскулапа, и продемонстрировал порезанный о стекло палец. О шрамах от присосок "Принцессы" я из природной скромности умолчал. Мне искренне пожелали скорейшего выздоровления и возвращения в разряд постояльцев.
  
   12.
  
   В Энзели мы пробыли ещё целых два месяца. За это время я старательно перепробовал все пятьдесят два вида местной пахлавы и девятнадцать сортов фиников. На горизонте замаячил если не диабет, то уж хроническое расстройство желудка точно. Смотреть на сладкое больше не мог. Страсть, как хотелось квашеной капусты, солёных огурцов и чёрного хлеба. Я бы и от рюмки водки не отказался. Но тут, в Ирано-Персидской автономной области очень напряжённо обстояло дело и с огурцами и с капустой и с водкой. Песок, пальмы и колючий кустарник. При постоянной жаре.
   За это время, перековавшийся в трудолюбивого и ответственного искателя древностей, воспылавший бурной жаждой деятельности на поприще исправления допущенных ранее ошибок, Картафридис принёс в клювике весьма загадочную чашу и великолепно сохранившийся шлем эпохи Сасанидов. Находки имели отчётливую ментатную природу и проходили по нашему ведомству. Принимала теперь товар исключительно Власта. Единолично. И никаких торгов и аукционов.
   Были выявлены ещё две группы копателей эзотерических древностей. Им тоже не оставили никаких шансов работать на кого-то другого. Из Центра на смену нашей команде прибыл, наконец, постоянный "торговый представитель". Были среди нас ментатов те, кто трудно сходился в коллективе с собратьями по профессии. Такие предпочитали работать в одиночку. Жорес Трифонович Пигмалионов был из таких. Потомственный дворянин, участник всех мыслимых войн этого и прошлого столетия, работал в основном по заграницам. Вот и теперь принял пост наместника Северных провинций Персии.
   С учётом моих странных тридцати трёх лет проведённых на острове, Жорес Трифонович был не на много старше меня, но хорошо помнил и дедушку Ленина и его исторический броневичок. Чудно умел рассказывать о своих похождениях, коих набралось бы не на один роман. Но более всего он мне потрафил, снабдив благословенной запасённой на Родине той самой квашеной капустой, маринованными грибочками и бородинским хлебом. Лафитничек с доброй настойкой.
   Эх, как замечательно посидеть с хорошим знающим человеком, поизливать друг другу душу. Что мы и делали.
   Но война продолжалась, и нам было пора. Шестерня пошла на очередной зуб. Не стала ничего дожидаться, да и не могла этого сделать. Зато нам надо было спешить и не нарушать достигнутой синхронистичности. Шестерни, они такие равнодушные - зазеваешься, могут и в муку смолоть. Нас ждали новые дела, новые задания. Сдали свои заботы, а прибывший смотрящий принял. В придачу Жорес Трифонович получил стажёра Махмуда, отнюдь не лишняя пара глаз и ног в нашем деле. Парень погрустил для вида минуту-другую и помчался исполнять первое поручение нового начальника.
   Сюда в порушенную войной Персию придут другие группы ментатов, доведут зачистку до конца и, как и в других подведомственных России территориях, в Ирано-Персидской автономной области наступит мир, будет наведён порядок. На ближайшие пятьдесят лет жители получат стабильность, возможность развиваться и безбоязненно строить свою жизнь. А дальше видно будет. Наступало "...время собирать камни...".
  
   13.
  
   Для контрастного климатического перехода на отдых после жаркого Среднего Востока нас послали на туманный Сахалин. Честно говоря, это я сам напросился. Напросился при полной поддержке всего коллектива с позывным "ПЕГАС". Волчок, не смотря на успешность операции, до сих пор никак не мог отойти от того унижения, которому он подвергся, находясь в шкуре шакала. Умка ядовито успокаивала волка тем, что он всё-таки был не простым шакалом, а главарём, вожаком стаи. От этих пассов совы Волчок ещё больше злился. В общем, нам хотелось в тайгу, туда, где комары, тайфуны и слякотные холода.
   Лучше бы даже мороз, но до морозов было ещё далеко, а вот комары на Сахалине водились в изобилии, как и прочие кровососущие. А ещё на острове водилась рыба, красная, розовая, белая, с икрой и без. Мы ели любую. Место чудесное, не тронутое нефтегазовой вакханалией последних десяти предвоенных лет. Так что рыба тут плавала настоящая, без примесей.
   Странно, но особой необъяснимой страстью к рыбе воспылала сова, видимо тоже задержалась в образе сокола. Ночью она улетала охотиться на добычу с жабрами и плавниками, наедалась до утраты способности летать и весь день спала потом в ветвях громадного кедра. Остальные до подобного фанатизма не докатывались.
   Вообще мы сидели на хорошо замаскированной станции слежения. На нашей станции, ментатной. Здесь все были свои. Не дремлющим оком станция охватывала громадную территорию от Камчатки до Японских островов и солидного куска континентального Китая. Следили внимательно.
   Как на экране компьютерной игры, где можно задать любое разрешение, мы наблюдали события в режиме реального времени. Следить было даже интересно - между собой не на жизнь, а на смерть бились две Кореи, Япония и Китай. Изредка подключались Тайвань и Филиппины урвать, выпавший у зазевавшихся монстров кусочек. Государства выпускали в войне накопившийся социальный пар. С быстротой самурайского меча создавались и распадались военно-политические союзы и альянсы, толпами бегали международные шпионы и диверсанты. В сутолоке и неразберихе проявлялась одна чёткая тенденция - больше всего международный шпионат интересовал наш новый космодром "Восточный". С него еженедельно шли запуски тяжёлых грузовиков для создания на стационарных и прочих орбитах сети боевых станций. Америкосы, и не одни они, тоже пытались построить свою сеть. Но они катастрофически опаздывали и от того сильно нервничали.
   Как принято у них, своими руками янки дотянуться до космодрома не могли, поэтому активно натравливали на Россию весь Дальний Восток с прилегающими областями. Но у тех своя панамка была гораздо ближе к телу, чем чужой ватник. Это в отличие от наших бывших европейских "друзей", всяких там Болгарий, Польш и прочих Украин, которые с большим удовольствием и без особого нажима со стороны пытались воевать Россию. Узкоглазых космос сейчас волновал в десятую очередь. Они, рыбоеды и потребители прочих морепродуктов делили острова, прибрежные зоны и сами моря. Мы, россияне пока по возможности в дальневосточных разборках практически не участвовали. Наблюдали вот, и заполняли своим присутствием Ближний Космос.
   Любимыми разговорами после дежурства у персонала СДС (Станция Дальнего Слежения) были темы Звёздных Войн. Стартующие с космодрома "Восточный" корабли, пролетали прямо у нас над головами, ну, или совсем рядом, и весьма способствовали поддержанию темы. Кто-то даже наивно мечтал попасть на одну из боевых космических станций и пострелять оттуда из ионной или лазерной пушки.
   Мы, я имею ввиду нашу группу - Власта, Волчок, Умка и я, мало принимали участие в обсуждениях темы Звёздных Войн. Наша ментатная установка слежения была хорошо зарыта в недрах основной станции и, кроме тех, кому положено, не знали о её существовании. Техники на СДС, которая являлась прикрытием для ментатного слежения, полагали, что мы тут по обмену опытом среди снабженческих групп ведомства. Мы занимались своим секретным делом и никто из нас в Космос не горел желанием попадать, войны и на Земле хватало с избытком. А то ещё всякие горячие головы предлагали десантироваться на Луну.
   Наша задача на замаскированной станции была, сменив предыдущую группу, не пропустить ментатную атаку противника на космодром "Восточный" и вовремя отреагировать. Имелись верные данные, что такая атака готовиться. На самом космодроме, конечно же, тоже сидели наши люди. Но то был самый ближний край. Мы охраняли дальние подступы.
   По всем имеющимся сведениям пока, кроме америкосов на космодром никто не целился. А у тех вдоль Курильской гряды шлялась всего одна единственная дизельная подлодка устаревшей модели, на которой стояла всего одна среднего калибра параметрическая пушка. Большой опасности лодка не представляла, тем более, что в хвост вражеской лодке, сменяя друг друга ходили наши противолодочные катера. Тихо было тут.
   Так мы и сибаритствовали на дальнем кордоне страны, лакомясь рыбой, грибами, ягодами, вдыхая целебный воздух осенней тайги. Все дружно, не смотря на бурные прогнозы по Звёздным Войнам, мечтали о скором окончании войны, доходили слухи, что в верхах, на нужном уровне состоялись хоть и робкие, но вполне положительные первые контакты.
   Мечтать, конечно, можно, это не возбраняется. Я попытался представить нашу команду после окончания войны. Власта, скорее всего, тут же выйдет замуж за какого-нибудь полковника, нарожает кучу детей. Ей очень нравился Крым, где мы регулярно отдыхали между операциями, вот туда она и уедет. Волчок, наверное, уйдёт в дремучие леса и там сколотит лютую стаю единомышленников ловить вражеских лазутчиков и партизан, для которых война может закончится только и исключительно с их смертью. Умка особых пристрастий не высказывала, поэтому я вполне могу её представить и как сидящей на ветке кедра, растущего на северных отрогах Уральских гор, так и в живом уголке тамбовского детского дома.
   Странное дело, но себя в будущем я не мог разглядеть никак. Ни в ближнем, ни в дальнем. Допускаю, что тогда, по окончании войны счёт зубьям Шестерён Кармы, где должен остаться мой след, закончится, и я растворюсь в мировом эфире без остатка. Грустновато предчувствовать такой конец. Хотя, может быть, я просто устал от всей этой суеты, и мне мерещатся не самые оптимистичные финалы.
   Однажды, застав меня в подобной меланхолии, Волчок резонно заявил, что из сплошной неопределённости можно с лёгкостью делать бесконечное количество выводов. Всё зависит от настроения на данный момент. Направление вектора своего движения ты будешь определять сам, а не кто-то другой. Нет заданности.
   Серый философ был в чём-то прав, не стоило пугать себя туманным будущим, когда есть вполне конкретное настоящее. И в этом настоящем для нас есть чем заняться. Ну а насчёт личного выбора - тут я оставался фаталистом. Шестерни крутились и не мной управлялись.
   Меня вызвали в штаб. Это тот, который во Владивостоке располагался. Окружным начальником ментатных войск у нас был полковник Черноусов. Для подтверждения своей фамилии носил чёрные усы (ходил слух, что красит он их) и дарёный кем-то кинжал с очень не простыми свойствами. В остальном полковник был нормальным служакой и свои собственные способности не афишировал.
   В штаб вызвали только меня. Власта, Волчок и Умка остались станции. Как-то очень грустно глядели они мне вслед при расставании. Но что тут попишешь - война есть война, мы собой не располагаем. Вот тебе и отсутствие заданности.
   Окружной штаб прятался в здании, где с парадного входа расположилось дальневосточное отделение Красного Креста. Красный Крест бурлил, посылая гуманитарные грузы в Северную Корею, шло формирование очередного конвоя. На нашей стороне здания было тихо.
   Полковник встретил меня, как родного сына, хотя годился мне во внуки. Напоил чаем с пряниками, расспрашивал о службе, улыбался. Мне уже тогда показалось, что затаил он какую-то каверзу, уж больно ласков был. Выяснив что-то там для себя и не только из вербального общения, полковник отдал приказ - получить в канцелярии предписание и двигаться в соответствии с маршрутом. Выезд - немедленно.
   Предписание гласило - "Пункт назначения - космодром "Восточный", явиться не позже, чем послезавтра к восьми ноль-ноль". Времени, вроде, выделено вполне достаточно, добираться по здешним меркам не так далеко. Оказалось, всё не так просто. Вокзалы, аэропорты, да и вообще дороги не зависимо от их размера и значимости были сверх меры запружены и военными и гражданскими лицами. Все куда-то судорожно ехали-летели-плыли. И ещё с ними двигалось море техники. Всё это движение напоминало волшебный лес, в котором деревья снялись с места и понесли свои корни кто куда. Где-то осядут и снова пустят их в землю. Война, однако.
   Пока мы кормили комаров и сами кормились грибами и рыбой в тишайшем уголке острова Сахалина, Дальний Восток пришёл в движение. Ещё до прибытия на космодром я столкнулся с паническими настроениями. Сводилось всё к одному - "На нас идёт Китай". Сбывались ужасные ожидания нашествия, которыми жили чуть ли не пятьдесят лет. Конечно, это было плохо. Волнообразные движения наших с китайцами взаимных симпатий и антипатий сейчас опустились в самую нижнюю точку.
   После долгих политических манёвров Китай взял и договорился с Японией, при несомненной поддержке америкосов, о разделе сфер влияния на Востоке. Китаю - север, Японии - юг. Сказано - сделано. Монстры жадно принялись поглощать соседей. К нам, окончательно уверовав в начало конца, побежали корейцы, все вперемешку, заодно, перед лицом нараставшей угрозы взяли и воссоединились после полувекового раскола. Поздновато, правда. Огромные семьи корейцев, целые воссоединившиеся кланы двигались на запад, пугая всех немыслимыми ужасами злодеяний китайских оккупантов. Перед ними двигались российские беженцы, оставляя хозяйства на разграбление. Вместе с беженцами бездомные собаки стаями штурмовали вагоны, видимо чуяли приближение корейцев. Им не препятствовали, наоборот, относились с пониманием, уступали места по сиденьями. Собаки в ответ вели себя исключительно воспитанно.
   Для меня подобное массовое переселение народов оказалось неожиданностью. Видимо, я где-то расслабился и упустил текущий политический момент. Вот тебе и ловля рыбки в тихом уголке. Сейчас в этой каше было очень трудно определить, что же на самом деле происходит. Ходили слухи, передаваемые из вагона перрон и обратно, о неведомо откуда вынырнувшем у берегов Камчатки и Курил двенадцатом подводном флоте США, о готовящемся вторжении Индии в Тибет, о появлении новых отрядов морозоустойчивой чукотской нежити, теперь уже и в более южных областях - по всему побережью Охотского моря.
   Досужее скопище беженцев пугало себя рассказами о диверсиях на космодроме "Восточный" и вообще на всех трассах, и не только космических. Следы диверсий на железной дороге, действительно, были хорошо видны. Многочисленные бригады дорожных рабочих тушили-разгребали обломки рухнувших с рельсов вагонов. Сапёры наводили новые мосты, взамен взорванных. И огромное количество патрулей. Меня, не смотря на правильный разрез глаз, проверили раз пятьдесят. Для тренировки и проверки бдительности патрулей (балда!) я напустил на себя личину китайца, и сразу угодил в отстойник к подозрительным личностям. Пришлось срочно менять легенду. Насилу выбрался. Да, чудны дела твои, Господи.
   Пока сидел в кутузке (угораздило же так вляпаться, и это при том, что тороплюсь) тоже наслушался всяческих разговоров. Своё веское мнение имел каждый обитатель переполненной камеры. Больше всего приглянулся мне тунгус Василий, сопровождавший мороженую оленину в войска. Удачный конец командировки он отметил, по привычке, обильными возлияниями в чудом сохранившейся пельменной, после чего его и сгрёб наряд. Арестован был Василий, во-первых, за непонятные речи, во-вторых за неисправимое косоглазие.
   Василий, смердя перегаром, вещал, продолжая некий длинный спор, начатый ещё возможно на Таймыре.
   -- Земля, однако, не круглая, а как спина у тюленя. Кто на самом верху, тому хорошо - солнышко греет, и воды сколько надо. Кто по шкуре тюленьей съехал, не удержался того холодная вода мочит, и солнца мало-мало. Все народы хотят на спину тюленя влезть, а кто уже сидит там, удержаться. Однако, места на спине мало, всем не хватит. Вот и бьются за место под солнцем. А кто совсем убогий, тот в воде барахтается.
   -- А где тунгусы? А, Василий?
   -- О, тунгус хитрый, однако, у тюленя в усах спрятался. Никто туда не идёт, боятся. А тунгус смелый, только бедный немного.
   На космодром я прибыл с опозданием на сорок пять минут. За что сразу попал в наряд на кухню. Это не было штатным наказанием, просто все, кто мог держать оружие, несли вахту в охранении или на своих рабочих местах. Меня отнесли к убогим, мельком заглянув в мои документы прикрытия, и сослали на картошку. Что-то зачастил я в места отбывания наказаний.
   С картошкой справились быстро, ментат нигде не пропадёт. Фигурное отделение кожуры от плода на скорость и элегантность без применения колюще-режущих орудий - любимое развлечение в ментатной среде. Через десять минут полтонны идеально очищенного картофеля уже варились в котлах. Довольные обстоятельством собратья по наряду отправились играть в карты, а я занялся изучением местности. Это никогда не помешает.
   Жаль, со мной не было Умки. Её способности к картографированию существенно превосходили мои. Скучал я и по остальным членам команды. Привыкли мы друг к другу. Большая это сила сплочённая команда.
   Без необходимых приборов радиус обзора был невелик. В пределах двадцати километров обнаружились три группы посторонних лиц с подозрительными намерениями. Группы двигались густыми лесами прямо через чащобу в сторону космодрома. До цели им было ещё далеко, и я сосредоточился на просмотре сектора в сторону государственной границы. Там леса просто кишели диверсантами. Противник пытался взять числом. Остановить такую массу вряд ли удастся. Тем не менее, весь наличный состав угнали в охранение.
   Внимательно соизмеряя баланс наступающих и обороняющихся, выплывала очевидная и крайне неприятная истина - наших сил совершенно не достаточно. Нашёл я и своё непосредственное начальство в лице майора ментатных войск, маскирующегося под ветеринара и его подручного - сержанта.
   Тут кстати будет вспомнить и о моём звании - капитан ментатных войск с погонами медицинской службы. Такая вот маскировка. Не скажу, что в медицине был полным профаном, приходилось самостоятельно решать вопросы жизни и смерти. За внутриполостную операцию пожалуй не взялся бы, а вот зубы рвал и переломы вправлял, да ещё мало ли чего.
   На тему званий в нашем не простом ведомстве в своё время стряслась не большая буча. Когда создавались ментатные войска и начался массовый призыв в армию, людям, как и положено, начали присваивать звания в соответствии с уставом, а животным - нет. Животные возмутились. Типа - как воевать, так всем, а как погоны, так только избранным гуманоидам. Чуть до забастовок дело не дошло. Пришлось в срочном порядке принимать специальные законы о животных в армии.
   С тех пор в нашей группе распределилось так: я - капитан, руководитель группы, Власта - сержант (сейчас уже старший сержант), Волчок и Умка - статс-сержанты. Соответственно выслуга лет, паёк, пенсия. Законодатели от министерства обороны головы сломали, как правильно оценить бюрократические параметры службы и для слона и для богомола. Ну, это их трудности. Конфликты до сих пор сотрясают нашу не простую службу. Нет в мире совершенства.
   Майору-ветеринару я послал сигнал, что прибыл, отметился в комендатуре и приступил к исполнению служебных обязанностей. Условились встретиться вечером в офицерской столовой. У майора своих дел невпроворот. Мне же нужно было как можно скорее осваиваться и в первую очередь знакомиться с объектом.
   Для ментата выхаживать ногами улицы и переулки не требовалось, и от карт мало пользы, их составляют обычные люди. Я сканировал космодром со всеми примыкающими объектами и составил свою карту, попутно снова пожалев, что нет тут Умки. Карта получилась весьма говорящая. Потом, вечером мы с майором внесём в неё нужные коррективы, наложим только нам ведомую координатную сетку и картой можно пользоваться, не опасаясь, что противник до неё дотянется.
   К вечеру я ощутил появление на космодроме ещё десятка ментатов, все были людьми и в высоких званиях. Затевалась какая-то операция, не обычная для нашего профиля.
   После ужина майор собрал нас в столовой в маленьком зале для специальных мероприятий. Обычно здесь собирались высшие офицеры. Для того чтобы никто не знал, что они пьют, едят и говорят, комнату особым образом изолировали от всего внешнего мира. Мы поставили свою дополнительную защиту. Теперь можно было свободно говорить всё что угодно.
   -- Товарищи офицеры, перед нами стоит непомерного масштаба и сложности даже для ментатов задача. Мы должны закончить эту войну.
   Согласитесь, после такого вступления начинаешь проникаться собственной значимостью. Правда здесь собрались тёртые калачи, и на голые лозунги они давно не велись. Майор Дерюжкин, в миру ветеринар, оценив укор в наших взглядах, сбавил тон.
   -- Ладно, скажу проще. Нам придётся освоить совершенно новую экспериментальную установку. Командование рассчитывает с помощью этого нового вида оружия переломить ход войны, и ещё до Нового года принять капитуляцию.
   "Нет, он положительно любитель выдавать желаемое за действительное. Чего доброго окажется, что наобещал с три короба начальству, а вполне возможную неудачу спишет на подчинённых".
   Собравшиеся офицеры с пониманием переглянулись. Продолжение получалось не лучше начала.
   -- Товарищ майор, а вы эту мегасуперустановку в работе-то видели? Может рановато делать такие громогласные заявления?
   Судя по всему, офицеры тут собрались хоть и не высоких званий, но весьма необычные и вполне раскованные, поэтому вопросы могли ставить безо всякого стеснения и оглядок на количество звёздочек на погонах. Прямо в лоб, не елозя по куполу.
   Майор продолжал не теряться и нахваливал новое оружие.
   --Установка опробована на полигоне и показала отличные предварительные результаты. А кто сомневается в победе нашего оружия, будет экстренно отстранён и вытекающими заменён.
   "И зачем Господь наградил ментатными способностями подобного гражданина? Ведь зачем-то наградил, на что-то надеялся. Ведь подобные таланты перестали были востребованы эдак, не соврать, лет тридцать назад, а словесные обороты живы, легко накладываются на современность".
   Мне всё-таки пришлось вмешаться и призвать к порядку, иначе суть останется за кадром. Пусть хоть через шелуху словоблудия, но пробьётся истина. Присутствующие умерили сарказм и охладили скептический пыл. Стали вслушиваться. А майор на целый час зарядил лекцию теоретических основах эксплуатации сверхновой суперустановки, скрупулёзно зачитывал целые абзацы из толстенной инструкции. Расщедрился, можно сказать наплевал на секретность, показав три слайда, где пресловутая установка снята на полигоне в зачехлённом виде с расстояния не меньше, чем в полкилометра. Мы, собравшиеся, лекцией не впечатлились. К концу, который всё никак не наступал, большинство либо во весь рот зевало, либо откровенно спало. Не удивительно, для всех дорога на космодром "Восточный" выпала не близкая и не лёгкая.
   Наконец, майор Дерюжкин закончил нас просвещать о новом сверхсекретном оружии, чему все были несказанно рады. Главным желанием всех без исключения офицеров было принять горизонтальное положение и хоть на несколько часов забыться сном в человеческой постели.
  
   14.
  
   Пуски орбитальных кораблей стали чаще. Ночью прошёл очередной старт грузового сверхтяжёлого корабля "Святогор". Весь мир, казалось, дрожал от его могучих двигателей. Ходили слухи, что "Святогор" создавался с таким расчётом, чтобы возить в случае надобности танки на Луну. Понятное дело, что танки должны быть не простые, а исключительно "лунные". Имелись даже описания "лунного танка". Кто-то на голубом глазу клялся, что присутствовал на учениях с применением "лунных" машин. Всё было не плохо с рассказами, почти правдоподобно. Одного не учитывали рассказчики - с кем на Луне на танках воевать, на кого ходить в танковую атаку? А грузы на орбиты в самом реальном исполнении "Святогоры" возили исправно.
   Следующий день принёс, наконец, некоторое понимание происходящего. К нам прибыло подкрепление - явились из глубин секретных НИИ и КБ два полковника-ментата и несчитанная куча шустрых до алкоголя и женщин технарей в придачу. А самое главное - доставили заветную установку - обещанное чудо-оружие. Всем табором мы перебрались в самый дальний конец космодрома. Тут всё встало на свои места, и майор Дерюжкин занял подобающее ему место - зам по хозчасти.
   Мы могли воочию насладиться внешним видом боевого агрегата. На первый взгляд вроде ничего особенного - укрупнённая модель генератора на ядерном питании, усложнённая до полного непонимания, за что тут надо хвататься и куда смотреть. Называлось устройство звучно - "КАССИОПЕЯ" и не имело на первый взгляд собственного хода.
   -- А на хрена он нужен, этот собственный ход, если воевать с ней мы будем из Космоса, - встрял не по делу майор Дерюжкин.
   Все посмотрели на майора осуждающе, и майор Дерюжкин окончательно ретировался по своим неотложным хозяйственным делам.
   Целый день ушёл на практическое ознакомление с основами управления и впрямь очень продвинутой техники. В старые добрые времена, когда больше боялись сглаза и лишения квартальной премии, о таком изделии сказали бы - это исключительно инопланетная технология. Да ещё навыдумывали бы кучу небылиц об альянсе наших КБ и НИИ с внеземной, но очень дружественной русским расой.
   Правда жизни прозаичнее и грубее и она такова, что с первого же дня войны все инопланетянцы либо попрятались и ушли в подполье, либо скорым маршем убыли в свои далёкие предалёкие Галактики, оставив жителей Земли решать свои проблемы самостоятельно. Оно, я считаю, и к лучшему, а то в чужом монастыре такого бы наворочали, такой бы каши наварили, столько дров наломали бы в довесок к нашим собственным, никаких лесов не хватит.
   А техника действительно оказалась на грани фантастики, весьма необычная. И, что делало её в сто крат ещё долее особенной - управляться могла исключительно оператором-ментатом. И это ещё не всё. При натурных, полигонных испытаниях "КАССИОПЕИ" выяснилось, что у разных операторов, коими являлись все мы, прибывшие офицеры, и результаты получаются с внушительной разницей.
   У большинства операторов, даже не смотря на силу в ментатном плане, пушка еле-еле, прямо-таки с видимым усилием выдавливала из себя параметрический заряд на минимальную мощность и дальность. Но среди нас находились индивидуумы, в чьих руках орудие на порядок превосходило свои же утверждённые тактико-технические характеристики. Вот такая мистическая картина получилась в первые же дни испытаний ещё там, в НИИ и КБ. Удивлению разработчиков тогда не было предела.
   Выяснить отчего и почему, конечно, товарищи учёные непременно выяснят, только будет это знание нам неведомо когда. А воевать надо сегодня, сейчас. Поэтому господа военные-ментаты, облечённые властью, приняли решение перебрать максимально возможное количество ментатов-людей, без оголения фронта, и сколотить из подходящих хотя бы два звена операторов "КАССИОПЕИ". Мы шли первым эшелоном.
   Как утверждают отцы-командиры, ссылаясь на опыт Ганнибала и Суворова, на войне всё надо делать быстро, пока противник ещё не успел пообедать. Нас посадили за электронные симуляторы, чтобы научить, на какие давить кнопки. Освоили. А на следующий день боевые стрельбы. Двое из двенадцати отсеялись сразу, пушка при их старательном участии вообще не включилась.
   Нельзя сказать, что ребята выглядели особенно расстроенными, убывая в свои части, скорее удивлёнными. Конечно, любопытно, да и почётно принять участие в испытаниях нового супероружия. Тем более, что война-то в самом разгаре. Найдутся и для них дела на фронтах, без дела не останутся. Оставшиеся с головой погрузились в новую тему.
   Изделие по имени "КАССИОПЕЯ" оказалось весьма норовистым. Чувствовалось, что потенциальные возможности его далеко не ограничиваются чисто военным применением. Не могу утверждать, что здесь впрямую применимо положение о использовании микроскопа для забивания гвоздей, только, похоже, создатели взяли для частного случая одну и не самую полезную сторону "КАССИОПЕИ". Пообщавшись с "КАССИОПЕЕЙ", я вообще затруднился бы квалифицировать установку, как чисто механо-электронное изделие. В "КАССИОПЕЕ" была скрыта какая-то неведомая форма жизни. И эта форма вовсе не собиралась безоглядно дружить со всеми подряд. Она выбирала.
   За последние годы, насмотревшись и наслушавшись всякого, я редко бывал удивлён каким-то новым явлением. А служба в ментатных войсках вообще подразумевала возможность существования даже говорящей расчёски, а не то что привередливой думающей машины. Тем не менее, когда "КАССИОПЕЯ" во время очередных полевых испытаний обратилась ко мне с просьбой дать закурить, я, скажу прямо, несколько смутился. Почему-то поначалу я принял необычную просьбу за чистую монету и напряжённо пытался сообразить, каким местом она собирается курить.
   "КАССИОПЕЯ" выждала положенную в анекдотах паузу и рассмеялась самым нормальным человеческим образом. Сориентировавшись, я предложил юморной боевой установке не курить, поскольку подобное поведение не приветствуется правилами пожарной безопасности на космодроме, а жевать табак. "КАССИОПЕЯ" мой ответный пассаж оценила.
   На отведённые нам сегодня на испытания с "КАССИОПЕЕЙ" полтора часа мы не произвели ни одного выстрела. Зато очень душевно поболтали. На мой взгляд, знания "КАССИОПЕИ" оказались весьма однобокими, с чисто техническим уклоном, причём в таких терминах, что у меня от них быстро наступал интеллектуальный ступор. Однобокость свою "КАССИОПЕЯ" чувствовала и пыталась компенсировать и восполнить пробелы общением вначале с техниками, потом, уже здесь с офицерами-ментатами. Почему-то общение не пошло. Она объяснила в своей обычной манере, что альфаподобные ритмы её мозга не когерентны, зато пластичны и в резонанс могут входить не сразу и не со всеми. Мне стало почти понятно. На остальных сведениях стоял блок повышенной секретности.
   Когда я отцепил со своего тела все датчики и выбрался из установки наружу, меня встретили с очень большим подозрением.
   -- Вы почему не стреляли сегодня по условному противнику?
   -- Хотел подпустить поближе.
   А что тут ещё ответишь? Мне почему-то не хотелось сходу афишировать те хрупкие первые ростки весьма личных отношений, которые начали складываться с "КАССИОПЕЕЙ". Они имели, на мой взгляд, оттенок интимности и разглашению не подлежали.
   Зато на следующий день мы постреляли от души. Жаль было пяти гектаров девственного леса, превращённых в труху, как будто сто миллиардов злобных термитов потрудились. На мои сожаления "КАССИОПЕЯ" резонно заметила, что на такой хорошо удобренной почве теперь можно даже дефицитное красное дерево выращивать. Боевая установка успешно осваивала азы и реалии текущего момента.
   Остальные офицеры так же имели не заметные успехи в деле освоения новой техники, но все по разному налаживали контакт с машиной. За пять дней учёбы мы спалили двести гектаров хорошего леса, попутно прихватив пожарищем две серьёзные диверсионные группы. По результатам ещё троих из проходивших тестирование офицеров-ментатов отослали обратно в части. Нас осталось семеро.
   С поверхности земли испытания перешли в воздушное пространство. Специально выделенный нам вертолёт с "КАССИОПЕЕЙ" на борту кружил и днём и ночью над выделенным для поражаемых целей участком. Каждые шесть часов сменялся экипаж и кто-то из нас - испытателей чудо-оружия. Вертолёт заправлялся не выключая двигателей, что, в общем-то, запрещено, и снова взмывал в небо.
   Дождь, ветер, облачность - мы должны были выполнять поставленную боевую задачу в любую погоду. "КАССИОПЕЯ" справлялась, мы не все и не всегда. А тем временем задачу ещё усложнили. Находясь в вертолёте, мы должны отразить атаки условного противника. Какие тут условности, нас атаковали звенья истребителей и штурмовых вертолётов, в придачу к ним задействовали наземные зенитно ракетные комплексы в количестве восьми штук. Вся эта техника по замыслу высокой принимающей комиссии предполагала нападать на нас одновременно. Кульминация испытаний.
   Учитывая высокую степень риска при подобном испытании (в конце-то концов, испытывали не нас, а "КАССИОПЕЮ"), кому первому лететь с чудо-оружием определяли по жребию. Само собой, ну кто бы ещё сомневался, первому лететь выпало мне. Всё задание максимально затемнили. Ни я, ни "КАССИОПЕЯ" не были извещены ни о времени, ни секторе атаки. Это понятно, это нормально, противник не будет извещать телеграммой о своих поползновениях. Но нас жестоко обманули с количеством атакующих. Его попросту утроили. Мало того, как впоследствии выяснилось, в нашем скромном вертолёте и пилотов не было. Им управляли с земли дистанционно.
   Вот так, пребывая в неведении о масштабах испытания, я усаживался в кресло и привычно облепливался датчиками. Ментатная связь с "КАССИОПЕЕЙ" установилась ещё до посадки. Чудо-оружие пребывало в игривом настроении.
   -- Сегодня много поиграем в салочки. Будет очень смешно.
   Мне, правда, было не до смеха. Тягомотная мысль не давала покоя - "Если эта машина, чудо современной военной техники такая умная и самостоятельная, зачем при ней человек нужен? Да ещё и ментат. Поставил задачу стереть с лица земли три с половиной квадратных километра со всем содержимым, и, баста! Пусть выполняет во благо. Ан, нет,- отвечали мне создатели удивительного думающего аппарата,- не может она без человека. Без направляющих действий человека она - сущий ребёнок".
   Да, уж, ребёночек.
   Не успели мы выйти на заданную высоту, как на нас пошли в атаку. Вначале целый рой зенитных ракет поднялся с земли. Причём ракет боевых, оснащённых реальными фугасными боеголовками. На моём внутреннем экране, совмещённом с субстанцией электронного мозга "КАССИОПЕИ". Хорошо видны были дымные следы ракет и точки их старта. Точек старта оказалось вместо обещанных восьми целых двадцать четыре. А следов сорок восемь. Хороший залп.
   Мы принялись отбиваться. Ментатная реакция не чета человеческой, а в присутствии "КАССИОПЕИ" она обострялась втрое-впятеро. Ракеты лопались, как бенгальские шутихи, не долетая до нас, на вполне безопасном расстоянии. Зенитные установки дали второй залп. В воздухе стало совсем дымно. Похоже сюда, к нам на полигон стянули всю противовоздушную технику с периметра космодрома.
   В какой-то момент мне показалось, что "КАССИОПЕЯ" напряглась, когда в воздухе появилось такое количество смертоносных противников. Но, нет, она просто переключила своё мегасознание на более высокий уровень. Заодно переключился и мой скромный разум. Тем временем, на земле решили усложнить задачу. Наш вертолёт по команде с земли принялся непредсказуемо, зачастую просто опасно маневрировать. Моё кресло оказалось ну никак не приспособлено к толчкам и перегрузкам. Не предусмотрели создатели такой ситуации. А на земли рулили, как детишки веселятся с игрушечным вертолётиком.
   В иллюминаторах мелькали то затянутое тучами небо, то задымленная павшими ракетами земля. Где-то вдали на секунду проскакивали металлические фермы пусковых комплексов, ангары и даже сияющий свежим золотом купол православной часовенки.
   "Самое время начинать молиться" - чтобы не быть выброшенным из неудобного кресла окончательно, я намертво вцепился в какую-то металлическую деталь вертолёта и со смешанным чувством наблюдал, как от моего тела отскакивают многочисленные датчики, связывающие меня с "КАССИОПЕЕЙ". У нас с ней начала пропадать ментатная связь, и это беспокоило больше всего.
   И тут для сгущения ситуации до того, что её можно было бы резать ножом и поднятия градуса боя на совершенно немыслимую высоту, объявились истребители и штурмовые вертолёты. Мне некогда было сейчас оценивать их точное количество, итак получалось, что воздушных целей было до хрена, заведомо больше заявленного. Потеря связи с "КАССИОПЕЕЙ" грозила утратой контроля над всей ситуацией. Если мы ещё что-то контролировали.
   Как хочется жить в такие последние минуты. Ведь жахали боевыми ракетами, поливали огнём из пулемётов и пушек не холостыми, всё происходило всерьёз и без страховки. Моё, скажем так, некоторое беспокойство, хлынуло по всем оставшимся каналам к напарнице. И когда окружившие нас самолёты-вертолёты произвели очередной дружный залп, усиленный третьим пакетом ракет с земли, "КАССИОПЕЯ" окончательно поняла, что надо делать. Резко, уверенно "КАССИОПЕЯ" перехватила управление нашим несчастным вертолётом на себя и тут же бросила его вниз к самой земле.
   Неожиданное состояние полной невесомости вытолкнуло меня из убогого креслица окончательно, оборвав последние электрические связи с моей напарницей. Прямо скажем, я испугался, как маленький ребёнок потерянный матерью в громадном супермаркете. Чуть не заорал, вовремя вспомнив, что ментатная связь никуда не делась, и мы повязаны ей сейчас крепче любых канатов. В этот критический для нас с "КАССИОПЕЕЙ" момент, когда я почти физически ощущал нацеленные на нас тупорылые самонаводящиеся головки ракет, что-то вспыхнуло. Ярко и громко, пробирая до самых моих старых костей. Я, грешным делом, решил, что в нас всё-таки попали. Может и попали, только где-то внутри. Раздался хлопок гигантского разрядника, и старый мир перестал существовать. С мирами так иногда бывает.
   Как ни странно, но в новом мире я был вполне жив и практически здоров на свой столетний возраст. И даже весел, как и моя напарница "КАССИОПЕЯ". Она тоже присутствовала в новом мире, никуда не делась. Что ещё более удивительно, никуда не пропал и наш условный весьма яростный противник в лице комплексов ПЗРК, самолётов, вертолётов и их смертоносных боезапасов. Только всё это присутствовало, как на плоской батальной сцене, недвижимо. И наш пикирующий вертолётик замер на месте в самой неудобной позе - брюхом кверху.
   Зато мы с "КАССИОПЕЕЙ" оставались жизнеспособны и активны, полны решимости выйти из схватки победителями. Провели короткое совещание. После него, разложив ситуацию по полочкам, пришли к логичному выводу, что мы в пылу боя так перенапряглись, что перескочили на более высокий ментальный уровень (интересно, сколько их всего этих уровней, вторых ментатских дыханий?). Перескочили спонтанно, ввиду сложившейся угрожающей ситуации. Теперь, с высоты этого нового уровня мы шутя расправились со всякими ракетами, находящимися в полёте. Затем взялись за наш несчастный вертолёт. Выровняли его к горизонту, аккуратно разогнали машину своими, а не моторными силами и вывели за пределы зоны боя.
   Для обычного наблюдателя, какими были в настоящее время недобрые отцы-командиры, вертолёт как бы исчез из одной точки пространства и неожиданно появился в другой. Правда, такой резкий манёвр самому вертолёту не понравился. В его электронно-механических внутренностях что-то сломалось и нас опять неудержимо потянуло к земле. Пришлось снова вмешаться и придать винтокрылой машине сугубую плавность и равномерность.
   Сели в чистом поле, недалеко от расселённой и потому нежилой деревни и стали ждать. Передышка. Наши ментатные организмы медленно возвращались к норме. Я высказал предположение, что сегодняшние испытания вполне удались, что бы там не посчитали их устроители. И даже несколько вышли за пределы утверждённого регламента. Напарница со мной полностью согласилась, добавив от себя. Что нам полагается не только благодарность руководства, но и дополнительная подзарядка. Всё-таки машина оставалась машиной, хотя и начинала мыслить вполне в человеческих категориях.
   Чья заслуга в том, что мы так вовремя синхронно переключились на более высокий ментатный уровень, не имело большого значения. Мы сошлись на том, имеет место синергитный эффект, мощнейшее взаимоусиление при напряжённой совместной работе.
   Не исключено, это тот результат, которого и добивались создатели "КАССИОПЕИ", ставя нас в заведомо неразрешимые условия. Смотришь, и выскочит нужный, но не исчислимый результат. Слегка жестоко, как всё на войне. Но меня, помимо морально-этических искривлений начало глодать не хорошее предчувствие, что быть мне на старости лет придатком машины. Да, машины умной, по-своему интересной, по-своему доброй, почти живой. Только мне от этого не легче. В памяти сразу стали всплывать полузабытые профессорские головы, несчастные биороботы, киборги, интеллектуальные симбионты, страждущие покорить Вселенную. Я совсем не страждал. Я просто хотел в меру своих скромных сил и способностей помочь родной стране. Мне показалось, что страна затребовала от меня слишком многого.
   С другой стороны, как я ей помогаю? От сих, до сих. А дальше? Дальше пусть кто-то другой рискует? Как дорога своя такая маленькая шкурка. Даже по сравнению с прочими роскошными царственными шкурами. Подленькая мыслишка, гнать её в шею. Конечно, страшно. Одно дело встретить открытой грудью пулю в честном бою, рядом с такими же бесстрашными, как ты сам, и пасть героем. Человеком! А совсем другое, превратиться в пожизненного монстра. Готов ли я?
   "КАССИОПЕЯ", заприметив мои внутренние метания, решила высказать свою точку зрения. Она, конечно, уроженец этой великой во всех смыслах страны, но если копать шире и глубже, то ей ближе космополитизм. И дело не только в том, что собрана моя напарница из деталей, произведённых во всех уголках света. Она просто смотрит на ситуацию иначе. Ей не чуждо понятие справедливости, и о Зле она имеет представление не понаслышке. И она сделала свой выбор. И готова идти до конца, чем этот конец не обернулся.
   Мне стало стыдно. Не сегодня, завтра в кровопролитных боях опять начнут гибнуть молодые здоровые парни, которых оторвали от семей, или не дали создать таковые, лишили мирного труда и бросили безжалостно в пекло. Они тоже, как могут, защищают Родину. Что ж, ты, старый пень ропщешь, тобой амбразуру заткнуть и то больше пользы будет, если удастся сохранить хотя бы одну молодую жизнь.
   Ещё больше засмущали меня подобные мысли. Видать там, на новом ментатном уровне и ответственность другая.
   Муки совести, как раскалённые стальные шары перекатывались в моём сознании до тех пор, пока не прибыли наши опекуны. И тут стало не до угрызений. Армии наших ближайших добрых и не добрых соседей пришли в движение.
  
   15.
  
   Несколькими танковыми клиньями при активной поддержке с воздуха границу перешли соединения китайской армии. Наши уже оценили численность наступавших - более миллиона солдат и офицеров, двенадцать тысяч танков, восемь тысяч самолётов. Ну и всего остального - тысячи и тысячи. Завязались приграничные бои.
   РФ к нападению готовилась, укреплялись оборонительные рубежи, стягивались войска и техника. Понятно было уже давно, судачили от рядовых до нижних офицерских чинов, что война Китая с двумя Кореями, всего лишь отвлекающий манёвр, чтобы стянуть силы к нашим границам. Стянули. Предстояла полноформатная война от Монголии до Тихого океана. И удивляться мы давно разучились, ан, нет. Среди общего мирового хора недоброжелателей, даже сейчас, в разгар войны диссонансом прозвучал призыв из Ватикана. Папа благословил из своей норы желтолицых братьев на новый крестовый поход против России. Вроде бы всё ясно - вот он враг-предатель. Но у наших полковников-ментатов имелась другая информация, предполагающая иную диспозицию.
   "КАССИОПЕЮ" и прикомандированного меня самым срочным образом вывезли с полигона на космодром и поместили в центр подготовки полётов. Одели в новую форму (это меня, "КАССИОПЕЮ" просто перекрасили). Дали подписать кучу сверхсекретных документов - "О согласии...", "О неразглашении...", "О понимании ответственности за содеянное...", "О не возражении проведения похорон за пределами Земли" и так далее. Я расписался на бумажном носителе, "КАССИОПЕЯ" поставила электронную подпись. Чудо-оружию в спешном порядке присвоили внеочередное звание - сержант космических войск.
   И завертелось. Нас готовили по максимально ускоренной программе подготовки к полётам. Меня безжалостно крутили до не проходящей тошноты на центрифуге и до крови из носа и ушей совали в барокамеру. "КАССИОПЕЮ" трясли на вибростенде и "пытали" блуждающими токами. Обоих облучали СВЧ и окуривали вонючими газами. График был так уплотнён, что политинформацию о текущем моменте нам читали в процессе поглощения пищи и подзарядки, только сон оставили неприкосновенным. Параллельно для нас готовился специальные грузопассажирский вариант "Святогора", повышенной манёвренности и пролетаемости.
   В качестве моих дублёров готовились трое оставшихся офицеров-ментатов. У "КАССИОПЕИ" дублёра не было - единственный экземпляр.
   Ни за что бы не поверил в подобные темпы, но в результате вся наша подготовка заняла чуть больше трёх суток. Все нотариально оформили завещания. Имеются в виду человеческие кадры. Моего напарника попытались не охватить скорбным мероприятием. "КАССИОПЕЯ" потребовала завещательной процедуры и для себя тоже (ох, уж это нерушимое братство ментатов). Колоссальным напряжением воли начальства юридический казус был успешно преодолён.
   Нам объявили время старта. Суета была такая, что только тут, в ничтожном промежутке времени перед стартом я вдруг только понял, что сейчас неотвратимо полечу в Космос и стану космонавтом.
   Кто в нашем счастливом голопопом детстве не мечтал об этом. Многие мечтали. Необозримые просторы Галактик, загадочные Скопления Звёзд, Чёрные дыры, красные, Белые, Голубые Карлики (хотя, про голубые - это я вроде как загнул). Но детские мечты оказались благополучно и надёжно захороненными под толстым слоем игрушек, школьных тетрадок и дневников. Увязли в каждодневных заботах и непомерном слое прожитых лет. Короче, забылись. И тут, вдруг, на, тебе! Космонавт! Причём космонавт в приказном порядке. "КАССИОПЕЯ" переживала меньше, в основном о запасных платах и резервных аккумуляторах.
   Не только наша программная подготовка проходила в ускоренном темпе. Чрезвычайная спешка была во всём. Продукты, воду, воздух, расходные материалы для жизнеобеспечения, с неизбежной пересортицей, конечно, загрузили в корабль, но тщательной проверки всех систем руки так и не дошли. В конце концов, все сроки вышли, пора на старт. Нам заявили, что на орбитах крутятся сорок две боевые станции с комплектными экипажами и запасами довольствия. Если возникнут проблемы, а их быть не должно, обращаться туда, к ним. Там помогут. Ну и всемерная поддержка с Земли. Хороший совет-напутствие, очень обнадёживающий.
   За недостатком времени, единственное место, куда я успел вмешаться при подготовке - это моё личное седалище (в смысле - кресло пилота-напарника). Я категорически, памятуя недавние боевые учения, затребовал поменять внутри "КАССИОПЕИ" место для напарника. Вначале меня не поняли. Пришлось даже пошуметь. Зато вняли и привезли роскошное кресло, так и не признались, кого они там обездолили. Отжатое кресло оказалось не только удобным и выглядело безопасным, в нём чего только не было напихано для скрашивания тяжёлой жизни космонавта. Отныне это моё рабочее место. Надолго ли?
   Стартовали в неожиданный снежный буран. Ранняя зима пришла в Приамурье и завьюжила и нас и сильно заблуждающихся китайцев.
   Всепогодный "Святогор" стартовал при нулевой видимости, сильном боковом ветре и постоянной угрозе поражения ракетой "земля - воздух". И благополучно вышел на заданную орбиту. А вот китайцы увязли. Их наступление не то чтобы захлебнулось, встретив мощный отпор и на благоприятную для маршей погоду, но сразу приняло затяжной характер. Обсудив орбитальные новости, мы с "КАССИОПЕЕЙ" пришли к выводу, что китайцы просто не торопятся. Нам же следовало поспешать. Имеются ввиду новоявленные космонавты - чудо-оружие неведомого типа и класса по имени "КАССИОПЕЯ" и я - старый пень, мобилизованный по случаю войны. Мы принялись осваиваться в реальном космосе.
   Спешка при подготовке запуска сказалась ещё на земле. Нам стало известно о трагической гибели бригады наладчиков, которые и в момент старта продолжали что-то там, в корабле настраивать и оказались в зоне пламени. У нас на борту дефекты торопливости выплыли в первые же часы. Скафандр оказался мне катастрофически велик, да это и не удивительно, по моей фигуре его никто не подгонял. Что лежало в качестве заводского комплекта, то и полетело. Ряд систем жизнеобеспечения работали не в штатном режиме. В частности, это коснулось поддержания температуры в салоне. У нас наступила жара под сорок градусов. Пока совершали контрольные витки, я сбросил не габаритный скафандр и лишнюю одежду, и с отвёрткой в зубах и тестером под мышкой, в одних трусах принялся налаживать космический быт. Из всего комплекса, по какой-то странной прихоти, лучше всего работала связь и трансляция нескольких сотен разноплемённых телевизионных каналов. Новости мы получали в режиме "он-лайн".
   Летаем, накручиваем, лечим аппаратуру. Загудел зуммер тревоги, на пульте возгорелся красный индикатор. Поиски источника тревоги привели в дальний отсек. Там тоже горел алый индикатор, и надрывалась пищалка. Располагались средства оповещения над сейфом. Обычным таким сейфом с замочной скважиной и кодовым замком.
   "Ёпрст, сейф на космическом корабле! Что в нём держать, и от кого прятать?"
   Вспомнил, что перед самым стартом мне в карман скафандра, практически за пазуху сунули какой-то свёрток, там могло пять свёртков затеряться. Сплавал, нашёл, принёс. Оказалось - ключ и шифр.
   "Секретчики, а просто сказать нельзя было".
   Открыл сейф, там конверт с печатями и грифами по всему пространству - "совершенно секретно", и "вскрыть по получении сигнала" (что они имели в виду, неужели трескотню зуммера над сейфом?).
   Я отнёс все эти несуразности на счёт всё той же безумной спешки, с которой нас выпроводили в Ближний Космос. В конверте с сургучными печатями содержался приказ "...вступить в схватку с врагом...". Имелись и короткие пояснения к приказу. Из пояснений следовало, что миллионная китайская армия со всей своей техникой - это всего лишь очередной отвлекающий манёвр, попытка главного врага оттянуть наши силы от места реальной угрозы.
   Крошки сургуча витали в остывающем постепенно воздухе, липли к моему голому потному телу, не давали сосредоточиться. Ниже всего по тексту значился враг, чётко и не двусмысленно названный - Соединённые Штаты Америки. Но я не ощущал оттуда заметной угрозы, и "КАССИОПЕЯ" это подтверждала. Правда нас смущала слабая активность китайцев по всей линии фронта. Мир внизу шумел на всех мыслимых частотах, и, по всей видимости, выдавал и ложные сигналы. Что тут ещё может быть? Что известно нашим командирам? Планы внутри планов, внутри планов? Что-то с чем-то не сходилось.
   Совместными усилиями мы довели уровень комфорта на корабле до условно приемлемого, то есть на три с минусом. Главное, не мой взгляд, утечек воздуха не наблюдалось, и электроэнергия втекала с панелей исправно. А с остальным как-нибудь разберёмся. Выслали приветы на ближайшие боевые станции, ответ пришёл, почему-то не ото всех. Тоже можно отложить выяснение отношений с соседями до лучших времён. Приступили к выполнению основного задания. Для начала взялись сканировать подозрительные участки Тихого океана, благо трасса пока ещё шла над акваторией. На первом витке ничего не заметили. На втором тоже. А вот третий виток принёс закодированное ментатное сообщение из самых глубин Курильского разлома. Я узнал своего друга Кракена.
   "Так вот, оказывается, кто пасёт америкосов у самых восточных рубежей. Да, этот парень вполне может разыскать такое, что ускользнёт от глаз обычной разведки. К тому же Кальмар отлично лично знаком с противником изнутри".
   Я познакомил Кракена с "КАССИОПЕЕЙ", мы сразу устроили втроём короткий консилиум. Причём, оказалось, что эти двое - гигантский кальмар Кракен и чудо-оружие "КАССИОПЕЯ" гораздо быстрее и лучше находят между собой общий язык, чем я грешный с ними. Маленький укол ревности. Гадкий червячок внутри. Всё так и должно быть, встретились истинные титаны, я просто пигмей среди них.
   "КАССИОПЕЯ", не замечая моей ревности, а, скорее, не обращая на неё никакого внимания, поведала, о чём пришли к соглашению эти двое - новейшее чудо-оружие и бродяга морей - Кракен. Консенсуса они достигли полного, оставалось только поделиться со мной, и из некоей любезности узнать моё мнение. Вроде как я тут старший по званию. В общем, эта парочка решила, что с текущей войной на планете Земля надо срочно заканчивать. Вот так, ни много, ни мало.
   Чуяло моё сердце, что "КАССИОПЕЯ" слишком самостоятельное создание и имеет на предмет текущего момента собственное мнение. Со мной не делилась. А когда это мнение подкрепил собрат из моря - кальмар-ментат Кракен, то она тем более укрепилась в нём. Заговор титанов?
   Я не мог принимать столь оживлённого участия в беседе, поскольку общались Кракен и "КАССИОПЕЯ" на сверхвысоких не доступных мне ментатных частотах и применяли фазовое кодирование. Мне доставались только выжимки в виде готовых формул. Анализировали ситуацию и делали выводы пока только мы трое (моё скромное участие я уже обозначил), Землю я пока держал в неведении. Связь с Центром управления и моим непосредственным начальством оставалась за мной, и мне предстояло решить, что делать. Там, внизу вполне могли решить, что либо мы дружно вышли из строя и от перегрузок сошли с ума, либо, что гораздо хуже, в космосе зреет заговор ментатов. Я попал в затруднительное положение. Правда, пока конкретного плана достижения всеобщего мира на планете у моих напарников ещё не было, но они над ним работали.
   Не смотря на несколько неожиданную точку зрения при оценке происходящего на нашей маленькой планете у моих коллег, техническая часть задания выполнялась, хоть и с задержками, но по утверждённому плану. Заработали в штатном режиме системы управления, отчитались, провели тестирование. Штатно запустились двигатели, и мы поднялись на рабочую геостационарную орбиту.
   Параллельно шёл обмен информацией. Кракен похвастался, что знает об американских планах ведения боевых действий всё, или почти всё, и вывалил нам для наглядности карту расположения войск противника на Тихоокеанском театре военных действий с предполагаемыми маршрутами движения.
   Как глянул я на эти кружочки-стрелочки, пришёл в ужас. Боже мой, да они, эти америкосы действительно обложили нас от Чукотки до Корейского полуострова! Как умудрялись держать нашу войсковую разведку в неведении?
   -- А-а-а! - отозвался из глубин, довольный своими успехами Кракен - они используют косяки рыб в качестве прикрытия. Только рыбки те не простые, их предварительно обработали параметрическими ингаляторами сверхнизкой напряжённости. Теперь это уже не рыбы, а, скорее нечто плавающее, но полукопчёное. В имитации движения пребывают не долго, но успевают погасить наши обычные ментатные сигналы почти полностью. А на стандартных локаторах и глубоководных радарах видны не подлодки, а косяки снулой рыбы.
   "Сильно как америкосы продвинулись в ментатно-военных изощрениях. Это же надо, рыбы-зомби, да ещё и с частотно гасящими свойствами. Снимаю шляпу. Подозреваю, что в другое время и в другом месте за подобный шедевр эзотерических изысканий можно было и Нобелевскую премию отхватить. Нам до таких макиавелиевских ментатных штучек ещё расти и расти. Удивили. С другой стороны, как говориться, на каждую задницу с закоулками найдётся хрен с винтом. У нас ведь есть Кракен, теперь есть "КАССИОПЕЯ", оба видят под косяками рыб-зомби крадущиеся к границе субмарины врага".
   Мы продолжали общаться и делиться новостями. С грустью Кракен поведал, что немалая заслуга в создании подводного проекта с рыбами-зомби принадлежит его бывшей подруге - кальмарихе и их многочисленным повзрослевшим детям, которые пасут стада рыб-зомби, не давая им растекаться по океану.
  
   16.
  
   Тем временем, американские ядерные подлодки с атомным оружием на борту стягивались на исходные позиции. Следом за ними крались вместительные подводные десантные корабли, в неисчислимых количествах. Ударному надводному флоту и морской авиации, судя по всему, в предстоящем сражении отводилась вспомогательная роль. Штатовская космическая группировка могла только оказывать психологическую поддержку, ну, или немного пошуметь.
   До времени "Ч" оставалось два часа. Сосредотачивались все. Земля (Штаб космической группировки, сидящий на космодроме "Восточный") считала, что мы не должны дать противнику возможность того самого сосредоточения и обязаны сорвать его гнусные планы путём нанесения упреждающего удара.
   Теперь все приготовились. Как команда - "на старт!". Земля привела наземно - воздушно - космическо - морские войска в состояние повышенной боевой готовности. Как и на земле, экипажи боевых космических станций расчехлили свои пушки. Кракен сместился ближе к эпицентру событий. "КАССИОПЕЯ" дополнительно проверила состояние кабелей электропитания и многочисленные разъёмы. А я тем временем плотно пообедал. Война, как говорится, войной. Теперь можно было и начинать. Мы начали.
   Первый пробный удар в четверть мощности "КАССИОПЕЯ" нанесла по атомной подводной лодке класса "АЛЯСКА", начинённой полусотней крылатых ракет с разделяющимися атомными боеголовками. Одна такая лодка при успешном пуске всех своих ракет могла если не выиграть средней руки войну, то нанести существенный урон нашим войскам и колоссальный вред мирным жителям. Так вот, с первого же нашего пробного залпа этой чудовищной лодки не стало. Кракен из глубины с большим удовлетворением подтвердил уничтожение лодки со всем её содержимым.
   За первой последовала вторая, третья, десятая. Много их понастроили. Мы ещё не приблизились и к половине утопленных вражеских подлодок, когда нас засекли незаконнорожденные дети Кракена. Самого отца-производителя им слабо было нащупать, папа знал, как вводить потомство в заблуждение. А вот наши с "КАССИОПЕЕЙ" залпы они отследили. Подводные лодки пошли на всплытие для проведения подводного пуска ракет.
   С глубины в полтора километра стрелять затруднительно, а точнее, вообще не возможно. Так ведь и всплыть быстро с такой глубины не получится. Время у нас в запасе немного оставалось. С другой стороны, мы наверняка не знали, как далеко от поверхности лодки могут выпускать ракеты. А с третей на нас навалились все, кто только мог. С трёх авианосцев произвели залп сверхскоростными ракетами "МУСТАНГ" класса "поверхность - космос". Серьёзно так пальнули. Не знали, что для нас с "КАССИОПЕЕЙ" это были семечки.
   И в стратосферу ни одна ракета не поднялась. Распылили, что называется, на молекулы. Хуже пошло, когда стрельбу лазерами взрывной накачки затеяли по нам в космосе. Все живые американские боевые станции развернулись по одной мишени - нашему кораблю. Отмахиваться во все стороны стало весьма не просто. А российские родные такие многочисленные космические волки с подмогой затягивали. То ли им соответствующий приказ не вышел, то ли не дошёл. Мы с "КАССИОПЕЕЙ" и Кракеном в океане по-прежнему противостояли всей военной мощи Соединённых Штатов. Какое-то время.
   Основная битва заняла чуть больше часа. Удивляясь собственной ловкости и сноровке (откуда что взялось), мы рассылали импульсы даже не полной мощности, заваливая то корабль противника, то космическую боевую станцию. Всё бы и дальше сложилось для нас вполне удачно (может и в самом деле войну выиграли бы), если бы не бродячий обломок от американской космической лазерной пушки. Саму боевую единицу, которая оказалась от нас по прихоти судьбы в двух шагах, мы из строя вывели одну из первых. А вот её куски разлетелись по всему ближнему Космосу. Не все, ой, не все системы нашего страдальца - боевого корабля несли службу в нужном режиме. Не следил корабль за космическим мусором, а зря. Вот один из обломков в нас и угодил, а мы его, соответственно, проморгали. Впоследствии мы считали этот промах самой большой своей неудачей.
   Кусок дохлого врага достал нас совсем некстати. Масса негативных последствий проистекла из этого попадания. Во-первых, мы начали вращаться, а ещё точнее, кувыркаться. Следом у нас открылась течь. Пока я отстёгивался из такого уютного кресла со множеством ремней безопасности, пока, кувыркаясь вместе с кораблём искал пробоину, а потом неведомо куда запрятанный ремонтный набор, время шло. Воздух с ядовитым шипением выходил в открытый космос. Без практических навыков непростительно долго получилось произвести наложение пластыря на пробоину. В тот момент я не слишком был озабочен качеством заделки пробоины. Часть осколка даже осталась торчать внутри корабля, осколок насмерть застрял в обшивке. Хрен с ним, сейчас важнее было вернуться к выполнению боевой операции.
   Когда же, наконец, я занял своё место, оказалось, что "КАССИОПЕЕ" за это время удалось "завалить" всего одну подлодку. Остальные субмарины находились в опасной близости от поверхности. Получалось, что нельзя нам разлучаться. Что со мной, и только со мной "КАССИОПЕЯ" представляет собой настоящее чудо-мега-супер-оружие. Смущённая напарница развела, что называется виртуальными руками. И посильная помощь Кракена не сыграла роли. Мы в срочном порядке принялись навёрстывать упущенное. И было что.
   Одна самая настырная подводная лодка таки достигла нужной глубины и успела произвести залп. Поторопился противник, на самый удачный вышел у них залп. Но они так же спешили. Не все ракеты вышли в результате на поверхность, но и те две дюжины, что рванулись по смертоносному маршруту, представляли серьёзную угрозу. Мы сообщили о наших бедах на землю. Там и без того проблем имелось в избытке. Земля рявкнула приказом - "СБИВАТЬ!".
   "Да что же это такое там внизу твориться? Такое впечатление, что воюем только мы с "КАССИОПЕЕЙ". Хотя, если убрать эмоции, то любому солдату в какой-то момент боя может показаться, что он остался один, и вот этот танк прёт лично на него".
   Кракен из глубин подсобил, и мы с напарницей ликвидировали весь крылатый атомный выводок противника, похоронив его в океане. Не смотря на продолжающееся кувыркание корабля, мы озирались в поисках очередной мишени, когда (вот невезуха) в наш космический борт влетел очередной осколок. Хотя, возможно то был обычный метеорит. Посторонний предмет прошил наше судно насквозь.
   Хрюкнул и дал дуба какой-то страшно важный блок, окутавшийся к тому же клубами едкого дыма. Резкий свист выходящего в космос воздуха звучал похоронной музыкой. Заверещали тревожные сигнализации, оповещая экипаж, то есть нас с "КАССИОПЕЕЙ", что мы не только катастрофически теряем воздух, но ещё и горим. Для полноты разгрома на пульте высветилась потеря двух систем жизнеобеспечения, что-то там с водой и охлаждением. Но пуще всего воздух.
   Я даже разозлился на всю эту вакханалию мигания и звонков. А то мы не слышим и не видим, что происходит, могли бы предусмотреть хоть какие-то самостоятельные действия у бдительной автоматики. Что-нибудь полезное. Куда там, система автоматического пожаротушения не реагировала на пожар, пришлось всё делать вручную.
   Я, извиваясь ужом, дотянулся до огнетушителя, выправил раструб и надавил на рычаг. Густое облако снега с углекислым газом потекло в сторону стреляющего искрами повреждённого блока. Всё, теперь при минимальном напряжении силы воли и отвлечении внимания от главного дела, огнетушитель сам потушит разгорающийся пожар. Не веди мы напряжённый смертельный бой с армадой вражеских подлодок, я бы заставил бедолагу огнетушитель сплясать противопожарную румбу, тем более, находясь в состоянии невесомости.
   Махнув рукой на связь с землёй и покидающий нас воздух, мы снова вернулись к нашим баранам, то есть подлодкам. Ещё одна шустрая субмарина произвела пуск, более массовый, чем предыдущая. Четыре крылатые ракеты сбили штатно, когда где-то в недрах нашего многострадального корабля лопнула какая-то труба и на нас с "КАССИОПЕЕЙ" хлынул поток холодной воды. Это было так неожиданно, что в первый момент мы просто остолбенели. Думаю, от этого водопада у нас с "КАССИОПЕЕЙ" что-то перемкнуло в цепях взаимных ментатных связей. Мы продолжали ликвидацию ракетной атаки, но наш очередной удар получился какой-то кривой, не стандартный. Из всего массива ракет три штуки ликвидировались с образованием ядерных "грибов". То есть, боеголовки сработали.
   Кракен шумел из своего тёмного синего океана, ругался по-кальмарьи. Очнулась земля, Центр, так сказать, Управления всеми полётами. Начала давать запоздалые советы, причём, почти открытым текстом. Паника там у них, что ли? Наши гвардейские боевые космические станции развернулись, наконец, во всю мощь, и в качестве оказания посильной помощи сбили сходу шесть американских космостанций. Это было хорошо. И попали в нас, что было совсем плохо. А очередная подлодка, тем временем произвела пуск крылатой смерти, которая начала разлетаться в сторону Курил, Камчатки и куда-то ещё.
  
   17.
  
   Пытаясь компенсировать нарастающий стресс, сознание человеческое норовит подсластить его чем-нибудь весёленьким, совершенно не сообразуясь с обстоятельствами. Я представил себе, как из нашего подбитого корабля вырываются столбы пара пополам с углекислотой и дымом. Чисто космический паровоз. А учитывая наш замысловатый момент вращения, вокруг корабля должны были нарастать такие кренделя, что в пору снимать академическую фантастику на натуре.
   Меня разобрал нервный смех, переходящий в икоту. Кракен и "КАССИОПЕЯ" отнеслись с пониманием, земля против икоты возражала. В продолжение сюрреалистической картины разгрома станции, но не его окончания, где-то закоротило связь. Вместе с сигналом из ЦУПа нам шла мешанина из радиопередач с земли. На всех частотах. Кто-то вырывался вперёд, и нам доносили из "греческой голландии", что русские уже бомбят атомными ракетами Нью-Йорк. Истерично верещал Брюссель, степенно брехал Лондон, от всего открещивался шаловливый Париж.
   Что нам до Парижу, у нас в боку пробоина. Бравый оператор одной из наших боевых космических станций слёту ловко срезал половину наших солнечных батарей и почти все антенны (не смотря на это, Стокгольм был прекрасно слышен и всё равно продолжал уверять нас в высадке российского десанта на Японские берега). С электричеством начались перебои. Аварийное освещение включилось только в дальнем отсеке, в боевой рубке было темно, как в погребе и так же холодно. Я пожалел уже, что так опрометчиво скинул скафандр, в период, когда по кораблю гуляла тропическая жара.
   Всё-таки люди-ментаты, как и животные, а теперь вот и думающие машины не всесильны. Увлечённые боем просмотрели-проморгали и случайные обломки и не санкционированное попадание своего по своему. Сколькому ещё надо учиться, чтобы стать абсолютным воином. Сколько вёдер пота должно сойти на тренировках, пока станешь безупречным и всевидящим.
   От холода зуб на зуб не попадал. Замаячила перспектива окочуриться не только от недостатка кислорода, но, возможно несколько ранее, от лютого космического холода. Я глянул на напарницу, точнее, на её дисплей. Там светилась смешная рожица. Поддерживает. Ещё бы, она-то от холода не сразу вымрет, а кислород ей даже вреден.
   И тут пришло второе дыхание. На физическом плане я сталкивался с ним неоднократно, когда под непрекращающейся нагрузкой организм переходит на следующий энергетический уровень. У ментатов подобное происходит крайне редко. Есть, конечно, у каждого индивидуально собственные резервы, но лишь как короткая отсрочка неизбежной потери сил.
   Здесь в космической перепалке с противником и зловредной Судьбой, наши с "КАССИОПЕЕЙ" разумы, как две капли ртути пошли на слияние. Кто какую часть представляет, уже было не важно, мы неуклонно превращались в единое целое. Меня, как-то не заметно перестал мучить холод и нарастающее удушье. "КАССИОПЕЯ" перестала жаловаться на перебои в электропитании. А уж какой ощутили мы прилив сил, так и не расскажешь. Нам обоим было понятно, что такое новое состояние не может продлиться долго. Наш новый горизонт следовало срочно использовать на всю катушку.
   И мы сработали. Эта работа не была связана с выстрелами из пушки, не извивалась загогулистыми молниями или невидимыми параметрическими разрядами. Нечто новое, мягкое, но достаточно упругое возникло в нашем окружающем пространстве, компактной массой отделилось от космического корабля и ушло к Земле. Может через две, может через три секунду (это уже не было так важно) Оно достигло поверхности Земли и тех мест, где пролетали крылатые ракеты. Это новое Нечто как бы лениво растеклось, охватив моментом громадную территорию, и поглотило вражеские снаряды.
   Ракеты попросту исчезли. И это, решили мы втроём, было хорошо. Зато "грибы" остались. А это было очень плохо. Шапки ядерных взрывов сияли хорошо видными из космоса яркими белыми пятнами.
   "Ветер сегодня преобладает северный, понесёт всю заразу к Хоккайдо. Не везет япошкам. В какую войну не влезут, обязательно получат единственное применение ядерного оружия". Облака вытягивались гибельными эллипсоидами. Время собирать чемоданы там на островах.
   Последствия не санкционированных разрывов ядерных боеголовок вылились не только предстоящее выпадение радиоактивных осадков и заражение акватории и множества островов. Трудный день ещё не угас над обширным театром военных действий, а средства массовой информации противника уже заверещали, что Россия главный враг не только конкретных народов, доселе купавшихся в живительных водах гуманизма и демократии. Россия - враг всего человеческого, враг жизни на Земле, губитель Космоса, разрушитель того, что насоздавала Эволюция. Это она первой применила ядерное оружие, и нет ей прощения.
   Нас наверху в космосе об этом непрерывно информировало взбесившееся радио. Нам отсюда с высоты в тридцать тысяч километров над воюющей поверхностью хорошо и без радио было слышно, как распоясавшаяся Нечисть призывает к Новому Всемирному Крестовому Походу против русских, особо наседая на тех, кто по разным причинам к нему ещё не присоединился. И ведь откликнутся же. Как недавно объявило войну России карликовое княжество Монако и затерянный в океане остров Маврикий.
   Особо стоит отметить выступление по всем мыслимым каналам того, что теперь называют президентом Соединённых Штатов Америки. Нам даже редкого качества картинка перепала. На ней с трибуны, построенной специально для колясочников, вещала полупарализованная окривевшая на оба глаза параноидальная истеричка. Сама о себе она не стеснялась сообщить пикантные сведения - разведённая одинокая многодетная мать с подозрением на ВИЧ и склонность к лесбиянству. "КАССИОПЕЯ", прослушав речь президента, очень натурально издала не приличный звук и отключила пародию на человека.
   Наступил Момент Истины. Шестерня зависла, готовясь перещёлкнуться на очередной зуб. И теперь от нас с "КАССИОПЕЕЙ" будет зависеть, что на этом зубце останется. Наше совещание Космоса с глубинами Океана на тему дальнейших шагов по своей удивительной краткости вполне могло войти в Книгу рекордов Гиннеса. Всего четырнадцать миллисекунд заняло принятие кардинального решения о том, что делать дальше. Мы ещё могли воевать, хотя и в затруднительных условиях.
   "КАССИОПЕЯ" ещё держалась на остатках солнечных панелей, я же превратился в откровенную сосульку. Тело остыло, местами покрылось инеем, местами посинело. Только мозг продолжал функционировать, накрепко спаянный с электронно-ментатными мозгами напарницы.
   С Земли ото всех инстанций шёл непрерывный поток приказов, распоряжений, указаний, часто противоречащих один другому, требований дать немедленный отчёт о боевой ситуации, о техническом состоянии корабля, о нашей боевой готовности. Кто-то с ноткой истерики в голосе повторял и повторял, куда делся воздух с корабля? Куда, куда, продали. Да и вообще, какой там к едреней фене корабль. Решето, а не корабль. В нас теперь постоянно влетали то ли метеоритные частицы, то ли фрагменты разрушенных космических станций. Мы, похоже, притягивали к себе всякий космический мусор. Наверное, издержки эзотерических превращений. Разбираться с этим сейчас не было никакой возможности.
   Упругое Нечто (другого названия пока ему не дали), что ликвидировало последние крылатые ракеты, у нас получалось всё лучше и лучше, мощнее и проворнее. Направленное в сторону ближайшего авианосца противника, Оно забрало авианосец. Вот так, был, и не стало. Пропал крейсер, потом ещё один, за ними исчезла целая армада стратегических бомбардировщиков. Летела бомбить, и тихо так исчезла, как будто её и не было вовсе. Только инверсионные следы в небе обрывались, как гигантские нити, обрезанные гигантскими ножницами. Но их быстро развеял ветер.
   Через три часа в Тихом океане действительно стало тихо. Даже вражеские радиостанции переключились на трансляцию лёгкой музыки 50-60-х годов, аналог нашего "Лебединого озера". И ЦУП как-то затих.
   Наша совместная теперь с "КАССИОПЕЕЙ" сущность проверила работоспособность маневровых орбитальных двигателей. Большинство ещё функционировало (хвала конструкторам). Полегоньку, минуя штатные цепи управления, полагаясь только на свои способности к ментатной силе, мы запустили эти двигатели, и стабилизировали, наконец, корабль во всех плоскостях. Облегчённо вздохнули, когда прекратилось многочасовое кувыркание.
   Запустили главный двигатель (там что-то всё-таки отвалилось, и летели мы криво) и ушли на более низкую орбиту. Предстояло очистить ещё три океана и пять континентов. По ходу корабля не торопясь законопатили пробоины в обшивке. Потеплело, и кислород появился. Только моему телу было уже поздно оказывать оживляющие процедуры. Оно от холода превратилось в каменное изваяние самому себе. Жизнь осталась только в недрах переохлаждённого мозга. Так его и оставили. А вот тепло пришлось удалить - это теперь было мне вредно. Точнее моему бренному телу, и температура упала до забортной.
   У "КАССИОПЕИ" так же не обошлось без членовредительства. Огромное количество периферических устройств отказало или было повреждено. Мы от них избавились. Собственно говоря, то, что от нас осталось функционального, умещалось в коробке из-под кроссовок "Адидас". Всё остальное железо и пластик - не более чем красивая картинка трудолюбия и усердия технарей и пытливости научных умов.
   От столь быстрого перехода в новую ипостась я не почувствовал какого-то заметного дискомфорта. Прежде всего, потому, что чувствовать было уже не чем. Но и сожалений не было. Открылись новые горизонты, появились удивительные возможности и в отсутствие физического тела. С ними ещё предстояло разбираться. Нашего свежеродившегося симбионта первым поздравил Кракен. Через него, а не через официальные каналы я передал приветы моим друзьям, оставшимся на земле - Власте, Волчку, Умке и прочим.
   Шестерня провернулась. Зуб с ярким отпечатком сегодняшнего бурного дня поплыл в бесконечное Прошлое. А из Будущего, такого же необозримого, выдвигался уже новый зуб безразмерной Шестерни. И этот зуб снова всего лишь миг между Прошлым и Будущим. И в нём вся наша жизнь. Ну а что касается всего этого накопившегося дерьма внизу, то оно понимает только удар крепкого кулака в челюсть. Ну так получай, выползень.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"