Три Толстяка
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Галактические аферисты - Три Толстяка захватили власть на планете Мохаве. Планета бедная, тем легче им было её грабить. Главный герой Базилиус спасает планету от проходимцев.
|
Б А Й К А N 38.
Три Толстяка.
1.
17 сектор Галактики Млечный Путь, 20-е годы XXXVI столетия от Правильного Сотворения Мира (ПСМ). Ну, то есть очень-очень далеко. Герои частично невымышленные.
2.
Тимоти приходилось выгуливать поздним вечером, почти ночью, когда заканчивали прогулки не только вездесущие надоедливые дети, жизнелюбивые старички, неутомимые бегуны, но и вечно скучающие собачники со своими питомцами. Феликс выходил с Тимоти, когда даже зоркие до всего бомжи давно устраивались в своих уютных норах на ночлег. Тимоти не возражал насчет безлюдности, Феликс так же был не против. Марфа вообще настаивала на поздних прогулках - воздух чище.
И правда, в ночи куда-то улетал-рассеивался городской смог, навязчивые пищевые ароматы харчевен и приторный запах человеческого тела.
Тимоти запах людей не нравился. Феликс и Марфа тоже были людьми, но пахли, на взгляд Тимоти как-то иначе, Возможно потому, что они его любили.
Тимоти шлёпал лапами по лужам, ворошил палую листву, непременно скалился на кошек, которые во множестве выходили на ночную охоту, приводя кошачье племя в неописуемый ужас. Завидев Тимоти они даже бежать не могли, не то что на дерево взобраться, так и сидели, где застал их пронизывающий взгляд всех трёх глаз волбата.
Можно было, конечно, и дальше развить тему - поиграть-поглумиться над обездвиженным животным. Но у Тимоти имелись свои принципы, и он равнодушно шёл рядом с Феликсом дальше, оставляя кошку потеть от ужаса.
Одинокая бродячая собака за версту чуяла Тимоти и предпочитала бежать дальней стороной. Стаи собак ошибочно полагали себя сильнее и одинокой особи и всяких там одиноких незнакомцев. Это заблуждение быстро прошло, когда Тимоти пару раз устроил бродячим псам хорошую взбучку. Теперь все соблюдали уважительные дистанции.
Нельзя сказать, что Тимоти чувствовал себя некоронованным королём микрорайона. Да ему это и не нужно было. Он только ставил на место зарвавшихся нахалов. Воспитывал. Правда, не всех.
Например, вороны, мерзкое наглое племя. Они дразнили Тимоти, точно зная наперёд, что ему их не достать. На ворон Тимоти внешне не реагировал, но следил. Пару раз голубям в спецовках досталось на орехи, кто-то не досчитался перьев в хвосте и в прочих местах. Эти от греха больше не появлялись. Зато прибывали новые, поглазеть на питомца Феликса.
Когда шёл дождь, Тимоти залезал в лужи и мок. Вода была его маленькой страстью. Там, где волбат произошёл на свет, вода имелась в изобилии, даже чересчур. А вот места, где он рос и мужал, как воин, сухие и не плодородные, оставили недобрую память о выпадающей шерсти и страдающих конъюнктивитом всех трёх глаз.
Феликс и Марфа жили там, где много воды, и Тимоти, поэтому тоже, прощал им всякие мелкие людские причуды. После воды Тимоти обожал тепло. Вот тут же сразу после омовения, где бы оно не состоялось, нужно чтобы пришло тепло. У Феликса с Марфой имелась роскошная квартира с центральным отоплением. Большие и так любимые Тимоти тёплые батареи располагались на каждом углу. На них зверь и возлежал, свесив все свои шесть ног и раздвоенный хвост. Высыхал после влажной прогулки. От него шёл пар и едкий запах дикого животного, хотя совсем диким Тимоти не был. Феликс и Марфа насчёт запаха вежливо молчали. Они любили Тимоти. Баловали.
Утром Тимоти ел. Ел много, вкусно, с неизменным аппетитом. Волбат, как истинный сын своего народа, был всеяден. Тому причиной не только природа сущности волбатской, но и суровые условия, где прошло отрочество Тимоти. Если ему предлагали варёную картошку с селёдкой, он их поглощал не задумываясь. Если давали фрукты, Тимоти был признателен. Если же в ход шло сырое мясо, то любимец дома от признательности даже мурлыкал.
Говорить ему было трудновато, человеческий язык не прост и сам по себе. А если у тебя раздвоенный язык, и девяносто шесть зубов во рту, то говорить на нём отчаянно сложная задача. По этой причине Тимоти языком пользовался редко, чаще издавая разнообразные утробные звуки и используя богатую мимику.
А в общем Тимоти было хорошо у Феликса с Марфой. Заслуженный отдых после многих лет каторжной опасной работы. Материальное воплощение славного, но тяжёлого прошлого висело на стене в гостиной над спальным местом волбата в виде ошейника с двумя десятками медалей, и располагалось по всему телу Тимоти, имея вид страшных шрамов. В кровопролитных боях Тимоти потерял почти все зубы, только на еду и осталось и половину левого хвоста. Зубы медленно, но нарастают новые, как и положено, а вот хвост нет. С обрубком хвоста облик Тимоти добирал дополнительной дикости.
Находясь на заслуженном отдыхе вдали от бурных событий молодости, юности и зрелого возраста Тимоти часто вспоминал своего почти бессменного напарника Базилиуса. Это было его не настоящее имя, своё он тщательно скрывал. Только на заданиях и Тимоти зачастую знали под псевдонимом, позывным или просто кличкой. Славное боевое прошлое твёрдо поселилось и безвылазно жило в ясной памяти волбата, часто всплывая во время отдыха на тёплых батареях.
Вот и сейчас вместе с центральным теплом накатили откуда-то из глубин прошедших дней картины смертельных схваток. Тимоти погружался в полугрёзы, топорщил усы, навострял уши, его двойной калеченый хвост начинал подрагивать и иногда хлёстко ударял по батарее, ещё и ещё раз. Тогда с нижнего этажа отзывалась чуткая старушка, которой тоже плохо спалось, и стучала клюкой по батарее. Тимоти окончательно погружался в сон, старушки его не волновали. От него шёл пар после влажного гуляния, под фиолетовой шерстью перекатывались тугие всё ещё мышцы, а когти всех шести лап крепче цеплялись за батарею отопления. Там в снах он видел себя молодым, гибким, стремительным и неустрашимым. Там, во сне его "хозяин" Базилиус был где-то рядом, они выполняли очередное задание.
3.
Голодные пиявки старались, но никак не могли прокусить шерсть и добраться до вожделенной крови, они снова и снова пытались это сделать и гроздьями свисали с боков Тимоти, мешая движению. Избавиться от них можно было, лишь пробравшись через заросли колючей травы. Процедура не приятная, а, главное, в настоящее время не осуществимая. Эти самые заросли колючей и на редкость жёсткой травы имелись в овраге, а до него не ближний свет, да и не по пути. Тимоти сейчас был чрезвычайно занят, пиявкам пока предоставлялась возможность мотаться голодными на волбатовской шерсти и дальше.
Помимо пиявок на мчащемся сквозь джунгли мускулистом теле Тимоти имелся ещё один посторонний предмет - капсула для посланий, а в ней важный документ - приказ о выступлении целой армии. Тимоти знал, что приказ любой ценой необходимо доставить по месту назначения в срок, поэтому и пиявки и непролазные заросли и шустрые ядовитые гады, подстерегающие на ветках, и агрессивные вечно голодные земляные шершни были не в счёт. Даже то, что его "хозяин-напарник" Базилиус лежал сейчас рядом с водопадом раненый, тоже не имело значения. Только вовремя доставленный приказ, а всё остальное потом.
Уже недалеко, совсем рядом, Тимоти осталось преодолеть редкий в здешних местах свободный от зарослей участок, и он попадёт к своим. Каменистая пустошь позволяла развивать максимальную скорость, но и очень легко простреливалась из всех видов оружия. Тимоти остановился на границе влажного леса и каменной платформы, оглядеться, отдышаться, наметить маршрут. Противник засел слева, наши расположились впереди за руслом небольшой реки. Гонец перевёл дыхание, ещё раз внимательно окинул острым взором местность, встряхнул головой (на ней тоже висели проклятые пиявки) и ринулся вперёд.
Где-то там, в широколиственном кустарнике засели вражеские снайперы. Они уже приметили живой пёстрый ком, несущийся среди камней и травяных кочек. Снайперы выжидали удобный момент, чтобы прикончить гонца, но Тимоти прошёл хорошую школу выживания и не давал противнику шанса произвести прицельный выстрел. Он то резко ускорялся, то делал броски в стороны, а то вдруг замирал за камнем-прикрытием. У кого-то из сидевших часами в засаде снайперов не выдержали нервы. Пуля ударила в валун и с мерзким визгом ушла рикошетом в небо. Тимоти тут же устремился вперёд, петляя среди травы. Расстояние до своих быстро сокращалось. Не будь на теле настырных пиявок, от которых Тимоти заносило на поворотах, он бы давно достиг спасительных кустов на берегу речушки. Одна упорная тварь всё-таки пробралась к оголённому чувствительному месту в основании раздвоенного хвоста и впилась в вожделенную плоть.
От неожиданности Тимоти взвизгнул, как больной попугай и прыгнул, Высоко прыгнул. Манёвр неверный, опасный, чреватый смертью. Гонец тут же поплатился за свой кульбит, снайперская пуля угодила в левую среднюю лапу, попутно размозжив одну из пиявок. Дальше Тимоти кубарем скатился к реке, в два счёта преодолел не широкое водное препятствие и, поджимая раненую лапу, уже осторожно запетлял на пяти оставшихся среди кустарника.
По нему ещё вели стрельбу безжалостные снайперы, и кто-то выдал длинную пулемётную очередь, только это всё впустую, Тимоти был уже у своих. Его встретили, сняли контейнер с посланием, перевязали раненную лапу и принялись заботливо сдирать уцелевших пиявок. Под звуки подготовки лагеря к атаке Тимоти уснул, греясь у костра, усталость взяла своё. Последнее что он успел сделать, это сообщить принявшему приказ офицеру, где оставил раненого Базилиуса, который прикрывал гонца всю дорогу от столицы до влажного леса. И там, в лесу напоролся на мину-растяжку, как грибы в изобилии встречающуюся в полях-лесах-болотах. Офицер обещал послать помощь.
То наступление на столицу было яростным, но технически плохо подготовленным. Повстанцы не имели достаточного количества осадного оружия, и атака захлебнулась. Не помогла даже согласованная акция с восстанием в столице, сообщение о котором, не доверяя другим способам связи, несли Тимоти с Базилиусом. Правительственные войска отбились и даже предприняли попытку контратаковать. Восстание очередной раз подавили. Завязались упорные, но в целом бесполезные бои. Про Базилиуса, да и самого Тимоти забыли. Офицер связи, так убедительно пообещавший послать помощь, погиб, некому было отдать новый приказ. Тимоти решил действовать самостоятельно.
Под непрерывным обстрелом он пробрался в госпиталь, где как мог, растолковал санитару, что ему требуется. Санитар - душа человек на самом деле давно привыкший ко всему, ведь на войне кровь рекой льётся и каждую минуту кто-то умирает. Санитар умилился заботе зверя, пусть и говорящего, о раненом человеке. Он выдал Тимоти целый баул бинтов мазей, ампул и чего-то ещё весьма лечебного, укрепил на спине волбата, чтобы не мешал пробираться в густом лесу и ещё раз перебинтовал хромую среднюю лапу. На санитара шумели, мол, шестиногим зверям помогаешь, а кто наши пару-две лечить будет? Санитар, как мог, отбивался, толковал, что Тимоти такой же боец, и он ранен. А ещё ему снова к линии фронта друга спасать. Что делать, их можно понять, никто не хотел умирать, когда бой проигран, чтобы отомстить. Впрочем, и при победе хотелось жить не меньше, чтобы насладиться её плодами.
Бои гремели повсеместно, противники постоянно переходили в наступление, чтобы затем отступить. Только на третьи сутки Тимоти разыскал Базилиуса. "Хозяин-напарник" держался из последних сил, тому причиной и большая потеря крови и гноящиеся в сыром воздухе раны и отсутствие припасов. Вдвоём они принялись лечить и спасать друг друга. Опасались вражеских лазутчиков, прятались в какой-то звериной норе и днём и ночью. Оба питались тем, что давал влажный лес, то есть не очень съедобным и в сыром виде. Если бы не живительная мазь, которой снабдил Тимоти санитар, плохи дела были бы у Базилиуса.
Однако выжил он, оклемался, стал самостоятельно ходить. Через две недели с того дня, как вошли в лес, Тимоти и Базилиус из него вышли. Активная фаза боевых действий повстанцев с правительственными войсками закончилась, повстанцы отступили. Шла зачистка местности. Кругом стояли пикеты правительственных войск, шныряли разъезды по отлову разбежавшихся повстанцев. В небе парили и винтокрылые машины и суперсовременные глайдеры. Персонально за Тимоти и Базилиусом, конечно не охотились, однако прикинуться мирными землепашцами им было бы весьма затруднительно. Им пришлось с величайшей осторожностью, ползком, на брюхе уходить-уползать к побережью и там снова прятаться.
Память. У Тимоти она вполне сносная для волбата. Много помнит он из своего славного прошлого. Картины боёв, лица друзей, командиров, врагов, посторонних, их запахи, слова. Это было четвёртое не удачное восстание на памяти Тимоти. Базилиус утверждал, что всего их было шесть, и каждый раз восставшим чуть-чуть чего-то не хватало, чтобы одержать победу. То подводила техника, то погода, то недостаток вооружения, то несогласованность действий многочисленных полевых отрядов, а то всё сразу. Отсиживаясь в рыбацкой хижине на берегу океана, Тимоти с Базилиусом вели долгие беседы у костра. Беседовал большей частью Базилиус, а его шестиногий, двухвостый напарник в основном слушал, изредка вставляя короткие замечания, чтобы не казаться совсем уж не заинтересованным.
-- Их всё время подводит торопливость. Каждый раз эти нетерпеливые повстанцы бросаются в бой, не тогда, когда операция полстью спланирована, бойцы вооружены и всего хватает, а когда они попросту устали ждать, застоялись. Неверные критерии, я бы сказал - не военные. Представь себе, руководители восстаний постоянно переоценивают свои силы, соответственно недооценивают противника, а он очень силён. Операцию начинают не по стратегической военной остановке, когда она наиболее благоприятна, а так, чтобы успеть к началу очередной посевной, где участвует большая часть повстанческой армии. Они же крестьяне. Огороды там всякие, живность.
Базилиус хрустел створками печёных устриц и развивал тему дальше.
-- Нужна регулярная армия. Пусть она будет не большая, но профессиональная и никак не связанная с полевыми работами. Для генерального наступления штурмовать столицу можно и народ привлечь, добровольцев. Но всё под жёстким руководством кадровых военных. Моё твёрдое убеждение друг Тимоти, что воевать должны солдаты, а не крестьяне. Иначе какой-то бунт получается очень даже бессмысленный. И оружие им нужно современное, дальнобойное. У пиратов такое есть в изобилии, а то привыкли из допотопного пулевого старья палить. Я понимаю - грохоту много, весело, удаль молодецкая через край хлещет. Дай волю этим полевым командирам, так они до сабель и пик дойдут.
Гора пустых раковин росла, как и нарастал энтузиазм Базилиуса в желании реформировать повстанческую армию.
-- Если не поскупиться, то имеющиеся деньги можно оснастить пять-шесть полков, вместо огромной не считанной толпы с дубьём и устаревшими ружьями.
Костёр горел, солнце садилось в синее-пресинее море-океан, тёплый ветерок начинал задувать с берега. Так мирно вокруг. Не верилось, что это всего лишь короткий промежуток между двумя очередными войнами.
-- Ладно, Тимоти, это не наша забота. Давай лучше возьмёмся за трилобита, он, вроде как уже сварился.
Базилиус потыкал длинной двузубой вилкой в морское животное, плавающее в кипятке. Тимоти никогда трилобиты не нравились, не смотря на свою всеядность, и особенно варёные. А людям нравятся морские членистоногие, даже на экспорт ловят. Странные вкусы у людей, есть морских падальщиков, да ещё и сваренных до бесчувствия со специями. Тимоти удивлялся, но не осуждал людей. Он за многое их не осуждал, за гораздо большее, придерживаясь правила - не судите, и не судимы будете. Где-то когда-то попалась ему такая фраза. Шестиногий спутник человека стойко ел варёных трилобитов, как суровую необходимость переносил участие в кровавых человеческих войнах. И наград не требовал, сами давали. Ему и надо-то и было совсем не много, только чтобы его любили. Или хотя бы относились по-человечески.
Базилиус напарника уважал, может даже любил по своему, делился бродящими в голове мыслями, подсовывал лучшие куски трилобита. Они неплохо сработались.
Приморская идиллия продолжалась не долго. В один с виду обычный день пришла шхуна контрабандистов и забрала на борт обоих.
4.
Прибыла новая партия оружия - пулемёты и патроны к ним. Пятьсот ящиков. И гранаты. Сорок ящиков. Прочее военное имущество - в тюках, мешках, канистрах. Вокруг двух транспортных челноков контрабандистов суетилось множество людей. Ящики, мешки, бочки вынимали из чрева машин, складывали, перекладывали, считали, пересчитывали, пытались грузить на машины, опять снимали. Командиры отдавали противоречивые команды, орали друг на друга рядовые повстанцы. Неразберихи добавляли окрики членов экипажей контрабандистов, которые торопились покинуть планету. Прошёл слух, что в районе посёлка видели правительственный глайдер-разведчик. Он кружил не совсем там, где надо, но в любой момент мог засечь челноки с оружием для повстанцев.
Наконец все ящики покинули средства космической доставки и, разместившись частью на машинах, частью в тракторных телегах, а кое-что на обычных телегах, отправились в схроны. Каждая группа повстанцев во главе с командиром отвечала за собственный схрон с оружием и боеприпасами, держала его в секрете и всеми силами обороняла от десантов правительственных войск. Базилиус убыл с Мохаве со вторым челноком. Отход не менее важная часть операции доставки, что и прилёт. Им, то есть повстанцам, с контрабандистами ещё работать и работать. Надо было так аккуратно совершить манёвр, чтобы их не засекли при выходе на орбиту. А даже если смогли это сделать, то не вычислили, откуда произошёл старт.
Сегодня всё обошлось, зато в прошлый раз, когда завозили гранаты и прочую взрывчатку, их заметили, и федералы предприняли попытку атаковать контрабандистский корабль (совершенно неудачно, кстати). Гонялись за ним, долго палили ракетами класса "атмосфера-космос", пока боезапас не кончился. У "басистов" хорошие корабли, если, конечно не попадать под более серьёзный обстрел. В отместку за неудачу федералы устроили массовую облаву на земле. И там к их сильному расстройству ничего не нашли. Обозлились безмерно и спалили первую попавшуюся деревню, чем вызвали всплеск притока добровольцев в повстанческую армию.
Обошлось в прошлый раз без жертв, если не считать погоревшей скотины, но могло обернуться и хуже. Карательные операции правительственные войска проводили регулярно, с поводом и без такового, проявляя зачастую крайнюю жестокость.
Всё это дела мира Мохаве, которые с некоторого времени впрямую касались и Базилиуса. На ближайший обозримый период его основная функция закупка оружия, со всеми проблемами и нюансами отсюда проистекающими. Поставки даже гражданских товаров в условиях полного запрета задача не простая для любого снабженца, а ввоз оружия на блокированную планету троекратно. В деньгах повстанцы были весьма ограничены, собственные средства позволяли обеспечить не более четверти всего необходимого для повстанческой армии, остальное - не регулярная спонсорская помощь. Меценаты из богатых купцов имели свои интересы в свержении "Трёх Толстяков", правивших планетой Мохаве целых пятнадцать лет. Триумвират за эти годы умудрился довести состояние и без того не богатое планетарного хозяйства до того что частым стал голод, эпидемии, обнищание, от чего бунты вспыхивали почти ежегодно, зачастую перерастая в настоящие войны.
Мохаве окраинная планета, не на торных галактических дорогах расположенная, жила до "Трёх Толстяков" не зажиточно, но всем всего как-то хватало, и в списке по среднедушевым доходам уверенно занимала место в середине. Теперь она скатилась на последние места среди самых нищих. Прежние времена вспоминались как райское изобилие. "Три Толстяка" от жадности рассорились со всеми соседями, чем изрядно подпортили их бизнес. У соседей вырос огромный "зуб" на "Толстяков", чтобы его удалить они и подкармливали повстанцев. Но, как уже говорилось, пока результаты были весьма далеки от ожидаемых.
Радость от всего происходящего изливалась широким потоком только на пиратов и контрабандистов, ну просто раздолье. Первые не стеснялись преследовать и грабить федеральные корабли, причём практически безнаказанно. Вторые поставили контрабанду на Мохаве на такую широкую ногу, что этот поток давно превысил легальную торговлю. Базилиус, развалившись, насколько позволяло тесное кресло второго пилота, с грустью размышлял о превратностях человеческой жизни, где из одной и той же жизненной коллизии каждый извлекал необходимое от горя до радости.
Лететь было совсем не далеко, заботливые контрабандисты подтянули оружейные склады прямо к месту событий. Планета Талка подходила для таких операций идеально. Там вообще с древнейших времён проживали многочисленные кланы контрабандистов. Несколько рискованно, зато очень выгодно, почти домашние операции получались. Так получилось , что после ранения Базилиуса перебросили с оперативной работы в полях на интендантскую, до полного выздоровления. А поскольку наживаться на поставках ему было без надобности (прежде всего это твёрдые моральные устои, за что его ещё в училище наставники поругивали, а кроме того - твёрдый оклад, плюс всевозможные надбавки, которые оседали ежемесячно на его банковском счёте, были соизмеримы с бюджетом среднего города на Мохаве), Базилиусу, в конечном итоге, поручили снабжение всех повстанческих провинций. Организация, интересы которой агент Базилиус представлял на Мохаве, так же оказывала посильную помощь повстанцам.
Нельзя сказать, что помощь эта была совсем невелика, скорее малоэффективна. Просроченные армейские пайки, снятые больше ста лет с вооружения системы, подпорченное обмундирование и так далее. Повстанцы и этому были несказанно рады. А денежки текли в нужные карманы. Распоряжаясь денежными средствами в таких масштабах, Базилиус сам представлял известный интерес для определённых категорий граждан. Правда, пока ему удавалось благополучно ускользать из их поля зрения.
На Талке в этот раз везение закончилось. В космопорту Базилиус расстался с командой корабля, договорившись встретиться через два дня. Ребята отправились пропивать незаконно заработанное, а Базилиус снял номер в дешёвой гостинице, где бывал уже не раз. На два дня у него было множество планов, которым, увы, не суждено было реализоваться. На него напали прямо в знакомом номере, когда он плескался в душе, натираясь любимой мочалкой. Тихо открыли дверь и напали. Хвалёная сигнализация, которую он благоразумно установил при входе в номер, не сработала. Претензии к фирме изготовителю предъявить, конечно, можно, но только в том случае, если он останется жив, потому что били его долго и профессионально. Работали вчетвером. Начали в душе, показалось тесно, вышли на простор гостиной, ни минуту приостановились, чтобы одеть бесчувственное тело и вывезти его из гостиницы.
Базилиусу пересчитали все внутренние органы, пока везли в фургоне без окон. Однако всё это время он оставался в сознании и продолжал выслушивать от своих изуверов один и тот же вопрос - "Где деньги?". Только это не были банальные грабители, которые потрошат кошельки с монетами у обывателей. Эти охотились за гораздо большим, их интересовала касса повстанцев. Догадаться было не трудно, но Базилиус упорно не издавал ни звука, периодически делал вид, что теряет сознание, но молчал. Тренированное тело в нужные моменты расслаблялось, сжималось или отключалось в автоматическом режиме. Голова работала сама по себе. Базилиусу оставалось лишь ждать, когда они либо прибудут в конечную точку маршрута, либо эти "гоблины" устанут. Раньше получилось долететь.
Фургон мягко спланировал с грузовой полосы, ведомый автопосадочным модулем станции прибытия. Сопровождающие Базилиуса лица принялись вдруг приводить себя в порядок, протирать потные лица, поправлять галстуки.
"Значит контора не маленькая, если может себе позволить автопосадку. И хозяина удальцы, что вчетвером на одного, побаиваются, вон как прихорашиваются. Видать передряга на этот раз предстоит серьёзная. С другой стороны, а когда они были не серьёзными?".
Базилиус очередной раз "отключился", позволив группе сопровождения тащить себя. Несли небрежно, руки-ноги то и дело цеплялись за двери, мебель, произведения искусства. Насчёт последних, исходя из многочисленных тактильных контактов, Базилиус предположил, что это бронза, средняя пластика.
Богатый купец тут, однако, проживает. Такой если вцепится в кусок, то либо с мясом вырвет, либо сам дуба даст. Бульдог".
Шансы выбраться живым из текущей передряги падали с каждой минутой. Сухие помещения с антиквариатом закончились, повеяло сырость и плесенью.
"Подвал самое подходящее место для меня. Тут всё и закончится".
Не смотря на более чем пессимистические мысли, Базилиус готовился дорого отдать свою жизнь. Скрипнула дверь. Стало ясно, что отдача драгоценной жизни откладывается, поскольку бесчувственное тело небрежно швырнули на бетонный пол и оставили в темноте и одиночестве. Вместе со звуком захлопнувшейся стальной двери, Базилиус был уже на ногах.
Эти мордовороты, конечно, не обыскали его, как следует, оно и понятно, его же взяли тёпленьким и мокреньким прямо из душа, в чём мама родила. Микроскопический фонарик в пуговице дал возможность оценить обстановку. Погреб винный, но настолько старый и запущенный, что не было сомнений - больше ста лет как его покинула не только последняя бутылка вина, но и мыши с пауками. Стеллажи обвалились, проводка сгнила, с потолка капель, на полу мерзкие липкие пятна. Следующий этап допроса с пристрастием не за горами, у него не совсем немного времени, чтобы усилить свою позицию. Базилиус безжалостно громил остатки стеллажей в надежде отыскать нечто подходящее в качестве оружия самообороны. Труха, сплошная труха и тлен. Сканер в другой пуговице наличия флуктуаций энергий не показывал, микроминиатюрный металлоискатель из третьей пуговицы, правда, дёрнулся в одном месте, но это оказался всего лишь лист ржавого железа, который прибили к стене в торце подвала.
Наконец повезло - нашлись две бутылки из-под шампанского, древние, массивные. Судя по полусгнившим этикеткам, шампанское относилось ко временам коронации Принцессы Дулитенсии, а тому как раз минуло сто двадцать лет. Не к месту вспомнилось, что Королевой Дулитенсия проживала-правила три года и три дня, и была удушена ближайшими родственниками, гораздо позже причислена к разряду великомучениц, где-то неподалёку есть храм ея имени.
"Что ж, бывало и хуже" - Базилиус применив профессиональные навыки, расколол бутылки, изготовив две, как он их назвал "Дулитенсиевые розочки", острые как бритва, страшные как пасть бешенного тигра. Тщательно завалил входную дверь обломками стеллажей и принялся ждать.
"Помните, любую свободную минуту надо проживать с пользой, где польза - подготовка к сражению" - хорошее изречение и, что характерно, в самом деле, полезное.
Короткий комплекс дыхательных упражнений, переключение и активация нужных чакр на подпитку хоть и от слабых, но всё же переливающихся в подвале потоков энергии. Далее освобождение сознания от посторонних, не связанных с конкретной ситуацией мыслей, с этим Базилиус управился как раз к приходу палачей.
Встретив препятствие в виде заваленной грудой гнилых досок двери, его пленители тут же озлобились.
"Ну, что же, это мне на руку. Противник нервничает и совершает ошибки. Надо и им дать возможность оступиться" - Базилиуса до сих пор болезненно угнетало то, что он так легко попался в лапы бандитов.
Ругань, шлепки различных частей тела о металлическую поверхность. Кто-то предложил пальнуть из бластера. Его дружно послали. Наконец, после нескольких мощных счетверённых ударов со страшным скрежетом дверь начала поддаваться. В щель пролезла рука, затем показалась нога, и чей-то любопытный нос. Вот по нему Базилиус и съездил битой бутылкой. Страшное оружие , надо отметить, особенно в умелых руках. Дикий вой разнёсся за дверью.
-- Нет, я всё-таки в него шмальну, не держите меня.
Остальные не очень убедительно отзывались в том духе, что хозяин за смерть клиента по головке не погладит и конфеткой не угостит. Владельца боевого бластера эти аргументы не убедили. В щель снова протиснулась рука с оружием. Ствол секунду другую повертелся в воздухе и, пока Базилиус изловчался опять применить "Дулитенсиевую розочку", нетерпеливый тонтон-макута "шмальнул".
Плазмоид боевого ярко красного, кровавого цвета максимальной мощности угодил точно в противоположную стену подвала, разметав вдребезги и металлический лист, и кусок стены. Там сразу что-то загорелось, быстро затянуло дымом весь подвал. Базилиус в первую очередь рассматривал вариант ускользнуть через входную дверь среди бестолково мечущихся в дыму охранников. Если повезёт, то дальше угнать глайдер и удирать в сторону колонии контрабандистов.
И тут у Базилиуса сработало какое-то восьмое чувство (о существовании его он подозревал, на оно как-то до последнего времени дремало). Чувство обострилось подпиткой энергией, которую удалось скопить и экстремальной ситуацией. Базилиус не увидел обычным зрением, дым был слишком плотен, а именно почувствовал, что там, в торце подвала боевой плазмоид вскрыл проход. Инструкторы всегда поругивали Базилиуса за склонность к авантюрности, однако признавали, что иногда она приносит совершенно удивительные результаты. А может то был отголосок романтической натуры, когда выбирая между трудным, опасным, но вполне предсказуемым и очевидным решением и совершенно неведомым и на первый взгляд не предсказуемым он выбирал неведомое. Манит оно, однако, даже в такой ситуации.
Противник больше не стрелял, он боролся с дымом, дверью и сам с собой. Нужно было действовать быстро - бросок в дальний конец подвала. Там микрофонарик и в самом деле высветил приличных размеров дыру в стене, рядом удушливо горели обломки стеллажей. Базилиус устремился в проход.
5.
Скоростной корабль контрабандистов "Скорпион-6" имел не борту всё самое современное навигационное оборудование, включая нелегальные разработки. Однако даже этот набор передовой человеческой и не только человеческой технической мысли, воплощённой в удивительные электронные устройства, не смог уберечь судно от попадания в межгалактическую блуждающую крионную турбулентность - явление редкое и зловредное.
"Какой неудачный вояж на этот раз получается. То неведомая мафия проклюнулась, за деньгами охотится, то эта проклятая турбулентность вдруг не к месту объявилась. К чему бы это?"
Базилиус, обнажённый по пояс, в поте лица и всего остального тела, не разгибая спины, как и весь экипаж уклонистов от таможенных пошлин, трудился над исправлением двигателя. Помимо его, сердешного из строя вышли или напрочь разладились почти все системы жизнеобеспечения корабля. Только аварийка и работала. Хорошо прошлась по ним блуждающая турбулентность. Сама-то она уже давно сгинула на просторах тёмного Космоса, а их корабль - последнее слово контрабандной техники, завис в пространстве, не имея даже возможности определиться со своим местоположением. Корабельный комик, душа компании в дальних рейсах, а по совместительству моторист Вова утверждал, что двигатель сдох окончательно и к ближайшей звезде придётся грести тазиками. А до неё, до ближайшей было ни много ни мало, а шестнадцать с половиной парсеков. По случаю выхода из строя всей навигации штурман Али-Нус снял со стены в каюте антикварную астролябию и с её помощью и каких-то ветхих таблиц логарифмов определил это расстояние.
Далеко, однако. А, главное, зачем? Если только погреться, ведь обитаемые планеты при звезде вряд ли имеются. Но если случится чуда, и там кто-то живёт, то не факт, что они умеют лечить двигатели серии БТ-16К улучшенной модификации. Вряд ли. Оставалось надеяться на свои силы.
Сил хватило, чтобы запустить двигатель только на одну треть мощности. Гиперскачки в пространстве корабль теперь совершать не мог, зато микро прыжки ему вполне удавались. На что тот же Вова обозначил превращение "Скорпион-6" в никому не ведомое "кенгуру".
-- Будем скакать, как пьяная блоха по шкуре больного "кенгуру".
Так и поскакали. Очень болезненный режим оказался. Штатным его могли назвать лишь те, кто ни разу им не воспользовался. С горем пополам определились куда лететь. На пути к обустроенной базе, где гарантированно можно было провести ремонт и двигателя и всего пострадавшего хозяйства, пришлось совершить больше сотни мелких прыжков. Команда переблевалась вся, кроме капитана Торна и Базилиуса. Экипаж привычный ко всякого рода передрягам, тут стал зелёного цвета и слонялся между койкой и гальюном. Юморист Вова сам был зеленее всех и почему-то перестал шутить.
Тяготы не штатного перелёта пришлось поровну делить Торну и Базилиусу, неся вахты по двенадцать часов. Девиз Конторы, на которую трудился Базилиус, гласил - "Из всего извлекай пользу!" и, как помнил Базилиус, всегда висел над входом в казарму училища. Он и извлекал. Работая и за капитана и за штурмана, и за моториста эту модель корабля он теперь знал даже лучше, чем его изготовители.
Пытка скачущим полётом продолжалась неделю. После приземления команду ждал лазарет и питание через капельницу, а капитана Торна и Базилиуса бордель и грандиозная попойка. Экипаж с честью выдержал и это испытание. Во всяком случае от медсестёр из лазарета и девок из борделя жалоб не поступало.
Торн, как настоящий капитан от контрабанды, в день окончания ремонта прервал загул и, одетый в парадную форму, приветствовал Базилиуса на борту "Скорпиона-6".
-- Смотри и удивляйся, что дала диагностика центрального процессора, - он протянул Базилиусу бланк официального заключения.
-- Вирус? Да разве есть такие, что имитируют турбулентность? С ней самой в натуре редкие счастливцы сталкивались, и те не всегда выживали.
-- Значит, есть. Ребята из сервис центра всё вычистили, но сказать, как эта зараза попала в процессор они не в состоянии.
Базилиус отправился к технарям.
-- Не нравится мне вся эта компьютерная экзотика. Сделайте ещё один более подробный отчёт о всех повреждениях в результате вирусного присутствия.
-- Ладно, Док. Не бери в голову, Контора разберётся, откуда лапы и уши выросли. Сделаем подробный.
"Н-да, этим парням коготок в рот не клади, по самый хвост ногу оттяпают. Как могли сходу углядеть во мне спец агента? На лбу что ли написано. Хотя, чему удивляться, через станции обслуживания космической техники все проходят и пираты, и принцы крови. А уж наш брат, внедрённый агент в целях конспирации именно тут и пасётся. Так что никакой к чёрту конспирации".
Базилиус воспользовался обговорённым резервным каналом, чтобы передать в Центр накопившуюся информацию. Действительно, пусть ломают голову те, кому положено её ломать. Для него и экипажа "Скорпион-6" сейчас задача другая - незаметно улизнуть.
Полёт продолжили. Со всеми текущими неприятностями они хронически опаздывали, срывали все сроки. Чего доброго (или не доброго) эти нетерпеливые повстанцы опять начнут операцию, не дождавшись полной готовности. И снова проиграют.
Базилиусу было несомненно жаль этих людей, для многих из которых борьба против недостойного правительства начинала превращаться в основную жизненную профессию. Они уже забывали, как нужно пахать и сеять, изготавливать не хитрую домашнюю утварь, ухаживать за скотиной, ловить рыбу. Даже дома свои многие окончательно запустили, увлёкшись сопротивлением, перешли на лагерное проживание. И аргумент тут у них был простой - зачем стараться сеять, если не успеет взойти, а посевы опять пожгут, скот угонят, а дом разграбят. Потому изнывали от нетерпения в лесах в ожидании сигнала к атаке. Иногда, так и не дождавшись, сами выступали, подбивая население на не подготовленное восстание.
И ведь так могло продолжаться долго, перерастая в хронический вечный конфликт. Задача Базилиуса, как внедрённого агента Конторы, состояла в том, чтобы ускорить (в силу своего положения, разумеется) разрешение конфликта. Кроме него были и другие, пытавшиеся упорядочить повстанческое движение, придать ему планомерный характер. Пока получалось плохо. И не только потому, что трудно было военизировать, дисциплинировать повстанцев. Триумвират "Трёх Толстяков" оказался на редкость упорным, изворотливым и живучим противником, опережая повстанцев, да и Контору хоть на полшага во всех конфликтах. Раз за разом узурпаторы выигрывали.
6.
Со станции техобслуживания космолётов летели дальними огородами, избегая оживлённых трасс. Путь, на который в обычное время ушла бы пара дней, теперь занял пять. Торн, капитан "Скорпион-6" перед посадкой на Мохаве отдал приказ совершить опасный манёвр, позволивший сразу из скачка выйти рядом с атмосферой планеты, в её густой ионосфере. Манёвр из-за невысокой точности чреватый либо выходом в недрах самой планеты, либо уголовным преследованием за нарушение Галактического Кодекса. Манёвр, тем не менее, удался, и они скрытно и благополучно приземлились на планете.
Как и следовало ожидать, рядовой состав повстанцев бузил, требовал разворачивать знамёна, трубить в трубы и идти на штурм, не дожидаясь новых партий оружия. Полевые командиры, все на нервах с трудом сдерживали хлещущий через край энтузиазм застоявшихся бойцов. Прибытие корабля контрабандистов было воспринято, как сигнал к выступлению. Дисциплина, как атрибут чужой правительственной армии, была отброшена окончательно. Дело дошло до стихийных митингов.
Базилиус с грустью наблюдал начало очередного провала повстанцев. Своё дело он, конечно, сделал, задание выполнил, оружие и боеприпасы доставил, только будет ли них толк. Вся затея с восстанием имела смысл при достижении конечного результата - свержения узурпаторов и установления справедливого миропорядка на Мохаве. Однако, чем дальше, тем больше Базилиус убеждался, что благородное дело смены власти на более справедливую, превращается в некий бесконечный процесс подготовки к смене власти, где многочисленные его участники нашли и согрели себе сытные доходные места и менять их на нечто другое не собираются.
Базилиус отправил в Центр короткий отчёт о том, что задание выполнено, а свои сомнения очередной раз оставил при себе.
Не смотря на безудержную, просто оголтелую агитацию "лесных братьев" и их полевых командиров, новое наступление не состоялось. Крестьяне из соседних деревень отказались менять лопаты на автоматы, поскольку нависала посевная, надо было о пропитании на целый год думать. Не предвиденная задержка с поставкой боевого снаряжения сыграла в отмене наступления свою роль. Теперь на Базилиуса стали коситься, подозревая в умышленном срыве сроков и чуть ли не в организованной диверсии. Базилиус же в свою очередь считал, что в руководство повстанцами давно пробрался "крот" и преспокойно поставляет информацию о всех планах своим хозяевам. Когда он делился соображениями с теми из руководства, кому доверял, ему не верили. Чужак он на Мохаве. Терпели, потому что через него текли к повстанцам деньги. Но всё равно не верили. Не хотели верить.
Базилиус разместился в деревне у одинокой хозяйки, у которой муж и сыновья пали в неравных схватках с правительственными войсками. Только дочка жива. Правда её, дочку пожилая согнутая горем женщина иначе, как шалавой и проституткой и не называла. Дочка вышла замуж за какого-то столичного бизнесмена-прощелыгу и, по сути, оказалась по ту сторону баррикад. В большом деревенском доме, где когда-то проживала большая дружная счастливая семья, а теперь царила гнетущая тишина и холодная пустота, Базилиус занимал целую комнату с верандой и отдельным входом. Здесь его нашёл Тимоти.
Друзья устроили вечер воспоминаний. Не слишком удивительное мероприятие для однополчан, которым многое довелось пережить вместе. Вспоминали оба, но говорил, в основном, Базилиус. Ему казалось, что только Тимоти его правильно понимает во всём, и Базилиус делился и совместными космическими коллизиями и сомнениями в правильности организации повстанческого движения, и насчёт меркантильных интересов руководителей воюющих сторон. Волбат понимал, сочувствовал и даже готов был начать что-то делать. Только что?
-- В том-то и загвоздка, дорогой друг, что не знаю я с какого конца за всё это браться. Такой клубок тут накрутился, что простому человеку, а мы с тобой самые простые люди, и не размотать. У меня, к примеру, и полномочий таких нет. Обидно, что не понятно, за что столько лет кровь людская реками проливается.
Тимоти кивал трёхглазой головой, соглашаясь. Он расположился на уникальном стуле, на который, видимо, сажали маленьких детей и кормили с ложечки. Волбату нравилось, а Базилиус не просвещал насчёт седалища. Хозяйка вежливо постучала в дверь постояльца и тут же возникла на пороге с целым подносом горячих закусок. По комнате тут же разнёсся аромат с сыром и горным луком и восхитительных запечённых в сметане падасонов.
-- Ешьте на здоровье, а то пьёте без закуски, а это грех. У меня там ещё грибной супчик доходит, как сготовится, принесу.
Базилиус отодвинул в сторону бутыль грушевой перцовки, освобождая место для закусок. Всё-таки домашняя еда в деревне - это величайшее благо и наслаждение на свете. Самый румяный пирожок Базилиус сразу вручил Тимоти.
-- Ой, что вы, - замахала руками хозяйка - погодите. Я знаю, что любят волбаты, Сейчас принесу.
Какое-то время спустя за столом и под ним слышалось только аппетитное чавканье и довольное урчание. Базилиус с удовольствием отметил, что грушевая перцовка замечательно идёт под печёные падасоны с пирогами. А Тимоти, в свою очередь, считал, слегка проваренная в кленовом сиропе неощипанная и не потрошёная курица ни в чём кроме себя не нуждается.
После такого сытного ужина, ополовинив бутыль грушевой перцовки, разговоры на политические темы как-то не шли, и друзья ударились в воспоминания о былых славных делах. Там было что вспомнить. Долго перебирали знакомых, кто жив, кого уж нет с нами. А потом они уснули, Базилиус на кровати хозяйской дочери, сбежавшей несколько лет назад в столицу, и Тимоти, свернувшись калачиком, сопел на коврике в самом тёплом месте комнаты - под кроватью. Хозяйка не стала тревожить постояльцев уборкой посуды и объедков, наоборот, поставила на стол большой кувшин с ягодным морсом, вдруг среди ночи постояльцы пить захотят после грушовки. Наступила волшебная ночь на Мохаве.
О таких ночах слагают легенды, пишут, а, главное, поют песни, ею восторгаются даже дети и старики. В такую ночь не хочется спать, отлёживаясь на печке или на бабушкином сундуке, покрытом старой попоной, и кровать с пуховой периной не годится для такой ночи. Молодёжь, когда стемнеет, вообще заявляет - долой подушки, и разбегается по полям, где трава погуще. Только не спят они там, сколько бы не рассказывали небылицы про сладкий сон под звёздами. А звёзд в небе Мохаве хватает. И Луна есть, и даже не одна. Когда обе-две во всю округлость светят, то можно сказать, что день пришёл. А какие ароматы несёт тёплый ветерок от полей цветущей сладкой кукурузы или лугов, где пряные травы вперемешку. Гигантский турнепс, которым на Мохаве в основном и кормят скотину, не зря цветёт исключительно по ночам, источая такую сладость от цветков, что ни пчёлы, ни бабочки-бражницы, ни даже обычные мухи тоже спать не могут, а роятся вокруг фиолетовых цветочных гроздьев, и жужжат, жужжат. Им вторят птицы. Птичий ночной хор делится на тех, кто поёт-щебечет песни Большой Луне и на тех, кто возносит музыкальную хвалу Малой. Трудно сказать, спорят о том, кто из поющих краше заливает трели, звонче, переливистее. Если бы только этим и ограничивались звуки ночи на Мохаве, то можно утверждать, что стояла тишина. Однако, в полях-перелесках обретались цикады и их дальние родственники по насекомой консерватории - сверчки, щелкунчики, а так же поющие ночные бабочки и клопы. Многоголосье мириадов насекомых волнами растекается по холмам, ударяется в лесистые полосы, переваливает через них и несётся вниз оврагами к реке. А там свой хор, речной - лягушки, криницы и сластёны, и горластые мухоловки. И все они по-своему, по-жабьи понимая пение, поют. И делают это чрезвычайно громко. Уснуть просто невозможно. Только наши герои, утомлённые ужином и разговорами, спали без задних ног. Остальные жители предавались волшебному очарованию ночи на Мохаве.
7.
Базилиусу снилась родина, Тимоти тоже. Оба считали Мохаве замечательной планетой (не зря вокруг неё столько шуму наделали), а родина всё равно милее, потому и снится. Причём снились не громадные просторы лесов, полей или бурные реки, тихие океаны и рвущиеся ввысь горы, то, что любят изображать на рекламных буклетах. Снились маленькие уютные домашние уголки - дом, сад, нора, песчаная отмель на крохотном озере. А какое на родине небо. И соловьи поют.
В этом сне соловей был один, он пел и пел, и пел, а потом вдруг хрюкнул. Привычка, выработанная годами, выбросила Базилиуса из кровати, ещё быстрее в руке у него оказался бластер. В комнате был кто-то посторонний, и это была не хозяйка. Посторонний сдавленно сопел и прихрюкивал, отбиваясь от Тимоти. Волбат намертво вцепился пришельцу в ногу и выпускать не собирался. Возня в темноте привела к падению чего-то из мебели.
-- Да отстань ты, дурное животное! - посторонний взвизгнул женским голосом и огрел Тимоти чем-то тяжёлым. Теперь подал голос волбат.
Если вы не слышали, как ревут от боли волбаты, вы ничего не слышали. Стёкла задрожали, посыпалась с потолка штукатурка, на соседнем дворе проснулись куры, козы и кто-то ещё пугливый. Тимоти попало по второму больному хвосту. Он выпустил постороннюю ногу и принялся ругаться. Тем временем Базилиус включил свет. На полу в стороне друг от друга сидели Тимоти, зализывающий контуженный второй хвост, и молодая женщина, растирающая повреждённую лодыжку. Оба сверкали друг на друга глазами, причём преимущество было за Тимоти, поскольку у него имелось три глаза, шипели и ругались.
За время короткой схватки в комнате упало всё, что могло упасть, включая старую семейную фотографию, на которой заснялась вся, когда-то многочисленная семья. Рассматривая фотографию, Базилиуса посетила смутная догадка, которая подтвердилась сразу, когда на шум ввалилась и хозяйка. Она с порога начала кричать.
-- Явилась, шалава! Я так и знала, что ты на брюхе приползёшь к родной матери прощения просить! Нет тебе, поганке, моего прощения, не жди и не надейся! Пусть тебя геройски погибшие отец и братья прощают, если достучишься до них!
"Трое на одну несчастную женщину - это излишне. Семейные трагедии - самое не благодарное дело для участия в них посторонних".
Базилиус убрал бластер. Здесь, и в самом деле, планируется семейная разборка с возвращением блудной дочери. Их с Тимоти присутствие вряд ли было уместно.
-- Мы посидим во дворе, на лавочке, - Базилиус сделал знак волбату и, прихватив кувшин с морсом, вышел в ночь.
Они сидели среди пахучих цветов, глазели на звёзды, зевали, изредка прислушивались к тому, что происходит в доме. Там было тихо. Когда Базилиус с Тимоти, посчитав, что времени прошло достаточно, решили проверить, как там дела, они застали мать и дочь сидящими на кровати, обнявшись и ревущими в три ручья (волбат сказал бы - в пять ручьев, ибо три глаза для трёх ручьев он уже имел). Два боевых товарища тихо прикрыли дверь и ушли ночевать на сеновал.
Утром небо хмурилось, со стороны далёкого океана набегали сизые тучи, готовясь оросить благодатную землю живительным дождём. Женщины то ли встали рано, то ли не ложились вовсе, они гремели посудой и вполголоса переговаривались. Когда Базилиус зашёл на кухню, обе ему приветливо улыбнулись.
"Значит, за одну короткую ночь мир восстановлен. Теперь матери с дочерью надо будет много чего сделать. Мы тут лишние".
Базилиус помялся на пороге и предложил:
-- Мы с волбатом, наверное, переберёмся в другой дом, чтобы вам не мешать.
На него тут же замахали руками, не давая больше рта раскрыть.
-- И не думайте даже. Оставайтесь в той же комнате, а Елена будет со мной спать.
Елена подтвердила, что на свою бывшую комнату она не претендует, только кое-какие вещи заберёт.
Пришёл сигнал из Центра, пора было приступать к службе. Базилиус пожелал женщинам хорошего дня и удалился в сад, чтобы без посторонних глаз и ушей провести сеанс связи. Добрался до колодца, тут его и застала Елена.
-- Старики всегда такие подозрительные. С ними так тяжело.
Это был пароль.
-- Зато мало едят и внуков любят.
Они присели на лавочку.
-- Я собственно к вам шла, - Елена извлекла из какого-то потайного кармашка маленькую коробочку.
Базилиус не стал делать вид, что чрезмерно удивлён, связных он навидался всяких. Приложив коробочку к дешифратору и считав полномочия, он предложил Елене, как истый джентльмен, прогуляться в лес.
-- Нога болит?
-- Не очень. Мать намазала нашей фамильной мазью. Через три дня и следа не останется. А это ваш волбат?
-- Волбаты чьими-то не бывают, они сами по себе, и если они сейчас с людьми, то это только их решение, и не чьё больше. А с Тимоти мы знакомы давно, в разных передрягах вместе побывали, сколько раз друг друга от смерти спасали, уж и со счёта сбились.
-- Я вам завидую, даже вашему другу волбату. У вас есть настоящее живое дело, вы по-настоящему боретесь, хотя и не принадлежите к народу Мохаве, не сидите в душном кабинете. А я там, в столице, как забытая кукла, о которой вспоминают только когда надо пыль в доме вытирать.
Елена тряхнула каштановыми волосами - жест упрямства, и продолжила.
-- Буду проситься в здешний отряд. Дадут автомат, стрелять буду. А то меня, вон, даже родная мать предательницей считала.
-- Это очень хорошо, что она так считала, пусть и дальше продолжает придерживаться такого же мнения, и его не скрывает и с соседями делится.
-- Да что вы такое говорите! Я целую ночь переубеждала её, хочу быть, как все, а вы снова.
Елена начала волноваться и краснеть, только кончик носа оставался белым.
-- Елена, вы только вдумайтесь - сколько лет у вас ушло, чтобы вжиться в роль, согласен, что не в самую приятную. Вжиться, да так, чтобы и родные и близкие в неё поверили. Это, прямо скажем, дорогого стоит. Хорошо, сбежите вы из столицы в отряд. Вас, конечно, примут, только вряд ли выдадут автомат с гранатами. И что вы там, в отряде делать будете? Кашу варить? Портянки стирать, или в медсёстры? А тем временем, вместо вас, на ваше освободившееся место в столице придётся со всеми рисками, и хрен знает, сколько времени нового человека внедрять.
-- Дела мне в отряде всегда найдётся, а в столице я больше не могу.
Базилиуса начал раздражать этот разговор. Не устойчивые агенты не его профиль, для этого есть специальная психологическая служба, По большому счёту девицу надо выводить из эстафеты, она может окончательно сорваться в любой момент. С другой стороны, кем закроешь дыру накануне наступления?
Из кустов вылез Тимоти и сообщил, что поблизости крутятся какие-то подозрительные личности. Елена, ещё находясь в запале спора, глянула на самого волбата, как на подозрительную личность. Она даже что-то колкое в его адрес сказать приготовилась. Враги успели раньше. Теперь и Базилиус расслышал, что в перелеске за забором кто-то скрывается. Мелькнула одна фигура, вторая, сгорбившись, перебегала к другому укрытию.
Минута опасности, когда тренированный организм переходит на более высокий уровень функционирования и обостряются и ускоряются реакции, наступила. Как вспышка после темноты, по организму хлынул адреналин. Базилиус отбросил Елену в одну сторону, Тимоти в другую, сам же устремился в третью, на ходу посылая сигнал в отряд и доставая бластер. Их пытались взять в кольцо. По форме и почерку - правительственные десантники, численность не известна, цель - скорее всего связной.
Через полчаса беготни по не слишком густому лесочку образовался результат - семь трупов, двое раненых, но вполне говорящих противников из правительственного десанта, один ударился в бега. Прибыли повстанцы. За беглецом снарядили погоню, далеко он не уйдёт. Раненых сходу допросили. Терять им было нечего, оказалось, что не связной, точнее связная их интересовала. Десант домогался Базилиуса, это по его душу их выбросили в глубокий тыл и дали наводку, где искать.
Для правительственной контрразведки "Трёх Толстяков" погоня за, в общем-то, рядовым агентом становилась навязчивой идеей. Что-то им конкретное, но для Базилиуса не понятное, было до зарезу необходимо. И это что-то, похоже, было не деньги.
Ночью устроили облаву на десантный глайдер, который должен был вывести и группу захвата и пленника. Повстанцы переоделись в форму десантников и устроили ночное шоу. Какое ни есть, а развлечение. Пока в огородах вязали экипаж глайдера, Базилиус провёл среди Елены жёсткую разъяснительную беседу. Сурово провёл, безжалостно. В том смысле, что вот сидит где-то в деревне или даже в отряде наводчик и стучит хозяевам, своих выдаёт. А мы тут капризничаем, выбираем, на каком участке нам сподручнее воевать будет, удобнее. Елена обещала подумать.
Сведения, доставленные Еленой, имели чрезвычайно важное значение, как и те, что он отправил с ней в столицу к резиденту. Готовилась крупномасштабная акция, готовилась прямо в столице.
8.
Третий день Базилиус проживал в столице. В гостинице только ночевал, всё остальное время посвящал обходу агентурных явок, конспиративных квартир, проверял прочие каналы связи. Вроде бы всё было в порядке, но Базилиуса, тем не менее, не покидало стойкое ощущение, что в этой широкой агентурной сети имеется прореха. Резидента он посетил в последнюю очередь. Импозантный молодой человек, совершенно не стесняясь, назначил ему встречу в своём шикарном офисе. Редкий сорт кофе и прохладительные напитки, длинноногая секретарша и сигары, всё было самого высокого качества. Поболтали о том, о сём, пришли к единодушному выводу, что столица Мохаве за последние годы существенно подрастеряла свой лоск.
-- Чего не скажешь о вашем шикарном офисе, - Базилиус нежно погладил подлокотник кресла из мягкой кожи цвета бедра испуганной нимфы.
-- Да, дела у нас идут в гору. Недвижимость всегда в цене, - резидента ничуть не смутил вопрос Базилиуса. Более того, он с энтузиазмом и знанием дела принялся рассуждать о свежих котировках на бирже и ценах на землю.
Словесный поток не иссякал, Базилиусу даже показалось, что его визави умышленно тянет время. Но резидент вдруг прервал сам себя, сделал строгое лицо и тоном учителя, выговаривающего нерадивого ученика, заявил:
-- Но мы здесь не для того собрались, обсуждать каким путём кучка богатеев жиреет за счёт многострадального народа Мохаве.
Можно подумать, не он тут только что полчаса распинался об этих самых способах.
-- Я получил только часть плана операции. Для успешного её проведения здесь, в столице мне в обязательном порядке необходимо иметь полные сведения.
"Какое у него всё-таки монументальное лицо. С таким лицом нужно идти в диктаторы. На монетах чеканить такие лица нужно".
Базилиус залюбовался точёным профилем.
-- Руководство предоставляет вам такие сведения и рассчитывает, что вы сполна воспользуетесь ими на благо народа Мохаве.
Базилиус выложил на стол миниатюрный прибор. Резидент при этих его словах состроил такую мину, как будто ему нанесли оскорбление.
-- Я только этим и занят, молодой человек, - профиль резидента стал ещё монументальнее.
-- Здесь объёмные карты, подробные инструкции, даты, направления ударов, коды связи с полевыми командирами. Напоминаю, информация защищена и копированию не подлежит.
-- Я не хуже вас осведомлён о режиме секретности.
Снобизм так и пёр из резидента.
Расставаясь, Базилиус постарался убедить себя в том, что человек ему просто не понравился и не более того. Так ведь бывает. Он остановился в приёмной перекинуться парой слов с секретаршей, однако та восприняла его непринуждённую болтовню о хороших столичных магазинах, которые стоило бы посетить, чрезвычайно враждебно. Пришлось спросить дорогу в туалет. Расслабленной, фланирующей походкой Базилиус убыл в указанном направлении. В туалете он оставил ещё одно электронное устройство.
Теперь ждать, терпеливо вдумчиво ждать без спешки, если понадобится и неделю и две. Ничего, посидят ретивые полевые командиры со своими бойцами в лесах чуть подольше, зато есть шанс напасть на след "крота". И Базилиус залёг, точнее, засел в аппаратной небольшого грузовичка по доставке свежей выпечки. За штурвалом пекарского глайдера сидел его старый приятель, с которым они были знакомы ещё по Академии. Константин, так звали водителя, в одной не слишком удачной операции почти оглох и потерял три пальца на левой руке. В ухе теперь стоял усилитель, а вот пальцы пришить не удалось. Контора решила парня списать во цвете лет, Базилиус настоял включить его в группу под свою персональную ответственность, полагая, что лучше контуженный преданный друг без трёх пальцев, чем не надёжный попутчик со всеми членами в наличии.
Они "развозили" пироги и слушали эфир. Для проведения операции Базилиус не стал задействовать шпионскую электронику, предоставляемую Конторой, уж больно доступной она стала для всех желающих пошпионить друг за другом. А уж сканеров, пеленгующих её работу, на чёрном рынке пруд пруди. Через сложную цепочку контрабандных интересов Глубокого Космоса он заполучил то, о чём мечтает каждый агент Конторы, выбившийся в люди - "арагонские жучки", ну и устройства сопровождения к ним, множество маленьких чёрненьких коробочек, шариков, листиков и прочего. Толком так никто и не докопался, на каком принципе работают эти "жучки", но сканеры всех мастей их не чуяли.
На приличном расстоянии связь была прекрасная, знали арагонцы толк в прослушке-подглядке. Как говаривали знакомые контрабандисты - слышно как пукает кузнечик на другом конце футбольного поля.
Во всех точках, где Базилиус оставил следящие закладки, разговоры шли о деньгах. "Три Толстяка" громогласно объявили о денежной реформе. Сообщалось, что с какого-то там числа на Мохаве помимо золотых динариев, имевших хождение с древнейших времён, вводились в обращение банкноты. Население во всех слоях от прачек до министров гадало, хорошо это или плохо. Чуяли подвох. Кто-то предлагал копить золото и на призывы власти не поддаваться. Некоторые, кто был более лоялен к власти, наоборот считали, что денежная бумага не хуже, а даже лучше жёлтого металла, - "Вон, вся Галактика банкнотами пользуется, а на отдельных планетах, говорят, вообще без денег покупают, картами пользуются". Не верили. Тем, кто будет активно пользоваться банкнотами, государство в лице тех же "Трёх Толстяков" обещало льготы и скидки, тем, кто сдаст своё кровное золото на депозит в Национальный Банк - повышенный процент. Народ сомневался и ничего никуда пока не нёс. Да и правительство реформу не форсировало. Некий вяло текущий процесс.
Вот эту тему и муссировали агенты и агентессы.
"И это наши лучшие кадры. Кто поручится, что завтра за какую-то малую преференцию с обменом динариев на банкноты они не переметнутся на сторону правительства.
Базилиуса начинали утомлять эти всеобщие и бесконечные обсуждения финансовых перспектив, когда к вечеру трудового дня, "развезя" очередную порцию национальных пирожков с сыром, он услышал нечто интересное.
-- ... я не знаю, почему он никуда не торопится. Я сделала всё, как вы велели, флэшки заменила в тот же день ... нет, сидит и что-то записывает, просил принести кофе, говорит, что будет работать допоздна ... хорошо, я попробую, но он может догадаться, начнёт задавать вопросы, а что мне отвечать?
Это звонила куда-то плаксивым голосом секретарша резидента, вела с неким гражданином напряжённый диалог, отчитывалась. До офиса резидента было не далеко, и Базилиус скомандовал Константину лететь туда на всех парах. Они успели вычислить номер, с которым шёл подозрительный разговор. Через две минуты Базилиус знал, кто был на другом конце разговора. Одна ниточка начала раскручиваться.
9.
Всю дезинформацию, предоставленную Конторой через Базилиуса, контрразведка "Трёх Толстяков" заглотила не раздумывая, в ответ напихав целый ворох своей. Под подозрением оказалась вся сеть за исключением резервного канала, который последний год вообще был заморожен. Конечно, любопытно, как так получилось, на чём погорели агенты, или кто-то оптом сдал их? Купили? Запугали? Или это всё-таки резидент решил поработать на две стороны и, тем самым подкормить своё бизнес? Но все выяснения потом, а сейчас было важно знать, на кого опереться.
Базилиус решил ещё раз переговорить с резидентом, а заодно снять с его хором драгоценную аппаратуру, не всю, конечно. Со дня их последней встречи резидент раздулся ещё больше. Судя по всему, дела его даже не шли, а бежали в гору. Его распирало от желания поделиться с кем-нибудь собственными бизнес-успехами, поэтому хозяин кабинета бродил по нему, гордо задрав нос и говорил, говорил, говорил. Он ещё больше стал походить на заносчивого петуха, и Базилиус не мог удержаться от внутреннего смеха. Видимо весёлость как-то отразилась на его всегда выдержанном лице, потому что резидент неожиданно перестал выхаживать.
-- Зря смеётесь, последние правительственные контракты позволяют с большим оптимизмом смотреть в наше будущее. Мы выходим в лидеры рынка, а это чего-то стоит.
Он похлопал по пухлой папке и позвонил секретарше.
-- Два кофе, - сегодня резидент был в ударе, мир начинал вращаться вокруг него, он даже не поинтересовался желанием посетителя. Пока несли кофе, он вновь принялся ходить по кабинету и, похоже, даже что-то мурлыкал себе под нос.
Секретарша доставила кофе, Базилиус вновь поразился божественному аромату напитка. Не ускользнуло от него, что вид у секретарши сегодня был чрезвычайно обиженный.
"Странно, вроде как информацией торгует она, а деньги получает босс. Или всё наоборот? Змеюшник, одно слово. Распутать здешний клубок никакая аппаратура не поможет, туда надо вживаться".
Наконец, за кофе резидент на что-то решился.
-- У вас есть золотые динарии? - вопрос прозвучал так непринуждённо, что Базилиус поначалу не сразу понял, о чём речь, хотя вроде бы интересовались его благосостоянием.
Или не его? Это было уже интересно, и Базилиус кивнул с самым серьёзным и заинтересованным видом. Ведь деньги - это всегда очень серьёзно. Господин резидент тут же включился в новую тему. Он долго развивал-разворачивал мысль о большой пользе для планеты и всех её жителей от мала до велика предстоящего обмена денежных знаков с золотых на бумажные. А потом в подкрепление опасений Базилиуса, как о само собой разумеющемся:
-- Я ведь имею ввиду не только ваши личные накопления.
"Ха, не мытьём так катаньем они пытаются добраться до повстанческой кассы. Такие задумки вполне в духе инициаторов денежного обмена. И кассу сцапать и восстание денег лишить".
Базилиус решил, не смотря на риски утраты ценной арагонской аппаратуры, оставить прослушку ещё на какое-то время, а сам обещал резиденту подумать насчёт финансовой операции.
Тем временем в столице Мохаве жизнь текла своим чередом. Всё больше становилось рекламы, призывающей население принять участие в глобальном денежном мероприятии. Базилиус, не особенно скрываясь, обошёл ещё раз явочные квартиры. Поскольку все они итак находились под колпаком контрразведки, не имело смысла прилагать дополнительные усилия, кроме того его открыто вербовали на свою сторону.
Слежка за Базилиусом была, но настолько вялая, что с "топтунами" он вынужден был считаться, чтобы они его ненароком не потеряли. В нужный момент он всегда имел возможность скрыться от наблюдения.
Провал агентурной сети был совершенно явным, всё торчало наружу. Теперь Базилиус понимал, почему Елена так рвалась сбежать из столицы в отряд. Она, если и не знала наверняка, то догадывалась, что тут воюют отнюдь не за лучшее будущее народа Мохаве.
"Три Толстяка" сдержали обещание, данное на всех городских постерах, во всех газетах, электронных таблоидах, глянцевых журналах, со всех мыслимых каналов вещания - начался обмен. У свежепостроенных обменных пунктов собирались стайки любопытствующих, смотрели, слушали громкую агитацию, обсуждали, но ничего не обменивали. Так продолжалось три дня, в обменники никто не шёл, за исключением каких-то редких подозрительных личностей. Компании грозил оглушительный провал. И "Толстяки" сделали ход конём.
Их не зря прозвали в народе "Тремя Толстяками" или "ТТ". Со всех возможных рекламных поверхностей от заборов до почтовых ящиков, от перетяжек на домах до намордников для хищных птиц на население взирали три упитанные всегда улыбающиеся до ушей счастливые физиономии. Ракурс съёмки - всегда анфас, положение тел - всегда только выше пояса (что там у них ниже?), последовательность расположения всегда одна и та же, как рыцари на старинной картине - Торн слева, Слип - справа, Кавераж только посередине. Создавалось впечатление, подогреваемое народным фольклором, что там, под всегдашним подиумом скрывается зелёное чешуйчатое тело, а наружу торчат три головы чудовища, приправленные в пиджаки и галстуки.
Так вот этот трёхголовый змей использовал доступный административный ресурс сполна. После недолгой разъяснительной работы на местах на обменные пункты благородного золота на бумажные дензнаки потянулись вначале военнослужащие, затем сотрудники полиции, государственные служащие всех мастей. Обыватель хмыкал, наблюдал, но всё равно менять не шёл. Зато когда стали прибывать красочно разодетые контрабандисты и пираты для обмена честным грабежом и обманом заработанное золото на цветные фантики с изображением всё той же троицы, народ пошёл. Потом, правда, выяснилось, что пираты и контрабандисты были актёрами провинциальных театров, и своего золота у них отродясь не водилось, но это было уже потом, а пока образовались очереди к обменникам. В очередях зарождались, циркулировали и подогревались слухи, что для первых десяти тысяч самых смелых курс обмена был максимально высокий, а кто опоздает, получит по обычному тарифу. Так возник ажиотаж.
С глубоким прискорбием наблюдал Базилиус картину массового ограбления простого народа. Как всегда. Три махинатора снова смогли облапошить миллионы. И пока эта троица там, во дворце, это будет продолжаться бесконечное количество раз.
Картина в столице и вообще на планете, но в столице гораздо ярче, что следовало подождать и посмотреть, как начнут разворачиваться дальнейшие события. Базилиус нашёл Елену. У неё, так же как и у всех прочих первые слова были о той же теме - обмене золота на бумагу. Сомнения её, видишь ли, мучают. Базилиусу и здесь пришлось в который раз вдумчиво растолковывать, в чём девушка не права. Что, не смотря ни на какие сладкие посулы, перед ними разворачивается грандиозная финансовая афера, из которой видна пока только верхушка, но и она дурно пахнет, и конец которой однозначно не в пользу населения. Когда отблеск золотого тельца в глазах девушки несколько поугас, а то ведь собиралась последние нести в обменник, он растолковал её новое задание.
-- На словах передай, что здесь скоро начнётся большая буча. А пока пусть выжидают.
Елена прониклась. Здесь в городе Базилиус, наконец, разглядел то, что до сих пор от его внимания ускользало, что девушка хороша собой. Правильные черты лица, пышные вьющиеся каштановые волосы, нежная кожа, стройная спортивная фигура. Елена почувствовала, что её разглядывают и слегка, как бы случайно повернулась то одним боком, то другим, чем сильно смутила Базилиуса. На него вдруг нахлынуло непрошенное желание не отпускать Елену на опасное задание, защитить, оставить рядом с собой. Эмоциональному всплеску Базилиус очень удивился и дал себе слово более тщательно себя контролировать.
-- Ну, с Богом. И береги себя, - прозвучало как-то странно. Базилиус вновь ощутил, что утрачивает контроль над своими эмоциями.
10.
А события, тем временем, понеслись галопом. На самом пике массовой обменной истерии, когда очереди на сдачу золота выстраивались с ночи, прошёл слух, скорее даже слушок. Знающие люди поделились достоверной информацией, что, во-первых, обналичить деньги, то есть снять со счёта можно только новыми банкнотами, а о вложенном золоте забыть. Во-вторых, банкноты отказались принимать контрабандисты. Второе было страшнее.
Мохаве, уже который год стараниями "Трёх Толстяков", рассматривавших подведомственную планету со всеми окрестностями, добрую половину товаров завозила и продавала через разветвлённую контрабандную сеть. Кормились вокруг нелегальных поставок десятки, если не сотни тысяч и, вдруг эта сеть оказалась парализованной. Слушок ураганом, верховым пожаром прошёлся по столице. На следующий день в обменники стояли только солдаты, да уголовный элемент, которому за каждый обменянный динарий обещали скостить один день срока. Врали, конечно, но уголовникам особенно терять было нечего. Сдавали. Остальное население бурно обсуждало новости. Пока только обсуждало.
Резидент, который так активно убеждал Базилиуса вступить в финансовые отношения с государством, против власти которого он же и должен бороться, вдруг пропал. И подозрительная секретарша его куда-то исчезла. Офис преуспевающего резидента-бизнесмена вообще оказался на замке. Ни по одному из каналов связи резидент не откликался. Похоже, что приближался день "Ч". Вопрос только - чей это будет день.
Базилиус внутренним чутьём разведчика, которое редко его подводило, хотя и создавало проблемы, видел, как собираются грозовые тучи над Мохаве. Его полномочия не велики, но, похоже, что кроме него вся картинка не видна никому из руководителей повстанцев. Или они её не хотят видеть. Сидя в кафе за чашечкой редкого теперь на Мохаве кофе, он вспомнил старый анекдот из жизни древних революционеров. Они говорили - "Вчера было рано, завтра будет поздно" - и делали революцию именно сегодня.
"Звериное, не человеческое чутьё надо иметь на это "сегодня", либо отдельный дополнительный орган, ответственный за подсматривание будущего. У меня такого не имеется, если только в зачаточном состоянии".
Ещё одна чашечка замечательного, но очень дорогого кофе так простимулировала его зачаточный орган и весь организм, что Базилиус тут же принял решение действовать немедленно. Он здесь же за столиком в кафе составил донесение и в штаб повстанцев и в Контору. Упор сделал на величайшую срочность принятия решения и на готовность взять на себя функцию координатора здесь, в столице.
Повстанцы откликнулись быстрее, но скорее потому, что застоялись, чем по причине глубокого анализа ситуации. С предложением активных действий они были согласны целиком и мелочи типа кто там в координаторы набивается, их не волновали. Контора ответила через три часа. В зависимости от настроения читающего их ответ можно было расценить и как отказ в инициативе и как одобрение. По всей видимости, три часа им понадобилось, чтобы правильно составить сей уклончивый документ и прикрыть свои толстые задницы. Таким образом, и непосредственное начальство Базилиуса в суть дела не вникло. Всё предсказуемо, всё, как обычно. Когда пыль уляжется и настанет время подводить итоги, то бремя успеха понесут генералы в виде дополнительных звёздочек на погонах и орденов на груди, а счастье провала достанется ему, скромному герою серых будней невидимой войны.
"Не первый раз. Что же, вперёд, на мины, герой".
Самым срочным образом Базилиус вызвал Елену. Контуженный водитель, взбалмошная девушка Елена, да три бойца из единственной не проваленной явки, вот и всё его сегодняшнее воинство. Зато в изобилии имелся транспорт. Не накрытая явка располагалась в автомастерской, где в разной степени готовности ждали своей участи и гражданские и военные глайдеры.
Елену Базилиус назначил старшей во второй группе, придал ей одного бойца и слегка глухонемого водителя Константина вместе с глайдером по развозке пирогов. Он был уверен, что Константин за Еленой приглядит. В первую группу он назначил командиром себя над двумя бойцами и боевым глайдером. Они разделились. Елена должна была направиться к Национальному Банку, именно там, по достоверным слухам копились золотые динарии из обменников.
-- Не ввязывайся в открытую конфронтацию с охраной. Тебе надо только отследить, когда и куда начнут эвакуацию золота. В вашей машине установлено множество сканеров на все случаи жизни. Константин поможет с ними разобраться, он великий спец по слежке, в крайнем случае, сам справиться.
-- Вот ещё, разберусь.
Чудно. Следите не выходя из машины за тем, куда они потащат золото. У меня есть предположение, что они будут драпать не с Большого Космодрома, скорее это будет какая-то воинская часть. Я, со своей стороны, постараюсь это выяснить.
-- А если нас всё-таки обнаружат?
-- Во-первых, изо всех постарайтесь, чтобы до этого не дошло, а во-вторых, если на самом деле запеленгуют, уходите. Быстро и бесповоротно. Только не забудьте при этом маячок поставить на их транспорт.
Видно было, что Елена с моим предложением уходить, не согласна. Её руки сжимали и разжимали свежевыданный бластер.
"Может зря я ей выдал оружие, ещё полезет на рожон, а ситуация там может сложиться самая неожиданная".
-- Короче, следите, держите дистанцию и помните - ваша задача - информация о "золотом" пути.
Расстались. Базилиус остался в тревоге.