Вначале не было ничего, только сила разума. И носилась сила разума в пустоте, совершенствуя себя. Сила разума создала силу мысли, соединив ее с собой, и продолжая развиваться. Силой мысли был создан первый атом, положивший основу основ. Соединив атомы, Нечто создало молекулу. И вот огромные миры, пока пустые и безжизненные, окружили Создателя. И носился Творец между мирами, совершенствуя себя и миры. Вдохнул Создатель разум в набор молекул, и появилось первое тело, способное понимать, но не мыслить. Скоро по неизвестной причине настигла его смерть. И воспарил разум над телом, не зная, что делать, ведь не был он наделен силой мысли. Соединил Создатель разум существа с мыслью и дал ему новое тело. Это было первое мыслящее творение, не знавшее, как применить этот дар. Смерть вернулась за ним. Испугавшись собственной бесплотности, заметалось создание, не зная тогда еще, что оно - первая душа. И душа попыталась создать сама себе тело, но не наделила его разумом и мыслью, а одарила его силой жизни, появившейся в процессе эволюции. Это было первое растение.
Первое растение произрастало в полном одиночестве в мире, ни о чем не думая, ибо не умело оно думать. Его разрушение произошло гораздо позже, чем у первого существа, но произошло. А время все шло. Эксперименты с атомами давали неповторимые результаты, невозможно было создать один и тот же атом, ничем неотличимый от предыдущего. Силой мысли Творец стал создавать копии. Эксперимент удался.
Время, неспособное пойти вспять, оглядывало миры и накладывало на все свой отпечаток. Количество существ множилось, но не было достойных помочь Творцу. Развитие миров было пущено на самотек. Создатель творил себе подобного. Созданный разительно отличался от прошлых опытов. Он был способен не только, мыслить, но и создавать. Не находя себе подобного, существо ощущало угнетенность. Создание подобного ему, повторно, дало опять непредсказуемый результат. Сходное внешне, но, по сути другое, существо. Оно наделило себя и собрата силой слова. Пытаясь наделить силой слова все, что их окружало, они поняли, что этой силой способны овладеть только имеющие силу мысли, а, следовательно, и разума. Творец наделил их возможностью размножаться. Опыт в очередной раз дал неизвестный результат. Эта сила стала самой мощной - сила влечения друг к другу.
Развитие.
Время текло, убегало, как вода сквозь пальцы. И вот, первая постройка прорезала пространство своим пиком. Структура мира усложнялась, люди, ища себе подобных, сбивались в стаи, отделялись друг от друга группами. Неспособные найти близких себе уходили в необжитые дали. Группы, сами не зная, создавали свои собственные языки, разительно отличающиеся от языков других групп. Подражание вождям при выговоре очень сильно повлияло на создание различных языков.
Орудия труда, созданные, как необходимость, усложнялись веками. Используя их, человек, создавал укрытия от непогоды, строил укрепления против хищников, заодно используя их при охоте.
Охотой занялись, когда поняли, что, применяя различный инструмент, они способны одолеть даже крупного зверя. Когда промысел стал обыденностью, ежедневным занятием, человек задумался: зачем я здесь?
Человек, смотревший вверх, на звезды, размышлял, для чего он пришел в этот мир. Искал смысл жизни в охоте, в рыбной ловле, за едой. И не мог найти. Неизвестно, кто стал первым философом, но основа была положена. Учения множились, отделялись друг от друга, противоборствуя, но смысл не был найден. Занимаясь размышлением, философ попытался нарисовать свои мысли, не зная тогда еще, что он был первым художником.
Художники стали рисовать, вкладывая в свои произведения глубокий смысл, пытаясь поделиться своими взглядами на этот мир. Картины оставляли везде: на камнях, стенах, шкурах убитых животных и даже на собственном теле. Художники чувствовали себя одиноко в этом мире, опять сбиваясь в группы себе подобных, но это не приносило удовлетворения. Ум художника не был настолько прост, насколько охотника или женщины-матери. Их ожидало полное одиночество и огромный собственный мир, не умещающийся в черепной коробке. Поэтому они пускались в странствия, ища пищу для своих трудов.
Эволюция повлияла на появление самых худших человеческих качеств. Философа убили за казавшуюся страшной мысль. Был убит художник, потому что не хотел отдавать свою картину, и менять тоже. Это произошло в неизвестном в наше время месте, недалеко от лагеря, за скалами. Охотник ударил мастера рисунка деревянной дубиной по голове и, оттащив труп в пещеру, сбросил его в подземное озеро, он вернулся в лагерь, заявив, что отобрал разрисованный кусок кожи у поселенцев за скалами. Мать проткнула своего мужчину копьем за то, что он отобрал кусок мяса у голодного ребенка. Пожелав женщину своего соплеменника, охотник поймал ее, когда она ходила за водой, затащил за дюну и изнасиловал, а потом убил, чтобы никому не рассказала, и закопал. Племя нападало на племя. Зачем добывать пищу, если можно отобрать? Появились доносчики, которые всегда держались возле вождя. Человечество не знало еще, к чему приведет их этот этап в эволюции. Но письменность, рожденная именно в это время, принесла неоценимую пользу.
Наделив рисунок значением, люди родили первый алфавит. Не один и не два века прошло, пока появился настоящий алфавит, подобный современному, где каждый символ имел одно, и только одно значение.
Первые книги были примитивны, но содержание от этого не менялось, писатели доносили до людей то, что им хотелось донести, описывая природу, уклад жизни, охоту, самих себя. Это была очередная вещь, именуемая имуществом. У кого собственности было много, пытался обменять ее на что-то другое. Так родился еще один класс людей - торговцы.
Нечестными путями - обманом, красивой упаковкой, торговцы получали больше, чем положено. Богатея, они не знали, куда это девать и изобрели предмет, имеющий определенную ценность, меняющийся на все товары - деньги. У человека деньги породили еще более сильную агрессию по отношению к другим. Желание обладать наибольшим количеством денег сделало свое дело - очередной шаг человечества в пропасть.
Цивилизация.
С появлением денег человечество сделало огромный скачок в эволюции. Появилось такое понятие, как работа за деньги. Зачем делать своими руками, если можно заплатить, и пусть другой это делает? Но человек, по-видимому, не способен на что-то хорошее. Зачем платить, если можно придумать раба, а ему платить не надо? Деньги - это стимул, но и средство обмана тоже. Цивилизация принесла свои блага, вымещая их преступлениями, обманом, жестокостью.
Человек, благодаря цивилизации, окончательно отделился от природы. Познав защищенность от непогоды, непредвиденной смерти, неудобств, он продолжал искать смысл жизни, но опять пришел к краю пропасти - крупномасштабные войны, изничтожение самой природы и ее жителей. Все, на что была направлена сила человека, приводило к одному результату - создание более мощного оружия. Передел мира уносил тысячи жизней, неизменно принося огромные деньги.
Но искусство развивалось. Росли здания, становились все изощренней и красивей. Художников начали ценить по-настоящему. Для некоторых это стало неплохой работой. Неизменная тяга к прекрасному, дала волю поэтам, новым мастерам слова. Стихи, сложенные ими, заставляли плакать или смеяться, или просто восхищаться. А войны вновь губили прекрасное, сметая все на своем пути.
Непобедимое и никому неподвластное время накрывало все своей рукой. Миры еще больше множились, заключая союзы или воюя. Люди, неспособные использовать блага цивилизации, отделялись от мира, уходили в леса, пока они еще оставались на планете, воссоединялись с природой. Их находили, убивали, возвращали в города, не давая покоиться в колыбели человечества.
Человек полностью заменил работу рук работой инструментов. Так появилась промышленность. Все это делалось с одной единственной целью - за наименьший отрезок времени, получить наибольшее количество денег. В людях появилось новое качество - гордыня. Основное семя раздора. Необходимость покрывать большие расстояния дала волю производству машин, двигающихся быстрее, чем человек. Человечество развивалось, все быстрее толкая себя к обрыву.
Творец.
Творец, наделенный именем Саваоф, уже не успевал контролировать один то, что создал сам. Ища себе подобных, он находил других, не похожих на него, но достойных помогать ему. Иерархия правления мирами росла, принимая все новых и новых.
Создатель видел, что творится на земле, но из жалости наказывать не хотел, надеялся на лучшее, ожидая от них покаяния. Эти создания так были похожи на него.
В это же самое время один из ангелов взбунтовался. Он требовал наказания людям за грехи их. Не признавая пощады, он просил проучить их, кинуть в начальный этап эволюции. Пройти свой путь заново, но не позволить вести разрушения такого размера. Имя ангела было Саитана.
Саваоф, разгневанный, тем, что ему кто-то посмел перечить, изгнал из дворца правления Саитану. Не обделил себя Творец гордыней. Часть ангелов-единомышленников пошла следом за Саитаной. Изгнанный ангел основал собственную систему правления, противопоставив ее Саваофу.
Даже бессмертным время диктовало свои условия. И Саваоф пришел к Саитане, признавая свою неправоту. Не оправдали люди доверия. Мир стал хуже, грубей, жестче. Неспособный из жалостиего уничтожить, Творец отдал власть над Землей ангелу-отступнику, воспринимая это как необходимость. Саитана занялся разгребанием многовекового мусора.
Катаклизмы.
С того момента, как власть над землей перешла Саитане, расплату за выходки люди стали получать мгновенно. На поселения обрушивались цунами, извергались вулканы, наводнения уносили сотни жизней. Не понимая, что происходит, и за что им это, люди стали еще больше отдаляться от природы, нарушая естественный ход движения рек, отодвигая моря, и уходили сами дальше.
***
--
По-моему ты с ними слишком жесток. Они не понимают, что делают. Но они поймут, что так нельзя.
--
Когда они поймут, будет уже поздно. Я не считаю, что я с ними жестоко обращаюсь. Это необходимость, пусть расходуют силы на восстановление, чем создают новую дрянь.
--
Эх, если бы это было в моих силах - запретить тебе издеваться над ними. Своих детей, близких тебе ты ценишь и бережешь, а над людьми издеваешься. Что поделаешь.
--
Ты поймешь еще, что я прав, они заслуживают подобного. Если бы ты со своей добротой не лез в мои планы я бы вырастил великий народ, а так, пеняй на себя.
--
Как знаешь, но я не могу с тобой согласиться.
***
Люди не понимали, что эти катаклизмы вполне естественная реакция планеты на боль, причиняемую ей. Саитана не противился тому, что планета сама наказывает человечество, и добавлял от себя. Но человек загубил в себе все экстрасенсорные способности. Он стал непробиваемой стеной, направив свои способности на другое - разрушение.
XXI.
В конце двадцатого века человечество сделало огромный скачок в развитии, техника достигла настолько высокого уровня, что практически заменила труд человека. Техногенная цивилизация добилась того, что машины делали сами машины. Совершенствуя технику, люди забыли про собственное развитие. Примитивные взгляды на жизнь, примитивные ценности, за которые готовы предать или убить.
Искусство переживает не самые лучшие времена. Остались единицы настоящих творцов. Основная масса, называющая себя людьми искусства - клоуны и позор для настоящих творческих личностей.
Не имея предела, технический прогресс мчался вперед, как необузданная кобылица. И вот, космические корабли стали рвать дыры в верхнем слое кожи Земли - атмосфере. Нарушая этим баланс, установленный природой. Очередной шаг человечества, приведший к гибели.
***
--
Ну, и что ты на все это скажешь?
--
Человечество на пути развития, у них все еще впереди.
--
Как любые разумные существа, они будут развиваться все время, это ни о чем говорит, пока они приносят только вред.
--
Но есть люди, которые заботятся о своей планете и существах, живущих на ней.
--
Да, не буду отрицать, есть и такие, но их дела очень быстро уничтожаются. Стремление разрушать слишком велико.
--
Это не дает тебе право убивать их тысячами, прикрываясь стихийными бедствиями!
--
Людям тоже никто не давал права издеваться над планетой, но они это делают. Хочешь я тебе покажу что способен натворить один единственный человек?
Саитана замолчал в ожидании ответа. Саваоф бродил по залу ослепительно белого цвета, опустив голову. Печальный взгляд выдавал состояние его души - вселенская грусть, растерянность. Падший ангел улыбался - и у творцов бывают трудные ситуации. Подняв потухший взгляд на ангела-отступника, Создатель печальным голосом произнес:
--
Я в них ошибся, и ты прекрасно это знаешь, но я все равно не верю, что они безнадежны. Ни одно животное не уничтожает свой дом, почему это должен делать человек?
--
Да потому, что их разум подсказывает им: "мы хозяева этой планеты, и она будет всецело подчиняться нам". Посмотри, может это тебя убедит в том, что они безнадежны.
Саитана взмахнул руками, и в пустоте раскрылся экран, на котором мелькали улицы больших городов, пешеходы и машины.
--
Не буду тебе мешать, подумай, они и вправду безнадежны.
Противящийся Творцу взмахнул полой балахона, постепенно растворяясь в воздухе.
--
Подумай, - сказал он напоследок и исчез.
Печальный взгляд Саваофа обратился к висящему в пустоте экрану...
***
Солнечный лучик проскочил через щель между задвинутыми шторами, рассекая комнату надвое. Мужчина, потревоженный ярким светом, проворчал что-то не совсем цензурное. Перевернувшись на другой бок, он натянул одеяло на голову и спокойно засопел. Сон его продолжался недолго. Из соседней комнаты раздался женский голос:
--
Леша, вставай, на работу опоздаешь!
--
Аня, еще пять минуток и все, пожалуйста, - пробурчал Алексей сонным голосом.
--
Как будто пять минут что-то решат, давай вставай.
Женщина подошла к кровати и стала его щекотать носом. Добравшись до уха, она стала часто дышать. На Лешу это подействовало, пробурчав что-то нечленораздельное, он сжался в комок, подвернув под себя одеяло. Видя, что вылезать он не собирается, Анна сунула руку под одеяло, нащупала там пятку и стала с упоением ее чесать. Алексей подпрыгнул на кровати, как ошпаренный.
--
Ну, что ты делаешь? - голос Алексея был крайне обиженный.
--
Интересно, а как тебя еще поднять? - похоже, Аня уже начала злиться.
--
Обязательно так?
--
Хватит болтать, через сорок минут тебе уже надо быть на работе, хоть чай попей.
--
Иду, иду, уже иду.
Хмурый и лохматый Алексей резко вскочил и приземлился на полу. Отжался пару раз, в качестве зарядки. Впрыгнул в штаны, поворошил волосы на голове и пошел в ванную.
Аня хлопотала возле плиты, когда он появился на кухне.
--
Проснулся, садись за стол. Яичницу с помидорами будешь? Чуть-чуть подожди.
Аня болтала обо всем подряд, но Алексей ее не слушал. Сегодня надо было сдавать отчет за месяц, ничего другое больше в голову не лезло.
--
Пожалуйста, - дымящаяся яичница проплыла перед глазами Леши, прервав его размышления.
--
Пахнет вкусно, - Алексей зажмурил глаза. Он любил поесть.
--
Еще бы, - Аня, по-видимому, была довольна его реакцией.
Вилка пошла в ход, и минут на пятнадцать воцарилась тишина, которая была прервана звуком разливаемого по чашкам чая.
--
Давай, быстро попей чайку и на работу дуй.
--
Блин, двадцать минут осталось, надо бежать, - Алексей подскочил, как будто на гвоздь сел.
Не зная за что схватиться, он метался по прихожей в одном ботинке. В руке у него была папка с документами, в зубах кошелек. Неизвестно, сколько это еще продолжалось, если бы нога не зацепилась за тумбочку, в которой стояла обувь. Издав звук, одновременно похожий на одиночный поросячий взвизг и на кошачий мяв, он растянулся на полу, упершись носом в коврик. Жена все это время стояла в дверном проеме, опершись на косяк, и со скептическим выражением лица глядела на происходящее. Дождавшись развязки, она помогла ему подняться, усадила на табуретку, вручив второй ботинок.
--
И так каждый день, - сказала Аня, доставая кулек из шкафа. - Неужели так сложно встать на полчаса раньше?
--
Да, спать очень хочется.
--
А лучше вот так скакать по прихожей?
--
Ну, я не специально.
--
Естественно. До вечера, - Анна протянула ему собранный дипломат.
--
До вечера.
Поцеловав жену, Алексей выскочил за дверь и помчался по лестнице вниз, как угорелый.
Выскочив на улицу, он огляделся и зашагал на стоянку, где вчера поставил машину. Сонная морда дежурного на стоянке не выражала ничего дружелюбного. Разбудили ненавистные.
--
Доброе утро, - голос Алексея был как нельзя дружелюбный.
--
Для кого доброе, а для кого не очень, - пробурчал дежурный. Забрал номерок, сделал пометку в журнале и молча отвернулся.
Видя, что от него ничего больше не добиться, Алексей пошел к машине, фальшиво насвистывая мелодию из фильма "Джентльмены удачи".
Выехав со стоянки, машина влилась в общий транспортный поток.
Алексей Капитонович Мошнов, среди рабочих - АКМ или "автомат Калашникова" работал начальником отдела снабжения в солидной торговой фирме. Гоняли машины с грузом по стране и за границу. За пять лет работы в фирме он поднялся из грузчиков до начальника. Рабочие его не любили, зато у вышестоящего начальства он был на хорошем счету. Мнение трудового люда его нисколько не беспокоило, рабочие они и есть рабочие, что они могут сделать. Отношение к подчиненным у него было, мягко сказано, плохое. Не упускал случая списать пару-тройку деталей с машины, как отслуживших свой срок. Все украсть нельзя, но стремиться к этому надо. Так он считает и по сей день.
Войдя на территорию фирмы, Мошнов поздоровался с охранником, стоящим возле ворот, и гордо прошествовал к зданию администрации. Возле самых дверей его нагнал один из водителей-дальнобойщиков - Гришка Сивкин.
--
Алексей Капитоныч, надо бы колеса новые, а то этого того, резина лысая уже, - взгляд Гришки был, по меньшей мере, просящий.
--
Ты же в прошлом месяце резину выписывал, - Мошнов выглядел крайне возмущенным.
--
Да. Но ведь за месяц целых четыре ходки, и все неблизкие, - он растерялся.
--
Ну-ка веди меня к своей машине, посмотрим, - Алексей сунул дипломат под мышку, и зашагал на стоянку грузовиков.
Подойдя к машине, Гришка попинал колесо ногой, провел по нему пальцем.
--
Вот, колеса гладкие, как у формулы, Алексей Капитонович, - он заискивающе посмотрел на него.
--
На ходку еще хватит, успокойся, - Мошнов повернулся и пошел с таким видом, что сразу становилось понятно - его слова обжалованию не подлежат.
У меня месячная норма расходных материалов ниже, чем израсходовано в этом месяце, а если я ему еще выпишу колеса новые, вообще труба будет.
Бросив злобный взгляд в спину Мошнову, Гришка раскурил сигарету и пошел в мастерскую.
В мастерской стоял грохот. Входя внутрь, он зацепился за порог и, чтобы удержаться на ногах, ухватился за полку на стене. Свернув рукой пепельницу, стоящую на полке, он разметал окурки по всей мастерской, чистоте пола при этом особо не навредив. Бычки здесь валялись повсюду - на полу, ремонтируемых машинах, табуретках и даже были прилеплены к потолку. Оглядев этот свинарник, Григорий направился к Петьке Шевцову, который вчера обещал ему парочку новых свечей.
--
Здорово Петюня, - Сивкин протянул Петру руку.
--
У меня руки грязные, - сказал Шевцов, сосредоточенно копаясь под капотом машины.
--
Да и ... с ним.
--
Ну, коли так, - Петька сунул свою руку в Гришкину. - С чем пожаловал?
--
Да вот, пожаловаться хотел, еще ты свечи обещал.
--
Что АКМ достает? - проговорил слесарь, не отрываясь от работы.
--
Есть такое дело, вечно, то "не подвезли", то "ты уже вчера просил". Ничего выписывать не хочет, только собачится, скотина.
--
А чего поделаешь, будешь вякать, все расходы на тебя повесит, так что молчи, терпи.
--
Да ладно, чего уж там, - Гриша махнул рукой. - Дай свечи, и я пойду.
Болтая кульком в руке, Сивкин пошел к выходу, на ходу насвистывая какую-то ерунду.
Мошнов сидел у себя в кабинете за столом и пил утренний кофе. Компьютер был включен, по столу раскиданы бумаги, шариковые ручки и карандаши для пометок. Не было у него сегодня особого желания работать. Но надо, надо.
Заработал селектор, и секретарша по внешней связи сообщила ему, что пришли бумаги израсходованных за месяц материалов.
--
Отлично, Лена, сейчас приду, заберу, - сказал Мошнов, потирая руки.
Ну, наконец-то, а то висит слитый бензин, как дамоклов меч над головой.
Притащив ворох бумаг в кабинет, Алексей допил кофе и взялся за работу. Разложив бумаги по столу, он стал чиркать по ним, делая пометки. Так, это мое, это спишем с рабочих за неаккуратное обращение, а это расходные материалы, обычная норма. Так он ковырялся, пока его опять не потревожили. В дверях стоял с бумагой в руках Григорий Сивкин.
--
В чем дело, Григорий? - Мошнов даже не оторвал взгляда от бумаг.
--
Да вот, в рейс ухожу, - неуверенно проговорил Сивкин. - надо бы документы оформить, все подписи собрать.
--
А моя то зачем, у машины техосмотр есть? Есть.
--
Опасный груз повезу - химикаты. Поэтому надо вашу подпись, что все цело и недавно поменяно.
--
Давай сюда, - Алексей, не посмотрев даже, что там написано, чиркнул в отведенном ему месте и отдал бумагу обратно.
--
Спасибо, до свидания, - проговорил Гришка уже в дверях.
--
Счастливо.
Взяв сигарету, Мошнов пошел открыть окно, чтобы не сидеть в облаках дыма. За окном во дворе стояла вся бригада водителей и провожала Гришу в рейс.
Все-таки они дружные, не грызутся. Так всегда, когда начальство злобствует, подчиненные сплачиваются. Да и хрен с ними, зато мне почти все с рук сходит.
Плюнув в открытое окно, он пошел к столу, дымя сигаретой. До конца рабочего дня еще столько надо сделать, нечего себе голову всякой ерундой забивать.
Через три дня...
Мошнов после работы ужинал на кухне, когда по телевизору начался выпуск новостей. На экране телевизора возникло лицо корреспондента, позади которого были видны люди в милицейской форме. Вокруг них крутились несколько человек с микрофонами и видеокамерами. Репортаж велся прямо с места происшествия. Голос с телеэкрана вещал:
--
На горной дороге водитель не справился с управлением, и машина, сорвавшись с обрыва, упала в море. За полчаса до этого эту машину проверяла на дороге милиция. По словам милиционеров с документами у водителя было все в порядке. Также они сообщили, что машина с грузом направлялась в Баку. Известно только, что место приписки - город Новороссийск, фирма "Tran". Сейчас выясняется личность водителя и перевозимый груз. Вероятнее всего, ответственность за несчастный случай ложится на руководителей фирмы, которой принадлежало транспортное средство. Степень вины водителя пока остается неизвестной. На этот момент сведений, связанных с аварией, больше нет. Смотрите наш следующий выпуск через час.
После услышанного у Алексея онемели пальцы. Вилка, выпавшая из руки, ударилась о край тарелки и сверзилась на пол, прихватив с собой несколько кусков картошки. Репортаж кончился, а он так и сидел, не двигаясь, с побелевшими пальцами. Мысли рвали его голову, нанося вполне ощутимую боль.
Что теперь будет? Меня снимут, хорошо, если не посадят. Надо было ему новые колеса выписать. Теперь уже поздно. Что делать?
--
Ты слышал, что по телевизору говорили? - Анна заглянула в кухню. - По-моему, это ваша машина? Может, водитель пьяный был?
Да, точно пьяный, все свалю на Гришку. Всем проще будет. Эта мысль разметала все остальные, хаотично двигающиеся в голове Алексея.
Отвлекшись на собирание мозаики-паззла, Мошнов и думать забыл про аварию, пока не начался очередной выпуск новостей.
--
Буквально несколько минут назад стало известно, что причиной аварии послужила изношенная резина на колесах, но по словам экспертов возможно виноват и водитель, место аварии тщательно исследуется, - скороговоркой проговорил репортер с экрана. - Также стало известно, что перевозили химикаты. Несколько бочек при падении полопались, и содержимое вылилось в воды Каспийского моря. Локализовать распространение вредных веществ пока не удается. Экологи и сотрудники санэпидемстанции пытаются остановить отравление воды. На берегу уже найдены несколько мертвых чаек. Не исключено, что придется рыболовецким судам покинуть этот участок моря. Такое количество химикатов, отравляющих воду, может привести к серьезной экологической катастрофе. Около тридцати процентов груза сохранилось. Подняли машину, но тело водителя пока не найдено. Смотрите нас ровно через час. Репортаж с места событий вел Иван Кобышев.
Растерянным взглядом Алексей оглядел комнату, в какой-то миг он почувствовал необъяснимую грусть по всему, что здесь находится. Возможно, в скором времени уютную квартиру придется сменить на жесткие нары.
Взяв сигарету из пачки, лежащей на журнальном столике, он мельком глянул на жену. Анна сидела на диване, тупо уставившись в пол.
Что делать, что делать!?
В груди раздавались гулкие сильные удары. Казалось, что лопнет грудная клетка и сердце, которому опротивело это мерзкое тело, вырвется наружу, заливая фонтанами крови комнату, ускачет куда-нибудь в угол и заживет отдельной жизнью, не снабжая этого бездушного человека теплом и жизненной силой. Алексею стало стыдно перед женой. Он не смог пересилить себя, просто подойти, обнять жену, признаться во всем совершенном. С хмурым лицом Алексей ушел на балкон и сидел там больше получаса. Когда в горле запершило от сигаретного дыма, ноги сами увели его с балкона, разум упирался, понимая, что придется объяснять жене, что к чему и почему.
--
Леша, - проговорила Аня, не отрывая взгляда от пола. - Ведь это ты виноват, или я не права?
Что мне ей сказать!? Да, это я виноват, что тебе еще дура надо!? Ты думаешь, что имеешь право меня осуждать!? Нет, ты не имеешь такого права! Я не должен перед тобой отчитываться! Все так поступают - воруют, оттягивают сроки! Чем я хуже остальных!? Я же для вас стараюсь, чтобы тебе, ребенку жилось хорошо и без проблем!
Вслух сказать Алексей ничего не смог. Бормоча что-то непонятное, он попытался проскочить на кухню. Но похоже, у жены на этот счет были немного другие планы.
--
Алексей, - в голосе Анны зазвучала тяжесть, способная прижать к земле даже очень сильного. - Я не слышу ответа.
--
А что ты хочешь услышать? - нечего ответить, задавай встречные вопросы, что Алексей и сделал.
--
Ты же вроде работаешь в отделе снабжения, а здесь говорят, что из-за плохой резины авария случилась, - она, похоже, во что бы то ни стало, захотела выведать его причастность к данному делу. - За тобой такие грешки, как не выписанные запчасти в целях экономии, замечались и раньше. Или я не права?
--
Никто не говорил, что на все сто процентов ясна причина аварии. Это только версии, - в голосе Алексея зазвучали злобные нотки.
--
Не увиливай от ответа, а может и от ответственности, - Анна плавно подвела его к значимости случившегося, заодно и обнадежив.
--
А я то тут причем? - он попытался изобразить из себя ангела, обвиненного в том, что продал душу дьяволу. - Я здесь, авария там.
--
Ну, да, - злая усмешка прорезала лицо Ани. - Ты ведь знаешь, что за такие вещи достанется всем, кто прямо или косвенно виноват в случившемся.
--
Нам не о чем больше разговаривать. Что ты лезешь в мои дела, может, ты еще за меня будешь бумаги оформлять, а? - Алексей попытался прервать неприятный разговор.
В комнату вбежал мальчуган, лет пяти, одним своим присутствием разрядив обстановку. Подхватив пацаненка на ходу, Алексей пару раз прокрутился на пятках, чем вызвал неописуемый восторг у малыша. Мальчик радостно завизжал, требуя еще чего-то подобного.
--
Иди, иди, Антон, нам с мамой поговорить надо, - сказал он малышу, выпроваживая его из комнаты.
Мальчик надул губы и щеки от обиды, но послушался.
--
Итак, - Анна показывала, своим видом, что она вся внимание.
--
Ты не можешь меня обвинять в том, чего я не делал. Завтра будет ясно, из-за чего случилась авария.
Прервав неприятный разговор, Алексей пошел спать, но долго не мог уснуть, ворочался и все думал о случившемся. Жена осталась спать на диване. Она всегда так делала, если они ругались или он грубил.
Так даже лучше, не будет приставать со своими вопросами.
В следующем выпуске новостей ничего нового не рассказывали. Алексей тихо лежал, прислушиваясь к голосу комментатора. В конце концов, он уснул.
И приснился ему сон, что стоит демон над ним невиданного роста. Взгляд у демона ледяной, заставляет сжаться, почувствовать себя полным ничтожеством. Нет ничего в этом взгляде осуждающего, просто понимает демон, что таких, как он, бессмысленно осуждать, не поймут они вины своей, и не признают ее. Алексей не видел шевеления губ, не слышал голоса, он чувствовал слова, исходящие от исчадия ада призрачного, они рвали его душу, смеясь над ним, принижая и съедая его до последнего клочка. "Ты же очередной кирпич в стене, стоящей на краю пропасти. Когда-нибудь стена станет настолько большой и тяжелой, что не выдержит край скалы, подломится, увлекая за собой стену. Это будет положен первый шаг к смерти. Скала, подвластная времени, начнет рассыпаться. К тому времени кирпичики сами будут прыгать в стенную кладку, притягивая к себе все новых и новых. Неважно уже будет, сколько колышков вбито в стену, чтобы натянуть страховочные веревки. Троса лопнут, как тонкие конские волоски, и упадут в пропасть вместе со стеной. Ты, Алексей, несешь ответственность за то, что случилось. Если надо, тебя найдут. Не было еще ни одного, кто бы ушел от наказания, где-нибудь, да достанет его расплата".
Алексей подскочил на кровати, боязливо оглядываясь. В комнату через занавески пробивался лунный свет. Электронные часы на столе показывали полтретьего. В комнате тишина. Жена спит, Антон тоже. Пошарив рукой по столу, он нащупал пачку сигарет. Схватив пачку в одну руку, а другой упершись в постель, Мошнов опустил ноги с кровати, пошевелил пальцами, привыкая к прохладному полу. Рывком встав, он подошел к окну. Когда Алексей отдернул занавеску, у него затряслись поджилки - за окном парил демон из сна. Как завороженный, он следил за колыханиями плаща. Черный тяжелый взгляд из-под капюшона сверлил Алексея. Не выдержав, Мошнов отвел взгляд, а когда повернулся, демона уже не было. Желание курить пропало, и он поплелся к кровати, по дороге натыкаясь на мебель, расставленную по комнате. Завернувшись в одеяло с головой, Алексей пытался не думать о происшедшем и уснул без видений.
Нет, совесть его не заедала, страх перед ответственностью - вот чего он боялся. Свою совесть он потерял лет пятнадцать назад. С того момента дела пошли в гору. Зачем забивать себе голову чужими проблемами, надо о себе заботиться. Сам о себе не позаботишься, никто не позаботится. Хорошо или плохо поступил, какая разница, какой дорогой идешь к деньгам, все равно, по-другому нельзя. Можно Алексей, можно. К быстрым деньгам, да, по-другому не получится! Зарабатывать честно тяжело, все об этом прекрасно знают, поэтому придумывают себе оправдания. Хотя знают, что обманывают только себя.
Утро у Алексея началось как обычно, если бы не тяжелый груз на душе. Завтрак сегодня ему никто не готовил, жена крепко на него обиделась. Пожевав сухого хлеба, запив это вчерашним чаем, он быстро собрался и пошел на работу.
Морда, наверное, опухшая. Да ладно, времени помыться не было.
Как всегда, устроившись в кабинете, Мошнов пил утренний кофе, когда к нему зашел исполнительный директор - Сугробов Андрей Семенович:
--
Мошнов, я думаю, ты понимаешь, для чего я пришел? - голос говорящего выдал его, он нашел козла отпущения.
--
Вы по поводу аварии, - Алексей, по сравнению с ним, казался маленькой ничтожной сошкой.
--
Именно. Ты, конечно, понимаешь, что нам неприятности не нужны. Уже достоверно известно, из-за чего случилась авария. Ответственность понесешь ты, сам знаешь, никто себя под монастырь подводить не собирается.
--
Может, это Гришка Сивкин виноват, он выпить любитель, - начал выкручиваться Мошнов.
--
Все равно, будут разбираться, дойдет и до нас, ты это прекрасно знаешь, так что...
Договаривать Андрей Семенович не счел нужным, просто повернулся и ушел. Да договаривать и не было смысла, Мошнов итак все понял - его сдадут с потрохами, лишь бы прикрыть свои задницы. Противно, противно оттого, что Сугробов нисколько не стесняется это говорить, хотя может, это и к лучшему. А то мог сделать проще, войти с милицией, заявить - вот, за тобой, однако. Да, правда, так даже лучше, что сразу сказал.
Злобы от этого у Алексея меньше не стало. Желая как-то излить злость, он запустил чашкой в дверь. Чашка со звоном разбилась, оставив на двери бурое кофейное пятно. Осколки разлетелись по всему кабинету. Одумавшись, Алексей схватил тряпку и побежал вытирать дверь. Осколки весело хрустели под ногами. За этим занятием его и застала секретарша.
--
Алексей Капитонович, вы что делаете? - у секретарши был изумленный вид.
--
Ничего Леночка, чашка из рук выскользнула и разбилась, - сказал Мошнов с самым невинным видом. - Иди Лена, я сам уберу.
--
Да нет, если бы вы попросили, то я могла вызвать уборщицу, она бы все убрала.
--
Нет, спасибо, не надо, иди Лена, - Мошнов снова попытался выпроводить секретаршу из кабинета.
Когда дверь за Леной закрылась, он опять погрузился в тяжелые думы. И все-таки чувство вины в какой-то степени грызло Алексея. Хотя больше Мошнов боялся расплаты за содеянное. В голове так и вставали мыслеформы. Их было так много, что они напоминали густой лес, где каждое отдельно взятое дерево являлось переносчиком информации о том, что ему светит за события вчерашнего дня.
Мошнов так глубоко ушел в себя, что оказался в этом лесу. Шагая по тропинке между деревьями, он всматривался в кору, за которой виднелось его воображаемое будущее. На одном стволе явственно виднелась тюрьма. На другом - увольнение с работы, грязные помойки, менты, которые гоняют его, чтобы не спал на вокзале или в телефонной будке. Непонятно почему, но лес был преимущественно хвойный, поэтому дерево с длинными узкими листьями сразу бросалось в глаза. Алексей подошел к этому дереву, провел пальцами по мягким листьям, пошелестел ими. Дерево, словно живое, подняло ветки, угрожающе согнув их. Алексей отшатнулся. Чего это я? - подумал он. - Это всего лишь фантазия. Опровергнув его мысли, дерево хлестнуло ветками по лицу Алексея. Схватившись за лицо, Мошнов отбежал в сторону. Во сне или в фантазиях боль не чувствуешь. Тогда что это? В довершение картины происходящего из-за дерева вышел демон, виденный Алексеем не впервые. Нескрываемый ужас прорезал лицо Мошнова. Губы затряслись, ноги перестали слушаться, и он, спотыкаясь и падая лицом в листья, устилавшие ковром землю в лесу, побежал прочь от этого места. Но нет, просто убежать демон не дал ему. Догнав Мошнова за считанные секунды, он схватил его за шкирку, легко, словно мешок с пухом, демон приподнял его над землей. Обнажив клыки в злобной усмешке, он поднес Мошнова вплотную к своему лицу.
Алексей увидел каждую черточку на его лице, увидел, как наливаются кровью его глаза. Ни один мускул на лице демона не дрогнул, губы не шевелились, но Мошнов слышал слова. Фразы иглами втыкались в Алексея, оставляя на теле глубокие кровоточащие раны. Он пытался кричать, но ни один звук не смог вырваться изо рта. Демон парализовал речь, волю и способность двигаться. Мошнову оставалось только висеть безжизненной тушей и слушать, что говорит демон.
Алексей прослушал во второй раз, что он натворил. Тяжелое горячее дыхание, не источавшее запаха, окутывало Мошнова с ног до головы. Пот тек с Алексея ручьем, не столько от горячего дыхания, сколько от страха. Договорив, демон швырнул Алексея в ствол стоящего рядом дерева. Больно ударившись, Мошнов вцепился руками в ближайшую ветку и повис на ней. Демон подскочил к дереву, схватил Алексея за туловище с такой силой, что затрещали кости, опять поднес к лицу и сказал:
--
Это не последняя наша встреча. Меня зовут Саитана, запомни на будущее, когда будешь просить прощения.
Разжав руку, Саитана выпустил Мошнова. А сам, совершив огромный прыжок, исчез в кронах деревьев.
Алексей упал на корни большого дерева, возле которого стоял демон. Больно ударившись спиной о корни, он скатился вниз, как с горки, и остался лежать. Все тело трясло от перенесенного шока, руки и ноги отказали от боли, разум не поддавался контролю из-за населявших его мыслей.
Очнулся он оттого, что его кто-то тряс за плечо. Открыв глаза, он увидел Лену. У нее были испуганный взгляд.
--
Алексей Капитонович, с вами все нормально, может, врача вызвать? - похоже, что Елена беспокоилась за него по-настоящему.
--
Нет, нет, все нормально, - голос у Мошнова был слабый.
--
Точно? - с сомнением спросила Лена.
--
Да, точно.
--
Ну, тогда я пошла.
--
Иди, иди.
Когда Лена была у самых дверей, он окликнул ее:
--
Лена, как ты думаешь, есть Бог на свете?
--
Ну, не знаю, как-то не задумывалась. Наверное, есть, а может - нет.
--
А как же монахи тибетские, которые в медитации познают Бога? Не могут же они часами просто так сидеть, закрыв глаза и мечтать о всякой ерунде.
--
Я не знаю, - сказала Елена, пытаясь поскорее исчезнуть из кабинета, ей показалось, что у него "поехала крыша". - Наверное, нет.
--
Ладно, чего это я привязался к тебе со своими глупыми вопросами? Извини, пожалуйста.
--
Ничего страшного, - пролепетала Лена, пятясь к двери. - Я пошла.
Повернувшись, секретарша кинулась к двери, как будто за ней гонится стая волков. Громко хлопнув дверью, Елена оставила Мошнова наедине с громоздкой пирамидой размышлений. Алексей пытался разобрать пирамиду по кубикам, но она становилась все выше, кубики множились, уходя в недостижимую высь.
Размышления были прерваны треском селектора.
--
Алексей Капитонович, Гриша объявился. Все сообщил в милицию. Новости не самые лучшие. Андрей Семенович просил вас зайти к нему. У него есть официальная информация.
--
Спасибо Леночка, уже иду.
Предательски подкашивающиеся ноги потащили Мошнова к двери.
В кабинете у директора было относительно тихо, если не брать в счет мух, которые бились о стекло, нарушая своим жужжанием идиллию. Алексей вошел без стука, все-таки сам начальник, хоть и меньшего пошиба.
--
Вы меня звали, Андрей Семенович? - с порога начал Алексей.
--
Да, звал, присаживайся, - вид у Сугробова был серьезный, но незлой. - Ты уже знаешь, что Григорий Сивкин объявился?
--
Да, Лена сказала, а что такое, новости не очень хорошие?
--
Для тебя, да. Он дал показания в ближайшем селении. Все из-за плохой резины, проверили датчики, скорость не превышала норму, на такой скорости просто невозможно сорваться. Стаж у него не маленький, по этой дороге не первый год ездит. Конечно, он так просто не отделается, но вина ляжет на руководство. Не проследили, что резина испорчена, - пеняйте на себя. Мне уже звонили оттуда, цифры штрафа огромные, так что, или тебе тюрьма светит, или выкручивайся, как хочешь. Штраф такой, что за двадцать жизней не заработаешь. Кстати, сейчас новости начнутся, надо посмотреть.
Сугробов вытащил из ящика стола пульт.
На экране появились мелькающие кадры, на которых показывали какую-то клинику. Все тот же Кобышев говорил с телеэкрана, только о чем-то другом:
--
В больницу уже поступило более тысячи человек с отравлением, двести из них скончалось. Медики связывают это с недавней аварией, происшедшей на горной дороге. По-видимому, свежая рыба, поступившая в продажу, была выловлена недалеко от места аварии. Весь берег в том месте усеян мертвыми чайками. Пока проводятся точные анализы, и врачи пытаются установить причину отравления. Репортаж с места событий вел Иван Кобышев. До свидания, - больница исчезла с экрана телевизора, сменившись на рекламу.
Сугробов выключил телевизор. Заложив руки за спину, он ходил из угла в угол. Мошнов сидел тихо, боясь пискнуть хоть слово в свое оправдание. Раздумья прервал настойчивый треск телефона. Андрей Семенович поднял голову, осмотрел невидящим взглядом комнату. После небольшой заминки он наконец-то понял, что звонит телефон, краткими четкими движениями покрыл расстояние, отделявшее его от телефона, поднял трубку и произнес отлаженную за многие годы фразу:
--
Исполнительный директор фирмы "Tran" слушает.
--
Здравствуйте, вы нашли виновника аварии? - проговорил тяжелый невозмутимый голос на том конце провода.
--
Да, это начальник отдела снабжения - Алексей Мошнов.
--
Хорошо, мы выезжаем к вам, придется ему давать показания. Ждите, - говоривший без прощания положил трубку.
Сугробов еще какое-то время подержал трубку возле уха, послушал гудки, доносящиеся оттуда, и молча, словно робот, положил трубку на ее законное место.
--
Иди в свой кабинет. Жди, скоро приедут, будешь давать показания, - сказал Сугробов. Комментариев не требовалось.
Мошнов молча встал и пошел к выходу. Сказать ему было нечего.
Выйдя за дверь, нет, он не пошел к своему кабинету, а спустился на первый этаж, надел куртку и поплелся к выходу. Водители, находившиеся в это время во дворе, смотрели на него осуждающе. Да какая ему теперь разница, он получил свое сполна, или получит. Не поднимая головы, Алексей попытался как можно быстрее пересечь двор, в ожидании того, что кто-то плюнет ему в спину. Нет, это были не те люди, самосудом заниматься не станут.
Выйдя за ворота, он совсем потерял голову. Шаги утратили всякую размеренность, мотало его из стороны в сторону. Люди шарахались от него, как от душевнобольного. Плача в полный голос, Алексей шел домой, единственное место, куда он мог сейчас пойти. Его шатающаяся походка привлекла внимание блюстителя порядка.
--
Гражданин, можно ваши документики, - милиционер был вежлив до невозможного.
--
Нет, нет, я не хочу в тюрьму! - закричал Алексей в полный голос. - Я не переживу этого! Мне конец! Со мной так нельзя!
Слезы застилали глаза, но он бежал и бежал, сколько мог. В голове уже не было ни одной мысли - все было обдумано и передумано вдоль и поперек.
Его недолгое путешествие было прервано столбом, неожиданно появившимся на пути. Резкая боль в голове - это все, что успел он почувствовать, перед тем как потерял сознание.
И вновь он оказался в загадочном мире. Нет, здесь больше не было леса, осталась только скала, одиноко возвышающаяся в пустоте. И увидел он, как стоит на краю обрыва, и камни сыплются у него из-под ног. Чем быстрее пятится он от края пропасти, тем быстрее осыпается земля. Сколько он ни старался отойти от края, ему все равно оставался один шаг в бездну.
--
Я не хочу умирать! - закричал он, падая...
И очнулся.
На улице шел дождь. Дождевые потоки накрыли город плотным мокрым покрывалом. Мошнов лежал насквозь мокрый и продрогший до костей. Ничего не понимая, он вертел головой, пытаясь сообразить, где он находится. Наконец-то до него дошло, что он лежит в грязной луже. Собрав в комок последние силы и волю, Алексей сориентировался в пространстве и маленькими шажками, на большие он был неспособен из-за перенесенного стресса, направился к дому. Оставшийся участок пути он прошел без происшествий.
Придя домой, Мошнов полез в кладовку. Выудил оттуда веревку и пошел на кухню. На скорую руку, соорудив петлю, он залез на табуретку, без лишних раздумий накинул аркан себе на шею и шагнул с табуретки.
На этом история Алексея Капитоновича Мошнова заканчивается. Через час после случившегося придет жена, Анна, обнаружит его висящим на кухне. Естественная реакция - слезы, переживания. От созерцания мужа-самоубийцы у Анны остановится сердце, и она так и не успеет добраться до телефона, оставшись лежать безжизненным телом в коридоре. Еще через час заявится милиция. На звонки в дверь никто, естественно, отвечать не будет. Милиционеры выломают дверь, обнаружат два трупа, констатируют смерть, составят протокол, на этом дело, связанное с Алексеем Капитоновичем Мошновым будет закрыто, только что открывшись. Вся ответственность ляжет на плечи директора фирмы. Андрей Семенович Сугробов сядет в тюрьму, как главное должностное лицо фирмы. Григорий Сивкин отделается штрафом. Из-за химикатов умрет еще пятьсот человек, остальных смогут спасти. Распространение вредных веществ также смогут локализовать. Что будет с Антоном Алексеевичем Мошновым, история умалчивает. Наверное, он попадет в детский дом, вырастет, сам себе выложит дорогу в жизнь и никогда не будет повторять ошибок своих родителей.
***
--
Что ты мне показываешь? Ты что хочешь сказать, что все такие? - крикнул Саваоф в пустоту.
--
Нет, я могу привести тысячи таких примеров, - раздался голос из пустоты. - Смотри.
Экраны вокруг Саваофа стали множится, окружая его со всех сторон. Мелькание на экранах постепенно вырисовывалось в четкую картинку. Каждый отдельно взятый случай имел похожую концовку.
--
Разве я не прав? - произнесла полупрозрачная мерцающая фигура Саитаны, появившаяся за спиной Творца.
--
Что ты со мной делаешь? - на глаза Творца навернулись слезы.
--
Дети не оправдали надежд? - Падший Ангел ухмылялся.
--
Почему ты такой жестокий?
--
Я не жестокий, я просто не ожидаю от них ничего хорошего, - лицо изгнанника стало серьезным. - Я никогда не питал иллюзий на их счет.
--
Нельзя так со всеми, - Саваоф плакал.
--
Я со всеми так не обращаюсь, только с теми, кто этого заслуживает.
--
Знаешь, если бы я был способен предвидеть, что ты будешь творить на Земле, то в самом жестоком бою не отдал бы ее тебе.
--
Твоя власть давно утратила ту силу, что была раньше. В этом мире ты стоишь в начале начал, а таких миров тысячи. Я видел их, - Лицо Саитаны исказила злобная усмешка.
--
Откуда ты это знаешь? - голос Творца выражал наибольшую степень недоверия.
--
Пока ты созидал, я развивался, - никогда, никогда, Дьявол не упустит момента унизить Создателя. - Я не смог постичь всего, но у меня впереди вечность.
--
Ты хочешь сказать, что в каждом мире свой создатель?
--
Да. А во главе всех этих миров стоит кто-то, кого никто никогда не видел. О нем ничего неизвестно, никто не видел его лица, не знает его имени.
--
Ты можешь показать мне эти миры? - Саваоф снизошел до просьбы.
--
Мы не можем попасть внутрь другого мира, никто не может. Как будто какие-то стены отгораживают все миры друг от друга. Можно увидеть, что там происходит, но не более.