В "Сыне Родины" - газете 13-й армии и "Отваге" - газете 2-й Ударной армии сохранились мои стихотворные строчки. Никогда я их не включал в сборники, они и впрямь - "как безымянные, на штурмах мёрли наши" - умирали, сделав своё дело. И ради этого дела они заслуживают мимолётного воскрешения: пусть читатели младших возрастов, и среди них поэты младших поколений, хоть на миг ощутят шинельное сукно солдатского стиха, облекавшее когда-то наши плечи.
Все пути заказаны назад
Над Русью вновь летят седые ветры,
И красный диск, верша круговорот,
Над горестной, над древней, над пресветлой
Мамаевым побоищем встаёт.
Плечо горит... Но биться без оглядки,
Но не подпасть под смертной боли власть
И, зубы сжав, перед последней схваткой
К земле родной, как к матери, припасть.
Нам все пути заказаны назад.
И небо, цвета омута речного,
И ветры поседелые летят,
И поле, словно поле Куликово.
Марк Гроссман
Мальчикам Великой Войны
Сколько прошлое ни тряси я -
Всё одно и то же, как стон:
"Лишь была бы жива Россия
Под зарёю своих знамён!"
Я запомнил навек и свято
Ржавый дым и ожог жнивья,
Дорогие мои ребята,
Мои мальчики, кровь моя.
Грубоватые и земные,
Вышло голову вам положить,
Вышло - вас пережил я ныне,
Дай Бог память не пережить.
Вас запомнят века другие,
Всей безмерной земли края,
Братаны мои дорогие,
Мои мальчики, кровь моя...
Иосиф Ржавский
В блиндаже
Хотя над нами брёвна в три наката
И мхом заштопан низкий потолок,
Но капли, просочившись воровато,
Мгновения роняли в котелок.
В углу, покуда боли не иссякли,
Приподымаясь, раненый боец
Сверял свой пульс по этим звонким каплям,
Со смертью распростившись наконец.
Сергей Аракчеев (автор, может быть, лучшего короткого стихотворения о войне.)
Одно болото, где мы спали стоя,
едва сумев дождаться до утра,
мы называли чёртовой дырою -
в нём от застоя дохла мошкара.
В нём не хотели рваться даже мины,
а шли ко дну, пуская пузыри,
и если б за ним не было Берлина,
мы б ни за что сюда не забрели!
Кн. П.А. Вяземский - А.И. Тургеневу. 15 окт. 1828г.
Пушкин, сказывают, поехал в деревню: теперь самое время случки его с музой: глубокая осень. Целое лето кружился он в вихре петербургской жизни, воспевал Закревскую; вот четыре стиха, которые дошли до меня:
И мимо всех условий света
Стремится до утраты сил,
Как беззаконная комета
В кругу расчётливых светил.
Тотчас по приезде в Петербург, Гоголь, движимый потребностью видеть поэта, который занимал всё его воображение ещё на школьной скамье, прямо из дома отправился к нему. Чем ближе подходил он к квартире Пушкина, тем более овладевала им робость и, наконец, у самых дверей квартиры развилась до того, что он убежал в кондитерскую и потребовал рюмку ликёра... Подкреплённый им, он снова возвратился на приступ, смело позвонил и на вопрос свой: "Дома ли хозяин?", услышал ответ слуги: "Почивают!" Было уже поздно на дворе. Гоголь с великим участием спросил: "Верно, всю ночь работал?" - "Как же, работал, - отвечал слуга. - В картишки играли". Гоголь признавался, что это был первый удар, нанесённый школьной идеализации его. Он иначе не представлял себе Пушкина до тех пор, как окружённого постоянно облаком вдохновения.
П.В. Анненков со слов Гоголя.
Пушкин вовсе не был лакомка. Он даже, думаю, не ценил и нехорошо постигал тайн поваренного искусства, но на иные вещи был он ужасный прожора. Помню, как в дороге съел он почти одним духом двадцать персиков, купленных в Торжке. Мочёным яблокам также доставалось от него нередко.
Кн. П.А. Вяземский.. Полное собрание соч., IX,137
Пушкина нигде не встретишь, как только на балах. Так он протранжирил всю жизнь свою, если только какой-нибудь случай, и более необходимость, не затащат его в деревню.
Н.В.Гоголь - А.С. Данилевскому, 8 февраля 1833 г. Письма Гоголя.
Пушкин признавал высокую образованность первым существенным качеством всякого истинного писателя в России. Я сам слышал от Гоголя о том, как рассердился на него Пушкин за легкомысленный приговор Мольеру: "Пушкин, - говорил Гоголь,- дал мне порядочный выговор и крепко побранил за Мольера. Я сказал, что интрига у него почти одинакова и пружины схожи между собой. Тут он меня поймал и объяснил, что писатель, как Мольер, надобности не имеет в пружинах и интригах, что в великих писателях нечего смотреть на форму и что куда бы он ни положил добро своё, - бери его, а не ломайся".
П.В. Анненков.
(Между Владикавказом и Тифлисом). Скоро притупляются впечатления. Едва прошли сутки, и уже рёв Терека и его безобразные водопады, уже утёсы и пропасти не привлекали моего внимания. Нетерпение доехать до Тифлиса исключительно овладело мною. Я столь же равнодушно ехал мимо Казбека, как некогда плыл мимо Чатырдага. Правда то, что дождливая и туманная погода мешала мне видеть его снеговую груду, по выражению поэта, подпирающую небосклон.
Пушкин. Путешествие в Арзрум, гл. I.
Около заката солнца прибыли в Коби. В ожидании чая и ужина наше общество разбрелось по окрестностям поста, любоваться окружающими его скалами. В двух верстах находится довольно большой аул. Пушкину пришла мысль осмотреть его; нас человек 20 отправились в путь. Ал. С-ч набросил на плечи плащ и на голову надел красную турецкую феску, захватив по дороге толстую, суковатую палку, и, так, выступая впереди публики, открыл шествие. У самого аула толпа мальчишек встретила нас и робко начала отступать, но тут появилось множество горцев, взрослых мужчин и женщин с малютками на руках. Началось осматриванием внутренностей саклей, которые охотно отворялись, но, конечно, ничего не было в них привлекательного; разумеется, при этом дарились мелкие серебряные деньги, принимаемые с видимым удовольствием; наконец, мы обошли весь аул и, собравшись вместе, располагали вернуться на пост к чаю. Густая толпа всё-таки нас не оставляла. Осетины, обыватели аула, расспрашивали нашего переводчика о красном человеке; тот отвечал им, что это "большой господин". Ал. С-ч вышел вперёд и приказал переводчику сказать им, что "красный - не человек, а шайтан (чёрт); что его поймали ещё маленьким в горах русские; между ними он привык, вырос и теперь живёт подобно им". И когда тот передал им всё это, толпа начала понемногу отступать, видимо, испуганная; в это время Ал. С-ч поднял руки вверх, состроил сатирическую гримасу и бросился в толпу. Поднялся страшный шум, визг, писк детей, - горцы бросились врассыпную, но, отбежав, начали бросать в нас камнями, а потом и приближаться всё ближе, так что камни засвистели над нашими головами. Эта шутка Ал. С-ч могла кончиться для нас очень плачевно, если бы постовой начальник не поспешил к нам с казаками; к счастью, он увидал густую толпу горцев, окружающую нас с шумом и гамом, и подумал о чём-то недобром. Известно, насколько суеверный, дикий горец верит в существование злых духов в Кавказских горах. Итак, мы отретировались благополучно.
Адам прожил сто тридцать лет, и у него родился сын по его подобию, по его образу, и он назвал его Сиф.
Одна из иудейских легенд сообщает, что Лилит была первой женой Адама, созданной Богом из праха. От их союза с Адамом появился Асмодей и целое воинство других демонов. Ева же была создана позднее. Эта история не фигурирует в Библии, однако косвенные подтверждения можно найти в Бытии 5.3.
Встреча с монстром
Над нами небо серое,
Повеяло холодом.
Пространство трёхмерное
Скривилось над городом.
И небо, словно жуткий омут,
Пространство скрючено дугой,
Безумием мой разум тронут,
Зияет брешь над головой.
Вот под ноги грохнулся гроб, -
Как лист осенний, я трясусь.
В ушах и гул, и резкая дробь, -
Спаси и помилуй Иисус!
Из гроба монстр восстал,
"Киношное Величие"...
Но всё-таки затрепетал,
Хотя бы для приличия.
В глазах таится сумрачность,
А взгляд мечтателен, а также и суров.
Я взял и монстру... подсунь кость,
Глодать, иначе наломает дров.
Я в облике монстра Лилиту узрел
С лицом дьяволицы косматой.
Ей руку подал, настолько был смел,
Хоть ноги были из ваты.
Мне руку пожала Лилит горячо,
И вмиг расцвела, словно роза весной.
Фортуна смелых к удаче влечёт -
Прекрасная дева стоит предо мной.
Я с девой живу ни один уже год,
С ней счастье кую изо всех своих сил.
Стараясь продлить человеческий род,
Ваяем детишек... Процесс полюбил.
Поздравление с наступающим Новым Годом!
В Тбилиси знаменитый оперный театр имени Палиашвили. На сцене этого театра партию Ленского исполнял выдающийся тенор Реваз Бабунашвили. И вот, как-то перед выступлением он хорошо выпил чачи в хашной и с хашным духом направился в театр. Его партия. Он выходит на сцену. Заиграла музыка, а он молчит. Суфлёр ему подсказывает:
- Куда? Куда вы удалились златые дни моей весны?
Он молчит. А потом говорит:
- Дорогой, что ты мне слова подсказываешь? Я уже и музыку забыл.
У меня тост: Всех поздравляю с наступающим Новым Годом. Желаю крепкого здоровья, и чтобы каждый из нас хорошо знал свою партию, и никогда не забывал свои слова и музыку.