Крылья ангела
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: ...когда на тебя сверху валится обугленная туша и ни с того, ни с сего сыпятся молнии со всех сторон, совсем нет времени хоть что-нибудь сообразить. И не поймёшь - ангел это или демон, из последних сил складывает поломанные крылья и безмолвно просит пощады. Или смерти. Спасение утопающего - дело рук самого утопающего. Или того, на чью голову утопленник-неудачник свалился. Может, поэтому я его и спасла. И всё было бы просто замечательно, если бы не то обстоятельство, что сама я не просто далека от святости, а самый настоящий демон!
|
"Господь сказал: наследником моей святой горы будут избранные люди, то есть такие, которые служат Богу и выполняют его повеления, а не те, которые служат Роду и Рожаницам, бесполезным идолам".
Книга пророка Исайи
Яркие не по-осеннему огромные звёзды перемигивались на небосводе, осыпаясь за светлеющий горизонт частым серебряным звездопадом. Бледнеющая луна лениво укуталась в саван из ползущих с запада громоздких туч. Ей было абсолютно начхать на пасторальную картинку просыпающейся зари. И клубящаяся растущая гроза только усыпляла слабыми громыханиями и редкими сполохами зубчатых молний.
Когда пробился первый солнечный луч, я наконец-то продралась сквозь шиповник, оставив на его колючках половину одежды и несколько клоков рыжеватой шерсти с хвоста. Овраг оказался слишком глубоким, чтоб из него можно было выбраться с первого захода. Увязнув в первых же зарослях лопуха и уткнувшись в сухую перед дождём землю, я окончательно уверилась в том, что сегодня не мой день. И вообще неделя не задалась.
Ливень хлынул - резко и сплошной стеной, окатив меня с ног до головы.
Вот и замечательно, можно не переживать за свою сохранность: дождь не солнце - вымочит не испепелит.
Моя половина лачуги встретила тишиной и запустением - словно смерч прошёл. Очередной внеочередной осмотр, чтоб их всех... Интересно, что они постоянно ищут у своих сотрудников - клочки Библии или мирру с ладаном вместо туалетной воды на столике? За последних полсотни лет этих обысков на каждый месяц по пять штук, надоели до чёртиков.
Проползла внутрь, даже не соизволив открыть дверь хотя бы ради приличия: так и прошла сквозь стену, шипя от соприкосновения с материей, изломанной пространством. Не самые лучшие ощущения даже для здорового тела, но открывать щеколду сожжёнными до кости пальцами было выше моих сил. Споткнулась и неловко вписалась в косяк, задев локтем.
-У-уу, чтоб вас всех!..
-Не ругайся, пожалуйста,- смазанный силуэт возник в проёме спальни, едва заметный и из-за раннего рассвета, и из-за проклятой жидкости, разъевшей глаза. Он всегда возникал без предупреждения. И всегда не вовремя.- Это отвращает от тебя светлый лик Девы Марии и...
-Поди к чёрту!
Его только не хватало! Сейчас начнётся проповедь во имя спасения так называемой души...
-Я так и знал!- патетично завёл этот зануда.- Я же предупреждал, чтоб ты не совалась в то логово.
-Не хочу напоминать, но у меня работа такая.
Тип прищурил лазоревые глаза, наконец-то рассмотрев, в каком я состоянии.
-Отлично выглядишь,- хмыкнул, но я поняла, что он обеспокоен и даже слишком.
-Агат, или помоги, или проваливай,- через силу выплёвывая слова прохрипела я. Потом, кажется, ноги мои подломились и я упала в пыль к его стопам, бесславно завершив столь идиотскую вылазку.
Меня аккуратно взяли на руки и унесли в спальню, содрали лохмотья одежды, пропитавшиеся сукровицей и чёрной кровью, промыли раны и зашептали их от дальнейшего разъедания. И ведь каждый раз хочу выучить его молитву, да всё никак времени не хватает, а ведь уже не в первый раз приползаю чуть ли не вывернутая наизнанку, словно все ловчие срединного мира объявили награду за мою рогатую башку.
-Чем это тебя так?- Агат осторожно расправил мой хвост, слаживая раздробившиеся позвонки. Я стиснула зубы: была б моя воля - оторвала бы его к чёртовой матери, одни убытки. Но нельзя, по рангу положен. Вот выполню ещё парочку заданий, тогда, возможно, меня и отметят чеканной медалькой "За усердие", после чего можно будет смело распрощаться с хвостом и укоротить рога.
-Святой водой. Пальнул дублетом, едва сгруппировалась. Ещё и ручкой сделал эдак приветливо, скотина одноглазая. Как старой знакомой.
Впрочем, мы с ним действительно уже однажды встречались. Лет шесть назад. Тогда он не досчитался сына и глаза, а я получила возможность избавиться от копыт и клыков.
-А хвост?
Не успела удрать - схватил за кисточку, поганец, и как следует дернул на себя, одновременно выкрикивая какую-то бесогонную молитву. Здоровенный такой, и не поймёшь - человек или медведь. Ещё и борода до колен. Для верности всё в той же святой кислоте вымочена, чтоб до горла дотянуться не смогла. И цепочка за ней припрятана серебряная с крестиком, как самый последний и запоминающийся сюрприз. Машинально скосила глаза на ладони: кожа на них почернела и взбугрилась, ещё часок-другой - и облезет, как змеиная шкура. Вот только гады её по собственной воле сбрасывают...
Хорошо хоть серебро не заговоренное, а "всего лишь" освящённое - хоть шрамов не останется.
-Наступила неудачно,- бурчу неохотно.
А что, прикажете говорить, что меня, как поганого котёнка, за хвост покрутили да и выкинули за ненадобностью? И кто? Какой-то жалкий человечишка! Оплеванный в родительских чувствах отец. Тьфу, дуристика. Вместо того, чтоб скорбеть по умершим или душевнобольным, лучше б завёл нового и перестал морочить голову и себе, и другим.
-Кто это был, разглядела?
Агат, как заправский садист нажал на тонкий позвонок - единственный не сломанный, а выбитый, вправляя его на место. Моё шипение заглушила предусмотрительно втиснутая в зубы деревяшка. Ненавижу этого паршивого спасителя. Ведь обязательно же вынет всю... хе-хе, "душу", нахмурит высокий лоб и с непроницаемым лицом начнёт вычитывать морали. Ещё и заповеди вспомнит. Но с другой стороны, если я сейчас не отвлекусь, то просто сойду с ума.
-Влацлав, возможно, Яромир. А, может, и Стефаний. Или отец Агафий.
Все они в своё время предъявляли мне счёт за поломанные годы, разбитую жизнь и прочие несущественные или несуществующие понятия. У последнего так даже, почитай, получилось вбить в меня каплю раскаяния (я тогда почти раскаялась в том, что так и не сменила обличье, и этот приставучий червь выследил меня через двадцать пять лет на другом конце земли). Вспоминая о той встрече, до сих пор скриплю зубами: старик оказался потенциальным святым, а поскольку умер в мучениях, вознёсся прямиком в небесные кущи, оставив мне на память крестообразный ожёг на лбу и стойкую аллергию на священнослужителей.
Но эта бородатая горилла не была ни Яромиром, ни Влацлавом, ни каким-то там Стефано-Агафием. Его имени я не знала. Как и большей части своих "почитателей". В лучшем случае я помнила, за что они пытаются открутить мне башку, или хотя бы могла это предположить, ибо память услужливо стирала все ненужные события, смешивая все их жалкие "мести" в одну сплошную серую мешанину. Это для них я краеугольный камень, на котором держится весь смысл их жалкого существования. Для меня же они никто и звать их соответственно.
-Почему ты молчишь?- Руки Агата плавно заскользили по моему лицу, вниз по шее, к ключицам, двумя крыльями разошлись по рукам, выискивая новые повреждения, возможно, не замеченные ранее.- Надеюсь, это твоё раскаяние запечатало тебе уста.
Уста мне запечатали выплеснутая в лицо святая вода и банальная усталость.
-Агат, будь человеком...
Едва слышная ухмылка. Действительно, называть его человеком так же глупо, как причислять к тому же презренному племени и меня. Но если его собратья относятся к людям достаточно терпимо, с той непередаваемой нежностью, с которой влюблённая мама вытирает пузыри своему сопливому дитяте, то мы предпочитаем видеть в них пушечное мясо, своеобразные батарейки и относимся весьма потребительски: пришёл - увидел - употребил.
-Хорошо, тогда будь другом...
Опять ухмылка. Теперь довольная. Выдрать из меня подобное ему ещё не удавалось. Друг... Какая между нами может быть дружба, когда единственное чувство, которое держит нас вместе и не даёт мне запустить зубы в его цыплячью шейку - это чувство долга? Его, между прочим.
...Весь следующий день и большую часть ночи меня выворачивало наизнанку. Агат мужественно таскал тазики и менял холодные компрессы на лбу, хотя лучше от этого мне не становилось - скорей прибавлялось раздражение от мокрой подушки и сырых нашлёпок на больные глаза. Мои завывания и скулёж на него почти не действовали - притерпелся уже. За столько-то лет. Потом повреждённая кожа на лице и руках восстановилась и вот тогда-то я сообразила, почему Агат так мужественно не высказывался по поводу моей так называемой "работы" и её последствий. Решил оттянуться по полной, а для душеспасительных бесед обсмаленные уши и расплавившееся лицо подходят мало.
-Выпей!- его рука настойчиво ткнула в меня стаканом с подозрительной малиновой жидкостью.
Я принюхалась, скривилась и отмахнулась. Злополучная склянка описала кривую дугу и со всей силы вписалась в сервант, разбрызгав подогретый кагор по разгромленной посуде и стене. Агат недовольно нахмурился. Сколько бы я не выводила его из себя, по-настоящему разозлённым не видела никогда.
-Я сказал, выпей,- следующий стакан ткнулся в губы. И через две секунды присоединился к своему безвременно усопшему брату-близнецу.
-Решил травануть под шумок?
Агат выпустил две струйки пара из своего римского носа - очень эффектно, особенно в сочетании с небесно-перламутровыми глазами, золотыми кудрями и снежно-белой кожей.
-Клин клином вышибают, глядишь и поможет. А если и нет, так хотя бы прочувствуешь на себе все прелести адских мук грешников, что лижут раскалённые сковородки. Весьма поучительно, кстати.
Наивный, считает, что лизанием сковородок и вытягиванием жил всё и заканчивается. Была я однажды пролётом, в одном из адских колец, насмотрелась всякой жути, потом спать не могла недели две. Брр! Наши умники такого навыдумывали: глаза на заднице и уши на затылке - самые невинные шутки.
Обречённо зажмурилась, ненавистная жидкость расплавленным оловом влилась в горло, я закашлялась, но этот небесный поганец почувствовал, что решимость моя тает, и прижал стакан к губам. Пока я отплёвывалась, Агат сходил на кухню и вернулся уже с чистой посудиной, тут же и использованной мной по назначению.
Потом были долгие часы лихорадки, занудных лекций и тяжёлая реабилитация после сильнейшего отравления этим самым кагором.
Силы хаоса, когда же это прекратится? И почему именно он должен спасать мою шкуру?
Сдать отчёт я смогла лишь через полторы недели, когда Агат наконец решил, что я полностью восстановилась и в конце концов оставил меня в покое. Прощанье вышло как всегда душевным - он пожелал мне всех благ и всего самого-самого, я традиционно послала его к чертям. После чего мы разлетелись в разные стороны: он вверх, я вниз.
Контора, к которой была прикреплена моя сущность, была вмурована в средние пласты Земли, поэтому жар ядра до неё почти не доходил и посещать её было бы сплошное удовольствие. "Бы" - это потому что наш начальник портил всю малину и большинство сотрудников предпочитало любоваться прелестями Тринадцатого отделения ровно столько, сколько необходимо, чтоб поздороваться с боссом, сдать доклад и, прихватив следующее задание, поскорей утащить свой чахлый хвост.
Я пользовалась некоторыми привилегиями, соответственно могла себе позволить задержаться, а иногда и покрутить хвостом перед начальственной шишкой. Но дальше плоских шуточек или намёков дело никогда не заходило, здесь с этим было строго: хочешь развлечений - подымись наверх или найди суккуба, а моя фигура, хоть с хвостом и рогами, принадлежала к более высокому рангу. "Соблазнить - это вам не чихнуть, здесь мозги нужны,- говаривала когда-то одна старая хрычовка, учившая меня искусству обольщения.- Тут бёдрами не так пошевелишь и вся работу насмарку. На шестой размер любой тупица поведётся, а вот поди заставь этого придурка скакать под твою дудочку, да ещё и внушить ему, что ты его самая большая заветная мечта".
Любовь... В нашем провонявшем серой мире это слово было всего лишь пустым звуком. Но оно двигало горы в мире наземном, а потому стало ключом к податливым человеческим сердцам. Но вот освоить эту науку нашему собрату оказалось не под силу: как научится тому, чего не понимаешь и не чувствуешь? Нам были доступны лишь простейшие чувства, основанные на болевых ощущениях и физических желаниях или искажения светлых, которые проповедовали наши белокрылые оппоненты - ненависть, похоть, боль, страсть, презрение. Таких, как я, сумевших постичь столь тяжёлую науку (но всё равно ничего в ней не понявших - нам, скорей, удавалось удачно имитировать) было очень немного и ценились такие имитаторы на вес человеческих душ.
-Но почему мы не можем любить?- соплячка, едва разменявшая второй десяток лет в рогатой шкуре, никак не могла вникнуть в сложную систему человеческих взаимоотношений. Ей было невдомёк, что вникать, в общем-то и не обязательно, главное - запомнить, что человек обычно привязан к своим кровным сородичам и тем больше, чем сильней эта кровная связь.
-Да потому, детка,- сквозь зубы процедила страшная как смертный грех демоница (даже не верилось, что когда-то она считалась лучшей в своей области),- что любовь разъедает нашу сущность, как серная кислота человеческую плоть. Ни наши тела, ни наш разум не предназначены для такого испытания. Это всё равно, что человека засунуть в жерло нашего центрального вулкана и искренне надеяться, что он там приживётся.
-Но ведь бывают же исключения?
Карга смачно прожевала обвислыми, как у обезьяны губами, одарила приставучую девицу мрачным взглядом. Дискуссия длилась не первый час, а глупая ученица всё никак не могла поверить, что чудес на свете не бывает.
-Были дураки, которые к моему искреннему изумлению всё-таки смогли полюбить. На моей памяти таких оказалось двое и каждый из них сдох, как собака, наивно пологая, что улетает на небеса вкушать нектар и амброзию. Один из них влюбился в человеческую девку, но чего-то там переборщил с пылкой страстью и от девицы осталась лишь горстка пепла да клок волос в его медальоне. Собственно, медальон - это всё, что осталось от самого, хе-хе, любовничка. Он сгорел с первыми лучами солнца, решил просветлиться напоследок. Их всех почему-то тянет просветлиться. А второй со своим заданием подружился. Вместо того, чтоб вынуть из человека душу, он стал с ним общаться, дурак. И наивно полагал, что всё так и должно быть, что ему за это ничего не будет. Этот испарился чуть позже. Видно, любовь всё-таки более заразная дрянь...
Потом я подняла архивы и накопала ещё штук десять подобных случаев: любовь, сострадание, дружба и, как неизбежное, доброта разъедали наши сущности. Сначала незаметно, но всё же с одним и тем же результатом.
Начальство их замалчивало, предпочитая делать вид, что ничего не происходит. А зря, я бы выбрала открыть согражданам правду, тем самым оградив их от возможной опасности. Хотя, с другой стороны: меньше знаешь - крепче спишь, а забота о ближнем это вообще не к нам.
Шеф встретил меня несколько раздражённо, недовольно щуря малиновые глаза. Кроме них ничего демонического в облике достопочтимого господина Молоха уже не было, хотя ещё лет двести назад он мало чем отличался от того же сатира - такой же мохнозадый и с поганым характером. Впрочем, характер остался прежним, а бывшие любовницы все до одной трепались, что задница у него тоже весьма пушистая. С маленьким козлиным хвостом. Сейчас же это был обычный человеческий мужчина средних лет и неопределённой наружности, с жёсткими чертами и жёлчным выражением лица.
Когда-то давно он был тёмным божеством, требующим непомерные человеческие жертвы. Особенно уважал сожжённых детей во славу себе, любимому. Но постепенно христианство вытеснило его кровожадную натуру с пьедестала и чуть не выбило его заносчивый дух подальше в Хаос, откуда он потом вырвался ещё более раздражённый и раздосадованный на новую веру. Так в Геенне и прижился. Поначалу был мелким служкой у Вельзевула, его бешеный энтузиазм заметили, оценили и на всякий случай сослали в срединный мир к людям, где он удачно насшибал душ с праведников и вернулся ещё более заносчивый, чем раньше. Теперь же его поставили начальником Тринадцатого Отделения - то ли отметили за верную службу, то ли спихнули от греха подальше в наше затишье, чтоб не мозолил глаза и не нервировал присутствием.
-Ты задержалась,- начальник сурово кивнул на кресло, бывшее некогда пыточным в застенках какой-то человеческой тюрьмы.
Обстановка в кабинете вообще соответствовала мрачному юмору его обладателя, чего только стоила коллекция пыточных клещей, с особой трепетностью протираемая секретаршей каждое утро. Или заспиртованная туша самоубийцы, прострелившего себе мозги дробовиком, но волею случая (и прихоти всё того же Молоха) прожившего ещё несколько часов. Потом наша контора его ещё несколько раз оживляла забавы ради. Всегда интересно посмотреть на реакцию оживленца, вдруг обнаружившего, что он - сушёная мумия.
-Были проблемы?
-Никаких. Я отсыпалась.
Я честно захлопала ресницами. Что бы там ни было, к крайнему сроку я не опоздала, а устраивать себе небольшой отгул мне нравилось, и Молох это знал. Пробежав глазами доклад и выдав поощрительное "м-мэ", начальник запустил его в ближайшее мусорное ведро, откуда потом заботливая секретарша его вынет и подошьёт в папку.
-Хорошо потрудилась. Душу сдала?
-Никак нет. Я договорилась с ребятами из аналитического отдела, пускай помучается ещё месяцок - второй, сопьётся, на иглу подсядет. Я к нему ещё и на проповедь загляну, чтоб добить.
Молох задумчиво размял шею, потянулся в кресле, словно блудливый кот, и закинул руки за голову.
-С каких это пор ты начала проявлять инициативу, моя дорогая?
-С тех самых, когда вы стали посылать меня к церковникам, достопочтимый Мелькарт.
Шеф осуждающе приоткрыл левый глаз - наши не слишком любят, чтоб их истинные имена кочевали на устах у подчинённых. Если честно, то в идеале подчинённым их вообще знать не полагается. Моё, например, знали лишь вышестоящие, причём даже не Молох, а Вельзевул, Люцифер и ещё парочка столь же непроглядно тёмных и опасных. Хотя ни с кем из этих товарищей лично я не встречалась и, не приведи Тьма, встречусь. А вот светленькие разбрасывались ими направо и налево, если судить по Агату - он представился в тот же день, когда впервые ступил на порог моего дома. Я потом для достоверности, ну и по вредности, конечно, опробовала на его истинном имени парочку заклинаний. Несчастного паренька скрутило в тугой узел да так, что я вообще зареклась продолжать подобную практику и сократила слишком кричащее имя до белого камешка. Тоже вполне сносное и завидное имечко вышло, да и сам крылатик не возражал. Особенно после того, как пришёл в себя.
А вот начальник панибратства не любил так же, как и ехидных выскочек, делая для меня небольшую скидочку. Опять же в силу моей ценности. И давнего знакомства.
-Иисус сказал: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.
Я непонимающе пожала плечами: Евангелие от Матфея, если поднапрячься, то и главу вспомню. И что с того?
-Видишь ли, дорогуша. Сиди на твоём месте кто-то другой, скажем, моя дорогая секретарша, и к концу монолога от неё остались бы разве что дымящиеся тапки. Имя Божье действует на большинство наших как дихлофос на мух.
На низших бесов, не имеющих иммунитета - да. Но всё равно не так смертельно, в худшем случае из носа кровь пойдёт, уши пробками зарастут или глаза лопнут, в лучшем - дико разболится голова. Как у меня. К тому же сомневаюсь, чтоб у Лилит хотя бы чих пробился: первая жена Адама, а нынче главный секретарь Тринадцатого Отделения, была тётенькой склочной и на редкость живучей. Одна из древнейших демонес, она, тем не менее, осталась где-то внизу огромной иерархической лестницы, предпочитая не высовывать свой длинный нос дальше, чем это требовалось руководством. Оставаясь на вторых позициях, она умудрилась пережить больше начальников, чем те надеялись, и до сих пор не помышляла о развоплощении.
Но в чём-то Молох прав - иммунитет либо есть (пусть даже и крохотная пылинка - её и развить со временем можно), либо нет, и те, кому не повезло с ним родиться, сидят безвылазно в Геенне огненной, работая надсмотрщиками или докладчиками, в лучшем случае гонцами и посыльными. Мелкие сошки, никчёмные, презренные твари. У меня же история несколько другая, я тоже начинала с самых низов, хотя уроженкой огненной ямы и не являлась, а иммунитетом я обзаводилась постепенно, что в высшей степени не типично.
-Короче,- продолжил шеф, задумчиво посасывая вишнёвый кальян,- если ты решила, что сложность заданий означает повышение, то ошиблась. Мне просто не хочется терять менее удачливых сотрудников. Не Лилит же мне отправлять в церковь к отцу настоятелю в самом деле?
-Могла бы и размяться кстати,- буркнула я. Не далее как месяц назад эта дамочка так замордовала попавшегося в плен ангела, что беднягу потом еле откачали в пыточных застенках, куда уволокли подальше от разбуянившейся бабы. К слову, этот самый ангел, прежде чем нарваться на нашу секретутку, "словом Божьим" уложил десяток боевых демонов, специально натасканных на общение с небожителями. А светлокрылый всего лишь почтительно заметил, что столь спелой даме пора бы подумать о душе и прекратить обретаться в столь неоднозначном обществе.
Сладко жмурясь, начальник сделал ещё одну затяжку, опять похрустел шеей и, лениво поковырявшись в ящике стола, вынул очередную папку - тощую и неожиданно свежую (странно, обычно мне доставались затрепанные и пыльные, доставшиеся от менее удачливых коллег), перебросил мне и вновь блаженно закрыл глаза. Впрочем, я не обольщалась: Молох мог видеть сквозь толстенные стальные двери банковских сейфов, без труда распознавал сущность человека, бросив на того лишь косой взгляд, так что веки вряд ли были такой уж сильной преградой.
-Нашла что-нибудь интересное?- спустя какое-то время поинтересовался он. Я внимательно рассмотрела скудные обрывки информации и чёрно-белую фотографию, пришпиленную к первой странице. На меня смотрел серьёзный молодой человек с правильными чертами лица, судя по всему темноволосый и неожиданно седой. Чуть рассеянный близорукий прищур, складочка на лбу, выдающая натуру вечно хмурую или недовольную. А, может, просто слишком вдумчивый. Для человека обычный, ангел счёл бы его милым, демон - никаким, я же отметила, что он схож с одним моим давним знакомым. Но на праведника не похож. Во всяком случае, на такого, на каких обычно натравливают меня.
-Кто такой?
-Твоё новое задание. Знакомься, начинающий художник Богдан Паяц.
Я хмыкнула.
-Хорошая фамилия. Многообещающая.
-Лучше обрати внимание на имя. Оно действительно говорит о многом.
-Неужели всё так кошмарно?
-Даже не представляешь. Юноша оказался весьма талантливым, его работы пробуждают в людях слишком много света. Наши проверили - у него действительно дар Божий, но не развитый, а пробивающийся спонтанно, поэтому его не засекли раньше. Удивляюсь, как беленькие его проморгали. Взгляни сама.
Он перебросил ещё несколько фотографий: сфотографированные на них картины явно принадлежащие одной руке, чувствовался единый стиль. Первая меня не слишком впечатлила - заря над морем. Тоже мне искусство! Вот если бы там жерло активного вулкана со всеми переливами цветастой лавы намалевал, живописец недоделанный.
-Ты смотри-смотри,- заметив мой скептицизм, посоветовал Молох. Я же говорила, что закрытые глаза ему не помеха!
Недоверчиво вгляделась в ворох цветных бумажек, наобум выбирая одну из них... и тут же с сердитым шипением отдёрнула руку.
-З-ззар-раза! Почему вы меня не предупредили?!
Начальник усмехнулся, глядя как я обсасываю обпечённые пальцы.
-Хотел посмотреть на твою реакцию,- невозмутимо пояснил он.- Теперь поняла, о чём я толковал?
Да уж, сообразила. Уже более аккуратно переворошив фотокарточки, я наткнулась ещё на пять или шесть подобных, словно лучащихся тёплым светом. Это ж какими они должны быть мощными, чтоб передать силу даже сквозь неживое фото? И с каждого на меня смотрели ненавистные безгрешные лица в нимбах и хитонах: Иисус, Дева Мария, святые с одухотворёнными взглядами и тренькающие на арфах херувимчики, в будущем такие же законченные идеалисты, как Агат.
-Он... иконописец?
-Нет. Рисует всё подряд: от пейзажей, до портретов. Но это ещё хуже - никогда не знаешь, что стрельнет этому типу в башку в следующую секунду и соответственно контролировать его не удаётся. А подобной мазни с каждой неделей всё больше. В прошлом месяце была организована первая выставка, критики захлебнулись от восторга, теперь готовится следующая. Её нужно отменить. Любым способом.
-Тихонько прикопать в кустах?
-Если бы всё было настолько просто, тебе бы его не поручили. Нам спустили указ - парня следует переманить на нашу сторону. Но я так тебе скажу: с таким даром он к нам ни в жизнь не пойдёт - Божья частичка - слишком хорошая заслонка от нашего влияния. Хотя бы просто разведай обстановку, пошуруй там немного, поверти хвостом, как ты умеешь. В общем, сбей парня с пути истинного хотя бы на какое-то время. Если я прав, после он сам жить не захочет, хе-хе...
-И как вы себе это представляете - забодать его рогами и очаровать рыжим хвостом? К тому же у меня стойкая аллергия на солнце. Помнится, я от него плавлюсь.
Как и все низшие демоны с бесами. Твёрдое не восприятие к дневному светилу мы приобретали либо по рождению, либо вследствие судьбоносного выбора, приведшего нас на тёмную сторону. Например я после того, как отреклась от прошлого, ещё лет пять могла спокойно выходить на солнце и любоваться всходами пашни на полях. Но с тех пор прошло столько веков, что воспоминания стёрли все краски и запахи, оставив лишь смутную тоску, едва уловимую, как свет далёких звёзд.
-Ладно,- Молох глубокомысленно куснул заусень на пальце, полюбовался результатом и куснул ещё раз.- Будет тебе повышение. Скостим тебе рога и хвост. Исключительно, как моей самой любимой подчинённой.
-А светонеприятие?
-С солнцем извиняй - тут никакое повышение не поможет, тебе ещё век-второй потерпеть придётся, а там и активность на спад пойдёт и шкура у тебя задубеет окончательно - ни одна зараза не прицепится. К тому же, малышка, ты иной закалки, а вашему собрату никакая иерархия не поможет. Тут дело случая - потянешь, не потянешь.
Что ж, тогда опять придётся подгадывать хмурую дождливую погоду. Ненавижу. Постоянно как на иголках сидишь, ждёшь, что в любой момент выглянет светило и подпортит твой классический профиль. Наши синоптики конечно же всё рассчитают и перепроверят и пообещают съесть собственный хвост "в случае чего", но даже у них бывали проколы. Вот только предъявлять счёт им ещё никто не ходил - некому. Хотя, всё-таки один положительный момент имеется - надбавочные за риск и неплохой отпуск после всей этой каши.
...и можно будет опять заглянуть на поля, жаль только, что сейчас не весна...
Уже закрывая дверь начальственного кабинета, до меня донёсся Молохов предупредительный рык:
-Но только чтоб не задирала нос и не кичилась перед остальными. Я и так тебя два раза вне очереди прогнал по базам. За третий раз меня даже флегматичная Лилит растерзает.
Нет, не растерзает, а методично вынет по частям всю душу и даже то незначительное обстоятельство, что её у нас нет, эту трудолюбивую женщину не остановит. Нет - тем хуже для Молоха, ибо в таком случае она будет колупать его вечно.
Познакомится с юным дарованием оказалось весьма проблематично: молодой человек вёл довольно замкнутый образ жизни и вообще не слишком любил водиться с себе подобными, предпочитая общаться с мольбертами и холстами. Целую неделю я пыхтела над планом "случайного знакомства": разрабатывала всевозможные аварии, неожиданные встречи и прочую бурду, на которую так любили покупаться фаталисты-священники, видящие перст судьбы в любом мало-мальски продуманном повороте событий. Этот же близорукий элемент не видел дальше своего носа как в буквальном, так и в переносном смысле: он не обратил внимание на некстати подвернувшую ногу девушку, застрявшую прямо перед бампером его легковушки, не заметил голосующей на пустой трассе, не увидел вандалки, внаглую расписывающую запыленное заднее стекло его машины всякими скабрезностями так же, как и не соизволил хотя бы поднять глаза, когда очаровательная рыжеволосая незнакомка поскреблась в автомобильную дверцу и спросила сколько время. Хмуро пробурчал ответ и тут же умчал на повышенной скорости, лихач.
Тогда я внаглую пришла к нему домой, представившись заинтересованным покупателем и вот тогда он не смог меня не заметить. Ещё бы!- попробовал бы он проигнорировать агрессивную тётку, серьёзно настроенную познакомиться с затворником и перешагнувшей все мыслимые и немыслимые препятствия. В том числе и освящённый порог.
Но самым неожиданным оказалась даже не эта маленькая гадость ближнему своему, а то, что юное дарование находилось в... инвалидном кресле! Сначала я непонимающе рассмотрела агрегат, потом перевела недоумённый взгляд на сидящего в нём человека. Человек зло сузил карие глаза, ему явно не нравилось столь пристальное внимание.
-Что-то не так?- с вызовом уточнил он.
-Мне просто не говорили, что вы...
-...инвалид? А это что-то меняет?
Очень многое! Ну, шеф, ну, гад! Хоть бы заикнулся, скотина мохнозадая. Или решил отыграться за внеочередное продвижение по службе?
-Нет. Просто я столько о вас слышала, но никто и словом не заикнулся, что вы...
-Да ну?- со злобным торжеством процедил мужчина, опасно бледнея. Мне даже почудились две струйки пара из ноздрей, как обычно меня развлекал Агат. Он явно был не из тех, кто сдерживается перед женщинами или хотя бы помнит, что мы слабые и нам всё прощается.- А вам так интересна моя персона?
-Нисколько,- мгновенно остудив весь его пыл, заверила я и не спрашиваясь более хозяйского соизволения, прошла в гостиную. За спиной, мрачно скрипя колёсами, катила коляска.
...В общем-то, для первой встречи всё прошло сравнительно... ужасно! За те полчаса, что я успела высидеть в негостеприимной квартире, мы успели один раз здорово поругаться и три раза просто повздорить. Богдан шестым чутьём учуял, что к его мазне я отношусь без всякого восторга и обозвал меня посредственной и плоской, за что я в ответ заклеймила его задиристым занудой. И бывают же такие невыносимые личности?! Вообще-то таких, как я, специально натаскивают на общение со всякими типами: флегматиками, холериками, агрессорами, меланхоликами, фанатиками и просто поведёнными. Мы знаем тысячи уловок, способных привить к нам доверие, разбираемся в запутанных человеческих страстишках похлеще любого занюханного Фрейда, обладаем железной выдержкой, стальными нервами и по праву считаемся элитой даже среди демонов, что уж говорить о мелкокалиберных бесах и чертях? Но этот, с позволения сказать, писака!.. Я даже не подозревала, что вывести меня из равновесия так просто - достаточно, оказывается, оказаться в одной квартире с божественно талантливым бумагомарателем, невесть что возомнившим о своей половинчатой тушке!
На справедливый вопрос, зачем же тогда я сюда явилась, опрометчиво ляпнула, что-де это не мне, а знакомому, и вообще пусть радуется, что у него появился покупатель, а для чего мне его мазня - это не его, зануды, дело.
Вот этого делать не следовало - уже спустя пять минут после подобного заявления, я оказалась за порогом, скрипя зубами в бессильной злобе.
-Ах, какие мы нервные!- не удержавшись, процедила я, чуть не поцеловавшись с резко хлопнувшей дверью.- Так и будешь на своей вагонетке таскаться, коли мозгов в башке не отыщется, шут недобитый.
-Ничего, авось вашими молитвами да не пропаду,- так же нелюбезно пробурчали из-за стены. Оказывается, Богдан наблюдал в глазок, специально для такого дела вставленный на уровне пупка. Я мрачно скрутила ему кукиш, заодно не поленилась и залепила жвачкой, специально для такого случая припасённой в кармашке сумочки. После чего с чувством выполненного долга пошла к лифту.
-Это не смешно, он назвал меня плоской!
Агат не удержался и повалился на кровать, весело дрыгая ногами. Я окатила его мрачным взглядом. Потом подошла к зеркалу и внимательно изучила своё отражение. Идеальная роковая соблазнительница: яркая, но не дешёвая приевшаяся красота лица мягко оттеняемая медными волосами, высокая, но не длинная, стройная, но не тощая... И уж тем более не плоская!
Светлокрылый поймал мой изучающий взгляд на передних выпуклостях, одобрительно хмыкнул.
-Он выразился фигурально.
-Знаю,- отмахнулась я.- Но это какой-то кошмар! Представь, этот павиан посмел меня обозвать!
-O tempora, o mores!1- ехидно продекламировал Агат. И, подумав, добавил,- человек - это звучит...
-Жалко! Жалкая кучка бесхвостых обезьян, возомнивших о себе невесть что. Только у них могло хватить фантазии провозгласить себя царями природы.
-Только у них могло хватить сил вдохнуть в нас жизнь,- немедля осадил светлый.
Я вздохнула. Тут он прав, и мы, какими бы могучими не казались, какими бы бессмертными не
1. O tempora, o mores! (лат.) - О времена, о нравы! Цицерон.
были, всегда выходили из человеческих сердец и помыслов. И уходили в хаос, когда нас забывали и переставали поклоняться. Сколько было светлых доброжелательных и никому не причиняющих зла богов, духов? Аштарт - нежная и добрая финикийская богиня любви, плодородия и материнства, Пергрубрюс из Пруссии, мой сподвижник в далёком прошлом - бог весны и растительности, тихая летучая гречанка Тихе - повелительница случая и судьбы, весельчаки близнецы Хе-Хе из Китая, боги согласия или египетский бог-скарабей Хепри, олицетворяющий собой восходящее утреннее солнце. Этого убивали слишком медленно даже для нас - имев несчастье родиться на несколько веков раньше сиятельного выскочки Ра, он был обречён на медленное и мучительное с ним соединение, когда пронырливый божок неожиданно завоевал весь Египет и сел на высший трон. А Хепри стал его тенью, всего лишь одним из воплощений.
...и Семаргл, охранитель побегов и зеленей, воплощение священной семёрки славянских богов, лучший друг и собрат...
Все они, жившие века и тысячелетия назад, исчезли, развоплотились и ушли в непроглядный мрак. Те, у кого не хватило смелости и решительности, отреклись от имени и стали безликими жителями Геенны, оставаясь на самом дне вулкана или выгребаясь к берегам, топя на своём пути не слишком расторопных. Как Молох. Как я.
-Да. А ещё выставить вон за двери,- безжалостно добил "друг". Я не разворачиваясь угостила его небольшой ветвистой молнией. Послышался протестующий треск ткани и в воздух взметнулось облачко изжарившихся на лету перьев. Потянуло сладковато-противным запахом палёного.
-Надеюсь, это твои крылья?
Но наученный горьким опытом и долгими годами общения, он прикрылся подушкой.
-Не дождёшься. Это подушка твоей хозяйки. Старушка будет рада узнать, что за два месяца у неё пропала девятая по счёту,- мерзко хихикнул светлокрылый.
И за что я его терплю? Не в силу же внезапно вспыхнувшей дружбы, в самом деле?! И не в силу долга. Не моего, по крайней мере. Я предпочитаю ни от кого не зависеть и быть хозяйкой собственной судьбы. А вот Агат...
...когда на тебя сверху валится обугленная туша и ни с того, ни с сего сыпятся молнии со всех сторон, совсем нет времени хоть что-нибудь сообразить. И не поймёшь - ангел это или демон, из последних сил слаживает поломанные крылья и безмолвно просит пощады. Или смерти.
Возможно, я бы и выполнила его просьбу - свернуть тонкую шейку не так уж и проблемно, особенно, если учесть, что его светлую ипостась я всё же сумела разглядеть. Но в тот миг на нас сверху спикировали трое и предварить в жизнь своё решение я не успела, как и сообразить хоть что-нибудь. Просто разорвала на клочки нахалов, дерзнувших по неведению поднять на меня когти, благо к тому моменту у меня уже был достаточный уровень силы и преобразований, так что особой выволочки за самоуправство мне не устраивали. Просто на какое-то время затормозили карьерное продвижение.
А потом однажды ангел возник у меня на пороге, невесть как разузнав мой земной адрес и вот уже семьдесят с лишком лет морочил мне голову своим присутствием. Убить его я не могла, ибо по собственной глупости вляпалась с ним в одну и ту же лужу, а долги в наших сферах имеют первостепенное значение, затрагивая не только честь, но и сами сущности, выгнать не получалось, а рассказать начальству, чтоб они в высших советах расторгли связывающие нас с Агатом путы, не решилась - общение с противоположной стороной не приветствовалось и я даже не представляла, что начнётся, если ТАМ узнают о столь оригинальной связи.
А вот Агат нисколечко от нашего общения не страдал, обжился, обнаглел и принялся меня поучать. Смотрелось это особенно забавно, если учесть нашу с ним возрастную категорию: ему едва стукнула вторая сотня, мне почти перевалило за пятнадцать веков. А возможно, и перевалило. Не помню. Единственное яркое воспоминание, не стирающееся с годами, а скорей даже наоборот всё чётче отпечатывающееся на изнанке сознания - правление проклятой княгини Ольги, принёсшей на наши земли христианство и изжившей языческих богов.
Все без исключения хозяйки, у которых я в разное время снимала комнаты, первоначально принимали его за моего жениха или парня в зависимости от времени, веяний моды и их развратных старушечьих умов. Но каждой из них Агат читал нудную вдохновенную лекцию на тему прелюбодеяний и любви к ближнему, после чего ни одна кочерыжка не дерзнула искривить губы в похабной улыбке, условно обзывая его моим братом или другом и каждый раз вздрагивая при воспоминании и двухчасовом монологе светленького.
-Ты чего молчишь?- ангел извернулся в воздухе и упал с кровати на все четыре конечности, ловко увернувшись от очередной молнии.
-Задумалась.
-О чём?
-Как мне тебя отсюда вытравить.
-Устала, ляжешь отдыхать?- голубоглазый сопляк хитро прищурился, прекрасно понимая, что его присутствие меня никогда не смущало. Иногда скорей даже наоборот - была у меня поначалу милая привычка ходить нагишом по квартире, вытуривая докучливую личность. Надоел до колик в животе - разделась и пошла гулять по комнатам. Первых полгода это средство действовало безотказно - Агат краснел, бледнел, заикался и растворялся в считанные секунды, оставляя по себе лишь позорный запах чайной розы, но потом видимо кобелиное начало взяло верх или мальчик немного повзрослел, потому что исчезать он стал все медленнее и с большой неохотой. А однажды так и остался сидеть, бесстыже любуясь моими стройными длинными ногами и невозмутимо поедая арахис в шоколаде.
-Отдохнула, полечу работать,- отбрила я.
...Вечер выдался пасмурным и мрачным. И господин Паяц, как личность творческая, а соответственно и подверженная депрессиям, тихонько чах над очередным холстом в своей мастерской, когда я поскреблась в его квартиру. Поскольку время было позднее, и порядочных людей в такое время по гостям не носит, Богдан не слишком спешил открывать дверь, а посмотрев в глазок окончательно уверился, что подкатывал на своей тележке зря. Радушием хозяин тоже не светился, мрачно буркнув положенное приветствие и тут же полюбопытствовал по какому, собственно, вопросу я припёрлась в столь поздний час и надолго ли задержусь.
Поведав душещипательную историю о сломавшемся неподалёку рыдване и панической боязни темноты, я скромно попросилась хотя бы позвонить в службу вызова такси. Отказать он не посмел, к тому же я действительно выглядела жалко - мокрая, как мышь, с осунувшимся лицом и мешками под глазами, продрогшая, вся в пупырышку и с дробным цокотом зубов. Посмотрела б я на других, отмахавших крыльями полстраны под проливным дождём на высоте в несколько тысяч метров, в добавок чуть не столкнувшаяся с пассажирским авиалайнером и поломавшая ноготь!
-Может, вам хотя бы чаю выпить?- глядя на мои вполне естественные безуспешные попытки набрать номер наконец сжалился заносчивый художник.
-Спасибо, я в прошлый раз обпилась,- буркнула я, втайне радуясь, что план удался. Силы хаоса, на какие только жертвы не пойдёшь, лишь бы выполнить задание! Особенно такое строптивое.
-Сами грешны,- невозмутимо заметил Богдан.- Я не привык к общению с людьми, особенно с такими беспринципными. Не удивительно, что вы ошеломили меня своей бестактностью.
-То есть, я ещё и виновата?- аж не поверила я.
Художник насупился. Я тоже скрестила руки.
В своей богатой на события и года жизни я встречала немало упёртых типов, но не один из них не интриговал меня своим необычным поведением и отношением, как этот. Впрочем, вру: был ещё один, точно такой же заносчивый и высокомерный, не утруждающий себя прогибаниями под мою светлость. Он давно исчез, предпочитая развоплощение постыдному существованию в демонском обличье и я уже стала забывать, как он трепал мне начальственные нервы. И вот гляди ж ты, нашёлся его достойный преемник.
-Ладно, мы оба не правы,- наконец спустя пять минут натянутой тишины сдался бумагомаратель.
Я презрительно выгнула бровь, и плотней переплела на груди руки. Этот вариант меня тоже не устраивал. К тому же во всём теле поселилось неприятное свербящее ощущение, словно чей-то светлый укоризненный взгляд неодобрительно взирал на моё самоуправство, а это тоже не прибавило мне настроения.
-Хорошо, сдаюсь,- не выдержал Богдан и в знак капитуляции поднял обе руки, выпачканные масляной краской и резко смердящие растворителем.- Я дурак и идиот, не оценил вашего сиятельного внимания и обворожительных глаз, столь удивлённо шарящих по моей фигуре. Каюсь, каюсь. Мне припасть к вашим стопам и целовать пол, по которому ступала ваша очаровательная ножка или достаточно и этого?
Я не сдержалась и рассмеялась. Он тоже как-то слишком хитро сузил неожиданно глубокие глаза. На мгновение мне показалось, что в них мечется что-то... слишком грустное что ли, что-то, что обычно прячут за завесой самоиронии или циничности - ненависть к убогому телу, безответную страсть, жалость или злость. Но искорки мелькнули и погасли, а вдаваться в душевные муки человека я не собиралась - этого ещё не хватало: колупаться в их грязном белье, словно ты какой-то презренный золотарь!
Чай я всё-таки выпила. И не одну кружку. И не только чай. И не только выпила. Когда удаётся сломать первый лёд в общении, работать становится одно удовольствие. Это напоминает игру отгадайку: отгадай ключик к его сердцу, отгадай нужный вопрос, которого он ждёт, отгадай необходимый ему ответ, разгадай, подбери, найди и так далее.
-Вы что-то рисовали?- я проследила за бесполезными потугами хозяина квартиры, старавшегося отмыть краску с ладоней. Бесполезно, не знаю, что он там использовал, но её не брал ни керосин, ни растворитель, ни мыло, ни порошок.
А вот художникам, расписывающим обитель Люцифера, не пришлось ломать голову над подобными проблемами, скорей их интересовала другая сторона вопроса - где взять достаточно материала. Кровь неплохо стимулировалась жидкостью из ближайшего источника, куда им приходилось топать всякий раз, когда "чернила" в их собственных венах сворачивались. Не знаю, что именно текло в треклятом источнике: серная ли кислота, соляная, но проклятые души мастеров ходить к нему не очень любили и подгонять их приходилось свинцовой нагайкой, распарывающей податливую плоть душ до кости. Да, наш сиятельный всегда умел совместить неприятное с бесполезным: во-первых, кровь с пальца постоянно облупливалась, потому что не могла вынести адской жары и такого же холода, а во-вторых, вид грешников, собственнокровно размалёвывающих тринадцатиэтажные хоромы или окунающих руки в бурлящую кислоту и корчащихся от испытываемых ощущений - не самое вдохновляющее зрелище. А уж запах плавящейся плоти... Хотя следует признать, впечатляет.
-Да так, мазню развозил,- неожиданно замялся художник.
-Покажете?- не особо надеясь на успех, поинтересовалась я. Получила отказ, что удивительно - вежливый, и решила быть понахрапистей. Никогда не считала смущение таким уж необходимым качеством, которым Всевышний наградил благодарное человечество, но что-то меня кольнуло. Ну, не может подобный Богдану человек так сконфузиться, особенно если учесть, что творчество его уже более-менее признано, а моё мнение ему с самого начала было до лампочки.
Наконец, не иначе чтоб я наконец заткнулась и перестала его доводить, талантливый наш соизволил отомкнуть потайную коморку и продемонстрировать скрытые внутри сокровища. О том, что это именно они, я поняла, как только шагнула в заставленное картинами помещение. От половины из них веяло непреодолимой жутью - слишком светлые и пасторальные, была б моя воля - сожгла б к чертям, ещё несколько вполне обычных, я бы даже сказала, параллельных - ни Свет, ни Тьма, такими не заинтересуются: всякие цветочки-зайчики-Машки-мордашки, обычная мазня, которой на каждом заборе хватает, но вот некоторые...
Картина словно источала жар преисподней, мерно пульсировала под моей ладонью. Нарисованное на ней чудовище с красными светильниками глаз злобно скалилось прямо мне в лицо. Демон. И судя по рваным клочкам тумана за спиной - высшей иерархии, как Молох. Мощные лапы безжалостно разрывали нечто серебристое и бесплотное. Я почти слышала отчаянный крик безвинной души, попавшей в его когти. На следующей непосвящённые не увидели бы ничего интересного кроме пары мазков и масляных лент, перечертивших весь холст. Сомневаюсь, что мэтр сам понял, какое чудо сумел изобразить: адские кольца, поддёрнутые утренним туманом и клубящимся из центрального вулкана паром, освящённые кровавой зарёй в день летнего равноденствия. В единственный день в году, когда Ад можно разглядеть с высоты птичьего полёта, а истинно раскаявшимся грешникам (естественно из высших "облегчённых" кругов) перейти в райские кущи (тоже естественно в высшие сферы, они мало чем отличаются от наших - такие же серые и переполненные безысходностью, одно название, что Рай).
-Какая красота,- забыв всё, восхитилась я.
-Издеваешься?- мигом помрачнел Богдан, подкатил коляску к "Аду" и накрыл полотно простынёй.- Гадость какая, самого мутит, а сжечь рука не подымается.
Ещё бы она у тебя поднялась. Человеческий разум чужд подобной красоте, но подсознание работает иначе, затрагивая тонкие материи, и куда отзывчивей на такое искусство.
-Это ты издеваешься. Очень красиво.
Я уверенно стянула ткань, полюбовалась ещё несколько минут. Причём так вдохновенно, что Богдан наконец-то поверил в мою искренность и заметно повеселел.
-У меня такого добра вообще-то навалом,- признался он. Вот только вы первая, кому я его решился показать, уж слишком... отталкивающие пейзажи.
Я прошла мимо него к следующей заинтересовавшей меня вещи, по пути проведя рукой по спинке инвалидной коляски: источаемый картинами жар передался и мне, а металлический поручень хоть как-то его убавлял. Богдан вздрогнул.
-Брось. Мы же вроде как уже перешли на "ты",- отстранённо заметила я, поглощённая очередным шедевром: весьма реалистичными муками сладострастников в одном из самых показательных кругов нашего огненного обиталища. Прямо как действительно в гости к нам заглянул на минутку. Больше бы не выдержал - не физически, так морально дал бы трещину и остался тихим шизофреником.
-Ты так увлечена,- художник подъехал ближе, тоже разглядывая свой шедевр.- О чём думаешь?
-О том, что их слишком мало.
Мужчина перевёл на меня удивлённый взгляд.
-Я имею в виду вот таких же... впечатляющих. Все эти,- я неопределённо повела рукой в сторону "светленьких",- слишком сладкие, почти приторные. Меня от таких тошнит.
Причём в самом прямом смысле: голова кружится и глаза на лоб лезут. Ещё чуть-чуть и из носа...
-У тебя кровь из носа идёт!- неожиданно всполошился Богдан, а я с удивлением почувствовала, что больше не в силах стоять и рухнула к ногам поганого малевателя.
Как ему вообще удалось выволочь моё бесчувственное тело из мастерской и уложить на диван, понятия не имею. Впрочем, с детства прикованный к инвалидному креслу, Богдан наловчился делать всё. Хотя сомневаюсь, что раньше ему попадались столь малохольные девицы. Прибывший таксист был обруган и без всяких на то оснований выгнан вон. С одной стороны это льстило, обо мне переживают - следовательно, заботятся, а значит за один вечер мне удалось продвинуться даже не на шаг, а на целую милю. С другой - с утра наши синоптики обещали переменную облачность, а это весьма чревато.
Тем не менее уходить я никуда не собиралась - слишком бы это странно выглядело: бледная словно упырь девица, только что валяющаяся ногами кверху и с обляпанным кровью лицом, вскакивает и бодрым галопчиком на ночь глядя ретируется из столь радушной квартирки, так вежливо предоставляющей свои услуги. Естественно, как только меня вытащили из мастерской и пагубное влияние тех жалких икон закончилось, я мигом очнулась и почувствовала себя вполне здраво. Кровь мгновенно свернулась, судороги прекратились, а рвущийся наружу звериный металлический рык - неконтролируемая часть моей тёмной сущности - застрял на полпути, не перепугав не готового к подобному человека.
Облегчённо вздохнув и украдкой вытерев пот со лба, я с удивлением отметила, что действительно рада этому обстоятельству.
Утро не задалось. Отчасти потому, что наши чёртовы (собственно, каковыми они и являлись) синоптики как всегда напортачили, ибо солнце не просто "вышло из-за тучки", как в знаменитой детской считалочке, а полностью изжарило всю облачную завесу, оставив меня без единого шанса на безопасное продвижение. Но в основном из-за некой светлокудрой красотки, бесцеремонно вломившейся ко мне в спальню, любезно предоставленную хозяином. Девица скользнула по мне стерильным взглядом пронзительных голубых сапфиров, неодобрительно поджала губки и принялась смахивать метёлочкой пыль с серванта.
В общем-то её неодобрение я очень даже понимала: мне бы тоже не понравилось, если бы на мою территорию запёрлась какая-то плешивая шавка из противоположной организации и стала нагло качать права, развалившись в хозяйской постельке. А то, что она из "конторы", я вычислила сразу - меня не обманешь напускной человеческой аурой и нарочито небрежными движениями "профессиональной уборщицы". Верховный ангел из высшей касты, причём не чета мне - судя по всему, работала она здесь долго и основательно, раз успела втереться в доверие к нелюдимому Богдану, но её присутствия раньше я не заметила. А вот она моё вычислила на раз - это её укоризненный взгляд свербил лопатки весь вечер, наверняка пришла в очередной раз "на уборку" и почуяв неладное выставила свою защиту. Будь на моём месте кто-то менее подготовленный и ей-ей одни бы тапки остались с кучкой пепла. То-то наши её не засекли. Но я-то, дура, тоже хороша! Поверила на слово, не проверила, не удостоверилась, а как последняя соплячка сунула башку в пасть к тигру. Хорошо хоть самозащита на должном уровне. Правда, блоки я выставляла на освяченую дверь, но хоть что-то. Впрочем, от этой кумушки, если бы она захотела, меня бы не спасло даже "слово Господне", когда-то так вдохновенно декламируемое циником Мелькартом.
Мы шли вниз, обрастая грубой корой презрения и толстокожести. Чем больше перевоплощений, тем сильней защита, тем меньше влияния солнца и всяких религиозных штучек вроде ладана и Святого писания. И тем темнее крылья. У демонов высшей иерархии крыльев как таковых вообще не существует - сплошные клоки тьмы, словно мёртвые дыры, засасывающие души неосторожных грешников, рискнувших скользнуть по ним взглядами.
Они же подымались вверх, накачиваясь всепрощением и любовью ко всему живому. Соответственно и крылья их превращались в сгустки света, всепроникающие и всеобъемлющие материнской заботой. Так вот, этой красе голубоглазой до таких вот сгустков оставалось всего лет десять, если не меньше - контуры перьев разъелись от слепящего даже сквозь человеческую ауру света, у меня непроизвольно заслезились глаза и закружилась голова. А ещё через век-другой она наловчится их маскировать да так виртуозно, что не пробьёшь не одним демоническим суперзрением - обычный ангел, середнячок с серенькими обсмаленными крылышками, такая же мелочь, как и наши черти-надзиратели. Вот тогда-то они и входят в силу, выжигая уже не мелкокалиберную шелупонь вроде нас с Лилит, а охотясь на крупную рыбку, такую, как Молох. Но в отличие от своих менее просветлённых собратьев, вроде того же Агата, эти перцы никогда с нами особо не церемонились, испепеляя во славу своего Бога по двое-трое за раз. И никаких угрызений совести по поводу загубленных душ, если на их сиятельном пути появлялись грешники - в искупление грехов, как и в искреннее раскаяние, они не верили, а, может, просто разучились к моменту посвящения в высший сан. Правда, умирали тоже не прося о пощаде, только презрение на изуродованных слепящим светом прекрасных лицах. Вот это влипла - архангел собственной персоной. Ёлы-палы, сколько лет, сколько зим?..
Как я не боялась, разбираться со мной в доме "божественного" иконописца эта деваха не стала. Лишь предупреждающе прищурила глаза, когда в спальню вкатилась инвалидная коляска, нагруженная Богданом, подносом с завтраком и зашкаливающее хорошим настроением. Сама-то она разглядела мою истинную сущность куда как быстрее, даже не удостоив взглядом видных только ей тёмно-серых контурных перьев и кожистых наростов на сгибах. Хотя, пожалуй, шипы в основании её всё же заинтересовали. Правильно, милочка, не следует недооценивать врага, а подобные милые сюрпризы подпортили в своё время не одну светлую шкурку слишком самоуверенных воителей. В конце концов гордыня - это тоже грех и не стоит впадать в крайности. А вот ещё одно-два преобразования и тогда я обзаведусь несколько иными "колючками" - растроенными и выделяющими трупный яд.
Богдан весело трещал о чудесной погоде, утреннем кофе и ещё какой-то ерунде, потом представил нас друг другу: белобрысую, как свою уборщицу, меня - хорошей приятельницей, милой, доброй и понимающей толк в искусстве. Угу, "уборщица" была очень рада, услышав весьма лестный отзыв в мой адрес и скомканное "премилая девушка, помогает мне на добровольных началах и вообще замечательный человечек" в свой.
-Рая,- недовольно засопев изящным римским носиком, представилась она.
-Ада,- с вызовом ответила я.
Вот и познакомились, очень приятно...
-Это просто великолепно, решили избавиться одним махом и от этого маляра, и от не слишком почтительной меня?
Я вихрем ворвалась в кабинет, не дождавшись, когда сонная Лилит соблаговолит хотя бы предупредить высокое начальство о моём внеплановом визите. Молох чертыхнулся, поставил кровавую кляксу на какой-то зачуханой бумажке и от души запустив чернильницей в мелкого духа-посыльного, стоявшего тут же неподалёку, наконец-то соизволил посмотреть в мою сторону.
-Пошёл вон,- почти ласково обратился демон к дрожащему разносчику. Тот не помня себя от ужаса просочился сквозь щель в двери и дал дёру, позабыв важные документы.
-Ну, здравствуй,- разглядев меня с макушки до копыт, тьфу ты - ног, недовольно поприветствовало начальство.- Что-то не помню, чтоб тебе было назначено...
-Да какая, к чертям, очерёдность? Вы стравили меня с архангелом!
Несколько секунд шеф непонимающе хлопал ресницами и хмурил густые человеческие брови. Я кипя от злости, прошипела отчёт последних двух дней, уделив особое внимание хлопающим ушами товарищам, якобы разведывающим обстановку до моего появления.
-Не кипятись,- уже более мирно посоветовал Молох.- Если ты сказала, что сама её не смогла вычислить, что уж об остальных говорить? К тому же всегда существует риск попасться на такую вот "Раю".
-Но я её боюсь!
Демон укоризненно почесал нос.
-Девочка моя, единственный, кого ты должна бояться, это я,- глухо рыкнул он,- но то ли в силу своей природной стервозности, то ли в силу непроходимой тупости, ты об этом регулярно забываешь вот уже на протяжении...
...да всю свою сознательную имитаторскую жизнь! Собственно, это благодаря ему я и стала тем, кем сейчас являюсь. Молох заметил меня, когда я ещё сама не представляла, зачем отреклась от своего прошлого воплощения, не знала, что будет со мной дальше и тихонько скорбела в тёмном пыльном уголке преисподней. Отмыл, откормил, надавал пощёчин, вставляя на место мозги, а потом нашёл ту старую каргу, выучившую меня хитрой науке любви. Каково же было моё удивление, когда спустя столько веков судьба вновь свела нас вместе - меня, Молоха и Лилит. Правда, время уже оставило на нас свой специфический отпечаток - козлиная натура моего спасителя обзавелась туманными крылышками и обширнейшим самолюбием, секретарша стала ещё более старой и страшной, не утратив при этом чувства уверенности в своей сногсшибательности. Впрочем, в каком-то смысле её внешний вид таковым и являлся - попробуй-ка устоять при виде древнего полуразвалившегося трупа, насквозь провонявшего нафталином, но подмалевавшего губки и подвёвшего глазки. А я... а я вляпалась в общение с голубоглазым занудой Агатом, наткнулась на обозлённых ловчих, ведомых презренной человеческой местью и стала чуть ли не личным врагом архангела.
-Ада, послушай сюда,- я вынырнула из грустных размышлений на тему моей никчёмности и невезучести, вопросительно глядя на начальника.- Судя по всему с художником ты уже подружилась.
-Ну?..
-Что можешь о нём сказать?
Неожиданно интересный экземпляр, который сумел вывести меня из тысячелетней летаргии и заставить с удивлением обнаружить, что человечество не сплошь бездарное прогнившее обезьянье стадо. Вредный мужик, но интересный.
-Полное ничтожество! К тому же инвалид, а это вообще клиника. Вы не могли подсунуть мне кого-то получше, обязательно эту самовлюблённую образину подкладывать?
Молох довольно оскалился, он давно понял, что все людишки - безликая серая масса, годная лишь на то, чтоб вынуть из них душу и удовлетвориться выкачанной из неё энергией. И я полностью с ним соглашалась. До недавнего времени.
-Ты у меня лучшая,- заметил шеф, вновь берясь за любимый кальян.- Так чего же ты хотела - все самые опасные и нудные задания полностью на твоей совести.
-У меня её нет,- вкрадчиво напомнила я.
-Это не суть важно,- лениво отмахнулось разомлевшее руководство.- Важно то, что твой клинический инвалид не такой уж и безобидный, как все мы считали.
-Именно по этому поводу я сюда и явилась,- закипая напомнила моя раздражённая светлость. Что знаменательно, раздражение я испытывала даже не к утаиванию важной информации, а конкретно к этому презренному нелюдимому человечишке, посмевшему выставить меня вон из квартиры. И пусть потом я всё же смогла наладить отношения с этим заносчивым типом, злопамятность - неотъемлемая часть нашей натуры. Хотя временами мне казалось, что во мне говорит уязвлённое женское самолюбие... И это раздражало ещё больше.
И даже то обстоятельство, что этим утром он сам принёс мне кофе, который собственноручно же и сварил, не исправляло положения. А скорей делало его ещё более запутанным и безнадёжным. То веселье, что пробилось в Богдане ранним утром... Я знала, чем оно вызвано, и мне делалось от этого... Агат назвал бы это неловкостью, но демону она не присуща. Мы, как справедливо заметил художник, неделикатны и прямолинейны, чувство такта нам не свойственно. Скорей, досада на слишком богатую фантазию моего задания, попытавшегося разглядеть во мне личность. Лучше бы как все изошёлся на слюну от похоти, дурак!.. Таких я клепала, как орешки, безжалостно топча модной шпилькой и ни капли об этом не сожалела...
-Тут наши аналитики немного покопались в документации,- между тем продолжал Молох,- и выяснили одну прелюбопытнейшую деталь: судя по всему, таких односторонних самородков вообще в природе не предусмотрено.
Тоже мне удивил. Базовый курс, элементарный закон, непреложный, как само мироздание: тень исторгается из света, как зло не существует без добра. Всё в природе взаимосвязано и уравновешено: женщина и мужчина, жизнь и смерть, любовь и ненависть, инь и янь, ангел и демон. Есть, правда, и промежуточные звенья: серь, безразличие, человек, но о них тоже есть какой-то закон исключительности и "третьего целостного". И если бы наши занюханные аналитики как следует пораскинули мозгами, они бы догадались, что у Богдана просто не может быть только лишь светлого дара, Божьей частички. Тьма точно так же приложил своё раздвоенное копыто к его таланту.
-В общем, парниша вышел несколько необычным. И судя по всему, должен уметь рисовать не только ангелов и святых.
-Ваша информация безбожно устарела. Этот поганый бумагомаратель малюет такие пейзажики с видом на Кровавое болото - закачаешься. Я вчера рассмотрела парочку и до сих пор под впечатлением.
Молох удивлённо изогнул бровь.
-Да-да, господин начальник, там есть на что посмотреть: пытки сладострастников, ландшафтный Ад и даже портрет какого-то тёмного господина, очень похожего на вашу светлость. Всё весёленькое в багрово-чёрных тонах, реалистичные душевные муки и даже почти ощущается смрадное дыхание из вашей па... то есть я хотела сказать, из пасти некоего демона.
-Юмористка,- проворчал шеф. И уже более сурово добавил,- значит всё сходится. Задание меняется.
-И?..
-И теперь ты возвращаешься к своей привычной работе, ты ведь ловец душ.
-И?..
-И удишь нашего самородка на живца.
-Никакой "на живца" нашему самовыродку не обломится,- неожиданно окрысилась я.- Пусть только облизнётся, мигом зубы удалю. Вместе с челюстью.
-Да что с тобой сегодня?!- прикрикнул Молох.- Раньше ты так о людях не отзывалась! Я конечно понимаю - задание не ах, но это твой профиль. А у меня такое ощущение, что ты стала воспринимать это слишком лично. Не помню, чтоб отдавал такой приказ.
-Простите, была не права.
-Надеюсь, ты это действительно понимаешь. Итак, Паяц. Знаешь в чём его уникальность?
-В том, что он редкий кретин и самодур?
-Ада, да приди же ты в себя! К нам сверху спустили надзирателя, эта сволочь крутится где-то неподалёку, вынюхивая что здесь и как. И я сильно подозреваю, что это именно твоё задание подстроило нам такою гадость. Понимаешь?
Блин горелый, конечно понимаю! Эти стервятники по силе своей не уступали Вельзевулу, но лепились из совсем иной субстанции и единственной их задачей было следить за теми из нас, кто замарал себя недостойным демона поведением, то есть хотя бы испытал каплю жалости или симпатии к кому-либо. Они же с превеликим удовольствием устраивали показательные развоплощения провинившихся. Но узнать их сквалыжные хари не представлялось никакой возможности - демон как демон, возможно даже, что твой напарник по сегодняшнему заданию, который на самом деле вовсе не путается у тебя под копытами, а вынюхивает уровень должностного рвения и коэффициент общечеловеческого презрения.
-Я? Что я такого натворила?
Вообще-то много чего, но сколь велика вероятность, что они всё это успели разнюхать?
-Да откуда ж мне знать?- рявкнул начальник.- Может они наконец-то пронюхали про твои делишки с этим чёртовым ангелом, как бишь там его?
Я так и плюхнулась в пыточное кресло. Оп-паньки...
-А вы откуда?..