Американец не стал атаковать вторую цель, увидев, что русский делает резкий разворот в его сторону, а с тяжёлыми пушками "Фокстрота" разных - на все вкусы - калибров, иметь дело совсем не хотелось. Истребитель спикировал, до безопасного разрыва по высоте, направившись к лёгкому авианосцу "Индепенденс".
Вскоре "Уайлдкеты" обнаружили друг друга и сформировали строй.
Хорошо, что в бою с "Фокстротом" уцелели хоть трое из шести истребителей... Трое... Кэп поймал осколков от этих русских ракет, да все баки - в решето и управление элероном еле тянет. Он виртуозно контролировал повреждённый истребитель, но тот, то и дело норовил завалиться на крыло. Джеффри досталось картечи из этих адских пушек, разорвавших ведущего пополам, но, в отличие от кэпа, до палубы он дотянет точно. А вот кэпу, рано или поздно, придётся прыгать. Похоже, он и сам не собирается рисковать на посадке, но хочет дотянуть до своей авиагруппы, чтобы не замочить задницу в море как Майк. О лейтенанте Джонни и его тёзке и думать не хотелось, одного, похоже, прошили снаряды 0,6 калибра, а второго и вовсе размазала эта дьявольская пушка, накормившая Джеффри картечью.
- Как вы там? Все целы? - Кретов по очереди выслушивал доклады: от штурмана, до бортстрелков, когда, внезапно услышал голос с явным акцентом:
- Спасибо, товарисч, с вами говорит оберлейтенант цур зее Франк Люггер!
- Капитан Кретов, Воздушные силы ВМФ Народной России, командир авиагруппы линейного крейсера "Тутмос-III", имею честь!
- Ещё раз благодарю вас, товарисч капитан, что прикрыли от этих янки! Но, в случае, если на следующий раз нам не удастся отбиться... Я должен передать... Лёгкие рейдеры Кайзермарине "Отто Штайнбринк" и "Курт Бейтцен", обнаружив, отныне союзный, австрало-американский конвой, ведут неравный бой с тремя тяжёлыми и лёгким крейсерами противника. Один лёгкий крейсер врага уже тонет, тяжёлый, класса "Пенсакола", быть может, получил повреждения. Рейдеры наполовину разгромили конвой, но их окружили тяжёлые крейсера! Похоже, это "Балтимор", "Кент" и лёгкий "Кливленд" - немецкий офицер предусмотрительно не стал сообщать, что один из "тяжёлых" противник немцев - австралийская "Канберра", с которой практически сняли и без того не такой уж солидный бронепояс, зато о "Кливленде" упомянул не зря - знает ли лётчик или нет, но капитан "большого крейсера" должен знать, что "Кливленд" скорее тяжёлый крейсер, в башни которого впихнули по три шестидюймовки, вместо пары восьмидюймовок. Боюсь, что, товарисч капитан, они разделаются с нашими крейсерами очень быстро.
- Херр оберлейтенант, в свою очередь, боюсь, что сейчас над "Тутмосом" и "Добрыней" висит один... Бог знает сколько торпедоносцев и пикировщиков - знаете ли, появление истребителей посреди океана, это, наверно, к дождю.
- Дай вам Бог успешно отбить атаку, к сожалению, я сразу не подумал об этом. Хотя, может быть, вашу авиагруппу они обнаружили раньше, чем ваше соединение... - тем более, в этом районе может быть только лёгкий авианосец "Каупенс" класса "Индепенденс", несущий всего три десятка самолётов, из них - минимум десяток - истребители. Стараниями вашего экипажа, херр капитан, похоже, уже на пять меньше.
- Вы преувеличиваете, херр оберлейтенант, похоже, русский лётчик оказался падок на лесть, думаю, подранный осколками ракеты, до своего "Капеца" дотянет, хотя и движок продырявлен изрядно, у "Котов" двигатели не менее живучие, чем у наших "Сапсанов". Своими пушками проверял, когда сам летал ещё на "Сапсане", с дырами в движке если не от НС-23, то от ОАСС-15 - точно уходили, хотя и коптили, как дымовая шашка. Но, надеюсь, мы на этот банкет ещё успеем!
Заметив внизу силуэты двух крейсеров, один - точно из больших, русский лётчик начал резкое снижение и оберлейтенант поспешил последовать за ним.
Лётчик Кайзермарине был наслышан об автоматических зенитных башнях как "Фараонов", так и класса этого "Добрыни", как им говорили, названного по имени русского рыцаря из легенд, сразившего трёхглавого дракона. Что же, для крейсера ПВО с четырнадцатью автоматическими 102мм орудиями, имя борца с летучими тварями вполне подходило. Впрочем, мелкокалиберных автоматов на большом и лёгком крейсерах было тоже немало, так что, дай Господь - от двадцати "Эвейнджеров" отобьются. И спасибо Пресвятой Деве, что эти чёртовы торпедоносцы свалятся на головы русским, у которых только крупнокалиберных стволов больше, чем у янки самолётов, а не атаковали рейдеры, имевшие двенадцать средних зениток, притом на двоих.
К бою с палубной авиацией капитан Кретов действительно успел. А лётчик Кайзермарине, спрятавшись за зенитками большого крейсера, успел увидеть в бою не только многоствольные зенитные башни с орудиями10.2, как их называли в Германии, в отличии от России, считая не в миллиметрах, а в сантиметрах. А ещё его поразили "Крокодилы" - эти чудовища со сдвоенным коаксиальным, как у "Сапсана", мотором, действительно больше походили на крылатых, увешанных такими же, как на "Фениксах" противосамолётными ракетами, нильских аллигаторов, чем на виденные им раньше геликоптеры. И пушечные установки передней и задней полусферы впечатляли. Вот только бой был совсем не таким, как ожидал того Франк Люггер, почему-то уверенный, что конвой сопровождает один только "Каупенс"...
Адмирал смотрел на отметки кораблей на экране радара. Вскоре, на фоне горизонта, затянутого дымом горящих кораблей, силуэты "Сиднея" и "Канберры" стали вполне различимы. Капитан отдал приказ, и "Тутмос-III", немедленно - всего за двенадцать минут, "переключил" дизеля на наддув, развив максимальные обороты паровой турбины, соответствующие скорости в тридцать девять узлов.
Горшков воспользовался единственной на мостике (такая же была и в боевой рубке) мощнейшей оптической системой нового поколения. Помимо переменного - 16-64х увеличения, небесполезных дальномерных возможностей, благодаря специальной прозрачной пластине преобразователя позволяла отчётливо различать цели не только в вечернем или утреннем сумраке, но, даже в полнолуние, а в дневное время позволяла видеть сквозь задымление и даже лёгкий туман. Картина боя оказалась не совсем такой, как на радаре. Вначале взгляд Сергея Георгиевича упёрся в что-то вроде обелиска, но уже через мгновение понял, что видит тонущий лёгкий "Линдер", погружающийся медленно, но едва ли не "свечкой". Семь или восемь тяжёлых транспортов тонули, а пара лёгких немецких корсаров, похоже, израсходовав все торпеды, на максимально возможной скорости умудрялись поливать транспорты полуцентнеровыми фугасами, почти в упор, причём, очень эффективно. И, в то же время, это защищало их от восьмидюймовок двух австралийских крейсеров, которые, едва-едва подворачивая по курсу немцев - всё равно, шансов догнать неповреждённые рейдеры у них не было. Тем более, впереди их ждал загонщик - "Кливленд", который можно было скорее назвать "тяжёлым крейсером с шестидюймовками", но никак не лёгким. Не зря на их базе строят лёгкие авианосцы с хорошим вооружением и солидным авиакрылом. Как тот же "Каупенс", самолёты с которого почему-то до сих пор не проявили себя, за исключением неудачной попытки перехвата пары германских "Арадо". Австралийцы всё-таки иногда пытались обстрелять германцев в десяток носовых восьмидюймовок, но после каждого случайного попадания одного, а то и пары, центнеров стали и взрывчатки в свои или американские транспорты, дробили стрельбу, терпеливо ожидая, пока в тыл рейдеру, пробираясь через тонущие транспорты, выйдет старушка "Пенсакола", а спереди его прижмёт "Кливленд". Тем более, что, судя по всему, снарядов у немцев уже кот наплакал, но они всё стреляют, дабы прихватить с собою на дно чуть ли не половину конвоя врага. Или же, на рейдерах, пославших корректировщики за помощью, увидели, что помощь пришла, причём в лице большого и до зубов вооружённого дяди. А вот почему на "дядю" никак не реагирует четвёрка американских и австралийских крейсеров? Не видят - да быть такого не может. Надеются, что смогут навалиться толпой и добить после удара двух десятков торпедоносцев с "Каупенса" - так скорее их Санта Клаус защитит. Или... Они как раз тянут время, чтобы успел подойти тот самый "Санта-Клаус", вероятно, из стариков, но с дюжиной неплохих четырнадцатидюймовок... А там и торпедоносцы подоспеют... - но размышления адмирала были внезапно прерваны:
- Чёрт, чёрт дери этого немца, товарищ контр-адмирал! - радист разразился такой "азбукой Морзе", что капитан линейного крейсера, адмирал, старший артиллерийский офицер и "главтехспец" насилу утихомирили бедолагу через несколько секунд.
- Ну, что, что случилось-то, милейший? - Сергей Георгиевич пытался, одновременно, успокоить радиста и "выдоить" из него всю возможную информацию.
- А попутал фриц ваш жопу с пальцем! - никто и не подумал одёрнуть офицера, напряжение достигло максимума, - "Каупенс", да "Каупенс" проекта "Индепенденс"... Или он английский знает на кол с минусом, или очередь "Уайлдкэта" прошла у него промежду ушей, но мозгов не обнаружила. Оба! И "Каупенс" и папаша "Индепенденс"! пикировщиков на них нет, как класса, по девять истребителей и двадцать три "Эвейнджера" сверху на каждом. Четыре "Уайлдкэта" наш "Феникс" завалил... - офицер отдышался и продолжил, я-то, слава Богу английский знаю, и разбирать насобачился, даже когда пилоты в сорок голосов тараторят. Шесть "котов" - по три на авианосец - бояться-то воздуха им нечего, они на патруль оставляют. А остальные... - все десять "Уайлдкетов" пойдут как истребители прикрытия, но, тем не менее, с бронебойной пятисотфунтовкой под брюхом. Поскольку им не с "Кречетом" или "Зеро" карусель вертеть, небольшое уменьшение маневренности против "Феникса" не помешает. Хотя... Как показывает опыт, шесть "браунингов" 12,7 против Ту-2ПМУ не очень то и поможет, пять раз свалит, пока на дистанцию огня подойдут. Но, может быть, пяток особо отчаянных на "Фениксы" и "Крокодилы" решат пикнуть - считай на пять, хоть лёгких, но бомб меньше в нашу палубу нацелятся. С ними четырнадцать "Эвейнджеров" с пикирования нас хотят бронебойками под три тысячи фунтов осчастливить, с носа, это очень серьёзная бомба, боюсь, и главную палубу, хоть и комбинированная броня, но прошибить может. В то время, как ещё двенадцать этих "мстителей" хреновых, по носу нам будут двухтонные торпеды пускать, с восемью сотнями кило С-2 в каждой, помощней наших и немецких пятьдесят третьих, вдвое! Ну, а как только мы начнём петлять да уклоняться, с правого борта в корму заходят ещё шестнадцать торпедоносцев, добивать, значит... Скоро на радаре появятся, пока, суки, низко летят.
Нужно было отдать американским летунам должное - с разных направлений, они готовились к заходу в атаку, истребители и торпы, несущие тяжёлые бронебои вместо торпед, набирали высоту, но точки на радаре перемещались так слаженно и логично, как будто ими руководил коллективный разум.
"Добрыня" отворачивал на зюйд, набирая скорость, чтобы достойно приветить вторую волну торпедоносцев. Навстречу белым точкам на радаре, набирая высоту, устремились два поплавковых "Феникса", едва сорвавшись с катапульт. Крокодилы тоже набирали скорость, как только могли, однако, предупредительно отходили в стороны на четыре сотни метров от курса линейного крейсера, дабы не попасть под огонь скорострельных 102мм зениток, способных бить по курсу в тридцать стволов, под двадцать в минуту каждый. Тогда как на корму - только по двадцать, и лишь по девятнадцать на любой борт. "Главтехспец" - капитан войск ПВО Неверов не просто вызвался, а, едва не рявкнув: "Я эту штуку делал, мне ей буржуев сподручней крошить!", рванулся в носовую башенку со спаренным 62-К2М - модернизированный сорока пяти миллиметровый автомат. Да с теплопеленгатором, пассивным приёмником зенитного радиодальномера, и командной антенной, выдающей на каждый 45мм снаряд команду на подрыв по электротаймеру, в зависимости от данных о расстоянии, смещении и скорости цели. К тому же, помимо простых осколочных и картечных, в боекомплект этого автомата, сменившего трёхзарядные обоймы на тридцатизарядные дисковые беззвеньевые магазины, каждым пятым шёл "поликумулятивный". Лёгкий, с очень высокой начальной скоростью, даже для этого орудия, создающий при взрыве одиннадцать тридцатиграммовых медных капелек, летящих навстречу противнику со скоростью под четыре километра в секунду узким пучком. Каждая из которых четыре сантиметра брони может пробить и не заметить, а уж попади "Эвейнждеру" в движок или в торпеду...
Еле-еле Горшкову, увидевшему только раз, на учениях, как установка Неверова мгновенно превращает небеса в преисподнюю, удалось "продавить" размещение башенной спарки 62-К2М, усилив ради этого выносную площадку прямо под мостиком, наварив дополнительные фермы, чтобы вынести ЗУ как можно дальше, доведя обстреливаемый сектор до +-130 градусов по азимуту. Адмирал хотел заменить мощной и "умной" системой ещё и кормовую спарку 37мм 66-К, тоже "водяную". Он не раз обращался и к Лудри и даже к Кирову, по поводу того, что на новых линейных крейсерах спаренные 37мм зенитки бессмысленны, особенно 70-К, не имеющие водяного охлаждения. Тогда как много разумнее устанавливать на пр. 22ХС по четыре башенных спаренных 45мм автомата водяного охлаждения: при неконтактном подрыве удвоение стволов означает почти втрое большую вероятность поражения цели картечью, осколком или ударным ядром. Тогда как одного 37мм снаряда с контактным взрывателем за глаза хватит, чтобы сбить торпедоносец или пикировщик, не от "Летучих крепостей" же им защищаться. Двух и четырёх ствольные ВЯ имели смысл, и не раз оправдали себя: одного-двух 23мм снарядов противнику может и не хватить... Но 37мм "двустволки" - только лишь увеличение расчёта, замедление скорости наведения, усложнение ведения огня... Четыре башенных 45мм спарки и двенадцать одноствольных 37мм автоматов - все с водяным охлаждением, да плюс шесть четырёхствольных и восемь двуствольных ВЯ. Убедить начальство в необходимости именно такой конфигурации зенитных автоматов среднего и малого калибра Горшкову удалось, да вот только... Ко вводу в строй головного корабля серии была готова только одна башня с 45мм двустволкой и ПУ ракет на основе отвратительных Р-1У, с дополнительным ускорителем, хотя, в бою сгодятся... Не намного больше повезло и "Царю Давиду", получившему ещё и кормовую зенитную систему этого класса. Только "Фемистокл" и ещё недостроенный "Ифрит" будут вооружены четырьмя башнями, имея возможность обстреливать цели с любого направления в шесть - восемь стволов снарядами с бесконтактным взрывателем. Притом, вдвое более мощными, чем русские и немецкие тридцати семи миллиметровки и в полтора раза превосходящими по могуществу 40мм снаряды "Бофоса", к тому же имеющие только контактные взрыватели.
Но чего Сергею Георгиевичу удалось добиться - так это полного отказа от спаренных систем, и оснащения лёгких, одноствольных водяным охлаждением.
Франк Люггер, вместе с ефрейтором-пулемётчиком, заняли свои места в самолёте, который дозаправили и тащили на буксире, да последовал совету и, с другой стороны, просьбе: постараться набрать максимально возможную высоту и выдвинуться вперёд, подробно сообщая на оговорённой частоте, дабы не мешались другие переговоры, потери и маневры самолётов противника. Ибо радар - это всего лишь точки, имеющие скорость и координаты, а информация с "поля" - если можно так выразиться о воздушном бое, добытая и обработанная самыми точными приборами - человеческими глазами и мозгом - совсем другое.
"Фениксы" Ту-2ПМУ, в отличие от своих "сухопутных" и даже нормальных палубных собратьев, из-за носовой стрелковой установки, верхней и нижней турелей, обтекателей НС-45, которые, опять же, из-за "шара" НСУ не удалось разместить в фюзеляже. Подвесок, а главное, поплавков не только "потолстели" в миделе на треть, да, к тому же получили дополнительные точки, создающие разряжение, утратили треть скорости. Но и на четырёх сотнях, тем более, имея преимущество в высоте, и идя в трёхстах метрах друг от друга, оставляли мало шансов чуть более скоростным "Эвэйнджерам", к тому же, идущим в лоб, едва не прижимаясь к воде. "Крокодилы" же, при малом взлётном весе и паре таких же двигателей АШ-82ФН, только установленных соосно, являлись настоящим чудом, сотворённым Сикорским и Милем. Широкий киль с фенестроном, отбирающим мало энергии и длинное несущее крыло, на больших скоростях принимали на себя до трети подъёмной силы и больше половины реактивного момента. Обтекаемая до "зализанности" форма и толкающий винт вовсе позволяли разгоняться до трёхсот двадцати, не теряя при этом уникальной вёрткости. При этом, вертолёты шли ещё на три сотни метров выше, с промежутком в восемь сотен метров. Американские лётчики, конечно, ждали очень горячей встречи, тем более наслышанные от уцелевших истребителей о мощи поплавковых "Ганшипов". Но они и представить себе не могли, что на их пути поставили классическую ловушку... "Эвейнджеры", идущие в качестве пикировщиков на пяти тысячах футов, не предупредили коллег-торпедоносцев об опасности, а шестеро истребителей не придумали ничего лучше, чем сбросив бомбы, заложить небольшой правый поворот, и бросить "Уайлдкеты" сверху и справа на пару "Фениксов". Они бы могли дать шанс большему числу торпедоносцев прорваться, если бы подошли одновременно с "Эвейнджерами" и сорвали, пусть частично, "Фокстротам" атаку, и ещё... Если бы не проигнорировали узкие силуэты "Крокодилов", о которых американские лётчики практически не имели никакого представления, кроме фотографий с московских парадов.
Сказать, что Р-1У - дрянная ракета, значит, сделать ей большой комплимент. За полтора года их применения, почти тремя сотнями пусков было сбито только шестнадцать самолётов, причём, девять из них - тихоходные "Каталины", два - "Либерейторы", в который попасть намного легче, чем промахнуться. И только четыре - сбитые "Кондорами" при сопровождении "Витязей" в рейдах на Сиэтл "Лайтнинги" и "Чёрные вдовы". Шестнадцатой жертва "бревна на верёвочке" оказался "Уайлдкет", изрешечённый картечью пары ракет, запущенных идущим сейчас чуть впереди "Фениксом". И то, по большому счёту, истребитель, воспользовавшийся парашютом, мог попытаться посадить машину на палубу, но механизация крыла была разбита вдрызг, самолёт шатало, а разбить самолёт на авианосце, значило не только угробить истребитель, возможно, погибнуть, но много больше: обломки могут поразить другие самолёты, может начаться пожар на палубе. Поэтому, американский лётчик сделал правильный выбор, но будь перед ним не палуба авианосца, а нормальная ВПП, или даже поле...
Но, в данном случае, три пары "Уайлдкетов", заходя на цель с подворотом и скольжением, да в плотном строю, были для ракет МиС-2 попросту стаей уток, подставившихся под выстрел дробовика. Лётчик вёл машину прежним курсом, когда оператор произвёл парный пуск в точку упреждения, правильно рассчитав угловую скорость целей и определив дистанцию, почти предельную для кабеля в полторы тысячи метров. Истребители, увлечённые охотой, так и не заметили ракет, выработавших топливо, и не оставляющих инверсионного следа из-за формы кормы и низкой скорости, когда стрелок-оператор нажал на кнопку принудительной самоликвидации, чуть впереди "утиной стаи", подорвав в полусотне метров от цели... Почти шесть сотен двадцатиграммовых каплевидных и примитивно оперённых картечин из двух ракет, образовали эллипс высотой в двенадцать и шириной в двадцать два метра. Оператор взял немного излишнее упреждение, поэтому в "пятно", в котором на квадратный метр приходилось едва не три картечины, попали только четыре истребителя. В первом "Коте", похоже, погиб лётчик - во всяком случае ни пожара, ни дыма из двигателя видно не было, просто самолёт задрал нос, завалился на крыло и мгновенно сорвался в штопор. Второму повезло оказаться в точке схождения двух пучков картечи. Судя по тому, что у самолёта попросту оторвался хвост, в него попало не меньше пятнадцати, а может пара удачно перебила силовые элементы набора. Третий вспыхнул, а чётвёртый отделался легче всех - получив пяток в двигатель, потерял только один цилиндр, не смертельно, но пробоина в маслобаке оставляла лётчику пятнадцать-двадцать минут, чтобы вернуться на авианосец. Повреждённый сразу же вышел из боя, верно, надеясь, что шасси коснутся палубы, раньше чем мотор без смазки задымит и пойдёт в разнос. Ещё один истребитель, по всем правилам, развернулся на угрозу, чтобы минимизировать поражаемую площадь своей машины. Несколько очередей из пары фюзеляжных НС-45, и истребитель, сначала поймавший крылом картечи, внезапно превратился в огненного осьминога, "щупальца" которого оканчивались вертящимися обломками.
Оператор попытался достать единственный неповреждённый истребитель огнём спарки ВЯ, но расстояние было слишком большим, а американский лётчик умело уклонялся от огненных змей авиапушек, заполучив единственный фугас, разорвавшийся в конце левого крыла, да разворотивший дюраль в диаметре полуметра. Это было неприятно, и мешало управлению, но не смертельно. Ещё пара очередей НС-45, не смотря на эффективные дульные тормоза, прошла мимо, и "Уайлдкет", прихрамывая на крыло всё же спикировал на поплавковый "Феникс". Однако, встречные очереди ОАС 15,2мм, которыми верхняя турель Ту-2МПУ щедро отсалютовала "Дикой кошке", отрезвили лётчика истребители, заставив выйти из боя, направившись к авианосцу, вслед за изувеченным картечью собратом.
- Ну ты даёшь, курсант, ну даёшь! Вертолётчик, капитан Дмитрий Новиков был попросту в восторге от оператора, - двумя ракетами, да какими ракетами - брёвнами, троих свалить, да одного погрызть. Да ещё пушечной установкой пятого зацепить! Три сбитых и два повреждённых в одном бою это не меньше ну... - капитан замялся, думая, какую же награду заработает оператор за этот бой, но, сплюнув, одёрнул себя, - а мне только одного удалось свалить моими-то слонобоями.
- Служу Народной России, товарищ капитан! - сержант Андрей Владимиров, курсант высшего вертолётного училища, был едва ли не пьян от счастья, и уже, забыв про все, присущие летунам суеверия, думал, украсит ли его китель "Звезда" или "Красное знамя", ну а насчёт лейтенантских погон - попросту не сомневался.
Стрелок-радист задней полусферы того же "Крокодила" с бортовым номером 14, методично, насколько позволял сложный синхронизатор, чтобы не перебить несущий винт, поливал зенитным огнём пары "пятнашек" строй "Эвейнджеров" - пикировщиков, летевших чуть более, чем в километре выше. Примерялся по коллиматору, запоминал поправки, наблюдал за трассами и давал новые и новые очереди, не экономя патронов. Пикировщики игнорировали огонь пары "крокодилов", ибо с такой разницей в высоте, да почти что из пулемёта (в США АОС-15 называли чаще не 15,2 aircraft cannon, а 0,6НМG). А зря. Восьмая очередь вспорола одному из "Эвейнджеров" брюхо - крыло "Мстителя" вспыхнуло авиабензином, и, через несколько секунд раскрылся купол. Падающий самолёт устремился к необыкновенно красивому и прозрачному сине-золотистому морю. Стрелку МиС-2, идущему в восьми сотнях метров правее удалось поджечь даже два самолёта - недооценка незнакомого противника обходится очень дорого. Тогда как стрелок-оператор, видимо, попав бронебойно-разрывным снарядам ВЯ в бомбу "Эвейнджера" превратил самолёт в дымно-огненную кляксу, подбившую обломками самолёта и осколками бронебоя ещё один "Мститель" и повредившую другой, заставив отворачивать к авианосцу. Но основным результатом было то, что оставшиеся семь "Эвейнджеров" и четыре "Уайлдкета", разделились на две группы, обходя опасных, как оказалось, противников. В результате чего, у них не получится слаженно обрушиться с одного борта на нос - либо заходить "клещами", либо атаковать в две волны, а так расправиться с пикировщиками намного легче.
Торпедоносцы вначале напоролись на "гончих", в лице пары, "Фокстротов" по американскому коду, в результате чего двое взорвались в воздухе, получив прямые попадания НС-45, а ещё один был завален совместными усилиями подвижной спарки ВЯ и 15,2мм турелей правого из туполевских "ганшипов". А после "гончих" вышли прямо под огонь пары "охотников" - капитану Новикову повезло сбить крупнокалиберными орудиями ещё один "Эвейнджер", у второго "крокодила" два торпедоносца сумел "записать оператор". Р-1У, на этот раз, только подтвердили репутацию бревна на верёвочке, не зацепив ни картечью, ни осколками ни одного "мстителя" шестью пусками на две машины. Причём в ответ по четырнадцатому борту в упор, за мгновение до того как превратиться в пыль от трёх ОФС и двух картечных снарядов сорокапяток Нудельмана "Эвейнджер" успел полоснуть четвёркой крыльевых "Браунингов". Восемь пуль пары правого крыла "забелили" лобовое бронестекло лётчика, несколько скользнуло по стальной броне двигателей и титановой - редуктора, пропоров крыло, слава Богу - уже без подвесок, и только одна "полудюймовочка" впритирку пробила боковой плексиглас кабины пилота, срикошетировав от бронеспинки, а потом, от бронестекла...
Десяток оставшихся "Эвейнджеров", хотел было "сомкнуться", после обхода стремительно разворачивающегося клина из пары "Фениксов" и пары "крокодилов", когда вокруг них уже зачастили клубы разрывов двадцати двух скорострельных 102мм зениток - ещё восемь били по пикировщикам.
Четыре "Эвейнджера" и три "Уайлдкета", заходившие справа, попали под обстрел четырёхорудийной зенитной башни правого борта, и того хуже, "умная" спаренная сорокапятка капитана Неверова, да четыре 37мм автомата 100-КВ. Три десятка 102мм картечей, шрапнелей и фугасов свалили два пикировщика. Башня с новейшим 45мм орудием записала два "Эвейнджера" и истребитель, ещё один "Уайлдкет" неуправляемо упал после близкого разрыва ракеты этой же зенитной системы. Вероятно, картечь, шрапнель или осколки "бревна на верёвочке" достали пилота, поскольку самолёт даже не дымил, просто внезапно "нырнул", будто бы собираясь отбомбиться уже в России, пройдя через земное ядро. "Сотки" с водяным охлаждением сбили всего один "Эвейнджер" на четверых, тем не менее, показав, что от одного прямого попадания 37мм снаряда даже тяжёлые самолёты разваливаются ничуть не хуже, чем от полуторакилограммового фугаса сорокапяток. И только один "Уайлдкет" дал проявить себя расчётам спаренных и счетверённых ВЯ, рухнув в воду горящими обломками, успев сбросить пятисотфунтовку. И удачно - бомба приземлилась прямо на крышу возвышенной башни ГК, искорёжив спарку ВЯ и разметав её расчёт - линейный крейсер понёс первые, но не последние потери. Комбинированной броне крыши башни и даже автономному дальномерно-прицельному оборудованию бронебой весом всего в 227 килограммов не причинил никакого вреда. А вот башенку с новейшей сорокапяткой буквально искромсало тяжёлыми осколками, расчёт спас только 130мм компаунд Менделеева. Тем не менее, оптика, инфрапеленгатор, антенна управления взрывателями и "тарелка" пассивного приёмника радиодальномера попросту перестали существовать. Самое эффективное зенитное орудие, совсем не лишнее в преддверии атаки десятка торпедоносцев, мгновенно "ослепло". Мало того, один из осколков, пусть по касательной но ударил в тонкую броню крыши, засев в трёх сантиметрах стали, но создав большой откол. Кусков выбитой брони хватило, чтобы едва оцарапать руку Неверова, но, вместе с тем, пропороть живот одному из подносчиков и проломить голову помощнику наводчика.
Из трёх "Эвейнджеров", заходивших в пикирование с левого борта, только один успел сбросить полуторатонный бронебой, чтобы тут же быть растерзанным тридцати семи миллиметровыми "сотками". Бомба, правда, упала в нескольких метрах от борта, разорвавшись слишком далеко и глубоко, чтобы вызвать течь хоть в одном из разделённых на отсеков, к тому же "в два этажа" буля. Двоим вполне хватило зенитных орудий Иванова, чтобы погибнуть на заходе в пикирование.
Риск был велик - на палубе стояли заряженными четыре реактивных бомбомёта, созданных на базе БМ-31, только с четырьмя направляющими вместо восьми. Торпедоносцы, особенно, группа, заходившая в корму, были ещё далеко, а попади хоть лёгкая пятисотфунтовка в ПУ четырёх 310мм ракет, несущих каждая по двенадцать бомб противоторпедной завесы, с четырьмя килограммами мощной смеси, результат был бы непредсказуем. Тем не менее, носовые бомбомёты успешно разрядились, создав в трети мили от линейного крейсера надёжную "сеть", развешав бомбы с акустическими взрывателями на глубине от шести до двенадцати метров. Лётчики на торпедоносцах Груммана шли через клубы разрывов, один за другим падая огненными клубками в неестественно синие волны с упорством, не меньшим, нежели у пилотов-камикадзе японских ракетопланов. Тем не менее, почти пять сотен снарядов в минуту, выплёвываемых скорострельными стодвушками Иванова подпустили на дальность сброса торпед только четыре "Эвейнджера" из десяти. Однако, три двухтонных торпеды рванули, попав в только что выставленную завесу, и только четвёртому "Эвейнджеру", с разнесённым вдребезги 37мм снарядом двигателем, удалось "перетянуть" через невидимую сеть и сбросить торпеду почти в упор. Неизвестно, удалось бы "фараону", стремительно отворачивающему на максимальной скорости, избежать попадания. Всё решил расчёт "сотки", исходящей паром кожуха водяного охлаждения, остервенело, и, в принципе, без особого шанса на успех, всаживающей по курсу двухтонной рыбины по семьсот граммов стали и тротила каждую треть секунды. Торпеда взорвалась, вероятно, поражённая прямо в боевое отделение, менее чем в сотне метров от корабля.
Тем не менее, ещё двенадцать "Эвейнджеров" только заходили в атаку, неся торпеды в своём объёмистом брюхе. Этим летунам совсем не повезло. Не смотря на отчаянную отвагу, которой от американцев не ожидал никто, пройти сквозь огонь четырнадцати орудий "Добрыни", да ещё двадцати таких же стволов "Тутмоса-III", не считая зенитных автоматов и многоствольных ВЯ, было попросту невозможно. Тем не менее, четыре торпеды были сброшены, и двум из них, неизвестно как, но удалось пройти через завесу, созданную бомбомётами линейного крейсера и "Добрыни".
Первую принял на себя эсминец "Невозмутимый", переломленный взрывом пополам и мгновенно пошедший ко дну. Вторая всё же настигла главную цель, но, попав в кильватерную струю линейного крейсера, немного изменила направление и глубину хода. И в результате взорвалась, пройдя "впритирку" по верхним отсекам буля, защищённым тонкой 80мм бронёй. В результате мощный взрыв был практически отражён "уголком", образованным бронепоясом с обратным наклоном и тонким листом буля. 80мм лист был сорван, но двухслойная обшивка с "сотами" из мягкой стали поглотила взрывную волну, разгерметизация четырнадцатого верхнего отсека была незначительной, а находящаяся в нём цистерна с мазутом не получила повреждений. Самым неприятным был прошедшийся вдоль корпуса гидравлический удар, едва не сорвавший винт в трубе первого турбодвижетеля, в результате чего валы первого и четвёртого на короткое время пришлось остановить, а после пустить на 70% оборотов, что стоило крейсеру трёх узлов хода. Но, в принципе, заплатить восемью погибшими и одиннадцатью ранеными (не считая потерянного эсминца, из экипажа которого спасли всего двоих), за уничтожение авиагрупп двух лёгких авианосцев - означало "отделаться лёгким испугом". Самой неприятной из этих потерь была гибель вертолётчика от шальной пули "Эвейнджера", всё же сумевшего посадить машину. Поскольку эти летуны были в единственном числе, и хотя и "воентехспец" и оператор-курсант вызвались пилотировать "Крокодил", лишившийся хозяина, в компетенции обоих и капитан и адмирал сомневались, тем более, что Неверов вместе с особистом немного "приняли на грудь". Тем не менее, посоветовавшись, решили доверить вертолёт воентехспецу, ибо, во-первых, принадлежность оного к НСБ была хорошо известна обоим, а спорить с такими себе дороже, тем более, что оставлять машину на палубе под огнём - мягко говоря нецелесообразно.
По правому борту отчётливо наблюдались два "Санта Клауса", отчаянно сближавшиеся с русским отрядом на своих двадцати узлах. Однако, артиллеристов не могло не радовать то, что линкоры были распознаны как тип "Нью-Мексико", с максимальным углом возвышения в 30 градусов. Это означало, что вести огонь бронебойными с дальности выше четырнадцати миль они не могут. Значит в палубу будет приходиться не так много попаданий, да и угол падения не будет достаточным для её пробития.
Но они были ещё далеко, а значит, вполне доставало времени заняться тяжёлыми крейсерами.
Элеваторы передних башен, названных по-сухопутному "мехзарядками", подали первые унитарные патроны с пристрелочными. Значительную часть разрывного заряда в оперённых, больше похожих на гигантские миномётные мины почти в десять дюймов, занимала синяя "дымовуха", не конденсирующаяся под водой. Да ещё разноцветные красители для дневной пристрелки с люминисцентом для ночной. Прицельные радиолокаторы, хищно нащупав метки "Балтимора" американской постройки и "Кента" британской, всё одно - сейчас они шли под "независимыми" флагами с Южным Крестом и носили имена австралийских городов, выдавал данные для первого, как для противника наиболее сильного. Хотя, Сергей Георгиевич, и не сомневался, в том, что "Фараон" легко раздавит тяжёлые крейсера австралийцев, контр-адмирал присматривался к их поведению. Вступят ли они в заведомо безнадёжный бой, пытаясь защитить авианосцы, находящиеся неподалёку, с ориентировочным пеленгом 203-215 или понадеются на линкоры? Хотя контр-адмирал Горшков собирался рискнуть и при таком раскладе, зная о своих "козырях в рукаве". И главное, отправить ко дну эти чёртовы лоханки, слава Богу, оставшиеся без своих самолётов. Пока поисковый радар вынюхивал пространство до самого горизонта, а "Фениксы" и "Крокодилы" уже взлетели на всякий - шальной снаряд мог не только лишить крейсер 22 ХС-1 ценного авиакрыла, но и вызвать совсем не нужные на палубе взрывы ракет, торпед, да снарядов и пожары авиабензина.
Один "Феникс" был "выплюнут" катапультой максимально облегчённым, на разведку, увидеть то, что не видят даже радары. Зато, другой, как и "Крокодилы" несли под крыльями не только "хвостатые" - как прозвали Р-1У, но и новейшие скоростные 324мм авиаторпеды, и крестообразные пятипозиционные установки тяжёлых КАРС-82 - отстреливаться на отходе, и, чем чёрт не шутит, вызвать детонацию зенитных снарядов.
А пока утробно урчали механизмы передних башен, готовя всё новые патроны, чтобы хищными обтекаемыми телами скоростных снарядов растерзать почти беззащитных жертв, выплёвывая до двадцати двух пилюль стали, взрывчатки и уранового сплава в минуту. Но ещё дремали в погребах подкалиберные 170мм бронебои, для подходящих старичков, опасных для совершенной, но, всё-таки, тонкой брони "фараона", чтобы расправиться и с ними, а после, устремиться к главной цели.
Похоже, австралийские капитаны поняли, что после разгрома ударных авиагрупп, шансы уцелеть у них стремительно тают. Они быстро развернулись в сторону американских линкоров, надеясь уйти под защиту их орудий, но было уже поздно.
Русский линейный крейсер пошёл им наперерез, с двенадцати миль открыв огонь из носовых башен. Капитан Сухорухов предложил использовать для уничтожения крейсеров фугасные снаряды, с чем адмирал согласился. Уже на восьмой минуте боя, истерзанный близкими разрывами и тремя прямыми попаданиями "Сидней", начал валиться на левый борт. Было решено перенести огонь на "Канберру". На третьей минуте огня произошёл взрыв башни "А" австралийского крейсера. Линейный крейсер получил только одно попадание - в левую скулу, не повредившее корабль. За несколько минут скоротечного боя австралийцы так и не успели пристреляться с большой дистанции. "Тутмос-III" отвернул на 120 градусов, направившись в сторону обнаруженных авианосцев. Пара "Нью-Мексико", выжимая все, что можно из своих машин, шли наперерез строем фронта. Расстояние сокрушалось быстро. Уже явственно наблюдался огонь пятидюймовых зениток с правого борта "Айдахо" - старые линейные корабли отстреливались от атакующих "Крокодилов", рассыпающих над морем фольгу.
"Айдахо" стал быстро отворачивать в направлении торпед, а "Миссисипи несколько замешкался. Запустив первую торпеду "Крокодил" спровоцировал противника на отворот, и три оставшихся вертолётчики сбросили уже с учётом смены курса. Учитывая восьмидесятиузловую скорость новых торпед, относительно небольшую дальность в две с половиной мили, и тихоходность "стариков" - почти наверняка. И мгновенно отвернули, не искушая судьбу, продолжая разбрасывать фольгу из установок в корме. Один из "бортов" каким-то чудом получил очередь из 28мм М-34, но восемь снарядов с большой дистанции не причинили ни малейшего вреда, а редкие осколки 127мм снарядов, застревали в броне винтокрылых машин. Прошло чуть больше трёх минут, как из-под правого борта "Миссисипи", пошла крутая волна. И через несколько секунд - снова.
Горшков был очень обрадован успехом атаки - торпеды с неконтактным взрывателем должны были пройти семь-девять метров под днищем, прежде чем взорваться, значит, затоплены будут не секции булей, а значительные объёмы, что приведёт к крену и снижению скорости, и пока они сблизятся с пятнадцати на заветные одиннадцать миль...
"Пеликану" удалось угостить "Индепенденс" торпедой, рванувшей под днищем в носовой части. И, хотя заряд миниатюрных торпед был совсем не велик - 108кг флегматизированного гексагена, но глубокая, протяжённостью на всё боевое отделение, эллиптическая выемка, направляла 70% энергии взрыва вверх и вдоль, формируя направленный гидравлический удар подобием клинка. В результате возникшего дифферента, скорость упала до двадцати пяти, вместо тридцати одного. Правда, экипаж самолёта поплатился за это жизнью. Уже на отходе, близким разрывом снаряда, в условиях постановки помех, наведённого на цель расчётом спаренной пятидюймовки, вышел из строя и загорелся левый двигатель. И тут же, как коршуны, слетелись шесть уцелевших "Уайлдкетов" не рисковавших до того, боясь стать жертвой "дружественного" огня зенитчиков. Один из атаковавших истребителей был сбит 15,2мм турелью, но другой прошил "Пеликана" длинной очередью шести "Браунингов". Самолёт взорвался в воздухе. Уцелевшие пять "диких кошек", спешили к всё быстрей удаляющемуся "Каупенсу", поскольку исход артиллерийского боя был не очевиден. На авианосцах знали, что в результате двух попаданий авиаторпед, "Миссисипи" получил сильный крен на правый борт, а противник подходил именно слева.
Сергей Георгиевич выжидал, когда линкоры противника повернут в линию и когда, наконец, откроют огонь, дабы немедленно пойти на них пересекающимся курсом, подставляя бортовую броню под углом 50-60 градусов - тогда с дистанции более пяти миль пробить её будет невозможно. Палубная броня, в которую придётся чуть меньше четверти попаданий, при угле падения в восемь градусов для максимальной дистанции будет вовсе неуязвима, не говоря о дальнейшем сближении. На месте противника, он бы открыл огонь с максимальной дальности фугасными, дабы выводить из строя радиолокационное и дальномерное оборудование. Но, перед адмиралом Гриффеном стояла непростая задача: "Айдахо", из-за двух торпедных попаданий, получил крен в 3 градуса, а в результате контрзатопления и увеличения осадки потерял два узла скорости. Он отстал почти на милю, и не мог достать противника даже фугасами. С другой стороны, помимо бронепояса, толщина которого, как он искренне считал, составляла 180мм, за счёт скоса и острого угла встречи, будет эквивалентна более чем семнадцати дюймам, и для уверенного пробития необходимо приблизиться на девять миль. Но пока бронебойные снаряды могут, подныривая, пробивать небронированный борт, уязвимы башни, направленные к ним почти под прямым углом, слабо бронированные оконечности, особенно, носовая часть, снаряд может легко пробить скос, попав в трубу подачи, дымовые трубы, при удаче - вызвать взрыв погребов среднего калибра. А, через минуту-две, к "Миссисипи" присоединится и "Айдахо", в начале - фугасными. Зная слабость своих линкоров, участвовавших ещё в Великой Войне - древняя броня класса "VC", прочность которой составляет 60% от современной, он приказал идти курсом на сближение под углом тридцать градусов.
Флагман адмирала Гриффина начал пристрелку с тринадцати с половиной миль.
Не успел первый американский снаряд поднять всплеск, как изрыгнули огонь одиннадцать башен русского линейного крейсера. Немецких лётчиков предусмотрительно не выпускали из кают-компании "Добрыни", идущего в миле за флагманом, дабы они не могли видеть, как при каждом залпе мерах в ста - трёх сотнях от борта корабля вырастают десятки небольших всплесков - падают фрагменты поддонов БПС. Почти одномоментно с первым залпом противника с правого борта взлетело четыре ракеты, рванув метрах в ста над водой, рассыпавшись серебристой фольгой и вынудив противника перейти на оптические дальномеры. "Фараон" накрыл цель третьим залпом, что при новейшем радиооборудовании и настильной траектории было не удивительно. Линейный крейсер выплёвывал тридцать три подкалиберных в минуту, против двенадцати снарядов "Миссисипи". Настильная траектория, малое КВО и высокая скорость позволяли ожидать процентность попаданий в пределах 7-10, что подтвердилось первыми же залпами. По открытии беглого огня, на второй минуте боя, американский линкор получил три попадания, при том, что сам едва добился накрытия. На шестой минуте "Миссисипи" имел заметный крен и выведенную из строя носовую возвышенную башню. Из четырёх попаданий, полученные в ответ русским линейным крейсером, два пришлись в бронепояс, не причинив вреда, один, поднырнув, пробил були, по миделю, борт, противоминную защиту и взорвался, ударившись о 100мм продольную переборку, вызвав значительные затопления, и вынудив спрямлять крен ценой скорости. В это же время в бой вступил "Айдахо", начав пристреливаться фугасными. На девятой минуте американцам улыбнулась удача - четырнадцатидюймовый бронебой "Миссисипи" ударил в четырёхорудийную башню "А" "Тутмоса-III", заклинив её. Ситуация стала выравниваться: двадцать один снаряд русских против двадцати одного снаряда "стариков" в минуту, хотя "Миссисипи" сильно осел, на корабле были заметны пожары. Внезапно Горшков обратил внимание, что только две трети недолетевших снарядов подныривают и бьют в подводную часть борта, а не меньше трети - рикошетируют от воды, впиваясь в броню, иногда взрываясь в ней, срывая целые плиты, попадая в надстройки. Он немедленно приказал рассчитать точку прицеливания на четверть мили ближе к цели, и уже через минуту, пристрелявшись, линейный крейсер перешёл на беглый огонь. За это время корабль получил уже восемь снарядов, из них два - фугасные, но особого вреда, если не считать разбитых зенитных пушек и просевшей центральной четерёхорудийной башни "пирамиды" левого борта, они не нанесли. На одиннадцатой минуте, один из подкалиберных снарядов "фараона", поднырнув, легко пробил встретившиеся ему стальные конструкции и 200мм броню погреба носовой возвышенной башни. Над "Миссисипи" взвился фонтан огня, корабль начал быстро садиться носом. Через шесть минут такая же судьба постигла "Айдахо". В линейный крейсер угодило двенадцать снарядов. Наиболее серьёзными были три подводных пробоины - две от бронебойных, и одна - от фугасного снаряда. Ход упал до тридцати трёх узлов, кормовая мачта, с радарами различных назначений была гладко срезана бронебоем. Но один из авианосцев, повреждённый торпедой, на пятнадцать миль отставал от своего более удачливого систершипа. И чуть больше тринадцати миль отделяло его от русского линейного крейсера, быстро сокращавшего расстояние. На двенадцати милях Горшков приказал снизить скорость и открыть огонь фугасными. Через девять минут "Индепенденс" стал оседать кормой, медленно останавливаясь. Русский крейсер повернул так, чтобы ввести в бой четыре орудия кормовой башни, когда эсминцы, подошедшие к лёгкому авианосцу, начали снимать команду. К лёгкому авианосцу направился "Добрыня", чтобы добит четырнадцатью 102мм пушками и торпедами. Ещё через семь минут пылающий и изрешечённый "Индепенденс" пошёл ко дну.
"Тутмос-III" уничтоживший два линкора, два тяжёлых крейсера и авианосец противника, поплёлся в направлении порта приписки на скорости в пятнадцать узлов, а команда днём и ночью латала корабль. Но адмирал знал, какая награда ждёт его флагман, не в Александрии, а в Николаеве. В бронированную шахту, за кормовой башней, до времени, заваренную, наконец-то установят ПУ и барабан на пять ПКР "Сом", бьющих на сорок километров. Которых ему так не хватало в этом бою. А на "Ифрите" помимо этой ПУ, вместо кормовой башни будет погреб на шестнадцать ракет, с возможностью пуска четырёх одновременно...