Аннотация: Глава 3 Глоссарий У нас обоих - позади - бездна, а впереди - Вечность!
Царственная Йаху-Хотеп скипетром Стражницы чертила что-то на песке, которым присыпали плиты храма, бормоча едва слышно: "Как вода в песок"...
Пер-Ен-Маат подошёл к женщине сзади и нежно обнял её, прижимая всё крепче к своему телу. Красота той, что зовёт Белых Вестниц самой Разящей из-за Времён так давно покорила его. И Йаху-Хотеп ответствовала ему взаимностью. Но сейчас, едва Хранитель Пер-Ен-Маат попытался разоблачить Стражницу, Йаху-Хотеп грубо оттолкнула его.
--
Зачем, царственная Стражница? - Пер-Ен-Маат даже не оскорбился, лишь удивившись перемене, - пусть ты старше меня на тысячу лет - у нас обоих позади - бездна, а впереди - Вечность, царственная Йаху-Хотеп, - Пер-Ен-Маат лёгким и нежным движением стянул с женщины одежду до пояса и прильнул к её груди.
--
У тебя целая Вечность, достойнейший, дабы творить любовь со мною, потерпи! - Правительница усмехнулась, но не спешила поправлять своё платье, - я была не права, когда говорила Амен-Хотпу, что те, у кого половина Абу из Священного золота, не могут сострадать и любить. Ибо ты любишь...
--
А ты? - Пер-Ен-Маат немедля прервал свою ласку, заглянув в глаза Стражнице с печальной и надменной улыбкой.
--
Прости, но сейчас иным заняты мои мысли, - лицо Йаху-Хотеп слегка порозовело, - султану грозит опасность. А мы...
Книжник вчитывался, но понимал всё меньше. И кто же они - эти злобные ифриты, духи вечной войны? Как описать их?
Стражница принесла ему нехитрую пищу.
--
Надеюсь... Там нет... - Йаху-Хотеп не дала договорить:
--
Яда или свинины ты страшишься больше, достойный книжник? - женщина рассмеялась, - в этом кушанье нет ни того, ни другого!
--
Прости, благочестивая Стражница, я изучал много книг разных народов, но некоторые из имён Духов Тьмы неизвестны мне, - Аль-Хазред замялся, - кто такой Ка-Ука, Аса-Тот, Исефет, Неха-Хер...
--
Этот свиток... - женщина заглянула через плечо странника, - он принадлежал... Одному Избраннику, Дважды Посвящённому. И нечистого Рен Аса-Тота не услышать тебе никогда боле, ибо сокрушил его Избранный Священным Мечом. Но Йаху-Сутех или же - Исе-Фет... Она будет возвращаться и мстить!
23 века до того
Зеркало Нетеру, вновь открытое священнейшей Печатью Маат, светило сметающим тьму и Тьму сине-белым неслепящигм огнём.
--
Что ищешь ты в Вечности, о, достойнейший Дважды Посвящённый сын Древней Крови, Избранный Вместилищем Ипи-Ра-Нефер, Верховный Хранитель Трона? - стражница приклонила колено.
--
Я готовлюсь уйти, Правительница Йаху-Хотеп, верная Стражница Храма, - Верховный Хранитель вздохнул. Где был тот юноша, жаждущий подвигов и славы, которому она даровала Первое Посвящение здесь, в Бехдете, двадцать два разлива назад?
--
Ты, достойнейший-из-достойных, вместе с Тути-Мосе Мен-Хепер-Ра вы покорили весь мир - мечом, стрелой Хранителя, ядом, лестью, золотом и обещаньем защиты. Вы с царственной возлюбленной Мерит-Ра Нефер смогли изменить саму Неизбежность, во тьме Дуата ты сразил самого Аса-Фота, первого воина Мрака, что ещё...
--
Мы смогли, Правительница, посему мы должны уйти, - Йаху-Хотеп окинула Ипи-Ра-Нефера взглядом, когда-то юное лицо покрыли морщинки, в волосах проступила проседь, а синие глаза Избранника... сколько усталости и печали, - мы должны, - Верховный Хранитель подчеркнул прикрыв глаза, я должен поспешать, дабы в последний раз сотворить священное со своей возлюбленной Мерит-Ра. И не разубеждай меня! Я Избранник и Прорицатель, я знаю, чем больна Священная Правительница и Избранница Прекраснейшей! Скоро мы будем вместе. Не здесь, так на Берегу Возлюбленных, Правительница...
--
Не называй меня Правительницей, достойнейший Дважды Посвящённый, ибо почти век назад Сах моей служанки занял место в моей гробнице, все кого я любила, все - под крылами Прекраснейшей! И куда идти тебе?
--
Я приму Третье Посвящение и вернусь домой. К Ней... Жди меня, жди нас...
Аль-Хазред внимательно записывал слова Стражницы, когда Йаху-Хотеп почувствовала дыхание за спиной.
--
Ты ещё здесь, достойнейший Пер-Ен-Маат? - колесница уже заложена, ибо я чувствую, что ныне Правителю угрожает опасность, а мы зареклись хранить его!
--
Не приди раньше, ибо иногда это хуже, чем опозданье! - Пер-Ен-Маат поклонился и скрылся в проёме.
Запах... Этот запах был знаком ему с младенчества. Уже четырнадцать сотен раз разливался Хапи...
Дешёвый яд. А на какой ещё способны сии поклонники Эля?
Пер-Ен-Маат резким ударом опрокинул чашу султана, ещё говорят, что "покорные" не пьют вино - опрокинул, крикнув: "Остерегись".
Вовремя. Султан залёг, пропустив пять стрел у себя над головою. Ещё три стрелы с широкими - и как ими бить броню, разве кольчуги, что предпочитают "покорные" - ударили в грудь Пер-Ен-Маата. И отскочили звякнув о бронзовую чешую, способную выдержать удар пики пешего.
Стражник Храма не остался в долгу. Как страж Султана он имел право, вернее, должен был быть всегда при оружии в присутствии нового, и сколько же их сменилось за последние века - Правителя Та-Кем. Костяной лук и несколько стрел возникли в его руке. Стрелы возникли, чтобы тут же вонзиться в тела пятерых лучников, в лоб или грудь, да в двух стражей, бросившихся на пирующих с пиками наперевес. Заговор... Старший сын Светлейшего бросился вперёд, на помощь Пер-Ен-Маату, ну куда его сабле против восьми пик и трёх мечей? Первый из пиконосцев попытался ударить, лишь погубив себя и своего напарника. Пер-Ен-Маат увернулся легко и, потянув копьё на себя, мгновенно отбросил лук. Хопеш отборной, хоть и уже зелёной от времени, бронзы перехватил кольчугу, прикованную к шлему - с бармицами сынов Константинополиса было бы сложнее - и шею, вскользь, лишь потому не снеся голову. Второй полмгновенья раздумывал, как ему поступить с пикой, ставшей внезапной обузой, пока в глазах не вспыхнул безотчётный ужас. Чтобы тут же погаснуть, когда бронза располовинила дешёвое железо, снеся предателю полчерепа. Молодой наследник перехватил дамасской саблей древко, легко, как шкуру, разрубив доспех и грудь врага. И тут же, нанёс удар по шее неумелого мечника, голова которого упала на стол султана.
Стражник Храма перебросил меч в левую длань, потянув на себя и вверх копьё убийцы. Заодно, уже левой, воткнул владельцу пики хопеш под грудь, легко проколов и хлипкую кольчугу, и дешёвый круглый нагрудник. А, через мгновение, припав на колено, воткнул пику в чрево ещё одного незадачливого заговорщика, и, пропустив над головой меч другого убийцы, полоснул его под левую руку. Едва Пер-Ен-Маат обрушил лезвие пики на плечо мечника, прикрывшего щитом чрево, но не ожидавшего удара, известного тысячи лет каждому воину Та-Кем, в зал ворвались ещё четверо. Эти были вооружены куда лучше. Не в Дамаске, Константинополисе или даже северных землях за два моря ковались их оружие и доспехи?
Но султан был воином. Иначе, он не только не был бы султаном, но его Эль давно принял бы его Ка. Он поднял лук, брошенный Пер-Ен-Маатом, вместе с пуком пробойных стрел. Всего два раза тренькнула тетива, и двое убийц, быть может, даже хашишинов, ужасающих владык от низовий Евфрата до Белого острова, рухнули, схватившись за тростниковые древки.
Однако, убийца убийце рознь - ты же был Хранителем Трона, Пер-Ен-Маат, и тот, кто добавил яд...
Великий визирь замахнулся длинным и прямым, как небольшой сепед, кинжалом, норовя ударить султана по горлу.
Бросить тяжёлый хопеш, почти в два локтя длиной, пусть он и двусторонней заточки, конечно, можно... Но как попасть остриём, изогнутым как жало скорпиона, или, хотя бы лезвием, острым, как бритва, не ведомая почитателям Эля и Мухаммада-пророка, а не набалдашником рукояти?
Но он решился, не потратив ни мгновения на расчёты, ибо они сызмальства в крови воина. Отведённое назад изогнутое лезвие медленно - так показалось всем - описало в воздухе полукруг. Острие вонзилось точно под подбородок убийце, мгновенно захрапевшему и осевшему на пол.
Дорогой подарок султану... В более тонкую, дабы не сломить воина тяжестью, спинную чешую, похудевшую от зелени, а более того - от чисток, вонзился наконечник пики одного из оставшихся убийц. Передние несокрушимые пластины острое железо легко раздвинуло изнутри, выйдя из груди так, что древко обнажилось на полпальца. Пер-Ен-Маат захрапел, захлёбываясь кровавой пеной, и завалился на бок, когда султан выпустил две последние стрелы. Заговорщики осели, хватаясь за смертельные раны.
Султан пнул труп визиря и подошёл к ещё живому Стражнику Храма, начав читать что-то из своей священной книги. Затем обернулся к сыну:
--
Вот урок тебе! - правитель тяжело вздохнул, - неверный может быть верен и благочестив, когда правоверные могут уподобиться нечистой собаке, проклятой Пророком!
--
Я усвою этот урок и надолго запомню, Светлейший отец мой! - наследник султана протёр дорогой дамасский меч от нечистой крови.
--
Да будет милостив к тебе Аллах, да судит по делам... - Пер-Ен-Маат захрапел, выдавливая слова из разорванных лёгких:
--
Да окажет милость мне султан, обрубить древко и вынуть наконечник... Я уже умирал, но это было давно... Не думал, что снова... - Хранитель потерял себя, но явно, пусть и едва заметно, дышал.
Отец и сын переглянулись. Наконец, султан не выдержал, крикнув: "Да обруби же ты древко и помоги гостю!"
Боль закончилась. Всё время Пер-Ен-Маат был в сознании, видел, понимал, чувствовал, но боль парализовала его. "Конец боли", - прошептали слипшиеся от крови губы.
--
Сегодня ты спас жизнь Светлейшему, султану земли Мицр, покровителю правоверных, так проси, чего пожелаешь! - правитель осёкся, - только... я не соглашусь принять твою веру, Страж Храма!
--
Какая разница, во что веришь ты? - туман перед глазами рассеивался, - будь благочестив и лёгок сердцем - это самый верный путь в Те-Мери. Туда, куда мне никогда не попасть... - Пер-Ен-Маат задумался, - но одна просьба у меня будет. К разливу Реки мы закончим обучение правоверного книжника ибн Хазреда, прими же его с почётом, обласкай и не чини препятствий.
--
Ты воистину столь же великий мудрец, сколь и великий воин. И, воистину, столь же велик сердцем, раз просишь не за себя, а за нищего странника, которого я видел при дворе несколько лун назад, но... - правитель правоверных осёкся снова, - ты знаешь тайну бессмертия? Ведь ты...
--
Нет тайны, правитель правоверных. Больше тысячи лет назад в этой земле жил юноша, высокородный и гордый воин, верный своему Фараону. Он мечтал отправиться на Западный Берег во славу Правителя и отправился навстречу славной смерти. А когда, - Страж Храма грустно усмехнулся, - когда колесница несла его вот так же - с копьём в спине... Только тогда он понял, как же больно умирать, и как ему хочется жить. И он сделал Выбор.
За 14 веков до того
Кожаная подстилка никак не смягчала жёстких камней предгорья дороги на Зефти. Броня звенела, выдавая его. Прав был Маат-Хепер, говоривший, что лишь боевая пектораль, да кожаный доспех годятся сейчас, но... Дело сделано. Оставалось надеяться, что покрывала небелёного, потёртого пылью льна укроют их, а звук... Когда два воинства стоят в паре тысяч шагов друг от друга, попробуй услышь лучников, залёгших меж камней. Пусть и всего в четырёх сотнях шагов от врага. Да, он уже почти не сомневался - врага, слабого, малочисленного, но... Оставалось надеяться, да хранят его Нетеру, что Пер-Ен-Маат, сын его, не поедет посланником, а помчится в битву со своим отборным воинством. Редкие капли ударили горы и долину Мегиддо. Нефер-Неферу уже оплакивала его... Пустые надежды... Вот и он, его достойнейший, пусть и незаконный сын высокородной Сат-Иамет, Верховный Хранитель Пер-Ен-Маат. Горе тебе, Хекен-Ем-Маат, несчастный отец! Горе тебе, высокородная Сат-Иамет, осколок синей стеклянной чаши, что наполнили Древней Кровью когда-то! Горе - ибо сын ваш едет на встречу с Прекраснейшей!
Хекен-Ем-Маат совладал с собою, приподнялся над камнями, натянул лук, едва не положив на землю. Лишь глупцы и нечестивые народы, считают, что лук можно держать только к небу, а стрелять лёжа - вовсе невозможно. А Хранителей с младенчества учат и этому мастерству. Что же, верно нечестивый раб Йошайа, посмевший перечить Владыке Обеих Земель, Царю Джахи и повелителю Кадеша, Величайшему Уахем-Абу-Ра Нехо, не успеет узнать о сём. И да хранят Нетеру молодого Пер-Ен-Маата, и да...
Пер-Ен-Маат взглянул в лицо Величайшего, безмолвно спрашивая в последний раз.
--
Ты истинный Верховный Хранитель Трона, достойнейший Пер-Ен-Маат, - Нехо протянул Хранителю свиток папируса, - и я надеюсь, да хранят тебя Нетеру, что ты уладишь дело с этими презренными Хазетиу миром, ибо Йошайа не может не знать, каковы наши силы, ибо не псу кусать хозяина и посланника его!
--
И да будет так! - Пер-Ен-Маат взошёл на колесницу, более похожую на таковые у ашшура, нежели у Та-Кем, разве что, много более лёгкую и стремительную. Знаменосец, немедля проследовал за ним, возница хлестанул поводьями крупы коней.
Двадцать тысяч - пять полных воинств Так-Кем, при двух тысячах колесниц и тысяче конницы провожали Верховного Хранителя, не издав ни звука. Столько же наёмников Акайвашта ударили по щитам мечами и копьями, ибо и те и эти понимали, что Пер-Ен-Маат не возвратится назад. Но Хранитель лишь прикрикнул на возницу, дабы гнал быстрее, он улыбался, вспоминая слова Величайшего из Величайших Мен-Хепер-Ра: "К великой славе или славной смерти!", сказанные здесь же, в преддверии битвы при Мегиддо десять веков назад. На что надеется безумец Йошайа с пятью тысячами своего сброда? Старый Хранитель Хекен-Ем-Маат и его напарник не подведут, да будет воля Нетеру, как только стрела поразит лоб царя Эсра-Эли, хазетиу разбегутся без боя.
Пер-Ен-Маат гнал колесницу так, как приличествует битве, дабы заранее заронить сомнение в Ка нечестивого царя, пусть видит, как рогатина с бронзовыми наконечниками пик летит впереди коней трёхместной колесницы, которых у Величайшего Ухем-Абу-Ра более пяти сотен, не считая лёгких, конницы и сорока тысяч воинв Та-Кем и наёмников!
Нечестивый Йошайа, посмевший бросить вызов своему властелину, идущему на помощь остаткам воинств Ашшура, также выдвинулся вперёд, вместе с тремя колесницами и пятью конниками своих стражников и военачальников. Неспешно. Конники подняли копья, а лучники не наложили стрел на тетиву своих слабых деревянных луков - раб показывал, что больше не страшиться хозяина. И да будет уроком всем, кто бросит вызов Двойной Короне! Пер-Ен-Маат понял, что пытаться устрашить его и далее бесполезно, и сделал вознице знак замедлить ход колесницы. Вскоре тяжёлый меркобт посланника поравнялся с лёгкой, но громоздкой колесницей царя Эсра-Эли.
--
Живи вечно, достойнейший Йошайа, ибо рад я, что вышел ты приветить Величайшего Ухем-Абу-Ра Нехо, да живёт он вечно во здравии и силе, ибо рад я видеть, что, похоже, выступишь ты с нами против нечестивых воинств Бабили, ведомых Набсуром! - Верховный Хранитель окинул взором место: "Нечестивец, да станет Ка его отменным кормом Амет-Стражницы! Лучшего места, дабы не дать развернуть великое воинство нельзя себе и представить! Верно, он тоже знает древние свитки Та-Кем, раз замышляет сделать то же, что когда-то Величайший Мен-Хепер-Ра, только наоборот... Одно он забывает. Сто пятьдесят сотен отважных способны рассеять две сотни тысяч сброда, но пять тясяч торговцев и наёмников не остановят сорока тысяч отважных.
--
Я рад приветить посланца великого Фараона Нехао, но я хотел бы знать, с кем говорю! - Йошайа поклонился Пер-Ен-Маату подчёркнуто гордо.
--
Говоришь ты, Йошайа, царь Эр-Шалема с Верховным Хранителем Т рона Величайшего Ухем-Абу-Ра! Рен моё - Пер-Ен-Маат, что значит "Идущий пред Истиной", или "Выступающий пред Вечностью", или же - "Приходящий перед Смертью"! - Пер-Ен-Маат не упустил случая ещё раз тонко пригрозить непокорному.
--
Ну что же, достойнейший Пер-Ен-Маат, - Йошайа явственно помрачнел, понимая, что Верховный Хранитель перевёл на его язык своё имя не просто так, намекая на то, что от того, какое решение примет царь, такой смысл имени ему откроется. Однако, отступать было некуда - золото Бабилона уже лежит в сокровищнице Мегиддо, и какова разница - пика сынов Мицраима в грудь или меч вавилонских воинов в спину, - боюсь, что мне нечем обрадовать Великого Фараона Нехао, - Йошайа говорил осторожно и вкрадчиво, как будто бы не готовился к битве.
--
Что же достойнейший, - Верховный Хранитель ехидно улыбнулся, он уже понял всё, но продолжал игру, - не всех наградили Нетеру великой отвагой. Тогда возвратись в свой Эр-Шалем, ибо надобен путь Великому воинству Священной Та-Кем и славным воинам Акайвашта, идущим за великой славой и бесчисленным золотом, - Пер-Ен-Маат на мгновенье задумался, добавив, - ведь ты зарёкся Именами Йаху, Эля, Итана и Баала: Бессмертных, которым поклоняются люди твоего народа с давних времён!
--
Ты не понял меня, достойный посланник, - Йошайа посмотрел на Пер-Ен-Маата исподлобья, - передай своему Нехао, что я боле не его раб и не пропущу его воинств!
--
Что же - Величайший Ухем-Абу-Ра Нехо, да живёт он вечно, предусмотрел и этот ответ, - Верховный Хранитель Трона напрягся как натянутая тетива лучшего лука, готовясь подать знак, по которому его Хранители пустят свои стрелы, - он попросил передать тебе, чтобы ты трижды взвезил всё, ибо, если ты откажешь, мы смажем оси своих колесниц в вашей крови!
Хекен-Ем-Маат почти не промахнулся. Он целился в лицо, так, чтобы тяжёлая игла наконечника пробила лоб под шлемом .Но рука Хранителя всё же дрогнула. Йошайа захрапел, схватившись за простреленное горло, а рядом мешком свалился с колесницы его военачальник. Знаменосец обрушил знак Величайшего, прикреплённый к богато украшенному длинному наконечнику отборной бронзы на голову стражника, слишком опасно изготовившего пику. Пер-Ен-Маат едва достал остриём длинного хопеша коня упряжки второго военачальника нечестивцев, отхватив полморды. Возница уже разгонял колесницу столь быстро, как только мог. Верховный Хранитель вонзил меч в бортик и быстро снял стрелой ещё одного стражника, развернувшегося и бросившегося в погоню. Ещё четверо испуганно крутили головами. Двое из них получили по стреле от засады Хекен-Ем-Маата, даже не заметив, откуда к ним прилетела смерть.
Верховный Хранитель сделал только одну ошибку - нельзя было оставлять у себя за спиною опытного воина. Пусть колесница с павшим конём неподвижна, лишь удобней стрелять и метать дроты. Впрочем, у них не было дротов, только тяжёлые копья с коротким - бить броню - четырёхгранным наконечником, как у воинов Ашшура. Посему, Пер-Ен-Маат, ошибся дважды.
Он повернулся вперёд, сразив в грудь одного из коней, летевшего к ним навстречу от воинств умирающего в пыли Йошайи, вновь натянул тетиву...
Чешуйчатый доспех на груди внезапно выдался вперёд, и Хранитель с удивлением смотрел на маленькое, всего на ноготь выдавшееся через прочные грудные пластины гранёное остриё тяжёлого копья, брошенного военачальником царя-изменника. Но едва он попробовал вдохнуть... Боль, пронзающая его плоть, как стрела небесного Хапи... Тяжесть в тысячи тысяч Хека, навалившаяся на грудь и на спину, расплющивающия лёгкие, как молот кузнеца бронзовый брусок, не давая дышать.
Возница подхватил Пер-Ен-Маата одной рукой, но успел быстро развернуться, и разогнать коней навстречу своим воинствам. Хранитель едва увидел, как колесницы, конные Та-Кем и воины Акайвашта несутся вперёд, а враг либо стоит в замешательстве, либо разбегается в страхе, как случайная стрела, прилетевшая сверху, поразила в загривок одного из коней. На счастье, конь не забился в конвульсиях, и издох не сразу - колесница не перевернулась. Знаменосец воткнул пику в каменистую землю, ибо он не мог бросить полотнище с Рен Величайшего. И, лишь после того, помог вознице обрезать пику, торчащую в спине раненого, и аккуратно спустить Пер-Ен-Маата, повернув голову на бок.
Воины изготовили луки, поставив щиты накосо, поддерживая плечом и коленом, но всё больше их стрелы настигали нечестивцев в спины, а их коней - в крупы.
Внезапно, Пер-Ен-Маат увидел Йошайу, из горла которого до сих пор вырывался хрип.
--
И зачем только Эли-Сутех соблазнил меня спрятать золото Бабила в Мегиддо, ведь теперь оно достанется Нехао!
--
Если Ка твой вскоре достанется тварям Дуата, не всё ли тебе равно, кому достанется плата за твоё предательство? - Пер-Ен-Маат спросил умирающего царя, искренне удивившись, что его скупость сильнее смертного страха.
"Великие Нетеру!" - только опомнившись Верховный Хранитель понял, что не чувствует боли и слышит голос разума нечестивца Йошайи.
Он попытался повернуть головой. Сотни стрел колесничих Та-Кем, проносящихся над ним замерли пред ликом Великого Ра.
Тяжёлая длань в чешуйчатой броне серого металла легла на плечо Пер-Ен-Маата.
...Его возлюбленная Сестра, ждущая дитя, которого Пер-Ен-Маату никогда не увидеть на этом берегу. Великие битвы: поражение под Каркемишем от воинств Набсура, и возмездие, когда все высокородные воины Бабили на колесницах и конях останутся в песках и болотах от Джару до Сихема. Велиая битва на водах, когда флот Бабили предадут огню и воде, и великий путь, что свершил сам Мен-Хепер-Ра, уйдя на свет Атума и вернувшись через Синие воды. Всё то, чего не увидит Пер-Ен-Маат, перейдя в Те-Мери в пыли зефтийской дороги... Как он был наивен...
--
Всё это будет твоим, достойный воин!
--
Кто ты?
--
Всё это могло быть твоим, и я в силах вернуть тебе сие! - продолжил чуждый голос.
--
Назови своё Рен, тварь! - ответствовал Пер-Ен-Маат.
--
Ты всё же предпочитаешь смерть в битве, которая не состоялась! - неизвестный засмеялся странным гортанным клёкотом грифа, - так узнай же ещё одну истину, честолюбивый Хранитель! Ты шёл за славой или славной смертью - твоя смерть не будет овеяна славой. Воины Акайвашта будут грабить Эр-Шалем и Мегиддо несколько месяцев, и сам Ухем-Абу-Ра не пожалеет времени на вывоз храмового золота и серебра, запасов купцов и самого Йошайи. Это будет стоить Ашшуру его конницы, которую уже сожрут черви и падальщики, ко времени вашего подхода. И, в итоге, проведя полгода в битвах, твой Величайший потерпит поражение и отступит назад. А после того, Набсур, решив, что бессмертные покровительствуют ему, пойдёт на Та-Кем, осмелев, но тоже будет разбит, прибыв на колесницах и с конницей, будет вынужден пеши уходить к своему логову. Великие битвы впереди. И никто не вспомнит Верховного Хранителя Пер-Ен-Маата, погибшего, говоря с каким-то полудиким царьком, и никто не вспомнит твоей затеи с лучниками на склоне, позволившей рассеять врага, не теряя воинов. Но всё будет иначе, если ты будешь служить мне!
--
Назови своё Рен, Слуга сына Нетеру, верного потомка Древней Крови, тогда и поговорим! - Пер-Ен-Маат не чувствовал боли и совсем осмелел.
--
Я согласен служить тебе, неведомый посланник Эля! - голос Йошайи, лежавшего в пыли, не мог вырываться из его простреленного горла, но разум его говорил, - я стану твоим рабом, если не умру от этой стрелы!
--
Что же, я отвечу обоим! - незнакомец в тяжёлых серых перчатках, маске с желтоватым отливом и чернёной броне, улыбнулся глазами, - Рен моё - Нергал, выходящий их Калху, Чёрная тень Мардука, в месячной крови Инанны. Я был рождён, сокрушая, и сокрушу без возврата то, что глаза мои видят! - Незнакомец остановился, - ты, достойнейший Пер-Ен-Маат, сделал свой выбор, возжелал ты умереть со славой, возжелал предстать пред Величайшей, вскоре ты перед Маат предстанешь. Ты же, Иошайа, нечестивец, ныне раб мой и в подземном царстве, ибо не умрёшь от меткой бронзы, рану от стрелы едва излечат, как придёт чрез три луны под стены беззащитного Эр-Шалема, воины Та-Кем и Акайвашта. Пощадит стрела гортань Йошайи, дабы, очень скоро, в Эр-Шалеме, верный воин Уахем-Абу-Ра, как барану вскрыл её мгновенно!
Серая пыль клубилась вокруг них, рассекаемая красными молниями.
--
А теперь пора вершить твой выбор, достойнейший Хранитель Пер-Ен-Маат!
--
Что это...
Верховный Хранитель не видел и не слышал ничего страшнее холодного каменного смеха, донесшегося в ответ.
Каменистая твердь под недвижимым телом Хранителя разверзлась, и он заживо провалился в зловонную бездну. К нему тянулись разложившиеся длани, плачущие и хохочущие голоса разрывали его разум. Он летел вниз, цепляясь лишь за полусгнившую плоть, когда, внезапно, падение остановилось.
Девушка в сияющем платье, с головным обручем, сжимающим страусовое перо, протянула ему меч - единственную опору, за которою он мог удержаться, падая в трупный смрад, подсвеченный где-то изнутри зеленоватым огнём. Пер-Ен-Маат схватился за лезвие хопеша - серп синего золота, способный разрезать падающее перо, срезая ладони до костей, лишь бы, лишь бы не...
--
Ты достойный воин, Пер-Ен-Маат, и я с радостью приму тебя в Те-Мери, не бойся - это только наваждения тьмы. Но я чувствую... - продолжила Владычица Истин, - что ты хочешь жить, изведать радость и отчаянье, победы и разочарования... Так готов ли ты сделать Выбор?
--
Да!-а-а-а! Крикнул Пер-Ен-Маат в смрадную бездну, дёрнув на себя хопеш синего золота, рассекая кости ладоней.
Наваждение исчезло. Не было больше Провала в Дуат, нет, хуже, мир вечной смерти. Пер-Ен-Маат лежал на камнях, изо всех сил, пробив доспех, вонзив себе в грудь синий хопеш. В сердце. Рассёк напополам. И искрящийся металл меча самой Нефер-Неферу, Матери Извечных перетекал в его грудь, становясь второй половиной Абу.
Показалось ли Верховному Хранителю Трона, или на глазах Прекраснейшей и вправду выступили слёзы, когда она шепнула: "У него не было Выбора... Несчастный мальчик!"
Только сорок семь воинов Та-Кем утомились в битве, преследуя бегущих нечестивцев. Потери гоплитов Акайвашта, бросавшихся в бой сломя голову, не зная ряда, были вшестеро больше. И лишь восемнадцать тяжело раненых сынов Хапи принесли лекарям. Среди них был и сам Верховный Хранитель Трона.
Величайший Ухем-Абу-Ра Нехо обходил раненых, спрашиваясь у лекарей об их здравии. Поклонившись Фараону, вперёд вышел Посвящённый жрец Анпу, заправлявший здесь:
--
Все пойдут на поправку, только Храбрейшему Неби пришлось отрезать ногу - топор Хазетиу так раздробил кость, что мы не смогли собрать её. Но жить будут все.
--
Все, достойнейший? - Нехо окинул взглядом лежащего под льняным покрывалом, едва дышащего Пер-Ен-Маата и пристально посмотрел в лицо Посвящённому лекарю, - как тебе удалось исцелить Верховного Хранителя, который пролежал почти час с обломком пики в три пальца древком, вошедшей в спину и вышедшей из груди?
--
Я думал, что пора достойнейшему на Западный Берег, - Жрец запнулся, - но, едва мы удалили наконечник, он не истёк кровью, а лишь впал в забытье, став дышать ровно. А к закату рана почти затянулась. Нетеру сотворили чудо, Величайший Ухем-Абу-Ра!
Султан внимательно дослушал рассказ Стражника, и растерянно пытался унять обуревающие его чувства и мысли:
--
Так вот она какова твоя тайна Бессмертия, достойный Стражник...
--
Я же говорил тебе, султан правоверных: нет тайны. Нужно пройти через смерть, устоять пред Тварью Тьмы... И навсегда потерять право уйти на Берег Покоя. Это не тайна, это - цена.
Пер-Ен-Маат поправил раздвинутые пикой пластины доспеха, дабы не вызывать праздного любопытства, поклонился султану и направился к выходу.