Аннотация: Недавняя выпускница средней школы Яна и прибывший на работу в Казахстан в качестве руководителя иностранной фирмы пакистанец Саид познакомились случайно, став вскоре коллегами по работе. Их свела взаимная симпатия. Чувства крепли, и как Яна ни сопротивлялась им, понимая бесперспективность любовных отношений, судьба распорядилась по-своему. Словно яростный неуправляемый поток подхватил молодых людей и устремил их в самый водоворот жизни. Их любви предстоял жёсткий экзамен на прочность. Пришлось сдавать его и самым близким Яне и Саиду людям. Девятнадцатилетняя девушка оказалась в чужой стране, не зная её языка, традиций, обычаев. Как быть? Во имя того, чтобы не лишиться собственных детей, оставаться здесь, превратясь в безропотную тень мужа? Однако героиня романа избрала другой путь...
" Стремнина"
Роман
***************
Автор выражает искреннюю благодарность
за помощь в литературном редактировании
её произведения коллеге по поэтическому цеху
петербургскому филологу, редактору и поэту
Вадиму Михайловичу Цимбалову.
********************
Стремнина жизни нашей... Удержаться в ней только лишь могучим по плечу! Да, яростна она! И бесшабашна! Грешна, порою неизбывно страстна... Мой Ангел, ты верни её! Мне страшно! И я тебя за то... озолочу! *
Глава 1. ЖИЗНЬ ТОРОПИТ, РАСПАХНУВ ОБЪЯТИЯ
Свежее, напоённое ароматами цветов, июньское утро. Его тишину нарушает лишь звук метлы дворника, тихий и методичный: шарк-шарк-шарк... Диссонансом птичьему гомону он врывается в открытое окно и навязчиво лезет в уши. Но сон уходить не хочет. Яна поворачивается на другой бок. Такой приятный сон! Хочется досмотреть его до конца. Красивый и ласково улыбающийся Ренат говорит ей что-то о своей любви и держит её руку в своих тёплых ладонях... Но вот ворвавшийся в окно солнечный луч ослепительной кистью мазнул девушку прямо по векам. Сна как не бывало. Прервался на самом интересном месте! Яна неохотно открыла глаза. Будильник показывал половину седьмого. Ох, как ещё рано!.. Она тут же вспомнила про выпускной вечер. Трудно поверить, что всё уже позади - экзамены, школьная суета, уроки, учителя... Им, конечно, спасибо большое за науку, но как всё же достали они своими требованиями, "принципиальным подходом к знаниям"! Наконец-то, можно забыть об этом, оставив в памяти только лучшие минутки школьной поры. Всё-всё закончилось! Какое счастье! Здравствуй, утро, ты прекрасно!.. Яна подбежала к открытому окну. Свежий ветерок ласково овеял её щёки. В голубоватой, быстро тающей на солнце дымке проступали, упираясь в небо, величественные горы. Кажется, что до них рукой подать. Полететь бы птицей к их заснеженным вершинам, оповещая весь мир радостным криком: я - взрослая, я - взрос-ла-я!..
Шаркает дворник, свой ритм задавая, шепчет мотив монотонной метлой... И окончательно вдруг пробуждают ранняя свежесть и нежный покой... Я устремляюсь к распахнутой створке, вижу, как солнце, проснувшись, встаёт и, замирая за дальним пригорком, всем пробуждение в неге поёт. Защебетали счастливые птицы... Луч приласкал кроны сонных дерев... Где-то кому-то сон сладостный снится... Я в восхищенье стою, замерев. Таинство жизни... миг пробуждения... словно подарок, начавшийся день... Так - ни за что- нам дано наслаждение: лишь с благодарностью руки воздень!
Она окинула взглядом спальню. На спинке кресла лежало отглаженное с вечера новенькое платье, тут же под стать торжественному наряду стояли еще не ношенные лаковые лодочки. Яна посмотрела в зеркало. Из его глубины ей улыбалась белокожая, русоволосая, еще не тронутая загаром девушка с широко распахнутыми серыми глазами. Да-а, взрослости у этой барышни ещё маловато! А ведь ей скоро семнадцать. Чуть-чуть осталось до дня рождения. Семнадцать лет! Сколько раз Яна пыталась представить себе, какой она будет на пороге совершеннолетия. И хотя до него ещё целый год, сколько уже сейчас возможностей открывается перед ней! Вот только бы Ренат... Неужели выпускным вечером у них всё закончится? Нет, это просто невозможно! Как она будет жить дальше, не видя каждый день его чёрных ласковых глаз?.. В последнее время их отношения оставляли желать лучшего. И кто в этом виноват? Сама же и виновата, корила себя Яна. Сама!.. Зачем, спрашивается, отшила его? Думала, что он будет бегать за ней, добиваться её внимания. Однако не тут-то было! Гордый парень, он взял да и... "отшился"! Даже разбираться в причине её поведения не стал. А она-то решила, что он станет переживать и оттого только крепче полюбит её. Только вышло иначе - Ренат бросился ухаживать за другими девочками в их классе. Те, ясное дело, расцвели. Им оказал внимание первый парень в школе: красивый, высокий, широкоплечий и, к тому же, всегда при деньгах. А, значит, можно поклянчить: "Ренатик, купи мороженое! Купи то, купи сё!.." А он - джентльмен ведь! - со снисходительным видом удовлетворяет запросы юных дам. А они, дурочки, не понимают, что напоминают мух, кружащихся вокруг вазы с вареньем. Ну и флаг им в руки!.. У каждого, как говорит её мама, есть свои жизненные ценности. Но... Яна вновь критически осмотрела себя в зеркале. Любит-то Ренат, всё же, её, Яну! Да, её! И только её! Она чуть не топнула ножкой, и улыбнулась своему неосознанному движению. Пусть в некотором отдалении, но она постоянно чувствует его внимание. Ловит на себе эти его долгие взгляды на уроках, на переменах! Каждый вечер кто-то звонит ей по домашнему телефону и сопит в трубку. Кто-то?.. Да кто же, кроме него! Давно нужно было попросить папу купить аппарат с определителем номера. Вот тогда бы она сразу вывела Рената на чистую воду... Он, её милый мальчик, тоже, конечно, понимает, что сегодня заканчивается одна и начинается другая страница их жизни. Что не будет больше ни уроков, ни перемен, что он может больше никогда... не увидеть её. Если только... Да всё он, Ренат, распрекрасно понимает! Наверняка, когда объявят танцы, он подойдёт к ней, галантно обнимет за талию... Они помирятся и весь вечер будут танцевать и говорить, танцевать и говорить!.. А с рассветом, взявшись за руки, отправятся бродить по городу. Ох, скорей бы вечер! "Не буду сегодня ничего есть, - вдруг подумала Яна, - чтобы к школьному балу быть стройной, как тростиночка!" Она была уверена, что через несколько часов произойдёт что-то необычное, волшебное...
И вот долгожданный вечер наступил. Нарядные выпускники подтягивались к входу в красивое недавно построенное здание ТЮЗа. Сегодня на весь вечер оно было арендовано их родителями. Мальчики в отглаженных костюмах и галстуках, казалось, сразу повзрослели лет на пять, а девочки в светлых платьях разных цветов и оттенков напоминали юных фей. Они и вели себя, соответственно своим нарядам и причёскам. Исчезла привычная угловатость движений, лица сияли счастливыми улыбками. Их родители были не менее взволнованы предстоящим торжеством. Наконец все двинулись в зрительный зал, где под звуки духового оркестра началась церемония выдачи выпускникам аттестатов зрелости. Вот в очередной раз прозвучал туш - и на красиво убранную сцену поднялся вчерашний школьник. Зал горячо аплодирует парню, дружно напутствуя его во взрослую жизнь. "Петренко Яна" - прозвучало приглашение, и теперь уже она, получив аттестат, счастливо улыбаясь, машет восторженно драгоценным документом сидящим в зале. И весь зал отвечает ей лесом поднятых раскачивающихся рук. И ребята, и их родители были полны в этот вечер радужных надежд, верилось, что всё у молодых людей сложится наилучшим образом. Казалось, даже сам воздух просторного зала был напоён счастьем.
После торжественной части все собрались за щедро накрытым столом, на котором - невиданное дело! - впервые стояли бутылки с шампанским. Правда, их было немного, но, как говорится, важен сам факт... Юноши, став вдруг по-мужски галантными, разливали пенистый напиток в фужеры, ухаживая за своими "дамами". Все были слегка взволнованы, обменивались улыбками и смущёнными взглядами. Родители сидели поодаль за накрытыми специально для них столами. Уже прозвучали первые тосты. Яна, у которой с утра не было и маковой росинки во рту, переволновавшаяся и возбуждённая, и сейчас не хотела есть, только пить... Её мучила жажда, которую, кроме естественных причин, вызвала жара, внезапно нахлынувшая на город в последние дни июня. Поэтому, когда все подняли фужеры с шампанским и, чокаясь, закричали "ура", она с огромным наслаждением залпом выпила бокал холодного щекочущего в горле игристого напитка. Не прошло и пяти минут, как девушка почувствовала двоение в глазах. Лица одноклассников вдруг стали расплывчатыми, будто ребята погрузились в туман. Все вокруг что-то говорили, смеялись, но Яна, никогда до этого не знавшая, что такое алкоголь, с трудом понимала происходящее. Заметив неладное, к ней подошла Марина Михайловна. Яна тревожным шёпотом сообщила: - Мам, я вдрызг опьянела! Ужас, ужас!.. Ой, меня, кажется, тошнит!.. Марина Михайловна предложила ей незаметно пройти в туалет. Яна медленно выбралась из-за стола. А потом... Потом в окружении синего кафеля её "полоскало", морозило и трясло. "Оздоровительные процедуры" заняли довольно много времени. В туалетную комнату доносились из зала громыхающие звуки рэпа, в полумгле им в такт трясся каменный пол, однако Яне пока было не до этого. Расстроенная Марина Михайловна ожидала, когда дочери полегчает, и, едва этот момент наступил, сказала: - Дочка, ступай в самый центр танцующей толпы и не пропускай ни одного танца. Тебе через некоторое время станет легче. Яна вяло сопротивлялась: - Мамочка, да не хочу я танцевать... Мне бы поспать. Но Марина Михайловна чуть ли не силой впихнула дочку в толпу ребят, танцующих в полумраке. Сама же отошла в сторонку, чтобы в случае необходимости сразу придти на помощь. Однако помощь не понадобилась. Через некоторое время Яна пришла в норму. Она веселилась вместе со всеми, а мать, наблюдая за происходящим, как и дочка, искала глазами Рената. Наконец, заметила его в другом конце зала. За весь вечер он так и не подошёл к Яне.
С рассветом молодёжь высыпала на улицу, парни и девчонки, взявшись за руки, бродили по сонным тихим улицам, усталые, растроганные и счастливые. Занималась заря. Все наблюдали этот волнующий момент. Сначала порозовело небо на востоке. Перистые облака на бледно-голубом фоне стали похожими на кремовые кружева. Небо постепенно наполнялось золотистым светом - и вдруг далеко, за горизонтом, возник острый невыносимо яркий серп солнца. Казалось, дневное светило ещё осматривается, не решаясь сразу показаться во всём своём великолепии. Лёгкая тучка слегка прикрыла солнечный лик и тут же слепящий глаза "мяч" выпрыгнул на волю, облив всех яростным светом и теплом. Ребята, не сговариваясь, заорали "ура", захлопали в ладоши. Так закончился этот бал, после которого каждому из них было суждено пойти по жизни своей дорогой, и дороги эти у многих больше не пересекались.
Ласковое, жаркое, многоликое лето клонилось к концу. Оно, такое жизнерадостное, наполняющее неуёмным оптимизмом, почему-то всегда пролетало очень быстро, вызывая в душе Марины частую грусть:
Не уходи, постой же, Лето! Своим теплом ласкай меня, лучами солнечного света сердечко радостно дразня... Мне не забыть твои мотивы... Не торопись! Не уходи! В твоих лучах деревья дивно сияют, золото разлив. Ещё так зелены дубравы, но первый признак желтизны украсил лес и в поле травы - сиянье яркой новизны... Но... призрак Осени печальной уж средь деревьев стал летать... И расставание прощально в душе оставило печать. Не уходи, побудь подольше, пусть Бабьим Летом назовись! Ну что ещё быть может горше, чем сонной Осени каприз?..
Для Яны оно впервые было напряжённым: предстояли вступительные экзамены в университет. Рассчитывать ей можно было только на себя, на собственные знания, поскольку у родителей не было ни связей, ни денег. К тому же, в семье всегда царил культ порядочности. Всякие "нужные" знакомства презирались, а что касается "материальной благодарности", то её родители, даже если бы у них были лишние деньги, никогда бы, в силу своих принципов, не прибегли к взятке. Яна сызмальства была предупреждена: в жизни придётся рассчитывать только на свои силы. И нужно отдать ей должное, Яна рано научилась относиться к учёбе всерьёз, училась без принуждения и, хотя не была отличницей, ниже четвёрок опускалась редко. Обладая прекрасной памятью, она училась играючи, схватывала материал прямо на уроке, поэтому вне школы тратила немного времени на домашние задания. Порой - всего полчаса, а потом заявляла матери, что все уроки готовы, и она хочет погулять. Мать порой проверяла её по учебнику, но, убедившись, что дочь хорошо усвоила заданный материал, отпускала её во двор. Однако для того, чтобы поступить в университет, одной способности всё схватывать на лету было маловато. Как ни крути, тут от абитуриента требовалась усидчивость. Первые два экзамена из трёх Яна сдала на "отлично", оставался последний - история. Это был её любимый предмет. Она чувствовала себя уверенно, однако сдача экзамена неожиданно пошла по какому-то странному сценарию. После того, как Яна с блеском ответила на все вопросы, в том числе и на дополнительные, преподаватель, мужчина лет сорока, опустив глаза, тихо произнёс: - Но... вы же понимаете, что при поступлении в столь престижный университет совсем не просто заработать "отлично". Поэтому предлагаю встретиться... в неформальной, так сказать, обстановке, вечерком. Приятно проведём время и продолжим наш экзамен. Согласны?.. Девушка вспыхнула и с негодованием вскочила: - Как так можно?! Глаза экзаменатора, только что масляные и улыбчивые, сразу стали колючими: - Что ж? Вы неплохо знаете историю! Оценка - соответствующая. - Он вывел в ведомости "хорошо", тем самым перечеркнув её надежду на учёбу в университете. С этого момента судьба Яны, словно взбесилась, стала непредсказуемой, повлекла её от тихой спокойной воды у берега в середину реки, в её стремнину, закрутила, завертела, грозя Яне кардинальными переменами.
Это лето было непростым и для Марины Михайловны, матери Яны. Последствия горбачёвской перестройки, случившейся в конце восьмидесятых, сказывались все девяностые годы на жизни людей. Это слово - перестройка - звучало с её начала ещё долгое время по-русски во многих странах мира. А дома чуть ли не поминутно вдалбливалось в головы обывателей с экранов телевизоров, звучало по радио, эхом отлетало от пустых магазинных полок. Люди в четыре утра занимали очередь за молоком, которое привозили только после девяти часов в цистерне. Надо ли говорить о том, что хватало молока далеко не всем. Улицы и подъезды домов тонули в темноте. Хорошо, что членом их семьи был огромный водолаз - добрейшая собака, не способная обидеть даже муху, но на вид внушительная и грозная. С ней было не страшно ощупью спускаться по лестничным маршам, которые в последний раз убирались неизвестно когда. И в очереди обычно запоминали не Марину Михайловну, а её гигантского водолаза, без тени улыбки сообщая вновь подошедшим, что "крайний" он, а сейчас, дескать, отлучился на минутку. Этого лохматого красавца родители Яны приобрели пятимесячным щенком на деньги, покойной бабушки. Она копила их специально для внучки, чтоб та могла безбедно начать самостоятельную жизнь. Какое там!.. Вклад Марине Михайловне дальновидно пришлось срочно снять со сберкнижки. И вовремя, ибо в будущем, из-за обесценивания рубля в результате резко подскочившей инфляции в начале девяностых и последующего через несколько лет дефолта в России в августе 1998-го года, повлекшего за собой падение стоимости казахстанской валюты более, чем в два раза, от вклада остался бы один пшик. Уже к началу девяностых деньги обесценились, зарплаты и цены на товары вместо привычных в советские времена двух-трёх сотен стали измеряться десятками тысяч рублей. Бабушкиных денег только и хватило на покупку благородного четвероногого друга. Он стал объектом гордости Яны. Когда она гуляла с собакой, многие обращали на них внимание - красивый породистый пёс, вальяжно вышагивающий рядом, добавлял шарма хорошенькой изящной девушке. Многие ребята восхищённо оглядывались ей вслед, не решаясь подойти и заговорить. Для Марины Михайловны, женщины внешне интересной, по натуре очень романтичной и доброй, сумевшей на своём, не столь уж лёгком, жизненном пути как-то сохранить идеалы души и противостоять цинизму, это время стало личной перестройкой. В свои сорок семь лет она была вынуждена сосредоточить всё своё внимание на выросших дочери и сыне. Её и мужниной инженерной зарплаты едва хватало на жизнь, а повзрослевшим детям нужно было многое. И Марина Михайловна стала убеждать себя: "Я уже в годах. Обойдусь. Детям - нужнее". Это касалось почти всего, что требовало материальных затрат. Кроме того, Мария Михайловна чувствовала постоянную необходимость поддерживать детей где советом, а где - просто душевным теплом. Она старалась быть им другом, памятуя постулат: друг всегда поймёт друга и не осудит. Благодаря этому и сын, и дочь всегда были откровенны с Мариной, поверяли ей свои сомнения, переживания, прислушивались к её советам. Так Марина Михайловна постепенно убедила себя в том, что её жизнь теперь всецело посвящена детям. Личные привязанности и устремления отступили на второй план. "Какая уже личная жизнь в моём возрасте?" - рассуждала она. Впрочем, Марина Михайловна всегда так же самозабвенно любила мужа. Надо отдать ему должное, он заслуживал такое отношение к себе - всегда был для неё надёжной опорой и близким человеком. Он разделял её чувства к детям, даря им по-мужски скупую ласку и внимание. Про таких, как Евгений Иванович, говорят мастер - золотые руки. Он умел делать любую работу по дому, причём - с неизменно высоким качеством, аккуратно, с подчёркнутым изяществом. По натуре добрый и мягкий человек, он исповедовал человеческую порядочность, когда дело касалось высоких принципов и воспитанных в нём с молоком матери идеалов. Марина Михайловна не переставала поражаться его эрудиции. О чём бы ни заходил разговор, Евгений всегда со знанием дела мог поддержать его, демонстрируя обширные знания в политике, государственном устройстве, социуме. Его дальновидные политические или социальные прогнозы, как правило, сбывались. За много лет совместной жизни многое для супружеской четы Евгения и Марины стало как бы очевидным, само собой разумеющимся, естественным. Обоим была присуща жертвенность во имя счастья друг друга, каждый, как мог, дарил себя своим близким, не считаясь ни со здоровьем, ни с личными амбициями. И вот теперь наиглавнейшим предметом их забот стали дети, разрешение их проблем. А они могут нарастать как снежный ком, ведь и дочь, и сын вступили романтичную пору знакомств, любовных увлечений, переживаний... Для того чтобы осознать это, следовало как бы приподняться над повседневной рутиной быта, и Марина Михайловна не без внутренней гордости считала, что ей это удаётся... Она дипломатично направляла и сына, и дочь, став как бы их вторым "я". И получала от этого огромное удовлетворение. Права ли была она, настроив себя на подобную самоотдачу? Наверное, только сама жизнь может ответить на этот вопрос. Значит, нужно жить. Жить в полную силу!
В этот день ничто не предвещало беды. Яна с утра бегала в поисках работы: прежде чем подавать документы в университет на вечернее отделение, нужно было трудоустроиться. Вечером, собравшись за ужином, семья обсуждала события дня. Больше всего новостей было у молодёжи. Костя, старший брат Яны, неизменно считавший себя "самым умным и эрудированным", рассказывал о своих делах в университете и с высоты своего "положения" критиковал сестру: "Это надо было вот так сделать! А об этом как раз на собеседовании говорить не следовало!" Яна морщилась, но внимала этим поучениям. Её иногда раздражал знающий себе цену брат-интеллектуал, выросший на огромном количестве прочитанных им художественных и научно-популярных книг. У неё с ним, казалось бы, воспитанных в одной семье, были разные духовные ценности, разные взгляды на жизнь да и по складу характера они тоже были совершенно разные - лёд и пламень. Каждый был по-своему хорош, отмечен многими положительными качествами, но по отношению к реалиям жизни заметно отличались. При этом каждый по отношению к другому допускал не обидную, но по-родственному заметную снисходительность. Например, Костя безапелляционно указывал сестре: "Тебе бы читать больше!", а Яна не задерживалась с ответом: "Ты зарос в своих книгах - и за ними жизнь не видишь!" Вот и сегодня, обменявшись не злыми колкостями, брат с сестрой разошлись по своим комнатам. Мать, закончив хлопоты на кухне, зашла к Яне. Она, согнувшись, лежала на диване, в её глазах плескалась боль. - Мамочка, очень болит низ живота! Марина засуетилась, заставила Яну принять сразу две таблетки но-шпы, но они не принесли облегчения. Боль всё усиливалась. Пришлось вызвать "Скорую". Осмотрев девушку, врач принял решение о госпитализации. - Там разберутся. Одно из двух - либо аппендицит, либо по женской части... - Откуда по женской-то, она ещё почти ребёнок! - Ну не скажите, мамаша! Всякое бывает!
Марина Михайловна сидела в приёмном покое больницы вся на иголках: "Что же это такое? "По-женской" - вспомнились слова врача... Уж кто, как ни она, мать, знала о невинности своего чада. Конечно, ей было известно о нынешних нравах старшеклассников. Яна рассказывала, как гуляют по классу записочки от мальчиков к девочкам с предложениями остаться после уроков, чтобы "покайфовать"... Да, ранние связи. Но, как всякая мать, Марина хотела уберечь Яну от таких отношений. Внешне дети созрели, а мозги-то у них подростковые. Так недолго и жизнь себе сломать. Терпеливо и благожелательно разъясняла: - Ты не торопись, детка, с этим. Согласишься на секс с мальчиком - и сразу потеряешь цену себе в его глазах! Станешь, как все, доступной, и у него исчезнет к тебе всякий интерес. Согласна со мной? - Мама, пойми, чистота и невинность - это сейчас не достоинства, а ярлык на "товаре" второго сорта. Кому нужны мои принципы? В лучшем случае прослывёшь ненормальной или убогой... Она понимала: говоря так, Яна ни за что не решится на предосудительный поступок. От этих мыслей её отвлёк вышедший из смотровой комнаты врач. - У вашей дочери киста на яичниках. Её готовят к операции. Сделать её нужно обязательно. Но не волнуйтесь, это не опасно для жизни. "Киста?!" - ахнула про себя Марина. - "Господи, да за что же такое испытание ребёнку?.. Крепись, девочка моя, солнышко моё! Всё будет хорошо!"
Однако не всё обошлось. После медсестра рассказывала, что хирург, вырезая опухоль вместе с яичниками, горько сетовал, даже прослезился: "Ведь шестнадцать лет всего, только жить начинает!.." - Вы, мамочка, не волнуйтесь, с дочерью вашей всё в порядке. Только вот... деточек, вероятнее всего, у неё не будет! - услышала Мария Михайловна вердикт лечащего врача.
Яна лежала на больничной койке, медленно приходя в себя после операции. "Неужели всё это произошло со мной? Но почему? Откуда вообще берутся такие болезни? Мама, бедная, извелась вся! Но крепится. Делает весёлый вид! Шутит: дескать, обрати внимание на хирурга - какой красавец! Да, мужчина, действительно, видный. Но старый! Ему уже, наверное, не менее тридцати, а то и больше. Когда перевязки делает, улыбается, глазки свои красивые строит! А у самого, наверное, жена и трое детей! Господи, гляжу на себя в зеркало - кому там глазки строить? Страшная, бледная, волосы всклокочены. Ясное дело, доктор своими шуточками-прибауточками приободрить меня старается. Сколько всякого со мной случилось. А ведь, кажется, только вчера выпускной вечер был... С него и начало всё рушиться! Ренат... почему он так поступил со мной? В течение всего выпускного вечера даже не взглянул в мою сторону! Танцевал с другими девчонками так, будто в него вечный двигатель вставили! Или доказать мне что-то пытался? А, может, это я, как дурочка, внушила себе, что он ко мне не равнодушен, а на самом деле он просто держал меня своими взглядами "на привязи" как завоёванный трофей. Неужели он такой искушённый в любовных делах? Впрочем, и в сексе, наверное, не промах. Судя по тому, как увивался за девчонками-старшеклассницами, сегодня у него была одна, завтра - другая... И, судя по выражениям лиц этих его "любовниц", не больно-то баловал их вниманием. Короче, просто использовал их! Как кукол из секс-шопа. Но ведь со мной он был другим. Между нами не было ничего ТАКОГО! Ну, целовались, конечно, несколько раз. И это было классно! Каким он был нежным!.. Почему я отшила его после того злополучного похода в театр, куда он привёл своих дружков, развязных и, как мне показалось, недалёких? Наверное, я в какой-то момент поняла, что и он уже подпорченный пацан - такой молодой и уже порочный! Почему же полюбила его, да так, что до сих пор забыть не могу? Наверное, было за что. Даже мама отметила, что в этом парне есть неуловимая мужская изюминка. Наверное, она права, - грустно размышляла Яна, - только мне от этого не легче. Наши дороги с того вечера разошлись. Как-то надо учиться жить без тебя, Ренатик. Только ты всё время у меня в голове, в снах. Неужели настанет день, когда я с усмешкой вспомню тебя, свою первую влюблённость и удивлюсь, что же я нашла такого в этом парне? ...Теперь ещё эта болезнь навалилась. Получается, что я бездетной буду. Честно говоря, странно как-то думать о детях. Сама ещё -- салага! Но и ущербной быть не хочется! Эх!.." Мысли девушки вдруг спутались, и она погрузилась в сон. Во сне Яна танцевала, кружилась, а рядом мелькало лицо Рената, он почему-то грустно прощально махал ей рукой... "Не уходи"! - закричала Яна и от своего крика проснулась. "Вот и кончилось детство!" Эта очевидная и безжалостная мысль вдруг обернулась жгучей слезинкой, медленно скатившейся по её щеке.
На следующий день врач сказал, что нужно вставать, "расхаживаться", как он выразился, чтобы быстрее заживал шов. "Ну, раз так!.." Яна была сильной духом девушкой. Характер у неё был, скорее, мужским, достался от отца. Она не любила ныть, не выносила, когда её жалели, сюсюкали над ней. Если случались неприятности, ранящие душу, девочка замыкалась в себе, отгораживалась от всех глухой стеной, делая вид, что в её жизни всё прекрасно. На вопрос "Как дела?" всегда отвечала: "Лучше всех!" И только Марина Михайловна всегда угадывала настроение дочери, старалась помочь ей раскрыться - и тем самым облегчить душу. Однако вызвать её на такую откровенность удавалось далеко не всегда. - Ну, ты прямо каменная какая-то! Так же нельзя, родная!- сетовала в таких случаях Марина. Сама-то в этом смысле она была полной противоположностью дочери, считая жалость непременным атрибутом любви. И чем больше дочка пряталась в "панцирь", тем больше вызывала сочувствие матери.
В детстве Яна дружила с мальчишками. Они казались ей простыми и понятными, не то что девчонки, которые сплетничали друг про друга и всё время совершали маленькие предательства, "раздружившись" с вчера ещё, казалось бы, любимой подругой. Девчонки, к тому же, часто задирали нос, корчили из себя этаких принцесс, жеманничали и хвастались новыми нарядами. А Яна никогда не придавала им особого внимания. Она очень любила шорты и спортивные майки, в них было удобно кататься на скейте, лазить по деревьям и по крышам, играть с пацанами в футбол и в "сало". С мальчишками всегда всё было справедливо и на равных. Коленки Яны постоянно были расцарапаны или находились в стадии заживания, но не успевали зажить старые болячки, как появлялись новые. Яна никогда не ревела и не жаловалась матери, стоически переносила боль от смазывания ссадин йодом или зелёнкой. Вот и сейчас, в больнице, не жалея себя и не жалуясь, она старалась много ходить по территории, ухаживала за новенькими, только что поступившими в их палату после операции женщинами. А её шов всё еще болел! Но молодость брала своё. Силы быстро возвращались к девушке, и жизнь снова радовала её, заставив забыть о неприятностях. В день выписки тот самый, симпатичный хирург сказал Марине Михайловне: - Я смог сделать для Яны не так уж много. Сохранил маленький кусочек яичника, не поражённого кистой. И, хотя вероятность забеременеть ничтожно мала, она, всё же, остаётся. С беременностью, правда, желательно поторопиться! Кисты чреваты тем, что могут возрождаться. И если она появится вновь, то надежду иметь детей можно оставить навсегда. Так что... вы поняли меня! Вдруг получится?.. Марина Михайловна смотрела на врача с грустью, понимая, что это всего лишь попытка ободрить её, призвать "не вешать носа". И, конечно, была благодарна за это. "Даже если бы это было правдой, то где же взять отца будущему ребёнку? На улице, что ли, искать?- горько усмехнулась она, - Бедная моя доченька! Что её ждёт? Если даже, со временем, её кто-то полюбит, захочет ли он жениться на бесплодной женщине? А если скрыть от него, что она бездетна, то он бросит её потом..." Терзания и муки матери, казалось, не имели выхода. "Ладно, - сказала она сама себе. - Жизнь всё расставит по своим местам. Нужно жить надеждой на лучшее!"
Так думала мать, а Яна, в силу своей молодости, была просто уверена: всё будет хорошо. Будет!..
Здоровье Яны постепенно восстанавливалось. Она с утроенной энергией принялась искать работу. Что было в её активе? Ну, например, то, что она хорошо знала английский язык. Когда-то, классе в седьмом, Марина Михайловна провела с ней беседу о том, что девочке необходимо достаточно рано задумываться о своём житье-бытье в будущем, ведь добиваться "места под солнцем" ей придётся самостоятельно. И будет правильным, если уже сейчас она подумает, куда направить свои стопы через три-четыре года, какую профессиональную стезю себе выберет. Уже тогда в Алма-Ате стало появляться много представительств иностранных компаний. Зарплата их служащих была выше, чем в государственных предприятиях и учреждениях. Из этого следует, наставляла дочь Марина Михайловна, что нужно упорно овладевать английским языком. Это - капитал всегда. После окончания Яной восьмого класса родители устроили её в только что открывшуюся в столице школу, которая помимо основных предметов знакомила учащихся с основами менеджмента, маркетинга, давала углублённые знания иностранных языков. На занятиях здесь часто практиковались ролевые игры, когда ребятам в роли руководителей предприятия приходилось принимать ответственные административные решения. Школьная программа была нацелена на подготовку будущих предпринимателей. Перестройка набирала скорость, вывесив ещё недавно казавшийся диким лозунг "Вперёд - к капитализму!". Естественно, такой призыв не печатали в газетах, но суть устремлений и государства, и частного капитала была именно такова. Яна вовремя сориентировалась, попала, что называется, в струю. И теперь справедливо рассчитывала, что полученные знания сослужат ей добрую службу. Она рассылала свои резюме, встречалась с потенциальными работодателями, надеясь устроиться на должность секретаря-референта или помощника руководителя фирмы. Однажды она вытащила счастливый билет. Открылась вакансия в представительстве крупной пакистанской компании. Требовался ассистент генерального менеджера. Готовясь к собеседованию, Яна постаралась получить исчерпывающие сведения об исламской республике, где был головной офис фирмы. Важным было то, что государственным языком в этой стране был английский. Яна заняла объявленную вакансию. Правда, зарплату ей положили смешную - всего сорок долларов. Но Марина Михайловна справедливо рассудила, что пребывание в компании позволит Яне и учиться, и какую-никакую зарплату получать. Разве плохо? Почти одновременно с трудоустройством начались занятия на вечернем отделении университета. Девушка была полна решимости с наибольшей отдачей совмещать их и свою первую работу. Шефом Яны оказался двадцатисемилетний восточный мужчина, на которого, как она вскоре узнала, руководство возлагало большие надежды. Фирма занималась расширением рынка своей продукции в Казахстане. Владельцами компании были весьма богатые и влиятельные в своей стране братья, чья фамилия стала брендом их предприятия во многих странах мира. В первый же день, вернувшись с работы, Яна поделилась с матерью впечатлениями: - Мой шеф ни бум-бум по-русски! Представляешь, какая у меня будет там практика в английском? Класс! Но ты знаешь... я пока боюсь хоть слово произнести на этом языке. Молчу, как рыба. Впала в ступор какой-то!.. Конечно, понимаю, о чём говорит мой начальник, поддакиваю ему, киваю головой. Исполняю все его поручения. А открыть рот боюсь. Наваждение какое-то!..
Незаметно пролетела неделя, другая...Осень во всю хозяйничала в городе. Её разноцветные наряды, с одной стороны, очаровывали сочетанием изумительных красок тёплых тонов, с другой, обволакивали душу тихой печалью, которую пробуждала засыпающая природа, тем самым как бы обесточивая постоянно подпитывающийся её энергией человеческий организм.
Осень спешит завораживать ярким нарядом. Осень кружит, согревая последним теплом. Осень шуршит резким ветром средь сонного сада, грустно, в слезах, совершая прощальный поклон... Осень парит, легкой грусти создав настроение. Осень дарит вихрь итогов от прежних надежд. Осень творит в наших душах красой упоенье, ветреным взмахом лишая природу одежд! Осень, чертовка, поэтам мозги задурила! Осень, мотовка, дары, не скупясь, раздала! Осень, шальная, любовь без разбору дарила! Осень, колдунья, в туманную даль увела...
Зарядили дожди, стало неуютно, сыро. Всюду слышались гундосые, насморочные голоса, люди то и дело кашляли, сморкались. Надвигался сезонный грипп. По утрам дома окутывал туман, и они становились плохо различимыми, а уже около пяти опускались ранние сумерки. Такую осень Марина Михайловна не любила. За что, спрашивается? Пора увядания всегда вызывала у неё соответствующее настроение. Всё время подтачивало беспокойство: как-то сложится судьба дочки. Яна же, напротив, была веселой и беспечной. Работа у неё ладилась, а главное, она нравилась ей. И начальство было довольно. Шеф взялся помочь Яне преодолеть разговорный барьер. Он объяснил, что и для него английский язык не родной, и ему так же, как ей сейчас, пришлось когда-то ударными темпами изучать его. Важно, подчеркнул он, активно общаться на инглиш, не бояться, что тебя не поймут. "В крайнем случае, - смеялся шеф, - пальцы у тебя для чего? На них объяснишься!". И он был прав. Вскоре Яна почувствовала себя гораздо увереннее. - Мамочка, всё классно у меня! А знаешь, - вдруг ни с того, ни с сего сказала она, - мой шеф такой хорошенький, просто прелесть!.. Марина Михайловна даже перестала резать лук для салата. - Ты это о чём, дружочек? Он же иностранец! И, к тому же, мусульманин. Имей в виду, Яна, мусульманин, да не из наших! Его страна - Пакистан - исламская республика! Там мусульмане - истинные фанатики своей веры! Он совершенно другой, понимаешь? Как ты можешь говорить о нём как о "хорошеньком", то есть, о красавчике, да? Он не может рассматриваться тобой как мужчина! Ну-ка, доча, с тобой всё в порядке?.. С чего это вдруг тебя привлекают восточные мужчины, а?.. Я против них ничего не имею, такие же, как мы, люди, не лучше и не хуже. Но у них другой менталитет, другие ценности, традиции, весь уклад жизни. Понимаешь?.. Не пудри себе мозги, Янка! О, Господи!.. Был Ренат... Он-то хоть наш, советский, парень, вы и росли в одной стране, в одном городе. А этот господин совсем из другого, чуждого нам царства-государства! - Мамочка, ну что ты так раскипятилась? Я всё понимаю и никаких планов на наши отношения не строю. Но он... симпатичный такой и скромный, очень вежливый! А уж как взглянет своими глазищами, то вообще, гаси свет!.. Понимаю, как ему тут одиноко и скучно. Он ведь никого здесь не знает. Спрашивал, не могу ли я ему город показать, прогуляться с ним по центру. Что такого в этом? Ты же не против, мам, да?.. - Она пытливо заглянула в глаза Марины Михайловны. - Он, кстати, скоро должен заехать за мной. Я специально дала ему наш адрес, чтобы ты посмотрела на него и перестала волноваться. Сама увидишь, какой это приличный молодой человек! Мать не успела и слова произнести в ответ на этот горячий спич, как в двери раздался звонок. На пороге возник очаровательный юноша. Высокий брюнет. Волнистые густые волосы обрамляли по-восточному тонкое интеллигентное лицо, на котором светились огромные чёрные глаза... Во всём облике его было написано смущение. Наверное, был готов к прохладной встрече. - Ждраште! - Парень вежливо раскланялся и трогательно взглянул на хозяйку, будто ожидая приговора. Марина Михайловна тут же отметила про себя, что одет он дорого, что туфли его, не смотря на грязь и уличную слякоть, блестят. От этого человека веяло надёжностью и респектабельностью. Принц да и только! Марину Михайловну тронуло смущение гостя: "Кажется, и вправду ещё неискушённый мальчик! Хотя... сколько ему лет? Ну, тридцати-то еще точно нет...". Она приветливо улыбнулась и предложила ему войти. Как сразу засияли эти чёрные глаза! На лице воцарилась улыбка. Он, кажется, был искренне рад доброжелательному приёму. Забормотал что-то по-английски, но Марина Михайловна лишь смущённо развела руками: не понимаю! Потом, однако, вспомнила спрятанную в подсознании фразу: - Sorry! I don t understand! И тут перед ними предстала готовая к прогулке Яна, молодые люди устремились к дверям, до Марины донеслось с порога: "Мамочка, я ненадолго!". Марина Михайловна мгновение стояла растерянная, осмысливая произошедшее. "Выступала, выступала перед дочерью против этого иностранца, а сама... как увидела его, так и растаяла! - подумала она. - Но как обаятелен, чёрт! Такой вскружит голову и не задумается...".
Саид, так звали Яниного шефа, был взволнован. Эта девушка, его ассистент Яна, очень нравилась ему! В свои двадцать семь лет после окончания магистратуры за границей и получения диплома MBA он устроился на работу в фирму, очень крупную и известную в его стране, всё время расширяющую свой бизнес за рубежом. Очень скоро молодой подающий надежды специалист был откомандирован в Казахстан в качестве генерального менеджера представительства компании. Перспективная работа, высокий оклад, служебная машина марки "ниссан" в постоянном пользовании, арендованная и оплачиваемая фирмой квартира... Всё складывалось как нельзя лучше. Возможность посмотреть мир и себя показать приятно кружила голову. Саид совершенно не знал русского языка, поэтому ему срочно понадобился и переводчик, и помощник в одном лице. Начались собеседования с претендентами. Саид перебирал резюме, стараясь заранее определить, с кем ему встретиться завтра. Несколько дней сплошным потоком шли соискатели, парни и девушки, но он пока ни на ком не остановился. У кого-то английский был плох, другие претендовали на более высокую зарплату. Листая резюме, Саид вдруг задержал внимание на фотографии девушки, которая сразу чем-то понравилась ему: строгий костюм, деловой вид, умные глаза... Когда встретился с Яной, сразу решил - она та, кто ему нужен. То, что английский у неё не совершенен, дело поправимое, по ходу дела научится.
Уже несколько дней Яна работала с ним в тесном контакте. Они вместе посещали нужные им организации и учреждения. Деловые переговоры Яна переводила успешно, а вскоре, поняв суть деятельности своей фирмы, рисовала Саиду возможные перспективы работы и в его присутствии самостоятельно обсуждала с партнёрами условия сделок. Саиду нравилось, как она держалась - подчёркнуто официально и почтительно: "Да, сэр!", "Будет исполнено, сэр!". Эти фразы были исполнены достоинства. При этом всё обещанное исполнялось точно и в срок. Поддерживая со всеми ровные дружеские отношения, девушка не опускалась до фамильярности, не кокетничала с мужчинами, на работу приходила без опозданий, а вечером отправлялась домой только тогда, когда Саид отпускал её. Будучи в тесном контакте, молодые люди незаметно сдружились. Саиду иногда казалось, что в лице Яны он обрёл здесь, на чужбине, столь не достававшего ему друга, умного, искреннего, всё понимающего. Естественно, он был рад этому. К тому же, таким другом стала красивая девушка с русыми волосами, огромными серыми глазами и очень белой кожей. Она носила строгие прямые юбки до середины колена, что поначалу было для Саида откровением, ведь в его стране у девушек ноги были обязательно закрыты до самой стопы, а руки прятались в рукавах. Он, конечно, отдавал себе отчёт, что здесь, в Казахстане, другие порядки и... как заворожённый, смотрел на ноги девушки, когда она проходила мимо. Если кто-нибудь спросил бы его в этот момент о чём-то по работе, Саид едва ли бы сразу сообразил, о чём идёт речь. Ему очень хотелось предложить Яне встречу в неофициальной обстановке, погулять с ней по городу. Но долго не решался обратиться к Яне с этим. В его стране не было принято гулять мужчинам с девушками, если они не состояли в близком родстве. Более того, для девушки было бы позором пройтись с посторонним мужчиной. Но Казахстан - другая страна, и порядки здесь иные. Вдруг она согласится? Однажды, набравшись храбрости, он попросил Яну показать ему город. Она восприняла его предложение естественно, без возмущения, правда, сказала, чтобы он заехал за ней вечером, после работы, и представился её матери. Саид смутился: едва ли она разрешит ей прогулку с малознакомым мужчиной! И, наверное, будет права. Когда, вечером, оставив "ниссан" возле Яниного дома, он стал подниматься по лестнице, ноги его сделались ватными, кровь прилила к смуглым щекам, сердце гулко стучало. Поднявшись на нужный этаж, Саид постоял несколько мгновений, прежде чем нажал кнопку звонка. А потом... потом было то, о чём читатель уже знает. ... Когда они с Яной спустились к машине, Саид был просто счастлив, что всё так прекрасно устроилось. Они проехали к центру, где были хорошо освещены улицы и скверы, припарковали машину и пешком пошли по вымощенной красной плиткой улице. Влажный воздух был свежим и приятным, пахло прелой листвой. Молодые люди двигались не спеша, Яна спросила: - Сэр, расскажите о себе немного, о вашей стране... Саид не замедлил выполнить её просьбу. Яна, не перебивая, слушала, задавая лишь время от времени уточняющие вопросы, пыталась представить себе странный мир, в котором всегда царит лето, где экзотические фрукты растут прямо на улицах. "Рай да и только!" - восхитилась она. Саид в свою очередь расспрашивал спутницу о жизни, о её родителях, много шутил. Не всё в его рассказах было понятно Яне (её английский для этого ещё не был совершенным), но она убедилась, что шеф её - прекрасный рассказчик, с ним ей не было скучно. Спустя пару часов Саид отвёз Яну домой, и, когда она поднялась к себе, ещё несколько минут сидел в машине, переживая события вечера: "Как же она хороша! Такая скромная, простая девушка! Совсем не похожа на наших. Уверена в себе, держится со мной, мужчиной, на равных. Нашу девушку даже представить себе трудно в подобной ситуации!" Саид завёл двигатель и отправился домой. Всю дорогу перед его глазами стояли её улыбка, чуть насмешливый взгляд, лишённый всякого жеманства. "В офисе она совсем другая - официальная, деловая, все разговоры её сосредоточены только на работе", - думал Саид, и в его ушах колокольчиком звенел её нежный голос.
Дома Саид принял душ и лёг спать. Однако не спалось. Приехав в Казахстан, он часто сравнивал здешние быт и устои с привычными ему понятиями. Многое здесь было ему непонятно и странно. Он вспомнил, как родственники и друзья предупреждали его, что за границей он может столкнуться с пошлостью и развратом, что в европейских странах совсем другой уклад жизни, и он всегда должен помнить об Аллахе, храня духовную чистоту. - Там падшие женщины - на каждом шагу! Будут приставать к тебе, не успеешь сойти с трапа самолёта - наставляли его.
Когда Саид летел в Алма-Ату, он с любопытством ждал чего угодно и был готов ко всему, придумывая, как станет отвергать вешающихся ему на шею проституток. Но спускаясь по трапу самолёта и оглядываясь по сторонам, он не увидел ничего подобного. Девушки здесь, действительно, были другие. Они носили мини-юбки, без смущения выставляя напоказ свои прелести, не только не стеснялись, но как бы даже гордились своей красотой. В его стране они могли бы предстать в таком виде только перед законным мужем! "И это правильно, - считал Саид, - телом женщина принадлежит только супругу, всем же остальным должна демонстрировать свой ум, скромность, доброту и другие достоинства души, да, да, именно души! А здесь, в этой чужой стране, у него складывается впечатление, что главным своим достоинством девушки считают собственное тело. Неужто они настолько развратны и похотливы?" С этим Саид до конца ещё не разобрался. Представительницы прекрасного пола, с которыми ему приходилось сталкиваться на работе, несмотря на явное желание обольщать мужчин, при близком знакомстве оказывались вовсе неглупыми и неиспорченными. Не нужно, правда, идеализировать их. Например, в ресторане, куда Саид ходил ужинать, он часто ловил на себе томные зазывающие взгляды красавиц. Они иногда подсаживались к нему, желая познакомиться, и он вынужден был поддерживать на ломаном русском ничего не значащий разговор. Про себя же гадливо морщился: "Неужели она не понимает, что теряет своё достоинство? А, может, это и есть проститутка?" Размышляя на эту тему, Саид пришёл к выводу, что его землячки и чище, и порядочнее здешних "дам". Только вот Яна, пожалуй, единственная, кто не шокирует его своим поведением. Общение с ней доставляет ему удовольствие: она умна, образованна и не использует свою красоту как козырь в обращении с мужчинами. Но, пожалуй, ему пора спать! Завтра рано вставать на работу. И завтра... новая встреча с Яной.
Глава3. ПОЦЕЛУЯ НЕЖНЫЙ ТРЕПЕТ
Марина Михайловна проснулась и, открыв глаза, испуганно подумала, что проспала. В комнате было совсем светло, но, взглянув на часы, она убедилась, что ещё рано. "А отчего же так светло"? Подошла к окну - и ахнула: улицу завалил снег. Похоже, он шёл он всю ночь, деревья и крыши домов были сплошь в белом. - Вот и зима пришла! - Марина Михайловна открыла окно и полной грудью вдохнула чистый пьянящий воздух, наслаждаясь влажной прохладой и кристальной чистотой нового дня. Стояла непривычная для города тишина. Казалось, что кто-то высоко в небе распотрошил огромную перину, и её содержимое разлетелось на многие километры окрест. Сознание невольно нарисовало Зиму-волшебницу, этакую гигантскую старушку в кружевном чепчике, заботливо укутывающую землю пуховым покрывалом. Марина поймала в ладонь несколько красиво огранённых, совсем невесомых звёздочек. Они тут же превратились в едва различимые капли влаги.
Снежинка опустилась на ладошку - чарует филигранной красотой. Вот так и жизнь растает понемножку! Не закричишь: "Чудесный миг, постой!". Волшебные прекрасные мгновенья текут, сливаясь в долгие года, не сообщив цену прикосновений, дары их тают... тают без следа. Снежинки, словно звёздочки, летают и грустную рисуют параллель. Сосульки странным думам потакают, и в такт мгновеньям с крыш стучит капель...
Да, мы ловим каждое мгновение, стараясь задержать его, а время... как было вечностью, так и остаётся, размышляла Марина. Для вечности такого понятия, как время, просто не существует. Но оно невероятно важно для человека, потому что день ото дня вбирает в себя все мгновения его жизни, отсчитывая их с точностью неумолимого хронометра. Каждая прожитая минута, как растаявшая снежинка, оставляет после себя эфемерное прошлое, от которого ничего не остаётся, кроме нажитого опыта и извлечённой из него мудрости, но этот "экстракт" - панацея далеко не для всех. И только дети, одни лишь дети - явный и неоспоримый результат супружества, смысл всей нашей жизни... Уже не впервые придя к такому выводу, Марина глубоко вздохнула и принялась за приготовление завтрака. Потом она вскипятила чайник, а минут двадцать спустя, как всегда, провожала сына в университет, а дочку и мужа - на работу. И вот утренняя кутерьма, когда все члены семейства носились по квартире, стремясь занять место "под солнцем", торопливо завтракали, а потом, начищенные и наглаженные, разбегались по делам, осталась позади. В квартире еще долго витали запахи туалетной воды, лака для волос, обувного крема... ... Марина Михайловна раскладывала по местам раскиданные в спешке вещи. Вот Костины носки и шарф, галстук Евгения... Нет чтобы встать минут на десять раньше! Тогда бы им не пришлось собираться впопыхах... Ах, вы мои дорогие засони!.. Мысли хозяйки дома снова обратились к сыну и дочери. Как бы счастлива была она, если бы судьба детей сложилась удачно, если бы каждый, и Костик, и Яна, прочно встали на ноги, обрели настоящую любовь. Настоящую... Марина не просто верила, а на собственном опыте знала, что это великое, всеохватное чувство существует. Есть оно. Правда это! Сама познала его.
... Свою любовь Марина встретила в институте, оказавшись со своим будущим избранником в одной группе. Поначалу этот парень как-то прошёл мимо её внимания. В их студенческом коллективе юношей и девушек было поровну. Парни почти все уже отслужили в армии. Крепкие, возмужавшие, они вступили в тот возраст, когда молодые мужчины особенно активно интересуются прекрасным полом. То один, то другой сокурсник приглашал Марину в кино или театр, посидеть в кафе. Она не ломалась, откликалась на приглашения, однако всё это были мимолётные встречи, лёгкий, ни к чему не обязывающий флирт. Постепенно сформировался круг её друзей-товарищей без претензий на что-либо большее. В дружном студенческом коллективе сложилась традиция вечеринок, здесь вскладчину собирали деньги на дни рождения и по другим поводам, бывало и так, что вся группа вдруг снималась с лекции и удирала в кино.
Однажды во время семинара Марина почувствовала спиной чей-то упорный взгляд, обернулась и встретилась глазами с парнем. Она знала, что зовут его Евгением. За непродолжительное время их совместной учёбы он показал себя в группе неглупым и компанейским человеком. Любит веселье, розыгрыши. Со своим другом Валентином (про них говорили "два сапога - пара!") они подшучивали и над преподавателями. Заранее готовились и при всём "честном народе" задавали им каверзные вопросы, близкие к теме лекции. Были страшно довольны, если доцент, а то и сам профессор вдруг тушевались, что-то мямлили в ответ, боясь признаться, что попросту не знают ответа. Приколисты и хохмачи, Женя и Валентин прослыли среди студентов всезнайками и тем заслужили себе авторитет. Евгений уже давно положил глаз на Марину, однако до поры до времени не показывал этого. Но даже если бы он и "обнаружил" себя, то натолкнулся бы в лучшем случае на недоумение девушки, которая была не готова к чему-либо большему, чем приятельство. Конечно, сейчас, спустя уже много лет, ей кажется смешным аргумент, препятствовавший тогда её сближению с Женей, рост молодого человека. Он был где-то метр семьдесят, метр семьдесят три. Не маленький, не большой, средний, короче. Но Марине всегда нравились... "Алёши Поповичи", рослые широкоплечие ребята с внушительной мускулатурой.
... На этот раз, встретившись глазами с Мариной, Евгений не отвёл, как обычно, своего взгляда - и у неё ёкнуло сердце: неспроста он смотрит так!.. Тут же мелькнула мысль: ну и пусть себе смотрит!.. Зачем он ей? Во-первых, Жека намного старше, ему целых двадцать пять. Да и внешность у него... заурядная.Он был не в её вкусе, а раз так - Марина демонстративно отвернулась и мысленно приказала себе: "Забудь о нём!..". Впрочем, парень и не навязывался ей, боясь получить "от ворот поворот". И только спустя много месяцев, набравшись однажды смелости, он подступил к ней с вопросом-просьбой, можно ли рассчитывать на её внимание. Чтобы не обидеть отказом, Марина предложила молодому человеку дружбу. А дальше, решила она, видно будет.
... С тех пор, как Евгений вошёл в её жизнь, они много времени проводили вместе, корпели над чертежами, решали задачки, списывали пропущенные лекции с чужих конспектов. На этой стадии их отношений она воспринимала Женю сугубо прагматично. Видела в нём хорошего товарища, отзывчивого друга, не более. Оставшись наедине, она, как и многие девушки её возраста, мечтала о статном красавце-мачо, хотя и слова такого, мачо, тогда еще не было в обиходе. Женя подозревал о таких "мечтах" подруги и старался соответствовать образу: был одет в соответствии с тогдашней модой, носил узенькие брючки, всегда представал перед ней чистеньким и опрятным, этаким мажором с всегда цветущей на лице белозубой улыбкой. Вот только бы забыть про эти чёртовы сантиметры, (всего-то их пять или шесть), на которые он был выше, да, да, именно выше, а не ниже Маринки. Но ведь вот какое дело. Если учесть, что она носила модный в то время начёс и туфли на шпильках, то при этом невольно ощущала себя каланчой, свысока взирающей на своего спутника. По крайней мере, ей так казалось. На самом же деле, они идеально подходили друг другу по росту. Ну ладно с ростом, ещё ей не нравилась его речь, прорывающееся косноязычие. Женя был из рабочей семьи. Его отец работал печником, а мать была домохозяйкой, в прошлом простой деревенской женщиной. Проучилась в школе всего два класса. Соответственно и разговаривала. В её лексиконе были не редкостью словечки "булгахтер", "ведмедь" и, конечно же, сын набрался такого, с позволения сказать, фольклора. который ужасно коробил Марину. Она выросла в интеллигентной семье, обладала, как говорила её учительница по литературе и русскому языку, врождённой грамотностью, почерпнутой не только в школе, но и из огромного количества прочитанных книг. Правда, чего не отберёшь от Евгения, так это то, что он был очень интересным собеседником, много знал и был начитан не менее её. Писал, правда, как курица лапой, делая множество ошибок. Познакомившись с Мариной ближе, Евгений рассказал ей о своём трудном предвоенном детстве и отрочестве - он родился за четыре года до начала Великой Отечественной. Жила их семья бедно, нередко впроголодь. А в сорок первом на свет появилась младшая сестрёнка. Мать выбивалась из сил, чтобы хоть как-то прокормить детей. Какое там воспитание? Дети были предоставлены самим себе. Жили они тогда в бараке, где на всё про всё у них была комната метров восемнадцать. Четвёртую часть площади занимала печка с плитой. Ещё с ними жил тогда старший брат матери. По соседству, через стенку, ютились такие же простые работяги с кучами детей, предоставленных, как и Женька, самим себе - своей изменчивой и тяжёлой судьбе. Что только ни вытворяли пацаны из их барака! Слушая рассказы Жени, Марина не переставала удивляться, как такое могло случиться, что из этого хулиганистого парнишки, рано научившегося материться, вырос, по сути, надёжный и порядочный человек. Узнав, что Марина на дух не переносит нецензурной лексики, Женя напрочь исключил из своей речи жаргонные словечки и мат. Постепенно, общаясь с ним, Марина обнаружила, что, как ни странно, её друг очень начитан, иногда мог блеснуть перед ней знанием произведений, о которых она и слыхом не слыхивала. Удивительно, но факт! Марина обрела в Жене сильного и знающего помощника в учёбе. А учиться в Политехе да, к тому же, на самом престижном тогда факультете автоматики и вычислительной техники, оказалось очень непросто. Женя помогал девушке разобраться в различных, часто малопонятных женскому уму схемах мультивибраторов, трансформаторов, прочих электрических "закавык", в которых Марина без помощи Евгения, как сказала бы нынешняя молодежь, "совсем не шарила". С лекций ребята отправлялись к Марине домой и наскоро поев, принимались за чертежи, вечером, когда голова совсем уж не "варила", бежали развеяться в кинушку. После сеанса Женя провожал её домой. По дороге они нередко спорили, обсуждая различные стороны жизни, бывало, злились друг на друга, но, попрощавшись, мирно расходились по домам. Женя утвердился в её сознании основательным, надёжным парнем, с ним было приятно дружить, на него во всём можно было положиться. Провожая Марину до дома, Женя пытался иногда поцеловать её. Она не увёртывалась: его поцелуи были ей приятны.
Ах, поцелуя первый трепет... когда ещё не жарок он, когда похож на нежный лепет прикосновений робких сон... И сердца гулкие удары, и словно крУгом голова... и будто громкие фанфары, звучат признания слова... Ах, этот сонм переживаний! Ах, эта сладостная дрожь, миг неосознанных желаний с зарёю утреннею схож.
Мариночка была ещё не разбуженной женщиной. Всё, что с ней происходило, было внове. Начитавшись прекрасных романов, она ждала любви, но эти отношения с Женей... разве это любовь? Она не хотела морочить ему голову, вселяя ложные надежды. Девушка ничего не чувствовала такого, что хотя бы отдалённо было похоже на её представления о любви. Позволяя целовать себя, она не отвечала на поцелуй. К тому же, ей казалось, что целоваться она не умеет, и это весьма её смущало.
Дни бежали за днями. Женя был всё время рядом, но она по-прежнему считала их отношения дружбой, мечтала о "принце на белом коне". На студенческих вечерах знакомилась с новыми ребятами, но как-то так получалось, что каждого невольно сравнивала с Евгением, и новые знакомцы при этом всегда проигрывали. "Женя бы так не сказал", "Женя бы так не поступил...". Хотя этот настойчивый, влюблённый в неё по уши юноша по-прежнему не рассматривался ею как человек, с которым она связала бы свою судьбу.
Однажды он признался ей в своём чувстве, но она, не подумав о том, что может причинить ему боль, сказала, как отрезала: - Мы друзья. Если это тебя не устраивает, не удерживаю. Свободен! Но Женя и не думал отдаляться, продолжал быть рядом. Только иногда он позволял себе положить руку на плечо девушки. Она не возражала, считая это проявлением дружбы, тем более, что их отношения постепенно становились всё более доверительными и тёплыми.
Женя не был первым, столь же увлечённым ею, парнем. Зимой, уже после окончания школы, она встречала Новый год в молодёжной компании, где и познакомилась с молодым человеком, который был на празднике с другом. Парень представился Сашей, и поскольку они сидели за столом друг против друга - разговорились. Оказалось, что Александр отслужил срочную на подлодке, сейчас учится в кинотехникуме, а в свободное время пишет стихи. Марина попросила его прочесть что-нибудь, и он очаровал её своими стихотворениями. К тому же, он был очень красив: брюнет с чёрными жгучими глазами, носил усы и казался старше своих двадцати четырёх лет. "Пожалуй, слишком взрослый для меня!" - подумала тогда Марина, хотя ей и нравились парни постарше. И она, как правило, вызывала горящие взгляды взрослых мужчин, потому что сформировалась рано и в семнадцать лет имела красивую женственную фигуру с тонкой талией и широкими бёдрами. Её же ровесников всегда привлекали тоненькие, как тростинки, фигурки девочек. Кое-кто из этих "припевочек" считал Маришу не по годам полной. Зато, когда она шла по улице, мужские головы грозили отваливаться, смотря ей вслед. Конечно, ей это нравилось, поднимало настроение и самооценку. Марина быстро поняла, что мужчины "за двадцать" ей нравятся гораздо больше ровесников, похожих на желторотых птенцов, не способных поддержать серьёзный разговор.
Саша ей понравился. Молодые люди стали встречаться, гуляли по городу, иногда ходили в кино и разговаривали, общались на самые разные темы. Саша стал появляться в доме Марины, познакомился с её родителями и в очередной Новый год принял участие в семейной вечеринке. Но отношения между молодыми людьми не развивались, ограничиваясь его ухаживанием. Из Сашиных слов Марина поняла, что в глазах девушек из кинотехникума он "плейбой", и это не было враньём - красив зараза! Но то ли он робел с ней, то ли она ему не настолько уж нравилась, то ли, напротив, он уже считал её своей невестой и потому оберегал от стрессов, не позволяя себе ничего лишнего - обнять, поцеловать так, чтобы у неё закружилась голова, нашептать на ушко что-то этакое... Она, если быть честной, не очень-то и жаждала чего-то большего, считая, что любовь со временем либо созреет, либо нет. Как человек Саша ей нравился, но не более того. Вскоре его направили в областной город для прохождения преддипломной практики. Изредка от него приходили письма, которые Марина читала с тайным любопытством, надеясь увидеть фразы о том, как он скучает по ней, как ждёт не дождётся новой встречи, но, увы, таких откровений не было, и она разочарованно складывала их в ящик письменного стола. Так эти отношения и сошли на нет. Вернувшись с практики, Саша, у которого был день рождения пришёл к Марине со своим другом. Молодые люди весело болтали, шутили и смеялись, а ближе к вечеру у Марины была назначена встреча в общежитии, где она с ребятами из их группы должна была готовиться к зачёту. Ей пришлось извиниться перед Сашей и уйти. Спустя несколько дней Александр позвонил ей и предложил встретиться, но у Марины именно в этот день был концерт факультетской художественной самодеятельности, в котором она участвовала, и встретиться с Сашей не могла. И он... больше не звонил. Вскоре он уехал по распределению в другой город, отправился туда, даже не простившись с нею. Спустя некоторое время она получила от него письмо, полное упрёков и обиды. Марина вспомнила, что он в их последнюю встречу с недоверием отнёсся к причине её ухода - какие, мол, конспекты, какое общежитие, когда после долгой разлуки приехал её друг? Она не придала тогда большого значения его недовольству. В общежитии собралось человек пять сокурсников, в их числе Евгений, они просидели до девяти вечера, разбираясь в задачках и в теории. Домой Маринку проводил Женя. Позже, получив от Саши прощальное письмо с упрёками в неверности, Марина не приняла его обиды. Она иногда вспоминала о нём, понимая, что, судя по всему, любви с его стороны не было, иначе Саша не смог бы одним ударом разрубить узел, связывающий их.
Любовь иль нелюбовь тянулась тогда меж нами целый год... И чем тебе я приглянулась, сейчас никто не разберёт! Вели пустые разговоры мы на свиданьях при луне, потом, в другой уехав город, оттуда письма слал ты мне... Пыталась в них я между строчек твою любовь ко мне прочесть, но - ни страстей, ни заморочек! Ну что ж! Пора бы знать и честь! Любовь, быть может, приходила лишь на мгновенье на порог, чтоб удержать её, усилия никто из нас найти не смог... Ты стал всего лишь эпизодом в моей сложившейся судьбе, но почему-то жизни годы не стёрли память о тебе.
"Не судьба", - подумала она тогда, и вскоре перестала вспоминать об этом. Скучать ей было некогда. Шла напряжённая студенческая жизнь. Выбрав своей стезёй сложную, искони мужскую специальность, Марина корпела над конспектами, в свободное время много читала, а в свободные минутки по-прежнему мечтала, как встретит когда-нибудь высокого красавца, которого полюбит... Ах, как она полюбит!..
Однажды на факультетском вечере Марину пригласил танцевать молодой человек, очень похожий на красавца из её мечты. Марина пришла на вечер не одна, а со своими друзьями - Женей и Валентином. Но когда Юра, так звали молодого человека, по окончании мелодии не захотел проводить её на место, а задержал до следующего танца, Марина не возражала: Юра очень понравился ей. Так, танец за танцем, они тесно общались довольно долго. Восхищённые глаза Юры вызывали волнение, сердце её бешено стучало, но вдруг к Марине подошёл Валентин и, мягко взяв её под руку, сказал, что они с Женей заждались её, что им без неё очень скучно. Что должна была ответить ему Марина? "Оставьте, я хочу танцевать с Юрой!"? Для первого знакомства было недопустимо - вот так сразу выставлять напоказ, что новый знакомый вызвал в её душе бурю чувств. Марина вынуждена была извиниться перед Юрой и вернуться к своим друзьям. А "принц" куда-то исчез. В душе она готова была растерзать своих однокурсников. На Женю было больно смотреть, настолько он был опечален. Но злость душила Марину, и она не могла в эту минуту ему сочувствовать. Решительным шагом направилась в раздевалку, чтобы немедленно уйти домой. Женя нагнал её, когда она уже одевалась, стал тоже натягивать куртку, но Марина, не дожидаясь его, пошла к выходу. На улице юноша догнал её и молча зашагал рядом. Оба молчали. - Не нужно меня провожать! - раздражённо сказала Марина, однако Женя не сбавил шаг. - Темно и поздно. Я не могу оставить тебя одну! Когда они подошли к её дому, Евгений начал говорить о том, что хотел бы всегда быть рядом с нею, однако жениться сейчас не сможет, ведь надо будет жить на что-то. На что Марина ответила, что и думать не хочет о каких-то его предложениях, и, вообще, лучше будет, если он оставит её в покое и станет жить своей жизнью. Её верный спутник молча развернулся и ушёл.
Прошло десять дней с момента их размолвки. Всё это время, встречаясь на занятиях, они напускали на себя равнодушие. Женя не подходил к ней, не пытался заговорить, даже не смотрел в её сторону. Марину это задевало. Оказалось, что она к нему привыкла, ей не хватало его. Он, словно стал частью её жизни. "Но ведь это не любовь, - твердила она себе. - Отвыкать надо от него, отвыкать!". Больше десяти дней Женя выдержать не смог и на одиннадцатый потянулся вслед за ней после окончания лекций. На её вопрос "зачем" выдохнул: - Не могу без тебя! Позволь, я просто буду рядом!
Всё покатилось по "наезженной колее". Они учились уже на третьем курсе. Марина повзрослела. Девичьи грёзы о прекрасном принце потеряли чёткие очертания и стали посещать её реже и реже. "Не везёт мне с принцем! Хотя... рядом такой хороший Женя! Он меня действительно любит! Так что одиночество мне не грозит", - думала девушка. Их отношения к этому времени стали намного теплее, и она уже не была равнодушна к его ласкам и поцелуям. Она понимала, как тяжело ему ограничиваться только ласками, чувствовала его страсть. Но... те времена были совсем другими. Общественная мораль не дремала, осуждая добрачные связи, контрацептивов не было и в помине, Марине же вовсе не хотелось забеременеть до свадьбы, чтобы потом все высчитывали количество недель и шушукались за её спиной. А предложения Женя ей не делал, потому что так и не дождался ответа на своё "люблю".
Пролетел ещё один учебный год. После четвёртого курса всем студентам-мужчинам предстояла военные сборы где-то под Ульяновском. Женя уезжал на три месяца. Они с Мариной ходили по магазинам, закупая всё необходимое. Наконец наступил день отъезда. Вдали от всех они простились. Она осталась в сторонке, наблюдая, как Женю провожала его мама, с которой они были похожи, как две капли воды. Поезд тронулся и медленно набрал скорость. С этого момента жизнь Марины потеряла для неё всякий смысл. Ей не хватало его ежеминутно. Она то и дело бегала к почтовому ящику в ожидании письма, но вестей от Жени не было. "Неужели забыл обо мне?". Её тоска только возрастала. Видя её мытарства, подружка Марины, с которой они дружили с детства, предложила поехать на озеро Иссык-Куль. - Это нас развлечёт, - сказала она. И ты немного успокоишься. Но на Иссык-Куле стало ещё тяжелее, особенно по вечерам, когда на побережье плескались мягкие волны, а с танцплощадки слышалась до боли знакомая музыка, под которую они с Женей не так давно танцевали: "Там-татара-тара-там-татарам...". Марине казалось, что у неё душа переворачивается.
Вернувшись, она убедилась, что писем от Жени так и не было. Можно представить её состояние. Преданная подруга принялась "нечаянно" знакомить Марину со своими однокурсниками. Все они, выпускники мединститута, в котором училась приятельница, были отменными красавцами и просто интересными людьми. Но зачем они были нужны Марине?.. Она теперь отчётливо представляла, что такое любовь, ощущала её каждой своей клеточкой! Только бы поскорее он вернулся! Она скажет ему, что роднее его и ближе нет для неё никого на свете, что только он один дорог ей...
Марина извелась и похудела. Все её мысли были только о нём. Чем бы она ни занималась, он всё время стоял перед её глазами. А дел было предостаточно. То она собирала с деревьев поспевшую вишню и сливу, то сидела над тазом с ягодами, очищая их от косточек под варенье, то драила полы в доме, наводя уют и порядок, то проводила воду к себе в сад и занималась поливом деревьев и цветов, словом, что бы ни делала, всегда вспоминала его глаза, полные любви, его сильные, крупные и такие нежные руки. Так в трудах и заботах проходил весь день, благо, в институте были каникулы. И только вечером мать отпускала дочь на прогулку с подружкой или они с Мариной отправлялась проведать родственников, живших сравнительно неподалёку. Однажды, когда мать с дочерью сидели за чашкой чая, не собираясь никуда в этот вечер, Марина объявила, что очень любит Женю и, когда он приедет, они поженятся. Возражений не последовало, разве что было указано на то, что Женя человек не их круга. - Мама, а наш папа, со своим батрацким происхождением, "нашего круга"? Он тебя, мама, всю жизнь обожал и любил, я знаю это, ты сама мне об этом рассказывала, да и сейчас вижу, как тебя боготворит. Да, ты вышла замуж за него не по любви, потому, что твоя мама, моя бабушка, так посоветовала, дескать, человек он очень добрый. И даже только одной его любви вам хватило на двоих в течение всей жизни. - Мариша... всё не так просто, как тебе кажется. Мне, уверяю тебя, вовсе было нелегко с твоим отцом... тем более, что на момент, когда моя мама настоятельно посоветовала мне замужество, у меня был другой молодой человек, который мне очень нравился. Но ослушаться маму я не могла: она вырастила десять детей, я была последним ребёнком, через два года после моего рождения мой папа умер от разрыва сердца - и вся огромная семья легла на мамины плечи. Конечно, мы все жалели её, старались помогать ей в меру сил. Советуя мне выйти замуж за твоего отца, мама, как я поняла тогда, пыталась устроить мою жизнь, она уже тогда была немолода, потому и настаивала на его кандидатуре. Выйдя замуж, я всю жизнь старалась быть хорошей женой. Я ведь тебе рассказывала, что мои родители были дворянского происхождения. Твой дедушка, мой отец, был коллежским асессором и главным редактором газеты, самой известной в то время в городе Верном (старое название Алма-Аты до революции. - Авт.), а бабушкин род уходил корнями в Польшу, в самые знаменитые дворянские слои. Революция 1917-го года заставила их под страхом смерти "забыть" о своем, отнюдь не рабоче-крестьянском происхождении. Трудные условия жизни заставили маму не гнушаться никаким трудом: она и огороды держала, которые сама со всей семьёй обрабатывала, и корову. Часть дома сдавала в наём так называемым нахлебникам - людям, кто жил и столовался у бабушки твоей. Одним из таких нахлебников и был твой будущий отец. Мне тогда было восемнадцать лет, все говорили, что я красавица, к тому же, все мы, братья и сёстры, были воспитаны в труде, были приучены, что мальчишки, что девчонки, к любой работе. В то время за мной пытался ухаживать один парень из хорошей семьи, который мне очень нравился. Да не судьба, видно... Твой папа, в то время только что окончивший московский землеустроительный институт благодаря революции и советской власти, которая позволила ему, белорусскому батраку, получить высшее образование, был направлен в Алма-Ату на работу по специальности. Судьбе было угодно, чтобы он поселился в нашем доме. Он серьёзно влюбился в меня, но я не могла платить ему ответными чувствами, мне нравился другой. Твоей же бабушке простой парень Миша очень понравился своей покоряющей добротой и порядочностью, к тому же он уже крепко стоял на ногах, имел работу, и она стала настраивать меня на замужество. Что я могла возразить моей любимой бедной маме, старающейся передать меня в надёжные руки? Оставалось только безмолвно согласиться. Миша был счастлив, уверял меня, что его любви хватит нам на двоих. Так я вышла замуж, и всю жизнь была ему хорошей и верной женой, старалась, как могла, создавать ему все условия и для работы, и для научной деятельности. Со временем Миша защитил кандидатскую диссертацию, стал заместителем директора крупнейшего в Казахстане научно-исследовательского института, писал книги, научные статьи. У нас в доме, случалось, бывали в гостях первые руководители республики. Но как же меня иногда раздражали некоторые выходки твоего отца, его деревенские привычки! Мою жизнь, Марина, никак нельзя назвать лёгкой! А тебе я желаю только добра! - Мамочка, дорогая, милая моя! Уже поздно рассуждать на эти темы! Я люблю, понимаешь? Я так долго ждала этой самой настоящей любви. Для меня нет и не может быть человека лучшего, чем Женя. Прости, мамочка, но тебе надо смириться с моим выбором, ведь жить с ним мне, а я уверена в правильности своего выбора. Правда, когда он вернётся из поездки, нам придётся подумать, на что мы будем жить, ведь мы только на пятом курсе... - Нет, Мариша, тут и думать нечего, вы будете жить с нами. Мы с папой поможем, и не надо на этот счёт даже сомневаться!
Когда, наконец, настал этот долгожданный миг, и Женя, бросив вещи на пороге своего барака и, едва ополоснувшись и переодевшись, примчался к Маришке, её счастью не было предела. Они обнимались, не могли нацеловаться. Маринка прошептала ему заветное: "Как же я люблю тебя! Давай, наконец, поженимся! Сколько уже можно?" Женя не мог поверить своему счастью. - Родная моя, конечно, мы на днях подадим заявление в ЗАГС. Я что-нибудь придумаю, чтобы подыскать работу. Для этого надо перевестись с дневного отделения на вечернее... - Но Марина закрыла его рот ладошкой: - Ничего не надо предпринимать. Я уже говорила с мамой, мои родители поддержат нас, пока мы не закончим институт. Жить пока будем у нас, а дальше... посмотрим. Через месяц была их свадьба. И вся их последующая жизнь была и страстью, и дружбой. Оба испытывали постоянную потребность быть рядом. Марина никогда не пожалела о том, что судьба свела их. И теперь, четверть века спустя, Марина Михайловна желала такого же счастья своим детям.
Глава 4. ЦАРСТВО ДУШЕВНОГО МИКРОКЛИМАТА
Ближе к вечеру вернулся из университета Костик, с ним завалилась в квартиру целая компания студентов. Это случалось часто. Ребята любили этот хлебосольный дом, который был всегда открыт для друзей. Всех здесь встречали тёплыми улыбками, угощали, чем бог послал, по принципу: "Что есть в печи - на стол мечи!", поили чаем, а потом вели неспешные разговоры о жизни. Кто-то приходил со своими проблемами, надеясь получить мудрый совет, зная, что всегда найдёт здесь понимание. Весело поздоровавшись с Мариной Михайловной, ребята прошли в комнату Кости, включили музыку. У Кости была собрана большая фонотека классической музыки, которой он увлекался с девяти лет. Именно тогда Марина Михайловна, подарила ему на день рождения сороковую симфонию Моцарта, как говорится, на пробу, - и попала в точку. С этого дня Костик стал увлечённым слушателем произведений всемирно известных композиторов - Моцарта, Вивальди, Чайковского, Бетховена, Баха... Марина Михайловна иногда любила, надев наушники, раствориться в чудесных звуках и унестись в мир раздумий, проникаясь прекрасным настроением. С Костей у неё были трогательные, доверительные отношения. Он иногда делился с матерью сокровенными мыслями и чувствами, а она была внимательным и благодарным слушателем. Но такое случалось нечасто. Костя рос своенравным мальчиком, с раннего детства имел на всё собственный взгляд, всегда стоял на своём, доказывая свою правоту. Марина Михайловна часто вспоминала, как однажды по дороге из детского сада, (ему было три года) он чем-то рассердил её. Наказывать ребёнка на людях она тактично не стала, но дома отругала и поставила в угол. Сама тем временем пошла готовить ужин. За чисткой картошки она краем глаза наблюдала за малышом, делая вид, что не видит его. Костик немного постоял молча, а потом произнёс целую речь: - Я ещё не видел на свете таких мам! У ребёнка плоскостопие, ребёнок в садике целый день на ногах - устал, ножки болят, а мама... сама-то сидит, отдыхает, а своего сыночка ей не жалко... Он ещё долго продолжал в том же духе - и бедная женщина уже была не рада, что поставила мальчишку в угол. Теперь она соображала, как бы, не теряя родительского авторитета, освободить его из заточения. Больше Костя никогда не стоял в углу. Это, правда, не означало, что стал паинькой. Пока рос, всякое бывало, и слёзы вызывал у матери неоднократно, и с веником она гонялась за ним по квартире, и ремнём, бывало, ему доставалось от Марины, но выслушивать его нотации из угла матери больше не пришлось. Надо отдать Косте должное: он обладал даром убеждения и всегда был эрудированным и начитанным. Помимо художественной читал много научно-популярной литературы, что было удивительно для ребёнка его возраста, но именно это радовало Марину Михайловну. Она видела в подрастающем сыне будущего крупного учёного, ибо в нём всегда был интерес к различным явлениям природы, насекомым или животным. В раннем детстве Костик мог часами просиживать во дворе, наблюдая за муравьями или солдатиками, или, забыв обо всём, стоять где-то в зарослях, глядя на паука, сидящего в ожидании добычи. Марина Михайловна подарила ему дорогую и редкую книгу о насекомых. Костя внимательно её перечитал несколько раз, после чего стал сыпать латинскими названиями обычных насекомых, чем иногда крайнее удивлял взрослых собеседников. В десять лет Костя прочёл "Королеву Марго" Дюма, не говоря уже о давно прочитанных "Трёх мушкетёрах" и о многом другом. Его не интересовали ни футбол, ни хоккей. Единственно, чему он всегда был рад, это подаренной интересной книге. В подростковом возрасте её отношения с Костей усложнились. Мать часто была недовольна поступками или поведением сына. Когда она делала ему замечания, он принимался доказывать ей свою правоту, и она спорила с ним до "потери пульса" в надежде, что какие-то добрые зёрна всё же упадут в благодатную почву. Костя с трудом поддавался воспитанию, и не всегда было ясно, кто из них кого воспитывает: мать - сына или Костя - Марину Михайловну. Наверное, процесс был обоюдным. Но мать всегда была готова уладить все размолвки и недоразумения, уступая там, где не могла переубедить. Несмотря на свой не слишком сгибаемый характер, Костя рос романтичным, как в своё время Марина Михайловна, мечтал о возвышенной любви. Девушки представлялись ему прекрасными созданиями, почти богинями. Но пока он ещё не встретил ту, единственную, в которой бы нашёл свой идеал, близкий ему по духу. Для юноши, выросшего на прекрасных романах, как когда-то и для его матери, была важна, прежде всего, духовная связь: "Если девушка не интересна мне душой и мне не о чем с ней поговорить, то меня не тянет ни обнимать её, ни целовать, не говоря уже о большем, - как-то признался он матери. И добавил: - Даже, если передо мной писаная красавица!" Что и говорить, Костя, хотя и был высоким видным парнем, но, с такими взглядами, не мог оправдать ожиданий юных красавиц. Поэтому Марина Михайловна была очень рада, когда у них собирались Костины однокурсники, среди которых были девушки. Особенно нравилась ей одна из них: ладно скроенная фигурка, умные глаза, длинные волосы. Однажды Марина Михайловна сказала сыну о своей симпатии, а он улыбнулся в ответ и заметил, что и сам давно уже "положил глаз" на неё. Далее события развивались стремительно. Если Костя чем-то увлекался, то всецело и всерьёз. В Маше он нашёл то, что не находил в других девушках. И, похоже, влюбился всерьёз. Марина Михайловна радовалась за сына, могла исполнится её мечта о счастливой судьбе детей. Ей хотелось, чтобы избранница Кости оказалась девушкой из их круга, чтобы она комфортно чувствовала себя в их семье и в ответ на благожелательность свекрови открыла сердце навстречу добрым взаимоотношениям. А уж Марина Михайловна постарается быть хорошей свекровью. Она молила бога, чтобы всё произошло именно так.
Начало девяностых было нелёгким временем для всех на постсоветском пространстве. О чём можно говорить, если мужчины-кормильцы сталкивались с невыносимыми трудностями, когда требовалось элементарно накормить свою семью! Полки продуктовых магазинов были пустыми, люди давились в очередях за продуктами, которые привозили всегда в ограниченном количестве. В промтоварных "лабазах" было так же пусто, если не считать большого количества ситцевых халатов, отличавшихся друг от друга лишь размером. К тому же, у многих в то время и в кошельках было пусто: сколько людей осталось без заработной платы на многие месяцы и исполняли работу задаром, лишь бы не лишиться её. Ещё жила надежда, что положение со временем выровняется. Потом пошли массовые сокращения рабочих мест. Как выживать? Чем кормить семью? Будучи недавно выпестованными советской моралью и принципами типа: "Раньше думай о Родине, а потом о себе", люди оказались лишёнными всего того, чем раньше гордились. Обесценились не только деньги, но и все прежние идеалы. Да и той привычно огромной страны, которую каждый любовно называл Родиной, не стало, ибо она развалилась на мелкие государства. Не было больше ни ясных целей, куда двигаться дальше, ни каких бы то ни было идей, как "выплыть" в этой пучине. Люди ходили подавленные, готовые ко всему, даже к самому плохому. О будущем уже никто не думал, оно представлялось слишком туманным и непредсказуемым. Только бы выжить сейчас! Лишённые работы доктора и кандидаты наук, учителя, высококвалифицированные рабочие с приостановленных заводов и фабрик вынуждены были учиться торговать китайским барахлом на спешно организующихся вещевых рынках, чтобы хоть как-то кормить семью.
Все чаще так выходит - в никуда мы молчаливой движемся толпой, и отраженьем в зеркале вода - стоялая, а попросту застой! И псевдодемократии лабаз - ассортимент пороков и зараз. Бессмысленной тоскою полон взгляд. Пустою шелухой ненужных фраз в лабазе грустно фенечки шуршат. Мы взяты в бездуховный ложный плен глобально-криминальных новостей, и только безобразный Гуинплен хохочет над бессилием властей... *
Марина Михайловна, проработав почти тридцать лет инженером, именно в эти годы лишилась работы, а найти новое место в её возрасте было весьма проблематично. Подросшие дети, правда, были приучены к скромным запросам и ничего не требовали, обходясь минимальным. Марина Михайловна привыкла крутиться, как белка в колесе, чтобы все в её семье были достойно одеты. Она самостоятельно научилась кроить и шить и, благодаря этому, всегда одевалась и сама, и одевала дочь по последней моде, покупая кусочки (остатки) ткани по гораздо более низкой цене, а уж сшить из них что-то элегантное для неё не составляло труда. Яна тогда училась уже в старших классах, и матери вовсе не хотелось, чтобы дочь выглядела хуже других детей, у которых были более обеспеченные родители, только-только начавшие появляться на фоне почти всеобщей нищеты. Голодными в их семье тоже было не принято быть. Марина Михайловна, прекрасная кулинарка, из любого, даже самого дешёвого, продукта умудрялась готовить вкуснятину. Она так же, как и раньше, принимала гостей, отмечала все праздники и дни рождения, и никто не уходил из её дома голодным. Большим подспорьем оказалась дача. Они с Евгением Ивановичем, как пчёлки, успевали всюду. Сколько труда вкладывалось ими в семейное благополучие! Об этом нигде, никогда и никем не упоминалось, да и вообще этому факту она сама не придавала особого значения: лишь бы все в семье были довольны и счастливы, и всегда царила атмосфера душевного взаимопонимания. О себе Марина Михайловна привыкла думать в последнюю очередь, если было необходимо, она безоговорочно жертвовала собственными удобствами, обставляя всё так, что никто и не замечал никаких жертв.
Главным помощником и соратником во всём был всегда готовый понять и поддержать её Евгений Иванович. Он бессменно делил с женой любой труд, и она привыкла к его "подставленному плечу", но сама никогда не злоупотребляла его готовностью помочь. В семье было не принято сидеть и отдыхать, если кто-то из супругов трудится. Всю совместную жизнь, пока Марина Михайловна работала, у них с Евгением было негласно заведено, что тот, кто пришёл с работы первым, начинает готовить ужин, а второй - присоединяется позже. Возясь на кухне, им было о чём поговорить. Каждый был в курсе дел супруга, они делились новостями, и за долгие годы в таком общении выработалась взаимная потребность. Если Евгений Иванович уезжал в командировки, и в том случае, если ему удавалось закончить свои дела раньше, он срочно менял заранее купленный билет и стремглав летел к своей любимой жёнушке. В отпуск они всегда ездили только вместе, даже мысли не возникало отдохнуть друг от друга и семьи. Напротив, семья, основанная на ответственности друг за друга, на понимании цены тёплому комфорту и душевному уюту как главному фундаменту в их жизни, была возведена четой Петренко на пьедестал. И не только ею. Кто бы ни приходил к ним, все отмечали особый микроклимат в их доме, где царила вечная, как всем казалось, гармония и любовь. Ссорились ли они? Конечно, как без этого? Но это происходило редко. Если поднапрячься, то их размолвки можно было пересчитать по пальцам. И не было в их жизни ни грубых слов, ни скандалов и криков, а если возникало недовольство чем-либо, они выбирали время для серьёзного разговора, такое, когда их не могли услышать дети. Однажды выяснив отношения, оба старались больше не повторять ошибок, приведших к размолвке. Конечно, во всём сказывалась мудрая тактика Марины Михайловны, которая успевала быть в курсе дел всех членов своей семьи.
Отношения Яны с Саидом становились всё более дружескими, хотя в офисе она по-прежнему держалась с ним, как и со всеми, официально. Но вне офиса, когда они ездили по делам в другие фирмы, молодые люди общались непринуждённо. Здесь, в чужой стране, Саид не имел никого, кроме сотрудников своей компании, с кем можно было бы перекинуться словом, а Яна оказалась очень интересным человеком. Саид как-то сказал, что будь она мужчиной, они бы стали друзьями "не разлей вода"! Для Яны же общение с Саидом всегда не было лёгким, так как она ещё не совсем свободно владела английским, напрягалась в разговоре. Пока не получалось непринуждённо болтать, ибо такое общение часто построено на нюансах. Они теперь много общались вне работы, встречаясь по вечерам и бродя по городу. Он много шутил, с ним было весело. Когда Яна возвращалась домой, она пересказывала матери содержание их разговоров, даже интонировала, как Саид, и он вызывал у Марины Михайловны всё большее чувство симпатии. В основе её лежала не испорченность этого парня, его почти детская непосредственность и игривость. Она искренне восхищалась им, сравнивая его с молодыми людьми "отечественного разлива", и сравнение часто было в пользу Саида.
Успешно закрепившись на этой работе, Яна через некоторое время перетащила туда и свою единственную близкую подругу, с которой была тесно связана многие годы, замолвив за неё словечко перед директором. Лена стала его секретарём. Эта девушка, как нитка за иголкой, всегда тянулась за Яной, которая всегда была неоспоримым негласным лидером. Яна помогала Лене с учёбой в школе, а когда Яна поступила в университет, туда же на вечернее отделение пришла учиться и Лена. А теперь девушек свела вместе и новая работа. Правда, Яна вскоре поняла, что, пожалуй, поторопилась, приведя в фирму подружку, так как та на работе вовсе не лезла "вон из кожи", была рада возможности посачковать. В ней не было привычной для Яны деловитости, самоотдачи. В последнее время Яна почувствовала, что отношения её шефа с генеральным директором явно ухудшились, и это стало отражаться, хотя и мимолётно, на ней самой. Главный босс стал вмешиваться в её дела, давать поручения, минуя Саида, поручил большую работу по переводу каких-то текстов и документов, и Яна корпела над бумагами всё свободное от поездок со своим шефом по организациям время. Ей приходилось засиживаться на работе допоздна. Редко выпадающие свободные вечера они теперь часто проводили вместе. С одной стороны, с Саидом было интересно, но с другой... он часто рассуждал о морали, о том, какой должна быть девушка, как она должна себя вести, рассказывал, что девушкам в его стране вообще не положено встречаться с мужчинами до свадьбы, что при посторонних мужчинах женщины должны прикрывать лицо. Всё это слышать Яне было странно и дико. Рассудок подсказывал ей, что отношения их бесперспективны, но... Но Саид так смотрел на неё! Он, как загипнотизированный, не сводил с неё глаз! А глаза говорили девушке о многом. Ну как можно устоять в семнадцать лет перед искушением и не влюбиться в красивого и взрослого мужчину, который просто плавится от пожирающей его любовной муки? Яна, как могла, тормозила свои эмоции и внешне старалась не проявлять их.
Близилась зимняя сессия в университете, но в последнее время Яна была очень загружена работой, у неё почти не оставалось времени на подготовку к зачётам. Она пыталась объяснить Саиду, что её надо не на долго освободить от переводов, но тот ходил нервный из-за упомянутых неполадок с высшим начальством и ответил, что у него у самого проблемы, что он тоже устал и хочет взять отпуск и съездить домой отдохнуть, что даже уже заказал билет. Если босс завтра даст добро, то через пару дней он уедет. Поэтому он надеется, что Яна в его отсутствие сможет наладить контакт с главным шефом, поскольку она будет теперь подчиняться ему напрямую. Через два дня Янин шеф действительно уехал. Ездить по фирмам для заключения договоров надобность отпала, и директор загрузил Яну переводами, причём время ограничил, и она вынуждена была работать по 12 часов. А тут вплотную подступили зачёты. В один из дней Яна пришла к боссу с заявлением на ученический отпуск на время сессии, но он отказался его подписывать, мотивируя это тем, что слишком много работы, а на возражения девушки, пытавшейся объяснить ему, что она не может бросить институт, директор ответил, что в таком случае он её не задерживает, и она может быть совершенно свободна. Так, совершенно нежданно-негаданно, закончилась вроде бы удачно начавшаяся работа, на которую Яна возлагала столько надежд. Придя домой, девушка, рассказала матери о случившемся, едва сдерживая слёзы. Но Мария Михайловна неожиданно ответила: "Ну, и ладно! Им же хуже! Где они ещё найдут за сорок баксов такого старательного работника! Не переживай, доченька! Сдавай спокойно сессию, и разошли свои резюме в основные фирмы по найму. Теперь ты уже свободно говоришь по-английски, у тебя есть какой-никакой опыт, не сомневайся, долго без работы не останешься"! И правда, сидя за учебниками и успешно сдавая экзамены, она в промежутках ходила на встречи и собеседования - и через месяц её взяли на работу в английскую транспортную компанию. Зарплата здесь была намного выше, и Яна, с присущим ей энтузиазмом, взялась за дело. Всё это время ей регулярно звонила Лена, подружки обменивались новостями. Лена рассказала, что Саид до сих пор не вышел из отпуска, пожаловалась на директора, который "достал" всех своими придирками, посплетничала немного о его любовнице, работавшей в их же фирме, и обещала звонить чаще, поскольку сессия успешно закончилась, и можно вздохнуть спокойно.
Потекла размеренная жизнь. Дни сменяли друг друга. На работе у Яны всё опять складывалось отлично, да и как могло быть иначе, если она вкладывала в работу всю душу, всё ей было интересно, каждый день приносил радость, и никто не знал, что Яна таким рвением пыталась заглушить тоску, которую она испытывала, вспоминая о Саиде, о том, как её незаслуженно уволили... В душе девушки как бы образовалась пустота, которую она старательно пыталась заполнить делами, но ей это почему-то не удавалось. Девушка убеждала себя в том, что если Саида так долго нет, то он, видимо, уже не вернётся, и его необходимо выбросить из головы. Но на деле это оказалось не так-то просто. Может, если бы в это время встретился Яне новый паренёк, то он смог бы отвлечь её от воспоминаний, но ни на работе, ни в университете практически не было мужчин, а по улицам в то время все ходили с понурыми лицами, невзрачно одетые, взгляд просто не способен был задержаться на ком-то, да и знакомиться на улице считается плохим тоном. Вот и вспоминался Яне Саид и вся эта, начинавшаяся красиво, но так обидно быстро оборвавшаяся история.
Глава 5. Я УПАЛ К ТЕБЕ СО ЗВЕЗДЫ...
Костик переживал впервые настоящую любовь. Вставал чуть свет и, наскоро позавтракав, мчался к Марии, чтобы вместе идти в университет. Его теперь не было видно целыми днями. Возвращался домой усталый, но окрылённый. Ему хотелось обнять целый мир! Их чувства были взаимными. Ребята много гуляли, общались. Маша, под стать Костику, была эрудированной и начитанной девушкой. И это ещё более послужило их быстрому сближению. Марина Михайловна, естественно, не могла удержаться от вопросов - что да как? - и сын делился с ней своими планами. Он уже грезил свадьбой. - Так в чём же дело? - с улыбкой спрашивала мать. - Может, сватовство организовать? - На это сын с грустной ноткой в голосе заметил, что родители Маши считают, что ей ещё рано замуж, надо, мол, сначала закончить университет. Машенька была единственным ребёнком в семье инженера и учительницы, мать её родила в двадцать семь. Всё своё свободное время родители отдавали единственному чаду, видя в дочке главный смысл своего существования. Казалось, так будет длиться бесконечно долго. И вот на тебе, дочь влюбилась!.. Это было, как снег на голову! Они были не готовы к тому, что посторонний человек может увести их Машу из родного дома, оторвать её от любящих родительских сердец, и поэтому старались, насколько это было возможно, препятствовать наступающим переменам. Марине Михайловне же, напротив, хотелось, чтобы дети поскорее воссоединились, не растеряв ни крупицы своего счастья. Их будущее казалось ей радостным, полным гармонии. Молодая семья - это так прекрасно! Она уже всей душой полюбила будущую невестку. Девушка замечательная, семья - примерно того же уровня, как её собственная, значит, не должно возникнуть никаких проблем! Пусть ребята пока спокойно учатся, а ребёнка родят, когда будут к этому готовы и морально, и материально.
Марина Михайловна вспоминала, как она, выйдя замуж, вскоре забеременела, срок родов падал на декабрь, на то время, когда она должна была защищать диплом. Как же быть? Марина спросила совета у матери, а та неожиданно изрекла: "Рожать собралась? А высшее образование, получается, побоку?.. Тут и думать нечего - делай аборт!.." Марина робко возразила: она, дескать, слышала, что первый аборт может быть чреват последующим бесплодием, но мать пообещала проконсультироваться у одного известного гинеколога, что и сделала, не откладывая визит в долгий ящик. Он заверил, что в случае с Мариной всё обойдётся без последствий, если она, конечно, попадёт в руки опытного хирурга. Именно такого он обещал устроить. О том, что убить не родившегося ребёнка - отчаянный шаг и огромная вина матери, ни он, никто другой и слова тогда не произнёс. О Боге и смертных грехах в то время просто не задумывались. Верующие люди считались отсталыми, тёмными. Потому и предстоящая экзекуция, а иным словом аборт трудно было назвать, представлялась Марине и её матери как простая необходимость: не ко времени случилась беременность, значит, выход один... Диплом был превыше всего. Обезболивания ей не делали, тогда, кажется, оно и не было принято при таких манипуляциях? Адская боль, от которой сжималось сердце, истерзала Марину. Она громко стонала, на что врачиха с каким-то непонятным злорадством сказала громко, на всю операционную: "Спать с мужиком было приятно, милочка, а теперь терпи!". После аборта Марина не беременела два с половиной года, видимо сам господь дал ей время осознать тяжесть свершённого греха. Но кто тогда вспоминал о Боге? Считалось, что она совершила оплошность и подверглась за это незначительной операции. Беременность не наступала - и Марина забегала по врачебным кабинетом с одним тоскливо-жгучим вопросом: "Почему?..". В ответ слышала одно и то же: "Патологии у вас нет, подождите ещё". Лишь спустя три с лишним года она понесла и родила здорового сынишку. Марина Михайловна помнит, каким испытанием для неё стал уход за младенцем. Они жили в крохотной неблагоустроенной квартирке с печным отоплением, в доме была только холодная вода. Памперсов не было и в помине. Чтобы иметь под рукой кипяток, приходилось постоянно топить печь. Вспоминая то время, Марина Михайловна усмехается: но ведь выжили, справилась!.. Евгений, ему тогда было тридцать с небольшим, во всём помогал молодой жене, не чурался никакой работы - стирал пелёнки, готовил ужин, топил печь, вместе с Мариной купал ребёнка. Ей очень дороги эти воспоминания. Они тогда буквально дышали друг другом и не могли надышаться... Это были лучшие годы их супружества. Случалось, Марина по ночам будила мужа. Малыш почему-то подолгу бодрствовал и без конца мочил пелёнки. Всю ночь родители по очереди пеленали его в сухие "одежды". Марина помнит, как подолгу приходилось носить малыша, пытаясь усыпить его. Как её руки грозили отвалиться от усталости, и Женя принимал от неё дорогую ношу, баюкал... Как много изменилось с тех пор! Тогдашние трудности вспоминаются теперь как божье испытание. Господь, наверное, испытывал их семью на прочность.
Нынче - иное дело, существует масса средств, предохраняющих женщину от беременности, позволяющих молодым парам приладиться друг к другу, лучше проверить свои чувства, научиться взаимопомощи. А страсть и желание?... Они - горячая и желанная приправа к любви. Ну и зачем же тянуть тогда с женитьбой? - размышляла Марина. Пусть бы уж поженились! И ей, Марине, будет спокойнее: сын не болтается где-то, а находится дома с молодой женой, всегда на глазах. Материнское сердце будет спокойным. Не долго думая, Марина Михайловна отправилась к будущим сватам с намерением убедить их дать согласие на брак дочери. "Поход" увенчался успехом. Её приветливо встретили, угостили. Родители Маши ей понравились. Вроде бы, и Марина Михайловна пришлась им по душе. В результате встречи "в верхах" было принято историческое решение. Свадебный ужин состоялся в доме жениха. В первый день гуляли родственники, на следующий - друзья молодых. Супруги стали обживать Костину комнату. Поначалу их почти не было видно в квартире, почти всё время они проводили, заперевшись в своей "обители". "Медовые дни!" - многозначительно переглядывались домочадцы. Через некоторое время родителями было принято решение о покупке молодым собственного жилья, вернее, о размене существующего. Благо, что это была просторная четырёхкомнатная квартира в самом центре города, доставшаяся когда-то Марине и Евгению благодаря объединению с жилплощадью состарившихся родителей хозяйки дома. Марина Михайловна хорошо помнит те дни. Едва справили новоселье, как грянул золотой юбилей супружества её папы и мамы, проживших в любви и согласии полвека. Шутка сказать! Отметили его в расширенном семейном кругу. Вскоре после этого семейного торжества отец Марины тяжело заболел. И с того момента она долгих девять лет ухаживала за своими любимыми старичками, при этом работала, растила своих детей, умудрялась помогать и свекрови. А ещё - ухаживала за старинной маминой подругой, старенькой одинокой женщиной, уже почти ослепшей. Все эти годы Марина покупала ей продукты, а когда ушли из жизни родители, она предложила старушке в память о дружбе с мамой жить в их доме. Но произошло это гораздо позже описываемых событий. А сейчас...в результате не слишком долгих поисков подходящих вариантов Костя с молоденькой женой обрели, наконец, двухкомнатное "бунгало", где им никто не мешал жить по собственным канонам. Родители Кости с Яной поселились в другой двухкомнатной квартире. Марина Михайловна быстро поняла, что её мечты о большой, дружной патриархальной семье - утопия чистой воды. Молодым никто не был нужен. Если была бы возможность вообще обойтись без еды, которую надо было готовить, без стирки и прочих бытовых забот, то ребята, наверное, повесили бы на входной двери табличку: "Не беспокоить!" Подозревая это, Марина Михайловна сразу отказалась от роли многоопытной свекрови, наставницы снохи, которая так и норовит влезть в дела молодой семьи. Она руководствовалась одним принципом "Не вмешиваться!". Марина и звонить-то Косте старалась реже, рассудив, что в случае необходимости он и Маша сами её найдут. Кому тогда было ведомо, что творилось в её душе? Она вставала и ложилась с одним вопросом "как они там?". Теперь ей очень не хватало доверительных бесед с сыном, к которым она привыкла за долгие годы. Но Марина Михайловна осаживала себя, вспоминая как в своё время очень радовалась в душе редким визитам свекрови, как огорчалась, когда та совала свой нос, куда не нужно. Когда-то, ещё до замужества, Марина была убеждена, что вопреки сложившимся традициям нужно ублажать свекровь. "А как же иначе? - рассуждала она, - ведь это мать любимого мною человека! Получается, что она вырастила его, такого замечательного, для меня, для моего же счастья...". Когда-то, будучи подростком, Марина была свидетелем частых стычек собственной матери с женой старшего брата, который со своей семьёй жил в доме её родителей. Девочка была уже достаточно взрослой, чтобы объективно оценить ссоры снохи со свекровью, причины которых были порой абсурдны и начинались из-за пустяков. Нередко - по вине снохи. Однако её мать ни разу не пожаловалась сыну или дочери. Носила обиду в себе. На вопрос, почему бы не открыть глаза брату на поведение его жёнушки, мать ответила Марине, что у сына больное сердце, и она не хочет его тревожить. Девушка вскипела тогда от возмущения, ведь несправедливость к её матери была налицо, но, остыв, поняла, как великодушно сердце женщины, сколь она мудра. Вот тогда-то Марина поклялась себе, что никогда не станет причиной расстройства матери её будущего мужа. Слово своё она сдержала. Сразу назвала свекровь мамой, вела себя с ней с подчёркнутым теплом и уважением. В выходные дни, когда свекровь приходила навестить их с Евгением, Марина всячески ухаживала за почётной гостьей. Пекла что-нибудь вкусненькое к чаю, готовила воскресный обед и подавала его в нарядной посуде из столового сервиза, терпеливо выслушивала свою родственницу. После рюмочки сладкого вина она подхватывала любимые свекровью старинные русские песни, всегда провожала её после "родственного визита". В свою очередь, примерно раз в две недели, захватив гостинцы, Марина с мужем и сыном отправлялась в гости к его матери. Бабушка, как это ни странно, была к внуку равнодушна, не выказывала к нему ни грана душевного тепла, что, конечно, коробило, обижало Марину. Но мысленно она старалась оправдать свекровь, ведь она вовсе не обязана любить мальчика. Она вырастила своих сына и дочь,обожала внучек, рождённых её дочерью, которые, естественно, ближе ей, чем ребёнок снохи - тут уж ничего не попишешь. "Ну и пусть! - урезонивала себя Марина, - когда-нибудь она обязательно поймёт, что я всегда была с ней искренней. Моя совесть перед ней чиста.". И, правда, однажды незадолго до своей кончины свекровь расплакалась у Марины на плече и попросила прощения за то, что сомневалась в её доброте. Она призналась, что только теперь оценила все усилия своей снохи. И теперь свекровь Марина Михайловна очень часто "примеряла" к себе все былые недовольства Жениной матерью, старалась максимально использовать свой опыт, чтобы не испортить отношения с невесткой. "Теперь сынуля для меня - "отрезанный ломоть", - убеждала она себя, - и к этому нужно как-то привыкать...". Легко сказать - "привыкать"! Марина Михайловна тосковала по сыну, вспоминая его совсем маленьким. В её сознании проплывали яркие моменты былого. Маленький Костя был чрезвычайно ласковым ребёнком, и не просто ласковым, но и обласканным, и выхоленным матерью, которая посвящала ему всё свободное время. Молодая мать старалась выявлять любые проявляющиеся способности сынишки и развивать их, чего бы это ни стоило. Костик был очень любознательным. Марина каждый вечер перед сном читала ему книжки, и это были самые любимые его мгновения. Прощаясь со словами "спокойной ноченьки тебе", Костик горячо обнимал маму и, глядя ей в глаза, с необычайной нежностью шептал, что она самая лучшая на свете. Вызывая в себе все эти воспоминания, Марина Михайловна терялась в догадках, почему, полюбив Машу, сын настолько охладел к ней, своей матери? Звонит редко, а если и звонит, то разговор всегда какой-то быстрый, скомканный. Марина благодарила бога, что её дочка Яна - рядом с ней и нуждается в её опеке и дружбе.
В этом году зима оказалась удивительно тёплой. Следовавшие одна за другой оттепели, весело журчащие ручейки, звон капели и пригревающее солнышко вызывали иллюзию прихода весны. Всё живое тоже было радо обманываться, поддаваясь волнующему обаянию солнца.
Январь кончается. Остался только месяц до оптимизмом заражающей весны. И возродятся скоро трели птичьих песен, и даже бабушкам любви приснятся сны. Напомнит день Святого Валентина: "Стучит Любовь! Скорей откройте дверь!" И жизнь наполнит множеством картинок в любви признаний и признанием потерь. Февраль мелькнёт, рождая ожидания чего-то светлого и радостного вновь. Грядёт весна, даря нам новь желаний, даря надежду, веру в счастье и любовь! Январь кончается, и оттепели часты, и барабанит с крыш веселая капель! День прибавляется, нас радуя отчасти, ведь до весны "рукой подать" уже теперь! Так наша жизнь, события чередуя, когда-нибудь промчится-промелькнёт, и радость встреч, и сладость поцелуя в мгновение возьмёт... и не вернёт!
Ощущение реальности весны создавало соответствующее настроение, хотелось чего-то волнующего, радостного, окрыляющего. В те дни, когда по вечерам не было занятий в университете, Яна с Мариной Михайловной цепляли на поводок своего огромного Ральфа и шли гулять по городу. Яна рассказывала, как прошёл её рабочий день, иногда делилась с матерью своими мыслями по поводу Саида, который неизвестно почему до сих пор не возвращается на работу. Марина Михайловна ещё раз отмечала, какой Саид славный, скромный и внешне привлекательный. Яна говорила, что он, всё-таки, очень отличается своим менталитетом от "наших людей", и, наверное, надо благодарить судьбу, что он уехал. В итоге обе женщины приходили к выводу, что в это серое перестроечное время приличные мужчины куда-то подевались, а те, что ходят по улицам, все какие-то безликие, угрюмые, словно потерянные. Вернувшись однажды с такой очередной прогулки, Яна сидела за столом, разложив конспекты. Из магнитофона звучала разрывающая сердце девушки английская песня. Эту кассету подарил ей Саид, сказав, что это его любимая песня. Яна прослушав песню, в которой были слова: "Я упал к тебе со звезды...", сказала, что и впрямь - "упал" со звезды, а про себя подумала, что звезда эта "в другой галактике", к сожалению. Но как же совпадают их вкусы: всё, что нравится ему, нравится и ей... Марина Михайловна, глядя на пребывающую в унынии дочь и слушая эту проникновенную, хватающую за сердце мелодию, невольно проникалась настроением дочери. ... В дверь позвонили. Марина Михайловна пошла открывать. Распахнув дверь, она увидела сияющие радостью огромные чёрные глаза Саида: - Ждраште! Она пригласила его войти и крикнула Яне: - Доча, посмотри, кто пришёл! Яна вышла из комнаты, улыбнулась Саиду, накинула куртку: - Мам, я сейчас! - и они вышли в коридор. К удивлению Марины Михайловны Яна быстро вернулась одна, молча сбросила куртку и уселась на прежнее место за столом. Перемотав плёнку, она снова начала слушать: "...and I have fallen to you from the star right in to your arms..." ("Я упал к тебе со звезды прямо в твои руки..."). Марина Михайловна подошла к дочери, мягко обняла её за плечи: - Что случилось, котёнок, почему ты так быстро вернулась? - Отшила я его, мам, ну зачем он мне? Не хочу морочить ему и себе голову. Сделав вид, что ей надо заниматься, Яна деловито склонилась над конспектом и принялась что-то писать.
С возвращением Саида стала часто звонить Лена - подруга Яны, которой хотелось рассказать о многих новостях на прежней Яниной работе, в том числе, и о том, что мистер Саид почему-то ходит чернее тучи, что он очень переменился после возвращения, всё время молчит и часто пребывает в состоянии необъяснимой отрешённой задумчивости, хотя дела в фирме идут, вроде бы, неплохо. После её звонков Яна подолгу вечерами сидела, глядя в одну точку, распластавшись локтями на столе и положив подбородок на ладони. Что и говорить, Марина Михайловна страдала вместе с дочерью. Но чем она могла помочь ей? Ведь Яна приняла мужественное решение и была абсолютно права! Но душевный дискомфорт дочери не давал ей покоя. Ей было невозможно жаль и этого юношу, которому, как было очевидно из слов Лены, тоже не просто дался разрыв их отношений. Марина Михайловна постоянно думала об этом, свалившемся на их семью знакомстве, которое внесло в жизнь столько лишних и никчёмных переживаний.
Приближался женский праздник 8-е Марта. Как всегда, Марина Михайловна хлопотала на кухне, готовясь встретить семью сына за праздничным столом, пекла пироги, бегала по магазинам, закупая продукты, подарки и дочери, и снохе от себя и от имени Евгения Ивановича. В этот замечательный день он с утра сходил на рынок и принёс жене огромный букет цветов, который был воздвигнут в центре праздничного стола, возвещая о наступлении весны. Настроение у всех было приподнятое, все возились на кухне, накрывали на стол. Вскоре появились и Костя с Машей, тоже с подарками маме- свекрови и сестре-золовке. Все расселись за столом, шутя и болтая на различные темы, Костик сыпал анекдотами. Царила столь любимая Мариной Михайловной задушевная семейная атмосфера. И тут раздался звонок в дверь. Со словами: "О! Кого-то ещё бог послал!" хозяйка дома направилась в прихожую и широко распахнула дверь... Там с букетом роз, таким огромным, что из-за него Марина Михайловна не сразу разглядела чёрные глаза, отражающие невероятное волнение, стоял Саид. Он протянул Марине Михайловне букет, перемежая русские и английские слова, поздравил её с женским праздником, не решаясь войти. - Ну, что же через порог-то? - спросила с улыбкой Марина Михайловна, жестами приглашая его внутрь. - O, no! - нэт, I must go, - растерянно твердил юноша. - Какое там "я должен идти!" - Марина Михайловна, не допуская возражений, взяла его за руку и потащила в квартиру. Саиду ничего не оставалось делать, как раздеться и пройти в гостиную, куда с выражением сюрприза на лице повела его мать Яны. Саид смущённо поздоровался со всеми, и на мгновение, которое показалось Яне вечностью, встретился с нею взглядом. Марина Михайловна, едва ли не больше молодых, была взволнована происходящим. Она своим чутким сердцем сразу прониклась и смущением Саида, сочувствуя ему, ведь набрался же храбрости прийти, несмотря на то, что его отвергли, и смятением Яны, которая боролась с желанием смотреть на него, опустив глаза, но взгляд невольно стремился встретиться с его пылающим взором.
Марина Михайловна объявила гостям, представив Саида Косте и Маше как бывшего Яниного шефа, что он пришёл поздравить её, Марину Михайловну, с Женским днём, и что она тронута таким вниманием. Затем Марина произнесла тост: - Давайте, выпьем в Женский праздник за мужчин! За верных, преданных мужчин, что с нами рядом, кто не заметит назревающих морщин, кто терпит женские причуды без причин. За греющих заботой, словом, взглядом. За тех, кто смолоду сумел в нас разглядеть богиню, чаровницу, королеву, делящих с нами быт, будящих бой сердец, кто другом стал, кто не свернул "налево". Давайте, выпьем за мужей, за их "плечо" - родное, тёплое, что в нас покой вселяет! Любите нас всем сердцем, горячо! Нас чувства ваши счастьем наполняют. Не уставайте нас любить! Мы расцветём, обласканные, счастье приумножим, в ответ вас возвеличим всем, чем сможем, и в вас, родных, второго Бога обретём!
За столом вновь воцарилась непринуждённая атмосфера, в которой, конечно, главное внимание присутствующих уделялось иностранному гостю, а поскольку он не говорил по-русски, то все разговоры велись через переводчика, которым была Яна. Ближе к вечеру, когда настала пора расходиться по домам, первым встал и раскланялся Саид, все вышли провожать его. Позже, когда отправились домой Костик и Маша, а женщины убирали со стола, Яна с усмешкой тихо произнесла - Надо же, припёрся!.. На это мать ответила дочери всё понимающим взглядом.
Глава 6. ХОТЕЛОСЬ, КАК ЛУЧШЕ...
Март, хоть и ознаменовал собою приход весны, был, как обычно, невзрачным временем года. Впрочем, природа уже проснулась и старательно наводила порядок, смывая дождями грязь, накопленную за зиму. Хмурые дни перемежались с ясными, солнечными. Под припекающим солнцем потекли ручьи, защебетали птицы. Всё возвещало о той счастливой поре, когда живое пробуждается для любви, для зарождения новой жизни, когда без причины хочется петь и дурачиться, не взирая на груз прожитых лет. И чем их больше за спиной, тем охотнее, пожалуй, откликается человеческая душа на весеннее волнение, буквально впитывая в себя ласковые, ободряющие слова, в каждом из нас воцаряется ожидание чего-то нового, необычного... Приближался очередной праздник - Наурыз, который отмечают во многих азиатских странах 22-го марта, в день весеннего равноденствия. Он знаменует собой и наступление нового года по восточному календарю, и пробуждение природы, поэтому особенно популярен. Для Марины Михайловны эта дата связана с давними семейными традициями. В этот день, рассказывала её бабушка, обычно прилетают жаворонки, несущие на своих крылышках исполнение заветных желаний. Бабуля пекла печенье в виде жаворонков, вкладывала внутрь крохотные записочки - весёлые предсказания, а также монетки, каждая была завёрнута в пергамент. За праздничным чаепитием, угощаясь печеньем, тот или иной член семьи оглашал предсказание "жаворонка", нередко это вызывало хохот. Например, старенькому дедушке "божья птичка" посулила: "Ты расцветёшь, как роза! Твоё время придёт"!
Вот и сейчас Марина Михайловна возилась на кухне, разделывая тесто в виде маленьких крылатых птичек. Рядом высилась небольшая горка аккуратно нарезанных бумажек с пожеланиями. Она думала о завтрашнем дне, в который вместе с дочкой собиралась побывать на Медео. К ним присоединится и Янина подруга Лена. Раздался телефонный звонок - и Марина Михайловна услышала в трубке знакомый голос. Саид, это был он, вежливо и немного смущённо спрашивал, как дела и здоровье, какие новости у Яны на работе. Марина Михайловна, немедленно вооружившись русско-английским словарём, пыталась отвечать ему по-английски, извиняясь, что путается и медленно отвечает. Саид заверил её, что не торопится. "Ну и к чему он звонит?- спрашивала себя Марина. - Ясное дело, мучается!"... - И вдруг ей пришла в голову мысль свести его завтра с Яной во время поездки в горы. Осталось только внятно сообщить о готовящейся вылазке. Правда... тут она подумала о том, что, может быть, он вовсе и не страдает от разрыва с её дочерью, тогда можно попасть в глупое положение. И всё же, заканчивая разговор, Марина не удержалась и деланно равнодушно молвила: - Вот пеку печенье к празднику. На улице стало тепло. Мы с завтра с дочкой собираемся на весь день в горы, на Медео. Очень хочется выбраться на природу!.. - Что ж, замечательно! Передавайте мой привет Яне. С праздником вас! - в трубке послышались гудки отбоя. Марина Михайловна отошла от телефона с чувством заговорщицы. Если он намотал на ус её сообщение, то завтра они с Яной его увидят на Медео. А если не появится, то, стало быть, такова его любовь.
Вечером, передавая Яне привет от Саида, Марина ни словом не обмолвилась о "кодовой" фразе - "едем на прогулку". Если всё получится, как она задумала, Яну ждёт приятный сюрприз. Когда пришёл с работы Евгений Иванович, Марина предложила ему поехать с ними в горы, но он махнул рукой: только, мол, меня в вашей чисто женской компании и не хватает! Да он лучше дома побудет да пивка с копчёной мойвой отведает, да телевизор поглядит! Марина и не ждала от него другого ответа, не любил он бродить по горам без дела. Утром Марина, Яна и Лена стояли на остановке, ожидая автобус. Настроение у них было отличным, по весеннему приподнятым. День обещал прекрасный отдых, а не по-мартовски яркое солнце сулило ранний загар.
Отыгралась зима, растопились полотна из шёлка, уж природа другой на себя примеряет наряд: вместо платья невесты, красуясь, шаля, как девчонка, надевает сорочку из почек, румянцем горя... Стелет мягко постель из травы изумрудной и яркой, собираясь, вот-вот, одуванчиков бросить ковры, и дыханьем своим освежает ожившие парки в ожидании близкой весенней любовной поры. Чтобы вновь по весне от восторга цвести и кружиться и, сорочку из почек сменив на цветочную шаль, ароматом своим волновать, чаровать, ворожить всех - обаянья природе для чар своих вовсе не жаль! Обольстительница! Восхищает, рассудок дурманит, пронизав вновь любовью пылаюший солнечный взгляд, позовёт за собой... И счастливой улыбкой обманет! Но на то и весна - за лукавство весну не винят...
Девчонки дурачились, шутили, а Марина Михайловна была полна неясного волнения. С одной стороны, ей почему-то очень хотелось, чтобы её ожидания сбылись, а с другой, она корила себя за возможную глупость. Зачем, спрашивается, она влезла не в своё дело? Ей-то самой зачем нужен этот, пусть и симпатичный, но отвергнутый Яной парень?.. Несмотря на утро, в горах было уже очень много народа, казалось, весь город приехал сюда встречать красавицу-весну. - Пошли на каток, смотрите, столько там катающихся! - предложила Яна, и они поднялись по теренкуру к ледяному полю, неподалёку от которого Марина Михайловна уютно устроилась на залитой солнцем скамеечке. Хороший наблюдательный пункт, отметила про себя. Девушки, взяв напрокат ботинки с коньками, быстро переобулись и вышли на лёд. Глядя на их воодушевлённые, радостные лица Марина подумала, что на парковке не видела машины Саида. "Неужто не приедет? Если так, то я полная дурочка! Вообразила себе невесть что! Да оно и к лучшему, если не приедет! Всё сразу станет на свои места. Яна будет абсолютно права, поставив крест на их отношениях!".
Вволю накатавшись, девушки увлекли Марину Михайловну в горы. Там в проталинах ещё лежал почерневший снег, но солнце припекало так, что хотелось сбросить с себя надоевшую за зиму верхнюю одежду и в полной мере насладиться ласковыми, ещё не опаляющими лучами и пьянящим, полным кислорода, воздухом. Яна с хохотом рухнула в подтаявший по краям сугроб, Лена тут же азартно закидала её снежками. Марина Михайловна только успевала щёлкать фотоаппаратом. В горах быстро чувствуется голод. Было решено "уестествить по шашлычку" - и весёлая компания двинулась вниз, туда, где дымились мангалы с жарящимся мясом. На полпути Лена вдруг остановилась и удивлённо толкнула подругу: - Смотри-ка!.. Видишь красный "ниссан"? Не мистера ли Саида он?.. Номер машины, правда, не разгляжу отсюда... Ну, точно, она! Гляди, вот он и сам с кем-то!.. Яна вглядывалась во вновь прибывших. Потом тронула за рукав Марину Михайловну. - Мам, видишь, Саид с каким-то парнем приехал? Надо же!.. Вот уж не предполагала с ним здесь увидеться! Может, не будем к ним подходить, а?.. Приехали и приехали - пусть отдыхают себе! - Как это "не будем подходить"?.. - удивилась Лена и во всю силу молодых лёгких заорала: - Мистер Саид! Мистер Саи-ид!! - Она чуть не прыгала от радости. Марина Михайловна, изобразив лёгкое удивление, казалось, никак не отреагировала на появление бывшего коллеги Яны, только и сказала: - Теперь уже неудобно не подойти. Давай поздороваемся? - И они двинулись навстречу приветливо улыбающимся парням. Марина Михайловна мгновенно заметила, какими взглядами обменялись Саид и Яна. У Саида, казалось, вот-вот искры брызнут из глаз! Яна повела себя более сдержанно, но никто, кроме её матери не знал истинную цену этой сдержанности. - А мы здесь уже давно! Направлялись к шашлычной - перекусить. А вы надолго сюда? Какие планы? - на одном дыхании выпалила Лена. Оказалось, что Саид и его приятель выбрались в горы, чтобы подышать весенним воздухом. - Тогда, может быть, вместе?.. - предложила Лена. Саид испытующе взглянул на Яну. Девушка молча улыбалась в ответ - и решение было принято. Сначала они захотели отдать должное шашлыку, а потом на машине Саида отправиться выше - в горное ущелье Чимбулак. Взять там напрокат лыжи и погонять на них. Как выяснилось, "погонять" - сильно сказано, на лыжах никто кататься не умел, однако идея понравилась, и вскоре их молодые голоса катились эхом по Чимбулакским склонам. Все без конца падали, хохотали, поднимали друг друга. Саид не отходил от Яны. То заботливо зашнуровывал ей ботинки, то заново устанавливал скособочившиеся лыжные крепления. Через некоторое время, вдоволь повеселившись и в завершение прогулки покатавшись на санках, все стали собираться домой. По дороге в город Саид спросил, знают ли девушки какие-нибудь красивые русские песни, и они тут же стали напевать, сначала тихо, а потом всё увереннее и громче. Марина Михайловна не удержалась и тоже включилась в этот импровизированный хор. Так под нежданный вокал и ничего не значащие разговоры, сопровождающиеся взрывами хохота, они добрались до городской черты. Сначала подвезли домой Лену, поскольку она жила по пути, а затем Саид подкатил к дому Яны. Марина Михайловна стала было приглашать парней в гости, дескать, в праздничный день у неё и стол накрыт соответствующий, но Саид, сославшись на усталость, отказался, пообещав однако нанести визит завтра, если они, конечно, не возражают. - Что за разговор! Будем рады! - заверила Марина Михайловна, и молодые люди окончательно распрощались.
Марина Михайловна испытывала двоякое чувство: с одной стороны, она радовалась за Яну и Саида, устроив их "нечаянное" примирение, с другой -отчётливо понимала, что ничем путним это, скорее всего, не кончится. Ведь не пойдёт же Яна, в самом деле, за него замуж? Нет, Марина Михайловна представляла женихом своей дочери местного парня из интеллигентной семьи, умного и образованного. Но вот незадача: со времени окончания Яной школы ни одного из таких не обозначилось на горизонте. А в мозгу, как назло, засели слова врача: "Постарайтесь скорее забеременеть, пока есть хоть крупинка надежды!"... Может быть, и сладилось бы всё у неё с Саидом? Он ведь всем хорош. К тому же, без вредных привычек. Имеет работу достойную, отличные перспективы. С этой мыслью Марина Михайловна заснула. На следующий день, в воскресенье, она с дочерью лепила пельмени, готовила салаты. Евгений Иванович с утра отправился на дачу, где, как всегда весной, ждали неотложные дела. Когда Марина Михайловна спросила, не купить ли бутылку коньяка или вина к столу, дочь неопределённо пожала плечами: - Честно признаться, не знаю. Вроде Саид говорил, что у мусульман пить не принято, это большой грех. - Хороший закон! - засмеялась мать, - вот бы нам такой! Ладно, обойдёмся. Сбегай за лимонадом или соком и хлеба не забудь. Остальное уже готово. Саид придёт - пельмени уже будут сварены. Пока Яна ходила в магазин, Марина Михайловна переоделась, раскрутила бигуди, красиво уложила волосы, слегка подкрасила ресницы и губы и, услышав звонок, пошла к входной двери. На пороге стояли улыбающиеся Саид и Яна. - Ждраште! - Молодой человек протянул Марине небольшой букет "кукушкиных слёзок". - О, какие нежные и красивые! Но это, наверное, не мне, а Яне? - Но дочка в ответ вынула из сумки букетик гиацинтов. "Ну, красавец..." - подумала Марина Михайловна, отметив дорогой элегантный костюм Саида, со вкусом подобранный галстук и лёгкий запах дорогого парфюма. - Проходите, пожалуйста - пригласила она гостя к красиво сервированному столу. Яна включила негромкую музыку и, сев напротив Саида, стала подкладывать ему в тарелку разные салаты. Ребята о чём-то ворковали по-английски, и Марина Михайловна пожалела в душе, что не понимает разговора. Она принялась возиться у плиты, опуская в кипяток пельмени. Затем, дымящиеся и благоухающие запахами, они благополучно перекочевали из кастрюли в красивое блюдо и были поданы к столу. Когда первый голод был утолён, Марина Михайловна попросила Яну перевести Саиду несколько её вопросов. Она хотела побольше узнать о его стране. Ей было известно только, что там тропический климат, вечное лето, морское побережье... Земной рай, да и только! Саид заулыбался: какой рай, если там постоянное пекло! Он рассказал о своей семье, в которой он единственный сын и две старших дочери. Сообщил такую интересную деталь: по их законам дочери как бы временно живут в доме родителей, ведь их ждёт замужество, после чего они покинут родительский кров. Девочек с детства приучали к мысли, что настоящей матерью для них будет свекровь. А сын... О, сын у них - опора для родителей. Он обязан содержать их до конца жизни, поскольку в их стране нет пенсий. Женщины у них, как правило, не работают. Обеспечение семьи лежат только на мужчине. Вот почему в каждой семье стремятся произвести на свет как можно больше мальчиков. Слушая, Марина Михайловна думала о том, что в её стране иные обычаи. Она вспоминала, как старалась сориентировать Яну на полную самостоятельность и независимость от мужа в будущей взрослой жизни, как объясняла, что в жизни бывает всякое - муж, к примеру, может серьёзно заболеть, попасть в аварию, оставив молодую жену вдовой с маленькими детьми, которых нужно растить. А иногда на хрупкие женские плечи сваливается забота не только о детях, но и о муже-инвалиде - жизнь непредсказуема. Поэтому всегда надо рассчитывать только на свои силы, а значит - иметь специальность, дающую возможность крепко стоять на ногах. Саид сообщил, что у него на родине добротный трёхэтажный дом, выстроенный на деньги, которые его отец заработал в течение жизни. Далее он немного рассказал о том, как получил высшее образование на Филиппинах и в скором времени нашёл работу в нынешней своей крупной компании, как счастлив, что приехал в Казахстан. Он планирует купить здесь дом и осесть надолго. Марина Михайловна подала чай, поставила на стол блюдо с "жаворонками". Яна стала объяснять шуточную игру с печеньем. Саид взял одно, осторожно надкусил его и с вытаращенными глазами вытащил монетку. Женщины захлопали в ладоши, объясняя юноше, что быть ему богатым и влиятельным человеком. Встреча прошла прекрасно, все были растроганы теплотой, царящей в доме Марины, улыбками, откровенными разговорами. Стемнело. Саид встал, чтобы откланяться. Когда он уже стоял у дверей, вернулся с дачи Евгений Иванович. Мужчины пожали друг другу руки. Яна вышла проводить Саида до машины. А Евгений Иванович укоризненно посмотрел на жену. - Мариш, мне что-то не нравится, что этот парень частый гость у нас. Какой из него ухажёр для нашей Яны? У них нет будущего. Ты же, надеюсь, не представляешь его в роли жениха?.. - Ой, такой славный мальчишечка! - с нарочитым легким придыханием проворковала жена. - Где других-то взять? Солнышко моё, раздевайся, я тебе пельмешков сейчас сварю! Устал, поди? Наработался? - она подошла и ласково поцеловала мужа. Накормив Евгения и расспросив его о дачных делах, Марина Михайловна вспомнила, что почему-то долго не возвращается Яна и выглянула во двор из окна. Однако машины Саида не увидела. Дочь вернулась спустя часа два, возбуждённая и весёлая, рассказав матери, что Саид пригласил её покататься по городу, а потом, когда совсем стемнело, он внезапно остановил машину, включил негромкую музыку... и вдруг обнял её и крепко поцеловал. А потом они сидели, обнявшись и целовались... целовались... Мать слушала дочку, слегка улыбаясь, и не знала, радоваться ей или печалиться. Она просто крепко обняла Яну и, глубоко вздохнув, тихо прошептала: - Ох, доченька, доченька... Уж не знаю, что и сказать...
С этого дня отношения Яны с Саидом стали развиваться с огромной скоростью. Всё свободное от работы и Яниной учёбы время они проводили вместе - то ездили кататься на машине, то бродили по городу. Всякий раз, возвращаясь со свиданий, Яна садилась с матерью на кухне попить чаю и пошептаться. Яна рассказывала, как он иногда дурачится: - Здравствуйте, девушка! Как вас зовут? Что вы тут стоите с грустным лицом? А меня зовут Саид, я пришёл на свидание к своей ассистентке, у меня с ней роман! Но пока её нет, я могу с вами поболтать. Вы такая красавица! Не боитесь, что вас могут украсть?.. Всякий раз он придумывал или создавал разные комичные ситуации, чтобы лишний раз полюбоваться столь любимой им её улыбкой. Марину Михайловну очень трогала такая изобретательность, говорящая об уме и чувстве юмора. Иногда Яна советовалась с матерью, как правильно поступить в той или иной ситуации, как вести разговор на какую-то важную для неё тему, и Марина Михайловна наставляла дочь: - Представь себя на его месте. Что бы ты чувствовала и каких бы ты слов ждала, будучи парнем, причём, восточным мужчиной?.. - И они прикидывали ту или иную ситуацию, анализируя её со всех сторон. Марина Михайловна считала, что такой вдумчивый подход поможет Марине правильно строить отношения с будущим мужем и, вообще, с людьми. Яна очень ценила эту поддержку и готовность помочь, что её мать будет так же объективна к Саиду, как и к ней самой. После одного из свиданий Яна вернулась какая-то взвинченная, нервная. Марина Михайловна не решилась спросить "в лоб", что случилось. Яна сама рассказала, что на этот раз Саид привёз её к себе домой, "посмотреть, как он живёт". - Мам, ты знаешь, его жилище не произвело на меня никакого впечатления! Гора немытой посуды в раковине, беспорядок, залитая газовая плита, неприбранная постель!.. Я понимаю, что, наверное, у всех неженатых парней такое творится. Естественно, я принялась мыть посуду, он поставил чайник, достал из холодильника какую-то непонятную еду в кастрюльке и собрался меня этим угощать. Я сказала, что не голодна и предложила пойти прогуляться, а он... вдруг начал приставать. При этом ужасно смущался. Всё выглядело ужасно как-то. Я быстро напялила куртку и удрала, пока он зашёл в ванную. Пришлось добираться домой на автобусе... Ну вот что мне с ним теперь делать?.. "Приехали! - подумала в смятении мать. - Игры кончились... Что же дальше? Господи, и посоветоваться-то не с кем... Ну, не подведи меня, мудрая головушка! Эх, если бы не эта необходимость для Яны забеременеть! Жили бы спокойно, ожидая хорошего русского парня, их в Казахстане пруд пруди... Если даже представить, что Яна забеременеет от Саида. Вряд ли он захочет жениться на ней! Хотя... кто его знает... но даже, если не захочет... мы-то с отцом зачем? Главное, чтобы девонька моя понесла! Когда родит, мы мы с Женей могли бы ребёночка на себя записать, а она потом бы нашла себе настоящего мужа, которому родила бы, может, не одного ребёночка. Мы с Женей ещё не старые, смогли бы вырастить её первенца...". Придя к такому решению, Марина Михайловна спросила Яну, не признавался ли ей Саид в своих чувствах, на что та сказала, что такого не было. Да, он ласков, не сводит глаз с неё, но никаких серьёзных разговоров не затевает. - Знаешь, доченька, не торопись пока сближаться, подожди, может быть, он ещё предложение сделает - тогда и будем думать. Но если представится возможность, расспроси, каковы его планы, нет ли у него невесты на родине, и так далее. А постельные дела никуда не уйдут. Дело нехитрое. Может статься, что с его стороны - только одно баловство. Как говорят, поматросит и бросит. Тебе нужно это?..
Глава 7. ... А ПОЛУЧИЛОСЬ, КАК ВСЕГДА.
Приближались первомайские праздники. Теперь, после перестройки, единственный выходной на 1-е мая никто не считал праздником - обычным нерабочим днём. Марина Михайловна вспоминала, как в прежние годы можно было прийти в любой дом и встретить празднично накрытый стол, сияющие улыбки. А каким приподнятым, возвышенно-торжественным было тогда настроение у всех! Она любила демонстрации, атмосферу всеобщего ликования, когда люди плясали, кто под гармошку, кто под духовой оркестр, пели, шутили, орали "ура!". А на балконах домов, мимо которых нарядной рекой лилась людская толпа с цветами, флагами и транспарантами, с улыбающимися ребятишками на плечах отцов, стояли радостные жители, размахивая флажками. К этим праздникам люди готовились загодя, "доставая" продукты, отстаивая в очередях, чтобы всё было чин-чинарём. К торжествам обычно обновляли и гардероб.
Душа давно уж не поёт в весенний праздник Первомая. И не зовёт восторг в полёт, на струнах праздничных играя... Ушло в туман, в небытие всё, что когда-то согревало - нам было тесно на земле, восторгу места было мало. Мечтали яблонь насадить на Марсе - песни "Юность" пела, и во Вселенной те сады нас звали не сидеть без дела... Эпоха новая пришла, всё опоганив без разбора: Где ложь, где правда?.. Вот, дела! Разрушить враз всегда мы споры! Ушёл и романтичный дух, и в смысл деяний нету веры. Всё превратили в прах и пух: у нас все крайности - без меры.
Теперь-то Марина Михайловна, конечно, знала, что за всем этим великолепием стояла ложь и много всякого наносного... Ей вдруг вспомнился один страшный эпизод из последних лет советской власти. Ранним утром она стояла в очереди к входу в гастроном, ожидая его открытия (люди приходили заранее, чтобы первыми войти в магазин и успеть купить необходимое - продуктов привозили мало). Когда стали открывать двери стеклянного тамбура, началась давка, очередь уплотнилась так, что никто не смог бы втереться со стороны. Вдруг толстое дверное стекло лопнуло. Какого-то мужчину проткнуло насквозь огромным острым осколком. Кто-то перенёс раненого в сторону и вызвал "Скорую", но основная масса, не обращая внимания на происшествие, ринулась к полкам с молочными продуктами и худющими синеватыми цыплятами. До какого зверства можно довести лишённых нормального существования людей, ошеломлённо подумала тогда Марина. Но возвращаясь к празднованию Первомая, она помнила сегодня и другое состояние своих земляков - ощущение братства, душевного подъёма, несокрушимой веры в "светлое коммунистическое завтра". ... - Мам, слышишь, даже духовой оркестр под окнами играет, ну прямо, как в былые времена! - Яна выскочила на балкон. Погода стояла прекрасная, солнечная, тёплая. Мимо окон, действительно, прошагал, наигрывая марши, духовой оркестр, хотя ни парада, ни демонстрации в этот день не намечалось - и в душе моментально возникло ощущение праздника. Марина Михайловна стала тормошить Евгения Ивановича и Яну: - Ну! Женюша! Дочка! Как проведём этот день? Может, съездим куда-нибудь - на дачу или за город? Не сидеть же дома! Пошли, хотя бы, гулять! Быстро позавтракаем, нарядимся и - вперёд!.. - Знаешь, мама, вчера Саид предлагал поехать с ним на машине куда-нибудь прокатиться. Он должен позвонить. А, может, раз есть желание, мы все вместе поедем? Евгений Иванович замотал головой: - Нет, я вам не попутчик! Я лучше схожу на базар, куплю что-нибудь и приготовлю вам к приезду вкусненькое, а в оставшееся время газетку почитаю. А вы езжайте, если Саид не будет возражать. Семья быстренько позавтракала. В это время позвонил Саид и, узнав о желании Марины Михайловны участвовать в автопрогулке, предложил, пригласить для компании Костика с Машей. Подобрав брата и его жену в условленном месте, компания уже через час ехала в сторону Медео, коротая время анекдотами и шутками. Настроение у всех было приподнятым. В горах было гораздо прохладнее, чем внизу, в городе. А волшебный воздух пьянил без вина! Саид остановил машину возле одинокого деревца, расположившегося на пригорке. Дерево это оказалось знаменитым и слыло в народе как "дерево желаний", на каждой его веточке были завязаны разные тряпочки и тесёмки, которые символизировали загаданные желания. Дерево, судя по легенде, должно было их исполнить. Молодёжь азартно полезла вверх, срочно придумывая сокровенные просьбы. Произносить их вслух было нельзя (задуманное не сбудется!) - и ребята, смеясь, нашёптывая каждый своё, привязали к дереву по тряпице. Потом направились к плотине. С неё открывался прекрасный обзор кажущегося маленьким катка Медео. В советские времена он имел статус международного, здесь проходили соревнования по конькобежному спорту. Название катка было известно всему миру. А сейчас он превратился в обычную площадку с искусственным ледяным покрытием, куда алмаатинцы приезжали развлечься и покататься. В тёплые дни на катке можно было часто встретить людей в купальных костюмах и плавках и... на коньках. С плотины открылся вид на красивейшее горное ущелье, обильно поросшее елями. А вверху этого ущелья, которое открывалось взорам с другой стороны плотины, заснеженные вершины гор скрывались в тумане. Он плавал странными сгустками и, казалось, был почти рядом, словно плотный сизый дым, окрашивая склоны гор в синий цвет, делая слегка мрачноватыми и величественными.
Вершины гор - седые, снежные - стремятся в неба синеву. А неба высь и синь безбрежная - Творца подарок наяву! Так величавы горы вечностью, строги, так дивно хороши! Даны красоты человечеству для воспарения души. Душа летит к жайляу летнему. Там травы запахом пьянят! Покой храня, в великолепии, в тумане ели стали в ряд... Коль выше елей вдруг окажешься, уж ни жилья, ни пенья птиц. Безмолвие... ожившим кажется и не имеющим границ.
Зрелище завораживало. Казалось, что сверху на этих крошечных человечков дышит и смотрит строго сквозь туман сама Вселенная. Компания весело фотографировалась, Саид совершенно раскрепостился и позволил себе дурачиться, не стесняясь родственников Яны. Схватил девушку в охапку и, перекинув через плечо, смешно бегал, что-то восторженно крича. Она колотила его по спине, требуя "поставить на место". Марина улыбалась, мысленно разделяя этот молодеческий азарт. День пролетел незаметно. Саид развёз всех по домам, а потом они с Яной гуляли по городу, смотрели салют. Девушка была в тот день необыкновенно красива, и её спутник не мог оторвать от неё влюблённого взгляда. Ему хотелось целовать её, обнимать эту стройную, ладную фигурку, ловить на себе сияющий взгляд огромных, как два озера, глаз. Сердце Саида отчаянно билось, голос дрожал... Он никогда раньше не испытывал подобного состояния - Яна оказалась первой девушкой в его жизни, в которую он был беззаветно влюблён. В его стране свидания мужчин с представительницами прекрасного пола не были приняты. Родители подбирали невест сыновьям на свадьбах родственников, куда обычно приглашалось огромное количество людей. Все шли на празднество многочисленными семьями и обязательно приводили своих молодых сыновей и дочерей на выданье. Такие негласные смотрины. Там и знакомили молодых людей, стараясь разузнать о состоятельности той или иной семьи, о человеческих качествах и традициях, а молодые старались запомнить тех, кто им понравился. А на следующий день заинтересованные стороны, обсуждая впечатления, вроде бы нечаянно выясняли, кто понравился их сыну или дочери. Через некоторое время в понравившуюся семью отправлялись сваты. В обычные дни женщины общались с женщинами, а мужчины с мужчинами, кроме, конечно, близких членов семьи, являющихся братьями-сёстрами, детьми-родителями. То, что испытывал Саид, свалилось, можно сказать, как снег на голову, было для него необычно. На его смуглых щеках играл румянец, глаза горели, и вместо обычной милой болтовни он больше молчал. Когда они сели в машину, чтобы, как всегда, отправиться к Яниному дому, Саида вдруг охватила нервная дрожь, он стал будто сам не свой. Остановившись на какой-то малолюдной тихой улице, в густой тени раскидистого дуба, он предложил Яне пересесть на заднее сиденье, сказав, что очень хочет её поцеловать. - Поехали домой, - тихо сказала она, - уже поздно... - Только один раз, - умоляюще произнёс Саид. - Ну, пожалуйста!.. Как можно отказать, глядя в эти молящие любимые глаза? В машине всё и произошло... Когда влюблённая парочка немного пришла в себя, они ещё долго сидели, крепко обнявшись и шепча друг другу нежные слова. Вдруг Саид, вспомнив о чём-то, ослабил объятия и с тревожной ноткой в голосе спросил, принимает ли она предохраняющие таблетки. Получив отрицательный ответ, посоветовал : - Немедленно попрыгай откуда-нибудь с высоты, иначе... забеременеешь! Поймав насмешливый взгляд Яны, он стал горячо уверять её, что ещё будучи подростком слышал разговор взрослых, побывавших в такой же, как у них сегодня, ситуации. Яна постаралась успокоить своего друга, сообщив, что у неё есть свой способ избегать последствий интимной связи - и Саид мгновенно успокоился. Поцеловавшись, влюблённые условились завтра отпраздновать в ресторане "прощание с девственностью".
На следующий день после рабочего дня молодые люди, встретившись, стали обсуждать план вечера. Саид предлагал ехать в самый шикарный ресторан города. Яна мягко возражала. - Саид, в нём всё очень дорого! И, вообще, зачем нам ресторан? Поедем лучше в кафе. Там не хуже, а денег потратим меньше. - О! Ты заботишься о моих деньгах? Редкое качество для девушек! - Ага! Вот и попался! Значит, я у тебя не первая?.. - Яна улыбалась, видя, как смутился Саид. - О, ты неправильно поняла! Но за время пребывания в вашем городе я имел возможность не раз наблюдать, как ведут себя ваши девушки в ресторанах, где я порой ужинаю. Они... как это у вас называется... "раскручивают" парней, чтобы те угощали их самыми дорогими блюдами. Им нравится, когда на них тратят очень большие деньги. А ты, Яна, удивляешь меня своей скромностью. Но я очень рад. Ты - просто золото! - Никакое я не золото, о чём ты? Просто в нашей семье принято считать деньги, они ведь не с неба падают. Мои родители никогда не сорят деньгами. Это только то, что легко даётся, так же легко и уходит, а нажитое трудом тратишь только на самое необходимое! Ты ведь не богач! Давай посидим в кафе "мороженое", там и отметим нашу с тобой знаменательную дату. Только я почему-то сомневаюсь, что ты в свои двадцать семь лет не имел до меня сексуального опыта. - Не хочешь - не верь, но это так. Если бы моя мать узнала, что её сын так ведёт себя в чужой стране, она бы отреклась от меня! Я позволил себе нарушить наши законы, и очень раскаиваюсь... - Ах, ты так раскаиваешься?! - Яна сделала шутливое движение покинуть машину, но Саид мягко удержал её: - Нет, я очень рад, поверь, что судьба подарила мне тебя. У меня никогда ни с кем не было ничего подобного! Это такое счастье! Просто мне придётся просить в молитвах Аллаха, чтобы он простил меня. Ну что, поехали?.. Яна промолчала. Саид выглядел таким трогательным, таким виноватым! Она с нежностью посмотрела на него: - Поехали! Такое событие, действительно, нужно отметить!
Вечером Яна всё рассказала матери. Они сидели на кухне, шептались, доверительно заглядывая друг другу в глаза. Потом, решив, что уже поздно, разошлись по спальным комнатам. Яна мгновенно уснула. Зато Марина Михайловна ворочалась с боку на бок, терзаясь своими вечными сомнениями. Только под утро ей удалось забыться коротким сном. Прошло несколько дней. Однажды Яна сообщила матери, что им нужно серьёзно поговорить. Они тут же уединилась в спальне: - Что случилось? Яна смотрела на неё большими глазами:
- Мама, у меня задержка. Уже пять дней... Обе ошарашено смотрели друг на друга. Наконец, Марина вымолвила: - К врачу! Немедленно! Мало ли что бывает? - боясь поверить в случившееся, она тут же позвонила в женскую консультацию и записала дочь на приём. - Вы беременны, поздравляю! - с торжественной улыбкой вынесла свой вердикт гинеколог. Казалось бы, нужно радоваться, но Марину на какое-то время вновь одолели сомнения - не рискует ли она судьбой дочери? Но оптимизм, жизнерадостное начало взяли верх. Женщины возвращались из поликлиники, строя планы, пытаясь примерить на себя неожиданные перемены в их жизни. Узнав о том, что его бывшая пациентка в положении, оперировавший её врач удивлённо произнёс: - Значит, я - Пирогов! Очень, очень рад за вас!
Через некоторое время Марина Михайловна поинтересовалась, сказала ли Яна о своей беременности Саиду. Выяснилось - не сказала, дескать, зачем это нужно? Едва ли он обрадуется, уж очень беспокоился насчёт возможной беременности. - Ну как же можно молчать? - сомневалась мать, - ведь скоро, все равно, от него не скроешь. А вдруг он захочет признать ребёнка? Нет, мне кажется, надо ему сказать. Он имеет право знать. А там видно будет. Не захочет быть отцом, значит, без него обойдёмся, доченька! Мне кажется, ты должна поставить его в известность, причём, не откладывая. Вечером того же дня Яна преподнесла Саиду сюрприз. Сказать, что он был напуган, услышав новость, значит, ничего не сказать. Он изменился в лице, долго молчал, а потом тихо произнёс: - Надо делать аборт. Другого выхода нет. Яна смотрела на него, не узнавая в этом смятенном и сразу ставшем неприветливым мужчине любимого ею весёлого парня. Они опять долго молчали. Затем она, молвила: - Ты, Саид, не понимаешь!.. У меня другая ситуация. Аборт я делать не могу - не имею права. Ты просто не в курсе... И Яна кратко обрисовала Саиду своё положение, рассказав и про операцию, и про угрозу бесплодия. Особо отметила, что если его не устраивает перспектива отцовства, она будет одна воспитывать ребёнка, что у неё нет претензий к Саиду... Он молчал, затем стал объяснять Яне, что никогда не был бы против своего дитя, случись это в браке, благословленном, как и положено, его родителями, а так... он не может допустить, чтобы его дети жили где-то вдали его родного дома, не зная родителя. Но и отцом он в данной ситуации быть не может, так как по религиозным соображениям совершил огромный грех, который ему не простят ни Аллах, ни родители. И как ему тогда жить? Затем Саид стал упрекать Яну в том, что она его, как выяснилось, использовала, чтобы забеременеть. Девушка впервые видела своего возлюбленного таким обозлённым, однако чувство справедливости помогло ей понять его. - У меня совершенно не было на тебя никаких видов, ни о какой беременности я не думала, поверь, просто была убеждена, что никогда не стану матерью. И я позволила случиться тому, что случилось. Для меня это всё явилось полной неожиданностью, как и для врача, оперировавшего меня. Но если Бог дал мне такую возможность, то как же я могу отказаться от такого дара? Ведь ты сам веруешь в Бога! И как ты можешь предлагать мне такое?.. Слёзы покатились у неё из глаз. Она резко открыла дверцу автомобиля и выскочила наружу. Взревел мотор - и Саид уехал, не попрощавшись.
Глава 8. ВДРУГ ЭТО И ВПРАВДУ БОЖИЙ ПОДАРОК?
Вернувшись домой, Яна, на которой не было лица от расстройства, рассказала матери о последнем свидании с Саидом. Марина Михайловна долго сидела в задумчивости, потом сказала: - Дочка, пригласи к нам Саида. Скажи, что родители хотят с ним поговорить. Ты не подумай, что мы хотим склонять его к каким-то шагам, нет! Я просто объясню, что ему не стоит переживать за ребёнка, раз он воспринимает всё в таком ключе. Постараюсь убедить, что ребёнку будет оказано всё внимание и вся любовь, которую только мы будем в силах дать ему. Пусть он будет спокоен и живёт по своему разумению, по привычным для него меркам. Мы же к нему без всяких претензий! - И Марина Михайловна тут же позвонила Саиду, пригласив его для разговора. На следующий день Саид пришёл к назначенному часу. Все расселись за столом, Яна, как всегда, была переводчицей. Марина Михайловна, стараясь быть спокойной, ещё раз старательно обрисовала ситуацию, подчёркивая, что надежды на ребёнка у Яны, к сожалению, не было, поэтому преднамеренное использование Саида как "донора" просто невозможно. Тем более, что никто не склонял его к сексу, хотя по их мусульманским законам, наверное, за то, что парень совратил невинную девушку, не дождавшись свадьбы, Аллах бы наказал да и родители по головке бы не погладили. Но в данном случае произошло то, о чём никто даже не мечтал - бог дал Яне ребёнка, и поэтому они с Евгением Ивановичем претензий к Саиду не имеют и, соответственно, никаких видов на него как на мужа Яны. Ребёнок родится в прекрасной семье, она даст ему любовь, вырастит достойным человеком, так что на этот счёт Саид может быть абсолютно спокоен. В заключение, Марина Михайловна пожелала Саиду счастья, сказала, что очень рада, что не допустила аборта, страшного греха. Саид во время разговора в основном молчал, был чернее тучи и, выслушав всё, пожал всем руки и попрощавшись ушёл. Яна расплакалась, а когда мать подошла к ней и мягко обняла её, она только и произнесла: "Мам, я люблю его!", на что Марина Михайловна только крепче прижала её к себе: "Доченька! От судьбы не уйдёшь. Чему быть, того не миновать!" Через несколько дней Саид назначил Яне встречу после работы, и снова весь разговор свёлся к тому, что, всё-таки, аборт нужно сделать, иначе мать Саида его проклянёт. Никакие Янины доводы на него не подействовали, он стоял на своём, говоря, что раз она забеременела в этот раз, то, значит, сможет сделать это и в другой, более подходящий, момент. - Какая тебе разница? - спросила Яна, - я же тебя не заставляю быть отцом. Это будет только мой ребёнок! - А я не могу допустить, чтобы мои дети были разбросаны по всему свету и росли без отца! - Да!.. И поэтому ты предпочитаешь их убивать! - готовая сорваться в плач, вскричала Яна. Они опять поссорились и расстались, не приняв доводов друг друга.
Марина Михайловна постоянно раздумывала над сложившейся ситуацией, ей, признаться, тоже приходила в голову мысль: "Раз Саид так упорно настаивает на аборте, может быть, и вправду уступить ему? Может, стоит найти подходящего жениха дочери, в запасе есть какое-то время. И зачем тогда Яне этот иностранец, отказывающийся от собственного дитя? В чём его можно осуждать? Он - продукт чужой культуры. Как, всё-таки, порой, люди избирательно относятся к принятым в обществе канонам! Веря в бога, поступаются его заповедями, и, при этом, не боятся божьего суда, но, в гораздо большей степени, до потери пульса, страшатся осуждения или проклятия собственных родителей... Бог с ним, с этим молодым человеком! Он ещё будет счастлив. Он подарил нам уверенность, что Яна не бесплодна. Мне не за что желать ему зла. Я сама виновата в том, что маюсь сейчас, ищу выход из создавшегося положения... Ну, могла ли я всё предусмотреть? Конечно, находясь в положении матери-одиночки, дочке будет гораздо труднее найти достойного мужа! А аборт мог бы одним махом разрубить все проблемы... С другой стороны, вдруг это, и вправду, божий подарок, и больше у неё детей не будет?.. Вот, попали, так попали!". После Яниного рассказа про чуть ли не угрозы ей со стороны Саида, Марина Михайловна в отчаянии вдруг решилась, она предложила дочери сделать аборт, и не тянуть с этим. Придя наутро в консультацию и высидев очередь к врачу, Яна скрылась в кабинете, оставив мать ждать в коридоре. И тут Марине представился этот несчастный ребёнок, наверняка такой же красивый, чёрненький, кудрявый, как его отец... Слёзы заструились по её щекам. Хотелось ворваться в кабинет и забрать Яну, пока не поздно. Вдруг из комнаты вышла врач, спросила, кто здесь мама девушки, и, отведя Марину Михайловну в сторонку, стала горячо убеждать её не делать ужасной ошибки, за которую придётся, возможно, платить всю жизнь бесплодием. И Марина со вздохом облегчения обняла доктора. Умиротворённые и счастливые, они с Яной вернулись домой и объявили Евгению Ивановичу, что через девять месяцев у них появится внук или внучка. Яна сообщила о своём окончательном решении Саиду и просила его, чтобы он больше её не беспокоил. В обычном режиме пронеслось ещё несколько дней. Стоял июнь. Марина Михайловна обожала это время года.
Июнь, любимый месяц мой! Начало лета... Неги полон, росой предутренней умой и на руках неси домой - в небес младенческое лоно! Вновь обласкай и подари природы дивные красоты... И ярким отблеском зари вдруг искру разожги внутри, чтоб огнь заполнил все пустоты. Я каждый год так жду тебя, хоть знаю - стану на год старше, ты - мой исток, и я, любя, о днях прошедших не скорбя, дарю восторг тебе без фальши! Вливай же в душу эликсир, тем сердце делая моложе... Июнь, ты - мой волшебный мир, жизнь подаривший, мой кумир, и не напрасно мы похожи! Роднит нас нежность, чистота и яркость чувств, и радость лета, цветов июньских красота, волнений лёгких простота, парящих всюду рядом где-то...
Город расцвёл пышным зелёным нарядом. Зелень была ещё не пыльной, свежей, цвели липы, и повсюду распространялся их чудный аромат -- не надышишься, не напьёшься этой свежестью! Мать и дочь занимались домашними делами и пребывали в состоянии эйфории, все разговоры их сводились к мечтам о маленьком чуде, которое через несколько месяцев украсит их жизнь. На следующий день, в воскресенье, с утра позвонил Саид и каким-то странным, торжественным, как показалось, Марине Михайловне, тоном сказал, что он хотел бы прийти для разговора с ней и отцом Яны. Договорились на два часа дня. Саид явился в назначенное время, и, когда все уселись за "столом переговоров", торжественно объявил, что он желает жениться на Яне, а поскольку это надо теперь делать быстро, чтобы никто из его родни ничего не заметил, то они с Яной на днях вылетают к нему на родину, где сыграют свадьбу по их законам, после чего вернутся назад. Он сообщил также, что по причине женитьбы попросил отпуск у своего начальства. Марина Михайловна и Евгений Иванович были ошеломлены. Спросили Яну, пойдёт ли она замуж за Саида и получили утвердительный ответ. Тогда он поинтересовался у Марины Михайловны, как она смотрит на то, что у них с невестой разные религии, на что она, сама не слишком-то верующая, после непродолжительного раздумья ответила, что, если есть бог, то он для всех один, и уж коль дал им ребёнка, то господь, как видно, не против. Саид облегчённо вздохнул и сказал, что отправляется за билетами на самолёт.
Так внезапно решилась дальнейшая судьба Яны. Ни её отец, ни мать не знали, что ждёт их дочь в дальнейшем. Страшно было отпускать её в далёкую незнакомую страну. Но Марина Михайловна убедила себя, что любовь этой пары даёт ей надежду на их счастье. К тому же, ребята уезжали всего на пять дней: их обоих ждала работа, так что оснований для тревоги не было. Когда они улетали, Марина сказала Саиду, что в их браке очень важно находить компромисс между их культурами, поставив во главе отношений только любовь, а на всё прочее следует закрывать глаза. Только тогда они смогут рассчитывать на прочность их союза. Марина Михайловна не знала, что решению Саида жениться предшествовали его долгие переговоры с матерью. Когда первый раз он сообщил, что решил жениться и приедет домой с русской невестой, мать вскричала: - Нет! Только не это! Ты же знаешь, что я тебе приготовила здесь невесту! Она прекрасная девушка, очень религиозная, скромная и красавица, каких мало! - На что Саид ответил, что невеста, которую он везёт, покрасивее будет любых других. Мать заплакала и бросила трубку. Саид через несколько минут перезвонил снова. Мать, молча, снова отключилась. Ему пришлось перезванивать несколько раз, слушая рыдания матери. Наконец, к телефону подошёл его отец. Он сказал: - Сынок, ты решил жениться? Что ж? Если ты уверен, что с этой женщиной сможешь прожить всю жизнь, не слушай никого! Женись!.. И вот, ребята улетели. Марина Михайловна смотрела вслед самолёту и молила небо ниспослать им счастье.
Про беременность Яны решили пока никому не сообщать, Косте сказали, что Саид сделал Яне предложение, она его приняла, и ребята улетели на его родину просить благословения на свадьбу. Через день позвонила Яна и объявила, что сегодня вечером состоится их свадьба, которая продлится и завтра, а потом она позвонит ещё. Марина поздравила дочь с этим важным событием в её жизни, а когда положила трубку, разрыдалась -- не так она представляла замужество своей доченьки, и уж никак не думала оказаться за несколько тысяч километров от неё в день свадьбы! Евгений Иванович переживал, похоже, не меньше. Увидев слёзы жены, он, всегда очень нежный и ласковый, на этот раз раздражённо махнул рукой и сказал с укоризной: - А ты о чём думала? Сколько раз я тебе говорил, что этот парень не годится в женихи нашей Яне! Но ты как с ума сошла. На третий день, после окончания свадьбы, позвонила Яна. Очередная новость: Саида уволили с работы, узнав, что он женился на русской...
Для него это было, как удар обухом по голове. Ехать в Алма-Ату Саиду теперь было незачем. Правда, там остались его вещи, но забрать их - не к спеху. Он был в состоянии уныния и депрессии и тут же объявил Яне, что она остаётся в его стране, ибо как мужняя жена будет жить там, где живёт её супруг. Он через пару дней полетит в Казахстан и сразу вернётся со своими вещами. Яна стала умолять не оставлять её одну среди незнакомых ей людей, вдруг ставших родственниками, говорящих на непонятном ей языке. Её вещи тоже остались в Алма-Ате, но Саид сказал, что они теперь ей не понадобятся. Она будет одеваться здесь так же, как и все местные женщины. Яна напомнила его обещание вернуться на родину Яны через неделю. Если бы она знала, что ей придётся остаться в его стране, то вообще бы не дала согласия на брак с ним, ведь он строил планы о приобретении дома в Алма-Ате! И потом, она не оформила увольнение на работе, и, вообще, она же студентка университета! А с этим как быть?.. Но что он мог ответить ей? Ведь он сам никак не ожидал такого поворота. Саид раздражённо сказал, что это из-за неё он лишился перспективы сделать блестящую карьеру, и теперь, когда принял на себя непростое для него решение жениться, она должна помалкивать. Разве она забыла, что он ради неё совершил этот благородный поступок, и теперь именно он, а не она, остался без работы.
Яна не просыхала от слёз. Она вспоминала день, когда они приехали в его город, как входили во двор его дома, как его мать, на самом деле или притворно, при виде Яны упала в обморок. Кого бы обрадовал такой приём? Девушку начало подташнивать, стучало в висках, у неё подкашивались ноги, когда кто-то из родственниц Саида подошёл к ней и, взяв за руку, провёл в дом, усадил на диван. В городе шла перестрелка: на её вопросительный взгляд ей объяснили, что это обычное дело -- то ли сунниты с шиитами (разные течения в мусульманской вере) что-то не поделили, то ли стычки произошли на почве разных взглядов на политику правительства... В любом случае, всё происходящее, в корне отличающееся от привычного спокойного родного уклада жизни, подействовало на Яну удручающе. Изматывала и ужасная жара, город находился на берегу Индийского океана, и жару усугубляла очень сильная влажность воздуха. Одежда непривычно прилипала к телу, пекло казалось нестерпимым.
Когда мать Саида пришла в себя, она представляла собой убитую горем женщину. Ближе к вечеру, когда уже начало темнеть, стали собираться родственники. Они шли дворами, избегая появляться на улицах, где шла перестрелка, и был объявлен комендантский час. Тем не менее, собралось много народа. Саида и Яну призвали на "семейный" совет, где молодым задавали вопросы о планах, о женитьбе -- точно ли они хотят соединить свои судьбы, понимает ли Яна, что она иностранка, и ей будет нелегко принять уклад их страны, и что её они все смогут признать своей только при условии, если она согласится принять их веру... Яна уже понимала, в какую историю влипла, но отступать было поздно. Что касается религиозных воззрений, ей, по большому счёту, было всё равно. Коль она здесь, придётся принять условия этой семьи. Свадьбу назначили на завтра. Никто не расходился, расположившись на ночлег в доме Саида, спали прямо на полу, на коврах. На следующий день срочно раздобыли наряд для невесты. Он был необычного жёлтого цвета, в нём обручающаяся должна была подписать свидетельство о браке, и только после того, как она станет официально признанной перед Аллахом женой Саида, её переоденут в красный шальвар-камиз, очень красивый, расшитый золотом наряд. Он был взят у кого-то напрокат. Пригласили муллу, который провёл обряд посвящения девушки в мусульманскую веру. Яне объявили, что до свадьбы она не должна видеть жениха. Ей пришлось подчиниться, хотя без Саида ей было не по себе среди чужих женщин. Её отвели в большую комнату с примыкающей к ней душевой, где Яна, наконец, смогла помыться после долгого перелёта. Затем девушку обрядили в национальный костюм, представлявший собой шальвары и надеваемого поверх короткого, до колен, платья - камиза. На голову надели широкий палантин - шарф из тонкой ткани, который называют дупертой. Женщины уложили невесту на ковёр, подложив в изголовье мягкий валик, и принялись наносить на её руки и ноги краской, приготовленной из хны, орнамент оранжевого цвета. Он - традиционное украшение невесты. На женской половине все вокруг улыбались и хлопотали около Яны, весело переговариваясь то на своём родном, то на английском языке, считающемся здесь государственным. Благодаря тому, что английский был девушке понятен, она не чувствовала себя полным изгоем, а тут и одна из женщин сказала: - Ты теперь наша, ведь приняла нашу веру! Яна грустно подумала, что теперь она не Яна: во время обряда посвящения её в мусульманскую веру, девушка была наречена Амной. Приближалось время свадебного ритуала. Невесту наряжали, завершая последние приготовления. Мужчины находились в другой зале, где располагался и жених, также одетый в шальвар-камиз белого цвета, поверх которого на Саиде красовалась красивая безрукавка, расшитая орнаментом, а на ноги были надеты национальные сандалии с загнутыми вверх носками, -- шалим-шахи (королевские сандалии). Мужчины, преимущественно бородатые, в национальных молельных шапочках, сидели на полу и читали молитвы. Когда появился мулла, то первая часть священнодействия должна была произойти сначала на женской половине. Вообще-то, принято сначала этот обряд проводить у невесты в доме -- как бы прощание с родителями девушки, а уж потом -- в доме жениха, но поскольку дом невесты находился за тридевять земель, то всё происходило в одном здании. Мулла, придя на женскую половину, прочёл молитву и трижды задал невесте вопрос, согласна ли она выйти замуж за Саида, и всякий раз она должна была ответить: "Согласна". После этого Яна подписала документ, и все женщины, поздравляя, стали обниматься друг с другом и невестой. Подали фрукты, различные национальные сладости. Мулла перешёл на мужскую половину, где та же процедура повторилась с женихом. Тем временем, в ожидании следующего этапа праздника, когда подписавшие брачный документ жених и невеста встречаются как муж и жена, Яну вновь переодели в наряд, на этот раз красного цвета, который был ей очень к лицу. Огромными казались её глаза, которые, впрочем, она, старалась опускать, поскольку ей пояснили, что невеста должна выглядеть очень скромной и стеснительной. Свадьбы в стране Саида обычно отмечаются в специально отведенных для торжеств дворцах, в шикарной обстановке и при огромном стечении гостей. Торжество наших молодых людей было, по общепринятым меркам, скромным в виду его внезапности, а также необычной невесты, на которую все глазели с нескрываемым любопытством.
Вскоре все гости перешли в большой зал, где новобрачных посадили рядом. Подавали различные угощения. Многие желали сфотографироваться с брачующимися, и после свадьбы осталась много фотографий. Саида и Яну-Амну провели в отведенную для них спальню с широченной кроватью, где они должны были провести первую брачную ночь. На следующий день торжества продолжились, и теперь уже совершенно законные муж и жена предстали перед гостями, нежно переглядываясь друг с другом. Яна была в новом наряде, теперь уже светло-розового цвета, богато расшитом серебром. Саид не сводил с красавицы жены глаз, смотрел на неё, как загипнотизированный. Ему самому с трудом верилось в то, что случившееся с ним в последние дни - правда, и это он, Саид, теперь женатый мужчина, а девушка, о которой он недавно и думать всерьёз боялся, теперь его законная жена. Молодые были очень счастливы, что всё так хорошо закончилось. Яна уже мечтала, как они вернутся через считанные дни в Алма-Ату, ей хотелось обнять своих родителей, окунуться в привычную обстановку родного города, в котором нет такой изнуряющей жары и духоты. Почему здесь так странно пахнет воздух, она уже поняла: так гниют в жаре лужи, образованные ночными приливами океана. Девушку уже подташнивало временами, видимо, начался токсикоз, однако виду нельзя было подавать, никто ни о чём не должен был догадаться! К вечеру гости стали расходиться. Свадьба закончилась. Все с облегчением вздохнули: начиналась обычная жизнь. Утром Саид, облачившись в деловой европейский костюм, поехал в свой головной офис. Он был радостно возбуждён, ждал поздравлений с женитьбой, но едва появился на работе, как ему объявили об увольнении. - Не нужно было жениться на русской! - таков был вердикт. Несколько позже молодой сотрудник компании, в которой работал Саид, рассказал ему, что причиной увольнения было событие, происшедшее незадолго до этого в московском представительстве той же компании, где их ставленник, будучи генеральным директором представительства, женился на русской даме и постепенно умудрился переписать на её имя практически всё имущество и деньги фирмы. Так что, сказал знакомый, Саиду просто не повезло, хотя он ни в чём не виноват. С этого события, жизнь для Яны и Саида покатилась по совершенно неожиданному руслу.
Глава 9. СУДЬБА У НЕЁ ТАКАЯ
Узнав об увольнении Саида, Марина Михайловна буквально застыла у телефона, до неё медленно доходило осознание большой беды, сердце сжалось в предчувствии непоправимых, как ей сейчас казалось, последствий этого события для новой семьи, персонально для Яны. К такому повороту событий Марина была не готова: когда же теперь она увидит дочь, с которой расставалась всего на неделю? А как будет с её учёбой в вузе, работой, где она получила короткий отпуск за свой счёт? А самое главное, как сможет её девочка, которой через месяц исполнится всего девятнадцать лет, приспособиться к жизни в чужой стране, очень отличающейся своим укладом от жизни в Казахстане. Хватит ли ей характера справиться с предстоящими трудностями? Разумеется, Марина приучила дочку к домашнему труду, Яна умеет и постирать, и погладить, и порядок навести, обучена и пищу приготовить, пусть даже не разносолы. Все эти умения, живи молодые здесь, выручило бы семью Яны на первых порах. Муж, конечно бы, не умер с голода. Она постепенно научилась бы и другим премудростям супружеской жизни. Но там... в глазах своих новых домочадцев Яна будет выглядеть полной неумехой, что не прибавит ей авторитета в глазах свекрови. И, к тому же, Яна беременна! Саид намеревался скрыть этот факт от своих близких! И как же, интересно, это можно будет сделать теперь, живя бок о бок с его матерью?.. Множество вопросов - и все без ответов. И не будет рядом с Яной человека, который сможет ей помочь, дать совет, поддержать в трудную минуту. Самого близкого человека - матери. Даже позвонить ей отсюда лишний раз - проблема: минута разговора стоит больших денег. По щекам Марины вновь покатились слёзы. Захотелось немедленно поделиться с кем-то своими переживаниями. Она набрала номер сына. - Костенька, здравствуй, мой дорогой! - Голос матери срывался, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. - Ты знаешь, только что звонила Яна... У неё там такое случилось... - Сын только вздохнул в ответ: - Судьба, мама, у неё такая. Что поделать? Не расстраивайся! Как-нибудь справится! - Ты говоришь, как не родной,будто тебе всё равно, Костя. Я-то думала, что посоветуешь что-нибудь! - Что я могу советовать, мама? Она же знала, за кого идёт замуж. Что хотела, то и получила... - Ну... пока, сын, - тихо сказала Марина и, положив трубку, погрузилась невесёлые раздумья. Марина Михайловна обладала редкой способностью вести внятный внутренний диалог, даже спор со своим "я". Ей нередко приходилось в чём-то разубеждать себя или настаивать на единственно правильном решении, против которого была ещё минуту назад. Так было и в этот раз. В словах Константина был определённый резон. "Действительно, это ведь не конец света! Наладится как-нибудь. Нужно только верить в лучшее и уметь ждать". Марина вернулась к домашним делам, уповая в душе на совет мужа, хотя знала - вряд ли он скажет что-либо новое.
Дни шли за днями, и всё это время у Марины не выходило из головы история с Яной. Чем больше она думала о случившемся, тем больше понимала, какую ошибку она совершила. Она обвиняла себя в том, что как мать должна была обладать большей интуицией, должна была предвидеть драматический поворот в судьбе не только своей дочери, но и Саида, да, да, и Саида, который по её, Марининой, вине лишился работы. Она как потерявшая голову девчонка пошла на поводу романтических чувств, растаяла! Любовь-морковь!.. Бла-бла-бла... Боже, какая, всё же, она дура! Ведь только недавно сама Яна хотела порвать с Саидом, а Марина вновь свела их. Ну не легкомысленная ли она женщина после этого?.. Ближе к вечеру позвонила Яна: - Мамочка! Здравствуй, родная моя! - Доченька! Солнышко! Как ты там? Я тут места себе не нахожу! - Мамуля, да не расстраивайся ты так! Я уговорила Саида вернуться в Алма-Ату. Завтра он пойдёт за билетами на самолёт! Так что скоро увидимся! Дома всё расскажу. Дату прилёта сообщу дополнительно. Целую тебя, мамочка! Большой привет папе!.. - Марина, как и недавно, вновь сидела у телефона в полной прострации. Неужели всё обошлось и ситуация исправляется? ... Молодожёны прилетели через два дня. Родители уступили им свою спальню, сами же перебрались в гостиную. Яна во всех подробностях рассказывала родителям о свадебном "путешествии". Сразу заметила, что на чужбине ей не понравилось. "Ещё бы! - подумала Марина, - там всё другое - непривычное, неприветливое - свалилось на плечи почти девчонки, привыкшей к совсем другой жизни". Саид, признаться, выглядел неприкаянно. Прятал глаза. Куда только подевался уверенный в себе молодой и красивый мужчина? Он был убеждён, что не найдёт работу в Алма-Ате, а как тогда им жить? Все уши прожужжал Яне: нужно отправляться в Пакистан, но она и слышать об этом не хотела: "Всё, что угодно, только не это!". Яна отнесла его резюме в самые крупные агентства по найму и была убеждена, что молодой образованный мужчина не останется не востребованным. Однако предложений Саиду всё не было и не было. Наверное, потому что он иностранец, думала Яна, и претендует на высокую зарплату. Яна же, слава богу, работала, по вечерам занималась в университете, но едва оказывалась дома, как начинались её распри с мужем. Он в который уже раз твердил, что не намерен жить в квартире с её родителями, что это противоречит его представлениям о статусе мужчины в семье. И в очередной раз горячо убеждал Яну выехать на постоянное место жительства на его родину. Стояла августовская жара, хотя ночи по контрасту были прохладными. Скоро - осень. Марина вспоминала, как во времена её юности вдоль улиц Алма-Аты пролегали арыки, по которым всегда струилась чистая прохладная вода, берущая начало в ледниках гор Заилийского Алатау. Они поили корни деревьев, которыми славился этот южный город, называемый тогда городом-садом. Они долго сохраняли своё зелёное убранство, не то что сейчас, когда все арыки давно пересохли и за ними никто не следит. Бедные деревья "раздеваются" уже в августе, а сохранившаяся кое-где и пока не пожелтевшая листва покрылась слоем пыли. Вид города грустный и неухоженный, думала Марина Михайловна, глядя из окна троллейбуса. Держа в руках тяжёлую сумку с продуктами, Марина направлялась с очередным еженедельным визитом к своей давней пожилой знакомой, которая много лет была близкой приятельницей её матери. Эту женщину звали Мария Ивановна. Когда-то перед войной она, в ту пору ещё Маруся, полюбила красивого сильного парня, с которым, увы, не успела сочетаться браком. Помешала война. Возлюбленный Маруси ушёл на фронт и, как многие мужчины тогда, не вернулся. Маруся больше никого не смогла полюбить, навсегда сохранив верность своему парню. Продолжала жить вместе с родителями, которым дарила всю свою любовь и внимание. При этом зарабатывала на хлеб насущный в проектном институте, разводила на небольшом участке земли розы и георгины, выращивала на крохотном огородике овощи, а уж сколько было у неё всякой работы по дому, не перескажешь. Когда родители ушли из жизни, Марья осталась куковать одна. Только один человек скрашивал её одиночество - мать Марины, Александра Васильевна, которая жила неподалёку. Женщины по возрасту были ровесницами и симпатизировали друг другу. Марина помнит, какими уютными были те посиделки. В ту пору, ещё подростком, она любила слушать взрослые разговоры "за жизнь". Александра Васильевна вместо угощения высыпала на тарелку гору семечек и под тихое их шелушение юная Марина "мотала на ус" разные истории и ситуации из жизни. Не имея близких, Мария Ивановна была всем сердцем привязана к семье своей приятельницы, а в Маринке вообще души не чаяла. Когда-то, в далёком детстве, когда Марина ещё только училась первым словам, у неё вместо "Маруся" почему-то выходило "Муля". С лёгкой руки девочки все стали шутливо называть Марию Ивановну Мулей, а потом вообще привыкли к этому имени. Даже на работе её так звали. Когда ребёнок подрос, Муля стала часто забирать её по выходным к себе, развлекала, водила в кино или в парк, а по большим советским праздникам вместе с ней ходила на демонстрации. С годами их душевная связь только окрепла. Как-то у Марины вырвалось: "Муля для меня как вторая мама". Настоящая мама неодобрительно покосилась на неё: - Да как же так? Как ты можешь сравнивать Мулю со мной?.. Марина поняла тогда, что обидела её необдуманной фразой. Подошла к матери, обняла, извинилась. С тех пор никогда больше не говорила вслух о своей привязанности к Муле, хотя любовь к этой доброй женщине сохранила на всю жизнь. Когда Марина вышла замуж и родила сына, Муля привязалась к нему, как к родному внуку. Теперь она опекала уже его, забирала на выходные, посвящая Костику, как когда-то Маринке, всё своё время. Так случилось, что своих свекровь, отца и мать Марина похоронила раньше. Привыкшая постоянно опекать их, она очень тосковала по старичкам. Последние девять лет своей жизни они жили вместе с семьёй Марины, и дочь всячески старалась скрасить их старость. За эти годы подросли дети. Марина разрывалась между ними -- самыми близкими и дорогими ей людьми, но никогда не забывала и о Муле. В годы, когда продукты стали дефицитом, "доставала" их в бесконечных очередях и для старенькой одинокой Мули. Вот, и сейчас она ехала с тяжёлой поклажей, в которой были молоко, мясо, яйца, хлеб. Муля открыла дверь можно сказать на ощупь, потому что с недавних пор почти ослепла. Ей стало трудно готовить для себя, то и дело сыпала крупу мимо кастрюли. Марине было больно видеть её немощь, и однажды не выдержав, она сказала: - Муль, не могу больше - переживаю за тебя! Думаю, что тебе надо переехать к нам. Ведь ты уже не в состоянии себя обслуживать. А я буду заботиться о тебе и, к тому же, буду спокойна - ты под присмотром. Пожалуйста, соглашайся! Ты же знаешь, как я тебя люблю. Теперь, когда рядом со мной нет мамы, ты заменишь мне её, пусть частично. Ради бога, не говори "нет"! - Мариша, но... как же... ведь у вас такая теснота, куда же ещё и меня-то поместить? - В тесноте, да не в обиде, как говорится! В выходные приедем соберём твои вещи, которые необходимы. А завтра я заберу тебя! Не бойся, всё будет хорошо! - Сказано - сделано. Марина, придя домой, согласовала своё решение с Женей и Яной. - Как-нибудь разместимся! В войну и не в такой тесноте люди жили, -- сказал Евгений Иванович. - Действительно, как ей одной?.. На том и постановили. На следующий день Мулю перевезли на новое место жительства. Бабулька была невероятно растрогана и, переступив порог их квартиры, сказала торжественным тоном: - Так... Сядьте все, я должна вам кое-что сказать. Не гоже, что мы будем ютиться в тесноте, мешая друг другу. Давайте, отделим ребяток, Яну и Саида, в мою квартиру, она хоть и однокомнатная, но отдельная. Яночка ребёнка ждёт. Вот пусть и живут там! А если не согласны, то везите меня обратно, я не хочу вам быть помехой. - Муленька... может, ты и права. Почему бы не попробовать отселить ребят, может, и отношения у них наладятся... - Преисполненная благодарности, Марина расцеловала старушку. И до конца текущей недели Яна с Саидом обрели отдельную жилплощадь.
В каждодневных хлопотах прошелестела багряными листьями осень. Наступил декабрь, заявив о приходе зимы обильным снегом и морозами под двадцать градусов. В период самых длинных ночей в году Марину часто одолевала бессонница. Всё мысли, мысли... Проблема, возникшая у молодых после их женитьбы, никуда не ушла и усугубляла напряжённость в их отношениях. Саид уже не надеялся получить работу и требовал срочного отъезда на его родину. Яна по-прежнему не хотела об этом слышать. Ссоры, скандалы... Саид угрожал, кричал. Яна была вся взвинчена, срок её беременности достиг семи месяцев, но она была почти незаметна, как будто ребёнок раздумывал, стоит ли ему появляться на свет у таких нервных родителей. Тем не менее, врачи патологий в развитии плода, слава богу, не находили. Марина разрывалась на два дома. Ей теперь приходилось ухаживать и за старенькой бабушкой, которая уже ничего не могла делать самостоятельно. Марина находила время, чтобы не только умыть, одеть её, но и перекинуться словечком, обсудить последние события. Меньше всего её тепла доставалось теперь Евгению Ивановичу, он был единственным, кто не требовал непрестанного ухода, а наоборот, старался во всём, чём мог, помогать жене. В это нелёгкое время она была ему очень благодарна за понимание и поддержку. Новый год решено было встречать у Константина. Из всей семьи, пожалуй, только у них с Машей всё было в порядке, детей они пока не хотели, Маша мечтала, после окончания университета наработать какой-то стаж, чтобы не потерять квалификацию. Костя тоже трудился, жили они хоть и скромно, но особо не нуждаясь, были относительно свободны и на фоне остальных домочадцев беззаботны и счастливы. Яне, правда, пришлось объяснять Саиду, что Новый год в Казахстане это не христианский праздник, и не религиозный, поскольку Саид утверждал, что мусульмане его не празднуют и не хотел идти в гости. Яне стоило большого труда его уговорить. 31-го декабря вся семья собралась за праздничным столом, все нарядные, улыбчивые и доброжелательные. Сначала, как водится, проводили старый год. Все делали Яне комплименты по поводу того, как она хорошо выглядит в новом наряде -- тёмно-красном шальвар-камизе, красиво расшитом и скрадывающем её, в общем-то, небольшую полноту. Как всегда в этой дружной семье, всё прошло замечательно: под бой курантов встретили Новый Год, пели песни, спорили о политике, Маша развлекала гостей придуманными аттракционами и играми, награждая победителей приготовленными заранее призами. Разошлись под утро, благо, жили не слишком далеко друг от друга. Первого числа Марина встала в обычное время, поскольку надо было умыть и накормить бабушку. Накрыв завтрак, заварив чай, Марина услышала телефонный звонок, на проводе была Яна. - Мамочка, у меня что-то спина отнимается и боли... не схватки ли это? - Да рано ещё... только семь месяцев... Не знаю, доченька, вызывай скорую! Скорая привезла Яну в родильный дом, и в ночь на второе число на свет появилась девочка -- крохотная, черноглазая. Больше ничего Яна рассмотреть не успела. Ребёнок родился с очень низким весом, и его положили под постоянное наблюдение врачей в специальную камеру, в которой поддерживался нужный режим и температура. На следующий день пришла врач и сказала, что ребёнок родился здоровым, хотя и недоношенным, но врачи надеются, что всё будет в порядке. Так Яна стала мамой. Встречать её с малышкой пришёл Саид, который к тому времени обзавёлся коляской, купленной, правда, с рук, в чём ему помогла Марина Михайловна. Надо было видеть взволнованного отца, впервые увидевшего сотворённое им чудо, спокойно посапывающее на руках матери. Саид всматривался в личико с реденькими тёмными бровками, и по выражению его глаз нельзя было разобраться в обуревавших его чувствах. Когда на следующий день Марина Михайловна приехала утром к дочери помочь на первых порах с ребёнком, Саида не было дома. Яна не знала, за что схватиться и металась между плачущей крохой, закипающим на кухне чайником и приготовлением завтрака для мужа. Марина вымыла руки, погрела их над газом, и, счастливо улыбаясь, заворковала над малышкой: - Да ты моя ласточка! Да какая же ты красавица! Бабушка тебя так любит. Куколка! Как тебя не любить -- ты же наше счастье. Ребёнок умолк, прислушиваясь к ласковому голосу. А Марина, запеленав внучку, взяла её на руки. До чего же она маленькая, её головка на ладони уместилась! На бабушкиной мягкой груди ребёнок успокоился и уснул. -Как ночь прошла? - спросила Яну мать. -Ой, мам, не спрашивай! Ничего я не умею: всё время боюсь за неё, тревожусь, всё смотрю, как она... - Сейчас, доченька, памперсы появились, такое спасение! Разве, мы в своё время, знали, что это такое? Когда у меня Костик родился, тоже стоял январь, да такой холодный! Мы жили в крохотной комнатушке, никаких благоустроенных квартир тогда у нас не было. Печку топили постоянно, чтобы всегда была горячая вода для подмывания дитя да и вообще, чтобы ему было тепло. Купали ребёнка вместе с отцом, мы вообще всегда всё делали с ним вдвоём. А ведь Евгений работал. Это я была в декретном отпуске, правда, недолго, всего три месяца. Да... трудно мне было тогда - с непривычки-то! Костик почему-то всегда путал день с ночью: при солнце спал, а при луне глазищи таращил! А раз не спит, значит, будет мокрый без конца - бегай к нему каждый час! Поэтому я старалась его усыпить. Возьму на руки и хожу, качаю, а он - ни в какую. Хожу-хожу, ношу-ношу, уже и спина, и руки отваливаются, а ему -- хоть бы хны! Женьку жалко было будить, ведь ему утром на работу, но когда я чувствовала, что вот-вот уроню сейчас парня, расталкивала отца... Он никогда не роптал. - Знаешь, Яночка, первое время я смотрела на Костю, такого маленького, и думала с ужасом: "Это ведь теперь на всю жизнь!". Теперь и вспоминать-то смешно. Я, правда, быстро вошла в колею, приспособилась... А ты родилась, когда мы с Жекой уже получили благоустроенную квартиру. С тобой всё было гораздо легче. -Да, мам, наш папа - такой замечательный! Как бы мне хотелось, чтобы мой муж был таким же! А Саид, вместо того, чтобы радоваться, уже высказал претензии, что ребёнок родился рано, как, мол, он объяснит это своим родителям? Что они подумают?.. -Доченька, ты бы объяснила, что ребёнок недоношенный, это часто случается, и наверняка его мать знает об этом, что тут такого -- обычное дело. - Ой, мама, конечно же, я ему это сказала, а он в ответ - его не поймут, проклянут! Просто ужас какой-то! Марина молчала. Слишком многое в поведении Саида было, с её точки зрения необъяснимо, неожиданно. Миновали первые две недели жизни Яны и Саида в новом для них качестве -- родителей. Почти каждый день к ним приезжала Марина Михайловна, чтобы помогать, но обстановка накалялась, и казалось, что в воздухе даже сверкали искры - настолько напряжёнными стали отношения молодожёнов. Один раз Саид схватив нож, угрожал Яне, что сейчас убьёт себя, если она не согласится ехать с ним, правда, ей тогда удалось спокойным тоном урезонить его, пообещав, что она подумает. Однажды, проворочавшись всю ночь без сна, Саид объявил Яне, что он решил уехать на родину один. Больше он не может сидеть без работы, все деньги, которые у него были в запасе, подошли к концу, жить больше не на что. Более того, он получил весть из дома - серьёзно болен его отец. Так что ехать нужно было по любому. Ехать придётся одному, потому что он бы не смог объяснить своим близким, почему у них с Яной так рано родилась дочка. В Алма-Ату Саид больше не вернётся, здесь для него нет перспективы, работу он будет искать на родине и, соответственно, там же трудиться. Короче, всё кончено. Он оделся и ушёл за билетом на самолёт. Яна сделалась как каменная, не плакала, двигалась, как автомат, кормила и пеленала дочку, делала какие-то домашние дела...
На улице шёл снег. Улица под Яниным окном была пуста. Даже редкие машины не нарушали белизну снежного покрова... Яна стояла и смотрела на этот снег, и ей казалось, что и сердце её, и душа покрылись коркой льда, который никогда больше не растает. Заплакала дочурка, и, пеленая её, Яна тихо твердила: - Вот, котёночек, папка наш нас бросает... Ну и пусть! Да и какой с него толк? Пусть едет и будет счастлив. Мы с тобой не пропадём как-нибудь, как-нибудь прорвёмся! Я работать пойду, как только ты сможешь перейти на прикорм... Да и дедушка с бабушкой помогут... Мы ведь не будем плакать? Мы ведь с тобой -- сильные девушки? Саид уезжал во второй половине дня. Проводить его вызвалась Марина Михайловна. Они поехали на автобусе, поскольку такси было дорогим удовольствием, да и зачем такси, когда автобус привезёт их к самому зданию аэропорта? Пока ехали, оба молчали, каждый думал о своём. Саид, приняв окончательное решение, словно камень с души сбросил, хотя грусть была написана в его глазах. Когда приехали, уже шла регистрация билетов. Они простились, в глазах Марины блеснули слёзы, Саид, заметив их, опустил глаза, вежливо обнял тёщу. - Будь счастлив! Пусть у тебя всё будет хорошо! - выдохнула, смахивая слезу, Марина. - О-о... Спасыбо! Карашо! - улыбнулся Саид. На том и расстались. Марина ехала в автобусе домой, слёзы застилали ей глаза. Не зря говорят: "Человек полагает, а Бог располагает"! - думала она - Всё вышло совсем не так, как мечтали... Пусть хотя бы у Саида всё сложится! Ведь он ни в чём не виноват!" Выйдя из автобуса, Марина Михайловна шла медленно, желая, чтобы высохли слёзы и никто не заметил бы её печали. Подойдя к двери, она глубоко вздохнула. "Во всём этом есть одно замечательное событие: Яночка родила дочку! Что мы, не вырастим её, что ли? Вырастим"! Марина улыбнулась и позвонила в дверь. - Завтра, доча, переезжаешь к нам. Собирай вещи! А я сейчас сообщу отцу, чтобы запланировал переезд!
Глава 10. В ТЕСНОТЕ, ДА НЕ В ОБИДЕ.
С момента переезда Яны в родительский дом миновал месяц. Двухкомнатную квартиру распределили так: бабушке Муле, учитывая ее преклонный возраст и необходимость покоя, выделили спальню. Яне с дочкой и Марине досталась гостиная, а Евгению Ивановичу - два квадратных метра на кухне, отведённых под раскладушку. Четвероногому любимцу семьи водолазу Ральфу предоставили коридор с уютной ковровой дорожкой. Казалось, все остались довольными. По ночам женщины по очереди вставали к беспокойному младенцу, давая возможность друг другу хотя бы немного выспаться. На работу ходил один Евгений Иванович, но деньги приносил нерегулярно. Зарплату в середине девяностых, как правило, задерживали на неопределённое время. Приходилось иногда обращаться к "заначке", оставшейся от продажи прежней большой жилплощади. Разумеется, это никого не радовало, но другого выхода не было. Марина старалась не думать о том, что запасы тают, важно было сохранить спокойствие и баланс в семье. Днём бабушка и молодая мама гуляли с ребёнком по заснеженным улицам. Рядом с коляской вышагивал гордый Ральф, озабоченный безопасностью ребёнка. Такую ответственность он взял на себя сам, отныне зорко всматриваясь в окрестности и обнюхивая чуть ли не всех встречных. Марина только удивлялась его показной степенности, ведь раньше пёс, едва оказавшись на улице и спущенный с поводка, "рвал когти", стремясь пометить деревья и кусты и заявить собратьям: "Я тут главный". С момента появления ребёнка Ральфа будто подменили, он даже свои "дела" справлял только тогда, когда не было мочи терпеть - и то неподалёку, не сводя глаз с малышки. Мать с дочкой могли ослабить внимание и спокойно общаться. Однажды Марина спросила: - Сколько же можно тянуть с регистрацией дочки, а, Яна?.. Пора дать ей имя и оформить всё официально! - Мам, я в сомнениях, ведь нужно предоставить и документы отца ребёнка! А Саида нет. Как же быть? - Отец ещё может "нарисоваться", хотя ты права - уже столько времени не даёт о себе знать. Даже не позвонил ни разу! Чего же ждать? Давай хотя бы имя придумаем девочке! - Хорошо. Если он не объявится до того, как дочке исполнится два месяца, мы зарегистрируем её как безотцовщину, а меня - матерью-одиночкой. На том и остановились.
Бежали дни, наполненные беспросветными хлопотами. Марина разрывалась между уходом за бабушкой и всеми остальными членами семьи. Дикую усталость компенсировало её общение с внучкой, оно действовало, как живая вода. Подрастая, девчушка становилась настоящим ангелом: в красивые локоны обещали превратиться её уже сейчас кудрявые чёрные волосы. Огромные тёмно-карие глаза ребёнка смотрели вокруг с неподдельным любопытством, а ресницы!.. Длиной не менее сантиметра, они затеняли пухленькие щёчки. Девочка уже научилась очаровательно улыбаться. Одним словом, чудо чудное! Все в семье таяли от нежности к ней, а уж бабушка Марина была на вершине блаженства! За всё это время Саид так и не позвонил. Долго придумывали малышке имя. Русские, типа Катя, Светлана, Мария, смуглянке не подходили, а азиатские имена были непривычными на слух. Наконец, остановились на Стелле. В переводе с греческого - звезда. Когда девочке исполнилось два месяца, мать с бабушкой отправились в ЗАГС. Предстояло оформить Яну как мать-одиночку, а в графе "отец ребёнка" поставить прочерк. Процедура была недолгой. По возвращению домой их ждал приготовленный Евгением Ивановичем плов с нежной бараниной, бутылка красного вина. Подняли бокалы за счастливую судьбу Стеллочки. А потом чаёвничали, отдав должное пирогу со смородиновым вареньем, приготовленному Мариной Михайловной, большой мастерицей выпечки.
Пришла очередная весна. Март в Алма-Ате не очень радостный месяц: таял снег, оголялась земля, укрытая перегнившими листьями. Наряду с тёплыми солнечными днями небо часто покрывали тучи. Сгущаясь, они то проливались дождём, то сорили мокрым снегом. Обманутые теплом, птицы настраивали свои трели. Для всего пернатого и животного мира наступала волнующая пора продолжения рода, уже, кажется, сам воздух пропитался любовью, её флюидами... В один из таких мартовских дней позвонил Саид. Услышав, его голос в трубке, Яна холодно объявила, что она практически вычеркнула его из своей жизни, зарегистрировав Стеллу как мать-одиночка. - О-о! Зачем ты это сделала? - закричал Саид, - ты ведь не знаешь, что случилось... умер мой отец, тяжело болевший. Я был около него всё свободное от работы время! Мне было ни до чего, я с таким трудом нашёл достойную работу!.. Я очень скучаю! Но то, что ты поторопилась неправильно зарегистрировать нашу дочку, поправимо, это мы обязательно исправим! - Саид, ты сообщил своим родителям, что стал отцом? - спросила Яна, удивившись тому, что он, похоже, не собирается прекращать их брак. - О нет, что ты! Как я мог сказать такое?! Это было исключено! - Получается, ты не сказал умирающему отцу, что он стал дедом? Он умер в неведении? - Да... я не смог... но я сказал, что моя жена беременна и должна родить. Так что я могу объявить об этом прямо после этого нашего с тобой разговора. Скажу, что ты сейчас сообщила мне о рождении дочки. - Постой, но... нашей дочери уже целых два месяца! - Ну и что? Кто станет проверять сколько?.. - Ну нет! Ты, Саид, можешь говорить своим, что захочешь, но зачем врать? У нас нет будущего, ты - в своей стране, я - в своей... Прими соболезнования по поводу смерти твоего папы. Мне очень горько, что он так рано ушёл из жизни. Правда! Из всей твоей семьи он теплее всех ко мне относился... - Нет!! Ты не права! Я тебе ещё буду звонить, ты пока подумай хорошо, я - отец нашей дочери, твой муж. Вы приедете ко мне - и всё будет хорошо! Ты подумай, ладно? Не делай глупостей! - Прощай, Саид! Яна положила трубку и стояла в раздумье, заново переживая разговор. - Яночка, что сказал Саид? - крикнула из кухни Марина. - Иди, детка, сюда, я не могу отойти от плиты - блинчики жарю! Заплакала Стеллочка, Яна сменила ей памперс и вместе с дочкой вышла на кухню, где передала телефонный разговор со всеми подробностями. Стеллка таращила на мать свои очаровательные глазёнки и улыбалась. - Агу! Агу, мой котёночек! - замурлыкала Яна. - Знаешь, мам, ну куда я поеду? Как вспомню - так вздрогну! У нас весна, почки наклюнулись, воздух - не надышишься... Как вспомню их жару... все чужое... языка не понимаю, все на меня смотрят, как на невидаль какую-то, говорят что-то, а я как дурочка улыбаюсь... А пища? Какая у них пища! Она настолько перчённая - во рту всё горит, не ощущаешь вкуса ни мяса, ни риса - перец голимый! Представляешь, Саид мне как-то купил сок свежевыжатый, но и тот оказался с перцем! Не судьба, нам, Стеллочка, быть с папкой вместе! Да и нет у нас никакого папки! Правда, родная?.. Мам, ну давай уже свои блинчики, а то мы с доченькой голодные. Только подкрепиться нужно сначала мне, иначе Стеллке молока не хватит. Иди к бабусе, пока мама поест. Взяв внучку на руки, Марина отправилась в комнату Мули: - Муль, я там блинчики тебе приготовила со сметанкой. Держись за меня... вот так... встала? Пойдём потихоньку в кухню. Старушка, держась за Маринин локоть, тихонько, шаркая ногами, шла рядом: - Мариша, это у тебя Стеллочка на ручках? Ой... какая мягонькая... Как жаль, что я не вижу это чудо! Ближе к вечеру Яна собралась на лекции в институт, а Марина пошла гулять с внучкой, которую предпочитала держать на руках. Медленно побрела по тротуару: квартал туда - квартал в обратную сторону. Стеллка щурилась от яркого света и быстро уснула. Марина вспомнила сегодняшний звонок Саида. "Вот, вроде, и отец не отказывается от дитя, а семья не складывается, - размышляла она. - И, получается, винить некого. Саида тоже можно понять, он вырос в совершенно другой культуре, впитал с молоком матери все их традиции... Яне плохо там, а ему точно так же плохо здесь... Ах, что я наделала! Зачем свела их тогда? Выходит, на беду. Дурочка я романтичная... А Стеллка-то - копия отца, только нежнее и красивее. Чистый ангелочек!" Руки устали - и Марина повернула домой. Скоро придёт муж, надо ужин готовить да и Ральфика прогулять.
C уходом зимы время помчалось вперёд, как будто обулось в сказочные сапоги-скороходы, словно торопило всех не терять ни минуты, успеть насладиться каждым часом, каждой минутой, подаренными людям для общения с расцветающей природой. Она, в свою очередь, манила теплом, яркими красками зелени, ароматами трав, жёлтыми солнышками одуванчиков. Голуби крутились под ногами, как курицы, ни сколько не боясь, что на них нечаянно кто-нибудь наступит. Некоторые лениво отбегали в сторону, чуть вздымая крылышки, и следили, не бросит ли кто-нибудь из прохожих хлебных крошек. Мариной овладело легкое восторженное настроение. Марина торопилась домой с продуктами и хлебом, но невольно остановилась среди птиц, тронутая их доверчивостью, отломила кусок горбушки и разбросала их. Голуби наскакивали друг на друга, стараясь обогнать своих собратьев, жадно хватали корм, а между ними быстрые и юркие воробьишки подбирали самые мелкие крошки... Она медленно шла к подъезду своего дома, вдыхая пьянящий аромат разомлевшей земли, смешанный с нежным, едва уловимым запахом расцветших урюковых и вишнёвых деревьев, покрытых бело-розовыми шапками, напоминавшими взбитый сливочный крем. Марина и сама млела, как девчонка, томимая ожиданием чего-то волнительного и чарующего...
Ах ты, молодость, поздняя, зимняя иль осенняя - с грустным дождём, или летняя - с грозами-ливнями, ты в душе светишь юным огнём. Пусть листочки твои покорёжены, но они излучают тепло. Предстоящей зимой растревожены, с ветром влажным стучатся в стекло, но любовью по-прежнему светятся, возродив снова юность души, и в предзимье сияющим месяцем вновь нас радуют в мёрзлой тиши! Нам душою вовек не состариться. Лишь любовью живёт человек. И пока в нас жива эта странница, не закончен наш жизненный век.
"Э-эх, прошли мои годочки! Уже бабушка, вон какая у тебя внученька растёт!". Марина вошла в подъезд, где на неё с лаем кинулся соседский Кузя, сидевший под дверью одной из квартир на первом этаже. Марина собак не боялась и обычно спокойно урезонивала их: - Дурачок ты, Кузя! Мы с тобой соседи и должны уважать друг друга. А-а, от меня, наверное, Ральфиком пахнет? Тогда всё понятно. Поднимаясь к себе, она услышала, как Ральф уловив ухом её разговоры с Кузей, гавкнул за дверью. Его заклятый враг был маленьким уже немолодым кобельком. При виде огромного Ральфа он не пугался и не поджимал хвост, как другие собаки, а бесстрашно облаивал его и готов был броситься в бой, самоотверженно защищая своё пространство. Ральф, по натуре добрейший пёс, ошалев от наглости такой мелкоты, обычно останавливался подле Кузи, мгновенье с удивлением смотрел на него - и вдруг, раскрыв свою огромную пасть, нависал над несчастным мальцом и рявкал на него так, что тот переходил на визг. Вернувшись, Марина, первым делом, заглянула в комнату к Муле. - Как ты тут? - Да вот, сижу, Маришенька, одна, скучаю. Дома тихо. Если бы глаза мои видели хоть чуть-чуть... А так... что я могу? Сижу, лежу, дремлю иногда. Знаешь, мне последнее время постоянно один и тот же сон снится, странный такой!.. - Мулюшка, берись за меня, пойдём на кухню, я буду обед готовить. Там и поговорим и про сны твои, и про всё на свете. - Старушка дрожащей рукой взяла Марину под руку. Усадив пожилую женщину за стол, Марина принялась разбирать купленные продукты. - Ну, давай рассказывай, что там за сон такой, мы с ним вмиг разберёмся. Чаю хочешь?.. - Да нет, подожду ужин. А сон... да вот, снится всякий раз мне церковь или храм... и больше ничего вокруг... и знаешь, всё кругом, как в тёмном тумане, а церковь эта на каком-то холме стоит, и, знаешь, сверкает, искрится лучами. А я, вроде, хочу идти дальше, а ноги, как ватные, немые... Мне от этого становится не по себе, и я просыпаюсь. - Муль... и правда, странный сон какой-то... знаешь, может, это тебе Боженька даёт понять, что нужно церковь посетить? Как думаешь? - Ой, Мариночка! Да не верю я и никогда не верила. Папа мне мой, когда был жив, говорил, что знает, чувствует, что есть какая-то высшая сила, но все тогда говорили, что нет никакого бога, что в бога только тёмные люди верят. Так что не привыкла я к этому... А теперь уж поздно. - Муленька, но ведь сон и вправду странный, как будто вещий, хоть я и сама-то вроде - продукт нашего атеистического времени, но этот сон на всякие такие мысли наводит. Ты же, наверное, крещёная, коли до революции родилась? Может, давай, свожу тебя в церковь? - Да нет, Мариша, так уж буду помирать. А сон... может, уже мозги набекрень становятся? - Хорошая моя, не придумывай, пожалуйста! Мы ещё тебе жениха найдём! А то собралась помирать старой девой, как монашка, вот и снится тебе монастырь. Обе женщины рассмеялись. Старушка сделала кокетливый жест рукой, как бы поправляя волосы: - Да. Я ещё невеста хоть куда! Вот, правда, уже правнучку дождалась! На кухню вышла Яна с проснувшейся Стеллкой на руках: - Что тут у вас так весело? - Да вот, предлагаю Муле жениха поискать, а она раздумывает, где стОящего в наше время найти? - со смехом отвечает мать. - О-о, классно! Слышишь, Стеллочка? Бабулю замуж выдадим, а там, глядишь, и мне жених подыщется, а Стеллке - папа, да, доча?.. - У вас есть и муж, и папка, детка! Вон, звонит каждую неделю. - Ой, мам, сама подумай, где он? Он там осел, нашёл работу. Говорит, неплохую, маму свою бросить не может, да и понятно: она после смерти отца чувствует себя неважно, а по их законам только на сына и надежда в старости, так что -- не быть нам вместе. - Доченька, а ведь ты, когда замуж выходила, обещала ему, что ты будешь с ним и в горе, и в радости, а, выходит, при первых же трудностях спасовала... Марине нелегко было произнести эти слова, всё внутри сопротивлялось и кричало "нет!", но она была объективным, справедливым человеком -- всегда и во всём. - В чём ты меня упрекаешь, мама? - удивилась дочь, - ты считаешь, что я должна жить в его стране? Нет, я не могу без содрогания вспоминать эту страну. Там все чужие для меня! Марина молчала, гремела слегка тарелками, перемывая посуду. Потом вдруг, закрутив кран, села на край стула: - Сядь-ка, доченька, давай порассуждаем. Я, конечно, не знаю, как там у них. Конечно же, я ни за что не хотела бы, чтобы ты и Стеллочка уехали от нас с отцом, ведь вы - смысл нашей с Женей жизни, особенно, после Костиной женитьбы. Но чувство справедливости говорит мне, что у нашей Стеллочки есть отец, который не только не отказывается от вас, но и звонит, настойчиво зовёт к себе. Имею ли я право советовать тебе разлучить ребёнка с отцом? Ведь ты дала согласие на брак с Саидом! Ты его разлюбила, что ли? Яна обескураженно смотрела на мать. - Мама... - Родная моя, ты послушай меня. Решать, конечно, только тебе. Но... представь, что ты ответишь ребёнку, когда он подрастёт и спросит, где мой папа? Мы так хотели этого ребёнка! И вот, вопреки всем прогнозам, у тебя есть эта прелестная куколка, но она - живой человек. Мы, конечно, вырастим её и без отца, это понятно. И нам ничего не оставалось бы ничего делать, если бы, не дай Бог, отец ребёнка умер, или сам отказался от ребёнка. Но Саид жив-здоров, слава Богу, и он хороший человек, иначе, ты не полюбила бы его, ведь так? Твой муж не только не отказывается от вас, он звонит без конца и зовёт вас к себе. Если ты не захочешь принять его приглашение, тем самым, лишив дочку права жить с обоими родителями, ты обездолишь ребёнка! Каждому ребёнку непременно нужен отец! Это придумано не нами. Так устроен мир, и в семье отец и мать дают ребёнку каждый своё, и только в совместном браке, только будучи любимым и отцом, и матерью, ребёнок может вырасти полноценным человеком! - Да мама, я всё понимаю, но он ведь уехал, считай, бросил нас, а теперь звонит. Ему-то, конечно, хорошо, он дома, все его родные у него под носом, а я... я там чужая, одна, совершенно одна, понимаешь? Как вспомню недружелюбный холодный взгляд свекрови... их пищу, вкуса которой от перца не чувствуешь... - Детка, мне непросто говорить тебе эти слова, но... знаешь... везде люди живут! Если они там выживают, то и ты, солнышко, сможешь через какое-то время там адаптироваться. Хорошие родители всегда жертвуют собой во имя ребёнка. Вы образовали семью, понимаешь? А семья -- это обоюдная ответственность друг перед другом на всю жизнь, а уж, если рождаются дети, то ответственность за тепло в семье возрастает пропорционально количеству деток! Когда растишь их, приходится непрерывно поддерживать очаг, согревающий всех членов семьи. Конечно, это дело двоих: и отца, и матери, но именно женщине дано столько мудрости, дано столько любви, чтобы поддерживать пламя семейного очага. Только любовь, царящая в семье, даёт детям, да и родителям, ощущение счастья, только в душевном тепле дети вырастут хорошими добрыми людьми. И наша красавица, вот эта лапушка наша, разве не достойна она счастья быть обласканной и отцом, и матерью? Ты вышла замуж, родила ребёнка. Настала пора становиться взрослой, Яночка! Мужчина в семье столь важен! Без мужчины женщина не может чувствовать себя счастливой. Мы, женщины, так устроены, что в отсутствие мужчины рядом, даже, если женщина сильна духом и крепко стоит на ногах, она чувствует себя незащищённой и никому не нужной. Понимаешь? А это уже комплекс неполноценности, ущербность. И она, ущербность, обязательно будет усвоена подрастающим ребёнком как норма жизни. Твоя дочь и свою семью будет строить по образу и подобию родительской семьи, и покатит твой поезд, наращивая ошибки от поколения к поколению. Сколько примеров можно привести таких семей с матерями-одиночками вместо паровоза! Подумай, родная! Ты ведь у меня умница! Слёзы застилали глаза Марины, усилием воли сдерживая их, она продолжала: - Если решишься ехать к мужу, то я поеду с тобой, я своими глазами должна увидеть, куда вас со Стеллкой добровольно отдаю. Шмыгнув носом и опустив покрасневшие глаза, Марина спросила Мулю, которая молчала, взволнованная этим разговором: - Муль, а ты как считаешь? - Ох, Мариша! Как же тяжело-то дочку отпускать! О себе не думаешь, ведь испереживаешься, если уедет Яночка в эту тьмутаракань! - Да что я, не обо мне сейчас речь, Муль. Речь о счастье моих детей, моей внученьки. Что может быть важнее?
Глава 11.РЕЙС В НЕИЗВЕСТНОСТЬ
В это прекрасное майское утро вся семья, кроме Мули и Ральфа, собиралась на дачу. Находилась она в районе Обсерватории, левее дороги, ведущей в урочище Медео, что в предгорьях Заилийского Алатау. Впрочем, назвать это строение "дачей" было большой натяжкой. Достаточно давно, когда Яны ещё не было на свете, Костик ходил в детский садик, а его родители были совсем молоды, о даче никто не помышлял. В ней как в подспорье семьи нужды тогда не было. Яна с Женей предпочитали летом ездить куда-нибудь в отпуск. Однажды их совместных отпускных хватило даже на вояж в Болгарию, где они провели несколько чудесных дней на курорте "Солнечный берег". Костика тогда "подбросили" Маришкиной маме - и счастливые супруги укатили. Марина Михайловна помнит волнение, с которым она тогда впервые выехала за пределы своей страны. Ей казалось, что люди в других странах живут как-то совсем иначе. Она к тому времени побывала в разных городах Советского Союза -- Минске, Москве, Ленинграде, Ереване, Тбилиси, Батуми, ездила в Крым и Ялту, но всё это было своё, родное, уклад жизни был всюду одинаков, а тут - заграница!.. Такое путешествие выпало им с Женей впервые в жизни. Марина вспоминает, как мечтая о курорте, она представляла себе гостиничный "люкс" с огромной, этакой барской, кроватью, на которой любовь слаще... Ей так хотелось почувствовать себя королевой, пусть даже ненадолго. Дома они спали на раздвижной тахте, купив которую, были на седьмом небе от счастья, так как за мебелью в те времена люди стояли в очередях, записываясь в них задолго до покупки. Как они с Жекой радовались впервые приобретённой кастрюльке! Он танцевал вокруг стола, где красовалась новая посудина, лезгинку с ножом в зубах и смешно таращил глаза. Она подыгрывала ему, приплясывая на месте и покачивая бёдрами, вертела руками по-грузински то в одну сторону, то в другую. Этот "ритуальный" танец закончился на... дефицитной тахте Женька жарко шептал ей в ухо: - Красавица! Какая красавица эта твоя... кастрюля! Но, вообще-то, Маринка не понимала, откуда в ней, выросшей в скромной обстановке, не избалованной излишествами, приученной довольствоваться малым, возникали иногда мечты и фантазии под стать аристократам. Возможно, это было следствием прочитанных романов. Ну, в самом деле, не могло же это быть памятью подсознания? О своих польских дворянских корнях Маринка пару раз слышала от матери. Но такие "корни" во времена, когда гегемоном общества был рабочий класс, считались гнилыми и презренными, даже упоминать о них было делом опасным. Да она и не придавала значения всей этой чепухе. Однако Марину тянуло к старинным кокетливым шляпкам богатых дамочек, которые ей были бы очень к лицу. Ажурные зонтики и обнажённые покатые плечи представительниц княжеских родов восхищали её, она сожалела, что не родилась в то время. Надо сказать, что плечи юной Марины были тоже белоснежно-мраморными и покатыми, как у пушкинской Натали, и поэтому она не удивлялась множеству комплиментов в свой адрес. Но всякий раз, чтобы не поддаться этим чарам восхищения и не впасть в нарциссизм, она говорила себе: "Лично моя какая заслуга в том, что я симпатичная? Ну, от силы, хорошенькая. Что с того?.. Красота человека в его душе!". И всё же, и всё же... представления о совсем иной, прекрасной, жизни часто крутились в её юной головке. Когда Марина делилась порой своими мечтами с матерью, та отвечала с усмешкой: "Бодливой корове, дочка, бог рог не дал!" - и Марина воспринимала это как должное, считая свои "аристократические" замашки дурью.
... Номер в отеле, в который их провела горничная, к разочарованию Марины, оказался обыкновенным, весьма невыразительным, с двумя полуторными кроватями, расставленными по бокам узкой, длинной комнаты. - Женька, а твоя жена - "бодливая коровушка...", - вздохнув, рассмеялась Марина. И моментально, не очень-то и расстроившись, переключилась мыслями на то, что они, наконец, у моря! А впереди их ожидало путешествие по основным городам Болгарии, которая была абсолютной копией любой из пятнадцати республик Союза, практически шестнадцатой республикой. Но это путешествие, пропитанное каким-то необъяснимым уютом болгарских городков с утопающими в цветах домиками на сваях, доброжелательные улыбки местных жителей, многие из которых знали русский язык, запомнилось Марине и Жене на всю жизнь. На всю жизнь запомнят они памятник на высокой горе простому парню Алёше, о котором сложена песня. "Стоит над горою Алёша - Болгарии русский солдат..." Нельзя сказать, что подобные поездки Жене с Мариной выпадали часто. Но даже, если они в отпускное время оставались в своём городе, то предпочитали активный отдых, например, ходили в горы за грибами. Поднимаясь к альпийским лугам, собирали там, под елями, грузди. Ездили купаться на Капчагай, рукотворное водохранилище в семидесяти километрах от Алма-Аты. Бывало, отдыхали на озере Иссык-Куль в Киргизии. Любили бывать с детьми в парке... Автомобиля у них никогда не было. Почему-то его не хотел иметь Евгений Иванович. "Не стОит эта груда железа таких жертв, Мариша. Люди, чтобы скопить на машину много лет лишают себя всего самого необходимого, а жизнь так коротка!" Как бы и где бы они ни проводили отпуск, никогда в их семье не было принято отдыхать друг без друга, а впоследствии -- и без их детей. Шли годы. Родилась Яна. Когда ей шёл третий год, у Марины возникла необходимость объединиться со старичками-родителями, здоровье их оставляло желать лучшего. Вот тогда-то они и поселились вместе в большой квартире. Чем старше становились дети, тем скорее теряли силы старики. Они требовали гораздо большего внимания и ухода, чем Костик и Яна. Но Марина изо всех сил старалась никого не обделить своей любовью. Мать Марины уже еле ходила, а отец слёг гораздо раньше. Но когда приблизился очередной отпуск, Женя заранее купил билеты на поезд для всей семьи, намереваясь в этот раз отправиться в Новосибирск, побывать на реке Томь. Будучи там недавно в командировке, он познакомился с хорошими людьми, которые пригласили его приехать сюда летом с семьёй. Природа, река... Что ж, относительно "дёшево и сердито". Узнав о билетах, Марина спросила маму, сможет ли она как-то выдержать их отсутствие в течение хотя бы недели. Старушка заплакала и предположила, что когда дети вернутся, то их, родителей, возможно, уже не застанут в живых. Ну как с такими мыслями ехать?! Сдали билеты. Стали думать, где провести отпуск, не отлучаясь из дома. Стояла ужасная жара. В квартире, несмотря на сплошные сквозняки, к вечеру всё раскалялось. Хотелось на природу, но без машины далеко не уедешь. И тогда пришла идея -- купить дачу, недорогую, вблизи от города, чтобы до неё ходил рейсовый автобус. Скоро нашёлся подходящий участок на склоне горы, довольно пологий, с прекрасным видом на соседние холмы и пригорки. Живописные картинки дачных домиков с ярко-красными или зелёными крышами, утопающими в кронах цветущих деревьев и в пышной зелени вьющихся трав, запахи шашлыка, плывущие от дымных костров, чистейший воздух, напоённый ароматами горных диких цветов, от которого начинала болеть с непривычки голова, переклички отовсюду доносившихся детских голосов, стук топоров и запах дыма... "Мммм, не надышаться!". Марина даже предположить не могла, какое счастье можно ощутить в такой непосредственной близости с природой.
Я сегодня вся пронизана природой, я в горах сегодня с ней наедине. В дымке тает мой родной любимый город и крылатой птицей стать охота мне. Лето. Жарко. И трещит в траве кузнечик, где-то близко, рядом он со мной живёт. Мы - соседи в этой жизни яркой вечной, он так занят и меня совсем не ждёт. А трава! Такая дивная, густая! Так и манит: "Полежи, побудь со мной!" Что ж, лежу, и надо мною пташек стая так щебечет, обсуждая летний зной. Я дремлю в траве, как пух, зелёной, мягкой, но смотрю - вдруг по руке моей ползёт осторожно и опасливо букашка, видно сразу, что меня не узнаёт. Тут и там повсюду бабочки летают... Всюду свежесть, яркость красок и уют. Я лежу в глубокой неге - просто таю, и в восторге гимн природе я пою! Не пойму, за что дано мне это счастье - красоту такую в жизни замечать? Перед ней мельчают, тают все несчастья, лишь желанье - созерцать, парить, мечтать.
В душе поднималось какое-то, давно забытое, ощущение неторопливой деревенской жизни, слияния с истоками древних предков, тех, что ещё жили в пещерах, ведь весь мир был тогда у их ног - первозданный, неповторимый, сказочно богатый и... опасный, да, опасный. Но сравнить ли тот "опасный мир" с миром современным? Сколько человеческих жизней ежедневно обрываются только под колёсами автомобилей! Что натворил человек за столетия своего существования? Марина отвлеклась от своих размышлений, и, вдохнув в восторге полной грудью волшебный воздух, счастливо произнесла: - Берём! Домик, правда, крошечный, ну да есть какая-никакая крыша на случай дождя - и ладно. Жить нам тут в ближайшее время не "светит" из-за старичков наших, их не оставишь, но хоть есть, куда приехать шашлычка поесть да воздухом зарядиться. Берём, Жека? Мы с тобой ничего не соображаем в садово-огородном деле, но, где наша не пропадала, научимся! Евгений Иванович, улыбаясь, кивал головой.
С тех пор утекло много воды. Давно уже нет родителей Жени и Марины. Евгений Иванович с присущей ему дотошностью и старанием овладел всеми необходимыми познаниями и превратился в заядлого энтузиаста-дачника. Правда, только по выходным. Во всех делах и начинаниях Марина всегда была его правой рукой и неутомимой помощницей, впрочем Евгений Иванович всегда старался освободить её от трудоёмких дел. - Маришка, всё! Хватит стоять буквой "г"! Посиди, отдохни, я докончу твою работу. - Но когда видел, что жена не торопиться расслабиться, отдыхать, настаивал со строгими нотками в голосе: - Заканчивай, говорю! Иди лучше чайник поставь. Скоро обед! Дачу он буквально вылизал. И она благодарно платила ему обильными урожаями. Женя таскал на себе тяжёлые рюкзаки с яблоками и грушами, с ягодами и шикарными огромными помидорами, которые невозможно было даже сравнить с купленными на рынке. А потом они с Мариной закатывали всё это в банки, обеспечивая семью на зиму простым, незамысловатым провиантом, который всегда выручал, если внезапно являлись гости. Вот и на этот раз, Евгений Иванович, Марина Михайловна с Яной и четырёхмесячной внучкой в девять часов утра ждали на автобусной остановке Костика с Машей и Лену, Янину подружку, с её парнем, с которым Лена познакомилась недавно. Этого парня Яна ещё ни разу не видела, хотя и была наслышана от подружки о её новом знакомом. На дачу ходил маленький древний автобус, называемый в народе "коробочкой". Он должен был появиться примерно через полчаса. Минут через пять подошли Лена с её парнем. Познакомились. - Виктор, - говорил он всем, пожимая руку и улыбаясь смущённо. "Не красавец паренёк, - подумала Марина, - белесый какой-то, и глаза цвета простокваши. Лена-то вон какая видная... Впрочем, он, может быть, человек хороший. Для мужика внешность - не главное. Наверное, и хорошо, что страшненький: есть слабая надежда, что изменять не будет. Если, конечно, у них всё сладится". Лена схватила на руки Стеллочку, которая ей доверчиво улыбалась, и принялась ворковать с ребёнком. Виктор стоял рядом, безучастно разглядывая новые лица. Когда подошёл автобус, запыхавшись, подбежали Маша и Костя. Вся компания, забравшись в "коробочку", расселась по местам. До дачи было минут сорок езды. Натужно ревя мотором, автобус пилил на второй скорости по серпантину змеящейся вверх узенькой асфальтированной дороги. Пассажиры любовались горными пейзажами и оживлённо болтали, кто о чём. На месте они поднялись по узкой тропинке на гору, вышли к чистенькому домику и, минуя его, направились внутрь участка. Там, запыхавшись, уселись на врытую в землю скамейку. Рядом стоял небольшой стол. Укрытием от солнца служили ветви яблони. Горный прохладный ветерок, слегка освежая, дарил необъяснимое наслаждение. - Как же тут классно, всё-таки! - воскликнул Костя. Все расслабленно улыбались, отдаваясь блаженству. Достали кастрюлю с маринованными окорочками, разделанными на куски, Марина принялась за столом нанизывать мясо на шампуры, а Женя развёл огонь в мангале. Яна выносила из домика посуду, а Лена со Стеллкой на руках пошла осматривать дачные владения. Вслед за нею потянулся и Виктор, а через некоторое время к ним присоединилась и вся молодёжь, оставив старших заниматься приготовлением шашлыка. Через некоторое время Евгений Иванович принялся жарить шашлыки, и все собрались поблизости, вдыхая волнующе-аппетитные запахи, идущие от мангала. Сегодня на даче никто не работал. Яна лежала на коврике, постеленном в траве, придерживая сидящую дочку и вспоминая, как в прошлом году, на Пасху, они были с её родственниками, примерно в это же время здесь, на даче, с Саидом... Он тогда с любопытством наблюдал, как все, играя, стукались крашеными яйцами, с нетерпением ожидая, кому первому достанется разбившееся яйцо. Кажется, это было давным-давно, в прошлой жизни. Всего лишь год прошёл, а кажется, что полжизни миновало! "Какой дорогой ценой досталась мне доченька!". - Яна в задумчивости гладила дочурку по спинке. А Стеллка с любопытством сидела и разглядывала одуванчики, трогала их ручками, наклонялась к ним. Все наблюдали эту умильную картину и растроганно улыбались. Не улыбалась только Яна. Она вдруг вспомнила недавнюю беседу с матерью, и мысли увлекли её на родину Саида, куда предлагала поехать для восстановления семьи дочери Марина Михайловна. Яне пришло на ум старинное слово "чужестранка", пожалуй, как нельзя более подходящее к её мироощущению во время той поездки на собственную свадьбу. Словно камень, и не просто камень, валун, лёг на душу... Яне захотелось глубоко вздохнуть и сбросить эту душевную тяжесть. "Я подумаю об этом завтра", - вспомнилась ей знаменитая фраза Скарлет О Хара из "Унесённых ветром". - Ребята, шашлык сейчас будет готов! - позвала Марина Михайловна, - мойте руки и садимся за стол!
Потом, как всегда, наслаждались шашлыком, в приготовлении которого Евгений Иванович был непревзойдённым мастером, откупорили пиво, разлив его в кружки, произносили тосты. Молодёжь задавала тон шутками, анекдотами. Почувствовал себя свободнее и Виктор, он расслабился среди этих добрых людей, веселился, шутил, и ему казалось, что он знает всех уже добрую тысячу лет. Дача - источник природных наслаждений и утех - была для семьи Марины и Жени, для их друзей, чем-то гораздо большим, чем "пристанище путешественника", неугасимым очагом душевного тепла, ласковой заботы и любви. Всё это, впрочем, воспринималось как само собой разумеющееся.
Зароненная в сознание Яны мысль о воссоединении с Саидом, как зерно, брошенное в благодатную почву, постепенно прорастало и облекалось в конкретные формы, заставляя молодую женщину серьёзно подумать о своём будущем. "Может, и правда стоит пожить в его стране дольше, чтобы привыкнуть и адаптироваться там?" - задавалась она вопросом. Но червь сомнения тоже не оставлял её. - Доченька, ты никогда не узнаешь, что правильно, пока не попробуешь,- сказала в ответ на её раздумья Марина Михайловна. - Я учила тебя быть сильной, и ты никогда не боялась трудностей. Конечно, ты ещё очень молода. Но я решаюсь тебя отправить в чужую страну, только потому, что уверена в тебе. Ты у меня самостоятельна не по годам. Ты ведь росла в те времена, когда все свои силы я, в основном, вынуждена была направлять на уход сразу за двумя родителями, твоими бабушкой и дедушкой, царство им небесное! Тебе было всего два с половиной годика, когда они стали жить с нами, и вскоре тяжело заболел твой дед. Его прооперировали, но после операции он практически стал инвалидом, лежачим больным. Готовить, кормить, убирать, обмывать да просто сидеть подле него... Кто мог это делать, кроме меня? Твоя бабушка, мама моя, уже была слишком слаба. Спасибо, Женя взял на себя часть забот. Пришлось рано отдать тебя в садик. Хорошо ещё, что попалась хорошая воспитательница - ты с удовольствием ходила в него. Представляешь, сижу на работе, вдруг - звонок. Бабуся сообщает, что дед упал с кровати, а поднять его некому. Что делать? Отпрашиваюсь на час, мчусь домой, поднимаю отца, а в нём, между прочим, девяносто пять килограммов! Прибегаю на работу, а через два часа вся история повторяется снова. Мне тогда пришлось оставить работу по специальности, устроиться в родной политехнический институт на военную кафедру заведующей учебным складом. Благо, что кафедру в то время возглавлял добродушный полковник. Зная мои домашние обстоятельства, он всегда шёл мне навстречу. Я могла находиться на работе ровно столько, сколько требовали текущие дела. Начальник не настаивал на "отсидке" полного рабочего дня. Поэтому после обеда я, как правило, была уже дома. Так сложилось, что даже в выходные дни, когда ты была дома, не в садике, у меня не было возможности гулять с тобой во дворе, как сейчас принято в большинстве молодых семей, и я отваживалась выпускать тебя, малютку трёхлетнюю, одну. Конечно, поминутно приходилось бегать к окну и проверять, на месте ли ты, но, тем не менее, всё своё детство ты провела в дворовой компании разновозрастных пацанов. Каюсь до сих пор, что тебе не перепало столько материнской любви и заботы, какой я награждала, скажем, Костю, когда он был маленьким. Не дала я тебе должной заботы и ласки, не холила тебя, как в своё время сына. Ты уж прости меня! Но Костя рос, когда на меня ещё не свалилась работа по уходу за родителями. Сколько книг мы с ним перечитали тогда, не то что с тобой!.. - Ой, мамочка, о чём ты говоришь, сколько я помню, ты всегда находила время и для меня, садилась читать со мною книжки, а я, начав было слушать, быстро теряла интерес, скатывалась с дивана, чтобы поиграть. Могла вообще отправиться в другую комнату, помнишь? А ты в растерянности замолкала... Ты была очень мудрой мамой - всегда представляла мне свободу, но разъясняла, чем она может обернуться для меня. Сколько себя помню, ты всегда была со мною ласкова, всегда старалась вкусно покормить... Мамочка, я тебя очень люблю! А как ты волновалась о наших взаимоотношениях с Ренатом? Ты верила в серьёзность моей любви к нему. Помнишь, как Ренат однажды позвонил мне после долгого молчания. "Ян, привет! - сказал он тогда, голос его дрожал, хотя он и старался придать ему будничный тон. - Вот, послушай эту запись, только что скачал на плёнку". В трубке зазвучала песня, модная в то время: "Я так хочу быть с тобой! Я так хочу быть с тобой...". Я сидела и молча слушала, по лицу текли слёзы. А ты, мама, смотрела на меня обескураженно, и твои глаза наполнялись слезами. Когда песня закончилась, он спросил: "Ну... как?". А я ответила этак непринуждённо, хотя мои глаза были на мокром месте: "Фристайл. Что такого?". "Ты только это и поняла, да?.. - Он бросил трубку, а я зарыдала в голос. Ты, мам, гладила меня тогда по головке, как маленькую. А помнишь, как я принесла из садика какое-то матерное слово, даже не понимая его смысла, употребила с гордостью. А ты не заострила на нём внимание, перевела разговор на другую тему, а гораздо позже, когда мне уже было лет девять, сколько ненормативной лексики я слышала от пацанов, с которыми якшалась! И ты мне сказала однажды: "Доченька, уберечь тебя от грубых слов, употребляемых другими, я не в силах. Но ты растёшь в семье, где ругань не принята. Слышала ли ты подобные слова от своего папы? Нет. И ни от кого дома ты их не услышишь. Значит, придерживайся тех же правил. Не опускайся до уровня грубиянов. Ты - девочка, тебе к лицу только нежность... А грубые слова - словно лягушки и змеи, выскакивающие изо рта". Так я до сих пор этих лягушек и змей вспоминаю. Сколько я себя помню, мамочка, ты всегда доверяла мне, хотя, теперь уже понимаю, как ты при этом рисковала... - Да, доченька, рисковала. Как-то, когда тебе было лет девять-десять, ты заявилась домой и с порога произнесла: - Мам, пацаны на великах отправляются на гору Кок-Тюбе, можно я с ними? - Ты ждала моего мгновенного ответа. А я, признаться, тут же подумала, что дорога на эту гору пустынная, а пацанам уже лет по двенадцать-тринадцать. Ума ноль, уже гормоны юношеские заиграли. Я подумала, как тебя уберечь, если приставать начнут. Я приняла решение и спросила тебя: - Кто там у вас старший? - Джон, из соседнего подъезда, ты его видела. - Веди-ка его сюда! Через три минуты явился соседский Женька: - Здрасте, тёть Марин! - Женя, ты самый старший. Отвечаешь за Яну головой. Согласен быть её защитником во время поездки? Джон распрямился, стал даже немного выше и совсем по-мужски произнёс: - Даже не сомневайтесь, тёть Марин! Замётано! - Смотри, Джон, полагаюсь на тебя! Как ты теперь, наверное, понимаешь, Яна, мне, конечно, боязно было отпускать тебя с этой ватагой, но вспоминая честные глаза Джона, я успокоилась. - Да, мама, так что не наговаривай на себя: ты уделяла мне достаточно времени. Может, и не сюсюкала, не очень часто нежничала, но в нужный момент всегда оказывалась рядом. -Да, Яночка, пока растишь детей, из каких только ситуаций не приходится искать достойный выход. Ладно, мы отвлеклись, солнце моё! Для чего, детка, я затеяла этот разговор, вспоминая твоё детство? Да для того, чтобы вселить в тебя (да и в себя заодно) уверенность в том, что ты достаточно самостоятельна в жизни ещё с детства, что в тебе есть практическая сметка, что ты не кисейная барышня. Ты воспитана улицей, но благодаря этому, способна постоять за себя, в любой обстановке будешь чувствовать себя, как рыба в воде. Я знаю, что ты справедливый человек, никому не причинишь зла, не поведёшься на чужую провокацию. Я верю в тебя. Я, конечно же, поеду с вами, посмотрю, какая там семья, что за люди. Если мне не понравится, увезу вас обратно. Хотя... по их законам, я слышала, ребёнок при разводе всегда остаётся с отцом. Как бы не отобрали у нас с тобой Стеллочку... Ладно, давай надеяться на Саида, он, всё-таки, показался мне порядочным парнем. А, судя по тому, как он без конца звонит, есть надежда, что он любит тебя, иначе зачем стал бы звать к себе? Там мать ему другую невесту прочила... Ну что - решено, берём билеты на самолёт?.. Яна помолчала, но вдруг решительно сказала: - Едем! Завтра надо узнать, по каким дням туда летают самолёты. Вечером после возвращения Евгения Ивановича с работы жена и дочь объявили ему эту новость. Он только недоуменно пожал плечами и сердито взглянул на Марину: - Куда тебя всё время несёт, Марина? Живём, вроде, нормально. Яна учится и работает. Ребёнок развивается, всем обеспечен. Чего вам, бабам, вечно не хватает? За чем, или за кем, вы решаетесь броситься в тьмутаракань? Не пойму я вас!.. Делайте, что хотите! Заварили кашу - расхлёбывайте теперь! Ночью Марине не спалось. Женя, было, уснул на своей раскладушке, утомившись за день на работе, а Марина всё ворочалась с боку на бок, вздыхала, а потом и вовсе расквасилась, зашмыгала носом. Встала, пошла на кухню, присела на край Жениной раскладушки. Муж проснулся: - Маришка, ты чего? - Ох, страшно, Женька! Куда я заталкиваю дочь свою? Моих мозгов не хватает, как правильнее сделать. Я ведь хочу поступить справедливо - не только по отношению к дочери, но и к Саиду. Он любит Яну, не отказывается от отцовства, за что он-то должен мучиться? В чём он виноват? Ну, может, и не следовало ему пускаться в сексуальные отношения с девушкой, если он не готов был взять на себя ответственность за ребёнка, но... двадцать восемь лет! Мужик взрослый, не удержался. Но ведь и Янка не перечила. Сделал предложение как порядочный, рискуя собой, нарушая свои традиции... Так что... жалко мне их всех. Да и ребёнок... в чём он виноват? Пусть попробуют всё же, семью построить. - Слёзы опять потекли из глаз Марины. Женя, сев на раскладушке, обнял жену, стал нежно и горячо целовать её. - Ты, Мариша, просто святая какая-то! Рискуешь дочерью, такой чудной внучкой во имя высшей справедливости... Сколько живу с тобой, не перестаю тебе удивляться! - Жека, что бы я без тебя делала? Какое счастье, что ты у меня есть! - шептала Марина. - А у меня - ты! Иди ко мне!.. - Как уж они поместились на узенькой раскладушке, известно только двоим. Не приспособленная для любовных утех "кроватка" запела с выразительным стоном. - Женька, тише ты! Только не хватало, чтобы кто-то проснулся! Ну вот, кто-то уже идёт!.. - Марина привстала, прислушиваясь. На пороге кухни возник Ральф. Горя возбуждённым взором и виляя хвостом, он вперился в них. - Пшёл отсюда, псина бесстыжая! - Марина махнула рукой, но пёс не сдвинулся с места, ему, наверное, было завидно. - Да пусть себе смотрит и облизывается! Расслабься, Маришка... Любимая!.. - В тот момент не было никого на свете счастливее их, и не важно, что ложем влюблённых была простая, хранящаяся в доме с советских времён, раскладушка.
На следующий день завертелась канитель со звонками в справочное аэропорта. Там сказали, что в Карачи есть только чартерный рейс, отправляющийся дважды в неделю. Его фрахтуют в основном турфирмы. - Надо же, туда ещё и туристы летают! - удивилась Яна. В конце концов, выяснилось, что билеты можно приобрести только через казахстанскую турфирму, возившую "челноков". Оказалось, что они приобретают там прекрасный хлопчато-бумажный трикотаж. На нашем рынке тогда превалировал китайский кустарный ширпотреб, собственные же предприятия приказали долго жить. К вечеру билеты для Марины Михайловны, Яны и Стеллки были приобретены. Вылет предстоял через три дня. - Женя, а как ты тут выдержишь - с Мулей и Ральфом? - спросила со вздохом Марина. - Дорогая, не переживай! Как-нибудь перебьёмся. Справимся, правда, Муленька? - Да я-то что? Мне много не надо: утром и вечером Женя накормит, а в туалет и в ванную как-нибудь, потихоньку, на ощупь доковыляю! - Ну, уж потерпите, дорогие мои, я быстро вернусь, через неделю. Если, конечно, всё нормально будет.
Стояли последние дни июня. Стеллке на днях должно было исполниться пять месяцев. Марину мучил вопрос, как же Саид собирается выдать такого, уже достаточно большого, ребёнка за трёхмесячного? Внучка, к тому времени, уже уверенно сидела, и вообще, была очень смышлёной девочкой. Яне пришлось уволиться с работы. Всё было поставлено на карту во имя воссоединения её семьи. И вот настал день отъезда. Евгений Иванович провожал женщин в аэропорт. Зарегистрировав багаж, он крепко обнял жену и дочь с внучкой. Глаза его увлажнились. - Ну, Янка, счастья тебе, родная! - Папочка, да я приезжать буду, вот увидишь! - Ладно, ладно, доченька! Ты, главное, покажи им там, что наша нигде не пропадала! Через сорок минут самолёт уже пробивал облака. Для Яны и Марины Петренко начинался рейс... в неизвестность.
Глава 12. ПАКИСТАНСКАЯ ТЁЩА
Стеллка спала на руках Марины. Самолёт часто проваливался в воздушные ямы - и, как это бывает на качелях, захватывало дух. Оба салона чартерного рейса были заполнены "челноками", устремившимися в южную страну за трикотажем, натуральными шубами, кожаными куртками, чтобы потом с выгодой, по меньшей мере, за двойную цену перепродать товар дома, на вещевых рынках. Народ в самолёте собрался говорливый и разношёрстный, в основном женщины средних лет. Марина обратила внимание, что кое-кто красовался в топиках с тонкими бретельками и шортах, видимо, знали, в какой климат попадут. Другие были в джинсах, свободных майках с длинными рукавами. Эти, наученные опытом, отдавали дань культуре и обычаям чужой страны, где женщине не следует демонстрировать своё лицо, а также ноги выше ступней и руки выше запястья. Видя Марину Михайловну с пятимесячным ребёнком на руках, кое-кто из дам интересовался, что заставило её пуститься в дальнюю дорогу явно не в целях бизнеса. Марина заговорщески понизив голос сообщала с улыбкой, что летит с дочкой и внучкой к зятю. - Так вы пакистанская тёща?.. Надо же! Что-то мы русских там не встречали. На вас ведь станут глазеть как на экзотику. Подумать только, до чего русских баб довели!.. Готовы выйти замуж за любого, хоть из племени Тумба-Юмба! Марину покоробила такая беспардонность. Она только и ответила: - Но на русских там ведь тоже смотрят как на экзотику. Все мы - люди, а в жизни всякое бывает. К горлу Марины подкатывала тошнота - и от воздушных ям, и от нервного напряжения и от таких вот деклараций "воспитанных" туристок. Яна помалкивала, глядя в иллюминатор. В конце концов, старшая из двух женщин сделала вид, что задремала, избегая дальнейших расспросов невольных попутчиц. Четыре часа полёта вскоре должны были закончиться, а там... Ох, пусть всё сложится нормально!
Спустя двадцать минут, в салоне загорелось табло "Пристегнуть ремни!" и зазвучал голос стюардессы: "Уважаемые пассажиры! Наш рейс окончен, мы прибываем в пункт назначения - город Карачи. Температура воздуха за бортом плюс сорок три градуса. Спасибо за внимание!" Еще через несколько минут под колёсами лайнера запрыгала земля, и, взревев в последний раз турбинами, он замер. Едва открылись двери выходного люка, как одежда моментально прилипла к телу пассажиров. На всех навалилась страшная жара. Застоявшийся, чем-то неприятно пахнущий воздух создавал ощущение погружения в горячий бульон с пряными специями. - Боже, вот так пекло! - только и смогла выговорить Марина Михайловна. Стелла проснулась, засопела, а потом расплакалась, видимо, тоже ощутив непривычный жар. - Да уж, мамочка!.. Такое здесь каждый день творится. Но, помнишь, ты говорила "везде люди живут"? Так что и мы теперь будем жить здесь с доченькой. Иди, лапонька, ко мне, а то бабуся устала весь полёт тебя на руках держать, ты уже тяжёленькая становишься... Не представляю, как мы будем выдавать тебя за трёхмесячную девочку?
Саид встречал их широкой улыбкой. Его взгляд был полон любви и нежности. Целовать жену на людях здесь было не принято, и он, переполняемый эмоциями, схватил дочурку, прижал её к себе и так замер на несколько секунд. Всё это с удовлетворением подметила Марина. Сказала, что не ожидала увидеть такой шикарный аэропорт. Саид отреагировал на эти слова с чувством гордости, сообщив, что здание построено недавно, оно, можно сказать, последнее слово в такого рода архитектурных проектах. И вот уже белая "Сузуки" Саида двинулась к его дому. В машине не оказалось кондиционера, и раскалённые почти до воспламенения сидения казались огненными. Пот струился по лицам пассажиров, одежда промокла насквозь. Марина смотрела из окна на непривычные здания с плоскими крышами. Похоже, на них под открытым небом жили люди, спасавшиеся днём, где придётся, а ночью избиравшие для ночлега именно эти крыши, которые, наверное, тоже напоминали им долго остывающие сковородки. Да и сами местные жители, опалённые солнцем, были худы и черны, как головёшки, мужчины носили белые, серые или чёрные шальвар-камизы, а женщины, помимо камиза, кутались в палантины, почти полностью скрывающие их от посторонних глаз. Марине было трудно представить, как они в таком наряде переносят здешнюю жару. Растянувшись на многие километры, гостям из Алма-Аты предстал огромный мегаполис с множеством кишащих на улицах людей. Сновали странные на вид автобусы, разрисованные под драконов и ещё каких-то невероятных чудищ. Причём, как правило, каждый автобус имел свою эксклюзивную раскраску. На подножках висели люди, а те, кому не нашлось места внизу, ехали сверху - сидя на крышах. Между всевозможными транспортными средствами, двигавшимися во много рядов, умудрялись втиснуться и лавировать в общем потоке повозки с запряжёнными в них то ли ослами, то ли мулами. Часто встречались и велосипедисты. Сквозь гуттаперчевую гущу всевозможных колёс пробивались автомобили, за рулём которых Марина пару раз видела и по глаза "занавешенных" женщин. Зудело комариное племя мотороллеров, на которых, как ни странно, умещались целые семейства: отец с матерью на сиденьях, а между ними - целый "выводок" детей. И, наконец, диво-дивное! - несметное количество моторикш... Они, как пояснил Саид, самый демократичный и дешёвый транспорт на трёх колёсах, выполняющий роль такси. На протяжении длинной дороги к дому Саида светофоры им встретились всего пару раз. Наблюдая из окна машины жизнь этого "муравейника", Марина удивлялась, как вся эта людская лавина умудрялась вежливо разъезжаться на перекрёстках - без аварий и пробок. Достаточно было повести рукой, как все уменьшали скорость, пропуская того, кто торопится. Главенствующим на дороге был возглас "Шукрия!", что по-русски означает "спасибо". Марина невольно вспомнила улицы родного города. Вот уж где тебе в "час пик" не уступят ни пяди площади и вместо слов благодарности чаще слышишь вслед площадную брань. Наконец, их автомобиль остановился у большого трёхэтажного дома, окружённого красивым забором. Вдоль всей небольшой тихой улицы стояли такие же внушительные добротные здания, частично скрывающиеся за густыми малиновыми гроздьями цветущих деревьев. Машина припарковалась в небольшом круглом дворике. Из дома вышло несколько женщин, с любопытством разглядывающих приехавших. Одна, старшая из них, подошла ближе. "Наверное, мать Саида, - подумала Марина и, приветливо улыбаясь, двинулась ей навстречу. Та остановилась, пристально глядя на Марину. Лицо её ничего не отражало, разве что в глазах мелькнула тень приветливости. Она сделала обнимающее движение руками, но объятия Марина не почувствовала, настолько бесстрастным было её символическое приветствие. "Да... это тебе не наши крепкие объятия при встрече родных или друзей!" - подумалось Марине. После церемонии приветствия Марины та же процедура повторилась в отношении Яны. Затем новоиспечённая бабушка поманила пальцами Стеллочку, слегка улыбнувшись. И что поразительно - ребёнок доверчиво протянул ручки к впервые увиденной им женщине и совершенно спокойно перебрался на её руки! Потом гостей из далёкого Казахстана - отныне родственниц - приветствовали две других женщины гораздо моложе первой. Марина поняла, что это, скорее всего, сёстры Саида. Стеллка "пошла гулять" по рукам, всем улыбалась, ко всем тянула свои ручонки, будто встретила старых знакомых! "Боже мой! - думала потрясённая русская бабушка, - что же это с нашей девочкой? Голос крови, что ли? Внучка даже не ищет меня взглядом, будто и не замечает меня!" Глаза Марины невольно заблестели от слёз, она заморгала и отвернулась. Саид не отводил пристального взгляда от Яны, не замечая никого вокруг. "Небось, не дождётся, когда останется с ней наедине... смотрит, как загипнотизированный!" - усмехнулась про себя Марина Михайловна. Гостью провели в отведенную ей комнату, предложили принять душ и отдохнуть после утомительной дороги. Вечерело. Однако жара не спадала, над широкой кроватью медленно вертелись огромные лопасти потолочного вентилятора. Марина обратила внимание, что во всех комнатах были такие "ветродуи", а в гостиной их было даже два. Благодаря им можно было хоть как-то спастись от жары. Рядом с комнатой Марины была душевая, довольно просторная, вся в кафеле. В ней, кроме душа, были тазы для стирки белья и пара низких табуреток. Освежившись, Марина, не одеваясь, легла на кровать и наслаждалась прохладой. Ею уже овладела дрёма, когда в дверь постучали. Марина накинула халат, привезённый из дома, и выглянула наружу. На пороге стояла мать Саида и протягивала Марине шальвар-камиз из тончайшего маркизета, расшитый национальным орнаментом. Марина растерянно развела руками, дескать, не понимаю, что с ним делать, но сватья настойчиво вручила ей наряд и, не говоря ни слова, ушла. Поняв, что иных вариантов нет, гостья облачилась в новую одежду. Она оказалась впору.
Пользуясь тем, что всеобщее внимание было сосредоточено на Стеллочке, Саид с Яной внесли вещи в свою спальню, и Яна увидела, что возле кровати стоит детский манеж. - О, ты позаботился о нашей малютке! Не ожидала от тебя! - Ну, а как же? Я вас так ждал! Не знаю, что со мной было бы, если бы вы не приехали! Невероятно волнуясь, Саид подошёл жене, на его смуглых щеках заиграл румянец. - О, Аллах! Как я по тебе соскучился! - Он страстно обнял её и принялся осыпать лицо, шею и руки Яны поцелуями. - Джану! Желанная моя! Пока тебя не было со мной, я чуть с ума не сошёл! Я словно перестал быть собой, я всё время мысленно перетекал в тебя, грезил тобой! - Обнимая жену, он сделал движение к кровати. - Нет, Саид, дорогой! Ты с ума сошёл! Средь бела дня? Там, в соседней комнате, все твои родственники нянчатся с нашей дочкой, а мы тут... - Я сейчас умру, так хочу тебя! - Не умрёшь, я тебе гарантирую! - смеясь, сверкнула глазами Яна, - Я же не умираю! Давай потерпим до ночи, хорошо? Тут в комнату постучали. Они отпрянули друг от друга. Яна сделала вид, что занимается разборкой вещей, а Саид открыл дверь. Сестра Саида Айша приглашала их к ужину. Яна увидела свою дочку на подушке, лежащую в гостиной на ковре, расстеленном на полу, в окружении родственников. Все с умилением смотрели на девчушку, обмениваясь мнениями о ней на своём языке. Кто-то попытался поднять её, но одна из сестёр Саида остановила руку. Яна поняла, что это предостережение, дескать, можно повредить спину ребёнку. "Они считают, что ей три месяца. Неужели не заметили, что она старше?!" Выйдя в гостиную, мать с улыбкой взяла девочку и понесла в комнату Марины. - Мам, ты в порядке? О-о!.. Тебя уже нарядили в национальный наряд! Прямо космические скорости! - Детка, наверное, это можно понять. Ведь я, по их понятиям, одета неприлично: руки и ноги не прикрыты! Ладно! Ничего страшного в этом не вижу. Будем действовать по пословице "с волками жить - по волчьи выть". Знаешь, эта тончайшая хлопчатобумажная ткань, маркизет, дышит! В ней намного легче переносить жару. Так что спасибо твоей свекрови за заботу. - Нас приглашают к ужину. Ты готова? Пошли! В столовой был накрыт большой, персон на двенадцать, овальный стол. В салатницах красовалось несколько неизвестных Марине закусок или приправ. Посередине возвышалось блюдо с лепёшками домашнего приготовления, накрытое белой хлопчатобумажной салфеткой. Все расселись вокруг стола. Место во главе заняла хозяйка, Янина свекровь, прямая, величественная и спокойная. Её взгляд по-прежнему ничего не отражал. По законам этой страны за всеми должна была ухаживать младшая сноха. - Давай, Амна, - по-английски произнесла мать Саида, обращаясь к Яне, и подала ей тарелки и черпак. Яна принялась ухаживать за сидящими за столом. Отведала непривычного ей блюда и Марина. Оно было невероятно перчённым, во рту сразу запекло так, что вкус супа совсем не ощущался. Она поймала на себе взгляд сватьи: "Ну, как?" - О-о! Очень вкусно! - сказала Марина по-английски, удивляясь, что, оказывается, она ещё немного "шарит" в этом языке! Яна тоже могла общаться только по-английски, поэтому все и говорили на инглиш. Большую часть сказанного Марина Михайловна не понимала, так как слова буквально сыпались из уст окружающих её людей. "В принципе, всё пока чин-чинарём, и даже еда на вкус вполне приемлема," - отметила про себя Марина Михайловна. Когда после поданных к столу национальных сладостей и чая, пришло время мыть посуду, эта "почётная" роль была отведена снохе. Посуды было очень много, и Марина последовала, было, в кухню, чтобы помочь дочери, но сватья дала ей понять, что старшей гостье не место у мойки. Марине пришлось предоставить дочери в одиночку справляться с кухонными обязанностями, которые - она это, увы, поняла - теперь постоянно будут поручены Яне. Неприятно, конечно, но Марина Михайловна не очень тревожилась на этот счёт: Яна с детства была приучена ею делать всякую работу по дому. После ужина и мытья посуды Яна покормила Стеллку. Саид предложил тёще, матери и жене прокатиться по вечернему городу. Ребёнок вновь оказался в ласковых руках "русской бабушки", а вот "дади", бабушка со стороны отца, даже не пыталась нянчить внучку. Пожилая дама величественно села в автомобиль и сохраняла такой вид во время всей поездки. Стемнело. Казалось, что, проводив дневное светило, город буквально ожил. Улицы были переполнены людьми, куда-то ехавшими. Всеми красками радуги сияла световая реклама. Плотным потоком двигались автомобили. Саид привёз всех на берег океана, который во тьме сливался по цвету с тёмно-синим ночным небом. По побережью важно шествовали верблюды, их погонщики предлагали покататься на двугорбых за небольшие деньги. Берег был весьма замусорен. Марина подумала, что до цивилизации здесь ещё далеко. Сняв обувь, она вошла в воду, желая ощутить упругую силу волн ещё никогда не виденного ею необъятного пространства океана.
Глава 13. ВСТРЕЧА С ПРЕКРАСНОЙ НЕЗНАКОМКОЙ
Проводив жену с дочерью и внучкой, Евгений Иванович по пути домой вспоминал сегодняшний рабочий день. Он в очередной раз принёс ему одни огорчения. В последнее время у него окончательно обострились отношения с новым директором Вычислительного центра, который сменил прежнего руководителя, отправленного на пенсию. Сабит, нынешний босс, в молодости был сокурсником Евгения. Они были тогда приятелями, чуть ли не друзьями. Но то было тогда. А сейчас, спустя годы, былая приязнь обернулась полной противоположностью. Разумеется, на то были причины. Заняв директорский кабинет, Сабит развил бурную деятельность по модернизации "конторы". Сократив штат программистов, он на его месте открыл отделение по сборке бытовых электросчётчиков. Цель была прозрачной - будущая продажа. Поначалу деньги, вырученные от реализации приборов, новый шеф направлял на развитие этого бизнеса, но позже, когда предпринимательский проект окреп, нанял "под него" бухгалтера и запретил кому-либо в фирме вникать в дела отдела по сборке счётчиков. Даже Евгению, своему заместителю. Так в стенах госучреждения родилась частная лавочка, действующая незаконно. Дело оказалось прибыльным - и в карман Сабита потекли денежки. Правда, только ему и, наверное, тому самому бухгалтеру. Сотрудникам отдела перепадали крохи, но даже их выплата постоянно задерживалась. Люди пока не роптали и, скрепя зубами, терпели наглость и произвол директора лишь по одной причине - потерять место в то смутное время было легко, а найти новую работу удавалось лишь единицам. Сабит часто отсутствовал на рабочем месте, и недовольные сотрудники шли с жалобами к заместителю директора. Евгений Иванович, как мог, старался успокоить сослуживцев, хотя разделял их гнев и недовольство. Был уверен, что в один "прекрасный" день коммерческая деятельность Сабита привлечёт внимание компетентных органов. Что тогда?.. Начнутся мыслимые и немыслимые проверки, в результате которых не только Сабит загремит под фанфары, но и он, Евгений. Вот почему он неоднократно высказывал в глаза шефу всё, что думает о его фактически преступной деятельности. Могло ли это понравиться Сабиту? Риторический вопрос. Кроме того, Евгений Иванович не без оснований подозревал, что его начальник без зазрения совести кладёт в свой карман и средства, отпускаемые их предприятию на социально-культурные цели. А таковыми для Сабита стали... приёмы, устраиваемые им для представителей вышестоящих организаций, в том числе для всяких "проверяльщиков". О, какие грандиозные ужины закатывал им новоиспеченный директор! Но самое интересное, что деньги на эти пиршества он вычитал из зарплат сотрудников. Недоплачивая "своим" людям, он давал "на лапу" чужим - это до глубины души возмущало Евгения, человека честного и принципиального. Ну как тут было им сработаться?.. Скандальный разрыв отношений, казалось, был не за горами. Оказаться уволенным в возрасте "за пятьдесят", когда до пенсии ещё, как до неба, Евгению Ивановичу не хотелось. Тем более, что наступили времена, когда человеку, перешагнувшему определённый возрастной рубеж, найти работу было практически невозможно. Котировались соискатели, которым стукнуло не больше сорока, а ещё лучше - тридцати пяти. И замдиректора Петренко оказался как бы между двух огней: быть готовым потерять работу и оставить семью без средств к существованию или разделить участь нечистого на руку директора.
Вот и сегодня они опять разговаривали на повышенных тонах. Придя домой, Евгений Иванович на время забыл о конфликте. Его отвлёк Ральф, который метался в прихожей, уже из последних сил взывая к хозяину о прогулке, а в уборной упала Муля, сослепу промахнувшаяся мимо унитаза. Уладив эту неприятность - благо, женщина не ушиблась - Евгений помчался за натянувшим до предела поводок псом, который как спринтер нёсся по ступеням подъезда и даже не задержался, чтобы привычно "поставить на место" всегда тявкающего на него задиристого соседа Кузю. Когда они пришли к собачьему вольеру, Ральф кинулся вдогонку за чёрной водолазкой - красавицей Ладой, к которой он был явно неравнодушен. Сегодня Ладу привела на прогулку незнакомая Жене молодая дама, лет тридцати - тридцати пяти. Красивая, сразу отметил он. Как это принято между владельцами собак, они легко завязывают знакомства, чтобы скоротать время на площадке. Традиционная тема разговора - их четвероногие питомцы. Вот и в этот раз, пока собаки носились друг за другом, владелица Лады приветливо улыбнулась Евгению Ивановичу: - Красивый у вас "мальчик"! С родословной?.. - Конечно, - улыбнулся в ответ Петренко. - Что-то я вас никогда здесь не встречал. С Ладкой обычно приходил сюда мужчина, не знаю его имени-отчества, но мы с ним немного знакомы. Ваш муж, наверное? - Да нет. Я - сестра его жены. Они уехали в отпуск и попросили меня пожить в их квартире и за собакой присмотреть. Ой, Ладка!! Куда тебя понесло?.. Там машины! Ко мне! Женщина метнулась было к собакам, но они уже мчались к вольеру. Она остановилась в нескольких шагах от Евгения, наблюдая с улыбкой, как её чернявая питомица кокетничает с потерявшим голову Ральфом. А его хозяин тем временем украдкой разглядывал красивую фигуру и миловидное лицо женщины, обрамлённое волнистыми русыми волосами. "До чего же хороша! Эх, где мои шестнадцать?.." Приятная собеседница повернулась к Евгению Ивановичу и, обнажив в улыбке ровные белые зубы, протянула ему руку: - Давайте, наверное, знакомиться! Наши собаки уже подружились. Я - Катерина. Вы всегда в это время выходите на прогулку? - Да, примерно в то же время, что и вы. - Тем лучше. Собакам вместе веселее. Не возражаете?.. - Да что вы! Нет, конечно! А я... Евгений. Они ещё немного понаблюдали за своими питомцами, ведя обычный в таком случае разговор. - Ну, наверное, мне пора! - сказал Петренко. - А вы утром тоже на прогулке? - Да, только рано. Моя жена в отъезде, и мне приходится до работы ещё кучу домашних дел переделать... - Ну, тогда, может, и завтра утром позволим Ладке поиграть с вашим Ральфом? Я тоже рано встаю. - Что ж, до завтра тогда!
Возвратившись с прогулки, Евгений перемыл гору посуды. Эту процедуру он, признаться, весьма запустил - накопил стопу тарелок. Хорошо, что стояли июньские вечера, самые длинные в году, и было светло почти до девяти вечера. Приняв, наконец, душ, Евгений в расслабленном и умиротворённом состоянии опустился в любимое кресло и взялся было за чтение свежих газет. Но глаза бездумно скользили по строчкам. Он поймал себя на мысли, что думает о своей новой знакомой. Вспомнилась её чарующая улыбка, карие глаза, пухлый, красиво очерченный рот, тонкие черты лица... Она чем-то напоминала Марину, такую же добрую и милую. Евгений вдруг представил Катерину обнажённой - и почувствовал волнение. "Ты что это, брат! - подумал он. - Ты ведь намного старше её! На любительниц папочек Катя не похожа. Однако... Однако глядела на меня с ба-а-льшим интересом! Это факт-с!.. Мечты, мечты, где ваша сладость!.. Ну ладно, сменим тему. Приготовь-ка лучше какие-нибудь полуфабрикаты для завтрашнего ужина, чтобы потом не тратить много времени. Тогда можно будет подольше погулять с собаками". Он мысленно расплылся в улыбке. "А что? Я теперь - "соломенный вдовец". Может быть, сама судьба приготовила мне эту встречу? А вдруг?.." Евгений Иванович пришёл в прекрасное расположение духа. Какое-то, давно забытое, волнующее чувство разбередило душу. "Приятно, чёрт побери, хотя бы на время почувствовать себя молодым!.." С этими мыслями Евгений направился в комнату, где стояли кровати Яны и Марины. "Хоть посплю сегодня по-человечески - не на раскладухе!.." Разобрав постель жены, он заглянул в комнату Мули - как там "божий одуванчик"?.. Старушка спала, и Женя на цыпочках вернулся к себе. Самому ему уснуть удалось далеко не сразу - не отпускало какое-то затаённое волнение, предвкушение прекрасного приключения, навеянное неожиданным знакомством на собачьей площадке. Но ночь, известная умиротворяющая волшебница, постепенно окутав его покоем, всё же, вступила в свои права...
Месяц ясный в синей колыбели, тонким рогом землю осветил. Звезды сонно нежатся в постели - в темном небе тесно от светил... Ночь неслышной поступью стремится властной силой всех околдовать, чтоб до первой утренней зарницы в царстве сонном всем повелевать. Спит земля, и спит, мерцая, небо... в царстве ночи дремлет даже мгла... И во снах чаруют быль и небыль - воедино ночь их слить смогла. Спящий ветер всхлипнувшим дыханием листьев шепот тихий пробудил... Вновь застыло все, как изваяние, до рассвета набираясь сил... Незаметно небо посветлело... Месяц, побледнев, поплелся прочь. И руладу птица вдруг пропела... И, лишившись чар, слабела ночь.
Теперь светало рано. Раз и навсегда "заведённые" Женей на заданное время биологические часы сработали точно, в половине шестого. Он проснулся, будто кто-то растолкал его. Распахнул шире створки окна и, выглянув на улицу, огляделся. Солнце уже взошло, но пока ещё находилось низко над горизонтом - дома отбрасывали длинные тени. Дни становились жаркими уже с утра, хотя ночью и на заре с гор дул обычный для Алма-Аты освежающий ветерок. Бледно-голубое небо, не испещрённое ни одной оспиной облаков, обещало хорошую погоду. Воздух был напоён ароматом цветущей липы. Алматинец с рождения, Евгений любил свой город, любил такие вот перепады дневной летней жары с прохладой ночей... Как был, в одних плавках, он с удовольствием принялся делать обычную ежедневную зарядку, для "поддержания формы". В свои пятьдесят четыре года Евгений Петренко выглядел от силы на сорок пять. Когда-то, в институте, он занимался тяжёлой атлетикой и был даже мастером спорта в этом виде. По природе мелковатый, он развил прекрасные бицепсы-трицепсы и сильную мускулатуру грудной клетки. Плечи стали широкими, руки мощными, а бёдра и талия остались по-мужски узкими. Ноги же от поднятия тяжести налились мускулами, стали крепкими, как столбы. Марина любила во время прогулок держать мужа под руку, чувствуя, как выше локтя перекатываются кругляши мышц. Чтобы поддерживать форму после того, как после окончания института он забросил штангу, Евгений все последующие годы делал ежедневную зарядку. Над проёмом двери укрепил турник, на котором подтягивался до тринадцати раз. Но сегодня ему было не до полного цикла зарядки. Время поджимало, и, несколько раз отжавшись, он бросился в ванную. Душ, бритьё, подготовка завтрака... В темпе вальса он натёр морковь для Ральфа, которую, в качестве витаминов добавлял псу в каши. Сварив яйца вкрутую и сделав бутерброды с сыром и колбасой, он сложил всё это на большую закусочную тарелку, добавил разрезанный на доли помидор и отнёс завтрак Муле. Быстро поел сам, залпом выпил чашку чая и выскочил с Ральфом на улицу. Пёс норовил, как обычно, пометить все деревья, кусты и камни, но Женя властно потянул его за поводок: - Давай быстрее! Там на площадке тебя Ладка ждёт! Услышав кличку своей подружки, Ральф моментально всё понял и потянул Женю по привычной дорожке к вольеру на соседней улице. Лада со своей хозяйкой уже были там. Лада, завиляв радостно хвостом, бросилась навстречу Ральфу, а Евгений Иванович неторопливо подошёл к Катерине: - С добрым утром! Как дела? - Спасибо, и вас, Евгений, с добрым утром! - А вы где-то поблизости живёте? - Вообще-то, я живу далеко отсюда - в микрорайоне, у меня двухкомнатная квартира в панельке. Но раз уж сестра попросила пожить у них во время их отсутствия, то сейчас живу... - она назвала адрес. - О, это совсем рядом! Через дом от нас! А как же ваш муж согласился отпустить вас, такую красавицу, ночевать не дома? - Нет, я одна живу... как-то... не сложилась пока семейная жизнь, что нередко случается в наше время. - улыбнулась Катерина, - одиночество не красит женскую долю, но что делать? Я уже почти привыкла. Хотя бывают иногда моменты, как сегодня, например, когда особенно хочется это одиночество с кем-то разделить: день рождения. Его будем праздновать вдвоём с Ладкой... - О, я вас поздравляю! В молодости дни рождения радуют. Я завидую молодым, вам, наверное, в районе тридцати? - Мне уже тридцать шесть! - О, вы прекрасно выглядите! Мне бы сейчас оказаться тридцатишестилетним! - вздохнул с улыбкой Евгений Иванович. - Знаете, а ведь у вас есть друг - ваша замечательная собака! - Да уж... выпьем с ней вечером по тридцать граммов и ляжем спать в обнимку, - рассмеялась Катерина. - Ну, что, кажется, пора домой, а то на работу опоздаю. А вы не торопитесь? - Нет-нет, я тоже убегаю, Лада! Ладка! Ко мне! - Нам в одном направлении, раз уж мы, оказывается, соседи! Пристегнув поводки к ошейникам собак, они пошли быстрым шагом. - А знаете, - промолвила вдруг Катерина, она на мгновение замялась. - Я тут подумала, может быть, вы захотите прийти вечерком к нам с Ладкой? Хоть немного скрасите мне вечер. Разносолов не обещаю, но ужин вкусный организую... как вы на это смотрите? - А как же... ведь у нас собаки, с которыми надо гулять? - А мы и погуляем недолго сначала, а потом, вы отведёте Ральфа и придёте, а? Соглашайтесь! - Ну... право не знаю... Хорошо, я постараюсь справиться со своими домашними делами... - Договорились! - радостно произнесла Катерина. До встречи вечером! И они разошлись по домам. Настроение у Жени было просто восхитительным: "Похоже, искра промелькнула между нами! Значит, я ей тоже понравился!". Евгений оценил себя в домашнем трюмо. "А что? Вроде ничего ещё! Ты прости меня, Маринка, это не измена, ведь душой я - всегда только твой! Но не могу же я подвести, сделав несчастной, прекрасную незнакомку?" И, подхватив с ходу портфель и сунув Ральфу миску с едой, Женя помчался к автобусной остановке.
На работе Евгению Ивановичу было не до посторонних мыслей. Только ближе к вечеру список дел был почти весь испещрён жёлтым маркером как сделанный. Сабит появился после перерыва, пробыл на работе около часа и исчез, предупредив секретаря, что сегодня его не будет. "Что ж? Само провидение, видно, создаёт мне условия для предстоящего свидания!" Собрав свои бумаги в портфель, Евгений покинул кабинет: - У меня встреча с партнёрами. Сегодня вряд ли смогу появиться. До завтра! - Всего доброго, Евгений Иваныч! Через полчаса он уже поднимался на свой этаж. Прежде всего, навестил старушку: - Муленька, как ты тут, живая? Небось, голодная, да? Прости, дорогая, не удалось в обед приехать тебя покормить. Сейчас я - мигом. Женя рысью помчался на кухню, достал из холодильника приготовленные вчера заготовки -- начищенную картошку и тушёное мясо, быстро поставил мясо на маленький газ, кастрюльку с картошкой тоже поставил вариться. "Так. У меня есть пятнадцать-двадцать минут. Успею принять душ и побриться!" Ринулся метеором в ванную, схватив электробритву, выгладил щёки, сделав их мягкими, почти нежными, затем ополоснулся под душем: "Так, порядок! Теперь еда". Молниеносно растолок картофель, добавив масло и горячее молоко, сделал пюре. Накормил бабулю, напоил молоком, приготовил еду для Ральфа, который уже стоял в дверях кухни, переминаясь с ноги на ногу, в нетерпении ожидая прогулки. - Так, Ральф, пошли! - через пять-семь минут они уже подходили к вольеру. Катерины ещё не было. Ральф обвёл внимательным взглядом всю площадку для выгула, Ладки не обнаружил и, поникнув, медленно побрёл обнюхивать траву. Спустя минут десять примчалась запыхавшаяся Ладка, а следом шла быстрым шагом Катя. Какое-то смущение сквозило в её взгляде. Он вновь почувствовал щемящее душу волнение. Обычная беседа не клеилась. Катерина большей частью молчала, сосредоточив свой взгляд на собаках. "Вот те номер! - подумалось Жене, - похоже, она передумала", но он промолчал. Обычно, собакам этой породы необходимо гулять не меньше часа, но, спустя минут двадцать, Катерина позвала Ладку, пристегнула поводок и как-то странно посмотрела на Евгения. - Вы уходите сегодня раньше? - спросил он, едва сдерживая грусть. - У меня сегодня есть дела, сами понимаете... - Да-да... я понимаю... - Евгений, так вы придёте? Вы не передумали? У Жени отлегло с души, и он, едва прикрыв радость спокойной маской на лице, спросил: - А я вам точно не помешаю? - Ну, мы же, кажется, уже договорились утром? Приходите через час, - она назвала номер дома и квартиры. Они пустились с Ладой рысцой, а Женя всё смотрел им в след, пока они не скрылись из виду. Без Катерины и Лады на площадке двум особям мужского пола стало вдруг невыносимо скучно. - Ну, пошли, что ли? - и, пристегнув пса на поводок, Евгений быстро пошёл к себе. Дома, погладив чистые брюки и рубашку, начистив туфли до зеркального блеска, почистив зубы и надушившись парфюмом, подаренным ему кем-то на день рождения, Женя причесал волосы и оглядел себя в зеркале с ног до головы. "Вроде, ничего!" - подумал он и, зайдя к бабушке, сказал: - Муленька, я ухожу, тут у тебя на тумбочке стоит стакан с водой, если пить захочется. Я не очень надолго. У нас на работе мероприятие... - Конечно, Женя! Обо мне не беспокойся! Занимайся своими делами! Выйдя из дома, он купил у какой-то бабушки букет пурпурно-красных гладиолусов. Через десять минут Евгений Иванович стоял на пороге Катиной квартиры.
Глава 14. НЕ ТАК СТРАШЕН ЧЁРТ, КАК ЕГО МАЛЮЮТ!
Вчера, вернувшись поздно из поездки вдоль побережья океана, все легли спать в первом часу ночи. Марина убедилась, что здешняя жизнь набирает обороты по вечерам и ночью. Днём, спасаясь от невыносимой жары, люди избегали показываться на улице. Мужчины работали весь рабочий день, а женщины, в основной своей массе не работающие, занимались домашними делами, воспитанием детей, весьма многочисленных в каждой семье. В полдень, самое жаркое время, освежившись под душем и прочитав азан под напевно исполняемую молитву муллы, женщины, старики и дети укладывались спать под непрестанно работающими вентиляторами. Спали часов до четырёх-пяти, затем вставали, пили чай, младшая сноха (в данном случае, Яна, или как её теперь называли, Амна) шла готовить ужин для всей семьи, а все остальные просто сидели и болтали о чём-то на своём языке. Праздность была непривычной, удивляла Марину, хотя она и понимала, что причиной её - климатические условия. Лично она спать в дневные часы не умела. Но приходилось подчиняться общему порядку. Поплескавшись под почти тёплым душем, она позволяла себе полежать под осушающим ветерком, чтобы замедлить непрестанно выделяющийся пот. В окнах не было стёкол -- одни решётки, поэтому в комнату на первом этаже дома любой прохожий мог заглянуть с улицы: тут уж не до раздеваний донага. Спали в той же одежде, что и принимали гостей -- шальвар-камизах, переодеваясь только перед очередной молитвой, азаном, которая звучала с минаретов пять раз в день. Вот, и сегодня Марина легла на кровать и пустилась в столь любимые ею размышления. Сначала с беспокойством думала, как там её ненаглядный Женя. Трудно ему одному! Потом она стала размышлять об их отношениях с мужем в последние годы. Они, нужно в этом признаться, постепенно перестали быть яркими и радостными. Слишком много на них обоих навалилось проблем. А в последнее время, с переездом к ним Мули, супруги даже спят в разных комнатах! Разве это нормально? С другой стороны, как-то так получается, что в конце дня нет ни сил, ни желания любить и ласкать друг друга, да и, опять же, условий нет для этого! Во всех комнатах - народ. "Ну вот теперь, когда вернусь, всё изменится! Всё наладится, теперь у нас будет отдельная комната, хоть и не спальня, но мы ночью там будем одни. Яна будет жить в этой стране, все заботы о них со Стеллочкой исчезнут... "И вернутся силы, и воспрянут чувства". Она лежала и вспоминала их прежние, полные любви ночи... Женька был превосходным любовником, не думая о себе, всегда старался, прежде всего, сполна доставить удовольствие жене. И только потом думал о себе. А она, совершенно счастливая, буквально плавящаяся от любви, гладила его мокрый лоб, проводила пальцами по влажным волосам, шептала ему сокровенные слова...
О сколько тысяч ярких дней ты смыслом жизни был моей и столько пламенных ночей дарил мне свет своих очей! Всегда ты пекся обо мне - и этим дорог мне вдвойне - ты никогда не ревновал, и сам мне повод не давал. Я так старалась, как могла, быть для тебя, как два крыла, всегда я ввысь тебя звала, тобой дышала и жила! Всегда гостей был полон дом - столы ломились в доме том. Нас окружала доброта и чувств, и мыслей чистота. Мы так прожили много лет, мы отцвели, как яблонь цвет, и у плодов уж - семена: так сладки внуков имена...
Однажды в их отношениях уже наступало охлаждение. Марина его почувствовала тогда моментально. Встревожилась: другая женщина?.. Такой вариант не был бы для неё неожиданным. Она работала тогда с Евгением в том же Вычислительном центре, только в разных отделах, и Марина прекрасно знала, что очень многие женщины заглядываются на её супруга. Он занимал должность заведующего отделом АСУП (автоматических систем управления производством), в подчинении у него, тридцатипятилетнего интересного мужчины, к тому же, порядочного, справедливого и отзывчивого, было немало представительниц прекрасного пола, которые постоянно кокетничали с ним. Марина не испытывала чувства ревности, скорее гордилась своим спутником жизни, предметом мечтаний других баб. И не испытывала страха потерять его: слишком долгим временем был испытан их брак. И вдруг Евгений как-то сразу и заметно отдалился от неё. В то время они растили ещё маленького Костика. Жили отдельно от родителей в квартире, выделенной Евгению Ивановичу за хорошую работу, квартире, хорошей даже по нынешним временам. Их дом был в нескольких кварталах от их работы. Евгений никогда не давал ей даже пустякового повода для недоверия. Даже в обеденный перерыв они отправлялись перекусить домой. С работы её муж никогда не задерживался. Но, в последнее время, когда дело доходило до постели, он находил тысячи причин, чтобы оттянуть момент близости или вовсе избежать её. Почувствовав неладное, Марина вызвала его на откровенный разговор. Он неохотно оторвался от чтения газеты. - О чём ты хочешь поговорить? - Знаешь, Женя, мы с тобой заключили когда-то союз по любви, и все эти годы я её, твою любовь, действительно ощущала, спасибо тебе огромное за это! Но в последнее время ты стал... каким-то чужим, что ли... Что происходит? Лицо его едва заметно напряглось. - Ой, ради бога, Марин, не начинай! Выдумываешь всякую ерунду. Больше заняться, что ли, нечем? Всё нормально! Спи спокойно! - Да нет, Жень, я всем существом чувствую твоё охлаждение. Насильно мил не будешь, это известно. И я не собираюсь обременять тебя. Мы уже в том прекрасном возрасте, когда, если любовь ушла, её не восстановишь. Но мы ещё можем создать с кем-то другим своё счастье. Так ведь?.. Не хватало мне ещё стать обузой собственному мужу! Я ещё молода, свежа, пользуюсь вниманием противоположного пола, ты тоже в расцвете сил, за тобой очередь из женщин стоит, только кликни... Сына я одна, безусловно, выращу. Так что... Женя обескураженно молчал. - Ты что, разлюбила меня? У тебя кто-то есть? - глухо спросил он. - А вот с больной головы на здоровую валить не надо, друг мой! Даю тебе два дня на раздумья. Если решишь развестись, в течение двух дней сообщи мне. Расстанемся по-хорошему. Если между нами встала другая женщина... Я уже говорила тебе перед свадьбой, что брезглива и не потерплю измен. Пойми, это равносильно тому, чтобы варить суп в ночном горшке... пусть и хорошо вымытом! - И ты не будешь ни страдать, ни жалеть, ни мучиться? - с горечью спросил он. - Ну почему же не буду? Я ведь не камень бесчувственный. Но другого выхода не вижу: если разлюбил - совместная жизнь теряет всякий смысл! Марина прекратила разговор, оставив мужа в задумчивости. Два дня она жила в отчаянном напряжении, готовясь услышать: "Прости! Прощай!.." Когда этот срок истёк, она, сама, спросила Евгения о принятом им решении. - Мариша, ты о чём? Ты что серьёзно, что ли? Я подумал, ты просто напугать меня хотела. Родная, никакой речи о разводе быть не может. Я люблю только тебя. Я обещаю тебе - того, что ты приняла за охлаждение, больше не повторится! Просто я устал в последнее время. Он обнял жену, опустил голову на её плечо и они, прижавшись друг к другу, довольно долго стояли так. Потом, как ни в чём не бывало, она сказала: - Жека, сходи с Костиком погулять, а я пока еду приготовлю.
Сейчас Марина вспоминала все эти давние события и эпизоды их жизни и думала, что, даже если он и изменял ей, то она никогда не могла об этом догадаться. С её-то чуткой душой! Огромное чувство благодарности к мужу переполняло её. "Вот только вернусь - и станем жить душа в душу, друг для друга! Уж я постараюсь!.." Вечером, когда Саид пришёл с работы они, не ужиная, опять отправились путешествовать по городу. Саид желал показать его Марине Михайловне во всей красе. Снова на её руках спала внучка, и она беспокоилась, чтобы ветерок не повредил ребёнку, принимала участие в разговорах, которые переводила Яна, и с любопытством глазела по сторонам. После довольно длительной автопрогулки Саид остановил машину у ресторана и пригласил их поужинать. У них в стране алкоголь не принят, в стране - "сухой закон", так как пить горячительное -- грех перед Аллахом. Поэтому рестораны можно посещать даже с маленькими детьми. Для них имеются специальные креслица, которые ставят прямо на стол, рядом с родителями, и те могут спокойно наслаждаться едой и беседовать. Многое здесь Марине, в общем-то, нравилось. Она ожидала увидеть беспросветную отсталость, но обманулась в своих ожиданиях. Напротив, наблюдая взаимоотношения членов семьи Саида, видя, как в почтении к старшим здесь воспитывают детей, она мысленно проголосовала за такую культуру. Да, общение родственников, на первый взгляд, здесь кажется суховатым, лишённым эмоций, если сравнивать с её привычной ласковостью и "голубиным воркованием". Да, она не понимает их языка, их разговоров, но видит выражения их лиц - нормальные, приветливые . Саид, тут она не может ошибиться, очень рад воссоединению его семьи, глаз с Янки не сводит. Стеллочка, обожаемая всеми родственниками, не слезает с рук. Такое впечатление, что она тут век жила! Вообще, всех детей здесь невероятно балуют, позволяя им абсолютно всё. Хотя с таким подходом к воспитанию Марина в корне не согласна. Но вот что, опять же, умиляет её, это трепетное отношение окружения Саида к старикам - удивительно заботливое и почтительное. Ещё Марина поняла, что большое количество детей не является здесь обузой родителям, поскольку в доме вечно полно знакомых или родственников, и все они готовы по очереди заниматься ребёнком, можно сказать, бесконечно. Словом, жизненные устои в доме зятя пока показались Марине Михайловне вполне приемлемыми. Наверное, тогда, в свой первый приезд, когда Яна была беременна, её состояние накладывало отпечаток и на её восприятие окружающего. А ныне всё здесь, за исключением излишней, какой-то истовой религиозности, кажется Марине, нормальным, логичным, вселяя уверенность, что к такому укладу жизни можно со временем привыкнуть. Об этом она и намеревалась поговорить завтра с дочерью. А сейчас, вернувшись из поездки по городу, Марина напилась чаю и пошла спать. Была поздняя ночь.
Глава15. ОХ, ЭТИ ЧЁРНЫЕ ГЛАЗА!..
Евгений Иванович несколько мгновений постоял перед дверью Кати. За её порогом вот-вот могли развернуться непредсказуемые, волнующие события, которым он внезапно захотел покориться. Да, захотел... чтобы немного скрасить свою жизнь, ставшую в последние месяцы скучной и монотонной. Иногда он ощущал, что всё живое в нём умерло и готов был с этим смириться, объясняя своё безразличие к душевным излияниям и порывам плоти уже солидным возрастом. Марина, хотя и была намного моложе мужа, давно уже погрузилась в бесконечные дела и хлопоты. В повседневных делах по дому она крутилась, подобно белке в колесе: то все силы отдавала своим дряхлеющим родителям (девять лет постоянной опеки - это не шутка!), то видела высший смысл жизни в служении детям, отдавая им всю себя. Евгений, со своей стороны старался окружить её и своих близких вниманием и заботой, но в этой... суетной канители и вечном желании быть полезным другим оба не замечали, что постепенно теряют что-то очень важное лично для них, то, что всегда скрепляло их чувства. Чуть ли не на глазах изо дня в день таяла, испарялась их ежедневная потребность друг в друге. Их чувства охладели не совсем, но всё больше напоминали раритетные книги, которыми владельцы гордятся и хвастаются при случае. Всё реже обращаясь к ним, они не забывают сдувать с них пылинки и неизменно, когда это необходимо, выставляют из шкафа на всеобщее обозрение. Похожая ситуация складывалась у Жени с Мариной. Опасаясь, однако, чтобы кто-нибудь не увёл его жёнушку, Евгений предпочитал ею не хвастать, не превозносил до небес её замечательных качеств. Он предпочитал наслаждаться тем, что эта редкая по человеческим качествам женщина принадлежит только ему. Евгений понимал, что ему очень повезло с Мариной и готов был сделать всё для её счастья. Благодаря его заботам, она должна была стать, образно говоря, именно той захватывающе интересной и редкой книгой. Но понимание этого не исключало его внимания к другим представительницам прекрасного пола. Общение с ними, порой близкое, что случалось в командировках, дарило ему свежее чувство восторга и чисто мужской пригодности. Подобные кратковременные встречи Евгений старался сразу вычёркивать из памяти, обычно "на всех парусах" летя к любимой жёнушке и уверяя себя, что лучше её никого нет на свете. Правда, несколько лет назад Евгений сменил работу, его командировки стали редкими да и жизнь закружила так, что было уже не до развлечений на стороне. Он впервые ощутил острый дефицит времени. Вот тогда-то и посетили его мысли, что впереди - дорога "с ярмарки" и пора смириться с отсутствием былой пылкости, почти юношеского озорства и принять всё, происходящее с ним как неизбежность, издержки возраста.
"Осень жизни серебром печалит... а Весна осталась в дальних далях... С грустью осень люди повенчали: без любви на сердце камень давит. Осень ли, Весна ли нашей жизни... вдруг любовь волшебным зельем брызнет! И закрутит, пробуждая нежность, заревнует сердце безудержно, сладкой болью день переполняя, утренним восходом озаряя... Каждый день вдруг станет полон красок, одаряя новой сильной страстью! Безответно, пламя быстро гаснет... Эти вспышки, словно бабье лето, словно всполох той зари прекрасной, что живёт в душе всё время где-то"...
... Стоя у двери Катиной квартиры, он медлил нажать на звонок. " Ну... будь что будет!", - наконец, решил он и надавил на черную пуговку. Дверь отворилась - и первой вылетела навстречу Лада. Она чуть не сбила его с ног, шумно виляя хвостом, и стараясь лизнуть руку. Вся трепеща от радости, собака выкатилась на лестничную площадку. - Лада! Домой, быстро! - строго прикрикнула Катерина и тепло улыбнулась гостю. - Она меня, наверное, как будущего "свёкра" воспринимает! - засмеялся Евгений, снимая туфли. - Что вы, разуваться не нужно! - Ну уж нет! - гость огляделся. - У вас так чисто!.. А это - вам! - он протянул гладиолусы хозяйке. - Еще раз поздравляю с днём рождения! - Какие красивые и крупные, просто чудо! "Ох и глаза! Сияют! Кажется, я пропал!.." - мелькнуло в его голове. - Вы, Евгений, проходите, пожалуйста, в гостиную и располагайтесь. А я только поставлю цветы в вазу, хорошо?.. Он прошёл в стандартную для всех домов советской постройки восемнадцатиметровую комнату. Посередине стоял накрытый белоснежной скатертью стол, на нём - два прибора. Выстроились друг за дружкой какие-то красиво оформленные закуски. В центре - бутылки шампанского и пятизвёздочного коньяка. Гость сел в кресло, стоявшее поодаль. Вскоре появилась Катя и поставила на стол цветы, выглядевшие теперь в вазе причудливой формы ещё более красивыми. - Как здорово, что вы согласились скрасить мне сегодняшний вечер, Евгений! Вы устроили мне настоящий праздник! - Ой, да чего уж, называйте меня просто Женей, так как-то проще и по-дружески! - Пожалуй, если так вам приятнее. Проходите, пожалуйста, к столу. Садитесь вот сюда. Удобно?.. - Знаете... а можно я буду называть вас Катенькой?.. Так вот, Катенька, это я должен был бы ухаживать за такой неотразимой дамой, пододвигать вам стул и прочее, а вы нынче - королева бала! Не беспокойтесь обо мне. Я сегодня в роли вашего кавалера и, если позволите, буду создавать имениннице праздничное настроение. На Кате было красивое вишнёвых оттенков, плотно облегающее изящную фигуру платье с довольно глубоким вырезом, в котором была видна соблазнительная грудь. Всё это гость заметил мгновенно и перевёл взгляд на бутылки. - Катенька, что вы предпочитаете пить? Шампанское? Или, может быть, коньяк? - Наверное, всё-таки, шампанское, не то опьянею, и кто же тогда подаст вам горячее? - весело ответила хозяйка. Евгений налил в её фужер шампанское, а себе коньяку. - Что же? - торжественно начал он, - Славлю день, в который тридцать шесть лет назад на свет появилась такая прелестная женщина! Благодарю судьбу, что она свела меня с вами. Ещё я мысленно благодарю вашу сестру, что она уехала отдыхать, благодаря чему... я сегодня у вас в гостях. За знакомство! - Спасибо! - они чокнулись и выпили, и Катерина принялась наполнять тарелку гостя. - Катенька, расскажите немного о себе. Почему вы, такая чудесная и замечательная, к тому же, прекрасная кулинарка, не нашли никого лучшего для компании, чем я, немолодой, случайно встреченный вами "собачник"?.. - Ну, что вы, Женя! Не надо на себя наговаривать! Какой же вы немолодой? Сколько вам лет?.. Позвольте-ка, я угадаю? Вам лет... сорок пять-сорок семь, так ведь? И вы вчера почему-то сразу вызвали моё расположение. От вас просто веет положительностью и добротой! ... Женя, а давайте я музыку включу, тихонько как фон? - Катерина встала, включила старенький магнитофон. Полилась песня. Затем предложила наполнить рюмки ещё раз. - Я тоже хочу сказать ответный тост. За вас, Женя! Я всей душой рада нашему знакомству. Магнитофон вдруг запел: "Ох, эти чёрные глаза меня пленили. Их позабыть никак нельзя - они горят передо мной...." - За ваши чёрные глаза, за вас Катюша!.. А давайте потанцуем? И они танцевали... Одна мелодия сменяла другую, а они всё не могли расцепить рук... Пьянила близость тел, запах духов, воздух плыл перед глазами, и от малейшего прикосновения, казалось, рассыпались по комнате сверкающие искры. - Ну, что? Давайте продолжим наш ужин? А, Женя? А то горячее на плите остывает. Гостя танцами, как и соловья баснями, не кормят. - Она с улыбкой усадила Женю за стол. - Я вас на минутку оставлю. - Катя удалилась в кухню. Евгений был слегка взволнован столь романтической атмосферой. Всё складывалось, как нельзя лучше. А он ещё сомневался, когда шёл к её дому, что, скорее всего, напрасно размечтался о чувственном вечере, ведь они еще так мало знакомы! Но теперь он видел, что нравится ей. Он ощущал её каждой клеткой во время танца, видел, что она так же, как и он, взволнована и смущена. Вошла хозяйка, неся на овальном блюде зажаренную с яблоками утку, источавшую сказочный аромат. Следом за Катей семенила Ладка, унюхавшая запах и надеющаяся, что ей тоже обломится. Она улеглась подле сидящей за столом Кати и стала смотреть на неё неотрывным вожделенным взглядом, периодически хлопая хозяйку по ноге лапой, как бы напоминая, "дай и мне кусочек!" Гость рассмеялся: - Собаки, как дети! Я бы не утерпел, если бы меня Ральф вот так просил. - А вот у нас сейчас образуются косточки, тогда и Ладке что-то достанется. Вы, Женя, я вижу, уже наполнили наши рюмки. Тогда скажите тост. - С днём рождения, прекрасная моя волшебница! Вы действительно обладаете чарами, заставляя меня волноваться! Давно я не испытывал ничего подобного! Так пусть никогда не кончается этот вечер! Катя слушала его, опустив ресницы, а когда вновь подняла их, её глаза казались бездонными - столько в них было нерастраченной ласки. Они опустошили рюмки. Утка оказалась превосходной. Женя принялся развлекать Катерину шутками, вспоминал более-менее приличные анекдоты. Они смеялись. Потом произнесли тост "За любовь!" и, чокнувшись, опять смеялись... - Катенька, если вы не возражаете, давайте ещё потанцуем? - Зазвучала медленная мелодия, Женя обнял Катю за талию и, не сводя с неё глаз, прижал её к себе. - Кажется, мы с вами немного опьянели, Женя... - улыбнулась Катя и подняла своё лицо, взглянув Жене в глаза. - Да уж... опьянеешь тут... внезапно севшим голосом, почти шёпотом, произнёс её гость и страстно припал к её жарким губам. Оба зажглись моментально. Он стал осыпать её лицо, шею быстрыми поцелуями, потом приник к груди, вздымавшейся в трепетном волнении. Закрыв в наслаждении глаза, она вся отдалась этому чудесному мгновению, мысленно моля его продлиться как можно дольше... О, Евгений умеет ласкать женщин! Они с Катей судорожно стали раздевать друг друга. Её платье упало на пол... Женя продолжал целовать грудь, потом стал опускаться с поцелуями ниже... Всё поплыло перед её глазами. Он подхватил молодую женщину и вновь приник к её груди. - Пойдём в спальню, туда... - выдохнула она. Они упали на кровать и продолжили взаимные ласки, пока не слились в одно целое. Стон наслаждения вырвался почти одновременно... Минуты три они лежали молча, остывая, приходя в себя. Евгений повернулся к ней, обнял, она прижалась к его разгорячённому плечу, вдыхая запах тела... - Тебе хорошо? - Мне ещё никогда не было так хорошо, - прошептала она... Потом она встала, накинула халат и прошла в ванную: - Я сейчас... Женя чуть помедлил, встал и тоже направился в ванную. Катя стояла под душем, невозможно соблазнительная и красивая. - Давай, спинку потру, хочешь? - спросил он, глядя на неё с восхищением. - Женя... ты там подожди! Что ты меня разглядываешь? Мне неловко... Но он уже стоял перед нею под струями душа и целовал мокрое лицо. Он опять дрожал от нетерпения, отыскивая её губы... - Какая ты вкусная и скользкая, как карамелька! За что же мне выпала такая радость?.. - и безумство любовных ласк повторилось заново. ... Вернувшись домой в третьем часу ночи, Евгений, сдерживая дыхание и боясь щёлкнуть ключом, чтобы не проснулась Муля, открыл дверь. Спавший у порога Ральф тяжело поднялся и завилял хвостом. Женя успокаивающе потрепал его по холке и на цыпочках прошёл в комнату, где, не зажигая света, быстро разделся и лёг в кровать. "Вот задал я сегодня жару! Впрямь, как молодой! Здорово! А она - непредсказуемая... страстная... Надо же, вдруг обломилось такое удовольствие!.. Лишь бы Маришка не узнала... Если Катенька будет не против, можно ещё пару раз повторить наши встречи, а там... и Марина возвратится. Интересно, как их приняли у Саида? Как Стеллочка?.." Усталое, несколько отвыкшее от любовных "схваток" тело просило покоя. Женя повернулся на живот, обнял подушку - и через минуту спал крепким счастливым сном.
Утром, придя на площадку, они с Ральфом оказались в гордом одиночестве. Кати не было. Женя был несколько разочарован. Кольнула мысль: "Похоже, я ей был нужен только вчера... Лучший мой подарок - это ты!.." Его охватила грусть: "А чего, собственно, ты ждал? Зачем ты ей? Так... прохожий... как там, в пословице, "на безрыбье и рак - рыба!" Евгений мысленно усмехнулся: "скажи спасибо и за эту, подаренную тебе, чудесную ночь!.. И вообще, у тебя есть любимая жена. И по отношению к ней ты, признайся, поступил, как, как..." Он боялся подобрать слово. Но ведь это не измена! - мысленно убеждал он себя, стараясь справиться с начинающим угнетать его сознанием вины. В каком-то стихотворении Женя прочёл однажды строку "ведь изменяют души - не тела" - и сейчас она всплыла в его памяти. "Ну, вот! А моя душа всегда с Маришкой! Подумаешь, развлёкся, освежил свои силы. Зато теперь знаю, что я ещё - ого-го! Выходит, я для Маришки же и старался, - усмехнулся он - Эх, женщины! Ничего-то вы не понимаете! А ведь именно в случайных приключениях мы восстанавливаем свою мужскую силу, которую затем дарим вам, нашим любимым и единственным!" - продолжал разглагольствовать Евгений Иванович, но тут же почувствовал укол совести, сразу разгадавшей фальшь в его желании оправдать себя. Раз Катерина не пришла сегодня, то больше и не нужно искать с ней встреч. Развлеклись - и будет! Хорошенького - понемножку! Через четыре дня приедет Марина. "Надо в квартире немного прибрать. Продукты в холодильнике заканчиваются, в магазин и на базар нужно сходить..." И, постепенно, отвлекаясь от событий минувшей ночи, запретив себе вспоминать о Катерине, Евгений, переделав все утренние дела, отправился на работу.
Глава16. ПОВЕРНУТЬ БЫ В РОДИМУЮ ДАЛЬ!
В пять утра Марину разбудил доносившийся с минарета напевный голос муллы, читающего утреннюю молитву. "Интересно, они тут что? - встают, совершают намаз в такую рань, а потом опять ложатся?..". Спать не хотелось. Марина привыкла вставать рано. Она приняла душ, надела свежий, приготовленный с вечера шальвар-камиз и вышла во двор. Солнце уже припекало. Стояла непривычная тишина. Люди ещё спали. На балконах соседних домов не мелькали ребятишки. Так обычно бывает днём, когда они, мал-мала меньше, толпятся на балконе второго этажа своего дома и с любопытством наблюдают, что происходит во дворе соседей. Дома здесь большие, а вот дворики, обрамляющие их, очень маленькие, узенькие: землю принято экономить, и большие пространства - непозволительная роскошь. Дома находятся столь близко друг к другу, что жители более высоких этажей могут наблюдать жизнь, текущую у соседей. Этакое своеобразное реалити-шоу с непредсказуемым сценарием. Птицы здесь тоже другие. Среди лета почему-то преобладают вороны и вездесущие воробьи. "А у нас ворон летом не увидишь. Они предпочитают жить в горах, где прохладнее", - подумала Марина. Она пару раз видела во дворах кошек. Короткошерстные и поэтому кажущиеся худыми и длинными, они выглядели так, будто их побрили. "Жарко им, бедным!". Марина с детства обожала кошек, и они платили ей нежной и преданной любовью. Обычно дома, в Алма-Ате, она не могла пройти равнодушно мимо этих созданий, и если мурлыка была чужая, то хотя бы пыталась ласково заговорить с ней: "Привет, киска! Я бы тебя погладила, но не знаю, может, ты не здорова. Так что, прости." Некоторые обитательницы двора принимались тереться о Маринины ноги, громко мурлыча, а другие, испугавшись проявленного внимания, подняв хвост трубой, давали дёру. Однако, здешние кошки не вызывали в Марине никакого желания общаться с ними - неласковыми, полудикими. Собак, как объяснил Саид, держать в домах мусульман - грех! Собаки это нечисть, они оскверняют жилище. "Какие могут быть животные при таком количестве детей в семьях? - подумала Марина. - Ребятишек бы прокормить! Столько бедных, измождённых и голодных людей на улицах, не имеющих жилья и спящих просто на газонах, благо, здесь круглый год тепло!" За забором послышался громкий крик ишака "и-а-а-а!", повторяющийся долго и ритмично. "Ну всё! Сейчас всех перебудит! Откуда он только взялся?" - Марина выглянула за ворота. На узкой улочке близ их дома стоял ишак, запряжённый в маленькую повозку с каким-то хламом. Седой измождённый старик-погонщик что-то выкрикивал, звоня в колокольчик. Вот из соседнего дома вышел мальчик, вынес что-то наподобие примуса и отдал его старику. "Похоже, старьевщик. Когда-то в моём детстве такие ходили по улицам Алма-Аты", - подумала Марина и закрыла ворота. Она впервые обошла двор дома. С задней его части тоже можно было войти в жильё. На верёвках раскачивалось под горячим ветром бельё, повешенное сушиться с вечера. Деревьев во дворе не было. Правда, кое-где стояли посаженные в большие горшки финиковые пальмы, дающие незначительную тень. От асфальтированных уже раскалённых дорожек исходил жар... "Карр! Карр!" неожиданно заорали пролетающие над головой вороны. Марина вздрогнула. Да, укрыться от жары тут негде! В соседнем дворе возвышалось банановое дерево... Оно, как и другие, изредка встречающиеся здесь, не имело раскидистой кроны, и спасительная тень от него была очень маленькой. "Чужое всё... Какое же здесь всё чужое!" Острое чувство одиночества и никому не нужности пронзило Марину как ножом. "Бедная, бедная моя девочка! Как же ей тут будет трудно!.."
Часто кажется нам, лучше там, где ждёт лето. Тёплый край - чем не рай? - нет там долгой зимы! Пища Богом дана - лишь любуйся рассветом да плоды собирай от весны до весны! Но, однажды, попав в ту страну, где с жарою, без зимы, круглый год! - потом плавится "рай", где весь воздух пропах луж водою гнилою, ты мечтаешь о том, чтоб вернуться в СВОЙ край! Новый Год ты не ждёшь без зимы, и без снега, да и ёлку тебе не заменит строй пальм, и банан уж не гож - вот, борща бы отведать!.. Повернуть бы судьбе в ту родимую даль...
Из дома появилась Яна с малышкой на руках. - Мама! С добрым утром! Ты уже не спишь? Как чувствуешь себя? - Всё хорошо, родная, не беспокойся. Вот знакомлюсь со здешним бытом. Ты же знаешь, я привыкла рано вставать. - Да и я тоже, к тому же, красавица моя есть захотела. Волей-неволей пришлось подниматься. А сейчас пойду завтрак готовить, ведь и Саиду уже пора на работу. - Тебе помочь? - Ну, если не трудно, возьми пока Стеллу ненадолго, я пожарю лепёшки, поджарю яичницу, согрею чай, покормлю мужа - и мы будем завтракать. Марина взяла внучку на руки и стала с ней расхаживать по двору, а потом они вышли за ворота, на улицу. Марина подошла к дереву, цветущему красными гроздями и, склонив ветку, обратилась к малышке: - Посмотри, какой цветочек! - Она поднесла веточку к ребёнку: "Понюхай, как пахнет!", но Стеллка ещё не знала, что это такое - нюхать. Её пухленькие щёчки разъехались в беззубой улыбке. - Пойдём-ка к бабуле в комнату, а то здесь так жарко, просто невозможно! Включив в своей спальне вентилятор, Марина положила внучку на кровать, дала ей погремушку, и долго смотрела на неё в глубокой задумчивости. Вновь нерадостные думы охватили её, глаза увлажнились. В доме запахло лепёшками, которые жарились на примусе, на раскалённой и перевёрнутой вверх дном сковороде. Вскоре Марина увидела за окном мелькнувшего зятя, бегом бежавшего к машине, его догоняла Яна. В её руках был пакет с обеденным термосом и едой в специальных маленьких, плотно закупоренных кастрюльках. Марина с ребёнком вышла во двор и наблюдала, как Саид в красивом европейского кроя лёгком костюме, благоухающий ароматами дорогого парфюма, садится в машину, а Яна, сложив пакет с едой на заднее сидение, смотрит ему вслед. - Ну, что, дорогая хозяюшка? Как тебе роль заботливой и старательной жены и снохи? - А что тут такого? У меня что, руки другим концом вставлены? Не это самое страшное, мамуля! Пойдём завтракать? - А что тогда для тебя самое страшное, доча? - А самое страшное настанет, когда ты уедешь, и мне здесь не с кем словом будет перекинуться. Вот Саид отправился на работу. Сейчас восемь часов, а вернётся он только вечером в восемь, девять. А мне двенадцать часов чувствовать себя здесь изгоем! - Доченька, я понимаю, но, надеюсь, постепенно все к тебе привыкнут, ведь вы можете общаться на английском языке, да и ты тоже узнаешь этих людей ближе. Вроде бы, по моим наблюдениям, они неплохие, нормальные люди. Перетерпи этот не простой период адаптации. Скучать тебе, как я уже поняла, не придётся, у тебя ребёнок, на тебе готовка, ежедневная стирка, спасибо - не руками, хоть и плохонькая, но всё же, стиральная машина имеется. Жизнь, Яна, всюду трудная, а семейная жизнь, хоть здесь, хоть у нас, везде не сахар, и свекрови наши бывают не лучше, и мужья русские - не всегда подарок. - Ладно, мам, пошли завтракать! - дочь улыбнулась, и они прошли в столовую, где на тарелках уже лежали поджаренные Яной-Амной яйца, лепёшки и ломтики какого-то сыра, напоминающего нашу брынзу. Яна пошла в комнату свекрови, пригласила её к столу. Та появилась в розовом шальвар-камизе, как всегда, величественная и неулыбчивая. Сев на стул, она вдруг подняла одну ногу и, согнув её в колене, водрузила на сиденье стула. "Мда,- подумала Марина, - привычка вторая натура! То, что впитано с молоком матери, не выжжешь калёным железом, хоть и живёшь во дворце, окружив себя европейской мебелью и кажешься себе самой королевой." В процессе еды мать Саида что-то процедила сквозь зубы Яне, одарив её колючим взглядом, который заметила и Марина. Яна сжалась и напряглась, однако промолчала. "Что, интересно, она сказала?" - подумала Марина. Защемило сердце: "ох, кажись, она будет поедом есть Яну! Если даже при мне не может сдержать своё недовольство, то что же будет потом?.." После завтрака Марина с ребёнком на руках прошла в гостиную, где на софе уже восседала, по-турецки скрестив ноги, свекровь. Был включен телевизор. Марина, расстелив принесённую Яной простыню на ковре, положила туда ребёнка и, сидя на диване возле внучки, с любопытством смотрела на экран. Шёл какой-то художественный фильм местного производства. И хотя Марина не понимала, о чём говорят его герои, не без интереса наблюдала за происходящим. "Что-то типа индийских фильмов, только без сопровождающих песен и кокетливых ужимок, столь присущих индийскому кино", - подумала она. Потом началась передача, чем-то похожая на программу "Время". Ведущие, мужчина и женщина, сообщали последние новости. Марина обратила внимание на то, что мужчина одет в европейском духе, а на женщине, красивой и строгой, шальвар-камиз, однако голова её не покрыта дупертой, которая покоилась на плечах. "Странно, почему она не покрыла голову в нарушение всех традиций? Её видят тысячи мужчин, а ей хоть бы хны! Значит, здесь, как и везде, соседствуют и паранджа, и вот такая, по их меркам, раскрепощённость. Всё зависит от культуры конкретного человека. А в этом доме всем заправляет мать Саида, которая всё своё свободное время читает религиозные книги. Она-то и устанавливает свои порядки!" В душу Марины закралось едва заметное раздражение, но продолжая свои раздумья, она пришла к выводу, что её недовольство сватьей неправомерно, поскольку, будь Марина на месте матери Саида, она в своём доме тоже установила бы тот порядок, который был для неё нормой жизни. Оправдав таким образом сватью в собственных глазах, Марина вернулась в своё обычное, приветливое, состояние духа. Стеллочка, барахтаясь на простыне, вдруг уснула. "Вот, у них так и принято: они не нянчатся со своими ребятишками, усыпляя или укачивая их, как мы. На полу ребёнок в безопасности, упасть ему некуда, он предоставлен самому себе, что хочет, то и делает, а захочет спать - ради бога!", - опять сделала вывод из своих наблюдений Марина. Она осторожно взяла спящую девчушку на руки и перенесла в спальню, чтобы положить в манеж. Пришла какая-то тощая и бедно одетая женщина, видимо, нанятая для уборки помещений в доме. Она принялась вытирать пыль, затем мыть пол, причём, не шваброй, как это часто бывает у нас, а руками, перемещаясь на корточках. Хозяйка дома ходила за ней по пятам и указывала, где ещё нужно вымыть. Закончив работу, служанка переместилась в ванную комнату, чтобы перестирать Стеллкины кофточки и штанишки. Быстро справившись с работой и развесив бельишко, женщина покинула дом. "Значит, хотя бы от мытья пола Яна будет освобождена. Что ж? Сватья ходит королевой, сама палец о палец не ударяет. Впрочем, я видела пару раз, как она что-то шила, сидя за ножной швейной машинкой. А мы у себя... всё делаем сами, крутимся, как белки в колесе." Марина пошла во двор и обнаружила дочку, стирающую гору шальвар-камизов, образовавшуюся за вчерашний день, а в доме её ожидала огромная стопка не глаженого белья. - Давай, детка, я хоть с бельём тебе помогу! Что же на тебя здесь всё повесили. - Мамочка, там в моей комнате стоит гладильная доска с утюгом. Погладь, сколько сможешь, только, если устанешь, не надрывайся, я скоро закончу стирку, и сама всё доделаю.
Глава 17. "КАК ЭТО ВСЁ СЛУЧИЛОСЬ, В КАКИЕ ВЕЧЕРА"?
Получив очередную зарплату, Евгений Иванович решил в конце дня купить кое-какие продукты и хлеб. Домой он вернулся позже обычного и первым делом вывел на прогулку Ральфа. У подъезда остановился, решая, следовать ли, как обычно, на площадку или избрать другой маршрут, чтобы избежать встречи с Катей. О, как же хотелось ему вновь увидеть её! Но будет ли она на площадке? А если нет, как это было утром? Тогда он вновь окажется в роли "одноразового" и уже забытого любовника! Но Ральф тянул его к площадке, и Женя невольно подчинился: "Всё равно, наши встречи пришлось бы прекратить на днях. Позже... раньше... какая разница!" Когда они подошли к традиционному месту выгула собак, Кати с Ладкой там не было. Отпустив своего пса, Женя вдруг подумал: а вдруг она заболела или что-нибудь с ней случилось? Это казалось ему реальным, тогда всё вставало на свои места. "Необходимо сходить к ней. Может быть, она нуждается в помощи, а я - хорош гусь! - исчез, как ни в чём не бывало!" Сейчас он выгуляет Ральфа, закончит с домашними делами и отправится к ней, чтобы выяснить, в чём дело. ...Уже стемнело, время двигалось к десяти, когда Евгений позвонил в знакомую квартиру. Дверь распахнулась. На пороге стояла Катя. Евгению показалось, что в её глазах мелькнуло смятение. - Женя?.. Здравствуй... здравствуйте! Зачем вы пришли? - Катенька, что случилось? Вас сегодня не было ни утром, ни вечером на площадке. Я волнуюсь, вдруг заболели или стряслось что-нибудь? - Нет, Женя. Со мной всё в порядке, а с Ладкой я гуляла по городу. - И что?.. Вы... не хотите меня видеть?.. Ну да... понятно... Что ж? Тогда простите за беспокойство... мне, наверное, следовало это ожидать! - Евгений понимающе кивнул. - Ладно, спасибо вам за всё. Пусть у вас всё будет хорошо! - Он сделал шаг назад и повернулся, чтобы уйти. - Подождите!.. Женя, наверное, надо всё объяснить... Да вы пройдите в комнату, что же мы на площадке... Он нерешительно шагнул внутрь и остановился в ожидании. Катя стояла совсем рядом, такая близкая и такая далёкая, что Евгению стало ещё тяжелее. - Понимаете, это не вы, а я чувствую себя неловко перед вами. Вы вправе не слишком хорошо думать обо мне. Да, я понимаю, для этого есть основания. Я позволила себе то, что не должна была позволять. Не понимаю, что на меня нашло. Такой волшебный вечер вы мне подарили!
То ль Бог сулил нам эту встречу? - Мы танцевали всё подряд... Я смутно помню дивный вечер... ваш восхищённый нежный взгляд. И трепет в голосе, и речи. В свечах мерцает белый зал. Прикосновенья... руки... плечи... И стук сердец, и чувств накал! Снится! Ужель мне снится?.. И лиц касаются ресницы... И под ногами пола нет. Но как же?.. В зале был паркет! Странно... всё это странно! Всё так нахлынуло нежданно! Мы будто в воздухе парим. И говорим, и говорим... Снится! Мне снится танго! Я вдруг кружусь в порыве странном! Так это вальс? Или фокстрот? И всё в глазах моих плывёт. Вечер и наша встреча - обман иллюзий быстротечных! И всех надежд моих обман? Лишь снов доверчивый туман...
- Вы - семейный человек... Я... я не должна была... Короче, мне очень стыдно! Знаю... я повела себя, как эгоистка. Простая человеческая слабость... а, может, вино подействовало. - Она усмехнулась. - Поэтому я перестала посещать площадку, чтобы не морочить вам голову. - Я всё понимаю, Катюша! Вы молоды, красивы, а я... вам должен казаться перезрелым грибом. Я так благодарен вам за то, что вы позволили себе, как вы говорите, слабость. Благодаря этой вашей слабости, вы нечаянно сделали меня счастливым! На глазах Кати блеснули слёзы. - Женя, я вас никогда не забуду, - шепнула она. - Катенька... и я... тоже... Она стояла такая несчастная, такая неизмеримая грусть разливалась в её глазах, что Женя вдруг схватил её в охапку и прижал к себе: - Боже, что мы несём, а, Катенька?! Ты говорила, что никогда не была так счастлива, как со мной в эту нашу ночь. Это правда? Конечно, правда! Я же видел это в твоих глазах... Зачем ты себя мучаешь? И меня мучаешь? Да, у меня есть жена, семья, взрослые дети и махонькая внучка. Но на данный момент так сложилось, что Марина всё время занята проблемами детей. Вот и сейчас она в отъезде - устраивает судьбу нашей дочери. А а я чувствую себя временами так одиноко... и ты, дорогая моя, ещё более одинока, ну скажи, ради чего нам терять возможность побыть друг с другом и подарить себе несказанную радость, если это зависит только от нас, если у нас ещё есть время быть счастливыми? Я так соскучился по тебе! - Он стал целовать её лоб... глаза... губы... Она вдруг со всей силы прижалась к нему: - Так ты не осуждаешь меня? Нет? Боже, какое счастье! Ты голодный? У меня есть шикарный борщ - пальчики оближешь! Ты не торопишься? Проходи. А я тут измучилась совсем - по тебе скучала. Решила, что всё, конец, больше тебя не увижу. - Да, а я весь день не знал, что и подумать! Катя обняла его: - И ты не против остаться у меня? - Катюша, ты ещё спрашиваешь! Я же к тебе пришёл. Только... ты же знаешь, что я до утра не могу. Я головой отвечаю за бабушку, она уже совсем старенькая и слепая. - Ну, как скажешь. Когда захочешь, тогда и уйдёшь. Сколько у нас в запасе дней, вернее, ночей, когда ты будешь только мой? - Она прижалась к нему щекой. - Колючий какой, счастье ты моё! Не слушай меня! Сколько бы ни было у нас ночей - все наши! - Ой, прости, я же не побрился, я думал, что с тобой что-то стряслось. - Есть хочешь? - Конечно! Вот тебя, такую вкусную, сейчас съем! А не съем, так понадкусываю! - Как же я завтра на работу пойду, "понадкусанная"? - Она поцеловала его долгим страстным поцелуем. - А если серьёзно, будешь борщ?.. - Кать, о чём ты говоришь? Не суп же есть я к тебе шёл. Она прильнула к нему, обняла: - Ну пошли тогда в наш царский Эдем, который уже заждался. - Катя взяла Женю за руку и потащила его за собой туда, где они принадлежали друг другу прошлой ночью.
... Когда, стараясь не шуметь, Евгений вошёл в свою квартиру и стал тихо разуваться, вдруг услышал голос Мули: - Женя, это ты? Знаешь, около полуночи звонила Марина. Я едва успела доковылять до телефона, так долго раздавались гудки. Марина спрашивала тебя, а я сказала, что не знаю, где ты. Она интересовалась, как я, как все мы тут. Я сказала, что всё нормально. Она просила тебе передать, что будет звонить завтра вечером. Сказала ещё, что прилетает послезавтра вечером... А ты где был так поздно? - Ой, Муленька, Ральф что-то не то, видно, сожрал на улице, вот, и приспичило ему посреди ночи! Пришлось идти. - А-а... Ну, ладно, я тебя дождалась, всё передала, теперь можно снова уснуть, а то боялась позабыть до завтра, склероз проклятый! - Прости, Муль, что тебе пришлось беспокоиться! Спокойной ночи! Женя лёг и долго не мог уснуть. "Ну вот, чуть не попался на крючок! Хорошо, что хоть про Ральфа сообразил... Нет, это надо срочно прекращать. Что там Марина подумала, можно себе представить! Нет, никогда я не позволял себе рисковать, заводить случайные знакомства даже в собственном городе, опасаясь, что нас с очередной пассией может увидеть кто-то знакомый. А тут расслабился с конспирацией, и вот на тебе, "получай, фашист, гранату!" Ладно, Муле наврал, сошло, вроде. А вдруг Маришка что-то заподозрила? Опять же, теперь ей врать придётся! Пора ставить точку на развлечениях и подчиниться только рассудку. Нельзя так рисковать! Да и врать противно, последнее это дело. Нервная система взбудоражилась, и сон никак не шёл. Евгений лежал, закрыв глаза, и ему вновь вспомнилась сегодняшняя встреча с Катей. На этот раз она была ещё более раскрепощённой. Евгений мысленно переживал моменты их близости, как он плавился от её ласк и платил ответной страстью. Был момент, когда они даже чуть не упали с кровати. Женя и сейчас сладко млел, как бы заново переживая тот любовный "поединок". Утром встав, как всегда, рано (спал всего-то часа два), он принялся за обычные дела. Он уже настроил себя на обыденные дела и почти не вспоминал Катю. "Я словно стал зрителем и участником какого-то яркого зрелища, давшего мне невероятно сильные эмоциональные впечатления. Но спектакль окончен. Занавес! И зрители расходятся, вспоминая лишь изредка самые волнительные моменты, но, покинув зрительный зал, тут же забывают о спектакле, окунаясь в привычную, полную совсем иных страстей и бесконечной суеты жизнь", - подумал он, сложив в голове эту вполне книжную фразу. Удрав вечером с работы пораньше, Евгений принялся за уборку квартиры. На плите, как у хорошей хозяйки, жарилось мясо, из которого завтра, к приезду Марины, он был намерен приготовить плов, весело шумел пылесос, и, стараясь перекричать его, орал телевизор. А Евгений Иванович бегал периодически к плите, на которой помешивал жарящееся мясо и кашу для Ральфа, спустил в кипяток давно заготовленные Мариной, замороженные вареники с вишней - для Мули - и негромко напевал давнюю, любимую ещё со свадьбы, песню: "Мне тебя сравнить бы надо С первою красавицей, Что своим весёлым взглядом К сердцу прикасается, С вешнею черёмухой - Даль мою туманную, Самую далёкую... Самую желанную..." Заголосил на все лады вскипевший чайник. Выключив его, Евгений схватил тряпку и стал вытирать повсюду пыль, продолжая петь: "Как это всё случилось, в какие вечера? Три года ты мне снилась, А встретилась вчера..." И кто знает, о ком он в этот момент думал? - о Кате ли, о Марине? Да и какая разница, о ком! Просто настроение было у него очень хорошее. Поздним вечером позвонила Марина: - Женя, это я. Привет! - Привет! Как вы там, а? - Ох, Женя, приеду - расскажу! Но, в общих чертах, вроде бы, всё более-менее нормально. Тебе Муля говорила, что я вчера в полпервого ночи звонила? Женя напрягся. - Мариш, я так жалел... но так совпало. Ральфу среди ночи приспичило, пришлось вывести, а когда вернулся, Муля сказала про звонок. Я Ральфа чуть не четвертовал от досады! - Женя хихикнул, переводя всё в шутку. - Ничего завтра я приезжаю, увидимся. Так что, пожалей псинку! Запиши номер рейса и время прибытия. Записал? Ну, целую тебя, я соскучилась по тебе! Женя в ответ лишь сказал: - Давай, до завтра! Жду!
Глава 18. ЕЩЁ УСПЕЕМ ВЫСПАТЬСЯ!
Привычно рано поднявшись с постели и умывшись, Марина принялась складывать вещи в дорожную сумку, накрутила волосы на бигуди, слегка подкрасила глаза... "Ну вот, и расстаёмся с моими красавицами. Когда же я их теперь увижу? Что их здесь ждёт?" - Марина умом понимала, что у взрослых детей должна быть своя жизнь. - Но разве это справедливо, что судьба так надолго разлучает нас? Ах, если бы знать обо всём, что случилось, раньше!" Марина вновь прилегла на кровать под вентилятором, чтобы немного облегчить участь разгорячённого, словно в парной, тела и наблюдала, как по косяку двери ползают муравьи. "Кого тут только в доме нет - и муравьи, и тараканы, и, похоже, даже мыши! А в туалете этих насекомых видимо-невидимо!" Туалет, кстати, не имел привычного унитаза, а представлял собой покрытое эмалью углубление со сливом в цементированном полу. И эти помещения буквально кишели и муравьями, и тараканами. Но на них никто не обращал особого внимания. "Видимо, имеет значение то, что дом стоит на земле и в окнах даже нет стёкол, вот они и вползают сюда беспрепятственно... Я-то уезжаю, а моя девочка остаётся жить в этом чужом, непривычном, часто непонятном для нас мире" - По щекам бедной матери уже в который раз за эти дни струились слёзы. Марина вспомнила, как вчера мать Саида за ужином затеяла разговор о том, что имя Стелла, выбранное для ребёнка, не годится мусульманской девочке, следует сменить его. И тут же все стали придумывать, как назвать малышку. В результате "прений" родилось имя Зара и то потому, что на нём настояла Яна-Амна, а то предлагались и вовсе неудобоваримые на слух имена. Приняв решение, родственники Саида тут же стали обращаться к ребёнку - Зара. Что было на душе у Марины, можно только представить. "Никто даже ни на секунду не усомнился в правильности их решения, никто не посоветовался со мной! - негодовала она. - Словно Стелла их собственность, а две русских женщины, родная мать и бабушка, первыми назвавшие ребёнка, пустое место! Ладно, по большому счёту, не в имени дело, - пыталась урезонить себя Марина. - Лишь бы никто не обижал здесь моих кровиночек!" Легонько стукнув в дверь, в комнату вошла Яна с ребёнком на руках. Встретившись взглядом с матерью и заметив её покрасневшие глаза, спросила, в чём дело. - Да нет, детка, всё нормально. Просто я уезжаю сегодня. А когда я смогу вас увидеть... это покрыто туманом. - Мамочка, мы со Стеллкой будем к вам приезжать, даже не сомневайся, я здесь без вас с папой долго не выдержу. - Станет ли Саид отпускать тебя, ведь это недёшево - часто кататься туда-сюда. - Ага. Только пусть попробует не выпустить, - закивала Яна. - Не переживай и не бери в голову! Будем созваниваться иногда, писать друг другу. Знаешь, можно регулярно отправлять письма друг другу с руководителями туристических групп, той турфирмы, с помощью которой мы сюда летели. - Почтой я даже не знаю, сколько сюда могут добираться письма. Действительно, это мысль! Приеду домой, схожу в турфирму и узнаю, могут ли они нам помочь в переписке. - Да конечно смогут! Даже не сомневайся, мамочка! - Яна присела на краешек кровати. Марина протянула руки навстречу Стеллочке и поманила её: - Иди ко мне, мой котёночек! Лёжа под вентилятором, посадила внучку к себе на живот и запела: "Идёт коза рогатая за малыми ребятами, забодает, забодает!" - щекотала она ребёнка. Девчушка заливисто смеялась, а Марина едва сдерживала вновь подступающие слёзы... - Мамулечка, я вот-вот отправлю Саида на работу- и мы будем завтракать. Сейчас спрошу его, сможет ли он тебя довезти в аэропорт. А если нет, такси возьмём. Позавтракаем, а потом часа через два с половиной уже и ехать нужно будет. Всё! Я побежала, если хочешь я с тобой Стеллочку оставлю, пока мужем занимаюсь? - Конечно, спасибо тебе! Я хоть нагляжусь, надышусь на неё в последний раз! - Мамочка, чтобы я от тебя больше не слышала про последние разы! Запомни, я буду регулярно приезжать, не сомневайся! - Яна скрылась за дверью. За завтраком Марина поблагодарила мать Саида за гостеприимство и сказала, что страшится расстаться с дочерью (переводила Яна), потому что она ещё очень молода и ей тяжело будет привыкать в незнакомой стране. На это свекровь без всяких эмоций на лице ответила: - Она - моя дочь! - Ну, если так, то я уезжаю со спокойным сердцем. Спасибо за достойный приём. Через пару часов появился Саид, готовый отправиться в аэропорт. Погрузив вещи в багажник, Марина подошла к матери Саида, и женщины, слегка соприкоснувшись щеками, простились. Яна с дочкой и мужем проводила мать. При прощании Марина старалась держаться без слёз и быть весёлой, чтобы не расстраивать Яну. Уезжала она, лелея надежду, что у молодых всё со временем сладится, ведь именно с этой целью она прилетала в Пакистан.
В Алма-Ате её с улыбкой встречал супруг. Они расцеловались и обнялись. Всю дорогу из аэропорта домой Марина рассказывала о семье Саида. - Знаешь, Жень, я, конечно, уверена, что там ей будет очень непросто, но есть надежда, что Яна справится. Кажется, не так страшен чёрт, как его малюют. Дома Марине все были несказанно рады. Ральф носился вокруг неё, дурея от восторга, стараясь лизнуть руки, и громко колотил изо всей силы мохнатым хвостом. Марина ласково трепала его по голове: - Ах ты, псинка моя любимая! Соскучился, да?.. Ну вот и вернулась твоя спутница, теперь снова будем вместе гулять! Вижу, вижу, Ральфуша, как ты рад. - А где моя ненаглядная Муля? - Марина прошла вглубь квартиры. - Мулюшка, родная, вот я и приехала! Как ты тут без меня? Надеюсь, Женя тебя голодом не морил? - Что ты, Мариша! Он тут так за мной ухаживал! Даже голову мне мыл! - Да, он у меня самый лучший, это правда. - Как съездила, детка? Как там Яночка и Стеллочка? Значит, всё-таки, ты соединила семью... Пусть бы уж всё хорошо у них было. Из кухни выглянул Женя. - Так. Дамы! Кушать подано! Идите жрать, пожалуйста! - улыбаясь, произнёс он знаменитую фразу. - Муленька, берись за меня, пойдём ручки вымоем и посмотрим, чем там нас собрался кормить наш шеф-повар. На столе дымился плов, Женя открывал бутылку черносмородинового десертного вина. - О, вот что значит домой приехала! Как хорошо, братцы, дома! Вы даже себе не представляете, какая это невероятная ценность - родной город, родное гнездо! Всё по-настоящему познаётся только в сравнении! Только сейчас я по-настоящему осознаю значение фразы: "Где родился кулик, там и пригодился"! Нет, они там все, с кем я познакомилась за эти дни, нормальные хорошие люди... Но они другие, понимаете? И с этим ничего не поделаешь... Женя налил в рюмки вина: - Этого и следовало ожидать. Странно, что ты, Марина, не хотела осознавать это с самого начала!.. Ну, с прибытием! - Да что моё прибытие? Давайте лучше выпьем за девочек наших,Яночку и Стеллочку! Пожелаем им счастья! И за Саида! Пусть он будет хорошим мужем и отцом! Как бы мне хотелось никогда не пожалеть о содеянном! Поужинав, Марина принялась мыть посуду, а Женя пошёл выгулять собаку. Он привычно направился к собачьей площадке, думая о своём, вспоминая радостное лицо жены, когда она его увидела в аэропорту. И вдруг осознал, что сегодня он не трепетал так, как бывало в прежние времена при встречах с Мариной после долгих и не очень долгих разлук... Перед его глазами, заслонив Марину, встала Катя - и словно горячий шар прокатился по его телу. Он вновь переживал счастливые мгновения, видел её сияющие глаза, видел её тело, словно созданное для страсти - под струйками воды в душе. Он опять испытывал казавшееся уже неповторимым, несбыточным ощущение новизны. И тут саднящая болью, давящая на виски грусть овладела им. "Ну вот, ещё не хватало мне влюбиться всерьёз! Странно, я ведь раньше умел справляться с эмоциями! Что мне сейчас мешает забыть о ней? Э-эх, наверное, раньше, в молодости, я знал, что "любовей" и страстей земных у меня ещё будет навалом!.. Не ценил эти мгновения. А сейчас точно знаю, что спектакль по большей части сыгран, и готов смириться с этим. И вдруг... вдруг... под самый занавес случилось такое!.. Это как молния... ты готов умереть от её удара, лишь бы испытать, может быть, в последний раз потрясающий восторг, сладостный стресс, сильнейший оргазм! А дальше... дальше хоть трава не расти!.." Евгений вытер пот со лба. Приблизившись к площадке, Ральф потянул поводок с утроенной силой. "Уже поздно. Кого он там учуял?" - только успел подумать он, как из темноты выскочила Ладка, а вслед за ней показалась фигура Кати. Евгений Иванович спустил Ральфа с поводка и остановился, вглядываясь в ту, о ком только что грезил. - Катя? Почему так поздно сегодня гуляешь? Темно уже! - Женя, наконец я тебя дождалась, мы уже было домой собрались с Ладой. Ты почему так опоздал? - Ты что, ждала меня здесь до сих пор?! Но я был занят... Жена приехала, встречал в аэропорту... Пока добрались, то да сё... - Уже приехала?.. Вот оно что! - ахнула Катя. - А как же... мы?.. Впрочем, понятно... - В её интонации было столько отчаяния. - Дорогой ты мой... ненаглядный... - Она крепко прижалась к нему и с жаром поцеловала, благо, было уже темно. Сквер, в котором находилась площадка, был совершенно безлюден. Евгений молча глядел на неё грустными глазами: - Да, Катюшка, нам больше не следует встречаться. Я тебя предупреждал... Пойми меня. Её глаза наполнились слезами. Женя взял её лицо в свои ладони, нежно сжал её порозовевшие щёки. Её пухлые губы чуть приоткрылись. Женя, не в силах более сопротивляться желанию, со стоном прильнул к её губам, и они стали неистово целоваться: - Катенька, что ты со мной делаешь? - А ты? Тебе не жаль со мной вот так, запросто... взять и расстаться, выкинув меня из головы и из своей жизни, а, Женя?! - Катенька, я женат. Никогда не уважал лжецов. И поздно уже в жизни что-то менять, пойми! Продолжать отношения в такой ситуации рискованно. Прости меня, если сможешь.
Прощальный поцелуй... суровая реальность... А на губах горька налётом терпким грусть. И сколько ни ревнуй и слёз ни лей печальных, увядшим лепесткам уж свежесть не вернуть... Прощай, моя любовь! Тебя я отпускаю! Ни в чём тебя, поверь, ни словом не корю! Пройдёт ли, канет боль? Я, к боли привыкая, тебя, мой "нежный зверь", за всё благодарю!
- Вот тебе мой номер телефона... так, на всякий случай. Если когда-нибудь вспомнишь обо мне, позвони. Твой номер не прошу. Не позвоню и докучать не буду. Катя окликнула Ладку, и они ушли. Постояв немного, Женя подозвал Ральфа и побрёл по направлению к дому.
Дома Марина, разобрав багаж, принимала душ. В гостиной ею был раздвинут диван, постелено свежее постельное бельё. В раскрытое настежь окно врывался ветерок, наполняющий комнату, которая теперь станет служить им супружеской спальней, ночной прохладой и свежестью. Ожидая, пока жена выйдет из ванной, чтобы направиться туда самому, Евгений задумчиво присел на кресло, а затем, вытянув тело и усталые ноги, прилёг в нём. В голове была звенящая пустота. Силы словно покинули его. Он закрыл глаза и думал о том, что Марина, конечно же, судя по всему, ждёт от него любви. В то время, когда он спал на кухне, вытягиваясь на брезентовой раскладушке, он иногда мечтал, что настанет день, когда они переживут это трудное для семьи время и снова будут принадлежать друг другу, как это было раньше. И вот сейчас, похоже, приближался этот миг, но Евгений чувствовал себя опустошённым и впервые как-то по-стариковски усталым. Когда Марина вышла из ванной, благоухающая ароматами с тюрбаном из полотенца на голове, она застала мужа спящим в кресле. В замешательстве она смотрела на него и думала, что всё когда-то в жизни случается впервые. Вот и Женя, её замечательный, сильный, спортивный и всегда готовый к любовным утехам Женя, сейчас равнодушно спал. Будто и не было разлуки, словно ему всё равно, что она приехала... Марина тут же одёрнула себя: "Родной мой! Он просто устал, а я рисую себе чёрт те что"! Она мягко положила свою ладонь на его руку и тихо сказала: - Женечка... Жень... проснись, мой хороший! - Когда он открыл глаза и сел в кресле, она продолжила. - Милый ты мой, я замордовала тебя, всё на те6я свалила, и вижу, как ты устал! - Присев на корточки, положив щёку на его руку, она нежно тёрлась об неё. - Он поднялся и обнял жену...- Мариш, ты ложись. А я сейчас...-Он скрылся в ванной. Когда Евгений, наконец, лёг рядом, не делая никаких попыток обнять её, она сама поцеловала мужа и стала ласкать его прохладное после душа тело: - Ох, разбужу! - шутливо прошептала она, - Ишь, придумал спать, будто и не скучал без меня! Помрём - успеем выспаться! А я очень соскучилась!.. - Да-да, конечно, и я тоже. Мне тебя действительно не хватало в эти дни. Хотя... особо скучать было совершенно некогда... Маришка моя... как хорошо, что ты у меня есть! - Евгений и вправду разбуженный нежностью жены, вновь, как прежде, горячий и страстный, был готов нежить её любовными словами и ласками.
Глава 19. КОРАБЛЬ, СБИВШИЙСЯ С КУРСА.
Проснувшись, Евгений Иванович, как всегда, хотел пружинисто вскочить, но вдруг вспомнил, что сегодня спешить некуда и расслабился. Марина спала рядом, уютная близкая, родная. Чтобы не разбудить её, он тихо лежал и смотрел на жену. "Пусть ещё немного поспит, ей тоже нелегко приходится!" В окно влетал лёгкий горный бриз. Он сбросил с себя покрывало, подставляя тело утренней свежести. Смотрел на Марину, а перед глазами вновь замаячила Катя. Заныло под ложечкой, глаза увлажнились. "Э-э, брат, что за сантименты! Да-а, на этот раз ты, чувствую, влип капитально! Знал бы, не начинал! Но я должен найти силы, чтобы справиться с этим! Катя, Катюша, ну отпусти меня!.. О чём можно говорить, если наше знакомство - короткие встречи во время прогулок с собаками и... всего две ночи! Всего две ночи! - Он мечтательно закрыл глаза. Потом, словно стегнул себя ремнём: "Я не знаю о ней ровно ничего! Даже фамилии не знаю! Любовничек!.. Это обычное "мимолётное" увлечение, Евгений! Сколько у тебя их было раньше!.. Слава богу, Маришка, как правило, не замечала твоих "походов налево". Не замечала, благодаря твоей чрезвычайной осторожности." Был, правда, один эпизод... Побывав в командировке со своей сотрудницей Светланой, Евгений, как всегда, пресёк продолжение их отношений. Но через некоторое время им вновь предстояло вместе отправиться в Москву и Ленинград. В самолёте, вылетавшем из столицы, в одном салоне с ними оказалась известная молдавская певица Надежда Чепрага. Она сидела через проход от Евгения Ивановича. Красавица, каких мало! И, естественно, Евгений пялился на неё во все глаза, а потом затеял разговор. Знаменитость вела себя непринуждённо и беседу поддержала. Практически весь короткий перелёт в Ленинград они болтали на отвлечённые темы, как это бывает при первом знакомстве. Уже в Пулково, распрощавшись и поблагодарив друг друга за приятно проведенное время, каждый из них переключился на свои проблемы. Но, сойдя с трапа, сотрудница Евгения Ивановича насупилась и, идя рядом, делала вид, что не слышит даже пустяковых вопросов, обращённых к ней. Евгений Иванович полюбопытствовал - что так? Она раздражённо выдала: - Какие же вы, мужики, гады! Едва увидите красавицу - и всё! Спеклись! Рассудок теряете! Павлином хвост распустите - и токуете "тюр-лю-лю, тюр-лю-лю!".. Со временем этот эпизод совершенно забылся. Но однажды, когда кто-то из друзей семьи был у них с Мариной в гостях, зашёл разговор о каком-то нашумевшем фильме, в котором участвовала Чепрага. Евгений рассказал, как ему однажды довелось лететь с ней в одном самолёте и беседовать почти в течение всего рейса. Тут же он вспомнил вслух, как его приревновала тогда к актрисе бывшая вместе с ним в командировке сотрудница. Услышав это, Марина вдруг замерла и внимательно посмотрела на мужа, будто на мгновение вынула его душу. Однако обошлась без комментариев. Евгений, сообразив, что выдал лишнее, понёс какую-то околесицу, чтобы замять эпизод и выкрутиться из неловкой ситуации. Когда гости разошлись, Марина ухватила его за плечо: - Ты тут про Чепрагу распространялся и про странную реакцию Светки на ваше с ней "журчание" в самолёте. С этого места подробнее, пожалуйста!.. - Мариш, а что подробнее-то? Мне больше нечего рассказывать! - Ответь, Женя, с чего бы ей, в общем-то, безразличной к своему шефу, ни с того, ни с сего ревновать тебя к посторонней бабе? Тебе это не кажется странным? - Ой, ну что ты опять накручиваешь? Откуда я знаю, с какого бодуна Светка так среагировала? Женщина она одинокая. Может, не ровно дышит ко мне. Ну и что с того? Я-то при чём? Сто лет она мне не нужна! Евгений понимал, что тогда слукавил перед женой Но у него был свой взгляд на скоротечные романы. Он всегда любил Марину, считая своё чувство выше всяких измен. И, следуя такой логике, был убеждён, что не изменяет ей. Нигде и никогда! Что с того, что он в очередной раз отправился с коллегой в командировку? Женщины всегда приставали к нему - нежничали, заигрывали, и он по-человечески понимал их. Каждая - а все они были безмужние - в одиночку мыкала свою женскую долю. И когда рядом оказывался интересный крепкий мужчина... Соблазняя "свободного командированного", они не строили на его счёт иллюзий. Евгений же рассуждал, что от него, как говорится, не убудет, если он подарит этим милым созданиям немного радости и тепла. Сам Петренко первым никогда не заигрывал с дамами. Он просто... не умел отказать им, вот и всё! И потому не мучился угрызениями совести. Однако после случая с Катей он чувствовал себя по-настоящему виноватым перед женой, но не находил сил, чтобы справиться с напором чувств, которые влекли его... неведомо куда. Потянулись дни и месяцы, напоминающие один другой как близнецы-братья, кажущиеся Марине скучными и тягостными. После отъезда дочери и внучки жизнь супругов заметно изменилась, особенно для Марины. Если Евгений ежедневно был занят работой, то для Марины, как ей казалось, наступила чёрная пора. Потеряв сначала как смысл своей жизни сына, отправившегося в самостоятельное плавание по волнам судьбы, а два года спустя, и вышедшую замуж дочь, она осталась как бы не у дел. Конечно, у неё и сейчас было немало работы по дому, по-прежнему была необходима её забота Муле, много времени отрывал Ральф... Но душа Марины, словно опустела. Скучал её разум, непрестанно требующий притока новых впечатлений, эмоций. Не о ком было больше беспокоиться, некому было помогать в поиске выхода из житейских, порой щекотливых ситуаций. Её ум, привычный к психологическим размышлениям, обратился теперь к бесконечному копанию в самой себе, доходящему до самоистязания. Её "я" заявило, что жизнь теперь бесцельна. Судорожно вытягивая себя "за волосы" из этого омута, Марина пыталась обрести новый смысл своего существования, однако почвы под ногами не находила. Она напоминала корабль, внезапно сбившийся с курса, потерявший управление, готовый ежеминутно распороть себе днище о подводные рифы. Близкие родственники и друзья, с которыми Женя и Марина были дружны много лет, разъехались кто куда, спасаясь от перестроечной неопределённости. Кто в Россию, кто в Израиль, а кто-то в Америку. Один за другим ушли из жизни родители. А теперь из родительского гнезда вылетели и дети...
Родим детей, так хочется им счастья. Растим птенцов, живём теперь для них. Но, оперившись, "птички" разлетятся, оставив, поседевших, нас одних. Мы ищем смысл, бежим за ними следом, несём в ладошках помощь и совет... Но им самим охота жизнь изведать! А жизнь без них пуста, в ней смысла нет! Мечтаем нянчить внуков-малолеток, Резон: чтоб не просиживать штаны. Но жизнь столь быстротечна: мы уж "предки", наш опыт, знанья - признак старины! Мы плачем, обижаемся, и, всё же, сильна привычка деток ублажать. Они в потомстве ищут смысл свой тоже. Права детей должны мы уважать! Мы прозреваем: не на то надежды, нас тешили обманчивые сны! Не в детях смысл! А в чём? Мы, как и прежде, лишь только Богу, кажется, нужны?
Нужна ли она теперь кому-нибудь? Её внутренние терзания усугубляло ещё и то, что Евгений, всегдашняя поддержка и опора, по непонятным причинам, отдалился от неё. В душевном плане он стал суше, сдержанней. Она больше не видела его глаз, обычно светящихся любовью. Когда в минуты горькой депрессии Марина приходила к мужу, желая поделиться мучившими её переживаниями, то в ответ слышала общие затёртые фразы, в которых не было и намёка на тепло и сочувствие. Если Марину пробирали слёзы от осознания собственной неприкаянности, то супруг раздражённо пенял ей, что она сама во всём виновата, осыпал упрёками. А ей всего-то хотелось молчаливого проявления ласки, чтобы, как раньше, он прижал её к себе, обнял и сочувственно погладил по спине. Разумеется, контакт с детьми ею не совсем был утерян. Иногда звонила сноха Маша. Они общались, обменивались новостями. Но сын, будучи очень загруженным на работе, связывался с ней крайне редко, предпочитая узнавать о делах родителей через Машу. Виделись они и того реже. Марина не лезла к молодым супругам с предложениями помощи, считая, что, если надо будет, они сами обратятся к ней. Костик с Машей не торопились рожать детей, которые могли бы стать новым смыслом жизни Марины. К тому же, Маше была ближе, естественно, её мать, которая тоже всю радость своей жизни видела в помощи единственной дочери. Пока рядом была Яна, Марине было легче совладать с тоской по сыну, которого так не хватало после его женитьбы. Все её мысли и чаяния были тогда сосредоточены на дочери, а потом и на внучке. Но сейчас она осталась наедине со своими раздумьями и печалями. В голову лезли горькие мысли о собственной никчёмности. Отвлечься помогали письма дочери. Они с Яной активно переписывались, передавая друг другу письменные послания и маленькие презенты с руководителями туристических групп. Общение их было похоже на ведение дневника. У Яны случалось так, что в одном и том же её письме были совершенно противоречащие друг другу сведения. То она жаловалась на чёрствость Саида, который мало разговаривает с ней и, придя с работы и поужинав, молча усаживается перед телевизором, ссылаясь на то, что жутко устал. То тремя абзацами ниже Яна радостно сообщала, что получила какой-то незначительный подарок от мужа, тут же провозглашая: "Мамочка, он меня, всё-таки, любит!" Читая эти послания, Марина расстраивалась, переживала за дочь, затем, поразмыслив, приходила к выводу, что Яне надо быть терпимей к супругу, ведь он действительно устаёт. Попробуй-ка, посиди в офисе двенадцать часов в этакую жару, а ведь он там не баклуши бьёт, а работает! Она советовала Яне относиться к Саиду с пониманием его настроения, его проблем. "Дочка, ты - хранительница очага. Ну, если нет у него настроения разговаривать, то сядь рядом, обними, прижмись и просто помолчи. Он будет чувствовать твою поддержку и отдыхать душой от тяжёлого дня. Будет знать, что дома его всегда ждёт любящая жена, и ему всегда будет приятно возвращаться к тебе. И ты ощутишь душевную близость с ним, и не понадобятся никакие слова! Так писала Марина, наставляя дочь быть заботливой женой и матерью и просто хорошим человеком.
Будь солнышком. Дари тепло, и ничего в ответ не требуй. Чтоб всем, кто рядом, повезло стремиться за тобою следом . Будь звездочкой и освещай любому ближнему дорогу. Себя дари и посвящай всем тем, кому нужна подмога. Будь очагом, чтоб все к тебе душой и сердцем устремились, чтоб в унисон в твоей судьбе сердца людские рядом бились. Грехи всем людям отпусти - взлелей в себе частицу Бога! А душу, как цветок, расти, чтоб смыслом полнилась дорога. У жизни бренной есть предел, но нет пределов совершенству! Оно есть главный наш удел: став лучше, испытай блаженство!
Материнская доля Яны оказалась нелёгкой. Яна сообщала, что Зарочка - Стеллочка часто болеет, ведь у них там очень грязная вода, в которой кишат дизентерийные палочки. Хоть Яна и кипятит воду по два раза, ребёнок, всё-таки, подхватил заразу. Может быть, во время купания под душем, ведь вода легко могла попасть в рот девочки. "Сегодня, - писала Яна, - у Зары высокая температура, и она не сходит с её рук, поэтому приходится, не оставляя малышку, готовить ей еду. Свекровь и пальцем не притрагивается к ребёнку, объясняя это тем, что боится осквернить свою одежду перед молитвой. Сегодня вот Зарочку стошнило прямо на Янином плече, и я не знаю, то ли дочку отмывать, то ли сначала самой умыться..." Марина плакала над письмами дочери, затем брала себя в руки, и подумав, вновь старалась спокойными, добрыми словами ободрить Яну, дать мудрый совет. Конечно же, Марина дарила много внимания и Муле, возясь со старушкой как с малым ребёнком. Она кормила её, угощала лакомствами, купала, лечила, занимала разговорами. Старая женщина неустанно благодарила Марину за внимание и ласку. Все, кто знал, как Марина ухаживает за бабушкой, удивлялись, как повезло этой совершенно одинокой старой женщине. Кругом полно матерей и отцов, забытых собственными детьми, а тут... Марина скромно отвечала, что любит эту женщину как мать и не находила в этом ничего особенного. Теперь Марина значительно дольше гуляла с Ральфом. Они бродили вдоль горной речки или просто по улицам города, наматывая километры, после чего пёс ложился у порога и кряхтел, как старый дед, от изнеможения. Казалось, не знала усталости только сама Марина, она загоняла Ральфа в ванную, купала его под душем, после чего он, благоухая запахом шампуня, довольный простирался в коридоре и мгновенно засыпал. Всем вдоволь доставалось неиссякаемого Марининого тепла и её ласковых слов.
Другим, но не ей самой! Наверное, весь негатив жизни одновременно собрался в одной точке, чтобы уязвить, подавить её. Особенно ранило её равнодушие и сухость Евгения. Марина долго размышляла, что было тому причиной, и не находила ответа. Может быть, его ухудшившиеся отношения с его начальником Сабитом и непреходящее желание уволиться? Понимая это, Марина старалась скрасить жизнь Евгению, как это она обыкновенно делала, душевным теплом и участием. Будучи альтруисткой, она привыкла дарить себя людям, не считаясь с тем, что редко получала в ответ то же самое.
Глава 20. БИЗНЕС - НЕ НАПАСТЬ, КАК В БИЗНЕСЕ НЕ ПРОПАСТЬ?
Спустя полгода прилетела погостить Яна с Зарочкой, теперь её так, уже привычно, называла сама Яна. Конечно, так же стали теперь обращаться к ребёнку и Марина с Евгением, все родственники. В разгаре была зима, февраль в этот раз выдался особенно морозным. Марина встречала дочь в аэропорту с сапогами и тёплыми вещами. Краем глаза заметила Яну с ребёнком на руках у стойки таможенный контроля. Дочь была в летних шлёпанцах на босу ногу и лёгком шальвар-камизе. Слава богу, что Зару догадалась закутать в одеяло. Едва расцеловались при встрече, Марина велела Яне немедленно переобуться в зимние сапоги на меху и надеть тёплые вещи.
... Милые гостьи собирались пробыть дома две недели. Для Марины Михайловны и Евгения Ивановича это были дни счастья. Они души не чаяли во внучке, которой в ту пору исполнился год. До чего очаровательным ребёнком она росла! Чуть смугловатая. Чёрные глазищи, окаймлённые длинными ресницами, очаровательные пухлые щёчки, не сходящая с лица улыбка... Настоящим подарком судьбы были её густые, вьющиеся крупными локонами, тёмно-каштановые волосы. Дед с бабушкой не могли насмотреться на своих дорогих "девочек", не знали, куда их посадить, чем угостить. Яна, худенькая и, как показалось Марине, осунувшаяся, но не растерявшая весёлости и оптимизма, без конца рассказывала о своей заграничной жизни. Ни одной жалобы не слетело с её уст. Сообщила родителям, что потихоньку учит урду, тамошний язык. Ей надоело вежливо улыбаться и не понимать, о чём говорят окружающие, может быть, моют ей косточки, а она и не догадывается. Марина Михайловна созвала гостей, предоставив Яне возможность повидаться с родственниками. Молодая женщина была счастлива увидеть родные лица и терпеливо отвечала на многочисленные вопросы. Каждый день они подолгу гуляли с ребёнком по родному городу и без умолку говорили, желая посвятить друг друга во все, как им казалось, важные дела. Но что такое две недели? Пролетели, как сон! - Мамочка, родная моя, не плачь, мы с Зарочкой тебя очень, очень любим! Не грусти! Летом опять приедем, не сомневайся! ... Самолёт растаял в воздухе - и вновь Марина остро ощутила свою неприкаянность, тем более, что уже знала, как нелегко ей приходится при отсутствии дочери. Предстоят ещё целых полгода беспросветной жизни! Всего полчаса назад обнимавшая своих ненаглядных дочь и внучку, Марина впала в состояние ещё большей депрессии, чем прежде.
Душа не спокойна, душа не на месте - такая вокруг пустота... Уехали дети! Душе очень больно, и жизнь сразу стала не та! Гоню беспокойство: "Всё будет нормально - легко долетит самолёт! Сердечное свойство - стучать аномально, коль дети умчались в полёт!" Но нет облегченья, беспомощен разум, тревога внутри горяча. И все огорченья закончатся разом лишь в их возвращения час. Нарушено жизни привычной теченье, потерян присущий ей смысл. В душе материнской колдует смятенье - о них, дорогих, бьётся мысль: "Что им принесёт путешествие это? Как примет другая страна? Пусть им повезёт! Дай им, Боже, совета, коль помощь им будет нужна. Храни их, Господь, чтоб они не болели, чтоб было им там хорошо, и чтоб в вечный зной не ворвались метели, сотри беды все в порошок! Во власти твоей сделать так, чтобы дети, спокойно уладив дела, вернулись скорей к той, что их на рассвете с раскрытым объятьем ждала!
Так совпало, что в последнее время у Евгения Ивановича дела в конторе совсем расклеились. Отношения с Сабитом приняли неизбежный, давно предсказуемый Евгением оборот. Директор Центра, подкупая взятками всех нужных чиновников, обнаглел окончательно. Он вершил теперь свои тёмные дела никого не опасаясь, вероятно, вообразил себя неуязвимым. Оставаться при нём "в заместителях" становилось опасным. За то, что Евгений Иванович неизменно говорил Сабиту прямо в глаза о том, что он думает о нём и его "делишках", директор давно хотел избавиться от него, однако не увольнял. Не увольнял лишь потому, что знал - такого компетентного и добросовестного сотрудника, как Петренко, он едва ли подберёт. Кому-то ведь надо было везти тяжёлый воз! Сабит предпочитал появляться в офисе часа на два-три, а затем ехал домой отдыхать. Евгений тянул всю работу, улаживал взаимоотношения с недовольными сотрудниками, вёл переговоры с деловыми партнёрами. При этом умудрялся со всеми ладить и неизменно пользовался большим авторитетом и уважением у коллег и, что немаловажно, в министерстве. К тому же, Сабит был почти уверен, что Евгений, в силу своей порядочности не "сдаст" его, не подставит ни при каких обстоятельствах. Директор, не считая себя преступником или вором, с гордостью именовал себя бизнесменом, сумевшим не только "выплыть" в это странное перестроечное время, но даже оказаться на "гребне волны". При этом понятия "честно-нечестно" его совершенно не волновали. Не терзало его изворотливый ум и то, что его заместитель называл совестью. Евгений уже не раз рассказывал Марине о делах, творящихся в Центре с подачи своего шефа. Она могла лишь посочувствовать ему. И вот однажды, придя с работы, Евгений объявил, что отныне он "свободный птиц", уволен по собственному желанию. На этот раз они засиделись за столом, ужиная, соображали, как жить дальше. До пенсии Евгению ещё служить и служить, как медному котелку, следовательно, где теперь зарабатывать на жизнь? Если Муля в материальном плане им в тягость не была, она отдавала в общий "котёл" свою пенсию, то они трое (вместе с Ральфом) лишились теперь средств к существованию. Оставались, правда, кое-какие деньги от продажи квартиры. Но в создавшейся ситуации их хватит ненадолго. Для начала, было решено потуже затянуть пояса и обходиться самым минимальным, пока не найдётся выход из положения. Евгений Иванович потерял сон и покой в поиске идеи выживания и пришёл к выводу, что следует открыть свой бизнес. Но как и какой?.. Не имея финансовой почвы под ногами, не нажив нужных связей и оставаясь честнягой-парнем, провернуть какое-нибудь дело и заработать начальный капитал было весьма проблематично. И тут Евгений вдруг вспомнил, что недавно познакомился с одним деятельным и энергичным человеком, руководителем небольшой фирмы, сотрудничающей с чешскими партнёрами. Бывая в Чехословакии и решая там свои производственные задачи, он попутно занялся новым бизнесом - стал ввозить в нашу страну очень популярные у советских людей изделия из чешского стекла и другие товары, пользующиеся спросом. Пустив в оборот нажитый при этом достаточно большой капитал, этот человек по бартеру с другими дельцами отправлял из Казахстана пшеницу в обмен на медикаменты и другие товары. Целыми вагонами, а то и составами. В фирме бизнесмена (назовём его Юрием) сотрудники получали неплохую зарплату, добросовестно отрабатывали свои обязанности, не очень вникая в бурную деятельность своего шефа. Как-то в разговоре с Юрием Евгений Иванович рассказал, что у него в Москве есть родственник, который в эти перестроечные времена весьма преуспевает в аптечном бизнесе, на что Юрий тут же предложил Петренко вступить в деловое партнерство, отправиться в Москву и закупить у родственника партию российских лекарств. Их реализацию Юрий был готов полностью взять на себя, отправив их в разные регионы Казахстана, либо найдя среди многочисленных партнёров одного крупного оптовика. Тогда Евгений еще не был готов дать ему ответ, сказал, что подумает. "На какие шиши я смог бы закупить эту первую партию лекарств?" - размышлял он. Затем в ежедневной суете этот разговор забылся. И вот сейчас он вдруг всплыл в голове Евгения. Предложение Юрия теперь казалось ему весьма привлекательным и реальным. А деньги... для начала придётся занять. Он созвонился с Юрием, затем они встретились и решили, какие лекарства и в каком количестве нужно закупить с учётом сезонного спроса (предстояла осень с обычными массовыми простудами). Юрий был абсолютно уверен в успехе: весь товар разойдётся в считанные дни, считал он. Они с Евгением Ивановичем получат хорошие дивиденды от этой сделки. Ударили по рукам. Евгений, предварительно позвонив московскому родственнику, взял билет на самолёт. Через два дня он должен был отправиться в Москву. Оставалось утрясти последние нюансы.
... Марина ждала мужа, который целый день где-то отсутствовал и вскоре, видимо, голодный и измотанный, должен был появиться дома. Женя пришёл усталый, но довольный: он нашёл, у кого одолжить деньги! Во-первых, солидную сумму в предстоящую сделку согласился внести сам Юрий, всё ещё раз предварительно просчитавший. Другими кредиторами были два его бывших сокурсника. Они согласились дать необходимую сумму, правда, под проценты. - Ничего святого в людях не осталось! - сказала Марина. - Еще однокашники называются!.. - Маришка, да ладно, время теперь такое. Кроме того, Юра обещал помочь с реализацией. У него повсюду "завязки", он имеет дело с оптовыми закупщиками и гарантирует, что проблем не будет! Так что, представь, через пару месяцев я получу свой навар и смогу расплатиться с кредиторами. Что ты! Их не в чем винить! Спасибо, что согласились помочь, а то, как бы мы выживали? Марину мучили сомнения, но она привыкла во всём полагаться на мужа и решила не вносить в его душу сомнений. Раз решил, пусть пробует, иначе, действительно, им не выжить! Евгений отправился в Москву, полный радужных надежд.
Глава 21. КАКОЙ ВЕЛИКИЙ РАЗУМ ВСЁ ЭТО ИЗОБРЁЛ?
Со дня отъезда мужа прошло несколько дней. Марина ждала звонка. Но телефон всё молчал и молчал. Она убеждала себя, что нужно успокоиться: если не звонит, значит, занят или сообщить пока нечего. Оставшись вдвоём с Мулей, Марина большую часть времени проводила с ней, умывала, причёсывала, кормила и болтала на разные, интересные обеим темы. Вот и сегодня они неторопливо обсуждали последние письма от Яны. Сетовали на её житьё-бытьё, жалели "бедную девочку". И тут Муля произнесла: - Мариша, деточка моя, хочу попросить тебя об одном одолжении. Не могла бы ты выкроить время, чтобы съездить со мной к нотариусу. Я хочу переоформить завещание на мою квартиру, которую хотела отдать племяннику, ну, ты знаешь, Васе... Так вот, я думаю, что справедливо будет оформить квартиру на тебя. Марина обескураженно посмотрела на свою собеседницу. - Это ещё зачем? Вася - твой племянник, единственная близкая родня. Не надо ничего менять! Придумала же, ей-богу? И речи не может быть о переоформлении! - Нет, детка, я долго думала и решила, что всё должно быть по справедливости. Ты столько лет заботишься обо мне, всю душу в меня вкладываешь. Ты мне как дочь, и я считаю своё решение правильным. - Да что ты, милая моя? Неужели считаешь, что я всё это делаю в расчете на какие-то выгоды? А, Муль!.. Я забочусь о тебе только из любви. Зачем мне твоя квартира, скажи на милость? У Костика есть своя квартира, а Яна сейчас в другой стране, ей эта квартира не нужна. Так что... - Ну, если не нужна в качестве жилья, то в таком случае ты её в любое время можешь продать. Я ведь слышу, как в последнее время вы стеснены в средствах. Да и вообще, деньги ещё никто не отменял. Так что пусть квартира будет твоим запасом, как говорится, на чёрный день. И слушать не хочу возражений!.. - А как же Вася-то? Как мне после переделки завещания ему в глаза смотреть, если доведётся встретиться? Да если и не встречусь, всё равно совесть меня сожрёт! Муленька, успокойся со своей идеей "фикс", пусть всё останется как есть! - Мариночка, а что Вася?.. За все эти годы он приносил мне несколько раз репчатого лука или картошки. Разве это сравнить с тем, что для меня делаешь ты?.. Нет! Это - моё желание, и никакому обсуждению оно не подлежит. И, знаешь, правильнее будет оформить дарственную, а то исполнения завещания надо после смерти ещё полгода ждать. А чего ждать-то? Я в тебе, как в себе уверена, и знаю, что ничем не рискую. Считай, в наследство вступаешь!.. На глазах Марины появились слёзы, она привлекла к себе старую женщину и расцеловала её. - Мулечка, солнышко моё, как я тебе благодарна! Но ведь... мне все равно будет стыдно перед Васей. - Ничего, со временем переживёшь. Я знаю, что делаю! Мне ведь уже недолго осталось. - Ой, зачем так себя настраивать, Муль? Не лучше ли просто жить, не думая о конце, а значит, без всяких завещаний?
На следующий день Марина съездила со своей подопечной к нотариусу, где после исполнения всяких формальностей была оформлена дарственная на Марину. Ближе к вечеру позвонил Евгений Иванович, сообщил, что всё идёт, как запланировано, что он, правда, пока только устно договорился с родственником об отгрузке товара. Они уже обсудили список лекарств, их цены, сроки поставки. Осталось только оформить договор. - Марина, а ты как там?.. - Да ничего, не беспокойся обо мне. Хорошо, что позвонил, а то я уже начала волноваться. - Нет, волноваться не нужно, всё замечательно. Как только улажу дела - сразу домой! Ладно, пока! Вечером, гуляя с собакой, Марина медленно брела вдоль речки, смотрела на журчащую, падающую каскадами воду и думала о том, что давненько не было писем от Яны. Обещала приехать летом, но вот уже лето перевалило за середину, а от неё даже весточки нет. Марина с грустью перебирала в мыслях события прошлых лет, когда Яна ещё была с нею. Разве думала она тогда, что ей будет так тяжело, расставшись с нею?
Как болью светла ностальгичная тихая грусть... А память рисует всё то, чем пропитаны гены... но мы продолжаем, быть может, бессмысленный путь. А он умножает потери и множит проблемы. Весь мир так устроен, что радость безмерно редка, и, как утешение, рисуется прошлое сладким. И нам невдомёк, что по юности прошлой тоска реальность ушедшую сделала сказочно гладкой. Мы учимся вновь, в настоящем, себя находить, сложна современность, мы ищем повсюду разгадку! Но прожитый миг - только был! - и уже позади! И стал этот миг с той поры притягательно-сладким.
Марина остановилась и подняла голову к небу. Она почему-то всегда любила мысленно улетать в эти, голубые днём, а, по вечером в затянутые чёрным бархатом звёздные дали... Уже смеркалось. На небо выкатилась бледная, бесстрастная, в каких-то серых пятнах луна. Ярко, но пока в гордом одиночестве блестела Полярная звезда. Других звёзд ещё не было видно. Марине вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль - будто её дочь похитили инопланетяне. И вроде знаешь, что она жива, но лететь к ней... как к этой Полярной звезде, не увидишь её, не прижмёшь к сердцу! "А ведь я сама, сама добровольно отдала её этому "инопланетянину" Саиду!" - упрекала себя Марина, и в груди её разливалась боль... Собаке захотелось искупаться в реке, и Марина, отцепив поводок, позволила это Ральфу. Она бросала ему специально припасённый для таких случаев мяч - пёс плыл к нему и, схватив резиновую игрушку, устремлялся к хозяйке. На этот раз она бросала мяч подальше, и водолаз вновь бросился вдогонку. Вволю наигравшись, пёс выскочил из воды и встряхнулся, обдав всё вокруг миллионами брызг. Марина позволила ему ещё побегать, а сама присела на скамейку. Было безлюдно и тихо, только шум воды и дальние гудки автомобилей нарушали тишину. На небе беззвучно мигали мириады далёких солнц. "Кто же это всё придумал? - думала она. - Всё движется по своим, будто кем-то заранее выверенным орбитам, обособленным друг от друга. В то же время, там, в дальнем космосе, так же, как и на Земле, всё взаимосвязано. Каждая звезда или планета исполняет роль неотъемлемого звена в огромном, непостижимо огромном организме, а люди... бьются над изобретением вечного двигателя и никак не могут приблизиться к решению этой задачи. Но вот же он, природный вечный двигатель - Вселенная! Какой великий разум всё это изобрёл? И почему мы ничего не знаем о нём? Какова роль человека, его предназначение, если весь мир чья-то задумка? Что такое человек?.. Почему, имея тот же генетический код, как и всё живое на земле, он так сильно отличается от большинства животных - своим интеллектом, наличием чувств, потребностью в высоком искусстве, способностью изнурять себя самокопанием?.. Так размышляла Марина и вдруг обратила внимание на то, что Ральф, набегавшись, уже лежит рядом с ней и так же задумчиво, как она на небосвод, смотрит на свою хозяйку. - Да ты ж мой пёсик! Прости, я отвлеклась немного - мне вдруг захотелось полетать в небесах. И вот только сейчас опустилась на землю! - Ральф, поняв, что хозяйка разговаривает именно с ним, поднял голову, сосредоточил внимание на её лице и повёл головой, слегка наклонив её набок. Марине стало весело. С насмешливой улыбкой она спросила: - Что смотришь? Скажи уж что-нибудь тогда! Ну? Ральф встрепенулся, приподнялся на передние ноги и, радостно виляя хвостом, исторг из себя: "Р-р-р... Гав!!" - Каков молодец!.. Я, понимаете ли, без собеседника скучаю? А он, оказывается, рядом. - Марина пристегнула поводок, и быстро направилась к дому, до которого было, наверное, километра два. Укладываясь спать, она решила почитать перед сном какой-то глянцевый журнал, его оставила Яна. Листая его, Марина ужаснулась убогости большинства публикаций. В одной, например, обсуждали, что нужно делать, если ваш бой-френд пригласил вас на романтическое свидание. Сначала - ресторан, затем - шикарный номер отеля... И тут, о, ужас, вы вспоминаете, что давно не пользовались эпилятором. А на ногах - лёгкие заросли! Мо-ве-тон! У вас затряслись руки, задрожали коленки, и вдруг (какое счастье!) на помощь готовы придти заботливые сотрудники косметического салона. Они могут прибыть, куда прикажете, и сделать ваши ножки незабываемыми, настоящими произведениями искусства. Ваш любимый никогда не забудет вас! Он будет - да, да, да! - двадцать четыре часа в сутки без устали ласкать вас. Марина раздражённо отложила журнал. Боже, что происходит с людьми? Неужели они не понимают, что их держат за болванов, обещая золотые горы? Их привлекают золотистыми фантиками как малых детей. Пока они всю эту чушь читали, поддавшись убеждениям рекламщиков, их уже зомбировали, незаметно введя в их сознание некий чип, который всякий раз будет подвигать их на дорогостоящую эпиляцию, подавив трезвые мысли о том, что человек сам по себе прекрасен, совершенен и не требует никакой эпиляции. Дальше читать ей расхотелось. Она некоторое время размышляла о несовершенстве мира, о всяких несуразностях. Столь распространённое сейчас выражение "Давай займёмся любовью!" Кто придумал такое? Два взаимно исключающих друг друга слова! Сочетание не сочетаемого. Типа "прагматичный романтизм" или "романтичный прагматизм". "Я сам обманываться рад!" - вспомнилась ей известная фраза из школьной программы. Теперь все, похоже, рады обманываться. Раньше это называлось проще и более прямолинейно - сожительством. А теперь элементарную распущенность нравов одели в нарядный костюм и назвали гражданским браком! И ведь сами верят в это! Вот она, сила самовнушения! Это определение, скорее всего, придумали женщины, чтобы для солидности напустить тумана в головы окружающих. "Гражданский брак - это звучит гордо"! А на самом деле, мужики, пребывая в таком, с позволения сказать, союзе, никогда не признАют себя женатыми!" С такими мыслями Марина вскоре погрузилась в сон. Ей снилась Яна. Она протягивала руки вперёд, будто звала мать. В её глазах металось отчаяние... Вспоминая этот сон, Марина в беспокойстве думала, не случилось ли что-нибудь с Яной на чужбине. Она вновь ощутила боль в сердце.
Глава 22. "МАМА, ЗАБЕРИ МЕНЯ ОТСЮДА!"
Через пару дней вернулся из командировки Евгений, воодушевлённый и радостный. - Знаешь, Маришка, мы ассортимент лекарств тщательно продумали, выбрали всё, что пользуется в осеннее время наибольшим спросом. Я отдал поставщику все деньги, которые привёз, но товар он должен отгрузить на бОльшую сумму. Я ему ещё остался должен, но он согласился сделать окончательный расчёт после того, как мы с Юрой получим первый навар. Теперь нужно думать насчёт сбыта. Я с Юрием созванивался, будучи в Москве, он сказал, что, вроде бы, нашёл какую-то фирму в Алма-Ате, по-моему, "Страховую медицину" или что-то в этом роде. Так вот, фирма эта, как только придёт товар, обещает купить всю партию лекарств, представляешь? - Ну, дай-то бог, Жень! Хоть бы выгорело это дело! - Ну, а вы как тут? - Нормально. Только за Яну волнуюсь, что-то давно не пишет. Да и сон мне приснился... - Ой... какие сны, Марин? Мало ли что снится мне! Иногда с ума можно сойти! Просто, скорее всего, она занята чем-то там. Всё должно быть хорошо.
Через несколько дней Яна, наконец, позвонила: - Мамочка! Здравствуй! Как дела у вас? - Дочка! Ты почему давно не пишешь? Я тут с ума схожу, беспокоюсь! Что у тебя там стряслось, расскажи! - Да вот, мамочка, я, как раз, звоню к тебе с просьбой огромной. Мамочка, приезжай, пожалуйста, поскорее сюда и забери меня! - Почему, Яна? Что случилось? - Мама, всё! Не могу! Достали! Не могу больше терпеть! Приезжай за мной и Зарочкой, прошу тебя - как можно быстрее! Марина молчала в замешательстве. Потом медленно сказала: - Хорошо, доченька, не знаю, что у нас с финансами... поговорю сегодня с папой, но я постараюсь всё сделать, чтобы приехать! - Жду, мамочка! Целую! Марина была в шоке. Обсудить только что услышанное было не с кем. Она перебирала в уме разговор с дочерью, и всё большее смятение охватывало её. "Боже мой! А вдруг нам не отдадут Зару? И вообще, как всё должно выглядеть? "Я - ваша тётя. Здрасьте! Дочь и внучку я забираю! Покедова!" Когда вечером пришёл Евгений Иванович, Марина, не дав ему даже переодеться, усадила мужа за стол и рассказала про разговор с дочерью. Евгений некоторое время молчал, потом задумчиво произнёс: - Ну что? Ехать надо, никуда от этого не денешься! Причина не ясна, может, и не серьёзная вовсе. Но... вдруг действительно что-то экстраординарное случилось? - Женя, у нас с деньгами, сам знаешь, напряжёнка. Если только из "квартирных"... - Так... - Евгений Иванович что-то обдумывал. Потом произнёс: - Слушай меня! Деньги должны работать на нас! Сделаем следующим образом: ты как бы отправишься в шоп-тур. Не к Яне домой, а по делу. У тебя бизнес! Летишь за партией товара для последующей продажи. Остановишься в отеле, вместе со всеми "челноками". Проведёшь работу, следуя за ними туда, где они выбирают шмотки для оптовых закупок. Тоже присмотришь на свой вкус. Сделаешь закупки, погрузишь товар, как все, в самолёт, и вернёшься вместе с туристами домой! А вот в свободное от дел время будешь посещать дочку и выведаешь, что у неё стряслось. На месте решишь, чем можно ей помочь. Если придёшь к выводу, что нужно уезжать с ней и внучкой, то договоришься с руководителем вашей группы, заплатишь ему, в конце концов, и уж не знаю как, но, возможно, увезёшь наших девочек домой. - А что с товаром потом делать? - Возьмём в аренду контейнер на вещевом рынке или половину контейнера, чтобы меньше затрат было - и станешь торговать! Или можно будет скинуть товар на реализацию какому-нибудь опытному торгашу... А ты что, можешь что-нибудь лучше предложить?.. Марина недоумевала: - Но я же ничем подобным никогда не занималась! Я не представляю, как справлюсь! Вдруг у меня ничего не получится? - Мариша, ещё раз повторяю, у нас нет выбора! Ты просто обязана справиться. Ты же умница у меня!.. Ну что?.. Решили-постановили! Иди завтра в турфирму и узнавай, когда ближайший рейс. Выясни, сколько денег необходимо на оплату путёвки, дороги туда и обратно, что входит в стоимость самой путёвки, например, питание... В общем, не переживай. Будем пытаться шагать в ногу со временем, раз уж дочке приспичило бежать! Марина Михайловна смотрела в одну точку, находясь в полной прострации. Сказать, что ей было страшно, это значило, ничего не сказать. - Жека, а ты?.. У тебя же свои дела? Я уеду, а ты один справишься тут? - Ну... будем надеяться, что всё будет нормально. Мне теперь остаётся ждать контейнер с товаром, а коль он движется по "железке", сказка не скоро скажется... Во всяком случае, неделя твоего отсутствия роли не сыграет. И запущенная в работу машина закрутилась. Через несколько дней Марина Михайловна уже второй раз летела в Карачи, теперь уже с коммерческой целью, а по совместительству - спасать дочь и внучку, не понятно пока, от кого или от чего.
Как и в прошлый раз, в поездке преобладали женщины, многие были знакомы друг с другом. Поэтому присматривались к незнакомке, назвавшейся Мариной. Узнав, что она впервые приобщается к их бизнесу, новоявленные подруги ободряли её, внушая, что ничего особо сложного в их деле нет. Здесь, в Карачи, очень важно удачно выбрать ходовой товар, да так, чтобы оказался без брака. А реализация... это как у кого получится, главное, товар правильно подобрать для закупки. Женщины советовали особо не волноваться, они во всём, в чём смогут, помогут, мол, мы все когда-то начинали. Среди отправившихся в шопинг оказалось много людей с высшим образованием -- учителей, врачей и даже один кандидат наук. Он теперь приспосабливал знания к новой для себя профессии "челнока".
По прибытию в Карачи, туристы были поселены в неплохом отеле. Марина с ещё одной женщиной, довольно молодой, заняли двухместный номер с кондиционером и с двумя, принятыми здесь широкими кроватями. Была в номере и душевая комната, а также телевизор и холодильник. На первый взгляд, Марине Михайловне всё понравилось. Она спустилась в ресепшн, попросила разрешения позвонить и, дождавшись гудков, услышала столь родной и очень близкий голос дочери. - Яночка, здравствуй! Я в Карачи. Только что прилетела. - Как это?.. Как, ты уже в Карачи?! А где ты сейчас, в аэропорту?.. Тебя нужно встретить, да? Мамочка, я сейчас скажу Саиду об этом! Почему ты не позвонила, что прилетаешь, мы бы уже давно тебя встретили! - Доченька, подожди! Я прилетела по путёвке - в шоп-тур, с целью закупить здесь товар, как это все теперь делают, и за одним разведать, что у тебя стряслось и чем я смогу тебе помочь. Поэтому не беспокойся, я разместилась в гостинице. Условия проживания хорошие. Двухразовое питание -- утром и вечером. - Ты что, не приедешь к нам? Я так соскучилась! Как это всё понимать? - Нет, родная, сегодня уже поздно. Увидимся завтра. Я приехала с целью попутного бизнеса. Днём я буду заниматься делами, покупать товар, а вечером приезжать к тебе. Пусть завтра, когда Саид будет вечером возвращаться с работы, заедет по пути за мной и привезёт меня к вам, хорошо? Подожди, я узнаю, что у нас за отель...- И через минуту Марина продиктовала его название дочери. - Мамочка, о чём ты говоришь? Разумеется, Саид завтра привезёт тебя к нам. Мне просто всё это очень странно Зачем тебе понадобилось пускаться в эту авантюру? Что за необходимость заставила тебя? - Доча, я всё объясню при встрече, ладно? Ну... не могла же я явиться к зятю в дом, как снег на голову. Что я должна была бы сказать? Ведь это же надо как-то объяснить, зачем я приехала, когда меня никто не приглашал? И что я могла бы сказать? Мол, я приехала забрать Яну с Зарой? Ага... они так сразу с готовностью согласились, да? А вдруг вы уже помирились тут? Короче, всё нами с папой продумано. Ты просила, я прилетела. Остальное завтра. У тебя-то как? Твоя просьба о "спасении" не отпала за ненадобностью? А то, может, уже всё наладилось у вас? - Нет, мамочка, тут целый нарыв назрел! Приедешь завтра, расскажу. - Хорошо, солнышко! Целую тебя и Зарочку! - Да, мамочка, я тоже тебя целую! - растерянно произнесла Яна. Ожидая ужин, Марина Михайловна, лежала на кровати и вспоминала, как они сегодня прилетели в Карачи. В аэропорту всех туристов-"челноков" встречали на своих машинах местные таксисты. Они ко всем русским женщинам обращались международным именем "мама": "Мама, поехали, не пожалеешь! На самых лучших продавцов тебя выведу!" Оказывается, если таксисту повезло, и его выбрала какая-то туристка, то он как бы берёт на себя обязанность на протяжение всего её шоп-тура возить бизнес-вумен по известным ему оптовым торговым точкам, за что получает свои проценты. Так же ему приплачивают и туристы, как за сам транспорт, так и за услуги, благодаря которым они знакомились с постоянными поставщиками товара. Целый обслуживающий бизнес!.. Всё это Марина узнала от женщины, которая поселилась с ней в одном номере и с которой они вместе ехали из аэропорта в отель. Пока добирались до гостиницы, Марина поняла, что их водитель не просто шофёр, случайно выбранный Надей. Её спутница общалась с ним как с очень близким человеком. Он даже поцеловал её при встрече, был явно рад ей, и всю дорогу они, сидя на переднем сидении без умолку болтали. Водитель, как ни удивительно, неплохо говорил по-русски, хотя и с акцентом. "Они, видимо, любовники!" - догадалась Марина. Всё это было для неё странно, хотя и пробуждало любопытство. "Вот, оно, значит, как! Наши туристки заводят здесь весьма прочные связи, и едут сюда, может, не все, но многие, как к себе домой!" Остановившись у отеля, водитель, которого звали Мухаммед, внёс их вещи в номер и условился, что на следующий день после завтрака будет ждать женщин на улице, они отправятся по торговым точкам. Спустя некоторое время, Надя позвала Марину Михайловну ужинать в ресторан при гостинице. Там было что-то типа самообслуживания. "Шведский стол! - восхитилась Марина. - Ешь, что хочешь и сколько хочешь! Обычное, вообще-то, азиатское гостеприимство". В больших жаровнях кипели постоянно подогреваемые на маленьких горелках кушанья, в воздухе царил аромат специй, которых, как оказалось, в Пакистане видимо-невидимо. Гарниром предлагался рис, тоже со специями. Кроме горячих мясных и рыбных блюд, стояли подносы с охлаждёнными нарезанными кусочками арбузов без корочки. Марина положила себе по кусочку мяса от двух-трёх блюд, пару ложек риса на пробу и залила всё ложкой подливки. На столе лежали лепёшки, такие же Марина пробовала в доме зятя в прошлый приезд, салфетки бумажные, сахар, соль и перец. Было, как всегда, жарко на улице, но в ресторане работал кондиционер. Попробовав пищу национальной кухни, как правило, обжигающую рот, но вкусную и очень ароматную, Марина встала, прошла к арбузам и положила крупные дольки этой ягоды целой горой: невероятно хотелось пить. Затем подошёл официант, принёс и поставил на стол довольно большой фарфоровый чайник с чаем, заправленным молоком. "Пакистани чай!" - приветливо пояснил он. Марина знала ещё с прошлого приезда, что молоко здесь, как правило, ячье, эти животные преобладали в стране вместо привычных нам коров. Видимо это объяснялось иной растительной флорой. Молоко яков было очень жирным, напоминало сливки. А в сквашенном виде представляло густую дрожащую, подобно желе, смесь, напоминающую на вкус нашу сметану. К чаю было подано какое-то печенье, но есть его не хотелось, так как в этом несусветно жарком климате постоянно хотелось только пить. Чай Марина обожала, ведь она выросла в азиатской южной стране, и дома любила чай, заваренный по-казахски, крепкий со смягчающим горечь молоком. "Пакистани-чай", видимо, благодаря другому молоку, оказался бесподобно вкусным. И Марина попросила официанта налить ей его в термос, чтобы, если можно, отнести его в номер. Официант согласно кивнул и вскоре принёс заказанный термос. - Шукрия! - благодарно улыбнулась ему Марина, что на урду означало "спасибо".
В номере они с Надей включили телевизор, и, хотя все передачи были на чужом языке, некоторое время созерцали экран, пока не провалились в сон.
Глава 23. ВОТ, ВЛИПЛИ, ТАК ВЛИПЛИ!
На следующий день, наскоро позавтракав в ресторане глазуньей из пары яиц с лепёшкой, стандартной здесь пищей по утрам, Марина Михайловна с Надей спустились вниз. У отеля их ожидал Мухаммед, водитель такси, взявший над ними добровольное шефство. Из раскалённой сауны - только так можно было назвать то, что творилось на улице - женщины с наслаждением нырнули в прохладный салон машины, в которой на полную мощь работал кондиционер. Согласно одному ему известному плану, Мухаммед доставил своих спутниц к первому торговцу-оптовику, довольно симпатичному мужчине средних лет в густой с проседью бороде, какие носят почти все здешние представители сильного пола. Демонстрируя отличный для иностранца русский язык, он представил покупательницам содержимое своих апартаментов. В каждом из небольших помещений был свой товар. В одном - детские трикотажные вещи из хлопка, в другом - мужские футболки, а по периметру третьей комнаты были расставлены вешала с норковыми шубами. К ним-то и устремилась в первую очередь Надежда. Марина Михайловна, у которой не было денег на покупку меховых изделий, вернулась к трикотажу, долго разглядывала товар, не решаясь остановиться на чем-либо. Вспомнила наставление своей спутницы: "Понравилось что-нибудь, хочешь это купить - рядись, сбивай цену! Здесь так принято. Как правило, владельцы товара уступят. Им надо его продать! А для нас это имеет большое значение, ведь при покупке оптом получим большую экономию". Когда переговоры с владельцем лавки были завершены, Надя пояснила Марине Михайловне, что товар доставят в отель - таковы здешние правила. Расплатившись, женщины сели в машину - и Мухаммед повёз их к следующим продавцам. Изделия всюду были разными, не повторялись. В одной из лавок Марина приобрела прекрасные, из тончайшего батиста, мужские рубашки известной в Советском Союзе марки "Меркурий".
Незаметно подошло время обеда - и такси доставило их в небольшой ресторан, которых здесь, кстати, была тьма-тьмущая. Не спрашивая, что женщины предпочитают на обед, Мухаммед заказал две порции жареной курицы с картофелем фри, а себе - какую-то национальную еду и неизменные лепёшки. Пока ели, Надежда общалась с Мухаммедом таким тоном, как это обычно делает жена с мужем-"подкаблучником", и Марина невольно подумала, что "челночницы" вынуждены жить на два дома, проводя много времени в чужой стране, где преследуют не только коммерческие цели. Как сказал кто-то из философов: "утехи плоти им не чужды!..". Не жизнь, а калейдоскоп какой-то! Еду оплатил их спутник. Марина Михайловна стала было настаивать, что и сама в состоянии рассчитаться, но Надя остановила её, пояснив, что "прикреплённые" водители, как правило, сами угощают здесь обедом своих подопечных. Это входит в условия бизнеса. "Не бери в голову! Так заведено", - просто сказала она. Посетив еще одну лавку и заказав там партию одежды, женщины вернулись в гостиницу. Марина Михайловна, будучи весь день в напряжении, откровенно говоря, устала и с удовольствием добралась до постели. Спать днём она не умела, поэтому просто лежала в прохладе, навеянной кондиционером, и вспоминала свой первый опыт шопинга в чужой стране. Её мучили сомнения - то ли она приобрела, пойдёт ли этот товар в Алма-Ате? Около шести часов вечера она поужинала в ресторане и теперь ожидала Саида. Рядом лежали пакеты с подарками для дочери и внучки. ... Саид появился вовремя, с приветливой улыбкой усадил её в свою "сузуки". Всю дорогу молчали, поскольку единственным языком общения был английский, но без словаря Марина могла произнести всего лишь несколько расхожих фраз. "По его виду не похоже, что в семье разлад, - думала она, искоса поглядывая на зятя. - Что-то я ничего не понимаю!.." При въезде в знакомый двор Саид коротко посигналил. Из дверей выбежала сияющая Яна с ребёнком на руках и кинулась к матери. - Смотри, Зарочка, кто приехал! Бабуся твоя!.. Марина Михайловна с улыбкой протянула его заметно подросшей Зарочке пакет с игрушками. Та смотрела на "тётю" во все глаза, будто припоминая что-то, и вдруг засмеявшись, потянулась к ней свои ручонками. В бабушкиных глазах мгновенно вскипели слёзы: - Ах, ты моя красавица!.. Забыла... забыла меня, внученька! - Мамочка, что ты такое говоришь? Смотри, как она к тебе легко пошла! В это время из дома величаво выплыла сватья, и, соблюдая принятый здесь этикет, подошла к гостье, слегка коснулась своей щекой щеки Марины. "Лицо у неё, словно из гипса, ничего не выражает! - с досадой подумала Марина Михайловна. - Впрочем, как всегда!" - Мамочка, проходи, садись, где тебе будет удобнее. Сейчас поужинаем! - Нет, родная, спасибо тебе, но я уже поужинала в отеле. Там ведь всё оплачено. Вы ешьте, пожалуйста, а я просто посижу рядом, полюбуюсь на вас! Яна перевела её слова Саиду и его матери. Сватья сделала приглашающий жест - и все расселись по своим местам. Яна стала переводчицей. - Я слышал, что вы приехали в Карачи по делам бизнеса, да?.. Это интересно и неожиданно для меня! - в интонации Саида звучали нотки уважения. - Да, мы решили с мужем немного заняться шопингом. Для меня - это новое. Не знаю, получится ли. И, конечно, захотелось повидать вас всех - соскучилась очень! - Да-да! У нас здесь есть очень хорошие товары: прекрасное постельное бельё из высококачественного хлопка, ткани, трикотаж... И всё по низким, в сравнении с вашими, ценам. - Мамочка, ты останешься у нас ночевать, а завтра утром, по дороге на работу, Саид забросит тебя в твой отель, а вечером снова заберёт. Хорошо? Так и будем делать до твоего отъезда. Комната для тебя готова, не хочешь ли принять душ? А я пока перемою посуду. Потом приду к тебе с Зарочкой - и мы наговоримся вволю!.. - Может, тебе помочь, Яна? - Нет, мама, даже не заикайся об этом! - понизив голос, сказала Яна. - Эта обязанность - только моя, иначе могут быть неприятности! - Ну, тогда я приму душ, - улыбнулась Марина и направилась в отведенную ей комнату.
В доме и в комнате ничего не изменилось, как будто она только вчера их покинула. Шуршал под потолком вентилятор, и даже на столе всё лежало так, как будто Марина и не уезжала отсюда год назад. Когда, наконец, мать и дочь остались наедине, Марина спросила: - Боже мой, дочка! Как ты нас напугала! Рассказывай, что стряслось? Внешне, вроде бы, всё, как всегда, общаетесь вы в спокойных тонах... Что вынудило тебя кричать SOS? - Да. Я держусь из последних сил, мама. Спокойствие со стороны свекрови -- это показуха! В присутствии Саида она всегда разыгрывает несчастную страдалицу. А на самом деле, она интриганка, каких ещё поискать! Спит и видит, как я разведусь с её сыном. Как только мой муж - за порог, так и начинается ад для меня. Я терплю из всех сил, стараюсь быть максимально вежливой, подчиняюсь всем её требованиям, не встреваю в устраиваемые ею скандалы, но этим я ещё больше её раздражаю, и она выискивает новые поводы для нападок. Сколько раз она кричала, требуя, чтобы я отправлялась на все четыре стороны, заявляя при этом, что Зарка останется с отцом! Однажды она пригласила в гости ту дальнюю родственницу, которую она прочила когда-то Саиду в жёны. Та явилась, вся "занавешенная", не в парандже, правда, но так была прикрыта дупертой, что остались одни глаза! Свекровь не знала, куда её усадить, чем угостить, чуть ли не целовалась с ней. Я даже не предполагала, что она способна на такие нежности! Обычно лицо её бесстрастно. Временами она мне кажется мумией, а тут, смотрю, вся преобразилась, не узнать! Прямо-таки демонстрировала при мне свою любовь к этой девушке. Дескать, знай, кто ты и кто она! Ворковала весь день с ней о Саиде так, будто он до сих пор не женат! А однажды заявила вдруг, что хотела бы, чтобы её сын взял вторую жену. А коль мне это не по нраву - скатертью дорога! Мама, она меня постоянно шантажирует тем, что Зарочка это только их ребёнок! - Доченька, а ты не пробовала всё это рассказать мужу? - Как же не пробовала? Но он всё воспринимает с недоверием, ведь при нём она тише воды, ниже травы! Спрашивает, откуда во мне столько неприязни к его матери, я, дескать, должна любить её и уважать... Я уже столько времени твержу ему, что хочу домой, что соскучилась по вам, а он отвечает - поездки дороги, что я теперь мужняя жена и нужно сжечь мосты, привыкнуть к здешним условиям и обычаям. Вот, такая беспросветная жизнь у меня, мамочка! - Доченька, а ты представляешь себе, как мне увезти вас? Кто мне позволит это сделать? - Я поговорю с Саидом, всё объясню ему, очень надеюсь, что он поймёт. Он, все же, более цивилизован, чем его мамаша. - Яна, а как же сам Саид? Ты что, согласна расстаться с ним? А ваша любовь?.. - Ну... не знаю, надо как-то справиться с этим. Жизнь здесь, тем более без его поддержки, для меня совершенно невыносима и унизительна, понимаешь? Всему есть предел. Марина лишь молча качала головой. Они ещё долго разговаривали. Яна жаловалась, что ребёнок здесь без конца болеет, одно утешение, что муж сестры Саида детский врач, и это как-то спасает положение. Но тут пришло время укладывать Зарочку спать, и Яна, пожелав матери спокойной ночи, ушла к себе. А Марина Михайловна ещё долго не могла заснуть, не видя выхода из создавшегося положения, не зная, что посоветовать дочери. Ей казалось, что не избежать серьёзного конфликта, который поставит под угрозу дальнейшие контакты матери и бабушки с полуторагодовалой Зарочкой. Ах, если бы раньше знать, в какие муки выльется этот брак!
Вырывает нас ветер странствий из земли, где годами рос, и бросает в порыве страсти там, где выжить - большой вопрос! Испытание за испытанием, всё чужое, куда ни кинь - без корней словно без питания. Дела нет до тебя, хоть сгинь. Ты пытаешься зацепиться и корнями вновь прорасти... А душа болит, как у птицы, что однажды сбилась с пути. А душа летит к дальним далям, где земля любима до слёз, где росли и взрослыми стали. Так и тает жизнь среди грёз.
Но ведь каково Яне жить здесь почти на правах рабыни?.. Может ли дальше так продолжаться? Вот влипли, так влипли! Что называется, по самые уши! Её голова разрывалась от этих мыслей.
Утром, приняв душ и наскоро позавтракав, Марина, доставленная Саидом к отелю, окунулась в новый день, полный хлопот, коммерческих сделок и... сомнений в своих способностях как новоявленной бизнес-вумен. Путь назад уже был отрезан! За два дня активного шопинга её гостиничный номер заполнился множеством товаров. Всё это время Марина Михайловна училась у Нади, где найти мешки для упаковки, как правильно уложить всё закупленное, как убедиться, что нет брака... Словом, её день был до предела заполнен хлопотами, новыми впечатлениями. Деньги, взятые Мариной на покупки, уже закончились. Товар был упакован в огромный мешок и теперь ждал отправки с такими же "баулами" других "челноков". Руководил отправкой глава "тургруппы", оплата этой услуги входила в стоимость путёвки. До отъезда оставалось ещё два дня, и Марина могла провести оставшееся время в доме Саида. Однажды, когда в послеобеденный час она отдыхала в своей комнате, в дверь громко постучали. - Come in, please! - сказала Марина. На пороге стояла Янина свекровь. Она была явно чем-то возбуждена, глаза её метали молнии. Женщина кивнула, приглашая следовать за ней. Марина в недоумении пошла за сватьей. Когда они вошли в спальню Яны, Марина увидела, как сёстры Саида что-то недовольно выговаривали её дочери, а она, стоя на кровати на коленях, истерично билась головой об изголовье и, рыдая, что-то повторяла за ними, мешая английские слова с урду. На свою мать она даже не обратила внимания, словно была не в себе. Свекровь, торжествуя, воззрилась на Марину Михайловну, словно говоря ей, полюбуйся, что вытворяет твоя дочь. Марина стояла в оцепенении, пытаясь вникнуть в ситуацию, но так и не смогла разобраться. Нет, она не бросилась к Яне со словами успокоения, боясь тем самым навредить ей, ведь не была известна причина скандала. Никогда прежде с её дочерью не случалось такого. Она была всегда доброжелательным, спокойным и очень ласковым человеком, не по годам рассудительным. Постояв несколько мгновений, Марина молча развернулась и покинула комнату. Закрыв за собой дверь своей спальни, она упала на кровать и разрыдалась, глуша рыдания подушкой... Саид в это время был на работе и, естественно, не подозревал о том, что происходит в его доме. Спустя некоторое время Марина умылась прохладной водой, чтобы скрыть следы слёз, и усилием воли взяв себя в руки, стала ждать, когда Яна сама расскажет ей о причине конфликта. Это случилось ближе к вечеру Яна зашла к ней, бледная, с кругами под глазами. - Детка моя! Наконец-то! Места себе не нахожу! Что случилось? Что они тебе сделали? Довести тебя до такого - это ведь как нужно было постараться! - Да, вот так я и живу. Встряски те ещё! Фильм ужасов бледнеет. А когда начну жаловаться Саиду, он психанёт и не захочет слушать. Ну как же! Его мама - святая! Ты сама увидишь, как она будет вести себя вечером в присутствии сына. Спокойная и величественная, глядящая с презрением... Ох, мамочка, давай подумаем, как нам свалить отсюда. Давай вещи соберём, в сумки упакуем, прямо сейчас, ну или завтра, пока она с утра на базар или к соседям уйдёт, а то ведь она и Саида настроит на свой лад, и тогда нам не совладать с ними! Я сегодня откровенно поговорю с Саидом, скажу, что хочу домой съездить, по отцу соскучилась, да и папа скучает по мне и Зарочке. Он, кстати, мне когда-то обещал, что раз в полгода я смогу ездить к родителям, а теперь твердит, что нет денег... Скажу, что поскольку ты приехала, мне легче будет с ребёнком добраться до Алма-Аты, и что деньги на мою поездку у тебя есть. Ему и возразить, думаю, будет нечего! - Яна, так ты хочешь совсем уехать или... у тебя ещё есть сомнения? - Какие сомнения, мам? Ты же всё видела своими глазами. Мне бы только Зару вывезти отсюда. - Да, считай, свекровь твоя добилась-таки своего... Но ведь ты любишь его. Что-то сомневаюсь я, не будешь ли ты, уехав, локти потом кусать, а? - Мама, я не знаю. Люблю - не люблю, какая разница? Вариантов нет. Иначе она меня просто изведёт! - Ну, хорошо. Поговоришь с мужем и сообщишь мне о вашем решении. А паспорт у тебя в порядке?.. - Да, я же не так давно хотела к вам лететь, так что всё проверила. Паспорт в норме. Вечером, когда Марина уже стелила постель, готовясь ко сну, вновь зашла Яна. Она сказала, что переговоры прошли до странности спокойно, и Саид почти не возражал. Так что завтра они едут! Саид даже взялся отвезти их в аэропорт. С утра начались сборы. Марина Михайловна договорилась с руководителем группы о добавлении ещё одной пассажирки с ребёнком, уточнила время вылета. Когда вещи были собраны, появился Саид, с утра куда-то отлучавшийся, погрузил багаж в машину, усадил на заднее сиденье тёщу и пошёл за Яной, замешкавшейся в доме. Но, не дойдя до двери, увидел жену, шедшую к нему навстречу. Он обнял Яну, прильнул головой к её плечу и что-то стал говорить. "Он... что? - подумала Марина, наблюдая эту сцену, - ... кажется, плачет? Ой, да они оба плачут! Господи, да что же это?! Просто индийское кино! Да вернётся она к нему, как пить дать вернётся!". Наконец, все отправились в аэропорт. Регистрация билетов заканчивалась. Когда подошла очередь Яны, мужчина за стойкой долго разглядывал её паспорт, затем отложил его в сторону, протянул руку к паспорту Марины Михайловны. Её документы не вызвали вопросов, и ей было предложено пройти в другой зал. Марина стояла в растерянности, ожидая Яну, но служащий аэропорта заявил, что в её документах не хватает какого-то штампа, и она не сможет с таким паспортом вылететь за рубеж. Их вещи, сданные в багаж, уже отправились на погрузку, а Яна, держа ребенка на руках, стала что-то втолковывать Саиду, на что он только разводил руками... Марина поняла, что сделать уже ничего нельзя, Яна с внучкой остаются, а она улетает без них. Яна стала кричать матери, что скоро всё уладит и приедет... Они не успели даже обняться, как Марину поторопили пройти к выходу из терминала на летное поле. Через пару минут началась посадка в самолёт... Во время полёта Марину Михайловну не покидало ощущение какой-то искусственности всего происшедшего в здании аэровокзала, она вспомнила странное спокойствие Саида, когда он даже не пытался выяснить причину, по которой Яне было отказано лететь. Такое впечатление, что знал... - мелькнула вдруг мысль.- А не предупредил ли он этого мужика заранее, чтоб тот не пропустил его жену? Он ведь уезжал куда-то утром! Но даже, если это так, попробуй докажи!". Марине оставалось лишь тихо утирать нескончаемые слёзы.
Глава 24. ЧЕЛОВЕК ПОЛАГАЕТ, А БОГ РАСПОЛАГАЕТ!
Вернувшись в Алма-Ату, Марина вплотную занялась делами своего торгового бизнеса. Однажды она встретила знакомую, которая когда-то работала бухгалтером в их "шараге", а теперь приобрела контейнер на барахолке и торговала, чем придётся. - Послушай, Сонь, а может, сдашь мне в аренду часть своего контейнера, я тряпки пакистанские привезла на реализацию? Вот ищу место для торговли. - Что ж, давай! Есть место! Друг друга мы знаем, можем доверить товар. Да и чем разнообразнее будет ассортимент, тем больше привлечёт покупателей! Вези шмотки!.. - На том и порешили. Евгений настаивал, правда, чтобы "барахло из загранки" сдать на реализацию оптовикам, но Марина уже знала - в таком случае прибыли не увидишь. Стоило тогда всё это затевать? Получив, в конце концов, "добро" Евгения, она быстренько освоила часть, выделенную ей в контейнере, став продавцом. Со временем, изучив ассортимент и цены на товары, женщины по мере надобности стали подменять друг друга. Обеим было удобно.
Стояла ясная солнечная погода, и покупателей ежедневно было много. Товар стал потихоньку расходиться. Так же медленно возвращались потраченные на него деньги и сразу пускались на покупку продуктов, оплату коммунальных услуг, телефона... Их едва хватало на жизнь. Незаметно подкралась осень. Сентябрь в Алма-Ате, считай, четвёртый месяц лета - всё так же жарко. Листва на деревьях начинает желтеть лишь в октябре. А пока осень напоминала о себе редкой желтизной в кронах деревьев и кустарников, робко ступая по ним, будто годовалый ребёнок. И, тем не менее, уже начались первые прохладные ночи, переходящие в такие же дни. А бабье лето? - спрашивала себя Марина... - Да будет ещё! Эта отрада глаз и души мелькнёт где-нибудь в октябре. В сердце Евгения Ивановича поселилось беспокойство, его постоянно снедала тревога. Может быть, тому виной межсезонье? Не для всех оно проходит безболезненно. Но он знал, что есть другая причина. Закупленных лекарств до сих пор не было. Как-то, не выдержав неопределённости, Евгений схватился за трубку. С Москвой соединился сразу же. Родственник Сергей на его прямой вопрос виновато зачастил: - Тут, понимаешь, такие обстоятельства... по телефону не объяснишь... Короче, твой товар пока не отправлен. Загвоздка, понимаешь, вышла с оформлением... С таможней долго разбирались, чёрт бы их побрал! Ты извини... Скоро всё будет ладушки. Евгений Иванович был ошарашен и, услышав этот лепет, зашёлся в ярости: - Да ты... твою мать, что же мне сразу-то не сообщил? Я тебе за что деньги заплатил? Жду-жду, как дурак, а он и в ус не дует!.. Давно, наверное, с юности, он не матерился, а тут обложил родственничка по полной. - Да подожди, не кипятись ты! Товар я вышлю, как договаривались, только чуть позже. Пойми, неприятности у меня кругом - и с налоговой, и с финансовой полицией. Обложили, гады, едва откупился!.. Не телефонный это разговор, потому я и не звонил.... - Это твои проблемы! Ты что, моими деньгами откупился?! - В ответ на это Сергей промычал что-то мало вразумительное, чем окончательно взбесил Евгения, - Ну и подлец же ты! - Остынь! Говорю, что всё будет в ажуре! Дай только время... - Какое время? Нет его у меня! Мне постоянно звонят из фирмы, готовой купить всю партию лекарств, интересуются товаром... Осень уже на дворе! А я их всё "завтраками" кормлю! Ладно. Сколько времени тебе ещё понадобится? Только не вздумай кинуть меня! Приеду - голову оторву! - Постараюсь выслать на следующей неделе... Евгений в ярости бросил трубку. Достал из шкафчика на кухне початую бутылку коньяка, налил сразу полстакана и залпом выпил. Огненная жидкость успокаивающе растеклась по телу. Ну, и сволочь!.. Столько времени молчать!.. Когда на душе стало чуть легче, он позвонил своему местному партнёру Юрию, чтобы сообщить о телефонном разговоре. Выслушав, тот сказал, что нужно немедленно подсуетиться, искать запасной выход. - Если из-за задержек что-то разладится с этой, как её... "Страховой медициной", то я придумаю что-нибудь, - пообещал Юрий.
И вновь потянулись дни ожиданий. Подходила уже к концу вторая неделя. От московского Сергея по-прежнему не было известий. Евгений неоднократно набирал его номер, но всякий раз секретарь бубнила, что шефа нет на месте, и она не знает, когда он будет. Домашний телефон Сергея либо молчал, либо трубку снимала жена, говоря, что муж сейчас в командировке. Стало ясно - Сергей намеренно избегает разговоров. Денег, чтобы отправиться в Москву для разборок, у Евгения Ивановича не было. Они с Мариной жили на скудные доходы от продажи пакистанских вещей. А те, рассчитанные на тепло и лето, в межсезонье расходились всё хуже и хуже. В октябре надежды распродать товар растаяли окончательно, и Марина Михайловна, собрав остатки вещей, забрала их домой, слабо надеясь, что найдёт на них покупателей весной. Её вновь охватило глубокое отчаяние - она не представляла, как выбраться из этой трясины, из этой повседневной нужды, что засасывала её семью всё глубже и глубже. В конце октября вдруг позвонил Сергей и сообщил, что груз, наконец-то, отправлен, и через пару недель должен быть в Казахстане. - А на кой чёрт он мне теперь нужен! - кричал в трубку взбешённый Евгений. - Да не страшно! Впереди зима, ещё реализуете свои лекарства, не переживай! Ну не получилось раньше! Я ведь не нарушил нашу договорённость, отправил товар на чётко оговоренную сумму, в том числе, на деньги, которых у тебя не было, так что не забудь рассчитаться со мной с прибыли. Ну, всё! С меня взятки гладки! - Сергей дал отбой. Когда пришёл долгожданный груз и с помощью Юрия были решены формальности с таможней, Евгений встал перед необходимостью максимально быстро реализовать лекарства. Но тут выяснилось, что "Страховая медицина" приказала долго жить - обанкротилась, что было в те времена делом обычным. А тут ещё Юрию приспичило ехать в командировку в Чехию. Он предложил Петренко за ту неделю, пока он будет отсутствовать, подыскать оптовиков-закупщиков и пообещал, что вернувшись, сразу "разрулит" проблему. Евгений мотался по фирмам, предлагая товар, но с ним даже не хотели разговаривать - частник, он и есть частник! Оставалось надеяться, что вернётся Юрий, и тогда... Но тут, как гром среди ясного неба, пришло известие из Чехии: Юрий погиб в автокатастрофе, его останки отправлены самолётом в цинковом гробу... Когда Евгений услышал об этом, ему показалось, что земля разверзлась под ногами, что он висит над пропастью, цепляясь за любую травинку, чтобы не рухнуть в зияющую пасть страшной беды.
Потом были похороны... поминки. Юрий оказался одиноким человеком, уже давно разведенным. С бывшей женой детей не нажил. Обретался в частном доме за скромным забором, внешне весьма непритязательном. Однако внутри жильё оказалось отделанным по высшему разряду: евроремонт, дорогая итальянская мебель... Всё кричало о богатстве. "Боялся, видно, демонстрировать свой достаток, - подумал Евгений, внутренне усмехнувшись. - Сразу видно - помирать не собирался. Но вот, поди ж ты... Человек полагает, а бог располагает... На тот свет нажитое не заберёшь! Подтверждается известная фраза из одноимённого советского фильма "Всё остаётся людям". Поговаривали, что Юрия убили, что у него были какие-то непростые отношения с чехами. Получается, он жизнь поставил на карту, а во имя чего, спрашивается? Нелепо! Через несколько дней позвонил коммерческий директор фирмы, в которой работал Юрий, и предложил встретиться. Евгений Иванович отправился к нему озадаченным, что вдруг понадобилось лично от него, ведь раньше Петренко ни с кем в этой фирме дел ни имел, кроме покойного. При встрече выяснилось, что коммерческий директор, разбирая дела бывшего шефа, нашёл расписку Евгения Ивановича на крупную сумму денег. Не важно, сказал он, что бумага выдана на имя Юрия, деньги были взяты из кассы учреждения, и их нужно вернуть в самое ближайшее время. - У меня нет такой суммы сейчас, я только что получил товар на реализацию. Как только распродам - сразу верну. - Вы знаете, после смерти директора, кому из должников ни позвоню, все твердят одно и то же или бросают трубку! Меня не волнует, где вы возьмёте эту сумму. Я требую её немедленно вернуть! И никаких объяснений, пожалуйста! Они мне не интересны.
Евгений Иванович ехал домой сам не свой, убитый последними событиями. Казалось, весь мир обернулся против него, хотя никакой вины за собой он не находил. В тот же день, вечером, позвонил один из сокурсников-кредиторов и поинтересовался, как идут дела, напомнил, что пора расплачиваться, а то проценты нарастают в геометрической прогрессии. Что мог ему ответить на это Евгений? Попросил подождать, объяснив, что не всё идёт так гладко, как хотелось бы, и что расплатиться ему пока нечем. Теперь каждый день, прямо с утра, Евгений ходил по аптекам, предлагая товар, но там не очень охотно соглашались приобрести даже самую малость. Брали лекарства только под реализацию, что означало получение денег за них после того, как они будут проданы. Евгений был согласен и на это, ведь ничего другого не оставалось. Марина не могла смотреть, как он похудел, осунулся, был похож на зомби - бледный, с потухшим взором. Она сдерживалась, чтобы невзначай не проявить жалость к мужу, понимая, что он и так чувствует себя паршиво. Когда, после прожитого дня, она спрашивала, как дела, Евгений лишь безнадежно махал рукой. Однажды, вернувшись домой, он рассказал, что только что к нему подошли три здоровенных амбала и стали требовать возврата долгов. Один из них вытащил нож и покрутил им перед его носом, угрожая расправой. На это Евгений горько ответил, что и сам хотел бы умереть, так всё обрыдло. - Давайте, ребята, я это заслужил. Мне людям в глаза смотреть стыдно. - Ну нет! Легко отделаться решил? Не выйдет! Давай деньги! - У меня их пока нет, вам придётся ждать, ребята. Может, смогу их собрать постепенно. Ну, а если... убьёте, вообще без них останетесь.
Марина вся сжалась от его рассказа. В последнее время Женя уже пару раз заикался о кодексе чести, о том, что раньше, мол, честные люди, попав в долговую яму, уходили из жизни. Она стала увещевать мужа - это не решит проблему, только усугубит её. Женя молчал, угрюмо глядя в одну точку. - Может, нам что-то продать? Дачу, к примеру, или даже квартиру, а, Жень? - Ещё не хватало и семью лишить нормальной жизни из-за моих проблем, пустить всех бомжевать... Нет, я запутался - мне и ответ держать. Всю следующую ночь Марина не могла уснуть. К утру в её голове созрел план. За завтраком, который теперь состоял из пшённой или гречневой каши, она вдруг объявила, что из любого положения есть выход. - И не надо говорить, что только ты должен расплачиваться за свои грехи, Женя! Нет за тобой никаких грехов. Ты не проигрался в азартных играх, ты не сделал ничего дурного! Просто, не имея опыта, взялся не за своё дело. Но разве ты не имеешь права на ошибку? За что ты себя казнить собрался? Ты не одинок! У тебя есть я! А, значит, мы будем нести все неприятности пополам. Я предлагаю продать нашу квартиру. За счёт того, что она находится в самом центре города и улучшенной планировки, что дом наш кирпичный, она стОит примерно на треть дороже обычной трёхкомнатной в "панельке" где-нибудь в микрорайоне. Треть её стоимости - хорошие деньги! Ничего, и в "панельках" люди живут! Мы с тобой ничем не лучше их. То, что будем далеко от центра, нам теперь не так уж и важно, так как мы не работаем... - Господи, Марина, ты не понимаешь, что этой суммы - разницы, которая останется от продажи нашей и покупки другой квартиры, всё равно не хватит, чтобы рассчитаться со всеми! Ведь ты же знаешь: недвижимость нынче резко упала в цене. - Так... тогда давай продадим и Мулину квартиру! Тогда, наверное, ты сможешь рассчитаться со всеми? - Я не могу вас обречь на эти лишения ради меня, и как я смогу после этого жить? - Боже мой, Женя! Я ещё раз подчёркиваю, мы с тобой - одно целое. Муж и жена - одна сатана! Значит, забудь слово "я", есть только "мы"! И мы с тобой выплывем, всем чертям назло. Что деньги? Что недвижимость? Разве они стоят хотя бы кусочка нашей жизни, не важно, твоей или моей?.. Это наша с тобой жизнь! Знаешь, мы прожили столько лет, относясь к деньгам истинно так, как они того заслуживают, без благоговения перед ними. Мы привыкли считать ценностями жизни совсем другое: доброту, любовь, человеческую жизнь, труд во имя людей. И пока мы так жили, мы всегда были счастливы, хоть и небогаты. Само небо словно потворствовало нам. Значит, мы тогда выбрали правильные ориентиры! Но стоило нам в угоду времени сделать жизненной целью деньги, судьба, словно взбесилась, и издевается над нами, наказывая нас за предательство идеалов. Тебе так не кажется? А мне уже несколько раз приходила в голову такая мысль! Я ведь давно над этим размышляю! - Мариша, любимая, я тебе так благодарен за такую мощную поддержку! Какая ты у меня сильная и правильная, ничто тебя сломить не может! - Когда к одному из двоих приходит беда, друг мой, другой просто обязан быть сильным! - Я горжусь тобой! Хочешь, на колени пред тобой встану? Ты это заслужила, ей-богу! - А ты что, ещё способен на колени встать? - весело улыбнулась Марина, - То-то, думаю, все бабы в тебя влюблены! В такого галантного мужичка!.. - Рассмеявшись, Марина крепко обняла и поцеловала мужа. - Прорвёмся, дорогой мой, где наша не пропадала? Главное, всегда правильно сориентироваться в жизни. И тогда небо перестанет наказывать нас.
Глава 25. НАКАЗАНЫ ЛЮБОВЬЮ
Около месяца Марина занималась поиском покупателей на свою квартиру, одновременно подыскивая подходящий вариант другого жилья - для себя. С покупателями им скоро очень повезло, нашлись люди, оказавшиеся родственниками соседей, которые жили напротив Марины, на той же лестничной площадке. Естественно, что такой вариант - воссоединения со своими близкими - был для них очень привлекательным, и они готовы были, практически не торгуясь, приобрести Маринину жилплощадь. Правда, для начала им нужно было продать своё жильё, так как свободных денег у них не было. Зная, что всё может закрутиться внезапно и сделка купли-продажи вероятна в любой день, Марина Михайловна ежедневно изучала подходящие варианты квартиры для них с Евгением. И однажды нашла весьма приличный, правда, на первом этаже. Но квартира была в улучшенной "панельке", расположенной неподалёку от центра города. Трёхкомнатная и, к тому же, недавно отремонтированная. Тут же, через пару дней продали свою квартиру и их покупатели. И завертелся всеобщий переезд. У Евгения с Мариной на руках образовалась неплохая сумма. За это время Евгений Иванович, реализовав Мулино жильё, уже расплатился с одним из кредиторов, а оставшимися деньгами - с остальными. Чтобы не расстраивать Мулю, чья квартира "пала жертвой" за долги, Марина сообщила ей, что они с Женей обменяли их двухкомнатную и Мулину на бОльшую площадь, и теперь у всех есть отдельная спальня. Старушка была очень довольна и радовалась, что её квартира пригодилась! Еще как пригодилась - близкие Муле люди вылезли из долгов!
Обустроив быт на новом месте, супруги могли чувствовать себя более-менее спокойно. К тому же, оставались кое-какие деньги на ближайшее время. Надвигалась очередная зима. Муля стала сильно слабеть, теперь больше лежала, и часто с кем-то, видимым только ей, вела вслух непрекращающуюся беседу, судя по интонациям - с ребёнком. - Как тебя зовут? А где твоя мама? Марине было невероятно больно это видеть. Состояние старушки усугубляла её слепота. Вcкоре она окончательно стала путать реальность с воображаемым ею миром. Марина практически не отходила от бабули, разговаривала с ней, читала ей небольшие рассказы Чехова. Евгений Иванович по-прежнему рыскал по аптекам - нужно было, как бы то ни было, возвращать затраченные деньги. Яна что-то давно уже не писала. На Марину опять накатил сплин. Муля, Яна, внучка... Причин для беспокойства было хоть отбавляй! ... Старушка умерла на руках Марины. Она с Евгением не раз заходила к ней посреди ночи, оба прислушивались - дышит ли? И однажды... это случилось. Марина очень тяжело перенесла утрату, безутешно ревела несколько дней. - Ушли все мои дорогие старички! - причитала она. - Теперь никто не скажет ласково "Маришенька, деточка!..", никто не приласкает, руку не погладит... Теперь мы с Женей самые старшие! Как положено, справили все поминки. Дом казался теперь Марине холодным склепом. В отсутствие мужа она делала какие-то, ставшие короткими и немногочисленными, домашние дела - много ли им двоим было нужно? Телевизор раздражал... Одним словом, такая тоска навалилась -- не передать! Марина теперь подолгу стояла у окна, глядя на ребятишек, играющих во дворе. Думала о том, как счастливы их мамы и бабушки, которым есть о ком заботиться, кому радоваться, кого приласкать... "Почему напоследок я не родила ещё одного ребёнка?- казнила себя Марина. - Был бы у меня сейчас маленький ангелочек...". Привыкшая к бесконечным заботам о ком-то, женщина теперь не находила места ни в пустой тихой квартире, ни в окружающем её мире. Казалось, что для неё в нём уже нет места.
Декабрь, как обычно, пришёл с сильными морозами. В один из снежных дней позвонила Яна и сообщила, что послезавтра она с Зарочкой будет в Алма-Ате. Ни о чём больше не распространялась, дескать, всё на месте. Марина буквально ожила. Засуетилась на кухне, ожидая милых сердцу гостей, сделала капитальную уборку, постирала шторы на окнах... и теперь даже находила силы радостно улыбаться по вечерам мужу, когда тот, усталый и голодный, возвращался домой. Встретив дочку с внучкой в аэропорту, супруги привезли их в новую квартиру. - Ух ты! - осмотревшись, сказала Яна. - Неплохо вы тут устроились! Ну вот, Зарочка, видишь, где мы с тобой теперь будем жить? Мамочка, мне так жаль, что Мулю я не смогла повидать, не попрощалась... - Она, детка, про тебя всё спрашивала, переживала очень, жалела тебя и Зарку. Ах ты, господи! Отмучилась, бедная! - А знаешь, мамуля, мы ведь к вам совсем приехали! - Как это?.. То-то я смотрю, что в этот раз вещей у тебя больше обычного! Как же тебе удалось уехать? Как вспомню прошлый раз, так вздрогну! Тебе не показалось, что это Саид подговорил тогда того служащего в аэропорту, чтобы он к тебе придрался? Яна внимательно уставилась на мать, о чем-то размышляя. - Не знаю... с чего ты так решила? Я как-то не подумала об этом. - Да я тоже ничего не утверждаю, но мне показалось странным абсолютное спокойствие Саида в той ситуации... Ну да ладно, что теперь-то старое ворошить? Может, напрасно на мужика наговариваю. Значит, всё-таки, ты не смогла больше там. Да?.. - Мама, я пыталась. Предлагала мужу жить отдельно от его матери, перебраться на третий этаж их дома или арендовать квартиру где-нибудь по соседству. Но он не поддержал меня. Всё твердил, что обязанность сына всегда быть с матерью, заботиться о ней. Таковы у них семейные традиции. - Да оно и понятно, девочка моя, если дочери, выходя замуж, становятся как бы "за мужем", поскольку не работают, то не могут, не имея собственных средств, помогать своим родителям. Там вся ответственность лежит на мужиках, и это естественно при таком распределении ролей. - Знаешь, его мать однажды меня удивила своей... беспечностью, что ли. Она мне заявила, чтобы я купила сушилку для кухонной посуды, на что я ответила - у меня нет денег. Она удивлённо уставилась на меня: "Попроси у мужа - и всё!". Я ей, что у мужа тоже нет, ведь он деньги не печатает. На это она мне возразила, что, мол, мужчина не имеет права быть без денег. Он обязан всегда быть платёжеспособным! Там в случае чего жёны с мужей три шкуры сдерут, если те перестанут их обеспечивать! - Ну, а мать-то... Она так и продолжала тебя доставать после моего отъезда? - Естественно. Как-то раз такой мне тарарам устроила: схватила Зарку на руки, встала у дверей, раскрыла их и кричит: "Убирайся немедленно!". Я выскочила в гостиную, давай звонить Саиду, говорю, если, мол, не приедешь сразу, то я не знаю что сделаю... Он примчался. Стал увещевать свою матушку... только всё это было бесполезно! Ну, вот. Завтра пойду искать работу, ведь надо на что-то жить! - Да, детка, теперь для вас и комната отдельная есть. Есть на чём спать Зарочке и тебе. - А как вы тут живёте? Почему ту квартиру поменяли на эту? Чтобы расшириться, да?.. - Да... так обстоятельства сложились... - Получается, вы расширились. А здесь и кухня тоже большая, уютненько всё... Хотя, где бы мы с вами ни жили, у тебя, мамочка, всюду и уютно, и тепло. Ты это умеешь создавать, не то, что я... - Ты просто до сих пор не чувствовала себя в своей семье хозяйкой, Яна. Тебе в твои годы столько досталось пережить! Иному и за жизнь столько не выпадает. Это я во всём виновата. Если бы ты знала, как я себя казню за свой неуместный в прошлом романтизм! - Ой, нет, мамуль, ты напрасно себя мучаешь. Ты тут совсем ни при чём! Все равно, всё так бы и случилось, не зависимо от тебя. У меня, действительно, судьба, наверное, такая! Вот, уехали мы с Зарочкой... а ведь я знаешь... я, вообще-то, беременна... - Да ты что!! - Мать всплеснула руками, присев от неожиданной новости на край стула, - Боже мой, Яна, зачем ты это допустила? Несколько месяцев назад ты была полна решимости прекратить все отношения с Саидом, и вдруг такое! Зачем рожать ребёнка, когда совместное проживание под вопросом? - Мамочка, тут такая история. Я почувствовала себя неважно. Прошла медицинское обследование, и выяснилось, что у меня опять киста, там же, где и в прошлый раз. Врач сказала, что либо вскоре придётся делать операцию и всё удалить, либо надо забеременеть, так как беременность часто способствует рассасыванию опухоли. А тут ещё на фоне угроз свекрови о возможной второй жене для сына я подумала, что лучше забеременеть и родить. К тому же, есть надежда обойтись без операции. Потом ведь что могло быть?.. Мне бы стали пенять, что я больше не хочу детей, а, коль я не смогу родить, то Саида точно во второй раз женят. Только этого "счастья" мне не хватало! - Но ведь ты хотела, была полна решимости расстаться с ним? - Не получилось, мама! И где мне было взять гарантию, что получится в следующий раз? Жизнь-то моя идёт, и живу я с ним. Куда мне деваться?.. Одним словом, где-то в июне у тебя появится ещё одна внучка! - Девочка?! Ах ты, господи! Радоваться надо, а я тут бубню, как зануда! - Марина обняла дочь, и они замерли, сидя в обнимку, такие родные и близкие, с глазами, полными слёз.
Яна быстро нашла работу переводчика с английского с весьма неплохой зарплатой - в городском аэровокзале. Жизнь Марины Михайловны качественно изменилась. Она вновь была более чем востребована. Внезапно увеличившаяся семья опять требовала немалых усилий, но Марине эти заботы были только в радость. Воспрянул духом и Евгений Иванович. Он теперь выкраивал время, чтобы вновь помогать семье: ходил за продуктами, готовил из них полуфабрикаты, стараясь облегчить жизнь жены, гулял иногда с Зарочкой, словом, их дом ожил, очаг вновь разгорелся ярким пламенем. Лекарства медленно, но уходили, позволяя им жить, сводя концы с концами. Весёлым уютным колокольчиком звенел в квартире Зарочкин смех. После ужина мать с дочерью обычно отправлялись на прогулку с Зарой, беря с собой прогулочную коляску и Ральфа, как это было заведено раньше, до отъезда Яны в Пакистан. Марина накупила внучке книжек, которые читала ей вслух, а дед по вечерам играл с ребёнком, чего до сих пор никогда за ним не наблюдалось. Семейная идиллия да и только! Шёл второй месяц со дня приезда Яны. Поначалу несколько раз звонил Саид, спрашивал, когда она намерена вернуться. Яна некоторое время молчала о том, что рассталась с ним навсегда, а потом, не выдержав его постоянных вопросов, сказала прямо: - Саид, я к тебе не вернусь. Пусть порадуется твоя мама, пусть женит тебя, на ком хочет... Возьмёшь себе в жёны нормальную пакистанку, нарожаете с ней кучу детишек... - Ты что говоришь?! Что ты опять выдумала? Хоть не отпускай тебя больше! Как мне надоело твоё постоянное желание сбежать! Одумайся! У нас будет ребёнок! Да как ты... - Саид, успокойся! Я уже устроилась на работу. Я радуюсь, что меня здесь окружили теплом, что надо мной теперь не издевается свекровь. Я больше не хочу этого унижения! Всё! Я сказала всё! - И она бросила трубку. "Ну вот... обрубила все концы. А с чувствами я справлюсь! Переживу!" - постоянно твердила себе Яна. Примерно через неделю, в субботу, когда все были дома, и Марина с внучкой на руках стояла у окна и смотрела во двор, показывая ребёнку то птичек, то собачку, под окном, у подъезда их дома остановилась легковушка, и из неё вышел Саид. "Боже! - воскликнула про себя Марина. - Откуда он узнал адрес?!" - Яна! Яна! Иди скорее! - закричала она. - Посмотри, кто приехал! - Дочь подбежала к окну. Обе стояли потрясённые, а Саид тем временем выгружал свои многочисленные чемоданы и сумки. "Вечно, как английская королева, зачем-то набирает столько вещей с собой в дорогу!" - раздражённо подумала Марина Михайловна. Через пару минут раздался звонок в дверь. Яна открыла. Саид, широко улыбаясь, вошёл в прихожую, поздоровался с тёщей, та с вялой улыбкой кивнула ему в ответ. Он развернулся, вышел на площадку и стал вносить свой багаж, загромоздив им всю прихожую. Яна, потеряв дар речи, наблюдала за ним. Саид разделся, подошёл к жене, обнял её и крепко-крепко прижал к себе, потом, не отпуская, потянул её в спальню, плотно прикрыв за собой дверь. - Ну вот, приехали! - прошептала потрясённая тёща. Она продолжала стоять в оцепенении и смотреть на запертую дверь дочкиной спальни, мгновенно всё правильно оценив и поняв. - Как же! Отпустит он её!.. А Яна-то!.. Прижал, поцеловал... и пропала девка! Да какой тут развод? Ох-хо-хо! Она взглянула на Зарочку и плотно прижала её к себе: - Милая моя внученька! Увезут тебя опять, как пить дать, увезут! В дверь позвонил пришедший с рынка Евгений. Войдя в квартиру и увидев чемоданы и сумки, он взглянул на жену с молчаливым вопросом. Она жестом поманила его в свою спальню и шёпотом рассказала обо всём. Покачав головой и только пожав плечами, он молча прошёл в кухню и занялся разборкой купленных продуктов. Марину даже немного знобило от волнения. Вскоре, дверь отворилась и показались Яна с Саидом, оба улыбающиеся и умиротворённые. "Ну, ясно всё, как белый день!" - мысленно усмехнулась мать. Саид пошёл здороваться с отцом жены, затем подошёл к тёще и спросил по-русски: - Как дела? - Всё в порядке, Саид! - Яна перевела. Он улыбался и был совершенно спокоен. - Что? Когда уезжаете? - с безрадостной улыбкой спросила Яну мать. - Саид поживёт у нас несколько дней и уедет, его ждёт работа. А я с Зарочкой поеду несколько позже, мне надо уволиться, получить расчёт. - Яне было неловко перед матерью.- Мамочка я потом тебе всё объясню... - Что ты собралась объяснять, родная? И так всё ясно! Саид подошёл к ребёнку, взял её на руки, прижался лбом к её голове и что-то ласково говорил ей на своём языке... "Любит он их! Это же видно! И сердиться на него нечего. Они оба словно наказаны любовью! И вместе тесно, и врозь никак!". Так, в очередной раз оправдав ребят, Марина смирилась со всем, что происходит, и вела себя, как ни в чём ни бывало. Ведь главное для матери, чтобы ребёнку было хорошо!
Ты красива, доченька, красотой душевною. Ты богата, доченька, щедростью своей. Может, утомилась в гонке ежедневной? Прислонись, любимая, ты к груди моей! Я тебя, родимая, песней убаюкаю, всей своей энергией в тебя перетеку, бережно под голову подложу я руку и беду любую мягко отсеку. ...Вот и отдохнула! Снова брызжут силы! Жалко расставаться. Но лети, лети! Вновь сияй звездою, будь кому-то милой. Вновь по жизни ярким лучиком свети!
Через три дня Саид уехал, предварительно купив Яне билет на более позднее число. Проводив мужа, Яна рассказала матери, как он в ту, первую, встречу с ней со слезами просил её вернуться, что обещал сделать всё, чтобы разрулить их отношения со своей матерью. Умолял не разрушать семью, говорил, что ему никто, кроме Яны, не нужен. - Да ладно, дочка, это твоя жизнь, тебе и решать, как поступать дальше. Тем более, ждёшь ребёнка. Пока ты любишь его, бесполезно затевать побеги, разводы, это даже вредно для отношений. Все эти встряски только вызывают привыкание к ним, а это ухудшает и без того сложную обстановку. Не можешь без него, тогда остаётся только терпеть и применяться к реальности. Попробуй иначе взглянуть на свекровь. Ведь отчего-то она так мается. Значит, ей плохо. Она не удовлетворена жизнью. Попытайся разобраться, что её в тебе не устраивает, войди в положение, ведь она не от хорошей жизни бунтует! Может, ей тепла душевного не хватает? Будь с ней ласковее, насколько сможешь. Перестань чувствовать себя в их доме изгоем. У вас семья. У Саида много родни, ты хозяйка в семье, а не прислуга. Зови чаще гостей, постарайся перезнакомиться с его роднёй, сами чаще ходите в гости. Не сиди затворницей! Познакомься, например, с соседями, если они окажутся хорошими людьми, вот и будет тебе дополнительное общение. Ведь ты уже говоришь на урду? - Да, мамуля, я уже и так познакомилась с некоторыми соседями. Все они приветливо ко мне относятся. Там, недалеко от нас, живёт очень хорошая женщина, мать друга Саида. Сам сын её где-то мотается в поисках лучшей доли по Европе, мать его отнеслась ко мне с огромной симпатией. Даже как-то сказала, что очень хотела бы своему сыну такую невестку, как я, представляешь? Ей не важно, что я русская... - Ну вот, видишь, люди везде есть разные: и хорошие, и не очень, и свет на твоей свекрови не замкнулся. - Марина помолчала немного, а потом сказала: - Доченька, у меня к тебе просьба, оставь мне Зарочку до следующего твоего приезда, а? Ты в положении, тебе там нелегко придётся - в жаре да в делах по дому. Потерпи немного без неё, и тебе будет физически легче, и мне - морально. А то я тут с ума схожу от одиночества. А Зарочка мне скрасит жизнь. Да и русский язык лучше узнает. А то мне временами и жить не хочется! - голос Марины предательски задрожал. Немного помолчав, взвешивая слова матери, Яна сказала: - Думаю, что такой вариант возможен. А почему, собственно, нет? Не знаю, каково мне там без неё будет, но, учитывая моё "положение", ты права. Хорошо, так и поступим. Пусть поживёт с тобой, привыкает к вам, язык русский усваивает, а летом я приеду и заберу её! Договорились! Через неделю Яна уехала, пообещав матери писать и звонить при первой же возможности.
Глава 26. СТАДУ НУЖЕН ПАСТУХ!
Возвратясь из поездки в Алма-Ату, Саид был ещё более одержим идеей воссоединения своей семьи. Мать, обрадовавшаяся было, что он приехал без жены, расценила всё со своей "колокольни". Она не спрашивала, почему сноха не вернулась с ним, она была уверена, что Аллах наконец-то услышал её молитвы и даёт её сыну возможность исправить ошибку. А ошибка была в том, что он выбрал в жёны инородку, белесую голубоглазую девчонку, не воспитанную в духе покорности, не понимающую своего счастья. Правда, сноха увезла его первенца, его ребёнка, но рано или поздно сын, конечно же, заберёт свою дочь. Она не должна расти в чужой культуре. Каждый человек сначала рождается мусульманином. А потом уже... Нельзя допустить, чтобы внучку развратили безверием или обратили в другую веру! Как люди не понимают, что только вера - основа человеческого счастья? Только в любви к Всевышнему человек обретает почву под ногами, нет ничего выше чувства благодарности Аллаху! Амна же не хотела даже пять раз в день совершать намаз! Чему она научит своё дитя? У стада овец обязательно должен быть пастух! Истинному мусульманину нужна крепкая броня, и, вообще, ему нужно свести к минимуму любые контакты с миром неправоверных! Так рассуждала мать Саида, плоть от плоти своего народа. Была жума, пятница, святой день. И она решила, что это самое подходящее время объясниться с сыном.
Саид обдумывал разные варианты, которые могли бы примирить его мать с Амной, убедить их общаться друг с другом без предубеждения. Он очень устал от бесконечных разборок, слёз жены, обмороков матери. Она - старый человек! Вдруг с ней что-нибудь случится из-за этих скандалов? Он никогда бы не простил себе этого! Конечно, Амне нелегко привыкать к здешним порядкам, но она молодая! Должна терпеть и молчать, уважая старого человека! Надо и ему, Саиду, относиться к жене мягче, так она станет терпеливее и к его матери, которая хочет для их семьи только блага. Как же внушить это Амне?.. Приехав домой, он готовился к серьёзному разговору. Саид уже во время утренней молитвы просил Аллаха помочь ему образумить обеих женщин. И сегодня вечером он надеялся получить результат. Во время ужина Саид сообщил, что Амна скоро вернётся, буквально на днях, что им нужно поменять стиль отношений, ибо так дальше продолжаться не может. Амина-ханум была буквально раздавлена этим сообщением. Голос сына звучал, как в тумане, она плохо понимала, о чём идёт речь. Но вскоре сумела обуздать свои чувства, взяла себя в руки. Но у неё не было сил, чтобы противоречить сыну. Значит, так Аллах наказал их! Ей придётся терпеть в своём доме чужестранку. Чем же она так околдовала её сына? "Любая из наших девушек намного чище, намного религиознее, а, значит, и скромнее этой русской, - рассуждала Амина-ханум, и тут вдруг услышала: Амна ждёт ребёнка! Саид уговаривал мать быть с ней помягче, хотя бы во имя их будущей внучки. Амина-ханум решительно сбросила сковавшее её оцепенение и, резко отодвинув стул, вышла из-за стола. Саид поднялся вслед за ней, продолжая просить: - Мама, вы согласны быть к моей жене хоть немного справедливее? Очень вас прошу! - Не знаю. Постараюсь. - И не проронив больше ни слова, она ушла в свою комнату.
Вернувшись в дом Саида, Яна часто вспоминала слова своей матери о расширении круга общения, о том, что она в своей семье хозяйка, а не рабыня, и теперь решила вести себя иначе. Она поклялась не заглядывать больше "в рот" свекрови, а строить свою семью на традициях, привычных ей с детства. Она стала устраивать празднования дней рождения, приглашая родственников и друзей мужа, хотя такого рода торжества в Пакистане не приняты. Готовилась к встречам, покупала подарки, организовывала весёлые сюрпризы, которые всем нравились. Она теперь всё чаще вытаскивала по вечерам Саида к кому-либо в гости, а по выходным они отправлялись на пикники. Неуёмная энергия лилась из Яны-Амны через край. Она поменяла в доме шторы на окнах, сшив их по европейскому модному журналу, который приобрела в магазине "Дьюти фри", на свой вкус переставила мебель. Их дом преобразился, и гости, которые бывали у них теперь часто, восхищались обновлённым интерьером, хотели сделать такой же у себя. В свободное время, а его у неё, пока не обременённой детьми, было много, Яна рисовала картины. По соседству с ней жила женщина, работавшая учительницей в школе, они подружились, и Яна подолгу пропадала у неё. Однажды её приятельница сказала, что их школа принимает участие в конкурсе - кто соберёт наиболее интересную информацию о стране восходящего солнца Японии. Зная образованность Яны, её пристрастие к рисованию и рукоделию, соседка предложила ей сделать макет японского дома или написать картину в японском стиле. Яна с удовольствием согласилась и незаметно увлеклась заданием. При оценке работ, представленных городскими школами, произведение Яны заняло второе место. Это был большой успех. Призы вручали при большом стечении народа, приехало телевидение. Надо сказать, что разрешение от свекрови на участие в этом мероприятии Амна получила только при одном условии, если старшая женщина будет её сопровождать. Когда прозвучали слова о награждении школы, от которой выступала Яна, свекровь не позволила ей выйти для получения приза. Объяснила, что неприлично мелькать перед глазами стольких людей, тем более, перед телекамерами. Вместо автора работы приз получила её соседка-учительница. Впрочем, не это было самым важным для Амны. Главное - она была удовлетворена собой, тем, что сумела доказать свою значимость даже в этой странной, чужой для неё стране, оторвавшись от родных корней. Однажды, находясь в гостях у знакомого Саида, Амна познакомилась с русской женщиной, уроженкой Ташкента. Она, как и Яна, была замужем за пакистанцем. Женщины подружились. Айша, а по прежнему, ташкентскому имени, Вика жила с мужем очень хорошо, в великой дружбе со свекровью. Из этого Яна сделала вывод, что и пакистанцы бывают разные, они по-разному относятся к религии. Через Айшу Яна узнала о существовании в Карачи Русской общины, созданной для поддержки русских женщин в столичном городе. Оказалось, что их немало. И она уговорила Саида иногда привозить её на собрания общины. Постепенно, но упорно вживаясь в ритмы жизни этой страны, Яна заслужила уважение многих людей, с которыми ей приходилось общаться. Женщины-пакистанки приходили теперь к ней за советами. Но за всеми этими делами и хлопотами Яна ни на минуту не забывала о своей Зарочке, она даже не ожидала, что материнское чувство может быть таким сильным. Саид часто бранил её, поражаясь, как она могла оставить собственного ребёнка так надолго, и, понимая его правоту, Яна смиряла свои чувства и чтобы на время отвлечься от мыслей о дочери, окуналась в какой-нибудь новый проект. Она теперь часто звонила родителям, узнавала об их житье-бытье. Звонки эти всё чаще внушали ей тревогу, нет, не за Зарочку, с ребёнком всё было замечательно, она ни разу не болела у бабушки. Что-то такое стало проскальзывать в интонациях матери... Всё ли у них в порядке? На встревоженные вопросы Марина Михайловна отвечала бодрым голосом, что, дескать, всё прекрасно. Но интуитивно Яна понимала другое. И для этого, на самом деле, были основания.
После отъезда Яны Марина Михайловна практически полностью посвятила себя внучке, хотя, конечно, забот о муже никто не отменял, да и Ральф по-прежнему нуждался в часовых прогулках и пище трижды в день. Но при этом свой долг бабушки она неуклонно выполняла, порой даже в ущерб каким-то собственным насущным надобностям. Тем более, что Марина всегда была готова принести себя в жертву во имя здоровья и счастья своих близких. Накормив с утра домочадцев завтраком, она отправляла Евгения в скитания по аптекам, ставшие уже привычными и являющиеся единственным источником хоть каких-то средств, позволявших вовремя платить за квартиру и коммунальные услуги, что теперь стало главной статьёй их расходов. Из оставшихся денег первым делом обеспечивалось нормальное питание и содержание ребёнка, а взрослым... взрослым - по остаточному принципу. Деньги, которые иногда приносил Евгений, были случайными: то густо, то пусто. Всё чаще угнетало полное безденежье. Иногда не на что было купить даже хлеб. В такие тяжёлые моменты Марина ломала голову, как и на чём заработать, хотя бы немного, но, куда ни кинь, выходило, что она не может устроиться даже дворником, ведь на её руках была двухлетняя внучка. Женя был занят день-деньской своей работой, которая называлась "волка ноги кормят". Не распроданные лекарства становились неликвидами. Наступила весна, простуды закончились, и лекарства, предназначенные для лечения ОРВИ, ангины и прочих болезней такого рода , почти не пользовались спросом, аптеки стали их брать в мизерных количествах, чтобы только поддерживать ассортимент. В один из таких "чёрных" дней, когда ощупав карманы, Марина Михайловна не нашла там даже мелочи на молоко и хлеб, она была вынуждена обратиться за помощью к сыну: - Костенька, выручи, пожалуйста! Дай тысячу тенге! (Двести российских рублей. - Прим. автора). Костя без звука достал тысячную купюру и протянул матери. Никогда в жизни Марина не испытывала такого унижения. Просить деньги у детей! Что быть может ужаснее! В советские времена у людей всегда была уверенность в завтрашнем дне, в бесплатном медицинском обслуживании, в каких-то льготах, и, хотя жизнь пожилых людей, ставших пенсионерами, нельзя было назвать обеспеченной, но в нищих никто из них не превращался. Некоторые даже умудрялись помогать детям, чувствуя себя достойными людьми. Конечно, и тогда приходилось экономить. Пожилых людей никто не гнал с работы до момента их добровольного ухода на отдых. Но старики, живя на пенсию, имели возможность скопить деньги, чтобы раз в год съездить в санаторий, проведать детей, живущих в другом городе. Люди уверенно чувствовали себя под защитой государства. Теперь медицинское обслуживание стало платным: для того, чтобы обратиться к врачу, надо было в те годы купить страховой полис, обеспечивающий помощь и консультацию врача в течение какого-то времени. Но не у всех были деньги на покупку полиса. Государство бросило своих граждан на произвол судьбы. Каждый выплывал, как мог, а если не мог, не справлялся в одиночку с обстоятельствами, всем вокруг было на это наплевать. И таким людям ничего другого не оставалось, как смириться и обречённо ждать финиша. Человеческая жизнь медленно, незаметно теряла свою цену. Миром стали править деньги, а что в такой системе ценностей значила жизнь? Ни-че-го! Марина недавно прочувствовала это на себе самой. С недавних пор, она стала замечать в себе признаки какой-то болезни, сначала малозаметные, а теперь серьёзные, явно угрожающие её жизни. Но идти в поликлинику за помощью было не на что. Заболевание медленно, но верно прогрессировало, заявив о себе частыми депрессиями и отчаянием. Порой оно было просто невыносимым. Марина подозревала, что это вполне может быть "онкология", но от безысходности убедила себя в том, что... чему быть, того не миновать, что всё хорошее уже прожито, а теперешняя никчемная жизнь не стоит и сожаления. Правда, пока с ней была маленькая Зарочка, жизнь для неё обрела некоторые краски. Марина Михайловна после завтрака усаживала внучку в коляску и уходила с нею далеко-далеко от дома, в парк или густой тенистый сквер, где в будни было совсем мало народа. Там бабушка рассказывала девочке, какое дерево как называется, какие у этого дерева листики. Вскоре малышка уже безошибочно определяла, какому дереву принадлежит тот или иной листик. Они бродили среди цветов, и Марина обращала внимание ребёнка, как красив этот мир, какие чудесные бабочки летают, как красиво птички поют, какие облака, похожие на барашков, плывут на небе. Без конца наполняла малышку свойственным ей, Марине, восторгом от окружающей природы. Иногда они брали с собой книжку и, усевшись где-нибудь в тени деревьев, рассматривали картинки и читали коротенькие сказки для маленьких. Зара уже во всю болтала. Она вообще была очень нежным милым ребёнком, не создающим много проблем, тем более, что Марина Михайловна умела терпеливо объяснять всё происходящее вокруг, а, если и запрещала что-либо, то делала это так, чтобы ребёнок всё осознал и согласился с её доводами. Между ними редко возникали конфликты. С тех пор, как пришла весна, они иногда просто выходили во двор на детскую площадку, где внучка с восторгом качалась на качелях или играла в песочнице. Марина не любила пассивный отдых, её утомляли эти посиделки, целью которых было обычное наблюдение за ребёнком, поэтому надолго её терпения не хватало и, едва часы показывали время обеда, она звала девочку домой, на что та без восторга реагировала, не желая отправляться спать. Детишки в таком возрасте часто начинают проверять взрослых "на прочность", выясняя, смогут ли они командовать в семье. Вот, и Зарка в один прекрасный день рьяно воспротивилась идти домой. - Не хочу кушать и спать! Неть! Хочу иглать!.. Марина улыбнулась и молча пошла к дому, чтобы ребёнок, боясь остаться один, побежал за нею. Но пройдя некоторое расстояние, она обернулась и обнаружила, что маленькая принцесса по-прежнему сидит в песочнице. Марине пришлось вернуться и решительно взять ребёнка на руки. Зарка вдруг подняла такой крик! Она вырывалась, дрыгая ножками, колотила бабулю ладошками, и орала так, что люди оборачивались, ища глазами того, кто издевается над ребёнком. Марина умела иногда быть жёсткой и требовательной. Войдя в прихожую, она опустила девочку на пол, но та упала и стала колотить ногами, продолжая истерику. - Та-ак... На зрителя работаешь?.. Значит, не будет у тебя зрителя. Побудь-ка одна в комнате и выступай там, сколько хочешь! - спокойно сказала Марина и поместила Зарку в спальню, прикрыв дверь. Минуты три ребёнок ещё кричал, затем чуть-чуть ещё повсхлипывал и... наступила тишина. Марина стояла с другой стороны двери и прислушивалась. "Пора!" - решила она и, тихонько открыв дверь, заглянула в комнату. Зарка молчала, сидя на полу, и исподлобья глядела на бабушку. - Ну? Всё?.. - улыбнулась Марина. - Концерт окончен? Иди ко мне, сладенькая моя. Как я тебя люблю, котёночек ты мой! Ты - рыбка? Или птичка? Полетели-полетели ручки мыть и кушать кашку!.. - И через мгновения ребёнок опять сиял улыбкой, щебетал что-то на своём, не всегда ещё понятном взрослым, языке. Зарочка дарила Марине столько радости и нежности, что она в такие часы редко вспоминала о своей болезни, да и что толку вспоминать? Зачем отравлять себе жизнь дурными мыслями, может, уже в последние месяцы и дни?
Глава 27. СТРЕМНИНА ЖИЗНИ.
Как бы мы ни ощущали себя в разные моменты своего существования, река жизни неумолимо несёт нас всё дальше и дальше, постоянно меняя обстоятельства, словно экзаменатор, рассыпая перед нами билеты "на засыпку". Трудно удержаться на плаву, когда водоворот событий засасывает тебя в воронку, из которой, казалось бы, не выбраться. Тебя накрывает ревущим потоком с головой, не хватает дыхания, уже кажется, что всё - не выплыть! Но в самый последний момент, извернувшись каким-то чудом, попадаешь во властное и величавое течение. Ты - снова на поверхности, снова в бурной стремнине жизни! Она несёт тебя дальше, навстречу новым нешуточным преградам. Их нельзя обойти, объехать, их можно только преодолеть. Жизнь словно испытывает тебя на прочность, заставляя задуматься: "Господи, за что мне это?". Хорошо, если мы сами находим ответ, вспомнив, как однажды, оступившись, возможно, спровоцировали сегодняшнюю без пяти минут трагедию. И как только осознаешь, что тогда был не прав, гадок и эгоистичен и осудишь себя за это, как ситуация волшебным образом переменится. В награду будет даровано, пусть даже на некоторое время, спокойное течение жизни-реки. Передышка для того, чтобы почувствовать себя счастливым, набраться сил для нового рывка в неизвестность. Мы не можем существовать вне этой шумной непредсказуемой реки жизни. И стоит только почувствовать, что нас влечёт на мелководье, к берегу, как мы в ужасе начинаем барахтаться, отталкиваться от чего придётся ногами и руками, стремясь в центр несущей нас стремнины. Только бы вновь испытать эту ни с чем не сравнимую страсть - сражения с неумолимым потоком во имя счастья любить и быть любимыми, видеть небо и звёзды, слышать щебетание птиц, вдыхать аромат цветов и пробудившейся от зимней спячки земли, ласкать детей и слышать их чарующий смех и мысленно говорить с небом в минуты познания себя в этом мире... Вот оно, высшее счастье, дарующее нам силы жить дальше! Всё остальное - суета сует! Так думала Марина, гуляя с внучкой в парке. Зара, весело повизгивая, гонялась за мячиком, скользящим по траве, а бабушка, присев на пенёк, поглядывала на небо, на лёгкие перистые облака. Одно из них напомнило ей старинное гусиное перо. Наверное, таким Пушкин писал свою поэму "Руслан и Людмила". Оставаясь наедине с природой, на даче, за городом или, как сейчас, сидя в безлюдном парке, Марина часто почти физически ощущала себя одним целым с окружающим её, мягко обволакивающим любовью, миром. В такие моменты ей в голову приходили наиболее здравые мысли. Казалось, сама природа вкладывала их. К ней подбежала внучка и, обняв её колени, вдруг сказала: - Буся, а где моя мама? Почему она не идёт? - Скоро, совсем скоро, приедет твоя мамочка! Я тоже скучаю по ней! Чуть-чуть потерпим, хорошо?.. Марина Михайловна обняла внучку, прижала к себе. Но непоседа-ребёнок быстро высвободилась из объятий и весело помчалась за голубем, неторопливо выхаживающим по тропинке. Марина посмотрела ей вслед, и мысли её обратились к Яне. Да, случается, что нас покидают выросшие и оперившиеся дети. Мы плачем о них. Кажется, нет более безутешной потери, нет горя большего. В такие минуты теряешь смысл жизни, но в один прекрасный момент нисходит озарение: растя детей, вкладывая в них свои силы, мы не меньше и черпаем от них! Не только мы, но и они невольно переделывают нас, делая нас духовно богаче, добрее, заставляя отречься от собственного эгоизма. Человек, однажды осознавший это, будет всегда пребывать в состоянии умиротворённого счастья, довольствуясь лишь необходимым. "Так что же я грущу и о чём страдаю последние месяцы? Какой любви, какого тепла мне не хватает в моей теперешней жизни, если вот здесь и сейчас я сижу и млею в восторге от запаха цветущей липы, от созерцания прекрасной свежей пышной зелени, от тепла, которое мне дарит этот изумительно ласковый июньский день?" Почувствовав вдруг невероятный приток душевных сил, Марина неудержимо захотела жить, радуясь каждому мгновению. Когда они с Зарочкой вернулись с прогулки, их, как обычно, встретил Ральф, восторженно молотя хвостом, фыркая и лебезя всем туловищем. - Псинка моя золотая! Сколько любви ты мне даришь! Ну что ты улыбаешься? Не достойна я твоих собачьих улыбок - хожу хмурая, совсем перестала тебя ласкать, бедняга! - Марина присела на корточки и гладила собаку, обняв её за шею. Казалось, что глаза пса стали косить от счастья. Зарочка бегала вокруг него: - Лафик, Лафик... - Деточка, надо учиться правильно выговаривать слова! Скажи "Ральфик, Раль-фик", а не какой-то Лафик... - Ла-фик, -- старательно повторил ребёнок - и они обе рассмеялись, сами не зная чему. Накормив внучку обедом и уложив её спать, Марина закрутилась в домашних делах, готовя ужин. Пока варился борщ, вытирала пыль, прошлась мокрой тряпкой по полу и, вспомнив, что в ванне замочено бельё, направилась туда. В это время раздался телефонный звонок. В трубке раздался голос Яны: - Мамуля, здравствуй, родная! Я звоню тебе сообщить, что ты во второй раз стала бабушкой! - Доченька... солнышко моё! Боже мой, как я рада! Когда это случилось? - Мамочка, сегодня уже четвёртый день пошёл... Три дня я лежала в больнице, сегодня меня выписали, и, как только приехала домой, сразу же звоню тебе! - Как она там, Яночка? В срок родилась? Всё ли в порядке? - Да, мам, всё хорошо! Крошечная, страшненькая!.. - и Яна назвала вес ребёнка и рост. - Я сделала снимки, привезу их, как приеду. - Яночка, ну а ты как? Что-то быстро тебя выписали! - Да они тут в больницах долго не держат. Я ещё, конечно, слабовата, но в общих чертах всё нормально, не беспокойся! - Что ж? Мы с папой тебя поздравляем с рождением дочки. Смотри у меня, чтобы обе здоровенькие были, душа за вас теперь ещё больше болеть будет. А Саид-то рад? - Да вроде бы рад, и даже свекровь пока не донимала. А что дальше будет, увидим. Мамочка, а как вы там с папой, как моя Зарочка? Я по ней и по вам так соскучилась, не передать! Вот маленько окрепну и приеду за ней. - Зарочка - прелесть! Не волнуйся за неё. Радуйся возможности заниматься пока одним ребёнком, а, представь, если бы их сейчас было двое? Оклемаешься, войдёшь в колею, тогда и Зарочку заберёшь. Ладно, котёночек, передавай всем привет от меня. Целую тебя! - Я тоже, мамочка, целую вас с папой! Костику с Машей привет от меня, расскажи, что ещё одна племяшка у них появилась. Я люблю вас!
Заканчивалось лето. Евгений с Мариной едва держались, распродав остатки пакистанского трикотажа. Неликвиды лекарств Евгений сдал по себестоимости в больничные стационары. Пенсия по возрасту светила им ещё нескоро, тем более, что в Казахстане продлили сроки выхода на пенсию мужчинам до шестидесяти двух, а женщинам до пятидесяти восьми лет. Марина дала объявление в газету о продаже прекрасного немецкого пианино, рассчитывая протянуть какое-то время на вырученные деньги.
В один из августовских дней приехала Яна. Приехала одна, сказав, что малышку оставила со старшей сестрой Саида - она очень добрая женщина и сама ей предложила побыть с Марьяшкой, пока Яна отправилась за первой дочкой. - А как же кормление грудью? - Мамочка, она у меня искусственница, у меня молоко пропало около месяца назад, даже не знаю почему. На этот раз, мам, я приехала совсем ненадолго, сама понимаешь, там крошечная Марьям. Как тебе это имя, кстати? Можно и на наш лад называть - Мария. - Ой, лишь бы здоровенькая росла, а как назвали, так и хорошо, детка! Когда вечером все собрались за ужином в кухне, Яна объявила родителям, что намерена забрать с собой и мать, поскольку молодой мамочке нужна помощь, на свекровь рассчитывать не приходится, а работы по дому с Яны никто не снимал: и стирка и глажка, и мытьё бесконечной посуды, и готовка. И при этом нужно растить двух крошек, которые в тамошнем климате болеют без конца. Без какой-либо помощи, хотя бы первые полгода, ей будет очень трудно. - Доченька, у нас сейчас плохо с финансами. Как ты знаешь, мы оба остались без средств к существованию. Чтобы свести концы с концами, были вынуждены даже обращаться за помощью к Косте. Он, конечно, давал денег, но... кому понравится это делать постоянно? Мы старались, разумеется, прибегать к его помощи в самых крайних случаях. Вот теперь, когда ты заберёшь Зарочку, мы сможем найти хоть какой-нибудь приработок, а пока на руках был ребёнок, сама понимаешь... Так что, родная моя, на какие шиши мне ехать с тобой? - Мамуля, я увезу тебя на свои деньги. Поживёшь у нас с полгода, а папе одному здесь тоже будет легче выжить. - А я там, получается, буду на иждивении Саида? Это невозможно, солнце моё! Я и здесь-то даже в больницу сходить не могу, так как теперь шаг ступил - плати... - Тем более! Мне кажется, что Саид не будет против, не должен, насколько я его знаю. К тому же, я говорила ему, что без твоей помощи мне не обойтись - и он не возражал. Так что, мамочка... возражения не принимаются. - А как же папу-то бросить? Каково ему будет одному? Полгода это большой срок! - Да ладно, Мариш, - возразил Евгений Иванович, - поезжай, если дочери нужна. Мы тут с Ральфом перекантуемся зиму, а там и ты вернёшься. - Женя, я вчера договорилась с одной женщиной насчёт покупки нашего пианино, она должна завтра прийти посмотреть. Оно в прекрасном состоянии, надеюсь, что она купит. Если удастся продать наш "Росслер", то у тебя будут хоть какие-то деньги. Одному, действительно, много ли надо. - Мамочка, я не знала, что у вас такое бедственное положение, но все деньги, какие у меня останутся от покупки нам билетов на самолёт, отдам папе. Почему ты никогда не говорила?.. - А какой смысл ныть, дочка, только настроение тебе портить! Если у тебя нет собственного заработка, и ты вынуждена заглядывать в рот мужу и молиться на него за каждую денежку, выданную тебе на еду и самое необходимое! И, вообще, просить деньги у детей... для родителей - это последнее дело. Ладно. Наверное, придётся поехать. Ведь тебе действительно нужна моя помощь. Да и с внучатами пообщаться очень хочется, пока я жива. - Что значит, "пока жива", мамочка? Какие твои годы? Ты ещё на свадьбе у правнуков погуляешь! Ну, что? Едем? Тогда собирайся в дорогу, завтра-послезавтра улетим. Там Марьяшка одна. Слушай, пап, а может, и ты с нами?.. - Ага... только меня с Ральфом там не хватало! Нет уж! Спасибо, Яночка, я буду, что называется, очаг поддерживать и тебя с внучками в гости ждать. ... На следующий день пианино было куплено за тысячу долларов. Не так уж велики эти деньги, но на первое время Евгению Ивановичу - подспорье.
Через два дня Яна с матерью и дочкой прилетела в Карачи. Как обычно, их встречал Саид с приветливой улыбкой на лице. Казалось, в этой стране время течёт так медленно, что со времени последнего приезда Марины Михайловны прошёл не год, а всего лишь неделя. Было так же жарко, хотя на дворе стояла глубокая ночь. Тот же сонный город и уже знакомые улицы мелькали за окнами машины. Как обычно, не смотря на поздний час, с приезжими вышла поздороваться Амина-ханум. Всё те же неосязаемые объятья... Марина перебросилась несколькими, ничего не значащими вежливыми фразами со сватьей, Яна убедилась, что Марьям здорова, и все разошлись по своим спальням. Проснувшись ранним утром от тихого пения муллы на ближайшем минарете, Марина отправилась в душевую. Приняв прохладный душ, она переоделась в принесённый Аминой-ханум шальвар-камиз, накрутила волосы на бигуди, и пока они высыхали, скоротала время за чтением одной из книг, которые на этот раз привезла с собой. Когда рассвело, и на востоке заалела заря, Марина вышла во двор, прилегла на стоявший там под открытым небом старый топчан с наброшенным на него домотканым ковром и по привычке устремила взор в небо, думая о том, чем же оно так привораживает её.
Чем нас, так чаруя, манит небо? Мы к нему в мечтах взлетаем птицей! На Земле мест много, где ты не был, что же мысль за облаком стремится? Днём ли, оказавшись на поляне, отдохнув в пути средь трав высоких, думаешь о том, что мы, земляне, лишены счастливого полёта. Высь... простор... бескрайняя свобода!.. И полёт... Но, всё же, в чём тут дело? Ведь и ночью звёзды с небосвода вновь зовут: взяла б и полетела... И во снах так часто мы летаем... Что ж душе спокойно не сидится? Вот, летит, курлыча, в небе стая. Ей зачем в след грустью взгляд томится? Чем нас так зовёт и манит небо? Что в нём, нас волнуя, привлекает? Будто в нём душа чему-то внемлет... Словно, нежный свет её ласкает.
Марину такие мгновения сосредоточенного одиночества, когда всё другое отступало на второй план, успокаивали. Так успокаивается ребёнок, молчаливо обласканный рукой матери. Исчезали только что мучившие её сомнения, став какими-то призрачными, незначительными. Как ей легко думалось в такие минуты! И мысли рождались только чистые и светлые, словно кто-то невидимый, нежно прикасаясь, забирал, снимал все терзания с её души, и теперь она могла найти правильные решения жизненных проблем. В такие моменты Марине казалось, что она - неразрывная часть этого, дышащего любовью мира, её не покидало ощущение, какое бывает у дочери, давно не бывшей в родном доме. Вот, и сейчас мысли Марины полетели в родную Алма-Ату, к Жене, оставленному на произвол судьбы. Его, конечно, никак не назовёшь беззащитным и слабым. Вполне самодостаточная личность, но... Марина уже не понаслышке знала, что такое чувство одиночества. Даже врагу она не пожелала бы такого испытания...
Глава 28. ЧТО НАЙДЁШЬ, ЧТО ПОТЕРЯЕШЬ.
Был субботний день, и после завтрака Саид с Яной, оставив Зарочку под присмотром русской бабушки, поехали к старшей сестре Саида забирать малышку Марьям. Марине не терпелось увидеть младшенькую внучку, а пока зять с дочерью не вернулись, они с Зарой играли в мячик, катая его по полу, потом - в догонялки, а когда надоело, стали разучивать стихотворение Барто "Уронили мишку на пол". И тут в комнату вошла Амина-ханум. - Садитесь, пожалуйста, - по-английски пригласила её Марина Михайловна. Та села и сконцентрировав внимание на внучке, стала что-то говорить ей на урду. Зарочка мгновенно отреагировала и протянула бабушке ручку. "Смотри-ка, а ведь ребёнок её понимает, и это, не смотря на то, что полгода она жила со мной и я разговаривала с ней только по-русски!" - удивилась Марина. Чтобы как-то поддержать разговор, она спросила сватью на английском, как дела, на что та ответила, что всё хорошо. Добавила ещё что-то , но Марина не поняла, но услышав во фразе имя Саида, догадалась, что речь идёт о нём. Марина заверила сватью, что Саид ей нравится, он хороший человек и хороший сын. Его мать гордо закивала головой, затем что-то быстро произнесла по-английски, примешивая слова урду. Марина несколько раз услышала "Амна", и по недовольному выражению лица собеседницы поняла, что та, похоже, жалуется на Яну. Марина развела руками и сказала, что не понимает. Амина-ханум поджала губы, взяла Зарку на руки и ушла к себе. Гостье из Казахстана показалось, что сватья нарочно приходила, намереваясь забрать у неё Зару. Она почувствовала это интуитивно, хотя не понимала причины. Марина предположила, что это, скорее всего, обычная ревность. Но что поделать? Она здесь в гостях и живёт, можно сказать, на птичьих правах. Оставалось только смириться. Вскоре сияющая улыбкой приехала Яна с малышкой на руках. - Смотри, бабуля, какая у тебя чудная внученька! - обратилась она к матери. Марина с улыбкой склонилась над ребёнком.. - Почему ты сказала, что она страшненькая? Она, конечно, не похожа на Зару. У неё совсем другие черты лица, прямой нос, высокий лобик, но она будет такой же красавицей - кожа у неё белая, глазки чёрные, а черты лица европейские, она в кого-то из нас пошла! Она мне даже кого-то напоминает, только не пойму, кого... Нет, она и вправду родилась страшненькая, знаешь, вся такая красная, сморщенная, как варёная морковка! Марина невольно улыбнулась и нежно прижала внучку к груди. - Ещё один котёночек мой - Марьяшка! А знаешь, Яночка, а ведь Марьяшка напоминает моё имя - Маришка. Точно ведь? - Ну вот, мамочка, теперь она в твоём распоряжении. Кушала полчаса назад. Не знаю, будет ли спать сейчас... А я пойду обед готовить. Время летит быстро, вот-вот все завопят: "Есть хотим!" А после обеда поедем на небольшой пикничок на берегу океана. Мы хотим показать тебе Индийский океан днём, ведь в прошлый раз ты его видела ночью, а это - не то совсем впечатление, так что, готовься! - А что готовиться-то? Нищему собраться - подпоясаться! - улыбнулась мать. Недолго походив с Марьяшей на руках, Марина заметила, что кроха уснула. Положив её в манеж, она предложила Яне свою помощь, но та, как всегда, отвергла её. - Знаешь дочка, ты не отказывайся! Для чего, спрашивается, я ехала сюда? - И, не дожидаясь разрешения, Марина Михайловна принялась за посуду, которая горой заполняла раковину. Зашла Амина-ханум. Увидев, что гостья моет посуду, она чем-то возмущённо попеняла снохе и вышла, буквально через минуту явился Саид и стал настойчиво оттеснять тёщу от мойки. - Мама, ради бога, прекрати, прошу тебя! - вмешалась Яна. - У меня из-за тебя будут неприятности. - Да что же тут такого? Саид, ну ты же знаешь, бывал у нас, видел, что у нас принято трудиться всем, помогать друг другу. - Яна перевела. - Я ведь специально приехала, чтобы помочь дочери с детьми, немного разгрузить её. Что плохого в этом? Прошу, не обращайте внимания. Мне это не трудно. Саид, пожав плечами, вышел из кухни. Перемыв посуду, Марина ещё оставалась некоторое время на кухне, помогая Яне. За разговором женщины не заметили, как обед был готов. А после, как было обещано Яной, все домочадцы с детишками на руках уселись в машину и покатили за город к океану. - Знаешь, мамочка, мы едем в совершенно другое место, не на то побережье, на котором ты тогда ночью была. То был городской пляж. Впрочем, "пляж" слишком громко сказано. Сейчас мы везём тебя на абсолютно дикий океанический берег. Мы с Саидом несколько раз там бывали. Осталось очень сильное впечатление! Я хочу, чтобы ты тоже увидела настоящий океан, быть в Карачи и не полюбоваться его величием просто нельзя!.. Путь оказался не близким, и Яна без умолку болтала по-русски - старалась развлечь мать рассказами о местной жизни, делилась некоторыми впечатлениями от страны, от здешних обычаев, благо, русский язык никто, кроме них двоих не понимал. - Представляешь, мам, тут столько на улицах встречается различных уродов! У нас дома я никогда в таком количестве их не видела. А ещё, знаешь, есть много таких, кто является не понятно кем - то ли мужчиной, то ли женщиной... - Да, я тоже таких встречала. Это, похоже, гермафродиты, люди у которых имеются половые признаки и мужские, и женские. Мне кажется, что это ошибка природы, наверняка результат инцеста, браков между родными и двоюродными братьями и сёстрами, которые здесь очень распространены. Что-то сказала на урду Амина-ханум. Яна перевела: - Мама, дади спрашивает, нравится ли тебе Пакистан. - Здесь всё иначе, чем в моей стране, но тем и интересно, - ответила Марина, - познавательно. Увидев вашу жизнь своими глазами, начинаешь понимать, что и ваш уклад жизни по-своему хорош - в чём-то лучше нашего, в чём-то хуже, но люди в большинстве своём добрые, любят, например, детей, не только своих, но и чужих. Яна перевела и подхватила тему: - Да-да! Здесь, бывает, идёшь по улице с маленьким ребёнком на руках, и встречные, совершенно незнакомые люди, и мужчины, и женщины, не могут равнодушно пройти мимо ребёнка - останавливаются и без всякого стеснения ласково треплют твою малышку за щёчки! Меня это вначале шокировало, но они настолько искренне и ласково смотрят на дитя, что язык не поворачивается высказать недовольство происходящим. Так, в разговорах, они и не заметили, как приехали. Саид свернул с загородной трассы и через считанные минуты припарковал машину на берегу, метрах в двадцати от океана. Берег был пустынен. Марина Михайловна, как только покинула машину, направилась к воде. Ей приходилось бывать на Чёрном, Каспийском и Балтийском морях. Все они были разными, и каждое оставляло в душе свой неизгладимый след. Так и сейчас. Женщина была невероятно взволнована увиденным. Высокие мощные волны катились к берегу, разбиваясь на миллионы мелких осколков, превращающихся в пену у берега. Шум прибоя заглушал голоса. Купаться и тем более раздеваться перед этим здесь было не принято, разве что можно было окунуться прямо в шальвар-камизе... Марине уже приходилось наблюдать, какой жалкий вид имеют выходящие из воды в мокрой одежде, ставшей прозрачной и облепившей тело. Поэтому она просто попыталась войти в воду буквально на метр-полтора, сделала несколько шагов... Но тут её захлестнула высоченная волна прибоя и почти сбила с ног. Она в испуге попятилась назад. "Вот это мощь!" - подумала потрясённая женщина.
О, океан могучий и бескрайний! Ты - кровь Земли, ты - жизни всей основа... Стою я пред тобою утром ранним, величие боясь нарушить словом. Лишь ты и небо... Как мне надышаться, напиться чистоты твоей хрустальной? Как справиться с нахлынувшим вдруг счастьем слияния души с Вселенской Тайной? Я ощущаю полное единство: тебя впитать готова каждой клеткой! Я мысленно стремлюсь в порыве диком в пучину волн, как жизнь сама, несметных. И грудь моя вздымается в волненье, знать, мы друг другу несказАнно рады.Ты стелешься к ногам, ласкаешь пеной... Душа поёт прибою серенады. Как ты велик! А я - всего лишь капля... Но в капле той - чувств океан огромный, любовью движим, так же волны катит, мир светлою энергией наполнив...
- Мама! Не заходи далеко в море, а то унесёт запросто! Здешние жители, имея океан "под боком" в большинстве своём не умеют плавать - очень боятся. Было столько случаев, когда океан забирал людей в свои пучины. - Да, доченька. Я уже поняла, почувствовала его огромную силу. Я просто посижу на берегу у самой кромки воды. Люблю помечтать у моря, мысленно витать в его бескрайней шири, чувствовать себя его песчинкой. Пробыв на побережье около двух часов, путешественники отправились в город. Близился вечер.
Постепенно Марина Михайловна вошла в ритм местной жизни. Каждый день приносил что-то новое, интересное. Не понимая языка, женщина, тем не менее, стала разбираться во взаимоотношениях в семье Саида. В их доме очень часто бывали гости, родственники, знакомые, друзья, и Марина всегда присутствовала при их общении с хозяевами. Всякий раз гости уделяли вежливое внимание матери Амны, беседуя с ней на разные темы. Конечно, назвать такое общение беседами было трудно, если рядом не было Яны-переводчика. Марина всегда считала себя русской азиаткой, поскольку родилась и выросла в Казахстане, было это в советские годы, когда большинству людей был присущ интернационализм, когда люди относились друг к другу не по национальному признаку, а исходя из человеческих качеств. Тем не менее, истинно азиатские традиции казахов, их дружелюбие, непреложное уважение к старшим, гостеприимство, готовность поделиться с гостем всем, что имеет сам хозяин и накормить до отвала - всё это было впитано ею с детства, как само собой разумеющееся. И здесь, в этой чужой для неё стране, она наблюдала такие же жизненные устои. Во всяком случае, сделала такие выводы, наблюдая уклад жизни семьи Саида. О "черни", как называлась здесь нищая прослойка общества, Марина не имела представления, поскольку сталкиваться с такими людьми близко ей не приходилось, кроме наблюдений за приходящей ежедневно прислугой. Эти люди были очень почтительны с хозяевами дома, беспрекословно выполняли их поручения. И слово "чернь" очень подходило к их внешности, поскольку кожа их была чёрной, как у африканцев. Как-то несколько дней подряд в их доме жил мальчик лет девяти, ночующий в прихожей на полу, на ковре, а всё дневное время приставленный смотреть за малышами-детьми, которых набиралось по шесть - восемь, когда погостить в материнский дом приезжали многодетные сёстры Саида. Тогда взрослые женщины, все или поочерёдно, возились на кухне, общались между собой, находя для этого время, исключительно благодаря этому маленькому няню. Мальчишка работал только за еду. Видимо его семья была рада, что хоть кто-то из детей, в данном случае он, сытно накормлен. Гости через некоторое время разъезжались, и мальчик, оставшись без работы, отправлялся восвояси, где его вновь ожидало полуголодное существование. Однажды, проезжая по трассе недалеко от центра города, Марина видела в окно широкую лощину, тесно усыпанную крохотными лачугами, сделанными, казалось, из картона. Они были расположены столь близко друг от друга, что на ум пришло сравнение с пчелиными сотами. И в каждой такой каморке жили люди! "Всё в этой жизни познаётся в сравнении! - думала Марина Михайловна. - А ведь совсем недавно я казалась себе нищей, потому лишь, что в данный момент у меня не было денег на хлеб! Но я тогда не задумывалась о том, что у меня не просто есть крыша над головой, а имеется прекрасная комфортабельная квартира, обставленная уютной мебелью. Дети мои выучены и нормально обеспечены, у меня не болит голова об их судьбе! Не зря же говорят в народе: бог даст день - бог даст и пищу! Сколько раз в моей жизни было в последние годы таких ситуаций, когда, казалось, что мы, тонем, вот-вот опустимся на дно. Но наступало новое утро, и ситуация как-то улаживалась, и мы, хоть и ходили по самой границе бедности, ни разу не легли спать голодными! Человек не знает своего запаса прочности. В этом убеждаешься, глядя на этих обездоленных людей. С другой стороны, Марина удивлялась заведенному здесь среди обеспеченных людей порядку - делиться едой с бедными. И в доме Саида не принято было оставлять приготовленную на сегодня пищу, однако не съеденную за день, хранить её в холодильнике. Такие излишки складывались в специальные пакеты и раздавались на улице голодным людям. Это правило сохранялось неуклонно. Согласно религии, здесь считалось, что богатые люди это существа, обласканные богом, но созданы они Всевышним именно для помощи бедным. Поэтому среди обездоленных не было злобы в отношении к чужому богатству, а среди богатых не наблюдалось презрительного отношения к бедноте. "Ох, и умный кто-то создавал эти книги жизни -- Коран и Библию!" Впрочем, Марина считала, что поскольку писались эти книги людьми, то естественно предположить, что много в них внесено пишущими по подсказке политиков и сильных мира сего, чтобы легче было держать в подчинении целые народы. В домашней суете, в бесконечных хлопотах с маленькими внучками, время летело быстро. Каждый день приносил много впечатлений. Уже неоднократно Марина с дочерью, оставив малышей на попечение другой бабушки, бывала на местных базарах. Однажды на её пути встретилась лавка с женской одеждой местного производства. В эти дни там проходила распродажа. Красивые, выполненные в национальном духе комплекты из шальвар-камиза и дуперты стоили буквально копейки. Марина посетовала Яне на её весьма скромную одежду, которую шила для нее Амина-ханум из каких-то невзрачных блеклых тканей. Серая мышка да и только! - Мама, пойми, мне неудобно что-либо покупать для себя! Ведь я денег не зарабатываю! А клянчить их у Саида... не могу, понимаешь? Вот, и хожу в том, что есть. Я ведь дома, кто там на меня смотрит?.. - Да ты что, Яна?! Молодая симпатичная женщина! Даже дома ты должна хорошо одеваться! Это и Саиду нужно. Ему приятно видеть перед собой всегда хорошо одетую, ухоженную жену. А ваши гости?.. Видя тебя в красивой одежде, они будут считать твоего мужа молодцом, который всегда заботится о тебе. Вот сейчас у тебя же есть какие-то деньги с собой? Давай купим тебе два-три разных комплекта. Они же очень дёшевы!.. Яна в сомнении покачала головой. Потом улыбнулась: - Ладно... уговорила!
В тот же день перед вечерним намазом Яна переоделась в новый костюм, слегка уложила волосы и чуть подкрасила глаза. Саид был дома, когда она вошла к нему в комнату: - Вот, Саид, посмотри, что я сегодня купила! - Она покрутилась перед ним. - Это мы с мамой были сегодня на базаре, и она уговорила меня, сказала, что нужно всегда нравиться мужу... Он смотрел на неё и... молчал... Ни один мускул не дрогнул на его лице. - Где ты взяла деньги на покупку? - бесстрастным тоном спросил он. - Саид, ты не подумай, я купила это на распродаже, очень дёшево! - Яна назвала цену. Муж по-прежнему холодно взирал на неё. - У тебя нечего носить?.. Зачем зря деньги тратить на ненужные вещи? Ты должна понимать, что я зарабатываю их тяжёлым трудом. Ты должна в следующий раз хорошо подумать, прежде, чем делать подобные покупки! - Саид, но ведь ты не жалеешь денег на себя, заказываешь костюмы в самых дорогих ателье, выбираешь рубашки самых дорогих фирм, носишь обувь только из натуральной кожи, употребляешь только французский парфюм! Почему же я не могу выглядеть достойно в глазах других людей? Разве тебе не приятно, если твоя жена выглядит под стать тебе? - Я мужчина! Я должен, просто обязан респектабельно выглядеть. От этого многое зависит в моей карьере. А кто ты? Домохозяйка... Для кого тебе наряжаться? - Саид, мы выезжаем по вечерам куда-то в город, бываем на людях, почему мне нельзя хорошо выглядеть, ведь это честь и тебе! Недовольно махнув рукой, Саид вышел из комнаты. Яна некоторое время была в полной растерянности, стараясь найти здравый смысл в услышанном. Но она не побежала переодеваться в старьё. Более того, в последующие дни надевала к вечеру свои новые наряды. Однажды к ним в гости зашли родственники и обратили внимание на то, как она хорошо выглядит. Женщины стали расспрашивать, где она одевается, желая и себе приобрести что-нибудь подобное. Марина взглянула тогда на Амину-ханум. Та сидела с недовольным лицом, поджав губы. Точь в точь, как ее сынок, когда впервые увидел Янины обновы. "Ничего-ничего! Привыкайте потихоньку! - подумала Марина, - а то превратили девчонку не понятно во что". Несколько дней Саид не разговаривал с женой, а тёще перестал улыбаться, избегая разговоров. Мать с дочерью переживали случившееся. - Доченька, ты, выходит, была права насчет этих злосчастных шальвар-камизов. Ты прости меня! Я никак не ожидала, что эта покупка так разозлит его! Для тебя это, наверное, уже не впервые. Я не знала, даже не могла предположить, что из-за такой мелочи, разразится ссора. Больше ни во что не буду вмешиваться. Хотя душа моя изболелась! Во что тут тебя превратили! Да, это моя вина! - Ой, ради бога, мама, не казни себя! Этот случай помог мне понять, что нельзя быть такой... медузой бесформенной. Во что тогда можно превратить себя? Только позволь им, они из меня верёвки станут вить! Нет, я поняла, что надо сохранять собственное достоинство, иначе можно потерять себя. Пусть научатся воспринимать меня такой, какая я есть! - Ах, доченька... как найдёт коса на камень... ещё не известно, что найдёшь, что потеряешь. Это не та страна, где феминизм нужно внедрять. Здесь всё устроено для мужчин, для их удобства. - Да, мне как-то Саид объяснял, что женщина должна быть закрыта с ног до головы, чтобы не волновать своими прелестями бедных мужиков. Не дай бог такому захотеть чужую женщину, это большой грех перед Аллахом! Только мужикам, мне кажется, всё равно! Чем более женщина закрыта, тем больше разыгрывается их фантазия. Запретный плод сладок, не так ли? Потому женщина здесь изначально - развратная соблазнительница, грязная, представляешь? И она должна следовать за мужчиной позади его, в двух шагах, а в мечети молиться в стороне от него, а еще лучше - в другом помещении, чтобы не осквернить своего властелина. Ужас просто! Когда он спит с женой, она, понятное дело, его не оскверняет, а во всех других ситуациях - коварная и нечистая... - Детка, об этом, вообще-то, во всех религиях, в том числе и в Библии сказано. Просто прочий мир уже давно отошёл от этих требований, а они здесь нарочно стараются жить в изоляции от других культур, чтобы, якобы, хранить свою веру в чистоте. Уж не знаю, удается ли им это, но такова вера мусульман. Их чувства нужно уважать, если хочешь жить в гармонии с их культурой, ведь ты выбрала в мужья человека такой веры.
Глава 29. КАПЛИ ГРУСТИ ПОВСЮДУ НА СТЁКЛАХ...
Оставшись один, Евгений Иванович с трудом привыкал к новому для него образу жизни. Из множества обычных раньше дел, теперь осталась малость -- прогулки с собакой, редкие поездки на базар за продуктами, приготовление пищи для себя и Ральфа, небольшие постирушки. С отъездом Марины умолк телефон - и он был рад этому. Его всегда раздражал трёп Марины с родственниками и друзьями, ненужная, как он считал, потеря времени. Пару раз супруги даже ссорились по этому поводу. Марину, человека тактичного, всегда коробило его беспардонное желание препятствовать ей в "никчемной болтовне". Слыша бурчание Жени, она зажимала трубку ладонью, делала большие глаза, пытаясь образумить мужа, но его было не остановить. Марине приходилось вежливо, но коротко заканчивать разговор, испытывая страшную неловкость перед собеседниками. Положив трубку, она возмущалась, но... будучи покладистой и отходчивой, долго сердиться не умела. Да и Евгений, выпустив "пары", быстро забывал об инциденте - и в доме воцарялись обычное спокойствие и дружелюбие. Телефон молчал, потому что все знакомые знали об отъезде Марины, знали и то, что с Евгением особо не пообщаешься. А ему, поначалу довольному тишиной, теперь казалось, что жизнь замерла, и в душе хотелось с кем-нибудь перекинуться словом. Он включал телевизор, выбирая новости или познавательные, научно-популярные передачи. Стал пачками покупать газеты, читая всё подряд. Но человек - существо стадное, не зря самых опасных преступников садят в карцер, лишая общения. Именно таким узилищем казалась теперь Евгению собственная квартира. Спасти от мук одиночества могла только работа. Не смотря на то, что он выглядел много моложе своих лет, формалисты-кадровики, заглянув в его анкету, отводили глаза и... обещали перезвонить, чего однако ни разу не последовало. Но Евгений не опускал рук, настойчиво продолжая поиски места, где бы смог применить свои силы.
Давно не было звонка от Марины. Евгений понимал, сколь непросто и хлопотно присматривать сразу за двумя малышами: конечно же, она замоталась! Но в сердце закрадывалась неясная обида: "Значит, не скучает! Неужели я ей стал настолько безразличен?". Чтобы избыть душевную маяту, копящуюся горечь, он ложился пораньше спать, желая хотя бы во сне скоротать немыслимо тянущееся время. В один из таких тоскливых вечеров, Евгений вдруг решил расслабиться за бутылкой водки, оставшейся от какого-то домашнего праздника. Выпив одну рюмку, бездумно воззрился на телеэкран, потом налил вторую, третью... Так и уснул, забыв выключить "ящик". Утром проснулся с тупой болью в затылке, которая усиливалась даже от лёгкого движения. "Вот дурак-то... нажрался!". Телевизор продолжал болтать, оставаясь включенным со вчерашнего вечера, но у него не было сил подняться, чтобы погасить экран. Ральф нетерпеливо сновал возле дивана, намекая на прогулку. Когда он стал лизать ему лицо и руки, пришлось встать. В холодильнике Евгений нашёл литровую банку с солёными огурцами. Жадно выпив содержимое, он оделся и с несчастным видом надел псу поводок. Стояла осень. И хотя ещё не было заморозков, прохладное дыхание приближающейся зимы уже давало о себе знать. Тротуары были густо усыпаны жёлто-оранжевым ковром листьев, который каждое утро пытались убрать дворники. Но пока они сметали их в кучи, ветер добавлял новые.
Наступает черёд - вспоминаешь все прежние встречи... И, печати стерев, словно тонешь в ушедших годах... Там никто нас не ждёт, распахнув нам объятья. Лишь ветер да всё те же деревья уводят в мечтах... в никуда. А в глазах-янтарях да в морщинках, что солнцем лучатся, оседает забвение сладостных прожитых лет Годы, мудрость даря, словно листья, порхают, кружатся... Осень дарит творенье - в далёкое прошлое след. Снова осень в душе. Капли грусти повсюду на стёклах. Одинокий кларнет источает печальный мотив. До поры в мираже краски жизни, как будто, поблёкли. Стоит брызнуть весне, как печаль она в прах превратит.
Сегодня, впрочем, Евгению было не до этих наблюдений. На свежем, пахнувшем прелью воздухе, ему стало легче. Он отпустил Ральфа - пусть немного побегает. В районе, где они теперь жили, не было площадки для выгула собак, поэтому, предоставив собаке полную свободу в безлюдном сквере, Евгений Иванович присел на скамейку. Перед его глазами вдруг предстала Катерина... Вроде, не так уж много времени прошло с их последней встречи, но кажется, что она была в другой жизни. Однако ожившие воспоминания были такими яркими, что Евгений сглотнул слюну, ему вдруг стало жарко. Катина нежность... её ласки... Ведь где-то есть её телефон. Только она, конечно, нашла уже за это время себе кого-нибудь, да и нужен ли он ей, молодой красивой бабе? Эх, всё лучшее позади! Уже никто не согреет его душу! Даже Маришке, похоже, всё равно, как он тут один. Пожалев себя немного и посетовав на судьбу, Евгений окликнул Ральфа, и они двинулись домой, в пустую, ставшую ему нелюбимой квартиру.
Через несколько дней позвонила Марина Михайловна: - Женечка, здравствуй, мой хороший! - А-а, привет! Рад, что вспомнила... - Ты прости, я редко звоню. Сам понимаешь, разговоры дороги, а звонить на средства Саида неприлично. Это доченька наша настояла, чтобы я тебе позвонила, сказала, что сэкономит денег и расплатится. Но мне, всё равно, неудобно. Ладно, ты лучше расскажи, как ты там? - А что рассказывать-то? Я -- один... - Он произнёс это так обречённо, таким глухим голосом, что у Марины сжалось сердце. - Женя, ты здоров? - А что со мной сделается? Здоров. Да всё у меня в порядке, что обо мне говорить, только зря время тратить. А ты-то как там, как вы там все? - Да как тебе сказать? Я нужна дочери, и всё этим сказано, а если бы не это, меня тут бы уже давно не было. Кому нужна "гостья", до неприличия задержавшаяся с визитом, да, к тому же, без денег? Сам понимаешь. Ты как там выкручиваешься? Не кончились ещё деньги? - Да есть пока, не думай об этом. Я не пропаду. Вот, только скучаю без тебя... - Родной мой, потерпи, может, я раньше приеду, виза моя на пребывание здесь заканчивается, а Саид говорит, что больше не продляют. Он узнавал, правда, хочет сделать ещё попытку продлить визу. Словом, не известно пока. Но на полгода, запланированных Яной, точно рассчитывать не приходится. Ладно, Женечка, долго разговаривать с тобой нет возможности. Береги себя! Тут трубку выхватила Яна и закричала отцу: - Папулечка, ты постарайся ещё немного потерпеть, ладно? Как только появится возможность отпустить маму, я её отправлю к тебе! Не грусти, хорошо? Целуем тебя! Держись!
Евгений Иванович долго перебирал фрагменты этого разговора. На душе хоть на какое-то время потеплело. Появилось желание снова заняться поиском работы. "Что-то я раскис совсем. Не годится так! Может, и вправду, Маринка скоро приедет" На следующий день он опять принялся изучать в газетах рекламные объявления о вакансиях. Но фортуна по-прежнему не улыбалась ему. Однажды он, как всегда в последнее время, мрачный, ехал в автобусе, бездумно глядя в окно. Тучи ползли по небу, собирался дождь. И тут кто-то сел рядом с ним, минуту спустя на рукав его куртки легла рука: - Женя?.. Неужели это ты? - Он резко повернулся на знакомый голос. Рядом, улыбаясь, сидела Катя. - Боже мой, Катюша! Надо же!.. Словно провидение мне послало вас! Я ведь на днях вспоминал вас, гуляя с Ральфиком. Думал, что не суждено больше нам встретиться. - Женя... глазам своим не верю! Я как-то приезжала к сестре, бродила с Ладкой по нашему скверу, надеясь тебя встретить, но ты не появился ни разу. - Так ведь... в моей жизни столько произошло. Мы теперь сменили место жительства, и сейчас живём в другом месте, так что... А как вы поживаете? - Ах, вот оно что! Вы переехали? А я живу по-прежнему, там же. Работу, правда, сменила, перешла в частную фирму главным бухгалтером... Женя, а мы что с тобой опять на "вы" перешли? - На её губах заиграла смущённая улыбка, но глаза сияли, выдавая радость от встречи. Евгений смутился, начал что-то бормотать о том, что столько времени прошло, он, к сожалению, не помолодел за эти годы... Катя смотрела на него, будто ничего не слыша и не понимая. Она вдруг взяла его под руку, а вторую руку вложила в его ладонь. - Ну, рассказывай, что у тебя стряслось! - мягко и нежно промолвила она. - Я так рада видеть тебя! - Ой, Катенька, милая, всё уже прошло, что о неприятностях вспоминать? У меня всё хорошо сейчас. Правда, сижу без работы, возраст, будь он неладен! Никто не берёт. Вот и сейчас еду с очередного бесполезного собеседования. До пенсии ещё далеко, а жить-то надо на что-то. - Жень, а на какую работу ты хотел бы устроиться? - Да пока всё надеялся на что-то более приличное, чем улицы подметать, - усмехнулся он, - только надежды тают - всем сорокалетних подавай, а то и ещё моложе! - Женечка, а не хочешь пойти к нам начальником хозяйственной части? Нам сейчас как раз такой требуется? - А где вы работаете, Катенька? - Фирма занимается, как многие сейчас, торговым бизнесом, владелец - крупный бизнесмен. У него собственный офис, вот он и ищет хорошего хозяйственника. - Так ведь опять скажет, что по возрасту не подхожу, - покачал головой Евгений. - Женя, ну а я-то для чего? Порекомендую - и дело в шляпе! - Да? Ну что ж? Можно сделать попытку... - Тогда поехали прямо сейчас? Тут недалеко, через остановку! У меня машина на техобслуживании стоит, вот и приходится на автобусе.... А теперь я этому даже рада, иначе не встретила бы тебя. - Она слегка прижалась к нему, сжала его ладонь. - А ты всё забыл, да? Так и не позвонил. А я ждала... Женя смущённо молчал. Потом, сказал: - Да разве я мог такое предположить? Я думал, что вы, Катенька уже давно нашли себе мужа или... бой-френда, как это теперь называют. - Эх, Женя, Женя! Не было и нет у меня никого, да и не нужен мне, как оказалось, никто, кроме тебя. Я как устроилась в эту фирму, работы стало хоть отбавляй, некогда о мужиках думать, да и нет их, мужиков-то! Одни женщины кругом. Вот, и у нас в фирме - одни женщины, кроме босса, конечно. Ну, а у него и жена есть, и любовница. Невезучая я. Встретила мужчину два года назад, самого лучшего на свете, - Катя выразительно взглянула на него, а он женат и, как выяснилось, однолюб... Женя, нам выходить! Пошли, тут недалеко, рядом с остановкой. - Знаете, Катя, - начал было Евгений, но она прервала его: - Да что ты всё заладил: "вы, вы"?.. - Не знаю, право, стоит ли всё начинать сначала... Я по-прежнему женат. Катерина остановилась и пристально посмотрела на него: - А-а... Всё с тобой понятно! Выходит, я зря обрадовалась встрече? - с насмешливой улыбкой тихо произнесла Катя - Катенька, при других обстоятельствах я бы с радостью, но... жена... Она столько сделала для меня, так помогла мне, когда моя жизнь висела на волоске, спасла, по сути, меня. Как же я могу её предать? Не обижайтесь, прошу вас! - Ладно... я всё поняла... Ох, и повезло вашей жене! Ну вот, мы и пришли. Евгений... Иванович, кажется, да?.. Минуту подождите, я зайду к шефу сказать о вас.
Так Евгений нашёл работу. Жизнь сразу качественно изменилась, наполнилась заботами. Новая должность была очень хлопотливой, к концу рабочего дня Евгений Иванович чувствовал усталость, но дома его ждал Ральф, и, хочешь не хочешь, нужно было идти с ним на прогулку. Гуляя по скверу, он теперь был озабочен проблемами работы. Дела, стоящие в плане нового начальника АХО, быстро помечались жёлтым маркером как выполненные. Шеф был доволен Петренко. С Катей он виделся теперь ежедневно. Часто, вспоминая прожитый день, думал о ней, вспоминая её глаза, которые всегда сияли при виде его, правда, она старалась их опускать, при Евгении Ивановиче. За два года, пока они не виделись, она стала ещё более красивой, прекрасно одевалась. В ней появилась какая-то изысканность, элегантность. А как она держалась с начальством! Деловая, умница, знающая себе цену... Евгений Иванович всегда любовался ею, хотя при этом и напускал на себя безразличный вид. Катя с того, памятного, дня их встречи держалась с ним официально. И чем дальше она отдалялась от него, тем больше занимала его мысли. В долгие осенние вечера, когда он, вытянувшись в кресле перед телевизором, пытался смотреть последние известия, перед глазами вставала её фигура, красивые ноги, расстёгнутая верхняя пуговица на блузке, открывающая по-прежнему соблазнительную грудь. Он старался переключить мысли на Марину, вспоминая их последний разговор, но постепенно опять обращался к давним и сладким воспоминаниям, к событиям, когда-то пережитым с Катей. Евгений понимал, что вновь влюбляется в эту притягательную для него женщину. "Господи, скорее бы уже возвращалась Маринка!", - твердил он себе. Но от жены так и не было известий.
В один из ближайших выходных босс организовал для сотрудников вылазку на Чарын. Есть такое место в двухстах километров от Алма-Аты, очень напоминающее американские каньоны. Евгению не приходилось там бывать. День обещал быть ясным и довольно тёплым. Заранее договорившись с Костей, что тот вечером выгуляет собаку, взяв сумку с нехитрой снедью, он ранним утром отправился к офису, где путешественников ждал "Рафик". Войдя в него, Евгений огляделся в поисках свободного места. Такое оказалось только рядом с Катериной. Водитель тут же включил зажигание и со словами "Поехали, что ли?" тронул микроавтобус. Двести километров - путь неблизкий. Пока ехали, развлекали себя, как могли: пели песни, рассказывали анекдоты, но потом, слегка устав, примолкли. Кто-то стал кивать носом. Катя рассказывала Евгению о своём детстве. Он больше слушал, кивал, поддакивал. Ему было интересно узнать о ней новое, нравилось, как звучит её голос. Встречаясь с её лучистым взглядом, он стремительно отводил глаза, но через мгновение вновь смотрел ей в лицо, разглядывал каждую чёрточку. Две лёгких вертикальных морщинки на лбу в районе переносицы, волнистые русые волосы, чуть колышущиеся от залетающего в салон ветерка... Она иногда весело смеялась, и ему казалось, что смех её подобен звону колокольчика.
Поездка оказалась познавательной. Вдоволь насмотревшись на окрестные красоты, стали накрывать "стол". На пожухлой траве расстелили большую клеёнку. Каждый выставил свои припасы. Кто-то - бутылку коньяка, другой - шампанское. В еде тоже не было недостатка. Один из сотрудников взял в поездку гитару, и сейчас под его аккомпанемент раздавались песни советских лет. То ли выпитое вино подействовало, то ли разговор по дороге вновь сблизил их, но Катя опять смотрела на Евгения долгим взглядом, и он уже больше не отводил глаза. Предстоял долгий обратный путь, поэтому засиживаться было некогда. Стали собирать и раскладывать по сумкам посуду. Катя направилась к автобусу, неся в руках две сумки, Евгений встряхивал клеёнку, как вдруг раздалось негромкое Катино "ой!". Все обернулись и увидели, как она морщась пытается встать на ноги. Евгений бросился на помощь, подхватил её под руку. - Что, Екатерина Васильевна? Можете опереться на ногу? - Да, спасибо Евгений Иванович! Кажется, я ничего не сломала... Как только меня угораздило?.. - Держитесь за меня, и потихоньку идёмте к машине. Вот так!.. Катя шла, сильно прихрамывая. Усадив её на сиденье, он склонился над её стопой, голень заметно опухла. - Просто ногу подвернула. Ничего страшного, пройдёт, - сказала она. - Спасибо, Евгений Иванович. Садитесь, не беспокойтесь.- Евгений сел рядом. Автобус двинулся в обратный путь. Через некоторое время его пассажиры задремали. Смеркалось. Осенью темнеет рано. Водитель включил фары. В салоне стало темно. Стараясь сохранить тепло, окна плотно закрыли. - Ну, как нога? - тихо спросил Евгений и мягко положил руку на Катино колено. Она вся внутренне затрепетала, но безмолвно убрала его руку. Он смущённо промолчал. Через некоторое время Катя задремала, голова её постепенно склонилась к плечу Евгения. Она как-то обмякла и уютно прижалась к нему. Он всю дорогу ехал, не шевелясь, боясь нарушить её сон.
Глава 30. Я - ТВОЙ МУЖ! И ЭТИМ ВСЁ СКАЗАНО!
Амина-ханум всё последнее время была в напряжении. Её всё раздражало. Она устала от затянувшегося пребывания в её доме Марины Михайловны, которая везде успевала, без конца мельтешила на кухне, моя бесконечную посуду. Уподобляясь прислуге, она то ходила, укачивая на руках Марьям и напевая ей какие-то русские песни, то играла с Зарой, общаясь с ней на своём языке. Поначалу Саид по вечерам вывозил всех в город, и русская бабушка, сидя на заднем сиденье, обязательно держала на руках крохотную внучку, будто у Амны руки обломятся, если она сама подержит собственного ребёнка. Сноха по-прежнему вызывала недовольство: хозяйничает в доме, не советуясь со свекровью, хозяйка тут нашлась! Эта русская Марина живёт на иждивении Саида. И не совестно ей! Всюду мелькает, суётся со своей помощью. Уж лучше бы не выходила из своей комнаты! Как-то решившись поговорить с сыном, Амина-ханум раздражённым тоном заявила, что ей надоело слышать в собственном доме русскую речь. Да-да! Ведь когда Саид на работе, то весь день здесь все говорят только по-русски! Создаётся впечатление, что не Марина у них в гостях, а она, хозяйка дома, в гостях у самой себя! Кроме того, как он, Саид, терпит, что тёща настраивает свою дочь шиковать, покупать себе наряды, вместо того, чтобы экономить заработанные мужем деньги? Короче, столь загостившаяся Марина плохо влияет на и без того непокорную Амну. Надо что-то делать, чтобы поскорее отправить русскую бабушку домой. Она стала приживалкой в их доме. Саида и самого раздражало влияние тёщи на его жену. Амна стала вести себя независимо, настаивая на своём там, где следовало бы просто прислушаться к мужу. Он сочувственно ответил матери, что скоро тёща уедет, виза её заканчивается. Но слова матери запали ему в душу. После этого разговора он стал относиться к тёще с прохладцей, даже с некоторой долей презрения, как бы давая ей понять, что ему и так трудно с Амной, не воспитанной в почтении к мужу, а она, Марина, продолжает портить свою дочь в его доме. Однажды утром Марина Михайловна столкнулась в коридоре со спешащим на работу зятем. - Салам алейкум, Саид! - молвила она приветливо, но тот промчался мимо, словно не заметив её. "Даже головы не повернул! Я - пустое место для него!" - подумала Марина и расстроенная вернулась в свою комнату. Присела на кровать. "Дожилась!" - До неё вдруг дошёл скрытый смысл поступка Саида, - Эх! Не хотела ведь ехать! Доченьку пожалела!". На душу лёг тяжёлый камень. Хотелось уткнуться в подушку и реветь от унижения! В комнату вошла Яна. - Мамулечка, Саида проводила. Пойдём завтракать, - с нежной улыбкой произнесла она. - Нет аппетита что-то... - Как это нет аппетита? Ты что?.. Во время еды придёт! - Зажилась я у вас, детка! Домой пора. - Что случилось, ма? - Ах... да ничего неожиданного не случилось. Саид сегодня не пожелал со мной поздороваться, пробежал мимо, не отреагировав на моё приветствие... - Как это не отреагировал? - машинально повторила Яна. - Да я устрою ему сегодня "разбор полётов"! - Не надо, родная! Кто я здесь? Приживалка... живу на деньги твоего мужа... Я об этом ещё дома тебе говорила, помнишь? - Мама, ну, может, он торопился сегодня, может, случайно не ответил тебе? Не бери в голову. Всё образуется! Уж больно это не похоже на Саида. Здесь ведь так уважительны к старшим. - Ну... посмотрим, что будет дальше, однако мне пора уезжать, детка. Сколько ещё проживу тут, не знаю, но, думаю, пора готовиться к отъезду.
На следующее утро эпизод в коридоре повторился. Саид как бы перестал замечать Марину Михайловну. Яна была в шоке. Это было вызовом не только её матери, но и ей самой! Она пыталась поговорить с Саидом, но их отношения с того дня, когда она позволила себе "лишние" покупки, стали какими-то безликими, отчуждёнными. Как-то за обедом Марина, которая ела совсем мало для взрослой женщины, поймала на себе презрительный взгляд Амины-ханум. Он будто прожёг её насквозь, у Марины даже перехватило горло. Сказав, что нет аппетита, она ушла к себе. Слава богу, что срок её визы заканчивался уже совсем скоро. На следующий день, когда они были в доме одни, Марина спросила дочь: - Детка, а вы оформили ребёнка-то? Есть у неё свидетельство о рождении? - Ой, мам, Саид этим занимался... но я забыла спросить, чем всё кончилось. Возможно, ему некогда вырваться с работы за этим свидетельством. - Яночка, но ведь это надо сделать. Как же ребёнок - без документа? Зачем тебе в этом деле Саид? У нас ты давно бы сама всё сделала. А здесь тебе что мешает? - Ну, может, ты и права. Сейчас я позвоню врачу, которая принимала у меня роды, у них тут все документы в роддоме выдаются. И она набрала какой-то номер из записной книжки. Переговорив на урду с врачом, Яна растерянно положила трубку. - Странно... Она сказала, что Саид уже давно забрал свидетельство. Но он мне ничего не говорил об этом. Вечером она устроила ему допрос "с пристрастием": - Ты, оказывается, получил свидетельство на Марьям и даже не потрудился сказать мне об этом. Я же мать! И не знаю, что ты, оказывается, оформил её документы! - А зачем тебе это свидетельство? Какая разница, есть оно или нет его? - Покажи мне! Как странно ты рассуждаешь! Саид направился к секретеру и достал документ, небрежно сунув его жене. Прочитав его, Яна чуть не упала в обморок! В графе "отец" стояли имя и фамилия Саида, а в строчке "мать" была указана Амна Саид. - Но... здесь не то имя, что значится в моём казахстанском паспорте, а то, которое вы мне тут присвоили. А по паспорту я, как была Яна Евгеньевна Петренко, так и осталась! - А какая тебе разница? Ты - моя жена, Амна Саид, так что всё правильно! - Но ты разве не понимаешь, что получается, я не мать Марьям, поскольку я на самом деле по документам Яна Петренко, а в свидетельстве записана как мать совсем другая женщина! Это означает, что я не смогу вывезти ребёнка за границу, если надумаю проведать своих родителей! Что ты натворил? - Ну, во-первых, тебе совсем необязательно ездить к родителям, твоя семья теперь здесь, а во-вторых, что ты разволновалась? Тебе просто надо принять наше гражданство и получить здешний паспорт на имя моей жены Амны Саид, и все дела! - А ты спросил меня, хочу ли я принимать пакистанское гражданство? Почему ты всё решил за меня?! - Я твой муж, и этим всё сказано. Давай прекратим этот бесполезный разговор. Мне надоели твои побеги и частые поездки к родителям, они на тебя дурно влияют. Поэтому впредь ты будешь слушать меня и делать так, как я тебе скажу. Поняла? Я дал тебе слишком много свободы, о чём сейчас жалею. - Ты хорошо подумал, прежде чем заявить такое? Он усмехнулся: - Это тебе я советую хорошо подумать, дорогая! Саид вышел из комнаты, а Яна осталась стоять, потрясённая. "Это же явный шантаж! - лихорадочно соображала она. - Как он меня... к ногтю? Да что он себе вообразил! Я что вещь, чтобы мной распоряжаться, как ему вздумается? О, нет, не на ту ты, милый, нарвался! Да я больше с тобой ничего общего не желаю иметь! Какой мерзкий поступок он, оказывается, способен совершить! Боже, а как же теперь выехать-то? Ведь теперь и не убежишь!" - женщина упала на кровать и беззвучно заплакала. Вечером после ужина, перемыв всю посуду, Марина удалилась к себе. Она теперь старалась не мелькать лишний раз перед глазами хозяев, по возможности уединяясь в своей комнате. Вскоре к ней пришла Яна с Марьяшей на руках. Положила ребёнка на кровать. - А где Зарочка? - Она с отцом играет. Мама, мне надо с тобой серьёзно поговорить. Тут такое случилось! Марина насторожилась: - Боже мой, что ещё?.. - Короче, мам, я ведь выяснила, что за свидетельство получил Саид. - И Яна рассказала про свой разговор с мужем. - Понимаешь теперь, что тем самым он заставляет меня принять его гражданство? Ладно бы, кажется, гражданство, но ведь став пакистанской подданной, я уже не смогу прилетать домой так свободно и запросто, как сейчас, пока я иностранка. А стоит только принять местное гражданство, как я превращаюсь в не понятно кого. Хочет муж, даст пряник, а не хочет, тогда может выйти на улицу, прокричать три раза "Я с тобой развожусь", и всё -- катись, Амна, на все четыре стороны! И при этом дети остаются с отцом! Я это уже проходила со свекровью. Мама, что-то надо придумать. Найти хоть какой-нибудь выход, чтобы уехать с детьми. - Ох, Яна! Сколько раз ты уже бегала... и чем это кончалось! Ты должна понимать, что сейчас, когда Саид так ужесточил правила "игры", сбежать будет невероятно сложно, и если мы найдём какой-то выход, то, скорее всего, путём обмана! И если чудом нам удастся побег, твой муж никогда не простит этого! Для меня, вообще, обман -- это значит переступить через себя. Понимаешь, это огромный грех не только перед собой, но и перед этими людьми, Яна. Мне потом будет стыдно смотреть им в глаза, если ты вдруг со временем опять передумаешь! Это уже не игрушки, дочь. Я хочу сказать, если мы с тобой сейчас затеем попытку спасти детей, все пути назад будут отрезаны! Подумай и взвесь! - Мама, о чём ты говоришь? После всего, что он предпринял, чтобы насильно привязать меня, разве есть другие пути?! Да я смотреть на него не могу теперь! - Ну... смотри, чтоб потом локти не кусала. Давай так договоримся, что ты ещё сегодняшнюю ночь подумай, а завтра сообщишь мне, какое решение приняла окончательно. Тогда придётся напрячь все мозговые извилины, чтобы выкрутиться. Заплакала Марьям, и Яна унесла её к себе. А Марина вся собралась в комок, и сосредоточилась на поиске возможного решения казавшейся совершенно безвыходной ситуации. Утром, после завтрака, Амина-ханум опять куда-то ушла. Яна с матерью вновь обсудили, к чему они пришли за ночь раздумий. - Значит, так, - сказала Марина Михайловна. Первым делом надо решить проблему со свидетельством ребёнка. Поскольку ты здесь иностранка, а муж пытается ущемить твои гражданские права, ты, наверное, можешь поискать поддержки нашего казахстанского посольства. - Мама, посольство не в Карачи. Оно находится в столице Пакистана, Исламабаде, это на севере страны и далеко отсюда. Но, знаешь, я могу, наверное, позвонить послу и поговорить с ним - сможет ли он помочь. - Да, другого выхода нет. А где возьмёшь телефон посольства? - Позвоню в Русскую общину, они должны знать. - И не откладывая, Яна тут же, выяснив нужный номер, позвонила в Исламабад. Она изложила послу свою проблему и сказала, что хочет вернуться на Родину, а сюда больше возвращаться не собирается. Выслушав её, посол сказал, чтобы она выслала с курьерской службой свой казахстанский паспорт, а также фотографию Марьям и сведения о ней -дату, год и место рождения. Посол также спросил про Зару, но Яна сказала, что Зара вписана в её паспорт, поэтому с ней проблем не должно быть. "Это займёт где-то неделю", - сказал посол. - Потом вы получите свой паспорт с вписанным вторым ребёнком. А дальше вам надо будет отметиться в полиции, вот и всё". Яна поблагодарила его и положила трубку. Передав весь разговор матери, она задумчиво сказала: - Мама, всё надо делать срочно, у тебя ведь виза через десять дней кончится. Значит, кровь из носа, мы должны успеть всё провернуть за эти дни. Первым делом, необходимо срочно сфотографировать Марьям - для паспорта. Это надо сделать прямо сегодня, а завтра отправить документы послу. Нарочному надо будет заплатить за срочность, чтобы сделал всё в максимально короткий срок. Только вот... деньги... Ну-ка, я сейчас посмотрю, что у меня имеется... Я сейчас, мам! Через пять минут Яна вернулась в полной растерянности: - Мама, так странно: денег никаких нет. Неужели Саид их забрал? Они всегда там стопочкой лежали - на расходы семейные, если понадобится. А сейчас осмотрела всё кругом - пусто! Выходит, муж мой что-то почувствовал... Понял, что "жареным запахло", а зная мою привычку сбегать, деньги припрятал... Кошмар! На что же ехать нам? Да и сфотографироваться даже не на что! Так... что же делать? У меня есть четыре золотых обручальных браслета, золото высшей пробы. Их срочно надо сдать ювелиру. Надо найти ювелира, который хорошо за них заплатит... Боже мой, хоть бы этих денег хватило на самолёт и на курьера. Яна бросилась к телефону и вновь позвонила председателю Русской общины. - Алло, Люся? Здравствуйте! Это Яна. Люся мне нужна ваша поддержка, можете меня принять сейчас? Вы на месте? Сейчас я приеду, ждите, хорошо? - И Яна бросилась к выходу, прокричав на ходу: - Мамочка, присмотри за детьми, пожалуйста, я быстро. Пока свекрови нет!"
Глава 31. КОЛИ ЛЮБИШЬ ЖЕНУ, ЧТО Ж МЕНЯ ЦЕЛУЕШЬ?
Приехав в Алма-Ату из путешествия на Чарын, водитель "Рафика" развёз путешественников по домам. По пути в Катин микрорайон Евгений тихо сказал своей спутнице: - Я вас провожу, а то как же вы с больной ногой?.. - Ни в коем случае, Евгений Иванович! Ничего страшного. Сама доковыляю! - Нет уж! Я не смогу спокойно спать, не зная, как вы добрались. И вообще,.. с моей стороны было бы свинством бросить вас в таком состоянии. Не возражайте! Так и сделаем. Доведу вас до квартиры и поеду домой, транспорт ещё ходит, в чём проблема-то?.. - Да ведь наш автобус доставит меня прямо к дому, что там идти-то останется? А-а... хотя у нас там уже несколько дней всё перекопано... Ну, обойду немного, это не страшно! - Тем более! Ей-богу, Катерина Васильевна, мне это ничего не стоит. Не беспокойтесь! Да нужно ли вообще спорить об этом? Катя промолчала, уступив настояниям Евгения. Попрощавшись с коллегами по работе и объяснив, что Катерину Васильевну нужно проводить до подъезда, Евгений Иванович помог ей выбраться из салона. Микроавтобус с оставшимися пассажирами уехал.
На улице было пустынно, как теперь часто бывает по выходным дням. Люди, соскучившись после трудовой недели по семейному очагу, сидели по домам. Кате с Евгением никто не попался навстречу. Он бережно вёл свою спутницу, то и дело спрашивая: - Не быстро?.. Вы смелее опирайтесь на мою руку, Катенька! Как нога? Сильно болит? Может быть, сначала надо было в травмпункт?.. - Евгений Иванович, да что вы, право! Перелома точно нет, иначе я бы вообще идти не смогла. А растяжение заживёт! Тротуар, ведущий к подъезду, был действительно вскрыт и перекопан, им пришлось преодолевать груды земли. Катя заметно прихрамывала и, чтобы облегчить ей движение, Евгений бережно придерживал спутницу за талию. Вот и подъезд. - Ну, спасибо вам огромное, Женя, за внимание и заботу! Дальше я уже сама. - Нет, Катенька, доведу до самой квартиры. Осталось чуть-чуть. Зато буду спокоен за вас. Пожав плечами, Катя не стала возражать. Они вошли в полутёмный подъезд. Её квартира была на четвёртом этаже. Ступенька за ступенькой, марш за маршем они медленно поднимались, делая короткие остановки на площадках между этажами. От Жениной близости у Кати пересохло во рту, учащенно билось сердце, да и он был заметно взволнован, хотя оба старались не подавать виду. - Ну, вот! - облегченно промолвила Катя, навалившись на перила. - Считай, пришли! Евгений вдруг, не помня себя, схватил её в охапку, и мгновенно найдя ее губы, страстно и нежно приник к ним долгим поцелуем. Дыхание у обоих окончательно сбилось. Сколько раз со времени их расставания Катя запрещала себе думать о Евгении. Казалось бы, после их недавнего объяснения, окончательно поставила крест на надежде стать счастливой с этим человеком. И вот надо же! Её руки сами обвили его шею и, вопреки воле, гладили и гладили его волосы, лицо... Словно и не было двух лет разлуки. Когда они на миг оторвались друг от друга, Катя, приникнув лицом к его груди, прошептала: - Ой, Женечка, что же мы делаем? Ты же не любишь меня... Зачем тогда всё это? - Она уткнулась носом в его плечо. - Вот ведь... угораздило меня впустить тебя в свою жизнь! Сколько боли принесло мне знакомство с тобой, и всё это... ради нескольких мгновений счастья. Разве это справедливо? Убеждая Евгения, Катя невольно убеждала и саму себя. Вместе с отрезвлением от страстного порыва к ней вернулась душевная боль. - Ну скажи, каково мне, столько раз выслушивать твоё вечное "женат, женат, женат..."? За два года ты даже не вспомнил обо мне, ни разу не позвонил! Ну, если ты такой верный муж и так сильно любишь жену, что же стоишь здесь и целуешь меня?.. Евгений попытался объяснить: - Катенька, всё не так просто! Ты пойми... С тех пор, как ты недавно снова вошла в мою жизнь, я только и думаю, что о тебе и ничего не могу с собой поделать. Встаю с мыслями о тебе, и ложусь, и засыпаю... - Это правда, Женя? Только не лги мне! - она испытующе смотрела ему в глаза, боясь поверить. - В том-то и дело, что правда! С верхнего этажа спустился сосед и поздоровался с Катей. Когда через минуту внизу хлопнула входная дверь, Катя сильнее сжала ему руку: - Что стоим? Ты хотел калеку проводить до двери? Пошли, остался один пролёт, а потом... торопись к жене! Не стоит её волновать! - Да никто и не волнуется, Кать! Жена в отъезде уже почти два месяца. - Как... опять? Я бы на её месте не оставляла столь замечательного мужа так надолго! - Только вот, - она усмехнулась, - не быть мне, к сожалению, ни на её месте, ни, вообще, в роли чьей-то жены!.. Вот тут я и живу. - Катя вставила ключ в замочную скважину. - Наверное, надо пригласить тебя на чашку чая. Ты так меня опекал сегодня! Приятно. Я тебе действительно благодарна. И, вообще, сегодня всё было прекрасно! Правда, правда! - Она открыла дверь и замялась в нерешительности. - Так как насчёт чая? Или... - Но Евгений уже вошёл в квартиру и тут же, в прихожей, вновь притянул её к себе: - Чаровница моя! Я не в силах отказаться... ни от чая, ни от такой волшебной женщины. Последовал страстный поцелуй... один... другой... третий... - Давай хотя бы куртки снимем, - тихо рассмеялась Катя. - Проходи, будь, как дома. Вот там ванная, можешь вымыть руки, а я пока поставлю чайник. Пройдя в кухню, Женя увидел на столе лёгкую закуску, пузатый чайник с заваренным чаем, разломленную плитку шоколада. - Вот сюда садись! - Она взяла его за руку, потянула было к столу, но он обнял её и стал целовать. - Подожди, давай, всё же, закусим. - Она достала из холодильника бутылку коньяка. - Как ты смотришь на это? - Знаешь, я и без коньяка ощущаю себя безвольным зомби в твоих руках, - улыбнулся Евгений. - Пьян и без вина... - А мы много не будем, но... за встречу, которая нас вновь объединила, давай выпьем! - Она достала хрустальные рюмки, плеснула в них немного коньяка, и, сев напротив, заглянула ему в глаза своим, только ей свойственным, сияющим взглядом. - Ну, за подаренные нам судьбой прекрасные мгновения! За тебя! - Катя взяла дольку шоколадки и, откусив от неё кроху, обогнула стол и оставшуюся часть вложила в рот Евгения, тут же прильнув к его губам. - Боже... как сладко! - Он, обняв её за талию, усадил Катерину на свои колени. - Стоп, подожди!.. - Она высвободилась из его объятий, щёки её пылали. - У нас в программе обещанный чай. Уже через полминуты Катя разлила по чашкам ароматный напиток, плеснув в каждую чуть-чуть коньяка: - Ну, давай по "рюмке чая" за... За что? - лукаво спросила она, улыбаясь и сияя своими бездонными чёрными глазами. - За тебя... за нас! - выдохнул он. Сделав несколько глотков, Катя повернулась к плите, чтобы выключить заново вскипевший чайник... Евгений порывисто встал, подойдя сзади, обнял её, уткнулся в волосы, вдыхая их аромат и всё больше пьянея от её близости, принялся целовать её шею, щекотать губами... Её кожа пахла лучше всех духов на свете! Катя, теряя силы, откинула голову назад, положила её к нему на плечо, нежно касаясь своей щекой его щеки... Его руки скользнули ей на грудь, нежно сжимая и гладя её... Не выдержав, она повернулась к Евгению лицом и прижалась горячими губами. - Катя... Катенька!... Непрерывно целуясь, медленно они продвигались к спальне, пока, побросав по дороге всю одежду, не упали на кровать. ... Когда обессилев после бесконечных ласк, Евгений, распластался рядом с ней, оба какое-то время лежали молча, переводя дух, дав возможность разгорячённым телам слегка остыть. Затем Катя медленно сказала: - Обними меня, пожалуйста! И не отпускай, ладно? Мне очень страшно... - Он повернулся, тесно прижался к ней: - Страшно?! Да что же страшного-то, глупышка моя? - Страшно, что ты опять бросишь меня... Не бросай меня, Женя! Я этого не заслуживаю! Я так люблю тебя!.. Она положила голову ему на грудь, продолжая гладить его упругое тело, пока оба не замерли, окутанные лёгким и сладким сном.
... Евгений проснулся совсем рано, было ещё темно. Стараясь не разбудить Катю, он поднялся, прихватил по дороге в кухню свою одежду, валявшуюся на полу. Одевшись, на цыпочках прошёл в прихожую, накинул куртку и вышел на лестничную площадку. Тихо щёлкнула замком автоматически закрывшаяся дверь. Он никогда бы не ушёл так рано: день был воскресный, на работу спешить было не нужно, но дома его ждал Ральф. "Как бы он не напачкал в квартире!" - озабоченно думал Евгений, выбирая кратчайший путь к автобусной остановке. Пока добрался до дома, уже занялся рассвет. Взяв радостно суетящегося пса на поводок, он вышел с Ральфом на улицу. Ночью прошёл дождь, но туч не было. По-осеннему синее небо, освещённое первыми лучами поздно встающего солнца, оделось в ослепительно белые облака. Вокруг было красиво и даже, как показалось ему, торжественно. В ранний по воскресным меркам час на улице не было ни души. Отпустив Ральфа вволю побегать, Евгений шёл медленно, наслаждаясь чистотой воздуха и с упоением вспоминая события прошедшей ночи. Нет, он не думал в эту минуту о Марине, не мучился раскаянием. Евгений ощущал себя, наконец, любимым и востребованным. Другой женщиной - столь прекрасной, дарованной ему судьбой на склоне лет. Ах чертов возраст!.. Катя совершенно искренне не замечала, что он гораздо старше её, не замечала - и всё, и он вдруг поверил, что они с ней ровня, что на самом деле он моложе и сильнее того мужчины с седыми висками, каким он привык себя видеть в зеркале. Впервые за месяцы отсутствия жены и укоренившегося в связи с этим ощущения заброшенности, Евгений Иванович чувствовал себя умиротворённым и счастливым. На его душе было необычайно легко, словно за спиной выросли могучие крылья. Ни о чём другом ему думать не хотелось. Неповторимое состояние гармонии со всем миром. "Пусть, пусть это длится, как можно дольше, а о последствиях я позже подумаю, - твердил он себе. - Не хочу отравлять потерянное было где-то в бытовой суете счастье, хочу снова быть любимым!..".
Вернувшись с прогулки и позавтракав, он обнаружил, что все продукты закончились. Отправился в магазин. Придя домой, Евгений занялся приготовлением мясной каши для Ральфа, заодно из купленного фарша нажарил для себя котлет. "Ну вот! Теперь есть чем пропитаться нам с Ральфом, когда вернусь завтра с работы!". Пребывая в прекрасном расположении духа, Евгений вспомнил, что давно уже не подходил к перекладине. Поплевав на ладони, он стал подтягиваться, привычно считая количество подъемов, потом еще несколько раз отжался от пола. Убедился, что пока не потерял форму. Затем с удовольствием принял душ, напевая во весь голос что-то из репертуара "Старых песен о главном". Перемыл посуду, оставшуюся от приготовления пищи, посмотрел по телевизору очередной выпуск новостей. Взглянув на часы, подумал, что близится вечер, и он скоро вновь поедет к Кате. Он приготовил свежую рубашку, отгладил брюки, побрился, брызнул на щеки туалетной водой, но прежде, чем переодеться, вновь вывел Ральфа на улицу. Весь день он находился в сладком предвкушении вечера, и теперь, переделав все дела, отправился, наконец, к своей любимой, прикупив по дороге пять хризантем.
Глава 32. ОБМАН -- ГРЕХ, НО И НА ПРАВДУ НАДЕЖДЫ МАЛО!
Яна, уезжая в Русскую общину, хотела обернуться быстро, но почему-то задержалась. Марина уже нервничала, опасаясь, что с минуты на минуту придёт Амина-ханум - и как она тогда объяснит ей отсутствие снохи? Всё это время она возилась с малышами, покормила искусственной смесью Марьяшку и, уложив её спать, пыталась играть с Зарочкой, хотя в её голове крутилась только одна мысль - только бы их не разоблачили! Наконец вернулась Яна и радостно сообщила, что председатель общины прониклась её бедой и взялась помочь в продаже браслетов. Есть один ювелир, которому можно довольно выгодно продать золото. Они с Люсей тут же отправились к этому ювелиру. И, о чудо, теперь у Яны есть весьма приличная сумма денег, правда, она не знает, хватит ли им этой суммы на всё. Но на изготовление фотографии Марьям точно хватит, а, значит, это дело нужно "провернуть" сегодня. Только вот как? Нужно выйти с ребёнком из дома незамеченной свекровью. "Наверное, это лучше сделать в послеобеденные часы, когда она будет отдыхать в своей комнате, - решила Яна. - Вот тут-то я и смотаюсь с Марьям к фотографу". Минут через сорок явилась Амина-ханум. Марина Михайловна тут же отправилась в свою комнату. Пока малышка спала, Яна принялась готовить рис и мясо на обед. Под ногами, мешаясь, беспрестанно крутилась Зара, и Яна отвела её к своей матери, чтобы та чем-нибудь заняла ребёнка. Бабушка стала учить с внучкой счёт, загибая ей пальчики и беспрестанно целуя девчушку, сопровождая "урок" ласковыми словами. Вскоре Яна позвала мать и свекровь обедать. Рассадив всех за столом и наполнив тарелки взрослых, Яна принялась кормить Зару. После трапезы, выпив чаю, все разбрелись по своим комнатам, а Марина прошла на кухню, чтобы освободить дочь от мытья посуды: та должна была уложить Зару спать. К тому же, предстояла ещё вылазка в фотоателье с Марьям. Естественно, что нервы женщин были напряжены до предела. Марина впервые принимала непосредственное участие в ситуации, требующей скрытных действий от хозяев дома. Но то был единственный шанс уехать и увезти с собой маленьких девочек. Однако, кроме опасения быть раскрытыми, её постоянно мучила совесть, что приходится обманывать людей, давших ей крышу и еду, столь же близких её внучкам, как она сама. Марина хорошо понимала, что в такой ситуации всем не угодишь и победит либо та, либо другая сторона, хотя по большому счёту проиграют все. Она старалась не думать о моральных издержках, а только выполнить вместе с Яной задуманное.
Стараясь не шуметь, Яна заглянула в комнату свекрови и убедившись, что та спит, помчалась в спальню, быстро собралась, подхватила ребёнка и, оставив Зару на попечение бабушки, почти бегом, бросилась со двора. На всякий случай, если вдруг свекровь проснётся раньше, чем обычно, Марина скажет ей, что Амна с малышкой отправилась в ближайший магазин за молочной смесью. Яна вернулась примерно через час, но когда она пробегала с ребёнком по дорожке на задах дома, её, к несчастью, увидела из окна кухни свекровь. Ей показалось странным, что Амна спешит откуда-то с ребёнком окольной дорогой, и не успела молодая женщина войти в спальню прямо с улицы, с чёрного входа, где её поджидала, страшно нервничая, Марина Михайловна, как Амина-ханум рывком распахнула дверь, ведущую в ту же комнату из гостиной. Она молча встала на пороге, её лицо выражало крайнюю степень то ли недоверия, то ли подозрения. Она внимательно осмотрела спальню, потом спросила Амну, откуда она вернулась, на что та спокойно изложила разработанную "легенду". Когда Амина-ханум ушла, Яна прошептала матери, что, похоже, свекровь что-то подозревает, но оснований для обвинения у неё нет. Не исключено, что Саид попросил её следить за Яной. С этой минуты обе они стали ощущать повышенное внимание со стороны "второй бабушки". Теперь нужно было тщательно обдумывать каждый шаг, чтобы не допустить промаха, не выдать себя. Когда вечером за ужином все, включая Саида, собрались за столом, Амина-ханум не удостоила общество своим вниманием, осталась в своей комнате. Амна подала к столу рис и мясо, разложив еду по тарелкам. Но прежде чем начать есть, Саид отправился в спальню матери, чтобы выяснить, почему её нет за столом. Она убитым голосом сообщила, что больше не может переносить приготовленную Амной пищу, что та только переводит продукты и не умеет готовить. Саид сел возле матери, измерил её давление, пощупал пульс, спросил, не болит ли голова, на что она ответила, что чуть ли не весь день ходит голодная, так как есть в доме нечего, и с обидой отвернулась от сына. Саид, выйдя к столу, повторил слова матери. Амна очень удивилась, сказав, что свекровь отобедала вполне нормально и с аппетитом ела то же самое мясо, что было подано сейчас. Однако Саид, как всегда, принял сторону своей родительницы и учинил супруге выговор. Позже Яна рассказала Марине Михайловне, что это далеко не первый трюк её свекрови, используя который она настраивает против неё Саида. Но теперь, добавила она, когда они уезжают, ей всё равно, какие ещё фокусы выкинет старая хозяйка дома. Лишь бы только ничего им не помешало. Наутро, когда после завтрака женщины опять остались одни (Амина-ханум вновь отправилась куда-то делам), Яна, позвонила в курьерскую службу и договорилась о немедленном приезде представителя фирмы за обещанными документами. Когда он появился, она выдала ему аванс в счёт оплаты за услугу, весьма, заметим, недёшевую, вручила свой паспорт и фотографию Марьям со всеми необходимыми данными. - Передайте, что я прошу закончить все формальности в самое кратчайшее время, - напутствовала Яна молодого человека. Когда курьер уехал, пообещав вернуть оформленный паспорт, как и договаривались, в четверг, в оставшееся до возвращения свекрови время Яна предложила начать укладываться в дорогу. Все необходимые вещи, свои и девочек, она перенесла в комнату Марины Михайловны - туда редко кто входил, а если такое случится сейчас, то сумки с вещами можно быстро спрятать в шкаф. До прихода хозяйки дома они успели всё основное упаковать и убрать с глаз. Затем созвонились с отелем, в котором остановились "челноки" из Алма-Аты, переговорили с руководителем группы. Теперь они знали, когда состоится ближайший рейс в столицу Казахстана и забронировали в самолете места для взрослых с детьми, подтвердив, что деньги на билеты будут вручены завтра в первой половине дня. Тут вернулась домой Амина-ханум, и беглянкам пришлось приостановить свою бурную деятельность. Во второй половине дня, когда Марина отдыхала, хотя до отдыха ли ей было при таком нервном напряжении, к ней зашла Яна. Они стали обдумывать, как бы их багаж не в день отъезда, а заранее отправить в надёжное хранилище и сошлись во мнении, что лучшего места, чем Русский дом, не найдёшь. Конечно, туда нужно предварительно позвонить, что они и собирались сделать, как только Амина-ханум снова отлучится. Непосредственно в день отлёта они могли с лёгкими пакетами выйти из дома, сказав, что приглашены в гости, не вызвав подозрений хозяйки. Вечером, когда Саид вернулся с работы, он вдруг спросил Амну, возившуюся на кухне, где её паспорт. - Зачем он тебе? - Ну, так... надо и всё! На обычном месте в секретере его нет... - Он напряжённо посмотрел на неё. Яне пришлось собрать всю волю, чтобы не показать испуга. - У меня руки мокрые, Саид. Вот, поедим, потом я поищу. Куда он мог деться? Там где-нибудь валяется, - безразличным тоном сказала она. Саид ушёл из кухни, а Яна, обуреваемая страхом, помчалась к матери, чтобы рассказать о нависшей над ними угрозе. - Ты уезжаешь в пятницу, и он может заподозрить, что я отправлюсь с тобой. В свете наших с ним нынешних отношений... Иначе, зачем ему мой паспорт? Он решил прибрать его к рукам на всякий пожарный случай! А паспорта-то нет! Если он узнает об этом, он убьёт меня! - Ну, убить - не убьёт, но будет следить за каждым твоим шагом. - Ой, мамочка! Как мне страшно! Ну, ладно, я побежала к себе. А то боюсь его там оставлять, не зная, что он ещё вытворит! - Доченька, родная! Я ведь тоже переживаю за тебя! Будет возможность, заскочи, расскажешь, как там у вас дела. Хорошо, солнышко? - Да, мам. Марина тоже потеряла покой, ужас не оставлял её. Если сейчас их заговор раскроется, можно ожидать чего угодно. "Саид в своей стране, считай дома, а мы - совершенно чужие. Что захочет, то и сделает с нами, хозяин - барин. Я где-то читала, что и в тюрьму здесь могут посадить за попытку воровства детей. А малышек тогда из одного только принципа не отдадут! Да и все контакты с нами впредь будут прерваны. И придётся Яне остаться тут заложницей своих детей, ведь не оставлять же их с будущей мачехой? А каким будет отношение к Яне после всего случившегося, даже страшно представить! И я потеряю моих кровиночек навсегда!", - рассуждала Марина Михайловна. За окном стемнело. Прошло уже более часа, как Яна ушла от неё. Что же происходит у них? Марина вышла из своей комнаты и отправилась во двор. Там никого не было. Она, тихо ступая, приблизилась к окну Яниной спальни. Там горел свет. Стоя в тени жасмина, она заглянула внутрь комнаты. Забравшись на стремянку, Саид, видимо, искал паспорт, бросая на пол содержимое полок. Его гневное лицо было темнее тучи, глаза метали стрелы. Яна же что-то спокойно отвечала ему. "Ужас! Ужас!" - Марина вернулась в дом. Взбудораженная увиденным, она не могла улечься спать. Где-то через час к ней в комнату прибежала Яна. - Мамочка, я только на секунду. Нельзя, чтобы он меня хватился и понял, что я к тебе пошла. Короче, он заставлял меня искать паспорт, а я сослалась на головную боль и сказала, что завтра поищу. Он кинулся искать сам, всё перерыл и, естественно, не нашёл. Я таким злым в жизни его не видела! Сказал, что, если завтра до вечера, когда он придёт с работы, я не найду документ, то... он отправит меня с тобой на все четыре стороны. Без детей, конечно. Мамочка, что делать? - Утро вечера мудренее, дочка. Посмотрим завтра. А сейчас ложись спать, тебе сейчас, как никогда, нужны силы и спокойный разум. Так закончился этот беспокойный день. Марине удалось забыться сном только перед утром. Разбудил её мулла, запевший молитву на минарете. В этот день Янина свекровь никуда не пошла. Её присутствие создавало проблему, ведь нужно было, во-первых, отвезти деньги за авиабилеты руководителю тургруппы, во-вторых, отправить сумки с вещами в Русский дом: Яна уже договорилась с Люсей. Но свекровь, как назло, пришла в спальню к Яне и сидела там, что было странно, так как она обычно проводила время дома или в гостиной, или у себя. Яна выскочила к матери: - Представляешь, она уселась и сидит, как надзиратель, и молча смотрит, что я делаю. - А, может, это твой муж настроил её, чтобы она следила за тобой? - Не исключено. Но что делать-то? Вещи при ней никак не вывезешь, это ясно, а деньги... А если я скажу ей, что мне надо к портнихе или что-то в этом роде? Мам, пойдём ко мне, посиди ты там, может, она тогда быстрее уйдёт? Придётся сочинять что-то на ходу, ты можешь мне понадобиться. Я уйду, а ты вскоре приди, ладно?
Когда Марина вошла в Янину спальню, та разговаривала со свекровью. Выслушав Яну, Амина-ханум отрицательно покачала головой. "Возражает... вот, ведь наказание... что же делать?" Яна что-то объясняла ей спокойным голосом, затем кивнула в сторону матери, и, как показалось Марине Михайловне, убедила в чём-то. На вопросительный взгляд матери Яна объяснила, что в "ателье к портнихе" Амина-ханум хотела ехать с ней, мотивируя это тем, что её невестку могут по дороге обидеть, что молодой женщине быть без провожатого нельзя, с чем Яна согласилась, но ответила, что тогда с ней поедет её мама. Амине-ханум нечего было возразить. - Так что, мама, собирайся, берём детей, ты с ними побудешь, пока я дела улаживаю. Через полчаса они уже ехали в такси к столь знакомому Марине отелю. Больше в этот день ничего полезного в приготовлении к побегу сделать не удалось. Оставшееся время женщины жили в напряжённом ожидании вечера, когда Саид вернётся с работы и вновь начнёт требовать от Яны паспорт. Ответить ему будет нечего. Самое интересное, что и получив паспорт через два дня, его нельзя будет предъявить Саиду, поскольку в нём будет красоваться вписанная туда Марьям, и это красноречивее слов скажет ему о том, что жена его посмела за спиной мужа предпринять самостоятельные шаги в оформлении ребёнка. А для чего ей это нужно? Естественно, чтобы иметь возможность вывезти его из страны. Последствия происходящего, в любом случае, могли вырваться из-под контроля и стать непредсказуемыми. Остаток дня прошёл в нервном ожидании, от которого Марину Михайловну даже знобило. Однако то ли пока небо отводило от них беду, то ли по другой причине, но Саид приехал вечером со встреченным где-то другом, с которым он давно не виделся, и весь вечер посвятил ему. Здесь, в силу климатических условий, принята ночная жизнь, и друг засиделся у них допоздна. Потом Саид повёз его домой и вернулся далеко за полночь, когда в доме все уже спали. А с утра были обычные сборы на работу, всё - бегом, и тема Яниного паспорта не поднималась. ... До вылета оставалось два дня. Сегодня было крайне важно тайком отправить вещи в Русский дом, а завтра, если курьер не подведёт и с утра привезёт паспорт, нужно было отправиться в миграционную полицию, чтобы там поставили в документ все необходимые печати, разрешающие выезд. Вывезти багаж можно было только в отсутствие свекрови, и не слишком верующая Марина Михайловна мысленно молила бога помочь им. Часов в одиннадцать Амина-ханум, действительно, куда-то собралась и даже сказала, что уезжает проведать кого-то из родственников. С душ беглянок свалился невыносимый груз, и они понимающе переглянулись. Оставшись одни, они мгновенно собрали детей, прихватив бутылку с молоком для Марьяшки, вытащили все сумки и пакеты на улицу и стали ловить какой-нибудь транспорт. Им опять повезло. Погрузив вещи в машину, они быстро сели в неё, назвав адрес Русского дома. Когда добрались на место, оставили вещи в кабинете председательницы Люси, сказав, послезавтра их рейс, следовательно, нужно, чтобы она была на месте - только так они смогут забрать свои пожитки. Люся поинтересовалась - хватает ли денег, вырученных за браслеты. Яна ответила, что денег на руках почти не осталось. Тогда Люся достала из своего портмоне все деньги, какие у неё были с собой, и протянула их Яне. Яна растерянно смотрела на купюры и, покачав головой, сказала, что не может их принять, поскольку уезжает насовсем, и вряд ли сможет их вернуть позже. Но Люся ответила, что ничего ей отдавать не надо, что она просто искренне хочет помочь Яне. Молодая женщина растроганно поблагодарила всё понимающую подругу и обняла её. Люся предложила после того, как Яна получит паспорт, отвезти ее с Мариной в полицию на машине мужа - опять же будет экономия. - А как он воспримет то, что я сбегаю от своего мужа-пакистанца? Вдруг из чувства национальной солидарности расскажет всё Саиду? - О, нет! Он знает от меня вашу историю и считает вашего супруга, Яна, извините, дураком, за то, что он не ценит русскую жену как редкое счастье, выпавшее ему. Сам виноват, что довёл дело до такой развязки. - Ну, что ж, огромное спасибо, Люся! Мы действительно воспользуемся вашей помощью в этой ситуации. Что бы мы вообще без вас делали? Низкий вам поклон! - А сейчас мы с мужем отвезём вас домой. - У растроганной молодой женщины на глазах выступили слёзы благодарности.
Глава 33. ПОДБИТОЙ ПТИЦЕЮ ДУША УПАЛА
Евгений поднимался по лестнице Катиного подъезда, вспоминая, как они вчера преодолевали эти ступени и к чему они привели в результате. Его душа пела. Поднявшись на четвёртый этаж, он попытался исполнить звонком игриво звучащий мотив: "трам-там-тата-там". Улыбаясь в предвкушении встречи, он отстранился от двери, чтобы его не было видно в глазок, подставив к нему букет хризантем. Но... дверь молчаливо внимала его улыбке.
Летала окрылённая душа, презрев реальность, в небесах парила, обнять могла земной прекрасный шар в лучах закатных солнышка-ярила. Придумала она себе любовь, чтоб жить на свете было интересней. Развеять миф, столь хрупкий, мог любой, кому любовь казалась глупой песней. Душе, признаться, было всё равно: был для неё один лишь отклик важен - тот, что во сне влетал в её окно, что искрой был в костре любовной блажи. На миг ей показалось как-то раз, что выдумки её почти реальны - не так истолковала пару фраз... Но как ей знать, где правда, где банальность? Душа в восторге взмыла в синь небес... и там на миг звездою засияла. Вдруг выстрел прогремел, и свет исчез. Подбитой птицею душа упала. Ей показалось, смерть её пришла... Душа бессмертна, только... очень больно! Вновь выстрел! И, расправив два крыла, душа затихла, застонав невольно...
Что такое? Может, Катя вышла на балкон и не слышит? Давя на кнопку звонка, он повторил бравурную мелодию, а уж потом разразился длинными пронзительными звонками. Наконец послышались тихие шаги, дверь отворилась, и на пороге возникла Катя. Ему показалось, что глаза её заплаканы. - Катюша, что-то случилось?.. Слава богу, ты дома, а то я уже подумал, что вместо любимой женщины придётся целовать закрытую дверь и двигать восвояси! - Евгений сделал шаг, чтобы войти, но Катя молча преградила ему путь. - А-а, мадам, вы не пропускаете без входного билета? - пошутил Евгений. - Вот вам вместо билета цветочки! - Он наклонился, чтобы поцеловать Катю, протягивая ей букет, но она, серьёзная и чужая, отстранилась. - Да что ж такое? Катюша, что всё это значит? - В его глазах засквозила тревога. - Женя, я весь день сегодня думала о нас... - Правильно, я - тоже!.. И очень рад, что мы оба думали о нас! Я едва дождался вечера, а тут такой... прохладный приём. А-а, может быть, это начало некоей любовной игры по превращению льда в пылкий кипяток без нагревательных приборов? - Евгений никак не мог поверить в реальность происходящего и всё сводил к шутке, но Катя не поддержала его игривого настроения. Тогда он моментально стал серьёзным. - Ты и вправду не хочешь меня впустить, Катюш? - Евгений смотрел на неё и не узнавал эти холодные глаза, напряжённое лицо. - Да ты можешь, наконец, объяснить, что происходит? - Женя, я решила, что нам не стоит больше встречаться, - медленно произнесла она. Евгений, обескураженный, во все глаза глядел на неё, ожидая разъяснений. Не дождавшись, сказал: - Ах! Ваша светлость решили... - Его голос стал растерянно-мягким: - Катя, не надо так играть со мной, это жестоко. - А я и не играю. Я вполне серьёзно и ответственно заявляю, что наши отношения, только начавшись, закончены. - Не понимаю... - Что тут непонятного? Утром ты сбежал от меня как последний трус! Да, да, трус! И мне с тобой, в таком случае, ничего не светит. - О, боже!.. Да никуда я не сбегал, глупенькая моя! У меня же Ральф оставался один, мне нужно было его вывести, чтобы он элементарно не напачкал в квартире! - Да-да-да! У тебя - Ральф, у тебя всегда важные дела дома, там все нуждаются в тебе, поэтому ты, поиграв со мной, получив удовольствие, затемно срулил, пока я спала. Даже не простился. Оно и понятно, так проще - поиграл в мячик и отфутболил, и снова живёшь спокойно. Дело не в Ральфике, а в том, что я для тебя ничего не значу, что мной как... бесконечно малой величиной можно пренебречь! - Да что ты говоришь такое? Это просто глупо, пойми! Из чего ты вырастила проблему? Я весь день торопился всё переделать дома, мечтал, как мы... - Ни к чему мечтать! Я тебя освобождаю от себя и от мучений, и от сомнений. Живи спокойно и будь счастлив. Я сегодня весь день пыталась холодным рассудком разобраться, что между нами происходит. И вдруг поняла, что ты никогда, понимаешь, никогда, не сможешь разорвать этот свой круг. Но я - живой человек, пойми! И довольствоваться подачками, крохами любви для меня унизительно. А ничего другого нам не светит. Евгений стоял, почти по-военному вытянувшись перед ней, и всё казалось ему сном, каким-то бредом. Он не мог поверить, что это серьёзно и лихорадочно искал разгадку её странного поведения. Ему казалось, что вот-вот Катя улыбнётся и скажет "Ну как я тебя разыграла?". Он попытался взять её руку, но она резко вырвала её: - Я ведь сказала - всё кончено! Прощай! Забудь сюда дорогу, пожалей меня хоть немного, ведь для меня куда больнее сделать этот шаг! А ты... переживёшь, если тебе вообще есть, о чём переживать! Скоро возвратится твоя жёнушка, скука растает - и всё потечёт своим чередом. - Знаешь, Катя, отказываясь от меня, ты наказываешь и себя, поверь. - О-о, за меня не беспокойся. Я не пропаду. А, может, мне ещё повезёт, - она усмехнулась. - Какие мои годы? Может, я ещё найду себе такого же мужа, каким ты являешься для своей жены -- верного и любящего, готового для меня на всё. Спасибо тебе за всё. Прощай! Он ещё мгновение стоял в растерянности. Затем протянул ей цветы. - Не нести же мне их домой... - Но Катя сделала протестующий жест, и он, бросив букет к её ногам, развернулся и сбежал вниз. Хлопнула дверь подъезда... "Ну вот, и всё!.." - мысленно произнесла Катя, часто моргая, не позволяя пролиться слезам. Она постояла еще минуту, глядя в одну точку. Потом подобрала хризантемы и исчезла в квартире.
Выйдя на улицу, Евгений прислонился к закрытой подъездной двери, стараясь привести дыхание в норму. Сердце то бешено стучало, то вдруг, казалось, вообще останавливалось. В один из таких моментов ему подумалось, что ещё не хватало умереть тут, возле её подъезда. То-то была бы сенсация: без пяти минут пенсионер Петренко скончался у дома любовницы, отказавшей ему! А уж как бы Марина "обрадовалась"! Как "гордилась" бы своим любвеобильным муженьком! А Катерина... интересно, как бы она среагировала -- рыдала бы от горя или, наоборот, сказала бы: "Что заслужил, то и получил!" Он стоял, мысленно издеваясь над собой, полный презрения к себе: "Тоже мне, Ромео! Но тому было шестнадцать, а тебе сколько?.. И ты, старый козёл, туда же! Любви захотелось!". Начал накрапывать мелкий осенний дождь, сразу стало промозгло и холодно. Немного придя в себя, он медленно двинулся к автобусной остановке.
Домой Евгений приехал совсем разбитым: затылок налился свинцом, в висках пульсировала боль, к горлу подступала тошнота. "Что со мной? Никогда такого не было...". В тёмной прихожей его лениво встретил заспанный Ральф. Евгений разулся, пройдя в ванную, умылся холодной водой. Минуту спустя, уже в гостиной, он обессиленно рухнул на диван. Перед глазами маячило лицо Катерины, её сузившиеся в гневе глаза... Какая-то дикая глупость, которой нет оправдания! Всё - дикость, и её обвинения, и его дурацкая надежда быть любимым! Ладно. Что её-то винить? Никогда нельзя знать наперёд, что выкинет женщина, оскорблённая в лучших чувствах. На то она и женщина. Но и он, хорош гусь! Жизнь прожил, а ума не нажил. Ох, как тошно! Он заставил себя встать, измерил давление и понял причину своего плохого самочувствия: двести на сто двадцать! Ничего себе! Он пошарил в аптечке в поисках лекарства. Вот андипал, он, вроде, от этого. Выпив таблетку, Евгений разделся и со стоном вытянулся в кровати. К утру его голова немного прошла. Однако на душе скребли кошки. За окном занималось хмурое дождливое утро. Нужно было выгулять собаку и отправляться на работу. Запретив себе думать о вчерашнем, Евгений окунулся в привычный режим рабочего дня. Подойдя к офису, он окончательно решил для себя, что больше никогда не клюнет на бабьи соблазны! То, что произошло вчера, судя по всему, ему еще долго будет аукаться. Время бездумных шуток со здоровьем для него прошло уже безвозвратно. Евгений специально спланировал сегодняшние дела так, чтобы находиться вне офиса. Предстояло несколько рабочих поездок, это поможет ему избежать встреч с Катериной. Вызвав водителя, он первым делом направился на строительный рынок. И все же, когда во второй половине дня вновь появился на работе, в коридоре столкнулся с Катериной. Буркнув невнятное приветствие и, не глядя на неё, он с деланно равнодушным видом прошёл в свой кабинет. "Вот и славно! Конечно же, она ещё пожалеет о том, что натворила. Надо же, ни с того, ни с сего!.. Пусть теперь локти кусает!" - В его груди вновь разлилась обида. Прошло ещё два-три ничем не примечательных дня. По вечерам Евгений старался отвлечься чтением детектива. Читал до тех пор, пока глаза не начинали слипаться. Хотел прибегнуть к этому способу и сегодня, но рука даже не дотянулась до книги. Так и лежал, вперив глаза в потолок. Снова щемило сердце и казалось, что бьётся с перебоями... Тахикардия, вспомнил он название сердечного недуга. Других лекарств, кроме корвалола, в домашней аптечке не было. Евгений накапал корвалола полную десертную ложку и, поморщившись, проглотил. Затем опять лёг. Какое-то беспокойство овладело им - странное ощущение, что вскоре должно случиться что-то страшное, непоправимое. Но что могло произойти в его одинокой размеренной жизни, спрашивал он себя. Сам виноват в нынешнем своём состоянии! С чего и когда он решил, что никому не нужен, никем не любим? А Марина? Его добрая, верная, обожающая его Маришка?.. Как он посмел забыть о ней? Ведь она его не бросила! Она старается везти, практически одна, весь семейный воз проблем, всем сопереживая, всем подставляя свои хрупкие женские плечи, часто забывая о себе! А он, вместо того, чтобы помочь ей, как это делал всегда, почему-то уподобился капризному ребёнку, которому страсть как хочется ублажить себя новой игрушкой. В голову лезли мысли о знаменитых артистах, которые на старости лет побросали свои семьи и женились на молодухах, нарожав от них детей, которых вряд ли сумеют вырастить до конца своей жизни! Сколько раз он возмущался, слыша подобные истории! И вот теперь сам вляпался в такую историю. Может, это начало старческого маразма?.. Вроде бы, рановато! Но ведь у него, похоже, действительно отшибло память, если он столько дней не вспоминал ни жену, ни детей? А ведь Марина тоже могла бы, пресытившись их супружескими отношениями, возжелать для себя нового друга? Он знал, что возле неё всю жизнь, и на работе и вне её, куда бы они не отправлялись вдвоём, всегда крутятся мужики, лезут с комплиментами. Им только моргни! Но Марина умудрялась вести себя так, что никто не осмеливался реально приударить за ней. У него никогда не было ни малейшего повода для ревности, сомнений в её порядочности. А вот он предал её! Кретин! Ох, да что же это такое - сердце не успокаивается? Тревога какая-то... Евгений пошёл на кухню, чтобы добавить корвалола. И тут зазвонил телефон. Сняв трубку, Евгений услышал голос жены: - Женечка, родной мой, здравствуй! Прости, что я опять долго не звонила. Ты же знаешь причину - мы с дочкой тут совсем без денег сидим. Ну а ты как, здоров? Всё ли в порядке?.. - Марина, я тут просто извёлся! Я словно заблудился без тебя и блуждаю среди трёх сосен, не находя выхода. Когда ты, наконец, приедешь? - Не пугай меня, Женя! Ты такой сильный, такой мужественный, и вдруг заблудился? Женя, если бы ты знал, что у нас тут происходит. Мы с Яной живём, как на вулкане, в крайне нервном напряжении, но рассказывать подробно по телефону не могу. Короче, мы с Яной и детьми решили бежать отсюда, на то есть серьёзные причины. Приеду -- расскажу. Но Саид, видно, почувствовал, что может случиться побег, и следит за нами. Наши внучки, как обычно у них тут, камень преткновения. Мы рискуем потерять их, если наш план сорвётся. Более того, мы можем с тобой навсегда потерять и Яну! Ох, Женечка, мы очень опасное дело затеяли, добиваясь, чтобы у нас не отняли малышек. На карту поставлено всё!.. Короче, мы приезжаем в пятницу, а, скорее всего, под утро в субботу. Узнай в справочном, когда прилетает самолёт из Карачи и встречай нас с тёплой одеждой. В Алма-Ате уже поздняя осень, а мы - налегке. Ты там болей за нас, чтобы у нас всё получилось, ладно, родной? Жди! Скоро увидимся, если бог даст! Я и позвонить-то тебе смогла только потому, что сейчас Саид повёз мать к знакомому врачу, ей нездоровится. Всё, Жень! До встречи!.. Евгений понял - вот она, причина неясной тревоги! Вне себя от беспокойства за дорогих ему людей, он ни о чём другом уже думать не мог. Пятница - послезавтра! А он запустил квартиру, кругом пыль, холодильник пустой... Завтра же надо будет пораньше вырваться домой и подготовиться к приезду семьи. Евгений боялся поверить в то, что уже через два дня их дом вновь наполнится шумом и гамом. Держась за сердце, он опять вспомнил про корвалол. Может быть, теперь удастся уснуть?
Глава 34. ПОБЕГ.
Наступил четверг. После завтрака, как только Амина-ханум отлучилась во двор, чтобы повесить выстиранное бельё, Яна бросилась к телефону и позвонила в в курьерскую службу. Ей сказали, что всё в порядке, курьер уже в пути, скоро доставит оформленный паспорт. Обрадовавшись, Яна достала припрятанные деньги, отложенные для расчёта с курьером, схватила Марьяшку на руки и сделала вид, что решила прогуляться с ней по двору. Незаметно вышла за ворота, надеясь на улице перехватить нарочного. Заявившись в доме, он может выдать её. Так прогуливалась минут десять, пока, наконец, не подъехала машина. Не дав посыльному даже выйти из неё, Яна расписалась за получение пакета с документами и расплатилась. Автомобиль тут же уехал, и Яна облегчённо вздохнула: "Кажется, всё сошло благополучно, никто не заметил!". Она спрятала конверт за вырез своего камиза и вернулась в дом, прошла в комнату матери и, плотно прикрыв дверь, обрадовала её - с паспортом всё в порядке. Они прильнули к документу, куда отныне была вписана и Марьям, и красовалась её фотография. - Теперь нам надо разработать стратегию отъезда. Завтра -- жума, пятница, святой день. Свекровь большую часть дня проведёт дома в молитвах и чтении религиозных книг. Но это даже лучше, что мы уйдём при ней. Скажем, что допоздна отправляемся в гости, тогда она долго не заподозрит нас и не кинется, в случае чего, звонить сыну. Ещё не хватало, чтобы Саид застал нас в аэропорту! Ему достаточно заявить любому служащему, что две иностранки украли у него детей - и наша песенка спета! Ладно, не будем о плохом, мамочка! Будем надеяться, что всё будет хорошо. Так. Теперь надо придумать, к кому мы завтра пойдём "в гости". Вдруг свекровь решит проверить, позвонит, а там про нас никто и понятия не имеет. Значит, я сейчас свяжусь со своей ташкентской приятельницей Айшой-Викой, помнишь я тебе рассказывала о ней? Надеюсь, она согласится помочь. Ты, мамуля иди, отвлеки свекровь разговором, потрынди с ней во дворе, а я в это время звякну Вике. Я быстро. Марина вышла во двор, подошла к сватье и стала ей что-то медленно говорить по-английски, дескать, еще утро, а уже так жарко, придумывая на ходу, как продлить этот праздный разговор. Амина-ханум принялась что-то отвечать ей на урду. Марина делала вид, что внимательно слушает, кивала головой и удивлялась в душе, что у них вышла какая-никакая беседа. Вскоре подошла Яна с Марьяшкой, дав тем самым матери понять, что переговорила с Викой. За ними прибежала Зарка, и Яна прикрикнула на неё по-русски "Смотри, упадёшь!.." Марину Михайловну, наблюдавшую этот спектакль, вновь охватили муки совести: она участвует в обмане!
Бывают ситуации порой, когда стоишь пред выбором не лёгким: в желании своём свершить добро ты сам себя за то стегаешь плёткой, поскольку для одних твоё добро - спасение от трудных испытаний, а для других оно, как нож в ребро - причина для немыслимых страданий. И кто здесь больше прав? Кто виноват? И, как ни бьёшься, не найти ответа. Ко всем ты справедливым быть бы рад, но выход не сыскать - чтоб тем и этим. Когда-то ими Выбор был свершён, и стали судьбы их единым целым. Твой поиск справедливости смешон. Своим добром всех держишь под прицелом: спасёшь одних, других повергнешь в зло, а с ними посчитавшись, ранишь этих. Им с Выбором судьбы не повезло - за все ошибки кара есть на свете.
Но пусть она лучше возьмёт грех на душу, чем откажется от дочери и внучек! Когда заговорщицы, наконец, остались наедине, Яна сообщила, что договорилась с Викой. Завтра она позвонит часов в одиннадцать и пригласит Амну с матерью и ребятишками к себе в гости на целый день. - Ну, а на самом деле, мы двинем в другом направлении. Дай-то бог нам улететь, пока Саид не вернётся с работы! Да. Время вылета примерно совпадает с концом его рабочего дня. А мне сегодня еще нужно смотаться с Люсей и её мужем в миграционную полицию. Вот... куда бы только сплавить свекровь, хотя бы на час-полтора? Или придумать правдоподобный предлог на тот случай, если она окажется весь день дома. Как ты думаешь, а мам?.. Так и не сумев придумать ничего путного, они протянули время до обеда. После еды Амина-ханум прошла в свою спальню - для дневного отдыха. Видимо, как всегда, прилегла. В это время позвонила Люся и сказала, что она с мужем заедет за Яной минут через двадцать. Молодая женщина помчалась в комнату матери. - Посиди, пожалуйста, с девочками, я их только уложила. Если вдруг проснутся, покачаешь, усыпи снова. Главное, чтобы свекровь не проснулась! Я поехала в полицию, Люся сказала, что это недалеко от нас. Так что, помоги мне Бог! Марина зашла к детям и прилегла на кровать. Но у неё было такое ощущение, будто она лежит на гвоздях - нарастали напряжение и страх.
Но всё прошло благополучно, и через пятьдесят минут Яна вернулась, тихонько проскользнула в свою спальню и облегчённо прилегла рядом с матерью, показав ей паспорт со всеми визами и печатями, разрешающими выезд. Теперь до завтрашнего дня можно было, наконец, спокойно вздохнуть. И обе измученные женщины впервые за эти дни почти спокойно уснули. Вечером, когда появился Саид, чтобы избежать разговоров с мужем о паспорте, Яна предложила ему поужинать где-нибудь в городе, сказав, что они уже давно никуда не выбирались и ей надоело безвылазно сидеть дома. Подумав, Саид согласился с её предложением. Казалось, он в последнее время разучился улыбаться, вечно был мрачен и неприветлив. В душе он был очень рад, что тёща наконец-то уезжает, и готов был сделать всё, чтобы у жены не возникло желание последовать за ней. Он мечтал, что, оставшись одна, Амна станет послушной, уважающей мужа женщиной и был уверен, что, придет время, и она свыкнется со своим положением в их доме. Марина Михайловна на протяжении всей поездки в ресторан чувствовала себя неуютно, зная, как на самом деле относится к ней зять. А у Яны всё это время роились в голове мысли о завтрашнем, самом ответственном для них с матерью дне. Домой вернулись поздно вечером и сразу улеглись спать.
И вот он настал, самый ответственный день. Саид с утра позвонил в аэропорт и узнал, когда вылетает самолёт в Алма-Ату. Узнав, что это будет вечером, предложил отвезти тёщу в аэропорт. Марина Михайловна сказала, что не хочет обременять зятя, что у неё есть деньги на такси, и она доберётся сама. Яна спокойно подтвердила: не стоит беспокойства, мама возьмёт таксомотор. Она в Карачи не впервые, ориентируется хорошо. Нужно будет только посадить её в машину, а дальше она сама справится, поскольку там за всех отвечает, как всегда, руководитель группы, который встретит её и других членов группы у входа в аэропорт. Снабдив Саида термосами с обеденной едой, Яна проводила его на работу. Затем уселась смотреть телевизор. Марина тоже пришла в гостиную, взяла на руки Марьям, стала играть с ней. Обе женщины излучали покой и доброжелательность. В гостиную пришла и Амина-ханум, тоже стала смотреть телевизор. Семейная идиллия да и только! Около одиннадцати часов раздался телефонный звонок, Амна метнулась за упавшей в этот момент Заркой, и к телефону подошла свекровь. Немного поговорив, она отдала трубку снохе, сказав, что Айша приглашает их с матерью в гости. Яна взяла трубку, поблагодарила подругу, пообещав, что они обязательно к ней приедут, дескать, мама, очень хочет попрощаться перед отлётом. Закончив разговор, она "объяснила" Марине Михайловне, что они приглашены в гости и что надо собираться, ведь к вечеру надо быть дома. Свекровь, хоть и не понимала, но видела, как мать Амны, пожав плечами и изобразив удивление, согласно кивнула головой, встала и направилась в свою комнату, а сама Амна стала наряжать детей и переодеваться в нарядный шальвар-камиз. В своей комнате, Марина оставила на столе всё, как есть, свои наручные часы, пакет с косметикой, на тот случай, если сватья заглянет в её комнату до срока. Нужно, чтобы всё выглядело так, будто она покинула спальню только на время. И вот вместе с девочками и небольшим пакетом в руках, в котором была только молочная смесь для Марьяшки, сказав Амине-ханум "пока-пока", они вышли за ворота и направились к центральной трассе, дойдя до которой, прощально оглянулись. Поймав такси, назвали водителю адрес Русского дома. В гостях пришлось некоторое время ждать, так как до отлёта самолёта оставалось ещё довольно много времени. Чем ближе приближался урочный час отлёта, тем больше женщины нервничали, даже Люся барабанила пальцами по столу. Марьяшке пора было спать, но она никак не закрывала глазки - видимо, и ей передалось волнение взрослых. Наконец, настал час отправки в аэропорт, куда их отвезли Люся и её муж на своей машине. Выяснилось, что внутрь здания аэропорта впуск пассажиров закрыт. Служащий объяснил, что их рейс задерживается и поэтому придётся подождать на улице. Люся с мужем простились с ними и, пожелав счастливого пути, уехали. Женщины остались одни, ожидая, когда откроются двери терминала. Они переживали, что, завершив работу, Саид может примчаться сюда и застать их врасплох. Тут из здания выглянул руководитель группы, высматривая своих. Марина ринулась к нему с просьбой разрешить им с дочерью и детьми в войти в порядке исключения в помещение, разъяснив ситуацию с побегом. В их глазах метался неподдельный страх, и глава группы, коротко переговорив со служителем, предложил им пройти внутрь. Они тут же влились в толпу пассажиров, ожидавших объявления о регистрации багажа. Марина то и дело взглядывала на входные двери, ожидая появления Саида, так как его рабочий день уже час, как закончился, и он наверняка уже знал, что они, уйдя рано утром, так до сих пор не появились дома. Логично, что с минуты на минуту он мог появиться в аэропорту.
Наконец, объявили регистрацию, и наши беглянки ринулись занять очередь. На какое-то время отвлеклись, чтобы приготовить паспорта и перенести вещи к месту регистрации, и тут... Марина увидела, как о чём-то разговаривая с сотрудником аэропорта, по залу шёл Саид. Лицо его горело, глаза метали молнии. Увидев жену и тёщу с детьми, он решительно направился к ним. Марина кинулась к Зарке, прыгающей неподалёку, схватила её за руку и прошла дальше, стараясь выиграть время. Она увидела, как Яна бросилась навстречу мужу и преградила ему путь, что-то горячо говорила ему. Он не менее горячо бросал ей обвинения. Марина, забыв про очередь на регистрацию, постаралась увести детей подальше . "Ведь, стоит ему поманить Зарку, она сразу побежит к отцу!" Марину колотила нервная дрожь, даже зуб на зуб не попадал. Выяснение отношений затягивалось. Марина обратила внимание, что регистрация уже подходит к концу, так как самолёт был небольшой, и пассажиров было не очень много. Тогда Марина Михайловна издалека крикнула Яне, что они могут опоздать, почти все уже прошли к дверям на посадку. Яна сделала решительный взмах рукой, развернулась и направилась регистрировать багаж. Марина же продолжала стоять в отдалении, наблюдая за Саидом, который в бешенстве развернулся и ... пошёл к выходу из здания. Только убедившись, что он окончательно покинул помещение аэровокзала, Марина Михайловна приблизилась к стойке регистрации и вслед за Яной подала чиновнику свой паспорт. Силы почти оставили её. Документы были рассмотрены, но им предложили задержаться до выяснения каких-то обстоятельств. Чиновник принялся регистрировать багаж следующих пассажиров. Яна спросила по-английски, в чём дело. Ей предложили набраться терпения и ждать. Наконец, очередь иссякла, а они всё стояли в выжидании. Сотрудник терминала, не глядя на них, занялся каким-то своим делом. Первой возмутилась Марина и на повышенных тонах стала выяснять, в чём дело. Служащий продолжал игнорировать их. И только после угрозы пожаловаться его начальству, он сквозь зубы пояснил женщинам: - Вы везёте детей-пакистанцев, здесь был их отец и просил задержать детей. - А я их мать! Я - иностранная подданная, и это мои дети, они вписаны в мой паспорт! Там же имеется разрешение миграционной полиции на выезд! На каком основании вы проявляете самовольство?! К стойке подошёл ещё какой-то служащий, судя по всему, более высокий по должности. Он взял их паспорта, несколько раз их внимательно просмотрел, видимо, выискивая к чему бы придраться, но оснований не нашёл, и тогда, бросив паспорта регистратору, коротко сказал: - Оформляй! У них всё чисто. Служащий неохотно повиновался.
С трудом понимая, что всё обошлось, бледные и трясущиеся, женщины, наконец, примкнули к пассажирам, летящим с ними одним рейсом. Уже в самолёте Марина Михайловна всё не могла поверить, что Саид не вызвал полицию, а ведь вполне мог это сделать. Он наверняка надеялся, что Яна не сумела правильно оформить документы, что их задержат, как это уже было однажды. Ведь он не знал, что его жене помогали многие люди, не понимал, как она сможет улететь без денег и без разрешения миграционной службы, не знал и то, что в паспорт его супруги уже вписана Марьям. Он и покинул зал аэропорта, будучи уверенным, что её не выпустят, тем более его уверил в том и служащий терминала. Яна рассказала матери, как Саид в бешенстве угрожал, что она ещё пожалеет, что родилась на свет, что он приедет, и, рано или поздно, дети всё равно будут с ним, а первой, кого он "размажет по стенке", будет, конечно же, Янина мать. Марина на протяжение всего полёта сидела безмолвная и окаменелая, она не чувствовала, что у неё затекли руки и всё ещё не верила, что держит на руках свою крохотную внученьку, что вторая - на руках у Яны, и что этих дорогих для неё существ никто не отобрал! По щекам Марины непрерывно текли слёзы. Яна поглядывала на неё с немым состраданием и тихонько гладила её по руке.
Евгений Иванович, осунувшийся и какой-то постаревший, как показалось Марине, встречал их с одеждой и одеялами для детей. Его же, наоборот, потрясло безучастное выражение лица Марины, какие-то странные тёмные круги под её глазами, потухший взор... Да и Яна тоже была заметно измучена. Дети спали на руках у женщин. Укутав их сверху в одеяла, Евгений подхватил вещи и стал грузить их в багажник нанятой машины. Уже через час они входили в свою квартиру. Уложив детей и тепло укрыв их, женщины опустились на диван и некоторое время сидели молча, постепенно приходя в себя. Евгений Иванович согрел чайник, достал колбасу, сыр, масло, сделал бутерброды и пригласил своих женщин перекусить, выпить чаю. Они, как сомнамбулы, пришли в кухню, сели, распластавшись на стульях, глядя перед собой в одну точку. Выпив по чашке горячего чая, измученные женщины разошлись по своим спальням и, добравшись до кроватей, моментально вырубились, у каждой иссякли все силы. Но Яна и её мать теперь точно знали, что можно спокойно спать. Они, наконец, дома!
Глава 35. ЖИТЬ ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО!
Отсыпаться долго не пришлось. Заплакала Марьям и разбудила остальных. Субботний день выдался ясным и приветливым. Уже месяц как включили отопление, в квартире было очень тепло, и яркое солнце, уже по-зимнему низкое, освещало комнату до самой стены. Евгений Иванович вернулся с Ральфом с прогулки и готовил для него кашу. Марина, быстро поднявшись, тоже прошла в кухню и для начала приступила к изучению содержимого холодильника - нужно было готовить завтрак для семьи. Яна занялась разборкой вещей, развешивая их в шкафу и раскладывая в комоде. Зарочка носилась по квартире с игрушками, найденными в её коробке, а в Яниной спальне спала только что насытившаяся материнским молоком Марьям. На плите уютно шкворчала жарящаяся картошка, распространяя по квартире аппетитный запах. Заварив чай, Марина позвала всех к столу. - Вот это да! И дым Отечества и сладок и приятен!.. - восторженно произнесла Яна, придя в кухню. Но лицо её было напряжено. - Ну, рассказывайте, что ли, про свои приключения, -- сказал Евгений Иванович, когда домочадцы расселись по местам. - Ой, Женя! Бразильские сериалы отдыхают! Не знаю, удастся ли нам когда-нибудь забыть этот кошмар. - А мне кажется, что кошмар ещё только начинается, -- промолвила без тени улыбки Яна. - Понимаешь, папа, то, что мы убежали, ещё не значит, что мы теперь вольные птицы. Где гарантия, что не сегодня-завтра сюда не заявится Саид, как это уже было. Только на этот раз всё может произойти по-другому. Он в ярости и потому не предсказуем. Я всё время думаю, куда нам сбежать отсюда, где спрятаться, чтобы он нас не нашёл. Ведь в аэропорту он клялся мне, что детей заберёт, чего бы это ему ни стоило. - Дочка, я не думаю, что из Казахстана так легко выкрасть малышей. В том же аэропорту у него потребуют документы на них, в том числе, согласие матери на вывоз отцом детей за пределы страны. Да и документов на них у него нет, ведь Зара, например, родилась здесь, в Казахстане... - Да всё у него есть, он сделал свидетельства о рождении детей уже давно, используя свои связи, он мне даже показывал документы, в них указано, что обе девочки там родились. А разрешение матери на вывоз... ерунда. Даст кому-то "на лапу" - и дело с концом.
- Как-то надо выиграть время. Нельзя допустить, чтобы он сразу приехал следом, сгоряча можно много чего натворить. Ты, дочка, позвони ему прямо сейчас и постарайся успокоить, мол, детей ты у него не крала, что признаёшь его как отца, что разрешишь ему видеться с ними периодически, если он захочет. Давай, звони, а то, действительно, как бы ни оказалось поздно. - Ой... помоги мне бог! - закрыв глаза, промолвила Яна и взялась за телефонную трубку. Разговор был недолгим и шёл на урду, отец с матерью, сидя рядом, напряжённо ловили интонации в голосе дочери, пытаясь угадать, к чему клонится дело. Янин голос звучал почти спокойно, лишь её глаза выдавали сильное волнение. Минут через пять она положила трубку. - Он вообще не хотел со мной говорить, хотел отключиться, но я попросила выслушать меня и сказала всё, что мы с вами наметили - про возможные встречи с детьми, про то, что он отец, и этого никто не оспаривает... Он всё время, пока я говорила, молчал, а когда закончила, он, не проронив ни слова, положил трубку. - А может, надо обратиться в наше министерство иностранных дел, рассказать всю эту историю и просить, чтобы Саиду не давали разрешения на въезд в Казахстан? Как ты думаешь, Яна? Сегодня суббота - выходной, а в понедельник сходи-ка туда, дочка, попробуй отсрочить его приезд. - Да, пожалуй, это идея! Спасибо, папуля! - Яна подошла к отцу и чмокнула его в щёку. - Теперь нам очень важно обсудить, как мы будем жить дальше, - произнесла Марина Михайловна с тревогой. - На какие средства предстоит существовать нашей семье? Одной отцовской зарплаты всем явно не хватит. Дети настолько малы, что кто-то должен быть с ними дома, а кто-то из нас, дочка, должен работать. Я думаю, что толку будет больше от тебя. Ты знаешь языки, английский, урду, молода, энергична. А меня вряд ли куда-нибудь возьмут да еще с приличным заработком. Поэтому эти два дня будем обустраивать наш быт, а с начала недели ищи, Яна, работу. Детей и дом я беру на себя. - Мариш, а как ты, вообще-то, себя чувствуешь? Здорова ли? Что-то вид твой мне не нравится - под глазами круги, осунулась, похудела, да и взгляд какой-то потухший... - Что обо мне говорить? С моим здоровьем давно уже не ладно, но ведь нет средств, чтобы пройти обследование. Так что... - Мамочка, что я слышу? Я как-то не обратила внимание, ведь видела тебя каждый день, может, поэтому сразу не заметила, а папа, видишь, свежим взглядом всё сразу уловил. Если со здоровьем плохо, что же ты молчала? - Ну, сказала бы... и что? Пока была в Пакистане, кто бы там меня обследовал и лечил? Саид? И здесь тоже всё в деньги упирается. Так что... всё правильно. - Тогда немедленно расскажи нам с папой, в чём твоя болезнь, какие симптомы? - И Марина Михайловна нехотя, не вдаваясь в подробности, рассказала, что недуг её длится уже больше полугода и что, хоть и медленно, ей становится всё хуже и хуже. Муж с дочерью сидели, вытаращив глаза, и подавленно молчали. - Значит, так! - сказал Евгений Иванович, - в самые ближайшие дни, Маришка, ты должна пойти к врачу и пройти полное обследование. На это деньги сейчас найдутся, я ведь работаю, а дальше видно будет. Тебе обязательно надо вылечиться, а то как же Яна сможет работать, кто будет заниматься детьми? Ты хотя бы этим озаботься. Ты меня просто поражаешь! Разве можно быть такой безразличной к себе? А обо всех нас ты подумала? Ты всем нам бесконечно дорога! - На Евгения было жаль смотреть, настолько он переполошился. Яна тоже испуганно воззрилась на мать. Марине захотелось приободрить их. - Да ладно, дорогие мои, ещё ничего неизвестно, скорее всего, ничего страшного. Ладно, схожу в ближайшие дни в поликлинику. Уговорили! Пока нет причин расстраиваться, надо жить и радоваться!
В понедельник, не откладывая дел в долгий ящик, Яна пошла в МИД с просьбой не давать Саиду разрешения на въезд в страну. Слава богу, там оказались отзывчивые люди, подсказали, к кому обратиться, и, вникнув в суть дела, пообещали помочь. Ей объяснили, что запрет на въезд можно оформить лишь на непродолжительное время, так как для отказа нужны веские основания. Но с въездной визой, насколько это будет возможно, в министерстве потянут. Это несколько успокоило молодую женщину: всё-таки, у бывшего мужа будет время остыть и не пороть горячку. Придя домой, Яна на всякий случай позвонила в Исламабад казахстанскому послу, который помогал им в Карачи с оформлением её паспорта, содействуя ей с выездом из Пакистана и вписав в него Марьяшку. Его она также попросила помочь задержать, насколько возможно, её бывшего мужа, не давая разрешения на въезд в Казахстан, объяснив, что он угрожал выкрасть детей. Посол пообещал подумать над этим, записав фамилию и имя Саида. Поскольку они теперь с матерью не могли одновременно отлучаться из дома, то на следующий день Яна сидела с малышами, а Марина Михайловна отправилась в поликлинику, где после осмотра врачами была направлена в Онкологический центр, где ей предстояло сделать биопсию, специалисты хотели исключить наличие раковой опухоли. Результат должен был быть готов через десять дней. Марина и так знала, чувствовала, что в её организме поселилась эта "зараза", но, как она уже объяснила своим близким, махнула на себя рукой от безысходности . Однако теперь обстоятельства круто изменились, она была очень нужна дочери и внучкам. И потому получила мощный стимул - жить! Жить во чтобы то ни стало! Да вот только... не поздно ли она спохватилась? Яна разнесла свои резюме по всем агентствам по найму, но с приглашением её на работу пока никто не спешил, слишком молода, неопытна, к тому же, у неё был перерыв в работе, пока жила в Пакистане. Чтобы не терять времени даром, девушка решила подработать дома переводами. Для этого нужен был компьютер и принтер, на покупку которых денег не набиралось. Тогда Яна созвонилась с подругой Леной, зная, что у той есть старенький компьютер и попросила на некоторое время одолжить его, до тех пор, пока она не приобретёт свой. У Лены "железо", как она называла компьютер, стояло без дела, и она согласилась помочь подружке. Яна дала объявление в газеты о готовности делать переводы с английского и на английский - и вскоре была завалена заказами. Эта работа неплохо оплачивалась, и девушка с головой погрузилась в неё. Десять дней, в течение которых должен был быть готов анализ, прошли. Марина отправилась за результатом, почти уверенная в том, что страшный диагноз подтвердится. Но теперь ей было особенно страшно услышать его. Зашла в нужный кабинет. Порывшись в стопке с результатами, медсестра вытянула наконец нужный ответ и, быстро взглянув на него, сказала без обиняков: - У вас рак в третьей стадии. С этим результатом пройдите...- она назвала номер кабинета.- Там вам скажут, что делать дальше. - Спасибо, - рассеянно улыбнувшись, сказала Марина Михайловна. - Вам давно, женщина, надо было обратиться, может, тогда ещё была бы надежда выжить... - Сестра смотрела ей прямо в глаза, и на лице её не было и тени сочувствия. "Да... ко всему, видно, человек привыкает... Смерть здесь - заурядное дело". Марине вдруг представилось, как она - наверное, уже совсем скоро - лежит в гробу, страшная, иссохшая, а все стоят вокруг и утирают слёзы.
Живёшь-живёшь... Энергией кипучей наполнен каждый яркий божий день. И вдруг диагноз страшный - болью жгучей! Вмиг почва из-под ног! Предчувствий тень... И цели все становятся убоги: система ценностей меняется тотчас! И думаешь: "Покуда носят ноги, сберечь бы то, что возвышает нас!" Что тряпки? И комфорт уже не важен. Вдруг ощущаешь, как ты одинок среди пустой людской возни и блажи. И мысль пронзает: всё успеть бы в срок! А хочется, чтоб жизнь "журчала" дальше, ждать новых вёсен, песенок скворца, улыбок ясных ласковых, без фальши. Но всё во власти только лишь Творца...
"Бред какой-то! Да не бывать этому! Я все силы приложу, чтобы выжить! Не имею права умереть сейчас! Я нужна моей дочери и внучкам". И хотя Марина не знала примеров излечения этого страшного недуга, какое-то непонятное чувство охватило её, забрезжила ни на чём не основанная уверенность - она не умрёт! Придя домой и увидев тревожные, ожидающие взгляды близких ей людей, Марина беспечно улыбнулась: - Да, рак. Ну и что же? Ничего страшного! Справлюсь! Ей-богу, справлюсь, не переживайте, мои золотые! - Она увидела, как тревожно переглянулись муж и дочь, как в их глазах стали копиться слёзы. - Так, дорогие мои! Рано меня хоронить! Ведь надо выжить? Значит, выживу! - и она преувеличенно громко рассмеялась. - Мамочка! Срочно надо оперировать! - Да, родная, тянуть нельзя, надо узнать у моей племянницы, может быть, как врач-анестезиолог она посоветует хорошего хирурга. - А деньги на операцию я заработаю, - смахнув слезу, сказала Яна. - Не сомневайся, родненькая моя! Главное -- лечь в больницу без промедления, а уже через недельку, надеюсь, сумма, необходимая, наберётся. Именно столько, неделя, понадобилась для сбора необходимых анализов, рентгеновского обследования, всего, что обычно предшествует онкологической операции. Нашли прекрасного хирурга, которого сами же его коллеги характеризовали как врача от бога. Марина легла в стационар. Дней пять её готовили к операции, назначили особую диету, делали всякие анализы. В последние два дня ей запретили принимать пищу, разрешили только воду.
Всё это время Марина молила бога об избавлении от страшной болезни. До этого она не считала себя верующей и была некрещёной. Да и могла ли вообще идти речь об этом, если в советские времена отец Марины был убеждённым коммунистом, далёким от всякой поповской ереси. "Религия - опиум для народа" - известный лозунг из времён СССР говорил сам за себя. Это сейчас, не прожив, не выстрадав те годы, кому-то легко судить тех, кто готов был отдать жизнь за идею, за идеалы коммунизма. "Кем бы я был, - восклицал отец Марины, - если бы не советская власть? Неграмотным батраком! Только благодаря революции я стал тем, кто я есть сейчас - кандидатом наук, работаю над докторской диссертацией, и дети мои -- высокообразованные люди. Я пишу научные статьи в журналы, консультирую аспирантов. Могло ли такое присниться моему отцу, неграмотному белорусскому батраку?". Отец Марины готов был работать по двадцать четыре часа в сутки, лишь бы его труд служил на благо Родины. Естественно, ни о какой религии в то время речи быть не могло, а тех, кто верил в бога, считали тёмными, забитыми людьми. Марина не знала ни одной молитвы, да и зачем?.. Она была, как все, сначала образцовой пионеркой, председателем школьной пионерской дружины, а затем комсомольской активисткой, круглой отличницей. Правда, мать девушки потихоньку от мужа пекла на пасху куличи и красила куриные яйца, а однажды научила дочку одной-единственной молитве "Отче наш", так, для порядка. И вот теперь, вспомнив эту молитву, Марина Михайловна повторяла её, добавляя в конце свою личную просьбу к всевышнему - подарить ей жизнь. Ради дочки, которая крайне нуждалась в ней, ради крохотных внучек. Кроме, как на бога, ей сейчас уповать было не на кого и не на что. А вдруг он есть, думала она. А если его нет, то она от этих молитв ведь ничего не потеряет... А вдруг господь услышит её мольбы и поможет! Она запретила себе всякие сомнения в эти дни, лежала с закрытыми глазами и мысленно твердила "Отче наш", беззвучно плакала, вытирая слёзы. Едва закончив молитву, Марина начинала её вновь, пока не проваливалась в сон. Когда её повезли в операционную, спрашивая по пути, как она переносит новокаин, и до самого последнего мига, пока её сознание не отключил наркоз, Марина мысленно продолжала молиться и горячо верила в то, что бог обязательно поможет. Очнувшись после операции, она сразу подумала: " Жива... всё самое страшное позади... Я не умру... Нет, теперь я должна выжить, во чтобы ни стало!". Вскоре Марину привезли в палату, где, кроме неё, было ещё пять женщин. Шевелиться было нельзя, поскольку полостная операция была на желудочно-кишечном тракте. Опутанная какими-то трубками и шлангами, Марина могла только поворачивать голову. Есть ей не разрешалось, а питьё было крайне ограниченным. Когда на следующее утро перед её кроватью появился заведующий отделением - оперировавший её хирург вместе с лечащим врачом, он первым делом спросил: - Ну как, Марина Михайловна, самочувствие, настроение?.. - Огромное вам спасибо! Прекрасное настроение! Замечательное самочувствие! Очень хочется жить! - Марина просто сияла. - Даже не сомневайтесь, голубушка! Удалили мы и саму опухоль - аденокарциному, и предлежащие ткани, чтобы и намёка не было на метастазы. Очень хорошо, что вы верите в успех лечения, это очень важно, поверьте. Так что, поживёте еще на радость себе и близким!
Во второй половине дня Яна пришла проведать мать. Обняла, поцеловала. - Мамуля, привет! Я сейчас разговаривала с завотделением, он тебя оперировал. Расплатилась с ним. Он сказал, что операция прошла хорошо, это даёт надежду на выздоровление, лишь бы метастазы не возникли, а для этого необходима химиотерапия. Ещё он сказал, что рентгенография желудочно-кишечного тракта показала, что все органы у тебя, как у двадцатилетней девушки! - Ну, вот именно. Как раз, эта гадкая химиотерапия все мои распрекрасные органы и "посадит"! Я что-то не знаю примеров, чтобы кто-нибудь после химиотерапии долго на этом свете зажился! - Мама, а что ты предлагаешь? Доктор сказал, что аденокарцинома - самая злая разновидность рака, что без химии нет надежды... - Доченька, я на этот раз сделала ставку на господа бога, поскольку нет надежды, кроме как на высшие силы. Ну не знаю я тех, кто, пройдя многократные сеансы "химии", через некоторое время не лежал бы в гробу. И я доведу этот эксперимент до конца. Если бог даст мне выжить, значит, я и без "химии" обойдусь, а не даст, значит, так тому и быть... - Мамочка, ты же никогда в бога не верила, что это на тебя нашло? - Знаешь, родная, наверное, каждому в жизни даётся такая возможность -- положиться во всём на господа, выбор всегда за человеком. Вот и я сделала это. Опухоль вырезали, источник зла уничтожили, вроде, облегчили богу задачу. И если он есть на самом деле, то я буду жить. Так что этот вопрос вопросов находится в стадии исследования, и очень скоро мы будем знать на него ответ! И он должен быть замечательным! - жизнерадостно улыбнулась Марина Михайловна. - Ну... не знаю... Очень рискованное решение! Ладно, сначала надо выписаться, а там - посмотрим! Мамочка, знаешь, мне сегодня, наконец-то, предложили интересную работу! Причём, сразу в двух местах. Какое из них выбрать, я ещё окончательно не решила. Одно место -- то, с которого я ушла перед отъездом в Пакистан, английская транспортная компания, там ещё гендиректором Садык, помнишь его? Он меня с удовольствием снова возьмёт, хоть завтра могу приступать. Но работа там вообще-то однообразная, перспективы ни на карьерный рост, ни на развитие знаний не даёт. Второе место -- индийское представительство торговой компании, занимающейся сбытом в Казахстане индийских лекарственных препаратов. Компания только-только образовалась. Пока там в наличии только директор -- молодой, лет под тридцать и бухгалтер. Оба, естественно, индусы. Меня берут для начала менеджером по продажам, но, по мере роста знаний и успешной деятельности, карьера мне будет обеспечена. Скорее всего, именно их я и выберу. Мне это интересно, понимаешь? Директор очень приветливый и, как мне показалось, очень энергичный, у такого есть, чему поучиться! Вот такие дела у меня, мамулечка! - Доченька, я верю в тебя. Ты со своим отношением к работе везде добьёшься успеха. Вот только тебе нужно вскоре на работу выходить, а я ещё в больнице, и помощник из меня никакой... Как же быть? - Мамочка, я уже договорилась с моей двоюродной сестрой Таней, она согласна помочь в присмотре за детьми, пока ты в больнице, и после, пока ты восстанавливаешься. Ну, выздоравливай скорее, я побежала! Яна ушла, а Марина Михайловна до конца дня была в приподнятом настроении. Предаваться унынию и долго горевать она просто не умела.
Глава 36. ЧТО ОТДАЁШЬ, ТО И ПОЛУЧАЕШЬ
Будучи прикованной к больничной койке, Марине Михайловне ничего не оставалось делать, как думать, думать... Она размышляла о собственной судьбе, о детях, о том, как сложились и продолжают складываться её отношения с ними. Мысленно она не только перебирала события, уже ставшие фактами, но, как бы возвращаясь назад, искала новые пути решения насущных проблем своей семьи, чтобы больше не повторять ошибок. Ещё с юных лет, с той поры, когда она уже самостоятельно могла оценивать свои и чужие поступки, Марина приучила себя к такому самоанализу, считая, что никто другой не сможет её воспитать лучше, чем она сама. Объяснить, что такое горькое или сладкое может только тот, кто пробовал хину и мёд. Рассуждать о счастье - только тот, кто в полной мере испытал его и знает цену его потери. Никто не мог проникнуть в этот мир её чувств и мыслей. Уже давно, очень давно она выбрала для себя нравственное кредо: "Жить так, чтобы ты всегда уважала себя сама!". Мудрость, которая быстро пришла к Марине, копилась в некоей её тайной шкатулке и всегда противостояла грубости, лихоимству, человеческой черствости, нравственной глухоте. Она же помогала вытравливать из её памяти всё плохое - мысли, обиды, злые суждения других людей. Тогда ещё не веря в бога, Марина априори избрала для себя законом Его заповеди. Они стали лоциями её жизни, им она старалась следовать не только в переломные моменты бытия, но и ежедневно. Раздумывая о смысле библейской фразы "Возлюби ближнего своего", Марина долго шла к глубинному пониманию её смысла. Было странным, что дОлжно любить всех, ведь сколько вокруг неё было людей, отнюдь не достойных столь высокого и безоглядного чувства! Когда к девушке пришла любовь, созревавшая на чистых и светлых чувствах и помыслах, Марина утвердилась в мысли, ставшей для неё с тех пор непререкаемой истиной: всё в этом мире основано на любви. На любви с большой буквы. Она - вечный двигатель, поддерживающий жизнь как таковую, она подобна сердцу, снабжающему все клетки человека кровью. Остановится сердце - и нет жизни!.. Марина давно поняла, что ожидая добрых поступков от окружающих, необходимо вначале проявить собственную доброту и внимательность к другим людям. Жизнь многократно подсказывала ей, что это - верный путь. Если она дарила себя людям, то и они платили ей любовью. Что отдашь - то и получишь! Справедливость этого она ощущала постоянно.
Начни с себя, когда ты одинок, когда ничьим вниманием не обласкан, когда родней всех кажется щенок, а люди с добротой - притворной сказкой. Начни с себя, коль хочется тепла, а, помурлыкав, греет только кошка, среди надежд, сгорающих дотла, кому-то сам отдай души немножко. Начни с себя, поняв, как мрачен мир, когда вокруг к тебе все равнодушны - не жди кумира! Ты ведь сам - кумир! Дари огонь, и жизнь не станет скучной. Начни с себя - согрей своим теплом других людей, отчаявшихся в счастье, и ты забудешь, как был пуст твой дом, так будешь окружён друзей участием! Начни с себя и сделай мир вокруг хоть чем-то лучше, ласковее сделай, и ты поймёшь, что мир - не враг, а друг. И вдруг услышишь, как душа запела.
Убивая, стирая в себе, в самом зародыше все, не делающие ей чести, качества, Марина постепенно очищалась сама и могла теперь действительно любить всех бескорыстной чистой любовью. А ведь, только тот может нести в мир любовь, кто любим и, самое главное, научился любить сам. Теперь Марина учила любви своих взрослых детей. Однажды в разговоре с дочерью она услышала, как Яна возмущённо осуждала свою подругу Лену: - Ты представляешь, мам, она иногда ведёт себя так, как будто все ей обязаны! Может попросить о чём-то без обиняков, не считаясь с тем, что у меня есть свои дела, а ведь могла бы вежливо сначала поинтересоваться, смогу ли я ей в этом помочь. Так нет же, звонит и требует: "Вынь да положь"! А сделаешь то, что она просит, так и "спасибо" не всегда дождёшься. Тон Яны был раздражённым, чувствовалось - что-то сжигает её душу. Марина тогда внимательно посмотрела на дочь и спокойно сказала: - Послушай... Это мой совет как старшего, опытного и преданного тебе друга. Не суди никогда и никого! Ведь и мы с тобой наверняка обладаем недостатками, которые сами в себе не замечаем, и, вполне возможно, Лена тоже когда-то думала о тебе осуждающе. Осуждение других тебе и мне, и любому другому ничего хорошего не принесёт, но зато покроет того, кто осуждает, липкими лохмотьями грязи. Я стараюсь сразу стряхивать их с себя. Стряхну, бывает, одним махом и выброшу из головы всю эту бесполезную досаду на людей, продолжаю жить птичкой, порхающей с ветки на ветку. Поэтому и умудрилась сохранить душу без больших пробоин! Какая разница, какие совершает Лена ошибки? Это её жизнь! Мне главное, чтобы ты сделала правильные выводы из них. Извлекай из чужих ошибок свой опыт. Ты, главное, доченька, свою жизнь старайся жить правильно, а все другие как-нибудь сами разберутся с собой! Я понимаю, бывает, что мы обижаемся на кого-то, но именно в эти моменты надо работать над собой, поднимать своё сознание. Это умение приходит не сразу, иногда спустя годы. Но сама подумай, как хорошо жить, не деля людей на плохих и на хороших, когда ты не спрашиваешь мужа "любишь - не любишь", а сама прямо-таки источаешь любовь! Человек, имеющий зрелую душу, излучает любовь, это его потребность. С таким человеком всем хорошо -- и старикам, и детям, и супругу, и животным. Эта любовь не требует от других подтверждений, она сама воздаёт, понимаешь? Она как свет. Свет же не кричит, что раз я тебя грею, ты мне за это... Словом, родная, я хочу сказать, что душа каждого человека находится на своём индивидуальном этапе развития. Единственно, что должно происходить постоянно - это бесконечные раздумья о том, как правильно, по заповедям жить дальше. И ведь не напрасно почти как заповедь звучит известная фраза "душа обязана трудиться!".
Марина Михайловна устала лежать, не шевелясь, и ей пришла в голову мысль, что нужно попытаться встать. О, как ей хотелось поскорее вернуться к нормальной жизни! Поскорее оказаться дома, включиться в обычный ритм, увидеть дорогих сердцу людей. "Как они там справляются без меня? - думала она. - Ой, как болит спина... просто онемела!..". Марина осторожно повернулась на бок, за ней потянулись все трубки, приклеенные пластырем. "Вроде, ничего не оторвалось, сейчас попробую... - и она, спустив ноги с кровати, поднялась и села. - Ну, вот! Ничего страшного, оказывается! - Обрадовавшись этому, она сделала движение встать на ноги, радостно потянулась - и перед её глазами поплыл туман. Марина потеряла сознание. Когда через несколько минут она пришла в себя, то уже лежала на кровати, вокруг неё суетились лечащий врач и медсестра, а рядом стояли соседки по палате. Увидев, что больная открыла глаза, врач спросил: - Ну, что, "путешественница"? Как оно? Куда это вы вознамерились прогуляться? Уж не домой ли? Вам сказали не шевелиться, а вы что вытворяете? - Доктор, не сердитесь, так захотелось почувствовать себя нормальным человеком! Очень жить хочется! - А вы, голубушка, и будете жить -- с такой-то волей! Но потерпите чуть-чуть. Что было бы, если бы катетеры вылетели? Что мне с вами, этакой бунтаркой, делать? Жгутом привязывать к койке? Это счастье, что вас соседки подхватили, увидев, что вы падаете, а то ведь... последствия могли быть непредсказуемыми! - Простите, пожалуйста, - слабым голосом прошептала Марина. Она обессилено лежала на подушке, но душа её пела. Встала-таки!..
Прошло несколько дней. Состояние Марины постепенно улучшалось. Сняли все провода-трубки. Она уже не только вставала, но и ходила по палате. Вскоре сняли швы. Марину пригласил к себе заведующий отделением. - Завтра мы вас выписываем. У вас всё хорошо. Пока. Но отныне вы должны наблюдаться в онкодиспансере, а позже встанете на учёт в поликлинике по месту жительства, - сказал он. - Вам необходимо показываться онкологу дважды в год. После выписки не затягивайте, сразу начинайте процедуры химиотерапии. - Доктор, но она же вредна для организма. - Ну, знаете ли, между двух зол, как говорится... Хотите ещё пожить, значит, надо делать то, что мы назначаем, иначе долго не заживётесь. Это, моя дорогая, желудочно-кишечный тракт. Там возможность проникновения метастазов в другие органы особенно высока. Так что... желаю вам успешного выздоровления! - Низкий вам поклон за всё, доктор!
На следующий день Евгений Иванович привёз жену домой. Первым выразил свою неистовую радость от встречи с хозяйкой Ральф. Встав на задние лапы, передние он положил на плечи Марины и облизал ей лицо. Евгений Иванович погнал его прочь, но пёс лебезил и бегал вокруг них, фыркая и норовя лизнуть руку любимой хозяйки. - Соскучился, мой хороший! Ну, тихо-тихо! Всё, вернулась я -- живая! Так что успокойся. Раздевшись и вымыв руки, бабушка поспешила в комнату к внучкам. Зарочка радостно кинулась ей навстречу, а Марьям лежала на кровати на животике и, пытаясь ползти, улыбалась бабке своей очаровательной беззубой улыбкой. Рядом с нею сидела Таня -- родственница, согласившаяся помочь с детьми, пока Марина не поправится. Следом за Мариной в комнату вошёл Евгений, встав рядом, обнял жену: - Ну вот, родная, ты и дома! Яна на работу уходить не хотела, как, говорит, я маму не встречу, когда она приедет? Марина повернулась к мужу, прижавшись, обняла, поцеловала и нежно провела рукой по его волосам: - Как вы тут, хорошие мои, без меня? - Без тебя, Мариш, дом пустой, хоть нас тут и пять человек. Все мы без тебя подобны галактике, в которой планеты лишились своего светила, и всё их движение превратилось в хаос. - Ух ты! Красиво говоришь, Женечка! Ради таких слов можно и в больнице полежать, и операцию перенести! - Она радостно рассмеялась и вновь обняла мужа. Вечером после работы пришли Костя с Машей, тоже радуясь благополучному возвращению матери и свекрови. Чуть позже прибежала с работы Яна, кинулась к Марине. - Мамочка! Слава богу! Ты дома, наконец! - Расцеловав мать, Яна уселась рядом, гладила её по спине, расспрашивала о самочувствии. - Детка, ты лучше расскажи, как тебе на новой работе. Нравится? - Да, мамочка, очень нравится! Конечно, сейчас пока только первые дни, я знакомлюсь, вникаю в курс дела. Директор наш во всём мне помогает, объясняет, рассказывает, учит. Я тебе потом всё подробно расскажу, а сейчас скажи-ка мне, что это ты сидишь? Тебе лежать, наверное, ещё надо. Давай-ка, ложись на диван. Все вертелись и кружились вокруг Марины, каждый норовил хоть как-то проявить свою заботу, кто-то подкладывал подушку, кто-то принёс плед и укрыл её, а Яна без конца подбегала к матери и чмокала её в щёку. Евгений Иванович хлопотал на кухне, готовя ужин. Он периодически появлялся в гостиной, потом вновь бежал к газовой плите, чтобы перемешать жарящееся в казане мясо. Наконец, все расселись вокруг кухонного стола, поставленного в центре кухни. Евгений Иванович достал из холодильника начатую бутылку кагора, разлил по рюмочкам и сказал: - Мариш, за твоё здоровье! - Мамочка! - тут же добавила Яна, - Ты -- наш праздник! Ты -- наши будни! Ты -- наша жизнь! Мы так тебя любим! Долгой-долгой жизни тебе, родная! Поев, Яна пошла укладывать спать Марьяшку. Костя с Машей заторопились домой. Проводив их, Марина собралась было мыть посуду, но её прогнал от раковины Женя: - Не-не-не! Ещё чего не хватало! Я сам! Берись за меня, пойдём, полежишь. - Ну ладно, Женя, не хочешь, чтоб я мыла, тогда давай я рядом посижу. Расскажи, как дела у тебя на работе. - На работе?.. Ты же знаешь, что за работа у завхоза. То ремонт организовать, то слесарей пригласить для починки, то трубу прорвало - надо чинить, то ехать запчасти какие-то или стройматериалы покупать... Весь день кручусь как белка в колесе... - Женя, а ты мне не рассказал ещё, как тебе удалось работу найти? Ведь я знаю, как это сложно, а тебе удалось. - А-а... знакомую одну встретил, мы с ней раньше вместе работали. Разговорились, и она, узнав, что я в поиске работы, предложила пойти к ним завхозом, им как раз такой требовался Она же и замолвила словечко перед боссом... Вот, и всё. - А кто такая эта знакомая, я её знаю? - Да нет, вроде. - А она кем у вас работает? - Главбухом. - Жень, ну, а как коллектив -- ничего? Как ладишь со всеми? - Ну, ты же меня знаешь, я всегда неплохо с людьми уживаюсь. - А взаимоотношения с директором? - Да, вроде, он мной доволен. - Любовь моя, я так рада за тебя! И ты при деле, и Яна нашла работу, сразу стало легче дышать материально. - Марина встала, подошла к мужу сзади, обняла его за плечи, поцеловала в шею, прижалась всем телом... Он, выключив воду, развернулся и жарко стиснул жену в объятьях... - Женечка... Как я скучала о тебе в этой дурацкой больнице... Поцелуй меня... ещё... Евгений тяжело задышал, приникнув к губам жены... В коридоре скрипнула дверь, послышались шаги, и они отпрянули друг от друга. В кухню вошла Яна. - Доченька, теперь ты расскажи подробнее про свою работу, ты обещала. На каком языке ты общаешься со своими индусами? На английском? - Знаешь, мам, поначалу -- да, говорили на английском, а между собой они разговаривают постоянно на своём языке, на хинди, и оказалось, что их язык очень близок с урду. И я всё понимаю, представляешь? Они не знали, что я знаю урду, и общались на хинди в моём присутствии открыто. Я помалкивала, что всё понимаю. Язык чесался сказать, что я в курсе их разговоров, но некоторое время я не решалась признаться... А однажды они с бухгалтером обсуждали тему о налогах за лекарства, об их регистрации здесь на нашем рынке, во что это станет, и я не сдержалась и решилась высказать своё мнение и автоматически заговорила на их языке. У них глаза на лоб полезли от удивления. Оба на меня уставились: - Ты что, знаешь хинди? Я спохватилась, да поздно уже. Пришлось признаваться. Директор, ошарашенный этим фактом, произнёс, мол, если бы ты об этом сказала при устройстве на работу, я бы тебя не взял... Зачем мне местные сотрудники, которым далеко не всё положено знать о делах компании, которые говорят и понимают на хинди? - Вы что, уже на "ты"? - удивилась Марина. - Да как-то так получилось, что нас всего пока трое, все молодые, они неплохие свойские ребята, и "ты" естественно стало нормой. Знаешь мама, мне очень нравится, что я попала в компанию, можно сказать, с нуля -- с самого начала, как она образовалась. Благодаря этому я очень легко влилась в коллектив, и на меня взваливают работу, порой сложную, потому что больше не на кого, но наш директор всё мне растолковывает, и я справляюсь и расту семимильными шагами. Пока дочь с матерью толковали на кухне, Евгений сходил на прогулку с собакой. Так закончился этот суматошный день.
Глава 37. ЖЕНИХОВ НЫНЧЕ -- ДНЁМ С ОГНЁМ...
Прошло несколько месяцев. На дворе буйством красок, ароматов и птичьих трелей опьянял май, лучшее, по мнению Марины, время года. Стояли не характерные для весны дни, очень жаркие. Проснувшись по привычке на заре, она позволила себе еще немного поваляться в кровати. Сбросила лёгкое покрывало и наслаждалась ласковым горным бризом, влетавшим в окно.
Предрассветный ветер в комнату ворвался и к постели девы с шелестом прокрался. Гладил нежно плечи с трепетной прохладой и сулил навечно за любовь награду... После ночи жаркой стал таким желанным - впечатлением ярким, светлым, долгожданным. Щекотал украдкой, сыпал поцелуи и дыханьем сладким лил прохлады струи. И раскрылась дева, сбросив покрывало, подставляя тело, сонно отвечала на порывы страсти, лёгкие лобзания, упиваясь счастьем ветреных желаний...
Сладко потянувшись, Марина подошла к раскрытому окну, выглянула во двор. Стояла звенящая, почти томительная тишина, готовая взорваться миллионами звуков. Порозовевшее, как щёки юной красавицы, небо на востоке источало нежный волнующий свет. Пустынный двор, словно затаив дыхание, привычно ждал своих завсегдатаев -- детвору. Вот чья-то кошка, ухоженная и красивая, появилась у подъезда и, подняв мордочку, с наслаждением втягивала в себя упоительный запах свежих трав и цветущей акации. Марина невольно улыбнулась. Ей и самой было близко это удивительное чувство единения с природой. Вдруг в поле зрения прекрасной хищницы попали два голубя, суетливо ищущих себе пропитание, и она, не сводя напряжённого взгляда с беспечных пернатых, короткими перебежками стала приближаться к ним. Вот кошка уже совсем близко, прижавшись к траве, готовится к прыжку... Взвилась в воздух. Но одновременно с ней взлетели и птицы. Опоздав на доли секунды, грациозная охотница разочарованно следила за ними, казалось, сетуя на то, что её собратьям не даны крылья. Вздохнув, Марина Михайловна поставила чайник на газ, достала из холодильника продукты для завтрака и отправилась в пока свободную ванную. Скоро будет всеобщий подъём - и начнётся обычная кутерьма сборов на работу, захныкает проснувшаяся Марьяшка, защебечет Зарочка, вступившая в возраст почемучки, хорошо описанный Корнеем Чуковским в его знаменитой книжке "От двух до пяти". Внучкины смешные фразы Марина записывала в специальную тетрадку, зная, как интересно будет перечитать их спустя несколько лет. Поднялась и Яна, стала привычно сновать по квартире. Появившийся в дверях кухни Евгений Иванович взял лейку, чтобы полить комнатные растения - это была его повседневная обязанность перед отправкой на работу. В маленькой кастрюле кипели термобигуди, приготовленные для Яны, рядом с кастрюлькой исходила паром тарелка с едой. Пока дочь завтракала, Марина накручивала ей волосы и рассказывала о мелких происшествиях с детьми, случившимися накануне. Уже так сложилось, что Марина Михайловна полностью освободила дочь от домашних хлопот, и в первую очередь от ухода за девочками, предоставив возможность полностью посвятить себя работе. Яна постоянно, даже вне её, думала о том, как улучшить дела компании. Иногда жаловалась матери, что даже во сне ей снится работа. В фирме появились новые сотрудники, став подчинёнными Яны - старшего менеджера по продажам. Выросла и её зарплата. Она стала по сути правой руки шефа. Радж Кумар, так звали главу компании, не уставал восхищаться деловой хваткой своей коллеги, её ответственным отношением ко всему, за что бы она ни бралась. Радж постоянно советовался с ней и, как правило, находил её советы резонными. Они стали больше, чем близкими сотрудниками и друзьями. Имя Раджа не сходило с уст Яны, когда она рассказывала матери о своих производственных делах. Однажды, когда Марина Михайловна спросила, уж не любовь ли у неё завязалась с Раджем, дочь удивилась: - Какая любовь? Все разговоры наши - только о работе. - Но он холост, вообще-то? Или у него семья в Индии?.. - Надо как-нибудь спросить. Он никогда не упоминал о семье, разве что о родителях. Они живут в Мумбае. А так... мы просто деловые партнёры. Мама, сама подумай, кому я нужна с двумя детьми? При поступлении на работу, я вообще скрыла, что у меня девчонки, иначе не взяли бы. Кому нужна мамаша, которая по полмесяца сидит с ребятишками на больничном? А я, благодаря твоей бесценной помощи, хожу в "холостых". - Ну вот! Я опять про Раджа. Он возьмёт и влюбится в тебя! Смотри, дочка! Зачем нам опять иностранец? Не наступи дважды на одни и те же грабли! - Выбрось из головы! Конечно, он удивительный человек, невероятно работоспособный, энергичный, инициативный, из него идеи сыплются, как из рога изобилия. И я невольно заражаюсь его страстью к работе. Поэтому и расту быстро. Очень повезло мне с директором, но никаких личных отношений у нас нет, и они не предвидятся. - Скажи-ка мне, а что Саид?.. Не слышно ничего? Лето пришло, как бы не нагрянул вдруг... - Сама опасаюсь. Кто его знает? Гарантий ведь нет, что ему до сих пор отказывают в визе. С осени и консул в посольстве уже ни один раз мог смениться. Ладно, чему суждено случиться, того не миновать. Быстро позавтракав, и уложив волосы, Яна метнулась в спальню и через несколько минут вышла в деловом костюме, подчёркивающем её стройную красивую фигуру. Остановившись перед зеркалом в прихожей, быстро подвела глаза, накрасила ресницы. Мать стояла рядом и любовалась похорошевшей и повзрослевшей дочерью, в которой появились какая-то неуловимая женственность и обаяние. - Какая ты стала красавица -- глаз не оторвать! Как вспомню, какой ты приехала из Пакистана, худющая, с впалыми глазами... А теперь... Вот бы и жениха подыскать тебе достойного! - Женихов нынче... днём с огнём... Сколько женщин, мама - и красавиц, и без довесков-детей, и хозяек замечательных!.. Трудно мне с ними соперничать, да ещё с двумя детьми... чернявенькими. Ладно, я побежала. Пока!
Через пару минут вернулся с Ральфом Евгений Иванович. Теперь их нужно было кормить. Марина заварила свежий чай. Казалось, её хлопотам не будет конца. Когда муж ушёл на работу, она отправилась будить ребятишек. Зарочке уже шёл четвёртый год, а Марьяшке через пару недель исполнится годик. Она уже научилась ходить, и теперь за ней нужен был глаз да глаз, ибо не успеешь оглянуться, как она уже хватала ножницы или, подняв во время прогулки окурок, тянула его в рот. Зарочка, наблюдая, как бабушка бранит за это Марьяшу, сказала однажды: - Буся, у неё, наверное, в животике мураши ползают, поэтому она не может себя спокойно вести. - Наверное, - рассмеялась Марина. - Какая ты умничка у меня! Сразу диагноз поставила! Кто бы догадался, что вся причина в мурашах!..
Накормив своих чад завтраком, бабушка собралась с ними на прогулку. С Марьяшей в коляске они бродили по скверу, который тянулся на несколько кварталов, начавшись прямо у их дома. Зара держалась за коляску и безумолку щебетала, Марина рассеянно поддакивала, но её мысли были в эти минуты далеко. Тревожили слова Яны о невозможности построить новую семью. "Ведь всего двадцать два года девочке моей! А сколько пришлось испытать! Двое малышей. Сколько было переживаний, что ей суждено прожить жизнь без деток! Свою судьбу поставила на карту. Теперь бог дал двух замечательных девчушек. А счастья женского нет! Ну почему так жизнь устроена? Почему, милостиво давая одно, господь отбирает другое? Человек живёт лишь короткими мгновениями счастья, а всё остальное похоже на бесконечное испытание выживаемости, это какой-то нескончаемый экзамен, проверяющий силу духа. С момента их побега из Пакистана прошло полгода. Страсти улеглись. Теперь Марина Михайловна была способна трезво оценить всё произошедшее. - Бабуся! Смотри, какой цветочек! - Зара протянула ей сорванный цветок. Это тебе! - Да золотко ты моё! Спасибо! Мне так приятно, что внученька обо мне заботится! Это, Зарочка, клевер. А вот, смотри-ка, целый куст с цветочками. Видишь, какие красивые цветы на нём? Это жасмин. Понюхай, как пахнет... - А можно, я сорву один цветок? - Не надо, милая! Сама подумай, если каждый будет их рвать, то нам с тобой нечем станет любоваться. Просто посмотри, понюхай... Ну, получила удовольствие? Вот, считай, этот куст сделал тебе подарок. Ведь растение - живое! Сорвёшь веточку, ему становится очень больно! Разве ты хочешь ему сделать больно?.. Зара отрицательно замахала головкой и побежала вперёд по дорожке, восторженно расставив ручонки и радостно крича. А Марине тут же вспомнился случай, как Яна, примерно в таком же возрасте, выйдя однажды с матерью на прогулку, помчалась, так же расставив ручки, и громко крича: "Люди! Здравствуйте!!". Как же мы повторяемся в наших детях! Оставляем им частицу своей души, как бы обновляясь в них. Мысли Марины вновь вернулись к Саиду. Каково ему сейчас? Ведь вся родня должна презирать его за то, что от него сбежала жена с детьми. Может, и не говорят об этом прямо в лицо, но это, возможно, сквозит во взглядах. Только Амина-ханум, наверное, довольна и делает всё, чтобы женить сына на пакистанке. У Марины не осталось ни капли враждебности к этой женщине, она уже давно мысленно вошла в её положение, да разве и ей не хочется счастья дочери с хорошим русским парнем? Душа Марины преисполнилась пониманием Саида, внутри копилась вина перед этими людьми, которым, не желая того, они с Яной причинили столько горя. Дай-то бог ему хорошую жену! Пусть, хоть и с опозданием, он будет счастлив!
Вернувшись с прогулки ближе к обеду, поиграв с детишками, накормив и уложив их спать, Марина принялась гладить кучу выстиранного вчера белья и стала размышлять о том, что, отказавшись от химиотерапии, она уже полгода чувствует себя хорошо. Похоже, что бог ей действительно помогает, так как самочувствие её улучшается день ото дня. Нельзя сказать, что женщина всецело уверовала во Всевышнего, как всякий недавний материалист она спорила со своим собственным "Я", принимая то одну, то другую сторону, но теперь всё чаще склонялась к мысли, что есть высшая сила, управляющая миром. По логике вещей я уже должна была умереть, думала Марина. Но как объяснить, что я до сих пор жива? Удачно сделанная операция? Допускаю. Но ведь была третья стадия! Болезнь была сильно запущена. Я ведь не крещёная даже! Но если принять во внимание, что все, и крещёные, и не крещёные, божьи твари, как говорится, то Господу должно быть всё равно, кто и на какой стадии веры в него находится! Конечно, радоваться и быть до конца уверенной пока рано, но всё же... Только бы Яночке помочь встать на ноги! Зазвонил телефон. В трубке послышался голос Яны: - Мамуля, можно, я сегодня несколько задержусь? У нас намечается небольшая корпоративная вечеринка в честь одной выгодной сделки. Неудобно не пойти. - Солнышко, конечно, о чём разговор? Предупредила и ладно. Ты же не поздно? - Да, разумеется. Максимум часа два. Идёт? - Договорились. Яна не сообщила матери, что "корпоративная вечеринка" предстояла только вдвоём с Раджем, который обсудив с ней условия намечающегося контракта, предложил вместе поужинать. - Столько вместе работаем, а друг о друге почти ничего не знаем. Ну как? Ты не против? - Хорошо, Радж. ... И вот, они уже сидят в кафе за столиком на террасе, увитой диким виноградом, заказан лёгкий ужин. Яна несколько растерялась в этой непривычной для неё обстановке, когда рядом с ней не просто шеф, а молодой привлекательный мужчина. Он неплохо говорил по-русски и начал разговор с рассказа о себе. - Знаешь, Яна, я так скучаю по Индии! Там остались родители. Так и вижу лицо моей матери, когда остаюсь вечерами один на один со своими мыслями. - Ты не женат, Радж? Тебе уже под тридцать. Почему? Не встретил девушку, с которой захотел бы связать свою жизнь? Странно. Ты представляешься мне, судя по тому, каков в работе, классным мужиком -- умным, целеустремлённым, энергичным. Неужели не нашлось такой, которая бы положила на тебя глаз? - "Положила глаз", это как? Ваш язык, Яна такой трудный, у вас столько всяких выражений, которые подразумевают вовсе не то, что означают сами слова, составляющие фразу. - Я имею в виду, неужели ты не понравился ни одной девушке? Радж опустил глаза к тарелке, ковыряя бифштекс вилкой. - Да нет... была такая девушка... мы с ней любили друг друга и хотели пожениться. Но нам не позволили родители, и, узнав о её чувствах ко мне, её срочно выдали замуж. Я, между прочим, и попал сюда потому, что хотел уехать подальше, куда глаза глядят, как у вас, русских, говорится. Только бы не встречать её. Мой отец тоже присмотрел мне невесту, но я сказал, что пока не хочу жениться, что сначала нужно сделать карьеру. Устроился в эту компанию. Кстати, владелец её очень богат, один из самых состоятельных людей в Индии, владелец нескольких фармацевтических заводов. Они выпускают огромное количество лекарств по лицензии крупнейших европейских компаний. До командировки в Казахстан я проработал на моего работодателя год с небольшим, и вот мне доверили организовать представительство компании в вашей стране. Это большая честь для такого молодого человека, как я. Вообще-то, я очень амбициозный человек. Хочу стать миллионером. Поклялся себе в этом! И верю, что так и будет. Хочу строить свою жизнь сам и жениться на девушке, которую полюблю. Такие вот дела! Теперь ты, Яна, расскажи о себе. Какая у тебя семья, родители, чем живёшь, кроме работы? Есть ли у тебя парень... Мне всё интересно! Яна замялась: врать не хотелось. Беседа принимала доверительный характер, и отвечать на откровение Раджа надо было так же. Она решила рассказать всё. - Знаешь, Радж, я вообще-то была замужем... и соврала при приёме на работу, что бездетна. На самом деле у меня две дочки. Ты вправе уволить меня за ложь в анкете. Но, пойми, мне очень была нужна работа тогда, а с детьми ты бы меня не взял. У Раджа округлились глаза, он удивлённо посмотрел на неё: - Невероятно. А где же твой... муж? С ним что-то случилось? Он умер, да? - Да нет. Он жив и здоров. Просто так сложилась наша жизнь, что я была вынуждена бежать от него с детьми. Дело в том, что он пакистанец... - Пакистанец? Где же ты его нашла?! - Ну, вот, нашла! Я работала его ассистентом. Мы полюбили друг друга... - И Яна вкратце рассказала свою историю. Радж слушал, опустив голову, с грустным выражением лица. А когда Яна закончила рассказ, он глухо произнёс: - Дурак! Какой он дурак! Такую женщину не уберёг! И где же он сейчас? - Где ему быть? В Пакистане. - Да... и дочери на него похожи, да? Как же он терпит, неужели не скучает о детях? - Не знаю. Может быть, и скучает, если мать до сих пор не женила его на своей, на пакистанке. Радж был чем-то явно расстроен, просто изменился в лице. - Не надо так близко к сердцу принимать мою историю, Радж! Мне, право, не хотелось бы, чтобы Саид приехал и снова доставил нам массу хлопот. Мы ведь за детей беспокоимся, понимаешь? Но Радж был погружён в глубокую задумчивость и вдруг с грустью произнёс: - Мне катастрофически не везёт с девушками... Я влюбляюсь не в тех. Вот, например, я был безумно влюблён в ту свою девушку, о которой тебе рассказал. А теперь я понял, что ты мне очень нравишься. Серьёзно! Ты не можешь не понравиться любому мужчине! Ты просто идеальная женщина для меня. Умница, красивая, человек замечательный, и вдруг... такая история. Муж, дети... Вид у него был действительно подавленный. Яна, будучи в шоке от его признаний, смотрела на него, не зная, что ответить. - Радж, прости меня, что при поступлении на работу я скрыла своё семейное положение. Я виновата перед тобой. Но разве я думала, что это может так обернуться. Зато теперь ты в курсе. Выбрось меня из головы! Ты ещё встретишь хорошую девушку, поверь мне! Ты такой замечательный. Я желаю тебе счастья! Они ещё какое-то время беседовали о разном. Больше говорил Радж. Яна же стала молчаливой, заметно погрустнела. Радж, не желая того, явно высказал то, что она и сама знала. Однако одно дело сомневаться в своих надеждах, а другое, когда тебе об этом говорит мужчина, который пять минут назад связывал, оказывается, с тобой свои жизненные планы. Услышал о детях и былом замужестве - и разочаровался.
Глава 38. ОН, КОНЕЧНО, МУЖЧИНА ИНТЕРЕСНЫЙ!
Возвратясь домой и переодевшись, Яна прошла на кухню и поставила чайник. Дети и родители уже спали. Молодая женщина всё ещё была под впечатлением от встречи с Раджем. Пока закипала вода, она перебирала в памяти сказанное ими друг другу. Сожаление Раджа, что ему до сих пор не везло в любви, можно было вполне расценить как признание того, что он увлечён Яной. Но нужно было видеть его лицо, когда он услышал об её оборвавшемся замужестве и детях! "И пусть! Зато я сказала правду!" - мысленно оправдывала себя Яна. Он, конечно, неплохой парень, но, если развивать их отношения, то её опять ждут всякие сложности, разность менталитетов, налаживание взаимопонимания с его родителями. "Всё это мы уже проходили..." - горько усмехнулась Яна. А ведь она даже не подозревала, что Радж относится к ней по-особому. "Может быть, он просто подыгрывал мне вчера? С того дня, как я устроилась в эту фирму на работу, мной помыкали, как хотели. Я была и за уборщицу, и за секретаршу, и за переводчицу. Бралась за любую работу, кроме прямых обязанностей менеджера по маркетингу. Отвечала на телефонные звонки клиентов, согласовывала документы, разбиралась с неплательщиками..." Яна налила себе чая с лимоном, привычно развернула было газету, чтобы почитать на сон грядущий, но мысли её унеслись далеко. Она вспомнила вдруг, как Радж фактически подставлял её, поручая разбираться с руководителями фирм, отказывающихся покупать индийские препараты из-за их плохого качества. Поначалу её, двадцатилетнюю девчонку с честными серыми глазами, солидные мужи, владеющие фармацевтическим бизнесом, не воспринимали всерьёз. А она пыталась внушить им, что индийские препараты и лекарственные формы - лучшие в мире. Те только посмеивались и требовали на переговоры её руководителя. Но Радж уклонялся от таких встреч, знал, что в Казахстан сбывается самый захудалый товар. В таких случаях "кашу расхлёбывала" Яна. И, как ни странно, нередко преуспевала в этом. Ей помогали уверенность в правоте своего дела, здоровые амбиции, а, главное, понимание того, что она - основная кормилица семьи. Постепенно она научилась правильно вести себя с руководителями фирм, находить к каждому свой подход, овладела, так сказать, торговой дипломатией. Всё чаще она возвращалась в "контору" с подписанными договорами на сотрудничество. "Yes! - обычно восклицал, вскидывая вверх руку, Радж. - Ты молодец, Яна!". Воодушевлённая успехом, она, как могла, старалась вновь и вновь радовать шефа. Через некоторое время Радж окончательно поручил ей самую ответственную часть работы. Теперь он считался с её мнением, а, соглашаясь с ее предложениями, успех всегда приписывал себе. Зная менталитет восточных мужчин, Яна относилась к этому с пониманием. Радж, хотя и не был мусульманином, не мог допустить, чтобы первенствовала женщина, чтобы её считали равной с ним по уму. С этим Яне приходилось мириться и не настаивать на авторстве идей, приносящих фирме коммерческий успех. Жизнь в Пакистане научила её почтительному обхождению с представителями сильного пола. Сейчас этот опыт пригодился. Она не юлила перед шефом, держалась с ним со спокойным достоинством. Радж вызывал в ней восхищение своей инициативностью, деловой хваткой, умением выкрутиться из любой, казалось бы, безвыходной ситуации. С ним было интересно работать. И Яна впитывала его опыт, развивала в себе подобные качества. С её приходом фирма быстро пошла в гору. И хотя вместо денег и повышения зарплаты в адрес Яны раздавались обыкновенные похвалы, она терпеливо ожидала того дня, когда все её старания и жертвы окупятся.
Но как бы то ни было, молодая женщина не замечала за Раджем попыток по-мужски ухаживать за ней. И вот - сегодняшний ужин в ресторане, затейливый разговор... Неожиданно, конечно! Яна заставила себя взглянуть на ситуацию объективно. Её патрон, безусловно, привлекательный мужчина, и своей внешностью, и поведением, напоминает мачо. Он, чего уж греха таить, вполне органично смотрелся бы "отцом" её смуглых девчонок. Но нет, нет! Эти мечты несбыточны. "Выбрось их из головы!" - приказала себе Яна и отправилась спать. Дел предстояло завтра выше крыши!
На следующий день Радж держался с ней обычно и даже подчёркнуто равнодушно. Вызывал несколько раз Яну "на ковёр", обсуждал с ней какие-то дела, давал поручения. Будто и не было встречи, похожей на любовное свидание. Яна расценила это как его желание сразу поставить точку в их ещё не развившихся отношениях. Дел, действительно, было много. Пришёл очередной товар из Индии. А это значит -- хлопоты в таможне, грамотная передача взяток, доставка, разгрузка, тщательная проверка коробок с лекарствами. Контроль - за всем! Не досмотришь -- себе дороже обойдётся. Качество товара было откровенно низким, и нельзя было допустить, чтобы коробка с разбитыми, например, ампулами или флаконами попала к закупщикам. Это сразу бы скомпрометировало их компанию. Однажды к ужасу Яны в коробке с лекарствами была обнаружена полуразложившаяся крыса! Проверка товара - прерогатива завскладом, но Яна участвовала в ней лично, в результате очень устала в этот день. Он, кстати, уже два часа как закончился. Яна зашла к директору, чтобы доложить, что всё в порядке. Радж устало взглянул на неё. - Что ж, замечательно! Утомилась? А, может, пойдём куда-нибудь поужинаем? - Нет, что ты! Меня дети дома ждут и родители. Я -- человек семейный! - Домой торопишься? Наверное, правильно! Мне интересно узнать, где ты живёшь. Можно, я тебя провожу? А потом мы с Судендрой как-нибудь к тебе в гости напросимся. Ты не против? Яна мгновение соображала, что ответить. - Ну... ладно, если тебе интересно и не затруднит... - Давай, подождём немного, пока все сотрудники уйдут и я закрою офис. Через десять минут они уже направлялись к автобусной остановке. Разговоры вертелись вокруг работы. Безуспешно прождав некоторое время автобус, Радж предложил: - Ну что, мы старики разве? Прекрасный майский вечер. Давай пройдёмся пешком? Это далеко?.. - Пять автобусных остановок. - Не так уж и далеко. Пойдем? - Я не против. Они неторопливо шагали, что-то рассказывая друг другу. Время от времени Радж шутил и первым громко смеялся. Яна улыбалась в ответ. Они и не заметили, как пришли. - В этом доме я живу. - А можно заглянуть к вам на несколько минут? Мне очень хочется познакомиться с твоими родителями. Знаешь, я по своим старикам скучаю, по семье, по домашнему уюту... Заодно и с детками твоими познакомлюсь. Яне было неудобно отказать. Она сдержанно улыбнулась. - Конечно, поздновато уже, девочкам пора спать... Ну ладно, пойдём! Едва они приблизились к двери её квартиры и Яна нажала кнопку звонка, как она распахнулась - и на площадку, бешено виляя хвостом, выскочил Ральф. Яна заслонила гостя: - Вернись, Ральф! Кому говорю!.. На пороге стояла Марина Михайловна, а за её юбку держалась Зара. - Мамочка, у нас случайный гость. Это наш директор Радж Кумар. А это моя мама Марина Михайловна. - Очень хотелось с вами познакомиться, - приветливо улыбнулся спутник Яны. - Я только на минутку. - Да что вы! Проходите! Кто же на пороге знакомится? - Нет, уже поздно, как-нибудь в другой раз. - Радж присел на корточки и обратился к Зарочке: - Как тебя зовут, красавица? Я -- Радж. Зара посмотрела на него, словно изучая, а потом огорошила Яну: - Мама, это папа? - Ой, что ты, Зара? Это дядя, с которым я вместе работаю. На пороге гостиной возник Евгений Иванович с Марьяшкой на руках. - Папа, познакомься, это директор нашей фирмы Радж Кумар. Он проводил меня до дома, так как мы сегодня поздно закончили, и пожелал зайти на минуту, чтобы увидеть вас. - Здравствуйте! - Евгений протянул руку. Гость ответил ему уверенным рукопожатием. -Очень приятно! Ваша дочь очень хороший человек и прекрасный работник. Мы друзья. А как зовут эту прелесть, которая у вас на руках? Марьям? Какие у тебя прелестные дочки, Яна! Вы извините, уже поздно. Мне пора. Теперь я убедился, что у хорошего человека, каким я считаю Яну, и родители очень добрые, и детки чудные. Вы вправе гордиться вашей дочерью. Она очень быстро продвигается по служебной лестнице, я не устаю радоваться её деловым качествам. - Что ж? Спасибо вам за добрые слова. Приходите ещё! - Да-да! Непременно! До свидания! - Мам, я на секунду -- провожу гостя до остановки, а то он наш район не знает. Молодые люди скрылись за дверью. Марина повернулась к мужу. Он внимательно смотрел на неё. - Что это? Зачем он приходил? Новый ухажёр, что ли? Странно. - Ой, всё тебе странно, Жень! Просто заглянул к нам из любопытства! Что такого? Не нужно сразу выводы глобальные делать! Минут через десять вернулась Яна. - Мам, я голодная, сил нет! - Всё готово и тебя дожидается. Положив в тарелку мясо с гарниром и сев напротив дочери, Марина молча наблюдала, как та ужинает. Ей очень хотелось узнать, какими судьбами принесло в их дом в столь поздний час Яниного директора, но она знала, что Яна всё расскажет сама. Так и вышло. Когда дело дошло до чая, дочь доверительно придвинулась к Марине. - Мам, знаешь, я ведь вчера ни на какую корпоративную вечеринку не ходила. Я с Раджем, по его приглашению, провела вечер в кафе. - Яна, доченька, может, ты в прошлой жизни была восточной женщиной? То ли судьба у тебя такая, но почему тебе всё попадаются только Ренаты, Саиды, Раджи и иже с ними? - Мам, а кто мне должен попадаться? Я работаю в индийском представительстве, у нас там ни одной русской рожи не встретишь. Я там одна такая да ещё уборщица Дуся. Я Раджу вчера всё о себе рассказала -- и про детей, и про замужество. Он сказал, что ему не везёт -- не в тех влюбляется. Если даже не пошутил, то что с того? Это же понятно: кто бы ему в Индии разрешил жениться на русской, да ещё разведёнке с двумя детьми? Так что тут безнадёжный вариант. В фирмах, где я бываю по работе, мужчины либо водители, либо руководители фирм. Мы где с тобой живём? В Казахстане. Соответственно, кто руководители? А где русские? А кто их знает? Русские в армии служат и часто гибнут там или по тюрьмам сидят, либо алкаши беспросветные, либо драчуны и матершинники, а в реальной жизни не на кого посмотреть. Так что мне ничего не светит в этом плане. Живи спокойно, мам! - Ну, может, оно и правильно! Разве нам плохо живётся? Ты успешно работаешь, сама себе голова, не надо никого ни обслуживать, ни под кого подстраиваться, никто тебя "к ногтю" не прижмёт. Вечерком с тобой и с детишками ходим, гуляем... Красота! А? - Так-то оно так... Только не правильно как-то это, мама, в двадцать два года, имея двоих детей, гулять со своей родительницей. И с мужем, выходит, плохо, но и без мужчины тоже мало радости. - Ну, пока нет никого на примете, заведи любовника, сейчас это обычное дело. - А куда я его приведу? Домой? К вам и детям?! - Ну, мало ли... можно квартиру снять, вон их сколько -- объявлений о почасовой аренде! - Утопия это всё! Ладно. Детей пора укладывать да и самой надо ложиться. Спасибо, мамуля, что вы у меня есть! Мне бы карьеру сделать, чтобы дочек на ноги поднять, образование им дать достойное. И я буду не я, если этого не добьюсь! А мужики... "неприятность эту мы переживём", надеюсь! Подхватив ребятишек и поцеловав мать, она прошла в свою спальню. Когда малыши уснули, Яна решила принять душ. Стоя под прохладными струями, подставляя им лицо, она наслаждалась свежестью и нежностью воды, и вспоминала прогулку с Раджем. "Вот, такой сильный духом и физически мужик, типа Раджа, мне, наверное, был бы мил. Я сама сильная, мне подкаблучник и даром не нужен. И если будет когда-нибудь со мной рядом мужчина, то только умнее и сильнее меня, зарабатывающий больше меня. Чтоб я восхищалась им неустанно! Так иногда приятно почувствовать себя слабой"! Вытерев тело мягким ворсистым полотенцем и завернувшись в него, Яна с наслаждением распласталась на раздвинутом диване, моментально погрузилась в сон. А Марина ещё долго вертелась на своей кровати, размышляя о дочери. Вспомнила, как Зарочка приняла её директора за отца. В груди нестерпимо защемило. Такая малышка, а вот, поди ж ты, первый вопрос, не папа ли пришёл! Как же мешают придуманные самим человеком сложности. Почему люди такие разные? Каждая нация считает свои традиции самыми правильными и не приемлет обычаев другого народа. Но это же так разъединяет! Казалось бы, чего проще, нужно взять у всех народов самое лучшее, то, что объединяет их с другими народами, и жить всем, как говорится, одной семьёй. Был бы этот, к примеру, Радж, как и его родители, и его окружение, свободен от национальных предрассудков, тогда и разницы не было бы: мужик да мужик! Лишь бы по сердцу пришёлся. Ан, нет! Столько препон! О-о, в этом смысле, мы теперь учёные! Да и, если бы не разница в менталитете, разве убежала бы Яна от Саида? Он неплохой был, в общем-то, парень. Не без недостатков, конечно, скряга немного, не шибко разговорчив. Но у кого нет изъянов? - Не пьющий, не гулящий... Так нет же, всё с самого детства у него по-иному! Даже в слово "люблю" он вкладывает другой смысл! Марина где-то читала, что бог нарочно разделил людей ещё во времена Вавилона, опасаясь, как бы, объединившись, они не натворили чего-нибудь страшного. От человека можно всего ожидать. Мировое сообщество пребывает еще в стадии детства, и не известно, хватит ли Господу терпения ждать, когда "детки" поумнеют? Или - сами себя изживут?
Когда бог сОздал человека, он был творенью очень рад: "Живите, множьтесь век от века! Вот вам для жизни райский сад. Блюсти вам заповеди надо. Без счета будут ваши дни. И пейте, ешьте всё из сада - лишь только руку протяни! Вот только... дерево познанья... Нельзя плоды его вам есть! Я всё вам дал для созиданья: земных вам радостей не счесть"! Сказал - и их вдвоем оставил. Соблазну Ева поддалась, нарушив главное из правил, есть плод запретный принялась. К тому ж, Адама угостила!.. Плачевный был, и есть, итог: смерть нашу жизнь столь сократила - уж очень был прогневан бог! С тех пор грешны пред богом люди, им за грехи обещан ад! Они ж - как Ева: "Будь, что будет"! И что хотят, то и творят! Что ж? Человечество похоже своим сознаньем на детей! Пройдут века. Тогда, быть может, из диких вырастем страстей. Считая жизнь сиюминутной, в ней, часто, смысл не отыскав, всё суетимся, сеем смуту, законы божии поправ. Себя мы мним превыше бога. Друг перед дружкою гордясь, считаем, что постигли много, прогрессом пред собой хвалясь. Но мы растём! И, сея беды, мы что-то, может быть, поймём. И сквозь лишенья и победы к сознанью Истины придём. Мне не дожить! Возможно ль это: все люди - как одна семья! Полны любви, добра и света! Хотела б я жить в то время я...
Глава 39. УГАДАЙ, КТО ПРИЕХАЛ?
Спустя несколько дней, когда май медленно и лениво перетёк в июнь и лето, набирая силу, принялось взращивать всё, зачатое весной, стоял по-настоящему жаркий полдень. Марина Михайловна вертелась у плиты, поджаривая блинчики, хотела накормить внучек перед дневным сном. В дверь позвонили, и она пошла открывать. Заглянув в дверной глазок, обомлела... На лестничной площадке был Саид! Раздумывая мгновение и не найдя лучшего решения, она отворила. Саид поздоровался с натянутой улыбкой, она механически кивнула в ответ, не сходя с порога.
- Я приехал. Можно мне войти? Я хотел видеть моих детей... Можно?
- Проходи, - пожав плечами, промолвила Марина, мельком взглянув на несколько чемоданов и сумок. "Как к себе домой приехал!.. Однако на этот раз всё будет иначе, дружочек!", - мысленно усмехнулась Марина, пока он втаскивал багаж в прихожую.
- А где Амна?
- Яна, ты хочешь сказать?
- Да-да... Яна?
- На работе. Сейчас я ей позвоню. А пока можешь отдохнуть с дороги вот в этой комнате. - Марина указала на спальню дочери. Хочешь - прими душ, а потом будем обедать.
В прихожую выглянула Зара и стала разглядывать пришедшего. Потом вдруг рванулась к нему с криком "Папа!" и обняла его за колени. Глаза Саида наполнились слезами. Присев на корточки, он обнял ребёнка, говорил что-то ласковое на урду. Вслед за Зарой в комнату вбежала Марьям. Несколько мгновений осматривалась, затем подошла ближе к гостю, и Саид, левой рукой обнимая Зару, правой потянулся к ней:
- Марьям, иди ко мне. Я твой папа!
Насупившись, девочка смотрела на него недоверчиво, но он, притянув её к себе, обнял обеих, прижал к груди и, уткнувшись носом в их волосы, вдыхал нежный детский запах, что-то шептал. У Марины невольно выступили слёзы. Горестно вздохнув, она отправилась на кухню, судорожно соображая, что же делать дальше. Она видела, как Саид прошёл с детьми в Янину спальню и уселся с ними на диван. Закрыв глаза, он легонько раскачивался с ними, будто баюкал, и, казалось, не верил, что вновь обрёл дочерей.
Закончив с блинами, Марина пригласила всех за стол. Пока девочки рассаживались, Саид отправился в ванную. Услышав, как зашумела вода, Марина быстренько набрала Яну.
- Дочка... угадай, кто приехал, - сказала она взволнованным шёпотом. - Ну, конечно же, Саид! Явился, как всегда, без предупреждения и с кучей багажа. Сейчас он принимает душ, потом я накормлю его обедом, а что дальше с ним делать, ума не приложу. Как вести себя? Ты не могла бы отпроситься с работы пораньше? Только предупреждаю, что на этот раз я не позволю тебе спать с ним! Уже имела "счастье" видеть, чем это кончается... Будешь ночевать в моей комнате. А отцу придётся устраиваться пока в гостиной. Договорились?..
- Ой, мама, о чём ты говоришь! О каком "вместе спать" может быть речь? Между нами ничего! Хорошо, я сейчас попробую отпроситься. Скоро появлюсь, не волнуйся! А как дети на него отреагировали?
- Как? Зара сразу узнала! Подбежала с криком "папа!".Он их сгрёб в охапку, плакал... Ладно, давай приходи быстрее.
Когда Марина накормив внучек, уложила их спать, в спальню вошёл Саид, уже в домашней пижаме. Поцеловав детей, тихо прикрыл за собой дверь и последовал за Мариной.
- Саид, поешь! - пригласила она спокойным, почти безразличным голосом.
- О-о, я не хочу! Ел в самолёте. Я хочу с тобой поговорить, мама. - Голос его голос был грустным.
- Ну, всё равно, садись!
Она устроилась напротив.
- Мама, ты мне должна помогать. Я хочу восстановить семью. Я -- отец. Это неправильно, когда у детей есть только мать. Ты сама мать, знаешь это. Помоги мне. Так будет лучше для нас всех! - Он умоляюще взглянул на Марину Михайловну. Она молча раздумывала над ответом. "Говорит так проникновенно, что хочется поверить... Но нет, на этот раз я не допущу сочувствия, и вообще, не моё это дело!"
- Саид, я много раз помогала тебе, но ничем хорошим ваши отношения с Яной не закончились. Ты не принял во внимание мои советы. Ты, может, и не виноват, но ты совершенно другой, чем кажешься на первый взгляд. Ты привык к порядкам, принятым в вашей стране. Яна, наоборот, воспитана на наших традициях. Помнишь, я говорила тебе, что если вы хотите жить нормально, вам надо по-настоящему сблизиться, не навязывать друг другу свои устои, считаться и уважать мнение близкого человека. А по твоему получается, что прав всегда только муж. Ты поступил с Яной, как с вещью. Это было последней каплей. И теперь только ей решать, сохранять ли ваш союз. Как решит, так и будет. А я как мать Яны должна поддержать её в любом случае, поддержать её, а не тебя, извини! В сложившейся ситуации у каждого из вас своя правда.
В это время пришла Яна. Быстро раздевшись, пройдя в кухню, она с едва скрытым раздражением спросила Саида, зачем он тут.
- Я - отец, здесь мои дети, моя жена... - начал он.
Но Яна перейдя на урду, что-то твёрдо и убеждённо стала говорить ему. Он не перебивал. Слушал, опустив голову. Марина, всё равно ничего не понимала в их разговоре, поэтому предпочла покинуть кухню. Сердце её бешено стучало. Чем закончатся эти переговоры? Вот что! Нужно срочно подыскать ему квартиру для жилья! Не дело, чтобы он тут обретался! Кто знает, что им движет? А если это просто азиатская хитрость или желание элементарной мести с его стороны? Едва ли он простил их побег! И, вообще, какая разница, что им движет? Надо отталкиваться от основной причины их разрыва: разные они люди, разные... Несовместимы друг с другом.
Марина Михайловна взяла валявшуюся на столе газету "Из рук в руки" и стала с интересом просматривать рубрику, где публиковались объявления об аренде однокомнатных квартир. Нашла несколько, находящихся вблизи их дома, в одной или двух автобусных остановках. Это позволит Саиду не тратить на поездки к детям много времени. А вот чтобы отпускать девочек куда-либо с ним, не могло быть и речи.
Марина обвела объявления красным карандашом, намереваясь позвонить хозяевам жилья, а потом посмотреть его. Чтобы хоть как-то заглушить беспокойство, не оставляющее её с момента приезда Саида, Марина принялась гладить бельё, прислушиваясь к разговору в кухне. Голос Яны был ровен и сух. Саид порой вскрикивал, горячился, но вскоре овладел собой - заговорил спокойно. Спустя некоторое время Марина пришла на кухню и начала готовить ужин. Незаметно наблюдая за дочерью, она не прочла в её глазах ничего нового, кроме всё той же каменной холодности. Это немного успокоило Марину. Кажется, дочка и вправду против возобновления семейных отношений. На Саида Марина старалась не смотреть, ей было по-человечески жаль его, добрая душа этой много повидавшей на своём веку женщины невольно отзывалась на его чувства отца.
Проснулись дети - и в кухню босиком вбежала Зара, тут же метнулась к отцу. Обняв её, он усадил девочку на колени. Разговор взрослых прекратился. Яна отправилась в спальню, чтобы одеть Марьяшу, а затем принялась помогать матери с приготовлением еды.
Вскоре пришёл с работы Евгений Иванович. Переступив порог квартиры и услышав голос Саида, он удивлённо вытаращил глаза - не почудилось ли ему это. Марина подтвердила кивком, что он не ослышался. На щеках Евгения заходили скулы, но жена жестом призвала его сохранять спокойствие. Переодевшись, Евгений заперся в ванной. Когда же, наконец, он появился в кухне, Саид встал и протянул хозяину руку, но ответного рукопожатия не дождался. Буркнув что-то маловразумительное, глава семьи стал деловито выкладывать на стол купленные днём продукты. Раскладывая их по полкам холодильника, он словно не замечал гостя. Почувствовав это, Саид ушёл с детьми в комнату. Марина Михайловна шёпотом спросила дочь, не будет ли она возражать, если Саид разместится в её спальне, откуда они уберут детские кроватки. Одну пока можно поставить в гостиной, рядом с диваном, на котором придётся ночевать Евгению, а Марьяшкину она предлагает разместить рядом с кроватью отца, на которой теперь будут спать Марина и Яна. "Передислокацию" провели сразу же после ужина, что явно не понравилось Саиду. Он стал что-то возмущённо выговаривать Яне, размахивая руками, глаза его загорелись злым огнём. Но тут вмешался Евгений и поднёс к носу Саида крепкий кулак:
- Что ты здесь забыл после всего, что произошло между вами в Карачи? Не получишь Яну, не надейся! Раньше надо было думать! Только попробуй ещё раз крикнуть на мою дочь, пожалеешь, что на свет родился! - Глаза у обоих сверкали, скулы на лице двигались, выдавая крайнюю степень раздражения. Марина кинулась между мужчинами.
- Женя, ради бога!.. Саид, ты должен понять, что всего, что произошло между вами с Яной, уже не исправить. И не обижайся! Мы не отказали тебе в гостеприимстве, раз уж ты приехал без предупреждения, хотя нужно было это согласовать с нами. Так вот, сегодня ты переночуешь здесь, а завтра отправишься в одну из съемных квартир, неподалёку отсюда. Я дам адрес и телефоны - выберешь, что больше тебе понравится. И запомни: Яна тебе больше не жена! Раз уж ты приехал повидать детей, приходи хоть каждый день, общайся с ними!.. И только! Когда отправляешься назад?..
- Через неделю.
- Вот, и хорошо. Но завтра тебя здесь быть не должно. А сегодня, пожалуйста, успокойся, отдыхай после дороги. Нам не нужно становиться врагами, если хочешь и в дальнейшем навещать детей.
Саид ушёл в отведенную ему комнату и закрылся. А женщины, пока Евгений Иванович выгуливал собаку, постелили всем на новых местах.
Когда Марьяшка заснула, Яна перебралась на кровать матери. Марина Михайловна тут же пристала к ней с вопросами:
- О чём вы сегодня толковали с Саидом? У меня уже терпения не хватает, так хочется быть в курсе дела.
- Он начал втирать мне, что я сделала глупость, уехав. Стал упрекать, что для меня семья ничего не значит. Дескать, детей мне не жалко. А я ответила, что это бесполезный разговор, потому что уже ничего не вернуть, слишком многое встало между нами. Пусть скажет спасибо своей мамочке, ведь она теперь, конечно, счастлива - избавилась от меня, наконец! Я сказала ему, что уехала именно потому, что мне стало жалко детей. Ведь они - будущие женщины, а Пакистан это рай для мужчин. А женщину и камнями можно закидать, и выгнать в любой момент на все четыре стороны, просто под настроение. О женщину можно ноги вытирать, короче. А он стал убеждать меня, что, напротив, дамы в его стране живут, как королевы, не работают, только занимаются детьми да домом, что они всем обеспечены. Зато мужики пашут за двоих, чтобы в семье был достаток. Словом, старая песня!..
Упрекал, что я не задумываюсь о том, как можно в одиночку растить детей. Что я могу им дать со своим незаконченным высшим образованием? Вот с ним девочки были бы всем обеспечены и приучены почитать бога. Я сказала, что спасибо, мол, большое, я сама и подниму, и воспитаю дочек, пусть не сомневается в этом.
- А не спрашивал, где ты работаешь? Ты разве не сказала, что у тебя хорошая перспектива и профессионального, и карьерного роста, что это и есть залог того, что ни тебе, ни детям не придётся нуждаться?
- Спрашивал, конечно. А когда узнал, что это индийская компания, ехидно ухмыльнулся: мои надежды сделать карьеру - пустые, поскольку мужики-индусы ничем не уступают пакистанцам и никогда не допустят, чтобы женщина, да ещё иностранка, делала у них карьеру.
- А ты что ответила?
- Я сказала "Посмотрим"! Потом я потребовала, чтобы он выбросил меня из головы - я ведь глупая, необразованная, без перспектив, плохая жена и мать. Сказала, что пусть ищет пакистанку, под стать себе. Что успеет еще детьми обзавестись. Его мамочка, наверное, уже нашла ему невесту? А он стал утверждать, что ему никто, кроме меня, не нужен, что он только меня любит. Любит, как же!.. Но при этом не уважает ни на грош, смотрит как на вещь. Я убедилась, что он ничуть не изменился с тех пор, как мы с тобой бежали из Карачи. Он думал, наверное, что приедет, разжалобит меня - и всё будет, как раньше.
Прогнала тебя, прогнала, и об этом я не жалею! Слёзы вытерла, как могла, и смеяться я вновь умею. Невозможно тебя забыть: причинил ты мне столько боли! Продолжаю тебя любить, хоть и вырвалась я на волю... Ты - страница моей судьбы, или, может быть, даже книга, как могу я тебя забыть, где б ты ни был, и с кем бы ни был? Боль сидит глубоко внутри... Подрастают малышки-дочки. Хоть смотри или не смотри - просто копии твои, и точка. Часто вижу я в них тебя: вот твой взгляд, вот твоя улыбка. Не жалея и не скорбя, не прощу я себе ошибки. Ты - страница моей судьбы и не вырвать её из сердца. Не помогут мои мольбы - не закрытой осталась дверца.
- А ты, дочка, уверена, что возврата к прошлому уже нет? - осторожно спросила Марина Михайловна.
- Да что ты, мама! Я только-только себя человеком почувствовала! Я работаю. Меня уважают в компании, советуются со мной. Нет, сидение дома с кучей ребятишек, занятия вязанием -- не для меня! Да ещё при муже-узурпаторе! Не-ет! Я только теперь ощущаю, что живу по-настоящему.
- Яночка, я рада твоей твёрдой позиции. А как ты считаешь, не попытается он вывезти детей?
- Не знаю... надо не спускать с них глаз! Мамочка, я ведь на работе. Пожалуйста, держи ухо востро! Кто его знает...
- В том-то и дело, чужая душа -- потёмки! Я как вспомню его сегодняшние слёзы, так у самой комок в горле!.. Ты прости меня, родная! Сколько тебе переживаний выпало с ним! Это я во всём виновата! Я!..
- Брось, мама! Ты тут совершенно не причём. Даже если бы ты была против нашего знакомства тогда, я бы всё равно поступила по-своему! Я его любила, хотела быть с ним, а ты знаешь меня, если я что-то захотела, то добьюсь своего! Так что не страдай и не мучай себя!
Ладно, мам, давай спать, а то ведь завтра - на работу, её никто не отменял из-за приезда моего бывшего. Как хорошо, что я работаю! Как приятно чувствовать себя нужной, не заглядывать "всевластному" мужу в рот...
Ну, давай на боковую! Спокойной ночи!
На следующий день Саид выбрал для временного жилья одну из квартир. На душе Марины Михайловны стало спокойнее. Правда, теперь он приходил к ним в первой половине дня, играл с детьми часа два и только потом отправлялся восвояси. Однажды, ожидая Яну с работы и выйдя вечером на балкон, Марина, вдруг увидела стоявших немного в стороне от главной аллеи сквера Яну и Саида. Они что-то бурно обсуждали, мужчина размахивал руками.
- Да что же это такое? Никак не оставит Яну в покое! - заволновалась Марина. - Как хорошо, что он завтра уезжает! Ведь все эти душеспасительные разговоры только льют воду на старую мельницу. Лишь бы она не передумала! - шептала про себя расстроенная Марина, зная, что "упёртая" дочь способна не только добиваться своего любым путём, но и не сдаст позиции в любви, если крепко полюбит.
Когда час спустя Яна пришла домой, мать испытующе посмотрела ей в глаза и, не удержавшись, спросила, о чём они так горячо беседовали в сквере.
- Да ни о чём, мама! Всё о том же. Вторая часть марлезонского балета. Он всё же намеревался уговорить меня вновь стать его пакистанской женой. Ладно, ладно, мамуля! Завтра утром он улетает. Просил передать вам с папой "до свидания"! А с детьми попрощался уже утром. Так что... Знаешь, честно говоря, когда я его увидела в день приезда, его, такие влюблённые, как раньше, глаза, то с надеждой подумала: вдруг он что-то понял, хочет просить прощения... Но ошиблась. Значит, всё правильно мы с тобой сделали тогда! Пусть живёт своей судьбой! - и Яна с невыразимой грустью обняла мать. А в глазах Марины против её желания скопились слёзы.
... Сидя у иллюминатора, Саид смотрел на стелившиеся внизу облака, закрывавшие землю, и думал, что там, в чужом ему Казахстане, осталось его сердце вместе с самыми любимыми им людьми. До мельчайших подробностей он вспоминал разговоры с Яной, её холодные глаза, резкие слова. Он не рассчитывал на столь недружелюбный приём. Ему казалось, что и она так же мучается, страдает без него. Он-то тосковал всё время с тех пор, как оказался брошенным. Вначале не мог поверить, что они уехали навсегда. Как это им это удалось? Где она нашла деньги на билеты? Кто помог? Как ей удалось вывезти Марьям по своему паспорту, в который малышка не была вписана? В тот день, сидя в машине у здания аэропорта он всё не оставлял надежды, что Яна вот-вот, расстроенная неудавшейся попыткой бежать, появится с детьми. А он выйдет из машины и скажет ей: " Ну, что, поехали домой?". Но её всё не было. Тогда он снова зашел здание, разыскал служащего, с которым договорился, чтоб их задержали из-за непорядка в документах. Но тот только развёл руками - дескать, придраться было не к чему. И тогда Саид понял, что она действительно уехала, бросила его. В его груди бушевал огонь. Он ни о чём другом не мог думать - только о ней и о детях! Казалось, жизнь потеряла для него всякий смысл. Её отъезд бесконечно обсуждали его мать и родственники. Все пытались успокоить Саида: всё что ни делается, делается к лучшему! Говорили, что ему не следовало жениться на иностранке, что только пакистанские девушки с детства воспитаны в уважении к мужу. "Как же она сможет вырастить детей одна? Вот посмотришь, вернётся и будет в ногах у тебя валяться, просить прощения!"
Когда в разговоре с ним Яна упомянула его мать, прозорливо предположив, что та уже подыскала ему невесту, она была недалека от истины. Его знакомили с девушками - красивыми и набожными, из зажиточных и респектабельных семейств. Глядя на них, он думал: "Хороша, но только... зачем она мне?" Он не мог представить кого-либо рядом, кроме Яны. Первой его мыслью было - догнать беглянок, отомстить тёще. Но обязательно вернуть жену, иначе жизнь станет бесцветной. Боязнь потерять работу заставила его терпеть до отпуска, который был возможен только летом. Все его мысли были заполнены мечтой о том, как он приедет, скажет, что простил её, что согласен отпускать её впредь домой, раз уж она никак не может без родителей... Она, конечно, тоже поняла за это время, каково жить одной, без мужа.
И он ринулся в Алма-Ату, как только стало возможным взять отпуск.
Но то, как она приняла его... не умещалось в голове. Она разлюбила его! Держалась, словно чужая. Поездка, которой он так ждал, с которой связывал свои мечты, оказалась напрасной. Он вспомнил, как Зара, узнав его, кинулась к нему и обняла - и к горлу подступил горький ком. Как он сейчас посмотрит в глаза матери и сёстрам? Они и так считают его слегка свихнувшимся на почве любви к чужестранке! Когда он собрался лететь в Казахстан, мать, опустив глаза, молча пожала плечами, демонстрируя крайнее недоумение...
И как жить теперь с такой тяжестью на сердце?
Глава 40. НУ, ДОЧКА, НЕ ПОДКАЧАЙ!
А время, со свойственной ему скоростью, не останавливаясь ни на миг, не обращая внимания на людские трагедии, увлекало наших героев всё дальше -- к новым переживаниям, к новым радостям и печалям, к новым свершениям. В двери стучалась осень. Яна сидела в офисе за компьютером. Голова её была заполнена работой. За прошедшие летние месяцы она весьма поднаторела во всех аспектах деятельности их компании, была настолько осведомлена в тончайших нюансах партнёрских взаимоотношений с фирмами-продавцами и покупателями, что для согласования тех или иных вопросов теперь все звонили только ей. Сказать, что Радж Кумар был доволен ею -- значит, ничего не сказать. Он считал её специалистом, во всём равным себе, генератором идей, направленных на дальнейшее процветание фирмы. Он с удовольствием поручил все текущие дела Яне, заметив как-то, что благодаря её компетентности и деловитости, может, наконец, больше времени посвятить планированию, стратегии бизнеса. "Вот-вот, думай! На то ты и голова, щедрая на идеи!" - сказала ему на это Яна с улыбкой. Работы она не боялась. Работа стала сутью её бытия. Оба, она и Радж, были увлечены ею как страстью. Каждый - по-своему. Яна постоянно ловила его восхищённые взгляды. В его глазах загорались сумасшедшинки, таящие волнующую загадку, которую женщина, как правило, умеет разгадывать однозначно. Но Яна расценивала эти взгляды как радость единения и взаимопонимания общего дела.
Штат их компании вырос. Из Индии в помощь Раджу прислали ещё двоих сотрудников. Оба - индусы. Оба - солидные мужчины. Однако никто из них, даже спустя несколько месяцев, не смог освоиться с производственным циклом, так, как это сделала Яна в рекордно короткий срок. Докладывая по телефону президенту компании мистеру Сунилу Малхотра об успехах филиала, Радж непременно упоминал фамилию и имя Яны, хваля её за способности и ответственное отношение к делу. Ей не было равных в установлении связей и нужных контактов с казахстанскими партнёрами, ведении переговоров, поэтому логично, что в весьма короткий срок оба её новых индийских коллеги оказались в Янином подчинении. К тому же, обладая недюжинными организаторскими способностями, молодая женщина сумела избежать неизбежной в таких случаях зависти и неприязни, практически сразу установив в своём небольшом коллективе атмосферу доброжелательности и внимания. Обстановка в офисе всегда оставалась деловой и спокойной. Теперь она, как правило, обедала вместе с Раджем, отдавая дань не только индийской кухне, но и меню других ресторанов. Их общение напоминало не флирт, а встречу за столом добрых друзей. Сыпались шутки, за их столиком часто раздавался смех. И даже когда они вдруг умолкали, то молодые люди угадывали мысли друг друга по глазам. Вот и сейчас незаметно подошло время обеденного перерыва. Яна заглянула в кабинет шефа, чтобы узнать, не идёт ли он обедать. Радж, оказалось, разговаривал в эту минуту с Сунилом - так они попросту называли своего главного". Шеф остановил её рукой - "Обожди!", и она, вернувшись к себе, расслабленно вытянулась в кресле. Ей почему-то опять вспомнился Саид. Мысли о нём то и дело посещали её, особенно часто - в те летние дни, когда он уехал из Алма-Аты. Как ни гнала Яна из памяти бывшего мужа, он назойливо внедрялся в её сознание. К тому же, Зара без конца спрашивала об отце. Прошло уже два месяца с того дня, когда Саид неожиданно возник на пороге их квартиры. И хотя сейчас он непрошено возникал в её мыслях, постепенно горечь расставания смягчалась, образ Саида отдалялся. Не зря в народе говорят, что время лечит.
Страданья наши от потерь порой, болезненны - не выжить, кажется, и муки не стерпеть! Нам говорят: "Перетерпи - терзанья временны! И доктор Время вновь позволит в высь взлететь!" Нас доктор Время, и без просьбы, точно вылечит, все метастазы незаметно удалив, все не рождённые желанья чутко вынянчив, трепещущую нежность обновит... В оплату лишь возьмёт за все старания отрезок, сшитый из мгновений-лоскутков, и, завернув в него убитые страдания, в архив отправит - в шкаф безумств и пустяков. Оставит их тебе на память лишь для опыта - не повторить бы чтоб страданий этих впредь, чтоб средь безумств и одурманившего шёпота смог осознать: гореть ли чувствам - не гореть... Тебя же, вылечив, разгладит шрамы встречами, куря целительный волшебный фимиам, ведь доктор Время - это помощь вечная, но забирающая жизнь как дань векам...
И словно в подтверждение этих мыслей, из кабинета вышел радостно улыбающийся Радж. - Знаешь, Яна, у меня для тебя очень приятная новость. Угадай, какая? - Откуда мне знать, Радж? Что-нибудь об упрощении регистрации вновь поступающих препаратов? Но для этого должно быть улучшено качество и упаковок, и самих лекарственных средств. Иначе всё обречено на провал. Ты же знаешь, что республиканская Санэпидстанция во главе с Розой Хамитовной не пропустит новые препараты, сколько её ни уламывай. И будет, скорее всего, права! - Ну, с Розой Хамитовной, надеюсь, мы разберёмся. Господин Сунил Малхотра хочет пригласить её за счёт компании в Индию, чтобы она посмотрела наши заводы, сама увидела, как строго соблюдается чистота технологических процессов и убедилась в высоком качестве препаратов. Тогда она перестанет вставлять палки в колёса - так у вас, по-моему, говорят. Конечно, ей там будет оказан прекрасный приём, обеспечены интересные экскурсии. Короче, примут её у нас, как королеву! - О-о, вон даже как? Это даже не взятка! Это гораздо дороже! Ознакомить её с технологией производства лекарственных препаратов - очень ценная мысль! Но, вообще-то, предстоящая поездка невероятно интересна и сама по себе! - А теперь угадай, кто будет сопровождать Розу Хамитовну? - Ну, и... кто же? Радж хитро улыбаясь, смотрел на неё: - Да кто же, если не Яна Петренко? И, между прочим, сегодня Сунил Малхотра задавал очень много вопросов о тебе. Как ты справляешься с делами, каков в последнее время твой вклад в имидж компании на рынке Казахстана. - И что ты ответил, если не секрет, конечно? - Что я мог ответить? Правду! Что ты ведёшь всю работу за себя и, считай, за меня, что, благодаря этому, я являюсь теперь, в основном, мозговым центром нашего представительства, что дела наши идут весьма успешно. Особенно, если учесть, что рынок вашей страны по сравнению, например, с Россией, совсем невелик. Тем не менее, мы делаем всё, что можно, и даже гораздо больше возможного. Судить об этом он может по регулярно отправляемым нашим отчётам и растущей прибыли. - И что же? Сунил остался доволен? - Он спросил ещё, как справляются наши откомандированные сюда индусы. Есть ли у них перспективы роста? Я ответил, как есть, что они добросовестно выполняют порученную работу, но занять командные посты не готовы. И потому находятся в твоём подчинении, так как ты лучше всех знаешь местные условия и разбираешься в тонкостях бизнеса. - О, боже, вряд ли ему это понравится! Скажет, разве может быть какая-то салага умнее образованных мужиков-индусов? Заподозрит ещё что-нибудь неладное... - Да нет, наш президент отнюдь не глуп. Он весьма прогрессивный бизнесмен. Ты ещё сумеешь в этом убедиться. Даже то, что он выбрал тебя для сопровождения Розы Хамитовны, говорит о том, что шеф тебя ценит соответственно твоим заслугам. - Спасибо, Радж, что поддерживаешь меня! Ты многому меня научил! Если бы не ты, разве я бы достигла такого уровня знаний, такого умения вести дела? Это всё твоя заслуга! Ты... удивительный человек: сам пышешь энергией и меня ею заражаешь. Так что всё это благодаря тебе!.. - Да нет! Далеко не всякий человек, которого, бывает, изо всех сил стараешься научить чему-то, способен так быстро усваивать знания! У вас говорят: "Зерно упало в благодатную почву!". Это именно твой случай. У тебя талант. И пока я здесь работаю, постараюсь, чтобы тебя оценили по заслугам и Сунил, и его заместитель Винод Букта, второе лицо в компании. К моему слову прислушиваются, так что, надеюсь, что и твои старания для компании не останутся незамеченными. - Ты сказал "пока здесь работаю"... Неужели что-то может измениться в этом плане? - Нет, я просто так сказал, ведь все мы - пешки в руках Сунила. Мало ли что им там придёт в голову? Может быть, Яна Петренко станет когда-нибудь директором Казахстанского представительства? А?! Ты только представь! - Да уж... и вы, господин Радж, будете выполнять мои поручения! - едва сдерживая смех, важно произнесла Яна. И молодые люди весело расхохотались, настолько фантастичным выглядело это предположение, в шутку сказанное Раджем. - А когда планируется поездка в Индию? - Надо нам вместе съездить к Розе Хамитовне, поговорить с ней. Как только уточним срок, вы обе отправитесь в путешествие. Его программу приготовит лично Сунил Малхотра. За одно шеф и с тобой лично познакомится. - О-о-ой, страшновато, честно говоря... - Я уверен, что ты не ударишь лицом в грязь, ведь ты будешь представлять там нашу фирму, и просто обязана произвести хорошее впечатление на босса. Я уверен - у тебя всё получится! - Радж, ласково улыбнувшись, потрепал спутницу по плечу.
Вернувшись вечером домой, Яна возбуждённо рассказала родителям о намечающейся поездке и о том, как отозвался о ней как о работнике директор их филиала в разговоре с главным руководителем компании. Каким родителям не было бы приятно слышать такой отзыв? И Марина с Евгением долго ещё обсуждали подробности её разговора с Раджем. - Ну, дочка, не подкачай! - Евгений Иванович погладил её, как в детстве, по голове, а Марина сказала: - Я за тебя, Яна, спокойна, ты - воспитанный, интеллигентный человек. В таком ключе и веди себя с тамошним боссом и вообще со всеми - сдержанно, с достоинством, но в то же время учтиво. Работу ты знаешь - дай бог каждому! Мы с отцом, когда слушаем твои рассказы о делах, заражаемся твоим пылом, и нас захватывает вихрь твоих проблем и планов! Очень рады за тебя! За детишек не беспокойся, они под нашим присмотром. Всё будет хорошо! - Что-то у меня сегодня такое настроение замечательное! Мамуля, давай возьмём девчонок и Ральфа и погуляем перед сном? Ещё поболтаем... Спустя полчаса они вышли на улицу. Вечерело. Они направились к ярко освещённым киоскам со всякими детскими лакомствами. Зарочка попросила денежку, чтобы купить так называемый "браслет", представлявший собой маленькие разноцветные леденцы, нанизанные на тонкую, замкнутую колечком, резинку. Подойдя к киоску, она важно протянула в окошко монетку и серьёзно молвила: - Вот вам сто долларов. Дайте мне браслет, пожалуйста! Улыбчивая продавщица подыграла ребёнку: - А вам какой браслет, из бриллиантов или, может, из изумрудов? - Мне - самый красивый, пожалуйста, и самый... вкусный! - развеселила всех Зара. Мариам пока не разбиралась в "браслетах" и тянула ручонки к "чупа-чупсу" на палочке. Купив каждой своё, женщины пошли вдоль сквера. Ральфу была предоставлена полная свобода. - Мама, знаешь, как я счастлива, что устроилась на работу именно в эту фирму! Ни в какой другой я не добилась бы такого успеха. Ведь я, считай, ничего не умела. И как же повезло, что директором оказался такой умный и интересный человек, как Радж. Сколько он вложил в меня сил, чтобы всему научить! Заразил меня умением зажигаться любовью, интересом к делу. И предоставил - вот что важно! - мне полную самостоятельность. И вот я пожинаю первые результаты. Мне будет очень интересно побывать в Индии, самой ознакомиться с технологическими процессами на заводах-производителях лекарств. Это ещё как пригодится в моей здешней работе! И всё это - заслуга Раджа! - Ты, дочка, часом, не влюбилась в него? Сама не замечаешь, как часто произносишь его имя! Яна несколько минут шла молча, потом сказала: - Н-не знаю, честно говоря... Я не позволяю себе думать об этом... Мы, действительно, едва увидим друг друга, радуемся встрече, как дети, которым вместе интересно... Но Радж не делает никаких попыток встретиться наедине, не затевает разговоров на личные темы. Да нет, мама, мы - просто помешанные на работе люди, образовавшие очень продуктивный тандем. Честно говоря, если бы он проявил ко мне интерес как мужчина, я бы, наверное, не отказала ему, я бы восприняла его, в этом смысле, всей душой... Мы сейчас проводим довольно много времени вместе, но... Если и есть в нём ко мне чувства, то он их тщательно маскирует. Из этого можно сделать вывод, что он не видит перспективы в развитии наших отношений. В глубине души у меня - сожаление, что два близких по духу человека не могут быть вместе. - Яночка, нельзя охватить необъятное! Так говорил ещё Козьма Прутков. Ведь успешная карьера каждого из вас однозначно исключает личные чувства, потому что они помешали бы деловым отношениям. И, наоборот, проявись между вами любовь, как карьера одного из вас, а фактически - твоя, должна была бы закончиться. Ведь ещё наступит момент, когда вам станет тесно в одной фирме, вы начнёте мешать друг другу.. - Да, мама, ты, пожалуй права! Может, именно поэтому Радж и помалкивает, стараясь не обнаружить своих чувств. А, скорее всего, их просто в нём нет. А ведь, если бы не предрассудки, он мог бы сделать меня и детей счастливыми. Ведь с двумя чернявенькими мулатками на руках моя судьба, скорее всего, предопределена. Ни один русский мужчина внешне не мог бы выглядеть отцом моих детей. - Ну почему же? - возразила Марина Михайловна. - И наши мужики бывают брюнетами, шатенами с карими глазами... - Мам, не только брюнеты, не только с чёрными глазами, а любые мужики, за исключением водил, ходят где-то другими дорогами. Пойдём домой, мамочка! А то настроение что-то упало... Холодно... Да и детям спать уже скоро. А мне ещё надо материалы кое-какие посмотреть, подготовить отчёт к завтрашнему утру. - Доченька, не расстраивайся! Какие твои годы? Другие в этом возрасте ещё и жизни не нюхали, живя под родительскими крылышками. А ты столько уже испытала на своём коротком веку! Ещё встретится тебе человек, достойный тебя. А о недостойных и жалеть нечего! И они повернули в сторону дома.
На следующий день Яна с Раджем, не откладывая дело в долгий ящик, отправились к всемогущей Розе Хамитовне, рассказали ей о приглашении её в Индию их президентом Сунилом Малхотра. Та несколько мгновений обдумывала новость. В её глазах зажёгся огонёк, выдающий острый интерес к столь необычному способу наладить деловые контакты. Она тут же дала согласие, сказав, что оформит поездку как командировку, а, следовательно, будет готова к отъезду в начале следующей недели. В этот же день сроки "миссии" Радж согласовал с боссом и заказал билеты на самолёт. До поездки оставались считанные дни. В Индии маленькую делегацию должны были встретить в аэропорту представители "Lilia chemical" (так называлась эта международная компания).
Настал день отъезда. Розу Хамитовну и Яну провожал в аэропорту Радж Кумар и две взрослых дочери чиновницы. Директор представительства дал отъезжающим подробные инструкции на случай каких-то недоразумений, сообщил номера телефонов тамошнего офиса компании. Затем, отозвав Яну в сторонку, велел ей регулярно звонить ему, держа в курсе дела. Он вновь повторил, что спокоен за неё и уверен - она произведёт должное впечатление на руководство. Началась регистрация билетов на нужный рейс. Через час с небольшим их самолёт взмыл в небо, взяв курс на Индию.
Глава41. СТРАНА ЛЕГЕНД И СКАЗОК
В аэропорту Дели важную гостью из Казахстана Розу Есентай в сопровождении переводчика Яны Петренко встретили двое служащих компании Lilia chemical. Они вручили дамам билеты на самолёт, вылетающий из столицы страны в Ахмедабад, где находился главный офис фирмы и принадлежащий ей завод. Полтора часа в небе - и вот уже путешественницы расположились в пятизвездочном отеле, лучшем в городе. Шикарный номер был предоставлен на двоих, так как без переводчика Роза Хамитовна не могла сделать и шага. С того момента, как они ступили на индийскую землю, спутница Яны вела себя подчёркнуто надменно и горделиво. Такая, ничем не обусловленная величавость, достойная лиц королевской крови, вместо уважения могла вызвать только смех. Но младшая из женщин, давно научившаяся сдерживать свои эмоции, когда дело касалось работы, её фирмы, старающаяся закрепить свою репутацию в сфере международного бизнеса, не обращала внимания на замашки своей заносчивой спутницы. Зная ей истинную цену, она понимала, что нужно быть снисходительной к слабостям Розы Хамитовны, бороться с которыми, увы, бесполезно. Яна нашла нужный тон в общении с "подругой" - вежливый, однако без тени заискивания. В отеле они поселились вечером, поэтому все дела были отнесены на завтра. При встрече им сообщили, что утром после завтрака будет подан автомобиль, который доставит гостей в офис компании. А пока утомлённым длительным перелётом женщинам предстоял отдых. Их ужин в ресторане отеля, как и предстоящий утром завтрак, были оплачены заранее. Подкрепившись, Роза Хамитовна и Яна приняли душ и, едва добравшись до своих кроватей, тут же уснули.
Когда утром их доставили к десятиэтажному зданию компании, которое возвышалось над большинством двухэтажных домов этого небольшого города, как Гулливер над лилипутами, гостьи первым делом увидели приветственные транспаранты, растянутые над главным входом: "Добро пожаловать, уважаемая г-жа Роза Есентай!", "Мы рады вам, уважаемая г-жа Яна Петренко!". На пороге их встретил назначенный им в провожатые служащий, представившийся Муханом. Для начала он повёл Розу Хамитовну и Яну в экскурсию по всем этажам огромного корпуса. На каждом размещались департаменты, отвечавшие за работу с регионами мира. Их насчитывалось несколько десятков, по числу стран, где Lilia chemical имела свои филиалы. "Вот это размах! - подумала Яна. - Столько крупных государств являются партнёрами этой фирмы! Что по сравнению с ними Казахстан с его маленьким рынком? Мелочь! И, тем не менее... похоже, что для президента компании Сунила Малхотры нет мелочей, если он уделяет столько внимания рынку Казахстана". Его представительниц познакомили с направлениями деятельности каждого из региональных центров. Всюду их приветливо встречали руководители отделов, раскланивались, жали руки. На ознакомление гостей с офисом ушёл почти весь день. Президент компании занимал самый верхний, десятый, этаж. Туда Розу и её спутницу не повели, объяснив, что к господину президенту можно попасть только по его личному приглашению. Теперь Яна понимала, какой величиной в своей епархии является главный босс, сколько нитей управления он держит в своих руках. Удивительно, как он справляется с таким огромным хозяйством? Если даже в маленьком Алмаатинском офисе порой задыхаешься от множества дел, то каково ему постоянно держать руку на пульсе! Вот у кого надо поучиться! Остаток дня женщинам было предложено посвятить шопингу. Было оговорено, что любые их покупки оплатит компания. Роза Хамитовна решила пройтись по ювелирным магазинам, зная, что золото здесь всегда высшей пробы и стоит сравнительно недорого. Едва переступила порог одного из таких магазинчиков, как навалившись грудью на витрину, стала требовать, чтоб ей показали то браслет, то колье, то кольца... "Ужас! - с презрением подумала Яна. - Как алчно блестят её глаза! Дай волю, она бы весь магазин скупила!". Пока госпожа Есентай примеряла очередное дорогое колье, Яна отошла на пару шагов, разглядывая содержимое витрин. У неё и в мыслях не было выбрать что-либо для себя, так как она понимала, что вся поездка затеяна ради ублажения Розы Хамитовны. Едва подумала об этом, как услышала сварливый голос спутницы: - Да что же такое! Не забывайте, милая, что вы всего лишь переводчица! Как вы смеете отходить от меня, когда я выбираю вещь и обращаюсь к продавцу? Зачем, спрашивается, вас направили сюда?! - Простите! Я ведь неподалёку. Что вы хотели спросить? - внешне совершенно спокойно произнесла Яна, хотя в душе была возмущена барским пренебрежением к ней зарвавшейся чиновницы. - Я, пожалуй, откажусь от ваших услуг, если вы ещё раз позволите себе халатно выполнять свои обязанности, - тоном, не терпящим возражений произнесла Есентай. Яна заставила себя сдержать гнев. - Так что же вы желаете узнать? - Мне понравились вот эти вещи: колье, серьги и кольцо, выполненные в одном стиле... Спросите продавца, сколько всё это стоит? Яна перевела вопрос. Прозвучала весьма внушительная сумма. Петренко, не выдержав, шепнула своей спутнице, что вряд ли удобно совершать столь дорогие покупки за счёт принимающей их фирмы. - Разве это дорого, милочка? - усмехнулась госпожа Есентай. - Да это пустяк для столь солидной компании! Совершив покупки, Роза Хамитовна пришла в хорошее расположение духа: - Вообще-то, следовало бы и моим дочерям привести золотые украшения... - Она минуту размышляла. - Ну да ладно, может, в другой раз.
На следующий день предстояла экскурсия на завод компании. Оказалось, что в нескольких десятках километров от Ахмедабада возведён целый городок, состоящий из фармацевтических предприятий-гигантов. Они принадлежали разным индийским компаниям, широко известным в мире. Все они находились внутри огороженной забором огромной площади, в достаточном отдалении друг от друга. Добраться до нужного здания можно было только с помощью небольших аккуратных автомобильчиков на электрической тяге. Каждый - с прозрачной крышей-куполом. Сев в такой кар, посетитель мог быстро передвигаться по асфальтированным дорожкам, связывающим производственные корпуса. Обочины таких магистралей были щедро усеяны деревьями и цветущими кустарниками. Кое-где пламенели на солнце клумбы из цветов. ... Мухан остановил автокар у главного входа завода, выпускающего продукцию под эгидой компании Lilia chemical. Площадь, которую он занимал, было трудно охватить взглядом. Им вновь бросились в глаза транспаранты, приветствующие гостей из далёкого Казахстана. Женщины надели белые халаты, шапочки и бахилы и вместе с главным технологом пошли по цехам, блистающим чистотой. Все поточные линии и комплексы были автоматизированы. Человеку здесь был поручен только контроль выполняемых операций. Они долго ходили по цехам, выпускающим и ампульную продукцию, и лекарства в таблетках, и жидкие лекарственные формы, которые так же автоматически расфасовывались в коробочки, флаконы, небольшие бутылки. В складских помещениях они видели, как соблюдаются нормы хранения лекарств. И всюду гостей из-за рубежа встречали радушные улыбки рабочих и служащих в таких же белоснежных одеждах. Увиденное произвело неизгладимое впечатление. "Странно! - размышляла Яна, - как же в коробках для лекарств могла оказаться дохлая крыса?". Тот, уже давнишний, случай с грызуном был, правда, единственным, но запомнился ей на всю жизнь. Теперь, увидев производство собственными глазами, Яна окончательно уверилась, что не грешит против своей совести, когда у себя в Алма-Ате рекомендует покупателям продукцию этой индийской марки. Что касается госпожи Есентай, то она за всю экскурсию не проронила ни слова и пребывала, судя по всему, в некой эйфории от увиденного.
Спустя несколько часов Мухан доставил их в ресторан, а затем в отель. Предстояла ещё поездка по городу, знакомство с его достопримечательностями. На завтра был запланирован деловой визит к президенту компании Сунилу Малхотра. Для показа начальству Яна привезла с собой документы, свидетельствующие об успешной работе их филиала: схемы продвижения товара на рынке, графики роста прибыли, расширения круга потребителей продукции, одним словом, подробный и аргументированный отчёт. Утром, одевшись строго, но изысканно, красиво уложив волосы, Яна была, как никогда, подтянута и спокойна. Роза Хамитовна, намереваясь видимо, произвести неотразимый эффект, нарядилась в дорогую, кричащую одежду. Из двух дам Мухан заметно симпатизировал Яне, был с ней предупредительным, галантно распахивал дверцы машины, вовремя протягивал руку. Естественно, так же вёл себя и с Розой Хамитовной, за что снискал прозвище "Рука опоры". Он был хорошим парнем, искренним и вежливым, доверчиво рассказывал подопечным о своей семье, маленьком сынишке. Пока ехали к офису, Мухан сообщил, что их президент Сунил Малхотра женат, в его семье двое наследников. Супруга его занимает пост вице-президента компании по трудовым ресурсам, в её ведении находится так называемый человеческий фактор. Иными словами, она отвечает за психологический климат в огромном коллективе "Lilia chemical". Кроме того, намекнул Мухан, у главного босса есть официально признанная всеми любовница, женщина лет тридцати, модель, красавица -- глаз не оторвать. С ней господин президент появляется на всех официальных приёмах. С его возлюбленной все служащие здороваются столь же почтительно, как и с супругой. И вот ещё, продолжал сплетничать Мухан, на званых ужинах президент обычно сидит в окружении обеих дам. Справа - супруга, слева - любовница. Испытывая неловкость от такой, с позволения сказать, информации, Роза с Яной переглянулись и сделали вид, что пропустили её мимо ушей.
Господин Сунил Малхотра ожидал их в своём кабинете. Нельзя сказать, что предстоящая встреча была для него столь уж важна. Однако этот холёный джентльмен готов был потратить несколько драгоценных минут, чтобы взглянуть на Есентай, эту "кочку на ровном месте", ставящую ему препоны в Казахстане. С точки зрения прибыли Казахстан был малозначащим для компании регионом, однако Малхотра помнил, что эта страна входит в содружество других среднеазиатских государств. Все вместе они, безусловно, представляли коммерческий интерес для "Lilia chemical". Некоторое любопытство вызвала у президента и Яна Петренко, которую так нахваливал ему Радж Кумар. Когда секретарь доложил о появлении гостей, Сунил вышел в приёмную и лично проводил их в свой в кабинет. Широко улыбаясь, усадил женщин в удобные кожаные кресла. Яна смотрела во все глаза. Сунил Малхотра оказался человеком лет сорока семи - пятидесяти, одетым с подчёркнутой элегантностью, стройным, без намёка на животик, что обычно "сопровождает" мужчин под пятьдесят. Взгляд его был проницательным с чуть затаённой улыбкой. Такой человек умеет достойно держать себя с любыми собеседниками и в любой обстановке. Скользнув по разряженной фигуре Розы Хамитовны, господин президент чуть задержался взглядом на Яне, будто пытаясь понять для себя, за что её, почти девчонку, так отличает Кумар. - Ну, и как вам наш завод? - спросил владелец фирмы, обращаясь главным образом к Розе Хамитовне, не выпуская однако из поля зрения и Яну. Есентай энергично закивала головой: - Да-да! Всё на высоком уровне! Очень интересно! Мне очень понравилось! Я расскажу нашему министру здравоохранения обо всём, что здесь увидела. Они беседовали ещё несколько минут о лекарственном рынке Казахстана, затем Сунил Малхотра обратился к Яне: - Госпожа Петренко, рад познакомиться с вами! Расскажите, как поживает там наш Радж Кумар, а, главное, как продвигаются ваши дела, как вы осваиваете местный рынок. Он смотрел на неё с лёгкой, ободряющей улыбкой. Так, наверное, смотрит взрослый человек на девочку-подростка, желая понять, есть ли в ней полезные задатки. - Сэр, я приготовила полный отчёт, и, если вы позволите, проведу сейчас презентацию деятельности нашего представительства в текущем году. Думаю, мой доклад вас не утомит. Мне понадобится для этого минут пятнадцать-двадцать. Располагаете ли вы таким временем? - Гм... хорошо. Постарайтесь уложиться в четверть часа, потому что мне скоро предстоит другая деловая встреча. И Сунил Малхотра, развалившись в кресле, приготовился слушать Яну. Пока она развешивала плакаты, графики, заряжала в проектор слайды с кадрами важных совещаний, глава компании не без удовольствия разглядывал её точеную фигуру, любовался изящно убранной головой и размышлял о том, что красивые женщины редко обладают умом. Правда, глаза этой девушки были удивительно серьёзны. В них читался незаурядный ум. "Ладно, послушаем, что она скажет", - подумал он и, контролируя время, посмотрел на свои золотые часы. Яна начала доклад - и через минуту Сунил Малхотра, забыв о снисходительных мыслях по поводу этой молоденькой сотрудницы, полностью погрузился в дела своего представительства в республике Казахстан. По ходу презентации он часто задавал вопросы, на которые Яна отвечала с глубоким знанием дела, высказывала предложения по улучшению бизнеса, активно защищала свои позиции, приводя для этого убедительные доводы. Несмотря на большой объём информации, она уложилась в отведённые для доклада пятнадцать минут, и, замолкнув, вопросительно смотрела на босса, чуть нервно крутя указку. Сунил с минуту молчал, прищурившись, глядел на Яну и что-то соображал. Затем, словно очнувшись, задумчиво произнёс: - Интересно... Чрезвычайно интересно! Я доволен вашим докладом. Вы эту презентацию готовили вместе с господином Кумаром? - Нет. Господин Радж Кумар не занимается этими вопросами. - Похоже, он был справедлив, отзываясь о вас как о дельном сотруднике. Что ж? Я рад. Очень надеюсь, что вы и в дальнейшем не подведёте компанию. Теперь я знаю, что можно надеяться на успех в вашем регионе. На этом аудиенция Яны и Розы Хамитовны закончилась.
Во второй половине дня их ожидало ещё одно мероприятие. Как выяснилось, по предложению президента Сунила за городом в своё время был создан рукотворный парк, где каждое дерево было посажено гостями и партнёрами компании, посещавшими "Lilia chemical". Теперь и гостьям из Казахстана оказали честь сделать такие же посадки, оставив тем самым память о себе. Парк оказался неожиданно очень большим. Деревья в нём были ещё молоды. К каждому стволу была прикреплена табличка с именем того, кто оставил свой саженец. О, сколько знаменитостей в разное время побывало здесь, оставив подобные автографы. К месту выпавшей гостьям почётной миссии прибыл сам господин Малхотра. Когда Яна в туфлях на "шпильках" пыталась забросать землёй ямку под будущее деревце, то вдруг оступилась и потеряла равновесие. Но в ту же секунду её подхватила крепкая рука Сунила, участливо справившегося, всё ли в порядке. Тронутая его вниманием, Яна благодарно улыбнулась и ответила, что всё в порядке - Ну, вот, теперь и ваши имена увековечены в этом парке наряду с самыми известными в мире особами, - сказал Сунил, улыбаясь Яне одними глазами. "Ох, мужики! - подумала она. - Возраст для них не помеха. Обо всём забудут, увидев симпатичную женщину!". На галантный жест и взгляд босса она ответила сдержанным, почтительным взглядом. - Что ж, дамы, я должен откланяться! Дальнейшая развлекательная программа вашего визита будет вестись уже без моего участия, - сказал президент компании. - Надеюсь, что вы останетесь довольны пребыванием в Индии и у вас останутся только хорошие воспоминания от поездки. Хочу надеяться, что она сыграет положительную роль в наших партнёрских отношениях. Последняя реплика была явно адресована Розе Хамитовне. Ещё раз улыбнувшись на прощание, господин Сунил направился к служебному лимузину. В этот же день, вечером, наши путешественницы в сопровождении всё того же Мухана, вылетели в Дели.
В столице Индии их так же ждал пятизвёздочный отель. Устроившись в комфортабельном номере, они договорились с Муханом, что завтра с утра отправятся на такси в город Агру, что в двухстах километрах от Дели. Там предстояла встреча с главной достопримечательностью Индии - храмом-мавзолеем Тадж Махал, считающимся восьмым чудом света. На рассвете их разбудил лёгкий стук в дверь, за которой, приветливо улыбаясь, стоял, Мухан. Он сказал, что завтрак их ждёт в Агре и велел быстро собираться в поездку, так как в первых лучах восходящего солнца Тадж-Махал особенно красив. Посовещавшись, что им следует надеть, женщины пришли к выводу, что в мусульманский храм нужно входить непременно с покрытой головой, их одежда должна быть строгой и закрытой. Яна надела, привезённый с собой на всякий случай шёлковый шальвар-камиз, расшитый бисером. Она купила его, когда жила в Пакистане. Накинула на плечи входящую в комплект дуперту. Роза Хамитовна за неимением мусульманского костюма надела обычное платье и прихватила с собой лишь лёгкий платок на голову. Водитель такси домчал их до места менее, чем за два часа. Пока ехали, с любопытством смотрели по сторонам, наблюдая, как живут здесь обычные люди. Тадж Махал находится на окраине Агры. Здесь, как и повсюду в индийских селениях, в глаза бросается множество торговых рядов. Каждый продаёт всё, во что горазд. Подростки, например, предлагают туристам самодельные веера из павлиньих перьев. Кто-то готов показать за деньги дервиша с танцующей змеёй. Таксист высадил их неподалёку от храма, предложив пройтись дальше пешком. И вот их взорам предстал величественный, сияющий и одновременно кажущийся каким-то невесомым, воздушным, несмотря на свою грандиозную высоту, мавзолей Тадж Махал. Удивительное архитектурное творение Индии вознеслось в небо в долине реки Ямуны. Задрав голову, можно увидеть белые мраморные купола храма, один большой и четыре маленьких, в очертаниях которых можно угадать женские формы. Отражаясь в неподвижной глади искусственного канала, Тадж Махал, кажется, парит над людьми, являя образец красоты и гармонии. Мухан договорился с гидом, и обе женщины, примкнув к экскурсионной группе, услышали историю возникновения этого шедевра архитектурного искусства. Оказалось, что памятник-мавзолей повествует о нежной любви мусульманского короля Великих Моголов Шаха Джахана к своей жене - сказочной красавице Мумтаз Махал. Шах Джахан был еще принцем, когда в начале XVII века женился на девятнадцатилетней девушке, с которой по легенде он познакомился на рынке. Молодые нежно любили друг друга. Несмотря на то, что у Шаха Джахана, как и у любого восточного правителя, был большой гарем, он был настолько предан молодой супруге, что не обращал внимания на других женщин. Любимая жена родила своему повелителю восемь сыновей и шесть дочерей. Но после появления на свет четырнадцатого ребенка красавицы Мумтаз не стало. Горе Шаха Джахана было настолько велико, что он хотел покончить с собой. Жизнь без возлюбленной казалась ему лишенной смысла и радости. У смертного ложа супруги король поседел от горя. Вскоре он объявил в стране двухлетний траур, во время которого были запрещены праздники, танцы и музыка. Позже в Агре, бывшей в то время столицей Могольской империи, над могилой Мумтаз воздвигли мавзолей, который, по замыслу Шаха Джахана, должен стать символом сказочной красоты его безвременно ушедшей из жизни супруги. Законченное сооружение поражает своим совершенством и красотой линий и оттенков. Это настоящее чудо из чудес. По углам мавзолея поднимаются четыре изящных минарета. Они слегка наклонены в сторону от усыпальницы для того, чтобы в случае разрушения не повредить её. Вокруг Тадж Махала разбит великолепный парк с озерами, фонтанами и каналами, вдоль которых посажены кипарисы, очертания крон которых перекликаются с куполами четырех минаретов... Слева и справа от мавзолея расположены две мечети, выполненные из красного песчаника, своим цветом оттеняющие белизну стен мавзолея. Зеленые лужайки и большие яркие цветы дополняют картину, делая её совершенно волшебной и сказочной. Гармоничные линии сада в сочетании с его венцом - мавзолеем, парящим как облако над землей, создали неповторимое по красоте произведение искусства. На другом берегу Ямуны, напротив Тадж Махала, Шах Джахан намеревался возвести еще одну гробницу - для себя. По замыслу, его мавзолей должен был воспроизвести формы Тадж Махала, но был бы сделан не из белого, а из черного мрамора. Оба мавзолея должны были соединяться мостом. Но грандиозным планам и замыслам Шаха Джахана не суждено было осуществиться. Как это часто случается в истории, волею судьбы король однажды потерял бразды правления. Повинен в этом был его сын, захвативший власть во время болезни отца в 1658-м году. И, выздоровев, некогда великий Шах Джахан, властитель Индии, был заточен по приказу сына в тяжелые цепи, брошен в тюрьму. Тяжело больной, поседевший, одинокий и измученный... Когда-то он владел целым миром, теперь же у него не было ничего. Ничего, кроме одной-единственной радости - узкого тюремного оконца. В маленькой раме окна был виден только храм-мавзолей его давно умершей возлюбленной. Позже и сам великий король был погребен рядом со своей возлюбленной, в этой же гробнице... Очарованные сказочной историей Тадж Махала, женщины прошли внутрь храма, разувшись у входа и благоговейно надев на головы платки. Храм и внутри был необыкновенно красив. Полы были устланы ворсистыми коврами, и казалось, что всё, о чём путешественницы узнали сегодня, случилось только вчера...
На следующий день госпожа Есентай и сопровождающая её в качестве переводчика Яна Петренко, поблагодарив за всё Мухана, вылетели в Алма-Ату.
Глава 42. СВЕТ В ОКОШКЕ
Яна принимала ароматную ванну с бадузаном , расслабляясь после очередного рабочего дня. Больше недели прошло, как она вернулась из Индии. С улыбкой вспомнила, как в первый же день её вызвал "на ковёр" Радж. - Рассказывай, как всё прошло. Почему не выполнила моё распоряжение - не позвонила ни разу? Я ведь, кажется, просил! - Радж напрягся, в глазах светился упрёк. - Пойми, пожалуйста! Нас так опекали там... Программу расписали буквально по часам. Прошу, не сердись! У меня есть, чем порадовать тебя. Поездка прошла, считаю, очень продуктивно. - Яна в подробностях рассказала и о визите на завод, и о реакции Розы Хамитовны, и об удачно проведенной презентации в кабинете Сунила Малхотры. Расписала, как он хвалил казахстанское представительство. Радж внимательно слушал её, сыпал вопросами, радуясь, восклицал "Yes!". Когда, закончив, Яна собралась к себе, он вдруг схватил её за руку: - Подожди!.. Ты знаешь... я здесь совершенно извёлся без тебя. Мне тебя постоянно не хватало. Послушай!.. Нет сил моих больше молчать! Ты... самое дорогое, что есть у меня. - Радж обнял её и стал целовать. - Прости... прости! Я устал держать себя в узде, устал бороться с собой... - Радж... что ты делаешь? Могут зайти. Да что с тобой? - в панике шептала она. Он резко бросился к двери, повернул ключ. - Иди ко мне! Я все эти дни, пока тебя не было, ни о чём другом думать не мог... - Он вновь привлёк её к себе и стал страстно целовать её глаза, лицо, шею. - Если бы ты знала, как давно я мучаюсь любовью к тебе! Спать перестал по ночам. Всё время передо мной твоё лицо, улыбка... Что ты, женщина, со мной сделала? - Он лихорадочно стал расстёгивать пуговицы на её блузке. - Радж, уймись, пожалуйста! Не стоит делать того, о чём позже будешь жалеть! Но он уже не владел собой, подхватил её на руки и, осыпая поцелуями, понёс к небольшому кожаному дивану, стоявшему в углу кабинета. Ей передались его волнение и дрожь, что-то загорелось у неё внутри. Столь же неистово она стала отвечать ему, взъерошив его густые, чёрные, как смоль, волосы, шептала какие-то безумные слова...
Погрузившись в белоснежную пену, Яна тонула в этих сладких воспоминаниях. Маленькая деталь, опять же с улыбкой отметила она про себя. С того дня, отправляясь в деловые поездки по городу, они усаживались на заднее сиденье служебного автомобиля, хотя раньше директор всегда ездил рядом с водителем. И хотя разговоры в пути были только о делах, пальцы их рук мгновенно находили друг друга и нежно сплетались: Раджу было необходимо постоянно осязать её. А она, мгновенно найдя в полутьме салона его глаза, видела в них потаённый огонь, готовый в любую минуту вырваться наружу, и этот огонь был красноречивей любых слов. Но то были особые, интимные минуты. Восхищение им жило в ней постоянно. Она не знала равных ему в работе. Не переставала удивляться азарту, с которым он брался за любое дело, его умению ладить с людьми, отвечавшими ему неизменной симпатией. Они, Радж и Яна, как марафонцы, "бежали" рядом, поддерживая друг друга и не позволяя останавливаться или сбить темп. Да, их и на работе, будто магнитом тянуло друг к другу, но оба понимали, что служебный кабинет не место свиданий. Оба дорожили своей репутацией. Слава богу, никто из сотрудников пока не подозревал в них любовников. Им же хватало порой мелких прикосновений во время поездок, понимающих, обдающих жаром взглядов.
...На этот раз, когда они ехали с очередной деловой встречи, Радж вдруг попросил водителя остановиться. Сказал, что, поскольку едет на днях в отпуск, ему необходимо зайти в ЦУМ и приобрести подарок матери. Пригласил Яну помочь ему, а водителю, пока они будут отсутствовать, дал поручение отвезти какие-то документы в одну из фирм-партнёров. Когда машина скрылась с глаз, Радж подхватил Яну под руку и повёл не в универмаг, а в стоящий за магазином жилой дом. - И куда же мы?.. - Секрет, - улыбнувшись ответил он и сжал ей локоть. Они поднялись на лифте на четвёртый этаж. Радж нажал кнопку звонка одной из квартир. Его спутница молчала, с любопытством ожидая развязки. Дверь открыла женщина средних лет, Радж сказал, что он тот, кто договаривался с ней по телефону. Хозяйка провела их к двери в одну из комнат, вручив Раджу ключ. Это была спальня с огромной застеленной белоснежным бельём кроватью. Яна вытаращила глаза и едва раскрыла рот, чтобы возразить, как Радж запечатал его горячим поцелуем, прошептал: Я хочу тебя! Что хочешь со мной делай, не гони только! - Голос его прерывался. Радж... дорогой... как же я могу прогнать тебя!.. Потом они молча лежали, медленно отходя от властных пут страсти, и тут Радж медленно каким-то надтреснутым голосом произнёс: - Вот ведь!.. Со мной рядом женщина, о которой можно только мечтать. ... Но в моей стране нам не позволят быть вместе. Нет, дорогая моя, не позволят! Особенно, если узнают, что я хочу жениться не просто на иностранке, но на разведённой женщине с двумя детьми... - Его глаза наполнились крупными слезами. - Но я люблю тебя! Всю жизнь буду тебя любить, что бы ни случилось!.. Когда они вышли из подъезда, то в полуквартале от дома увидели знакомый автомобиль. Водитель дремал, склонившись над рулём. - Подожди, я чуть не забыл: нам ведь надо что-то купить! - Радж быстрыми шагами направился к ЦУМу. Они купили там большой электрический чайник.
... Накинув длинный махровый халат, Яна вышла из ванной. В кухне её поджидала мать. - Садись, доченька, я чай заварила. Тебе с лимоном или со сливками? - хлопотала Марина. - Я так люблю слушать про твою работу! Давай, рассказывай!.. - Ох, мамуля, не знаю, что и рассказать. С одной стороны, дела хороши, а с другой -- вроде бы и ничего хорошего! И потёк неторопливый разговор обо всём, связанном с её работой, в котором, конечно, нашлось место Раджу. - Знаешь, мамуля, послезавтра, в воскресенье, наши собираются за город. Пока погода стоит тёплая. Давай и мы съездим? Девчонок с собой возьмём. Соглашайся! - Не знаю... ну, давай. Поедем! - улыбнулась Марина. - - Спокойной ночи, мамуля! - Яна направилась в спальню, где уже крепко спали её маленькие дочки, убаюканные заботливой бабушкой. - Отдыхай, моя девочка! Завтра суббота. Ты будешь дома? Или опять поскачешь на работу? - Не знаю, мам, если утром позвонит мой директор и призовёт на работу, значит, придётся сходить, хотя бы на полдня. А не позвонит, значит, будем отдыхать мазёво! - Яночка, пора отвыкать от подросткового жаргона! Твоё теперешнее положение не вяжется с такими словами! - Яна только хмыкнула в ответ и скрылась за дверью.
Марина ещё довольно долго сидела, мысленно восхищаясь целеустремлённостью своей дочери, сулящий ей скорый успех. Из рассказов Яны о поездке в Индию, о встрече с президентом компании Сунилом, Марина Михайловна, пожившая и повидавшая многое на своём веку, сделала вывод: Яна вызвала в главном боссе неподдельное уважение к себе, а это, ох как не мало! Ведь этот Сунил умён, хитёр, как старая лиса, и, похоже, так же одержим в работе, как Радж и Яна. Это в свои-то почти пятьдесят лет! Недаром он - один из богатейших людей Индии, сумел охватить своим бизнесом столько разных стран и регионов! "Господи, хоть бы воздалось моей Яночке по заслугам, хоть бы оценили её усердие! Ведь она живёт только работой! И всё ради нас, ради семьи! Ради будущего своих детишек тянет она такой тяжёлый воз, - мысленно взывала к богу Марина Михайловна.- А ведь совсем ещё молодая женщина. Даже этот Радж, казалось бы, до потери пульса помешанный на карьере, до такой степени проникся к ней уважением, что, похоже, влюбился! Судя по рассказам Яны, он её просто боготворит! Такой человек не стал бы помогать ей осваивать тонкости бизнеса, если бы не увидел в Яне реальных задатков для её будущности. Может, и нравится она ему как женщина, но он долго молчал об этом, запрещая себе проявление чувств. Он явно понимает, что любовь может помешать его карьере. И вот ещё что, - продолжала размышлять Марина. - Если бы с его стороны была одна мужская страсть, он давно бы попытался её реализовать -- уговорил бы девчонку. Такие умеют уговаривать! Но нет, он обучает её, всячески превозносит перед высшим начальством. Нет, просто на страсть это не похоже. А на любовь?.. На любовь - да! Для такого одержимого работой человека, как Радж, любовь - ответственное чувство". Тут в кухню заглянул Евгений: - Мариша, что ты сидишь в гордом одиночестве? И так тихо. Я думал, что ты уже спать ушла. - Да нет, Жень. Я, ты знаешь, иногда люблю выкроить свободную минутку, чтобы поразмыслить. - И о чём же на этот раз? - Да так... о разном...О дочке нашей с тобой, о её судьбе. Нет с ней рядом стоящего её мужчины. Она, конечно, очень сильная. Мужики таких побаиваются и даже сторонятся, не понимают того, что даже самой сильной женщине необходимо надёжное мужское плечо. Женщина всегда, при любых условиях и обстоятельствах, остаётся нежной, чуткой, ласковой, предназначенной быть именно "за мужем". Так не нами, бабами, устроено. - Не расстраивайся раньше времени, Мариша, какие ещё её годы? Всё ещё у неё будет. Не нужен ей сейчас муж. Она пробует свои силы, пытается реализовать себя, почувствовать свою человеческую ценность в глазах других людей. И это, поверь, для неё сейчас важнее всего! А когда она узнает свою истинную цену, тогда и мужа подберёт - стоящего, умного, на которого сможет молиться. ... Слушай, Маришка, пойдём-ка спать? Поздно уже!.. Видя, что Марина не вышла из задумчивости, Евгений обнял жену: - Хорошая моя! Дети наши выросли и имеют право на собственную жизнь, свои ошибки, на самостоятельный поиск выхода из трудной ситуации. А наша с тобой роль, мать, помочь им. Мы это и делаем. Пошли, пошли!.. Утро вечера мудренее.
В субботу утром позвонил Радж, они с Яной о чём-то довольно долго говорили на хинди, затем, перейдя на русский язык, она сказала: - Подожди. Сейчас обговорю с родителями. - С сияющими глазами она обратилась к матери - нет ли возможности принять сегодня в гости Раджа Кумара и их бухгалтера Судендру? Если возможно, то ближе к вечеру... - Ну, что ж? Пусть приходят, конечно! Мы успеем приготовиться, - с улыбкой согласилась Марина. Договорились на шесть часов. - Мама, спасибо тебе! - шепнула ей Яна. - Я так благодарна судьбе, что у меня есть ты, всё понимающая и всегда готовая прийти на помощь! - А я, лапушка, рада иметь такую добрую и ласковую дочь!
Вечером, когда часы показывали без трёх минут шесть, в дверь раздался звонок. Гостей встречала Яна. Вышли из кухни и родители. Приветливо поздоровавшись, хозяева пригласили Раджа и Судендру в гостиную, где уже был накрыт праздничный стол. В комнату вбежали любопытные ребятишки и уставились на незнакомых мужчин. Радж тут же подхватил Зарочку на руки, затем, усевшись на стул, держа старшую на колене, позвал Марьяшку и усадил её на второе колено. Принялся о чём-то разговаривать с ними, потом, подобрав с пола игрушку, стал играть с девчонками. Судендра смущённо сел на соседний стул и с любопытством наблюдал за происходящим. В комнату вошла Яна с блюдом слоёных пирожков с капустой и мясом. - О, боже! Это что такое? Девочки, ну-ка слезайте с дядиных колен. Дяди у нас в гостях. Не приставайте к ним! - Нет, нет! - возразил Радж, нежно обнимая обеих - мне нравится играть с ними! Такие красавицы! - Радж, проходите, пожалуйста к столу! А вы, девочки, садитесь рядом со мной, вот здесь, на диване, мама вас накормит. - Так, а как наши гости относятся к тому, чтобы немного выпить за знакомство и встречу? - спросил, шутливо потирая руки, Евгений Иванович. - Хорошо относимся, - рассмеялся Радж. - Ну, тогда - по рюмочке-другой коньячку? Гости согласно закивали головами. Яне и Марине Михайловне был налит кагор. Младшая хозяйка взяла на себя заботу о гостях - накладывала им понемногу из разных салатниц. Слово взял Евгений Иванович: - Предлагаю выпить за успехи вашей фирмы. Насколько я знаю от дочери, ваш бизнес неуклонно развивается. Вы все -- молоды. Значит, главное - впереди! За вас! - В ответ зазвенели сдвигаемые рюмки. Гостям особенно пришлись по душе пирожки и закуска из баклажанов, жареных с помидорами и болгарским перцем, однако они испробовали всё, чем был уставлен стол. Затем тост произнесла Яна, в котором поблагодарила гостей за успешное сотрудничество, сказав, что она многому научилась, работая в фирме. Между тостами царили веселье и непринуждённость, столь обычные в этой семье. С лиц гостей не сходили улыбки. Радж пожелал здоровья всем членам этого семейства, пространно похвалил Яну, отдал должное её родителям. Отдельно - стряпне Марины Михайловны. Затем все пили чай. Радж рассказывал о своих родителях, Евгений Иванович объяснял Судендре политическую обстановку в Казахстане после перестройки. Дети бесились, лазая под столом... Перед уходом довольные гости сердечно благодарили хозяев, а Радж, подхватил детишек, расцеловав их в пухленькие щёчки. Вдруг он вспомнил о завтрашней поездке за город и объявил, что в десять часов ждёт всех у здания офиса.
Убирая со стола, женщины обменивались мнениями. - Как тебе Радж, мам? - Он мне показался на вид искренним и восторженным большим ребёнком. Но при том он -- хороший психолог, умеет ладить с людьми. А это значит, он не прост, доченька. Он весьма умён. Мне кажется, с ним всегда нужно быть начеку. - Я ведь не наивная простушка, мама. Мы с ним два сапога - пара. Жаль, что супругами не можем стать. - Поживём, увидим, доченька. Мне кажется, обязательно настанет время, когда вам рядом друг с другом станет тесно. Это ты сейчас считаешь его полубогом, а когда сравняешься с ним в знаниях и умениях, его ореол потускнеет. - Да что об этом говорить, мама! Если он уже и сам не раз терзался мыслью, что быть вместе нам не судьба. - Знаешь, Яна, что толку - загадывать? Наверное, правильнее жить сегодняшним днём. Просто радоваться тому, что есть, ни о чём не сожалея. Вот уж бесполезное занятие! Сегодня ты почти счастлива - и слава богу! А что будет дальше, жизнь покажет.
В воскресенье женская половина семьи отправилась с сотрудниками фирмы Раджа в загородную поездку. День выдался солнечным и необыкновенно тёплым. Красавица-осень словно устраивала смотрины в горах, удивляя разнообразием ярких бледно-жёлтых, золотистых, багровых, розовых цветов палой листвы на фоне ещё кое-где сохранившейся зелёной травы. Однако уже не слышно было пения птиц, зато воздух после прошедшего ночью лёгкого дождя был необыкновенно чист -- дышать не надышаться! Пока Яна играла с детьми в догонялки, Марина присела на большой камень и наслаждалась солнцем, поддавшись очарованию уходящей осени.
Нежданною осеннею прохладой с дождём легла размокшей пылью грусть... Уходит лета жаркая услада, а осень рядом будто шепчет: "Ну и пусть!" Я каждый год в печальном переходе теряю с летом молодой задор: я растворяю жизнь свою в природе, и увяданье каждый раз, как приговор. Мне жаль тех дней, что прожиты впустую, что канули потраченными зря. Досадно - сердце билось вхолостую, и без меня алела нежностью заря. Ведь где-то я цветенье пропустила, не бегала босою по траве, и в дальних далях я не погостила, не уловила летний терпкий вкус внове... Но уж опять отсчёт проводит осень прекрасным и потерянным летам, и часть меня вновь в прошлое уносит: меня всё меньше здесь... всё больше - там.
Марина глубоко задумалась: "Да, скоро и ко мне придёт эта самая осень жизни. Природе хорошо, у неё она сменится зимой, а потом опять наступит весна. Природа не подвержена старости. А у человека жизнь состоит из одного цикла -- всего-то четыре времени, сменяющих друг друга...". К Марине подбежала Зарочка: - Бабуся, почему ты не бегаешь с нами? Пойдём! Нам так весело! Догони меня! - И ребёнок помчался от неё со всех ног, постоянно оглядываясь, бежит ли за ним бабуля. Марине не оставалось ничего другого, как стряхнуть с себя лёгкую грусть и устремиться за резвой внучкой, улюлюкая и хлопая в ладоши. Потом играли в мяч и отдыхали у бурной горной речки. За обедом, поглощая привезённые из дому припасы, рассказывали анекдоты, хохотали до коликов в животе. Потом снова начались "гонки": нужно было "утрамбовать" обед. За Зарочкой устремился Радж, а за ними пыталась бежать Марьяша. Радж оглянулся, подождал девчушку и, усадив её к себе на шею, побежал за Яной. Глядя на дочь и Раджа, Марина думала о том, что в этой жизни лишь один однажды совершённый шаг всегда влечёт за собой вереницу событий, и потому, дай бог, чтобы он не был ошибочным. Полюбила Яна Саида - и родились эти очаровашки. Но обе - мулатки, смуглые, черноволосые. Выходит, что она теперь как бы заложница совершённого ею когда-то выбора. Выбор другого партнёра теперь обусловливается и этим фактором. Вот и получается, как в русских былинах: "Налево пойдёшь, коня потеряешь, направо пойдёшь...". Яна теперь вынуждена, осознанно повторяя свою старую ошибку, искать любви у восточного парня, и наступить вновь, возможно, на те же самые грабли... Попадёшь вот так в бурную стремнину жизни - и течение несёт нас, часто помимо нашей воли, то вперёд, а то, круто развернув, назад, к исходной точке, с которой когда-то начинали... И не известно, сумеем ли мы на этот раз обогнуть мелководья и рифы, уже встречавшиеся на нашем пути... Раздумья Марины прервали ребятишки, которые бегали вокруг неё, как возле новогодней ёлки. "Ой, бабуся, спаси меня!"- кричала, звонко заливаясь смехом, Зарка, а младшенькая вдруг потянулась к Марине, просясь на руки. Давно ли сама Марина, будучи ребёнком, играла в догонялки?.. А теперь вот внучки носятся, сломя голову... - Мамочка, ты сегодня задумчивая какая-то. О чём размышляешь? - Завидую, как хорошо быть молодыми! Радуйтесь, ребятки, и помните, жизнь очень быстро проходит! Все не заметили, как наступил вечер. Когда ехали обратно в город, у Марины на руках спала утомлённая впечатлениями Марьям. А через проход от них, на самом переднем сиденье левого ряда сидели рядом Радж и Яна. Радж - с Зарой на руках. Они хохотали над чем-то. "Любовь вершит чудеса. Может всё ещё сложится у них", - подумала Марина и отвернулась к окну. За ним сквозь густеющие сумерки пролетали уже обнажившиеся поля, синеющие на горизонте, почти игрушечные дома. Ей хотелось улететь в эту необозримую даль.
ГЛАВА 43. "НЕ СТОИТ ОН ТВОИХ СЛЁЗ!"
Проводив мужа и дочь на работу, Марина Михайловна кормила недавно проснувшихся внучек завтраком. Вдруг зазвонил телефон. Подняв трубку, она услышала голос Саида. Традиционный вопрос: как его девочки чувствуют себя, вспоминают ли о нём? Естественно, спросил он и про Яну. Говорил, что очень скучает по семье. Вежливо расспросил и о самочувствии Евгения Ивановича и её, Марины. В свою очередь она поинтересовалась здоровьем его матери и сестёр. Услышав в ответ "Всё - ОК!", она усомнилась в истинности его слов: голос Саида был убийственно грустным. Похоже, никак не успокоится мой зятёк, думала она. Не смирится с тем, что поезд его ушёл. Уверена, что Яна не захочет восстановить их отношения. Слишком не сопоставимы её теперешняя жизнь с той, какую она вела в Пакистане - серой мышкой, не имеющей права голоса в его доме. А ведь могла остаться тенью мужа до конца своих дней. Загубить свою жизнь... Конечно, время потихоньку сотрёт все эти переживания. И Саид женится, куда ему деваться... Прежде чем отправиться с внучками на прогулку, Марина позвонила дочери и рассказала о звонке Саида. - Да что ж такое? - возмутилась Яна. - Ведь обо всём уже говорено-переговорено. Когда он успокоится?.. Мам, а ты что, сочувствуешь Саиду? - Ему, если рассуждать объективно, ему сейчас тяжелее, чем тебе, Яночка! Подумай сама: ты живёшь интересной, наполненной жизнью. Тебя уважают и любят на работе. Рядом с тобой чудные детки. А он... лишился всего этого. Но я всё же надеюсь, что Саид исчез из твоей жизни. Навсегда. Или я не права?.. - Разумеется, мама. Ладно, подробнее - вечером!.. По внутреннему телефону раздался звонок от Раджа: "Зайди, пожалуйста!" - Ты проходи, проходи! Смелее! - сказал он Яне с улыбкой. - Сюрприз для тебя имеется! Только присядь, чтобы не упасть! - О, боже, что стряслось? - Звонил Хари, секретарь президента Сунила, и сообщил, что с сегодняшнего дня госпожа Яна Петренко назначается генеральным менеджером казахстанского представительства! - Радж встал и подчёркнуто официально пожал ей руку. - Поздравляю! От души поздравляю! Ты это заслужила. Сунил не тот человек, чтобы каждого недавно работающего у нас назначать на руководящий пост. Итак, дорогая моя, ты уехала в Индию обыкновенным переводчиком Розы Хамитовны, а вернулась генеральным менеджером! Очень рад за тебя! Яна растерянно молчала, осознавая происшедшее. Всё было столь неожиданно. - С чего бы это? - медленно произнесла она. - Я всего-то провела презентацию деятельности нашего филиала. Правда, по реакции президента я видела, что ему понравилось, что он доволен тем, как у нас идут дела. - Так ведь я много хорошего рассказывал о тебе боссу. Ты уже давно фактически выполняешь обязанности генерального менеджера. Сунил не очень-то верил моей аттестации, пока сам не убедился. Так что вечером отправимся с тобой в ресторан отметить твоё повышение... Да что с тобой? Ты, вроде, и не рада?.. - Как это не рада? Конечно, рада! Только всё неожиданно как-то. - Зато теперь я могу спокойно ехать в отпуск. Оставлю филиал на тебя - и буду отдыхать в полной уверенности, что у нас всё в порядке. - Надолго уедешь? - На пятнадцать дней. С боссом, как ты понимаешь, всё согласовано. Вылетаю послезавтра, а сегодня и завтра принимайте у меня дела, уважаемая госпожа генеральный менеджер! Яна сразу позвонила матери и сообщила ей о своём назначении. - Детка... вот уж действительно, как снег на голову! Какая же ты молодец у меня! Я чувствовала, что ты вызвала уважение Сунила. Поздравляю, доченька, поздравляю!.. - По случаю моего повышения Радж пригласил меня вечером в ресторан. Мам, ты не будешь возражать, если я сегодня задержусь? - О чём речь! Иди, конечно! За девчонок не беспокойся!
После обеденного перерыва Радж собрал всех сотрудников фирмы и объявил им о назначении Яны Евгеньевны Петренко генеральным менеджером. Он произнёс довольно длинную речь, подчеркнув, что их коллега за то короткое время, что работает в компании, проявила себя очень грамотным и нужным специалистом, умелым руководителем. Благодаря её деятельности казахстанский филиал прочно встал на ноги и быстро набирает темп. - Как видите, - добавил он назидательно, - перспективы карьерного роста есть у каждого вдумчивого и не равнодушного к порученному делу работника. Поздравляю вас, Яна Евгеньевна!..
Оставшуюся часть дня Радж провёл, передавая ей дела, наставляя её в некоторых нюансах работы с подчиненными и внешними партнёрами, чертил ей схемы, которые помогут разобраться в тонкостях дела, с которыми ей придётся как временному руководителю представительства столкнуться впервые. А в конце дня, когда сотрудники покинули офис, Радж устало потянулся в кресле и сказал: - Ну, а теперь, дорогая Яна Евгеньевна, деловые разговоры отложим на завтра! Как и намеревались, предлагаю расслабиться. Водителя я отпущу, а мы с тобой поймаем такси для пущей конспирации, да?.. И поедем... - Он задумчиво погрыз ручку, - поедем в ночной клуб!..
... Они прекрасно провели этот вечер. Много танцевали. В промежутках сидели за столиком - рука в руке, глядя друг другу в глаза. Его взгляд лучился нежностью. Ей казалось, ещё минута - и он сделает ей предложение.
То - знак судьбы ль, что я тебя встретила? Как будто не было тех лет прожитых! И звёзды, ласково любя, светят нам. И чувства вновь, как давний след, ожили. Ах, какая же ночь! Тает музыка в воздухе, и гирлянды горят с нею в такт. Нас волшебная ночь чувств окутала облаком, лишь глаза, не уста, говорят. Тону безвольно я в очах - омутах. Меня незримо полнишь ты трепетом. Я не хочу внимать речам опыта... И жалким кажутся слова лепетом! А глаза говорят о любви нерастраченной - полыхают, маня, как магнит! Возгораюсь и я - словно пламенем схвачена! Обними же меня! Обними! Волненьем плавится свеча - искрится... и мы сидим, боясь спугнуть таинство. Готово сердце сгоряча выпрыгнуть! И стоит, кажется, вздохнуть, канет всё... Я как будто ждала эту сказку печальную: вдруг она волшебство сотворит? Наколдует вдруг нам грёз наряды венчальные. Пусть сегодня любовь говорит!
Когда они вышли из ночного клуба, стояла глубокая ночь. На улицах не было ни души. Радж привлёк её к себе, стал целовать. Хрипло спросил: - Ну что, поехали ко мне? - Нет, милый, уже поздно. Я не могу явиться домой под утро. Дети... мама точно не спит - ждёт меня. - Пошли тогда пешком, я не хочу с тобой расставаться. Как подумаю, что не увижу тебя целых пятнадцать дней, настроение падает до нуля! - Ну, ладно, пойдём, а если устанем, возьмём мотор! Они шли по непривычно пустынным улицам - и им казалось, что они одни в целом городе и весь мир создан только для них. Останавливались, целовались, потом вновь брели, взявшись за руки, чему-то смеясь и о чём-то болтая. Радж без конца повторял: "Я люблю тебя", а один раз, как восторженный школьник, проорал это "люблю" на всю улицу... Был четвёртый час, когда Яна вернулась домой. Стараясь не шуметь, она тихо повернула ключ в замке - и сразу увидела мать, которая встречала её улыбкой. - Ты почему не спишь? - удивилась она. - Детка, как же я могу уснуть, когда тебя нет дома? - Марина обняла дочь. - Чай будешь? Или... наверное, уже поздно? Ну - да, да, правильнее лечь по-быстрому. А то ведь до утра - всего ничего осталось. Тебе опять - на работу! - Не опять, а снова, - улыбнулась Яна. - Ну, хоть коротенько скажи, как всё прошло? - Классно, мамочка! - и Яна, ограничившись таким резюме, нырнула в ванную. Следующий день был невероятно хлопотным для Яны и Раджа, так как он спешил переделать все намеченные в списке дела, боялся что-то забыть, оставить не завершённым до своего отъезда. На Яну, как из рога изобилия, сыпались бесконечные советы и инструкции. Она едва успевала записывать поручения в рабочий блокнот. В самом конце дня шеф вызвал её вновь. - Ещё вот что хочу сказать: старайся быть лояльной с персоналом, но не давай садиться себе на шею. Всё! Я уверен, что ты справишься. - Он подошёл к ней и обнял. - Давай прощаться, милая! - Несколько мгновений они стояли, крепко обнявшись и раскачиваясь. Потом Радж стал целовать её губы, волосы. И повлёк... Бедный кожаный диванчик!
... В ежедневных рабочих хлопотах незаметно канули восемь дней отсутствия Раджа Кумара. Это ничуть не сказалось на делах вверенного ему филиала компании. Яна оказалась въедливым руководителем, во всё вникала сама, держа под контролем исполнение всех важных договоров и обязательств. Требовала ежедневного отчёта от подчинённых, тем, кому следовало, указывала на промахи, объясняя, в чём состояла их ошибка, других - поощряла. Пререкаться с ней, как правило, не решались, потому что давно убедились в её компетентности и неоспоримой аргументации. Памятуя совет Раджа, Яна не допускала панибратства с сотрудниками, держала умеренную дистанцию, за что большинство её уважало, а некоторые побаивались. Однажды она услышала, как кто-то бросил ей вслед: "Железная леди!". "Да уж... железная, - подумала Яна. - Кто бы знал, чего мне это стоит! Скорее бы Радж приехал!". На девятый день её "правления" секретарь, зайдя, как всегда, с пакетом пришедших по факсу бумаг, сказала с улыбкой: - А у нас новость, Яна Евгеньевна! - Что такое? - А вот, почитайте... Это из головного офиса. - И она протянула Яне одну из бумаг. "Всех сотрудников казахстанского филиала поздравляем со знаменательным и важным событием! Вчера состоялась свадьба вашего директора Раджа Кумара с его невестой Лавли..." Остальные строки поплыли перед глазами Яны, но ей было нужно - она понимала это - сохранить самообладание. Она с улыбкой прочитала вслух сообщение, а потом, пройдя по помещениям, где работали сотрудники, оповестила всех о событии в личной жизни директора фирмы. Тут же распорядилась отослать факс Раджу Кумару с поздравлением от всего коллектива. Все дружно хлопали ... и никто не догадался, что творилось в этот момент в душе генерального менеджера. Наверное час, если не больше, она, будто каменная, сидела в своём кабинете. Ей было не до текучки. Вспомнилось их прощание с Раджем, ночь, проведённая в клубе, то, как они шли по ночному городу ... Он женился!! Как же увязать это с тем, что он говорил ей с такой нежностью, с тем, как он смотрел на неё? Получается, врал! А зачем? Кому был нужен этот спектакль, если он точно знал, что на днях женится? Голова Яны раскалывалась на части. Перед глазами встала недавняя поездка за город. Вот Радж играет с её детьми. Вот он у них дома, беседует с её родителями. Вот... умоляет её о близости... Пожинай, Яна, плоды своей глупости и доверчивости! Только не вздумай реветь! Не стоит он твоих слёз!
Остаток дня прошёл в обычной производственной суете. В кабинет Петренко без конца кто-то входил, кому-то надо было подписать документы, кто-то согласовывал с ней план на завтра. Несколько раз заглядывал бухгалтер - то с проводками, то с жалобой на водителя, который приписывает количество потраченного бензина в путевом листе... Словом, передохнуть ей было некогда. А Яна и рада была этой занятости, она отвлекала её от грустных мыслей.
Когда в прихожей щёлкнул замок входной двери, Марина, жарившая картошку на кухне, громко спросила: - Кто там? - Это я, мам. - Яна?! Ты что-то рано сегодня! Из комнаты выбежали девочки и бросились навстречу матери. Яна, присев на корточки, нежно обняла их. А потом убежала в ванную и заперлась там. Марина, почуяв неладное, прислушивалась к звукам за дверью. За журчанием воды различила сдавленные рыдания. "Ты в порядке?" - спросила она. - Что случилось, доченька?.." - Мама, позволь мне побыть одной, пожалуйста! - Хорошо, детка. - Марина растерянно отошла от двери и вернулась на кухню, чтобы выключить газ. В сердце её вкралась тревога. Наконец, Яна вышла из ванной. Глаза её были покрасневшие, мокрые от слёз, но сама она держалась спокойно, не отводила взгляд. Они не успели объясниться. Пришедший в эту минуту с работы Евгений Иванович сразу заметил, что глаза у дочери на мокром месте. Он воззрился на жену с немым вопросом, но Марина, пожав плечами, позвала всех к столу. Яна отказалась от ужина и ушла в свою спальню. Позже Марина заглянула к ней. Дочь лежала на диване, уставившись в одну точку: - Доча моя дорогая, может, подышим воздухом с детишками, а заодно и Ральфа прогуляем?.. - А что, и правда, давайте пройдёмся! - Яна вскочила и позвала детей одеваться. Какое-то время они шли по улице молча, лишь отвечая на бесконечные детские "почему". Марина сама ни о чём не спрашивала дочь, зная, что она рано или поздно всё расскажет сама. Так оно и вышло. - Знаешь, мама, какая новость пришла к нам из Ахмедабада? Наш директор Радж Кумар сыграл вчера свадьбу! Женился! - И она всё рассказала матери. - Вот это да-а!.. - Некоторое время обе молчали. Марине хотелось обнять, утешить Яну, но она не стала делать этого, понимая, что лишь усугубит её переживания. Только осторожно сказала: - Яночка, ты ведь давно это знала. Он ведь сам тебе говорил не раз, что у вас нет будущего. - Мама, но зачем же тогда он изображал влюблённого? - А он и не изображал. Он, мне кажется, действительно любит тебя. Мы ведь не знаем, что там, на его родине, произошло. У них, как и у пакистанцев, судьбу взрослых детей решают родители, выбирая им жён по своему усмотрению. Возможно, что и Раджа женили, воспользовавшись его приездом. Просто потому, что ему пора, потому что ему трудно жить без жены в чужой стране и ещё потому, что это важно для его карьеры. Ты напрасно позволила себе на что-то надеяться всерьёз. Не горюй, детка! Не твой это мужчина. Это с самого начала было ясно. Что-то изменить ты уже не в силах, значит, это надо преодолеть. И ты преодолеешь. Ты у меня сильная!
ГЛАВА 44. "БОГ ДАСТ - ВЫЖИВУ!.."
Прошло уже полтора года с того дня, как Марина Михайловна была прооперирована по поводу раковой опухоли. И всё это время, когда речь заходила о будущем, она говорила: "если Бог даст, и я выживу...". Она трижды проходила тщательную медицинскую проверку, и результат всегда был одинаков: "Здорова!". Марина, никогда до этой болезни не признававшая бога, вдруг истово поверила в него. Когда она говорила об этом вслух, многие реагировали на её откровение с большой долей сомнения, дескать, причину выздоровления можно отнести за счёт умелости врачей, того, что не было упущено время для операции. Находились и такие, кто сомневался - а была ли опухоль вообще? Но уж кто-кто, а Марина знала, что страшно запустила свою болезнь, да и результаты биопсии свидетельствовали о необратимом поражении желудочно-кишечного тракта. Тогда же на консилиуме врачей прозвучали страшные слова "поражение метастазами". После вмешательства хирургов она, к тому же, отказалась от химиотерапии, уповала лишь на свой организм и божью волю. И вот результат - она жива и здорова! В последнее время Марина Михайловна увлеклась религиозной литературой. Внимательно прочитала Библию и Коран, познакомилась с современными трактовками понятия "Бог". Господь представлялся ей - такое представление тоже было почерпнуто из книг - единым образующим началом Вселенной, Космическим разумом, создавшим живую и неживую природу, начиная с нейтрино. Разумом, который объединил всё и вся в этом мире информацией. Размышляя над этим, Марина пришла к выводу, что мировые религии потому и имеют разные трактовки, что при написании религиозных талмудов в них многое от себя привнёс человек. Несомненно, считала она, что эти писания отчасти отражают и стремление властителей держать свои народы в узде, воспитывая раболепное отношение не только к Вседержителю, но и к ним, земным царям. "Нужны ли Богу рабы?" - задавал вопрос Марина, и логика ей подсказывала: "Не нужны!", иначе, зачем ему было создавать человека по своему образу и подобию? Нет, Господь сотворил нас для какой-то высокой цели. А мы, его творения, надежду бога пока не оправдали". Размышляя об истоках своей болезни, Марина пришла к выводу, что они были в её страшной депрессии, в потере ею смысла жизни. Ведь если человек противится самому своему существованию, его организм как самонастраивающаяся система включает режим разрушения. И только горячие молитвы, её мольба о помощи были услышанные богом. "Господь дал мне ещё один шанс! И то, что я жива - его бесценный подарок!" - уверяла себя Марина!
Был период тяжкий: жизнь мне бессмысленной казалась. Принималась я тужить в миг, как только просыпалась. Быть не нужной никому не хотелось - жить без смысла! Всё казалось ни к чему. Смерть с косой над мной нависла. Ощущать я стала вдруг близко так её дыханье! И возник во мне недуг - карой чёрной подсознанья. Странно, но судьба моя перспективы мне открыла: радость смысла бытия вновь в полёт вздымает крылья! Я нужна! Я жить должна! Но напрасны все старанья: ТА, которую звала, стала Божьим наказаньем. Что же делать? Как мне быть? Как прогнать мне эту гостью? Как, раскаявшись, забыть даже мысли о погосте? Заблудившись на пути, оборвалась ли дорога, коль решенья не найти, вспоминаем мы про Бога. Я, забыв про атеизм, стала истово молиться: "Боже! Сохрани мне жизнь! Дай мне заново родиться!". Стала вновь я замечать, как поют, волнуя, птицы, и природы благодать стала вдруг стихами литься! Ведь не просто я жива - каждый день прекрасен, ярок! Богу - лучшие слова в благодарность за Подарок!
Естественно, Марина могла ошибаться в своих рассуждениях, но главное - в ней сформировалась убеждённость, именно в такого бога она верила и воспринимала всей душой. Её бог не противоречил ни одной из религиозных трактовок, но в таком толковании он был осовременен, вполне увязывался с её познаниями физики и даже с привычным со школьной скамьи материалистическим восприятием мира. Теперь она часто мысленно говорила с Ним, просила у Него прощение за своё безверие, за разные свершённые в жизни погрешности, просила направлять её по верному пути. Теперь она стала относиться к себе значительно строже и требовательнее. Евгений Иванович, будучи ярым материалистом, не признавал всех этих "заскоков" жены, яростно спорил с ней, но она была тверда в своём новом мировоззрении, а на неверующее человечество смотрела как на детей, берущихся рассуждать о том, что им не ведомо. - Ты обычный догматик, - говорила она мужу, - смотришь на мир однобоко, не признавая существования скрытой от человеческого глаза природы. А я допускаю возможность существования нематериального мира, допускаю, что он первичен, а материальный мир появился позже. - Пока наука не докажет существование бога, я в него не поверю! - отрезал Евгений. Нельзя не сказать, что эти разногласия не сыграли отрицательной роли в их ранее очень гармоничных отношениях. Впрочем, Марина со свойственным ей тактом признала право мужа придерживаться своей точки зрения. ... В то утро Яна готовилась к встрече с вышедшим из отпуска Раджем. Отныне она запретила себе думать о нём иначе, как о директоре и шефе. "Как мужик он более для меня не существует. Не существует!" - ожесточённо твердила она себе. Не успела войти в свой кабинет и повесить на вешалку плащ, как раздался звонок: - Здравствуй! Зайди ко мне, пожалуйста! Её лицо не выражало ничего, кроме равнодушия и серьёзной деловитости. - Здравствуйте, сэр. С приездом! Как отдохнули? - Её голос был беспристрастным и ровным. Радж вышел из-за стола. - За время вашего отсутствия... - начала она. - Подожди... Мы что, уже на "вы"? И какой ещё "сэр"? Что происходит? - Да нет. Всё нормально, сэр, не беспокойтесь, за время вашего отсутствия ничего экстраординарного не случилось. Я принесла вам отчёт о продажах за эти две недели. Говорить о скачке прибыли за такой короткий срок не приходится, но она всё-таки выросла... Никаких эксцессов за эти дни не случилось. По бухгалтерии тоже всё нормально. Можете сами убедиться... Радж с недоумевающим выражением лица вернулся в своё рабочее кресло. - Я понял. Яна, я должен тебе объяснить... - Сэр, вы мне ничего не обязаны объяснять. Ваши личные дела меня не касаются. Если у вас есть ко мне вопросы по работе, пожалуйста, я отвечу. Если нет, то у меня через полчаса деловая встреча с фирмой-должником, я должна ещё подготовиться. - Хорошо. Позже поговорим. Дела прежде всего. Когда Яна покинула его кабинет, Радж сидел несколько минут в прострации, охватив лицо ладонями и закрыв глаза. Но минут через десять, принял свой обычный бодрый вид и вызвал бухгалтера. ... Рабочие дни сменяли друг друга, но ничто не менялось в отношениях между директором и генеральным менеджером. Несколько раз он пытался начать личный разговор, но всякий раз она его пресекала. Иногда, как прежде, они вместе ездили на деловые встречи . Радж, как и раньше, много разглагольствовал о работе, она поддерживала беседу, но едва тема разговора выходила за рамки производственных дел, умолкала. Как бы то ни было, работа по-прежнему объединяла их. В этом пристрастии они были едины и понятны друг другу. Однажды в конце рабочего дня Радж заглянул в её кабинет. - Слушай, Яна, у меня есть предложение. Давай пройдёмся немного пешком, мне с тобой надо кое-что обсудить. Это очень важно. - Ну, так садитесь. Давайте обсудим. - Нет, я устал сидеть в кабинете, хочется подышать свежим воздухом. На дворе такой снег красивый! У нас в Индии не бывает снега. Одному идти как-то скучно. Составь мне компанию, пожалуйста! - Ну, хорошо! - Яна, разложив по местам бумаги, стала одеваться. В свете фонарей тротуары сверкали мириадами искр, напоминая сказку Андерсена. Казалось сама Снежная королева кружится в этом вихре танцующих снежинок... Радж раскинул руки, и тоже закружился в восторге. Яна смотрела на него, завороженная волшебным настроением.
А снег идёт! Он робкий и несмелый, нежнейший в этой робости своей, слегка прохладен в ласке неумелой... Но на душе от неги той теплей. Средь этой красоты вдруг очень остро мне не хватает близости твоей, чтоб в поцелуе разноцветно-пёстро душа горела множеством огней... Чтоб нежный снег, кружась над нами, таял, слегка касаясь жарких наших губ. Но... холодком вдруг истина пронзает: вернуть я эту сказку не могу!
Они медленно брели по тротуару. Каждый думал о своём. Наконец, Яна прервала молчание: - Так, о чём же вы хотели поговорить, сэр? Слушаю вас! - Яна, я больше не могу выносить твоей отчуждённости. - Вы сказали, что тема разговора будет деловая, не так ли? - Подожди... прошу, выслушай меня! Я понимаю, как виноват перед тобой! О, боже! Я самый несчастный человек! - Да что вы! Вы недавно женились. И, по логике вещей, должны быть наоборот самым счастливым! - Да, я женился. Но видит бог, я не хотел этой свадьбы! Я не стану оправдываться, чтобы не выглядеть в твоих глазах полным идиотом, что меня принудил к женитьбе отец. И это после того, как я затеял разговор о тебе, пытаясь выяснить его мнение о том, что хочу тебя видеть своей женой. - Ой, сэр, не нужно продолжать! Не представляйте себя невинной овечкой: папа заставил! Вы взрослый человек, и вы сделали свой выбор. Вам не в чем оправдываться. Да и зачем теперь? Что это изменит?.. - Но я люблю тебя, пойми ты это! Тебя одну! Да, формально я женат. Ну и что? Мне совсем не интересна эта женщина Если хочешь знать, я даже с ней ни разу не переспал, не смог! Так и уехал, а она осталась в доме моих родителей. Я скучаю о тебе, ты снишься мне по ночам, и так больно просыпаться... - Зачем вы говорите мне всё это? Что вы теперь ждёте от меня? - Послушай, почему мы не можем быть просто счастливыми, как это было раньше? То, что не судьба нам стать брачной парой, не является ни для тебя, ни для меня неожиданностью, не так ли? Ну почему мы не можем просто любить друг друга, ведь нам пока ничто не мешает? - Ну, во-первых, я не хочу стать разлучницей вашей семьи. Что за роль вы мне приготовили? К тому же, вы скоро привезёте сюда вашу жену... - Я постараюсь, на сколько это возможно, оттянуть её приезд. Ты пойми, она мне не интересна, с ней даже не о чем поговорить, не говоря уже о большем. Я люблю только тебя и всегда буду тебя любить! Мне ужасно больно, что наше время уходит впустую, отбирая минуты счастья. - Разве это счастье, Радж? Нет, это всего лишь мираж. - Хорошо, пусть мираж! Пусть! Назови это как угодно, только не гони меня! - Не надо дальше провожать меня. Вот и трамвай мой идёт. Я сочувствую вам, сэр, правда! Но роль любовницы женатого мужчины мне как-то... Вы понимаете... Ладно, до завтра. - Яна побежала к трамваю, а Радж проводил её долгим взглядом. В глазах его стояли слёзы.
Яна прокручивала в памяти только что состоявшийся разговор. "Что за участь у меня, почему так не везёт с мужиками? Может, проблема во мне самой? Что во мне не так? Или проблема в том, что мужики пошли другие, не желающие брать на себя ответственность за семью? Предпочитают порхать, как мотыльки, собирая нектар с цветков... Ей вдруг вспомнилось недавнее знакомство с одним директором фармацевтической компании, симпатичным мужчиной лет тридцати пяти, русским, и, что немаловажно, холостым. Он уже после первой деловой встречи стал вдруг проявлять к ней мужской интерес. И случилось это в то время, когда она была ВРИО директора. Тот бизнесмен находил предлоги, чтобы заехать к ней в офис на дорогущей иномарке. Он выгодно отличался от большинства других её знакомых сильного пола, был "крут", неглуп и, как видно, знал себе цену. Приезжая к ней "по делам", много и непринуждённо шутил. А однажды в конце рабочего дня предложил подвезти её до дома. Он показался ей очень симпатичным и славным, и она согласилась. В дороге они болтали о пустяках, смеялись, она чувствовала в его глазах восхищение собой. Женщина, как правило, это сразу чувствует. Он стал звонить ей на работу и домой, и это его внимание было ей приятно. Он понравился ей, чего уж скрывать? И вот однажды он предложил ей вместе провести выходной день. Она было согласилась, только захотела уточнить - где. И в ответ услышала: "А в баньке! Я знаю отличную баньку"! Яна, даже сейчас, вспомнив эти его слова, нервно усмехнулась: "Неужели я как личность ничего не стою, если мужики во мне видят лишь смазливую куклу?" Вот и этот, поначалу понравившийся ей мужчина, услышав отказ на своё предложение, был очень удивлён. Святая простота!.. И Радж твердит, что любит, но мечтает только о плотских радостях. Призывает "ловить момент", пока его жены нет рядом. "Ох, не завидная моя роль! И, кажется, не светит мне ничего кроме одиночества да случайных любовников"! На её глаза навернулись слёзы. Она резко вытерла их. Пора выходить: её остановка. Нечего нюни разводить! Жизнь прекрасна и удивительна! И, вообще, она не одна. У неё есть семья, всё понимающие родители, всегда готовые подставить ей своё плечо, лишь бы она была счастливой. У неё есть две дочурки, для которых она главная опора в жизни. И ради них она справится с любыми трудностями. А мужчины... Выходит, так устроена жизнь. В молодости нам предоставляется выбор одной дороги из множества разных путей. И, сделав выбор, мы, получается, должны следовать ему до конца, справляясь с трудностями, преследующими на каждом шагу, служа тем людям, ради которых и выбран был именно этот путь. Иногда кажется, что невыносимые сложности преследуют только тебя. И приходит решение свернуть, пока не поздно, на другую дорогу в надежде, что на ней повезёт. Но... "там хорошо, где нас нет" - гласит пословица. И оказывается, что и эта дорога полна лишений и страданий... "Вот, и я, выбрав однажды Саида, не справилась с жизненным экзаменом, струсила, сбежала в поиске более лёгких путей, - думала Яна. - Да, я сейчас счастлива потому, что работаю, что дети со мной, но мне опять невыносимо трудно уже по другим причинам, и так хочется всё начать с нуля. Но такой возможности уже, кажется, нет. Просто в жизни не бывает лёгких дорог, сколько ни мечись. Можно так метаться всю жизнь и оказаться у разбитого корыта. Значит, надо просто набраться смелости и посмотреть реальности прямо в глаза! И двигаться только вперёд, никуда не сворачивая, собрав всю свою волю". После того, как она разобралась с самой собой, ей стало легко и весело. К дому Яна подошла в самом прекрасном расположении духа. Позвонив в дверь, она услышала детские голоса: "Мама, мама пришла"! Войдя, она обняла девчонок: - Солнышки мои! Как вы тут без меня? Пошли гулять? На улице такая погода волшебная! Такой красивый снег падает! Мамуля, пойдём с нами! Бери Ральфика! А где наши санки? Хотите кататься на санках, лапушки мои? Дети восторженно завизжали, заразившись маминым весельем. И смеющаяся Марина Михайловна, и счастливый Ральф вывалили на улицу. Первым, сломя голову мчался водолаз Ральф, а Зарочка кричала ему командным тоном: - Ральф! Стоять! Ральф, кому говорю! К ней присоединилась Марьяша: - Лаф! Лаф! Женщины, посадив детей в санки, побежали по заснеженному тротуару вслед за собакой в не придуманную сказку под названием "Зима".
Глава 45. ПОМОГИ, ГОСПОДИ, МОЕЙ ДЕВОЧКЕ!
По земле шествовал декабрь, с каждым днём приближая последний год второго тысячелетия. Сама по себе дата с тремя нулями - 2000, создавала странное ожидание чего-то необычного, волнующего, до сих пор неведомого. Новогоднее торжество всегда было и остаётся для всех, не взирая на возраст, неким таинством. Дети любят его за атмосферу сказки, пришедшей в их дом, за встречу с Дедом Морозом и подарки. А те, кто постарше - за почти мистическую веру в то, что наступающий год несёт с собой обновление, исполнение надежд на лучшее...
Остались мгновенья до Нового Года... Волшебный волнующий праздник души! Сюрпризов и сказок желая, природа ждёт, сном замирая, в морозной тиши. Деревья сверкают под снежною шубой, и сквер, дивным кружевом соткан, блестит. И, как полагается, с зимнею стужей, Снегурочка с Дедом Морозом в пути. Детишки мечтают о разных игрушках, а взрослые... жаждут чудесной любви! И кажется, с выстрелом новым хлопушки, желанья все сбудутся, лишь назови. Вот... светом свечей и сверканьем гирлянды все лица волнующе озарены. Вдруг в миг колдовства наши встретились взгляды, не в силах расстаться, и мы - влюблены! И в танце к тебе я хочу прикоснуться, а сердце, как птица, трепещет в груди! В глазах твоих феей хочу обернуться и молвлю: "Ночь дивная, не уходи!"...
Марина Михайловна бродила по алматинской барахолке в поиске подарков для всей своей многочисленной семьи. Она очень любила делать их и была счастлива, как ребёнок, когда видела восторг близкого ей человека, получившего презент. Значит, угодила! К выбору подарков она относилась со всевозможной тщательностью, никогда не покупая ничего "для проформы". Задолго до праздника Марина изучала, чем конкретно можно порадовать каждого из "своих", и никогда не жалела ни времени, ни сил на поиск нужной вещи. В этом году, наконец-то, в семье сына наметилось пополнение. Сноха Маша была на четвёртом месяце, и будущей бабушке хотелось одарить Костю и Машу чем-то особенным. Она решила подарить им красивую и пушистую искусственную ёлку, которая смогла бы радовать семью Кости много лет. Ну, а если покупать ёлку, то и - набор украшений. Вот уж чего тут, на барахолке, было на любой вкус -- и шары, и гирлянды, и разноцветная мишура. Всё сверкало, манило, создавало соответствующее настроение. Марине вспомнилось её детство. Как тогда, живя в беспросветной по нынешним меркам нужде, её мама, Александра Васильевна, умудрялась устраивать шикарный праздник для детей,будучи сама воспитана в старинной интеллигентной и, к тому же, многодетной семье, где традиции в организации такого рода торжеств неукоснительно передавались из одного поколения в другое. Марина мысленно перенеслась в то время. Ей лет шесть-семь... Сегодня будет ёлка! Пока все родственники с детьми собираются в их доме, присутствующих развлекает старший брат Марининой матери Антон Васильевич, играющий роль "живой куклы". До прихода гостей дядя Антоша ложился на спину под письменный двухтумбовый стол. Чтобы было удобно, ему под голову клали подушку. Стол занавешивали со всех сторон, оставляя лишь пространство между тумбами. В него-то Антон Васильевич и высовывал поднятые вверх обе ноги - как бы туловище будущей куклы, на которое накидывали небольшое покрывало. На его ступни надевали маску розовощёкой улыбающейся бабы, а сверху повязывали платок. Когда дядя Антоша начинал раскачивать "ноги-туловище", создавалось впечатление, что "баба" ожила. Ей только рук не хватало. И тут выныривали руки-"грабли" дяди Антоши. В одной - метла, в другой - веник. Ребята собирались вокруг этой ужасной на вид "бабищи", и каждый рвался её потрогать, ущипнуть. Но она, проворно орудуя метлой и веником, отгоняла слишком назойливых и любопытных. Можно только представить себе, какой в комнате стоял ор! Взрослые науськивали своих чад на "бабу". Были для ребят и другие аттракционы, загадки, шутливые соревнования. А пока суть да дело, в соседней комнате наряжали настоящую, под потолок, трёхметровую ёлку. Таких разнообразных и ярких игрушек, как сейчас, тогда не было и в помине. Вместо них, помимо флажков и редких шариков, развешивались конфеты и печенье. К ветвям прикреплялись разноцветные парафиновые свечи, тонкие, как карандашики. У дверей в комнату, где вершилось это таинство, стоял кто-нибудь из взрослых, отваживая любопытных: "Тсс!! Туда нельзя! Там вот-вот появится Сказка!". И все, как завороженные, ожидали начала. Наступал момент - торжественно распахивались двери, и во всей красе представала перед взрослыми и детьми пахнущая хвоей ель, освещённая множеством свечей... Марина до сих пор помнит и этот сумасшедший, ни с чем несравнимый запах лесной опушки, и шутливо-бесноватый ребячий восторг. Как билось тогда сердечко и у неё самой!.. Потом, как водится, были хороводы вокруг ёлки, являлся в лёгком подпитии Дед Мороз. Он с преувеличенной серьёзностью слушал юных декламаторов, певцов. Кто-то сплясал ему "Яблочко", другой мальчуган сыграл на губной гармошке... Все юные артисты были щедро одарены дедушкой пухлыми кульками с конфетами, печеньем, орешками, мандаринами, неизменным крутобоким яблоком. На этом праздник не заканчивался. Теперь начинали дурачиться взрослые. В доме была большая гостиная, где собиралась многочисленная родня Александры Васильевны. Никто не оставался безучастным. Все кем-то наряжались для потехи. Один становился невообразимо толстым с привязанной к животу подушкой и в просторном балахоне, другой изображал нищего, напялив какую-то рванину... Играл патефон. Вальсы и фокстроты сменяли танго и "белый танец". И вдруг завели бравурную и модную в послевоенное время "Рио-Риту". Дяденьки и тётеньки плясали, пели, хохотали, и при этом не было и намёка на "пьяный шабаш". Душа радовалась без всякого "подогрева". Да, это был незабываемый праздник! Марина вдруг подумала о том, что тогда не было телевизоров. На одной из стен одиноким чёрным груздем висел репродуктор. Как часто было тогда приковано к нему внимание! В канун нового года - особенно, потому что объявлялись всякие важные и приятные новости, например, снижение цен на молоко и крупы... Мамины родственники любили не только подурачиться, но и всласть попеть. Все были голосистыми, знали много песен - патриотических, частушек, про любовь. Без хорового и сольного пения не обходились не только праздники, но и будни, стоило им собраться в их квартире вчетвером-впятером... Марина Михайловна прекрасно помнит, как, усевшись на большой подоконник у распахнутого окна, она с мамой или её сестрой тётей Валей чувственно выводили "Когда я на почте служил ямщиком, был молод, любил я девчонку...". Теперь во время застолья редко услышишь дружное и красивое пение, напьются - и дерут глотку, "кто в лес, кто по дрова". Марина вернулась в реальность и вновь окунулась в стихию предновогодней рыночной суеты. Бродила по торговым рядам, высматривая подарки внучкам. Барахолка в Алма-Ате по своей площади, наверное, не уступит знаменитому московскому Черкизону, теперь уже бывшему. Чтобы обойти её понадобится не один день. Когда-то в начале перестройки это был небольшой базар, на котором торговали в основном ношенными вещами, потому и назвали его барахолкой. Теперь на территории в несколько гектаров раскинулись павильоны с новыми товарами, ассортимент которых трудно перечислить. Здесь можно найти всё! И если в прежние годы преобладали тряпки и всякие поделки китайского производства (Китай -- сосед Казахстана), то теперь здесь можно приобрести товары из Киргизстана, Турции, других стран Европы и Азии. И хотя город за эти годы разросся, обзавёлся огромным количеством супермаркетов и бутиков, основная масса жителей, не очень богатых и среднего достатка, предпочитают ехать за покупками на окраину города, к торговым рядам, где цены вдвое, а то и втрое дешевле городских. Суббота. Заполнив две больших сумки да ещё прихватив огромную коробку с ёлкой, Марина ехала домой. На улице было морозно, но солнечно. Яна сегодня была дома, поэтому встречали бабушку всем семейством. Марина Михайловна сделала Яне знак, чтобы она отвлекла внимание девочек - нужно было пока припрятать подарки. Евгений Иванович, выглянув из кухни, сказал понимающе: - Всё ясно с тобой: барахолку на корню скупила! Марина скорчила рожицу: - Бе-бе-бе! - У неё было прекрасное настроение. Она позвала дочь: - Взгляни, что я приобрела к твоей предстоящей поездке в Индию. Она достала из пакета и развернула перед Яной длинное облегающее фигуру платье изумрудно-зелёного цвета. - Для вечерних приёмов. Ну-ка, примерь! Читатель ещё не знает, что на днях директору Раджу Кумару и генеральному менеджеру представительства Яне Петренко пришло распоряжение президента компании Сунила Малхотра явиться на ежегодный тренинг в Ахмедабад, который должен состояться 28-го декабря 1999 года. Такие мероприятия, объяснил Радж, неукоснительно проводятся уже много лет. На них из всех региональных филиалов компании съезжаются первые лица. - Но я же не первое руководящее лицо, - с сомнением покачала головой Яна. - Откуда нам знать, что движет Малхотрой? Скорее всего, он имеет какие-то планы на тебя. Вдруг предложит тебе возглавить какой-нибудь вновь открывающийся филиал? Насколько я знаю Сунила, такая мысль вполне может придти ему в голову. А ты, случись такое назначение, поехала бы?.. - У меня же дети! Не будь их, конечно, поехала. А так... нет. Отказалась бы. - Раз пригласил, ехать мы обязаны, так что готовься! - А как обычно проходит тренинг? Я должна быть готовой. Ещё нужно купить что-то необходимое? Ох, не ко времени эта командировка! - Что значит "не ко времени"? - У моей дочки Зары 2-го января день рождения, а я, получается, буду отсутствовать. Это же не нормально! Да и Новый год -- семейный праздник... - Знаешь, Яна, не забивай себе голову бесполезными сомнениями. Нам с тобой надо подготовить хороший годовой отчёт и так представить его перед участниками тренинга, чтобы у босса возникло желание продвинуть нас по карьерной лестнице. Или хотя бы зарплату добавить. Как ты думаешь, мы сумеем? - Думаю - да! Ведь к концу года мы пришли с более чем нормальными результатами. - Вот и займись этим в оставшиеся до отъезда дни. Радж рассказал, что учебный тренинг займёт несколько дней, будут и соревнования, и спортивные игры. Но пик его - новогодняя ночь. Сунил Малхотра в своём особняке устраивает банкет для избранных, особо отличившихся руководителей региональных представительств. Сказав это, Радж вдруг потянулся к её руке и взял её в свои ладони. Она мягко освободилась, но он вновь обхватил её узкую и нежную кисть и припал к ней губами. А затем, прижавшись лбом к её пальцам, выдохнул: - Я так хочу быть с тобой... если бы ты знала!.. - Яна промолчала, но и не отвергла на этот раз его ласку. Разумеется, она в тот же день рассказала матери о предстоящей поездке. - Знаешь, дочка, ты должна там блеснуть. И знанием дела, и умом. Знаю - с этим успешно справишься. А вот на банкете ты должна поразить не только умом, но и красотой. Надо приобрести элегантное вечернее платье, от которого мужики штабелями попадают! - Мама, не забывай, что это не Европа, а Индия, где все женщины, как и в Пакистане, завёрнуты с ног до головы. Это значит, что обычные вечерние платья с оголёнными спинами или глубокими декольте там не годятся. - А мы с тобой что-то такое придумаем, что будет "и нашим, и вашим"! И вот желанная обнова перед ней. Платье было очень красиво, ей к лицу был его цвет, оно идеально подчёркивало стройную фигуру молодой женщины... Марина любовалась дочерью, однако не торопилась восторгаться. - Чего-то не хватает, Яна! Вдруг она резко поднялась и, распахнув дверцы платяного шкафа, извлекла свою новую зимнюю куртку изумрудного цвета, отороченную таким же изумрудным мехом. Он легко снимался, так как был пристёгнут к куртке пуговицами. Мать приложила мех к плечам дочери. - Волшебно, мамочка! Вот теперь, действительно, богатое вечернее платье... И будешь ты там не хуже всяких жен-миллионерш. Пусть знают наших! Голь на выдумки хитра! Яна бросилась обнимать маму: - Ой, что бы я без тебя делала? Ты прямо как фея из "Золушки": из тыквы -- карета, по волшебному мановению -- платье... - Да, Янка, жизнь многому учит! Главное, никогда не унывать и понимать, что не в деньгах счастье. Как себя настроишь, так и жить будешь! А настраивать себя надо всегда на счастье.
Можно быть счастливым, просто глядя в небо, упиваться счастьем, сидя у реки, и лететь на крыльях в дали, где ты не был, и добром, участием наполнять деньки. Можно быть счастливым, обретая дружбу, если рядом люди, близкие тебе. Если в день тоскливый ты кому-то нужен, значит будет счастье рядышком в судьбе. Можно быть счастливым, коль Любовь ты встретил, и она всё длится и не умерла. Можно быть счастливым, коль ты чист и светел, если не завистлив и не делал зла. Можно быть счастливым - бедным иль богатым. Просто человеком добрым надо быть. И умом пытливым то беречь, что свято, чтоб от века к веку душу не сгубить.
Яна слушала мать, в чём-то мысленно соглашаясь с ней, в чём-то сомневаясь. - Можно ли быть счастливой без любви, мама? Не в широком смысле этого слова, а именно, может ли женщина быть счастливой без любви мужчины? Даже если может, едва ли её счастье будет полным. - А вот в этом, родная, я с тобой полностью согласна. Я верю, что всё в этом плане будет у тебя хорошо. Просто ты сейчас поставила себе цель -- сделать в жизни карьеру, доказав, что как личность многого стоишь. Это требует полной самоотдачи. Тебе пока сейчас не до любви. Придёт время - и ты встретишь человека по себе. Такого, кто будет достоин тебя, но которого и ты будешь достойна, что, поверь мне, совсем не маловажно. - Мамуля, да ладно, бог с ней, с любовью! Толку что от одних разговоров? Лучше скажи мне, как я уеду, оставив вас одних в такие важные семейные праздники, как Новый год и день рождения Зарочки? Ведь ей исполнится четыре года! Не верится. Уже такая большая! В день рождения ребёнка рядом с ней не будет матери! - Ну что ж тут такого? Работа есть работа. Поезжай, моя дорогая! День рождения мы справим, когда ты вернёшься. Проведём его, как всегда, весело, чтобы девочке было интересно. Не беспокойся! Работа важнее. Ведь ты -- основной добытчик в нашей семье. А потом нужно будет Зарочку в детсад определить. Ей теперь важно общаться со сверстниками. Научиться жить в коллективе, считаться с другими, а не только с собой. Всему этому научит детский сад. - Да, пожалуй, ты права. Приеду, займусь этим вопросом.
Оставшееся до отъезда время промелькнуло для Яны, как одно мгновение. С работы в эти дни она возвращалась поздно: готовила обстоятельную презентацию деятельности их филиала в истекающем году. Она разработала оригинальный сценарий, включившем не только аналитический обзор, но и рекламные ролики основных лекарственных средств, производимых компанией, посвящённые работе Казахстанского филиала с фирмами-покупателями, оптовиками и аптеками. В подробностях был освещён и профессиональный тренинг, организованный недавно для сотрудников представительства, который по очереди проводили Яна с Раджем. А Марина Михайловна в эти дни потихоньку готовилась к встрече Нового года, которая должна была произойти у них дома. Она и сноху Машу загрузила подготовкой предстоящего детского праздника. Шила карнавальные костюмы для малышек. Составила длинный список продуктов к праздничному столу, поручив их приобретение Евгению. Начала украшать квартиру. И вот наступил день отъезда Яны в Индию. Она ждала телефонного звонка Раджа. Он должен был заехать за ней, чтобы вместе отправиться в аэропорт. Всё прошло по плану. Глядя вслед отъезжающему автомобилю, Марина перекрестила его пассажиров и шёпотом молвила: "Помоги, господи, моей девочке!".
Глава 46. ОДЕРЖИМЫЕ СТРАСТЬЮ
Их места в самолёте были рядом. Никто их не знал и не мог осудить молодого смуглого мужчину за почти интимную нежность, с которой он брал в свои ладони руку спутницы и целовал её пальцы. За то, что поминутно старался поймать её взгляд и громко смеялся в ответ на её чуть заметную смущённую улыбку. Если бы кто-нибудь прислушался к их разговору, то весьма удивился, услышав не лирические излияния, а обсуждение аналитического отчёта, цифр и выкладок. Молодая пара предавалась этому занятию столь самозабвенно, с таким жаром, что даже самый искушённый наблюдатель мог заподозрить их только в любовном объяснении - и ни в чём ином. Они, правда, были одержимы страстью. Ею, кроме личной симпатии, о чём автор уже упоминал не раз, была работа. Радж в очередной раз воздал должное Сунилу Малхотре как талантливому руководителю, большому психологу, придающем огромное значение человеческому фактору в своём бизнесе, тонко отстроившему политику взаимоотношений между своими многочисленными сотрудниками. - Ты его нарисовал... вождём да и только! - усмехнулась Яна. - Да-да! И не я один! Подожди. Ты ещё почувствуешь на тренинге, как сотни людей будут внимать каждому его слову! Это интеллигентный человек, отнюдь не сноб, не смотря на всё своё богатство, умеет, когда нужно, быть рубахой-парнем. Но чаще - требовательным и рассудочным руководителем. Представляешь, когда он звонит, руководители филиалов, находясь от него за тысячи километров, встают. - Настоящий фюрер! И ты тоже встаёшь? - Я?.. - смутился Радж. - Я не встаю, но, знаешь, позывы такие чувствую. - Ты всё поймёшь сама, ты ведь умница! Сунил - нам лучший пример. Я многому научился у него, в том числе тому, как стать миллионером! И я им стану. Я уверен, настанет день, когда я пойду на повышение, а директором филиала поставят тебя! -... и тогда я тоже буду претендовать на "звание" миллионера! - рассмеялась Яна. - Это уже из области фантастики. - А вот, посмотрим!
В ахмедабадском отеле, куда их привёз сотрудник компании, они разместились на разных этажах. У каждого был свой "люкс". Остаток дня бродили по городу, который Радж знал, как свои пять пальцев. Поужинав в гостиничном ресторане, они разошлись по номерам, горя одним желанием - выспаться. Завтра начнётся экзамен, который потребует от них много сил, предстоит отчитаться не только о проделанной работе, но и о проверенных практикой методиках маркетинга и менеджмента. В Ахмедабаде было жарко. В раскалённое лето они угодили прямо из зимы. Правда, по ночам становилось прохладно, сказывался декабрь. Днём в номере работал кондиционер, а теперь в нём не было нужды. Приняв душ, Яна расслабленно распласталась на кровати. На журнальном столике лежала стопка индийских и европейских журналов. Она взяла первый попавшийся и стала бездумно листать. В дверь постучали. "Кого ещё там чёрт несёт? Поздно ведь!.." На пороге стоял Радж в таком же, как у неё, махровом халате. Яна только раскрыла рот, чтобы отчитать его за поздний визит, как он решительно отодвинул её и прошёл в номер. И сразу, не дав ей опомниться, обхватил руками её талию, прижал к себе. Хлопнула дверь. Она пыталась отстраниться, но он уже нашёл её губы и впился в них страстным поцелуем. - Радж!.. Прекрати немедленно! Я не хочу! Да что с тобой? - Она пыталась оттолкнуть его. Ты женат! Забыл об этом? - Да, и знать об этом не хочу!.. Какая жена?!. Не напоминай мне о ней! В моём сердце только ты... Ты даже не знаешь, представить себе не можешь, как я хочу быть с тобой! - жарко шептал он, продолжая осыпать её поцелуями. - Радж, отпусти, прошу тебя! Я тебя никогда таким не видела! - Да! Я сошёл с ума! И пусть! Не гони меня!.. - Он подхватил её на руки - и через мгновение они упали на кровать. Её халат распахнулся. Он стал целовать её обнажённое тело, руки, грудь, постепенно опускаясь к ногам... Силы покинули её. Она уступила магии волнующей, палящей страсти, по которой так истосковалась за это время.
Эта странная особа может каждого пленить, чувства в дебри и чащобу во мгновенье заманить. Заведёт куда угодно, воля слабнет - вот напасть! Раздавить, разжечь способна и спалить! Ведь это Страсть. До вершины наслажденья доведёт, опустошит - вознесёт! И вдруг - паденье... Уж к другим она спешит. Будь со Страстью осторожен. Это пропасть! Нет в ней дна, заморочит, заворожит! Лохотронщица она!..
Какое-то время они лежали молча. Вдруг Радж с новой страстью стал ласкать её, и к ней, будто пришло второе дыхание... Яне не хотелось думать в эти мгновения про его жену. В конце-то концов!.. Это его проблемы. Она получила в подарок сильного молодого мужчину, который так нравится ей! Как давно не было такой радости в её монотонной жизни! И Яна перестала терзаться угрызениями совести. Они провели вместе, наслаждаясь друг другом, почти всю ночь. И только под утро заснули совсем на короткое время. Уже пора было вставать. Часы показывали шесть. Сколько ещё нужно было успеть до отъезда в главный офис! В полдевятого придёт машина. Яну, как ветром, сдуло с кровати! Она помчалась в душ, принялась сушить волосы феном, укладывая их в причёску, затем гладила элегантный брючный костюм чёрного цвета и белую блузку... Но, слава богу, всё успела! Перед тем, как покинуть номер, взглянула на себя в зеркало. Оттуда на неё строго смотрела стройная молодая женщина. "Вроде, ничего! Пойдёт! И туфли -- в тему! - с удовлетворением подумала она. - Скромненько и со вкусом!". В вестибюле её ждал Радж. Они прошли в ресторан. Быстро позавтракали, и оба, серьёзные и деловые, отправились к месту встречи с коллегами. У здания главного офиса стояли автобусы, на которых участникам тренинга предстояло отправиться в специально оборудованную для разнообразных занятий деревню. Это километров семьдесят. Когда прибыли на место, Яна, впервые увидела аборигенов. Точь в точь дети диких древних племён! На мужчинах вместо привычной для индусов одежды, была лишь слегка прикрывающая бёдра оборка из листьев. На женщинах - то же самое плюс "растительное бюстье". "Это что, племя Тумба-Юмба? - недоуменно подумала Петренко, рассматривая "папуасов". - Интересно, они постоянно в таком облачении? Или... это для нас спектакль?" Для такого предположения были все основания! Прибывших гостей попросили встать в шеренгу. Через несколько минут к ним потянулась цепочка странно одетых даже для Индии, жителей с венками, сплетёнными из живых цветов жасмина. Яна уже знала, что эти венки, как и в Пакистане, приняты здесь в торжественных случаях, таких, как свадьба - ими украшают жениха и невесту. Они же - обязательный атрибут национальных праздников, красуясь на шее особо почётных гостей. И сейчас каждому участнику будущего тренинга был вручён жасминовый венок. Живые цветы источали тонкий аромат. Всем прибывшим на учёбу было предложено сдать на хранение аппараты сотовой связи, чтобы ничто не отвлекало их от занятий. Затем гостей пригласили пройти вглубь деревни, где взору открылись небольшие живописные коттеджи. В них разместили по двое мужчин. Яне Петренко как единственной представительнице прекрасного пола достался отдельный коттедж. Всё пространство между строениями было украшено цветами, выгодно оттенёнными зелёным газоном. "Сказка да и только! И всё это - для блага сотрудников, их удобства, - подумала Яна. - Так мы острее ощущаем себя причастными делам компании и понимаем, кто наш "отец родной". Да-а, мистер Сунил - хороший психолог! У него есть, чему поучиться!". Тренинг должен был вот-вот начаться. Зал мест на сто-сто двадцать с креслами, установленными полуовалом перед подиумом, был уже полон. "Затесалась я одна средь мужиков!" - не переставала удивляться Яна. Радж, сидящий рядом, тихо объяснял ей, кто есть кто. Яна только успевала незаметно поворачивать голову. Наконец, в точно в назначенное время в зале появился Сунил Малхотра. Пройдя на трибуну, он с улыбкой поднял руку для приветствия, произнося заветную фразу: "Мы любим нашу компанию Lilia chemical! Мы сделаем любимую компанию процветающей!". Все присутствующие встали и, как эхо, хором повторили её. Затем взорвались аплодисментами в честь президента Сунила Малхотры. Сразу начались занятия, расписанные буквально по часам. Программа была насыщенной и разнообразной. - Для начала тренинга я хочу показать вам фильм, на первый взгляд, не имеющий отношения к нашему общему делу и, вообще, к бизнесу. Он интересен тем, кто хочет добиться многого, поставив перед собой высокую цель. Посмотрите его и подумайте, все ли свои возможности и ресурсы вы используете для процветания нашей компании. После фильма вы познакомитесь с новыми тенденциями в маркетинге и менеджменте. Руководителем тренинга я назначаю госпожу Малхотра, мою супругу. Отныне со всеми вопросами обращайтесь к ней! Желаю вам успеха, господа! Разрекламированный президентом фильм был об альпинистах, стремящихся во что бы то ни стало овладеть неприступной горной вершиной, испытавших невероятные трудности, но в конце концов покоривших высоту. Лента произвёла сильное впечатление на Раджа и Яну, как и на всех присутствующих. - Да, насколько психологически выверен и бьёт прямо в цель этот фильм! - восхитилась Яна. - А-а! Что я тебе говорил? Ты и сама начинаешь понимать, какая личность наш президент! Это ещё только начало! Всё самое интересное - впереди. ... До конца рабочего дня было проведено обычное занятие по маркетингу. Может, кому-то оно показалось скучноватым, только не Яне с Раджем. Она впитывала всё, как губка, ей всё было неимоверно интересно. С её хорошей памятью ей не составляло труда усвоить всё до мелочей. Радж, похоже, не отставал. Они иногда обменивались впечатлениями об услышанном, примеряя, как бы могли применить новые знания в работе своего филиала. По завершению программы дня все участники тренинга отужинали в небольшом, но очень уютном ресторане, находящемся на территории деревни. - Можно, я к тебе попозже приду? - робко поинтересовался Радж. - Даже не думай! Мы здесь все на виду друг у друга. Мне дорога моя репутация, тебе, думаю, тоже. На всё время, пока мы здесь, забудь... Да и вообще... Ведь после тренинга ты наверняка поедешь домой? - Да. На пару-тройку дней всего! - Понятно. Там тебя ждёт бедняжка-жена. Я ей как женщина безмерно сочувствую. Правда, правда! Не хотелось бы мне когда-нибудь оказаться на её месте! Так что, дорогой Радж, скоро тебе будет с кем коротать ночи, - усмехнулась Яна. - Ну что?.. Давай прощаться! До завтра! - И они разошлись по своим домикам. Коттедж был очень уютно обставлен, оснащён всем необходимым. Яна была довольна, что живёт одна. После массы впечатлений ей хотелось побыть в тишине, подумать, как распорядиться в дальнейшем полученными сегодня знаниями.
На следующий день занятия вёл пожилой индус, работающий в фирме консультантом по маркетингу и менеджменту. Предстояла ролевая игра, в ходе которой участникам тренинга предстояло доказать, как они собираются улучшить состояние дел в порученных им фирмах. По условиям игры все они были нерентабельными. Дошла очередь показать свою сметку и деловую хватку Яне. Слушая её, специалист удовлетворённо кивал головой и улыбался. Последовали дополнительные вопросы, с которыми она успешно справилась. Яна, как и все, понимала, что о результатах испытания будет доложено президенту компании. Оставалось надеяться на лучшее. Во второй половине дня были соревнования по бегу. Яна, как самая молодая среди руководителей региональных представительств, многие из которых были с излишками веса и уже в летах, показала лучший результат. Наградой ей стала хрустальная ваза для цветов. На третий день тренинга был запланирован тест на наиболее эффективный и сплочённый коллектив. Его проводила супруга Сунила, вскоре и он сам присоединился к ней. Участники разделились по четыре человека, каждой группе были розданы картонные треугольники разной конфигурации. Из них нужно было сложить заданную геометрическую фигуру. Для этого отводилась всего одна минута. Сунил предупредил, что ставка делается на коллективное решение задачи. Яне и трём её коллегам-индусам также раздали реквизит. Мужчины, высыпали треугольники на стол и стали каждый в одиночку, хватая их без разбору, лихорадочно складывать нужную фигуру. Ничего не получалось. Яна первые мгновения просто наблюдала, пытаясь правильно сориентироваться. А потом быстро отобрала у всех "детали", сложив из них большой прямоугольник. Прошла ровно минута! Наблюдая эту "операцию", президент сказал назидательно: - Все убедились, что коллективная работа важна, но ещё важнее, когда в этом коллективе умный и волевой лидер!
В промежутках между занятиями Радж знакомил Яну с многими региональными руководителями, представляя её как свою правую руку. Многие смотрели на девушку с нескрываемым любопытством. Наступило тридцать первое декабря. Далеко не все оказались приглашёнными на заключительный банкет в особняке Сунила. Яна и Радж по праву были среди его личных гостей.
Глава 47. НЕЗАБЫВАЕМАЯ ПОЕЗДКА
Утомлённая дневной жарой, войдя в свой гостиничный номер, Яна сбросила одежду и первым делом приняла душ. Пока нежно покалывающие струйки прохладной воды ласкали её тело, она, закрыв глаза от удовольствия, чувствовала, как голова становится свежей и отступает усталость. Завернувшись в большое махровое полотенце, она прошла в комнату. До приёма в резиденции босса оставалось около трёх часов. "Можно позволить себе немного отдохнуть", - подумала она и прилегла. На ум пришли слова матери "Пусть там мужики в штабеля укладываются!" Яна усмехнулась: "Было бы кому! Ещё не известно, как индусы воспримут мой наряд? Здесь всё другое -- мода, культура... Впрочем, Радж говорил, что Сунил в своей стране бывает наездами, исколесив весь мир, живёт то в Вене, то в Лондоне, а чаще - в Штатах. Значит, надо думать, что если уж не пропитан европейской культурой, то уж точно имеет о ней представление. И его одежда, и внешний лоск, и то, как он держится с людьми, говорят об этом. Не ударить мне лицом в грязь перед президентом было бы хорошо. А может, он и не обратит на неё внимания? В сущности, кто она такая? Двадцатидвухлетняя девчонка. Практически, пустое для него место". Яна поднялась и достала своё зелёное платье. "Выдержу ли я в нём жару? Меховой воротник! Впрочем, по вечерам здесь становится прохладно, градусов семнадцать. Выдержу!". Глядя на свой наряд, она пытаясь представить реакцию Сунила. То, что он обратит на неё внимание, не сомневалась. Она уже неоднократно ловила на себе его заинтересованные взгляды. Но без слащавой игривости. "Это плюс. Хуже было бы, если б приставать начал. Мне пришлось бы его отшить, а вот простил бы он мою строптивость, это - вопрос. Так можно и работой поплатиться! Нет, она для меня всё! Да и он мне совсем ни к чему, у него два сына, близких мне по возрасту, года на три младше. И вообще... Значит, нужно сразу дать ему понять, что со мной ему ничего не обломится, чтоб даже такой мысли у него не возникло". Выработав на всякий случай подобную тактику своего поведения, Яна забылась коротким сном. Несколько минут окончательно освежили её, и к тому времени, когда должна была приехать машина за ними с Раджем, она была полностью готова. Стоя у зеркала, она ещё раз критически осмотрела себя. Красиво уложенные волосы, туфли на шпильках из зелёного бархата и элегантное платье, выглядевшее дорого благодаря меху, небольшое декольте... "Смотрюсь нормально!" Соответствовала наряду и изящная театральная сумочка на длинном тонком ремешке, специально купленная для этого случая. Теперь чуть-чуть духов! Всё!.. В дверь постучали. Это был Радж в элегантном вечернем костюме. - Радж, как машина? - На месте. - Он с недоумением воззрился на неё. - Ты странно одета... Этот мех... У нас так не одеваются. - У вас не одеваются, а я из Европы и знаю, что надеть на приём такого уровня. - Ну, да. Дело, конечно, твоё. Просто... непривычно как-то...
Резиденция босса была скрыта высоким кирпичным забором, выложенным из разноцветного кирпича. В центре красовались автоматически раздвигающиеся ворота, напоминающие двери в купе поезда. Здесь же находился небольшой, почти игрушечный, домик охраны. Два крепких молодых парня в форме приветливо предложили им пройти. Яна с любопытством огляделась. Она впервые была гостьей такого богатого и влиятельного человека. Её взору открылось огромное пространство, усаженное экзотическими растениями, ярко цветущими на фоне сочной зелени газона. В центре двора стоял большой, растянувшийся вширь двухэтажный дом. С его левой стороны прямо по газону тянулся очень длинный стол, уставленный всевозможными яствами, а чуть поодаль дымил мангал. Китаец готовил на нём мясные деликатесы. Правее располагался огромный бассейн с причудливыми очертаниями. Он живописно смотрелся в интерьере огромного пространства двора. Солнце уже час назад скрылось за горизонтом. Стало прохладнее. Яна порадовалась своей предусмотрительности - похоже, меховой воротник её платья будет к месту. Гостей пригласили внутрь дома, где холл первого этажа был выложен красивым мрамором. Три стены его, от пола до потолка, были стеклянными, так что можно было вдоволь любоваться зелёными насаждениями, окружившими здание. Чуть поодаль было помещение со спортивными тренажёрами. "Здесь наш босс поддерживает спортивную форму" - поняла Яна. Холл очень украшали лестницы, ведущие на второй этаж с ажурными перилами из кованого чугуна. Как видно, президент Lilia Chemical имел пристрастие к отделке металлом, потому что и стоящие в холле кушетки были выполнены из того же материала, искусно выкованные цветы создавали ощущение тонкого чёрного кружева. Такой же ажурной решёткой был отгорожен спортивный комплекс. Подняв глаза, Яна увидела диковинную необъятных размеров люстру, также выполненную из кованого чугуна, из множества изящных металлических цветов струился мягкий свет. Президент Сунил развлекал гостей, подходя то к одним, то к другим, пожимал руки, что-то рассказывал с улыбкой... Наконец хозяин дома приблизился и к Яне с Раджем, приветливо поздоровался и стал развлекать их светской беседой. Естественно, она не могла быть долгой, но всё это время он не отрываясь смотрел на Яну, лишь изредка бросая быстрые взгляды на Раджа. Яна так же смотрела Сунилу прямо в глаза, демонстрируя обычный человеческий интерес к его словам, вежливо, без тени кокетства, улыбалась. Затем президент компании направился к другой группе своих сотрудников. А Радж продолжил знакомить Яну с теми, кого она ещё не знала. Среди гостей была и одетая в расшитое сверкающими камнями индийское сари жена Сунила. Когда обычный светский раут был в полном разгаре, Радж, извинившись, сказал: - Яна, я на несколько минут отлучусь. Едва он скрылся из виду, как к ней снова подошёл хозяин дома и, легонько взяв её под локоток, тихо спросил: - Обратите внимание, мисс Яна, на мою люстру, я её заказывал за границей. - О, да, сэр, я уже любовалась ею. Чувствуется, что это эксклюзивное изделие. Вообще у вас очень уютный дом. - Да, здесь всё сделано по моему вкусу, и мне приятно, что вам нравится. - Он смотрел на неё с восхищением. - Вы, мисс Яна очень умны, должен вам это сказать. Редкое качество у женщин. Взгляните, вокруг вас одни мужчины... - Да, и я среди них как инородное тело, сэр. Вы это хотите сказать? - Тело? - Он оглядел её с ног до головы быстрым мужским взглядом. Человек прекрасен прежде всего умом, хотя для женщины умение подать себя весьма важно. - Сэр, слово "тело" я употребила в ином смысле. А то, что ум в человеке важнее тела, это действительно так. И всё же, в общечеловеческом смысле, на мой взгляд, важнее всего душа. - Такая молодая и уже такая мудрая! А знаете... - Он вдруг увидел приближающегося Раджа и прервал начатую фразу, потом повернулся к публике и громко пригласил всех к шикарно сервированному столу. На улице стемнело, но двор был освещён красивыми фонарями, подсвечивался стоящими у забора прожекторами. И было светло, как днём. Все собрались у стола, чтобы положить в тарелки закуски и деликатесы. Несмотря на то, что в Индии, как и в Пакистане, алкогольные напитки не приняты, на столе стояли бутылки с шампанским, приготовленные для встречи Нового Года. "Надо же! - удивилась Яна. - Выходит, чем богаче человек, тем он чувствует себя всё менее зависимым от традиций своей страны. Для него всё более становятся приемлемыми общечеловеческие ценности, поскольку он бывает в разных уголках земли". - Она невольно отыскала взглядом босса, а он, оказывается, в этот момент тоже смотрел на неё. Их взгляды встретились. Он не отвёл взора. Яна, приветливо улыбнувшись, тут же заговорила о чём-то с Раджем. Но с этого момента, она невольно иногда поворачивала голову, отыскивая взглядом Сунила Малхотра и часто встречалась с ним глазами. Однако он больше не подошёл к ней с Раджем, уделяя внимание другим гостям .
Время близилось к двенадцати ночи. Президент предложил разлить шампанское в высокие фужеры и пожелал произнести тост. - Дамы и господа! В преддверии Нового года, завершающего собой второе тысячелетие, я хотел бы поблагодарить вас за ваше старание, за ваше неуклонное стремление к процветанию нашей компании. Я так же хочу пожелать вам дальнейших успехов! - Все во все глаза смотрели на своего владыку, а Сунил, пока произносил речь, то и дело взглядывал на Яну. Поэтому казалось, что свои слова он, прежде всего, адресует лично ей. - Каждый из вас, господа, может достичь желаемых вершин в карьере! В нашей компании это, поверьте, возможно! Я всегда поддержу каждого, кто будет, преодолевая трудности на пути, более всех стараться в приумножении наших успехов! Истекают последние секунды прошедшего года! Желаю вам преуспевания, семейного благополучия и счастья! С новым годом! В этот момент с задней стороны дома раздались выстрелы, и небо озарилось многочисленными сверкающими салютами и фейерверками. Радж повернулся к своей спутнице и торжественно произнёс: "Пусть этот год будет для тебя и для меня успешным! С Новым годом тебя, моя дорогая!" - Они чокнулись и пригубили прохладное шампанское. Где-то около часа ночи приём завершился. Всех развозили по отелям на автомобилях из личного автопарка президента.
Яна, усталая и немного возбуждённая увиденным, долго не могла уснуть, всё ворочалась , заново переживая полученные впечатления. Вдруг в дверь постучали. Она подошла к двери и спросила, не открывая, кто там. - Это я, Радж. Открой, пожалуйста, я должен тебе кое-что сообщить. - Радж, я уже давно сплю. И тебе советую отдыхать. Завтра скажешь, что хотел! - Ну... не хочешь открывать, ладно. Мне только что звонил уважаемый Сунил. Он пригласил нас с тобой и ещё одного сотрудника поехать завтра вместе с ним в ночной клуб, куда-то за город. Это такая честь, Яна! Не знаю, за что мы её с тобой удостоены. Так что, имей в виду, завтра вечером он заедет за нами. Спокойной ночи! - Радж. А я тут причём? Он, наверное, только тебя пригласил? - Нет, он сказал, чтобы мы были вдвоём. Он так и сказал, передай, мол, и мисс Яне Петренко моё приглашение. - Странно как-то... Наверное, мне следует вежливо отказаться. Как-то... не знаю... всё это... - Ты что? Не вздумай даже! Ну, ладно. Не хочешь открывать, тогда доброй ночи! До завтра! - Пока, Радж! Теперь сон вообще пропал. Яна вспомнила, как Сунил весь вечер не сводил с неё восхищённых глаз. Однако, надо отдать ему должное, держался всё время сдержанно, не позволив ни словом, ни жестом ничего лишнего. "Значит, я избрала правильную тактику поведения с ним, ничем не подавая ему ложных надежд!" Уснуть ей удалось только под утро.
Наступило первое утро двухтысячного года. Яна проснулась в двенадцатом часу и некоторое время продолжала нежиться в постели. Вспомнился дом. Как им там хорошо! Весело встретили Новый год, Дедом-Морозом, как всегда, наверное, был отец... А она, которая могла бы быть Снегурочкой, в отъезде, на чужбине. Правда, грусть Яны быстро улетучилась. Надо почитать за особую честь, как поощрение, эту командировку! Вот и сегодня их с Раджем пригласил Сунил Малхотра! Из всех - только троих! А ведь есть гораздо более успешные и опытные бизнесмены-руководители! В этом, конечно, львиная доля заслуги Раджа. А она.. она, как он говорит, его правая рука. Президент, будучи галантным мужчиной, не мог оставить директора Казахстанского представительства без "правой руки". Надо отдать Сунилу должное, он светский, воспитанный человек. При столь высоком положении держится просто, не заносчиво. Не фамильярен. И очень умный мужичок - вот что, наверное, самое ценное. Её размышления прервал Радж, пригласивший коллегу в ресторане отеля - то ли на поздний завтрак, то ли на обед. Во время трапезы они обменялись впечатлениями от вчерашнего банкета. - Классный мужик мистер Сунил! Я таких ещё не встречала! - А что я тебе говорил! Как ты думаешь, зачем он нас ежегодно приглашает в свой дом под Новый год? - Яна пожала плечами, а Радж продолжил. - Я думаю, он хочет всем внушить мысль, что такого благосостояния может добиться любой из нас. Он ничего не делает просто так и придаёт большое значение сплочённости коллектив. Нам с тобой стоит это взять на вооружение. После обеда они договорились встретиться в вестибюле через полчаса, чтобы пройтись по магазинам и скоротать время до вечера.
Было уже довольно поздно, когда в номере Раджа раздался звонок от босса, который сообщил, что ждёт их в машине у входа в отель. Молодые люди спустились вниз и вышли из гостиницы. Яна на этот раз оделась подобающе - джинсы и длинная, прикрывающая бёдра, майка. Чуть правее входа в отель стоял шикарный красный "Ягуар" с президентом за рулём. На сидении рядом с ним сидел мужчина лет сорока. "Кажется, это один из самых успешных бизнесменов, в Южной Америке, по-моему..." - подумала Яна. Почтительно поздоровавшись, они расположились на заднем сиденье. Сунил тоже был одет по-молодёжному, просто и демократично: джинсы и спортивная майка. И если бы не седина, пробивающаяся в волосах, можно было бы принять его за молодого парня, настолько он был подтянут и статен. Он нажал на стартёр - и мощный двигатель понёс машину с огромной скоростью. На городских трассах часто встречались "лежачие полицейские", но Сунил мчался со скоростью сто двадцать километров в час, а то и больше, не тормозя перед этими искусственными препятствиями. Ягуар взлетал на этих гуттаперчевых валиках, и, поскольку это был кабриолет, пассажиры испытывали то же, что и мотогонщик, на котором нет защитного шлема. Лететь на такой скорости было и боязно, и захватывающе интересно. Когда миновали границу города, Сунил сбавил темп и с улыбкой предложил всем расслабиться. - Ну как? - весело спросил он, - понравилось? - Обернувшись, задорно посмотрел на Яну и Раджа, - А я обожаю быструю езду! Люблю риск! Люблю выкладываться по максимуму. - Вы, сэр, похожи на шестнадцатилетнего подростка, - сказала, улыбаясь, Яна. - Да, в душе я действительно мальчишка. - Помолчав он продолжил. - Вы все знаете, что в Индии люди живут по своим законам и традициям. Здесь не приняты европейские развлечения, такие, как ночные клубы с танцами, европейская музыка. И вообще, после одиннадцати вечера шуметь не принято. Но я вас, всё-таки, свожу в такое заведение. Мы там весело, а главное, очень активно проведём время. Ночной клуб располагался за городом, километрах в двадцати от Ахмедабада. В окрестностях не было видно признаков жизни: ни людей, ни животных, ни построек. Посреди безлюдного пространства располагался огромный шатёр из ткани, внешне похожей на парусину. Видно, он воздвигается здесь по выходным, а в остальное время сворачивается, - подумала Яна. Гремела хитовая европейская музыка. Припарковав машину поблизости, Сунил пригласил гостей внутрь. Оказалось, что там яблоку негде упасть, столько было танцующих, в подавляющем большинстве молодёжь. Мигала цветомузыка. - Ну, что? Пошли танцевать? - пригласил своих спутников Малхотра и ввинтился в толпу. Они последовали за ним. Ритмично двигаясь в танце, Яна удивлённо наблюдала за боссом: он ничем не отличался от молодёжи и танцевал вполне современно и весело, полностью отдаваясь движению и музыке. С его лица не сходила радостная улыбка. Казалось, его задор передался всем. Одна музыка сменяла другую, а они всё танцевали, пока не выбились из сил.
Когда они, разгорячённые и усталые, ехали обратно, все непринуждённо болтали. Однако, каждый соблюдал субординацию, обращаясь к Малхотра: "глубокоуважаемый господин Сунил...". Он, похоже, давно привык к такой форме общения и воспринимал её как должное. Первым по дороге в город высадили у его отеля индуса из Южной Америки. Радж, что-то соображая, вдруг сказал: - Глубокоуважаемый мистер Сунил! Вы не беспокойтесь за нас! Не надо тратить ваше драгоценное время. Я сам сопровожу мисс Яну до отеля. - Сунил промолчал на это. Когда они подъехали к гостинице, он вдруг сказал: - Мисс Яна, я попрошу вас задержаться ненадолго. Мне надо поговорить с вами. А вы, сэр, - он обратился к Раджу, - на сегодня свободны. Нужно было видеть растерянное лицо Раджа в эту минуту. Но выбора у него не было, и он, понурив голову, ушёл. Сунил спросил Яну, не хочет ли она ещё немного покататься по городу, за одно они и поговорят. Яна внимательно взглянула на него. Но взгляд его был, как всегда, спокоен. Ничего такого, что могло бы внушить ей опасение, она не заметила. - Конечно, мистер Сунил. Президент пригласил её пересесть на переднее сиденье, и они поехали по спящему городу. Он вёл неторопливую беседу со своей спутницей о том, как ей работается, какие проблемы испытывают они в распространении бизнеса на казахстанском рынке. Она спокойно отвечала на его вопросы. Обычная беседа коллег по работе. Выехав на окраину города, он вдруг остановил машину. - Знаете, мисс Яна, вы очень нравитесь мне и как работник, и как красивая обаятельная женщина. Да и просто как человек. Вы редкая женщина! - Он вдруг взял её руку и продолжил. - Вы, наверное, поняли, что сегодняшняя поездка была затеяна мною только ради вас. Мне хотелось познакомиться с вами ближе... В это время запел зуммер его мобильника. Звонил сын Сунила. Выслушав его, Малхотра произнёс: - Да, да, сынок, я минут через двадцать буду дома. - Выключив мобильник, он сказал Яне, что, оказывается, дома его ждёт сын. - Знаете, мисс Яна, - он продолжал мягко держать ее за руку, - Я сейчас дам вам номер моего личного мобильника, который знают только мои вице-президенты. Я хочу, чтобы вы всегда могли рассчитывать на мою мгновенную помощь или совет. Словом, где бы я ни находился -- в Австралии, Швейцарии, Америке - не важно где, при необходимости я всегда готов помочь вам. Прощаясь, он протянул ей свою визитную карточку и ласково пожал руку Яны, вложив её в свои тёплые ладони. Затем резко развернул машину и за пятнадцать минут довёз её до отеля.
Глава 48. ДУРНЫЕ ПРЕДЧУВСТВИЯ
Наутро Радж не пожелал разговаривать с Яной, однозначно истолковав желание мистера Малхотры остаться с ней наедине минувшей ночью. Усмехнувшись про себя, она даже не попыталась что-то объяснить своему шефу, развеять его ревнивые фантазии. "Как, всё-таки, люди мыслят стереотипно, даже не допускают мысли, что женщина может отказать такому влиятельному и богатому мужчине, как Сунил Малхотра, - думала она. - Неужели понятие чести и собственного достоинства уже ничего не значат? Неиспорченный и чистый в помыслах человек никогда не станет цинично думать о женщине, которой каждый день клянётся в любви! Если действительно любишь - значит, превозносишь такого человека в мыслях! Он кажется тебе даже лучше, чем порой на самом деле. А грязные мысли... какая же это любовь?.." Яна с укоризной взглянула на затылок Раджа, который на этот раз расположился рядом с водителем автомобиля, направлявшегося в главный офис. Её мысли переключились на предстоящий доклад о проделанной работе в минувшем году. Он должен был прозвучать перед всеми участниками тренинга. Естественно, Яна волновалась. Не мог оставаться безучастным к предстоящему испытанию и Радж. Они развешали в аудитории, где предстояло сделать отчёт, наглядный материал - схемы, графики, диаграммы, обмолвившись при этом буквально несколькими фразами. Оба заметно нервничали. Когда всё было готово, в помещении появился глава компании, заняв место в первом ряду. Всё прошло благополучно, как говорится, без сучка, без задоринки. Доклад делал Радж Кумар, Яна была рядом, на подиуме, готовая вместе с шефом ответить на вопросы, которых оказалось немало. Их проводили аплодисментами, а Сунил Малхотра выразил надежду, что в наступившем году они приумножат успехи своего представительства.
... Вечером они отправлялись в Дели, откуда Яна должна была лететь в Алма-Ату, а Радж - в Мумбай, на побывку со своими ближними. В самолёте они почти не разговаривали. Радж не торопился выяснять отношения, а, может быть, и не хотел. В Дели они сухо попрощались. Его самолёт вылетал позже. - Пока! - Счастливо! - этими словами закончилась их поездка, вызвавшая столько волнений и переживаний, но во многом превзошедшая даже самые смелые их ожидания. Только вот "чёрная кошка" пробежала между Яной и Раджем.
Вернувшись домой, она во всех подробностях отчиталась о вояже в Индию. Она была ещё очень молода и чиста душой, чтобы объективно судить о своём главном боссе Суниле Малхотра, правильно оценить не только видимые, но и подводные камни его политики. Поэтому она восторженно отзывалась о его уме, верила в искренность его слов, не зная по своей неопытности, что создала из него свой идеал, кумира. Это она осознает позже, а пока горела желанием достичь ещё больших успехов, сделать новые впечатляющие шаги по карьерной лестнице. Через несколько дней на работу вышел Радж Кумар. И сразу по офису прошёл слух, что директор привёз в Алма-Ату свою жену Лавли. "Ну вот, как всё просто и ясно. Всё встало на свои места... - не без горечи думала Яна. - Впрочем, так, наверное, и лучше. Надо учиться смотреть правде в глаза". Потекли обычные, наполненные работой будни. Яна теперь вновь перешла на полуофициальный тон с директором, хотя он с каждым днём всё больше "оттаивал" и часто смотрел на неё долгим, немигающим взглядом, в котором читалась страсть. Однажды, когда она докладывала ему о своей неудачной поездке в фирму, задолжавшую им большие деньги, он вдруг перебил её: - Я скучаю о тебе! Если бы ты знала, как я скучаю! Я не сплю ночами. На жену смотреть не могу. Я даже предположить не мог, что всё настолько серьёзно. - Не надо, Радж. Даже если то, что ты говоришь, правда, то тебе это всего лишь кажется. Ты не любишь меня! Ты поверил, что я могу переспать с Сунилом! И это ты называешь любовью?! Выбрось из головы! Это просто мания, наваждение! Да-да! Какая-то пагубная страсть! Тебе ведь есть, с кем... - Я понимаю, Яна, понимаю!.. Жена устраивает мне скандалы, обвиняя меня в том, что я никудышний муж: не разговариваю с ней, практически не уделяю ей внимания, придя с работы, сразу заваливаюсь спать, забыв о супружеском долге... Чтобы хоть как-то успокоить её, я решил периодически расписывать, как в общих чертах проходит мой рабочий день. Вероятно, в этих рассказах ты не сходишь с моего языка, а я даже не замечаю. Лавли очень быстро заметила это и однажды в лоб спросила меня - кто такая Яна. Недавно заявила, что хочет поехать в наш офис, чтобы познакомиться с сотрудниками. А буквально позавчера утром устроила мне форменный разнос. Оказывается, я во сне твердил твоё имя! Ты понимаешь, что происходит, Яна! Что это, если не любовь?!. - Радж, давай прекратим разговор. Ты женат - и точка! Ты сам этого хотел, причём тут я? Мне очень понятно поведение твоей жены. Мой совет: постарайся наладить контакт с супругой. Живи своей жизнью! Всё постепенно наладится. Так, на чём мы остановились? Ах, да! - Она продолжила свой рассказ о встрече с руководством фирмы-должника, стараясь не встречаться взглядом с его печальными глазами.
Однажды утром директор приехал в офис с женой и познакомил её со всеми немногочисленными сотрудниками, в том числе с Яной. Лавли оказалась темнокожей, невзрачной и, судя по выражению глаз, не слишком образованной женщиной. "Боже. На кого он меня променял! Она, действительно, мне не соперница! Что ж? Так ему и надо!" - не без злорадства подумала Яна. Супруга шефа смотрела на неё неприветливо, хотя, знакомясь, и подала руку. После этой встречи в Яне поселилось даже сочувствие к Раджу: как у такой яркой личности спутницей может оказаться такой неинтересный серый человек?
Приближалась очередная весна. После того, как Яна устроила старшую дочку в детсад рядом с их домом, Марине Михайловне стало намного легче. Теперь весь день на её попечении была только Марьяшка. Однажды, ближе к концу рабочего дня, когда Марина возилась на кухне, в дверь позвонили. То был Саид. На этот раз без обширного багажа, лишь с кейсом. Судя по элегантному без единой морщинки костюму, можно было предположить, что он не с самолёта. К горлу Марины подкатил спазм: "Опять он здесь! Начнёт в очередной раз уговаривать Яну...". Ей ничего не оставалось делать, как предложить пройти в квартиру. Первым его вопросом было - где девочки? Марина объяснила, что старшая ходит в садик, дома только Марьяша. Он радостно обнял дочку, прижал, поцеловал, а она удивлённо смотрела на него, не узнавая. Он вынул из кейса куклу и подал ребёнку, затем уселся рядом с дочкой на пол, что-то говоря ей на урду, гладя по головке. Ребёнок настороженно смотрел на незнакомого мужчину. - Марьяша, ты знаешь, кто это? - спросила внучку Марина. - Это твой папа. - Я - папа, я - твой папа! - как заклинание твердил он малышке, взяв её на руки. - Ты надолго к нам, Саид? - осторожно спросила Марина Михайловна. - Я теперь надолго, может быть, навсегда. Я приехал сюда, чтобы здесь жить со своей семьёй. - Разве ты забыл, как тебе трудно здесь устроиться на работу? На что же рассчитываешь? - Марине было трудно было побороть волнение. В душе поднималась буря. - О, нет! Вы не поняли. Я уже работаю! Крупная фармацевтическая компания открыла своё представительство в Казахстане. Я теперь здесь его генеральный директор. Я сейчас прямо с работы. Очень соскучился. Когда Яна возвращается? - После восьми обычно. - Хорошо, я тогда приеду позже. Он ушёл, а Марина буквально повалилась на стул - ноги не держали её. - Боже! Он ведь теперь не отстанет! Вот наказание-то! - Марина Михайловна набрала номер телефона дочери. - Мама, ну и что? - спокойно отреагировала Яна. - Почему ты так разволновалась? Неприятно, конечно. Будут лишние сложности и переживания... Явился! Будет теперь тут постоянно глаза мозолить! Но, думаю, у него ничего не выйдет. Ведь на всё нужно моё согласие. А этого не будет. Марина Михайловна не могла успокоиться. Её одолевали дурные предчувствия. Теперь Саид чуть ли не каждый вечер ждал Яну с работы вблизи её дома. А она, зная об этом, не торопилась, ожидая, что у него кончится терпение, и он уйдёт. В своём кабинете так же допоздна засиживался Радж. И хотя каждый был занят своей работой, но даже это простое соседство приносило им удовлетворение. Она избегала встреч с бывшим мужем, а Радж не торопился к постылой жене. Между ними давно не было близости, но сердца по-прежнему принадлежали друг другу, и нереализованность чувств лишь больше распаляла обоюдное желание любить... Саид однако упорно дожидался Яны, изнывая от отчаяния и ревности: он интуитивно чувствовал, что у него есть соперник. Но даже если и нет, то что у неё за работа такая, что требует присутствия в офисе допоздна?
О, ревности безУдержная страсть! Ей для фантазий и толчка не нужно! И времени для ревности - не красть! А уж разлука... что быть может хуже? В тоске, средь ночи, в одинокой мгле... А ревность уж рисует в ярких красках возлюбленную... с кем-то... на земле... средь трав душистых и объятий страсти! Сжигает душу ревностный огонь... и сердце в бурю выпрыгнуть готово! А опыт личный - ох, его не тронь! - доносит жгуче-сладостные стоны... Сгорает в муках медленных душа... И лишь под утро сон пожар потушит. А ревность, удаляться не спеша, в ночной костёр "дровишки" снова сушит!
Он ревновал жену и к работе, и ко всему, что стало ей нынче мило, дороже него - отца её детей! Саид не считал себя бывшим мужем, ведь процедуры развода не было. Когда, в конце концов, она появлялась у дома, он был готов к очередной резкой отповеди, пытаясь, всё же, убедить её в своих самых лучших намерениях. Но Яна ничего не хотела слышать. В дом к её родителям Саид больше не заходил - понимал, что там ему не рады. Сон подолгу не шёл к нему. В груди кипела обида: ведь он ради неё с таким трудом нашёл эту работу! Бросил пожилую мать на произвол судьбы, за что его, скорее всего, осудили сёстры, ведь теперь к ним перешли его обязанности. И вот он здесь. И что же?.. Однажды терпение его лопнуло: Саид понял, что только её новое чувство к кому-то может так противостоять разуму. И он решил явиться к ней на работу, чтобы убедиться в своих предположениях. Саид приехал к Яниному офису за несколько минут до окончания рабочего дня и припарковал машину немного поодаль, так, чтобы было видно всех выходящих сотрудников. Он ждал, выйдет ли Яна одна или с провожатым. Постепенно контора опустела. Яны не было. Однако в окнах офиса горел свет. Саид решил оставить свою засаду, зайти внутрь и убедиться, чем же она так занята? Нервы его были на пределе. В холле никого не было. Саид нашёл дверь с табличкой "Директор" и решительно шагнул внутрь. Радж поднял голову от бумаг и вопросительно посмотрел на вошедшего. Посетитель поздоровался по-английски. Радж поднялся и спросил на том же языке, с кем имеет честь в столь поздний час. Глаза незнакомца горели, он был явно на взводе. - Рабочий день давно закончился. Может быть, нам удобнее встретиться завтра? - учтиво произнёс Радж. - Нет! Я муж вашей сотрудницы Яны Петренко, да будет вам известно. Я пришёл за ней, поскольку рабочий день подошёл к концу, но её долго нет. Вот я и захотел поговорить с вами... Как вас зовут? - Радж Кумар, а вы?.. - Я - Саид, но это неважно! Где моя жена? Что у вас тут за порядки?! - Саид перешёл на крик. Увидев, что, как он и предполагал, директор молодой мужчина, он моментально определил в нём соперника и едва сдержался, чтобы не кинуться на него с кулаками. Тот однако, моментально сориентировавшись, изобразил на лице вежливую улыбку и протянул Саиду руку, спокойно сказав, что рад познакомиться с супругом своей уважаемой коллеги. Яна, услышав громкие голоса в кабинете шефа, решила выяснить, что происходит, и застала Саида в воинственной позе с гуляющими желваками на скулах. - Саид?! Что ты здесь делаешь? Зачем пришёл? Опозорить меня хочешь? Радж пытался спокойным тоном урезонить её взбешённого супруга: - Я не понимаю, почему вы так реагируете на задержку жены с работы? Вы ведь и сами, уверен, часто задерживаетесь. Именно своим отношением к делу ваша жена столь ценится высшим руководством нашей компании. Госпожа Петренко заправляет всеми делами. Во всём отлично разбирается, - Радж изо всех сил пытался успокоить Саида, но тот, казалось, ничего не слышал. В этот момент перед ним встала Яна. Она в бешенстве развернула его по направлению к выходу и буквально вытолкала за дверь, а потом и из здания офиса, прокричав вслед, чтобы он больше не попадался ей на глаза. Затем она вернулась в кабинет директора и разрыдалась. Но тут же, взяв себя в руки, попросила прощения за выходку человека, именовавшего себя её мужем. Радж стал успокаивать Яну, хотя сам был взволнован не меньше её. Тем не менее, он сказал, что понимает Саида как мужчину, и не собирается из его необычного посещения делать трагедию. Попрощавшись, Яна вышла из офиса и осмотрелась. Меньше всего ей хотелось вновь увидеть Саида, но она заметила его автомобиль. Саид помигал ей фарами. Яна бегом ринулась к дороге и проголосовала первой встречной машине. Слава богу, та остановилась - и женщина назвала свой домашний адрес. По дороге к дому она долго не могла придти в себя. С одной стороны, радовалась, что сумела предотвратить драку и избавится от выяснения отношений с мужем, с другой, понимала, что всё это добром не кончится. Подъехав к дому, она увидела у подъезда машину Саида, а чуть в стороне его самого, уже поджидавшего её на повороте к дому. Яна поняла, что на этот раз разговора не избежать. Надо максимально взять себя в руки и говорить спокойно. Это скорее его образумит. Она подошла к Саиду, внешне невозмутимая, и тихо спросила: - Чего ты добиваешься, Саид? Ты хочешь меня опозорить, чтобы я лишилась работы? Но ты должен понимать, что я -- основной кормилец в моей семье, ты хочешь оставить моих детей без средств к существованию? Или тобой движет ещё что-то другое? - Они и мои дети, ты забыла? - Да? Но если ты их считаешь своими детьми, почему ты совершаешь эти позорные выходки, которые, кстати, прежде всего, тебя выставляют в смешном свете? Ведь если я по твоей милости останусь без работы, то что ждёт детей? - А я считаю, что ты как мать должна быть дома, все заботы о вас я должен взять на себя. А так наши дети тебя вообще не видят, они и меня уже не знают! - Этого уже никогда не будет. Никакая сила теперь не заставит меня быть домохозяйкой! Заглядывать мужу в рот, просить копеечку на колготки... Такого никогда больше не будет. И мои дети ни в чём не будут нуждаться. Я сама, одна их выращу, дам хорошее образование. Я теперь знаю, что я в силах сделать это. Я более не собираюсь ни от кого терпеть унижения, от кого-то зависеть. Что поделать, если так случилось. Случилось почти два года назад. И в том, что мы разошлись... - Мы не расходились. Я по-прежнему твой муж. А ты тут, похоже, почувствовала себя свободной женщиной? О-о, я так и думал! Так знай же, что и я был свободным мужчиной! - Саиду захотелось причинить ей боль, заставить её ревновать, но в ответ он услышал: - Так что же ты растерялся и не нашёл себе нормальную жену-пакистанку?! Какое ты имеешь право меня в чём-либо упрекать, если уже два года мы с тобой -- чужие люди? - Я люблю тебя, вот, в чём проблема, я не представляю, как я буду жить без тебя - тихо вымолвил он. - Странная у тебя любовь, Саид! Как можно любить женщину и не уважать её при этом? Ещё в прошлый твой приезд, год назад, я надеялась, что ты приехал, значит, что-то понял, раскаялся, думала, ты изменился, готов к компромиссу, но быстро убедилась, что это не так. Ты не способен меняться. Мы -- слишком разные, пойми! Мы даже само слово "любовь" понимаем по-разному. Заведи себе нормальную семью и живи своей жизнью. И не мешай мне строить свою жизнь. Если я за эти, трудные для меня два года выжила, то теперь я уже многого добилась на работе. Я, да будет тебе известно, генеральный менеджер, кому, как не тебе знать, насколько эта работа сложна и ответственна. И я справляюсь! Пользуюсь большим уважением самого президента компании. Более того, надеюсь, со временем, я добьюсь и большего роста. Кто знает, может, я когда-нибудь стану и директором представительства. - Ой... не смеши меня, пожалуйста! Директором она станет! Да если такое произойдёт в индийской компании, где всем заправляют мужики-индусы... да мне проще выброситься с пятого этажа! Впрочем... они ведь все красивые мужики, молодые... как твой этот директор... Если переспать с кем надо, то вполне карьеру сделать можно! - И после этих грязных слов, ты по-прежнему станешь утверждать, что любишь меня?! Вот, ты и поставил окончательную точку в наших отношениях. Сам поставил! И нам больше не о чем разговаривать! А если ты ещё раз явишься ко мне на работу, то детей своих ты вообще больше не увидишь! Ты меня знаешь. Если я что решила, то всё будет, как я сказала. Яна развернулась и пошла к своему подъезду. А Саид ещё некоторое время стоял и смотрел ей в след: "Какой же я дурак! О, Аллах!.. Какой же я дурак! Зачем я наговорил ей всё это?!"
Глава 49. НЕТ ИНОЙ ЖИЗНИ, КРОМЕ... РАБОТЫ.
Прошло несколько месяцев. Ничто не менялось в отношениях Яны с её патроном. Разве что Радж несколько изменился. Стал мрачным, редко смеялся, выражение его лица, как правило, было недовольным, угрюмым. Казалось, что-то снедало, мучило его. Яна сознательно не расспрашивала его ни о чём. Работа - вот в чём они по-прежнему понимали друг друга без слов. Однажды Радж вызвал её и затеял такой разговор: - Знаешь, я больше этого не вынесу! Я пытался изо всех сил, как ты мне советовала, наладить отношения с женой. Я запретил себе думать о тебе. После приезда твоего мужа я понял, что ты никогда больше не будешь со мной. Я же понимаю, что он никуда не уедет, будет добиваться тебя - и рано или поздно добьётся своего, ведь у вас дети. Но... как я могу не думать о тебе, если мы постоянно общаемся, работаем рядом? Жена моя мечтает о ребёнке... а я не хочу, хотя и понимаю, что пора расставаться с иллюзиями. Так вот, Яна! Чтобы долго не мудрить и не мучить тебя своими жалобами на несчастливую судьбу, скажу без обиняков: я решил, что работать нам вместе больше не следует. - А-а... Я, кажется, поняла... Ты предлагаешь мне уволиться? - Да что ты! Как ты могла подумать такое! Нет! Я пришёл к иному решению. Мне нужно уехать отсюда, хоть на другой конец света! Чем дальше от тебя - тем лучше! Может, со временем моё чувство к тебе утихнет. - Боже мой! Но как же... как же я? Надо мной поставят кого-то другого, и не известно, смогу ли я работать столь же успешно? Может, проще мне уволиться ? - Ты в последнее время настолько преуспела, что наступаешь мне на пятки, дышишь мне в затылок. Ты, мне думается, можешь работать директором, заменив меня. А мне уже тесно здесь, всё, что мог на этой должности, я уже освоил. Мне надо расти дальше. На этот счёт я уже переговорил с мистером Сунилом, сказав, что желаю трудиться в более крупном представительстве, имеющим больший годовой оборот. Он с пониманием отнёсся к моей просьбе. Короче, когда меня переведут на работу в другую страну, тебе реально могут предложить моё место. Случится это, думаю, не завтра, у нас с тобой ещё есть какое-то время запасе. Поэтому я предлагаю тебе наиболее эффективно подготовиться к будущей должности. Я тебе помогу всем, чем могу. - Всё, что ты сказал, Радж, очень неожиданно. - Ты не должна ударить лицом в грязь. Я верю в тебя, в твои мозги. - Спасибо, Радж. Я никогда не забываю о том, что всем, что умею и знаю, обязана тебе. - Тогда договоримся так: с завтрашнего дня мы выделим для ежедневных занятий два часа. Планируй своё время с учётом этого. - Он вдруг взял её руку. - Я не знаю... как смогу без тебя... Я привык всё время чувствовать тебя рядом, привык, что во сне ты приходишь ко мне, и иногда среди ночи я просыпаюсь, испытав страстный оргазм. Да, да!.. А жена спрашивает, что со мной, почему я громко стонал. За что эта пытка? А ты? Ты совсем охладела ко мне? Понятно, муж рядом. Вы вот-вот сойдётесь! Как подумаю об этом, мне его убить хочется! - Радж... Я... в полной растерянности. Не знаю, как останусь здесь, когда ты уедешь. Вдвоём мы всегда находили выход в трудной ситуации, понимаем друг друга с полуслова. А с кем-то чужим... Стало обычным делом, что вся ответственность за предпринятые мною шаги лежит, в основном, на мне, но если я ошибусь, ты тут же подключишься, и мы вместе исправим положение дел. Это придавало мне решимости. А вдруг тот, кто придёт на твоё место, захочет всем управлять единолично, превратив меня в простого исполнителя своей воли?.. Нет... Мне это уже никогда не будет интересно. К хорошему привыкаешь быстро. Жаль бросать фирму, я с ней срослась. Она - и моё детище. Может... не надо пока уезжать? - Неужели я тебе ещё не совсем безразличен? - Он стал целовать её прохладные пальцы, прижимать их к своим щекам... Она не убрала руку. В её глазах застыли слёзы. Увидев их, Радж выдохнул: - Подари мне несколько мгновений счастья, не отказывай, прошу тебя! - Она молчала и с грустью смотрела на него. В его глазах было столько мольбы! - Сейчас разгар рабочего дня, - с сомнением произнесла она. - Предоставь это мне. Хорошо? Минут через пятнадцать мы просто с тобой поедем на "деловую встречу". - Руки его дрожали. - Ты согласна? Ну, скажи "да!" - Да.
Жизнь похожа на просмотр фильма в ускоренной промотке: каждый день, только начавшись, уже заканчивается, откладываясь в памяти мимолётным мазком. Марина Михайловна гладит бельё. В соседней комнате спит Марьяшка. Для неё - тихий час. Медленно двигая утюгом, Марина размышляет, насколько изменился мир в эти десять лет, прошедшие с начала перестройки. В сознании людей, пытающихся приспособиться к новым правилам и жизненным установкам, стёрлись, стали расплывчатыми воспоминания о том, когда граждане огромной и сильной державы ощущали себя одной семьёй, когда их сердца были одухотворены гордостью за свою страну. Ныне цена человека измеряется только его богатством. Молодёжь, готовая жить под родительским крылышком хоть всю жизнь, лишённая светлых целей, не находящая себе применения, практически брошенная своим государством. Стремительная деградация и деморализация общества. Расширяющаяся на глазах пропасть между неимоверно богатыми и бедными, можно сказать, нищими людьми, чья единственная ценность честный образ жизни.
Что вновь обрели мы - взамен идеалов, которыми жили все люди страны? Едим мы досыта, и тряпок навалом, но как же мы стали духовно бедны! Азартные игры, наркотики, пьянство, бессмыслица жизни, коль нет перспектив, ни в чувствах, ни в принципах нет постоянства, все мысли о деньгах - сплошной негатив! Не то чтобы мучит сейчас ностальгия по тем, невозвратным уже, временам, но цели, стремленья должны быть благие, и души чисты, словно истинный храм!
Впрочем, урезонивала сама себя Марина Михайловна, глобальные обобщения, как всегда, ошибочны. Во все времена, при любом социальном строе добро преобладает над злом, честных, порядочных людей больше, чем нравственных уродов. И молодёжь наша не так уж плоха, убеждала себя Марина. Нечего брюзжать, как старая бабка! Какое бы общественное устройство ни преобладало на человеческом веку, жизнь во все времена неимоверно трудна, но зато в вечном преодолении тягот её никак не назовёшь скучной! И случись победа коммунизма на всей земле, мы загнили бы в этом обществе справедливого распределения благ, где каждому по потребностям. Надо сначала в корне изменить сущность человека... Проснулась маленькая Марьяшка. Захныкала легонько: "Ма-мма! Мамм!" Выключив утюг, Марина Михайловна вошла в её комнату: - Кто это проснулся? Какая сладенькая девочка проснулась? Иди ко мне скорее на ручки! - Она обняла хрупкое, тёплое со сна, тельце ребёнка, прижала к себе. "Почему так хорошо пахнут маленькие дети?" Нежность разливалась внутри её. Марьяша обожала бабушку и называла её мамой. Она считала, что у неё две мамы. Бабушка Марина не поправляла кроху: ребёнок всегда должен чувствовать мать рядом. Ему это жизненно необходимо. А коли настоящая мама рядом бывает только ночью, то днём есть запасной вариант -- мама-бабушка. Марьяше шёл уже третий год. Одев внучку для прогулки, Марина стала одеваться сама. Ральф, почувствовав, что и ему, возможно, предстоит выбежать на свежий воздух, восторженно засуетился вокруг Марьяши, едва не сбив её с ног. В это время зазвонил телефон. Звонила Маша, сноха. Марине пришлось присесть у телефона на некоторое время, уделив ей внимание. Надо сказать, что недавно в семье сына произошли важные события. Марина Михайловна стала бабушкой в третий раз: в мае у Кости и Машеньки родился первенец - её третий внук, Андрей. Рождение ребёнка в семье всегда значительное событие. Жаль, что ребята так долго тянули с пополнением. Когда Яна жила в Пакистане, сколько дней и бессонных ночей Марина Михайловна мечтала о внуке со стороны сына, ей страстно хотелось быть полезной детям, а ближе всех был в то время сын Костя. Но тогда не сложилось. А теперь она была для Андрюшки "праздничной" бабушкой, так как все её время и силы тратились на дочерей Яны да и на неё саму, ведь мать полностью освободила Яну от домашних хлопот ради работы и карьеры. Слава богу, сноха, будучи в декретном отпуске, сама занималась ребёнком. Это на первых порах, ох, как непросто! Машенька часто звонила свекрови, рассказывала о сынишке, спрашивала совета. Иногда она жаловалась свекрови на мужа, ожидая, что та скажет, как отреагирует. Марина Михайловна никогда не позволяла себе вслепую защищать сына. Всегда хотела разобраться, быть объективной. Со временем Маша оценила это, с гордостью рассказывала о своей свекрови коллегам по работе. Те, конечно, удивлялись. Её дружба со снохой крепла. Марина Михайловна прекрасно знала недостатки сына, ей не внове был его нелёгкий характер, и свекровь молила бога, чтобы Мария не устала от Костика, мудро хранила свой семейный очаг.
Снохе любимой посвящаю строки, её боготворя, благодарю. Мой сын не бог, не ангел во плоти. Он человек. Как все, несовершенен. Бывает труден. Ты его прости: не хочет "под каблук" попасть, под женин. Бывает раздражителен порой... Я знаю, что прощать такое трудно, но за тебя вступается горой, живет для вас и любит безрассудно. Ты терпишь много. Знаю и ценю и мудрость женскую, и благородство. Молюсь за вас я много раз на дню, чтоб сохранил вам бог любви господство. Тебя прошу я только об одном: ты не копи в душе ни льда, ни снега, для мужа будь взбодряющим вином и родником тепла, любви и неги. А я молиться буду за тебя, за то, что повезло мне со снохою, что мужа бережет, семью любя, и чтёт меня свекровью не плохою. За то, что ты внимательна ко мне, чем восполняешь сыновы огрехи, пишу тебе с любовью в тишине и славлю мудрость женскую во веки!
... На этот раз недолго поговорив с Машей, взяв внучку и Ральфа, Марина отправилась в неспешную прогулку по скверу. Собаку, спустя некоторое время, отпустила побегать на свободе. Гуляли они долго: семидесятикилограммовому Ральфу требовалось двигаться не меньше часа, и маленькая Марьяшка притомилась. Наконец, у неё иссякло терпение. Она важно произнесла: "Мама! Запарила меня твоя прогулка!", естественно, не выговаривая ещё "р", и этой сленговой фразой невозможно развеселила бабушку. - А вот мы сейчас с тобой зайдём за Зарочкой в садик, а потом пойдём домой все вместе! Привязав собаку к молодому деревцу, бабушка и внучка направились в Зарочкину группу. Когда девочка покинула детсад, то захотела ещё погулять. - Нет, мои котятки, скоро мама ваша и деда с работы придут. Сейчас будем ужин готовить, а потом наших дорогих встречать. - Встречать! Встречать! - завопила Зарка и радостно понеслась к дому. А Марьяшка бросилась за ней, вопя что-то своё на тарабарском наречии.
Вечером, когда пришла с работы Яна, она рассказала матери о разговоре с Раджем, его желании перевестись от неё подальше. И о том, что он верит в её силы на возможном посту директора представительства. Марина, помолчав, сказала: - Какая ты, всё-таки, сильная, моя девочка! Ничего не боишься. Мужикам на пятки наступаешь. Сколь неуёмна в тебе вера в победу! Даже такого сильного и умного, как Радж, потеснила! А вот я бы так не смогла, я совсем другая была в работе. Людьми управлять не умела никогда. Строгости во мне не хватало, зато с избытком было чувства такта. Мои подчинённые -- взрослые люди, считала я, а потому должны быть ответственными. Без всяких напоминаний! - Время ваше было другое, мамочка! А теперь, если тараном стену не пробьёшь, останешься на задворках. У людей нет права жить неторопливо и размеренно. Жизнь требует иного. Да и нет никакой другой жизни, кроме... работы.
Глава 50. ПОГУЛЯЛ БАТЮШКА
Евгений Иванович собирался на работу. День обещал быть не слишком занятым делами. Тем более, что в конце его должна была состояться корпоративная вечеринка. Повод - 5 лет фирме. Шеф раскошелился на ужин коллектива в ресторане и предупредил всех, что явка обязательна. Евгений достал из шкафа выходной костюм, с особой тщательностью навёл блеск на элегантные туфли. Марина принесла ему ещё тёплую от глажения рубашку и подходящий по цвету шёлковый галстук. Глядя, как он облачается в праздничные "доспехи", она невольно отметила, что не смотря на уже весьма солидный возраст, он строен, подтянут и моложав. - Ты, Жень, ещё красавчик у меня! - Она помогла ему завязать галстук и приникла к его губам нежным поцелуем. - Всех женщин покоришь однозначно! - Да у нас женщин раз-два и обчёлся - главбух, завскладом, пара менеджеров... Какой уж там выбор! Прошло моё времечко! - усмехнулся он, потискав жену за талию. - Ой, не скажи! Всем бы в твои годы так выглядеть! Ты только не сиди там, как дедушка! Приглашай сотрудниц, танцуй, веселись от души! Отдохни, почувствуй вкус жизни. Разрешаю! А потом возвращайся ко мне с помолодевшей душой! - Ах, ты, всё-таки, не навсегда сдаёшь меня в "аренду", а то я уже подумал, что сплавить хочешь... - Нет уж, "такая корова нужна самому!" - пошутила Марина. - Надеюсь ты не слишком поздно вернёшься? Ты же знаешь - спать не буду, пока не придёшь. Однако не торопись особенно. Ведь не часто такие корпоративы бывают. Проводив ободрённого и сияющего от похвал мужа, Марина вспомнила, как в молодости, прожив с Евгением более десяти лет, она частенько устраивала дома вечеринки по поводу и без повода. Чтобы развеять рутину супружества, они созывали "на огонёк" своих друзей и подруг с жёнами и мужьями. Веселились от души. Все они были тогда молоды, примерно одного возраста. Во время таких вечеринок с незатейливым застольем хозяева на время "забывали", что женаты. Женя приглашал на танец других дам, а она кружилась в вальсе с чужими мужьями. "Учти только, - говорила она ему, - если меня никто не пригласит, то сразу сам зови меня на танец, а если я уже приглашена кем-то, то и сам танцуй, с кем хочешь!". Но её иногда приглашали на танец сразу двое кавалеров, и Марине приходилось выбирать. Зато и Женьке была лафа. Она, как губка, впитывала комплименты галантных мужичков, он же в "медляке" прижимал к себе очаровательных надушенных особ и что-то шептал им на ухо. Обычно, провожая гостей к автобусной остановке, Марина шла под руку с чьим-то мужем, а Евгений держал за руку чью-то жену. Так, слегка пощекотав друг друга лёгкой ревностью, супруги Петренко обретали уверенность в том, что оба способны очаровывать партнёров, их взаимные чувства разгорались с новой силой. Ложась в постель, оба проникались особой чувственностью. Даже теперь, спустя столько лет, Марина приходила в волнение от этих воспоминаний... "Куда же всё уходит?" - сокрушённо думала она. И хотя не было случая, чтоб, ссылаясь "на головную боль", она отлынивала от исполнения супружеского долга, оба старались найти новые нюансы в минутах близости, чтобы доставить друг другу максимум удовольствия. Но, надо признаться, в последние годы такие счастливые мгновения случались всё реже и реже. "Стареем, физически устаём, да и голова чем-то другим постоянно занята. Кровать осталась местом только для спанья..." Марина принялась за домашние дела, перекидываясь словечками с Марьяшей, которая крутилась под ногами, демонстрируя ей, как ухаживает за любимой куклой Дашей. Потом они читали и рассматривали книжки с яркими картинками, ходили на прогулку. Бабушка использовала каждую минутку, чтобы научить внучку чему-нибудь новому и, прежде всего, новым словам, учила их правильно выговаривать. День пролетел, как всегда, незаметно. Близился вечер. Она вспомнила, что в эти минуты Евгений уже, наверное, в ресторане.
Весь "личный состав" фирмы собрался за столиками, уставленными всякими деликатесами. "Расщедрился наш босс!" - тихо сказала Катерина Васильевна оказавшемуся подле неё Евгению Ивановичу. Он с улыбкой кивнул и, отодвинув стул, пригласил Катю сесть, а затем и сам устроился рядом. Все, оживлённо болтая, стали разливать по рюмкам крепкие напитки. Для первого тоста было подано французское шампанское. Владелец компании Серик Курмангалиевич произнёс тост, за который выпили стоя. Евгений Иванович принялся ухаживать за соседкой, подкладывая ей закуски. - Евгений Иванович, я очень мало ем. Не беспокойтесь, пожалуйста! Но он уже наполнил её рюмку коньяком. - Полрюмки достаточно! - Катерина легко отвела его руку. Через некоторое время по залу покатился обычный в таких случаях шум, все непринуждённо болтали, звучали тосты, анекдоты, шутки... Вдруг вступил оркестр, и ресторанный певец голосом Николая Сличенко завёл "Очи чёрные, очи ясные. Очи жгучие и прекрасные...". А через некоторое время в микрофон прозвучало: - Дамы приглашают кавалеров! - Ну что, соседушка, потанцуем? - поднялась со стула Катя. - Ох, боюсь, что я уже разучился! - улыбнулся Евгений, но тем не менее встал и увлёк её за собой в круг танцующих. Он обнял её за талию, мгновенно ощутив, как она прильнула к нему. Его сразу бросило в жар. "Ну и ну! - подумал он, - а ведь казалось, что все страсти уже давно позади...". Тут зазвучал вальс, и под его чарующую мелодию в Евгении ожило уже притупившееся со временем волнение. - Станцуем вальс, Катенька?! - Конечно, Женечка! - и они закружились, не сводя друг с друга горящих глаз. Она легко неслась по паркету, ведомая его крепкими руками. Евгений впитывал запах знакомых духов, от которых всегда сходил с ума. Казалось, что весь зал засверкал разноцветными искрами, всё поплыло перед глазами...
То ль Бог сулил нам эту встречу? Мы танцевали всё подряд... Я не забуду дивный вечер, твой восхищённый нежный взгляд! И трепет в голосе, и речи... В свечах мерцает белый зал. Прикосновенья... руки... плечи. И стук сердец, и чувств накал! Снится! Ужель мне снится? И лиц касаются ресницы. И под ногами ... пола нет. Но как же? В зале был паркет! Странно, всё это странно! Всё вновь нахлынуло нежданно! С тобой мы будто бы парим. И лишь глазами говорим... Снится! Мне снится танго! То вдруг кружусь в порыве странном! Так это вальс? Или фокстрот? И всё в глазах моих плывёт... Вечер. И наша встреча. Обман иллюзий быстротечных! И всех надежд моих обман? Лишь снов доверчивый туман...
- Ужасно жарко! - вымолвила Катерина, - пойдём ненадолго на свежий воздух, хочется немного остыть. Мне одной неловко выходить. - Конечно! На улице уже совсем стемнело. Они вышли и медленно пошли по тротуару, потом свернули в тень раскидистого дуба и, спрятавшись за толстым стволом, принялись неистово целоваться. Они были как безумные, их трясло. - Женя, Женечка... я чуть не умерла без тебя!.. Жизнь потеряла без тебя всякий смысл. Считай, потеряла напрасно почти два года... - Катенька, в глубинах моего сознания, ты всегда жила и никуда не уходила. Я это отчётливо понял сейчас, только сейчас... Спасибо этому случаю!. Он прильнул к её груди, повёл истосковавшимися руками по её бёдрам... Сердца стучали набатом. Его руки гладили её, спускаясь к подолу платья, а потом стали подниматься вверх по нежной коже ... Задыхаясь, она прошептала: - Нет! Женечка, не здесь... Пойдём в мою машину. Они почти бегом устремились к автомобилю, стоявшему неподалёку. Захлопнув дверцы, они жадно набросились друг на друга. Не прекращая целоваться, сорвали друг с друга одежду, стремясь немедленно стать одним целым. Вскоре почти одновременно вырвались страстные стоны разрядки. Но им было этого мало. Благодаря её неистовым ласкам, он, как 20-летний, был уже готов через минуту - и вновь наступили ни с чем не сравнимые мгновения... Им было наплевать, что слабая тонировка стёкол позволяет заглянуть в машину посторонним. Весь мир вместился в эти минуты только в них самих. Она видела его глаза с расширенными зрачками, слышала мощные глухие удары его сердца, а его стоны казались ей лучшей музыкой на свете. Наконец, Евгений обессилено откинулся и положил голову на её грудь. Она нежно гладила его мокрый лоб, расплавляла спутавшиеся волосы, тихо по-бабьи причитая: - Не верю своему счастью, миленький!.. Ты снова мой, мой!.. За эти месяцы без тебя я о стольком передумала... Я тебя больше никогда не прогоню. Посажу, как икону, в самый светлый угол спальни и буду молиться на тебя... Он приподнялся над нею, и она, интуитивно поняв, что он скажет сейчас, нежно приложила палец к его губам: - Не говори! Не надо, милый! Я больше не стану претендовать на тебя в качестве мужа. Видно, не суждено мне быть замужем. Пусть! Я знаю, что ты хочешь меня, сегодня я убедилась в этом. Знаю, что мы значим друг для друга, сколько бы ты ни говорил мне о своём долге перед семьёй. Да ради бога!.. Выполняй свой долг! Я за это тебя люблю ещё больше. Ты такой светлый, порядочный человек!.. - Да уж... просто верх порядочности... - пробормотал он. - Вот когда я начинаю сожалеть, что у нас не принято многожёнство, как у мусульман! Взял бы ты меня второй женой, а я бы тебе ноги целовала, все пальчики... - Она рассмеялась. - Исполняла бы для тебя танец живота, а потом спрашивала, что ещё желает мой повелитель. - Ну уж нет, в моей семье и так уже четверо мусульман - зять мой, дочка, их дети, внучки мои... Так что я переполнен этим счастьем с лихвой. - Ты что-то имеешь против? - Абсолютно ничего! Просто мусульманам - своё, а Кесарю - своё!.. - Кесарь ты мой дорогой!.. В полумраке машины они быстро оделись. - Ты отвезёшь меня к дому, Катюш, а то поздновато уже? Марина спать не ляжет, пока меня нет. Да и рабочий день завтра. Отвезёшь? - Как скажет мой повелитель! - Она потянулась к его губам. - Чаровница моя, не будем начинать всё сначала. Мы с тобой сегодня и так дали жару! Спасибо тебе, страстная моя! - Евгений чмокнул её в кончик носа. - Теперь долго буду вспоминать сегодняшний вечер. Э-эх!.. - промолвил он с непонятным сожалением. - Ты, любимый, приезжай ко мне, когда захочешь, хоть каждый день. - Боюсь, что не получится. Сама понимаешь... - Ну, значит, днём что-нибудь будем придумывать! Да? Они уже подъехали к дому Евгения. - Катюш, не останавливайся близко! Вот здесь тормозни!..- Он наклонился, чтобы поцеловать её на прощание. - Спасибо тебе за блаженство, я словно на свет народился, ей богу! Лет на десять помолодел. - Ты только время для меня находи, а я уж из тебя мальчика сделаю! - рассмеялась она.
Было около одиннадцати вечера, когда он открыл дверь своим ключом. В кухне горел свет, однако Марины там не было. "Не дождалась? Сон сморил - устаёт ведь. С другой стороны, - подумал он, - это даже хорошо, что не встречает. Сейчас в ванну нырну! Он тихо прошёл в кухню, снял костюм и рубашку, аккуратно повесил их на стуле и направился в ванную. Марина, ожидая мужа, слегка задремала и вдруг проснулась: разбудили звуки включенного крана с водой. "Молодец! Не слишком поздно вернулся! Хороший мой, послушный мой Женька!" Она сняла со спинки стула его пиджак, намереваясь повесить его на плечики - и в нос ей ударил смешанный с мужским потом запах женских духов. Она автоматически поднесла ближе его рубашку. Сердце её вдруг бешено заколотилось: "Боже мой! Неужели женщина? Впрочем, что это я? Ведь он не с мужиками танцевал, я сама его настроила. Дурёха, право! Сразу взревновала!". Однако в душу её заползло какое-то гнетущее предчувствие. Она повесила костюм в плательный шкаф. Дождалась, пока Евгений выйдет из ванной комнаты. - О, Мариша! А я думал, что ты спишь! - Чайку выпьешь? - Ещё бы! Она наполнила его любимую кружку. Подала состряпанные днём ватрушки с творогом. - Ну и как ваш праздник? - Всё нормально. Стол был богатый. Полно разносолов всяких. Дорогая выпивка. Всё замечательно, короче! - Так. Ну а танцевать? Ты танцевал или всё сиднем сидел?.. - Да с кем танцевать-то, Мариша? Ну... тряхнул пару раз стариной, потоптался маленько, чтобы не опьянеть... К лицу Марины прилил румянец. Ей вдруг стало стыдно. Стыдно за его ложь. Он никогда ей не лгал. Что заставило его врать именно сейчас? Ну, танцевал... и что из этого? А тут, будто оправдывается. Она смотрела на мужа, пытаясь понять причину обмана, и в голове её было только одно объяснение - он скрывает что-то важное. Женщина... Да, у него есть женщина! Марину в очередной раз бросило в жар. Она смотрела, как он спокойно пьёт чай, жуёт ватрушку и смотрит на неё... сквозь неё, думая о чём-то своём. - Ещё чаю? - одними губами спросила она. Он не услышал вопроса. Она тронула его за руку. И тут он, словно очнулся, вернулся откуда-то издалека: - Ты что-то сказала, Мариш? - В облаках витаешь? - вопросом на вопрос откликнулась она. Усмехнулась: - Позови меня, вместе полетаем. - Да нет. Просто работы сегодня было не впроворот, вот и вспомнил... Ты иди, родная, ложись! Я чай допью, газетку сегодняшнюю просмотрю и тоже - на боковую. Спокойной ночи! "Ох, отводит взгляд! Значит, нет дыма без огня!" - Она встала и тихо удалилась в спальню, плотно прикрыв за собой дверь. Быстро разделась и легла. Слёзы беззвучно катились по её щекам. "Вот дожила, вот заслужила... А вдруг... я всё это выдумала? Порочу бедного Женьку ни за что! Но ведь его рубашка не просто пахла женскими духами, она прямо-таки источала запах женского тела! Но спрашивать в лоб не буду. Вдруг ошибаюсь? Ведь обижу мужика насмерть! Понаблюдаю, что будет дальше!" Зарывшись лицом в подушку, она ещё какое-то время всхлипывала, потом затихла. Сон сморил её.
Глава 51. СТОПУДОВЫЙ КАМЕНЬ.
После этой ночи, подобно гранате подорвавшей всегда присущую ей доверчивость, Марина Михайловна невольно всё своё внимание переключила на мужа. Подозрение о его неверности то невыносимо жгло душу, то стопудовым камнем давило на сердце. От такой тяжести перехватывало дыхание. Она убеждала себя в надуманности подозрений, тем более, что внешне мало что изменилось в их жизни и поведении Евгения. Он, как всегда, вовремя возвращался с работы, выходные проводил с семьёй. Упрекнуть его было не в чем. Правда, их интимная жизнь несколько потускнела, но так уже и раньше бывало: Марина объясняла это уже немолодым возрастом супруга, который был намного старше её. Ради справедливости, нужно сказать, что и сама она не пылала страстью -- ей попросту было не до этого в этой бесконечной жизненной кутерьме. Но после той самой корпоративной вечеринки Марине стало казаться, что причины охлаждения мужа, возможно, в том, что он нашёл утешение на стороне. Но так ли это? И нужно ли докапываться до истины? Ведь уличив Евгения в измене, она обязана будет поставить его перед выбором: жить с семьёй или уйти к другой женщине? А вдруг у него всё серьёзно, и он примет решение расстаться? "Только такого позора нам не хватало в нашем возрасте! Наши дети привыкли нас считать образцом верности и преданности. Трудно даже представить, чем чреват такой разрыв. Он моментально обрушит все столь тщательно и долго возводимые семейные устои. Какой пример детям? Все только проиграют от этого! Ну ведь, право, - убеждала она саму себя, - нет явных оснований. Только лишь моя подозрительность! Выброси из головы дурацкие предположения! Легко сказать!" - в очередной раз сокрушалась она. Тоскливому настроению подыгрывала слякотная осень.
Светит осеннее солнышко, нежность даря свысока. В небе глубоком без донышка сеет грустинки тоска. Капелька грусти, безумствуя, сердце щемяще пронзит, светлой печалью без устали мысль о весне возродит. Вспомнится песнь соловьиная, душные волны тепла... Скоро покроются инеем окон пустых зеркала. Осень ваяет оранжевым пятна на кронах дерев, дышит с предсмертною жаждою, радость замком заперев. В небо, лазурное чистое, грёзы взлетают, легки. В танце кружась вместе с листьями, шепчут шуршаньем стихи...
Марина Михайловна шла с Марьяшей из магазина, неся в одной руке сумку с только что купленными продуктами, а другой держала за ручку ребёнка. Внучка без умолку болтала, временами о чём-то спрашивала её, но мысли Марины были далеко. Она рассеянно кивала головой, бездумно поддакивая. Наконец внучка, не выдержав бабушкиной заторможенности, забежала перед Мариной: - Буся! У тебя ушки есть? Покажи! Покажи язычок! - Марина удивлённо приостановилась. - О чём ты спрашиваешь, деточка? - Буся, у тебя язычок есть? Покажи!.. Марина Михайловна, рассмеялась и показала внучке кончик языка. - А почему ты меня не слышишь и не отвечаешь? Я сплашиваю тебя, сплашиваю... - Ой, детка, прости, родная! Задумалась! Так что же ты хотела узнать? - Почему листики падают на землю? - Потому что деревья через листики дышат, но настаёт осень, деревьям пора спать, они засыпают и дышать перестают, им листики больше не нужны. ... Открывая дверь квартиры, Марина услышала телефонный звонок. На том конце провода была Яна. - Мам, привет! Ты знаешь, пришёл приказ из головного офиса: Раджа Кумара переводят на работу в Южную Америку. Сразу после Нового года. А пока к нам едет комиссия с аудиторской проверкой. Во главе - вице-президент Винод Гукта, который курирует всю Среднюю Азию, в том числе Казахстан. Тут, похоже, заваривается такая "каша"! Не знаю, чем всё это может закончиться. Вот, не утерпела, решила тебе душу излить. - Насколько я знаю, Яночка, у вас ведь всё по-честному, комар носа не подточит? - Так-то оно так... Хотя в нашей стране бизнес просто по определению не может быть честным. Государство ввело такие налоги, что, если их платить без оглядки, то любой предприниматель уйдёт в минус. А зачем, спрашивается, нужен такой бизнес? Все крутятся, как могут, чтобы выжить. Хотя мы с Раджем старались не вести двойную бухгалтерию... Ох, мамочка, чувствую, в моей жизни намечается какой-то крутой поворот. Куда на этот раз занесёт?.. - Девочка моя! Ничего не бойся! Совесть -- твой спасательный круг, поддержит в самом бурном течении, а сил, решительности, я тебе не раз об этом говорила - тебе не занимать. Я уверена - всё будет тип-топ! - Спасибо, мам, умеешь ты успокоить. За тем и позвонила. Как там Марьяшка? - Мы только что пришли из магазина, сейчас накормлю её и уложу спать. А там вскоре и вы с отцом с работы придёте. - Я тебя люблю, мамочка! До вечера!
В этот день Евгений Иванович впервые за долгое время задержался. Яна уже ужинала, когда он возник на пороге квартиры. - Что-то ты припозднился, Жень? Случилось что?.. - Марина вглядывалась в лицо мужа. Она совершенно извелась за эти два с лишним часа, пока он задерживался. Подозрения моментально взяли верх над рассудочностью, и как она ни гнала их, вновь терзали её ревностью. - Знаешь, Мариша, у нас сегодня ЧП на работе произошло. Батарею прорвало. Пришлось ждать сантехников, пока придут и исправят. Пришли они поздно... "В глаза не смотрит, взгляд отводит... - отметила про себя Марина. - Ох, не умеет врать!.." Она нашла в себе силы улыбаться: - Быстрее мой руки - и за стол! Сто раз уже разогревала! Теперь вся семья была в сборе. Яна вновь рассказала о грядущих переменах. Евгений поинтересовался, есть ли кандидатура на директорскую вакансию. Яна пожала плечами и обратилась к матери: - Что-то ты молчаливая сегодня! И грустная? - Она вопросительно посмотрела на Марину Михайловну. - Нет... просто устала немного. Тебе показалось... - Да? Точно ничего не случилось? Тогда пошли на свежий воздух! А то у меня сегодня был тяжёлый день, перед сном не мешает подышать. И детишкам полезно. - Ну, что ж? Давайте погуляем немного, и собаке - польза, - согласилась Марина. Оставшись один, Евгений Иванович, стал перебирать в памяти мгновения сегодняшнего свидания с Катериной. С той памятной корпоративной вечеринки они уже несколько раз встречались у неё дома. Он чувствовал, как всё больше засасывает его трясина их взаимной страсти. В который раз удивлялся, что такая "болезнь" может настичь и в его возрасте. Он закрыл глаза и мысленно привлёк к себе Катю, как бы заново переживая мгновения их близости. Что она выделывала с ним, доводя до полного сладостного изнеможения! Для этой бестии нет никаких границ! Нет ничего стыдного или недозволенного. "В любовных утехах не должно быть комплексов!" - шептала она, и, плавясь в её жгучих ласках, он думал, что лишился рассудка... Уже не впервые выйдя от неё, он корил себя: "Рано или поздно придётся расплачиваться за удовольствия. Слава богу, что хоть Марина ни о чём не догадывается. Пока. Вот именно, пока!". А вдруг он в какой-нибудь момент проколется? Сколько верёвочке не виться... Что тогда?.. Евгений отлично понимал, что семья для него дороже. Тут и сравнивать нечего. С Катей у него только физическая любовь. Но какая! Проходило два-три дня с того момента, когда он в очередной раз зарекался продолжать их отношения, как в его кабинет заглядывала эта чертовка. Всё было написано на её лице, в глазах однозначно сиял вопрос "Поехали?" - и вся его рассудочность развеивалась в прах. "В последний раз!" - говорил он себе. Ей, богу, в последний!..". Но потом всё повторялось снова и снова. Сегодня они с Катериной уехали с работы позднее обычного, потому он и задержался. Пришлось придумывать про сантехников. Ему вспомнились глаза жены, он случайно поймал её взгляд. Она смотрела на него задумчиво, будто старалась проникнуть в самые потаённые уголки его души, словно хотела спросить... "Мы в последнее время что-то совсем мало общаемся с Мариной, надо с этим кончать". Муки совести были невыносимы - и Евгений заставил себя переключиться на другую тему. Надев очки, углубился в чтение свежей газеты. С возвращением домашних квартира наполнилась топотом детских ног, шумом воды в ванной, стуком тарелок в кухне. Обычная суета перед сном. Завтра будет новое утро, новая ложь во спасение, новые порции адреналина в крови...
Марина, блаженно вытянула в постели усталое тело. За окном ветер раскачивал фонарь, откидывая на стены спальни мятущиеся тени. Кончался очередной ноябрь. Не зажигая света, Евгений прокрался на цыпочках к своей кровати и лёг, сразу повернувшись к Марине спиной. Она молча наблюдала за ним и думала, что вот и в их безоблачную дотоле жизнь пришла угрюмая осень. Усталость и безразличие становятся их привычными спутниками. Ей вдруг стало жаль не себя, а мужа. "Бедный! Как он выматывается на работе!" Ей захотелось нежно приласкать его, как это было между ними всегда, на протяжение долгих счастливых лет. Марина протянула руку и, едва касаясь, погладила его по плечу. Он повернулся к ней, обнял. Она, стосковавшись по мужской ласке, вдруг прильнула к нему. Рука нежно заскользила по его телу. Она стала ласково, едва касаясь губами, целовать его глаза, губы, по-прежнему мускулистую грудь, вдыхать столь знакомый ей запах его тела, нашёптывать слова, от которых он раньше загорался в один миг. Но Женя, её всегда страстный Женя, равнодушно лежал с открытыми глазами и... никак не реагировал на её ласки. Лишь чмокнул её в нос и по-отечески погладил по плечу: - Маришка, прости, что-то я, видимо, устал сегодня... Давай спать, а? Не сегодня, ладно? - И он повернулся на другой бок. А у Марины сон пропал. Она показалась себе навязчивой, старой и никому не нужной. "Вот так и вкрадывается старость в нашу жизнь! Видимо, бог специально отбирает в конце жизни людей их былые утехи - любовь, страсть... Может быть, тем самым напоминает, что нужно сосредоточиться на главном - как ты распорядился своей жизнью, что сделал хорошего для своих ближних, потомков? Пока человек молод и силён, ему не до философских вопросов. Ему кажется, что он сам подобен богу, ведь ему отмеряно столько ума, сил, любви... Недаром в Библии сказано, что человек создан Всевышним по своему образу и подобию. Эта вовсе не значит, что бог имеет человеческий облик, она утверждает, что человек силён в своих деяниях, как бог! В конце жизненного пути в самый раз осмыслить такие вещи. От подобных объяснений ей почему-то хотелось плакать. Вот, и Женя, похоже, быстро стареет, та же участь ждёт её через несколько лет. И что дальше? Она знает многих стариков, проживших в любви и согласии большую часть жизнь, но на старости лет превратившихся в брюзжащих, раздражённых и даже ненавидящих друг друга партнёров по общему крову. А причиной -- ушедшая любовь, которая лишилась подогревающей её страсти. Без любви становятся излишеством и нежность, и ласка, а с ними постепенно растворяется и душевное тепло... Очень редким парам удаётся миновать этот период достойно. Наверное, это огромный душевный труд -- остаться личностью до последнего вздоха, пройти все круги ада и сохранить в себе человеческое достоинство. Но такое, всё-таки, бывает. Марина знает такие супружеские пары. "А вдруг причина Жениной холодности вовсе не в старении?! - пронзила душу крамольная мысль. - Конечно! Как же я сразу не подумала? Какой наивной дурой я тогда выгляжу в его глазах! Как я устала от этих подозрений! Если они реальны, то все мои попытки спасти семью... тщетны! Ибо нет уже никакой семьи! Ей вдруг отчётливо представилось, как однажды Женя уйдёт к другой женщине, просто сказав: "Прости, я полюбил другую". Марина никогда прежде не держала мужа, не старалась привязать его к себе, осознав однажды, ещё в начале их брака, что это может случиться с каждым. Любовь может растаять. И возникнуть яркой вспышкой вновь, уже к другому человеку. И что тут ни делай, исчезнувшую любовь в таком случае больше не вернёшь. Беречь любовь надо, пока она есть, пока брызжет фонтаном. Итак, - рассудительно сказала она самой себе, - если Женя полюбил другую, то нужно освободить его от моих пут. Пусть хотя бы он будет счастлив! Старею, видно, коль цепляюсь за любую соломинку, чтобы спасти то, чего уже нет!". Холодная горькая слеза сползла по виску Марины и застыла возле уха. "Сама виновата... не сберегла... Всё о детях думала, об их счастье, а он всё один да один, какому мужику такое понравится? Поговорю с ним завтра. Скажу всё, что думаю об этом. Только где взять сил, чтобы не расплакаться в тот момент, а со спокойным достоинством отпустить его? Но это нужно сделать! Приняв решение, она перестала плакать, ей стало немного легче.
Глава 52. СТОИТ РИСКНУТЬ!
В Янином офисе в последние дни было непривычно многолюдно. Приехала комиссия из трёх человек. Кто-то по накладным проверял наличие товара на складе, другой снимал остатки, а бухгалтер-аналитик погрузился в бумаги... Радж на днях должен был покинуть прежнее место работы. - Ну, дорогая моя, я считаю, что лучше твоей кандидатуры на вакансию директора нет, - сказал он как-то. - Я сделал всё, чтобы довести эту мысль до руководства. Но я не бог, а Индия не та страна, где женщинам позволено делать карьеру наравне с мужчинами. Во всяком случае, создать такой прецедент способен только Сунил Малхотра. Все остальные, наверное, будут против. Он прогрессивный, современно мыслящий бизнесмен. И он, полагаю, может назначить тебя, вопреки мнению других. В том, конечно, случае, если ты убедишь его, что никто, кроме тебя, не справится с делом лучше, и что ты, став директором, принесёшь ему максимально возможную прибыль. В этом году мы достигли миллиона долларов годового оборота. В следующем его, скорее всего, устроит оборот не меньше, чем в два миллиона. Не смотри на меня большими глазами! Я всё просчитал. Поверь. Ты можешь достигнуть такого рубежа. Согласен, это нелегко, но вполне вероятно, если для этого всё поставишь на карту! - Он несколько секунд помолчал. - Вот что... Ты не жди от него инициативы в назначении тебя на пост директора, можешь и не дождаться. Иди ва-банк!.. - Что ты имеешь в виду, Радж? - вспыхнула Яна - Неужели... ты способен подумать, что я ради карьеры должна напроситься в... Ну, нет! Я даже произносить не хочу это слово! Это не для меня! Не ожидала такого... - Яна резко развернулась, чтобы уйти, но Радж схватил её за руку: - Я совсем не то имел в виду! Как ты могла такое подумать? Под словом "ва-банк" я подразумеваю, что ты должна, не дожидаясь его решения, заявить ему, что рассчитываешь занять этот пост, убедить его, что лучше тебя ни один индус не справится с этим. Ты сама пообещай ему двухмиллионный годовой оборот к концу следующего года. Он должен почувствовать в тебе мужскую хватку. Рискни! Подумай, что ты теряешь? В крайнем случае можешь за наглость лишиться работы. Да любая индийская компания, узнав, в каком ты работала представительстве и кем, моментально возьмёт тебя на работу с двойной зарплатой. Поверь, я знаю, о чём говорю. Да! Это я такой жмот, - он рассмеялся, - экономил на зарплате. Зато учил тебя, стараясь изо всех сил! Ты оказалась талантливой. И я горд тобой, ты превзошла все мои надежды! Так что мой тебе совет: наберись решительности и -- вперёд! Сунил таких волевых сотрудников любит. Когда я приеду на новое место работы, сообщу тебе все свои координаты, и ты всегда можешь звонить мне, рассчитывая на помощь и совет. - Ох, как страшно мне, Радж! Но я постараюсь оправдать твою веру в меня! Я просто обязана сделать это, чтобы ты никогда не пожалел о вложенных в меня усилиях! - Вот и молодец! Другого ответа я не ожидал. Что-то в последние дни на работе такая запарка, что не остаётся времени на то, чтобы нам побыть вдвоём. Но я обязательно найду для этого время! Я хочу напоследок надышаться тобой, насмотреться на тебя! Раствориться в тебе! Страшно подумать, что я тебя, возможно, больше никогда не увижу. Яна молчала. Глаза её были полны слёз. Она опустила их и, безнадежно махнув рукой, вышла из кабинета.
Вечером, сидя в трамвае, она думала о том, что остаётся одна-одинёшенька. И вдруг каждой клеткой своего тела почувствовала свою незащищённость. Как устала она доказывать, что сильна, как мужик! Доказывать всем и вся! Поминутно, ежечасно! Конечно, можно казаться сильной, когда за твоей спиной мощный тыл - умный, деятельный и решительный мужчина, который предоставляет высокую степень свободы, но в любой момент готов поддержать тебя. Но когда ты готова в одиночку впрячься в воз с почти непосильным грузом... хочется завыть по-бабьи. О, боже, чуть не проехала остановку, спохватилась Яна и ринулась на выход. До её дома осталось полтора квартала. Яна купила девчонкам чупа-чупс, мандаринов и направилась по ставшему ей уже родным скверу, стремясь поскорее обрести привычные тепло и домашний уют. Приблизившись к подъезду, она увидела поджидавшего её Саида. "Надо же! Смотрит с такой нежностью и грустью! Мама говорит, что она сочувствует ему. А у меня все былые порывы, будто испарились. У меня нет сил выслушивать его и отвечать ему резкостями тоже нет сил" Яна вяло поздоровалась. - Я себя неважно чувствую, прости. Если, как всегда, ты желаешь завести пластинку о восстановлении семьи, то... давай, как-нибудь в другой раз. Сегодня у меня просто нет сил. Я очень устала. - Как же! Всё понятно! Тебе не дороги дети! Тебе не дорог их отец, твой муж, кстати, до сих пор! Ведь у тебя все мысли заняты красивым молодым директором! - Знаешь, я сегодня даже не имею желания осадить тебя, поставить на место. У нас в офисе меняется руководство, и в связи с этим работает проверяющая комиссия. Не известно, кто станет новым директором. Я вся на нервах. Устала. Если тебе нечего сказать нового, то извини... И разговор наш будет не завтра и даже не через неделю. - Она резко открыла дверь и вошла в подъезд. Саид побрёл к машине. Рухнул на водительское сиденье. Сгорбился, положив голову на обнявшие руль руки. А ведь он ехал в надежде рассказать ей о том, сколько передумал за всё это время. Сколько понял за те долгие, кажущиеся бесконечными часы одиночества, когда возвращался с работы и подолгу ворочался в постели, борясь с бессонницей! Перебирая в памяти их прошлую жизнь в Пакистане, он вдруг отчётливо представил себя на Янином месте, чего никогда раньше с ним не случалось. Раньше всё в их жизни казалось ему правильным. Он считал, что однозначно во всём виновата только его жена, не желавшая принять их национальные устои. Но сам прожив в чужой стране столько одиноких месяцев, он постепенно осознал и свою вину в происшедшем, стал понимать, почему Яна сбежала, увезла детей. У них меняется руководство? Это значит, что прежний директор уезжает! Саид принялся мысленно благодарить Аллаха за то, что тот внял его молитвам. Теперь можно надеяться, что никто не встанет на его пути. Настроение Саида улучшилось.
Прошло уже четыре дня с той ночи, когда Марина решила поговорить с мужем о дальнейшей судьбе семьи. Но пока так и не смогла решиться на этот разговор. "А вдруг всё это окажется надуманным?" - тревожилась она. По многолетней привычке к самоанализу Марина мысленно менялась с мужем ролями, представляя, что он вдруг начал бы ни с того, ни с сего обвинять её в измене и предлагать развестись. Насколько было бы ей, невиноватой ни в чём, больно от подобных грязных предположений! Нет, "Не пойман -- не вор!" - с усмешкой сказала она себе. Пока не доказан факт измены, говорить на эту тему глупо. Кроме того, что я смертельно обижу его, больше ничего не добьюсь. А обидев безвинного человека, всегда жившего интересами своей любимой жёнушки и наших детей, всего себя отдающего семье, следует ожидать, что не только сам Женя никогда не простит ей гадких подозрений, но и она потом изведёт себя за напраслину. И Марина решила "забыть" эту историю, если, конечно, Евгений сам не напомнит о ней. А он тем временем поднимался по ступеням Катиного подъезда вслед за ней самой. Время опять клонилось к концу рабочего дня. Она открыла ключом дверь, достала его тапочки, которые купила специально для этих визитов. - Милый, прими душ, а я пока чай подогрею, а то что-то замёрзла совсем. Ты, наверное, голоден? Я разогрею тебе бефстроганов с картофельным гарниром. - Ради бога, Катюша! Какая еда? Ты же знаешь, что времени в обрез... - Ну, как хочешь. Там в ванной твой халат махровый и полотенце -- синее в красную полоску. А я пока, всё-таки, чаю горячего выпью. Она прошла в кухню и включила электрочайник. Воды в нём было мало, и он моментально вскипел. Катерина выпила несколько глотков чая со сливками, предвкушая любовные ласки. Ей вдруг вспомнился самый первый их вечер -- день её рождения. Любовь под душем... Тут же, скинув с себя одежду, она распахнула дверь в ванную. Евгений уже собирался выключать душ, но Катерина быстро скользнула к нему в ванну: - Подожди! Я подумала, зачем тратить время? То я тебя жду, то ты меня будешь ждать... Ты же торопишься? Поэтому можно ведь вместе купаться, да? - И прижавшись к нему дрожащим телом, стала искать его губы. - Намыль меня, вот гель для душа... Нет, не мочалкой, руками, так нежнее... Его руки скользили по её телу, а она вся извивалась от удовольствия, то словно прилипая к нему, то отстраняясь, млея под его ладонями: - Классно!.. Теперь давай я тебя намылю... Ну как? Нравится? Ага! Дрожишь?.. - Катя... Катя... Дорогая моя! Что ты со мной делаешь... - Он прижался к ней всем телом, стал целовать её высокую девственную грудь. - Какая ты красавица... Королева... Богиня!.. Она что-то шептала в ответ. Их сердца гулко стучали и готовы были выпрыгнуть. Наконец, запыхавшись, они почти одновременно издали крик наслаждения, она обмякла в его руках, а он обессилено положил голову на её плечо. Ещё через несколько мгновений, играя друг с другом под тёплыми струями душа, они выключили воду и, нацепив халаты прямо на мокрые тела, кое-как вытерев головы полотенцами, одновременно протиснулись в узкий дверной проём ванной комнаты. И тут же давай хохотать! Чуть дверь не снесли! - Ну вот, теперь напою тебя чаем. После баньки это совсем не лишнее. - Пока грелась вода, Катя уселась ему на колени. - Спасибо тебе, ты самый лучший на свете! Я всякий раз открываю тебя заново. Обожаю твои горячие губы! Они обжигают, я делаюсь от них сама не своя! - Да что я? Это ты, моя обворожительная куртизанка, каждый раз непредсказуема. Я просто тащусь от тебя. Околдовала... - Женечка... - Она вновь приникла к его губам. - Нет, Катенька, прошу тебя, не начинай. Нет времени, прости, ради бога! Нам пора, пойми, уже полчаса, как закончился рабочий день. Пока довезёшь меня. Опять придётся что-то врать... - Ну вот... завёл свою песню. Ладно, вот тебе чай. Пока я одеваюсь, крашусь, хоть чаю с бутербродом выпей. Лимон тебе нарезала. - Но Евгений, залпом выпив чай, тоже принялся одеваться. Надо было спешить: в городе теперь часто бывали пробки, тем более, в часы пик.
Домой Евгений попал только около восьми вечера. Пришлось соврать, что, мол, сдуру не поехал на трамвае, сотрудник предложил подвезти, а кругом такие заторы! Сто раз пожалел, что согласился! На трамвае наверняка был бы дома раньше. И на этот раз ложь сошла ему с рук. Вскоре пришла Яна. Дети подняли радостный гам. Марина с улыбкой выглянула из кухни. - Так, быстро мойте руки! У меня всё готово! Работнички мои золотые! Евгений облегчённо вздохнул: "Кажется, пронесло!" За ужином Яна рассказала родителям о разговоре с шефом, о том, что он не исключает возможности назначения её директором представительства. Правда, умолчала, что сама, по мнению Раджа, проявить для этого решительность. Евгений Иванович задумчиво протянул: - Дочка, а как ты сама думаешь - потянешь воз? - Спроси что-нибудь полегче, папа! Я не рвусь к директорской должности любой ценой. Не по мне шагать по головам. Знаю одно: всё зависит от того, кого поставят вместо Раджа. Если на этом посту окажется самонадеянный дурак, и я должна буду выполнять его волю, то такой вариант меня уже не устроит - придется увольняться. Чего не хочу. Хорошо было бы пройти все ступени карьерной лестницы. Став директором, я смогла бы постичь все нюансы работы в этой ипостаси. Это стало бы последним рывком, завершающим цикл моего обучения: от простого менеджера до директора представительства. Такой опыт мне бы очень пригодиться в дальнейшем. Меня очень укрепляет вера в меня Раджа. Он столько сил в меня вложил, что просто неудобно не оправдать его доверия. Так что, я готова рискнуть и занять его место, если его, конечно, мне предложат. - Вот ведь, мать, какую дочку мы вырастили! Молодец! Но уж, если возьмёшься за гуж, не скажи, что не дюж! Дерзай! Мы с мамой чем можем, всегда поможем тебе. То, что мужа пока нет у тебя, даже хорошо. Для работы понадобится много сил. За детей можешь не тревожиться - они под надёжным присмотром. А как всё дальше сложится - видно будет. Верю, что ты должна быть счастлива! Яна долго не могла уснуть в этот вечер. Она перебирала в памяти всю историю их знакомства с Раджем... Как она привыкла бежать по жизни с ним в одной упряжке! Чувствовать его плечо. Видеть его любящие глаза. Слышать слова поддержки и одобрения. Боже, ну почему всё так несправедливо? Почему они должны расстаться, если любят друг друга?.. Лучше жить вовсе без любви, чем так страдать! - слёзы текли и текли по щекам.
О муки... муки, страсти, чувства! Волнений, всплесков водопад. И выжить в нём сродни искусству. Страданьям, мукам редкий рад. Без чувства вакуум как данность, мир сер и скучен. Выбирай - боль, грёз несбыточных желанность. Без них же - блеклый тихий рай. Любовь, как осени дыханье, листом увядшим сорвалась, и свет померк, и жар лобзанья остынет - будет тлеть зола... Как смерч, кружит меня усталость. Мне б глыбой каменною быть: не знать озноба иль накала, и всё минувшее забыть.
Глава 53. ЧАС ИСПЫТАНИЙ
В кромешной запарке всяких проверок и "разборок полётов" Яна Петренко не заметила, как закончился двадцатый век. На дворе хозяйской поступью шёл уже 2001-й год. В числе прибывших из Индии в Алма-Ату был и Винод Гукта, вице-президент компании, курирующий её представительства в среднеазиатском регионе. Внешне малопривлекательный человек с огромным избыточным весом и одышкой. Видимо, из-за неё он в общении с подчинёнными часто срывался на крик, который то и дело переходил в противное сопение. Едва появившись в офисе, Гукта занял кабинет Раджа Кумара, в который Яна Евгеньевна была вызвана им уже несчётное число раз. И всегда для внушения либо разноса. Распекая генерального менеджера, Гукта орал и брызгал слюной, поэтому Яна старалась держаться подальше от его стола. Веских причин для "грома и молний", по правде говоря, не было. Видимо, таким был стиль общения Гукты. Вместо того, чтобы глубже вникнуть в суть дел, он предпочитал начальственные окрики, полагая, что для них всегда есть причина. Истеричные вопли вице-президента выбивали Яну из колеи, до предела взвинчивали нервы. После столь "тёплого" общения ей было трудно сосредоточиться на работе. Наконец проверка завершилась, члены комиссии, кроме вице-президента, отбыли на родину, не найдя "компромата". Но не прошло и несколько дней, как в офис явились новые посланцы президента. Вновь завертелась карусель документов, сводок, отчетов, графиков... На этот раз крен был сделан в изучение внешних связей представительства. Яна совершенно вымоталась в эти дни. А в середине февраля в Казахстан прибыл сам Сунил Малхотра. Собственно, в появлении его не было ничего экстраординарного. В правилах президента было один раз в два года объезжать все зарубежные представительства компании. Господин Малхотра поселился в Рахат-Паласе, самом дорогом и комфортабельном отеле города. Рабочее время Яны ещё более уплотнилось. Теперь это были не просто отчёты о проделанной работе, но и поездки с высоким начальством по крупным аптекам, встречи с представителями департамента здравоохранения, а также участие в тренингах для сотрудников офиса, которые Сунил проводил лично. Несколько раз президент компании беседовал с Петренко о делах фирмы, вникая в отличие от Гукты в каждую мелочь. Особенно интересовали босса проблемы, мешающие развитию его бизнеса в республике Казахстан. Собственно, помочь их разрешению мог министр здравоохранения, с которым Малхотра уже встретился дважды. Ежедневно под вечер отводилось время для ознакомительных поездок владельца компании по городу. Была организована вылазка на Медео, пару раз гость посетил местные театры. При нём неотлучно были Гукта и Петренко. Будучи в Алма-Ате впервые, Сунил в канун своего отъезда пожелал посетить самый шикарный в городе ночной клуб, в который захватил с собой прибывших до него троих проверяющих и, как всегда, мисс Яну с Винодом Гуктой. Перед этим "культурным мероприятием" он пригласил вице-президента фирмы и генерального менеджера представительства в кабинет директора, чтобы подвести итоги. До тех пор, пока не будет назначен новый руководитель, сказал он, временное управление представительством поручено господину Гукте, помощницей и консультантом которого остаётся мисс Яна. Затем, отужинав в ресторане, компания направились в клуб. Танцы тут продолжались до двух часов ночи. Яна была просто сражена неутомимостью своего босса. И это в его-то годы, когда она, ровесница сыновей Сунила, держалась буквально из последних сил, быть может, ещё и потому, что весь день провела в туфлях на шпильках. Впрочем, с её лица не сходила приветливая улыбка, так нравящаяся Сунилу. Он не сводил с неё восхищённых глаз. В течение всего вечера был галантным кавалером, не упуская возможности приложиться к её ручке. Видя такое внимание президента, члены "делегации" многозначительно переглядывались. Наконец, когда они на двух автомобилях подъехали к Рахат-Паласу, Сунил попросил своих коллег-индусов подождать мисс Петренко: ему нужно было перемолвиться с ней наедине. Яне стало неловко - что он ещё задумал?.. Но, не показав виду, она проследовала за Малхотрой в отель. У дверей своих апартаментов он остановился и испытующе посмотрел ей в глаза. На лице молодой женщины не дрогнул ни один мускул. Спокойным доброжелательным голосом, не погасив своей очаровательной легкой улыбки, она спросила: - Итак, сэр, я вся внимание!.. Он чуть замялся и наконец произнёс: - Да что же мы с вами в коридоре? Заходите в номер. Присядем и поговорим! - Мистер Сунил, вы ведь прекрасно понимаете, что это неудобно по этическим соображениям. Мне бы очень хотелось сохранить ваше уважение ко мне, а также и моё бесконечное уважение к вам. Внизу ожидают наши с вами коллеги. Может быть, мы сразу перейдём к делу? - Хорошо, мисс Яна! Напоследок я хотел сказать вам вот что. Ещё действительно не решено, кто займёт место вашего директора. Я не напрасно прислал в помощь вам трёх специалистов, да и Гукта побудет здесь некоторое время, чтобы вам было на кого опереться. Он, конечно, не подарок, я понимаю, - лукаво усмехнулся Сунил, - но мне необходимо, чтобы прибыль от работы всё время неуклонно росла. Вы понимаете меня? Росла! А он в какой-то степени гарант успешной деятельности вашего филиала. И тут Яна вдруг решилась последовать совету Раджа: "Вот он -- час "икс", мелькнуло у неё в голове. - Уважаемый мистер Сунил! Я хотела бы поговорить с вами о другом, если разрешите, конечно. У меня к вам встречное предложение. - Она смотрела ему прямо в глаза. - Да, да? Слушаю вас внимательно! - Я предлагаю вам другой вариант решения кадровой проблемы. Я над этим долго думала и, как говорится, всё взвесила и просчитала. Лучше меня никто не знает здешний менталитет. Ни у кого, кроме меня, нет стольких связей в Минздраве, в других инстанциях, без которых в продвижении бизнеса никак не обойтись. Только я вхожа во все высокие кабинеты. У меня кругом знакомые, в том числе и на таможне. Только со мной привыкли работать фирмы, поскольку я со всеми в ладу и хороших партнёрских отношениях. И... только я способна сделать вам к концу года оборот в два миллиона долларов! Если вы, конечно... - О-о!.. Это замечательно! Я очень рад! - Сунил любезно улыбался, хотя было заметно, что он немало ошарашен. - Сэр, но... у меня есть... условие. Он удивлённо вскинул брови. " О, Боже! Помоги мне! Да, наглости мне не занимать!" - подхлестнула себя Яна и решительно изрекла: - Оно в том, сэр, что назначив директором меня, вы уберёте из офиса всех присланных вами специалистов, поскольку они балласт. Мне некогда будет заниматься ими, нянчиться. А пока они разберутся, что к чему, пройдёт много времени. Положитесь на меня! Вы не сделаете ошибки. Я подберу хороших работников из местных кадров - и мы заработаем для компании эти два миллиона! Если вы не примете мои условия, то с предложенным вами составом специалистов такой годовой оборот не реален. Сунил смотрел на неё, прищурившись, и что-то соображал про себя. Сердце её готово было вырваться из груди. Мгновения казались вечностью. - Хорошо! - наконец решительно произнёс он. - Я обдумаю ваше предложение. И на днях сообщу о решении. Не смею более вас задерживать. Спасибо, мисс Яна, за чудесный вечер! Вы очаровательны. - Сунил поцеловал ей руку. - Не устаю поражаться вашему уму и воле! Вы редкая женщина! Как вы умеете всё это сочетать?.. - Сэр, буду ждать вашего решения. Счастливого вам полёта! Я распоряжусь, и завтра утром наш водитель отвезёт вас в аэропорт. Всего вам доброго! В машине с приоткрытыми дверцами её ждали коллеги. Увидев Яну, Гукта взглянул на часы: прошло всего пятнадцать минут. Спрашивать её о чём-то никто не решился. Доставив Яну домой, коллеги-индусы разъехались по съёмным квартирам. А через день после отъезда президента из главного офиса пришёл приказ о назначении Яны Евгеньевны Петренко генеральным директором Казахстанского представительства. Одновременно было предписано вице-президенту Гукта и специалистам из Индии в связи с производственной необходимостью немедленно прибыть в Ахмедабад. Собирая свои вещи и бумаги в объёмистый портфель, Гукта пригласил нового директора и буркнул, что теперь это её место по праву и, не утерпев, с плохо скрытым раздражением добавил: - Не понимаю... Не понимаю и всё! Как тебе, девчонке, удалось за пятнадцать минут заставить господина президента полностью изменить намеченные нами ранее планы по развитию Казахстанского филиала? Что ты с ним сделала? Околдовала ты его, что ли? Тебя в наших расчётах на должность директора и близко не было! Поражаюсь! Ну, держись теперь! Будешь отчитываться передо мной еженедельно! Попробуй только не справиться! - Не попрощавшись, он покинул помещение офиса. - Вот и первый враг образовался, - тихо сказала про себя Яна. - Но, главное, Сунил на моей стороне! - Легко вздохнув, она принялась звонить Раджу, чтобы рассказать о столь важной для неё победе. Радж был в восторге. - Ну вот видишь, а ты сомневалась! - Ох, Радж! Чувствую, что я обрету много недоброжелателей в главном офисе. Да и здесь, наверное... - А ты не обращай внимания! Да... будут жалобы строчить. Ты должна быть к этому готова. Смотри на это философски. Я тоже в своё время прошёл через нечто подобное. Хотя, согласен, я, всё-таки, мужчина. А ты... хрупкая женщина. Как ты живёшь? Как родители, дети? Моя голова занята сейчас тем, как "оседлать" здешнего, незнакомого мне бразильского "коня". Это всецело занимает меня, и я рад этому! Ты вот позвонила сейчас - и такое тепло разлилось по всему телу... - Ладно, Радж, я постараюсь звонить реже, чтобы ты быстрее освоился и не грустил обо мне. Но об этом событии я не могла не сообщить тебе. Теперь надо только работать и работать, чтобы в конце года выйти победителем! Будь счастлив, Радж! Она положила трубку и ещё несколько минут мысленно прокручивала их разговор. Затем собрала сотрудников, чтобы сориентировать их на предстоящую нелёгкую, но интересную работу, рассказать о намечаемых изменениях в деятельности филиала и о том, что отдыхать в этом году, очевидно, придётся мало. Оставшись одна, Яна села за план действий на ближайшие дни. Зазвонил телефон, в трубке послышался обеспокоенный голос Марины Михайловны: - Доченька! Серьёзно заболела Зарочка. Позвонили из садика, чтобы мы её срочно забрали: температура высокая. Принесла её домой. Горит вся. Дыхание жёсткое. Как бы скорую вызывать не пришлось. Неужели пневмония? - Мамочка! Я сейчас прибегу. Подожди, не вызывай скорую, пока я не приду! - Детка, поторопись! Яна бросилась одеваться, раздавая мелкие поручения подчинённым. Сказала, что сегодня её, по всей видимости, не будет. ... Пока она раздевалась и мыла руки, Марина встретила "скорую", которую она всё-таки вызвала, ведь на градуснике было почти сорок. Врач определила у девочки двустороннюю вирусную пневмонию и сказала, что её нужно срочно госпитализировать. Яна отправилось с Зарой в детскую больницу. Марина Михайловна осталась Марьяшей. В машине ребёнок потерял сознание. Из приёмного покоя её моментально отправили в реанимацию. Яне только оставалось ждать. Через некоторое время вышла врач и сообщила ей, что девочку удалось вывести из коматозного состояния. Это обнадёживает. Но пару дней, а, возможно, и дольше, ребёнок будет оставаться в больнице под постоянным присмотром врачей. Посетителей в реанимацию не пускают, поэтому ей было предложено отправляться домой. Яна стала умолять врача позволить ей остаться с дочкой, которая ещё совсем маленькая. "Нет, об этом не может быть и речи!"
Зарочку задержали в реанимации на три дня. Яне приходилось ездить на работу, постоянно справляясь о здоровье ребёнка по телефону. В её офисе тоже началась запарка: нужно было готовить квартальный отчёт, кроме того она теперь еженедельно названивала с отчётами Виноду Гукта, который только и ждал малейшего срыва в её работе, чтобы сообщить об этом Сунилу. Времени в сутках не хватало -- заедала бесконечная текучка. Слава богу, её ребёнка уже перевели в обычную палату, где Зарочку можно было навещать. Но быть с ней постоянно и взять больничный Яна не могла: у неё ещё не было надёжного заместителя, на которого она могла бы всецело положиться.
Однажды вечером, когда Яна была дома, позвонил Саид. Как всегда, спросил о здоровье детей, и Яна подробно рассказала ему, что случилось с Зарочкой. Рассказала и о том, что всё складывается неудачно, что у неё нет возможности быть с дочкой постоянно, хотя это необходимо, ребёнку нужен постоянный пригляд. Саид ужасно разволновался. Накричал на неё, что вот, мол, к чему приводит то, что женщина берётся не за своё дело, пытается исполнять роль мужика, а свою исконно женскую материнскую роль ей исполнять некогда. Что могла она ответить на это? И тут он сменил тон и почти спокойно сказал, что готов сидеть с ребёнком в больнице полдня, а может и дольше. А во второй половине дня должна приезжать мать, чтобы быть с Зарой хотя бы часа два. У Яны засверкали слёзы благодарности. Неожиданная серьёзная поддержка, наконец-то разрядившая ситуацию, пришла со стороны того, кого она уже и не рассматривала как отца её детей! - Спасибо, Саид! - только и смогла вымолвить она. - Я так благодарна тебе за помощь! Ты даже представить себе не можешь. До твоего предложения наша ситуация практически не имела решения. - Ты просто спас нас! - Голос её смягчился. Саид растерянно молчал. Затем так же мягко произнёс: - Странно, что ты мне не позвонила сразу. Кто же должен первым прийти на помощь ребёнку, если не мать и не отец? Ладно. Считаю, что мы обо всём договорились.
Глава 54. ТОЛЬКО БЫ ОН БЫЛ СЧАСТЛИВ
Марина мыла посуду после завтрака. Под ногами, как всегда, крутилась и щебетала Марьяша. Раздался телефонный звонок. В трубке Марина услышала голос однокурсницы Нинки: - Маришка, привет! Давно я тебя не слыхала. Как дела? - Спасибо, всё хорошо, слава богу! А ты как? - Слушай, чего звоню? Ты знаешь, кто приехал? Светка Хомяченко! Она ведь с тех пор, как диплом защитила, уехала по распределению и не объявлялась больше. А тут оказалась в Алма-Ате проездом ненадолго, остановилась у меня. Через два дня уезжает. Вы же дружили в институтские годы. Хочешь повидаться? Она тоже горит желанием тебя увидеть. - Ой... конечно же, хочу! - Так в чём дело? Прямо сейчас бери ноги в руки и дуй ко мне. - Но у меня Марьяшка. Режим и всё такое... - Ой, какая печаль? Бери её с собой. Уложим тут её спать ближе к обеду, а сами посидим душевно с коньячком, вспомним, "как молоды мы были, как искренно любили, как верили в себя..." - напела она в трубку. - Ну, так что? Идёт? - Идёт! Сейчас соберёмся и приедем. Только напомни мне адрес, я сто лет у тебя не была. - Микрорайон "Аксай", дом-то, наверное, помнишь - девятиэтажка, там ещё парикмахерская, - и Нинка назвала номер дома и квартиры. - Всё, ждём!
Через полтора часа Марина звонила в дверь Нинкиной квартиры. На пороге возникла никогда не унывающая Нинка, а за ней стояла, широко улыбаясь, пожилая женщина отдалённо похожая на студентку Свету Хомяченко. Шум, гам, смех, объятия, поцелуи... Наконец Светлана обратила внимание на Марьяшу: - А это кто там? Что за красавица? Просто фея из сказки! Как тебя зовут, принцесса? А знаешь, Маринка, внучка твоя чем-то на восточную принцессу похожа. Это в кого же она у вас такая? Хотя постой... попытаюсь угадать. - О-о, ни за что не догадаешься. У меня зять -- пакистанец. - Ты что?! Где же дочка твоя его нашла? - Да вот так мы с ней сильно постарались, откопали совершенно эксклюзивного жениха, всё время живём, как на вулкане, зато не скучно! - засмеялась Марина. - Ладно, девчонки, соловья баснями... Руки моем и - за стол. - скомандовала Нинка. - И потекли в её уютной кухне разговоры "за жизнь". Светлана рассказала о своей семье, о том, что сын женатый, у неё двое внуков. - Ой, девчонки, мы и не заметили, как бабушками стали! А вот ведь, кажется, совсем недавно сессии сдавали. А сколько курьёзов вспомнить можно! Свет, помнишь, ты электротехнику Турсунбаеву сдавала? Представляешь, Нин, -- стала рассказывать Марина, - Светка тогда последняя села к нему, все уже "отстрелялись", а она всё не решалась. Начала отвечать, что-то бекала-мекала. А он вдруг подаёт ей зачётку и говорит: "Вы очень плохо подготовились, почитайте ещё материал, а вечером, в шесть, придёте сюда и пересдадите". Все нормально сдали, народ в хорошем настроении, в общаге собрались отмечать конец сессии, поскольку это был последний экзамен. У стола суетимся, радостные и счастливые. А она, одна, лежит на кровати, учит, учит и шикает на нас: "Тише вы! Не даёте сосредоточиться!". Когда уже всё было готово, чтобы за столом рассесться, мы отправили Светку пересдавать экзамен. Она ушла, а мы сидим, ждём её, не начинаем. Наконец, минут через сорок, она приходит вся в слезах и говорит: " Представляете, он меня на фонарь посадил! Не явился! Я его подождала, потом поняла, что не будет его -- всё закрыто! И что мне теперь делать? Ну почему я такая невезучая? ". Она рассеянно крутила зачётку и со словами: "И как я теперь пересдавать буду?" уставилась на страницу, где стояли оценки предыдущих экзаменов. И вдруг как завопит: "Урра! Ура!" - и протянула нам зачётку. Все с любопытством уставились в неё, а там написано " Электротехника - Отлично"! - Да-а, было дело! - усмехнулась Светлана. - А помните, девочки, как... - И этим воспоминаниям не было конца... Домой Марина собралась в четыре часа -- пора было ужин готовить. Распрощавшись с "девчонками", они с Марьяшей вышли во двор. Палисадник у подъезда был засажен петуньями, маргаритками, "львиным зевом" и ароматным табачком. Марьяше захотелось потрогать цветочки. Марина присела около неё на корточки и стала рассказывать, как каждый называется, дала внучке вдохнуть их аромат. Выпрямившись, она вдруг увидела у соседнего дома, стоявшего рядом с Нинкиным машину, из которой вышел... её Женя. Марина собралась было окрикнуть его, помахать рукой, но в это время из салона выбралась довольно молодая и красивая женщина. Она подошла к Евгению, и, прижавшись к нему, сказала что-то смешное, потом потрепала по волосам. Он нежно обнял её за талию, и они скрылись в подъезде. Марина замерла, глядя на дверь, которая скрыла сладкую парочку и навеки отделила прежнюю её жизнь от той, что начала отсчёт с этого мгновения. Ей показалось - свет померк. У ног расшалилась Марьяша, дёргала бабушку за юбку, но та была, словно каменная, ничего не слыша и не видя вокруг. В её глазах словно застыла одна картинка: Женя обнимает чужую женщину... Наконец шок немного прошёл: "Видимо, она живёт тут. Он к ней приехал! Значит, я не обманулась тогда, зимой!". Ей вновь вспомнилась его рубашка, растерянный взгляд... Да, врать он никогда не умел. Поэтому и я не могла поверить своим подозрениям". Она ещё какое-то время стояла, уставившись в одну точку, ноги сделались ватными. Но вот она стряхнула оцепенение, взяла Марьяшу за руку и медленно побрела к автобусной остановке. Пока ехали к дому, сидя у окна, её мысли перескакивали с одного воспоминания на другое. Мгновения их жизни...
Открытья делаем порой, что словно гром средь ясна неба, что враз меняют весь настрой: "Засохли чувства коркой хлеба!". Когда-то было их чрез край, как на дрожжах они вздымались. И жизнь плыла... не жизнь, а рай, и страсти вечно было мало. Когда любимые глаза, казалось, жгут огнём и плавят, когда бессильны тормоза пред чувством, льющим горной лавой. Не вечен ни один вулкан! Всё покрывалось грудой пепла. Жизнь нам расставила капкан, в него мы вкрались незаметно. Минули годы, и ветра в нас всё живое иссушили. Настала странная пора: фарс ранит сердце острым шилом. И равнодушие в очах. И безразличие на лицах. Погас наш пламенный очаг! Осталось лишь слезе пролиться...
Но слёз не было. Как-то буквально в одно мгновение душа заледенела, сделалась камнем. По пути из гостей они с внучкой зашли в садик за Зарочкой. Потом отправились домой. Там Марина Михайловна, как на автомате, поставила на плиту разогреваться бульон, принялась резать овощи для борща, который так любил Евгений. Она и не заметила, что стала думать о нём в прошедшем времени, будто его не стало в её жизни. В половину седьмого вернулся с работы и он сам. У него было прекрасное настроение. Зашёл на кухню, сделал попытку обнять жену, но она выскользнула из его рук и молча, опустив глаза, принялась тонкой соломкой строгать свёклу и морковь. - Мариш, ты почему такая грустная? Или мне кажется? Что-то случилось? Марина молчала. Евгений сел за стол напротив жены, внимательно вглядываясь в её лицо, затем коснулся её руки: - Марин... Ну скажи что-нибудь. Я в чём-то виноват?.. Марина вдруг посмотрела мужу в глаза: - Где ты был? - Где я был?.. Странный вопрос. На работе... Сегодня даже без задержки удалось вернуться, автобус сразу подошёл. - Не надо, Жень! Не опускайся до вранья. Мне неловко за тебя. Я видела тебя... с ней, с этой молодой женщиной у её дома, вы на моих глазах нежничали друг с другом и потом вошли в подъезд. Так что.... Знаешь, я ведь давно всё знаю, с той самой корпоративной вечеринки по поводу пятилетия вашей фирмы. Молчала только потому, что до конца не была уверена в своих подозрениях. Но сегодня я с Марьяшей была в гостях у Нинки, и, когда мы с внучкой вышли из её дома, там увидела тебя. Случайное совпадение, но я даже рада этому. Любая, самая тяжёлая определённость лучше, чем обман. Евгений молчал, опустив глаза. Машинально вертел в руках солонку. - Женя, я не собираюсь быть обузой в твоей жизни. Ты знаешь мою позицию. Полюбил другую -- я тебя не держу. Ты не мальчик, сам всё прекрасно понимаешь. - Марина, я должен объяснить... Выслушай, пожалуйста! - Разве в такой ситуации что-то нужно объяснять? Я всё понимаю. К тебе у меня нет никаких претензий. Мы с тобой прекрасно и счастливо прожили жизнь. И я тебе благодарна за всё. Мы вырастили хороших детей. Я никогда не считала тебя своей собственностью. Ты волен поступать, как считаешь нужным. - Нет, Марина, ты не понимаешь. Мне дорога моя семья! Она гораздо важнее этого временного увлечения. Пойми меня, ну пожалуйста! Как это говорят? "Бес в ребро..." Захотелось под старость чего-то этакого... - Когда семья действительно дорога, так не поступают, Женя! Значит, ты был к этому уже морально готов, это не приходит в один момент, это зрело в тебе, и процесс этот необратимый. Нельзя вернуть любовь, если она утекла сквозь пальцы. Чего-то "этакого" хочется только тогда, когда в душе образовалась пустота. Кто из нас виноват в том, что она образовалась... я не знаю. Скорее всего, оба. Не вижу смысла продолжать этот бесполезный разговор. Тебе придётся что-то предпринимать, задуматься о том, как жить дальше. Мне тяжело будет видеть тебя после всего случившегося. У тебя теперь есть, с кем обсудить свою дальнейшую судьбу. Так что, решай всё быстрее. К деду подбежала Марьяшка, попросилась на ручки, стала о чём-то его спрашивать. Марина подошла к плите помешать почти готовый борщ - и вдруг услышала внучкины слова: - Деда, ты почему плачешь? Тебя кто обидел? - Марина резко обернулась и взглянула на Евгения. В его глазах действительно стояли слёзы, а Марьяша гладила его по щеке и заглядывала ему в глаза, потом повернулась к Марине: - Буся, бедный деда... Евгений поднялся и с ребёнком на руках ушёл в гостиную. А Марина, совершенно обессиленная разговором, выключила газ под готовым борщом, села на стул и, уронив голову на руки, разразилась, наконец, беззвучными слезами... Вернулась с работы Яна. Марина Михайловна к этому моменту уже взяла себя в руки и старательно изображала приветливость и добродушие. Дочка-то тут причём? Да и зачем ей знать о том, что произошло? Разумеется, когда-то она узнает... Но не сегодня. У неё, бедняжки, своих проблем выше крыши! Зачем портить ей настроение? Яна появилась на кухне жизнерадостная и, обняв мать, спросила: - А что сегодня на ужин? О! Борщ! Мамулька, я обожаю твой борщ. Классно! Я голодная, как сто чертей! Все остальные ели? Нет? Тогда пошли со мной за компанию! Девочки, папа! За стол! Все собрались за столом, кроме Евгения Ивановича. Тот буркнул, что не голоден, включил телевизор и улёгся на диван. Когда поели, Яна подошла к отцу, присела около него на корточки и, погладив по руке, спросила: - Папка, ты чего сегодня какой-то не такой, грустный, что ли? - Нет, детка... Мне что-то очень плохо. Голова раскалывается... и сердце что-то пошаливает. Если не трудно, принеси, пожалуйста, таблетку андипала и ложку корвалола. Давление, наверное, подскочило. - Давление? Так, давай-ка, измерим! - Яна села около него, приспособив тонометр. - Ничего себе! Папа у тебя очень высокое давление! За двести двадцать зашкаливает! Тут андипалом не обойтись. Тут нужно "скорую" вызывать! - Она кинулась к телефону, прокричав матери: - Мам! У папы давление ужасно высокое! Марина вышла встречать врачей, а Яна всё время находилась рядом с отцом, не сводя с него глаз, готовая прийти на помощь в любой момент. Он лежал с закрытыми глазами. И Яна вдруг увидела, как из его глаза появилась и поползла по щеке слеза. - Папочка! Ты что? Тебе так плохо? - В это время появились врач с фельдшером. Они захлопотали над Евгением, измеряя давление, делая укол. Потом ожидали, пока давление придёт в норму.
Когда "скорая" уехала, был уже одиннадцатый час вечера. - Детка, укладывай спать ребятишек да и сама ложись, - сказала Марина дочери. - Я посижу с отцом, пока он толком в себя не придёт. - Ну ладно, мам. Если что-нибудь будет нужно, буди! Хорошо? - Яна удалилась с девочками в их комнату. Марина смотрела на мужа, и сердце её переполнялось желанием пожалеть его, погладить по волосам, обнять. Дороже его никогда и никого не было в её жизни. Только бы всё обошлось! Только бы он жил! В этот момент ей было не важно, кого он любит. Пусть ту, другую, пусть живёт с ней и будет счастлив! И тогда будет счастлива она, Марина. Она положила руку на его лоб. Он вдруг схватил её руку, прижал к своей груди, стал нежно поглаживать её пальцы: - Родная... прости... прости меня, ради бога! - шептал он. - Ты не нервничай, Женечка, не волнуйся! Тебе сейчас надо быть максимально спокойным. Это я тебя довела до нервного срыва! Я виновата... Ты лежи, лежи спокойно! - Она гладила его по руке. - Всё будет хорошо... Если ты будешь счастлив, то и мне будет спокойно. - Так и сидела она с ним рядышком, пока ему не стало несколько легче. Потом встала. Постелила ему постель, взяв под руку, проводила до кровати. Затем легла сама, но уснуть долго не могла. Всё беспокоилась. Прислушивалась, как он дышит. Только спустя час или полтора она забылась коротким крепким сном.
Летнее субботнее утро позволило Евгению полежать с закрытыми глазами ещё какое-то время. Рядом, на своей кровати спала Марина. Он тут же вспомнил весь ужас вчерашнего вечера. Вновь задавило под грудиной: "Боже, какой же я становлюсь развалиной! Как я, наверное, смешон в глазах Катерины. Она просто вынуждена держаться хотя бы за меня, поскольку другого, лучшего, никого нет в помине. А стало мне плохо... И кому я оказался нужен? Той, которой лгал последние полгода, той, которую фактически предал? Только бы Марина простила меня! - Он вспомнил, как она тепло ухаживала за ним, и это не смотря на то, что она о нём только что узнала! - Господи, какой человек, какая женщина живёт с ним рядом, а он, старый хрыч, ослеп, погнавшись за сиюминутным удовольствием. Едва ли она сможет простить его! Такое женщины не прощают. Он повернулся на бок, лицом к Марине, и стал разглядывать все её бесконечно родные мелкие морщинки, словно очнулся от дурмана, в котором жил несколько месяцев. Евгений протянул к ней руку и провёл нежно, чуть касаясь, по её губам, которые ему вдруг захотелось страстно поцеловать. Марина проснулась от его прикосновения, и в первое мгновение привычно улыбнулась мужу, но тут же улыбка сползла с её лица. - Как ты себя чувствуешь? - спросила она, не глядя ему в глаза. - Мариша, прости меня! Дурак я, дурачина!.. - Тише, тише... не нервничай. Тебе нельзя... - Она села на кровати, задумавшись на несколько секунд. Потом встала и, накинув халат, вышла из спальни, так и не удостоив Евгения взглядом.
Глава 55. СУМАТОШНЫЙ ДЕНЬ.
Год перевалил за середину. Яна анализировала события, произошедшие в их филиале за шесть с лишним месяцев, подсчитывала достижения и думала, что бы ещё предпринять для повышения эффективности работы. С тех пор, как она стала первым лицом фирмы, её штат вырос вдвое. Все были загружены по горло и работали на пределе своих возможностей. Сунил Малхотра часто созванивался с ней, причём звонки эти иногда бывали личными: президент уверял, что ему интересно просто пообщаться с нею на отвлеченные темы. Но эйфория от успехов, владевшая Яной в первое время, стала рассеиваться по мере того, как она всё чаще сталкивалась с тёмными сторонами бизнеса, в котором участвовала. Чем больше она вникала в производственный процесс, тем быстрее училась распознавать подводные камни "экономической политики" президента компании. Постепенно его по лисьи хитрые коммерческие ходы предстали перед Петренко во всём их непрезентабельном виде. Пелена преклонения перед талантом верховного босса буквально спала с её глаз. Через их филиал стали транзитом переливаться огромные финансовые потоки. Яна поняла - таким образом господин Малхотра уходит от налогов. Командами сверху её обязывали принимать целые вагоны лекарств, выпускаемые их компанией. Они почему-то направлялись в Казахстан не из Индии, а, к примеру, с Украины. Все были с уже заканчивающимися сроками годности, и - вот это было самое ужасное - реализовать их в таком объеме не представлялось возможным. Винод Гукта потребовал переклеить этикетки на коробках и флаконах , обозначив более поздние сроки изготовления лекарств. Игнорируя это распоряжение, Петренко старалась всё же реализовать товар, пусть даже по самой низкой цене - в городские больничные стационары. Те пока ещё не роптали на товар "второй свежести". Всякий раз ей приходилось изобретать всё новые причины, чтобы оправдаться перед начальством. Узнав, что его приказ об изменении сроков годности лекарств не выполнен, вице-президент наорал на неё. Визг Гукты был таким, что ей пришлось отставить телефонную трубку, наверное, на добрых полметра. Яна пробовала жаловаться на своего неразборчивого в средствах куратора Сунилу Малхотре. Тот пообещал разобраться, но воз, как говорят в таких случаях, "и ныне там".
Родители , будучи в курсе дела, твердили Яне, что её явно толкают на преступление. Да она и сама понимала это. Только теперь она узнала истинную цену директорского поста. Будучи официальным юридическим лицом, случись разоблачение махинаций, Петренко лично ответит за сбыт негодных лекарств. Было абсолютно реально угодить за решётку. Однако не выполнять приказы Гукты становилось всё сложнее. Петренко раскусила двойную игру президента компании, который пел ей в трубку дифирамбы, и тут же, спустя несколько минут, диктовал через Гукту крамольные распоряжения. В её сознании всё чаще стала появляться мысль - не подать ли заявление об увольнении. Однако она не хотела выглядеть пораженцем, поставив несколько месяцев назад перед собой цель проработать генеральным директором хотя бы год. Такой опыт ей был крайне необходим для дальнейшей карьеры. Но не только это. Она привыкла держать своё слово. А Яна пообещала владельцу компании достичь в казахстанском представительстве ежегодного торгового оборота в два миллиона долларов. Для этого многое уже сделано, размышляла она, фирма активно развивается. Неужто, остановиться, бросить всё? Однажды Малхотра позвонил ей домой, это было поздним вечером, и безапелляционно потребовал: - Мисс Яна, мне срочно необходимы сто тысяч долларов! Крайний срок получения - два дня. - Господин Сунил, у меня таких денег нет на счету. Они все в товаре, который на реализации. Собрать такую сумму в указанный срок не смогу. - Ничего не знаю! Не грузите меня своими проблемами! Подумайте! Вы, уверен, сможете! Деньги мне нужны позарез. - И он положил трубку. На следующий день Петренко оформила банковский кредит на сто тысяч долларов под залог имеющихся на её складах лекарственных препаратов. Банковские служащие немедленно опечатали помещение, в котором хранились лекарства. Торговать стало нечем. Но зато Малхотра получил желаемую сумму в указанный срок. Яна даже не заикнулась домашним о случившемся. Понимала - теперь вся ответственность лежала только на ней одной. Ей пришлось на свой страх и риск открыть опечатанный склад и начать распродажу заложенных под кредит лекарств. Только так можно было скопить сумму, одолженную в банке. Когда наступил срок погашения кредита, пришла партия лекарств из Индии. Яна сразу переоформила заём под неё. Видно, бог есть на свете, облегчённо вздохнула она, когда однажды крупная компания, долго тянувшая с оплатой лекарственных препаратов, вдруг в один день рассчиталась по долгам. Петренко немедленно погасила кредит в банке. Естественно, что никого из её руководства все эти подробности не интересовали. О них знала только она. Ей удалось и на этот раз выкрутиться из сложной ситуации. Вот когда она почувствовала, как ей не хватает крепкого мужского плеча рядом. И хотя она уже свыклась с его отсутствием, одиночество часто доводило её до слёз. Саид, с которым она теперь виделась практически ежедневно и которому иногда поверяла свои проблемы, как попугай, твердил только одно - "Увольняйся! Не женское это дело!..". Едва он заводил свою шарманку, она была готова вскипеть от возмущения. Чтобы не дошло до ссоры, быстренько расставались. А на следующий день Саид вновь ждал её после работы у офиса, чтобы отвезти домой. Приходилось отпускать персонального водителя. Сходиться с Саидом она пока не решалась. Но он, и это следовало признать, был единственным, кому была не безразлична её судьба, не считая, конечно, отца с матерью.
Приближался день рождения Яны. В этом году ей исполнялось двадцать пять лет. Вроде бы, многие в таком возрасте ещё только начинают жить. А за плечами этой молодой женщины осталось уже столько!.. Всего восемь лет назад закончила среднюю школу, а уже стала вполне состоявшимся человеком, закалённым многими жизненными испытаниями. День рождения приходился на будни, что было удобно коллегам Яны. Её кабинет был заставлен корзинами с цветами, а на столе лежала гора поздравительных открыток и адресов от руководства фирм-партнёров. Их поток не иссякал. Часов в одиннадцать утра в кабинет генерального директора была внесена огромная корзина с розами и именным поздравлением от президента Сунила Малхотры. Его поручение выполнил главный бухгалтер представительства Судендра. В этот день Яна была красива, как никогда: в новом элегантном костюме - белом с чёрными розами. Ближе к обеду накрыли чайный стол, внесли огромный заказной торт с цифрой "25" в центре. Взлетели к потолку пробки из бутылок шампанского. Каждый из коллег стремился сказать тост первым. Но быстро пролетел обеденный час - и все разошлись по рабочим местам. Основное празднование этого события предполагалось в субботу.
На праздник были приглашены все сотрудники и родственники виновницы торжества. А всё действо должно было состояться в горах, на лоне природы. Там, в одном из ресторанов, которых видимо-невидимо понастроили в Алма-Арасанском ущелье после перестройки, был заказан стол. В числе разносолов коронным блюдом должен был стать барашек, запечённый на вертеле. С утра гостей повезли на двух автобусах сначала на Большое Алма-Атинское озеро, находящееся высоко в горах, в самом верху ущелья. Было пасмурно, собирался дождь. Дорога серпантином вилась среди горных круч и была узкой. Кое-где не смоги бы разъехаться встречные машины. Смотреть в окно было страшновато. Казалось, одно только неверное движение руля - и полетишь в непроглядную пропасть. Дно ущелья даже не всегда просматривалось. В эту поездку был приглашён и Саид, который с Зарой на руках сидел среди гостей. Рядом расположилась мать Яны. Когда, наконец, достигли вершины, все направились к озеру, что находилось в нескольких минутах ходьбы. Над ним висел густой туман, вода была различима только у самого берега. Марина Михайловна держала за ручку маленькую Марьяшу, которая всё время выпытывала: "Бабуль, а где же озеро?..". Похолодало, посыпал мелкий дождь. Все раскрыли зонты, но уходить не торопились, предстояло коллективное фотографирование в памятном месте. Марина, подумав, что Марьяшка может простудиться, решила вернуться с нею в автобус. Предупредив об этом Яну, они направились к стоянке транспорта. Марина и не заметила, что идут они вовсе не в сторону парковки, а потихоньку забираются в гору. Странно, вдруг сообразила Марина, что-то уж больно долго мы идём. Где же автобусы? По пути встретили туристов, спускающихся с горы. - Скажите, пожалуйста, - спросила Марина Михайловна, - где автобусная стоянка? - Те развели руками, иностранцы, по-русски не понимают. Идут дальше. Ни птиц, ни людей, ни строений каких-нибудь... Тишина стала осязаемой. - Ой, ягодка моя! Мы с тобой, кажется, заблудились! - сказала, оглядевшись, Марина, и ей стало не по себе. - Давай-ка скоренько назад!.. В это время припустил дождь, и бабушка отдала свой зонт ребёнку. Тропинка стала скользкой. Идти пришлось медленно, чтобы не упасть. Долго ли, коротко ли блуждали они, спускаясь таким макаром. Вдруг Марина Михайловна услышала голоса разыскивающих их людей. Подбежала заплаканная Яна. - Слава богу! Куда же вас понесло, мама? Я чуть с ума не сошла! Мы тут все на уши встали! Разве можно так?.. - Оказалось, что вместо того, чтобы повернуть к парковке налево, Марина с ребёнком отправилась вправо. Постепенно придя в чувство, Яна и Саид, насмерть перепуганные, разразились нервным смехом, заявили друг другу, что этот день они уж точно никогда не забудут. Автобусы двинулись к основанию ущелья, там, в ресторане, их ждал праздничный банкет. Несмотря на непогоду, столы были накрыты на улице -- под навесами. Вместо стульев стояли скамейки. Торжественный ужин был оформлен в деревенском стиле. Что значит молодость, думала Марина. И плохая погода - нипочём. "Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда мои друзья со мной?" - зазвучала в голове старая пионерская песенка. Тем временем за столом звучали тосты. Гости и хозяйка торжества надели на себя всё из одежды, взятой в дорогу, спасаясь от горной прохлады. Но постепенно спиртное и прекрасное настроение побороли холод. А тут и солнце выглянуло! Начались танцы. Наблюдая за весельем, Марина не могла отделаться от грустных дум. Впервые на дне рождения дочери с ними не было отца Яны. Она не смогла простить ему предательства, как бы ни хотелось ей спустить всё на тормозах! Уж как он каялся! Сердце сжималось от боли, когда она вспоминала те дни. Она продолжала по-бабьи жалеть Евгения, переживала за него... Но вера в него была уже подорвана, и как было жить с этим дальше? Воображать его в объятиях другой женщины, а потом принимать в свою постель? Нет, это не для неё! Только... почему же душа никак не успокоится? Не выходит он из головы - и всё тут!
Не склеить уж боле разбитую чашу. А память её не разбитой хранит. И ночи в тоске провожу я всё чаще - рисуются счастьем те светлые дни. Разбитая чаша... Да, видно, осколок своим остриём прямо в сердце проник! Не помню обид я, не помню размолвок, а помню глаза: как сияли они... Полна была чаша прекрасных мгновений: пьянящий напиток прозрачен и чист. Тщусь мысленно склеить, стою на коленях, хоть в жизни уже начала новый лист. Разбитая чаша... Слова все избиты. Заезжена тема. Зачем же душа не знает покоя, не сходит с орбиты, над призрачной чашей упорно кружа?..
Марина вспомнила, как узнав о случившемся, переживала их разрыв Яна, как она уговаривала мать "спустить всё на тормозах". Всем свойственно ошибаться, убеждала её дочь. И даже Костя несколько раз пытался убедить мать простить отца. Марина Михайловна вспоминает, как плакала, собирая вещи Евгения, как решилась сказать ему, что другого выхода из сложившейся ситуации не видит... как выставила собранные чемоданы в прихожую. Перед её глазами снова и снова возникают его опущенные плечи, поникшая голова. Вот он вышел на улицу и через некоторое время вернулся на такси. Вошёл, не глядя на неё, не сказал ни слова, просто взял вещи и уехал. Сколько раз она мысленно возвращалась к этим последним в их совместной жизни мгновениям.
Прошло уже больше месяца со дня его отъезда. Об Евгении ничего не было слышно. Да она и не пыталась наводить справки о нём. Раз нет вестей, значит, всё хорошо, значит, он счастлив, если даже не вспоминает о прежней семье. Когда они по вечерам гуляли с Яной, дочь затевала разговор об отце: - Как так можно, мам, что папа даже ни разу не позвонил, не спросил, как дела у нас? Я несколько раз звонила ему на работу, но там отвечали, что его нет, уехал по делам. - Ах, детка, значит, всё хорошо у него в новой семье, каким может быть другое объяснение? - Мамочка, а кто эта женщина? - Ничего не знаю о ней. Знаю только адрес дома, в котором она живёт. Так уж случайно вышло. Именно там раскрылся его роман, - горько усмехнулась Марина. - А номер квартиры не знаешь случайно? - Нет. Слежку я за ними не устраивала. Ещё этого мне не хватало! - А как её зовут и кто она, тоже не знаешь? - Понятия не имею. Да и какая разница? - Ну как так можно? Я о нём беспокоюсь, например. Не похоже на него, чтобы он о нас не вспомнил за столько времени. Марина помолчала, подумав про себя, что, видимо, он сильно увлечён своей молодой гёрл-френд, так, кажется, называются теперешние гражданские жёны. Зарегистрировать свои отношения с ней они не могли. Ведь процедуры развода у них с Женей не было. Значит, по документам он все ещё её муж. "... объелся груш!" - терзалась Марина, делая весёлое лицо для Яны. Ей было стыдно перед дочерью за случившееся. Вот и сейчас, пока молодёжь танцевала, Марина Михайловна в очередной, в который уже раз, переживала мужнину измену. К бабушке подбежала Зара, а следом за ней младшая внучка. Обе наперебой просили пить. Марина, стряхнув с себя бесполезную грусть, ласково улыбнулась и налила девочкам по полбокала сока. - Бабуся, пошли танцевать? - затарахтела Зарочка и потянула её за руку. - Ладно, пошли, мои сладенькие! Потом все пили чай и пели песни под гитару. Не заметили, как на горы опустилась темнота. Ощутимо похолодало. Пора было отправляться по домам.
Глава 56. СЕМЬЯ ЭТО СВЯТОЕ
У Евгения Ивановича сегодня выдался относительно свободный день. С утра никуда не нужно было ехать, что у заместителя директора по АХО случалось редко. Он решил привести в порядок дела, разложить валяющиеся тут и там накладные в папки, освободить стол от лишних бумаг. В кабинет заглянула главбух, официально-холодноватым голосом, сознательно не глядя ему в глаза, молвила: -Зайдите ко мне на минуту, Евгений Иванович! С последними документами, пожалуйста, по которым вчера не отчитались. Насколько я знаю, вас не было до конца рабочего дня. - Хорошо, приду сейчас, Екатерина Васильевна. На пороге комнаты его остановил телефонный звонок. В трубке раздался родной, до щемящей боли в сердце, голос: - Простите, не могла бы я поговорить с Евгением Ивановичем? - Боже мой, доченька?.. - Папочка! Ну, наконец-то, я на тебя вырулила! - Голос Яны дрожал. - Где же ты потерялся, родной мой? Сколько ни звоню, никак не могу застать тебя, а где живёшь, не знаю. Сам-то ведь не удосужишься позвонить... Тебе что, совсем не интересно, как у нас, дела живы ли мы, здоровы ли?.. - Да что ты, Яночка, конечно, мне интересно! Но ты, надеюсь, понимаешь мою непростую ситуацию. Я ведь не по своей воле ушёл -- мама попросила! Просто выставила мои вещи на лестничную площадку. Что же мне оставалось? Как же я должен вести себя после этого? Названивать домой, не доставляя радости ни ей, ни вам: "Вот я"!.. Так что не всё так просто, доченька... - Папа, но ведь у ситуации, о которой ты говоришь, известные причины. Не тебе обижаться нужно! Кто начал всю эту катавасию?.. Впрочем, прости меня, папа, я звоню не для того, чтобы читать мораль. Хотела узнать, здоров ли ты, счастлив?.. Ты должен знать, что все мы скучаем по тебе. Кстати, а где ты теперь живёшь? Дай свой домашний телефон и, если можно, адрес твоей новой семьи. Так хочется иногда услышать, увидеть тебя, обнять. Ты ведь, по-прежнему, мой родненький папка!.. - А кто тебе сказал, доченька, что у меня новая семья? - обеспокоенно спросил Евгений. - Знай, прежде всего, что я живу один. Один, как перст. Никакой такой новой семьи у меня нет! Та история закончилась сразу же, как только Марина узнала обо всём. Я ещё тогда понял, что зашёл в своём увлечении слишком далеко - и тут же прервал все отношения с той женщиной. - Вот оно как!.. Да-а... Но где же ты, всё-таки живёшь, папа? Мне тем более интересно... - Снял комнату у одной старушки. Сравнительно недорого. Теперь там моё "бунгало". - Как всё неожиданно!.. Мы-то думали... Ты у мамы с языка не сходишь. Но ведь знаешь, какая она гордая! Утверждает, что коль ты счастлив, то незачем тебе мешать. Папуля, знай, что она очень... очень переживает ваш разрыв. Может, вам стоит встретиться, поговорить... Смотришь - и наладите прежние отношения! Как ты считаешь? Евгений Иванович промолчал. - Ну ладно, папуля, давай твой адрес, записываю!.. Спасибо, родной, я обязательно приеду к тебе, жди! Соскучилась страшно! - Ох, Яночка, душу ты мне отогрела своим звонком! А то я всё один да один... - Кончилось, папка, твоё затворничество! Мы тебе скучать не дадим!
Повесив трубку, Евгений Иванович, некоторое время был в оцепенении, заново переживая этот волнующий разговор. "Марина, выходит, решила, что я с Катериной живу!" Ему вспомнился их разговор с Катей, когда он объявил ей об окончательном разрыве. В очередной раз заявил тогда, что всегда был честен перед ней, что не раз предупреждал, что семья для него превыше всего... Катерина знала это с самого начала их отношений, согласившись на роль любовницы. Нет, она не устроила ему истерику. Он не услышал от неё ни упрёков, ни бранных слов. Лишь слёзы сверкнули в её глазах, когда она стремительно вышла из его кабинета. Естественно, с того дня он создал для них двоих весьма непростую ситуацию: каково было встречаться с Катей каждый день, разыгрывая доброго и внимательного сослуживца? И он сам, и она долго потом не могли успокоить саднящую боль в груди...
Сняв комнату неподалёку от работы, Евгений жил отшельником, выбираясь только в супермаркет. Чтобы чем-то занять себя, помогал бабе Маше, починил в доме электророзетку, водопроводный кран. По вечерам они иногда вместе смотрели телевизор. Хозяйке было уже под восемьдесят, здоровье её соответствовало возрасту. Однажды Евгению пришлось даже вызывать старушке "скорую помощь", стало плохо с сердцем. Мария Николаевна не могла нарадоваться на доброго и внимательного квартиранта, который и себя умел обслужить, и ей никогда не отказывал в помощи. Иногда, приготовив что-нибудь вкусное, старая женщина приглашала его составить ей компанию. Он не отказывался. Так и жил всё это время. Яна, конечно, права - он ни разу не звонил домой! Но знала бы дочь, сколько раз он брался за трубку и... со вздохом клал её на место. Знала бы, как он жестоко корил себя за всё, что с ним произошло! Все эти переживания не прошли бесследно: здоровье Евгения стало пошаливать. Однажды даже пришлось пойти в поликлинику. После обследования получил на руки кучу рецептов, ему было велено пить разные лекарства. - Но это же всё химия! - сказал он терапевту, уже пожилому мужчине с бородкой клинышком, чем-то похожего на Всероссийского старосту Михаила Ивановича Калинина, чей портрет видел ещё в школьном учебнике. - Эх, батенька! - ответил врач. - Из двух зол мы всегда выбираем меньшее, не так ли? Вот-вот!
... Идти в кабинет главного бухгалтера ему совсем не хотелось. Их отношения с недавних пор стали официально-холодными, на грани неприятия. Хоть увольняйся! Но его работа была единственным подспорьем к пенсии, которую Евгению недавно назначили. Тяжело поднявшись из кресла и взяв необходимые бумаги, он отправился к Катерине Васильевне. Вечером за ужином Яна рассказала матери о разговоре с отцом. - Знаешь, оказалось, что он с самого начала снял комнату и живёт один, и с тех пор не общается с женщиной, из-за которой весь сыр-бор! А мы тут про него бог знает, что думаем. Дал мне адрес его съёмной квартиры. Завтра хочу съездить туда. Очень хочется повидаться. Мам, а мам?.. Может быть, вместе съездим?.. - Ага: "Вернись, я всё прощу!" Так?.. - Но ведь каждый человек может оступиться! Если он утверждает, что порвал с той женщиной, почему не поверить? - Ой, родная, соврав однажды... Но, если ты хочешь, поезжай, расскажешь, как он хоть выглядит. Если один живёт, то, полагаю, не сладко ему, ох, не сладко! - Да плюнь на всякие условности! Поехали вместе! Может, вы помиритесь? Представь только, что вся наша семья опять в сборе... Марина Михайловна задумчиво посмотрела на дочь. - Как же я буду выглядеть после этого? То прогнала его, то вдруг "здрасте!" - назад приехала звать... Нет, правильно говорят, что дважды в одну и ту же реку не входят. - Мам, ты извини меня, но это глупость!.. Вы всю жизнь прожили в любви. Таким не разбрасываются! И гордость твоя здесь ни при чём. Это несопоставимые вещи. Сохранение семьи - ценнее. Ведь мы, ваши дети, всегда гордились вами. У многих сейчас семьи без отцов, а нам с Костей ребята в школе всегда завидовали! И для Костика семья -- это святое, и для меня. Потому, что вы всегда были для нас примером супружеской пары. Знаешь, мама... - задумчиво сказала Яна. - Я в последнее время склоняюсь к тому, чтобы сойтись с Саидом. Жалко мне его! Сколько раз он уговаривал меня восстановить семью! Утверждает, что многое понял за время, пока живёт здесь. Мама, теперь и ты поняла, как несладко быть без мужа. Я, конечно, собственную силу почувствовала, на свои ноги встала... Если бы мы тогда не сбежали, то я бы и осталась там серой мышкой, никем не замеченной. Без Саида мне пришлось рассчитывать только на себя, и теперь... Ну, сама знаешь... - Очень хорошо. Но зачем же снова совать голову в ту же петлю? Найди себе, я тебе уже много раз про это говорила, нашего мужчину - русского, белоруса, хохла... но только не такого вот восточного "прынца"! - Нет их, достойных мужчин, в обозримом пространстве. Зачем мне муж, который зарабатывает двести долларов? Ещё и третьего "ребёнка" на шею повесить? Нет, мне нужен ровня - и по уровню интеллекта, и по зарплате, и чтобы человек был хороший. Ведь я уже, считай, три года одна мыкаюсь. И ни одного подходящего мужика не встретила. А дети?.. У меня две девочки. Подрастут они - и что тогда? Сколько слышу историй о насильниках-приёмных отцах. Как представлю это, ужас разбирает. Нет! Я, всё-таки, прихожу к выводу, что однажды выбранный путь -- пожизненный крест. "Мы в ответе за тех, кого приучили" Как там в Библии и Коране? Женились? Значит, должны быть вместе и в горе, и в радости. Мамочка, ведь ты сама меня этому учила. Саид -- хороший отец. Он и к ребёнку ночью встанет, и понятия у него о семье основательные, иначе, разве стал бы он меня столько времени уговаривать? Нашего мужика даже представить в такой роли трудно. И, кстати, все наши в подавляющем большинстве - гуляки , а Саид верный. Потому, что боится бога. А все его прибабахи я во имя семьи вытерплю. Если он будет жить здесь, то со временем обрусеет. Обломается!.. Выслушав эту признательную речь, Марина погрузилась в задумчивость. Потом, глубоко вздохнув, молвила: - Ты у меня такая умница, детка! Что ж? Мысли правильные. Строй свою жизнь, как считаешь нужным. Вы с Саидом родители, значит, и перед детьми вашими в ответе. Жаль, что я теперь одна. Толку от меня меньше, но я тебе помогу, чем могу. - Вот я и призываю вернуть в семью нашего папу! Как родители вы и перед мной, и перед Костиком, и перед внуками вашими тоже в ответе. Чтобы тому же Саиду было с кого брать пример, на кого равняться! Так что, мам, давай-ка завтра вечерком вместе со мной и детишками поедем к папе, и вы помиритесь! Марина промолчала, но выражение её глаз говорило, что она не исключает возможности примирить свое сердце с разумом. Наутро она сказала дочери: - Думаю, что правильнее будет предложить отцу приехать к нам, чтобы обсудить всё, как говорится, за круглым столом. Ведь это он виноват перед семьёй, а не наоборот. Скажешь ему, что если у него есть желание возобновить наши нормальные отношения, я готова к переговорам, но хочу, чтобы при этом присутствовала вся наша семья. - Резонное требование! Давай так и сделаем! Ну, всё, мамуля, я побежала на работу, а то машина уже давно во дворе...
Вечером, незадолго до конца рабочего дня, Яна отправилась к Евгению Ивановичу. За дверью услышала старческий голос: - Кто там? - Здравствуйте, я дочка вашего квартиранта Евгения Ивановича. Её встретила приветливо улыбающаяся пожилая женщина. - Проходи, дочка. Только его ещё нет с работы. Посиди пока со мной на кухне. Меня Марией Николаевной зовут. А ты?.. - Славное имя. Доброе. Мы тут с твоим отцом иногда вместе вечеряем. Хороший он у тебя человек. Только вот почему-то вынужден снимать жилплощадь. - Давно он в вашей квартире? - Месяца два. Может, чуть больше. - Не стеснил вас? - Да что ты, дочка! Ему ведь вечерами скучно, так он мне и телевизор починил, и полочку для книжек прибил... В ванной кран прохудился, так он даже сантехника не стал вызвать - сам справился. Рукастый мужик! Редкость сейчас. Своего-то я давно схоронила. Вот только здоровье Евгения Ивановича подводит. Врачи ему целую кучу лекарств выписали, пить их надо и утром, и вечером. Сполняет ли - проверить некому!.. Скажи, милая, а почему он при живой дочери по чужим углам мыкается? Али... - Бабушка запнулась, понимая, что учиняет допрос молодой гостье. - Вы-то знаете, Мария Николаевна, что в жизни всякое бывает. Поссорился он с мамой, а я хочу помирить их. - Ну дай бог, дай бог!.. А то ведь все выходные он дома сидит, все вечера дома... Ни одна душа не позвонит ему, и он ни кому не звонит. А я всё думаю, какой мужчина пропадает! Куда только женщины смотрят? - Ох, Мария Николаевна, кто-кто, а женщины-то как раз своего не упустят. Из-за одной такой-то отец с мамой и поссорились. - Ой... да на него не похоже. Он ведь всё время у меня на глазах. Дома, говорю, сиднем сидит. Скажу ему "Ты бы погулял, милок!", а он только рукой машет. Разве только за хлебом или кефиром выходит, тут неподалёку... Послышался звук открываемой двери. - Евгений Иванович! - громко окликнула хозяйка, - посмотри-ка, кто пришёл к тебе. - И кто же это? - на пороге кухни появился отец Яны. - Доченька моя! - Они обнялись и несколько секунд стояли, не разжимая рук. - Папка, да ты похудел никак? Или осунулся. Не пойму... - Конечно! На одном кефире с хлебом! - встряла хозяйка. - Вас послушаешь!.. - рассмеялся Евгений - Ну, пойдём, доченька, ко мне. Чай будешь? - Нет, папочка, я ненадолго. Так хотелось на тебя посмотреть. Какой-то ты, не пойму... Вид у тебя болезненный. Знаешь, папа, я ведь к тебе с предложением приехала. Помириться с мамой. Она, знаю, не против. Ну, сделал ошибку... с кем ни бывает... Мы без тебя не можем. Внучки твои скучают о тебе, всё спрашивают, где деда, когда придёт. Да и мама... - Евгений с сомнением пожал плечами: - Почти, как возвращение блудного сына... Ох, не знаю, Яна!.. - Приходи к нам завтра вечером. Это, кстати, идея мамы - встретиться дома за "круглым столом. Я постараюсь пораньше с работы удрать. Костик подойдёт - он тоже о тебе всё время спрашивает. Ну, папочка, давай?.. Евгений нерешительно кивнул: - Конечно... если Марина сама хочет.... - Говорю же тебе - она не против! - Ладно ждите меня после работы, а если удастся, чуть раньше. - Ура! Ты просто молодец! Тогда я побежала, да? А то сам понимаешь, там дома все меня ждут. Чмоки-чмоки!.. До завтра!
После ухода дочери взволнованный Евгений долго размышлял, как лучше повести себя во время встречи семьёй, по которой соскучился безмерно. Даже не верилось, что завтра увидит всех. Чем окончатся завтрашние переговоры? А вдруг Марина не сможет простить его? В голову ничего другого не лезло. За что ни возьмётся, всё валилось из рук. Он слонялся по своей комнате взад-вперёд, нервно хрустя косточками пальцев. Завтра он должен представить отчётные документы Катерине, он даже взял их с собой -- годовой отчёт -- не шутка! Собирался поработать дома. А теперь -- какое там "поработать"?! Мысли его были о завтрашнем визите к семье, как он станет оправдываться перед ними? Что скажет? Поймут ли его близкие? Простят ли? Можно ли вообще такое простить? Заломило в затылке. Слабость какая-то возникла до дрожи в коленях. Евгению захотелось прилечь. Опять навалились воспоминания последнего года жизни. Евгений вдруг представил, если бы ему вот так же лгала Марина, а сама встречалась бы с любовником? Нет, он такого не пережил бы! И ни за что не простил бы её! Даже сейчас, только слегка пофантазировав на тему об изменившей ему жене, в нём поднималась тяжёлая ревность. Вот-вот! Так что, рассчитывать на её прощение завтра вряд ли возможно. Просто это Яне, конечно, хочется, чтобы они примирились, а Марина... Он вновь вспомнил, как она холодно выставила его вещи в прихожую и молча ждала, когда он уйдёт. Небось мысленно сказала: "Скатертью дорога, изменник!"
На следующий день Марина накрывала в гостиной праздничный стол, готовясь принять блудного мужа и пыталась понять, что он ей скажет в своё оправдание. По сути, вообще-то это не столь и важно. Ведь она мысленно сто раз простила его. Ей важно только посмотреть ему в глаза -- по ним она всё сразу поймёт, она давно привыкла понимать его без слов. "Хм-м... вот и допонималась!" - с усмешкой над собой мысленно возразила она себе. На плите готов был ужин. Марина поглядывала на часы: вот-вот придут все члены её семьи, даже Яна собиралась сегодня прийти вовремя. Сарочку Марина заблаговременно забрала из садика, и дети толклись под её ногами. Первым подошёл Костя -- один без жены, поскольку она тактично посчитала, что предстоит решать семейный вопрос только родителям и их взрослым детям. А вот и Яна примчалась, запыхавшись, прямо с порога первым делом крикнув: - А где там мой папулька? - но не услышав ответа, пока переобувалась, осведомилась, пришёл ли отец. Узнав, что его нет, обеспокоенно удивилась: -Как, не пришёл ещё?! Может, его что-то на работе задержало?. Подождём! Полились разговоры с Костей, которого Яна уже давно не видела. Как и Яна он был вечно занят на работе и приходил домой фактически только спать. Марина с нетерпением без конца поглядывала на часы: рабочий день уже час как закончился! Когда прошёл ещё полчаса, она вдруг сказала: - Ну... вот... как я и думала, не пришёл ваш отец! - Нет, мамулька, не может быть, он обещал мне точно. Минут через двадцать Яна взяла телефонную трубку и набрала номер телефона квартиры, где жил в последние месяцы Евгений Иванович. После нескольких долгих гудков, трубку подняла квартирная хозяйка: - Алло? - Здравствуйте, Мария Николаевна! Это Яна. А папа может взять трубку? - Так ведь нету его, милая. Его ведь вчера вечером "скорая" увезла. Я бы вам позвонила, да не спросила ведь сдуру-то телефон, ан видишь что стряслось. - Как "скорая, Марина Николаевна?! А что с ним случилось? - Ой, милая, доктор сказал, что у него инсульт! Я вечером-то сидела, телевизор смотрела, а потом начались "Последние известия", ну, которая "Время" сейчас называется. А он ведь всегда приходил смотреть эту передачу, а тут что-то его нет и нет. Думаю, может уснул или что? Пошла позвала, молчок, дверь приоткрыла... А он лежит, сердечный, и молчит! Ну вот я тут и вызвала бригаду скорой помощи. -Боже мой! Да что же такое? А куда увезли его, сказали? - Конечно. - И старушка назвала больницу. Позвонив в приёмный покой, выяснили, куда положили прибывшего больного, и Яна с Костей, поймав такси, поехали к отцу в больницу, оставив Марину сидеть с детьми.
Глава 57. НАМ НЕ ПРИВЫКАТЬ
Марина ехала к Евгению в больницу. Прошло уже три недели, как он "загремел" туда с инсультом. За это время его состояние немного улучшилось, однако до выздоровления было ещё далеко. Марина бывала у него каждый день, оставляя Марьяшку с родственницей, вызвавшейся ей помочь. После удара у Евгения парализовало руку и ногу. Врачи уверяли, что они способны восстановиться, кроме лекарств, необходимы были воля и огромное терпение. В палате она кормила, умывала мужа, расчёсывала ему волосы, следила за гигиеной. И... почти не закрывала рот. Говорила в основном о семейных делах. Евгений только мычал в ответ. Видя его беспомощность, она тайком утирала слёзы. Лечащий врач обещал выписать Петренко буквально на днях, курс больничных процедур был закончен. Дома, считала Марина, Евгению будет намного спокойнее, комфортнее, да и она перестанет так нервничать. В этот раз придя в палату, она увидела его лечащего врача. Он назвал конкретный срок - конец недели. В пятницу Евгения выпишут, поручив заботам участкового терапевта. - Есть обнадеживающие сдвиги, - сказал врач. - Появилась чувствительность в парализованных конечностях. Если будет в меру нагружать их, упражняться, нога и рука постепенно восстановят свои функции. Как известно, дома и стены помогают, - сказал он напоследок. Так впервые после всех своих передряг Евгений вновь обрёл домашний очаг. Конечно, он переживал, оказавшись в положении инвалида, за которым требовался постоянный уход. Марина самоотверженно взялась выхаживать его. Отныне на её руках было двое внучат и больной муж. На помощь Яны рассчитывать не приходилось - она, как всегда, допоздна пропадала на работе, придя домой, наскоро ужинала и валилась спать. Потянулись дни, недели... месяцы. Марина осунулась и, казалось, лишилась всех сил. Но она видела результаты своих усилий: Евгений медленно, но верно выздоравливал. Гимнастика, которой она занималась с ним, сделала своё дело. К тому же, она постоянно ободряла его, внушая, что всё будет хорошо. А он, не стесняясь, плакал и ласково оглаживал её здоровой рукой. Понемногу возвращалась к нему и речь, правда, была ещё путаной и малоразборчивой. Марьяшка постоянно играла возле деда, ворковала с ним. Марина видела, что ему очень приятен лепет ребёнка. Незаметно настал момент, когда Марина стала усаживать мужа в кровати.
Истекали последние дни декабря 2001-го года. Неумолимо приближался срок исполнения обещания, данного Яной президенту компании Lilia Chemical Сунилу Малхотре. До обещанной суммы годового оборота в два миллиона долларов оставалось всего ничего - сто тысяч долларов. На календаре было 30-е число. Было немало фирм-должников, но вытрясти с них платежи в самом конце года было почти безнадёжно. Яна поставила на ноги всех менеджеров представительства. Велено было штурмовать кабинеты первых лиц и всеми правдами и неправдами добиться оплаты долгов. "Хоть ночуйте там, - наказывала Петренко коллегам, - но без денег не возвращайтесь!" Генеральный директор и сама не выпускала телефонной трубки из рук - уговаривала, умоляла, обещала в будущем заметные скидки, требуя одного - расплатиться до тридцать первого декабря. На словах все с пониманием относились к её озабоченности, а на деле... скоро сказка сказывается... И только во второй половине дня 31-го декабря необходимая сумма была наконец собрана и переведена на счет головного офиса в Ахмедабаде. Пока её сотрудники накрывали стол, чтобы отметить успех и наступающий Новый год, Яна вспоминала, как нелегко ей дался этот успех. Сколько было неприятных столкновений с Винодом Гукта, сколько доносов он настрочил на неё президенту компании. Каждый день требовал отчёта, сколько этикеток со "свежими" датами изготовления переклеено. Приходилось врать, что работа по переклейке движется. Для проверяющих была организована переклейка нескольких коробок с препаратами, которые она не выпускала в продажу. Не раз Яной овладевало отчаяние, что взяла на себя невыполнимые обязательства. Мысли об увольнении сразу после того, как только она отчитается в конце года об обещанном годовом доходе, не выходили из головы, но она пока молчала о своих метаниях, ведь не гарантировано, что всё получится, как намечено. В таком случае увольняться придётся с позором. Правда, глава корпорации успокаивал её, уверяя что верит в неё, что она обязательно справится. Гукта засылал к ней ревизоров, но ни одна комиссия не могла найти нарушений в работе представительства, однако нервы эти "проверяльщики" потрепали изрядно. Она превратилась в сплошной комок нервов, которые, впрочем, как могла, сдерживала. И вот он - выстраданный успех! Она теперь уйдёт победителем! И не стыдно будет смотреть в глаза главному боссу. В её кабинете раздался телефонный звонок, на проводе был сам Сунил Малхотра: - Здравствуйте, госпожа Яна! Вы сдержали слово. Я поздравляю вас! Вы очень талантливый руководитель. Надеюсь, что не подведёте меня и в следующем году, когда предстоит достигнуть ещё более внушительных финансовых результатов. - Сэр, благодарю вас за поздравления! Правда, боюсь, что на следующий год вы делаете поспешные прогнозы. По крайней мере, в отношении меня. Дело в том, что я, честно выполнив свои обязательства, хочу с чистой совестью уволиться из компании. - О, мисс Яна, для меня совершенно неожиданно такое ваше решение. Я надеюсь, что вы просто устали и, отдохнув в течение новогодних праздников, измените свой взгляд на это. Такой работой не разбрасываются, вы же понимаете... - Нет, сэр, решение моё окончательное. Президент помолчал, потом сказал уже другим, более сухим, бесстрастным голосом: - Я, всё же, надеюсь, что вы передумаете. Я не могу отпустить вас так сразу. С такой должности быстро не увольняются. Не раньше, чем... месяца через два... А пока поздравляю вас с наступающим новым годом! Спасибо за хорошую работу! И... я всё-таки уверен, что вы приняли поспешное решение. Отдохните несколько дней, и вы посмотрите на всё другими глазами. Поздравьте от моего имени весь ваш коллектив. Я созвонюсь с вами позже. Недолго попировав с сотрудниками и выдав всем премиальные, Яна отправила всех по домам. Поехала домой и сама, впервые за долгое время совершенно умиротворённая и расслабленная. На душе у неё было непривычно пусто, что казалось противоестественным. Мать и дети наряжали ёлку, украшали гирляндами гостиную. Появившись на пороге, Яна радостно завопила: - Дорогие мои! Я победила! Мы сделали все-таки эти два миллиона!.. Все кинулись с поздравлениями. Дети, не понимая сути происходящего, но почувствовав, что есть повод повеселиться, затеяли возню вокруг матери, визжа от восторга, а Евгений и Марина по очереди обняли её: - Мы не сомневались в тебе, дорогая! - сказала Марина. Евгения усадили в кресло-каталку и привезли в гостиную. Зазвенел телефон. Марина сняла трубку и, услышав голос Саида, позвала Яну. Они о чём-то довольно долго говорили на урду. Закончив разговор, Яна принялась помогать в подготовке праздника. Марина Михайловна ушла на кухню, чтобы фаршировать утку яблоками. В доме воцарилось радостное возбуждение. Вскоре пришли Костя с Машей, вкатив в прихожую коляску с маленьким Андрюшкой. С порога раздалось шумное: - С новым годом, с новым счастьем! Ура!.. Подарки, радостные возгласы, объятия, поцелуи... Елка мигала разноцветными гирляндами. Стол накрыли со свечами у каждого прибора, быстро наполнили его разносолами. Посередине возвышался букет из еловых веток с настоящими шишками. На экране телевизора Андрей Мягков в роли Жени прыгал возле дома, приговаривая: "Надо меньше пить! Надо меньше пить!", но на него никто особо не обращал внимания. Всех поглотила предпраздничная кутерьма. Кто-то позвонил в дверь. Яна поспешила открыть. На пороге стоял Саид, держа в руках двух огромных синтетических мишек. Стоял, не решаясь войти. Яна взяла его за руку и втянула внутрь. Все решили взглянуть, кто пришёл - и замерли от удивления. - Что же вы, дар речи потеряли? - весело проговорила Яна. Первой с криком: "Папа! Папа!" подбежала к отцу Зарочка. Следом за ней - Марьяша. Получив по мягкой игрушке, девочки растерянно молчали. - Что надо сказать папе, а? - Спасибо! - Ну вот, молодцы! А теперь дайте папе вашему раздеться спокойно. - Мамочка и папуля, - произнесла Яна торжественно, - Саид пришёл просить моей руки. Давайте, все присядем. Проходите все в гостиную. - Все расселись, ожидая, что скажет Саид. Он немного помолчал, собираясь с духом, наконец, решительно произнёс: - О-о... папа и мама, я вас очень уважаю. Я знаю, что вы удивлены. Но вы, как никто другой, знаете цену семейному счастью. И я думаю, сможете меня понять. Во всех семьях случаются ссоры. Так случилось и у нас с Яной. Я виноват. Три года прошло со времени нашей ссоры. Я осознал свою вину не сразу, к сожалению. Я прошу у Яны и у всех вас прощения. Я буду стараться больше не повторить таких ошибок. Я очень люблю вашу дочь. Обожаю своих девочек. Без них я не представляю своей жизни. - Смуглые щёки у Саида горели, сделавшись пунцовыми, - я пришёл, надеясь получить ваше прощение и согласие, на то, чтобы мы с Яной снова были вместе. Вот... это я и хотел сказать. Жду вашего решения -- и Саид виновато опустил голову, видимо, ожидая длинных речей от тестя и тёщи. Но Марина Михайловна сказала просто: - Совет вам да любовь. Если Яна нашла в себе силы простить тебя, Саид, то будьте счастливы. - Мама, я поставила Саиду условие, что он должен прожить вместе со всеми нами единой семьёй хотя бы год, чтобы привыкнуть к нашим семейным традициям. Я также хочу, чтобы и вы его лучше узнали. Я очень надеюсь, Саид, что ты и мои родители станете друзьями. Очень многое зависит от тебя. И окончательное согласие мама скажет через год. Согласен? - Я понимаю. Я буду стараться. - Ну, как я вижу, пора кричать горько, что ли? - спросил Костик, - а то уже много времени, скоро Новый год, а у нас в программе ещё детский спектакль. - Горько! Горько! - поддержали шутливо все присутствующие, и "молодые", немного смутившись, расцеловались. Тут Маша увела детей и некоторых взрослых в спальню, чтобы надеть им маски персонажей спектакля и прорепетировать. В домашнем варианте предстояло исполнить сказку "Колобок". Спустя несколько минут все были приглашены в гостиную. Зрители расселись кто куда, роль колобка исполняла Зарочка, медведя играл Костик, лису Маша. Пока шло действие, Яна наряжала в другой комнате Саида Дедом Морозом. Затем вывела его на лестничную площадку и вручила ему мешок с подарками. Когда спектакль закончился, под звук аплодисментов во входную дверь кто-то сильно постучал. Все услышали удивлённый голос Марины Михайловны: - Ой! Дедушка Мороз! Дети! Дети! Смотрите, кто к нам пришёл! Саид был в маске с белой бородой и в белом кудрявом парике, но голос с акцентом взрослые сразу узнали. Но дети... нет, они смотрели на гостя, как зачарованные полными восторга глазами. А он вдруг подошёл к Яне: - А вы, красавица, чья будете? - А я, дедушка Мороз, здесь живу. - А у вас есть муж? А то я увезу вас с собой в Лапландию. Вы мне очень-очень понравились! Такая беленькая. А какие у вас глаза! Мне бы жену такую, как вы! - Нет, дед Мороз! Я холода боюсь! Проходи в комнату, наши дети тебя давно ждут. - Ну что, дети и взрослые, давайте хоровод организуем! Песенку "В лесу родилась ёлочка" знаете? Всё прошло замечательно: стихи, песенки, кто-то кричал "ку-ка-реку", кто-то мяукал. Раздав детям подарки, дед Мороз пригласил танцевать Яну, и они, дурачась, плясали. Дед при этом изображал приударившего за хозяйкой старичка. Вдоволь насмеявшись, гостя проводили за дверь. Детки, увлекшись разглядыванием игрушек, не заметили возвращения Саида. Настало время застолья. - Ну, что ж? Первым делом по традиции проводим старый год. - предложила Марина Михайловна. - Он был богат для всех нас событиями как плохими, так и хорошими. О плохом вспоминать не будем. Очень надеюсь, что оно безвозвратно кануло в прошлое. А вот о хорошем надо вспомнить особо! В семье Кости и Машеньки родился Андрюша. Событие? Конечно, событие, ещё какое! Яна добилась обещанного руководству своей компании годового оборота в два миллиона долларов! И вот ещё одно важное событие - сегодня восстановилась семья Яны с Саидом, наши внучки обрели отца, а Яна с Саидом... посмотрим, не будем забегать вперёд. Время покажет, смогут ли они преодолеть бесконечные проблемы. Мы все будем рады, если всё у них получится. - А маме с папой я хочу сказать огромное спасибо за поддержку - продолжила тост Яна, - давайте, дорогие мои, поблагодарим уходящий год, в который мы все справились с труднейшими испытаниями. Мы их победили! Разве смогла бы я добиться успеха, поставив целью сделать быструю карьеру, если бы не помощь моих родителей? Конечно, нет. Наши родители, образовав когда-то семью, сумели так прожить друг с другом в любви и согласии, что и нас, своих детей, научили этому и продолжают поддерживать нас и помогать во всём. Жизнь всегда трудна, поэтому важно иметь надёжный тыл, где нас обязательно любят такими, какие мы есть, со всеми нашими достоинствами и недостатками. Я очень надеюсь, что и мы, следующее поколение Петренко, сумеем быть таким же примером прочной и тёплой семьи для своих детей. Прощай 2001-й год! - Так, смотрите-ка, уже президент речь поздравительную толкает! Прибавьте звук! И давайте нальём вино, вот-вот наступит новый год! - проговорил Костя, открывая бутылку с шампанским и разливая его по фужерам. - Дорогие, самые близкие и любимые мои! Я хочу сказать, что я очень счастлив, что когда-то мне повезло родиться в такой семье, где я всегда чувствовал необыкновенное душевное тепло. И всё это заслуга моих родителей. Всё, чем славится наша семья, всё, чем согрет этот дом, наша мама и бабушка в одном лице осуществила своими руками, своим трудом и старанием. И то, что мы сегодня так счастливы вместе, это, по большей части, её заслуга. Этот год был очень труден, но мы справились! Жизненная стремнина несёт нас дальше, но мы с оптимизмом смотрим в будущее, потому что мы всегда в одной упряжке, мы -- семья. Все встали, раздался звон фужеров, все стали целовать друг друга, желая исполнения всех желаний в новом году. А на улице гремел салют, сотни петард взрывались фонтанами огней! Молодёжь выплеснулась на улицу. Ребятишки визжали от восторга...
Прошло несколько дней с тех пор, как Саид стал жить в семье Петренко в качестве зятя. Однажды утром, когда все собирались на работу, Марина Михайловна обратила внимание, что дочь уже который день носит практически одну и ту же одежду, к тому же, не самую лучшую, которую уже давно не надевала. - Дочка, а почему ты опять наглаживаешь этот костюм? У тебя полно одежды, модной, стильной, купленной в дорогих бутиках, а ты вырядилась в этот далеко не лучший наряд? Яна, приложив палец к губам, прошептала: - Тише, мама! Я теперь не могу носить свои наряды. Они не мусульманские! - Как?! Что, началось всё снова-здорова?! Да что же это такое? Сейчас я ему всё выскажу! - Мама! Не надо! Но Марина уже вошла в спальню дочери. - Саид! Как это понимать? Почему Яна не может одеваться в красивые одежды, которые у нас приняты? Они весьма скромны, с точки зрения даже твоих требований! - Нет, они не достаточно скромны. Такие наряды носят только проститутки. - Да как ты смеешь говорить такое? Моя дочь -- скромнейший человек и никогда не носила ничего нескромного! Ты всего несколько дней назад просил прощения у всех нас и обещал быть лояльным к правилам нашей культуры! Как ты смеешь после всего этого обвинять мою дочь в том, чего она совершенно не достойна?! - Я её муж! И этим всё сказано! Марине хотелось прокричать ему в ответ : "Муж?! Объелся груш такой муж!", но в этот момент Яна взяла её за руку и сказала: - Мама, не говори таких слов, о которых потом пожалеешь! И Марина вышла из комнаты, кипя от возмущения. С тех пор в душе поселилась не проходящая боль за дочь. Днём Яне позвонил Сунил Малхотра и сказал, что ей следует прибыть в ближайшие дни в Ахмедабад для обсуждения вопроса об её увольнении. Она пообещала ему это. Вечером она рассказала о предстоящей поездке мужу. Он вскипел и закричал: - Что?! Никаких поездок! Ты сказала, что увольняешься, они должны прислать комиссию для проверки состояния дел и после уволить тебя. И всё! - Саид, Я ещё не уволена и обязана выполнять приказы президента компании, иначе уйти по-хорошему не получится, мне могут не выплатить зарплату за два месяца, которую они задержали видимо по этой причине. - Я сказал нет! Или я, или поездка! - В таком случае, поездка. - спокойно ответила Яна. Саид вскочил и, зло сверкнув глазами, на ходу напялив шапку и куртку, выскочил из дома. - Скатертью дорога! - подумала Яна, - ничего, одумается! Саид, действительно, спустя пару часов вернулся промёрзший. Но разговаривать с женой не захотел. Через пару дней Яна вылетела в Ахмедабад.
Президент несколько раз беседовал с ней лично, убеждал остаться, но когда понял, что она непреклонна, потребовал, чтобы она подписала обязательство в течение трёх лет не работать в фирмах-конкурентах. Иначе уволит её без расчёта, не выплатив зарплату, которую фирма ей задолжала. Сумма была внушительной. Она подписала обещание. - Куда вы теперь пойдёте работать, госпожа Яна? - несколько раз спрашивал Малхотра. - Лучше одумайтесь, пока не поздно. Но Петренко была непреклонной. Отчаявшись задержать её, Сунил вызвал её для последнего разговора. - Скажите мне по-дружески о своих дальнейших планах. Где же вы собираетесь применить свои силы и знания, если дорога в фармацевтические компании вам заказана? Или это секрет? - Никакого секрета нет, сэр, - спокойно ответила Яна. - Я, конечно, не знаю, получится ли у меня, но хочу открыть свой фармацевтический бизнес, и тут мне важно ваше именно дружеское мнение. Как вы считаете, смогу я в этом добиться успеха?.. Президент молча посмотрел на неё. Выдержал паузу. Потом медленно проговорил: - Что ж?.. Если я не в силах вас удержать, буду честен. Вы приняли правильное решение. Почему?.. Да потому, что кому же заниматься бизнесом, как не вам, мисс Яна? У вас талант... У вас всё получится, даже не сомневайтесь!
По возвращении домой пару недель пришлось терпеть проверяющую комиссию, но эта неизбежная процедура прошла без эксцессов. И настал момент, когда Яна простилась с компанией, ставшей ей лучшей жизненной и профессиональной школой, давшей ей столько, сколько не мог дать никакой ВУЗ -- знания, умение, связи и уверенность в своих силах. Наконец-то Яна могла осуществить свою задумку, чтобы стать хозяйкой фармацевтической компании. И она с присущей ей активностью принялась за новое дело. После двух недель, потребовавшихся на юридическое оформление, Яна Евгеньевна Петренко стала владелицей фирмы. На первых порах она обошлась минимально необходимым для работы штатом. Ещё через несколько месяцев Яна с мужем и детьми приобрела новую комфортабельную квартиру. Долго собираться не пришлось. Настал день отъезда и момент, когда всё семейство погрузилось последним рейсом в машину. Пока отъезжали, все махали руками из окон машины, а Марина, стоявшая у окна, лила слёзы, так же отвечая им в след. Евгений Иванович, обнял расстроенную жену и сказал: - Маришка, да что ж ты плачешь? Радоваться надо! Всего-то в восьми кварталах от нас жить будут! Подожди, пройдёт время, и ты ещё радоваться будешь личной свободе! А Марина обняла его, поцеловала и прижавшись к нему щекой сказала: - Знаешь, я не знаю, как сложится наша жизнь дальше. Вот, вернула наша дочка в свою семью Саида -- радуется сегодня. А что будет завтра? Саид -- хороший парень, ничего не скажу дурного о нём, но он совершенно другой! Понимаешь? Мне кажется, первая эйфория пройдёт, и, скорее всего, всё покатит по-старому. Дочка наша сама избрала такой рисковый путь. Как я хочу ей хоть немного настоящего счастья! Вопреки целому возу сомнений! Как хочется счастья и Костику, они заслужили его с Машей. Знаю одно: она, жизнь, никогда не бывает лёгкой. Но они - молодые, полные сил! Многое сейчас в жизни построено на других ценностях, чем в наше время. Мне даже иногда кажется, что я устарела. Пошло время наших детей. Теперь они у руля жизни Будут счастливы они - будем счастливы и мы с тобой. Да, Жень? "Мы стареем, но жизнь нескончаема, - подумала Марина, как бесконечна стремнина, несущая свой поток, бурлящая и страстная, непредсказуемая, опасная, требующая напряжения всех человеческих сил, ума и воли..."
Как оседлать несущую волну, на гребне волн вновь в молодость вернуться? Возможно ль, не дряхлея, вновь вздохнуть, как Грей отдать морщины полотну уж лет седьмой десяток разменяв? Ну кто же не захочет окунуться, привычные каноны вдруг поправ, в слепящий судорог Любви?.. Кто как, а я... в стремнину ту нырну! Пусть воспоют над мною соловьи, и пусть не суждено от сна очнуться! *