Блок Лоуоренс : другие произведения.

Кролик Рональд — грязный старик

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  
  
  
  Кролик Рональд - грязный старик
  
  Лоуренс Блок
  
  
  
  
  
  
  1
  
  Улица Бликер, 74 .
  
  Нью-Йорк 10012
  
  12 июня
  
  Миссис Лиза Кларк
  
  Мейпл-роуд, 219.
  
  Ричмонд, Вирджиния.
  
  Дорогая Лиза:
  
  Надеюсь, вы уже убедились, что в этом конверте нет чека. Неважно, каким длинным окажется это письмо, неважно, сколько листов бумаги окажется сложенным вместе и засунутым в этот конверт, первое, что вы сделаете, это перетряхнете все в поисках чека, но его не будет. Итак, вы уже сделали это и сказали: “Грязный крысиный ублюдок сказал, что пришлет чек, но здесь его нет, и лучше бы все было хорошо”.
  
  Я сделаю все так хорошо, как смогу, Лиза.
  
  Но с чего начать? Почему в начале этого прекрасного дня, дорогая Лиза, когда Лоуренс Кларк вскочил с постели с улыбкой на губах и блеском в глазах и—
  
  О, черт.
  
  Рим, должно быть, пал именно в такой день. Ярко светит солнце, легкий ветерок играет мусором в сточных канавах и теребит подолы мини-юбок, даже загрязнение воздуха находится в допустимых пределах. Я действительно напевал по дороге в офис. Напевал! И некоторые люди, которых я встречал на улицах, улыбались. Настоящие ньюйоркцы с заметными улыбками на лицах. Я знаю, это звучит невероятно, но не могли же они все быть туристами. Некоторые из них, должно быть, были местными жителями, и здесь они улыбались друг другу.
  
  Экстраординарный.
  
  Я подхватил "Таймс" в вестибюле, позволил лифту левитировать меня на двенадцатый этаж, поздоровался, кивнул и — да — улыбнулся, проходя через приемную, и в пять минут десятого оказался за своим столом, плотно закрыв за собой дверь. Я потратил полчаса на чтение газеты. Для разнообразия, в ней не было ничего особенно зловещего. Я дочитал ее и выбросил в корзину для мусора, открыл ящик стола и достал свою нынешнюю книгу, первый роман молодого человека, который отличился в нескольких студенческих бунтах, прежде чем войти в мир литературы. Издатель и множество критиков рассыпались по суперобложке, аплодируя автору за то, что он рассказал все так, как есть.
  
  Дааа. Книга представляла собой 300-страничное опровержение рекламы Winston — в ней доказывалось, что можно пожертвовать хорошей грамматикой, даже не приблизившись к хорошему вкусу. Человек (имя автора было бесполым, а фотография на суперобложке сексуально амбивалентной) швырялся словами, как булыжниками, и все, что он мне сказал, это то, что вербальное общение, в конце концов, вполне может устареть.
  
  (Но не для нас, Лиза, бывшая моя. Клянусь Богом, женщина, мне это нравится! Ты знаешь, что я так много не писал уже пару лет? Все эти слова заканчиваются на всех этих страницах, и все это без видимых усилий с моей стороны. Я просто сижу здесь за этой пишущей машинкой и позволяю всему этому повисеть, как говорят дети. Ты моя муза, Лиза? И тебе весело, Лиза? Я знаю , что ты предпочла бы получить чек —)
  
  Ну что ж. Я продолжал продираться сквозь грязную прозу до половины одиннадцатого, спустился вниз выпить кофе с датским соусом с черносливом, снова поднялся наверх и еще немного почитал до обеда.
  
  Я обедал с другом, у которого есть счет на расходы. Ты помнишь Билла Адамса? Он сейчас в Ogilvy, занимается чем-то, что звучит достаточно скучно. Женился, по-моему, около двух лет назад и только в прошлом месяце купил дом на острове. Мы пошли в итальянское заведение на Второй авеню, поели каннеллони и выпили литр красного, пока я слушал его рассказы о том, как здорово было уехать из города, и о том, что его работа казалась надежной, хотя половина рекламного бизнеса находилась на пляже, и как сильно он любил свою жену, и какой у них был хороший брак. Он говорил, а я слушал, он заплатил, я рыгнул, и мы ушли, а на улице был все тот же прекрасный день.
  
  Потом он сказал: “Послушай, тебе ведь не обязательно возвращаться в тот офис, правда? Я имею в виду, не прямо сейчас. Потому что у этих двух цыпочек квартира прямо за углом, и стыдно находиться по соседству, не заглянув к ним. Что скажешь?”
  
  “Проститутки?”
  
  “Ну, им дают по двадцать, так что девственницами их не назовешь. Но милые девушки. Одна из них раньше была стюардессой”.
  
  “А кем был тот, другой?”
  
  “Девственник, я полагаю. Если подумать, я когда-то был девственником. Ты в игре, Ларри?”
  
  Я сказал, что не могу себе этого позволить.
  
  “Вот дерьмо”, - сказал он. “Ты хорошо зарабатываешь”.
  
  “Мне нужно содержать двух жен”, - сказал я. “Одну нынешнюю и одну бывшую”.
  
  “У меня одна жена и один дом. Поверь мне, дом в этом отношении хуже жены, прошлой или настоящей. Мне нужно убить крабовую траву. Да ладно, я ненавижу грешить в одиночку.”
  
  “Ты счастлив в браке”, - сказал я.
  
  “Какое, черт возьми, это имеет к делу отношение?”
  
  “Я не знаю”.
  
  “Только не говори мне, что ты не валяешь дурака”.
  
  “И что?”
  
  “Господи, я одолжу тебе двадцатку”.
  
  Я думал об этом. “Мне просто не очень хочется”, - сказал я. “Послушай, это не значит, что ты не можешь пойти один. В чем проблема?”
  
  “Скажу тебе, мне очень неловко ходить туда одному. Потому что их двое”.
  
  “И что?”
  
  “Поэтому я ненавижу выбирать между ними. Это все равно что отвергнуть одного из них. Это все равно что выбрать одного и сказать другому: "Ты хороший парень, но я бы предпочел трахнуть твою соседку по комнате ". В итоге ее отвергли, и она сидит в соседней комнате и смотрит гребаный телевизор, и все это выбивает меня из колеи ”.
  
  “Ты меня разыгрываешь”.
  
  “Я просто не люблю отвергать людей”.
  
  Он был серьезен. Я задумчиво посмотрел на него. “Иди в постель с ними обоими”, - сказал я.
  
  “А?”
  
  “Отказа нет. Отнеси их обоих в постель, ляг посередине и сожми обоих в комок. Так что это обойдется тебе в сорок вместо двадцати, и на следующей неделе ты соберешь чуть меньше крабовой травы ”.
  
  “Господи”, - сказал он. “Ты когда-нибудь делал это?”
  
  “Убивать крабовую траву?”
  
  “Две девушки сразу”.
  
  “Да”, - сказал я. “Не проститутки, и не в последнее время, но да”.
  
  “Это здорово?”
  
  “Единственная проблема в том, что иногда бывает трудно думать о них обоих одновременно. По крайней мере, для меня. Я обычно лучше отношусь к отношениям один на один. Но с высокооплачиваемым талантом, я не думаю, что это имело бы такое большое значение ”.
  
  Его челюсть сжалась, и он схватил меня за руку. “Ты брат”, - сказал он. “Я собираюсь это сделать”.
  
  “Держись свободно”.
  
  “Я так и сделаю. Ты принц, Ларри, я серьезно. Скоро мы снова пообедаем. Позвони мне ”.
  
  “Я так и сделаю”.
  
  “Моя любовь к Фрэн”.
  
  “И моя любовь к Пауле”.
  
  Он посмотрел на меня. “Их зовут Банни и Эйлин”, - сказал он. “Эйлин была стюардессой”.
  
  “И Банни был девственником, я знаю. Пола - твоя жена, придурок”.
  
  “Она замечательная девушка”, - автоматически сказал он. “Она действительно такая, Ларри. Она мне подходит”.
  
  Я вернулся в офис и попытался еще что-нибудь почитать, но продолжал представлять себя лежащим между бывшей стюардессой и бывшей девственницей, одна из которых просит меня быть нежнее, а другая предлагает мне кофе, чай или молоко. Как я их себе представлял, рагу было очень похоже на Фрэн, а девственница - на Дженнифер. (Я никогда не рассказывал тебе о Дженнифер, не так ли?) Мне жаль говорить, что ни один из них не был похож на тебя, Лиза. Время от времени ты проникаешь в мои фантазии, но в этой тебя не было. Прости за это.
  
  Потом у меня зазвонил телефон.
  
  Это не вызвало тревоги. У меня на столе стоит телефон, и время от времени он звонит. Иногда это Фрэн просит меня купить что-нибудь по дороге домой. Иногда это Дженни интересуется, могу ли я сбежать от Фрэн на пару часов вечером. Иногда, да поможет нам Бог, это ты хочешь знать, почему до сих пор не пришел чек на алименты.
  
  Итак, был прекрасный день, и у меня зазвонил телефон, и я снял трубку, а в моем маленьком мире солнце спряталось за облаками цвета пантеры, уровни окиси углерода и диоксида серы взлетели, фондовый рынок рухнул без следа, и дамоклов меч начал свое стремительное падение.
  
  “Лоуренс Кларк? Это секретарь мистера Финча. Мистер Финч хотел бы видеть вас в своем кабинете”.
  
  “В своем кабинете”, - сказал я. У меня есть склонность в моменты стресса повторять последние три слова из предложений других людей. Когда мы с Фрэн поженились, я сказал “Да поможет тебе Бог” вместо “да”. Это доставило нескольким людям несколько неприятных моментов, пока я не исправился.
  
  “Да”, - сказала секретарша мистера Финча.
  
  “Сейчас?”
  
  “Сейчас, мистер Кларк”. Дааа.
  
  Офис мистера Клейтона Финча находится на четырнадцатом этаже, который на один этаж выше двенадцатого. Клей Финч, как можно было бы легко догадаться, не является мишенью для особо искусных стрелков по тарелочкам. На самом деле он президент издательства Whitestone Publications, источника, из которого льется поток книг и журналов в мягкой обложке, ничем особенно не выделяющихся. В этом качестве он был, чуть менее десяти месяцев, работодателем вашего покорного слуги Лоуренса Кларка.
  
  В любом случае, он больше походил на чугунную сову, чем на глиняного зяблика. Он уставился на меня поверх своего стола во все глаза и на пару ярдов шире. Его письменный стол был гораздо больше моего, и в его кабинете, в отличие от моего, были окна. Их было несколько. Однако да будет известно, что я ни в коей мере не завидовал ему за эти атрибуты статуса. Я был вполне доволен своим маленьким письменным столом, душной каморкой и своей зарплатой на уровне прожиточного минимума.
  
  “Лоуренс Кларк”, - сказал он.
  
  “Мистер Финч”, - сказал я.
  
  “Лоуренс с буквой ”У"", - сказал он. “Кларк с буквой ”Е"".
  
  “С буквой ”Е"", - эхом повторил я.
  
  Он закрыл глаза. Он открыл их и печально покачал головой из стороны в сторону, а затем снова закрыл глаза. “Я полагаю, тебе следует сесть”, - сказал он.
  
  Я сел.
  
  “Ты с нами с сентября”, - сказал он. “Тебя наняли главным редактором журнала Ronald Rabbit для мальчиков и девочек. Мы платим вам, ” он сверился с клочком бумаги, — зарплату в размере 16 350 долларов в год”.
  
  Я кивнул.
  
  Он взял трубку, повертел ее в своих ухоженных руках. Он сказал: “Журнал Ronald Rabbit's для мальчиков и девочек приостановил публикацию январского номера. Я подозреваю, что реклама имела к этому какое-то отношение. Ваш предшественник Хаскелл; хотя мы и уволили его, историю не удалось замять. Одиннадцатилетний мальчик, ради всего святого. И затем предлагает защиту, что мальчик сказал ему, что ему четырнадцать. Плохая шляпа, Хаскелл. И скандал неизбежно отразился на Рэббите Рональде. ”
  
  “Это едва ли казалось справедливым”, - вставил я.
  
  Он вздохнул. “Вы подготовили декабрьский и январский выпуски”, - сказал он. “После этого журнал прекратил выходить. С тех пор вы, кажется, продолжали приходить в свой офис каждый день, с понедельника по пятницу, за исключением недельного отпуска в апреле и четырех дней в феврале, когда вы болели.”
  
  “Азиатский грипп”.
  
  “Ты по-прежнему получаешь полную зарплату. В бухгалтерских книгах ты значишься редактором этой статьи о Рональде Рэббите ”. Его взгляд задумчиво остановился на мне. “Мистер Кларк, ” сказал он, - чем, черт возьми, ты занимаешься?”
  
  Я сглотнул, но, похоже, это не было ответом на его вопрос. Я сказал: “Э-э, я много читаю”.
  
  “Я представляю, как ты это делаешь”.
  
  “А я, э-э, держу себя в руках”.
  
  “Зачем?”
  
  “За все, что может подвернуться”.
  
  “Без сомнения”. Он закрыл глаза на более длительный период времени. Он открыл их и вздохнул, возможно, потому, что я все еще был рядом. “Тебе, должно быть, очень скучно”, - сказал он. “Абсолютно ничего не делая, день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем”.
  
  “Месяц за месяцем”, - сказал я.
  
  “А?”
  
  “Я не возражаю против этого, мистер Финч”.
  
  “Это так?”
  
  “Да. Конечно, сначала я надеялся, что кто-нибудь найдет для меня занятие, но через некоторое время я начал привыкать к этому. То есть к тому, что мне нечего делать ”.
  
  “Ты никогда не искал другую работу”.
  
  “Нет, я был счастлив здесь”.
  
  “И ты никогда не пытался найти здесь что-нибудь еще, чем ты мог бы заняться?”
  
  “Я не хотел привлекать к себе внимание”.
  
  Он поморщился. “Восемь месяцев хорошо оплачиваемого бездействия”, - сказал он. “Два месяца работы и восемь месяцев полной лени. Я никогда не слышал ни о чем подобном. Ты понимаешь, что ты наделал, Кларк? Ты нажился на корпорации.”
  
  “Я никогда не думал об этом с такой точки зрения”.
  
  “Это совершенно невероятно. Когда это привлекло мое внимание, я был полностью готов разозлиться на тебя. По какой-то странной причине я обнаружил, что не в состоянии вызвать в себе настоящую ярость. Удивление, да. Даже какое-то невольное восхищение. Должен признаться, я поймал себя на том, что оглядываюсь в поисках чего-нибудь еще, что вы могли бы для нас сделать. Но, конечно, там ничего не открыто. В наши дни все в отрасли заняты сокращением персонала; совмещением рабочих мест, устранением валежника. Ты самый дохлый из всех возможных сортов дерева, Кларк. Не хочу тебя обидеть, но ты самая гнилая ветка на дереве Уайтстоун.”
  
  Я ничего не сказал. Он тоже, поэтому я наконец нарушил молчание. “Тогда я уволен”, - сказал я.
  
  “Уволен? Конечно, ты уволен”.
  
  Я кивнул. “Я знал, что рано или поздно это должно было случиться. Это было слишком хорошо, чтобы длиться долго”.
  
  “Уволен? Кем еще ты мог быть , кроме как уволенным? Возможно, повышением? Вознаграждением с прибавкой к зарплате?”
  
  “Я буду скучать по работе здесь”, - сказал я. Больше себе, чем Финчу.
  
  Он встал. “О, нам будет не хватать тебя, Кларк. Я не знаю, как мы будем жить без тебя. ” Он начал хихикать, затем резко оборвал смех и возобновил обычное покачивание головой. “Что ж, - сказал он, - я выписал чек. Твоя зарплата за сегодняшний день плюс двухнедельное выходное пособие и шестидневный отпуск по болезни”. Он взял чек и нахмурился, глядя на него. “Конечно, тебя не было здесь пять лет, иначе ты участвовал бы в плане распределения прибыли. Предположим, ты бы спрятался на пять лет? Или навсегда? Уму непостижимо. Что ж, я не думаю, что вам потребуется много времени, чтобы найти что-то подходящее. Само собой разумеется, мы дадим вам хорошую рекомендацию. У нас не было жалоб на выполнение вами порученных задач, не так ли?”
  
  Я вежливо рассмеялся.
  
  “А тем временем ты можешь начать получать пособие по безработице. Это сокращение от твоей нынешней зарплаты, но твои обязанности, по сути, останутся теми же ”.
  
  “По сути, тот же самый”. Я перевел дыхание. “Не могли бы вы рассказать мне, как случилось, что вы, э-э, узнали обо мне?”
  
  “Твой расходный счет”, - сказал он.
  
  “Мой расходный счет?”
  
  “Часть текущей программы жесткой экономии. Я попросил кое-кого просмотреть записи по расходным счетам за последние полгода, чтобы понять, кто мог извлечь из этого выгоду. И ваши записи сразу привлекли внимание ”.
  
  “Я никогда не пользовался своим расходным счетом, мистер Финч”.
  
  “Совершенно верно. Редактор, который не оплачивает компании минимум три обеда в неделю, выделяется как больной палец. Удивительно, что вас не обнаружили раньше. Да тебе следовало бы выжимать из нас лишние двадцать пять-тридцать долларов в неделю, по крайней мере.
  
  “Это показалось мне нечестным”, - задумчиво сказал я.
  
  “Честно”, - сказал он. “Хорошо”, - сказал он. “Я не буду тебя задерживать, Кларк. Ты захочешь убрать со своего стола. Если там что-нибудь есть. И тебе захочется попрощаться с некоторыми из твоих коллег, если ты случайно встретила кого-нибудь из них во время своего пребывания здесь. Было приятно, Кларк. Познавательный опыт. ”
  
  Мы пожали друг другу руки. Я сказал: “Если вы когда-нибудь решите возобновить Рэббита Рональда—”
  
  “О, мы будем иметь тебя в виду, Кларк. Мы, конечно, будем иметь тебя в виду. Рассчитывай на это”.
  
  Я вернулся к своему столу, сел за него и подумал, как мне будет этого не хватать. В кармане у меня лежал чек почти на тысячу долларов. В моем бумажнике была еще сотня и что-то около полутора тысяч на нашем общем расчетном счете. В ящике стола в квартире были купюры примерно на тысячу долларов. Фрэн зарабатывала 130 долларов в неделю до отчислений, значительно меньше после них. Предположительно, мы бы не умерли с голоду, если бы ее зарплата прибавилась к моей безработице. По крайней мере, не сразу.
  
  Но что я собирался делать?
  
  Это были очень странные момент или три, Лиза лав. Действительно, пара очень странных моментов. Ларри Кларк, Лоуренс с буквой "У" и Кларк с буквой "Е" - и, кстати, было бы неплохо иметь имя, которое не нужно было бы произносить по буквам для людей. Сам Лоуренс Кларк, поэт, чья Муза ушла на пенсию полтора года назад. Родился тридцать два года и десять дней назад, Близнецы, восходящий знак Скорпиона, Луна во Льве. Безработный и, предположительно, нетрудоспособный. Парень с талантами, достаточно неинтересный на быстро развивающемся рынке труда, и вот мы оказались на рынке труда, который вряд ли мог быть менее быстро развивающимся. Если бы экономика немного ухудшилась, я мог бы прилично продавать яблоки на углах улиц, но что бы я делал в это время?
  
  Подумайте вот о чем: за всю свою жизнь я нашел только одну работу, которая мне по-настоящему и безоговорочно нравилась, и теперь меня с нее уволили.
  
  Я снял трубку и позвонил в офис Фрэн. Кто-то сказал мне, что она не вышла на работу и вообще не звонила. Я звонил ей домой, и телефон звонил некоторое время, прежде чем я сдался.
  
  Я решил, что это даже к лучшему. Разговоры с Фрэн в последнее время были достаточно сложными, даже когда у меня были хорошие новости. Но мне нужно было с кем-то поговорить, поэтому я позвонил Стиву Аделю. Конечно, ты помнишь Стива, старого приятеля по колледжу и лучшего друга во всем мире. Шафер на нашей свадьбе, ты помнишь. Снова шафер, когда я женился на Фрэн. Он все еще занимается фотографией, у него собственный лофт на Сентер-стрит. Однако его не было поблизости, и я сидел там, пытаясь придумать, кому еще позвонить, и тут зазвонил телефон, и, хотя вы могли подумать, что я должен был знать лучше, я снял трубку.
  
  Звонок для сбора денег из Ричмонда, Вирджиния. Есть только один человек, который звонит мне для сбора денег, и только одного человека я знаю в Ричмонде. Оба этих человека - ты, Лиза. Я принял звонок от имени издательства Whitestone Publications — это было все, что я мог сделать, чтобы компенсировать им то, что они не воспользовались моим расходным счетом. И вот вы там были, как вы, возможно, помните.
  
  Возможно, вы тоже помните этот разговор, но я собираюсь воспроизвести его здесь просто ради преемственности.
  
  ЛИЗА: Милая, приятно было с тобой поговорить.
  
  ЛАРРИ: Ты сбежал.
  
  ЛИЗА: Нет, милая—
  
  ЛАРРИ: Однако вы перенесли свадьбу.
  
  ЛИЗА: (Хихикает глубоко в горле. Знаешь, было время, когда мне нравился звук этого хихиканья. А еще было время, когда я хотел стать пожарным, когда вырасту.) Нет, как раз наоборот, любимый. Прошлой ночью мы с Уолли отменили все это. Никаких свадебных колоколов для Лизы.
  
  ЛАРРИ: Никаких свадебных колоколов.
  
  ЛИЗА: Боюсь, что нет. О, это просто не сработало бы, милая. Просто ни за что. Он милый парень, и я его немного люблю, но что касается брака, то нет, у нас просто ничего не могло получиться.
  
  Ларри: Тебе не стоит торопиться с принятием такого важного решения, Лиза.
  
  ЛИЗА: О, будь уверена, я хорошенько об этом подумала, милая.
  
  ЛАРРИ: Понятно.
  
  ЛИЗА: Но у нас ничего не получится. О, у нас все хорошо в постели, любимый, но этого недостаточно, чтобы строить брак. Что касается этого, то мы с тобой были хороши в постели, Ларри. Я все еще могу сказать, что ты был одним из лучших любовников, которые у меня когда-либо были.
  
  ЛАРРИ: Я не знаю, как тебя благодарить.
  
  ЛИЗА: Конечно, мы оба были тогда намного моложе. Ты, наверное, многому научился с тех пор. Бог свидетель, я научилась.
  
  ЛАРРИ: Могу себе представить.
  
  ЛИЗА: Ты можешь? Но что касается брака, я думаю, он может состояться и без меня. Честно говоря, дорогой, бывают моменты, когда я думаю, что останусь одинокой до конца своей жизни. Так что, боюсь, в следующем месяце проверки на алименты все-таки не прекратятся, милая. На самом деле—
  
  ЛАРРИ: Меня сегодня уволили.
  
  ЛИЗА: Уволена?
  
  ЛАРРИ: Сегодня. Журнал прекратил выходить, поэтому они меня отпустили. Итак, что касается чеков.—
  
  ЛИЗА: О, я уверена, ты сможешь заставить их приходить.
  
  ЛАРРИ: Ты такой, да?
  
  ЛИЗА: Я в тебе уверена. Но это меняет дело, не так ли? Видишь ли, папочка добивался от меня увеличения чеков. Он говорит, что из-за роста инфляции и стоимости жизни…
  
  (Я пропустил многое из того, что за этим последовало, Лиза. Когда ты цитируешь своего отца, ты несешь ту же юридическую чушь, что и он. Но суть, похоже, заключалась в том, что старый ублюдок хотел, чтобы ты подал в суд прошение об увеличении на треть твоих алиментов.)
  
  ЛИЗА: (Продолжение.) Но, конечно, это все меняет. Я все еще считаю себя твоим другом, милая, а для чего нужны друзья, если не для того, чтобы проявлять понимание во время стресса?
  
  ЛАРРИ: Времена стресса.
  
  ЛИЗА: Так что мы просто оставим это на уровне 850 долларов в месяц, пока ты все не уладишь. Я просто надеюсь, что ты не будешь безработным слишком долго.
  
  ЛАРРИ: Вообще-то, я тоже.
  
  ЛИЗА: О, просто между прочим, я еще не получила чек за этот месяц. Полагаю, он по почте?
  
  ЛАРРИ: Ты же знаешь, как обстоят дела с почтой.
  
  ЛИЗА: Но я полагаю, что это будет сделано в течение дня или двух, ты так не думаешь?
  
  ЛАРРИ: Ты получишь свои деньги.
  
  ЛИЗА: Я уверена, что так и сделаю, куколка.
  
  ЛАРРИ: Но я бы чертовски хотел, чтобы ты вышла замуж за этого сукина сына.
  
  ЛИЗА: Предполагается, что мужчины расстраиваются, когда их бывшие жены снова выходят замуж. Я думаю, это связано с мужественностью. Им не нравится, когда их заменяют. Я читал, что многим из них даже нравится платить алименты, что они получают удовольствие от той меры контроля, которая позволяет им сохранять жизнь своих бывших.
  
  ЛАРРИ: Ты это читал, да?
  
  ЛИЗА: В этом есть смысл, ты не находишь? За исключением тех мужчин, у которых не так много мужественности, о которой стоит беспокоиться.
  
  ЛАРРИ: Мне пора идти. Звонит другой мой телефон.
  
  ЛИЗА: Веселая девочка.
  
  Ларри: Было приятно поговорить с тобой, Лиза. Так всегда бывает.
  
  ЛИЗА: Иногда я думаю, что жаль, что у нас ничего не получилось, Ларри. Но у нас были хорошие времена, не так ли?
  
  ЛАРРИ: Бывали и хорошие времена. Спору нет.
  
  ЛИЗА: Как Фрэн?
  
  ЛАРРИ: Прекрасно.
  
  ЛИЗА: Передай ей мою любовь.
  
  ЛАРРИ: Сойдет.
  
  ЛИЗА: Пока, дорогая. И не забудь про чек, ладно? Я вроде как на мели.
  
  ЛАРРИ: Я этого не забуду.
  
  На улице, вдали от кондиционеров, погода превратилась в ад, как и вся моя жизнь. Стало жарко и влажно, воздух был отвратительным. Я взял такси. Твой отец назвал бы это денежным соревнованием. Тратить деньги без необходимости, потому что у тебя их нет. Пища для эго. Какова бы ни была причина, я не смог воспользоваться метро.
  
  Бликер-стрит никогда не выглядела более мрачной. Я поднялся по лестнице, ориентируясь на запахи готовящейся еды, и вошел.
  
  Дома никого. Я выпил и готовил еще одну, когда нашел записку. Она была на кухонном столе, и я предполагаю, что я, должно быть, смотрел на нее несколько раз, не замечая ее. Работа милосердного Провидения. Очевидно, Бог знал, что мне следовало бы выпить внутри себя и еще одну под рукой, прежде чем я прочитаю эту гребаную записку.
  
  Я воспроизвожу это для тебя, Лиза:
  
  Ларри:
  
  Я не могу продолжать жить во лжи. Мы со Стивом были любовниками с марта, и наши отношения становились все более напряженными. Без сомнения, вы заметили, что в последнее время я странно себя веду, и, думаю, это объясняет почему.
  
  К тому времени, когда вы будете читать это, мы будем на пути в Мексику. Мы остановимся на несколько недель у его друзей в Монтеррее и, вероятно, окажемся в Куэрнаваке. Стив давно хотел сфотографировать руины.
  
  Я знаю, это трусливо с моей стороны, но я не мог признаться тебе во всем этом. И не мог удержаться. Спасибо за несколько в основном хороших лет.
  
  С некоторой (но недостаточной) любовью,
  
  Фрэн
  
  P.S.— Я закрыл наш текущий счет.
  
  Я зашел за угол в банк, и она оказалась права. Расчетного счета не было. Я встретился с вице-президентом, и мы подсчитали, сколько непогашенных чеков осталось, обналичили мой последний чек Whitestone и вложили достаточно денег, чтобы ни один из чеков не отскочил. В итоге у меня осталась пара сотен долларов. Наверху все еще лежали все те счета, и я все еще был должен тебе 850 долларов, Лиза, те самые 850 долларов, которые я не отправлю с этим письмом. Банковский служащий спросил меня, не хочу ли я открыть новый счет; я решил хранить деньги наличными. Не то чтобы я собирался хранить их очень долго.
  
  Потом я вернулся сюда и допил коктейль, а потом еще несколько раз перечитал письмо Фрэн.
  
  Пятница, 12 число июня. Должно было быть тринадцатое. Я только что потерял работу, жену и большую часть своих денег. Я сохранил свою бывшую жену и привилегию избавляться от своего беспокойства о мужественности, выплачивая ей ежемесячно в четыре раза больше, чем получал бы сам в качестве пособия по безработице. Единственный человек, с которым мне действительно хотелось поговорить обо всем этом, был по пути в Монтеррей с Фрэн. (И почему, интересно, эта глупая пизда настояла на том, чтобы ознакомить меня с их маршрутом? Могу ли я предвкушать парад открыток? Чудесно провожу время. Крестиком отмечена наша комната. Жаль, что тебя здесь нет.)
  
  Я позвонил Дженнифер, которая живет на Восточной Седьмой улице и ткет ковры и гобелены. У нас с Дженни нетребовательные отношения. Я захожу туда раз или два в неделю, и мы выкуриваем немного травки, слушаем немного музыку и немного трахаемся. Я сказал ей, что у меня ничего не получается, что было таким же правдивым утверждением, как все, что я когда-либо произносил, и что я подумал, что мог бы пойти и повидаться с ней.
  
  “Я не знаю”, - сказала она. “Я немного встревожена. У меня только вчера начались месячные, и у меня была эта стычка с управляющим, и я в дерьмовом настроении. Если бы ты просто хотел немного поговорить и посмотреть, как я тку...
  
  Дженнифер двадцать два, у нее гибкое тело, бледная кожа, длинные волосы цвета красного дерева и доверчивые кислотные глаза. Все это делает ее аппетитной шлюхой, но словесным ничтожеством. Зайти к ней просто поболтать - все равно что сходить в китайский ресторан только за десертом. На траве все в порядке — десятиминутное молчание тогда не так уж утомительно, — но мне совсем не хотелось ловить кайф. Я хотел закрыть двери восприятия, а не открывать их.
  
  А что может быть смертоноснее, чем наблюдать, как кто-то плетет?
  
  “Может быть, в другой раз было бы лучше”, - сказал я.
  
  “Вообще-то, мы могли бы потрахаться. Не заниматься сексом во время месячных - это просто заторможенность, ты знаешь. Ты, наверное, не хотела бы срываться на мне, но —”
  
  “Дело не в этом”, - сказал я искренне. “Я сам напряжен. Я думаю, что вибрации были бы плохими”.
  
  Дженни - одна из тех молодых особ женского пола, которые примут любое объяснение, в котором есть слово "вибрации". Она согласилась, что мы сделаем это в другой раз, и я снова поднял трубку и попытался придумать, кому позвонить. Или куда пойти. Или чем заняться. И умудрился не подумать ни о чем из этого.
  
  На самом деле, я был очень близок к тому, чтобы позвонить тебе, Лиза. Единственное, что меня остановило, это то, что я не хотел слышать твой голос. Я имею в виду не совсем то, что звучит. Мне нужно было кое-что тебе сказать, но я не хотел, чтобы ты отвечал мне, пока я пытаюсь все это выложить.
  
  Итак, я решил написать стихотворение, поставил пишущую машинку на кухонный стол, вставил в нее лист бумаги и долго разглядывал его. Это сделало меня максимально близким к написанию стихотворения примерно за полтора года.
  
  И тогда я подумал, что не могу послать Лизе чек, и мне лучше сказать ей об этом, прежде чем ее отец пошлет за мной своих ищеек. Старый ублюдок все еще разводит ищеек? Я уверен, что так оно и есть.
  
  Итак, я начал писать тебе письмо и, кажется, увлекся. Смешно, не правда ли? Все это только для того, чтобы сказать вам, что в конверте нет чека, хотя вы обнаружили это еще до того, как прочли хоть слово.
  
  Господи, Лиза, я написал двадцать чертовых страниц этого. Я не могу в это поверить. Это дурацкое письмо - первое, что я написал за полтора года. Это уже длиннее, чем любая из двух моих попыток написать романы, и, вероятно, более убедительно, чем любая из них в придачу.
  
  Все эти месяцы у Рэббита Рональда, со столом, стулом и пишущей машинкой, и ничего, кроме одиночества, я так и не написал ни единого гребаного слова. И вот я разбиваю эту пишущую машинку до полусмерти, слова просто скатываются прямо из моего мозга сквозь пальцы на страницу. Страницы. Страница за страницей. Страница за страницей.
  
  Лиза, Лиза, Лиза. У нас действительно были хорошие времена, черт возьми. Правда были. И я думаю, это здорово, что мы не позволили тому факту, что мы вроде как ненавидим друг друга, помешать нам немного любить друг друга.
  
  Ах, Лиза. Вот твое письмо, и мне жаль, что к нему нет чека, но его нет, и Бог знает, когда он будет. Ты не обязана отвечать на это письмо. Тебе даже не обязательно хранить это. У меня есть карбон. Я просто так и не избавился от привычки хранить копии вещей, и когда я впервые вставил лист бумаги в пишущую машинку, я надеялся, что из него получится стихотворение. Но, может быть, так даже лучше. В мире достаточно стихов, и, возможно, ему нужно больше прозы.
  
  В любом случае, я решил проблему. Когда я начинал это, я не знал, что делать, а теперь знаю. Я собираюсь засунуть это в конверт, спуститься вниз и отправить по почте, а потом подойду к Чайнику, чтобы напиться.
  
  Возможно, ты еще услышишь от меня, Лиза.
  
  С любовью (но без 850 долларов),
  
  Ларри
  
  2
  
  Улица Бликер, 74 .
  
  Нью-Йорк 10012
  
  15 июня
  
  Мистер Стивен Джоэл Адель
  
  c / o American Express
  
  Монтеррей, Мексика
  
  Дорогой Стив:
  
  Позволь мне сказать тебе заранее, старина, что я считаю тебя законченным крысиным ублюдком и беспринципным сукиным сыном, которого следовало бы связать и выпороть кнутом.
  
  Теперь, когда мы со всем этим разобрались, я решил написать тебе и Фрэн, как я провел последние пару дней. Как она, возможно, уже говорила вам, Фрэн была достаточно тактична, чтобы оставить записку, и с моей стороны было бы только вежливо ответить на нее. Изначально я думал написать Фрэн, а не тебе, поскольку именно Фрэн, а не ты оставила мне записку. Но я вставил этот лист бумаги в пишущую машинку и уставился на него, и вместо того, чтобы напечатать “Дорогая Фрэн”, я напечатал то, что вы видите выше. Подобные вещи происходят в последнее время. Я начал писать стихотворение в пятницу днем, и получилось письмо Лизе. Ты помнишь Лизу.
  
  Почему ты никогда не брал Лизу с собой в Мексику, сукин ты сын? Господи, я бы оплатил твой билет на самолет.
  
  В любом случае, суть в том, что я решил не бороться со своей пишущей машинкой. Меня устраивает все, что она хочет делать. Я провел полтора года в глубоком писательском тупике, и теперь, когда я думаю об этом, я не могу отделаться от подозрения, что это произошло из-за того, что я садился за пишущую машинку с определенными предубеждениями, которые продолжали мешать. Я решал написать определенное стихотворение, и это стихотворение просто не помещалось на страницу, и в результате я долгое время ничего не писал, пока не решил сократить всю операцию, вообще не садясь за гребаную пишущую машинку.
  
  Ты выбрал удачный день, чтобы вычеркнуть себя и Фрэн из моей жизни. В тот день я вернулся домой рано, потому что меня уволили у Рэббита Рональда. Они наконец-то поняли, что я капитан без корабля, и вместо того, чтобы найти для меня другой корабль, они бросили меня на произвол судьбы и позволили плавать. Вам бы понравилась эта история, но я уже написал все это Лизе и не хочу проходить через это снова. Не так уж весело было переживать, не говоря уже о том, чтобы писать. Если у тебя когда-нибудь будет роман с Лизой (в конце концов, в мире всего триста человек, и рано или поздно все они спят друг с другом), может быть, тебе удастся уговорить ее показать тебе письмо. Или, если вы когда-нибудь встретите Клея Финча, он расскажет вам свою версию событий.
  
  Я вернулся домой от Рэббита Рональда с поджатым хвостом и обнаружил, что ты сбежал на юг с моей женой и моими пятнадцатью сотнями долларов. Я знаю, что с моей стороны чертовски невежливо говорить это, и ты, возможно, не захочешь показывать Фрэн эту часть письма, предполагая, что ты захочешь показать ей хоть что-то из этого, но из двух мне, скорее, не хватает еще полутора тысяч. Мне это было нужно, учитывая, что ящик был набит счетами и алиментами, которые нужно было платить, а денег не поступало. Фрэн была мне нужна, но мы должны смотреть фактам в лицо. Если кто-то прогуливается по улице, у него гораздо больше шансов подцепить женщину, чем заработать полторы тысячи долларов.
  
  Еще труднее обрести лучшего друга на склоне лет. Хотя моим первым побуждением было возненавидеть тебя, я решил, что было бы глупо отказываться от пятнадцатилетней дружбы из-за чего-то подобного. На данный момент ты возглавляешь мой дерьмовый список. С этим ничего не поделаешь. Но я знаю, что у тебя есть чувство чести, и рано или поздно ты отошлешь обратно полторы тысячи, и все будет прощено. С другой стороны, если ты оставишь себе полторы тысячи и вернешь Фрэн, клянусь, я выслежу тебя и перережу твою гребаную глотку.
  
  Господи, я надеюсь, это письмо дойдет до тебя. Не думаю, что вы ожидали почту, но, насколько я вас знаю, вы будете проверять American Express в каждом городе, в который попадете, знает ли кто-нибудь, что вы там будете или нет. И Фрэн в этом смысле почти такая же навязчивая. Думаю, я напишу что-нибудь на конверте о пересылке в Куэрнаваку, если ты не позвонишь за ним через две-три недели. Фрэн сказала (ну, написала, на самом деле), что ты хотел поехать в Куэрнаваку, чтобы сфотографировать руины.
  
  Я не знал, что в Куэрнаваке есть руины. Если уж на то пошло, я и не знал, что у вас есть такая страсть к фотографированию руин. Если ты хотел сфотографировать руины, старина, тебе не обязательно было ехать аж в Куэрна-блядь-вака, чтобы сфотографировать их. Ты мог бы прийти на Бликер-стрит и поработать над своим затвором до изнеможения.
  
  На самом деле, именно эта мысль приходила мне в голову, когда я заканчивал письмо Лизе. Я наклеил на него кучу марок и отправил по почте, а потом зашел в "Котелок с рыбой" и повел себя так, как будто завтра они собирались вновь ввести сухой закон. Какое-то время я пил ирландское виски, а потом выпил немного индийского светлого эля. Помнишь тот раз, когда мы совершенно обалдели от индийского светлого эля в Ривьере, и в итоге нам пришлось ехать в Гарлем на такси, полном участников конференций, и быть сутенерами для них? Конечно, ты помнишь, как ты мог забыть, как кто-то мог забыть?
  
  Ах, то были времена, Стеверино ....
  
  Однако на этот раз я не совсем вымотался. Я продолжал пить, постепенно замедляя темп и позволяя себе увлечься сначала музыкальным автоматом, а затем некоторыми старыми мыслями. Я планировал посвятить большую часть вечера жалости к себе. На самом деле я с нетерпением ждал этого. Но жалость к себе подобна полицейским, такси и женщинам — ее никогда нет, когда ты этого хочешь. Я бы попытался объяснить себе, насколько классически отчаянной была моя ситуация, как абсолютно все сразу пошло наперекосяк, даже то, что у Дженнифер начались месячные.
  
  Я знаю, что ты знаешь о Дженнифер, но я не знаю, рассказал ты Фрэн или нет. Я размышлял об этом, потягивая Индийский Светлый эль, как это ни странно, и попытался поставить себя на ваше место. Если бы я трахал жену своего лучшего друга, спросил я себя, и если бы я случайно узнал, что у упомянутого лучшего друга время от времени случались любовные похождения, рассказал бы я об этом жене лучшего друга? Я вижу одну вескую причину для этого. В конце концов, это могло бы уменьшить ее вину. Я имею в виду, что измена мошеннику - это просто поворот, который, как мы все знаем, является честной игрой.
  
  Но, поразмыслив, я решил, что если бы я трахал жену своего лучшего друга, последнее, что я хотел бы сделать, это избавиться от чувства вины. Я имею в виду, чувак, без чувства вины, что осталось бы от ваших отношений? Вы оба можете чувствовать себя виноватыми из-за того, что даете сдачи старому Лоуренсу с буквой "У", а Кларк с буквой "Е". Ваша взаимная вина держит вас вместе, не так ли? В тот день, когда ты начнешь изгонять мой призрак, в тот день, когда вы останетесь только вдвоем в этой постели без моего эктоплазменного присутствия, чтобы составить тебе компанию, в этот день вы двое начнете распадаться.
  
  Я подлый сукин сын, не так ли?
  
  Ну что ж. Если ты еще не рассказал Фрэн о Дженнифер, то можешь рассказать ей сейчас. Я рад, что рассказал тебе, Стив, и я также рад, что никогда не знакомил тебя с Дженнифер, иначе ты мог бы взять их обоих с собой в old Me-hee-co. Кто крадет у мужчины жену, тот крадет мусор, но тот, кто крадет любовницу—
  
  Кстати, о мусоре, я должен тебе кое-что сказать, Стив, и я не знаю, как это сделать, не нарушая границ хорошего тона. Дело в том, что даже без жалости к себе я поймал себя на том, что много думаю о своих отношениях с Фрэн. Естественно, теперь я увидел это в новом свете. В течение примерно трех месяцев у нее был роман с тобой, и я только сейчас узнал об этом.
  
  (Кстати, где ты трахался? В нашей квартире или на твоем чердаке? Мне трудно поверить, что вы проводили столько времени вместе. У Фрэн было не так уж много необъяснимых отлучек. Ну что ж. Если ты когда-нибудь ответишь на это письмо, то, возможно, дашь мне знать, как ты разобрался в механизме этого дела. Я обнаружил, что странно, даже беспристрастно интересуюсь такого рода вещами. Бог знает почему.)
  
  Что я понял в "Чайнике", так это то, что, хотя в то время я ничего не подозревал, вообще ничего, я мог, оглядываясь назад, почти точно определить дату начала твоего романа с Фрэн.
  
  Должно быть, это началось как раз в тот момент, когда она перестала глотать.
  
  О, черт. В этом невозможно проявить вкус. И я мог бы вообще не упоминать об этом, но пишущая машинка сказала мне, что хочет это обсудить, а я уже объяснял, как придать этой пишущей машинке "голову".
  
  И, во всяком случае, именно об этом этот анекдот. Подстава под удар.
  
  Ну, я полагаю, мне не нужно говорить тебе, что Фрэн дает сенсационные советы, Стив. Ты, наверное, думаешь, что девушка прирожденная хуесоска. На самом деле, я могу с определенной долей гордости сказать, что научил ее практически всему, что она знает в этой области. Когда я впервые встретил твою хозяйку, Стиверу, она была далека от того Орального Пылесоса, которым она является сегодня. О, ты понимаешь, она была достаточно готова играть на флейте, но постоянно брала не те ноты. Но, видит Бог, прилежный ученик, который в конечном итоге заслужил титул Мисс Рот на миллион долларов. На самом деле, именно ее навыки в этой области побудили меня сделать предложение руки и сердца, и в тот момент, когда я задал вопрос (помимо всего прочего), она была физически не в состоянии ответить, так как родители научили ее не разговаривать с набитым ртом.
  
  Хороший вкус, похоже, вышел за рамки дозволенного, не так ли?
  
  Но однажды мартовским вечером, вероятно, через день или два после того, как вы двое начали свою пьесу о несчастных влюбленных, мы с Фрэн легли в постель и принялись гладить друг друга обычным способом, а потом я присел на четвереньки и отдал устную дань уважения маленькому человеку в лодке. (Мы постепенно исключили soixante-neuf из нашего репертуара, исходя из теории, что лучше концентрироваться на чем-то одном за раз.)
  
  Фрэн испытала приятный сердечный оргазм. Я уверен, что она не пыталась сказать тебе, что мы с ней перестали трахаться в ходе ее романа с тобой, но, возможно, она скормила тебе какую-то чушь о том, что у меня не было оргазмов или что она их симулировала. Я бы не стал винить ее за эту ложь, и ты тоже не должен, Стив. В конце концов, это просто ложь во спасение. И я не думаю, что ты был бы настолько глуп, чтобы поверить в это, в любом случае. Ты знаешь, какая Фрэн, когда кончает. Все эти восхитительные схватки и тонкий вкус яичного белка. Она могла подделать это не больше, чем Везувий мог подделать извержение.
  
  Когда поток лавы прекратился, я плюхнулся на спину, как выброшенный на берег кит, и позволил ей отплатить мне тем же. Нет смысла описывать все это. Без сомнения, вы так же хорошо, как и я, знакомы с работой этих губ и этого языка.
  
  Ах, я до конца не перестану скучать по тебе, Фрэн—
  
  Но к делу. Она, как всегда, хорошо выполнила свою работу, и я добился того, чего хотел, а потом она необъяснимым образом начала давиться и кашлять и побежала в туалет, где передала мой подарок ей в канализационную систему Нью-Йорка. В туалете спустили воду, и она вернулась со смутно обеспокоенным выражением в глазах, бормоча что-то о том, что что-то пошло не так.
  
  Не думаю, что после этого мы трахались реже, Стив. Она никогда не ссылалась на головную боль, когда я был в настроении, и, по правде говоря, иногда сама была инициатором. Но она перестала глотать. Хотел бы я сказать это по-другому, но нет. Она перестала глотать.
  
  Забавно, что у близости есть разные уровни, не правда ли? Отголосок подросткового поведения на свиданиях, когда были вещи, которые можно было делать на первом свидании, и другие вещи, которые можно было делать на третьем свидании, и еще другие вещи, которые можно было делать только тогда, когда ты по-настоящему влюблен. У всех нас разный уровень, разные границы дозволенного. Некоторые женщины с гораздо более низким порогом, чем наша Фрэн, сочли бы невозможным спать с двумя мужчинами одновременно. Другие сочли бы возможным участвовать в половом акте, но смогли бы достичь оргазма только с одним из двух партнеров. Другие могли бы заниматься сексом как с любовником, так и с мужем, отказывая последнему в удовольствии от минета. Но у этой очаровательной девушки есть еще один набор стандартов. Ее губы никогда не были запечатаны, только пищевод.
  
  Зачем я тебе все это рассказываю? Я уверен, ты можешь догадаться о моих низменных мотивах, но тут замешан и один альтруистический импульс, дружище. Если вы двое собираетесь жить вместе, вы должны знать друг о друге как можно больше. И вы также должны быть в состоянии понять, когда кто-то начал заменять вас в ее привязанностях.
  
  День, когда она выплюнет тебя, старина, будет днем, когда тебя заменят.
  
  Эта пишущая машинка действительно полна сюрпризов. Честно говоря, я никогда не собирался писать тебе ничего из этого. Я вообще не собирался писать тебе, как я уже сказал. Я собирался написать Фрэн и рассказать ей, как провел выходные. Когда тебя бросили, хочется хоть немного отыграться, каким бы постыдным это ни было, а это были сенсационные выходные, и письмо Фрэн об этом стало бы симфоническим припевом “Я прекрасно могу обойтись без тебя, поверь мне ...” Поверьте мне.
  
  Я оставил Чайник, когда его закрыли, поскольку, похоже, другого выхода не было. К тому времени я успел побеседовать примерно с полудюжиной человек и в два раза больше погрузиться в личные грезы, и мне было хорошо по-стариковски, во всех смыслах этого слова. И мне почти удалось снова напиться до бесчувствия. А именно, мои воспоминания о некоторых часах, проведенных в Чайнике, были отрывочными, но когда я вышел на затхлый воздух Макдугал-стрит, я был в полном распоряжении тех способностей, которыми наградило меня Провидение.
  
  Не то чтобы я был трезв. Я мог ходить прямо, говорить прямо и мыслить прямо — ну, почти, — но, тем не менее, я был зациклен.
  
  Если бы выпивка всегда так действовала, клянусь, я бы делал это каждую ночь. Не было бы никаких земных причин не делать этого.
  
  Итак, я шел по Макдугал-стрит, напевая что-то. Я думаю, это было "Большое желтое такси”, песня Джони Митчелл. В припеве есть несколько трудных нот, и я пропустил некоторые из них, и осознавал это, но все равно звучал довольно хорошо для меня. Я пересек Макдугал на Третьей улице. Я не помню, чтобы имел в виду какой-то особый пункт назначения. Там стоял универсал, ожидающий перехода на зеленый. Я перешел дорогу позади него (что, я полагаю, представляет собой переход улицы, который вы можете добавить к списку моих грехов) и остановился в конце строчки песни, внезапно не в силах вспомнить, что было дальше, и через открытое заднее окно универсала два голоса в унисон продекламировали следующую строчку. Два чистых, свежих, юношеских голоса сопрано, и они правильно взяли все ноты.
  
  Я облокотился на задок фургона и по-совиному уставился на них. В вагоне было полно девушек. Одна женщина была за рулем, другая сидела рядом с ней, и еще двое были на заднем сиденье, и еще двое - певчие птицы — сидели, скрестив ноги, в багажном отделении. Все те, кого я мог видеть, были очень хорошенькими. То же самое, как я узнал позже, было и с остальными. В общей сложности шесть хорошеньких девушек сидят по двое в универсале на углу Макдугал и Вест-Терд примерно в половине четвертого субботнего утра.
  
  “Ну, привет”, - сказал я. “Я, конечно, хочу поблагодарить тебя за помощь с песней”.
  
  “Это прекрасная песня”, - сказал один из них.
  
  “Прекрасный вечер”, - сказал я.
  
  “Раньше шел дождь”.
  
  “Раньше это была зима моего недовольства. Теперь наступило великолепное лето ”.
  
  “А мы что, сыновья Йорка?”
  
  “Сомневаюсь”, - сказал я, прищурившись на них. “Вы могли бы быть дочерьми Ланкастера”.
  
  “Берт Ланкастер? Эй, Берт Ланкастер - чей-нибудь отец?”
  
  “Если бы мы были мудрыми детьми, - сказал другой, “ я полагаю, мы бы знали”.
  
  “Ты мудрый ребенок?” - спросил меня другой.
  
  “Нет, я безумный пьяный поэт”.
  
  “О, все здесь сумасшедшие поэты. Ты хотя бы валлиец?”
  
  “Моя мать была родом из Ирландии”, - сказал я. “Твоя мать была родом из Ирландии?’ - пропел я.
  
  В ходе всего этого светофор загорелся зеленым, но машина осталась на месте. Теперь он снова загорелся красным.
  
  “А откуда взялся твой отец, безумный пьяный поэт?”
  
  “Откуда мне знать? Я неразумный ребенок”.
  
  “У тебя есть имя, безумный поэт?”
  
  “Безумец на букву ”У“, - сказал я, - и поэт на букву ”Е".
  
  “Кажется, я это пропустил”, - сказал кто-то.
  
  “Лоуренс с буквой ”У"", - сказал я, делая еще один выпад. “Кларк с буквой ”Е"".
  
  “Лоуренс Кларк?”
  
  “Да, Лоуренс Кларк - безумный поэт”.
  
  “Чем ты занимаешься, когда не пишешь стихов?”
  
  “Все”, - сказал я. “Я никогда не пишу стихов. Я не писал стихотворений уже полтора года”.
  
  “Тогда что ты делаешь?”
  
  Я обдумывал это. “Я не редактирую журнал Рэббита Рональда для мальчиков и девочек”, - сказал я.
  
  “Я тоже, безумный поэт”.
  
  “Ах, но я это сделал”, - сказал я. “Или, по крайней мере, предполагалось, что я это сделал, но Ronald Rabbit's не существует. Я работал на корпорацию, и сегодня меня уволили.”
  
  “Бедный безумный поэт”.
  
  Светофор снова загорелся зеленым, и машина позади нас сигналила, чтобы привлечь наше внимание к этому факту. “Мы не можем просто стоять здесь”, - сказала одна из девушек.
  
  “Мы не можем уехать”, - сказал другой. “Мы не можем оставить здесь Безумного Поэта. Как мы сможем найти его снова?”
  
  “Ты имеешь в виду Лоуренса Кларка. Тебе не следует называть его Безумным поэтом”.
  
  “Ты можешь называть меня Безумным Поэтом, если хочешь”.
  
  Позади меня снова засигналили. Крышка багажника опустилась, и девушки в багажном отделении подвинулись, освобождая мне место. “Мы подвезем Безумного поэта”, - сказала одна из них. “Запрыгивай, безумный поэт. Запрыгивай, член парламента”.
  
  “Военная полиция”, - произнес голос спереди.
  
  “Нет, член парламента. Лоуренс Кларк, член парламента. Куда ты идешь, Лоуренс Кларк?”
  
  “В ад на ручной тележке”.
  
  Я забрался внутрь и закрыл за собой заднюю дверь. Универсал дернулся вперед как раз в тот момент, когда загорелся красный. Сигнальщик позади нас не подал сигнала и продолжал сигналить нам, выражая свое недовольство, когда мы умчались прочь.
  
  “Куда ты идешь, Безумный Поэт?”
  
  “Зови его Ларри. Можно мы будем называть тебя Ларри? Куда ты идешь, Ларри?”
  
  “Я не знаю”.
  
  “У тебя что, нет дома?”
  
  “Я так не думаю”.
  
  “Значит, мы заберем его к себе домой”.
  
  “О, разве это не было бы хрупкостью!”
  
  “Совершенно чокнутый. Нам следует похитить тебя, Ларри?”
  
  “Никто не стал бы требовать за меня выкуп”.
  
  “Тогда мы могли бы оставить тебя у себя навсегда и кормить арахисовой крошкой и мармеладом”.
  
  “И патоку, и некрепкий чай со сливками”.
  
  “Было бы здорово, если бы мы могли его похитить”.
  
  “Валяй”, - вставил я. “Похить меня. Но от патоки мне становится плохо, а слабый чай со сливками очень трудно найти. У меня будет джем завтра и джем вчера, если тебе все равно.”
  
  “Безумный поэт знает Алису”.
  
  “Безумный Поэт знал Алису задолго до того, как ты провалился в кроличью нору”, - сказал Безумный Поэт. “И Безумный Поэт испытывает к маленьким девочкам те же чувства, что и Льюис Кэрролл”.
  
  “О, супер! Безумный поэт - грязный старик”.
  
  “Но не настолько старый”.
  
  “Сколько тебе лет, Безумный поэт?”
  
  “Тридцать два”.
  
  “Нам по шестнадцать. Кроме непослушной Нэнси, которой пятнадцать”.
  
  “Совсем ребенок”, - пробормотала непослушная Нэнси. Она была одной из двоих на заднем сиденье, на ней был остроконечный ведьмин колпак и бабушкины очки.
  
  “Эй, безумный поэт! Куда ты хочешь пойти?”
  
  “Куда бы ты ни направлялся”, - сказал я.
  
  Лес смешков. “Но мы едем в Дариен!”
  
  “Превосходно”.
  
  “Это Дариен, Коннектикут!”
  
  “Я знаю только Дэриена”, - сказал я.
  
  “Ты действительно хочешь пойти с нами?”
  
  “Куда бы ты ни захотел пойти, - сказал я, - туда и Безумный Поэт хочет пойти. Будь то Дариен, Дели или Дубьюк. Куда бы ты ни пошел, Безумный Поэт пойдет. Безумный Поэт любит тебя.”
  
  “Все мы?”
  
  “Все вы”, - согласился я. “Безумный поэт любит всех до единого, включая непослушную Нэнси, которая всего лишь пятнадцатилетний ребенок. Безумный поэт любит дочерей Ланкастера”.
  
  “А дочери Ланкастера любят Безумного Поэта”, - произнес тихий голосок рядом со мной.
  
  “Как мило”, - сказал Безумный поэт. “Действительно, как мило”.
  
  Как мило, друг Стив. Действительно, как приятно быть Безумным Поэтом, одновременно обезоруживающе пьяным и ослепительно трезвым, радостно похищенным шестью обаятельными беженками из монастыря Святого Имени. Для шести маленьких служанок из школы они были, Стив, шестью маленькими служанками из одного из тех закрытых мавзолеев, в которых католическая аристократия обрекает своих самых зрелых дочерей на всю их восхитительную юность. Той ночью они сбежали вскоре после проверки сна (проверки сна!) и позаимствовали машину своего учителя алгебры. За рулем был Веселый Кот. Веселую Кошечку зовут Мэри Кэтрин О'Ши, и у нее есть права, которые позволяют ей водить машину в штате Коннектикут в светлое время суток. Если бы кто-нибудь остановил Мерри Кэт, у нее была бы куча неприятностей. Никто этого не сделал, и она не была.
  
  Мерри Кэту шестнадцать, как и всем им, кроме непослушной Насти Нэнси, пятнадцатилетней девочки-ведьмы по фамилии Холл. У Веселого Кота действительно кошачье лицо, с резко скошенными бровями и быстрой ухмылкой. У нее черные волосы и очень светлая кожа, и она похожа на очень стильную ирландскую девушку, какой она и является.
  
  Это то же, что и большинство остальных, ирландцы, или англо-ирландцы, или ирландцы из Кастл-айриш, или восходящие, или что угодно еще. Описать вам остальных?
  
  Ладно, думаю, я так и сделаю. Но только потому, что ты настаиваешь, Стив-о.
  
  Давайте вернемся к универсалу и сделаем это географически. Мерри Кэт, как я уже сказал, была за рулем. Рядом с ней сидела Дон Редмонд, мягкая и тихая девушка с мягким лицом и телом, с волосами цвета только что распустившегося каштана и небольшой россыпью веснушек на скулах и переносице. У нее исключительно большие груди, и их чувствительность, кажется, пропорциональна их размеру. У нее остекленевшие глаза, когда ее гладят, и она может достичь оргазма от такого внимания.
  
  На заднем сиденье Озорная Насти Нэнси сидела прямо за Доун. Озорная Насти Нэнси говорит не слишком часто, но ее случайные замечания всегда язвительны. В этой девушке явно есть что-то феерическое, Стив. Если бы вы выбирали роль Гамлета, вы бы сразу выбрали ее на роль Офелии.
  
  Справа от Нэнси сидела Би Джей. Би Джей - Барбара Джудит Касл. Она достаточно похожа на Мерри Кэт, чтобы быть ее сестрой, но это не так. Возможно, они двоюродные сестры. Я не уверен. Я помню разговор, в котором упоминалась эта часть, несколько смутно, и я не знаю наверняка, двоюродные они братья или любовники. Я уверен, что это либо то, либо другое. Конечно, возможно, что они оба такие.
  
  Теперь перейдем к багажному отделению, где я сидел в модифицированной позе лотоса. Справа от меня Эллен Джеймисон, рыжеволосая, с узкими бедрами, плоскогрудая и веснушчатая. Если ее отец когда-нибудь потеряет свои несколько миллионов долларов, она всегда сможет зарабатывать на жизнь, позируя Норману Роквеллу. У нее даже брекеты на зубах.
  
  Позволь мне сказать тебе кое-что, Стив. Ничто так не возвращает тебя в прошлое, как поцелуй девушки с брекетами на зубах. От этого хочется пойти домой, встать перед зеркалом и выдавливать угри. Настоящее ностальгическое путешествие, когда кончик языка щекочет всю эту блестящую проволоку.
  
  А слева от меня пухленькая, хихикающая, жизнерадостная и розовощекая Элисон Келлер. Ее темно-каштановые волосы уложены в голландскую прическу, а челка падает на лоб без морщин. Она счастлива, жизнерадостна и буйна, и ты настолько восхищен этой ее стороной, что не подозреваешь, что есть нечто большее. Но она рисует, Элисон, и я видел несколько ее картин, и они мрачные и едкие, с отголосками Босха и Дали, и они удивительно прекрасны, как и она сама.
  
  “Мы действительно похищаем тебя, Безумный Поэт”, - твердили они. “И мы будем прятать тебя в подвале и тайком приносить тебе объедки из кафе, и каждый день мы все будем тайком спускаться к тебе и заниматься с тобой безумной страстной любовью, и мы никогда, никогда, никогда не отпустим нашего Безумного Поэта”.
  
  Действительно, как мило.
  
  Единственной помехой по дороге в Дариен было то, что Мерри Кэт продолжала ныть из-за того, что приходится садиться за руль. “Это нечестно”, - говорила она. “Все остальные якшаются с Безумным поэтом, а у меня есть только руль. Неужели никто больше не хочет сесть за руль?”
  
  Больше ни у кого не было прав. Кроме Безумного Поэта, но ни у кого никогда не хватало смелости предложить ему сесть за руль.
  
  “Вы всегда пристаете, чтобы сесть за руль, ” обвинила она их, - и теперь, когда я вполне готова вам это позволить, ни с того ни с сего никто не хочет”.
  
  Так что я мог трахаться только с пятью из них, что было позором. Если бы жизнь была идеальной, у нас был бы шофер. Но зачем придираться?
  
  Стив, это было так прекрасно, как только может быть в жизни. Невероятно.
  
  Знаешь, мне не стоило заморачиваться с этой географической штучкой. Она не применялась очень долго. К тому времени, как мы свернули на Вест-Сайд-драйв, Дон уже забралась на заднее сиденье, и они с Нэнси и Би Джей сделали все, что обычно делают с задними сиденьями универсалов, чтобы выровнять их, так что заднее сиденье просто стало частью расширенного багажного отделения. Итак, я был с ними пятью, все в том же алкогольном угаре и все еще трезвый, несмотря ни на что, и я протянул руку и поцеловал одну, и маленькая чертовка мгновенно открыла рот, а другая прижалась ко мне и положила мою руку ей на грудь, и с этого момента вы можете писать свой собственный сценарий. Я никогда толком не понимал, кого я целую и к кому прикасаюсь в данный момент. Да это и не имело особого значения.
  
  Проблема в том, что в моих устах это звучит как оргия, а на оргию это было совсем не похоже, ни в малейшей степени. Прежде всего, в происходящем царила атмосфера абсолютной невинности, которая не могла бы быть сильнее, если бы мы играли в Parcheesi. Мы все нравились друг другу, и нам всем было весело, и все это было лениво, хихикающе, восхитительно, волшебно.
  
  В этом не было абсолютно никакой срочности. Поцелуи были долгими и обдуманными, ласки теплыми и искренними, но в этом не было никаких взлетов и падений, характерных для серьезного секса. Я ловлю себя на том, что подыскиваю слова, возможно, потому, что вся эта атмосфера была такой, какой я никогда раньше не испытывал ни лично, ни в художественной литературе.
  
  Как это описать? Я мог бы сказать, что провел два часа в непрерывной сексуальной игре и не только не испытал оргазма, но и никогда особо не испытывал желания его испытать. В юности я помню, подобный опыт привел к запущенному заболеванию яичек, которое, кажется, раньше мы называли "Помешательство влюбленных". Сейчас я этого не понял. Возможно, это потому, что я стал старше, но я в этом сильно сомневаюсь.
  
  О, черт, большую часть времени у меня даже не было эрекции. Нет ничего необычного в том, что у меня не возникает эрекции в эротических ситуациях, в чем я нисколько не сомневаюсь, Фрэн вам рассказала. (Если ты столкнешься с подобными неудачами, ты, вероятно, услышишь об этом, чувак.) Но когда это случалось, это всегда происходило потому, что мои мысли были где-то в другом месте, тогда как этим вечером мои мысли были полностью сосредоточены на происходящем. На самом деле, я не могу припомнить, чтобы когда-либо был так всецело вовлечен в Настоящее и всецело заботился о своих партнерах.
  
  Так что у меня не только не было эрекции, но я и не хотел ее. Я просто хотел продолжать целоваться, ласкать и говорить умные вещи и слышать, как они говорят умные вещи. Хочешь знать, что случилось? Я влюбился. Я влюбился во всех пятерых. Я тоже влюбился в Мерри Кэт, даже не прикоснувшись к ней рукой.
  
  Мы играли всю дорогу до Дариена, и они сказали, что я их личный Сумасшедший Поэт и они все будут делить меня навсегда, а я сказал им, что хочу увезти их всех в Юту, жениться на них шестерых и жить долго и счастливо.
  
  “И у всех нас будут дети?”
  
  “Единственные дочери”.
  
  После того, как мы поедем в Дариен—
  
  Но этого достаточно. Эта пишущая машинка не только говорит то, что ей чертовски хочется сказать, но и знает, когда сказано достаточно. Я бы хотел рассказать вам, что произошло после того, как мы добрались до Дариена, и где я провел ночь, и что произошло на следующий день, и другие вещи в этом роде. Я хотел бы рассказать вам еще кое-что о разных девушках, о некоторых наших разговорах и о том, что мы сказали.
  
  У пишущей машинки другие идеи. Она думает, что я сказал достаточно, и я должен подчиниться ее решению. Вот как мы это делаем.
  
  Девочки говорят, что не могут понять, почему Фрэн ушла от меня. Что они не могут понять, почему какая-то женщина бросила их замечательного Безумного Поэта. Я не знаю, Стив, какой эффект это произвело бы на тебя, если бы шесть красивых, богатых, милых шестнадцатилетних девушек сказали тебе это. Может быть, ты бы зевнул. Не я. Чертовски маловероятно.
  
  Возможно, я напишу больше позже. Кажется, у меня период написания писем, и, в конце концов, скольким людям я могу написать? Так что, возможно, вы снова услышите обо мне. Я мог бы даже рассказать вам, что произошло позже.
  
  Ну что ж. Сегодня вечер понедельника, и я в Нью-Йорке, в своей скромной квартирке на Бликер-стрит. Через несколько минут я лягу спать в той самой постели, где мы с Фрэн так часто делили супружеское блаженство, и в которой вы с ней, без сомнения, время от времени испытывали моменты внезарубиального блаженства. Интересно, буду ли я видеть сны и о чем?
  
  Отправь полторы тысячи, как только сможешь, Стив. Без особой спешки, но как только сможешь. И держи Фрэн при себе. Не то чтобы я испытывал к ней какую-то особую ненависть, но я не очень хочу ее видеть, и, честно говоря, не думаю, что смог бы вписать ее в свой график.
  
  Вырви свое сердце, сукин ты сын.
  
  Buenos noches,
  
  Ларри
  
  3
  
  МАГГСВОРТ, КОЛДЕР, ТРЭВИС И БИЛ
  
  АДВОКАТЫ
  
  БУЛЬВАР ПАЙПЕР, 437
  
  РИЧМОНД, ВИРДЖИНИЯ 23219
  
  17 Июня
  
  Мистер Лоуренс Кларк
  
  Бликер-стрит, 74
  
  Нью-Йорк, New York 10012
  
  Дорогой мистер Кларк:
  
  Я пишу вам от имени нашей клиентки миссис Лайзы Кларк в связи с ее телефонным разговором с вами 12 июня и вашим письмом к ней от того же числа.
  
  По состоянию на сегодняшнюю дату ваша выплата алиментов нашему клиенту просрочена на семнадцать (17) дней. Хотя особые обстоятельства, описанные как в вашем телефонном разговоре, так и в вашем письме, обычно могут быть истолкованы как смягчающие вину, ваша предыдущая история непрекращающихся нарушений при передаче таких денежных средств миссис Кларк неизбежно приводит к предположению, что нынешнее нарушение - не более чем следование стандартной схеме. В свете вышеизложенного я могу только настоятельно призвать вас произвести срочный платеж в размере восьмисот пятидесяти долларов (850 долларов США) законными деньгами моему клиенту и должен сообщить вам, что, если такой платеж не поступит в этот офис в течение одной (1) недели, у нас не будет иного выхода, кроме как обратиться за правовой защитой.
  
  Более того, я должен настаивать от имени миссис Кларк, чтобы вы прекратили какие-либо контакты с ней в порядке, указанном в вашем последнем письме от 12 июня. Как вы, возможно, помните, условия вашего соглашения о раздельном проживании с миссис Кларк, позже воплощенные в вашем соглашении о разводе, запрещали любое подобное необоснованное общение со стороны любой из сторон. Миссис Кларк не приветствует такое словесное внимание с вашей стороны, и у нее нет ни малейшего желания посвящаться в аспекты вашей жизни, обсуждаемые в вышеупомянутом сообщении. Мы придерживаемся взвешенного мнения, что такое общение представляет собой прямое и необоснованное вторжение в частную жизнь, и повторение правонарушения будет наказываться соответствующим образом.
  
  Далее я мог бы взять на себя смелость заявить, что тон и характер вышеописанного сообщения таковы, что вызывают серьезные вопросы относительно вашего собственного психического и эмоционального состояния. В этой связи позвольте мне высказать бескорыстное предположение, что вы серьезно подумываете о том, чтобы обратиться к ответственному психиатру, если вы будете финансово способны на это после выполнения своих справедливых обязательств перед миссис Кларк.
  
  Остаюсь, сэр, вашим самым покорным слугой,
  
  Роланд Дэвид Колдер
  
  RDC: sj
  
  4
  
  Улица Бликер, 74 .
  
  Нью-Йорк 10012
  
  19 июня
  
  Мистер Роланд Дэвид Колдер
  
  Маггсворт, Колдер, Трэвис и Бил
  
  Бульвар Пайпер, 437. Ричмонд, Вирджиния.
  
  Дорогой мистер Колдер:
  
  Я не могу выразить достаточной благодарности за ваше письмо от 17 июня от имени вашей клиентки миссис Лайзы Кларк. Вполне возможно, что я вставлю его в рамку.
  
  Мне стыдно признавать то, о чем вы, без сомнения, уже сами догадались, а именно, что в этом конверте нет чека на восемьсот пятьдесят долларов (850 долларов США). Моя способность выполнить свои справедливые обязательства перед вашим клиентом зависит от успеха нового делового предприятия, которое в настоящее время находится на стадии становления. Хотя детали в настоящее время по необходимости держатся в секрете, я полагаю, что могу сообщить вам, по крайней мере, что мы с моими коллегами планируем создать сеть банков крови от побережья до побережья. Вместо того, чтобы зависеть от людей-добровольцев, мы намерены использовать репу.
  
  Позвольте мне также поблагодарить вас за выражение заботы о моем психическом и эмоциональном здоровье. У меня тоже были сомнения на этот счет, и я обдумывал всю проблему в целом в течение последних двух или трех часов (2-3 ч.). Поскольку в настоящее время я не вижу четкого пути обращения за профессиональной помощью в этом отношении, я хотел бы спросить, могу ли я попросить вас применить ваши уважаемые диагностические таланты к другому письму. С этой целью я беру на себя смелость приложить ксерокопию моего письма от 15 июня (15/6) мистеру Стивену Джоэлу Аделю. Возможно, вы помните, что мистер Адель упоминалась в предыдущем сообщении, которое цитировалось ранее.
  
  Я с интересом жду вашего ответа.
  
  Искренне ваш,
  
  Лоуренс Кларк
  
  5
  
  Улица Бликер, 74 .
  
  Нью-Йорк 10012
  
  19 июня
  
  Миссис Лиза Кларк
  
  Мейпл-роуд, 219.
  
  Ричмонд, Вирджиния.
  
  Дорогая Лиза:
  
  Господи, они что, в последнее время подсыпали твоему отцу в Кен-Л-рацион? Ты не поверишь, какое письмо я получил от старого ублюдка. Я прилагаю его ксерокопию вместе со своим ответом. Обратите внимание, я отправил ему копию своего письма Стиву. Посмотрим, сможете ли вы уговорить его показать его вам. Я знаю, что он не захочет, и я также знаю, что с его стороны неэтично скрывать это. Мне было бы интересно узнать, в какую сторону прыгнет этот сукин сын.
  
  В последнее время ему стало хуже или что? Он всегда был довольно плохим, но это письмо стало пределом. Я имею в виду, он дошел до того, что так разговаривает по всему дому?
  
  Нужно положить этому конец, как бы весело это ни было. Дженнифер в душе, и я должен одеть ее и вывести отсюда до того, как девочки спустятся от Дариена.
  
  Но прежде чем я уйду, я хочу сказать, что ты должен перестать доставать меня из-за денег. Я мог бы отправить это, если бы оно у меня было (хотя, по правде говоря, я не уверен, что стал бы), но у меня его нет и не будет в обозримом будущем, так что вам со старым ублюдком придется пока прекратить отношения. Я действительно думаю, что тебе следует выйти замуж за Уолли. Но тебе лучше сбежать с ним. Если он встретит твоего отца до свадьбы, свадьба состоится.
  
  Будьте уверены, что я принимаю близко к сердцу только свои собственные интересы.
  
  Страстно,
  
  Безумный поэт
  
  6
  
  WHITESTONE PUBLICATIONS, INC.
  
  Западная 44-я-я улица, 67
  
  Нью-Йорк 10036
  
  Со стола Клейтона Финча, президента
  
  18 июня
  
  Мистер Лоуренс Кларк
  
  Бликер-стрит, 74
  
  Нью-Йорк 10012
  
  Дорогой мистер Кларк:
  
  Уведомляем вас, что проверка наших записей показывает, что наш терминальный платеж вам включал неправомерную переплату в размере 75,63 долларов. Мы были бы признательны вам за перевод указанной суммы при первой возможности.
  
  Мы также понимаем, что с тех пор, как вы покинули компанию Whitestone, вы несколько раз возвращались в наши офисы, чтобы воспользоваться ксероксом. Мистер Финч попросил меня напомнить вам, что использование оборудования Xerox ограничено делами компании. Хотя сотрудники Whitestone действительно обычно игнорируют эту корпоративную политику, мистер Финч считает крайне нелепым распространять подобную свободу действий на тех, кого больше нет с нами.
  
  Мы будем признательны за ваше внимание к этому вопросу.
  
  Искренне,
  
  Розанна Гумбино
  
  Секретарь мистера Финча
  
  RG / s
  
  7
  
  Журнал Ronald Rabbit's для мальчиков и девочек
  
  Западная 44-я-я улица, 67
  
  Нью-Йорк 10036
  
  ЛОУРЕНС КЛАРК, РЕДАКТОР
  
  19 июня
  
  Мисс Розанна Гумбино
  
  Whitestone Publications, Inc.
  
  67 West 44th St .
  
  Нью-Йорк 10036
  
  Дорогая Розанна:
  
  Большое спасибо за ваше письмо. В последнее время я получаю довольно много писем, и я сам написал больше писем, чем обычно, но я хотел найти время, чтобы сообщить вам, что ваше письмо было одним из моих любимых. На тот случай, если вы не сохранили копию этого, прилагаю ксерокопию для ваших файлов.
  
  Что касается вашей переплаты мне в размере 75,63 долларов, я могу только предложить вам связаться с моим адвокатом. Я уверен, что он поможет разобраться в этом вопросе и довести его до взаимоприемлемого решения. Это Роланд Дэвис Колдер из Muggsworth, Caulder, Travis & Beale с офисом по адресу Пайпер бульвар, 437 в Ричмонде, Вирджиния.
  
  Безусловно, приятно слышать это от тебя, Розанна. Рискуя обидеть тебя, я должен признать, что я почти не помню тебя, поскольку общался с тобой только в тот день, когда разорвал связь с Уайтстоуном. Я помню твой голос по телефону, довольно низкий и хриплый, и, кажется, припоминаю, что у тебя большие сиськи.
  
  Почему бы тебе не приехать на Бликер-стрит, и я съем твою коробку.
  
  Искренне ваш,
  
  Лоуренс Кларк
  
  Редактор (Отв.ред.)
  
  8
  
  American Express
  
  Cuernavaca, Mexico
  
  Дорогой Ларри—
  
  Я обещал Фрэн, что не буду тебе писать. Но она пошла на рынок за покупками к ужину, и я хотел сказать тебе пару вещей.
  
  Я рад, что ты хорошо к этому относишься. Думаю, мне не нужно говорить тебе, что мы определенно не планировали, чтобы все произошло сразу таким образом. Я имею в виду, что ты потерял работу в тот же день, когда потерял Фрэн. Хотя, если подумать, Ларри, ты потерял Фрэн задолго до 12-го июня. И я не говорю о том, когда мы с ней впервые полюбили друг друга. Твой брак распался, Ларри, и после этого было только вопросом времени, когда кто-то вмешается. Ты сам это знаешь.
  
  Поверь мне, я не хотел быть тем самым. На самом деле, я долго сопротивлялся этому. Но между мной и Фрэнсис всегда существовало очень сильное влечение, не только физическое, но и эмоциональное. Если ты простишь меня за то, что я указываю на это, мы с Фрэн всегда были ближе в этом отношении, чем она и ты. Даже задолго до того, как между нами что-то возникло в каком-либо смысле. Это было просто то, как мы реагировали друг на друга, вопрос человеческого взаимопонимания.
  
  И вот однажды мы просто посмотрели друг на друга, и что-то произошло. Это такая ситуация, когда кажется, что все слова в дурацких поп-мелодиях не только имеют смысл, но и несут в себе личное послание только для нас двоих. Как твой друг - а я все еще считаю себя твоим другом и надеюсь, что ты тоже так ко мне относишься, что ж, как твой друг я могу пожелать тебе только того, чтобы ты сам когда—нибудь нашел такую любовь с кем-нибудь, возможно, с кем-то, кого ты всегда знал, возможно, с кем-то, кого ты еще даже не встретил.
  
  Ларри, что касается полутора тысяч долларов, Фрэнсис считает, что это ее справедливая доля из того, что у вас двоих было общим. Другими словами, чтобы не омрачать это всякой юридической ерундой, она говорит, что вы можете оставить себе всю мебель, кухонную утварь и всякую всячину, а взамен она оставит себе деньги, которые сняла с текущего счета. Если быть точным, сумма составила чуть меньше полутора тысяч. Фрэнсис называет точную цифру, которая, я думаю, составляла где-то около 1475 или 1480 долларов.
  
  Дело в том, что, с одной стороны, тебе не нужно беспокоиться о том, что я отправлю Фрэнсис обратно к тебе, поскольку никакая сила на земле не заставит меня отказаться от того, что у нас двоих есть вместе, но, я думаю, ты также не можешь рассчитывать на то, что я отправлю 1500 долларов, я имею в виду 1475 долларов, потому что, во-первых, у меня их нет, а во-вторых, Фрэн говорит, что они по праву принадлежат ей, и я должен согласиться с ней в этом.
  
  Еще я должен упомянуть о письме, которое ты мне прислал и которое я получил в Куэрнаваке. Конечно, я показал его Фрэн, хотя, честно говоря, не могу сказать, что это было то, что я хотел ей показать. Но в тех отношениях, которые у нас с тобой, ну, в общем, у нас просто нет секретов друг от друга, даже в мелочах и уж точно не в больших, и поэтому я показал это ей.
  
  Ей это показалось немного тревожным, и, честно говоря, дружище, мне тоже. Моей первой реакцией, на самом деле, было то, что я был рад, что ты воспринимаешь все почти слишком хорошо. Но при повторном прочтении, или том, что вы могли бы назвать чтением между строк, я обнаружил, что меняю свое мнение. Во-первых, я почувствовал очень явную скрытую враждебность во всем письме, и, не вдаваясь во фрейдистскую чушь, я бы меньше беспокоился, если бы враждебность была прямо там, в открытую, чем в том виде, в каком она есть в вашем письме, как бы прячась за кустами и затаившись.
  
  И вся эта фантазия о девочках-подростках. По правде говоря, я действительно подумал, что с твоей стороны было забавно и изобретательно придумывать эту рутину, но Фрэнсис заставила меня понять, что это также довольно отвратительно, и я действительно имею в виду отвратительно. По ее словам, у тебя всегда была склонность жить выдуманной жизнью, которая была для тебя более реальной, чем твоя реальная жизнь. Я бы не стал заходить так далеко, хотя мне всегда казалось, что ты, возможно, чуть менее твердо стоял на земле, чем некоторые из нас. Я всегда просто полагал, что это часть того, чтобы быть поэтом, немного чувствительности.
  
  Но Фрэн говорит, что это почти так же, как если бы ты действительно верил в историю с девочками из монастырской школы. Я не думал, что это возможно, но, перечитав этот раздел, я должен согласиться с ней. Если это так, или что бы это ни было, может быть, ты зря тратишь свой талант поэта, парень. Может быть, тебе стоит писать грязные книги или что-то в этом роде.
  
  Просто шучу, как, я уверен, вы знаете.
  
  Но к чему я веду, Ларри, своим обычным обходным путем, так это к тому, что я надеюсь, ты больше не будешь писать нам подобных писем. Я не имею в виду, что ты нас не интересуешь и мы не хотим знать, как у тебя идут дела, потому что ты нам интересен.
  
  Однако это письмо очень расстроило Фрэн, да и меня тоже. Замечания, которые ты сделал о вашей личной жизни с Фрэн и другие подобные вещи, не из тех, которые уместны в письме, и если целью было вбить клин между нами двумя, хотя я, честно говоря, не думаю, что ты имел в виду такую идею, чтобы дать тебе презумпцию невиновности, что ж, если это было твоей целью, я должен сказать тебе, что она в значительной степени провалилась.
  
  Я довольно прямолинейный парень, как ты хорошо знаешь, и я предпочитаю принять все твое письмо и все остальное практически за чистую монету, как честную попытку дать мне понять, и Фрэн в придачу, что ты не держишь зла. Так что я подумаю о письме именно так, независимо от того, было ли это то, что вы имели в виду, или нет.
  
  В любом случае, пожалуйста, больше никаких подобных писем. И если ты все-таки напишешь, не ссылайся на это письмо, поскольку я не собираюсь рассказывать Фрэн, что писал тебе.
  
  Твой друг,
  
  Стив
  
  9
  
  Улица Бликер, 74 .
  
  Нью-Йорк 10012
  
  22 июня
  
  Миссис Лоуренс Кларк
  
  c / o American Express
  
  Cuernavaca, Mexico
  
  Дорогая Фрэн:
  
  Мне нужно многое тебе сказать, но, возможно, первое и самое важное - это то, как тебе повезло сбежать с человеком, который действительно любит тебя. Я знаю, что у Стива всегда были проблемы с общением, хотя, видит Бог, он не так безнадежен в разговоре, как когда берет в руки ручку и пытается что-то написать. Но у меня такое чувство, что он, возможно, не дал тебе полностью понять, что он чувствует к тебе, а общение - это такая проблема среди влюбленных, как ты, безусловно, можешь оценить.
  
  По этой причине я беру на себя смелость приложить настоящим (прошу прощения за формальный язык) ксерокопию письма, которое я получил от него. Это написано от руки, но я рад сказать, что почерк воспроизведен прекрасно. Этот ксерокс - действительно замечательная вещь. Я получил некоторую переписку, которая указывает на то, что мне становится все труднее получить к нему доступ. Однако я надеюсь, что все это наладится.
  
  Возвращаясь к письму Стива, вы заметите, что на нем нет никакой даты. Я сомневаюсь, что это будет иметь для вас большое значение, но в данный момент я довольно увлечен перепиской в целом, довольно навязчиво отношусь ко всему предмету, как это бывает, и это сделало бы мое ведение записей более полным, если бы вы могли точно узнать, когда это было написано, и передать информацию мне.
  
  На самом деле вам должно быть легко с этим разобраться. Как вы заметите, изучив его содержание, письмо Стива было написано, когда вы ходили по магазинам в поисках чего-нибудь на ужин. Поскольку приготовление ужина никогда не было делом, которым ты занимаешься чаще одного-двух раз в неделю, я уверен, ты сможешь сузить круг обязанностей и определить время для меня. Видит Бог, я был бы тебе очень признателен.
  
  Я хочу, чтобы ты действительно прочитала письмо Стива, Фрэн. И постарайся не пугаться относительной неуклюжести этого человека в английском языке. В конце концов, он фотограф, а не писатель, и вы не ожидаете, что фотографы будут по уши в словесных уловках. Они гораздо более склонны по уши зарываться в химикаты в фотолаборатории, не так ли? Кроме того, как все узнают в нежном возрасте, картинка стоит тысячи слов. Можно сказать, что Стив прислал мне фотографию, поскольку его письмо состоит почти из тысячи слов. Вы думаете, это просто совпадение?
  
  С первого взгляда на эту примитивную словесную картинку Стива можно сказать, что он действительно любит тебя, Фрэн. (Почему-то я не могу заставить себя называть тебя Фрэнсис, хотя Стив, кажется, часто обращается к тебе именно так. Это его идея о ласкательном имени?) Его любовь к тебе очевидна в каждом разделенном инфинитиве, в каждом слащавом обороте фразы. На самом деле я бы зашел так далеко, что сказал бы, что его письмо ко мне на самом деле было письмом к вам, письмом, в котором ему не хватало уверенности в себе и, о, скользкой бойкости, чтобы передать его вам лично. И поэтому он пишет свое письмо тебе, но адресует и отправляет его мне.
  
  На самом деле я могу это понять. В последнее время я пишу все эти письма разным людям и не могу полностью избавиться от мучительного подозрения, что на самом деле я пишу их самому себе. Или что моя пишущая машинка пишет их мне. В последнее время я склонен очеловечивать свою пишущую машинку. Может, это и плохо, но я чувствую, что это лучше, чем игнорировать это.
  
  Таким образом, то, что я передаю вам это письмо, в некотором смысле является моим методом исполнения роли Джона Олдена, но это тот Джон Олден, который почтительно откажется говорить за себя.
  
  Одна из интересных причин предполагать, что письмо Стива было написано для твоей пользы, Фрэн, заключается в его упрямой настойчивости в том, чтобы изо всех сил настаивать на том, что всей этой истории с девочками из монастыря никогда не было. Что все это было моей фантазией, которую я написал ему с какой-то гнусной целью. Стив знает меня давно, дольше, чем почти кто-либо другой, и он, безусловно, может сказать, когда я говорю правду, так что он чертовски хорошо знает, что это произошло. Возможно, мне пришлось немного реконструировать часть разговора, но я не удивлюсь, если он в двух словах будет дословной записью того, что на самом деле произошло той ночью. Думаю, он, должно быть, почувствовал, что мое хвастовство — а давайте признаем это, я действительно хвастался — каким-то образом отразилось на вашей женственности, как будто я не только изображал петуха, но и отрицательно сравнивал вас с шестью девушками.
  
  Напыщенный, да; неблагоприятное сравнение, конечно, нет. Конечно, мы оба знаем, мы все трое знаем, что тебе на несколько лет больше шестнадцати, Фрэн (сес), и что тебе больше не будет шестнадцати, если наука не сделает чего-то феноменального. И хотя двадцать девять лет - тоже чертовски хороший возраст, утверждаемый большинством авторитетов как пик сексуальной активности женщины, нельзя отрицать тот факт, что после определенного момента жизни цветок начинает покидать розу, как говорят поэты. Но подвергать сомнению свою женственность? Господи, я бы никогда не подумал об этом. Совсем наоборот. Да ведь, если мне не изменяет память, в том самом письме я посвятил довольно много места недвусмысленной похвале вашим устным способностям.
  
  Но просто чтобы внести как можно больше ясности, так сказать, прояснить ситуацию для президента, возможно, мне лучше рассказать вам немного больше о деле Дэриена.
  
  Во-первых, когда мы добрались до Дариена, ничего не произошло. (Если бы это была фантазия, что-нибудь, черт возьми, обязательно произошло бы. Другими словами, если бы мне позволили написать сценарий своей жизни, я бы разгладил многие морщины.) Но к тому времени, как универсал доставил нас туда, куда мы направлялись, было где-то около пяти или половины шестого, у меня болела голова, а девочки были измотаны. Кроме того, они должны были быть в постели, чтобы монахиня, которая отвечала за их спальню, могла разбудить их в половине восьмого. Им удалось улизнуть после проверки сна, и теперь им нужно было прокрасться до пробуждения.
  
  На самом деле я был не в восторге от этого. Они отвели меня в приземистое здание из красного кирпича в городе, провели по лестнице в скудно обставленную комнату и сказали, что я могу переночевать там.
  
  “Кто здесь живет?” Мне стало интересно.
  
  “Никто”.
  
  “Это всего восемь долларов в неделю, Ларри, и мы, шестеро, вносим свою лепту в оплату аренды. Можно сказать, это секрет”.
  
  “Можно сказать, это убежище от бури”.
  
  “Можно даже сказать, что это безопасное место для траха”.
  
  “А”, - сказал я, задумчиво кивая. Я подошел к кровати и запрыгнул на нее. “Хорошая кровать”, - сказал я. “Хорошо использованная”.
  
  “И там хватит места как раз для нас семерых”, - сказал я.
  
  “О, мы не можем остаться”.
  
  “Можно, кто-нибудь из вас останется?”
  
  “Ни за что”.
  
  “Бог на пого-стике, может, хотя бы один из вас останется?”
  
  “Ни за что”.
  
  “Вряд ли это справедливо”, - сказал Безумный Поэт.
  
  Они объяснили ситуацию, и справедливо это или нет, но, похоже, так оно и Было. Все они заверили меня в своей вечной любви и похоти, и я по очереди поцеловал каждого из них на прощание, и они ушли, а я отправился спать.
  
  Вообще-то, я отключился. Но аккуратно, после того, как сначала снял одежду и очень аккуратно повесил ее в углу на полу. А потом я нырнул в эту уютную двуспальную кровать, натянул одеяло и уснул.
  
  Я действительно не думал, что смогу справиться с этим последним. Честно говоря, я не думаю, что у меня хватило бы сил трахнуть кого-нибудь прямо сейчас, но последнее, чего я хотел, это спать в одиночестве. Мне никогда не нравилось спать одному, и в ту ночь я особенно боялся этого. Однако усталость и индийский светлый эль помогают преодолеть эту форму страха, и я отключился, как перегоревшая лампочка.
  
  Я проснулся очень резко. Мне приснился неясный сон, который я не помню, а затем я полностью проснулся и полностью осознал чье-то присутствие, свернувшееся калачиком позади меня. Я спал на боку, свернувшись в полуживотной позе, и сзади меня точно так же свернулось тело. Очень мягкое и теплое тело. Я почувствовал, как мягкие бедра обхватили мои ягодицы, а упругие груди прижались к спине, и пока я пытался решить, показывать или нет, что я проснулся, маленькая ручка легла мне на плечо и закрыла глаза.
  
  “Угадай, кто”, - потребовал чей-то голос.
  
  “Виктор Маклаглен. Сделай еще один”.
  
  Хихиканье. “Ты вообще знаешь, где находишься?”
  
  “Кажется, я попал на небеса”, - сказал я. “Самое забавное, что я не помню, как умирал”.
  
  “Ты не собираешься угадывать? Или ты действительно не помнишь?”
  
  “А, я помню. Я все помню. Я должен угадать, кто из вас такой, а?”
  
  “Угу”.
  
  “Что произойдет, если я угадаю правильно?”
  
  “Тогда мы сможем заняться любовью”.
  
  “А что, если я ошибаюсь?”
  
  “Мы все еще занимаемся любовью, но я не буду получать от этого такого удовольствия. И я уверен, ты хочешь, чтобы я наслаждался этим”.
  
  “Веселый Кот”, - сказал я.
  
  Она взвизгнула и убрала руку, а я обернулся, посмотрел в ее кошачьи глаза и поцеловал в маленький ротик. Ее лицо раскраснелось.
  
  “О Боже”, - сказала она. “О, ты готов, О, как мило. Не жди, даже не прикасайся ко мне, просто войди в меня. Я хочу, чтобы ты была внутри меня, я не могу дождаться.”
  
  Она не преувеличивала. Она кончила в ту минуту, когда я был внутри нее, кончая сладким нежно-розовым растворением. Она кончила еще дважды, а потом настала моя очередь, и мы прижались друг к другу, пока я ждал, когда подземные толчки перестанут сотрясать комнату к чертовой матери.
  
  В конце концов, она сказала: “Как, черт возьми, ты угадал? Просто выстрел в темноте?”
  
  “Не совсем так”.
  
  “Вспышка интуиции? Ты просто внезапно почувствовал это в своем сердце и душе?”
  
  “Я чувствовал кое-что в нескольких местах, но дело не в этом”.
  
  “Значит, вы узнали мой голос”.
  
  “Ну, нет”.
  
  “Нет? Хммм. Э-э, давай посмотрим, э-э, ты почувствовал мою грудь рядом с собой и путем исключения решил, что это я, потому что они были единственными, с кем ты не был знаком”.
  
  “Опять не так”.
  
  “Думаю, я сдаюсь”.
  
  “Простая логика”, - сказал я. “Прошлой ночью тебе пришлось вести машину, и у тебя не было возможности вернуться, поэтому справедливости ради они разрешили тебе приехать сегодня утром. Вот как я это понял, и, похоже, я был прав. ”
  
  “О”, - сказала она.
  
  “В чем дело?”
  
  “Ну, вообще-то, ничего. И, видите ли, это было именно то, что я сказал им сегодня утром, всем пятерым. Именно такой ход рассуждений. ”Прошлой ночью Безумный Поэт был в вашем полном распоряжении, а теперь моя очередь ".
  
  “Это именно то, что я только что сказал”.
  
  “Верно, и это то, что я сказал, и я подумал, что это совершенно хрупко, и они на это не купятся. Вместо этого мы все сняли карты, и я выиграл ”.
  
  “О”.
  
  “Это действительно странно, вот так логически рассуждать, ошибаться и приходить к правильному ответу. Это довольно далеко от истины ”.
  
  “Ну, даже при точном предположении у меня был один шанс из шести”.
  
  “Верно”.
  
  Я начал что-то говорить, Бог знает что, и она снова протянула свою маленькую ручку, только на этот раз вместо того, чтобы закрыть мне глаза, она обхватила ею мой член. Что бы я ни говорил, казалось, больше не имело значения. Я протянул к ней обе руки и начал играть с ней.
  
  “Они довольно скоро приедут”.
  
  “Здесь?”
  
  Она кивнула, начала что-то говорить, затем ахнула, когда я коснулся одной из нужных кнопок. Я скользнул пальцем внутрь нее. Она была такой мокрой и горячей, что на ней можно было приготовить яйцо, и невероятно тугой.
  
  (Это еще одно преимущество шестнадцатилетнего возраста, Фрэн, и если Стив думает, что мое упоминание об этом является скрытой критикой в твой адрес, он не в своем уме. Это простой биологический факт. С годами некоторые органы действительно теряют определенную часть своей эластичности. Но это не значит, что тебе нужно начинать беспокоиться о том, что мужчины от тебя отваливаются, или о том, что ты не можешь с уверенностью сказать, есть они внутри или нет. У вас впереди еще немало лет, прежде чем это станет для вас проблемой, и к тому времени секс будет настолько менее частым развлечением и настолько менее важным для вас, что вы на самом деле не будете отказываться от всего этого.)
  
  На чем я остановился? О, да. ’Она была насквозь мокрой, такой горячей, что на ней можно было приготовить яичницу, и невероятно тугой’. Вот где я был.
  
  Я сказал: “У нас есть время сделать это снова, не так ли?”
  
  “Конечно”.
  
  “Но давай не будем торопить события”.
  
  “Нет, давай не будем”.
  
  “Потому что я хотел бы поближе познакомиться с твоим телом. Чтобы мне не приходилось гадать, с тобой я в постели или нет”.
  
  “Медленнее лучше”, - сказала она.
  
  “Обычно”.
  
  “Только в прошлый раз я не смог дождаться”.
  
  “Я понимаю”.
  
  “Я думаю, у тебя самый красивый член в мире, Ларри”.
  
  Остальные девочки пришли сразу после нас, достаточно счастливые. (Я имею в виду, что они были счастливы, что подождали, пока мы закончим, а не то, что мы пришли счастливыми. Хотя мы и сделали это, но тогда это было бы более неуклюжей конструкцией. Я указываю на это в первую очередь для Стива, Фрэн, чтобы он мог научиться лучше воспринимать повествование. Если он собирается настаивать на том, чтобы прислать мне тысячу слов, когда достаточно простой фотографии, было бы лучше, если бы он научился расставлять их в нужном порядке.)
  
  Они пришли, как греки, и принесли мне маленькие подарки. Хотя ни один из их подарков не соответствовал тому, что принесла мне Мерри Кэт, я был благодарен за две картонные упаковки кофе, сэндвич с сыром и беконом на гриле, носки и нижнее белье.
  
  “Я не могла вспомнить, были на тебе жокейские шорты или боксерские”, - сказала Элисон, ее голубые глаза сверкали, а пухлые щеки пылали. “Но озорная Противная Нэнси запомнила”.
  
  “Вряд ли это то, что она могла забыть”, - сказал Би Джей.
  
  “Мяу”, - сказала Нэнси Холл. На ней все еще была шляпа ведьмы, и в ее глазах плясало едкое безумие. “Мяу, мяу, мяу. Посмотри на Мерри Кэт, она прямо-таки сияет. Оргазм придает ее лицу самое блаженное выражение. Ты в состоянии благодати, женись на Кэтрин? ”
  
  “Конечно, и разве я не чувствую себя наполовину грешным святым”, - сказал Веселый Кот.
  
  “Сестра Тереза так говорит. Сделай ей еще немного, Веселая кошечка”.
  
  “Вера, и разве я не достойный кандидат на канонизацию, когда Дух Святого Имени стекает по моей ноге”.
  
  “Я думаю, это богохульство”, - сказала Дон Редмонд.
  
  “Конечно, и ты не что иное, как ревнуешь, Дон, любовь моя”.
  
  “О, заткнись и поцелуй меня, Веселый Котик”, - сказала Дон.
  
  Они поцеловались и сошлись в клинче. Мы с Мерри Кэт снова были одеты. Мы с остальными девочками сидели на кровати или прислонились к стене, а Дон и Мерри Кэт стояли посреди комнаты, обнявшись и сунув языки друг другу в рот. Мы все некоторое время наблюдали, как Непослушная Насти Нэнси поцеловала Би Джей в шею и коснулась ее груди, а Элисон нежно погладила Непослушную Насти Нэнси по попке, а Эллен Джеймисон свернулась калачиком рядом со мной на кровати и так широко открыла рот для моего поцелуя, что брекеты не мешали. И в конце концов Доун и Мерри Кэт отпустили друг друга, и у них обоих был остекленевший взгляд, и Доун сказала: “Ну, по крайней мере, Ларри не испортил тебя ради меня, Мерри Кэт. Думаю, я все еще могу тебя возбудить.”
  
  “До того дня, как я умру, Дон”.
  
  “Разве это не мило, ” сказала мне Эллен, “ что мы все так искренне любим друг друга?”
  
  Добавить к этому особо нечего. В любом случае, я не чувствовал себя обязанным обременять тебя подробным описанием моей жизни без тебя. Я просто хотел, так сказать, представить вас в образе, и, кажется, мне потребовалось несколько тысяч слов, чтобы сделать это.
  
  Между прочим, это действительно ужасная школа. У них все эти правила семнадцатого века, которыми управляет кучка высохших монахинь, которые проводят большую часть своего времени, вспоминая старые добрые времена с Торквемадой. Мои шесть маленьких дочерей из Ланкастера, похоже, самые замечательные девочки в школе. Как выразился Би Джей, “Мы здесь действительно одни. Больше никто не пьет, никто больше не курит, никто больше не заводится и никто больше не трахается. Есть несколько лесбиянок, но они безнадежны. Все они так тошнотворно искренни в этом. Когда они не едят друг друга, они молятся об этом. Тебя действительно может стошнить, честное слово.”
  
  К счастью, у этих шестерых есть разрешение родителей на то, чтобы записаться на ночевку к мифическим нью-йоркским тетям и дядям. В тот день Би Джей и Элисон выписались, и Мерри Кэт отвезла нас на вокзал, а мы поехали на Центральный вокзал в Нью-Хейвене. Мы просто продолжали разговаривать о разных вещах. Полное взаимопонимание. Я понимаю, как это должно быть волнующе для вас со Стивом. В его письме была фраза о том, что слова популярных песен обретают личный смысл, когда ты влюблен. Я, конечно, выразился не так хорошо, как он, но я знаю, что он имеет в виду. Я бы не сказал, что я получал какие-то тайные сигналы от транзисторного радиоприемника через несколько мест по проходу, но это было то самое жизненно важное чувство, которое испытываешь, когда общаешься в предельно честной близости с другим человеком, или, в данном случае, с двумя другими человеческими существами.
  
  Мы говорили о тебе, Фрэн, но я не сказал им ничего такого, чего ты не хотела бы, чтобы они знали. Успокойся.
  
  Был странный момент, когда поезд отходил от Вестпорта, когда две девушки обменялись коротким, но глубоким поцелуем души прямо там, на глазах у всех. Было слышно, как отвисают челюсти. Но невозмутимость так же заразительна, как и смущение, и девушки отнеслись к этому совершенно спокойно, как и я. Жаль, что Стива не было рядом, чтобы сфотографировать лица некоторых других пассажиров.
  
  Потом мы приехали в Нью-Йорк, и я пригласил их в "Финджон" на ужин, и мы немного послушали музыку, а потом все вернулись в квартиру и потрахались.
  
  Дон пришла на следующей неделе, то есть в прошлую субботу. Я думал, что она приведет с собой еще одну девушку, но больше никто не смог уйти. Сейчас экзаменационная неделя, или приближается экзаменационная неделя, или что-то в этом роде. Они все в одном классе, до выпуска остался еще год. Я думаю, что занятия в школе закончатся на этой неделе или на следующей, и не все из них проведут лето в окрестностях Нью-Йорка, но они торжественно заверили меня, что я оттрахаю всех шестерых до того, как они уедут, куда бы они ни направлялись. Есть только двое, до которых я пока не добрался, Эллен и Нэнси. Я бы не хотел упустить ни одну из них, поверь мне.
  
  Я не знал, смогу ли я справиться с Дон. Если я буду готов к этому, то все. О, ты понимаешь, что я имею в виду. Потому что я провел предыдущую ночь с Дженнифер и был немного измотан. Курил много травки, и хотя она более или менее выветрилась, я все еще чувствовал себя слегка разбитым. Я испытал облегчение, когда появился только один из них, и еще облегчение от того, что наступил рассвет, потому что все, что нужно было сделать, чтобы доставить ей удовольствие, - это уделить должное внимание ее груди, а у любого, кто не хотел бы этого делать, должно было быть что-то не так с головой.
  
  В любом случае, я удивил самого себя. Это был действительно сенсационный вечер, и я использую этот термин намеренно.
  
  Итак, наступил понедельник, и я продолжаю говорить себе, что мне следует пойти и поискать работу, и я думаю, что мог бы так и поступить, если бы не получил письмо от Стива и не захотел ответить на него немедленно. Хотя я не думаю, что ты бы сказала, что я отвечаю на его письмо, Фрэн (сес), поскольку я пишу именно тебе. Но в том смысле, что это письмо является ответом на другое письмо, тогда я предполагаю, что оно представляет собой ответ.
  
  Несколько абзацев назад я собирался сказать, что пребывание в постели с двумя девушками одновременно напомнило мне разговор с Биллом Адамсом, но я не думаю, что отправлял вам этот разговор. Если я не ошибаюсь, это было в письме, которое я написал Лизе. Я все равно упомяну об этом, Фрэн, на тот случай, если ты когда-нибудь увидишь копию этого письма или у тебя самого может быть роман с Лизой, если уж на то пошло. У тебя когда-нибудь было что-нибудь с другой девушкой? Ты всегда клялся, что этого не было, но это могло быть потому, что ты думал, что я бы чего-то не одобрил. Теперь, когда больше не имеет значения, одобряю я то, что ты делаешь или было сделано, я бы хотел, чтобы ты снова ответил на этот вопрос. Мне было бы чертовски интересно. Честный ответ, вероятно, многое объяснил бы о тебе. Конечно, нет причин, по которым вы должны объяснять мне некоторые аспекты себя, но мне было бы интересно.
  
  Пожалуйста, оставайтесь на связи.
  
  Любовь,
  
  Панчо Вилья
  
  P.S: Мне пришло в голову, что я ничего не сказал о полутора тысячах долларов, которые, похоже, сократились до 1480 долларов и которые также, похоже, превратились из наших денег в ваши. Тебе удалось выяснить, что все это должно принадлежать тебе, исходя из теории, что ты оставляешь мне нашу ветхую мебель, немытую посуду и кое-что из своего грязного нижнего белья. (Или вы хотели, чтобы я отправил нижнее белье с собой? Я был бы рад, но я не уверен, разрешат ли они мне отправить его по почте, не говоря уже о пересечении международных границ. Но только скажи, и я разберусь в ситуации повнимательнее. Если они тебе не нужны, я, вероятно, могу продать участок одному из этих фанатичных маньяков в нижнем белье.)
  
  Я понимаю твою точку зрения, Фрэн, но, боюсь, ты не видишь вещи с их истинной точки зрения. Любовь может сделать это, и я думаю, атмосфера полной нелогичности, которой вы делитесь со Стивом, является достаточным доказательством уз преданности, которые вас объединяют. Но позвольте мне попытаться прояснить для вас ситуацию.
  
  Как и вы, я начал с предпосылки, что 1480 долларов (если вы настаиваете) были общественной собственностью, принадлежащей в равной степени нам обоим. Хотя это правда, что я был тем, кто положил большую часть денег на счет, ты был тем, кто едва сумел не потратить их все, так что, я думаю, это делает нас равными партнерами в этом предприятии.
  
  Я полагаю, что мы также являемся равными партнерами в долгах, которые существовали на момент твоего ухода, и они составили гораздо больше, чем остаток на счете, особенно если учесть деньги, которые я должен Лизе, которые, в конце концов, должны быть включены, поскольку я был должен их ей до того, как ты решил расторгнуть партнерство и объединить свои акции со Стиви Боем. В этом смысле, если вы будете следовать этому до конца, вы должны мне более 1480 долларов. Ты должен мне гораздо больше, примерно две тысячи, но я решил сравнять счет с 1480 долларами, притворившись, что наша мебель стоит 520 долларов.
  
  И не важно, насколько сильно вы со Стивом влюблены, у вас все равно не может быть достаточно затуманенных глаз, чтобы поверить, что хлам в нашей квартире стоит даже близко столько. Если продавленная кровать, протекающий диван и весь этот мусор стоят 520 долларов, то у магазина Армии спасения на Томпсон-стрит активы больше, чем у General Motors. Давай посмотрим фактам в лицо, дорогая. Мне пришлось бы заплатить кому-нибудь, чтобы вытащить эту развалину отсюда. Если бы я выставил ее на тротуар, все бы проходили мимо нее.
  
  Ты должна мне денег, Фрэн. Мы оба это знаем, и по крайней мере один из нас знает, что рано или поздно ты исправишься.
  
  Я верю в тебя.
  
  П.В.
  
  10
  
  WHITESTONE PUBLICATIONS, INC.
  
  Западная 44-я-я улица, 67
  
  Нью-Йорк 10036
  
  Со стола Клейтона Финча, президента
  
  22 июня
  
  Мистер Лоуренс Кларк
  
  Бликер-стрит, 74
  
  Нью-Йорк 10012
  
  Дорогой мистер Кларк:
  
  Возможно, вы помните, что я однажды описал вас как человека, вложившего деньги в корпорацию. Теперь может показаться, что вы пытаетесь держаться за корпус Whitestone Publications, Inc. с упорством ракушки. Мой печальный долг - вырвать вас на свободу и бросить по течению, надеясь, что вы избежите волн бедности и достигнете берегов приносящей доход работы.
  
  По какой-то причине вы, кажется, не склонны возвращать нам непреднамеренную переплату в размере 75,63 доллара. Хотя я нахожу ваше отношение прискорбным, я не могу отрицать, что нахожу его в равной степени неудивительным. На тот случай, если ваши дела были в какой-нибудь судебной тяжбе, я направил краткое письмо по этому поводу адвокату, которого вы упомянули в своем письме моему секретарю. Он ответил по телефону, и я должен признать, что был совершенно неспособен понять, к чему он клонит. Либо вы затеяли одну из своих замысловатых маленьких шалостей, либо вам отчаянно нужен более квалифицированный юрисконсульт. Этот человек был либо ужасно сбит с толку, либо буйствующий маньяк.
  
  Но переплата незначительна. Хотя наши юристы, без сомнения, предостерегли бы меня от подобных высказываний, мы были бы искренне рады забыть о 75,63 долларах, если бы в придачу можно было забыть и о вас.
  
  Я, конечно, имею в виду ваше продолжающееся несанкционированное использование нашего аппарата Xerox.
  
  Вы могли бы быть удивлены, мистер Кларк, узнав, сколько меморандумов вызвало ваше поведение. Самым раздражающим аспектом вашего поведения является то, что вы, похоже, склонны делать дополнительную копию всего, что вы ксерокопируете, а затем оставляете поблизости от аппарата. Эти фрагменты бреда о том, что Килрой был здесь , были распространены по нескольким офисам, особенно в отделах продаж и редакции, и вызвали легкое веселье в определенных кругах и значительное замешательство у некоторых других сторон. Они также являются занозой в боку персонала, ответственного за надзор за ксероксом. Может показаться, что вы для них то же, что Робин Гуд для шерифа Ноттингема. Для вас было расставлено множество ловушек, мистер Кларк, но вы, кажется, проходите прямо через них. Ситуация еще больше осложняется тем фактом, что, похоже, никто не помнит, как вы выглядите, из-за затворнического характера вашего пребывания здесь и отсутствия взаимодействия между вами и другими сотрудниками. Хотя ваши черты навсегда запечатлелись в моей памяти, у меня есть дела поважнее, чем стоять весь день у ксерокса.
  
  Как вы, без сомнения, понимаете, я не могу смотреть на все это без определенной доли юмора. Мое чувство юмора - ваш спаситель, мистер Кларк. Человек, более лишенный чувства юмора, без сомнения, арестовал бы вас.
  
  Я, с другой стороны, просто хочу отдать распоряжение. Вы ни в коем случае не должны пользоваться ксероксом Whitestone Publication, Inc. Вам ни в коем случае нельзя заходить на территорию Whitestone Publications, Inc. Вы ни в коем случае не должны использовать фирменные бланки Whitestone или каким-либо образом называть себя редактором журнала Ronald Rabbit's для мальчиков и девочек.
  
  Вы также ни в коем случае не имеете права направлять какие-либо непристойные и оскорбительные сообщения моему секретарю или какие-либо сообщения, непристойные или иные, мне.
  
  Искренне ваш,
  
  Клейтон Финч
  
  CF / rg
  
  11
  
  Журнал Ronald Rabbit's для мальчиков и девочек
  
  Западная 44-я-я улица, 67
  
  Нью-Йорк 10036
  
  ЛОУРЕНС КЛАРК, РЕДАКТОР
  
  23 июня
  
  Мистер Клейтон Финч,
  
  Президент. Whitestone Publications, Inc.
  
  67 West 44th St .
  
  Нью-Йорк 10036
  
  Дорогой мистер Финч:
  
  Прежде всего, позвольте мне сказать, что, надеюсь, у вас нет возражений против того, чтобы я воспользовался оставшимися у меня запасами канцелярских принадлежностей Ronald Rabbit's . Я взял это с собой только потому, что вы посоветовали мне прибраться на моем столе, а стопка фирменных бланков и конвертов - это все, что я смог найти. Я чувствовал, что фирменный бланк несуществующего журнала с именем редактора, который у вас больше не работает, вряд ли кому-нибудь в Уайтстоуне пригодится. Я знаю, что такой материал иногда используют в качестве макулатуры. Однако в то время мне казалось, что Уайтстоуну не грозит нехватка макулатуры, учитывая постоянный поток руководителей, ищущих новую работу, и печальный парад журналов и целых подразделений, сворачивающихся и исчезающих в неизвестности.
  
  В любом случае, в то время я решил использовать фирменный бланк Рэббита Рональда только для корреспонденции, непосредственно касающейся благосостояния Уайтстоуна. Хотя я больше не являюсь членом команды "Уайтстоуна", я все еще не могу избавиться от чувства личной заинтересованности в том, чтобы корабль шел четко обозначенным курсом.
  
  Именно в этом духе предлагается настоящее письмо, и я могу только надеяться, что оно окажется ценным для всех, от вас как капитана Корабля до самого низкого члена экипажа, и, действительно, для всей организации, которой является Whitestone.
  
  У меня есть несколько предложений, поэтому позвольте мне высказать их по одному за раз:
  
  (1) Мне кажется, что, хотя инцидент, хорошо известный нам обоим (и половине мира), возможно, стал причиной коммерческого провала Ronald Rabbit's, возможно, журнал с самого начала устроил забастовку против него. Я имею в виду, конечно, обвинение в мужском шовинизме, которое часто выдвигалось в наш адрес. Не могли бы мы возродить журнал, по сути, в том же формате — хотя, само собой разумеется, слегка обновленном, — но с измененным названием? Возрожденный как журнал Рэббит Рэйчел для девочек и мальчиков, казалось бы, мы будем au courant довольно захватывающим способом. Сначала я рассматривал название Журнал Розанны Рэббит для девочек и мальчиков , но пока отклонил его на том основании, что это может спровоцировать множество “внутренних шуток” в издательской индустрии по поводу исполнительного секретаря с таким именем, который, если хотите, обладает ненасытным аппетитом к моркови. Это не было бы проблемой для Рейчел или, если подумать, для Розали, Ронды, Рут или Риты.
  
  (2) Если ваша реакция на (1) будет благоприятной, я бы попросил рассмотреть мою кандидатуру на должность редактора. Я была бы рада отправить резюме по запросу и, если того требует политика, охотно взяла бы на себя псевдоним Лауры Кларк на срок работы.
  
  (3) Этот последний пункт вполне может быть самым важным из всех. В любой гигантской корпорации, мистер Финч, руководитель сталкивается с проблемой разумного делегирования полномочий. Нельзя слишком много взваливать на свои плечи, но в то же время нельзя слишком полагаться на здравый смысл подчиненных.
  
  Что наводит на мысль обо всем этом, так это письмо, которое я сегодня получил. Похоже, что письмо пришло из вашего офиса и было либо подписано подчиненным, либо в суете повседневной работы было подписано вами самими, и вы не потрудились его прочитать. С первого взгляда вы поймете, что в самый неподходящий момент вы не были бы способны нести подобную чушь. Хотя письмо такого рода, направленное мне, не имело бы очевидных последствий, вы наверняка можете представить себе результаты, если бы с более важным письмом поступили подобным образом. Если уж на то пошло, даже это конкретное письмо может привести к печальным результатам, если оно будет широко распространено, например, среди редакционного и торгового персонала. Хотя слово "посмешище " звучит несколько сильно, я уверен, что смысл вам ясен.
  
  На тот случай, если у вас нет под рукой копии письма, прилагаю для вашего сведения ксерокопию.
  
  Со всеми наилучшими пожеланиями,
  
  Лоуренс Кларк
  
  Почетный редактор
  
  LC / s
  
  Enc.
  
  12
  
  Журнал Ronald Rabbit's для мальчиков и девочек
  
  Западная 44-я-я улица, 67
  
  Нью-Йорк 10036
  
  ЛОУРЕНС КЛАРК,
  
  РЕДАКТОР
  
  23 июня
  
  Мисс Розанна Гумбино
  
  Whitestone Publications, Inc.
  
  Западная 44-я-я улица, 67
  
  Нью-Йорк 10036
  
  Дорогая Розанна:
  
  Предложение все еще в силе, ты, великолепная пизда, ты.
  
  Жадно,
  
  Призрак
  
  13
  
  Улица Бликер, 74 .
  
  Нью-Йорк 10012
  
  23 июня
  
  Мистер Рональд Дэвид Колдер, эсквайр.
  
  Маггсворт, Колдер, Трэвис и Бил
  
  Бульвар Пайпер, 437. Ричмонд, Вирджиния.
  
  Дорогой мистер Колдер:
  
  Из достаточно надежных источников мне известно, что в настоящее время вы занимаетесь подготовкой иска о клевете против мистера Клейтона Финча, президента Whitestone Publications, Inc.
  
  Это ставит меня в довольно неловкое положение, поскольку я связан узами верности как с мистером Финчем, так и с вами, поскольку служил одному в качестве редактора, а другому - в качестве зятя. Моим первым побуждением было остаться в стороне, но дальнейшие размышления убедили меня, что нейтралитет в данном случае был бы трусостью и безответственностью.
  
  Соответственно, настоящим я прилагаю ксерокопию письма, полученного мной сегодня от мистера Финча. Вы заметите, что он упоминает вас в отмеченном мной отрывке. Его характеристика вас как “либо ужасно сбитого с толку, либо буйствующего маньяка”, и его рекомендация мне прекратить использовать вас профессионально, безусловно, кажутся обоснованными. Конечно, это всего лишь мое мнение непрофессионала во всех смыслах этого слова, и вы, без сомнения, сможете лучше оценить этот момент.
  
  В то же время я в определенной степени обязан мистеру Финчу за прошлые услуги. Таким образом, если это дело когда-нибудь дойдет до суда, моим долгом будет свидетельствовать от его имени. В таком случае я бы подтвердил его обвинение и засвидетельствовал, что за то время, что я вас знаю, вы часто были ужасно сбиты с толку и не раз играли роль буйствующего маньяка.
  
  Мои наилучшие пожелания вашей клиентке миссис Кларк. Пожалуйста, передайте ей мои наилучшие пожелания успеха в ее предстоящем браке.
  
  Искренне ваш,
  
  Лоуренс Кларк
  
  LC / s Enc.
  
  14
  
  Мейпл-роуд, 219
  
  Ричмонд, Вирджиния
  
  Суббота
  
  Дорогой Ларри,
  
  Мне следовало бы подумать получше, прежде чем писать тебе это письмо. Ты, вероятно, отправишь копию моему отцу, или в "Нью-Йорк Таймс", или одному Богу известно куда. И у меня такое чувство, что чем больше я прошу тебя не делать этого, тем больше вероятность, что ты это сделаешь, что заставляет меня задуматься. Я всегда говорил, что ты был самым странным человеком, которого я когда-либо знал. В этом твое очарование, сахарная голова, но в этом же и твое падение. Я думаю, что прямо сейчас твое безумие приняло самую странную форму на сегодняшний день. Я слышал о мании танца и мании молитвы. Был такой поэт, Кристофер Смарт, который заставлял своих друзей падать ниц на улицах Лондона и молиться вместе с ним. Они упрятали его в Бедлам. Сэмюэл Джонсон сказал, что, по его мнению, этот человек не был таким уж сумасшедшим, и что он с таким же успехом упал бы ниц и молился на улицах с Китом Смартом, как и любой другой житель Лондона.
  
  Зачем я тебе это рассказываю? Я думаю, это потому, что не с кем поговорить о чем-то гораздо более сложном, чем погода и бейсбол. Черт возьми, я скучаю по Нью-Йорку. Приятно дышать свежим воздухом, но он придает тебе столько энергии, любимый, а потом тебе нечего с этим делать, потому что ты в Ричмонде. Или, скорее, я в Ричмонде.
  
  Но возвращаясь к тебе. Похоже, у тебя мания переписки, и я этого не понимаю, но я вижу, где это может быть забавно. И, по крайней мере, ты что-то пишешь. Знаешь, иногда я думаю, что именно поэтому я тебя бросил. Ты был писателем и ничего не писал, и это шло вразрез со старой протестантской этикой, добровольным пленником которой, я полагаю, я все еще являюсь.
  
  Хммм. Зачем, в самом деле, я тебе это рассказываю? Наверное, чтобы предупредить тебя, чтобы ты была осторожна с отцом. Ты знаешь о его лае. Его укус еще хуже. Пожалуйста, не провоцируй его.
  
  Ты собираешься отправить ему это гребаное письмо. Я просто знаю, что ты собираешься. Черт возьми, не надо.
  
  Что ж, Ричмонд начинает меня раздражать, как я, кажется, и говорил. У меня появляется давнее желание съездить в Большой город. Подумал, что мог бы приехать на следующие выходные и посмотреть пару концертов. Может быть, я позвоню тебе, и мы сможем поболтать о старых временах или еще о чем-нибудь.
  
  Если бы я думал, что тебе можно доверять, я бы заключил с тобой сделку. Я знаю, что ты не можешь, но я все равно предложу сделку. Если ты прекратишь посылать папочке разные вещи, особенно это письмо, я перестану пытаться получить кровь из твоей репы. Другими словами, я отложу требования об алиментах, пока ты не начнешь налаживать отношения.
  
  С другой стороны, Ларри лав, если ты решишь быть полным крысиным ублюдком и отправить это папочке, я брошу поводья и снесу ему голову. Он говорил мне, чтобы я посадил тебя в тюрьму за неуплату алиментов. Я говорил ему, чтобы он не валял дурака, потому что как ты мог заработать деньги, чтобы заплатить мне, если ты был в тюрьме? Тем не менее, тюрьма помешает тебе рассылать какие-либо нежелательные письма, так что, если ты вынудишь меня, тебя посадят, дорогая.
  
  Ты все еще можешь посылать мне письма. Истории о твоих различных похождениях и все такое. Я хотел бы услышать больше о твоей роли Безумного поэта с этими девицами, например. Это то, что стоит почитать, играя сам с собой. Недавно я заново открыл для себя мастурбацию, что должно дать вам представление о светской жизни здесь, в Ричмонде. Между прочим, мастурбация доставляет гораздо больше удовольствия, когда ты достаточно взрослый, чтобы знать, что делаешь. Как и молодость, она в значительной степени растрачивается на молодежь.
  
  Я позвоню тебе, когда доберусь до города.
  
  Лиза
  
  15
  
  Улица Бликер, 74 .
  
  Нью-Йорк 10012
  
  29 июня
  
  Мисс Розанна Гумбино
  
  311½ Западная 20-я-я улица
  
  Нью-Йорк 10011
  
  Дорогая Розанна,
  
  Обратите внимание, что я не пишу это письмо на моей официальной канцелярской бумаге для журнала Ronald Rabbit's Magazine для мальчиков и девочек и не отправляю его вам в офис. Это потому, что это не является официальным бизнесом компании. Напротив, это личное письмо от меня к вам, от мужчины к женщине, и поэтому я использую обычную машинописную бумагу и отправляю его вам на дом.
  
  Причина, по которой я пишу тебе, Розанна, заключается в том, чтобы предоставить тебе стенограммы нескольких телефонных разговоров, которые у меня были за последние несколько дней. Возможно, ты уже записывала эти разговоры. Если это так, то это письмо - пустая трата времени для нас обоих. Но вы казались таким взволнованным, когда я разговаривал с вами, что мне пришло в голову, что вам, возможно, не удалось сделать постоянную запись разговоров, и поэтому, по-видимому, стоит рискнуть дублированием, чтобы записать это для вас в письменном виде.
  
  Я уверен, вы оцените, что я передаю разговоры в виде простого диалога, без идентификации двух говорящих. Это мера предосторожности, чтобы предотвратить идентификацию говорящих, если письмо попадет в руки иностранцев.
  
  “Алло?”
  
  “Откуда мне знать, что это все, что ты сделаешь?”
  
  “Кто это?”
  
  “Я имею в виду, если бы я знал, что это все, что ты хочешь сделать, если бы я думал, что могу доверять тебе —”
  
  “О, привет!”
  
  “Ты знаешь, кто это?”
  
  “Да, думаю, что знаю. Кажется, я уже слышал этот голос по телефону раньше”.
  
  “Да, говорит тебе прийти к нему в офис”.
  
  “Да, действительно. Это как если бы телефонная трубка внезапно наполнилась сиськами”.
  
  “Ты не должен так говорить!”
  
  “Сиськи, сиськи, сиськи”.
  
  “О, Боже мой”.
  
  “Сиськи, сиськи, сиськи. Ты получил мое письмо? Предложение все еще в силе”.
  
  “Ты действительно ужасен, не так ли?”
  
  “Только не для тех, кто меня знает”.
  
  “Дело в том, что—”
  
  “Да?”
  
  “О, Боже мой”.
  
  “По-моему, вы ошиблись номером. Это Безумный поэт с Бликер-стрит”.
  
  “Я знаю, кто это”.
  
  “На минуту я подумал —”
  
  “Послушай меня”.
  
  “Я слушаю”.
  
  “То, что ты написал в своем письме. Ты меня слушаешь?”
  
  “Я весь в языке”.
  
  “Что ты сказал?”
  
  “Уши. Я весь внимание”.
  
  “Это не то, что ты сказал”.
  
  “Верно”.
  
  “Я должен повесить трубку”.
  
  “Я подумал о том же самом”.
  
  “Если бы я думал, что ты это серьезно—”
  
  “Конечно, я это имел в виду”.
  
  “Я имею в виду, если бы я думал, что это все, что может зайти, если бы это было просто так —”
  
  “Да?”
  
  “Я должен повесить трубку”.
  
  “Сиськи, сиськи, сиськи”.
  
  “Я вешаю трубку. Я больше не могу это слушать. Я вешаю трубку”.
  
  “Сиськи и пизда, сиськи и пизда—”
  
  “До свидания”.
  
  “Алло? Алло, есть здесь кто-нибудь?”
  
  “Привет”.
  
  “Не говори мне, дай угадаю. Это девушка со всеми сиськами”.
  
  “Из-за тебя мне очень тяжело”.
  
  “Au contraire, ma cherie. Из-за тебя мне очень тяжело. У меня это прямо здесь, в руке. ”
  
  “О Боже, как ты разговариваешь!”
  
  “Тебе не стыдно, что тебе это нравится?”
  
  “О, прекрати”.
  
  “Хорошо”.
  
  “... Алло?”
  
  “Я все еще здесь”.
  
  “Послушай меня”.
  
  “Я слушаю”.
  
  “О Боже мой, я знаю, что хочу сказать, но я даже не могу этого произнести”.
  
  “Попробуй еще раз”.
  
  “Если бы я думал —”
  
  “Если бы ты думал, что можешь доверять мне —”
  
  “Да”.
  
  “— просто съесть твою сочную маленькую пизду—”
  
  “Да, да”.
  
  “— и если ты думал, что я остановлюсь на этом и не буду пытаться тебя трахнуть —”
  
  “Да, да—”
  
  “А что потом?”
  
  “А?”
  
  “Если бы ты мог доверять мне, по-настоящему доверять мне, что тогда?”
  
  “Ты знаешь”.
  
  “Тогда тебе, возможно, будет интересно”.
  
  “Может быть”.
  
  “Сколько тебе лет?”
  
  “Какое это имеет отношение к делу?”
  
  “Скорее всего, ничего. Разве ты не помнишь?”
  
  “Мне двадцать шесть”.
  
  “Ага. Я думаю, ты долгое время жил дома, и теперь у тебя есть собственное жилье”.
  
  “Как ты узнал?”
  
  “Призрак знает все. У него повсюду шпионы. Ты девственница?”
  
  “Какое это имеет отношение к делу?”
  
  “Возможно, ничего, но я думаю, ты и этого не помнишь, да?”
  
  “Предположим, что это так”.
  
  “Я уже предполагал, что это так. Когда ты играешь сам с собой, тебе нравится представлять, что твой палец - это язык?”
  
  “Сейчас я вешаю трубку”.
  
  “Держу пари, ты сейчас играешь сам с собой”.
  
  “Я вешаю трубку”.
  
  “Ты можешь доверять мне, ты, восхитительная пизда”.
  
  “Доверяю тебе? Я не могу даже поговорить с тобой”.
  
  “О, я не знаю. У тебя неплохо получалось”.
  
  “А теперь мне нужно идти”.
  
  “Иди сюда, и я тебя съем”.
  
  “Но ты бы хотел заниматься другими вещами”.
  
  “Это не то, чего ты боишься”.
  
  “Что ты имеешь в виду?”
  
  “Ты боишься, что тебе захочется заниматься другими вещами”.
  
  “Нет, нет, нет—”
  
  “Вот что я тебе скажу. Я не буду насиловать тебя, даже если ты будешь умолять меня об этом. Как это?”
  
  “О, Мария и Иосиф”.
  
  “Не забудь святого Антония. Ты хочешь, чтобы я зафиксировал обещание в письменной форме?”
  
  “Ты ужасный человек”.
  
  “Я веселый в постели”.
  
  “Прекрати это”.
  
  “Я веселее пальца”.
  
  “О—”
  
  “Я действительно такой”.
  
  “А теперь мне нужно идти”.
  
  “Я знаю, тебе нужно вымыть руки”.
  
  “До свидания”.
  
  “Алло?”
  
  “Привет”.
  
  “Я все думал, когда ты позвонишь”.
  
  “Послушай, я просто хотел сказать тебе, что больше не собираюсь тебе звонить”.
  
  “И ты позвонил, чтобы сказать мне это?”
  
  “О, ты всегда перевираешь все, что я говорю”.
  
  “Почему бы тебе не приложить телефон к своей киске? Я думаю, эти разговоры работали бы лучше, если бы нам не приходилось прокручивать их через твой мозг”.
  
  “Это ужасные вещи, которые ты говоришь”.
  
  “Ты приставляешь наушник своего телефона к своей пизде, а я облизываю мундштук своего. Как это звучит?”
  
  “Я вешаю трубку”.
  
  “И ты больше никогда не позвонишь”.
  
  “Совершенно верно”.
  
  “Я с нетерпением буду ждать звонка от тебя, моя гордая красавица”.
  
  Что ж, так оно и вышло, Розанна. Я полагаю, ты позвонишь снова примерно через день, но пока я хотел напечатать все это и отправить тебе, чтобы ты мог не повторяться в будущих разговорах. И теперь, когда я разговариваю с вами по телефону, я, так сказать, хотел бы рассказать вам историю о том, что произошло в минувшие выходные.
  
  У меня был гость в доме. На самом деле гость в квартире, поскольку у меня нет дома. Можно сказать, что и квартиры у меня немного. Вы могли бы сказать, что та, кто была у меня в эти выходные — на самом деле, только в эту субботу, она приехала в субботу днем и уехала в воскресенье утром, — была гостьей в лачуге. Лачуга была такой унылой, что мы почти все время проводили в постели.
  
  Моей гостьей в лачуге была пятнадцатилетняя девочка по имени Озорная Насти Нэнси Холл. Возможно, вам будет интересно поразмыслить над тем фактом, что она на одиннадцать лет моложе вас и перестала быть девственницей более двух лет назад. Я не знаю, что даст вам осознание этого факта, но об этом стоит подумать.
  
  Возможно, вы уже что-то читали о непослушной Противной Нэнси. Становится трудно точно вспомнить, какие письма я отправлял в какие места, и, конечно, я мог оставить копии этих писем около ксерокса, и в этом случае они могли оказаться на вашем столе и под вашим пристальным взглядом. Рискуя повториться, я сошлюсь на копии прошлых писем и включу в них те наблюдения, которые я уже сделал о непослушной Нэнси.
  
  ’Нам по шестнадцать. Кроме непослушной Нэнси, которой пятнадцать’.
  
  ’“Совсем ребенок", - пробормотала непослушная Нэнси. Она была одной из двоих на заднем сиденье, на ней был остроконечный ведьмин колпак и бабушкины очки ”.
  
  “На заднем сиденье Непослушная Насти Нэнси сидела прямо за Доун. Непослушная Насти Нэнси говорит не слишком часто, но ее случайные замечания всегда язвительны. В этой девушке явно есть что-то феерическое, Стив. Если бы ты выбирал ”Гамлета", ты бы сразу выбрал ее на роль Офелии ".
  
  “Я не могла вспомнить, были на тебе жокейские шорты или боксерские", - сказала Элисон, ее голубые глаза сверкали, а пухлые щеки пылали. ’Но озорная Противная Нэнси запомнила’.
  
  “Вряд ли это то, что она могла забыть", - сказал Би Джей.
  
  “Мяу", - сказала Нэнси Холл. На ней все еще была шляпа ведьмы, и в ее глазах плясало едкое безумие. ’Мяу, мяу, мяу. Посмотри на Мерри Кэт, она прямо-таки сияет. Оргазм придает ее лицу самое блаженное выражение. Ты в состоянии благодати, Мэри Кэтрин?”
  
  “... Мы все некоторое время наблюдали, как Непослушная Насти Нэнси поцеловала Би Джей в шею и коснулась ее груди, а Элисон нежно погладила Непослушную Насти Нэнси по попке ....”
  
  Возможно, была пара других упоминаний о Непослушной Нэнси Холл, но это единственные, которые я могу легко заметить, и они должны освежить вашу память, если вы уже читали этот материал, или представить вас, если вы еще не читали. О чем я хочу рассказать тебе, Розанна, так это о том, что произошло с Непослушной Нэнси у меня дома в субботу вечером и в воскресенье утром.
  
  Я не буду утруждать себя описанием квартиры. Ты увидишь это сам, когда наконец наберешься смелости подойти и позволишь мне съесть твою коробку. Я также не стану утруждать себя описанием того, что происходило в течение первого или двух часов, которые Нэнси (я буду называть ее так для краткости) провела в моей постели. Я просто скажу, что я облизал ее по всему телу, а затем имел с ней продолжительный половой акт. Мы переходили с одной позиции на другую в своего рода Кулинарном турне по Камасутре. На протяжении всего этого Нэнси оставалась активной, гибкой и трудолюбивой, и в ее серо-зеленых глазах светилось ликование.
  
  Но где-то на этом пути, Розанна, у меня начало возникать ощущение, что чего-то не хватает. Нэнси наслаждалась собой, но я подумал, что, возможно, она наслаждалась собой немного меньше, чем могла бы быть. Чтобы создать метафору, которую вы должны оценить, это было так, как если бы я приготовил для нее большую тарелку спагетти, но по глупости не положил в соус ни капли орегано. Ей это показалось вкусным , но просто неправильным.
  
  И это понимание сделало для меня невозможным продолжение. Физически невозможно — на самом деле я оставался вполне добропорядочным гражданином, — но духовно невозможно. Итак, я отошел от самой отборной части Озорной Противной Нэнси, которая на самом деле представляет собой набор отборных частей, которая на самом деле является синергетической молодой женщиной, у которой (ж) дырочка больше, чем сумма ее частей, и я оперся на локоть, положив член ей на бедро, и долго и испытующе смотрел в ее детские серо-зеленые глаза.
  
  “Что-то случилось, Ларри?”
  
  “Ты украл мою реплику”.
  
  “Я тебя не понимаю”.
  
  “Ты только что сделал это снова. Что-то не так, и ты меня не понимаешь. Я делаю что-то не так?”
  
  “Конечно, нет”.
  
  “Но я, кажется, забыл добавить орегано”.
  
  “Думаю, я, должно быть, пропустила вступительные титры”, - сказала она. “Я не понимаю”.
  
  “В том-то и дело”.
  
  “Я имею в виду, что прекрасно провожу время”.
  
  “Но есть кое-что, что тебе нравится, чего я не делаю”.
  
  “Не совсем”.
  
  “Это значит ”да"."
  
  Она положила руку мне на щеку. Ее рука была холодной и сухой. Я поднес ее пальцы к своим губам.
  
  “Я не всегда кончаю, если ты это имеешь в виду. Я могу наслаждаться и без этого”.
  
  “Но ты иногда приходишь”.
  
  “Иногда”.
  
  “Только с девушками?”
  
  “Нет. На самом деле у меня обычно больше шансов с парнями. По правде говоря, я не особо увлекаюсь девушками. Никто из нас на самом деле ими не является. Это потому, что вокруг все время одни девушки, а также потому, что мы очень любим друг друга, и если ты любишь кого-то, ты должен любить его физически. А еще это приятно ”.
  
  “Угу”.
  
  “Значит, дело не в этом”.
  
  “Это что-то особенное, что тебе нравится делать”.
  
  “Вроде того”.
  
  “Так скажи мне, и мы это сделаем.
  
  “Ну, может, ты и не захочешь этого, Ларри”.
  
  “Есть только один способ это выяснить”.
  
  Она отвела от меня взгляд. “Дело в том, что это извращение”.
  
  “Почти все таково”.
  
  “Ну, более извращенный, чем большинство”.
  
  “И что?”
  
  Она снова посмотрела на меня. Ей было трудно произнести это, но в ее глазах все еще отражалась изрядная доля восторга и забавы.
  
  Она сказала: “Дело в том, что это должно быть больно”.
  
  “Ах. Непослушная Противная Нэнси”.
  
  “В том-то и дело”.
  
  “Кому это должно навредить?”
  
  “Я. Хотя—”
  
  “Да?”
  
  “Когда я кончаю, я могу немного сойти с ума. Кусаться, царапаться и тому подобное”.
  
  “Звучит интересно”.
  
  “К тому же чертовски антисоциальный”.
  
  “Так давай сделаем это”.
  
  “Это тебя не заводит? О боже, я думаю, что нет. Какой он большой и твердый. Ты действительно этого хочешь?”
  
  “Да”.
  
  “Хорошо”. Она перевела дыхание, и я увидел, как изменилось ее лицо, рот приоткрылся, а глаза слегка остекленели. “Ляг на спину, это верно. Нет, раздвинь ноги. Теперь войди в меня. О Боже, ты такой большой и твердый, и сейчас я сведу ноги вместе и сожму тебя. Ты чувствуешь, как я крепко сжимаю тебя?”
  
  (Я мог бы, Розанна. Я мог бы.)
  
  “Теперь обхвати ногами мои лодыжки. Правильно, поэтому я не могу пошевелиться. Теперь отшлепай меня”.
  
  “На дне?”
  
  “Да, прямо на моей заднице. Не двигай бедрами, не двигай членом, просто делай все, что нужно для порки”.
  
  “Насколько сильно?”
  
  “Так сильно, как только можешь. И если я скажу остановиться или буду кричать, что мне больно, не обращай на меня никакого внимания. Просто бей меня сильнее. Придержи меня другой рукой, чтобы я не мог пошевелиться. Да, именно так. А теперь начинай выбивать из меня дерьмо. О, да. О Господи. Непослушный, непослушный, непослушный. О, непослушная девочка. Боже! О, ты меня убиваешь! О, Иисус Христос, остановись, ты убиваешь меня, непослушный, непослушный, не останавливайся, сильнее, о, Иисус, о...
  
  У нее был абсолютно ошеломляющий оргазм.
  
  Она была не единственной, Розанна.
  
  Теперь ты, возможно, удивляешься, зачем я взял на себя труд рассказать тебе все это, Розанна. Ты можешь даже заподозрить, что я просто хотел написать что-нибудь такое, что возбудило бы тебя. Признаюсь, мне приходила в голову мысль, что ты вполне могла бы прочесть это письмо, засунув руку под юбку. На самом деле мне приятно представлять тебя такой.
  
  Но дело не только в этом. Видишь ли, тебе очень хочется подойти и заставить меня вылизать твою хорошенькую маленькую киску, но ты боишься, что я покушусь на твою девственность. Или что я рассержусь на тебя за то, что ты хочешь только одного - быть съеденным. Поэтому я предлагаю эту историю как доказательство того, что ты можешь мне доверять.
  
  Непослушная Нэнси хотела, чтобы ее отшлепали. Поэтому я отшлепал ее. Потому что это было то, чего она хотела. И просто потому, что этого хотела она, это стало тем, чего хотел я, и я наслаждался всем процессом так же сильно, как и она.
  
  Считай меня инструментом для своего удовольствия, Розанна. Я не знаю, почему ты боишься потерять свою вишенку. Мне не нужно знать почему, так же как меня не волнует, почему Нэнси Холл может быть хороша только тогда, когда у кого-то краснеет задница. Люди, которые зацикливаются на "почему", в конечном итоге теряют все свои "что".
  
  Позвони мне. Ты можешь мне доверять. Я доставлю тебе больше удовольствия, чем у тебя есть пальцев.
  
  К счастью,
  
  Pierre
  
  cc: миссис Лиза Кларк
  
  Мистер Кларк, вы задолжали за аренду, домовладелец говорит, что вы задолжали за два месяца, говорит, заплатите немедленно или вы уходите вместе с женой.
  
  Не могу
  
  16
  
  c / o Гумбино
  
  311½ Западная 20-я-я улица
  
  Нью-Йорк 10011
  
  4 июля
  
  Мистер Джордж Риббентрауб
  
  Ribbentraub Realty Corp .
  
  414 East 14th St .
  
  Нью-Йорк
  
  Дорогой мистер Риббентрауб:
  
  Позвольте мне воспользоваться этой возможностью, чтобы пожелать вам и вашим близким счастливого Четвертого июля. Конечно, Четвертый придет и уйдет к тому времени, когда вы будете это читать, но сейчас, когда я пишу это, настал тот самый день, и я могу честно заявить, что меня тронул дух, который вселился в грудь наших отцов-основателей, когда они нанесли удар за свободу.
  
  Хотя я мог бы в любом случае пожелать вам благополучного и здравомыслящего Четвертого дня, я должен признаться, что основная цель этого письма - уведомить вас о том факте, что я навсегда освободил помещение по адресу 74 Bleecker St. Соответственно, я прилагаю к настоящему письму два ключа, один от вестибюля, а другой от квартиры. Другой комплект ключей остается у моей жены, миссис Лоуренс Кларк. С ней можно связаться по c / o American Express, Куэрнавака, Мексика. Я не знаю почтового индекса и не знаю, увенчаются ли успехом обращения к ней с просьбой вернуть ее связку ключей. Я склонен в этом сомневаться, поскольку до сих пор мне не удавалось убедить ее выслать мне 1480 долларов, которые она, похоже, взяла с собой, как и ключи, совершенно по ошибке.
  
  Я надеюсь, что вы немедленно расторгнете мою аренду и сохраните мой месячный страховой депозит вместо возврата арендной платы и любых других обязательств, которые лежат на мне в соответствии с условиями аренды. Хотя это может привести вас в ужас, я действительно не вижу для вас альтернативы, поскольку в настоящее время я безработный, у меня нет перспектив трудоустройства в ближайшее время и у меня нет наличных средств.
  
  В качестве подсластителя я оставил всю свою мебель по адресу ул. Бликер, 74. Два оценщика установили стоимость этих товаров: один оценил их в 1480 долларов, а другой - в 520 долларов. Какую бы цифру вы ни приняли, кажется совершенно очевидным, что вы вернете мебель сверх любых денежных средств, причитающихся вам по условиям аренды. Настоящим я передаю вам эту мебель в обмен на прошлые и будущие услуги.
  
  Если вас это не удовлетворит, вы могли бы попытаться достичь более приемлемого урегулирования через моего адвоката. Его зовут Роланд Дэвис Колдер, офис находится по адресу 437 Piper Blvd. в Ричмонде, Вирджиния. Хотя я слышал, что скоро начнется процедура лишения мистера Колдера лицензии, я уверен, что он сможет представлять меня в своем нынешнем качестве, по крайней мере, в течение следующих нескольких месяцев.
  
  Однако я должен сообщить вам, что, если вы задумаете подать против меня официальный судебный иск, у меня не будет иного выбора, кроме как проинформировать соответствующие органы о бесчисленных нарушениях, которые в настоящее время происходят по адресу 74 Бликер-стрит, и, кроме того, я считаю своим долгом уведомить госпожу Риббентрауб о ваших связях с несколькими арендаторами этих помещений, среди которых моя жена.
  
  Я надеюсь, вы примете этот совет в том духе, в каком он предлагается.
  
  С наилучшими пожеланиями,
  
  Лоуренс Кларк
  
  P.S: Возможно, вам будет полезно спланировать привлечение нового суперинтенданта на Бликер-Стрит, 74. Нынешний обладатель этого поста рассматривается на важную редакторскую должность в Whitestone Publications, Inc., и вы вряд ли можете ожидать, что он позволит своей непоколебимой личной преданности вам помешать такой прекрасной возможности для продвижения.
  
  Лос-Анджелес
  
  17
  
  Cuernavaca
  
  Ларри, или Панчо, или кто бы ты ни был сегодня,
  
  Ты должен простить меня за то, что я был немного пьян, когда писал это. Но если бы я не был немного пьян, может быть, даже больше, чем немного, я бы вообще не смог тебе написать.
  
  Ты ублюдок, ты гнилой ублюдок.
  
  Все, чего ты хочешь, - это испортить все нам со Стивом. Это довольно очевидно. Только потому, что мы двое хороших людей, у которых есть шанс на счастье, ты должен быть маленькой лисой и портить виноградник. Это заставляет меня задуматься, почему я вообще думал, что люблю тебя. Как вообще кто-то может любить такого человека, как ты? Вот что я спрашиваю себя. Снова и снова я спрашиваю себя, как кто-то мог полюбить такого мужчину, как ты, потому что ты совсем не мужчина, Ларри, совсем не мужчина, у тебя нет души, и если кто-то вскроет тебя, в твоем теле не останется сердца, и именно это я чувствую к тебе, клянусь, так оно и есть.
  
  Поскольку твоя единственная цель в жизни - делать людей несчастными, я хочу сказать тебе, что ты преуспеваешь. Не то чтобы мы со Стивом были несчастны, потому что мы любим друг друга слишком сильно, чтобы когда-либо быть несчастными, но мы достигаем этого благодаря тебе.
  
  Ты как змея с яблоком, за исключением того, что ты недостаточно хорош, чтобы быть змеей, ты больше похож на червяка, червяка в яблоке, и даже яблоко гнилое, как и ты, Ларри, ты гнилой ублюдок.
  
  Из-за тебя мы ловим себя на том, что задаем себе безмолвные вопросы, хотя уже знаем ответы, но ты не даешь нам расслабиться и наслаждаться своим счастьем, потому что ты сеешь маленькие сомнения в наших умах, и сомнения питаются и гноятся, как лилии, которые пахнут хуже сорняков.
  
  Жаль, что я не был пьян, чтобы сказать тебе, как сильно я тебя ненавижу. И что бы ты ни делал, у тебя ничего не получится.
  
  Я хочу, чтобы ты это знал, Ларри.
  
  Если в вас осталась хоть капля человеческой порядочности, вы перестанете нам писать.
  
  Твоя жена,
  
  Фрэн
  
  18
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  9 июля
  
  Миссис Лоуренс Кларк
  
  c / o American Express
  
  Cuernavaca, Mexico
  
  Fran(ces)ca mi amore:
  
  Ты, невежественная пизда, если мои письма тебя так беспокоят, почему ты только сейчас открыла этот конверт?
  
  Или возможно, что они беспокоят вас по необходимости?
  
  Подумай об этом.
  
  El Gringo
  
  19
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  9 июля
  
  Мистер Стивен Джоэл Адель
  
  c / o American Express
  
  Cuernavaca, Mexico
  
  Дорогой Стив:
  
  Как вы заметили, я больше не живу по адресу 74 Bleecker St. Я сдал квартиру и переписал мебель на моего бывшего домовладельца, некоего Джорджа Риббентрауба. Я упоминаю об этом, потому что, возможно, он свяжется с Фрэн, чтобы вернуть ее комплект ключей. Если они у нее есть, вы могли бы предложить ей отправить их ему по адресу Ribbentraub Realty Corp., 414 East 14th St. Я не знаю почтового индекса.
  
  Но в этом нет ничего особенного, Стив. В некотором смысле моя смена адреса связана с темой этого письма, но это станет более очевидным по мере того, как ты будешь читать дальше, и по мере того, как я буду писать дальше.
  
  Что меня беспокоит, Стив, и что заставило меня возобновить письмо тебе после того, как я был более или менее полон решимости прекратить нашу переписку, так это то, что мне дали понять, что отношения между тобой и Фрэн ухудшаются.
  
  И это меня беспокоит.
  
  Честно говоря, меня это чертовски беспокоит. Как бы мне ни было больно лишиться жены и лучшего друга одним махом, я смог это вынести, потому что меня утешала мысль, что вы оба были вовлечены в тотальные любовные отношения, которые превосходили все, что вы могли бы иметь независимо друг от друга.
  
  Теперь кажется, что вы не очень хорошо ладите. Что ж, подобные вещи случаются постоянно, Стив. Кажется, у вас двоих все началось довольно быстро, но, может быть, это и к лучшему. Чем скорее неприятности поднимут свою уродливую голову, тем скорее ты сможешь протянуть руку со своим ужасным быстрым мечом и начисто отрубить эту уродливую голову.
  
  Послушай, старина, не трудись говорить мне, что у тебя с Фрэн все в порядке. Я знаю лучше. На самом деле, возможно, я знаю лучше тебя.
  
  Фрэн прислала мне письмо. Без даты. (Я бы хотел, чтобы у вас вошло в привычку ставить даты на своих письмах. Это займет всего секунду и все упростит.)
  
  Удручающее письмо, Стив. Я прилагаю его ксерокопию, чтобы ты мог прочитать его сам и увидеть, насколько все плохо на самом деле. Жаль, что у меня нет здесь письма Фрэн, чтобы я мог сослаться на него, но Розанна взяла его с собой в офис вместе с некоторыми другими документами, чтобы сделать их ксерокопии. Раньше я сам делал ксерокопии, но Розанна указала, что я иду на неоправданный риск, поступая таким образом. Это проще и избавляет меня от поездки на Западную 44-ю-ю улицу и обратно.
  
  Она вернется около половины шестого, и к тому времени я закончу с этим письмом, приложу копию письма Фрэн и отправлю работы по почте.
  
  Прочти письмо Фрэн, моей самой старой, самой дорогой подруги.
  
  Читай это и плачь.
  
  Ты закончил плакать? Хорошо. Вытри слезы, Стив, и сядь поудобнее, чтобы я мог оказать тебе услугу.
  
  И на этот счет я тоже не шучу.
  
  Знаешь, и ты, и Фрэн пошли на многое, чтобы поставить под сомнение мои мотивы. Меня как бы разрывает от осознания того, что вы оба, два человека, с которыми я был чертовски близок, так охотно верите, что я какой-то людоед. Я не могу этого понять. Розанна любит меня, Дженнифер любит меня, дочери Ланкастера считают меня величайшим человеком со времен Таблеток, но моя жена и лучший друг терпеть не могут, когда обо мне пишут.
  
  Что ж, я думаю, будет совершенно очевидно, что у меня нет никаких скрытых мотивов при написании этого письма. Мой мотив, и в нем нет ничего хоть сколько-нибудь скрытого, заключается в том, чтобы предоставить вам некоторую информацию, которая облегчит вам восстановление отношений между вами и Фрэн такими, какими они когда-то были. Более того, я думаю, ты действительно можешь поднять ваши отношения с Фрэн на новую высоту.
  
  Что я получаю от этого? Ну, удовлетворение от того, что помог вам обоим. И утешительное знание того, что я не зря потерял свою жену и лучшего друга.
  
  Не знаю, известно ли вам что-нибудь о Розанне. Среди вещей, которые она сегодня утром отнесла в ксерокс, было несколько писем к ней и от нее, в том числе одно, копию которого я отправил Лизе. (Ты помнишь Лизу). Ни в одном из этих писем нет описания Розанны, в основном потому, что я не знал, как она выглядит, за исключением ее молочных желез, которые являются первым, на что кто-либо мог бы обратить внимание в ней.
  
  Я знаю, ты всегда был неравнодушен к большой груди, Стив. Кстати, это было единственное, что меня удивило в твоем побеге с Фрэн. О, у нее не плоская грудь, ни в коем случае, но мужчина, взглянув на Фрэн, не стал бы автоматически просить стакан молока. Я всегда считал ее грудь маленькой, но честной. Что касается меня, то меня это никогда особо не волновало. Мне нравятся большие груди у девушек с большой грудью и маленькие груди у девушек с маленькой грудью. Что мне нравится, когда все сказано и сделано, так это девушки.
  
  Но один взгляд на Розанну, и у такого парня, как ты, потекли бы слюнки. Самый простой способ описать это для тебя, Стив, таков— представь свой окончательный недостижимый идеал в виде сисек, улучши его, и у тебя получится Розанна.
  
  (Черта с два. У меня есть Розанна. У тебя есть Фрэн, приятель.)
  
  Если не считать груди, Розанна обычная красивая девушка. Длинные черные волосы, смуглая кожа, жесткие брови, глубокие, влажные темно-карие глаза, волевой нос и подбородок. Стройное, гибкое тело, слишком стройное и податливое для таких грудей (но кто же жалуется, правда?), сужающихся к тонкой талии и расширяющихся к идеально круглой заднице. Бедра созданы для легкого вынашивания ребенка и радостного зачатия. Хорошие ноги. Не великолепные ноги, но чертовски хорошие ноги. Милая маленькая итальянка из Бронкса. Милая маленькая итальянская девственница, живущая в полном одиночестве в Челси и работающая секретарем у евнуха, у которого по какой-то необъяснимой причине никогда не хватало смелости опрокинуть ее на стол и выебать глаза.
  
  Это Розанна. Теперь, чтобы подготовить почву, прочтите остальные ксерокопированные письма.
  
  Хорошо. Теперь ты готов к уроку, так же как Розанна была готова к своему. Больше никакой тактики затягивания. Перейдем сразу к делу.
  
  После того, как я написал ей письмо о непослушной Нэнси, я понял, что произойдет одно из двух. Либо я получу от нее известие почти немедленно, либо никогда больше о ней не услышу. Я решил, что любое из этих двух событий станет завершением, которого искренне стоит желать.
  
  Через день или два после того, как я отправил письмо, у меня зазвонил телефон. Я поднял трубку, и разговор пошел примерно так:
  
  “Алло?”
  
  “Привет”.
  
  “Ага!”
  
  “Я получил твое письмо”.
  
  “Я надеялся, что ты это сделаешь”.
  
  “Как ты можешь писать такие письма? Я имею в виду, как ты можешь это делать?”
  
  “Я думаю, это талант”.
  
  “Это было здесь, ожидая меня, когда я вернулся домой с работы. Я, должно быть, прочитал это раза три, может, больше ”.
  
  “Ты мастурбировал?”
  
  “Неужели ты не можешь говорить со мной по-хорошему?”
  
  “Я мог бы, но ты получаешь больше удовольствия, когда я говорю гадости”.
  
  “Откуда ты так много обо мне знаешь?”
  
  “Интуиция, я полагаю”.
  
  “Я никогда не встречал такого человека, как ты”.
  
  “Я тоже”.
  
  “Могу я—”
  
  “Да?”
  
  “Я не могу этого сказать”.
  
  “Тебе нужна помощь?”
  
  “Да”.
  
  “Ты хочешь подойти сюда, не так ли?”
  
  “Да, да”.
  
  “Подходи прямо сейчас”.
  
  “Должен ли я, э—э...”
  
  “Да?”
  
  “Ну, не могли бы вы хотя бы встретиться со мной где-нибудь или что-нибудь в этом роде?”
  
  “Я не уверен, что узнал бы тебя. Поднимись ко мне домой, Розанна. Это сэкономит время”.
  
  “Думаю, да”.
  
  “Я буду ждать тебя через полчаса”.
  
  “Хорошо, если я смогу поймать такси”.
  
  “Полчаса. Не опаздывай”.
  
  “Да, да”.
  
  Она пришла раньше. Сначала я принял душ, вытерся и порылся в шкафу, пока не нашел халат. Он был практически новый. Не думаю, что я когда-либо его надевал. Однажды Лиза подарила его мне на день рождения, или, может быть, это была Фрэн. (Которая подарила его мне, я имею в виду. Не то чтобы Лиза подарила его Фрэн. Двусмысленная конструкция, которую я хотел прояснить.) Интересно, покупал ли когда-нибудь мужчина халат для себя. Или носил ли когда-нибудь мужчина халат, который купила ему жена.
  
  Я надел халат, под которым ничего не было, и стал ждать, когда она появится. Она появилась, робко постучав в дверь. Я открыл ее, и там была она.
  
  “Привет”, - сказала она.
  
  “О, привет”. Сказал я. На ней было вязаное платье. Оно было красным и таким облегающим, что походило на румяна. “Ты выглядишь так, что тебя хочется съесть”, - сказал я, и ее лицо приобрело тот же оттенок, что и платье. “Заходи”, - сказал я, и она вошла, а я закрыл дверь и запер ее. Она поморщилась, когда я повернул замок, как будто это означало, что теперь она не может передумать. Именно об этом я и думал.
  
  “И что теперь?” - спросила она. “Мне просто задрать юбку, и ты это сделаешь или как?”
  
  “Ты думаешь, это то, чего ты хочешь?”
  
  “Ну, я не знаю. Я новичок в этом”.
  
  “Ты глупышка”, - сказал я и поцеловал ее.
  
  Она действительно не хотела отвечать на поцелуй, Стив. Она хотела, чтобы ее съели и она испытала оргазм, но она была так напряжена, что не смогла бы выпить кока-колу, не говоря уже об оргазме. Поэтому я потратил много времени, целуя ее, а потом включил музыку по радио, старый добрый WPAT, приятную музыку для настроения, под которую можно трахаться, не слушая.
  
  (Что ты делаешь, чтобы трахаться под музыку в Куэрнаваке?)
  
  И мы постепенно добрались до кровати, и я постепенно снял с нее платье и воздал должное различным частям ее анатомии. Она продолжала говорить, что знает, что действительно может доверять мне, и я продолжал зарабатывать это доверие, уделяя ей время, будучи очень нежным, очень нежным, всегда таким нежным.
  
  Бедняжка никогда раньше по-настоящему не расслаблялась в сексе. Она всегда встречалась с этими мужланами, которые целовали ее так сильно, что оставались синяки на губах, потом хватали за сиськи, чтобы проверить хватку, а потом направлялись прямиком к ее пизде. У нее никогда не было возможности насладиться поцелуями, потому что она была слишком зациклена на страхах того, к чему это приведет.
  
  Теперь у нее был шанс, и она использовала его по максимуму. Когда я проводил языком по внутренней стороне этих невероятных грудей и слушал ее мурлыканье и пульсацию, когда я гладил атласную кожу на внутренней стороне ее упругих бедер, я думал, как невероятно, что этой девушке удалось сохранить свою девственную плеву до зрелого возраста двадцати шести лет.
  
  “Ты можешь мне доверять”, - говорил я время от времени.
  
  “Я знаю, что могу доверять тебе”, - время от времени повторяла она.
  
  “Клянусь жизнью моей матери, что сегодня я не проникну в твою квартиру, даже если ты решишь, что хочешь этого”.
  
  “Ты джентльмен, Ларри”.
  
  “Конечно, ты можешь изменить свое мнение когда-нибудь в будущем, но не сегодня. Ты вошла в эту квартиру девственницей. Ты выйдешь отсюда девственницей”.
  
  “Джентльмен. О, сделай это еще раз, это чудесно. Настоящий джентльмен. Я никогда раньше не встречал никого, подобного тебе, никогда в своей жизни. О Боже, ты знаешь, что со мной происходит, когда ты это делаешь?”
  
  У меня была неплохая идея.
  
  Одно дело, Стив. Я имел в виду эту клятву, и тот факт, что моя мать умерла несколько лет назад, ничуть ее не умаляет. Я использовал эту формулировку для того, чтобы произвести впечатление, а не из-за какой-то извращенной жилки. (Вы с Фрэн, кажется, слишком охотно верите, что у меня есть извращенная жилка.)
  
  В любом случае, клятва не могла бы быть более обязательной, будь у меня живая мать. Я была полна решимости не нарушать эту девственность. В любом случае Розанна доставляла мне достаточно редкое удовольствие, удовольствие от медленного соблазнения.
  
  До этого момента я не осознавал, насколько сильно я стал скучать по этому удовольствию. Это один из прискорбных побочных продуктов сексуальной революции, Стив. С этим больше ничего не поделаешь. Девушка либо трахается, либо нет, и вы двое решаете это заранее, и если она трахается, вы оба ложитесь в постель и делаете это, а если она не трахается, вы уходите, и все.
  
  Даже с дочерьми Ланкастера, самыми драгоценными ангелами на земле, не было постепенного продвижения вперед. Они знали игру и наслаждались ею, и их не нужно было ни к чему принуждать. Им нужно было кое-что показать из-за относительной неопытности с их стороны, и всегда забавно играть в учителя, особенно с такими готовыми и искусными учениками, но это не одно и то же.
  
  Не поймите меня неправильно. Я одобряю изменение морали. Соблазнение в виде постоянной диеты - это скучно. Чертовски искусственно и тяжело для нервной системы.
  
  Время от времени, однако, я скучаю по этому. Возможно, это на девяносто процентов ностальгия. Тем не менее, время от времени я скучаю по этому.
  
  Итак, я провел долгое и ленивое время с Розанной. Я исследовал каждую частичку ее тела, поворачивал ее так и этак, целовал то здесь, то там. Дюжину раз по пути она оказывалась в паре ярдов от линии оргазмических ворот, и каждый раз я менял тему, физически отправлял ее в офсайд и наказывал на половине расстояния до ворот. Я продолжал подбадривать ее и подводить, пока она не достигла точки, когда уровень ее кровяного давления стал опасно высоким.
  
  Пока, наконец, я не сказал: “Теперь я собираюсь съесть твою пизду”.
  
  И она сказала: “Слава Богу”.
  
  Я разыграю номер викторианского романиста и приоткрою завесу, старина. Немного скромности. Давай просто скажем, что она получила то, за чем пришла, и получила то, за чем пришла.
  
  И ему это понравилось.
  
  Некоторое время спустя, после того, как она перестала говорить о том, как божественно она себя чувствует и как мечтала об этом, но никогда, даже в своих мечтах, не представляла, что это будет так хорошо, после того, как она закончила омывать мое эго словесной мазью, она сказала: “А как же ты, Ларри?”
  
  “А как же я?”
  
  “Я знаю, что у мужчин есть потребности”.
  
  “Не беспокойся об этом”.
  
  “Но разве ты не—”
  
  “Расстроен? Завязан в узел?”
  
  “Угу”.
  
  “Конечно, я такой. Не беспокойся об этом. Давай немного поговорим”.
  
  “Потому что должно же быть что-то, что я мог бы сделать”.
  
  “Возможно, позже. Если хочешь”.
  
  “Конечно, я хочу тебе помочь”.
  
  “Но сначала давай поговорим. Почему ты так боишься, что тебя прихлопнут?”
  
  “Тебя прихлопнули?”
  
  “О том, что я больше не девственник”.
  
  “О, меня подстрекают”.
  
  “Правильно”.
  
  “Сначала я не понял, что ты имеешь в виду”.
  
  “Я понимаю. Это потому, что ты боишься забеременеть?”
  
  “Нет, дело не в этом”.
  
  “Потому что у них есть таблетки от таких вещей”.
  
  “Я знаю”.
  
  “И они эффективны на сто процентов”.
  
  “О, я знаю. Дело не в этом”.
  
  “Какой-то грех? Что хорошие девочки должны оставаться девственницами, пока не выйдут замуж?”
  
  “Нет. Я больше в это не верю”.
  
  “Слава Богу”.
  
  “Я потерял свою веру. Полагаю, я атеист”.
  
  “Слава Богу, я тоже”.
  
  “На самом деле, я думаю, что уважал бы себя больше, если бы не был девственником. Я имею в виду, это ненормально - быть девственницей в моем возрасте ”.
  
  “Это, конечно, необычно”.
  
  “Да”.
  
  “Тогда в чем дело, Розанна?”
  
  “Ну, это иррациональный страх”.
  
  “О?”
  
  “Однажды я ходил к психиатру. На самом деле я ходил не к нему, а на свидание. Мы посмотрели Plaza Suite. Ты это видел?”
  
  “Нет”.
  
  “Я даже не знала, что он психиатр, когда встречалась с ним. Только то, что он врач. Его сестра была замужем за двоюродным братом моей невестки”.
  
  “Они что, больше не женаты?”
  
  “Я думаю, они все еще женаты. Какая разница?”
  
  “Никакой разницы. Прости, что перебил”.
  
  “Все в порядке”.
  
  “Ты говорил о психиатре?”
  
  “О. Когда я бы этого не сделал, ты знаешь, что ты сказал, что меня не пристрелят. Он сказал мне, что у меня иррациональный страх. Вот как он это сформулировал ”.
  
  “От чего?”
  
  “Боль”.
  
  “Боль?”
  
  “Боль”.
  
  “Больно всего минуту”.
  
  “Я это знаю”.
  
  “Иногда многим девушкам это совсем не больно”.
  
  “Я это знаю”.
  
  “Тогда—”
  
  “Вот что в этом иррационального. Я все это знаю, но знание не помогает. Ночами я лежу без сна, думая о том, что меня прихлопнут, и начинаю плакать при этой мысли. Наверное, ты считаешь меня совершенно безнадежным, да?”
  
  “Вовсе нет”.
  
  “Я знаю людей, которые помешаны на высоте, они не будут смотреть в высокое окно, у них даже не будет квартиры или работы в офисе на высоком этаже. Это еще один иррациональный страх. Если бы у меня был выбор, я бы предпочел это. По крайней мере, я мог позволить прихлопнуть себя, как нормальный человек, вместо того, чтобы жить как какая-то монашка.”
  
  “У тебя проблема”.
  
  “Разве я этого не знаю”.
  
  “Возможно, когда-нибудь ты сможешь взглянуть этому в лицо”, - мягко сказал я. “Но не сегодня”.
  
  “Нет, я думаю, что нет. Нет, не сегодня. Но—”
  
  “Что?”
  
  “Хотел бы я что-нибудь для тебя сделать”.
  
  “Ты можешь”.
  
  Она озабоченно облизала губы. Я подозреваю, что она думала, что то, что я задумал, будет касаться ее губ, и я также подозреваю, что она пыталась решить, действительно ли это то, что она хотела бы сделать. Пока она прокручивала эту кассету в уме, я снял халат.
  
  “О Боже мой”, - сказала она.
  
  “В чем дело?”
  
  “Из-за его размера. Из—за твоего, э-э...”
  
  “Член”, - подсказал я. “Вообще-то, средний”.
  
  “Честное слово перед Богом?”
  
  “Ну, я никогда не измерял это и не проверял Книгу рекордов Гиннесса или что-то в этом роде, но я думаю, что это примерно среднее. В этом нет ничего исключительного ”.
  
  “Он размером с пушку”.
  
  “О, ерунда”.
  
  “Так и есть. Это убило бы женщину”.
  
  “Это еще никого не убивало”.
  
  “Это разорвало бы женщину пополам”.
  
  “Не будь смешным. Знаешь, ты можешь потрогать его. Он не кусается”.
  
  “К тому же он твердый, как камень. Пресвятая Богородица, представь, что ты вкладываешь это в пятнадцатилетнюю девочку. Я не знал, что они такие большие ”.
  
  “Они”?
  
  “Петухи”.
  
  Она продолжала говорить в том же духе, придерживая тему разговора обеими руками. Как ты, наверное, знаешь, Стив, о женщине можно многое сказать по тому, как она обращается с пенисом. Иногда я думаю, что это лучший показатель чувственности, чем трахать ее на самом деле. Билл Адамс держал абстрактный член на своем столе в качестве пресс-папье. Это был цилиндрический железный прут. За исключением этого, в нем не было ничего особенно дерзкого. Девушки, которые подходили к его столу, почти неизменно брали эту штуковину и дурачились с ней. Он назначал или не назначал им свидания на основе их реакции на это. Он всегда говорил, что это довольно хороший тест. Однажды девушка взяла эту штуку и во время разговора ритмично постукивала ею по краю его стола. Ее звали Паула, и именно на ней он решил жениться. Если подумать, это говорит вам о Билле столько же, сколько ее поведение говорит о Пауле ....
  
  Но вернемся к Розанне. Она продолжала свои ласки, делая это очень хорошо. У нее были мягкие руки, за исключением загрубевших от набора текста кончиков пальцев, что составляло приятный контраст. (Эллен Джеймисон играет на гитаре, что создает еще больший контраст.)
  
  Как она сказала: “Что бы ты хотел, чтобы я сделала?”
  
  “Ну, - сказал я, - в этом что-то есть”.
  
  “Все, что угодно”, - сказала она, и ее глаза изменили значение этого слова.
  
  “Это немного необычно”, - признал я, - "но, конечно, боли в этом нет. Я хочу, чтобы ты приняла определенную позу, а затем я хочу просто слегка коснуться своим членом твоей задницы”.
  
  “И что потом?”
  
  “Тогда я испытаю оргазм”.
  
  “Только из-за этого?”
  
  “Все дело в положении, в котором ты окажешься. Бог знает почему, это особенно волнует меня. Может быть, я видел своих родителей в таком положении в детстве или что-то в этом роде. Мы могли бы спросить твоего друга-психиатра.”
  
  “Думаю, если я могу испытывать иррациональный страх, ты имеешь право на иррациональный трепет”.
  
  “Это хороший способ взглянуть на это”.
  
  “Ну”, - сказала она. “Какова позиция?”
  
  Я расположил ее. На коленях на кровати, руки прямые, ладони лежат на простыне, груди свисают, как спелые фрукты. Я изучал ее под разными углами, протягивал руки, чтобы прикоснуться и отрегулировать, и немного тяжело дышал.
  
  “Идеально”, - сказал я хрипло.
  
  Затем я встал на колени позади нее. Я протянул руку, чтобы на мгновение обхватить ее груди. Мне понадобились бы руки баскетболиста, чтобы воздать им должное. Я играл с сосками, пока они не затвердели, но это было все, что она выказала от возбуждения.
  
  “Божественно”, - пробормотал я.
  
  Я погладил ее ягодицы, осторожно раздвинул их, снова прижал друг к другу, снова раздвинул, снова прижал.
  
  “Великолепно”, - проворковала я.
  
  Я молча плюнул на ладонь одной руки и помазал свой член слюной, затем вытер руку о простыню и вернулся к игре с ее ягодицами.
  
  “Рай”, - простонал я.
  
  А потом я вонзил свой член прямо в ее маленькую тугую попку.
  
  Господи, как она кричала! Я до сих пор поражен, что никто не вызвал полицию, я вызвал бы полицию, а я никогда не вызываю полицию. Но это был адский вопль.
  
  Как только я вошел в нее по самую рукоятку, я зажал ей рот рукой и прижался к ней всем телом, распластав ее на кровати. Она была пришпилена, как бабочка. Она не могла пошевелиться. Она могла бороться, и чем больше она боролась, тем лучше это чувствовалось, и долгое время я просто цеплялся за нее и позволял ей бороться, пока сам наслаждался этим.
  
  Я чуть не уронил мяч прямо тогда и там. Старая знакомая щекотка начала нарастать в моих яйцах, и все эти маленькие сперматозоиды захотели вырваться наружу и выиграть этот матч для Джиппера. Я не занимался такой ерундой, как вычисление таблицы умножения в уме. Я никогда не добивался большого успеха в подобной ерунде.
  
  Вместо этого я столкнулся с проблемой лицом к лицу. Ты собираешься трахнуть эту беспомощную маленькую девочку до слепого оцепенения, сказал я себе, и ты будешь так занят, доставляя это домой, что у тебя не будет времени беспокоиться о том, чтобы кончить.
  
  И именно это и произошло.
  
  Как только она перестала сопротивляться, я начал подбрасывать ей это. Я был примерно таким же нежным, как гунн Аттила. Я наносил ей сильные удары во всю длину, делая это так, как будто намеревался врезать ей по заднице через макушку. Как только я установил определенный ритм, я убрал руку с ее рта. Она больше не собиралась кричать. Она просто лежала, скуля от боли, умоляя меня остановиться и взывая к разным святым в надежде, что они заступятся.
  
  “О, милосердное Сердце Иисуса, он убивает меня!”
  
  Бах!
  
  “О, Святая Мария, Матерь Божья, я весь горю!”
  
  Бац!
  
  “О, святой Антоний, благословенный святой Антоний, заставь его остановиться, пока я не умер!”
  
  Бах!
  
  Слава Богу, она была атеисткой.
  
  Стив, дружище, это заняло целую вечность. Было время, Стив, когда, должен признаться, я не думал, что это сработает. Я знал, что это идеально в теории, но не думал, что это действительно сработает на практике. И если это, конечно, не сработало, значит, я совершил ужасную ошибку и действительно все испортил Розанне.
  
  Я усвоил одну вещь, Стив: как только ты перейдешь Рубикон, ты с таким же успехом можешь идти прямо на Рим. Даже если ты сильно подозреваешь, что совершил ошибку. Лучше принять неправильное решение, чем пытаться изменить свое мнение после того, как мяч уже в воздухе. Возможно, я исказил метафоры, но вы понимаете, что я имею в виду. Нельзя просто менять лошадей посреди Рубикона.
  
  Поэтому я продолжал молотить ее, никогда не замедляя темп, никогда не нарушая ритм, никогда не ослабляя чисто грубой силы. Делайте это какое-то время, и ваша спина начнет болеть. Сделай это еще немного, и ты забеспокоишься, что твоя тазовая кость этого не выдержит.
  
  Делай это достаточно долго, и произойдет чудо.
  
  Я делал это достаточно долго, и чудо произошло. Я ожидал чуда, я рассчитывал на него, и это не делало его менее чудесным.
  
  Потому что постепенно ей перестало это не нравиться, и постепенно это начало ей нравиться, а потом мы внезапно оказались на вершине и вышли на финишную прямую, и она кричала что-то вроде “Трахни меня!” и “Убей меня!” и “Разорви меня на части!” и виляла задницей, не для того, чтобы убежать, а для того, чтобы сотрудничать, и как только она дошла до этого, я положил палец на ее клитор и сбросил ее со скалы.
  
  Господи, она кончила! Вся ее прямая кишка дрожала и изгибалась вокруг моего члена, как вибрирующий презерватив. Я вколотил в нее еще три удара, пока она кончала, и в конце третьего плотину прорвало. Моя сперма попала прямо в туннель Холланд, но она дрожала, подергивалась и выдоила из меня все до последней капли. Ты знаешь, что, когда ты действительно классно кончаешь, у тебя от этого болят яйца? (Но, конечно, ты знаешь. Я же не со школьником разговариваю, не так ли?)
  
  Некоторое время спустя, словно спохватившись, я отодвинулся от нее. Раздался восхитительный шлепающий звук, напоминающий откупоривание бутылки шампанского. Я растянулся рядом с ней. Она лежала неподвижно, уткнувшись лицом в подушку, глаза ее были закрыты, лоб покрыт потом.
  
  В конце концов она открыла глаза и посмотрела на меня. Просто посмотрела на меня.
  
  Затем она внезапно начала смеяться.
  
  Ни смешка, ни хихиканья. Горловой, широко открытый, чисто женский смех. Она зарычала.
  
  “Поговорим об иррациональных страхах”, - сказала она наконец.
  
  “Да”.
  
  “Господи, я честно думал, что умру. А потом я не умер. А потом я жил. Мне двадцать шесть лет. Боже всемогущий, я потратил двадцать шесть лет впустую”.
  
  “В любом случае, ты действительно мало что смог бы сделать для первых тринадцати”.
  
  “Может, и нет. Как там говорят? ’Если они достаточно большие, значит, они достаточно взрослые’. Так они говорят?”
  
  “Я слышал эту фразу”.
  
  “Если у меня будет дочь, я так ей и скажу. Но у меня никогда не будет дочери из-за того, что мы сделали, не так ли? Это считается извращением, не так ли?”
  
  “Полагаю, что да. Почти все такое”.
  
  “Как ты это называешь? То, что мы только что сделали”.
  
  “Анальный секс, я полагаю. Содомия. Педерастия”.
  
  “Неужели для этого нет подходящего слова?”
  
  “Ты имеешь в виду вежливое слово? Это все настолько вежливо, насколько ты можешь”.
  
  “Я имею в виду не вежливое слово, я имею в виду хорошее”.
  
  “Я не знаю. Наверное, ебется в жопу”.
  
  “Трахать в жопу”, - сказала она задумчиво. “Ты трахнул меня в задницу”.
  
  “Я, конечно, так и сделал”.
  
  “Мне это понравилось”.
  
  “Ты, конечно, это сделал”.
  
  “Ты трахал меня в задницу, и мне это понравилось. Это было даже лучше, чем когда ты ел мою пизду. Думаю, мне нужно в туалет. Я чувствую себя так, словно мне только что поставили клизму ”.
  
  “Ты только что это сделал”.
  
  “Вот на что это похоже. Я сейчас вернусь. Не уходи”.
  
  Она вернулась до того, как в унитазе перестала спускаться вода. “О боже”, - сказала она. “Я больше не чувствую себя прежней. Я чувствую себя совсем другой. Сначала ты съел мою пизду, а потом трахнул меня в задницу, и теперь я пошел и сильно обосрался. А теперь посмотри, что я говорю. Я никогда раньше так не говорил. Я никогда не произносил подобных слов вслух.”
  
  “Но ты произносил их про себя, когда играл сам с собой”.
  
  “Откуда ты это знаешь?”
  
  “Все так делают”.
  
  “Они делают? Я думал, что я единственный. Раньше меня это беспокоило ”.
  
  “Ты можешь перестать беспокоиться”.
  
  “Я уже сделал это. Ты собираешься трахнуть меня в пизду сейчас?”
  
  “Не сегодня”.
  
  “Из-за твоего обещания? Я освобождаю тебя от этого”.
  
  “Потому что у меня нет сил”.
  
  “О”.
  
  “И первый раз должен быть хорошим”.
  
  “Наверное, ты прав. Будет ли так же больно, как сейчас?”
  
  “Ни на десятую долю не больше, чем это”.
  
  “О. Тебе это понравилось, не так ли? Что мы делали? Трахались в жопу?”
  
  “Разве ты не мог сказать?”
  
  “Ага. Ты ревел как бык, ты это знаешь? Ларри? Ты часто этим занимался? С другими девушками?”
  
  “Почти совсем”.
  
  “Честно?”
  
  “Честно”.
  
  “Почему?”
  
  “По большей части они этого не хотят”.
  
  “Ты серьезно? Я думаю, так и есть. Почему?”
  
  “Боятся, что будет больно. И иногда они думают, что это отвратительно”.
  
  “Ты думаешь, это отвратительно?”
  
  “Вовсе нет”.
  
  “Я тоже. Я думаю, это самое близкое к смерти и попаданию в рай. Мы можем делать это часто? Я не имею в виду сегодня, я знаю, ты устал. Я имею в виду, когда мы видимся время от времени. Если только ты не хочешь, чтобы мы виделись время от времени. ”
  
  “Я хочу, чтобы мы часто виделись”.
  
  “Это хорошо, потому что я тоже этого хочу". И я хочу, чтобы ты трахал меня в задницу всякий раз, когда тебе захочется, и я хочу, чтобы тебе это очень хотелось. Думаю, мне снова нужно посрать.”
  
  “Будь моим гостем”.
  
  Флеш!
  
  “Если об этом узнают, ” сказала она по возвращении, “ рынок слабительных рухнет. Целая индустрия пойдет коту под хвост. Ты слышал, что я сказал? "Коту под хвост.’ Я могу шутить только случайно. Когда я пытаюсь сказать что-то смешное, у меня ничего не получается. Ты готов идти спать? ”
  
  “Ну, я более или менее думал в этом направлении”.
  
  “Можно мне переночевать здесь? С тобой? Потому что я не хочу никуда идти”.
  
  “Конечно”.
  
  “Дело в том, что я не хочу находиться слишком далеко от туалета. А еще я хочу остаться с тобой. Ты не возражаешь?”
  
  “Вовсе нет”.
  
  “Хорошо. Ларри?”
  
  “Хммммм?”
  
  “Мне кажется, я люблю тебя”.
  
  Ей определенно так кажется. И это самый восхитительно простой вид любви, Стив. Я переехал в ее квартиру, и она готовит для меня изумительные блюда из кисло-сладких креветок, жареного риса с курицей и му гу гай пана. Она фантастический китайский кулинар. (Ненавидит итальянскую кухню, его тошнит при виде помидора, терпеть не может траву, потому что она пахнет орегано.) Каждое утро она ковыляет в офис, и каждый день после обеда она ковыляет домой, и мы чертовски много трахаемся.
  
  Ее не волнует, найду ли я работу. Ее не волнует, буду ли я трахать других девушек. Ее даже не волнует, если я позову их к себе домой и трахну в ее постели. Нравится, когда я это делаю, нравится, когда я рассказываю ей все об этом, о том, что мы говорили, и что мы делали, и на что это было похоже. Иногда она сидит, скрестив ноги, на кровати, пока я ей рассказываю, сидит там и играет сама с собой. Очень забавно наблюдать, как симпатичная девушка играет сама с собой ....
  
  Все, чего она хочет в целом мире, это чтобы я трахнул ее. В рот, между сисек, в пизду, под мышкой, между пальцами ног, где угодно, когда угодно, как угодно. И снова старый хрыч. Особенно последнее. Обожает делать это там. Это все еще больно. Не так сильно, как в первый раз, но все равно больно.
  
  Я не знаю, что мы будем делать, если когда-нибудь перестанет болеть. Я полагаю, мы что-нибудь придумаем.
  
  Что ж, я обсудил все это с Розанной, и она согласилась, что я должен поделиться этим открытием с вами. Недостаточно любить женщину, лелеять ее, боготворить. Этого просто-напросто недостаточно.
  
  Что тебе нужно сделать, Стив, так это оттрахать Фрэн в задницу.
  
  Действительно сделай ей одолжение.
  
  Но, ради Бога, не сообщай ей об этом заранее. На самом деле, будь чертовски осторожен, чтобы она не заполучила это письмо.
  
  Потому что, если ты скажешь ей, что ты хочешь сделать, или если ты попытаешься постепенно привыкнуть к этому, у тебя просто ничего не выйдет. Ни за что, детка. Потому что мир полон женщин, которые абсолютно уверены, что единственное, чего они не хотят, - это чтобы их трахали. Даже склонные к экспериментам склонны менять свое мнение после того, как они продвинулись на дюйм или около того. Потому что это больно.
  
  В этом, конечно, и весь смысл. Сначала ты выжигаешь им кишки, а потом, как раз когда они уверены, что больше не смогут терпеть боль, ты удивляешь их волной удовольствия, которая действительно вырубает их, потому что они этого не ожидали. И как только ты сделаешь это, они станут твоими.
  
  Я пытался представить, какой могла бы быть моя жизнь, если бы кто-нибудь прошептал мне этот секрет в годы моего становления. (Если подумать, Норман Мейлер более или менее сформулировал эту идею в нескольких статьях. Возможно, проблема в том, что важные уроки жизни мы должны усвоить самостоятельно.)
  
  Но если бы я знал тогда то, что знаю сейчас, Лиза никогда бы не захотела расставаться с компанией. Она превратилась бы из агрессивной, кастрирующей бейсболистки в создание красоты и радости навсегда. И Фрэн, если бы они были по-настоящему пьяны (мы сделали это однажды, и ей это не понравилось, поэтому я поспешил и согласился никогда не пробовать это снова), не были бы в Куэрнаваке в этот самый момент.
  
  Что ж, имей здравый смысл, учись на моем опыте. Дождись ночи, когда будешь уверен, что не кончишь раньше времени. Хорошенько разогрей ее, подними ей настроение. Скажи ей, что хочешь попробовать это по-собачьи.
  
  А потом, когда она будет ждать с открытой коробкой, преподнеси ей лучший сюрприз в ее жизни.
  
  Бах!
  
  Бац!!
  
  Бах!!!
  
  Она будет любить тебя вечно, старина.
  
  С предельной искренностью,
  
  Твой друг, Ларри
  
  cc: Нэнси Холл
  
  20
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  9 июля
  
  Мисс Нэнси Холл
  
  Лагерь Арондекуа Р.Д. #2
  
  Сифорд, Vt.
  
  Дорогая Нэнси:
  
  К настоящему моменту, я надеюсь, вы с Доун освоились и приспособились к своей роли младших вожатых. Если вы еще не заключили никаких союзов с мальчиками-вожатыми, позвольте мне дать вам обоим небольшой совет. Остерегайся динамитных парней, то есть консультанта по плаванию, спортивного директора и всех стандартных типов греческих богов. Они могут выглядеть великолепно, но трахаться хорошо не будут. Им это дается слишком легко, и все, чего они хотят, - это поскорее войти, сделать еще одну зарубку на своем члене и найти других девушек. Когда они становятся старше, у них могут появиться возможности, но не сейчас.
  
  Вместо этого выбери какого-нибудь приятного урода и положи его прямо в центр тарелки. Парень, который тебе сразу нравится как личность, но о котором ты даже не думаешь в сексуальном плане. Потому что, если ты не положишься на свою интуицию и не выберешь каменного педика, он будет думать о тебе в сексуальных терминах, и в этом все дело. Выбери парня, управляющего "природным домиком", или того, кто преподает декоративно-прикладное искусство. Если он окажется девственником, тем лучше. Он никогда тебя не забудет, и ты окажешься на совершенно новой сцене.
  
  Конец лекции.
  
  Я прилагаю копию письма Стиву. Ты знаешь о Стиве. Я думаю, ты получишь удовольствие от этого письма. Дон тоже, но ты особенно, Нэнси.
  
  Хорошего лета, детишки. Я завидую вам за свежий воздух и солнце. Но у Нью-Йорка есть свои плюсы, как вы прочтете.
  
  У тебя там бывают выходные? Если ты когда-нибудь сможешь приехать в Нью-Йорк, пожалуйста, приезжай. Ты всегда можешь переночевать у нас. Розанна очень хочет с тобой познакомиться.
  
  Безумно и поэтично,
  
  Ларри
  
  21
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  11 июля
  
  Мисс Эллен Джеймисон
  
  c / o Общая доставка
  
  Bryn Mawr, Pa.
  
  Дорогая Эллен:
  
  Надеюсь, ты уже устроилась со своей матерью и ее новым мужем. Я также надеюсь, ты помнишь, что я обещал написать тебе с / о обычной доставки. Я также помечаю конверт “Задержать для получения”, чтобы не дать какому-нибудь чересчур ретивому почтмейстеру взять дело в свои руки. Я знаю, ты уверен, что твоя мать не стала бы вскрывать твою почту. Но зачем искушать судьбу? По крайней мере, тебе пришлось бы что-нибудь придумать, когда она спросила бы тебя, от кого письмо. Я всегда считал, что говорить правду полезно, когда это возможно. Поскольку это редко возможно, идея состоит в том, чтобы свести к минимуму ситуации, в которых ложь становится необходимой.
  
  Как ты ладишь со своей матерью и ее новым мужем? (Мне неприятно продолжать называть его так, это чертовски обезличивает, но, хотя вы, должно быть, несколько раз называли мне его имя, я не могу его вспомнить. Я продолжаю думать о Ральфе, но это не может быть правдой, не так ли? В этом письме я буду называть его Ральфом, просто чтобы сэкономить время.)
  
  Есть одна проблема, с которой тебе придется столкнуться, один вопрос, на который тебе придется ответить. Это просто — трахаться с Ральфом или нет.
  
  Нет смысла притворяться, что этот вопрос не возникнет. Ты сексуальна и желанна, дорогая, и у тебя достаточно материнских пристрастий, чтобы не испытывать влечения к ее мужчинам исключительно из соображений соперничества. (Кажется, я припоминаю, что обсуждал это с тобой.) Итак, ты захочешь трахнуть Ральфа, а Ральф захочет трахнуть тебя. Вы оба также будете не хотеть трахать друг друга. Вот где конфликт.
  
  Будь благодарен, что ты больше не девственник. Это только все усложнило бы.
  
  Я не могу сказать тебе, как ответить на этот вопрос. Что я могу тебе сказать, так это следующее: если ты решишь трахнуться с ним, ты должна сделать это без беспорядка.
  
  (1) Твоя мать не должна узнать. Это означает, что ты должен избежать разоблачения. Это также означает, что ты должен быть уверен, что Ральф, поддавшись какому-то ложному импульсу, не расскажет ей сам. Он мог сделать это из чувства вины, или он мог бросить это ей в лицо из чистого дерьмовства. Если есть хоть малейший шанс, что он может это сделать, держись от него подальше.
  
  (2) Ни один из вас не может влюбиться в другого. Я думаю, ты достаточно умна, чтобы не влюбиться в Ральфа. С вашей стороны это было бы естественной ошибкой, но, к счастью, вы достаточно хорошо разбираетесь в себе, чтобы быть предупрежденным. И если вы достаточно очевидно дадите понять, что все это для вас несущественно, мужская гордость должна удержать Ральфа от того, чтобы влюбиться в вас. Если только он не безнадежный неудачник, в этом случае вам в первую очередь следует держаться от него подальше.
  
  Конец лекции.
  
  В последнее время у меня все было в целом хорошо. Как вы можете видеть из обратного адреса, я немного переехал в центр города и живу с Розанной Гумбино. Я думаю, ты читал некоторые из моих писем о ней во время твоей дефлорации. Ну, не во время. До или после.
  
  Хорошего лета, малыш. Я завидую тебе, что ты дышишь свежим воздухом и солнечным светом. Но у Нью-Йорка, как ты знаешь, есть свои плюсы.
  
  У тебя когда-нибудь будет шанс сбежать? Если ты когда-нибудь сможешь добраться до Нью-Йорка, пожалуйста, сделай это. Ты всегда можешь переночевать у нас. Розанна с нетерпением ждет встречи с тобой.
  
  Безумно и поэтично,
  
  Ларри
  
  22
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  12 июля
  
  Мисс Мэри Кэтрин О'Ши
  
  и мисс Барбара Джудит Касл
  
  Бар-Ранчо Бизонов
  
  Алтамонт, Нью-Мексико
  
  Дорогой Веселый Кот и Би Джей.:
  
  К настоящему времени, я надеюсь, вы оба устроились на лето, катаетесь на резвых гнедых и чалых и чистите конюшни. Когда я думаю о вас на лошадях, я хотел бы быть вашим седельщиком. Когда я думаю о конюшнях, мне вспоминается та меблированная комната в Дариене.
  
  Могу я дать несколько непрошеных советов? В конце концов, это одна из прерогатив старости. Если вы не в настроении, просто пропустите следующий абзац.
  
  Вот так. Дело в том, что вы двое очень привязаны друг к другу. Как, я уверен, вы уже поняли. Пока ты учился в школе, это никогда не вызывало серьезных затруднений, потому что рядом были другие четыре дочери Ланкастера, и там были разные мужчины, и я (искренне надеюсь) был не последним среди них.
  
  Теперь ты в стране Бога, где вокруг нет ничего особенного, кроме площадей на каникулах и ковбоев верхом на лошадях. Тебе могут понравиться некоторые из ковбоев — все возможно, и в этом случае проблем не возникнет. Вы даже можете перекопать несколько квадратов, насколько это возможно, и в этом случае опять же проблем нет.
  
  Но также возможно, что ты этого не сделаешь, и что вокруг тоже не будет других интересных женщин, и что вы будете принадлежать только друг другу.
  
  Если это так, то беспокоиться не о чем. В этом весь смысл, беспокоиться не о чем. Единственное беспокойство - это беспокойство, перефразируя Рузвельта. Потому что вы можете начать размышлять о том, что вы лесбиянки, и что это плохо, и все такое прочее. Если в итоге вы проведете все лето, просто трахая друг друга, это совершенно нормально. Это гораздо лучше, чем трахаться с кем-то, кто тебе не нравится, просто для того, чтобы убедить себя, что ты натурал. Конец лекции.
  
  В последнее время у меня в целом все было хорошо. Как вы можете видеть из обратного адреса, я немного переехал в центр города и живу с Розанной Гумбино. Я думаю, вы читали некоторые из моих писем о ней.
  
  Хорошего лета, детишки. Я завидую вам, свежему воздуху и солнечному свету. Но, как вы знаете, в Нью-Йорке есть свои плюсы.
  
  Я не думаю, что у тебя когда-нибудь будет шанс сбежать? Но если лето выдастся неудачным и ты уволишься раньше, пожалуйста, приезжай в Нью-Йорк, если возможно. Ты всегда можешь переночевать у нас. Розанне не терпится познакомиться с тобой.
  
  Безумно и поэтично,
  
  Ларри
  
  23
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  13 июля
  
  Мисс Элисон Келлер
  
  c / o Общая доставка
  
  Хиксвилл, Лонг-Айленд, Нью-Йорк.
  
  Дорогая Элисон:
  
  К настоящему времени, я надеюсь, ты уже устроился на лето со своими родителями. Я надеюсь, что работа над картиной продвигается хорошо, а в остальном ситуация не так плоха, как ты думал.
  
  Я также надеюсь, что ты помнишь, я сказал, что напишу тебе c / o General Delivery. Я также помечаю конверт “Задержать для получения” , чтобы какой-нибудь чересчур ретивый почтмейстер не взял дело в свои руки. Я знаю, ты уверен, что твои родители не стали бы открывать твою почту. Но зачем искушать судьбу? По крайней мере, тебе пришлось бы что-то придумывать, когда они спросили бы тебя, от кого письмо. Я всегда считал, что говорить правду полезно, когда это возможно. Поскольку это редко возможно, идея состоит в том, чтобы свести к минимуму ситуации, в которых ложь становится необходимой.
  
  Могу я дать несколько непрошеных советов? В конце концов, это одна из прерогатив старости. Если вы не в настроении, просто пропустите следующий абзац.
  
  Поехали. Дело в том, что, похоже, у тебя наверняка будет дерьмовое лето. Я желаю вам прямо противоположного, но ввиду ваших внутрисемейных конфликтов и вашей особой социальной роли в Хиксвилле (и ввиду самого Хиксвилла, который, безусловно, должен соответствовать своему названию) мы с вами оба знаем, что идиллическое лето маловероятно.
  
  У вас может возникнуть искушение попытаться разрешить некоторые из этих конфликтов, попытаться открыться и немного самоутвердиться. Это звучит как приглашение к отступлению, но я думаю, вам следует, ну, в общем, отступить. Ты никак не можешь ничего по-настоящему решить, а если попытаешься, то просто сделаешь себя (и всех остальных) еще более несчастными. Жизненно важная часть всего процесса взросления - научиться справляться с ситуацией, и сейчас как раз один из таких моментов.
  
  Возьми разочарование и перенеси его в свою картину. Очень важно выработать творческий подход к удалению скопившегося мусора из своей головы. Я делаю это с помощью пишущей машинки. Ты давным-давно научилась рисовать, и у тебя есть преимущество создавать что-то красивое, в то время как я только и делаю, что пишу глупые письма. Не останавливайся на достигнутом, Элисон. Рисуй как сумасшедшая. Я думаю, ты феноменально талантлив, чего бы это ни стоило.
  
  В последнее время у меня все было в целом хорошо. Как вы можете видеть из обратного адреса, я все еще живу с Розанной. Между прочим, она знает, что ты был здесь в тот день, и вполне согласна с подобными вещами.
  
  Хорошего лета, малыш. Я завидую тебе, что ты дышишь свежим воздухом и солнечным светом. Но у Нью-Йорка есть свои преимущества, как ты хорошо знаешь.
  
  По крайней мере, ты сможешь время от времени выбираться. Когда у тебя будет возможность приехать в город, пожалуйста, приезжай. Ты всегда можешь переночевать у нас. Розанна очень хочет с тобой познакомиться.
  
  Безумно и поэтично,
  
  Ларри
  
  24
  
  WHITESTONE PUBLICATIONS, INC.
  
  Западная 44-я-я улица, 67
  
  Нью-Йорк 10036
  
  Со стола Клейтона Финча, президента
  
  15 июля
  
  Мистер Джордж Риббентрауб
  
  Ribbentraub Realty Corp .
  
  Восточная 14-я-я улица, 414
  
  Нью-Йорк 10003
  
  Дорогой мистер Риббентрауб:
  
  Мистер Гектор Карбо назвал ваше имя в качестве рекомендации, и я был бы очень признателен, если бы вы предоставили мне любую соответствующую информацию о послужном списке этого человека у вас, а также любые общие замечания, которые вы могли бы высказать относительно его характера и личных привычек.
  
  Должность, на которую претендует мистер Карбо, сопряжена со значительным объемом исполнительной ответственности и требует острого всестороннего суждения и совершенных редакторских навыков. Если мы решим нанять мистера Карбо, он возглавит журнал Рэчел Рэббит для девочек и мальчиков. Эта публикация, хотя по сути и является обновленной версией доказавшего свой успех издания, в других отношениях является совершенно новым предприятием, ориентированным на освобождение женщин среди юниоров. Мы очень уверены в его потенциале не только как товара, пользующегося высоким спросом, но и как товара, который может благотворно повлиять на современную американскую культуру.
  
  В этом свете я был бы признателен за любую информацию, которая может повлиять на пригодность мистера Карбо или ее отсутствие.
  
  С наилучшими пожеланиями,
  
  Клейтон Финч
  
  CF / rg
  
  25
  
  WHITESTONE PUBLICATIONS, INC.
  
  Западная 44-я-я улица, 67
  
  Нью-Йорк 10036
  
  Со стола Клейтона Финча, президента
  
  19 июля
  
  Мистер Лоуренс Кларк
  
  Бликер-стрит, 74
  
  Нью-Йорк 10012
  
  Дорогой мистер Кларк:
  
  Вы заходите слишком далеко, мистер Кларк.
  
  Я начал думать, что эта односторонняя война, направленная против меня, закончилась. Похоже, вы полны решимости упорствовать в ней. В результате вашей последней глупости я оказался втянутым в совершенно истерический разговор с человеком по имени Риббентрауб, который хотел знать, почему я хочу нанять какого-то уборщика-пуэрториканца в качестве редактора журнала. Мне стоило больших усилий отделаться от этого сумасшедшего, но в конце концов мне удалось убедить его в том, в чем я подозревал сам, а именно в том, что вся эта история была результатом невинного недоразумения.
  
  Невиновен!
  
  Однако г-на Риббентрауба было не так-то легко отделаться. Он быстро отправил мне письмо, которое получил сам, напечатанное на моем фирменном бланке с моей собственной подписью, довольно неумело подделанной внизу. Я, возможно, все еще пребывал бы в неведении, если бы вы не использовали бред Рэббит Рэйчел , который мгновенно идентифицировал виновного в содеянном как вас.
  
  Я мог бы даже простить это последнее, Кларк, но за еще более тяжкие усилия с вашей стороны, о которых я узнал только благодаря дальнейшему общению с беднягой Риббентраубом. Я позвонил ему, чтобы приписать это безумие тебе и убедить его дать мне твой адрес для пересылки. Это он сделал, и таким образом я обнаружил, что у вас хватило безрассудства сообщить ему адрес моей секретарши, мисс Гумбино.
  
  Ради всего святого, Кларк, какой смысл в подобной чепухе? Зачем порочить имя невинной девушки просто для того, чтобы удовлетворить свое чувство смешного? Это абсолютно ничего не дает. Ваши маленькие выступления никого не одурачат, совсем никого. Я рад сообщить, что передал эту информацию мисс Гумбино, которая, как вы легко можете себе представить, была глубоко шокирована тем, что вы пытались намекнуть. К счастью, однако, она смогла сказать мне, что твоя маленькая шалость не вызвала никаких последствий и что ты перестал оказывать ей свое нежелательное внимание. Возможно, в вас действительно есть какой-то элемент порядочности. Вряд ли его много, но есть.
  
  Тем не менее, как я уже сказал выше, вы зашли слишком далеко. Таким образом, я обязан сообщить вам, что в том, казалось бы, маловероятном случае, если вы в конце концов начнете искать оплачиваемую работу, у этого офиса больше не будет возможности предоставить вам благоприятную рекомендацию.
  
  Как, черт возьми, тебе удалось стащить мой личный бланк, Кларк? Нет, не говори мне. Я не хочу знать. Я не хочу больше ничего слышать о тебе. Хотя я не могу зайти так далеко, чтобы сказать, что желаю тебе смерти, я должен признать, что твой некролог я прочел бы с некоторым удовольствием.
  
  Я отправляю это письмо по вашему старому адресу. Я предполагаю, что вы не разыгрывали ту же странную шутку с почтовым отделением, которую вы посетили с мистером Риббентраубом, и что это письмо дойдет до вас в надлежащее время.
  
  Клейтон Финч
  
  CF / rg
  
  26
  
  Ribbentraub Realty Corp .
  
  Восточная 14-я-я улица, 414
  
  Нью-Йорк, New York
  
  “Корпорация недвижимости с сердцем”
  
  20 июля
  
  Мистер Лоуренс Кларк
  
  c / o Гумбино
  
  311½ Западная 20-я-я улица
  
  Нью-Йорк 10011
  
  Дорогая Кларк:
  
  Уже все в порядке, ты, маленький ублюдок. Настоящим я должен официально уведомить вас о том, что Ribbentraub Realty Corp. настоящим официально соглашается с расторжением договора аренды занимаемого вами помещения по адресу 74 Bleecker St., Нью-Йорк, и далее соглашается с тем, что между сторонами не существует никаких обязательств, финансовых или иных.
  
  Ты получил, что хотел, маленький сукин сын. Я уволил этого придурка Карбо, но снова нанял его. Ты когда-нибудь появишься в районе 74-го Бликера, и Карбо, вероятно, разобьет твою гребаную голову за тебя.
  
  Насколько я понимаю, ты маленький грязный сукин сын, но надо отдать должное, где должное, и все такое прочее. А это значит, что я должен признать, что ты острый маленький членосос.
  
  Если тебе когда-нибудь понадобится работа, я, наверное, смогу найти для тебя какое-нибудь занятие, маленький ублюдок.
  
  Георг Риббентрауб
  
  GR/rls
  
  27
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  20 июля
  
  Миссис Лиза Кларк
  
  сопровождающий мистер Роланд Дэвис Колдер, эсквайр.
  
  Маггсворт, Колдер, Трэвис и Бил
  
  Бульвар Пайпер, 437.
  
  Ричмонд, Вирджиния.
  
  Дорогая Лиза:
  
  Простите, что пишу вам, заботясь о ваших адвокатах. Я почему-то потерял ваш адрес, но знал, что таким образом будет безопасно написать вам. Конечно, такому человеку, как ваш отец, и в голову не пришло бы вскрывать вашу почту, учитывая его высокие этические стандарты.
  
  Конечно, если бы он открыл конверт, то обязательно запечатал бы его таким образом, чтобы вы ничего не заподозрили. Заставляет остановиться и задуматься, не так ли?
  
  Но цель моего письма не в том, чтобы спровоцировать вас, как бы вы ни думали. На самом деле в последнее время я смягчился до такой степени, что это может вас удивить. Если ты вспомнишь свое последнее письмо, ты был абсолютно уверен, когда писал его, что я передам его твоему отцу. На самом деле, я его никому не передавал. Конечно, Розанна читала это вместе с другими людьми, которые появлялись в квартире, но это не должно вас беспокоить.
  
  На самом деле, именно это письмо побудило меня написать это. Вот уже пару недель я ждал, что ты напишешь, позвонишь или появишься на моем пороге, и с нетерпением ждал встречи с тобой. Я знаю, что Розанна выразила заинтересованность во встрече с тобой, и я полностью разделяю этот интерес.
  
  Я действительно ожидал, что ты появишься в прошлые выходные. Можно сказать, я на это рассчитывал, и Розанна тоже. Но, к счастью, у нас была компания, так уж получилось. Эллен Джеймисон появилась в субботу днем и оставалась с нами до самого обеда в воскресенье, когда ей нужно было успеть на автобус обратно в Брин-Мор. Пока ее присутствие не было тебя приветствовать—Эллен уже много слышал о вас и хотел бы с вами встретиться как-нибудь—может быть, хоть чуточку неловко, что двое гостей, как наши космические вот на Западе 20- й улице несколько ограничен. Там только одна кровать, а четырем было бы ужасно тесно.
  
  Что ж, если уж на то пошло, Лиза лав, я могу, по крайней мере, сказать тебе, что ты упустила. Вы уже многое знаете о Розанне, потому что я помню, что отправил вам копию письма, которое написал самой Розанне. Достаточно сказать, что ситуация сложилась на удивление удачно, и что итальянская девственница-одиночка была превращена в сексуальную динамо-машину простым способом—
  
  Нет, если подумать, я не собираюсь рассказывать вам, как я это сделал.
  
  Возможно, в другой раз.
  
  Вам понадобится описание Розанны и Эллен.
  
  Я уже описал вам Эллен, но откуда мне знать, храните ли вы все мои письма так же верно, как я храню ваши? Вот отрывок из письма, которое я написал Стиву Аделю:
  
  “Справа от меня Эллен Джеймисон, рыжеволосая, с узкими бедрами, плоскогрудая и веснушчатая. Если ее отец когда-нибудь потеряет свои несколько миллионов долларов, она всегда сможет зарабатывать на жизнь, позируя Норману Рокуэллу. У нее даже брекеты на зубах.”
  
  А теперь описание Розанны из другого письма Стиву:
  
  “Но один взгляд на Розанну, и у такого парня, как ты, потекли бы слюнки. Самый простой способ описать это для тебя, Стив, таков— представь свой окончательный недостижимый идеал в виде сисек, улучши его, и у тебя будет Розанна .... Если не считать груди, Розанна обычная красивая девушка. Длинные черные волосы, смуглая кожа, жесткие брови, глубокие, влажные темно-карие глаза, волевой нос и подбородок. Стройное, гибкое тело, слишком стройное и податливое для такой груди (но кто же жалуется, правда?), сужающееся к тонкой талии и расширяющееся до идеально круглой задницы. Бедра созданы для легкого вынашивания ребенка и радостного зачатия. Хорошие ноги. Не великолепные ноги, но чертовски хорошие. ”
  
  Итак, мы втроем были в нашей квартире.
  
  Поначалу было неловко, я признаю это. Видите ли, у Розанны никогда раньше не получалось с девушкой, и она нервничала из-за этого, и нервозность была заразительной, как это часто бывает. Мы с Розанной говорили об этом, но говорить об этом - не то же самое, что делать это.
  
  Розанна, на самом деле, была полностью за. Ей нравилось говорить о том, что бы она сделала в подобной ситуации, или заставлять меня рассказывать о том, что дочери Ланкастера сделали друг с другом. Разговор об этом послужил для нее возбуждающей прелюдией к сексу. Но теперь Эллен была прямо там, в комнате, и мы все знали, что все собираемся на бал, и никто из нас не собирался прямо говорить об этом, и это создавало определенную напряженность.
  
  Розанна спросила, какое лето провела Эллен.
  
  “Унылый тип”, - сказала Эллен. “Совершенно унылый. Вокруг нет людей”.
  
  Я сказал: “Насколько я понимаю, с Ральфом ничего не случилось”.
  
  “Его зовут не Ральф”.
  
  “На самом деле я так не думал, но по какой-то причине я не мог этого вспомнить”.
  
  “Это Рональд”.
  
  Розанна сказала: “Как ты мог забыть это? Рональд в роли Рэббита”.
  
  “Наверное, поэтому я и забыл”.
  
  “Хотела бы я забыть”, - сказала Эллен. “Да, он Рэббит Рональд”.
  
  “О, а потом кое-что действительно произошло”.
  
  “Еле-еле. Он кончил по пути в постель. Будет нетрудно последовать твоему совету не влюбляться в него, Ларри. И он не влюбится в меня. Он даже не смотрит на меня. Моя бедная мама.”
  
  (О, я забыл тебе сказать, Лиза. Ральф — я имею в виду Рональда — нынешний муж матери Эллен. Но ненадолго, если верить Эллен.)
  
  Что ж, по крайней мере, это вернуло разговор к теме секса. Затем я попросил Эллен подойти и поцеловать меня, потому что я забыл, какие на вкус брекеты. (Она носит их на зубах.) (Где же еще?)
  
  У нас был долгий, всепоглощающий поцелуй, а потом я подошел и поцеловал Розанну, а потом сказал: “Ну, это две стороны треугольника. А теперь почему бы вам двоим не поцеловаться и не поцеловаться?”
  
  На лице Розанны появилось озабоченное выражение. Она уже говорила мне раз или два, что может представить себя делающим всевозможные более откровенно сексуальные вещи с девушкой, но не может представить себя целующимся с ней.
  
  Эллен не разделяла этого замешательства. Она подошла прямо к Розанне, обняла ее и крепко поцеловала в губы, а я посмотрел на них обоих, и внезапно мои штаны показались мне слишком тесными.
  
  Лицо Розанны раскраснелось, когда поцелуй закончился, но было ли это от волнения или смущения, я не мог сказать. Возможно, сочетание того и другого. Она вздохнула и присела на край кровати, а Эллен села рядом с ней и положила голову ей на плечо. (То есть положила голову на плечо Розанны. Позвольте мне сказать вам, что намного проще описывать ситуации, в которых участвует только по одному человеку каждого пола. Как только в игре появляются две девушки, местоимения начинают путаться.)
  
  Розанна посмотрела на нее сверху вниз, затем обняла одной рукой. “Боже, ” сказала она, - ты просто ребенок”.
  
  “Я знаю”.
  
  “Это страшно”.
  
  “Должно быть, так”, - сказала Эллен. “В конце концов, ты достаточно взрослая, чтобы быть моей старшей сестрой”.
  
  “Ну, если ты так ставишь вопрос—”
  
  “У тебя всегда была такая большая грудь?”
  
  Румянец Розанны стал еще гуще. - Я бы не сказала, что всегда.
  
  “Когда?”
  
  “Ну, примерно с тех пор, как я был в твоем возрасте. Подожди минутку, дай мне подумать. Тебе шестнадцать? Нет, тогда они еще росли, потому что я пошел на E cup всего через два месяца после того, как мне исполнилось семнадцать. ”
  
  “Почему-то меня это не воодушевляет. Чашка E!”
  
  “Сейчас на мне ничего нет. Ларри не любит, когда я ношу лифчик. Он говорит, что ему нравится смотреть, как я прыгаю ”.
  
  “Я его не виню”.
  
  “Но я должен работать в офисе. У них такое правило: все должны носить лифчики”.
  
  “Даже мужчины?” Вставил я. Но ни один из них не обратил на это никакого внимания.
  
  “Я тоже не виню их ”, - сказала Эллен. “Если бы ты слонялся по офису, никто бы не выполнял никакой работы. Я тоже не ношу лифчик. Большое свинство. Нечего подпрыгивать. Когда я не ношу лифчик, никто не замечает ”.
  
  “Ну, не позволяй этому доконать тебя, Эллен”.
  
  “Хотел бы я быть такого телосложения, как ты”.
  
  “Ты шутишь? Раньше я ходила, чувствуя себя коровой Элси. А мужчины ужасны. Я бы не возражал, если бы они хотели заполучить меня только из-за моего тела, но это было даже не мое тело, это была маленькая часть моего тела ”.
  
  “Маленький?”
  
  “Я имею в виду, что совсем не весело идти по жизни, следуя за своими сиськами из комнаты в комнату”.
  
  “Я полагаю. Надеюсь, я не расстраиваю тебя сейчас, поднимая из-за них такой шум, но я ничего не могу с собой поделать ”.
  
  “Нет, конечно, нет”.
  
  “Они прекрасны. Простите меня, вы прекрасны”.
  
  “Ты тоже”.
  
  “О, пожалуйста”.
  
  “Ты очарователен. Ты заставляешь меня чувствовать себя забавно внутри”.
  
  “Честно?”
  
  “Клянусь моим сердцем”.
  
  “Могу я перекрестить ваше сердце?” Эллен озорно ухмыльнулась и кончиком пальца нарисовала крест: сначала вертикальную линию от впадинки на шее Розанны почти до талии, затем горизонтальную линию от одного соска вниз по склону груди, через запретную долину и вверх по склону другой груди до соска.
  
  “О”, - сказала Розанна.
  
  “Может быть, ты не будешь возражать снять свой свитер”.
  
  “Сначала поцелуй меня”.
  
  Они поцеловались, и руки Эллен сомкнулись на груди Розанны.
  
  “О”, - снова сказала Розанна.
  
  “Теперь сними свой свитер”.
  
  “Да”.
  
  “На самом деле, может быть, ты мог бы снять с себя все”.
  
  “Это очень хорошая идея. Ты тоже”.
  
  “Конечно”.
  
  “Я боялся, что не смогу расслабиться с тобой. Я боялся, что не смогу настроиться”.
  
  “И?”
  
  “Глупо с моей стороны”.
  
  “О, Розанна!”
  
  “Меня заводит только то, как ты смотришь на мои сиськи. Делай со мной все, что хочешь. Все, что угодно”.
  
  “Ложись. Тебе нравится, когда я прикасаюсь к ним? Я хочу их поцеловать. Твои соски больше, чем моя грудь. Моя мать не кормила меня грудью. Не дай Бог, чтобы что-нибудь случилось с ее драгоценной фигурой. Это, а также то, что моя мать повесила трубку, и у меня самого нет приличной фигуры ...
  
  “Мне нравится твоя фигура. Мне нравится твое тело”.
  
  “Но, поскольку у меня плоская грудь, я предполагаю, что у меня фиксация груди. Раньше это не было так очевидно, но я никогда раньше не встречал таких, как ты. Как они могут быть такими упругими и при этом оставаться такими большими? Я имею в виду, даже когда ты лежишь. Я никогда не видел ничего подобного, это фантастика ”.
  
  “Боже, что ты со мной делаешь”.
  
  “Ты не возражаешь, если я просто полюблю их некоторое время? Я просто хочу целовать их и прикасаться к ним. Я хочу свернуться калачиком, как ребенок, и пососать твои красивые сиськи”.
  
  “О-о-о!”
  
  “О, вау, Розанна. Тебе это нравится, не так ли?”
  
  “Боже, да”.
  
  “Я собираюсь кончить только от этого. Я это чувствую. Не трогая себя или что-то еще. Просто лежу здесь и посасываю тебя. Жаль, что у меня нет двух ртов, чтобы я мог сосать их оба сразу.”
  
  Я более или менее решил пропустить этот танец, Лиза, но последнее замечание было слишком похоже на приглашение. Я обошел кровать, встал по другую сторону от Розанны и взял в рот грудь Розанны. Ну, взял сосок. Даже Марта Рэй не смогла бы справиться со всей грудью целиком.
  
  Какое полное удовлетворение. Мы с Эллен были Ромулусом и Ремусом, а Розанна играла маму-Волчицу. Эллен, верная своему слову, достигла кульминации, просто отсосав Розанне. Розанна, которая в любом случае не делала никаких прогнозов, испытала оргазм только от того, что ее сосали.
  
  Я просто хорошо провел время. Никакого оргазма, просто хорошо провел время. Что было в порядке вещей, потому что у нас впереди была целая ночь, и я не хотел расходовать все свои боеприпасы в первом бою.
  
  Что за ночь, Лиза.
  
  Я мог бы рассказать вам, кто что делал, с кем и для чего, но я не уверен, что запомнил бы все или изложил бы это в надлежащем порядке, и, кроме того, я не хочу делать это письмо слишком длинным.
  
  Но ты всегда была девушкой с богатым воображением — я могу поклясться в этом — и я не сомневаюсь, что ты можешь проявить это воображение и получить хорошее представление о том, что происходило. Что бы вы ни представляли, мы, вероятно, сделали это.
  
  Удивительно, как полностью Розанна преодолела свои запреты. Бисексуальность была естественной для дочерей Ланкастера, как вы, возможно, поняли из прошлых писем. Их школа, по крайней мере частично, несет ответственность за это, и хотя лично я считаю, что это лучшее, что можно сказать о монастыре Святого Имени, я почему-то сомневаюсь, что они захотели бы, чтобы об этом поднялся шум.
  
  Школа, впрочем, была не единственным фактором. Есть еще и связь поколений. Я устал слушать всю эту чушь о Новой морали, но это не значит, что ее не существует. Сегодня дети просто более открыты, чем когда-либо. Лиза, мы с тобой родились чертовски рано. Детям гораздо веселее, чем нам когда-либо было в те годы. Они делают то, что доставляет удовольствие.
  
  Розанна, на шесть лет моложе меня и на десять лет старше Эллен, гораздо ближе к моему поколению, чем к поколению Эллен. Добавьте к этому ее чрезвычайно замкнутое воспитание, и вы, как правило, получаете девушку, которая не сказала бы ни хрена, даже если бы у нее был полный рот, как говорит этот парень.
  
  Что ж, она определенно прошла долгий путь, даже дальше, чем девушка из рекламы Virginia Slims.
  
  В какой-то момент, оторвав взгляд от раздвинутых бедер Эллен, она сказала с видом первооткрывателя: “Знаешь, было бы действительно смешно не получать удовольствие от этого только потому, что я девушка”.
  
  А потом она вернулась к тому, что делала.
  
  Может, и к лучшему, что ты не пришла, Лиза. Если бы ты был первым опытом Розанны, и если бы Розанна была твоим первым опытом, это могло бы быть похоже на двух девственниц в первую брачную ночь. Крови на простынях нет, но та же неловкость.
  
  Или это был бы твой первый раз?
  
  А, ладно. Вряд ли это сейчас имеет значение, не так ли? В любом случае, первый раз Розанны, как и сама Розанна, пришел и ушел. На самом деле, ходила по магазинам. Она в Чайнатауне, занимается маркетингом на неделю. Она всегда приходит домой с парой полных пакетов всякой всячины, которая выглядит так, словно она нашла ее в мусорном ведре, а потом нарезает кубиками и перекручивает в воке, и в результате получается блюдо, годное для мандарина.
  
  Вок, к вашему сведению, представляет собой неглубокую китайскую сковороду, пригодную для приготовления блюд в небольшом количестве очень горячего масла. Я упоминаю это не для того, чтобы выставить напоказ свои кулинарные познания, а потому, что, прочитав последний абзац, мне пришло в голову, что вы, возможно, не знаете этого слова и можете подумать, что это эвфемизм для обозначения пизды. Розанна много чего вытворяет со своей пиздой, но пока что она не наполняла ее ростками фасоли и водяными каштанами.
  
  Хотя, если подумать, это лучше, чем соевый соус.
  
  Непостижимо,
  
  Джулия Чайлдс
  
  28
  
  Лагерь Арондекуа,
  
  Улица № 2, Сифорд, Vt.
  
  19 или 20,1 июля, подумайте …
  
  Мистер Лоуренс Кларк
  
  c / o мисс Розанна Гумбино
  
  311½ Западная 20-я-я улица
  
  Нью-Йорк 10011
  
  Любимый и ценимый Безумный Поэт—
  
  Непослушный мерзавец Н. и я полностью перевернул твое письмо. Quelle хрупкая! Грудь Розанны настолько лучше моей? Думаю, я ревную!!
  
  И ННН ревнует, потому что ты не поступил с ней так, как поступил с Розанной. Мы оба боимся, что наш Безумный Поэт нас больше не любит, и если ты будешь не очень добр к нам, мы наймем отца твоей первой жены, чтобы он подал в суд на Розанну Гамболл за отчуждение привязанности.
  
  Твой совет пришел слишком поздно — я уже совершил ошибку, позволив спасателю добраться до меня. Красивая романтическая обстановка, полная луна, бла-бла-бла. Он устроил мне совершенно скучный трах на трамплине для прыжков в воду, и все, что я мог чувствовать, это мешковину у себя под задом. Прошла целая вечность, прежде чем следы исчезли. Он красивый парень, отличное тело, отличная экипировка, но понятия не имеет, что с этим делать. Бац, бац, и даже не поблагодарил вас, мэм. Он пришел еще до того, как я ушел, а потом издал этот вопль и прыгнул в бассейн!!! Я не шучу, он действительно это сделал!!! Когда я вежливо предположил, что, возможно, он мог бы меня съесть, он заявил, что настоящий мужчина никогда бы так не поступил. Ты можешь в это поверить????
  
  Впрочем, теперь все хорошо. Мы с мисс Озорная Гадость связались с тремя каменными уродами из лагеря, и если нас всех не уволят, лето будет бурным. Трое тощих парней с длинными волосами и клочковатыми бородами, но знают ли они когда-нибудь, где это находится!! Они тоже влюблены друг в друга, так что мы впятером время от времени собираемся вместе, чтобы потрогать друг друга, и это весело.
  
  Люблю тебя,
  
  Рассвет
  
  Привет, ты, Сумасшедший поэт! Говорит мисс Холл. Боюсь, мы не можем принять твое приглашение, поскольку нам, рабам, запрещено покидать плантацию оле до конца сезона. Я имею в виду, пока не будет собран хлопок.
  
  Ты наш чокнутый поэт, и мы любим тебя. Поцелуй за меня Розанну.
  
  Мисс Холл
  
  Я тоже!!!
  
  Рассвет
  
  Привет! Просто хотел, чтобы последнее слово осталось за ребром…
  
  NNN
  
  29
  
  Cuernavaca
  
  Мистер Лоуренс Кларк
  
  c / o Гумбино
  
  311½ Западная 20-я-я улица
  
  Нью-Йорк, New York
  
  Дорогой Ларри—
  
  Привет от самой большой лошадиной задницы Мексики.
  
  Вы угадали. Фрэн сбежала и бросила меня, и я провел последние несколько дней в пьяном угаре. Текила действительно может вымотать человека.
  
  Теперь, когда ее нет и все кончено, я понимаю, каким полным ублюдком я был. Я взял и проебал величайшую дружбу в своей жизни за один месяц, проведенный в Мексике, и где я теперь, черт возьми?
  
  Ларри, я не могу исправить того, что сделал, и какой, черт возьми, смысл извиняться? Особенно когда ты уже пошел напролом и простил меня. Лучшее, что я могу сделать, это сослаться на временное помешательство. Вот что это было. Я был буквально не в себе.
  
  Фрэн тоже была такой. Я ее ни в чем не виню. Нам обоим удалось убедить себя и друг друга, что мы снова стали Ромео и Джульеттой. Все было на таком постоянном пике лихорадки, что, конечно, все это было искусственно, и мы не могли постоянно оставаться на пике, а когда мы падали, потребовалась целая вечность, чтобы коснуться дна, потому что мы стартовали так высоко от земли.
  
  Больше всего я сожалею о том, что написал тебе, и о том, как я неверно истолковал то, что ты мне написал.
  
  Что действительно иронично, так это то, что в конечном итоге наши отношения были разрушены из-за того, что я пытался последовать твоему совету. Я имею в виду совет в твоем последнем письме поступить с ней так, как ты поступил с Розанной Гумбино. Я имею в виду, в задницу. Конечно, к тому времени ситуация скатилась до довольно низкого уровня, и, возможно, конец был неизбежен, но послушание вашему совету определенно привело к обострению ситуации.
  
  Черт возьми, я искренне думаю, что ваш совет сработал бы, если бы я только смог правильно его реализовать. Возможно, вы только что сделали величайшее открытие со времен колеса. Но я не мог продержаться там достаточно долго. Я нанес ей с полдюжины ударов и выстрелил изо всех сил, и на этом этапе все, что она делала, это кричала и пыталась убежать.
  
  Ну, это уж точно все испортило, парень. Она набросилась на меня, как будто я был Марки де Сад, какой я ужасный человек, как теперь проявляется моя истинная природа, и все такое дерьмо. Я даже не пытался объяснить. Я подумал, что на этом все и закончилось, и, думаю, в глубине души почувствовал облегчение. По крайней мере, больше не будет этого дерьма типа "раз за разом". По крайней мере, с этим было покончено, и я мог пойти куда-нибудь и напиться, что я и сделал. От этой текилы у тебя похмелье, которое не проходит, и единственное, что можно сделать, это пойти куда-нибудь и снова напиться.
  
  Сейчас я трезв, и, думаю, таким и останусь, потому что не могу позволить себе много пить, даже по мексиканским ценам. Разве ты не знал, что она забрала с собой все сентаво, кроме того, что было у меня в кошельке. Этого мне хватает на жизнь, но надолго ли - остается только гадать. Я не могу позволить себе купить пленку, а если у меня не будет пленки, я не смогу выполнять задания для журналов, так что, возможно, я застряну в этой чертовой дыре на всю оставшуюся жизнь, и, думаю, лучшего я не заслуживаю.
  
  Черт возьми, это бы сработало. Что я собираюсь сделать, так это подождать здесь, пока не найду симпатичную богатую девушку с большими сиськами, которая действительно этого ищет, а потом я собираюсь трахать ее в задницу до тех пор, пока она не перестанет нормально видеть. Больше никаких шести ударов и более. Если потребуется самовнушение, я попробую это.
  
  Что ж, теперь ты знаешь, как обстоят дела у твоего старого приятеля. Как бы там ни было, спасибо за попытку помочь. Ты не виноват, что все пошло так, как пошло.
  
  Адиос, ублюдок,
  
  Стив
  
  30
  
  Хиксвилл
  
  22 июляnd
  
  Мистер Лоуренс Кларк
  
  c / o Гумбино
  
  311½ Западная 20-я-я улица
  
  Нью-Йорк 10011
  
  Милый Лоуренс,
  
  НЕ МОГУ ВЗЛОМАТЬ ХИКСВИЛЛ. ЖЕЛАЮ НАВЕСТИТЬ ВАС В ПЯТНИЦУ. СООБЩУ КАК МОЖНО СКОРЕЕ. ПРИВЕЗУ ЭРОТИЧЕСКУЮ КАРТИНУ DYNAMITE ДЛЯ ВАШЕЙ КВАРТИРЫ. ЕСЛИ ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТЕЛЕГРАММА В ВИДЕ НЕВОЗМОЖНОГО ПИСЬМА, СКАЖИТЕ, ЧТО ВАМ НРАВИТСЯ ВАШ ОГРОМНЫЙ ПЕНИС. ОБОЖАЮ ТВОЙ ОГРОМНЫЙ ПЕНИС.
  
  Элисон
  
  31
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  24 июля
  
  Мисс Элисон Келлер
  
  c / o Общая доставка
  
  Хиксвилл, Лонг-Айленд, Нью-Йорк.
  
  Дорогая Элисон,
  
  ПРИХОДИ, КАК ТОЛЬКО СМОЖЕШЬ. ВСЕ КАЛАМБУРЫ ЗАДУМАНЫ.
  
  Секс и Western Union
  
  32
  
  Мейпл-роуд, 219
  
  Ричмонд, Вирджиния.
  
  23 июлярд
  
  Мистер Лоуренс Кларк
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  Дорогой бывший,
  
  Ты совершаешь ошибку, любимый. До определенного момента твои письма действительно действовали мне на нервы. Вот я и подумал, что мог бы заглянуть к тебе и посмотреть, не сможем ли мы повеселиться как старые друзья.
  
  Но ты все испортил, потому что, я думаю, ты на самом деле совсем не понимаешь маленькую Лизу. Ты никогда не понимал меня, когда мы были женаты, так что хороший вопрос, как ты можешь понять меня сейчас.
  
  Может быть, оргии и подмены - это то, что нравится вам, мисс Феттучини и вашим маленьким школьницам. Может быть, это именно то, к чему все идет, и, возможно, сказывается разница в моем поколении. Честно говоря, моя дорогая, мне насрать, как на самом деле сказал Ретт Батлер.
  
  Лиза - просто старомодная девушка. Я боюсь. Все, чего я хочу, - это одного мужчину, который знает, что он мужчина, и который достаточно мужчина, чтобы заставить меня понять это.
  
  Какое-то время, хотя мне следовало бы знать лучше, я действительно думал, что ты, в конце концов, можешь оказаться тем человеком. Может быть, это потому, что ты писатель и, как правило, лучше проявляешься на бумаге, чем при личной встрече. Я не знаю. Но это была ошибка с моей стороны, точно так же, как каждый мужчина, которого я встречаю, оказывается ошибкой с моей стороны, хотя, честно говоря, иногда я думаю, что все они на самом деле ошибка Бога, а не моя.
  
  Я знаю, ты думаешь обо мне как о брейкбрейкере. Ты достаточно часто давал это понять. Что ж, ты не единственный мужчина, который когда-либо приходил к такому выводу, и, возможно, я разбивательница мячей, но если это так, то только потому, что у каждого мужчины, которого я встречаю, невероятно хрупкие яйца. Возьми высокую ноту, и они разлетятся вдребезги.
  
  Кто я и все, что я есть, - это женщина. И чего я хочу, и все, чего я хочу, - это мужчина, который знает, что делать с женщиной, когда найдет ее. Сильный мужчина, Ларри. Мужчина с настоящими яйцами. Мужчина, которого я не могу сломать. Мужчина, который вместо этого сломал бы меня и собрал кусочки вместе, чтобы я впервые в жизни почувствовала себя цельной.
  
  Я не знаю, прочитал ли папа письмо, прежде чем передать его мне. Милая маленькая игра с твоей стороны, но, боюсь, я в нее не играю, потому что мне действительно все равно. Меня тошнит от Ричмонда, было ошибкой приехать сюда, но где, черт возьми, еще может быть лучше? Я бы полетел на Луну, если бы думал, что это принесет мне хоть какую-то пользу.
  
  Боюсь, вы с мисс Арриведерчи не будете иметь удовольствия есть жареный рис из моей пизды, или что бы вы там ни делали в эти дни.
  
  Ciao,
  
  Лиза
  
  33
  
  c / o Патрисия Кеттлмен
  
  14 Фэрфакс
  
  Альбукерке, Нью-Мексико
  
  23 июлярд
  
  Дорогой Ларри,
  
  Возможно, для вас это старая новость, но я ушла от Стива. Должно быть, я была сумасшедшей, если вообще имела с ним что-то общее. Думаю, я представлял его себе каким-то идеальным человеком, потому что мне нужен был предлог, чтобы расторгнуть наш брак, который обернулся плохо для нас обоих. Поговорите о том, чтобы из жаровни в огонь.
  
  Я не буду вдаваться в подробности. Я уже начал понимать, что он не тот человек, за которого я его принимал, а потом однажды ночью он совершил нечто абсолютно бесчеловечное. Я даже не могу сказать вам, что он сделал. Я не хочу думать об этом, не говоря уже о том, чтобы излагать это на бумаге. Позвольте мне просто сказать, что это было ужасно болезненно для меня, и что он продолжал это делать, несмотря на все мои просьбы.
  
  Я бы попросил тебя вернуть меня обратно, но какой в этом смысл? Мы не подходим друг другу. На самом деле, последнее, чего я хочу, - это смотреть на мужчину. Я всегда думал, что женское освобождение глупо, но в них действительно что-то есть. Мужчины постоянно эксплуатируют женщин, в постели и вне ее. Впрочем, это естественный закон природы. Никакие пикеты в мире этого не изменят, но это не значит, что женщине это должно нравиться.
  
  Иногда я думаю, что мне следовало стать монахиней.
  
  Я живу у своей тети. Патриция Кеттлмен. Не думаю, что вы когда-либо встречались с ней. Она овдовела три или четыре года назад. В один прекрасный день, если я наберусь смелости, я просто скажу ей, как ей повезло.
  
  Фрэн
  
  34
  
  МЕМОРАНДУМ
  
  От: Лоуренса Кларка
  
  Кому: Лоуренс Кларк
  
  Дата: 26 июля
  
  Тема: Различные сюжеты
  
  Ага!
  
  Лос-Анджелес
  
  35
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  26 июля
  
  Миссис Лиза Кларк
  
  Мейпл-роуд, 219.
  
  Ричмонд, Вирджиния.
  
  Дорогая Лиза:
  
  Я прошу прощения. За что? За все.
  
  Лиза, твое письмо открыло мне глаза. Я хотел бы, чтобы ты сказала то, что сделала много лет назад. Возможно, между нами все сложилось бы по—другому - ты абсолютно прав в своей оценке непреодолимой пропасти между нами, — но, по крайней мере, я мог бы лучше понимать тебя. Хотя, возможно, это правда, что единственный способ чему-то научиться - это когда нам рассказывают об этом в нужное время.
  
  Однако я рад, что ты наконец отпустил меня и рассказал мне о себе то, что я должен был знать много лет назад. Ты прекрасный человек, Лиза, и я могу только сказать, что надеюсь, ты когда-нибудь встретишь мужчину, который будет достаточно мужественным для тебя.
  
  В мире адский беспорядок, не так ли? Самое ужасное, что у людей никогда все не складывается как надо. Люди продолжают влюбляться друг в друга, или думают, что влюбились друг в друга, или, по крайней мере, ложатся друг с другом в постель, и они продолжают выяснять, что не подходят друг другу, и все, что они на самом деле делают, это портят друг другу жизни.
  
  В данный момент я говорю не за себя, поскольку моя нынешняя ситуация идеальна. Мы с Розанной идеально подходим друг другу, хотя я, конечно, понимаю, что любой из нас был бы совершенно невозможен для любого другого человека.
  
  На самом деле, эти миазмы вызваны известием, которое я только что получил от Стива и Фрэн. Несмотря на тон, который я, возможно, использовал в своих письмах к ним — грубоватая язвительность, которая, как я теперь вижу, была совершенно недостойна меня, — я действительно думал, что Стив и Фрэн подойдут друг другу.
  
  Видишь ли, Фрэн бросила меня, потому что я был недостаточно мужественным для нее. Я знал это в то время, хотел я признаваться в этом кому бы то ни было, включая самого себя. И я знал, что у нее точно не возникнет таких проблем со Стивом Аделем. Я не знаю, много ли ты знаешь о Стиве, но единственное, что всегда было больным местом в нашей идеальной дружбе, так это то, что я завидовал его мужественности. В нем есть внутренняя сила, не всегда очевидная на первый взгляд, которая действительно потрясающая.
  
  Немногие женщины замечают это сразу. Конечно, Стив не типичный визажист. Чтобы привлечь его, в первую очередь, нужна женщина особого типа, сильная, уверенная в себе женщина. Он никогда не был из тех, кто утруждает себя пустышками на круглых каблуках. Он называл их "Матрасницами", хотя и не без определенной доли симпатии.
  
  Я думал, что Фрэн встретила достойную пару в лице Стива, и хотя я, возможно, завидовал их счастью, я также завидовал им.
  
  Чего я никогда не переставал осознавать, так это того, что на этот раз превзошла Фрэн.
  
  Оказалось, что он в буквальном смысле слова для нее чересчур.
  
  Разве это не горькая ирония судьбы? Фрэн сейчас в Нью-Мексико, живет с овдовевшей тетей и подумывает о том, чтобы уйти в монастырь. Думает, что все мужчины - звери, потому что она наконец-то встретила настоящего мужчину. А Стив застрял в Куэрнаваке, потому что она сбежала со всеми его деньгами, и в любом случае ему некуда податься. Судя по его письму, он выглядел довольно несчастным. Я так понимаю, он не встретил никого интересного. У него было много доступных баб, но он никогда не был из тех, кто тратит свое время на доступных баб.
  
  Кто бы мог подумать, что все так закончится?
  
  Ладно, хватит излияний меланхолии. Еще раз я рад, что нашел время все это проработать на старой пишущей машинке. Я в долгу перед господами Дж. Смит и Корона в огромном долгу. Я испортил вам настроение и только надеюсь, что результатом не станет погружение вас в депрессию. Я все еще верю, что для каждого человека есть подходящий человек, и хотя это может показаться Поллианной глупостью, я уверен, что настанет день, когда ты найдешь мужчину, который подходит именно тебе. И, возможно, однажды даже Стив найдет женщину, равную ему.
  
  Придется прерваться. Дженнифер приедет на ужин втроем, и я хочу отправить это по почте до того, как она приедет.
  
  В спешке,
  
  Ларри
  
  36
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  26 июля
  
  Миссис Лоуренс Кларк
  
  к / о Кеттлмен
  
  14 Фэрфакс
  
  Альбукерке, Нью-Мексико
  
  Дорогая Фрэн:
  
  Я не могу выразить, как мне тебя жаль. И все же, в некотором смысле, я рад, что все так обернулось, потому что теперь ты знаешь, что жизнь со Стивом была бы для тебя совершенно невозможной. В этом смысле, Фрэн, чертовски хорошо, что ты узнала об этом сразу. Представь, если бы ты вышла за него замуж. Представь, если хочешь, если бы у тебя были от него дети!
  
  Знаешь, я почти виню себя. Стив был моим другом, и во мне есть такая черта преданности, которая делает меня слепым к недостаткам друга. Даже когда я знаю о них, я не выдаю их другим.
  
  Если бы не это, ты бы никогда не завела роман со Стивом. Я мог бы сказать тебе, например, что у парня ницшеанское отношение к женщинам. Ты знаешь отрывок из Заратустры о том, что женщины похожи на собак? Чем больше ты их бьешь, тем больше они тебя любят? Он часто цитировал это в колледже.
  
  Грубо говоря, этот человек - садист. Я не знаю, что этот грубиян с тобой сделал, но могу сделать довольно хорошее предположение. Если я прав, тебе никогда бы не пришлось беспокоиться о том, чтобы забеременеть.
  
  Что ж, давай не будем зацикливаться на неприятных вещах. Хотя ты абсолютно права в том, что нашему браку пришел конец — и во многих отношениях он закончился задолго до того, как ты начала спать со Стивом, — я все еще чувствую ответственность за твое благополучие. Возможно, "ответственный" - неподходящее слово для этого. Ты мне небезразлична, Фрэн, и я бы хотел, чтобы ты вернулась на правильный путь. Интрижка прямо сейчас была бы худшим выходом для тебя, ты совершенно прав насчет этого, но в то же время это не принесет тебе ничего хорошего, если ты будешь хандрить с какой-нибудь старой тетей в Альбукерке.
  
  Могу я внести предложение? Я думаю, что вам нужно немного времени на свежем воздухе, время подумать, время расслабиться, время возродить свой старый интерес к верховой езде под ясным и незагрязненным небом. И, по случайному совпадению, прямо рядом с тем местом, где ты сейчас находишься, есть место, о котором я случайно знаю, и я не могу представить ни одного места в мире, которое было бы для тебя лучше.
  
  Это ранчо Бар-Бизон, а почтовый адрес - Алтамонт, Нью-Мексико. В отличие от многих курортов, где за вами постоянно гоняются мужчины, это по-настоящему расслабляющее место. Сделай мне одолжение. Черт возьми, сделай одолжение самому себе. Как только положишь это письмо, возьми трубку, позвони в Bar-Bison и закажи столик. И сразу же отправляйся туда.
  
  Я обещаю тебе, что это принесет тебе много пользы.
  
  Ларри
  
  37
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  26 июля
  
  Мисс Мэри Кэтрин О'Ши
  
  и мисс Барбара Джудит Касл
  
  Бар-Ранчо Бизонов
  
  Алтамонт, Нью-Мексико
  
  Зубастый Веселый Кот и Сочный Би Джей.:
  
  Прилагаю несколько писем от моей жены Фрэн и адресованных ей. Думаю, эти письма говорят сами за себя. Возможно, лето окажется более интересным, чем вы, возможно, предполагали.
  
  Эллен недавно была здесь и передает вам обоим привет. Элисон скоро должна представить то, что она называет эротической картиной для нашей квартиры. А на днях я получил письмо от Дон и непослушной Нэнси. Похоже, что в лагере "Как там его?" дела идут хорошо, хотя у Доун была довольно истеричная сцена со спасателем. Но вместо того, чтобы все портить, я позволю ей сказать тебе это самой, когда она тебя увидит.
  
  Хотя в этой юдоли слез нет ничего определенного, я думаю, вы можете ожидать визита моей жены в ближайшее время. Вы утверждали, что вам интересно, какой она была, и теперь, я думаю, вы сможете это выяснить. Имя Мерри Кэт может быть ей знакомо, поэтому она может начать называть себя просто Мэри, а Би Джей может привыкнуть к Барбаре. Всем нам время от времени приходится идти на жертвы.
  
  О, черт, я не обязан учить вас, ангелов, плести интриги. Все равно что учить птиц летать.
  
  Мяч на вашей стороне, котята. Получайте удовольствие.
  
  Дядя Ларри
  
  38
  
  БАР-РАНЧО БИЗОНОВ
  
  АЛТАМОНТ
  
  НЬЮ-МЕКСИКО
  
  “Где нет ничего запретного, кроме Бизонов”
  
  8 августа
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  Привет, дядя Ларри!
  
  Говорит секретный агент Барбара. Слушай, в следующий раз, когда будешь давать сестрам Долли задание, сделай его потруднее. Мы все были взволнованы и не могли дождаться, когда ваша лучшая половина (вряд ли!) Приедет сюда. Мы продолжали вынашивать один возмутительный заговор за другим, и секретный агент Мэри что-то шептала мне, и мы оба разражались приступом истерического смеха, и вскоре все они бросали на нас забавные взгляды. Даже лошади думали, что мы сумасшедшие.
  
  И они были правы!
  
  Отбросим всю серьезность, дядюшка Какашка, мы проверили регистрацию и увидели, что она действительно приезжает, и действительно начали вынашивать планы, полагая, что это будет настоящим испытанием нашей пресловутой Силы обольщения.
  
  А потом в этом ничего не было.
  
  Ларри, эта женщина - лесбиянка. Эта женщина умудрилась прожить двадцать девять лет своей жизни, ни разу не заподозрив правды, и, очевидно, потребовался член в ее заднице, чтобы натолкнуть ее на мысль, или, по крайней мере, это было то, о чем она продолжала говорить, о том, как мужчины мило разговаривают с тобой и притворяются влюбленными, а все, чего они хотят, - это трахнуть тебя и вспороть твою задницу. Конечно, она нашла более благородный способ сказать это, но именно к этому все и сводилось.
  
  Оригинальную подачу сделал Веселый Кот. Она начала с того, что рассказала Фрэн, как ей не нравится, что все ковбои пристают к ней (чего они не делают, все эти придурки либо педики, либо просто хотят жениться на богатых разведенных, или и то, и другое), а Фрэн ответила репликой о том, что все мужчины - звери, и с тех пор это был почти вопрос о том, кто кого собирается соблазнить.
  
  Веселый Кот хочет рассказать вам все до конца, поэтому я скажу до свидания. “Au revoir.” Ну вот, я это сказал. Теперь твоя очередь, Мэри Кэтрин.
  
  Би Джей
  
  Говорит Мэри Кэтрин О'Ши. Поговорим о ненасытных лесбиянках! Она пробыла здесь неделю и не оставляла нас в покое. Она съела все свои порции у нас между ног. Я не шучу, Ларри. Это правда.
  
  Помнишь другое письмо, которое ты нам написал? Просил нас не беспокоиться о том, что мы лесбиянки? Я думаю, мы, возможно, были готовы немного поволноваться, несмотря на то, что вы сказали, но неделя с вашим супругом действительно помогла нам разобраться. Упс! Извините за это.
  
  Но это произошло. Эта женщина - лесбиянка, и она отличается от нас так же, как, о, день и ночь, поскольку в данный момент я не могу придумать ничего более оригинального. У нее такой заторможенный вид, что все, о чем она может говорить, это о том, какие гнилые мужчины. К тому времени, когда она была готова уходить, это действительно задело меня. Мне захотелось пойти и трахнуть одну из лошадей.
  
  Держу пари, она больше никогда в жизни не трахнется с мужчиной.
  
  Она довольно много говорила о Стиве, а также о вас, и было немного странно притворяться, что мы никогда ни о ком из вас раньше не слышали, но она так и не поняла, даже когда Би Джей оступился и сказал ей, из какой мы школы. Это даже не привлекло внимания. Она не сказала много интересного, за исключением одного раза, когда сказала: “Ларри знал обо мне все это время. Он приставал ко мне, чтобы узнать, было ли у меня когда-нибудь с девушкой. Думаю, для него это всегда было очевидно. ”
  
  О, еще кое-что. Она собирается с тобой развестись, но она до такой степени увлечена женскими свободами, что не принимает алименты, потому что это унижает женское достоинство. Не думаю, что это заставит тебя пролить слезы!
  
  Время от времени присылайте нам новые задания. Мы любим свою работу, и мы любим вас.
  
  Сестра Мэри Кэтрин, С.Дж.
  
  39
  
  Cuernavaca
  
  Мистер Лоуренс Кларк
  
  c / o Гумбино
  
  311½ Западная 20-я-я улица
  
  Нью-Йорк, New York
  
  Lorenzo, mi amigo—
  
  Ты не поверишь в это. Черт возьми, ты просто не поверишь в это.
  
  Утром я выхожу замуж. Здесь, в великолепной Куэрнаваке. Я. Стив. Твой старый приятель, вечный холостяк.
  
  И это все твоя вина, милый старый сукин сын.
  
  Это не та часть, в которую ты не поверишь, хотя, видит Бог, это и так невероятно. Загвоздка в том, что я женюсь на Лизе. Твоя бывшая жена. Эта Лиза.
  
  Ну, в данном случае ты не можешь злиться, не так ли? Я имею в виду, я подождал, пока ты закончишь с ней, прежде чем наброситься на нее. На этот раз ты не можешь злиться.
  
  Насколько я понимаю, ты Томас Эдисон, Маркони и все эти коты в одном лице. Потому что я снова последовал твоему совету, Ларри, и на этот раз у меня все получилось. Завел ее, но хорошо, перевернул, воткнул лекарство наполовину в ее тонкий кишечник и крепко прижал, пока я вкачивал его ей.
  
  Орала изо всех сил. Я думал, у нас по всей кровати будут мексиканские копы. Но я продолжал в том же духе, как ты сказал, и, о чудо, Ларри, если это не сработало как по волшебству.
  
  Фантастика. У нее большие сиськи и богатый отец, и она боготворит гребаную землю, по которой я хожу. Продолжает говорить мне, что я единственный настоящий мужчина в мире, полном педиков. Все, что мне нужно сделать, это посмотреть на нее, и она тает.
  
  Теперь я знаю, что чувствует Бог.
  
  Твой друг навсегда,
  
  Стив
  
  40
  
  Cuernavaca
  
  Дорогой старина Ларри,
  
  Бьюсь об заклад, когда ты получал письмо со всеми этими кричащими мексиканскими марками, последнее, чего ты ожидал, было письмо от своего бывшего. Но это то, что есть.
  
  И это тоже не самый большой сюрприз.
  
  Любимый, ты не поверишь в это. Ты просто не поверишь в это. Но каждое слово здесь правда.
  
  Я больше не просто твоя бывшая жена. Я также жена твоего лучшего друга. Всего пять часов назад, когда я пишу это, я венчалась со Стивом Аделем в маленькой безвкусной церкви в нескольких кварталах от того места, где мы остановились.
  
  Это, конечно, твоя вина. То письмо, которое ты мне отправил, посадило пчелу в шляпку маленькой Лизы. Я должен был выяснить, действительно ли Стив такой, как ты говоришь. Детка, ты и наполовину не отдала ему должное! Я полагаю, что это верх того или иного - хвалить своего мужа перед бывшим мужем, но мне трудно сдерживаться, я просто вся киплю внутри.
  
  Если бы я был из тех, кто пишет непристойные письма, как один мой бывший муж, я мог бы написать сцену, от которой у тебя бы сгорела сетчатка. Но это воспоминание я хочу сохранить при себе. Я не буду делиться этим ни с тобой, ни с кем-либо еще.
  
  Считай себя богаче на сумму 850 долларов в месяц. И считай, что ты поблагодарил меня — сам того не желая, ты оказал мне величайшую услугу в моей жизни.
  
  Отныне и навсегда,
  
  Миссис Стивен Джоэл Адель
  
  41
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  15 августа
  
  Мистер Роланд Дэвис Колдер, эсквайр.
  
  Маггсворт, Колдер, Трэвис и Бил
  
  Бульвар Пайпер, 437.
  
  Ричмонд, Вирджиния.
  
  Дорогой мистер Колдер:
  
  Позвольте мне поздравить вас с тем, что в вашем питомнике стало на одну ищейку меньше!
  
  Я имею в виду, в своей обычной болтливой манере, брак вашей дочери Лизы Бет Колдер Кларк с уважаемым Стивеном Джоэлом Аделом с Сентер-стрит, Нью-Йорк. Я могу честно сказать, что эта новость не стала для меня неожиданностью, поскольку мне кажется, что союз этих двух счастливых влюбленных - не простая случайность, а проявление какого-то Генерального плана.
  
  Я, конечно, счастлив, и мое счастье выходит за рамки прекращения моих обязательств по содержанию твоей маленькой ищейки в Альпо. И я надеюсь, вы тоже рады видеть, что линии Дэвиса и Колдера обогатились знаменитым именем Адель. Несомненно, вы, как заводчик прекрасных собак, можете оценить необходимость время от времени вводить внешнюю родословную, и Бог свидетель, Дэвисы и Колдерсы в последнее время скрещиваются до идиотизма.
  
  Взгляните на светлую сторону, сэр. Вы не приобрели зятя, вы лишили его дочери.
  
  К сожалению, это означает прекращение нашей личной переписки. Я уверен, что это огорчает вас так же сильно, как и меня. Однако я верю, что мы сможем возобновить наше знакомство при благоприятных обстоятельствах. Что касается меня, то я с нетерпением жду встречи с вами на рождении вашего внука и, с Божьей помощью, на его бар-мицве.
  
  Искренне мой,
  
  Лоуренс Кларк
  
  42
  
  WHITESTONE PUBLICATIONS, INC.
  
  Западная 44-я-я улица, 67
  
  Нью-Йорк 10036
  
  Со стола Клейтона Финча, президента
  
  21 августа
  
  Мистер Клейтон Финч, президент.
  
  Whitestone Publications, Inc.
  
  67 West 44th St .
  
  Нью-Йорк 10036
  
  Дорогой мистер Финч:
  
  Пожалуйста, простите, что я воспользовался вашими канцелярскими принадлежностями. Я собирался использовать часть оставшихся у меня запасов Рэббита Рональда , но поскольку бизнес, которым я занимаюсь, больше связан с Whitestone, чем с журналом lamented magazine, я решил, что это будет более уместно. Кроме того, и я говорю это не для того, чтобы вскружить вам голову, мне показалось, что ваш личный фирменный бланк может иметь для вас больший вес.
  
  Буквально вчера я просматривал кипу корреспонденции, написанной за последние пару месяцев. Старые привычки никогда не умирают, по крайней мере, так говорят, и мой редакторский взгляд быстро сообразил, что на этот материал должен быть спрос. Моим первым побуждением было предложить это для публикации в готовящемся к выпуску журнале Рэббит Рэйчел для девочек и мальчиков, но я почувствовал, что характер некоторых отрывков может оказаться нежелательным в некоторых отсталых районах страны.
  
  В тот момент моя знакомая девушка предположила, что из этого файла могла бы получиться экстраординарная книга. Я обдумал это и решил, что она абсолютно права. Конечно, нам пришлось бы несколько изменить имена и адреса, но это должно было бы стать лишь незначительной проблемой. За этим исключением мы могли бы представить материал в точности так, как написано, и назвать его романом.
  
  Я сразу подумал о тебе. Моя преданность никогда не ослабевала, несмотря на наши периодические разногласия, мистер Финч, и мы все знаем, что подразделение Hardin Books в мягкой обложке компании Whitestone нуждается во всей возможной помощи.
  
  Настоящим я прилагаю копии всей переписки. Вы, без сомнения, знакомы с некоторыми из этих материалов — более того, вы являетесь их автором — и по этой причине, плюс мое нежелание иметь дело с подчиненными, я подумал, что отправлю их непосредственно вам, а не в редакционный отдел Hardin.
  
  Я с нетерпением буду ждать вашего звонка.
  
  С наилучшими пожеланиями,
  
  Лоуренс Кларк
  
  LC/ rg
  
  Enc.
  
  43
  
  WHITESTONE PUBLICATIONS, INC.
  
  Западная 44-я-я улица, 67
  
  Нью-Йорк 10036
  
  Со стола Клейтона Финча, президента
  
  25 августа
  
  Мистер Лоуренс Кларк
  
  c / o Гумбино
  
  311½ Западная 20-я-я улица
  
  Нью-Йорк 10011
  
  Дорогой мистер Кларк:
  
  Ты победил. Я сдаюсь. Следуют контракты.
  
  Клейтон Финч
  
  CF/jrp
  
  44
  
  c / o Гумбино
  
  311½ West 20th St .
  
  Нью-Йорк 10011
  
  28 августа
  
  Секретарь президента
  
  Whitestone Publications, Inc.
  
  67 West 44th St .
  
  Нью-Йорк 10036
  
  Дорогой jrp:
  
  Ты меня не знаешь, младший сержант, но есть что-то в том, как ты набираешь письмо, что меня интригует. Я подумал, возможно, тебе это будет интересно.…
  
  Новое эпистолярное послесловие Автора
  
  Джеймс Т. Силс
  
  ASAP Press
  
  Миссия Вьехо Калифорния
  
  Дорогой Джим,
  
  Во-первых, я хочу сказать вам, с каким энтузиазмом я отношусь к вашей публикации Рэббит Рональд - грязный старик. Как вы знаете, она уже давно не печаталась во всех изданиях. На самом деле, это с самого начала едва ли попадало в печать.
  
  Я знаю, что обещал вам введение к новому изданию, и я был бы не прочь совершить путешествие по памяти и заполнить несколько страниц болтовней, типичной для стареющих писателей, когда они вспоминают свою предположительно беззаботную молодость. (Мой, на самом деле, был не столько беззаботным, сколько беспечным.) За последние несколько лет я написал множество вступлений и послесловий, поскольку различные мои юношеские неосторожности были переизданы специализированными издательствами, и я думаю, что к настоящему времени у меня это получается.
  
  Однако в данном случае мне было трудно взять себя в руки, возможно, потому, что у меня слишком много требований к моему времени и энергии. Я всего неделю назад вернулся из книжного тура, завтра у меня обед, чтобы спланировать еще один тур через три месяца, я работаю над новой книгой, срок сдачи которой не так уж далек, мне нужно пересмотреть двухчасовую телепередачу с еще более близким сроком сдачи, и следующие три месяца насыщены выступлениями, интервью и конференциями. Помимо всего прочего, я каждый день нахожусь на StairMonster, героически пытаясь выбраться из Ямы Гибели, и я трачу бесконечно много времени * онлайн *, и как я собираюсь найти время, чтобы написать это вступление и сделать его интересным?
  
  Будь я проклят, если знаю. Может быть, если я просто напишу тебе свои мысли в этом письме, я получу некоторую ясность во всем этом.
  
  Итак, поехали. В 1969 году я переехал в деревню недалеко от Ламберт-Вилля, штат Нью-Джерси, со своей тогдашней женой и пока еще дочерьми. Мы купили беспорядочный фермерский дом, в котором было все, кроме места для письма. Кроме того, я, похоже, не мог там ничего написать. Там было, что доить козу, за чем ухаживать, и на что смотреть. Первые шесть месяцев, что я там прожил, я не мог написать ни слова. Потом я приехал в город, снял номер в отеле на Западной Сорок Четвертой улице и написал книгу за неделю.
  
  Хммм, подумал я.
  
  Так что до конца моего пребывания в деревне я работал именно так. Когда приходило время писать, я приезжал в город. Сначала я жил в отеле, а потом делил квартиру с Брайаном Гарфилдом, который также жил в Джерси со своей тогдашней женой. В конце концов, я переехал в квартиру на Западной Тридцать Пятой улице, между Пятой и Шестой авеню. Она находилась на верхнем этаже небольшого здания, в четырех пролетах от ресторана Drum's. (Здание принадлежало Drum. Его больше нет, как и его ресторана. Здание все еще там.)
  
  Я не так долго жил в этой квартире, но мне кажется, что я написал там много книг. Второй роман Чипа Харрисона "Чип Харрисон снова забивает". Политический триллер, Триумф зла, который стал моей второй книгой под псевдонимом Пол Кавана. Пара научно-популярных книг, рассказов о сексуальных делах, опубликованных под псевдонимом, который вам на самом деле знать не обязательно.
  
  И Рэббит Рональд.
  
  Ни для кого не секрет, что в начале своей карьеры я написал множество романов для взрослых. (Бог знает, почему они их так называют. Это идеальный эвфемизм, не так ли? Роман для взрослых - это тот роман, которым ни один настоящий взрослый человек не стал бы заниматься.) По современным стандартам они были в основном довольно скучными и, конечно, не очень хорошими. Я начал писать их в 1958 году и занимался этим пять лет.
  
  Однако в конце шестидесятых меня охватило желание снова исследовать форму, если это можно так назвать. Но я не хотел перерабатывать ежемесячный мусор, как делал это раньше. Я хотел написать несколько откровенно эротических книг, которые было бы интересно писать и, возможно, даже заинтересуют читателя с трехзначным IQ. Мой агент нашел издательство-энтузиаста, и всего я написала три книги, опубликовав их под женским псевдонимом, который я использовала ранее для пары лесбийских романов.
  
  Рэббит Рональд изначально задумывался как оригинал книги в мягкой обложке под псевдонимом. Я хотел написать эпистолярный роман, а не традиционную серию писем-повествований от одного персонажа в манере "Памелы" Сэмюэля Ричардсона. Вместо этого меня вдохновили блестящее комическое суфле Марка Харриса "Проснись, глупый" и веселый "Человек, который писал грязные книги" моего хорошего друга Хэла Дрезнера. Каждый рассказывает свою историю с помощью собранной переписки главного героя, писем, написанных ему, а также писем, написанных им самим, и это то, что я хотел сделать в Рэббите Рональде.
  
  Помимо этого, что я знал о Рэббите Рональде , когда сел за работу? Что ж, для вдохновения я привел пример парня, которого знал по игре в покер, в которую играл раз в неделю. Недавно его уволили (с щедрым выходным пособием и продолжающейся медицинской страховкой) через шесть месяцев после того, как журнал, который он редактировал, прекратил выходить. Как и Лоуренсу Кларку, ему удалось продержаться так долго, потому что никто не заметил его присутствия. Дополнительное вдохновение я черпал на примере другого парня, игравшего в ту же игру, женатого писателя, который однажды ночью напился на Макдугал-стрит и в итоге поехал обратно в Норотон, штат Коннектикут, в универсале, полном девочек из очень престижной монастырской школы.
  
  Когда Бог дает тебе все это для работы, написать роман не должно быть так уж сложно.
  
  И не было. Я написал Рэббита Рональда за четыре дня. Это были, надо сказать, долгие дни — не потому, что я очень спешил закончить, а потому, что, казалось, я не мог остановиться. Одно письмо вело к другому. Я был полностью захвачен осознанием того хаоса, который может учинить один-единственный маньяк-манипулятор с пишущей машинкой, и я просто продолжал стучать по ней молотком, и почти сразу все было готово.
  
  Затем я попросил нескольких друзей прочитать ее, потому что у меня было ощущение, что она не должна растрачивать свой аромат на пустынный воздух издательства в мягкой обложке с псевдонимами. Все решили утвердить меня в этой глупости, и мой агент заложил книгу у Бернарда Гейса, и я думал, что разбогатею. В течение многих лет я зарабатывал на скудное существование, сочиняя грязные книги под псевдонимами. Теперь я прорвался. Я написал грязную книгу под своим собственным именем, и мир, несомненно, стал моей устрицей.
  
  За исключением того, что, конечно, все обернулось иначе. Гейс, написавший несколько замечательных глав в истории современного издательского дела, выбрал этот момент для написания одиннадцатой главы. Не нужно быть астрологом, чтобы понять, что это было не лучшее время для его публикации. Он попытался, и там действительно была реклама, и он напечатал тонну кнопок рекламной кампании, но книга, по сути, канула в лету без следа.
  
  Слухи о выгодных сделках по переизданию тоже приходили и уходили, и, наконец, мой агент позвонил мне и сказал, что "Мэнор Букс" хочет выпустить книгу в мягкой обложке. Они заплатили бы кругленькую сумму в полторы тысячи долларов, и все это пошло бы Гейсу, чтобы компенсировать часть незаработанного остатка аванса в пять тысяч долларов, который он мне дал.
  
  Немного устриц.
  
  Однако была одна загвоздка. Manor хотели изменить название. Я сказал им "нет".
  
  Гейс позвонил моему агенту. “Образумь Ларри”, - сказал он. “Если он не позволит им изменить название, это может сорвать сделку”.
  
  “Боже, ” сказал я, “ надеюсь на это”. Но этого не произошло. Издательство Manor выпустило книгу в мягкой обложке с оригинальным названием, и найти ее издание, вероятно, сложнее, чем издание Гейса в твердом переплете. Единственное другое издание, которое когда-либо было у этой книги, - японское, и его, возможно, найти труднее всего, потому что откуда мне вообще знать, найду ли я его?
  
  Итак, вот оно, Джим. Так появилась книга. И знаешь, что еще в ней есть? Это вступление. Просто скопируйте это письмо непосредственно в качестве введения к вашему роскошному изданию. Что может быть лучшим вступлением к книге писем, чем другое письмо? На самом деле, вы могли бы сфотографировать это письмо, а не утруждать себя настройкой шрифта. Не беспокойся о фирменном бланке. Я уже сменил номер телефона на один из этих общих несуществующих номеров 555, и меня не волнует, что остальное является общедоступной информацией. Если люди хотят писать мне письма или отправлять факсы, я говорю, благослови их Бог.
  
  Держись, Джим. И будь паинькой, или я натравлю на тебя Лоуренса Кларка.
  
  И позвольте мне добавить, дорогой читатель электронных книг, как я рад, что Рэббит Рональд доступен в виде электронной книги. Я могу только надеяться, что вам было хоть немного так же весело читать эту книгу, как и мне ее писать.
  
  —Лоуренс (с буквой W) Блок (с буквой K)
  
  Гринвич-Виллидж
  
  Лоуренс Блок (lawbloc@gmail.com) приветствует ваши ответы по электронной почте; он читает их все и отвечает, когда может.
  
  Биография Лоуренса Блока
  
  Лоуренс Блок (р. 1938) - лауреат премии "Великий мастер" от американской ассоциации авторов детективов и автор всемирно известных бестселлеров. Его плодотворная карьера охватывает более ста книг, включая четыре серии бестселлеров, а также десятки рассказов, статей и книг по писательскому мастерству. Он получил четыре премии Эдгара и Шеймуса, две премии Falcon Awards от Общества мальтийских соколов Японии, премии Неро и Филипа Марлоу, награду за пожизненные достижения от писателей-частных детективов Америки и бриллиантовый кинжал Cartier от Ассоциации писателей-криминалистов Соединенного Королевства. Во Франции он был удостоен звания Гранд-мэтра римского нуара и дважды получал приз Societe 813 trophy.
  
  Блок родился в Буффало, штат Нью-Йорк, и учился в Антиохийском колледже в Йеллоу-Спрингс, штат Огайо. Бросив школу до окончания, он переехал в Нью-Йорк, место, которое заметно в большинстве его работ. Его самые ранние опубликованные произведения появились в 1950-х годах, часто под псевдонимами, и многие из этих романов сейчас считаются классикой жанра криминального чтива. В ранние писательские годы Блок также работал в почтовом отделе издательства и просматривал подборку материалов для литературного агентства. Он назвал последний опыт ценным уроком для начинающего писателя.
  
  Блок первый рассказ, “вы не можете потерять”, которая была опубликована в 1957 году в розыск, первый из десятки рассказов и статей, которые он хотел бы опубликовать в течение многих лет СМИ, в том числе американского наследия, публикации, Плейбой, Космополит, журнал GQ, и Нью-Йорк Таймс. Его рассказы были представлены и переизданы более чем в одиннадцати сборниках, включая "Достаточно веревки" (2002), который состоит из восьмидесяти четырех его рассказов.
  
  В 1966 году Блок представил страдающего бессонницей главного героя Эвана Таннера в романе "Вор, который не мог уснуть". Среди разнообразных героев Блока также вежливый и остроумный книготорговец — и воришка на стороне - Берни Роденбарр; суровый выздоравливающий алкоголик и частный детектив Мэтью Скаддер; и Чип Харрисон, комичный помощник частного детектива с зацикленностью на Ниро Вульфе, который появляется в "Без счета", "Чип Харрисон снова забивает", "Разберись с убийством" и "Тюльпановые капризы Топлесс". ................" Блок также написал несколько рассказов и романов с участием Келлера, профессионального киллера. Работы Блока хвалят за богато придуманных и разнообразных персонажей и частое использование юмора.
  
  Отец трех дочерей, Блок живет в Нью-Йорке со своей второй женой Линн. Когда он не гастролирует и не посещает мистические съезды, они с Линн часто путешествуют, являясь членами Клуба путешественников Century Club вот уже почти десять лет, и посетили около 150 стран.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"