Каравай с калиной на рушнике неба.
Просит Господь людей добрых в рай,
а в раю на деревьях - калачи хлеба,
хоть бери, несчастный, да сейчас помирай.

А в раю что ни день, то Господу именины.
Архаичное солнце щедро колосится.
В дурачка играют тёртые старожилы,
воздух пропитался запахом корицы.

Приходили в рай творческие греки,
а за ними вслед - абстрактные евреи,
обнялись народы, полные смеха,
обнялись народы и синхронно запели.

А Господь на небо людей приглашает,
на территории рая для всех места хватит.
Как на плотную траву ангелы расстилают
вышитую крестиком, всемирную скатерть.

И сидят христиане за столом всеобщим.
Над травой порхают ангельские перья,
яблоки свисают с веточек непрочно,
реют рушники на богатых деревьях.

Наблюдают монахи за тропическим садом, 
толстый травостой  шмелями наполнен,
летописцы сидят на загривках яблонь,
перезрелый звон падает с колоколен.

Муравьи в пергамент буковки заносят,
слышен ясно смех византийских девок,
Иисус размашисто колокольчики косит,
мужики на небо забросили невод.

Ой, ловись, ты солнце, большое и малое -
малое для смеху, а большое на счастье.
Архетипы парят в вышине идеалами,
херувимы всех потчуют коричневым квасом.

Ой, ловись ты, солнце, карасиком красным;
сварят из тебя люди райскую биосферу.
Вместо экологии здесь бушующий праздник - 
небожители потеряли всякую меру.