Со скрипом отворилось окно на пятом этаже, и из него высунулись один, по фамилии Собакин, и ещё один, по фамилии Кукушкин.
Собакин и Кукушкин не были друзьями, и вообще друг друга не любили, но из окна почему-то всегда высовывались вместе. В жизни так бывает довольно часто: когда есть окно, то из него либо вообще никто не высовывается, либо зачем-то высовываются сразу все.
Собакин и Кукушкин высунулись из окна, посмотрели вниз, и по очереди плюнули на тротуар. Когда просто идёшь по улице и смотришь под ноги, то тротуар выглядит так гадко, что желания плюнуть не вызывает. Но когда смотришь на тот же самый тротуар из окна пятого этажа, то высота обзора придаёт ему такую необыкновенную притягательность что непременно хочется на него плюнуть или, на крайняк, кинуть сверху какую-нибудь гадость.
Плевок в стадии засыхания, когда он уже накрепко приклеен к асфальту, не вызывает своим видом никаких эстетических чувств кроме подсердечной тоски. Но когда он, свежевыплюнутый, устремляется изо рта по параболе вниз на тротуар, он пробуждает в душе плюющего радостное, окрыляющее чувство полёта.
Собакин и Кукушкин мрачно взглянули друг на друга и, не сговариваясь, плюнули вниз ещё раз. Окрыляющее чувство полёта с готовностью вспыхнуло в душе и тут же погасло как искорка догорающего костра. Обыденная скука уже совсем было хотела возвратиться на своё законное место в дальнем углу селезёнки, но тут из-за угла показался прохожий в прорезиненном плаще.
Когда прохожий проходил под окном, Собакин приставил руки ко рту рупором и торжественно рявкнул "Куку!". В ту же секунду Кукушкин набрал побольше воздуха и крикнул "Гав!", но никакого рупора делать не стал.
Прохожий в прорезиненном плаще, которому собственно предназначалась эта антисемитская выходка, воздел к небесам рыжую бородёнку и завопил "Как вы смеете!!! Неправильно!!! Наоборот!!!".
Собакин заморгал обоими глазами и виновато произнёс "Гав!". Кукушкин, как и было испрошено, сказал "Куку!", ни разу не сморгнув. "Вот теперь всё как надо!" удовлетворённо произнёс прохожий в прорезиненном плаще и неожиданно исчез с глаз долой, словно его черти утащили.
Собакин и Кукушкин закрыли окно и разошлись по разным комнатам. Собакин сел на синий диван, а Кукушкин на жёлтый. Остаток дня они молча предавались обыденной скуке, каждый сам по себе - ведь как было уже сказано, друзьями они никогда не были.
Один бог только знает, когда им ещё удастся так душевно плюнуть вдвоём из окна в следующий раз.