Внешне Изместьев здорово смахивал на кавказца: те же угольно-черные брови, орлиный нос, роскошные черные усы и блестящие, навыкате, глаза. Был он парень добрый, но недалекий. Теоретические занятия давались ему с большим трудом, и за конспектами он проводил времени вдвое больше, чем другие курсанты. Зато он наверстывал в другом: отлично освоил мотоцикл и автомобиль, благо водительские права, в отличие от других, уже давно имел, Назубок знал тактико-технические данные пистолета Макарова, собирал и разбирал его в считанные секунды с завязанными глазами, перекрывая все действующие нормативы.

До поры до времени Изместьев не имел себе равных и в спортзале, на занятиях по боевому самбо. Поскольку этот предмет был для Школы подготовки профилирующим, по расписанию на эти занятия отводилось минимум шесть-восемь часов в неделю. Вел занятия сорокалетний старший лейтенант Турлак - фанат всевозможных восточных и боевых единоборств. Как-то раз, побывав в однокомнатной квартирке преподавателя, я долго не мог прийти в себя от увиденного. Вся комнатка была заставлена стеллажами с книгами. Причем книгами исключительно по боевым единоборствам. Здесь были и довоенные учебники по самбо, и специальные издания по рукопашному бою с грифом "Из части не выносить, и отксерокопированные и самостоятельно сброшюрованные статьи из советских и зарубежных изданий, посвященные единоборствам, и множество переводных книг на языках всего мира.

Сам Турлак был чуть выше среднего роста, гибкий и подвижный, и внешне совсем не производил устрашающего впечатления. На улице, во всяком случае, никому из посторонних и в голову не могло прийти, что в рукопашной схватке этот боец стоит доброго отделения спецназа. Выдавали старлея, пожалуй, только длинные, почти до колен, перевитые венами руки. Даже при беглом взгляде на его чрезмерно развитые предплечья становилось ясно, что их обладатель - невероятно цепкий и сильный человек.

В то время Советский Союз еще не захлестнуло всеобщее увлечение дзюдо, карате, другими единоборствами. На занятиях в кимоно был одет только сам преподаватель. Остальные - кто во что горазд. Отрабатывались каждое двухчасовое занятие определенная группа приемов. К примеру, отражение удара ножа, палки, пистолета, задержание и конвоирование и так далее. Перед началом занятия Турлак на одном из курсантов медленно демонстрировал связку приемов, потом разбившиеся на пары курсанты самостоятельно отрабатывали приемы под неусыпным наблюдением преподавателя. В последние четверть часа занятий Турлак любил устраивать индивидуальные и групповые спарринги, причем нередко на него, без особого успеха, наваливались до десятка курсантов, изо всех сил пытаясь одолеть своего сенсея.

В тот день занятия закончились, едва начавшись. Турлак решил отрабатывать отражение удара в пах. Суть контрприема состояла в том, чтобы в момент удара ногой поймать ступню или пятку нападающего в захват из кистей рук, резко вздернуть ногу нападавшего вверх влево, и уже затем, по обстановке, задействовать один из последующих вариантов. Во-первых, можно было попытаться подсечь свободную от захвата ногу противника и повалить его с размаху на пол. Во-вторых, ребром левой ладони нанести противнику сокрушающий удар в область сонной артерии.

Любящий эффекты старший лейтенант, решил для первоначальной демонстрации вызвать самого крупного курсанта взвода - старшину милиции Изместьева. Тот послушно сделал два шага вперед из шеренги и остановился.

-Резко бьешь меня в промежность! - коротко распорядился преподаватель.

Он чуть присел на полусогнутых ногах, загодя скрестив кисти рук в районе паха... И тут произошло то, о чем со смехом вспоминали мы даже спустя годы после Школы. Огромный Изместьев резко выбросил свой кулак-кувалду и нанес преподавателю сокрушительный удар... в переносицу! Взвод замер, а старший лейтенант замертво опрокинулся на спину на маты. Как видно, он надолго потерял сознание. Изместьев, ни жив, ни мертв, стоял перед лежащим на матах преподавателем, и никак не мог сообразить, что же нужно предпринять. Потом кто-то из курсантов спохватился, и бросился на помощь Турлаку. Приходил в себя сенсей медленно. Наконец, неуверенно приподнявшись с мата, он мутным взором посмотрел на присевшего перед ним на корточки Изместьева:

В тот день занятия по боевому самбо на этом и закончились. Поддерживая преподавателя, мы проводили его да раздевалки, и лишь потом дали выход своему рвущемуся наружу веселью...

После двух-трех месяцев плотной учебы курсантов Школы начинали все чаще и чаще привлекать для оказания практической помощи местным райотделам милиции. В первую очередь - для обеспечения массовых и зрелищных мероприятий. И вот в один из погожих деньков в начале сентября весь наш взвод облачается в парадную форму: белые форменные сорочки с погонами, белые фуражки, белые перчатки. Сегодня мы дежурим на городском стадионе "Химик". Встречаются два заклятых соперника по первой лиге: местный "Кузбасс" и "Амур" из Благовещенска. К середине второго тура обе команды находятся в самом конце турнирной таблицы, обеим "позарез" нужны победные очки. Поэтому страсти среди болельщиков сегодня ожидаются нешуточные.

Прибыв на стадион, наш взвод располагается у Восточной Трибуны. Здесь разместились приехавшие накануне из Благовещенска болельщики команды соперника, и наше начальство имеет все основания подозревать, что именно здесь во время матча возможны всякие неожиданности. На входах на стадион рядом с контролерами сегодня дежурят старички из Центрального райотдела. Нас, курсантов, туда не допускают. Сегодня у старичков - халява. Они отбирают у входящих водку, вино, пиво, относят все куда-то за трибуны. Вечером, вероятно, ожидается та еще пьянка! Против ожиданий все проходит на редкость спокойно. Лишь в конце второго тайма, когда прорвавшийся к воротам Амура наш ветеран Виталий Раздаев вколачивает в левый нижний угол единственный за всю игру гол, в центре трибуны вскакивают с полсотни наших и упоенно скандируют:

-Благовещенский Амур,

Голубые дали...

Мы такие дали

На хую видали!

По команде взводного мы бросаемся вверх по ступеням трибуны, отсекаем хулиганов и ведем тех из них, что постарше, к выходу со стадиона. Мелочь лет по 14-16 не трогаем, такой дан приказ.

Матч вскоре заканчивается. Густая толпа валит к выходам. Мы идем следом, подбираем совсем уже не держащихся на ногах болельщиков, передаем их дежурящим у входа экипажам медвытрезвителя. Затем - осмотр прилегающей к стадиону территории. Вместе с Изместьевым мы медленно идем за расходящейся от стадиона толпой к Центральному универмагу. Что такое? Господи... Мужик, видать, совсем упился! Не обращая внимания на текущую по тротуару толпу, он пристраивается по малому прямо возле стены универмага. Мы на мгновение замираем... Мужик - вполне цивильный, одет в дорогой костюм, при галстуке, на голове - фетровая шляпа. Вдруг Изместьев, будто очнувшись, делает три гигантских шага вперед и оказывается рядом с мужиком. Бережно сняв с головы пьяницы своей огромной ладонью шляпу, Володя тут же подставляет ее под журчащую струю. Оторопев от вида гиганта и от неожиданности, мужик продолжает машинально делать свое дело. Дождавшись, когда шляпа наполнится доверху, Изместьев, под хохот зевак, плотно нахлобучивает ее на голову пьянице...

Иногородним женатикам в Школе приходится особенно туго. За все шесть месяцев учебы никаких отпусков курсантам не предусмотрено, кроме как в связи с тяжелыми семейными обстоятельствами, которых никому и желать не хочется. Здоровяк-Изместьев воздержание переносит особенно тяжело. Если другие курсанты еще как-то ухитряются, время от времени, завести на стороне короткую интрижку, то Володя начисто лишен и этого удовольствия. Он - замкомвзвода, на виду, и терять и так не очень-то высокий свой авторитет ему совсем не хочется. Ближе к зиме нас начинают привлекать к дежурствам в райотделах в ночное время. В одно из таких дежурств мы попадаем с Изместьевым на пеший маршрут в самом центре города. Стоит на редкость теплая погода - градусов пять-семь мороза, не более. Хлопьями падает снег. Мы идем по Советскому проспекту, уже почти опустевшему в этот полночный час. Изместьев непроизвольно озирается по сторонам, в надежде найти хоть какое-то приключение и скрасить дежурство. Кто ищет - тот всегда найдет!

Впереди, у киоска Союзпечати стоит сдобненькая бабенка лет тридцати. Судя по всему, живет она где-то неподалеку: без шарфа, без головного убора, в накинутой на плечи черной короткой цигейковой шубке. Женщина курит сигаретку, и постреливает глазками по сторонам. Может быть, она только что кого-то проводила, и решила это дело перекурить. А может, наоборот, кого-то поджидает в столь неурочный час. Изместьев моментально делает стойку и неспешно направляется к незнакомке. Я, внутренне усмехнувшись, продолжаю двигаться вперед по тротуару и, пройдя еще метров полста, чтобы не смущать своим присутствием парочку, присаживаюсь на гранитный парапет возле Драматического театра. Закурив, я время от времени искоса наблюдаю за стоящими у Союзпечати, гадая, выгорит на этот раз у Изместьева, или нет? Судя по всему, дела у новых знакомых идут на лад. Вот, согнувшись чуть ли не вдвое к голове незнакомки, Изместьев что-то негромко ей втолковывает. Женщина весело смеется, качая головой. Судя по всему, она еще и в изрядном подпитии. Наконец, как видно о чем-то договорившись, парочка двигается в мою сторону. Обогнав спутницу, Изместьев подходит ко мне и, положив на плечо свою лапищу, негромко, чтобы не слышала женщина, просит:

-Сань, ты местный, все в округе знаешь... Подскажи, где можно приторчать минут на двадцать-тридцать?...

С секунду поразмыслив, я киваю Володе на расположенный по соседству огромный сталинский дом с картинной галереей на первом этаже:

-Пожалуй, только здесь, ближе больше ничего подходящего не найдешь... Короче: входишь вон под ту арку, потом - первый подъезд налево. Там спустишься с первого этажа ступенек на десять к входу в бомбоубежище... Местечко самое оно! Никто не ходит, и ничего с площадки первого этажа не видно...

Обрадовано хлопнув меня своей ручищей по плечу, замкомвзвода устремляется к своей спутнице. Еще через минуту парочка деловитой походкой направляется мимо меня к указанной арке. Мне остается только ждать...

Ждать пришлось недолго. Где-то с той стороны, куда удалилась парочка, гулко хлопнула дверь парадной. Еще через мгновенье в арке показалась знакомая женская фигурка, быстрым шагом направляющаяся в мою сторону. Еще через пяток-другой секунд бабенка стрелой пролетела мимо, даже не взглянув в мою сторону. Мельком я увидел свежую ссадину у нее на лбу и пару глубоких царапин на лице. Я твердо помнил, что при первой встрече этих знаков отличия у нашей новой знакомой не было. Гадая, что же могло произойти, я стал с нетерпением поглядывать в сторону арки, ожидая своего напарника по сегодняшнему дежурству. Наконец-то, показался и он. Подойдя вплотную ко мне, Изместьев, ни слова не говоря, махнул рукой, и мы молча двинулись дальше по маршруту патрулирования. Лишь минут через пять, когда я уже извелся от неведения и любопытства, и готов был наброситься на Володю с расспросами, он с неловким смешком, тщательно подбирая слова, начал:

-Понимаешь, Шура, сначала все шло путем... Место, действительно, знатное, Тамарка (так подругу зовут) не ломается... Короче, поставил я ее во вторую позицию, велел опереться руками о дверь бомбоубежища. Сам спустил с нее ниже колен панталоны такие с начесом, теплые, ну и пристроился сзади. А потом, видно, она чуть сильнее на дверь оперлась, и тут... - Володя на секунду замолчал, прикуривая Приму, потом, пару раз глубоко затянувшись, продолжил.- Какая-то блядь, представляешь, дверь открытой оставила. Дверь, вообще-то, тяжелая, бронированная, с первого взгляда и не поймешь, что не закрыта, а только притворена... Короче, дверь вовнутрь открывается, а там ступенек тридцать вниз, да все крутые! У Тамарки панталоны спущены ниже колен, ногами переступать она, естественно, не может... Ну и пошла кувыркаться через голову с первой ступеньки до последней, только грохот стоит. Я уж испугался: не убилась ли? Нет, ничего, как видишь...

Изместьев еще пару раз глубоко затянулся и вдруг по-детски заливисто, на весь пустынный проспект рассмеялся:

А я-то, я-то! Стою со спущенными галифе, в полной боевой готовности! А она - по ступенькам, вниз головой! -Не в силах сдержаться, Володя вновь заливисто и надолго рассмеялся. Потом, чуть успокоившись, продолжал:

Теперь уже я не смог сдержаться от душившего меня смеха. Во-первых, я воочию представил себе в лицах всю эту картину. Во-вторых, меня очень насмешил сдержанный Володькин оптимизм по поводу предстоящей Тамаркиной свадьбы.

Помолчав, Володя жалобно попросил:

-Ты, Шура, только об этом больше никому! Меня и так во взводе после той истории с Турлаком дубом за спиной навеличивают... А тут можно и вообще из органов загреметь...

Я, конечно, обещал молчать о случившемся. А что тут еще сделаешь?

8

8

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"