Сосэки Нацуме, 98-летний муравей, тихо брёл по Киото; его сморщенные губы шевелились. Окружающие перестали обращать внимание на эту странность старика. Никому не было дела до его речей, мыслей, бормоты. Люди спешили с работы, на работу; Нацуме стал для жителей таким же предметом окружающего мира как кипящий чайник на кухне.
Надо сказать, что когда Нацу было 18 лет, у него тоже был чайник. Он купил его в лавке. Чайник ему так нравился! Ну так нравился, что однажды он купил его ещё раз.
И друг у него был. И звали друга Летящее Облако или просто Ло. Нацу жил в большом ящике - пачке сигарет. Его дом был синим, с надписью GAULO... (дальше Нацу прочитать не смог - дожди смыли краску). Ло жил в соседней пачке. Ло был молодым, поэтому его дом был маленьким и старым.
Ло не был ни идиотом, ни подростком, ни братом - он был Ло. Не в глаз, а в бровь любил он щёкотно щекотать у Нацу брови и шевелящиеся губы.
Вечерами, когда Киото погружался во тьму Ло приходил к Нацу и они сидели, пили чай, курили и говорили о высоком.
Нацу за всю свою долгую муравьиную жисть не знал и не догадывался, есть ли у него глаза или их нет. Но он понял, что есть чайник, и когда он долго его не видел, он говорил:
Увижу ли тебя, друг мой,
Через неделю,
Ласточка моя, чайник мой?
По праздникам Нацу и Ло целовались. Они целовались с небом, со звёздами на этом небе, с жёлтыми листьями, отдавая дань их существованию. Нацу, этому старику, выжившему из ума в подсознание, удавалось развеселить угрюмого Ло.
Нацу сидел долго. Сидел Нацу и хотел увидеть камень Љ15, но не мог. Вот и вся его муравьиная жизнь.