Дверь лекционной аудитории подрагивала, из-за неё доносился глухой шум и выкрики. Чувствовалось, что атмосфера внутри накалена донельзя. Проходивший мимо декан прислушался, поморщился, пожал плечами и пошёл дальше.
     А студенты продолжали бушевать:
     — Это произвол! Не имеете права!! Повадились нас на экзаменах обыскивать, а тут лекция! — Это высокий голос Вики. — Немедленно отворите дверь!!! — А это почти хором.
     Тим, стоящий рядом с лектором, слегка побледнел, но Ник выглядел спокойным. Четвёртая в группе, Нина, с упрёком стремилась встретиться взглядом с самозабвенно орущей Викой, но не решалась шагнуть в бурлящую толпу.
     Чертыхнувшись, Донат Купидонович, опираясь на дюжую Никову руку, влез на аудиторный стол, медленно распрямился в пояснице, осторожно подвигал, поёрзал ступнями, словно твистуя — стол был кафельным, для химических демонстраций, надо было выбрать устойчивую позицию.
     — Тихо! — крикнул он и сразу же сорвал голос, закашлявшись. Еле-еле отбрехавшись, продолжал: — Это что же такое получается, граждане? Мы прав никаких не имеем, а вы, значит — выше крыши?! Уже два раза вас как ветром сдувало по фальшивому звонку, а настоящий звенел минут через двадцать. Так нельзя! Настало время разобраться, расставить, как говорится, все точки над i.
     Студенты уже не шумели, подавленные доминирующей над толпой фигурой разозлённого преподавателя, а лишь пошумливали. Кто-то спросил:
     — Ну и что, что пораньше уходили? Вам-то тоже легче.
     Высмотреть, кто спросил, не удалось, пришлось отвечать по существу:
     — Я же говорю — официальный звонок звенел много позже. Загляни до этого сюда декан или любой проверяющий — где, спрашивается, студенты? А была ли у них вообще лекция? Среди вас есть коммерческая группа, её учебное время нормируется особенно строго. Откуда мне знать, не собирается ли кто-то подать жалобу на недослушанные лекции? Нет уж, голубчики, сейчас как миленькие покажете моим помощникам свои вещички, наверняка у кого-то в них диктофон с записью звонка или мощный будильник. Найдём, изымем — и гуляйте себе! Gaudeamus igitur! — нашёлся под конец оратор.
     Толпа насторожённо перешёптывалась. Видно, студенты ещё не решили, бузить дальше или подчиниться. Вдруг раздался озорной мальчишеский голос:
     — А девчонок, может, мы сами обыщем?
     — Ещё чего! — отбрил Донат Купидонович. — О нательном обыске и не мечтай! Это вам не фальшивый листок с ответами. Посмотрим только ручную кладь. Но даже и так проверять девушку будет только девушка, — он кивнул на Нину.
     Охотник до стриптобыска сразу потерял всякий интерес к сотрудничеству и, затесавшись обратно в толпу, стал как бы невзначай протискиваться между женскими телами.
     Непонятно, чем бы закончилось противостояние, но тут полушёпот, которым один из студентов-амбалов, отойдя к окну, разговаривал под шумок по сотовому, перешёл по случаю конца разговора в недовольный бас:
     — Кончай базарить, братва! Мне через полчаса надо дело ворочать. Вот мой пакет, вот барсетка, смотрите — не жалко и выпускайте меня.
     Толпа последовала за этим стихийным лидером. Не давая опомниться, Донат Купидонович скомандовал:
     — Девочки, Нина — под лестницу! Мальчишки — к нам с Тимом. Ник, сторожи у двери! Пошё-ё-ёл! — Бух! — Тяжёлый прыжок со стола.
     Досмотр начался. Он шёл необычайно быстро, тем более, что багажом посетители лекции себя особо не утяжеляли. Некоторые непонятно где собирались вести конспект. Ник придирчиво следил, чтобы в дверь выходили только очищенные от подозрений.
     Последний студент, шутовски вывернув карманы, спросил:
     — А что вы будете делать, если сейчас сюда заглянет декан или проверяющий какой? Звонка-то с лекции ещё никакого не было! — И, усмехнувшись, выбежал в дверь.
     Из-за ступеней амфитеатра вышла Нина, красноречиво разводя руками. Воцарилось тягостное молчание.
     — Может, кто-то воспользовался отлучкой вахтёра и сам позвонил по-настоящему? — предположил Ник.
     — Нет, во второй раз Карл Потапыч специально следил за кнопкой, — ответил преподаватель. — Скорее всего, звонарь сегодня просто не взял свой инвентарь. Ну, чтобы жадность фраера не сгубила… Два раза увёл народ с лекции — и хватит. Ладно, спасибо, ребята, хоть напугали их, чертей!
     — Лжезвонарь мог засунуть диктофон куда-нибудь под парту, — не сдавался Тим. — Чтобы потом вернуться за ним.
     — Это мысль! Давайте-ка, ребята, пробежимся по рядам. — И Донат Купидонович, стуча башмаками, рысью понёсся по многоярусной аудитории.
     Укромных уголков там не было, ряды довольно хорошо просматривались. Особенно мило на лекциях выглядели стройные девичьи ножки, лишь незначительной своею частью скрывающиеся в чарующей тьме мини-юбочек. Студенты по любому поводу вертели головами, и лишь носящие очки в модной зеркальной оправе сидели чинно, спокойно и только вовсю косили глазами.
     Сейчас, на безлюдье, открытость сослужила другую службу — диктофона явно нигде не было. Последним сверху спустился Ник.
     — Там, под потолком, провода какие-то висят, — поделился он впечатлениями. — В рассохшейся оплётке, клочьях, паутине. Может, и к звонку чего идёт. Если так, то очень даже легко можно замкнуть и позвонить прямо с верхнего ряда.
     — Гм-м, — промычал преподаватель. — Звонок же снаружи аудитории и кнопка тоже снаружи. Чего проводке внутрь заходить? А, впрочем, у нас всё возможно. Надо посоветоваться с электриками.
     Незаметно подошла Нина.
     — В этом, по-моему, нет необходимости, — мягко сказала она. — Звонил не штатный звонок. Источник звука был внутри аудитории.
     — Откуда узнала? — повернулись к ней головы. — Ты же не была на коротких лекциях!
     — Располагаю свидетельскими показаниями, — голос девушки был подозрительно-официальным. Она подошла к краю лестницы, заглянула за него и позвала: — Вика, выходи, уже можно.
     Из-под лестницы вышла красивая студентка Вика, известная сыщикам по делу с письмом колдуну. Она смущённо улыбалась и поправляла узкие чёрные брючки, ловко сидящие на её бёдрах.
     — Ты что — обыскивала их там нагишом? — недоумённо спросил Ник, заметив, как новоявленная сделала круговое движение бюстом, как бы стараясь вернуть его в симметричные рамки смелого декольте блестящей блузки, и слегка выгнула спину.
     — А то как же — разоблачала нас до нитки, искала в одном месте пару конических будильников. Я вот сама вся показалась и только сейчас оделась. У-у, Нинка, погоди! — Взмах кулачком.
     Мужчины, занятые своими сыскными мыслями, сейчас плохо понимали шутки. Ник шагнул между якобы собачащимися девушками — так, на всякий случай. И тут в оба его уха хлынул девичий смех.
     — Поверил, ой, не могу — поверил! — верещала Вика. Нина фыркала, не находя слов.
     Тим первым оценил ситуацию.
     — Понимаю, — протянул он. — Нераздевавшаяся Вика просто ждала, когда уйдут её сокурсники, чтобы сказать нам что-то важное. Так?
     — Вот именно, — подтвердила Нина. — Она теперь наша и вовсе не дуется на меня за тот случай на экзамене.
     — Ну, тогда я погорячилась, — смущённо призналась Виктория. — И никаких обид на Нину у меня быть не может. Ладно, слушайте, что знаю. В первый раз, когда звонок не вовремя прозвенел, я поняла только, что он какой-то необычный. Главное, не из коридора шёл, не снаружи, как всегда, а чуть ли не рядом откуда-то.
     — Типа будильника?
     — Ну, может быть. Но ведь будильники громко тикают, а на той лекции, помню, были периоды мёртвой тишины, и ничего такого я не слышала.
     — Вот именно — периоды, — буркнул Донат Купидонович. — Нет чтобы тихо всё время сидеть — периоды у них, видите ли! Голос срываешь, орёшь, как в рупор — а у них только пери-и-и-оды случайной тишины.
     — Вика не виновата! — вступилась подруга. — Не она же одна шумит.
     — Да, в её стороне шума меньше, — согласился преподаватель. — Зато больше верчения головами. Мини-юбки, видите ли, кофточки прозрачные, пупочки пузыриком…
     — Значит, не будильник, — вернулся к делу Тим. — А ещё что-нибудь заметила?
     — Да, — сказала причина студенческого головокружения. — Подумала, что звук идёт из нашей среды. Будильник отпадает. Значит, диктофон. Но ведь тогда кнопку нажимать надо. И вот когда ранний звонок пошёл второй раз, я сама завертела головой, искала, у кого руки не на виду, может, в кармане, может, в сумке. Но никого такого в том месте, откуда шёл звук, не было. Это точно.
     Сыщики переваривали услышанное.
     — Ну, диктофон мог быть и с часовым механизмом, как в одном детективе Агаты Кристи, — размыслил Тим.
     — Тогда тоже тикало бы, как будильник.
     — Не обязательно… — ввязался Ник, но Донат Купидонович перебил его:
     — Но мы не нашли ни будильника, ни диктофона. Хорошо ещё, что после обыска все уходили по одному, а останься они — ещё предъявили бы претензии. Результатов нет, второй обыск вызовет бунт, а чего искать — непонятно. Да злоумышленник теперь и затаится. Что дальше делать — не представляю. — Глубокий вздох.
     — Давайте подумаем. — Тим поднял глаза к потолку, сложил ладони пальцами друг к другу. — Надо, чтобы студенты не реагировали на ложный звонок. Поскольку они не могут отличить его от настоящего…
     — Не хотят, — тихо поправила Вика.
     — … или не хотят, пусть ни на какой звонок не реагируют. Проще всего сказать им об этом в начале лекции.
     — Но как же её тогда заканчивать? — забеспокоился лектор.
     — Устно. Следите за своими часами, объявите об окончании лекции и выйдите к вахтёру, скажете, чтобы звонок дал. Только звонок после вашего выхода из аудитории будет считаться законным.
     — М-да… Рискованно. Но выхода нет, попробую. Но что, если я пропущу нужное время, скажем, увлекусь? Ведь вахтёр, пока не выйду к нему, всему корпусу по уговору звонить не будет.
     — Пусть тогда он войдёт и напомнит вам, что время вышло, — предложила Вика. Она с увлечением втянулась в сыскное дело, её глазки мало-помалу разгорались азартом.
     — Нет, вахтёру запрещено с поста отлучаться, — равнодушно сказал Тим, всё ещё смотря в потолок. И тем же голосом добавил: — Вот если бы в аудитории был телефон, он мог бы с вахты позвонить, напомнить.
     — Нету здесь телефона, — обвёл рукой преподаватель.
     Тим сделал жест, якобы вынимая что-то из кармана, и коснулся ладонью щеки, почесал её двумя пальцами, как бы размышляя.
     — Но ведь у вас есть… — начала девушка и вдруг замолчала, её глаза расширились. Медленно подошла Нина к Тиму и вдруг ни с того, ни с сего закатила ему оплеуху. Сыщик отклонил голову в сторону, но совсем увернуться не сумел. Тёплая девичья рука потёрла ею же шлёпнутое место.
     — Негодник! — Она сверкнула глазами. — Понял и молчит, меня вперёд пропускает. А я ведь тебя насквозь вижу. Сам, сам открывай рот и говори про сотовый телефон!
     — Ну да, у меня есть сотовый, только на лекции я его не беру, — подтвердил Донат Купидонович. — Ты что, предлагаешь, чтобы вахтёр звонил мне по нему и сообщал, что время вышло? Это идея!
     — Так это был сотовый теле… — успела выкрикнуть Вика, прежде чем Нинина рука запечатала ей рот.
     — Молчи, миленькая! — Одно девичье тело прильнуло к другому. — Он первый понял, пусть сам и говорит, нечего другим уступать и провоцировать. Говори, Тим, ну!
     — Зря ты, Нинка, меня обидела. — Тим потёр краснеющее место. — Среди нас есть свидетельница, свои догадки мы ей навязывать не вправе. Только навести на верную мысль. — Он распечатал рот свидетельнице, пихнул Нинину руку. — Говори, Вика, что поняла.
     Нина нехотя отступилась.
     — Как я раньше не догадалась, — заговорила Вика. — Конечно, кто-то записал на свой мобильник мелодию звонка и договорился с другом, чтобы тот звонил ему в заданное время. Дал один звонок и отбился.
     — Скажи, как свидетельница — что в звуке говорит о том, что звонил именно сотовик?
     — Во-первых, звук шёл изнутри аудитории, откуда-то недалеко от меня, я уже говорила. Во-вторых, руки у всех подозреваемых были на виду…
     — Ну, это косвенная улика.
     — Что ещё? Звук был глуховатым, через ткань. Да, вспомнила: перед основным, длинным звонком было какое-то позвякивание.
     — Вахтенный звонок так не звонит, — подтвердил Донат Купидонович. — Разве что вахтёр специально отобьёт морзянку, но зачем ему это?
     — А остальные доказательства у вас, — развела руками Вика. — Много вы видели у наших мобильников?
     — Я — штук шесть, — заявила Нина.
     — И у нас примерно столько же, — сказал Тим. — А ведь девчат намного больше, чем парней.
     — Чаще дарите своим девушкам мобильники! — улыбнулась красавица. — Я бы вот не отказалась, да никто из поклонников не догадается никак.
     Преподаватель стоял в раздумчивости, не обращая внимания на студенческое пересмеивание.
     — Громковат звук для сотового будет, — пробормотал он. — Как бы это проверить?
     — Да очень просто, — сказала Нина и снова прищурилась на Тима. — Или ты и это знаешь, говори!
     — Я знаю, что ты хочешь сказать, — вывернулся тот. — Она предлагает пойти на кафедру, взять ваш мобильник, озвучить его нашим звонком и откуда-нибудь позвонить на него. Оценим громкость.
     — Конечно, пойдём!
     — Можно мне с вами? — робко попросила Вика. — С тех пор, как меня Нина выручила, я уважаю сыщиков. Хочу посмотреть, как вы работаете.
     — Нет, Викуш, — мягко возразил Тим. — Это для пользы дела надо, не наша прихоть. Сама посуди: подозреваемых много — ведь вокруг тебя парни всегда плотно сидят, верно? Злодей насторожён обыском. Ты больше поможешь нам в качестве негласного агента, а для этого тебя с нами видеть не должны. Мы с тобой потом конспиративно встретимся и всё расскажем.
     Девичьи глаза обратились к Нине.
     — И с Ниной тебе лучше не общаться, — продолжал сыщик. — Теперь ты наша агентша, у тебя должна быть легенда. И по легенде по этой ты задержалась здесь так долго потому, что Нина тебя капитально шмонала, вещи перетряхивала, допрашивала, ни одному слову твоему не верила. После этого ты на неё обижена, дуешься. Мало ли кто тебя с ней может увидеть! Сейчас нам никак звонаря спугивать нельзя.
     — Как будто нельзя подобру задержаться! — передёрнула плечиками свежеиспечённая Мата Хари. — Нинке мои зонг-трусики приглянулись, ну — дала примерить, походить там, под лестницей, ощутить, как они тело подпаковывают, вход и выходы перекрывают. Потом объяснила, где купить, почём…
     — Так вы там обе голышились, что ли? — недоумевали мужчины.
     — Кто тут о легенде толковал? — прыснула девушка.
     — Ну ладно, с Нинкой можешь водиться, но как девушка с девушкой, а не как агентша с резидентшей, — милостиво разрешил детектив. — Погромче обсуждайте бельишко и прочие тряпки, особенно если кто прислушиваться будет. А сейчас мы вперёд выйдем, а ты погоди тут чуток и тогда уже тоже иди. Если тебя кто ждёт, то, увидев нас, подумает, что прошляпил тебя, легенда и не понадобится. В нашем деле надо избегать насколько можно лжи. Не все умеют врать правдоподобно и всем одинаково.
     Девушка кивнула. Сыскная группа вышла в дверь, но шедший позади Тим, уже подняв ногу, вдруг резко шагнул ею в сторону, оставшись внутри, и затворил створки. Вика подняла брови, но голос декана снаружи всё объяснил:
     — Вы лекции раньше времени не кончайте, Донат Купидонович, а то студенты жалуются, говорят, что им недочитывают.
     — Нет-нет, Вениамин Эдуардович, — послышался оправдывающийся голос. — Я только за наглядными пособиями, а они вот помогут мне их донести.
     Декан недоверчиво посмотрел на группку студентов, но тут за дверью Тим подмигнул Вике, и они принялись шлёпать в ладоши свои и друг другу, и вдобавок издавать непонятные звуки, не раскрывая рта.
     — Надолго студентов не оставляйте, — снова загудел снаружи деканов голос. — Слышите, они там веселятся вовсю?
     — Нет-нет, мы только туда и обратно.
     — И вообще, заранее надо было… — грозный голос удалялся и постепенно замолк.
     Тим с Викой подождали ещё немного и вдруг расхохотались, как-то незаметно войдя друг другу в объятья. Когда приступ веселья затих, парень обнаружил свои руки на девичьей спине, а свою грудь — подпираемой мягкой упругой плотью, и решил, что это уж слишком. Постепенно отодвинулся, поздравил сообщницу с догадливостью. Подождали ещё, прислушались и, осторожно выйдя, пошли на кафедру.

     Звонок висел под самым потолком последнего этажа учебного корпуса, и его трель скакала по воздушным коридорам сверху вниз. Прямо под звонком начинался последний пролёт сквозной лестницы, ведущий к площадке перед дверью получердачной комнатки. Тим медленно поднялся по этому пролёту, вытягивая руку к звонку и прикидывая, где будет наикратчайшее расстояние. Вроде бы сверху, на площадке перед дверью, но тогда приходилось слишком сильно высовываться и перегибаться, и если бы кто-нибудь резко открыл в это время дверь изнутри, полёт с трёхметровой высоты на плиточный пол был бы весьма вероятен. Ник тоже поднялся и попытался заблокировать дверь своими могучими руками, но как только он упёрся ногами в ограду перил, всё так и заходило ходуном. Решили не рисковать и снабдили мобильник мелодией, стоя снизу и просто подняв его к звонку.
     Предупреждённый Карл Потапыч на этот раз позвонил от души, хотя вряд ли громкость зависела от силы вжатия кнопки в стену. Но дальше следственный эксперимент почти провалился: звонили на сотовый и с телефона кафедры, и просили коллегу из политеха перезвонить на него — звук всё равно был тише, чем надо, что подтвердили два свидетеля — Донат Купидонович и Виктория.
     — Может, батарейки сели или марка аппарата другая? — сыпались предположения.
     Доцент Буров, наблюдавший следственные потуги со стороны, вдруг заинтересовался:
     — Ну, а что будет зависеть от исхода проверки? Предположим, всё-таки докажете, что виноват мобильник. Ваши действия?
     Сыщики замялись. В самом деле, отбирать сотовые никто не даст, запеленговать не удастся, а студенты, видно, уже догадались, в чём дело, побегут с лекции сразу, лишь только заслышат звонок.
     — Что ж, придётся вызывать владельцев в деканат и проверять их телефоны, — вздохнул Донат Купидонович. — Иного пути не вижу.
     — Так они вам и дадутся! Нарушение прав человека, мигом растолкуют эти правозащитники. К тому же звонарь может сменить мелодию или некоторое время не носить с собой своё достояние.
     — А вы сами что можете предложить? — с вызовом спросил коллегу преподаватель. — Приковывать студентов к местам наручниками?
     — В чём проблема, коллега? В том, что звонок сотового телефона кого-то из студентов слишком напоминает наш корпусной? Выбирать мелодию он волен самостийно, спору нет, а что звонят ему намеренно, вы всё равно не докажете. Выход один — рассогласовать похожие звуки.
     — Но переозвучить мобильник мы не можем, а покупать новый корпусной звонок очень накладно, — возразил Донат Купидонович.
     — Зачем же новый? Можно на корпус старого наварить несколько металлических рёбрышек, и тембр сразу же изменится. Вот, если не верите, — он снял с полки толстый том «Акустика» (кафедра занималась в том числе комбинированной термической и ультразвуковой обработкой материалов). — Или угоним у нашего главного компьюшего велосипед и проверим на велозвонке.
     Идею приняли сразу же. Донат пошёл договариваться с Карлом Потапычем, который слыл мастером пайки и сварки, а сыщики принялись благодарить Куприяна Венедиктовича.
     — Ну, догадаться, что делать, было нетрудно, — усмехнулся тот. — Вот у вас сейчас задача потруднее встанет.
     — А-а, вы имеете в виду, что звонарь захочет переозвучить свой сотовый и мы его должны застукать с поличным? — спросил-догадался Тим.
     — Именно. А сверху всё на виду, там негде засаду устраивать.
     — Негде, считаете? — в запальчивости возразил детектив. — А я два места вижу: за дверью получердачной комнаты…
     — Ну, оттуда ничего не видно.
     — … и можно ещё залечь снаружи на карнизе окна. Там есть такое высокое окно со стёклами «метелица», но в форточку должно быть видно, кто там внутри стоит, салютует звонку мобильником. Спрыгнуть с подоконника и повязать злодея!
     — Но это очень опасно! Третий всё-таки этаж, карниз, насколько я помню, узкий.
     — А там рядом балкон соседней лаборатории, можно легко перепрыгнуть или даже перешагнуть. Договоримся с Карлом Потапычем, чтобы звонков внутри пар не давал, и будем перед каждой из оставшихся трелей мотаться с балкона на карниз и смотреть в форточку, кто там стоит.
     — Нет, уж лучше прячьтесь за получердачной дверью, — дал совет доцент. — Меньше риска, а в двери какую-нибудь дырку провертеть можно. До следующей лекции Доната Купидоновича целая неделя, что-нибудь придумаем.

     Но уже на следующее утро перепаянный звонок гремел по-новому. Доцент Буров недовольно поморщился: злоумышленник наверняка понял, в чём дело, и у него целая неделя в запасе, и всю эту неделю сыщики будут в напряжении, должны сидеть в засаде. А то и не одна неделя, можно, в крайнем случае, один-два раза высидеть полную лекцию и измотать детективов, усыпить их бдительность.
     Куприян Венедиктович хотел разыскать Ника или Тима, но помешали занятия. Ладно, не маленькие, сами поймут. А мне ещё к завтрашней лекции готовиться надо, угораздило же заведующему внести в программу такие изменения!

     А сыщики прошляпили смену звонка. Пожертвовав занятиями, они сидели в своей комнате в общаге и экспериментировали с мобильником Зайца, который для них достала Нина через свою подругу — невесту Зайца Милу. Разбор инструкции существенно обогатил их английский, а обхождение с аппаратом оказалось целой наукой. Друзья и так и сяк вертели ручку громкости, томили аккумуляторы в зарядном устройстве, а потом принимали звонки от знакомых по заранее договорённому расписанию. Но звук сильнее, чем вчера, так и не стал. Наконец, пришла после занятий Нина и отобрала у них объект эксперимента, сказав, что сама отдаст его Миле. Посидела, рассказала новости, попила чаю, для заварки которого выпроводила обоих в кухню, и ушла. Именно от неё сыщики узнали о смене мелодии. До поздней ночи они совещались, как лучше ловить злодея, когда он придёт переозвучивать телефон. Легли очень поздно, ничего не решив.
     Наутро наши герои проспали. Хорошо ещё, что первую лекцию читает доцент Буров, он зверствовать не станет. Завтрак пропустили, но пришлось ещё задержаться — куда-то пропали их записные книжки. Скорый шмон по немудрёной общежитской обстановке ничего не дал, и друзья полетели на занятия налегке.
     На развилке Тим притормозил. Ему вздумалось зайти к Нине в «Собачью аптеку», где она подрабатывала на ксероксе. Зачем это вчера она так хитро выпроваживала на кухню их обоих? А Ник может отправляться на лекцию, половину ещё успеет прослушать, если поспешит.

     Этим утром Вика собиралась на занятия чуть дольше обычного. Она открыла шкафчик в стенке со своим нижним бельём и начала в нём рыться. Вытащить пришлось почти всё, прежде чем под завалами мини-современного нашлись её большие бязевые трусы старомодного покроя.
     Девушка была одна в квартире, поэтому разделась догола, поёжилась, натянула на себя этот бабушкин антиквариат и прошлась в нём, задержавшись у зеркала. Сдерживая смех, погладила ягодицы и бёдра. Ощущения непривычные, валик не проходит между ягодиц, не вжимается привычно в нежную кожицу, ягодицы не на полной воле, не дрыгают, немного стеснены. Как только раньше в этом ходили? Зато тепло, даже непривычно тепло, а это именно то, что нужно для задуманного. Нинка молодчина, дельные советы даёт!
     Взгляд в зеркало скользнул выше, хозяйка обладошила свои огрузлости, аккуратно пропустив красные вершинки между пальцами, слегка повела руками, с удовольствием ощутив, как пружинит мягкая плоть, шелковисто ускользая из-под пальцев. Чуть прижатые вниз, полушария по отнятии ладошек мягко освободились из-под опеки и подались обратно вверх — нам никакой каркас не нужен! Был бы сейчас фотоаппарат… Ох, о чём только она думает!
     Вика взглянула на часы и стала быстро одеваться.

     Доцент Буров неторопливо шёл на утреннюю лекцию, когда ему повстречалась высокая красивая студентка, поджидавшая его наедине. Они наскоро переговорили, и лектор отворил перед ней дверь аудитории, галантно пропустил вперёд и вошёл сам.
     Обычно Вика выбирала место в левом секторе, среди своих многочисленных поглядывателей. Но сейчас она, к их вящему сожалению, завернула направо, прошлась вдоль переднего края, кивая сокурсникам, и начала подниматься по ярусной лестнице. Выбрала ряд, на котором уже не было свободного места, внимательно поглядела на сгрудившихся, покачала головой и, не обращая внимания на вакансии сверху и внизу, отошла ко кстати подвернувшемуся окну, села на широкий мраморный подоконник, достала из сумочки тетрадь. Лектор с кафедры уже приветствовал студентов.
     Лекция началась. Вика повернулась к окну вполоборота и, делая вид, что конспектирует, стала поглядывать наружу, во дворик. Там вскоре появилась Нина с сумочкой.
     Девушки дали понять, что видят друг друга, одна — осторожно, прикрыв корпусом помахивающую руку, другая — размашистым движением руки с сумкой. Затем Нина достала из неё листок бумаги и сотовый телефон. Затыкала в кнопки, набирая номер. Вика чуть-чуть отвернулась от окна и из-под длинных ресниц стала оглядывать аудиторию, для конспирации придав взору кокетство.
     Вот где-то в середине раздался турецкий марш и тут же стих. Прозвучал приглушённый «Блин!», затем тихое «Алло!», «Говорите, ну!». Вика незаметно сделала Нине отрицательный жест рукой. Та кивнула головой — дескать, поняла, что-то черкнула в листке и снова занажимала кнопки.
     Через несколько секунд зазвучала ламбада и всё повторилось. И ещё раз, и ещё. Владельцы сотовых не отличались разнообразием в реакциях. Доцент же Буров, предупреждённый Викой, проявлял выдумку, делая вид, что не замечает катящейся по залу волны телефонных звонков, держал лишние паузы, чихал, кашлял, долго утирался платком, рылся в бумагах, чего раньше на лекциях почти никогда не делал.
     Вика вдруг почувствовала, что посреди попки просочился холодок от мраморного подоконника. Она вспомнила, как однажды летом тоже села куда-то сюда. Трусики на ней тогда были мини, незначительный треугольничек переходил в узкую полосочку, идущую между ножками, скрывающуюся между мощными ягодицами и, выныривая, треугольником их расклинивающую. Мини-юбочка тоже не отличалась теплотой. А подоконник, несмотря на лето, оказался холодным, будто экранированным от ласкового солнышка несколькими этажами массивного каменного корпуса. Села она, случайно расслабив и распластав ягодицы, так что валик сильнее обычного вжался в нежную кожицу, откуда по телу побежала горячая волна. Она-то и помешала ощутить холод, прошедший под прикрытием сомнительного тепла в ответственную часть тела… Девушка поёрзывала, блаженно улыбалась, незаметно раздвигала ноги и ещё больше распластывала ягодицы. И посидела-то она всего ничего, как показалось, а потом несколько дней её мотали тянущие боли где-то внизу живота. Хорошо, что тогда всё обошлось, молодой, сильный организм сдюжил. Нет, Нинка молодчина, что подсказала насчёт бязевых. Конечно, если не отказываться от принципов и современного белья, то можно было бы захватить с собой подушечку для сидения, но это сразу выдало бы её с головой. То есть, с … другой частью тела. Но что это?
     Наконец-то зазвучала та самая мелодия — вузовский звонок. Та, да не та. Во-первых, старого образца. Во-вторых, очень тихо и откуда-то снаружи, сверху, что ли. Почти что оттуда, откуда обычно доносился штатный звонок. Некоторые студенты недоумённо завертели головами, но в целом никто это как сигнал к окончанию лекции не воспринял. Лектор закашлялся, выигрывая время, зашуршал бумагами, звонко чихнул.
     Пауза, потом звук начал повторяться. За окном Нина описывала рукой с зажатой в ней трубкой вопросительные знаки. Вика несколько раз сделала утвердительный жест, вскочила и, поднявшись по лестнице амфитеатра дальше, стараясь не шуметь, выбежала в верхнюю дверь.
     И тут же столкнулась с Ником. Конечно, он хотел войти на остаток лекции незаметно, сверху, а не через парадную нижнюю дверь, где ему пришлось бы маршировать по коридорчику прямо на лектора, а затем поворачиваться и дефилировать передо всей аудиторией.
     — Пойдём со мной! — Девушка схватила дюжего сыщика за руку. — Мы с Ниной нашли звонаря, он где-то наверху, у настоящего звонка.
     В следующую секунду оба мчались наверх. Вот снова раздался звонок старого образца. Как раз в это время наши герои выбежали на площадку верхнего этажа, где позавчера ставили свои эксперименты. Звук шёл сверху, от звонка. Оба задрали головы.
     К металлическому агрегату, ощетинившемуся наваренными Карлом Потапычем рёбрами, тянулось бамбуковое удилище, на конце которого чернел сотовый телефон. Он-то и звонил, звонил по-старому и довольно громко. Второй конец палки уходил в раскрытую форточку, а на карнизе за окном через «метелицу» виднелась неясная фигура человека в чём-то тёмном. Ясно, что удилище держал именно он, желая переозвучить мобильник с безопасного расстояния. Судя по мешканию с вытягиванием, злоумышленник думал, что звонит штатный звонок и телефон ещё нужно подержать поблизости.
     Но уже в следующую секунду удилище стало улезать в форточку. Карниз был довольно узким, стоять можно было только анфас к окну, а это затрудняло манипуляции с длинной палкой.
     Медлить было нельзя. Окно располагалось довольно высоко, а табуретку или там стремянку для наших героев никто не приготовил. Ник быстро взбежал по лестнице к двери получердачной комнаты, вскочил на шаткие перила и совершил отчаянный, головокружительный прыжок, пытаясь поймать ускользающую улику.
     Прыжок разворачивался перед ошеломлённой Викой как в замедленной съёмке. Одной рукой каскадёр сумел-таки ухватить добычу, на миг повис, но тут раздался страшный треск и тело с бамбуковым обломком в руках совершило жёсткую посадку на плиточный пол, просев на карачки, да так и не встав. Выбыл наш герой пока из строя.
     Девушка с широко открытыми глазами увидела, как маленький чёрный предмет сорвался с обломка удилища, упал на пол и задвигался по нему. Мобильник, оказывается, сидел ещё и на леске, и вот теперь тёмный человек стал тянуть за неё, вываживая своё имущество. Ещё немного — и трубка уйдёт.
     Вика в отчаянии оглянулась. Догнать телефон она не успевала, но рядом оказалась подставка для цветочных горшков. Несильная девичья рука подхватила один из них и метнула в скачущий по полу предмет. Мимо! Горшок прошёл в паре сантиметров от цели и с грохотом раскололся, брызнув комьями земли. Не беда, горшки ещё остались! С каким-то ожесточением Вика метала один за другим в ползущий по полу мобильник. Стоял грохот, летели черепки, комья земли, бедные растения превращались в мятую ботву.
     Сообразив наконец, что с её меткостью надо искать цели покрупнее, снайперша запустила последним снарядом в окно, в то время как телефон уже поднимался вверх, вися на вытягиваемой леске. Что-то щёлкнуло девушку по спине, пронзительно зазвенев, обрушилось внутреннее стекло, загудела-застонала рама, запозвякивали и внешние, толстые стёкла «метелица».
     Только сейчас Вика испугалась, что осколками стекла и черепками горшков могло задеть Ника, но тот, к счастью, скорчился поодаль от окна. Шумотерапия пошла ему на пользу. С трудом, но встав-таки на не слушающиеся ещё ноги, подошёл нетвёрдыми шагами к сообщнице и сказал:
     — Сматываемся, сюда сейчас прибегут!
     Сделал шаг, но такой, что стало ясно — ходок он пока никудышный. Вика подхватила его под мышки и потащила. Откуда только силы взялись! Сыщик плыл по воздуху, перебирая ногами, а рядом слышалось тяжёлое дыхание спутницы.
     Завернули за угол коридора. Наверно, этого достаточно если не для алиби, то хоть для непоимки с поличным. Но навстречу уже бежали люди — студенты, преподаватели, сотрудники кафедр спешили на закончившийся уже шум.
     Вика поставила свою ношу на ноги, развернула её лицом ко кстати подвернувшемуся окну, а сама стала чуть позади и прижалась щека к щеке. Зрелище самое обычное для нынешнего вуза: нам хорошо балдеть прижавшись, и пусть хоть все стёкла и горшки вокруг перебьют — мы будем всё так же мечтательно пялиться в даль голубую.
     Сошло. Встревоженная толпа промчалась мимо. Ник, придя в себя, спросил:
     — А куда делся чёрный, не заметила?
     — С карниза он пропал. Может, упал вниз?
     — Нет, тогда бы кричал. Наверно, прыгнул на балкон.
     Оба знали, что балкон принадлежит алхимическому музею, дверь от которого находилась поблизости. Не говоря ни слова, девушка отошла к ней и повернула ручку. Заперто.
     — Музей соединён с гамма-спектроскопической лабораторией, — пояснил подбрёдший Ник. Чуть не отбитые в прыжке ноги начинали слушаться его. — Оттуда есть выход на винтовую лестницу и вон в ту — видишь внизу? — зелёную дверь. Если здесь заперто, он так туда и забрался. Слушай, стой здесь и следи, чтобы оттуда никто не выходил. Если не выйдет, махнёшь мне вот так, а если выйдет, то так. — Он показал как. — Попробую словить.
     — Только осторожнее! — попросила Вика.
     Сыщик внимательно посмотрел ей в глаза, потом осмотрел всю, взял руку и стряхнул с неё налипшую землю. Под мышкой обнаружились остатки сочного стебля растения, после стряхивания запятнавшие-таки одежду зелёным. Наконец, мужские руки осторожно пролезли под блузку сзади и застегнули щёлкнувшее и расстегнувшееся при размашистых движениях метавших горшки рук.
     — Ну, всё. Пошёл!
     Ник исчез. Из-за поворота уже доносился гул голосов. Вике очень хотелось узнать, что там творится, но она оставалась на месте до тех пор, пока в виду не показался сыщик. Сделала рукой отрицательный жест. Ник кивнул и скрылся за зелёной дверью.
     Ну всё, теперь можно и на разведку. Вика не торопясь пошла обратно. На месте происшествия толпились студенты, галдели, не отставали от них и преподаватели, но те больше причитали и стенали. В центре стояли и горячо возмущались декан факультета Вениамин Эдуардович и комендант корпуса Калина Мефодьевич.
     — Нет, ну это вандализм какой-то! — гудел деканов бас. — Среди белого дня перебить все горшки, разбить окно, сломать… А что это тут сломали? — Он нагнулся.
     Стремясь увидеть, что так заинтересовало декана, Вика вытянула шею и вдруг увидела внизу спину человека в чёрном рабочем халате, который на карачках передвигался по полу и складывал осколки, черепки и комья земли в мусорную корзину.
     — Это же бамбуковое удилище! — вдруг воскликнул комендант. — Оно у меня в каптёрке стояло. Неужто и каптёрку ограбили? Разбой, ну, разбой самый настоящий!
     — Мой любимый кактус! — почти рыдала Новелла Никаноровна, нагнувшись над бесформенной зелёной массой среди комьев земли.
     Почувствовав прикосновение к руке, наша героиня обернулась и увидела Нину.
     — Знаешь, чей номер? — прошептала та.
     — Потом, — тоже шёпотом ответила Вика. — Дай я тебя обниму, потом объясню. — Она прикрыла подружьим телом предательское пятно сбоку.
     Рабочий в чёрном халате поднял корзину и, опустив голову, стал протискиваться через толпу студентов. Лица его не было видно.
     — Ну, этого я так не оставлю! — громыхал Вениамин Эдуардович. — Как миленькие вылетят с факультета за погром. Как вы думаете, на сколько тут ущербу, Калина Мефодьевич?
     — На несколько тысяч, — уверенно заявил тот. Вика обомлела. — А если ещё и мою каптёрку очистили, тогда не знаю.
     — Вот негодяи, паршивцы! Товарищи, кто подошёл сюда первым?
     Девушки незаметно отступили от греха подальше. Студенты загалдели. Каждый говорил, что когда пришёл, здесь уже были люди.
     — Так толку не будет, — решил декан. — Давайте иначе. Вот ты, Жрецкий. Сколько было людей, когда ты подошёл?
     Бесформенный толстяк наморщил лоб:
     — Человек семь, наверное.
     — Очень хорошо, семь человек. Кто видел меньше, товарищи? Играем на понижение.
     Так дошли, при помалкивании наших девушек, до студента Жвачкина, которого выдал пришедший сразу после него казах Жуюмов. Но толстощёкий Жвачкин никак не хотел соглашаться на опасное первенство, он говорил, что здесь уже ползал уборщик, собирая осколки.
     — А вы кого… — обернулся декан, но уборщика уже не было. — Ну ладно, поговорим с ним позже. Как вы оперативно человека подослали, Калина Мефодьевич! Как с ним связаться, как его зовут?
     Комендант удивился:
     — Я никого не присылал, Вениамин Эдуардович. Когда бы это я успел?
     — А вот же человек работал. Не ваш разве?
     — Я думал, это вы студента какого мобилизовали…
     — Когда бы это я успел? — пробормотал декан. Оба должностных лица в удивлении уставились друг на друга.
     Не дожидаясь дальнейшего, обе девушки бочком начали уходить.
     — Потом объясню, — сказала Вика. — Сейчас некогда. Понимаешь… А-а, я так и думала!
     Между колонной и стеной была засунута корзина с землёй и осколками. Человек в чёрном халате и не думал её выносить, а бросил при первой же возможности.
     — Нин, этот человек, которого никто не посылал, — звонарь. Ник побежал его ловить в зелёную дверь, а он влез в окно и прикинулся уборщиком.
     — Не понимаю… — нахмурила лоб Нина. — Разве звонарь не сидел на лекции с сотовым? И вообще, что здесь произошло? Аж с той стороны корпуса грохот стоял.
     — Нинок, умоляю — потом. Единственный шанс, что чёрный побежит из корпуса через двор, а Ник выйдёт из зелёной двери и схватит его. Но надо ему крикнуть. Я возвращаюсь к окну.
     Нина знала, что в детективном ремесле бывают ситуации, когда надо подчиняться, не требуя объяснений. Она пошла за Викой, и им тут же встретился декан со студентами, получившими минуту назад статус свидетелей. В свидетели шли неохотно, многие незаметно отстали и разбежались.
     — Девчата, давайте и вы в свидетели, — призвал декан. — Видите, мало их у нас. — Жест рукой. — А вы ведь там были, хоть и последними.
     Новелла Никаноровна, казалось, с каким-то подозрением смотрела на девушек.
     — Я, я свидетельница, — заговорила Нина, выходя вперёд и толкая подругу завёрнутой назад рукой. — Я была на улице и всё хорошо слышала. Ваш кактус, Новелла Никаноровна, погиб третьим. Или четвёртым?.. Нет-нет, третьим, я точно помню, что третьим. А это ведь важно знать для следствия, не так ли? Сейчас я припомню, в каком порядке гремели остальные горшки…
     Нина заговаривала зубы, отвлекала внимание, уводила следственную бригаду подальше. Вика благодарно улыбнулась ей и, забытая всеми, пошла к окну. Всё же подозрительный взгляд Новеллы Никаноровны на неё упал. Уж не зелёную ли кровь своего колючего любимца она узрела на девичьем боку? Но тогда крику, визгу было бы не обобраться. Нет, это на спине блузку выпирала перекрученная неумелыми руками Ника застёжка, перекрут шёл вместе с поперечной лямкой по всей спине. А ведь во времена молодости нынешних преподавателей женское бельё знало своё место и не вмешивалось в фактуру верхней одежды. А тут ещё блузка со спины привздёрнута, видна полоска загорелой кожи… Ужасно, не правда ли? Студенческий петтинг не менее ужасен, чем бой горшков и стёкол в вузе.

     Окно, к которому вернулась Вика, находилось рядом с балконом, по другую от него сторону, чем разбитое, и под некоторым углом. Ни Ника, ни человека в чёрном халате во дворе не было.
     Рассматривая от нечего пока делать всё, что было видно из окна, и особенно балкон, прикидывая, насколько опасно с него шагать на внешний карниз разбитого окна, наша наблюдательница вдруг заметила под балконом какой-то блеск. Пригляделась. К ограде перил была привязана леска, уходящая вниз, к земле. На ней-то и играло утреннее солнце.
     Вика приподнялась на цыпочки и вытянула шею, потом встала одной ногой на батарею под окном и подалась вверх. Но рассмотреть, куда спускается леска, отсюда не удалось — под окном шёл сплошной карниз, опоясывающий здание между этажами.
     Девушка отставила от створки окна увесистый цветочный горшок и открыла её, высунулась, держась за ручку, потянулась. Спина почувствовала щелчок, застёжка вернулась в своё законное положение. Взгляд преодолел карниз и устремился за леской вниз. Там находилась выложенная кирпичом яма, охватывающая полуподвальное окно. Леска уходила в неё, медленно покачиваясь, давая понять, что на ней подвешено что-то относительно тяжёлое. И самое главное — около ямы стоял какой-то человек, над ней склонившись, поэтому головы его не было видно, а видны были плечи и часть спины, охваченные чёрной одеждой. Чёрной!
     Мысли вихрем пронеслись в девичьей головке. Мобильник, в который она швыряла горшки, тоже был на леске. Значит, злодей привязал второй конец к ограде перил, чтобы подстраховаться от случайного обронения, а потом спустил мобильник в яму. Ведь его трюк с уборкой мог и не удаться, чего ж ценностью рисковать. И сейчас он срежет трубку с лески и скроется! Ну почему Ник мешкает, дверь там ломает, что ли?
     — Ни-и-и-ик!!! — огласил двор отчаянный девичий крик.
     Зелёная дверь осталась недвижимой, а человек в чёрном зашевелился, сменил позу. Чёрт, выдала себя! Он понял, что на него глядят сверху, и сейчас под защитой этого треклятого карниза неузнанным пройдёт вплотную к корпусу и скроется. Но пока часть его тела виднеется, пока он уязвим…
     Не раздумывая более, Вика нащупала свободной рукой тот самый увесистый горшок, схватила его и обрушила вниз.

     Ник вышел из зелёной двери, вытер рукой пот со лба. У-уф! Столько беготни и всё впустую, а ноги ещё постанывают после той жёсткой посадки. Дверь гамма-лаборатории оказалась заперта, на крепкий стук никто не ответил. Студент вспомнил, что слышал, что из-за вредности эта лаборатория работает только полдня в сутки. Сегодня, наверное — после обеда.
     Под мышками взопрело — фу-у! Ласковое солнышко бабьего лета, кося лучами, позволило нашему герою скинуть серую футболку, оставшись в чёрной майке. В отдалении, у ограждения давно уже сухого фонтана, скучилась небольшая стайка девушек. Некоторые подставляли своё тело солнечным лучам — последняя возможность уходящего лета. Незначительное беленькое бельишко терялось среди светлых блузок и юбок более стыдливых или уже загоревших. Счастливые! Ни погонь тебе, ни риска, одно удовольствие.
     Полюбовавшись на солнцелюбок (кто, заметив, передвинулся за подруг, кто, наоборот, чуть ли не сделал «мостик»), Ник медленно пошёл по двору, обмахиваясь скинутой футболкой, крутя её наподобие пропеллера. Поднял голову, чтобы посмотреть на тот самый балкон. Да, сорваться с такой высоты не сахар… А что это там поблёскивает? Сыщик тоже заметил леску. Ход мыслей был тот же самый, что и у Вики, а вот возможностей проверки — больше.
     Парень подошёл к каменно-цементному объямию подвального окна и заглянул вниз. Действительно, к леске был привязан мобильник, он медленно, как маятник Фуко, покачивался и царапался о кирпичи. Как бы его достать? Сыщик несколько секунд помешкал, пристраивая на парапет футболку, выбирая место почище, и в это время услышал сверху отчаянный голос Вики:
     — Ни-и-и-ик!!!
     Быстро обернулся — не подбирается ли к нему кто? Никогошеньки! Затем шагнул от парапета и задрал голову вверх. Последнее, что бросилось в глаза — это бурый шар, из которого во все стороны торчали зелёные побеги — горшок в полёте крутился. Шар, увеличиваясь, заслонил от него весь мир, и наступила темнота.

     Не застав Нину за ксероксом, Тим медленно шёл в учебный корпус, размышляя, стоит ли опаздывать на вторую полупару, не будет ли это слишком даже для «своего» Бурыча. Ничего пока не решив, пошёл двориком, чтобы посмотреть, действительно ли на карнизе можно устроить наблюдательный пункт, перебравшись с балкона. Накануне, надо признаться, наш сыщик сболтнул о засаде за окном просто так, не будучи уверен в её осуществимости. Не мешало бы проверить.
     Задрав голову вверх и огибая крыло корпуса по хорошо знакомой ему дорожке, Тим вдруг ощутил сильный толчок и чуть не упал, опершись на руки. Так и есть — столкнулся с кем-то, огибавшим крыло ему навстречу. Сам виноват — нечего голову задирать!
     — Из-ви-ни… — пробормотал Тим, поднимаясь, и посмотрел на своего визави, чтобы понять, стоит ли добавлять «-те». Но человек в чёрном халате с развевающимися полами, казалось, даже не заметил столкновения. Его спина, показавшаяся смутно знакомой, быстро удалялась.
     Пожав плечами, сыщик продолжил свой путь, на этот раз держа голову ровно. И сразу же увидел распростёртую под тем самым балконом атлетичную фигуру в чёрной майке. Ник! Неужели он всё-таки пытался организовать засаду по непроверенной схеме и сорвался? Так шмякнулся, аж футболка слетела и валяется рядом. Из-за него сорвался, из-за Тимова стремления прихвастнуть перед Бурычем. Чёрт меня побери!
     Тим подбежал к оглушённому другу и стал оказывать ему первую помощь.

     Сыскное совещание, устроенное на кафедре термохимии после начала следующей пары, когда преподаватели разошлись по занятиям, было невесёлым. Не вполне пришедшего в себя Ника отправили в общагу в сопровождении сбежавшей с занятий Милы. Остальные рассказали, что знали. Нина с нарочитым смехом описала свою роль «главной свидетельницы», на слух якобы определившей порядок битья горшков. Она же сообщила, что вычисленным владельцем сотового телефона является студент Капитон, и вернула сыщикам позаимствованные у них накануне записные книжки, по которым и составила список подозреваемых. На этом успехи все вышли. Человек в чёрном халате, на которого все дружно возложили вину за травму Ника, сняв её с ошарашенной и шокированной Вики, не только ушёл с мобильником, но и остался неопознанным. Капитон имел железное алиби — Вика и доцент Буров видели его на лекции. Поцарапанный сотовый (прежде чем язык перестал слушаться его, Ник рассказал, как тот бился о кирпичную кладку) ничего не давал — мало ли где его можно поцарапать! Следить за подозреваемыми целую неделю казалось невозможным, особенно незаметно. Да и мало ли кого Капитон может нанять себе в помощь! За всеми контактёрами не уследишь.
     Куприян Венедиктович одолжил Вике белый халат, чтобы скрыть предательское зелёное пятно, пообещал сыщикам следить, как будет развиваться административное дело об ущербе имуществу учебного корпуса. Оставалось только разойтись и крепко подумать поодиночке.

     Та кафедра, которую представлял повстречавшийся Тиму в коридоре парень в разнопятнистом халате с заковыристым запахом, отличалась тем, что курсовые работы и докторские диссертации на ней отличались только объёмом. Сотрудники этой кафедры лучше всех играли в домино и шашки, ловчее всех разгадывали сканворды и могли дать дельный совет на все случаи жизни. Последней возможностью наш герой и воспользовался.
     — Скажи, Родион, — он отвёл аспиранта в сторону, — почему сотовые звонят с разной громкостью? То тихо, то оглушительно. А батарейка всегда новая.
     — Это мало кто знает, — усмехнулся Родион, польщённый тем, что его считают за знатока. — Ты в принципе знаешь, как работает сотовая связь? Знаешь, что ретрансляционные вышки всюду натыканы?
     Тим кивнул.
     — Ну так вот, сигнал от звонящего передаётся на ближайшую к нему вышку, затем по проводам — на ближайшую к вызываемому, и оттуда — на вызываемый мобильник. Это знают все. Но не все ведают, что в самом начале сигнал вызывающего ловит как вышка, там и сам вызываемый, чтобы настроить его на передачу туда, куда ближе.
     — А как же мобильник узнаёт, кто к нему ближе?
     — Да по силе ответного сигнала, физик ты наш пятёрочный! Вызываемый отвечает сигналом той же начальной интенсивности, что и вышковая антенна, и обе волны затухают по закону обратного квадрата расстояния. Попросту говоря, кто громче ответит, туда и говори.
     — А если вызываемый так далеко, что не ответит, или ответит он и сразу несколько вышек? — Тим уже всё понял, но притворялся тугодумом.
     — Не ответит — и не надо, говори с вышкой, ему передадут. А из нескольких ответных сигналов выбирай самый громкий, да и всё тут. Сейчас много этих вышек по городу натыкано.
     — Много, говоришь? — Тим задумался. — Понимаю… Значит, если позвонить тому, кто рядом, звонок очень громким выйдет?
     — Вот именно. И слышимость лучше будет.
     — А разве нельзя поставить какой-нибудь нивелятор, чтобы уравнять громкости?
     — Наверное, можно, но ведь лучше, престижнее тот мобильник, который меньше, в ком ничего лишнего. И потом — оглушает только первый звонок, а потом вызывающий узнаёт, что собеседник рядом и снижает мощность, экономит батарейку.
     — Надо будет Капитону сказать, — равнодушно проговорил Тим. — На днях он чуть не выронил трубку из рук, когда та заверещала.
     — Капитон уже знает, — заверил Родион. — Он у меня где-то с месяц назад спрашивал, как сделать звонок погромче. Я ему и говорю: никак, если звонящий сам не подойдёт ближе ближайшей вышки. А какой смысл бежать, спрашивается? Телефон для того и придумали, чтобы меньше бегать.
     — Иногда и побегать приходится, — уклончиво сказал сыщик. — Не всё по радиоволнам передашь. Я вот сейчас бегаю, спирт разыскиваю, кубиков пятьдесят. На Ника упал цветочный горшок и расшиб голову, врач говорит, нужен спирт.
     — Врач говорит? — усмехнулся аспирант, снижая голос. — Ладно, сделаем. А взамен ты мне вот чего… — Они пошли прочь, голоса постоянно замолкли.
     По Штирлицу, запоминается последнее.

     Часом позже служащие агентства «Болтофон-мобиль» с некоторым подозрением взирали на худощавого светловолосого паренька в потрёпанной одежде, уже долго стоящего перед схемой расположения сотовых ретровышек. Агентство уже не раз грабили, причём грабители приходили перед концом рабочего дня и дожидались ухода последних клиентов, разглядывая именно эту схему. Её даже хотели снять, да вовремя сообразили, что грабителей это не остановит. Но этот на громилу вроде не похож. Выслали агентскую красотку Любочку, разговор развеял опасения. Молодой человек хотел стать клиентом и собирал информацию о зонах неуверенного приёма и «мёртвых» полях. На заверения, что их телефоны работают везде и всюду, ответил улыбкой и хмыканьем знающего человека. Любочка отступила. Пока вызывали из внутренних комнат вечно занятого, отнекивающегося профессионального инженера, молодой человек ушёл, неопределённо пообещав вернуться в скором будущем. Еле успели ему вдогонку сунуть в карман бланк контракта.

     Через два дня перед учебным корпусом остановился грузовик с эмблемой политеха. Под живо скинутым брезентом оказался ящик типа сундука, очень тяжёлый. Как раз в это время закончились занятия у нашего курса, и вышедший встречать сундук Донат Купидонович попросил нескольких дюжих студентов пособить взамен известного либерализма на экзамене. Ник с забинтованной головой суетился рядом и пытался помочь, даже Тим взялся нести какие-то принадлежности в футляре. Общими усилиями закорячили свинцово-тяжёлый ящик в подчердачную лабораторию.
     Верхняя площадка была уже убрана, комендант вставил новое стекло в раму. И только подставка для цветов оставалась пустой. То ли у Новеллы Никаноровны больше не было кактусов, то ли она больше никому и ничему не доверяла. Ладно, Вика вроде пообещала по мере своих сил незаметно восстановить зелёные насаждения.
     На обратном пути Тим заглянул в подставку. Надо было проверить раньше: вдруг Вика, хватая горшки, уронила туда колечко или, скажем, оставила уличающие её полногтя в маникюре. Но ничего такого не было, только на дне лежал кусочек картона с надписью: «Здесь весело произрастал и трагически погиб, жертвуя собою, любимый кактус Н.Н. Трепыховой породы Gaudeamus igitur. Почтите его память минутой молчания или взрывом смеха».
     Реализовалось последнее. Почти по Штирлицу.

     Через неделю после обыска наступило время очередной лекции Доната Купидоновича. Пришедшие на неё студенты несколько удивились: в углу стоял, сверкая начищенной медью, несгораемый шкаф, в просторечии называемый сейфом. Раньше его тут не было, и зачем он теперь — непонятно. Вика походила вокруг, погладила скользкий металл, попыталась открыть дверцу — заперто. Глазея на её изящную фигурку в смелой одежде, сейф заметили и самые рассеянные.
     Но ещё большее удивление ждало студов впереди. Бодрым шагом, держась как ни в чём не бывало, в аудиторию вошёл лектор. Поздоровался, начал лекцию. На сейф внимания не обратил. Ничто не предвещало сюрприза. Но через некоторое время Донат Купидонович посмотрел на часы и, извинившись за небольшую задержку, вынул из кармана ключ, отпер сейф и, вытащив из него странную вещицу, похожую на блестящий мотоциклетный шлем, водрузил её себе на голову. Проговорил: «Продолжим, пожалуй», но не тут-то было. Студенты загалдели.
     — Спокойно, спокойно, ребята, — почти кричал преподаватель. — Не будем терять времени, записывайте дальше.
     Шум, однако, продолжался. Услышав, что там и сям зазвучали изумлённые выкрики, Вика внесла свою лепту, крикнув не своим голосом:
     — Не замолчим, пока не объясните!
     — Да времени же жалко! — надрывался Донат. — Что я, стриптизнул, что ли? — Но шум не стихал. _ Ладно, объясню, только замолчите. — Он страдальчески заткнул уши.
     Шум мало-помалу утих. С видимой неохотой лектор сказал:
     — Уже два раза вы уходили с лекции раньше времени по фальшивому звонку. После прошлого обыска мы пришли к выводу, что звонок обеспечивался с помощью радиоуправляемого устройства, предположительно, сотового телефона. — Гул. Капитон, на которого украдкой посмотрела Вика, сидел с невозмутимым видом. — Деканат разрешил лекторам отбирать мобильники при входе и прятать их вот в этот сейф, который, как видите, — он провёл рукой по металлическому боку, — надёжно экранирован от радиоволн. Внутри него на зазвенишь!
     — Но вы же не отбирали! — выкрикнул кто-то. Вика с удовольствием отметила, что люди уже работают за неё — по плану это была её реплика.
     — Нет, потому что, притащив уже сейф, проконсультировались с нашим вузовским юристом и узнали, что это незаконно. У вас есть права человека, вы можете подать иск в суд и оценить свой моральный ущерб от полуторачасовой разлуки с любимым аппаратом чёрт знает во сколько. Поэтому мы отказались от отбора сотовых и решили поступить иначе, уважая ваши права. Позавчера из политеха нам доставили мощную радиоглушилку, вы сами её помогали закорячивать в подчердачную комнату.
     — Но мы не знали, что в сундуке!
     — Конечно, я ничего не говорил, а то вы отказались бы. Так вот теперь там протянута антенна, и глушилка будет работать в предзвонковое время на всю мощь, подавляя любые радиосигналы. Таким образом, ваши права как телефононосителей никак не ущемляются, а ранние, фальшивые звонки мы пресечём.
     — А шлем зачем? — не унимался голос. Вика улыбалась.
     — Мощное радиоизлучение вредно для организма, особенно для мозга. Кто хочет, заберитесь на какую-нибудь крышу, где стоит сотовая антенна — там вокруг куча мёртвых воробьёв и голубей. Этот металлизированный шлем, — круговой жест рукой, — защищает мою голову. Для того и глушилку пёрли вверх, чтобы волны сверху обрушивались, а снизу-то как от них оборонишься? Не на сковородку же становиться. Всё поняли? Тогда продолжим лекцию.
     Раньше это был не шум. Вот только сейчас студы зашумели по-настоящему.
     — Вы в шлеме, а мы?! Протестуем! Немедленно вырубите глушитель, а то уйдём!! Наши мозги неприкосновенны!!! — Вика отдыхала.
     — Господа, господа! — пытался перекричать семьдесят глоток лектор. — Кроме голубей и воробьёв, в нашей стране ежегодно избыточно умирает тысяч семьсот-восемьсот человек. Перед выборами вас исправно пугают возвращением ГУЛага, вы страшитесь и голосуете за нынешний режим, геноцидящий людей без внешнего насилия. Что же вы упрекаете нас, что мы отказались от грубого насилия над личностью в пользу чего-то изощрённого, невидимого? Может, ничего и нет такого, а голуби, воробьи и люди мрут исключительно по собственной охоте? Вы же сейчас ничего не ощущаете, верно?
     Кое-кто уже натянул на голову фольгованные пакеты и тяжело дышал из-под них, вываленное имущество валялось под ногами. Отдельные личности, пользуясь паникой, незаметно подбирали плохо лежащее.
     — Видали мы вашу изощрённость в гробу! — неслись крики. Кстати, кричавший ловко подбирал имущество паникующих соседей, которые сквозь пакеты ничего не видели и кричать не могли. — Лучше мы вам мобильники в сейф свалим, только вырубите глушилку!
     — Вы действительно не возражаете против сдачи телефонов? — быстро воспользовался ситуацией Донат Купидонович. — Все?
     — Да!!! — грохнула аудитория, задрожали стёкла, в клочья разлетелись пакеты, обнажив орущие рты.
     — Ладно, — смилостивился препод. — Может, аппарат и не включали ещё, а если включили, придётся туда сбегать. — Он достал из кармана сотовый, набрал номер, сунул куда-то внутрь шлема. — Не включали ещё! — Лектор снял шлем и приложил трубку к уху. — Алло! Федотыч, не включай сейчас прибор… Да, они согласны сдать сотовые… Нет, только на этот раз, потом снова поговорим… Ну ладно, мне некогда, всего!
     Донат Купидонович сунул свой мобильник в сейф и громко сказал:
     — Подаю пример. Ну-ка, быстренько, кидайте их сюда!
     Потянулась очередь. Принимающий бросал беглые взгляды на аппараты и клал их на обитые бархатом полки. Сотовый Капитона светился пятнышками свежей краски и тоже лёг на бархат.
     Когда последний сдающий повернулся, чтобы идти на своё место, Донат Купидонович вдруг сказал:
     — Нет, свой я при себе оставлю. — И быстро сунул что-то в карман. — Я же не даю фальшивых звонков! — ухмыльнулся он немногим, кто это заметил.
     Лекция продолжалась. Немногие уцелевшие пакеты с голов послетали, там и сям слышалось ворчание — это люди недосчитывались своих вещей. Лектор бросал насторожённые взгляды на большие настенные часы, отслеживая момент, когда обычно давался ранний звонок.
     Минутная стрелка совершила роковой прыжок, и Донат сунул руку в карман, куда опустил мобильник, нащупал нужную кнопку. Через несколько секунд оттуда донёсся звук звонка нового образца, но продлился примерно полсекунды, никто не успел ничего понять. Преподавательская рука быстро нажала на кнопку и выдернула прибор из кармана.
     — Узнаем, кто звонит, — и поднёс к уху. — Алло! — Кто-то в трубке испуганно булькнул горлом, не ожидая ответа, да ежё голосом лектора. Тот, не моргнув глазом, продолжал: — Да… Да, спасибо за помощь, мы его уличили… Да, как слышишь, я же по его мобиле калякаю… Да, как договорились, тридцать баксов, приходи сейчас на очную ставку, опосля и получишь. Жду!
     В трубке давно уже звучали короткие гудки, и Купчинин плотно прижимал её к уху, говорил громко, чтобы заглушить их. Закончив, положил сотовый на край стола и как бы невзначай отошёл от него к первым рядам, с довольным видом потирая руки.
     — Ну вот, игра окончена! Сколько ему, — он кивнул на лежачую трубку, — не плати, а тридцатник никогда не помешает. Сейчас он придёт сюда и…
     — Иуда! — раздался истеричный выкрик откуда-то сверху. — Убью!
     Все обернулись на рёв. С потемневшим от злобы лицом сверху топал гориллообразный Капитон. Вышел к столу, постоял, тяжело дыша и сжимая кулаки, бешено вращая зрачками, потом схватил со стола свою мобилу и побежал к выходу.
     — Ну вот и всё, — устало вздохнул преподаватель. — Ранних звонков больше не будет. Разбирайте свои мобильники, господа студенты! — Он распахнул дверцу сейфа.
     Господа гудели. На этот раз шум был не возмущённым, а скорее одобрительным. К сейфу снова потянулась очередёнка. Кто-то, толкаясь, уронил со стола шлем, тот покатился по полу, разбрасывая по сторонам фольгу и став в конце своего пути обычным мотоциклетным.
     — Неужели такая тонкая фольга может защитить от мощного излучения? — спросила удивлённая Тося. Она мяла мишуру в своих сильных руках. — Это, по-моему, новогодние украшения. Разве нет специальных шлемов?
     — Не знаю, не проверял, — пробурчал Донат. Он сосредоточился на выдаче трубок, потом улыбнулся девушке: — Но блестело здорово, правда?
     — Блестело… Так что, это был блеф? — догадалась она. — Никакого излучения не было?
     — Конечно, не было. Что мы, злодеи, вам по мозгам долбить? И так успеваемость невысокая.
     — Но мы же сами тащили эту тяжесть вверх! — грянули богатырские голоса. — Свинцовую! Так там была не глушилка?
     — Вот именно — свинцовую тяжесть. Свинец хорошо защищает от гамма-лучей, а недавно как раз вышли новые нормативы на это счёт. Нашим гамма-просвещенцам понадобились дополнительные свинцовые плитки. Спасибо за помощь, ребята! Мы их потом с чердака туда через алхимический музей по одной перетаскали.
     — Так вы же настоящий детектив! — послышались крики, потом грянуло: — Ура Донату Купидоновичу!!! Ура!!! — И снова отдельные крики: — Качать Доната! Качать!! Ка-а-а-а-чать!!!
     Преподаватель трепыхался в дюжих студенческих руках.
     — Это не я, не я всё придумал! Пустите меня, не надо меня качать!
     — А кто? — заспрашивали недоверчивые голоса.
     — А вот он! — Рука указала на дверь.
     Как раз в это время в аудиторию вошёл Тим. Паутина и кострица на его одежде говорили о пребывании на чердаке либо в подвале, а висящий на шее мощный полевой бинокль делал выбор в пользу чердака.
     — На пустыре за нашим двориком, со стороны Свинящего проулка, — деловито сказал сыщик лектору в наступившей вдруг тишине.
     — Что на пустыре, что там происходит? — зазвучали вопросы.
     — Чего-чего! — неожиданно громко передразнила Вика. — Капитон морду сообщнику бьёт, вот чего! Тимчик, дай, пожалуйста, бинокль, я тоже хочу посмотреть с крыши. Ты ведь на крышу лазил, да?
     — Да зачем на крышу, это же рядом, прогуляемся, — предложила атлетично сложенная Тося, по-спортивному двигая бёдрами.
     — Можно и прогуляться, — согласился Донат. — Но торопиться не стоит. Пусть кара постигнет злоумышленника на полную катушку.
     — Вообще-то, неизвестно, кто кого по земле раскатывает, — признался сыщик. — Может, сообщник Капитона. Я как увидел, что они сцепились, — и сразу сюда.
     — Тогда поспешим, — перерешил преподаватель. — Сообщник должен быть если не избит, так хоть опознан. Пошли в Свинящий проулок!
     Ринулись все. Это и подвело: через узкие места (двери, калитки) пробирались гораздо дольше, чем проходил один человек. И на пустыре обнаружили только в дымину избитого человека, тихо стонущего, уткнувшись носом в лужицу собственной крови. Ник повернул его передом вверх, и все увидели здорово помятую, с заплывшим глазом физиономию Фёдора. Вдобавок, как оказалось, он был карманно обобран.
     Посаженный на землю и опёртый спиной на какой-то чурбан, травмированный долго пялил глаза, ничего не понимая. Потом из кровавого тумана выплыло лицо его бывшего научного руководителя. Бред, что ли? Надо проверить.
     — Здра-а-ассте, До-нат Ку-пи-до-ныч, — еле шевельнулись разбитые губы.
     — Виделись, — сухо ответил тот. — Вернее, слышались. Вот только где твоя мобила?
     Нет, не бред. Привидения не хохмят. Спина потеряла опору, и тело снова брякнулось на землю, взлетев ногами.

     — Всем вместе возвращаться в корпус не стоит, — решили студенты. — Ещё напоремся на кого. Кстати, а лекция окончена, Донат Купидонович?
     — Наверное, окончена, — посмотрел тот на часы. — Возвращайтесь врассыпную, если у вас ещё занятия есть.
     Вдали завыла сирена «Скорой помощи».
     — Атас! — по привычке крикнул кто-то, хотя это была не милиция. У недвижимого тела остались только хладнокровные сыщики.
     Сдав его эскулапам, сразу предупредившим, что лекарств нет, наши герои тоже вернулись в корпус. И первое, что услышали, был голос декана:
     — А я говорю, что раньше! На целых тридцать пять секунд раньше!
     Вениамин Эдуардович стоял перед вахтёрской будкой с огромным секундомером в руках и тыкал им в нос Карлу Потапычу. Тот вяло оправдывался.
     — Как — ничего страшного? — гремел деканов бас. — У нас столько коммерческих групп, они хотят получать за свои денежки максимум возможного. У меня в деканате лежит заявление одного такого коммерсанта, он протестует против ранних звонков. Требует компенсацию, между прочим.
     — Наверно, Капитон? — невинно спросил Тим, выступив вперёд.
     — А как ты догадался? — выпучился на него декан.
     — Так он ранние звонки жуть как не любит. Сейчас вот вусмерть избил человека, пытавшегося дать такой звонок.
     — Как — избил? — ошарашился Вениамин Эдуардович. — Нет, самосуда нам не надо, встречные жалобы посыплются. Мы лучше мирными средствами как-нибудь. Вот, я оставляю Карлу Потапычу свой хронометр и прошу не отступать от расписания ни на секунду.
     — Хорошо, Вениамин Эдуардович! — взял тот под козырёк и с интересом уставился на заморский прибор.
     — Только вот что с Капитоновым заявлением делать, ума не приложу, — вздохнуло должностное лицо.
     — А ничего не делайте, он в обиде не будет. Поспешил Капа со своей жалобой, мы точно знаем.
     — Но он же всем курсам раззвонил, что вышел один на один с деканом, что доймёт его и чего-то добьётся, — подмигнул Тим другу.
     — Ну, это был преждевременный звонок! — замкнул передачу Ник.

Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"