Марк Овсаний, всадник семнадцатой горсти двадцатой навалы войска Коноплиния Великого, сидел в трактире "Отрубленная конечность" в ожидании благословеннейшего из напитков всех времен и народов - вина. Помимо этого делать ему было решительно нечего: в лагере было скучно, в деревне тошно, а в городе, кроме питейных заведений, не наблюдалось ничего хорошего.
Поскольку военных действий в ближайшее время не намечалось, солдаты маялись от безделья, тихо спивались или окунались в скоротечные интрижки. Сам Марк Овсаний пропускал только кружечку "Мечты идиота" по вечерам, а в остальное время практиковался в битве на мечах или читал записки своего гениального батюшки, Папулия Овсания.
Марк всегда носил с собой как талисман исписанный вдоль и поперек мелким почерком свиток, который хранил в себе поистине кладезь семейной мудрости. Тут было море советов на все случаи жизни, реки философских замечаний и озорные ручейки лирических отступлений. Да, Папулий был гением! Хотя кое-что откровенно сплагиатствовал...
-- А вот и ваш заказ, -- сообщила миловидная разносчица, расставляя на столе блюдо с жареным фениксом, кружку вина и гарнир из манны небесной (за счет заведения).
-- Сколько с меня? -- Марк Овсаний решил не задерживать с оплатой.
-- Десять кленовых, доблестный воин.
-- Вот, возьми. Сдачи не надо, -- доблестный воин протянул девушке целую пригоршню монет в виде кленовых листьев, отчего возвысился в глазах разносчицы до воина Доброго и Благородного.
А Марк просто был в хорошем настроении. Все-таки вкусно поесть он любил, а выпить -- еще больше. На этот счет у Папулия было высказывание:
"Пока живешь, ни в чем себе не отказывай. Наслаждайся сладостной пищей, пьянящим вином, лаской прелестниц, сномблагодатным... Радуйся каждому дню, ибо они скоротечны и облетают с Древа Жизни подобно листьям в осеннюю пору. Веселись духом и ублажай свое бренное тело, но в наслажденье знай меру. Меру, говорю, знай!!!"
-- А не угостит ли бравый солдат бедного нищего? -- подсел за стол к Марку какой-то плешивый оборванец. Хитро подмигнув, он схватил деревянную кружку и сделал внушительный глоток, опустошив ее на треть. Марк на время потерял дар речи от такой неслыханной наглости, только вытаращился на нищего выразительными серыми глазами.
-- Что за дрянь ты пьешь?! -- поморщился нахал. -- Дай-ка я распробую.
Когда незнакомец залпом допил все, что оставалось, он бешено завизжал:
-- Да что же это делается! Ведь травят средь бела дня! Что, если я беден, так мне помои теперь пить?! Это же даже не "Амброзия" девяносто пятого, не говоря уже о "Восходе в Священном Винограднике" девяносто второго... Хитрый солдат пожалел вина для бедного собрата!
Трактир разразился дружным гоготом. Вот только над кем они смеялись...
Марк Овсаний не стал выяснять.
-- Да как ты смеешь?! -- взревел он, выдергивая из-под грубияна стул. Тот упал, а солдат императора уже надвигался на него.
-- Лежачего не бьют! -- истошно завопил растянувшийся на полу "бедный нищий". Рывком поднявшись, он первым заехал бравому солдату по челюсти. Марк ответил уверенным ударом в живот. И понеслось...
Полетели стулья, опрокидывались столы, вдребезги билась посуда. В драку включились все: недавно хохотавшие клиенты; бросившийся их разнимать, хозяин заведения; набежавшие с улицы скучающие солдаты, просто любопытствующие граждане и даже ловко орудующие подносами разносчицы. Еще бы, хоть какое-то событие в этом забытом императором уголке!
Август Канифолий, командир семнадцатой горсти и т.д., вперил знаменитый Грозный Взгляд Начальника в бедного и несчастного Марка Овсания. Несчастным он стал уже после драки, когда пересчитал все новоприобретенные телесные повреждения (в том числе и после лечения военного целителя), а бедным стал только что, ведь Канифолий как раз зачитал список причиненного ущерба трактиру "Отрубленная конечность", стоимость которого вычиталась из доходов многострадального, якобы виновного в потасовке Марка.
Командир так долго и мрачно рассматривал провинившегося, что тот уже сам невольно стал себя оглядывать. Вроде все в порядке, по уставу: начищенные до блеска медные пластинки панциря, практически новая туника (специально для таких проверок), аккуратные кожаные сандалии, казенный меч за поясом и тяжелый шлем на голове. Головной убор скрывал ухоженные светло-русые волосы, на лице красовался правильной формы нос с небольшой горбинкой. Марк вообще не жаловался на свою внешность: кожа загорелая; глаза серые, загадочные; сам подтянутый и мускулистый. А брюшко... так его почти не видно!
-- Ты хоть понимаешь, что ты натворил, всадник Марк?
-- Да, командир!
-- Ни пня ты не понимаешь, как я посмотрю. Ты подрался в трактире...
-- Да, командир.
-- Ты опозорил свое звание.
-- Да, командир...
-- То есть честь армии императора.
-- Да... командир...
-- То есть предал Родину.
-- Да, командир?
-- Поэтому ты должен понимать, что любое наказание будет слишком мягким для тебя. А значит, их будет несколько. Во-первых, будешь драить конюшни. Во-вторых, два наряда вне очереди на полевой кухне. А в-третьих...
-- Август, хватит возиться с подчиненными. Пойдем ко мне в палатку, отобедаем, -- прервал вдохновенную речь Канифолия его двоюродный дядя, служивший младшим советником у самого императора.
-- Да, пожалуй, не стоит зря терять время, -- отозвался Август. И прежде чем уйти отдал приказ Марку:
-- Идти выполнять, всадник Марк! А третье наказание я попозже придумаю...
-- Так точно, командир! -- отчеканил Марк Овсаний и отправился на каторгу. Август проводил его взглядом и последовал за дядей Июлием в его палатку, обедать.
-- Что, опять распекал проштрафившегося? -- спросил младший советник. -- Правильно, дисциплину надо поддерживать. На солдате армия стоит. А то сейчас что ни призывник, то вор, больной или пьяница. Верно я говорю?
-- Да нет, это неплохой воин. Из интеллигентной семьи. Отец -- философ. Привил сыну очень правильные взгляды: "Родина -- это святое", "Император -- это наше все" и "Начальник всегда прав". Такому прикажешь с крыши спрыгнуть, так ведь спрыгнет!
-- Вот такие и нужны войску императора, -- кивнул Июлий. -- Входи.
Палатка младшего советника напоминала переносной загородный дворец: огромная площадь, дорогие ткани с вышитыми золотом деревьями -- символом Зеленой Империи, мраморный бюст императора, компактный фонтан...
Обед у Июлия также был великолепен. Август не каждый день мог позволить себе такие деликатесы, как "Дракон, прожаренный на собственном огне", "Скарабеи под соусом, привезенные из Песчаной Земли" или "Рог изобилия, фаршированный". Да и вино столетней выдержки дорогого стоит.
-- Вчера... я был у... императора... умм... в летней резиденции, -- сообщил Июлий, пережевывая очередной кусок мяса. -- Великий Коноплиний поручил мне, как будущему старшему (Тита Ясения вот-вот сместят) советнику, одно очень важное дело. Мне нужен один из твоих бойцов. И я даже подозреваю, кто...
Марк Овсаний добирался до конюшни так медленно, как будто шел на публичную экзекуцию. И когда, наконец, добрел, еле удержал себя от того, чтобы вернуться обратно. В конюшнях царила вонь и невыразимая грязь. Дубовые полы почернели. Посреди всего этого флегматично преступали с копыта на копыто (подошвы лошадей подвязаны неудобными сандалиями) хилые клячи. От кавалерии осталось одно слово!
И все это Марку придется убирать. Может быть, стоит поступить так, как это сделал Гречкулес, герой народных еллинских мифов. Помнится, заставили его однажды за какие-то проступки очистить конюшню от навоза, а он просто взял и сломал водопровод -- весь навоз смыло... вместе с конюшней.
Привести план в исполнение Овсанию не дал резкий окрик командира: он звал всадника Марка. Наверное, третье наказание придумал.
-- Всадник Марк по Вашему приказанию прибыл, командир!
-- В локации транспортных средств наведен порядок?
-- В конюшне? Никак нет. Еще не успел...
-- Ну и пень с ней! Пошли в палатку.
Марк вопросительно посмотрел на Канифолия. С чего бы это он такой добрый стал? Скорее всего, придумал очередную пакость подчиненным. Впрочем, ради возможности в кои-то веки побывать внутри командной палатки, можно сделать все что угодно, даже выполнить подряд одиннадцать с половиной подвигов Гречкулеса.
Убранство "обители начальства" поразило даже незаурядное воображение Марка. "Да, какая же тогда должна быть палатка у самого Коноплиния!" -- подумал он.
В просторной палатке на шелковых, привезенных из Солнечной Страны, подушках возлежал сам младший советник императора. Он беспечно загребал руками горсти навозных жуков и отправлял в рот.
-- Да здравствует советник императора! Да растет его Древо жизни дольше Священных дубов в Благословенном саду! Да не поливают это древо всякой гадостью, и да не повредят его ни ветры, ни воды, ни животные, ни человек, -- выпалил Марк, стараясь соответствовать уставу.
-- Явился, значит, -- произнес Июлий. -- Как тебе нравится служить в армии, солдат?
-- Служить императору для меня великая радость!
-- Ну, еще бы. А есть ли что-нибудь, что тебе в армии не устраивает?
-- Армия императора совершенна, ведь ею командуют лучшие.
"Экий подхалим", -- погрозил пальцем Июлий.
-- А достоин ли ТЫ служить в совершенной армии, всадник?
-- Я надеюсь, что так, и всегда стараюсь подтвердить это.
-- Конечно! Мы здесь все свои, Марк. Твой командир уже рассказал мне о происшествии в трактире. И это ты называешь подтверждением своих достоинств?
-- Я... постараюсь всеми силами искупить свою вину перед Империей.
-- Да? Весьма похвально. И знаешь, всадник Марк, я даже знаю, как это можно сделать. У меня есть задание специально для тебя. Готов ли ты дать клятву верности?
-- Клянусь старой оливой в огороде моего покойного отца. Самым ценным, что он оставил мне в наследство.
Июлий удовлетворено кивнул. В Зеленой Империи деревья действительно ценились и почитались, а культ Плодородия насаждался во все подчиненные империей земли.
Но сам Марк отчасти кривил душой. Самым ценным для него были все же записи отца, Папулия Овсания, которые тот писал несколько лет подряд по изречению в день.
И по поводу отношений с начальством отец говорил своему сыну так:
"Не пытайся перепрыгнуть того, кто стоит выше тебя. Не пинай ногами того, кто стоит ниже тебя. Правило таково -- всякому угождай: и императору (если встретишь), и советнику императора, и слуге советника императора, и детям слуги советника императора, и собаке детей слуги советника императора... Ну, в общем, ты меня понял".
-- Итак, всадник Марк, тебе предстоит отвезти это письмо на Песчаную Землю и передать местному правителю. Это задание поручаю тебе не я, -- сказал Июлий. -- А государство.
***
На следующее утро Марк Овсаний был готов приступать к выполнению приказа. Он собрал все необходимое: сухой паек, остатки жалованья плюс "командировочные", меч, котелок, флягу с компотом, письмо императору, свиток с сочинениями Папулия Овсания, -- и на казенном мерине южных кровей по кличке Кактус отправился в путь. Военный лагерь Марк покидал уже не просто всадником семнадцатой горсти двадцатой навалы, а гонцом самого императора Коноплиния Великого. О чем не забывал сообщать каждому встречному.
-- Дорогу гонцу императора! -- выкрикивал он, мчась по пыльным дорогам и распугивая случайных прохожих. Город был маленьким, провинциальным, и вскоре уже все его жители судачили о том, что очередной солдат спятил на казенном пайке.
А Марк Овсаний продолжал свое путешествие, как ни в чем не бывало. Он пересек торговую площадь, ремесленный квартал, район свободных бедняков, и уже почти миновал общественные бани, как конь неожиданно заржал и встал на дыбы.
-- Ты что под копыта лезешь?! -- Марк заметил старичка, который еле успел отбежать в сторону от взбесившегося животного и прятался за бесхозной бочкой из-под вина, давно опустевшей.
-- Ась?
"Он еще и глухой, -- вздохнул Марк. -- И... голый?"
Мужичок выбрался из-за бочки, явив себя миру в первозданном одеянии. Но его это, кажется, нисколько не смущало. Он нервно теребил курчавую бородку и что-то высматривал на каменной мостовой.
-- НАШЕЛ!!! -- неожиданно вскрикнул он, и настала очередь Кактуса шарахаться от него в сторону.
-- Что нашел-то?
-- Мои круги!
Старик кряхтя наклонился и поднял с земли странную конструкцию, состоящую из двух выпуклых стеклышек, бронзовой оправы, украшенной растительным орнаментом, и потрепанной веревки. Чудак нацепил "свои круги" так, что стекла как щиты закрывали глаза.
-- Вот теперь я тебя прекрасно вижу, молодой человек, -- улыбнулся незнакомец. -- Эти "круги" были изготовлены мастером по моему собственному чертежу. Одно из моих изобретений, которое...
-- Ты знаешь, чем грозит нарушение общественного порядка, старик? -- перебил его Марк.
-- Ты о моей наготе? Так это я из термы бежал, даже тогу не успел накинуть...
-- А что бежал-то?
-- Так я задачу одну решил. Записать надо, пока не забыл.
-- Ну ты даешь, старик! Как твое имя?
-- Что в имени тебе моем?
-- Как же мне тебя называть?
-- Арифмед.
-- Так вот, Арифмед. Возвращайся-ка ты обратно в термы, оденься, и внимательно смотри в следующий раз по сторонам. Сегодня ты обязан жизнью мне и моему коню. За то, что он вовремя затормозил.
-- Судьба лишь решает, кому оставить жизнь, кому ее пресечь.
-- Какая еще судьба? Все решают Великие Древа. А также Император и Главный Садовник, их наместники на земле. А может, ты еретик?! -- Марк, как законопослушный житель Зеленой Империи, потянулся за оружием.
-- Нет, нет, что ты.
-- Тогда ступай своей дорогой.
-- А куда путь держишь ты, молодой воин?
-- Так далеко, что тебе и не снилось. В Песчаную Землю.
-- О, там я бывал однажды. Какая там библиотека! Хранилище мудрости древних! -- Арифмед с легкостью взобрался на лошадь позади Марка. -- Подвинься. Я еду с тобой.
-- ... вот что я сказал, когда нашел, чему равняется отношение между длиной окружности и ее диаметром, а также между площадью круга и квадратом его радиуса. Согласись, такое число нарочно не придумаешь... Но стараниями императорской цензуры это... пиии... число стали называть просто "пи".
Арифмед, закутавшийся в нежно-зеленый походный плащ Марка, все еще сидел на коне позади всадника и непрерывно чесал языком. Бедному Овсанию приходилось выслушивать его болтовню. А несчастному Кактусу -- еще и везти их обоих, отчего скорость передвижения оставляла желать лучшего. К примеру, до постоялого двора путешественники добрались не к закату, как изначально планировалось, а только после полуночи.
-- Мест НЕТ!!! -- открылась и тут же захлопнулась перед постучавшимся Марком обшарпанная деревянная дверь.
-- Как ты разговариваешь с всадником войска императора?!
-- Почем мне знать, кто ты? Темень как промеж корней дерева. Ходят тут всякие...
-- Да как ты смеешь?!
-- Дай мне поговорить с ним, -- шепнул Марку Арифмед.
Овсаний отошел, уступая дорогу старику, который тут же настойчиво забарабанил по двери. Когда она снова стала отворяться наружу, ухватился за край и распахнул полностью, нахально использовав силу хозяина постоялого двора.
Через минуту они уже о чем-то шептались, причем Арифмед то и прикладывал палец к губам и оглядывался на Марка, мужественный силуэт которого четко был виден даже при свете звезд. Наконец Марк Овсаний услышал долгожданную фразу:
-- Добро пожаловать, дорогие гости!
Марк и Арифмед не заставили себя ждать. Хозяин постоялого двора не обманул: они действительно были Дорогими гостями. Подали добротный ужин, коня напоили-накормили и даже расчесали, предоставили место для ночлега, -- и за все это не взяли ни кленового.
-- Вино? -- как верный раб вокруг Марка суетился сам хозяин. Всадник семнадцатой горсти отрицательно махнул рукой.
-- Девочки?
То же самое.
-- Мальчики? -- невозмутимо продолжал владелец постоялого двора.
Арифмед усмехнулся, а Марк недвусмысленно схватился за рукоятку меча. Намек был понят: путников оставили в покое.
-- Что ты ему тогда нашептал? -- Марк Овсаний обратился к своему попутчику.
Старик поправил складки плаща и хитро прищурился.
-- Я по секрету сообщил ему, что ты ревизор.
-- Что?
-- Ты проверяешь их заведение, и если тебе что-то не понравится, записываешь в своей свиток и докладываешь об этом Главному Огороднику этой провинции. Теперь они тебя подкупают. Неплохо, правда?
-- Но это же ложь.
-- И что?
-- А я порядочный гражданин и честный человек.
-- И, если бы я был девицей, ты как чее-стный человек женился бы на мне.
-- Это почему еще?
-- Ну, ты же видел меня... ик... без одежды... -- Арифмед рассмеялся своей шутке. Он в отличие от Марка не стал отказываться от вина, а наставлений Папулия "о мере" явно не читал...
Марк тут же вспомнил, что давно не читал сочинений гениального батюшки. Развернул -- и на глаза попалось высказывание:
"Дармовщину любят все. Но любовь эта неразделенная.
Запомни, сын мой, чтобы из земли выросли травы, другие травы должны были погибнуть и напитать эту землю своими соками. Если где-то прибыло, значит, где-то убыло. Остерегайся случайной прибыли, ибо никогда не знаешь, что найдешь, что потеряешь. Я тебя предупредил!"
-- Коня угнали! -- растолкал толком не выспавшегося Марка взволнованный Арифмед. Только-только занимался рассвет, небо неторопливо покидали засидевшиеся до утра звезды.
-- Отстань, я сплю, -- Марк Овсаний перевернулся на другой бок, положив щеку на мешочек с монетами.
-- Я серьезно!
Арифмед хотел было вылить на воина остатки вина, но его было жалко. Вино, а не воина. Зато пожилой изобретатель припомнил, что Марк служит в армии.
-- ПОДЪЕМ!!!
Марк Овсаний подскочил так, как будто услышал голос командира. А это оказался всего-навсего хитрый старик.
-- Кактуса твоего... того... украли.
-- Как украли?!
-- Взяли под уздцы и увели.
-- КТО?
-- Откуда ж я знаю, кто? Хозяин сегодня трех постояльцев не досчитался. Клянется, что он тут ни при чем...
Марк Овсаний гневно посмотрел на хозяина постоялого двора, стоявшего тут же рядом и старавшегося казаться тонким и незаметным, как лавровый лист в котле с похлебкой.
-- Ты должен обеспечивать безопасность имущества своих постояльцев! Согласно указу номер сто один императора Коноплиния Великого!
-- Виноват... Недоглядел...
-- Тогда предоставь нам лошадей!
-- У меня нет лошадей! -- владелец постоялого двора бухнулся на колени и припал к ногам всадника Марка. В Зеленой империи это означало: "Я не достоин видеть роскошную листву твоего Древа, господин, только его корни".
-- Нету лошадей. Только мул и тот не мой.
-- А мне говорящие и не нужны!
Пока хозяин постоялого двора плакал, молился и бился лбом об пол, а Марк находился в растерянности, не зная, продолжать ему ругаться или кинуться утешать беднягу, Арифмед деловито осмотрел мула, не кормленного, наверное, с самого дня основания Зеленой империи. Впрочем, скоро внимание изобретателя переключилось на телегу, в которую этот мул был запряжен.
Арифмед наклонился так, что его "круги" чуть не спали с головы, а борода подметала пыль. Старик полез рассматривать колеса.
-- Кажется, у меня появилась ИДЕЯ! -- наконец выдал он.
Идея заключалась в следующем...
-- ...что, если прицепить колеса к нашим сандалиям! Тогда скорость передвижения увеличится. А порт к тому же находится в низине. А вниз спускаться всегда быстрее, особенно на колесах. А так как нам надо именно в порт, то так мы и поступим! Мне понадобится дерево, гвозди, веревки и бескорыстная помощь. Все остальное -- дело техники. Итак, приступаем к изготовлению "тележек"!
Какое-то время и Марк, и хозяин таверны, и проснувшиеся от громких возгласов постояльцы стояли, не издавая ни звука, и переваривали информацию. Потом последние, смачно выругавшись, отправились досыпать, хозяин побежал доставать инструменты и материалы, чтобы хоть чем-то быть полезным, а Марк Овсаний философски пожал плечами и приготовился принимать участие в исполнении этого бредового замысла. Вдобавок оказалось, что молотка нет, и забивать гвозди Марку пришлось шлемом. Обидно и неудобно.
И все же ножные "тележки" были сооружены. Худо-бедно привязав к обуви платформы с колесами, Арифмед решил их протестировать. Он довольно-таки хорошо катался по мокрой от росы траве, пока на его пути не встречались деревья...
На "тележках" путникам пришлось добираться до самого порта.
***
Марк Овсаний стоял, перегнувшись через борт торгового корабля "Ламинария", направлявшегося в Песчаную Землю. Судно принадлежало Зеленой империи, о чем свидетельствовали золотые деревья, вышитые на парусах.
-- Что, совсем плохо? -- подошел Арифмед.
-- Нет. Со мной все в порядке.
-- Ага, как же! Ты же весь оливковый. Эх... слабые нынче молодые люди. А ведь раньше бывало, куда ни плюнь -- в героя попадешь!
-- В героев плеваться -- себе дороже, -- заметил проходивший мимо капитан. -- Пойди поспи, солдат. С морем не каждый поладит.
-- Капитан прав, сынок. Иди.
Марк не стал сопротивляться. Но прежде чем уйти, он одарил раскинувшееся до самого горизонта Бутылочное море таким грозным взглядом, что будь оно живым существом, точно бы испугалось. А так -- только лизнуло дразнящей волной корму корабля.
-- Скоро уже причалим, -- капитан смочил слюной палец, определяя направление ветра.
-- Слава морским Водорослям, -- добавил он и ушел раздавать приказания. Вскоре где-то на другом конце судна послышалась цветистая брань в адрес рабов.
-- Слава... -- вздохнул Арифмед. Он постоял немного, вглядываясь в мерцающую зеленоватую глубину. Вдоволь насладившись соленым морским воздухом, спустился вниз, проведать Марка. Воин лежал на потрепанном мешке, прижимая к груди литературное наследство от своего отца, и мерно посапывал в тон покачиваниям корабля
Арифмед аккуратно вытащил свиток. Оттуда выпало письмо, скрепленное восковой печатью со сложным растительным узором по краям. Подобными печатями обладали лишь император и его советники.
Арифмед поднял письмо и бережно опустил в пустой котелок. Старик пробежал глазами начало свитка:
"В выходной день не вздумай работать.
Уважай старших, особенно родителей.
Не перечь начальству.
Живи по средствам.
В долг по возможности не проси. И не давай.
Не убивай без приказа командира.
Не кради без нужды.
Не произноси ложного свидетельства: врать нехорошо.
Не желай жены ближнего твоего, особенно если он дома".
-- Интересные советы... -- хмыкнул Арифмед, заворачивая письмо в свиток. -- Надо бы и мне взяться за записи.
Старый изобретатель сложил пергамент обратно в руки Марка, а сам поднялся на палубу, высматривая капитана. Он нашел его пристально вглядывающимся в загадочную даль.
-- Скоро земля, -- сообщил он.
-- Где?
-- Во-он Маяк Светлячков мигает.
Арифмед даже в своих "кругах" еле разглядел белую точку на горизонте. В тот самый момент ему пришла в голову мысль усилить оптические качества своего изобретения: поставить несколько стеклышек в ряд, завернув их в длинную трубу. И тогда можно будет смотреть на такие отдаленные предметы или, наоборот, на очень близкие, чтобы разглядеть мельчайшие детали.
-- А на корабле случайно не найдется лишнего куска пергамента и стило?
-- Найдется, это же торговое судно. А зачем?
-- Да вот, одну задачу решил. Записать надо, пока помню.
Капитан послал раба за писчими принадлежностями. Арифмед устроился удобнее, положив на колени деревянную доску.
Марк Овсаний пошатываясь и зевая выбрался на палубу. Его уже не тошнило, но самочувствие все же оставляло желать лучшего. Оно усугублялось, стоило взглянуть на монотонную рябь морской поверхности, подбеленную лунной дорожкой. Поэтому Марк стал смотреть на небо.
На небесном своде уже расцвели звезды, или Цветы на ветвях Мировых Древ, как утверждают духовные лица Зеленой империи. Один бутон сорвался и стремительно полетел вниз -- Марк загадал желание. Он хотел, чтобы путешествие закончилось благополучно -- как для него, так и для империи.
-- ЗАТКНИ УШИ!
По кораблю со всех ног носились матросы, закрывая уши тряпками и пробками. Они ничего не слышали, но все равно орали друг на друга и на тех, кто еще ничего не предпринял, чтобы лишить себя слуха.
-- ЗАТЫКАЙТЕ УШИ! СИРЕНЫ ЗА БОРТОМ! СИРЕНЫ! СПАСАЙСЯ, КТО МОЖЕТ!
-- Я посоветовал бы тебе последовать их примеру, солдат, -- заметил проходивший мимо капитан. Его сопровождали двое смуглых рабов, тащившие мотки толстых веревок. Марк удивленно наблюдал, как капитана привязывали к мачте, а тот ничуть не сопротивлялся. Всадник не поверил своим глазам и подошел поближе, чтобы удостовериться, что капитан в своем уме.
-- Зачем это? -- спросил Марк.
-- Ты что, ничего не знаешь о сиренах?
-- Я читал о них когда-то. Они живут в далеких морях и поют дивные...
-- Да, они поют, солдат. И моряки прыгают за борт, чтобы добраться до них. Я же хочу услышать их пение и остаться живым.
-- Помнится, один еллинский герой поступил так же. Его звали Одессой.
-- Что, правда? А я-то думал, это моя гениальная идея... -- расстроился капитан. -- Вот так всегда! Думаешь, совершил открытие, а всегда находится тот, кто уже сделал его до тебя...
-- И все же я послушаю, -- добавил он, подумав.
Сирены не заставили себя ждать.
Из воды по грудь высунулись обнаженные девицы с размалеванными лицами. Марку они напомнили жриц из Храма Тычинок и Пестиков, проповедовавшего свободную любовь и плотские наслаждения.
Вот почему Марк не только заткнул уши, но и отвернулся от сирен-искусительниц. Мало ли, вдруг мореходы бросались в воду из-за их внешности, а не голоса? По резко изменившемуся выражению лица капитана, Марк понял, что сирены начали петь.
Сначала капитан заинтересованно уставился на прелестниц, но внезапно скривился и обратил взгляд к небу. Крепко привязанный к мачте, попытался высвободиться. "Как его проняло", -- подумал Марк.
В конце концов, капитану удалось вытащить одну руку, которой он тщетно попытался закрыть оба уха сразу. Марк и хотел бы помочь капитану, но свободных тяпок и пробок поблизости не было. Матросов тоже -- все столпились на палубе, глазея на красоток.
"Ламинарию" окружали все новые сирены. Они были настроены решительно, казалось: вот-вот полезут по скользким сырым доскам наверх. Свободной рукой капитан принялся отчаянно жестикулировать. Он указал сначала на Марка Овсания, потом на сирен, затем на себя и резко провел по шее ребром ладони. Этот жест в Зеленой империи означал убийство, но вот кого капитан хотел убить? Себя, сирен или ни в чем не повинного Марка?
Капитан раздраженно погрозил сиренам кулаком и прочертил в воздухе две неравноценных линии, одна перпендикулярно другой. Марк предположил, что это могло символизировать "меч".
На всякий случай он решил сбегать за оружием. Спускаясь вниз, Марк вынул пальцы из ушных раковин. Более отвратительного пения ему не приходилось слышать никогда! Завывания, скрежет и стоны смешались в дикую какофонию звуков, в которой иногда проскальзывали слова глупых, но популярных песенок. Теперь Марк понял, почему все-таки моряки бросались в море...
Марк еле дошел до того места, где оставил свой меч.
-- Арифмед?!
С залепленными воском ушами старик воском же аккуратно скреплял письмо. После того, как он оттиснул на печати орнамент своих "кругов" и вложил в свиток сочинений Папулия, у Марка не осталось сомнений: это ТО САМОЕ письмо.
Поскольку Арифмед стоял спиной к гонцу императора, он ничего не заподозрил и спокойно убрал свиток на место.
-- Как ты посмел его взять?!
Ноль внимания.
Марк подошел поближе и "прочистил" старику уши. Арифмед удивленно уставился на него.
-- А что, сирены уже не поют?
Марк прислушался: действительно, перестали.
-- Это ты у меня сейчас запоешь?! Отвечай, подлец, зачем ты открывал секретное письмо?
-- А я открывал?
-- Не отпирайся, я все видел!
-- Ну, если ты так настаиваешь...
-- Хватит играть комедию!
Марк Овсаний отобрал у изобретателя увеличивающие стекла.
-- Да это же печать императора! -- воскликнул он, внимательно рассмотрев растительный орнамент на оправе.
-- Не трогай мои "круги", убогий!
-- Что ты сказал?! -- Воин выхватил из ножен короткий меч и угрожающе взмахнул им перед носом Арифмеда. -- Прощайся с жизнью, предатель! Я разрублю твое Древо жизни одним взмахом!
-- Эй-эй! Полегче! -- Арифмед отбежал подальше, прикрываясь деревянной доской как щитом. -- Давай мирно поговорим, во всем разберемся.
-- А что тут разбираться?! Ты вскрыл важное секретное (!) послание, которое мне поручено отнести, и наверняка его прочитал!
-- И кому же это послание?
-- Самому царю Песчаной Земли. Стоп! Ты что, держишь меня за дурака?
-- И как его зовут, интересно...
-- Дурака?
-- Царя Песчаной Земли.
-- Царь Клопен-Ра, невежа! Император Коноплиний лично доверил мне передать это послание царю. А ты его прочел...
-- А ты знаешь, ЧТО я там прочел?
-- Не знаю, и знать не хочу! Я чужие письма не читаю.
-- А тебя и не просят. Я устно расскажу.
-- Молчи! Или будешь убит!
-- Это ТЫ будешь убит, болван! -- попытался перекричать его Арифмед.
Марк презрительно улыбнулся.
-- Ты не сможешь тягаться со мной!
-- А это буду не я. А жители Черной Земли. Послушай меня, содержание этого послание очень важно. Я подозреваю, что тебе поручили его передать именно из-за твоей... ненормальной ответственности, граничащей с глупостью. Ведь любой другой не рискнул бы...
-- Замолчи!
-- ...отнести его. Письмо настолько оскорбительно по отношению к правителю Песчаной Земли, что буквально провоцирует его объявить войну против Зеленой империи! Коноплиний нарочно так поступает, ведь согласно решению Знатных, империя должна воздержаться от нападений на другие государства...