Я люблю Петербург не за солнце ночное,
Не за голый гранит сумасбродной Невы,
Не завидую роскоши мертвых покоев
И умельцам, что могут облаять на Вы.

Петр Первый застроил болото столицей,
Повидавшей, что было и что суждено.
Там гуляют под руку торгаш и царица,
Тут поэто-художники глушат вино.

Ленинград Шевчука в Достоевского томе.
За имперским фасадом советский уклад.
Так эпохи слились в утомленной истоме,
Невозможно сказать, город стар или млад.

Отрешенная гордость его мне по нраву,
Только скажут, что то - уязвленная спесь,
Называться главой возвращенное право
Бродит тихим фантомом поныне и здесь.

Никому не в новинку в театр с вокзала,
Но с оглядкой в Москву едет каждый вагон.
Вот китаец в ушанке. Вот бабка достала
Из протертой кошелки крутой телефон.

Исчезают ларьки с продавцами в бадлонах,
Где дразнил аромат мягких булок и кур.
Перекрасят в подъезды парадные дома,
И заменит поребрики евро-бордюр.

Да, стирают границы дороги и сети,
И не будет застав, обустроенных встарь.
От музеев устав, субкультурные дети
Перепишут не раз петербуржский словарь.

Забавляет меня, что наш город так странен,
Но пугает безумие в серых тонах.
Близость к дикой тайге и зажиточным странам
Заставляет искать просветленье впотьмах.

Я люблю Петербург, не за климат, конечно.
Не за блеск или пафос, что сводит нутро.
А за то, что гостей привечают сердечно.
И за то, что здесь много читают в метро.

И за Невский проспект и Дворцовую площадь,
Где туристы восторженно всюду снуют.
И за то, что по улице цокает лошадь,
и за летних кафе философский уют.

Я люблю Петербург за изящество сплина,
За сюжет из металла, камней и воды.
Он искусно стихии собрал воедино,
На которых года оставляют следы.

Не ругайте меня, если много упреков,
Город слышал немало восторженных од.
Я пою о любви, хоть и просто намеком,
Но меня, без сомнения, Питер поймет.