Из высокого окна старинного стекла светло-голубого оттенка открывался чудесный вид... на Дом Невинных, жуткий памятник Тёмных Веков. В начале Третьей Великой эпидемии в это здание свезли всех больных в Меро Тор и запечатали. По преданию, крики о помощи умирающих несколько дней разносились по округе.
Страшное деяние не спасло столицу от болезни. В то лето умер каждый десятый.
- Его хотят распечатать следующей зимой. Вы знали?
- Лучше поздно, чем никогда, - пробормотала я.
Мне не нравилась ни просторная плохо освещённая комната, ни её бледный хозяин, возлежащий на огромной кровати под балдахином из тёмного бархата.
- Подойдите ближе. Я не покушусь на вашу честь, - лёгкий смешок, - даже если захочу.
- Как скажите, милорд Ифио.
"Нелегко играть роль служанки".
Нет. Я соглашалась не прислуживать, а составлять компанию. Большая разница.
- Вы ведь составите мне компанию в прогулке по кладбищу на следующей неделе?
- Разумеется.
"Госпожа Олана сказала, он не вставал с постели уже три года. Никакого риска".
Ифио был странным, но с его причудами меня мирили две вещи: золото и его смертельная болезнь. Впрочем, не первое, а второе - ах, девичья жалостливость! - толкнуло меня подписать контракт компаньонки.
Так уж выходило, что на неделе у первого курса Высшей Школы выдавалось два свободных дня кроме отведённого для посещения храма. Их предлагалось посвящать самообразованию, и кто-то, вероятно, так и поступал.
Я же отправлялась исследовать Нижний Город.
В разгаре одной из таких вылазок меня окликнули со спины:
- Эвиана!
Оглянувшись, я увидела девушку в одежде подмастерья медикуса, которую не узнала с первого взгляда, зато со второго вспомнила и обстоятельства знакомства, и имя.
- Розалина?
Спустя меньше месяца после испытания Ордена мой и бывшей цветочницы пути вновь пересеклись.
Мы зашли в небольшую уютную чайную, выпили по чашечке и поговорили по душам. Я пожаловалась на школьный Устав, она - на строгую наставницу, госпожу Олану. Незаметно пролетел час, другой... Разницу в нашем происхождении и образовании сглаживала общая тайна испытания.
Когда чай был допит, Розалина набралась храбрости и пригласила меня в гости. Я подумала... и согласилась.
В прошлом цветочница, а ныне ученица медикуса жила вместе с учителем в большом каменном доме, увитом плющом. Он находился в самом респектабельном районе Нижнего Города, хотя, безусловно, специалист уровня госпожи Оланы (не только врачевательницы, но и целительницы средней руки) мог поселиться даже в Высоком. Исторически в Меронии особо ценились не чуждые медицине люди.
Комната Розалины тонула в цветах. Они были повсюду: в вазах, в горшках и даже на маленькой вышивке в овальной рамке. Девушка определённо любила прежнее занятие.
После высказывания положенной для хорошего гостя порции комплиментов обстановке, я получила следующее предложение, произнесённое заговорщицким шёпотом:
- Хочешь посмотреть на проклятого?
Я была несколько ошарашена вопросом, поскольку за последние дни успела наглядеться на жертв чёрных колдунов лет на десять вперёд, однако Розалина истолковала моё молчание за согласие. Сделав знак соблюдать тишину, она выскользнула в коридор. Мне оставалось лишь последовать за ней.
"Будьте проще, и люди к вам потянутся", - вспомнила я одно из наставлений, данных отцу. Он готовился стать народным защитником, одним из членов Большого Совета короля Деора. В Малый, гораздо более влиятельный, увы, брали только представителей "старой" знати.
"Наш семейный медикус лет через пятнадцать уйдёт на покой. Будет неплохо, если Розалина выучится и заменит его. Всегда хотела лечиться у женщины".
Мы поднялись на второй этаж, убранный гораздо вычурнее и дороже, нежели первый (приятельница со вздохом пояснила, что там располагались покои её наставницы), и остановились у отмеченной резными розами двери.
- Взгляни, - указала на замочную скважину моя проводница.
Я наклонилась и...
Раскрашенная всеми оттенками серого комната с редкими цветными пятнами. На кровати - бесформенная алая тварь, пожирающая человека. Лишь его лицо - молодое, болезненно прекрасное, оставалось свободным от её щупалец.
Пришлось мотнуть головой, чтобы зрение, неожиданно сбившееся на тайное, вернулось в норму.
Проклятый был едва ли на пять лет старше меня. В реальности он оказался гораздо менее прекрасным, чем я увидела его в первый раз. Бледный блондин с острыми чертами лица - обычный представитель старых благородных семей Меронии. Единственным, что делало его особенным, была печать некой одухотворённости.
"Он будто уже не принадлежит этому миру".
- Милорда Ифио прокляли четыре года назад, - торопливо прошептала Розалина. - Раз в месяц он проходит у госпожи Оланы процедуру очищения, но это лишь отодвигает неизбежный конец. Ему осталось не больше года.
Я подивилась не слишком хм... здоровому интересу девушки к больному.
"Профессиональное?"
Жертва смертельного проклятья ценный объект для изучения. Но наблюдать месяц за месяцем как несчастного пожирает потусторонняя тварь... Брр, у мастеров Жизни, должно быть, железные сердца.
Внезапно Ифио повернул голову и посмотрел на меня.
- Ай! - выдохнула я и отшатнулась от замочной скважины.
Взгляд проклятого обжигал. Вернее, мне на мгновение показалось, что он настолько горяч.
- Эвиана, ты...
Розалина не успела расспросить меня.
- Ученица, кажется ты обещала больше не подглядывать за нашим гостем.
Госпожа Олана, затянутая в корсет дама очень средних лет, неодобрительно смотрела на нас поверх очков.
Чтобы не подставлять Розалину ещё больше, я решила представиться:
- Я Эвиана, студентка первого курса Высшей Школы. Приятно познакомиться.
Целительница нахмурилась. Многие маги средней руки втайне завидуют тем, кто имеет шанс достичь могущества, однако согласно негласным правилам, не могут выказывать неприязнь открыто.
Поэтому меня предельно вежливо попросили уйти.
На следующий день мне прислали письмо с предложением, на которое я не могла не согласиться: за крупное вознаграждение нужно было проводить три часа один раз в неделю время с Ифио Тариским в его особняке. Поскольку мне требовались деньги, да и забота о немощных входила в обязанности добродетельной девицы (я не потеряла надежды ею считаться), буквально через полчаса госпоже Олане отправилась записка с моим согласием на сделку.
- Прочесть вам что-нибудь? - осторожно предложила я.
В спальне (и кабинете заодно) моего подопечного стоял огромный книжный шкаф. Почти все полки в нём занимали томики поэзии.
- Только не стихи.
- Почему же?
- Я теперь и сам поэт...пишу о любви и смерти. Творения других больше не трогают меня. Они кажутся такими... надуманными.
Ифио хрипло рассмеялся.
- А прозу? - мой взгляд упал на пухлый том в багряной коже с тиснёной золотом надписью: "Жизнь Кортарина, властителя Меронии". - Историческую?
- Давайте, - милостиво согласился проклятый. - Должен же я знать, с кем вскоре буду беседовать по душам.
"Я никогда не привыкну к его шуткам".
Основатель нынешней династии, Кортарин Великий, пробился наверх с самых низов. Он не знал своих родителей, в пятнадцать записался в армию и там познакомился с молодым магом Варосом. Их восхождение шло параллельно и завершилось через двадцать лет для одного троном Меронии, а для другого - креслом главы Ордена.
К власти Кортарин пришёл в тяжёлую пору для моей родины. Последняя Великая Эпидемия унесла жизнь каждого шестого меронийца, но из королевской семьи осталась только принцесса Амелия, слишком молодая и подавленная гибель родных для трона. Не удивительно, что она пала жертвой чар красавца-героя войны.
Спустя пять лет Смуглая Королева (так в народе прозвали Амелию) заболела и умерла, не оставив детей. С ней оборвалась старая династия. Через три года Кортарин взял в жёны юную дочь князя Лорнавельского. У них родилось трое сыновей.
Потомком среднего из них является король Деор.
- Вы знаете, почему Амелию называли Смуглой Королевой?
Вопрос Ифио поставил меня в тупик. Народ не настолько хитроумен, чтобы давать подобные прозвища монархам без очевидных причин.
- Из-за цвета кожи, полагаю.
- Угадали, - юноша слабо улыбнулся. - Её отец и братья были голубоглазыми блондинами, как и я, но Амелия... она родилась особенной. Вам знакома её история?
Я покачала головой. Проклятый вздохнул.
- Не удивительно. Почти везде она упоминается только как жена Кортарина. Но перед смертью... О, не делайте такие глаза! Мне осталось недолго, и я не питаю иллюзий. Моя жизнь уныла и бессмысленна. Её остаток следовало бы посвятить размышлению о божественном, но загадка Амелии привлекает меня больше духовных поисков.
Меня тронула речь Ифио. Люди в его положении обычно поглощены жалостью к себе. В последнюю очередь их волнует судьба мёртвых и забытых королев.
- Вы придёте и на следующей неделе?
- Конечно, милорд. Мне за это платят.
Подработка нисколько не мешала моей учёбе. Напротив, общение с беднягой Ифио развивало мои терпение и смирение - важнейшие из добродетелей на пути постижения тайн магии. Выручали они и на практике: после того, как Тори при всех обнял меня, про нас пошли слухи. Не раз и не два Таорис делал мне выговор за "недостойное поведение". Моим словам о том, что "между нами ничего такого нет" глава Школы не верил.
На роман Ульдерики и Ковина смотрели сквозь пальцы, но они оба были дворянами.
Полуэльф, истинно чистая душа, косых взглядов и перешёптываний не замечал. Я не спешила открывать ему глаза: несмотря на полученное прощение, меня тяготила вина. Паренёк едва с ума не сошёл из-за моих неосторожных слов.
"Несложно проявить чуток жертвенности".
Всё, что происходит в стенах Школы, остаётся в Школе. Таково важнейшее правило в Уставе. До семьи не дойдут слухи.
"Пусть уж страдаю только я".
Однако я оказалась не столь стойкой, как думала. Мою уверенность в себе поколебала беседа с Алмором. Он вызвал меня в кабинет где-то спустя две недели после начала хождения слухов.
- Сядьте, - сухо произнёс магистр, указывая на жёсткий стул с высокой спинкой.
Маг был очень, очень зол. Пожалуй, он сердился на меня сильнее, чем когда-либо я на него.
"Далхрос! Да он меня сожрать готов".
На стенах висели портреты в вызолоченных рамах суровых дам в платьях с кружевными рукавами и глубокими вырезами и болезненно-хрупких кавалеров в парадных магисторских мантиях. На массивном письменном столе в идеальном порядке были разложены бумаги, отдельной стопкой лежали книги. Ни одного артефакта, даже самого слабенького, Алмор в кабинете не держал.
"Он уважает предков. Ожидаемо".
- Эвиана Флорени, будь моя воля, я бы исключил вас прямо сейчас.
- Вот как?
Не могла сказать, что слова магистра удивили меня. Всё-таки моё присутствие в Школе являлось неопровержимым свидетельством его ошибки.
"Увы, талант либо есть, либо его нет", - так он мне сказал на собеседовании.
- Ваши отношения с...
- ...порочны? Также, как и роман ученицы и наставника?
Алмор смерил меня взглядом, преисполненным ледяного презрения.
- Угрозы вам не помогут.
- А вам?
Играть в "испорченную репутацию" могут двое.
- Зачем вы вообще пришли в Школу, Эвиана? Хотели стать могущественной волшебницей? Взгляните правде в глаза: ваш природный дар ничтожен. Его не хватило даже чтобы пройти простое испытание на собеседовании.
- Я не нарушаю правил, - мой голос дрогнул; от Алмора не в последнюю очередь зависело, допускать или нет меня к ритуалу Высвобождения. - Нет никаких прямых доказательств моей... связи.
Я чувствовала, как запутываюсь всё больше и больше в полулжи. Это не должно было привести ни к чему хорошему - как ни к чему хорошему не приводит муху попадание в сети паука.
Опасную игру следовало бы закончить... вот только я не знала, как.
Однажды, когда я ужинала в одиночестве в школьной столовой (по иронии, Тори с радостью составил бы мне компанию, но занимался дополнительно вместе с Гальраном и Лейаном), ко мне подсел Андиан, четверокурсник-"клеймор", а по совместительству - учитель фехтования моего сурового супруга-северянина.
- Люди бывают жестоки.
- Я заметила.
- Со временем они всё поймут и примут, - моя грубость не оскорбила Андиана. - Каждый имеет право на любовь.
- Эээ, спасибо.
Очень долго после ухода старшекурсника я не могла понять, в чём же заключалась неправильность нашего короткого разговора (кроме самого его факта). И только потом до меня дошло: "клеймор" не знал о том, что не произносилось вслух, но было известно всем аристократам в Высшей Школе.
Андиан даже не подозревал, кто я на самом деле. Негодование у "общественности" вызывала не сама связь, а её качество. Больше всего на свете благородные ненавидят мезальянсы.
Вместе с первым курсом занятия мастера Ловаэна посещал и принц Хальдер. Его присутствие скрашивало нелёгкое постижение искусства целительства - ремесла боли, жалости и крови, как его с улыбкой называл наш экстравагантный наставник.
Жаль, но милый принц так и не вспомнил меня.
- Тебе пора сойти с алтаря, - высокомерно проговорил Гальран, глядя мне прямо в глаза. Как-то вышло, что мы остались в паре. В глубине души я радовалась этому - порой мастер Ловаэн поручал нам творить друг с другом весьма неприятные вещи. На Тори или даже Лейана у меня рука бы не поднялась.
- Ты видишь выход?
- Да, - не раздумывая сказал смуглый наглец. - И даже несколько. Когда надоест притворяться, обращайся.
Я фыркнула. Не будь Гальран таким хитрым, его считали бы самоуверенным глупцом.
"Мне удастся всё уладить. Без посторонней помощи".
Мы выполняли задание мастера Ловаэна: изучали потоки жизненной силы внутри тел друг друга. Не знаю, что видел мой "партнёр", но картина внутри него сильно отличалась от описываемого нам в теории. Больше серебряного, чем голубого, масса завихрений против часовой стрелки, огромный алый водоворот в сердце. Эльфом Гальран разумеется не был, но и типичным человеком - тоже.
Устройство его внутренних потоков казалось несколько... противоестественным.
- Ты похожа на Илдоору.
Сравнение с полупустынным королевством не польстило мне.
- По крайней мере, я не смахиваю на механизм.
Смуглец хмыкнул.
- Мы уже перешли на стадию комплиментов?
Я чуть не задохнулась от возмущения. Как он мог даже просто предположить...
- Зачем нам рассматривать потоки друг друга? - спросила Нимфея. - Только сильнейшие целители работают с ними.
Принцесса не желала выполнять задания без понимания того, что за ними крылось. Иногда это создавало проблемы.
- Ваше Величество, проявите хоть каплю бескорыстного любопытства, - мягко пожурил знатную ученицу Ловаэн. - Любое знание может рано или поздно пригодиться - например, на поле боя. Или на вечеринке - для увеселения приятелей.
Иногда наш наставник-целитель бывал возмутительно нелояльным.
- Простите сестру, мастер, - смущённо произнёс Хальдер. - Ей пока не хватает опыта доверять чужой мудрости.
Нимфея покраснела и тихо пробормотала извинения. Она выглядела скорее пристыженной, чем раскаивающейся.
За несколько проведённых в Школе недель я успела подрастерять иллюзии. Принцесса, некогда вдохновившая меня на бунт, оказалась амбициозной особой с ощутимым налётом занудства. При дворе она вела себя иначе.
Внезапно Тори вскрикнул и потерял сознание. Лейан, бывший с ним в паре, едва успел его подхватить.
- Переутомился, - констатировал после беглого осмотра Ловаэн. - Ничего страшного.
- Я помогу ему, - участливо предложил принц.
"Ему или так нравится лечить, или..."
Тори обладал почти девичьей красотой. При желании, добрый жест Хальдера можно было истолковать превратно.
"Я становлюсь извращённой. Печально".
Принц коснулся висков находящегося без чувств полукровки мягко светящимися белым пальцами. "Руки доброго короля", талант наследника, работал при прямом контакте. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем...
- Вы... спасли меня, - с восхитительной томностью проговорил мой друг, глядя из-под полуопущенных ресниц прямо в глаза склонившегося над ним принца.
- Ничего такого... - наследник был явно смущён.
- Простите, но я должен отблагодарить вас, - с придыханием произнёс Тори и прильнул к губам "спасителя".
Некоторое время никто не мог вымолвить и слова.
- Мне приятны все формы народной любви, - отстраняясь, подавленно выдал Хальдер.
- Простите, - пролепетал полуэльф и выбежал из зала, закрыв лицо ладонями.
Только когда мастер Ловаэн как ни в чём не бывало продолжил лекцию, я поняла, что именно сделал друг. Его странный поступок причудливо связывал меня с принцем, а сплетни подобного рода о наследнике в стенах Школы запрещались Уставом. Моим недоброжелателям придётся замолчать, хотя косые взгляды останутся надолго. Впрочем, их пережить легче, чем лживые слова.
Лейана я подстерегла возле купален. Усталый, но довольный, он возвращался после занятий с Андианом.
Встреча со мной не обрадовала юношу. Северянин, конечно, не распускал обо мне слухов, однако я ясно видела - он верил им.
- Эвиана, что ты здесь делаешь? - смущённо проговорил Лейан. - Уже поздно...
"Он чувствует вину? Прелестно..."
Мы стояли в круге света от паркового фонаря - они стояли вдоль вымощённой камнем дорожки. За её пределами, во тьме, холодно сияли синим, лиловым и сиреневым звёздочки-цветки колдун-травы.
- Хочу тебе кое-что дать.
Я протянула северянину обёрнутый в подарочную бумагу свёрток. Он молча взял его, развернул.
- Книга?
- Не просто книга. Задачник. Очень хороший, - я не стала добавлять "и очень дорогой".
Лейан любовно погладил томик по тиснёной обложке.
- Спасибо.
Он слишком легко принял подарок. Это насторожило меня.
- Как твои занятия?
- Занятия? - непонимающе переспросил северянин.
- Фехтование, - пояснила я.
- А, - протянул Лейан. - Неплохо.
Он казался рассеянным. Сама не зная почему, я спросила:
- Не проводишь меня?
Дождь. Прячущаяся под раскидистым деревом молодая пара. Девушка о чём-то спросила своего белоголового спутника, а тот обнял её и рассмеялся.
- ...Впрочем, не надо.
Уже когда я уходила, Лейана спросил:
- Как ты узнала, что у меня сегодня день рождения? Я никому не говорил.
Я не стала оборачиваться, чтобы юноша не увидёл расплывшуюся на моём лице глупую улыбку. Книга предназначалась Тори, но из-за его сегодняшнего поступка мне захотелось сделать ему более... хм... сердечный подарок. Лейану просто подвернулся под руку.
"Как странно и забавно всё складывается".
Придя домой (вернее, в комнату, отведённую мне Школой) я обнаружила незваного гостя. Гальран сидел за моим столом, на моём стуле и рассматривал мои книги.
- Объяснение есть? - напустив в голос льда, спросила я.
- Я не намерен с тобой объясняться, - ухмыльнулся юноша. - Ты не в моём вкусе.
- Зачем пришёл тогда?
- Хочу кое-что сказать. Не для чужих ушей.
Я присела. Предложение Гальрана слегка напугало и заинтриговало меня.
- Говори. Я вся во внимании.
- Знаешь, почему по всей территории бывшей Тельсиронской Империи живут смуглые люди?
Вопрос застал врасплох. Зачем спрашивать общеизвестные вещи?
- Они потомки истинных детей этой земли. Тех, кто жил здесь до прихода имперцев.
- Верно, - кивнул юноша. - Тех, чьих богов вышвырнули из храмов светлокожие варвары.
- У тебя из них только отец, которого ты к тому же наверняка не знал.
Судя по кислому выражению его лица, с предположением я попала в точку.
- Будь осторожна, разгадывая тайну Смуглой Королевы. Очень многие не желали бы её огласки.
"Откуда он..."
- Что ты знаешь о ней?
- Немного, - поморщился Гальран; ему пришёлся не по нраву мой напор. - Просто нашёл в твоих бумагах договор и решил остаться предупредить. Ни для кого не секрет, на чём повёрнут наследник князя Таримского.
- Ты копался в моих вещах?!
Меня переполняло... нет, не негодование. Отвращение.
- Ничего личного, Эвиана Флорени, - холодно проговорил "товарищ". - Как и ты, я просто хочу стать достойным членом Ордена. Ни для кого не секрет, чем им приходится заниматься, если приказывает Великий Магистр.
Женщина в плаще с застёжкой в виде ворона преклоняет колено перед троном. Восседающий на нём увенчанный короной человек повелительно взмахивает рукой, и женщина начинает говорить...
- Закончил?
- Так ты отплачиваешь за доброту? - вскинул бровь одногрупник. - Грубостью?
- Могу сказать "спасибо".
- Не за что, дорогуша. Не за что.
Только когда Гальран ушёл, я поняла, что это он подсказал Тори поцеловать принца. Смуглый наглец воспользовался наивностью полукровки, и бедняга идеально отыграл роль в поставленной интриганом пьесе.
- Ты видишь выход?
- Да. И даже несколько. Когда надоест притворяться, обращайся.
Гальран решил проявить "великодушие" за чужой счёт. Он не стал дожидаться, пока я образумлюсь и разрубил узел.
"В будущем мне стоит держаться с ним осторожнее... Или навязать свои правила".